I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Проблема гражданского общества принадлежит к числу наиболее обсуждаемых в сочинениях представителей различных школ современной западной социально-философской мысли. В классической западной философии
Нового времени она рассматривалась в связи со становлением взаимосвязей
гражданского общества и государства эпохи капитализма свободной конкуренции. Во второй половине 20-го столетия наблюдается возрождение интереса к проблематике гражданского общества, связанное с анализом причин
крушения тоталитарных и авторитарных режимов, а также с поиском возможной силы, способной служить действенным противовесом государственно-бюрократической машине эпохи общества потребления, чья мощь существенным образом возрастает на волне использования информационных технологий. Глобализационные процессы в современном мире также заставляют
по-новому взглянуть на ресурсы и задачи гражданского общества. Кроме того, новые реалии современного мира вполне обоснованно рассматриваются
современными западными авторами в ключе неклассического философского
теоретизирования. В данной связи заслуживает несомненного внимания дискуссия по проблеме гражданского общества в западной социальной философии второй половины 20-го - начала 21-го вв.
Актуальность темы исследования. Рассмотрение трансформации
взглядов ведущих современных западных теоретиков гражданского общества
позволяет выявить отличительные характеристики такового в современных
условиях, понять возможности его влияния на государственные структуры в
эпоху постиндустриальных перемен, лидирующей роли информационного
сектора в границах сообществ, шагнувших к этой стадии развития. В сочинениях западных авторов интересно решается и проблема роли гражданского
общества в период растущей глобализации многообразных социальных связей в современном мире. Очевидно, что комплекс вопросов, поднятых западными авторами в связи с осмыслениями ими изменяющейся роли гражданского общества в современную эпоху, важен и для понимания перспектив
построения общества, основанного на знаниях. Вне постоянной гражданской
активности различных групп и движений невозможно представить себе постоянную трансформацию и гибкую самонастройку общества, основанного
на знаниях.
Современные теории гражданского общества не только воспроизводят
комплекс реалий, радикально отличный от тех, что свойственны эпохе европейской модерности, но и делают это на качественно иных постклассических
философских основаниях. Анализируя их содержание, можно глубже понять
специфику и возможности постклассического теоретизирования, возникшего
как результат критики классической европейской метафизики, применительно к познанию социальных явлений. Одновременно в теориях гражданского
общества второй половины 20-го-начала 21-го вв. отчетливо прослеживается
определенное родство с построениями представителей классической новоевропейской мысли, чьи идеи получают новое звучание при переосмыслении в
контексте современности.
3
В свете подходов, намеченых в современных теориях гражданского
общества, представляется возможным рассмотреть и совокупность требующих позитивного решения проблем, которые встают в перспективе осознания
значимости гражданской активности в России, идущей по пути демократической модернизации и вовлечения в глобализационные процессы.
Диссертационное исследование имеет педагогическое значение, поскольку сформулированные в его рамках выводы могут найти применение в
преподавании целого ряда социально-гуманитарных наук, таких как история
философии, социальная философия, социология, политология и др.
Степень разработанности проблемы. Современные западные теории
гражданского общества, созданные в русле идей различных школ социальнофилософской мысли, их отличительные черты и генезис в наследии эпохи
модерности в той или иной степени становились предметом исследования
зарубежных и отечественных авторов. При этом взгляды крупных западных
философов второй половины 20-го – начала 21-го вв. на проблему гражданского общества по большей части анализировались в контексте изучения общего корпуса их социально-философских воззрений.
В западной историко-философской литературе хорошо исследованы
классические теории гражданского общества эпохи Нового времени, их типологические черты и влияние на современную социально-философскую
мысль. Это сделано в трудах С. Босворта, Х. Брогана, Д. Ден Нила, А. Гевирта, Г. Фостера, М. Крэнстона, В. Медины, В. Переса Диаса, П. Рили, Н. Таркова, М. Х. Уодликора, Д. Уоткинса и др1. В работах западных авторов выявлена социальная обусловленность трактовки гражданского общества в различных версиях теории общественного договора, в немецкой классической
философии, марксизме и иных учениях, показаны особенности воспроизведения реалий эпохи в их мыслительных конструкциях.
