К.В.Чугунов (Гос.Эрмитаж) - Исследования Центральной Азии и
реклама
Аржан. Источник в долине царей. Археологические открытия в Туве. Изд. «Славия». СПб, 2004 г. С.10 – 37. К.В. Чугунов АРЖАН-ИСТОЧНИК Тува Расположенная в самом центре Азии, Тува является частью обширного СаяноАлтайского нагорья. Это уникальная страна, где природа широко продемонстрировала свои возможности, создав на сравнительно небольшой территории почти все известные ландшафты – от пустыни до тундры. Здесь берет начало одна из величайших рек мира – Енисей, называемый тувинцами уважительно Улуг-Хем – “великая река”. Около половины всей территории занимает горно-степная зона, издавна привлекавшая кочевников. В Туве, благодаря тому, что здесь нет железных дорог и с остальной страной ее соединяют лишь две автомагистрали, до сих пор сохранился древний кочевой быт. Здесь легко можно увидеть юрту, всадников, загоняющих отару или табун. В высокогорных долинах пасутся стада яков, в горно-таежной зоне разводят оленей, а на юге – верблюдов. Идеальные условия для сезонных перекочевок позволяют предполагать, что этот регион являлся одним из очагов возникновения кочевого скотоводства. Как в географическом, так и в историко-культурном плане Туву можно рассматривать с одной стороны как часть Южной Сибири, с другой - как обширную область Центральной Азии. Древние племена, населявшие эту страну, находясь на “перекрестке” культурных традиций, оставили многочисленные памятники, органично вписавшиеся в прекрасные природные ландшафты. Подавляющее большинство археологических памятников Тувы составляют древние захоронения – курганы. Они повсеместно встречаются в степных долинах горных рек, на пологих склонах гор и просто в степи. Название «курган» для погребальных памятников Тувы достаточно условно, так как лишь некоторые из них имеют высокую насыпь из земли и действительно похожи на могильные холмы европейских степей. Азиатские кочевники гораздо чаще использовали при устройстве своих захоронений камень. Надмогильные сооружения представляли собой сложные архитектурные конструкции, имеющие множество деталей, обусловленных погребальным ритуалом. Несомненно, большое значение при возведении кургана имел социальный статус самого умершего. Вождей хоронили особенно 2 пышно, сопровождая в последний путь многочисленными предметами и совершая обильные жертвы. Археологические исследования показывают, что даже после похорон такие курганы продолжали активно посещаться для выполнения поминальных тризн и иных ритуалов. Как правило, элитные памятники представляют собой сложные погребально-поминальные комплексы, являющиеся своеобразной квинтэссенцией мировоззрения оставившего их общества. Почти в каждом регионе кочевого мира известны места, где сосредоточено наибольшее число таких сооружений – «царские кладбища» скифской эпохи. В азиатских степях это Салбыкская долина в Хакасии, Чиликтинская в Казахстане, Бесшатырский некрополь в Семиречье, Пазырыкский могильник на Алтае. В Туве тоже есть такое место. Долина царей Если въезжать в Туву по Усинскому тракту, то после перевала открывается вид на Турано-Уюкскую горно-степную котловину – одну из богатейших наиболее эффектными погребальными памятниками. Здесь в обширной долине реки Уюк находятся сотни больших земляных или сложенных из камней курганов. Некоторые из них достигают 100 м в диаметре при высоте в несколько метров. Обычно курганы образуют «цепочки», означающие, вероятно, кровное родство погребенных в них людей. Особенно многочисленны могильники в глубине долины, там, где сходятся под углом образующие ее хребты – Куртушибинский на севере и Уюкский на юге. Местные жители называют это место «Долина царей». Большинство этих памятников ограблено в последующие исторические эпохи. Можно предположить, что могилы раскапывались не только из-за захороненных вместе с древними владыками сокровищ, но и с целью осквернения праха могущественных врагов, духи которых могли навредить вновь пришедшим на эти земли завоевателям. Археологическое изучение Тувы началось именно с этой долины. В 1915 - 16 годах здесь провел первые научные раскопки А.В.Адрианов – краевед-любитель из Томска. В конце 20-х годов исследование курганов скифского времени в Турано-Уюкской котловине проводил известный ленинградский археолог С.А.Теплоухов. Ученый, впервые систематизировавший древности Южной Сибири, не успел сделать это для Тувы из-за трагической гибели в результате сталинских репрессий 30-х годов. Материалы его раскопок, поступившие в Государственный Эрмитаж, сейчас составляют основу постоянной экспозиции музея по археологии Тувы. С этого времени большинство археологических исследований на территории этой горной страны связаны с ленинградской (петербургской) научной школой. Огромный вклад в изучение древностей Тувы внес А.Д.Грач, долгое время 3 возглавлявший крупнейшую в стране Саяно-Тувинскую экспедицию, работавшую в зоне затопления Саяно-Шушенской ГЭС. Отряды ее не производили раскопки в Турано-Уюкской котловине, но именно эти масштабные исследования вывели археологию Тувы на качественно новый уровень. Александра Даниловича до сих пор помнят здесь, устраивают конференции его памяти. В Долине царей в разные годы проводили раскопки А.М.Мандельштам, Вл.А.Семенов, М.Е.Килуновская, Л.С.Марсадолов. Но наибольший резонанс в мировой науке произвели результаты исследований в самом сердце этой степной котловины – раскопки огромного кургана в поселке Аржан. Материалы этого грандиозного памятника по сути перевернули представления скифологов о начале эпохи ранних кочевников и стали бесценным научным источником. Аржан - источник Источник – слово многозначное. Основной его смысл – струя жидкости, вытекающая из земли – в тувинском языке обозначается словом аржáн. Именно такое название получил курган, раскопки которого велись в 1971 – 74 годах экспедицией под руководством известного ленинградского ученого, профессора М.П.Грязнова и тувинского археолога М.Х.Маннай-оола. Строго говоря, Аржан – название поселка, расположенного в центре Турано-Уюкской котловины. Один из больших каменных курганов издавна привлекал внимание тувинцев тем, что в центре его располагалась воронка, из стенок которой постоянно сочилась вода. Источник – аржан – бьющий из каменного возвышения среди степи! Кочевники считали его целебным, а место – священным. Здесь еще в начале прошлого века проводили религиозные обряды, устраивали ежегодные праздники, соревнования по стрельбе из лука, скачки. На вершине кургана была даже сооружена буддийская часовня. Постепенно вокруг возник поселок, который так и назвали – Аржан. В советские времена здесь расположилась центральная усадьба большого совхоза, понадобились камни для строительства и древнее сооружение стало быстро разрушаться. Таким образом, поселок, именем своим обязанный кургану, этот курган стал уничтожать. Когда каменная кладка была почти полностью разобрана, по всей площади памятника стали видны бревна – именно благодаря ним в грабительской воронке некогда конденсировалась влага, образуя священный источник. Вот как описывает вид кургана к началу его исследований М.