Юрген Хабермас, 1929-

Юрген Хабермас (1929- )
Юрген Хабермас, родившийся в немецком городе Гуммерсбах, является ведущим
мыслителем второго поколения Франкфуртской школы. Философские и социологические
подходы Франкфуртской школы, обычно именуемые «критической теорией», оформились
в 1930-е годы, вначале в исследовательском институте в Германии, затем в эмиграции в
Соединённых Штатах, и были, пожалуй, наиболее влиятельным течением в «западном
марксизме», берущем своё начало в работах Дьёрдя Лукача. Предшественниками
Хабермаса в этой традиции были фигуры масштаба Теодора Адорно, Вальтера Беньямина,
Макса Хоркхаймера и Герберта Маркузе.
Мышление ранней Франкфуртской школы, развивавшейся в тени европейского
фашизма, тяготело к представлению о том, что «тотально администрируемое общество»,
основанное на всеобъемлющем социальном и психологическом контроле, является
логическим завершением капиталистического развития и приходит на смену
относительной свободе эры либерального капитализма. Например, даже после своего
возвращения в Германию в послевоенный период Адорно и Хоркхаймер никогда
полностью не признали исторических достижений конституционной демократии и не
стали считать формальные особенности буржуазной правовой и политической системы –
по крайней мере в их фундаментальных нормативных интенциях – потенциальными
источниками социального сопротивления.
Именно здесь находится кардинальное отличие мировоззрения Хабермаса от
представлений и его предшественников. Политические и философские взгляды
Хабермаса сложились под влиянием не только катастрофы нацизма, которую он пережил
в юности, но и возникновения на германской земле стабильного конституционного и
демократического государства в виде Федеративной Республики Германии. Вследствие
этого, хотя Хабермас унаследовал от ранней Франкфуртской школы глубокую
обеспокоенность доминированием «инструментального разума» в современном обществе,
его описание вредоносности этого доминирования и «противоядий» против него
предполагает совершенно новые основания для критической теории.
Этот новый подход очевиден в его ранней работе «Структурная трансформация
сферы публичного», посвященной возникновению, развитию и конечной судьбе сферы
публичного в капиталистических обществах начиная с восемнадцатого века. «Сфера
публичного» – это термин Хабермаса для обозначения той социальной арены, на которой
размышляющие и общающиеся частные индивиды формируют нормативные ориентации,
которые оказывают контролирующее и рационализирующее воздействие на применение
государственной власти. «Общественное мнение», в его классической буржуазной форме,
служит связующим звеном между абстрактными принципами естественного права и
государственным законодательством. Однако, по мнению Хабермаса, классическая
концепция «сферы публичного» была фатально порочна ввиду её молчаливого
отождествления буржуа (то есть собственника) и человека; в девятнадцатом веке это стало
очевидным, когда конфликт между трудом и капиталом ворвался в сферу якобы
«свободного и равного обмена». Кроме того, с тех пор сфера публичного стало опасно
разрушаться современными технологиями массовой коммуникации, рекламы и «пиара», а
также сведением демократических ожиданий к периодическому выражению одобрения
тех или иных политических элит (на выборах).
В то время как заботы и потребности людей, открытые в новой интимной сфере семьи
были однажды привнесены в публичную сферу литературы, сама эта сфера всё более
поражается и опустошается современными формами масс-медийного влияния и
манипуляции.
В своём описании деформации сферы публичного и прогрессирующей
«рефеодализации» общества в силу переплетения государства и частной сферы, Хабермас
основывается на глубоком анализе современной «индустрии культуры», разработанном
1
его предшественниками. Однако между ними есть и существенные различия. Хабермас
озабочен сохранением нормативного демократического потенциала арены для дискуссий,
в равной мере открытой для всех. В отличие от многих современных мыслителей,
следующих Ницше и Хайдеггеру, он не интерпретирует современную эпоху
исключительно в понятиях превращения инструментальным разумом природного и
социального миров в объект. Даже ранняя Франкфуртская школа склонялась к принятию
этих представлений, базируясь на веберовском анализе процесса рационализации.