В отечественной историко-философской литературе работа в аналогичном направлении была начата еще в советский период и продолжена российскими авторами на базе иных, сводных от догматического марксизма установок, в посткоммунистическую эпоху. Продуктивные выводы в плане исследования новоевропейских теорий гражданского общества содержатся в труСм.: Bosworth S. Hegel’s Political Philosophy. N.Y, 1991; Brogan H. Tocqueville. L., 1973; Den Nyl D. Power, State, and Freedom: an Interpretation of Spinoza’s Political Philosophy. Assen, 1983; Gewirth A. Political Philosophy. N.Y.,
1965; Foster G. John Locke’s Politics of Moral Consenus. N. Y., 2005; Hobbes
and Rousseau. A Collection of Critical Essays. Ed by Cranston M. W. Garden
City, N.Y, 1972; Medina V. Social Contract Theories: Political Obligation or Anarchy? Savage, Md., 1990; Perez Diaz V. State, Bureaucracy, and Civil Society: a
Citical Discussion of the Political Theory of K. Marx. Atlantic Highlands, N.Y.,
1978; Riley P. Kant’s Political Philosophy. Totova, N.J., 1983; Tarcov N. Locke’s
Education for Liberty. Chicago, 1984; Waddlicor M. H. Montesquieu and the Philosophy of Natural Law. The Hague: Nijhoff, 1970; Watkins J. Hobbes System of
Ideas. L.: Hutchnson, 1965 etc.
1
4
дах В.В. Витюка, К.С. Гаджиева, А.В. Гулыги, И.С. Нарского, В.С. Нерсесянца, Н.В. Мотрошиловой, Т.И. Ойзермана, Ю.М. Резника, В.Г. Хороса и др1.
Исследование различных аспектов дискуссий по проблеме гражданского общества, относящихся ко второй половине 20-го – началу 21-го вв., достаточно давно находится в поле внимания западных специалистов в области
истории современной философии. Так, рассмотрению трактовки этого вопроса в социальной философии Х. Арендт, чьи идеи имеют широкую популярность в кругах западной гуманитарной интеллигенции, посвящены работы М.
Кэнован, П. Хансена, Д. Макгована, Д. Миллера, М. Пассерин Д’Антрев и
др2. Видение этого вопроса в наследии крупного теоретика новейшей версии
неомарксизма Франкфуртской школы Ю. Хабермаса также нашло интересную интерпретацию в произведениях Бедеши, А. Клеменса, Р. Коулса, Н.С.
Лав, Д. Муна, М. Пенски, Ф.А. Спозито, Т. Б. Стронг, С.К. Уайта, Д. Уарнке,
Ф. Уолша, М. Е. Уоррена, А. Хоннета, С. Чамберс и др 3. Постструктуралистские идеи М. Фуко и Ж. Деррида, их понимание гражданского противостояния властному диктату государства также стало предметом изучения Э. Арато, Д.Л. Коэн, Х.Ф. Хабера, А. Меджила, П. Юна и др4. В опубликованной за
См.: Витюк В. В. Становление идеи гражданского общества и ее историческая эволюция. М., 1995; Гаджиев К. С. Концепция гражданского общества:
идейные истоки и основные вехи формирования // Вопросы философии. № 7.
1991; Гулыга А.В. Немецкая классическая философия. М., 1986; Мотрошилова Н.В. Социально-исторические корни немецкой классической философии. М.,1990; Нарский И.С. Западноевропейская философия XVII века. М.,
1974; Нарский И.С. Западноевропейская философия XVIII века. М., 1973;
Нерсесянц В.С. Философия права Гегеля. М., 1978; Ойзерман Т.И. Формирование философии марксизма. М., 1986; Резник Ю. М. Гражданское общество
как феномен цивилизации. Идея гражданского общества в социальной мысли. М., 1993; Резник Ю. М. Гражданское общество как социокультурный феномен. М., 1998; Гражданское общество: мировой опыт и проблемы России.