П.Грязнов: «…курган представлял собой обширную плоскую платформу, пологие края которой были задернованы, а неровная поверхность, возвышавшаяся на 1-1,5 м над окружающей степью, изрыта бульдозером. Повсюду виднелись задетые ножом бульдозера бревна, расположенные в 4 разных направлениях. В нескольких местах, где выступали как бы углы срубов, кем-то делались попытки прорубить бревна или прожечь их, чтобы проникнуть внутрь сооружений. Но везде толстые лиственничные бревна были крепки (не поддавались топору) и мокры (не поддавались огню). Через курган, по его середине, была проложена шоссейная дорога…» Памятник нужно было спасать. И раскопки одного из самых больших курганов в истории российской археологии начались. Уже первый сезон был ознаменован сенсационными открытиями. Сразу стало ясно, что ни с чем подобным археологи еще не сталкивались. Уникальна была деревянная конструкция памятника, состоящая из системы наземных срубов и клетей. Несмотря на сильное ограбление и разрушение кургана, уникальны были и находки. За четыре года раскопок на памятнике были обнаружены бронзовое оружие, великолепные образцы древнего искусства, выполненные в традициях раннескифского звериного стиля. Большую бронзовую бляху в виде свернувшегося в кольцо кошачьего хищника теперь знает любой скифолог, а изображение ее стало символом Института истории материальной культуры РАН (фото4). Кроме того, предметы конской сбруи, найденные вместе с останками 160 лошадей, захороненными в деревянных срубах-клетях вокруг центральной могилы, позволили М.П.Грязнову сделать вывод о том, что кони являются подношениями умершему владыке от различных племен, некоторые из которых жили достаточно далеко от Долины царей. Но самое главное – материалы кургана Аржан, датированного рубежом IX – VIII веков до н.э., показали, что в Центральной Азии кочевая культура развивалась задолго до первого упоминания кочевников-скифов в письменных источниках. Следовательно, необходим был пересмотр многих сложившихся к тому времени представлений и гипотез. Споры вокруг даты кургана продолжаются до сих пор, но никто из специалистов не подвергает сомнению значимость комплекса Аржана как важнейшего источника по археологии всей степной зоны Евразии. Следовательно, курган в полной мере оправдал свое название – Аржан-источник. Аржан-2 После этих раскопок до конца XX века столь грандиозные погребальные памятники ни в Туве, ни за ее пределами не исследовались. Возможность продолжения археологических работ на царском некрополе в Турано-Уюкской котловине появилась в результате начала деятельности на территории России Германского археологического института, работающего в Туве совместно с Центрально-Азиатской экспедицией из Санкт-Петербурга. Выбор объекта исследований был обусловлен все теми же прозаическими причинами – один из больших 5 каменных курганов, расположенный вплотную к автотрассе, интенсивно разрушался. Примерно четверть площади памятника была обезображена воронками, образовавшимися в результате добычи камней для строительных нужд. Помимо современных разрушений, в центре кургана была хорошо заметна обширная воронка – следы деятельности древних грабителей. Совместный российско-германский проект по исследованию еще одного кургана около поселка Аржан стартовал в 1998 году (Руководители – начальник Центрально-Азиатской экспедиции К.В.Чугунов, проф. Г.Парцингер, док. А.Наглер). Тогда был сделан подробный план памятника и проведена геофизическая разведка площади вокруг него. Стало ясно, что Аржан-2 – так было решено назвать памятник – по планиграфии представляет собой сложный погребально-поминальный комплекс, включающий не только центральное наземное сооружение диаметром 80 метров при высоте в 2 метра, но и многочисленные кольцевые ограды, дуговидные вымостки и прочие конструкции, концентрирующиеся вокруг. Раскопки начались летом 2000 года. Были исследованы несколько кольцевых оград на западной периферии комплекса и пробито два разреза в разрушенных частях кургана с целью выяснения структуры сооружения и выработки стратегии изучения памятника. Первый год исследований погребально-поминального комплекса Аржан 2 показал, что памятник отличен от кургана Аржан и подобные сооружения в Туве еще не изучались. Раскопки 2000 г. позволили выбрать оптимальный методический подход к исследованию. Так как в результате этих работ деревянные конструкции, аналогичные Аржану, не были выявлены, было принято решение исследовать наземное сооружение путем разборки каменной кладки вручную по секторам с фиксацией радиальных и фронтальных профилей. Для этого площадь памятника была разбита на 18 секторов относительно базовой точки, максимально приближенной к центру кургана. Забегая вперед, хочется отметить работу художника-архитектора экспедиции Владимира Ефимова, которым за четыре года работ было зарисовано в общей сложности около полукилометра профилей каменной кладки. Это позволило в полной мере проследить все конструктивные особенности комплекса. В 2001 году начались широкомасштабные археологические работы на Аржане-2. В них, кроме десятка специалистов из Санкт-Петербурга и Германии, были задействованы свыше ста рабочих из ближайших населенных пунктов – Турана, Аржана и Хадына. Для вывоза камней и грунта использовались самосвалы. И курган стал открывать свои тайны. 