Хабермас, однако, не считает такую дегуманизацию неизбежным следствием подъёма
современных социальных и политических наук. Он не верит и в возможность отказаться
от их достижений в пользу до-современной концепции политической философии как
практической мудрости. Скорее современные общественные науки должны стать
саморефлексивными, стать средством, благодаря которому потребности и интересы
социальных групп могут быть выявлены и увязаны с политическими реализуемыми
целями.
В 1970-е годы Хабермас интенсивно работал над исследованием глубоких
философских оснований своей концепции демократической легитимности. Он пытался
показать, что приверженность истине, искренности и правильности являются
нормативными предпосылками коммуникации людей. Мы не можем не считать, что
условия, при которых свободное, не основанное на принуждении согласие может быть
достигнуто, уже присутствуют, когда мы стараемся преодолеть разногласия через
дискуссию, иначе дискуссия потеряет всякий смысл. Хабермас верит, что эти условия
могут определены в понятиях структуры равного и взаимного доступа к диалогу, который
он называет «идеальной речевой ситуацией». Какой не соответствующей реальностям эта
ситуация не была бы, Хабермас утверждает, что она оказывает направляющее воздействие
на современное нравственное сознание.
Одновременно, в «Кризисе легитимности» Хабермас пытался проследить
конкретные социальные последствия этих моральных интуиций, дав новую формулировку
марксистской теории кризиса капитализма. Согласно Хабермасу, развитый капитализм
больше не порождает «чистых» экономических или системных кризисов, поскольку
государство взяло на себя многие регулятивные функции в экономике. Однако даже
вмешательство государства бессильно примирить конфликтующие логики, порождённые
фундаментальными противоречиями экономики, чьё функционирование всё более
обобществляется, но которая продолжает служить частным интересам. Возникающий в
результате административный «кризис рациональности» может стать «кризисом
легитимности», когда ценности и смыслы социокультурной системы начинают бросать
вызов нормам гражданской приватности и деполитизированной сферы публичного.
Поэтому для Хабермаса фундаментальные кризисные тенденции капиталистического
способа производства, проанализированные Марксом, остаются в силе. Но, в силу ряда
смещений, катализаторы кризиса и высшие точки сопротивления следует искать в
зарождающихся нормативных структурах коммуникативного универсализма.
Работа Хабермаса над изучением коммуникативных оснований языка достигла
своего пика с публикацией «Теории коммуникативного действия» - наиболее полного
изложения его социальной теории. В этой работе Хабермас утверждает, что развитие
современного общества может быть понято как процесс дифференциации «систем»,
которые действуют посредством безличных сил денег и власти (рынок и государство) и
«жизненного мира» – тех областей социального существования, которые структурированы
коммуникативно. Патологии современного общества могут быть истолкованы в понятиях
«колонизации» жизненного мира системами – превращением всего в товар и
бюрократизации тех сфер жизни, которые по своей сути основаны на солидарности и
взаимном признании. Здесь Хабермас явно отказывается от одного из представлений
марксистской традиции – веры в то, что «системы» сами по себе являются формами
«отчуждения» и должны в конце концов быть преодолены. Целью демократизации им
2
объявляется организация центров концентрированной коммуникации, порождаемой
ежедневной практикой, которые смогут контролировать и сдерживать вторжение систем,
сами же не будут ни поглощены системами, ни стремиться уничтожить системы.
Хабермас всегда стремится соединить уважение к достижениям современного
конституционного государства с марксистской критикой социально деструктивных и
антидемократических тенденций капитализма, другими словами – придерживаться
диалектического понимания современности. Согласно представлениям «зрелого»
Хабермаса, социализм нельзя определить априори как конкретную форму жизни, но
скорее можно понять как прогрессирующее ограничение вредоносных эффектов
капитализма через расширяющееся (формальное и неформальное) внедрение
коммуникативного универсализма.
Смотри также
Адорно, Хайдеггер, Хоркхаймер, Лукач, Маркузе, Вебер
Произведения:
Theory and Practice, London, Heinemann, 1974.
Legitimation Crisis, London, Heinemann, 1976.
The Theory of Communicative Action I Reason and the Rationalization of Society II Lifeworld and System: A
Critique of Functionalist Reason, Cambridge, Polity Press, vol. I (1984), vol. 2 (1987).
Post-metaphysical Thinking, Cambridge, Mass., Polity Press, 1992.
3