Трансформация духовной жизни России в начале ХХ века

РГГУ. Конференция кафедры отечественной истории новейшего времени
Россия в ХХ веке: проблемы изучения и преподавания. 02.12.98
Проф. Березовая Л.Г.
Трансформация духовной жизни России в начале ХХ века.
Тезисы выступления
Среди новых цивилизационных «сверхзадач», которые сформировались
на рубеже веков, проблема освоения новых характеристик духовной жизни
занимает далеко не последнее место. Кризис классической парадигмы привел к
распаду модели культуры 60-80-х годов XIX века: передвижнической по
формам творческой жизни, литературоцентрической по механизму культурного
движения, демократической и идеологизированной по своей общественной
ориентации. В начале ХХ века можно говорить о формировании иной модели
русской культуры, обозначенной понятием «Серебряный век», которое все
увереннее наполняется не только мифологическим, но и научным содержанием.
Однако в современных трудах по истории культуры Серебряного века
практически за границей научного изучения остается одна из важнейших
характеристик духовной жизни начала ХХ века – массовая культура. В
последние годы можно отметить
две статьи, посвященные научной
систематизации проявлений массовой культуры [1]. Историографическая
традиция в оценке массовой культуры связывает ее появление исключительно с
новым временем, а еще увереннее – с началом ХХ века. Процессы урбанизации
и индустриализации меняли социокультурную самоидентификацию человека,
делали общество более однородным в социальном и культурном отношении.
Цивилизация ХХ века решала социальные «сверхзадачи» путем
унификации социокультурной идентичности, что предполагало расширение
поля стандартизации личности. На эту черту современной жизни указывалась
еще А.И.Герцен: “Мы... люди европейской, городской цивилизации, можем
жить только по готовому. Городская жизнь нас приучает... к скрытому,
закулисному замирению и уравновешению нестройных сил. Сбиваясь случайно
с рельсов... мы теряемся...” [2] Интеллектуальная жизнь личности в книжной
культуре лишена постепенности, собственного ритма, она искусственно
актуализирована, унифицирована. Г.Г. Шпет замечал: "Нам учиться всегда
недосуг. За азбукою мы тотчас читаем последние известия в газетах, любим
последние слова, решаем последние вопросы..." [3].
Проблема умственной оригинальности постоянно тревожила людей
нового времени европейской цивилизации. Индустриальные, массовые методы
к концу XIX века завоевывали почти все области человеческой жизни:
образование стало государственной политикой; просветительство поставлено на
поток. Стандартизация охватывает самую своевольную - интеллектуальную
сферу: любая массовая профессия приобретается путем овладения стандартным
набором знаний; наука закована в иерархию степеней и званий; открытия и
изобретения - в планы, финансирование, систему регистрации и использования.
Стандартизация интеллектуальной сферы - мощный ускоритель
цивилизации. В России прошлого века индустриализация науки проявила себя
как двигатель “великих реформ”. Массовая культура стала выполнять роль
универсального транслятора, «переводчика» информации, объемы которой
стали превышать возможности индивидуального человеческого разума.
Массовая культура систематизирует, упрощает, «упаковывает» излишнюю
социкультурную информацию в легко усвояемые формы развлечений, массовых
шоу, игр, в схемы и готовые формулы «мнений». И далеко не сразу такая
стандартизация возросших потоков информации в индустриальной и
постиндустриальной цивилизации стала не только восхищать очевидными
выгодами, но и беспокоить неясными отдаленными последствиями для
уникальности человеческого духа.
Зародившись как самостоятельное явление в недрах культуры рубежа
веков, массовая культура «пережила» все творческие альтернативы Серебряного
века и совершила своего рода «триумфальное шествие» по всему ХХ веку,
возглавив культурные характеристики уходящего столетия в наши дни.