6 Уже в самом начале работы стало ясно, что наземное сооружение имеет достаточно сложную архитектуру. Была выявлена ограда кургана, облицованная вертикально уложенными плитами. Этот кромлех примыкал к стенке из горизонтально уложенных плит, которая была подперта массивными камнями с внутренней стороны. Помимо очевидной ритуальной функции, эта конструкция играла роль своеобразного удерживающего камни от расползания. В верхней части кладки фундамента, наземного сооружения древними строителями была использована глина, слой которой прослежен почти по всей площади кургана. На уровне древней дневной поверхности также зафиксированы глиняные насыпи, грунт для которых добывался в карьерах за пределами комплекса. В полной мере конструктивные детали были прослежены и сведены воедино только после нескольких сезонов работы в поле, анализа чертежей и фотографий профилей и планов сооружения в лабораторных условиях. Наблюдения за характером залегания камней позволяют утверждать, что курган строился в два этапа. Между ними был некоторый период активного функционирования комплекса в открытом виде, без каменной кладки. Именно тогда совершались захоронения на площади кургана. Всего в Аржане-2 было исследовано более десяти могил, непосредственно относящихся к времени его сооружения, несколько впускных погребений, совершенных в кладке кургана и три ритуальных комплекса, связанных с культом коня. Поразительно, но все они сохранились не потревоженными! Могила царя Самой большой неожиданностью и чрезвычайно важным результатом работ на кургане Аржан-2 явилось открытие в 2001 году основного «царского» захоронения. Причина того, что древние грабители не нашли погребальную камеру проста – могила располагалась не в центре кургана, а была значительно смещена к его краю. В одном из профилей было прослежено незначительное проседание кладки, на уровне древнего горизонта выявлен край могильной ямы, далее – обычная работа по разборке заполнения, зачистке и фиксации погребальных конструкций. Вероятно, благодаря тому, что могильная яма была выкопана до скального монолита и даже слегка углублена в него, деревянная погребальная камера сохранилась превосходно. На сохранность дерева, очевидно, повлияло и то, что могила была засыпана глиной. Все эти факторы способствовали образованию в погребении благоприятного микроклимата с постоянной температурой и влажностью. В результате, это позволило проследить и реконструировать все детали устройства могилы и последовательность ее сооружения. 7 В прямоугольной могильной яме на глубине более 4 м сооружена погребальная камера с двойными бревенчатыми стенами. Внешний сруб, сложенный в десять венцов из круглых бревен был перекрыт накатом из 24 бревен. В нем располагался сруб, собранный из более крупных бревен. Перекрытие этого сруба, состоявшее из 11 бревен, уложено перпендикулярно верхнему накату и опиралось на верхние венцы северо-западной и юговосточной стенок, которые были выдвинуты внутрь камеры. Пол состоял из 10 досок, уложенных на специальные ступени в нижних бревнах. Вся внутренняя поверхность бревен погребальной камеры, включая пол и потолок, тщательно отесана, бревна подогнаны друг к другу практически без зазоров. Сруб был изготовлен заранее и собран внутри ямы, о чем свидетельствуют метки-зарубки плотников, зафиксированные на бревнах. После совершения захоронения яма была засыпана глиной до уровня погребенной почвы. На момент исследований бревна погребальной камеры практически не деформировались. Оба перекрытия просели лишь вдоль юго-восточной стенки, верхний венец которой обломился в углах. После этого через образовавшиеся щели внутрь сруба просыпалось незначительное количество глины из заполнения ямы. Большая часть погребальной камеры оказалась не заполненной грунтом. На полу в центре сруба лежали останки двух погребенных – мужчины и женщины. Головами они ориентированы на северо-запад, тела уложены на левый бок с согнутыми ногами. Левая рука каждого вытянута перед туловищем, правая – согнута в локте. Такая поза обычна для захоронений скифского времени Тувы. Черепа погребенных к моменту расчистки были перемещены, вероятно, из-за разложения подушек, на которых они лежали. Не смотря на равнозначное размещение (центральная ось могилы проходит между скелетами), по характеру сопроводительного инвентаря можно предположить, что основным являлся правый погребенный – мужчина. То, что второй скелет положен за спиной первого, также указывает на это. Сразу необходимо отметить, что сохранность костей в могиле очень плохая. Повидимому, это обусловлено процессами гниения и разложения органики внутри не заполненной землей погребальной камеры. Не сохранились, также, предметы и одежда, изготовленные из текстиля, кожи, войлока, меха и шерсти, несомненно присутствовавшие в могиле. Однако, погребальное убранство захоронения было настолько насыщено золотыми украшениями, что тщательная фиксация их расположения сделала возможным воссоздание костюмов и многих других атрибутов царских похорон. 8 Как уже было отмечено выше, микроклимат могилы не повредил изделиям из дерева и самой погребальной камере, сохранившейся великолепно. Благодаря этому можно реконструировать некоторые детали внутреннего убранства могилы. По периметру стен на вертикально установленных жердях горизонтально крепились тонкие палки, служившие, вероятно, каркасом драпировки стен. Очевидно, внутренняя поверхность стен погребального сруба была завешена войлочными коврами. Цветные войлоки, найденные в мерзлотных курганах Алтая, позволяют предположить, что это могли быть высокохудожественные изделия. Жерди, основания которых были жестко закреплены в специальных пазах, вырубленных в досках пола, служили также для подвешивания некоторых атрибутов погребального ритуала. Вдоль северо-восточной стены сруба лежал парадный пояс с портупейными ремнями. По расположению обойм, некогда надетых на них, уверенно восстанавливается длина этих предметов. К поясу крепились чекан и плеть. Богато украшенный горит с луком и стрелами висел на длинной портупее, носившейся через плечо. Подковообразная пряжка с головами хищных птиц на концах скрепляла концы портупеи и одновременно служила для подвешивания этого тяжелого оружия. Железный чекан, инкрустированный пламевидным золотым узором, был насажен на деревянную рукоять 70 см длиной с железным втоком на ее окончании. Плеть имела массивные золотые навершия (одно из них с горизонтальной петлей для ремня) и рукоять, украшенную кольцевыми полосами золотой фольги. Рядом с навершиями найдены золотые фигурные обоймы, некогда надетые на ремни - 8 экземпляров около наконечника с петлей и еще пять с противоположного конца, вероятно от темляка. Горит имел деревянное ребро жесткости в нижней части, обложенное золотым листом, и донную часть каплевидной формы. Дно прорезано с узкой стороны для крепления к острому выступу на обкладке. Все они декорированы крупным тисненым чешуйчатым узором. Кожаная основа горита не сохранилась, но очертания его могут быть реконструированы благодаря многочисленным бляшкам в виде профильных фигурок кабанов. Устье колчана декорировано бляшками меньшего размера. Лук находился в отдельном кожаном футляре-налучье, прикрепленным к тыльной