Под ред. В.Г. Хороса. М., 2003 и др.
2
См.: Canovan M. Hannah Arendt. A Reinterpretation of her Political Thought.
Cambridge, 1992; Hansen P. Hannah Arendt. Politics, History, and Citizenship.
Standford, 1993; McGowan J. Hannah Arendt: An Introduction. L., 1998; Miller J.
The Pathos of Novelty: Hannnah Arendt’s Image of Freedom in the Modern World
// Hannah Arendt: the Recovery of Public World. Ed. by M. Hill. N.Y., 1979; Passerin d’Entreves M. The Political Philosophy of Hannah Arendt. L, 1994 etc.
3
См.: Bedeschi G. Introduzione a la Scuola di Francoforte. Roma, 1985; Clemens
A. Die Intellektuelle Gründung der Bundesrepublik : eine Wirkungsgeschichte der
Frankfurter Schule. Frankfurt ; New York, 1999; Critical Sociology: Selected
Readings. Ed. By Connerton P. N.Y., 1976; Walsh Ph. Scepticism, modernity, and
critical theory. N.Y., 2005; The Cambridge Companion to Habermas. Ed. By K.
White. Cambridge, 1995 etc.
4
См.: Коэн Л.Д., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. М.,
2003; Haber H.F. Beyond Postmodern Politics: Lyotard, Rorty, Foucault. N.Y.:
1
5
рубежом литературе современные теории гражданского общества зачастую
анализируются в плане рассмотрения полемики теоретиков экзистенциальной герменевтики, неомарксизма, постструктурализма, неопрагматизма и
иных направлений, изучения конструктивных моментов их трактовки этого
феномена.
В эпоху перестройки и в посткоммунистический период появилось и
довольно значительное число трудов российских авторов, освещающих различные подходы к проблеме гражданского общества, сложившиеся в сочинениях Х. Арендт, М. Фуко, Ж. Деррида, Ю. Хабермаса и других известных западных теоретиков. Это сделано в работах Н.С. Автономовой, С.Е. Вершинина, А.Ф. Гайды, Б.Л. Губмана, П.С. Гуревича, Ю.Н.Давыдова, Б.В. Маркова, Н.В. Мотрошиловой, Т.И. Ойзермана, В.А. Подороги, Е.Г. Трубиной, В.Н.
Фурса, И.П.Фарман, В.Л. Шульца и др1. Вместе с тем, до сих пор не получила еще должного освещения проблема типологических особенностей и философских оснований рассмотрения гражданского общества в постклассической западной социальной философии второй половины 20-го - начала 21-го
вв.
Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой
проблемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого являются социально-философские воззрения представителей западной социальной философии второй половины 20 - начала 21 вв., а предметом – основные
подходы к проблеме гражданского общества, сложившиеся в ней в этот период на основе неклассической платформы теоретизирования.
Routledge, 1994; Megill A. Prophets of Extremety: Nietzsche, Heidegger, Foucault, Derrida. Berkley: University of Calfornia Press, 1985; Jun P. Rationality and
Social Criticism: Habermas, Foucault, and Beyond. Chuncheon, Korea: Kangweon
National University Press, 1989 etc.
1
См.: Автономова НС. Деррида и грамматология // Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000; Гуревич П.С. Философия культуры. М., 1998; Давыдов Ю.Н.
Ханна Арендт и проблема тоталитаризма // Арендт Х. Истоки тоталитаризма.
М., 1997; Гайда А.В., Вершинин С.Е., Шульц В.Л.. Коммуникация и эмансипация: критика методологических основ социальной концепции
Ю.Хабермаса. Свердловск, 1998.; Марков Б.В. Мораль и разум // Хабермас
Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. Ст.-Петербург, 2000;
Мотрошилова Н.В. О лекциях Ю. Хабермаса в Москве и об основных понятиях его концепции // Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М.,
1992; Ойзерман Т.И. Апология ревизионизма. М., 2006; Подорога В.А.