Основным фактором становления феномена массовой культуры была
ускоренная технизация всех областей жизни в конце XIX – начале ХХ века, что
радикально меняло культурно-цивилизационную среду, предметный мир
человека. По подсчетам историков, к концу XIX века из ста основных
предметов повседневного быта начала века сохранилось в неизменном виде не
более десятка. Научно-технический бум второй половины XIX века
радикально изменил материальную среду человеческого обитания. В жизнь
вошли изобретения, имевшие революционные последствия: швейная машинка,
телефон, радио, трамвай, пишущая машинка, динамит, двигатель внутреннего
сгорания, керосин, автомобиль, граммофон, кино, фотография.… Каждая из
этих технических новинок имела большое будущее и была способно радикально
менять привычки, возможности коммуникации, передачи информации.
Индустриализация быта означала изменение не только «стиля жизни», но
и самого взгляда на мир. Даже поэты не чуждались новых слов: «аэроплан»,
«таксомотор», «синематограф». Жажда непрерывного обновления стала
приметой духовного состояния общества. Полеты воздухоплавателей собирали
толпы энтузиастов и зевак. Перелет 10 аэропланов из Петербурга в Москву в
1911 году превратился в захватывающую и трагическую (из 10 аэропланов до
цели добрался только один) эпопею, за которой следили все газеты. В начале
ХХ века Московская городская дума обсуждала проект строительства метро.
Всеобщий интерес к новинкам техники рождал массовую иллюзию научнотехнического всемогущества человеческой цивилизации. Воплощение этого
мифа – «эффект Титаника».
Быстрое наступление техники опережало адаптационные возможности
человека. Становилось раздражающим, будоражащим источником для
апокалипсических ощущений и пророчеств. А.Блок предвидел «грядущих войн
ужасный вид». В 1906 году физиками была создана еще только модель атома, а
А.Белый в 1908 году писал: «Мир рвался в опытах Кюри атомной, лопнувшею
бомбой"».
Вторая предпосылка формирования массовой культуры – появление
промышленной городской среды. За первые 15 лет ХХ века городское
население в России увеличилось почти на 50%, а обе столицы перешагнули по
населению миллионный рубеж. Земля в городах стала дорожать, в столицах
появляется культура «высотного» строительства (3-5 этажного). Впечатляющий
пример Эйфелевой башни (1889 г.) и нью-йоркских небоскребов конца XIX
века демонстрировал богатые возможности новых строительных материалов:
промышленного стекла, железа, бетона. В Москве на Тверской появился первый
«небоскреб» в 10 этажей со смотровой площадкой на крыше. Рядовые
«доходные» дома оснащаются техническими новинками: лифтами,
электричеством, центральным отоплением, сантехническим оборудованием.
Развитие промышленности привело к тому, что все крупные города
получили «серое кольцо» промышленных районов и рабочих окраин. Такой
образ индустриального города рисовал М.Добужинский: «Эти… бесконечные
заборы, глухие задние стены домов, склады черных дров… темные колодцы
дворов» [4].
Третьей предпосылкой формирования массовой культуры можно считать
достижение уровня всеобщей начальной грамотности или приближение к этому
показателю цивилизованности. Решающую роль в этом отношении в России
сыграла школьная реформа, начатая в 1908 году кабинетом П.А.Столыпина. По
переписи 1897 года среди людей старше 9 лет было 28% грамотных (среди
мужчин – 40%). К 1911 году эти показатели почти в 2 раза выше. В 1905 году
сняты ограничения на образование для женщин, для священнослужителей. К
1914 году в полтора раза выросло количество студентов, среди которых уже 1/3
составляли женщины.
Общая демократизация образовательной системы сказалась и на
структуре и типе книгоиздания в начале ХХ века. Наибольшего успеха
добились те издательства, которые ориентировались именно на массового, не
слишком взыскательного читателя. Создаются целые издательские фирмы,
специализирующиеся на удовлетворении запросов рядового читателя.