части колчана. Этот футляр в некоторых случаях мог использоваться отдельно, так как расположение бляшек позволяет предположить, что его поверхность также была украшена. Вместе с колчаном они составляли горит. Наконечники стрел, изготовленные из железа, сильно корродировали и превратились в 9 сплошной спекшийся конгломерат. Однако, уже при расчистке их на некоторых железных стрелах просматривался криволинейный узор, выполненный золотом. Окончания древков, сохранившихся на всю длину, расписаны краской. Верхняя, видимая из горита, часть лука декорирована золотой фольгой, вырезанной в виде пламевидных узоров, оленьих рогов и простых колец. На средней части кибити лежали литые бляшки в виде кошачьего хищника, аналогичные найденным на мужском костюме. В западном углу висела золотая пектораль, а также, кожаные сосуды. От них сохранились лишь деревянные пробки. В этих сосудах, по-видимому, находились зерна и плоды растений, которыми на момент расчистки был засыпан этот угол сруба. Кроме того, в западном углу найдены сосуды – два каменных и один бронзовый. Не исключено, что здесь же присутствовал и роговой сосуд, от которого сохранились незначительные фрагменты. Деревянный ковш с рукоятью, обернутой тисненым золотым листом, составные гребни из дерева, найденные рядом, также могли висеть вдоль северо-западной стены сруба. Наличие несохранившихся ремней косвенно подтверждается серебряной и золотыми ворворками и обоймами, зафиксированными рядом с этими предметами. Перед лицами погребенных были положены бронзовые зеркала. Под ними, пропитанные окислами меди, сохранились фрагменты войлока. Это говорит о том, что пол в погребальной камере был устлан войлочными коврами. Остальные находки, происходящие из комплекса, относятся к категории личных украшений, декора одежды, оружия, амулетов и других предметов, закрепленных на костюмах и поясах погребенных. На шее мужчины лежала литая золотая гривна – символ верховной власти. Это – самый массивный предмет, найденный в могиле. Лицевая сторона ее выполнена в виде прямоугольного в сечении бруска, на передней и верхней грани которого напаяны фигурки стоящих кошачьих хищников, образующие ровные ряды. Опоясывающий шею круглый в сечении прут весь покрыт расположенными по спирали изображениями различных животных. В области шеи найдена золотая серьга с припаянным конусовидным колпачком, покрытым зернью. Мужчина носил ее в левом ухе. К отверстиям в основании колпачка крепились низки бирюзовых бус, заканчивавшиеся круглым щитком из золотого листа. Под черепом компактно лежали остатки декора головного убора – четыре крупные бляхи в виде фигур лошадей с подогнутыми ногами и навершие в виде оленя, стоящего «на 10 цыпочках». Украшения вырезаны из золотого листа; глаза, рот, ноздри, скулы и уши животных инкрустированы эмалью. Здесь же найдены золотые и бирюзовые бусы, а также одна литая бляшка в виде кошачьего хищника, аналогичная украшавшим костюм. Остальные находки, не относящиеся к костюму, о котором будет сказано отдельно, сделаны в районе тазовых костей и бедер. Здесь зафиксировано два скопления разнообразных бус, нашитых, вероятно, на какую-то сумку. Удалось проследить порядок отдельных фрагментов вышивки из бирюзовых, янтарных, золотых и деревянных, обтянутых золотой фольгой, бусин. Среди прочих найдены четыре шаровидных подвески из золота, покрытые зернью и инкрустированные эмалью. За правым бедром погребенного лежал железный акинак в ножнах, от которых сохранились остатки деревянного каркаса. По-видимому, в этих же ножнах лежали железные ножи. Рукояти ножей украшены золотым орнаментом. На акинаке декор, покрывающий всю рукоять и большую часть лезвия, выполнен таким образом, что чередование золота и железа придает предмету ажурность, а образам животных большую определенность. Хищники, изображенные здесь таким способом, уверенно распознаются как тигры. На окончание ножен была надета золотая обойма, украшенная сценой терзания барана двумя кошачьими хищниками. Рядом лежала фигурная золотая бляха от крепления портупеи. Такая же, но с иной застежкой, найдена рядом с гардой акинака. На обеих – аналогичные изображения в зверином стиле. Портупейные ремни ножен тоже украшены золотыми обоймами. Три экземпляра, лежавшие на акинаке, выполнены в виде противопоставленных фигур кошачьего хищника и барана. На четырех обоймах, лежавших ниже, изображен хищник в “скребущей” позе. Женский головной убор имел более сложную конструкцию, чем мужской. К сожалению, он в основном был сделан из не сохранившихся материалов. Остались только украшения – бирюзовые бусы, золотые бляхи, нашивки и булавки, найденные за черепом. Здесь обнаружены две бляхи в виде лежащей лошади с прорезным изображением гривы, тисненая нашивная бляшка в виде кошачьего хищника и ажурная нашивка, очертаниями напоминающая голову хищной птицы. Две булавки лежали параллельно друг другу остриями к скоплению блях и навершиями по направлению к черепу скелета 1. Они имели различные размеры и оформление наверший. Бόльшая, имеющая длину 35 см, увенчана полушаровидной головкой и ажурным крыловидным выступом. Вторая, на 5 см короче, имеет в верхней части скульптурную фигурку стоящего оленя. Стержни обеих – покрыты гравированными 11 изображениями различных зверей почти на всю длину, за исключением небольшой части около острых концов. К головному убору, возможно, относятся и тисненые обкладки из золотой фольги, найденные под северо-западной стенкой сруба. Если это так, то шапка имела значительную высоту, что известно по реконструкциям женского костюма из других регионов скифского мира и, особенно, находкам в замерзших курганах Алтая. Ниже черепа найдены две серьги. Они изготовлены в виде плоского несомкнутого кольца и припаянного к нему конусовидного колпачка, покрытого зернью, с клювовидными эмалевыми вставками. Как и у мужской серьги, в основаниях конусов имеются отверстия, к которым привязывались низки бус - таких же, как и на головном уборе. На кольцо каждой серьги надета муфта в виде цилиндра с плоской лицевой частью, украшенной зернью и эмалью. На эти муфты могли наматываться косы или крепиться низки бус, во множестве найденные на костюме. Кроме того, на кольцо левой серьги надета цепь из круглых проволочных звеньев. От нее же отходила низка золотых пронизей-“пружинок”, которая спускалась до пояса. На левом запястье женщины найден браслет в виде витой золотой цепочки. Кушак или узкий ремешок украшали пять золотых обойм с зигзагообразным орнаментом. Две из них более крупных размеров и орнаментированы с обеих