Власть и познание. - В кн.: Власть. М., 1989; Трубина Е. Г. Идентичность в
мире множественности: прозрения Ханны Арендт // Вопросы философии.
1998. № 11; Фарман И.П. Социально-культурные проекты Ю.Хабермаса. М.,
1999; Фурс В.Н. Философия незавершенного модерна. Минск, 2000; Gubman
B. Cultural Communication, Rationality, and Human Solidarity: R. Rorty-J. Habermas Debate Revisied in the Light of L. Wittgenstein’s Philosophy // International Journal of Communication. 2006. Vol 16. N 1-2 и др.
6
Цель и задачи исследования. Целью диссертации является историкофилософский анализ основных подходов к проблеме гражданского общества,
сложившихся в западной социальной философии второй половины 20 - начала 21 вв. на базе постметафизической платформы теоретизирования. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:
- дать сравнительную характеристику изменения предметности и философско-методологических оснований теорий гражданского общества, сложившихся в классической мысли Нового времени и в базирующейся на постметафизической платформе современной социальной философии;
- выявить основные черты рассмотрения проблемы гражданского общества на базе классического способа теоретизирования ведущими представителями западной социальной философии эпохи Нового времени;
- показать типологические особенности и отличительные черты основных подходов к проблеме гражданского общества, оформившихся в западной
социальной философии второй половины 20 - начала 21 вв. в границах постметафизической платформы теоретизирования;
- рассмотреть сущность экзистенциально-герменевтических воззрений
Х. Арендт на проблему гражданского общества как феномена публичной
сферы и его роли в динамике исторического развития;
- раскрыть определяющие характеристики трактовки гражданского
общества в перспективе постструктуралистской концепции микрофизики
власти М. Фуко;
- проанализировать неомарксистские взгляды Ю. Хабермаса на проблему гражданского общества как явление публичной сферы, их обоснование
в границах созданной им теории коммуникативного действия и релевантность рассмотрению ситуации в современном мире.
Источниками предпринятого исследования являются прежде всего
произведения Х. Арендт, Ж. Деррида, М. Фуко, Р. Рорти, Ю. Хабермаса и
других видных представителей современной западной философии. К числу
источников следует также отнести произведения Т. Гоббса, Д. Локка, Б. Спинозы, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, Г. В.Ф. Гегеля, К. Маркса, А. де
Токвиля и других мыслителей Нового времени. Источниковая база диссертации включает также новейшие исследования современных западных авторов,
посвященные истории различных вариантов теории гражданского общества.
Методологические основы исследования. Используемые методы исследования определены особенностями темы. В диссертационном исследовании используется герменевтическая методология, проблемно-тематический
способ анализа и изложения материала. При написании работы применялись
структурный, структурно – функциональный, исторический и сравнительно –
исторический методы.
Структура диссертации и ее основное содержание. Работа состоит из
введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации - 185 страниц.
Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень научной разработанности поставленной проблемы,
7
определяются объект, предмет, цели и задачи диссертационной работы, раскрывается методологическая основа диссертации, а также ее научная новизна
и положения, выносимые на защиту.
Глава I «Гражданское общество: классические концепции Нового
времени и современные дискуссии второй половины 20-го – начала 21-го
вв.» посвящена выяснению теоретико-методологических оснований, типологических особенностей и социокультурной обусловленности классических
концепций гражданского общества эпохи Нового времени и постклассических воззрений на эту проблему современных западных авторов.
В первом параграфе «Гражданское общество как проблема философии
Нового времени» дана характеристика базисных установок классических
концепций гражданского общества и основных этапов их трансформации в
период Нового времени. Демонстрируется влияние базисных установок классической метафизики этой эпохи на разработку представлений о конституировании гражданского общества и его взаимосвязи с правом и государством.
Во втором параграфе «Тема гражданского общества в социальной
философии второй половины 20-го – начала 21-го вв.» раскрыты особенности
влияния коммуникативной установки, утверждающейся в качестве лидирующей в постметафизическую эпоху, на изменение представлений о гражданском обществе как феномене публичной сферы. Анализируются черты сходства и радикального отличия новейших концепций гражданского общества,
сложившихся в экзистенциальной герменевтике, постструктурализме, неорксизме и других направлениях западной мысли, от классических интерпретаций этого феномена периода модерности.