Издательство А.Маркса «изобрело» жанр популярнейшего журнала «Нива» с
литературным приложением; А.Суворин создал серию «Дешевая библиотека»;
издательство А.Горького «Знание» выпускало популярную политическую и
назидательную литературу; И.Сытин наполнил рынок учебниками,
справочниками, «народными» календарями и лубочными картинками. Эти
издания впервые в России получали миллионные тиражи и стали
законодателями массовых культурных запросов и художественного вкуса.
Журналистика 1905-1907 гг. приучила читать газеты, бюллетени,
плакаты, различного рода «однодневную» литературу. Если в конце XIX века в
России было 105 ежедневных газет, то к 1912 году их число перевалило за
тысячу. Журналистика становилась доходным делом и все дальше уходила от
назидательности и нравственности. Появился читатель для бульварных изданий,
для газеты «Копейка», романов о сыщиках и отчетов об уголовных делах.
Новым богом массовой культуры обещал стать кинематограф – самый
«технический» вид искусства. Но в массовую культуру кинематограф вошел не
как новый вид искусства, а первоначально в виде соперника цирку и
ярмарочному балагану. Новый вид искусства имел очевидное родство с
ярмарочным, «площадным», народным зрелищем и не предлагал сложных
проблем. Откровенно развлекательная направленность представление в
«иллюзионах» первого десятилетия ХХ века увлекла, однако многих, в том
числе и из среды элитной интеллигенции. Известно увлечение кинематографом
А.Блока. В 1908 году русская кинофирма Дранкова и Ханжонкова создала
первый игровой фильм «Понизовая вольница». А к 1914 году в России уже было
40 кинофирм. У публики появились новые кумиры, первые русские кинозвезды:
Иван Мозжухин, Вера Холодная. На рабочих окраинах, на студенческих и
интеллигентских вечеринках звучал граммофон, донося до публики голоса
Шаляпина, Паниной, Плевицкой.
К новым запросам публики прислушивалось и «высокое» искусство. В
1898 году в ресторане «Славянский базар» состоялась историческая встреча
К.Станиславского и В.Немировича-Данченко, которая положила начало самой
идее «общедоступного театра». Сама театральная «система Станиславского»
призывала актера к максимальной правдоподобности жизненных мелочей,
приближенности к пониманию рядового зрителя. Актеры новой школы:
О.Книппер-Чехова, Москвин, Качалов, Леонидов, - становились любимцами не
столько элитной, сколько малоискушенной демократической публики. Не
случайно стала модной и тема городского «дна», появление нового героя:
босяка, студента, провинциального интеллигента, - на театральной сцене.
Нарождавшаяся массовая культура соответствовала объективному
процессу социальной и культурной унификации общества, стиранию граней
между субкультурами отдельных социальных групп. Массовая культура взяла
на себя важнейшую функцию общества ХХ века: обеспечение первичной
социокультурной идентификации личности в ситуации неясных социальных
границ. Относительно судьбы массовой культуры в конце ХХ века один из
известных исследователей А.Я.Флиер высказал оригинальное предположение.
Он писал, что она может быть «эмбриональным предшественником какой-то
новой, еще только нарождающейся обыденной культуры, отражающей опыт
жизни уже на индустриальном… и постиндустриальном (во многом уже
транснациональном) этапах развития» [5]. Но и в последние годы уходящего
ХХ века эта функция массовой культуры остается лишь спорным
предположением.
1. Орлова Э.А. Динамика культуры и целеполагающая активность человека //
Морфология культуры: структура и динамика. М., 1994; Флиер А.Я.
Массовая культура и ее социальные функции // Общественные науки и
современность. 1998. № 6.
2. Герцен А.И. Концы и начала. Письмо первое // Интеллигенция. Власть.
Народ: Антология. М., 1993. С. 28.
3. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты. Вып.1. Пб., 1922. С. 34.
4. Добужинский М. Встречи с писателями и поэтами // Воспоминания о
Серебряном веке. М., 1993. С. 365.
5. Флиер А.Я. Указ. соч. С. 148.