сторон. К ним, вероятно, крепились дополнительные ремни для подвески ножен. Ножны, обнаруженные на поясе женщины, были такой же конструкции, как у акинака мужчины. В них находился небольшой железный кинжал с золотой рукоятью, два железных ножа и бронзовое шило с навершием в виде стоящего барана. Портупейный ремень был украшен четырьмя золотыми обоймами с фигурками лежащего горного козла. Оканчивался он фигурной пряжкой с петлей на обороте, покрытой изображениями животных. Аналогичные обойма и пряжка найдены у окончания ножен. Отличие этой пряжки от первой заключается лишь в способе крепления - здесь оно выполнено в виде обоймы. С внешней стороны левого бедра зафиксировано пятно красной краски и лежащий рядом кожаный мешочек с зеленым красителем - вероятно, остатки косметического набора. Ближе к колену расчищено скопление крупных и мелких каменных и золотых бус. В нижней части скопления сконцентрированы крупные шарообразные и каплевидные подвески. Повидимому, это остатки украшения какой-то сумки. Здесь же найдена золотая модель котла, подвешивавшаяся при помощи витой цепочки, закрепленной на перекладину в поддоне. Это 12 изделие украшено изображениями баранов и хищника, выполненных в орнаментальной манере. Материал, из которого была скроена и сшита одежда погребенных, не сохранился. Тем не менее, характер расположения золотых бляшек позволяет предположить, что в качестве основы для их пришивания использовалась выделанная кожа. Мужской наряд была украшен нашитыми литыми золотыми бляшками в виде стоящих кошачьих хищников. Количество их превышает две с половиной тысячи. На обороте каждой припаяны по три кольцевых петли. Бляшки - двух вариантов: в виде профильных фигур, повернутых влево и в виде фигур, повернутых вправо. Они покрывали скелет в несколько слоев. Нижние зафиксированы на тазовых и крестце, кости рук покрыты ими до середины предплечья. Бляшки были нашиты в виде сложного криволинейного узора. Особенно хорошо декор прослежен на нижнем уровне зачистки, непосредственно на полу, так как здесь, в отличие от верхних слоев, все бляшки сохранились в первоначальном положении. Женский костюм украшало чуть меньше бляшек. Все они изображали такого же хищника, но всегда повернутого влево. Крепились бляшки аналогичным образом - за три кольцевые петли на обороте, но для изготовления фигурок была применена иная техника тиснение из тонкого золотого листа, что позволило разделить украшения двух костюмов в месте их стыка. Бляшки также образовывали узор, но он был иным. Можно определить его как пламевидный, со свисающими вниз языками. В основном, одежда женщины была декорирована на плечах и спине. Кроме того, наряд женщины украшали многочисленные бусы. Здесь собраны золотые, склепанные из двух половин и мелкие, кольцеобразные бусины; цилиндрические бирюзовые и сердоликовые бусы; крупные граненые кристаллы пирита; янтарные бусины. Вероятно, было достаточно большое количество стеклянных бус асимметрично-биконической формы, многие из которых рассыпались. В разных частях костюма, в основном ближе к его внешнему краю, зафиксированы сравнительно крупные каплевидные бусины-подвески из золота, бирюзы и янтаря, лежавшие рядом попарно. Ближе к поясной части группируются несколько скоплений из трех-четырех литых из золота биконических подвесок. Погребенный мужчина был одет в штаны, сплошь вышитые мелким золотым бисером кольцевидной формы. Колечки, имеющие диаметр менее 1 мм, нашивались прямыми параллельными низками сверху вниз и фиксировались на костях и под ними, начиная от тазовых и заканчиваясь у стоп. На костях стоп был найден бисер несколько иной формы - в 13 виде расплющенных золотых трубочек. Им, вероятно, была расшита обувь погребенного. К обуви - очевидно, это были сапоги - относятся также широкие пластины из листового золота, опоясывающие берцовые кости ниже коленных суставов. На костях ног женщины тоже зафиксированы остатки золотого бисерного шитья. Здесь были использованы узкие продолговатые трубочки, которые после пришивания были расплющены. Судя по фрагментам вышивки, которые удалось проследить, бисерины пришивались вертикально вплотную друг к другу и образовывали горизонтальные ряды. Компактные скопления такого бисера обнаружены выше колен и в районе стоп. На стопах найдены украшавшие женскую обувь две золотые полоски с отверстиями на концах, покрытые зернью и клювовидными знаками, инкрустированными эмалью. За пределами погребальной камеры также был сделан ряд интересных находок. При демонтаже бревен между северо-восточными стенками двух срубов обнаружено деревянное блюдо, стоявшее на ребре. Некогда оно имело ремешок для подвешивания, украшенный золотыми обоймами, который был продет в специальное отверстие под краем. Вероятно, оно использовалось в погребальном ритуале для разделки жертвенного мяса, так как на его поверхности отчетливо видны следы от лезвия ножа. За той же северо-восточной стенкой погребальной камеры, в пространстве между бревнами внешнего сруба и бортом могильной ямы стояли два бронзовых котла. Они были обложены каменными плитками. За юго-восточной стенкой на самом дне ямы зафиксированы остатки раздавленной деревянной колоды, в которой лежали кости младенца. Среди них найдены две крупных янтарных бусины. Что это – закладная жертва при устройстве могилы или захоронение «царевича»? Ответить на этот вопрос трудно, также как и определить отношение к царской могиле некоторых других погребенных в кургане, обнаруженных на следующий год. Сопровождающие царя При продолжении работ в 2002 году в пределах кольцевой ограды кургана и под ней обнаружены захоронения в погребальных камерах из вертикальных плит. Эти могилы содержали не столь уникальный набор вещей. Однако материалы именно этих погребений позволяют соотнести комплекс кургана с известными памятниками как в Туве, так и за ее пределами. Очень важно, что материалы из этих могил имеют параллели в «царском» захоронении. Некоторые предметы – точно такие же. Например, с одной из погребенных женщин найдены две тисненые золотые бляшки в виде кошачьего хищника, аналогичные украшениям 14 женского костюма в основном комплексе кургана. Кроме того, о хронологической близости могил свидетельствуют стратиграфические наблюдения, сделанные в процессе раскопок. Кто были эти люди? Антропологи определили, что в могилах скифского времени, исследованных на Аржане-2 примерно поровну мужчин и женщин. Были ли они похоронены в царском кургане по причине их родственных связей с царским родом? Может быть, женщины – наложницы вождя, а мужчины – дружина? Эти вопросы остаются пока без ответов. Возможно, на какие-то из них можно будет разрешить после проведения генетических анализов древних останков. Но пока мы располагаем только теми фактами, которые удалось зафиксировать при раскопках. А факты говорят о многом. Так, серия из пяти погребений, совершенных под конструкцией каменного кольца с самого края кургана могла быть совершена уже после постройки кромлеха. В трех случаях можно уверенно говорить о том, что люди, похороненные тут, были убиты – пробитые черепа, наконечники стрел в костях свидетельствуют о насильственной смерти. Умерщвлены ли они специально для сопровождения царя в загробный мир? Не исключено, так как мы знаем о человеческих жертвоприношениях при похоронах царя у скифов из рассказа Геродота. Греческий историк, непосредственно общавшийся со скифами, в V в. до н.