Глава 2 «Философская теория гражданского общества на рубеже
двух тысячелетий» сфокусирована на осмыслении воззрений на природу
гражданского общества, сложившихся в постметафизическую эпоху в границах экзистенциальной герменевтики, постструктуралима и неомарксизма.
Изменение в характере самой предметности гражданского общества и его роли в целостности социальной системы рассматриваются в качестве значимого
фактора, предопределившего глобальные сдвиги в его понимании.
В первом параграфе «Гражданское общество как проблема социальной
философии Х. Арендт» раскрыты теоретико-методологические основания
взглядов этого философа на гражданское общество как явление публичной
сферы, исторические этапы его существования и перспективы будущего.
Во втором параграфе «Генеалогический анализ власти и проблема
гражданского общества в постструктуралистской теории М. Фуко» выявлены базисные характеристики понимания гражданского общества и его противоречий в поле власти, сложившиеся в концепции М. Фуко.
В третьем параграфе «Гражданское общество в перспективе теории
коммуникативного действия Ю. Хабермаса» демонстрируются основные
черты трактовки Хабермасом феномена гражданского общества, его роли в
современном мире в эпоху глобализационных перемен.
В «Заключении» подведены итоги диссертационного исследования,
сформулированы его основные выводы.
8
II. НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ И ОБОСНОВАНИЕ
ОСНОВНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ, ВЫНОСИМЫХ НА ЗАЩИТУ
Научная новизна исследования заключается в следующих положениях:
- впервые в отечественной историко-философской литературе дана
сравнительная характеристика изменения предметности и философскометодологических оснований теорий гражданского общества, сложившихся в
классической мысли Нового времени и в современной социальной философии на основе постметафизической установки;
- раскрыты основополагающие характеристики рассмотрения проблемы гражданского общества на базе классического способа теоретизирования
ведущими представителями западной социальной философии эпохи Нового
времени;
- выявлены существенные черты основных подходов к проблеме гражданского общества, сложившихся в западной социальной философии второй
половины 20-го - начала 21-го вв. в границах постметафизической парадигмы
теоретизирования;
- показана сущность экзистенциально-герменевтических воззрений Х.
Арендт на гражданское общество как феномен публичной сферы, трансформация его роли в период модерности и в современном мире;
- предложена интерпретация определяющих характеристик трактовки
гражданского общества в перспективе постструктуралистской концепции
микрофизики власти М. Фуко;
- проанализированы неомарксистские взгляды Ю. Хабермаса на гражданское общество как явление публичной сферы в границах созданной им
теории коммуникативного действия, развиваемые им идеи о значимости
гражданской активности в период глобализации.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Проблема гражданского общества - одна из основных в социальной
философии Нового времени и современности. Феномен гражданского общества в том виде, в каком он сформировался в период европейской модерности и, трансформируясь, сохранился до наших дней, можно отнести к ассоциациям свободных граждан, способных создавать особого рода коммуникативное пространство, институты и репрезентировать собственные интересы
в области политики. Очевидно, что способы рефлексивного описания феномена гражданского общества существенным образом варьируются в классической и постклассической западной социальной философии второй половины 20-го - начала 21 вв. В границах классической социальной философии
Нового времени проблема конституирования гражданского общества решалась в целом на базе постулатов субстанциального мышления, уходящего
своими корнями в традицию европейской сущностной метафизики. Рационалистическое миросозерцание периода классической модерности диктует видение субъекта как наделенного рефлексивной способностью и свободой во9
леизъявления, позволяющими ему вступать в ассоциативные связи с другими
людьми, делегируя властные полномочия государству. Такого рода рефлексия санкционирует баланс гражданского общества и государства на консенсуально-правовой основе. Постклассическая западная мысль ниспровергает
основы метафизического конструирования картины реальности, утверждая в
качестве опоры философствования коммуникативную установку. Именно в
