Денис Тоом АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЕ ОТРЫВКИ SOMEBODY Большая белая машина с пыльными крыльями отвозила меня на лето на дачу. Кошки мяукали в коробках. С утра я спускался со второго этажа и в окно на повороте лестницы видел жёлтые подсолнухи и ртуть, поднимающуюся на градуснике. Однажды это окно было заставлено солнечными пузырьками с надписью “живая” вода. В этот день папа оживлял скелет. Под высокими ёлками на сарае висел большой деревянный скелет. Папа в тренировочном костюме и в кедах приближался к нему с баночкой и брызгал на него живой водой. Рука скелета поднимается, и он глухим голосом представляется. С пиратским флагом в руке мы с папой отправляемся вниз по реке. Я в сомбреро сижу на борту лодки. Падаю и в ужасе барахтаюсь, потому что ещё не умею плавать. Мы проплываем круглый остров с высокой травой, за которым странный с остроконечной крышей домик с маленьким окном и трубой, высасывающей воду из реки. На сухом серебристом дереве без коры сидит вурдалак в детской курточке. Мы подплываем к плотине. На воде появляется пена. Из бани красного кирпича вытекает мыльный ручей. В клубах папиросного дыма в своей комнате лежит «Баба», моя прабабка. При солнечном правлении Кипсы, моей бабки, Баба была серым кардиналом. Она била меня берёзовой палкой, после которой оставались красные следы и привязывала за ногу к столу, занимаясь со мной фрвнцузским языком. У неё из-за этого страшные скандалы с Кипсой, которая меня обожает, называет ангелом и делает мне королевские подарки. Меня отправляли с шофёром в дом игрушек, чтобы я там выбрал то, что захочу (я выбирал двуствольный винчестер, одобренный шофёром). Кипса показывает мне на фарфоровые часы в виде замка и говорит, что я их получу после её смерти, как и всё, что на даче. В бабиной комнате, пахнущей папиросным дымом, шкаф с её имуществом. Мешочек с нафталиновыми сухарями, чёрствый рогалик, половинка от ножниц, бирюльки (микроскопическая деревянная посуда, которую надо выуживать палочками), бильбоке (резиновый конус в форме песочных часов, который надо подбрасывать на верёвке), крокет и другие вымершие игрушки. Ещё чемодан с готовым кукольным спектаклем. Пьесу сочинила сама баба. Представление я не застал, оно делалось, может быть, для моего папы. Но самодельные декорации из картона и конфетной фольги и актёры сохранились. Это куклы, которые одеваются на руку, -- «бибабошки». Король Видивам Пам Поль, Кот Видивам Пам Пот, Принцесса-видивам-пампесса, Собака- видивампампака и так далее. В своей комнате просыпаются на кровати красного дерева, покрытой листами самиздатовского романа, красивые, как греческие боги, Катя с Мишей, мои тётя и дядя. Им по 18 лет. Мишу я обожаю, из его светлых волос сзади получается такая косичка, которую я рисую у пиратов, но в жизни до сих пор никогда не видел. Он ходит в брезентовых штанах. Это лето любви. На террасе, где висит сомбреро и вьетнамская соломенная шляпа, весь пол засыпан фантиками от жвачки. Друзья Кати и Миши ходят в рубашках завязанных спереди над худым пупком на узел. Кажется вот за полем лес, а там уже Америка. И моё будущее, и я счастлив, я живу пока блаженно на даче в преддверии своей жизни. Я выпросил у мамы металлический рубль и уронил его в щель в подоконнике. Я играл, что меня пытают и заставляют есть песок. Я объелся песка и заболел, меня накормили манной кашей. Я лежу больной с журналом PIF, на обложке которого скелет человека, на который накладываются прозрачные плёнки, одевая его сначала в мышцы с кровеносной системой, потом в кожу и потом в костюм. За окном ёлки и за ними аллея. По аллее быстро проезжает на каталке человек в чёрном. Некто. Somebody. Папа придумывает разные типы привидений. Мы с ним стоим со свечками под простынями на дорожке под освещённым окном кухни, но никто не пугается. Баба потом его ругает, что он дал ребёнку свечку под простыню, которая могла загореться. В другой раз ему вздохами и уханьем удаётся ночью сорвать с кровати суеверных Катю с Мишей и встретить их уже на лестнице белым призраком, и они только тогда немного успокаиваются, когда видят под простынёй кеды. Однажды я у Кати украл старинную пластинку. На чёрной этикетке золотыми буквами написано: «VICTORIA». Поздно вечером ставлю её тихонько на проигрыватель. На алее появляется SOMEBODY, он идёт между деревьев. За ним лес. В белёсом тумане стоят деревья. Он удаляется вглубь леса, туда, где пар поднимается от остановившейся реки. Между деревьями загораются огоньки. Шекспир на стене приподнимает руку с пером. Английские часы стрекочут, собираясь пробить. Храпит в чулане домработница Дуся. Спит под лестницей пёс Тим. Пластинка останавливается. Всё останавливается. SOMEBODY исчез, ушёл в лес. Тишина комнаты. Я один. Все спят. У меня в комнате полка с книгами: «Работа актёра над собой», серый сталинский тяжёлый том. Закат падает на корешки книг. Закат протекает сквозь стволы сосен как масло. Я закрываю глаза, но он протекает сквозь ресницы. Когда я просыпаюсь, произошла революция. Империя Кипсы закончилась. Она умерла. Голые стены. Всё распродано. Пахнет маковой соломкой. На кухне дети (мои двоюродные братья) в шкурах на худых телах нарезают ветчину. Слепая баба склонилась, слушая телевизор. В голубой экран бьётся мотылёк. Я стою на балконе. На проигрывателе кружится «Лестница в небо» Led Zeppelin. С берёз слетают жёлтые листья, которые, как PUZZLE, складываются на земле.