э. пишет, что вместе с царем «…погребают одну из наложниц царя, предварительно задушив ее, а также виночерпия, повара, конюха, телохранителя, вестника…» (Геродот, IV - 71) Возможно, этот ритуал бытовал у центрально-азиатских кочевников задолго до времени Геродота? Историк отмечает, что сопровождали царя в могилу не рабы, а свободные скифы. Здесь, в могилах под кромлехом, похоронены люди с оружием, золотыми украшениями – соплеменники не самого низкого ранга. У единственной молодой женщины, погребенной в этой части кургана, головной убор украшала золотая бляха в виде барана, не уступающая декору царских одежд! На плитах перекрытия парной мужской могилы лежали бронзовые удила – может быть здесь похоронены конюхи? В другом погребении прекрасно сохранился деревянный ковш – не являлся ли человек, похороненный здесь, царским виночерпием? Конечно, уверенно ответить на эти вопросы мы не можем. К сожалению, у древних кочевников в центре Азии не было своего Геродота. Но самые богатые сопроводительные захоронения найдены не под кромлехом, а на площади кургана. Это могила трех женщин и парное мужское погребение. Совершены они были до возведения каменной кладки кургана. Иногда – это зафиксировано при раскопках в нескольких случаях – в могилы подхоранивали уже полностью разложившиеся тела. 15 Возможно, их привозили издалека, с отдаленных кочевий. При этом даже отдельные кости сопровождались необходимым набором вещей. Значит – надкурганное сооружение строилось поэтапно, могила царя посещалась для совершения необходимых ритуалов и подхоронений. Все женщины, похороненные в могиле, состоящей из двух отсеков, имели на поясе стандартный набор – зеркало, нож, шило и гребень. Старшая из них, вероятно, занимала при жизни достаточно высокое положение. Об этом можно судить по ее погребальному наряду, украшенному не одной сотней бирюзовых, стеклянных и сердоликовых бус. Кроме того, на ней были надеты золотые серьги, покрытые зернью с эмалевыми вставками, а головной убор украшен двумя бляшками в виде кошачьего хищника – такими же, как в основной могиле кургана. Но особенно ценно в этом захоронении – уникальная сохранность фрагментов одежды из текстиля, войлока и меха. Благодаря работе в экспедиции реставраторов Эрмитажа все эти материалы удалось сохранить и доставить в лабораторию Отдела научной реставрации и консервации Государственного Эрмитажа. Полихромные шерстяные ткани имеют различную, иногда довольно сложную структуру, что говорит о развитом текстильном ремесле. Возможно, некоторые из них привезены издалека, однако этот вопрос требует специального изучения. Мужское захоронение имело ярко выраженный воинский набор сопроводительного инвентаря. За спиной погребенного был положен пояс, украшенный бронзовыми обоймами в виде все тех же кошачьих хищников. На нем было закреплено оружие – горит с луком и стрелами и чекан. Здесь же найдены остатки деревянного ковша с великолепной рукоятью в виде лошадиной ноги, вырезанной из рога. Вероятно, этот предмет также был подвешен к поясу за отверстие в рукояти. Еще одно соответствие рассказу Геродота – «…скифы носили чаши на поясе…» (Геродот, IV - 10) – не зафиксированное в раннескифских памятниках Причерноморья! Может быть, европейские степняки сохранили память о своей далекой прародине, откуда их орды пришли в поисках добычи и новых пастбищ для своих табунов? Кони царя Вместе с царем кочевники хоронили не только людей, но и лошадей. В Туве, где в рядовых курганах скифского времени находки коней чрезвычайно редки, этот обряд особенно выделяет элитные захоронения. В Аржане вокруг царской могилы были найдены останки 160 коней. В Аржане-2 было обнаружено несколько отдельных комплексов, связанных с конем и его снаряжением. Здесь, в юго-восточной части кургана при строительстве наземного сооружения было оставлено специальное место для погребения 14 16 жеребцов. После того, как кони были помещены туда, сверху было сооружено перекрытие из плит, которое достаточно быстро просело и образовавшаяся воронка заложена камнями до прежнего уровня. Вместе с лошадьми найдены принадлежности сбруи. Комплектность ее деталей у каждой лошади достаточно стандартна: бронзовые удила с парой псалиев, наносник, одна или несколько ворворок, золотые пластинки - нахвостники и украшения гривы. Золотые украшения гривы и хвоста различны по форме - пластинки, найденные около черепа, имеют сегментовидную форму; нахвостники сделаны из прямоугольных пластин. Кроме перечисленных предметов рядом с некоторыми конями найдены ворворки с таким же чешуйчатым орнаментом как и на золотых изделиях из могилы царя. К сожалению, кожаные ремни сохранились только в небольших фрагментах рядом с удилами, в отверстиях псалиев и внутри некоторых ворворок. За исключением удил с псалиями, найденных в зубах лошадей, остальные предметы смещены с первоначальных мест. Их расположение на сбруе можно только предполагать. Напротив, другой комплекс, хотя и не содержит захоронения коня, позволяет реконструировать парадную сбрую в полной мере. В 2003 году при зачистке восточной части обкладки ограды кургана был обнаружен комплект конского снаряжения, включающий удила с псалиями, подпружные пряжки, налобные и наносные украшения и многочисленные обоймы, некогда надетые на кожаные ремни. Почти все эти предметы украшены профильными изображениями кошачьих хищников. Фигуры, повернутые в разные стороны, позволяют определить их расположение на сбруе. Вместе с бронзовыми предметами здесь же найдены и золотые пластинки, украшавшие хвост и гриву лошади. Еще одна находка, вероятно, связанная с облачением коня, обнаружена в 2001 году в северной части кургана. В срубе, помещенном в небольшую яму, найдены украшения из золотого листа, некогда наклеенные на кожаную или деревянную основу. Одно из них реконструируется как обкладка конского налобника в виде объемной фигурки птицы с повернутой назад головой, закрепленной на круглой подставке. Рядом с ней лежали три плоскостных фигуры рыб. Возможно, это украшения маски коня, имевшей кожаную основу. Подобные маски известны в Пазырыкских курганах на Алтае, где они сохранились благодаря мерзлоте в погребальных камерах. Что означали захоронения коней в царских курганах? Зачем роскошная сбруя была положена между плит? Несомненно, этот обряд отражает особое отношение к этому животному в мировоззрении древних кочевников. Отметим лишь некоторые моменты. 17 Обычаи, связанные с жертвоприношениями лошадей, фиксируются в скифское время практически во всей степной Евразии. Конь был не только верным спутником кочевника при жизни, но должен был сопровождать и служить ему в загробном мире. Из древних текстов известно, что лучшие кони посвящались солнцу (Геродот, II - 216). Может быть, головы именно этих животных украшали круглыми налобными бляхами? Небесный характер таких коней подчеркивает изображение птицы. Фигуры рыб, напротив, вероятнее всего связаны с образами загробного мира, куда отправлялся вождь. Важным является размещение связанных с конем комплексов на площади кургана. В основном, они обнаружены в восточной его части. Может быть именно туда, навстречу восходящему солнцу, отправлялись погибшие и умершие всадники? Царя в этом направлении могла везти колесница, запряженная четверкой лошадей. Изображение ее, выбитое на плите обкладки ограды кургана, найдено именно к востоку от центра сооружения в ряду других рисунков. Рисунки на плитах и стелы Разнообразие материалов кургана Аржан-2 дополняется находкой серии плит с выбитыми на них рисунками. Изображения на камнях и раньше находили в курганах, но синхронизация их с погребальным комплексом обычно затруднительна. Ведь камень могли использовать как строительный материал, не обращая внимание на имеющийся на нем рисунок. Между тем, хронологическая «привязка» такого рисунка к хорошо датированному комплексу очень важна для определения даты многочисленных наскальных галерей, широко распространенных повсеместно. В кладке наземного сооружения Аржана-2 тоже найдены плиты с рисунками и их обломки. Их положение также неопределенно. Но с восточной стороны кургана, там, где найдена конская могила, на облицовке кромлеха зафиксированы прекрасно выполненные изображения, выбитые в скифо-сибирском зверином стиле. Среди них – рисунок запряженной лошадьми колесницы, а также крупные фигуры стоящих оленей, лося, верблюдов, горных козлов и кабанов. Интересен впервые встреченный рисунок человека с кинжалом и горитом на поясе, держащий за повод лошадь. Многие камни стояли на первоначальном месте, некоторые были разбиты и лежали рядом. К сожалению, поверхность многих из них покрыта известковыми натеками, образовавшимися за прошедшие века. Эта карбонатная корка отслаивается вместе с поверхностным слоем песчаника. Не исключено, что изображения были и на других камнях облицовки этой части кромлеха, однако отслоение поверхности, фиксируемое повсеместно на плитах, уничтожило рисунки. Но те из них, которые пощадило время, органично вписаны в комплекс кургана, что 18 очень важно для хронологического определения других наскальных рисунков Саяно-Алтая. Синхронность большинства изображений на плитах времени сооружения памятника подтверждается находкой аналогичных по стилю рисунков на одной из плит конструкции женской могилы. Выбитые и совершенно не выветренные фигуры кабанов и козлов на этом камне образуют осмысленную композицию, что свидетельствует об изготовлении рисунка специально для погребального ритуала. Кроме плит в пределах погребально-поминального комплекса кургана обнаружены так называемые оленные камни – стелы с выбитыми на них изображениями. Принято считать, что эти антропоморфные изваяния связаны с погребальным культом и бытовали в предскифское и раннескифское время. Обломок самой большой стелы найден среди камней, выкинутых грабителями из центральной части кургана. На уцелевшей нижней части сохранилось изображение пояса с подвешенным к нему оружием и фигура животного. Можно предположить, что стела была установлена в центре погребального сооружения. Еще один камень найден к югу от центра на уровне древней дневной поверхности. Он хорошо обработан и имеет округлую в сечении форму. В верхней части выбиты фигуры козла и кабана. Еще два небольших камня с изображениями серег и нескольких косых линий на лицевой грани обнаружены среди камней сооружения и в кольцевой поминальной ограде. Так как находки оленных камней в датированных памятниках достаточно редки, факт обнаружения этих стел в комплексе кургана, даже в случае их переиспользования, определяет верхнюю хронологическую границу времени изготовления изваяний. Однако можно предполагать, что первые два камня были включены в структуру памятника сознательно. Анализ всех материалов погребально-поминального комплекса Аржан-2 предполагает обширное монографическое исследование. Здесь же хочется только отметить ряд моментов и попытаться дать ответ на неизбежные вопросы, которые возникают при рассмотрении находок из этого великолепного памятника. Когда построен Аржан-2? Один из основных вопросов, от решения которого во многом зависит культурноисторическая интерпретация археологического комплекса – вопрос его относительной и абсолютной хронологии. Конечно, календарную дату сооружения кургана определить невозможно. Центрально-азиатские степи в скифскую эпоху – terra incognita для древних цивилизаций и у жившего здесь народа нет династийных списков. Поэтому вопрос датировки 19 памятника должен решаться методами археологии – путем типологического анализа материала и сопоставления его с известными комплексами. Большое значение для датировки кургана имеет конское снаряжение. Найденные в конском погребении стремевидные удила с напускными псалиями по существующей типологии не могут быть моложе конца VII века до н.э. Четыре набора бронзовых наконечников стрел не противоречат этой дате. Таким образом, сейчас можно говорить о временном интервале сооружения и функционирования погребально-поминального комплекса Аржан-2, расположенном в пределах второй половины VII века до н.э. Сейчас эта датировка подтверждена серией радиоуглеродных дат, полученных в российских и зарубежных лабораториях. Важнейшим культурно-хронологическим индикатором для памятников скифского времени является оружие. В царском захоронении кургана все оно изготовлено из железа и украшено золотом. Кропотливая работа реставраторов Эрмитажа позволила нам увидеть эти шедевры древних мастеров. В сопроводительных погребениях предметы вооружения бронзовые, за исключением одного случая, когда в женской могиле под оградой был найден железный нож. Сам по себе выбор железа в качестве материала не может являться здесь хронологическим показателем. Очевидно, в комплексе Аржана-2 оружие из железа является признаком элитарности. Ранней дате не противоречат и сами формы предметов. Листовидный абрис клинка акинака, чекан с втулкой, трехгранные наконечники стрел, имевшие зажимной насад – такие признаки характерны для бронзовых изделий культуры раннескифского времени Тувы. Не смотря на то, что большинство предметов из основного погребения уникально, весь комплекс типологически соответствует местной культурной традиции раннескифского времени. В рядовых курганах культуры Тувы неоднократно находили серьги с покрытыми зернью конусовидными колпачками, некоторые из которых имели эмалевые вставки. За счет находок этих предметов в погребениях Аржана-2 количество серег такого типа, происходящих из Тувы, увеличилось в два раза. Золотые и бронзовые пекторали, хотя и без изображений, также известны. Обоймы и пряжки поясов также имеют аналогии в тувинских памятниках. Погребальный обряд сопроводительных захоронений также соответствует традициям культуры Тувы раннескифского времени. Таким образом, на основании данных археологии комплекс кургана Аржан-2 безусловно местный. Этот памятник является захоронением представителей высшего 20 социального слоя населения, жившего на территории Тувы в VII веке до н.э. Определение столь ранней даты для материалов Аржана-2 неизбежно ставит перед нами ряд вопросов. В частности, они возникают при рассмотрении ювелирных изделий из могилы царя. Очень важно, что обширный набор изображений зверей не включает ни одного синкретичного образа. Все животные имеют реальных прототипов в живой природе. Это, с одной стороны, характерно для искусства раннескифского времени, с другой - ограничивает возможную территорию происхождения традиции. Очевидно, что она лежит вне областей ближневосточных цивилизаций, где прием совмещения в одной фигуре черт нескольких животных появился очень рано и неизбежно был бы использован при изготовлении царских атрибутов – что и происходило при формировании архаических скифских комплексов Северного Предкавказья и Причерноморья. Изображения грифонов известны в Туве с конца VI в. до н.э. и, вероятно, связаны с западным культурным импульсом. В искусстве культуры раннескифского времени Тувы были распространены так называемые «загадочные картинки», когда изображения фигур животных и их протомы, причудливо переплетаясь, покрывают почти все пространство предмета. Этот прием широко представлен в материалах Аржана-2. Кроме того, семантически наиболее значимые атрибуты основного захоронения кургана – такие как шпильки, украшавшие женский головной убор, и массивная гривна – символ верховной власти – украшены изображениями животных по спирали. Такая композиция известна на оленных камнях, датирующихся эпохой поздней бронзы. Все это указывает на местное, центрально-азиатское формирование традиций искусства звериного стиля из комплекса кургана. Учитывая, что курган Аржан-1, исследованный М.П.Грязновым, из-за ограбленности почти не сохранил ювелирных украшений, нельзя утверждать, что это место - именно Тува. Изделия, наиболее близкие по стилю материалам Аржана-2, происходят из Казахстана. В качестве примера можно привести Жалаулинский клад, представленный, вероятно, предметами из ограбленного погребения, которое по уровню богатства могло не уступать Аржану-2. Не исключено, что в раннескифское время существовал не исследованный до сих пор центр кочевой культуры, расположенный в горностепных областях Северной Индии и Пакистана, где известны большие курганные могильники. Единичные находки, происходящие оттуда, также близки по стилю – например, гривна, опубликованная Карлом Йеттмаром, является ближайшей аналогией аржанской. Возможно, распространение аналогичных вещей на достаточно широкой территории может объясняться и тем, что влияние владык, похороненных в Долине царей, простиралось 21 в то время за пределы нынешней Тувы. Подтвердить или опровергнуть эту гипотезу невозможно без уточнения хронологии памятников этих территорий. Но культурные связи между регионами скифского мира безусловно существовали и были очень динамичными. Любые новшества, особенно какие либо усовершенствования в конском снаряжении и вооружении или технологические знания, распространялись очень быстро. Пояс степей Евразии был своеобразным транслятором идей, которые возникали и перемещались с кочевыми ордами как с запада на восток, так и в обратном направлении. Определить истоки той или иной традиции чрезвычайно трудно. Элитарная субкультура кочевнических царей впитывала все новое в первую очередь. Поэтому исследование царских курганов почти всегда приводят к пересмотру многих устоявшихся представлений. Так получилось с Аржаном, то же происходит и с Аржаном-2. Ведь еще недавно трудно было представить, что в глубинах Центральной Азии «дикие» кочевники уже в VII веке до н.э. могли производить такие шедевры ювелирного искусства! Примерно этим же временем датируются самые ранние скифские курганы в Северном Предкавказье, тоже содержавшие немало прекрасных изделий из золота и серебра. Но туда они попали вместе с военной добычей или сделаны специально для скифов мастерами-торевтами ближневосточных культурных центров. Еще не построен акрополь в Афинах, греки едва успели основать свою первую колонию в Северном Причерноморье, нет еще Персидской империи, в Китае еще не знали железа, не рожден еще Будда, а до выхода на историческую арену тюрков и славян должно пройти полтора тысячелетия… Находки в Аржане-2 демонстрируют наличие у населения раннескифского времени Тувы ювелирного мастерства высочайшего уровня. Понимание технологических приемов, применявшихся в древности для изготовления этих вещей, очень важно для определения той роли, которую играл центрально-азиатский регион в формировании искусства скифосибирского звериного стиля и всей культуры эпохи ранних кочевников в целом. Работа в этом направлении уже началась и будет продолжаться еще долго. Научная публикация материалов памятника, безусловно, найдет широкий отклик специалистов. Многие споры еще впереди, но шедевры древних мастеров уже навсегда останутся достоянием мировой культуры.