перспективе коммуникативной установки постметафизической мысли и возникают трактовки гражданского общества, сложившиеся в западной социальной философии второй половины 20-го - начала 21 вв. Гражданское общество и феномен власти начинают осмысливаться в поле субъект-субъектного
коммуникативного взаимодействия, предполагающего в качестве предпосылки наличие определенного культурно-смыслового фона. Автономный
субъект классической мысли выглядит устаревшей абстракцией. Власть
предстает в ее многообразных микро- и макро-проявлениях, всегда данных в
виде некого баланса сил. Отныне власть не ассоциируются по преимуществу
с государством, а понимается как существующая во всех сегментах общественного целого. Такого рода видение затрагивает новейшие трактовки
гражданского общества и государства, их взаимосвязи. Коммуникация задает
конкретную конфигурацию их постоянного взаимовлияния, опосредованного
нормативно-правовыми установлениями. Если эпоха капитализма свободной
конкуренции и существовавшая в ней картина взаимосвязи гражданского
общества и государства обслуживалась в должной мере первой парадигмой
классической мысли, то реалии информационного общества и глобализационные процессы коррелятивны второй постклассической коммуникативной
мыслительной модели.
Классическая новоевропейская трактовка субъекта и его места в мире
базируется на рационалистическом миросозерцании, предполагающем в его
широком толковании, что субъект как рациональное существо способен
постичь рациональную структуру мира и действовать сообразно с имеющимся у него знанием в направлении создания разумного общественного устройства. Вне зависимости от конкретных вариантов его воплощения в доктринах
приверженцев гносеологического эмпиризма и рационализма, подобный
взгляд так или иначе базируется на трактовке субъекта как существа, обладающего рефлексивной способностью, свободой волеизъявления и неотчуждаемыми естественными правами. Именно такой субъект оказывается способным вступать на основе свободного волеизъявления в ассоциативные связи с другими людьми, предполагающие взаимное согласование интересов.
Его усилиями создается гражданское общество, поддерживаются определенные правовые и политико-государственные устои. Начало подобному пониманию конституирования гражданского общества положили многообразные
теории общественного договора. Его своеобразной кульминацией стали различные доктрины, сложившиеся в русле идей Просвещения и немецкой классической философии. Их критическое осмысление с различных позиций
представлено в сочинениях К. Маркса и А. де Токвиля.
10
Современные теории гражданского общества формировались не только
в радикально иную эпоху, нежели творения западных мыслителей 17-го- первой половины 19-го вв., но и создавались на базе предпосылок постклассической философии, несущей в себе пафос критики стереотипов метафизической
мысли классического периода модерности. Постклассическая философия решительно порывает с субстанциалистскими конструкциями, обосновывающими строение общественной целостности и ее элементов, которые присутствовали в качестве неотъемлемого звена в теориях гражданского общества
Нового времени. Она отказывается от абстракции субъекта, выстраивающего
свой «прозрачный» социальный мир на основе разума, направляющего его
волеизъявление. На смену им приходят построения теоретиков экзистенциальной герменевтики, неомарксизма, постструктурализма, неопрагматизма и
других направлений современной западной мысли, которые, так или иначе,
рассматривают общественную жизнь и феномен гражданского общества в
перспективе их конструирования в процессе интерсубъективного взаимодействия, коммуникации. Именно они определяют ход современных дискуссий
по проблеме гражданского общества, разворачивающихся во второй половине 20-го – в начале 21-го вв.
2. Философия эпохи Нового времени отмечена концентрацией усилий
ее представителей на рефлексивном осмыслении общества, его сущностных
характеристик и движущих сил его развития. В период модерности создаются многообразные теории общественного договора, индивидуализма, прав
человека, либерализма, в границах которых подчеркивается несовпадение
интересов личности и общества, общества и государства, проводится идея о
первичности общества по отношению к государству. В это время складываются первые варианты теории гражданского общества. В их границах постепенно утверждается представление о гражданском обществе и государстве
как самостоятельных реалиях социального целого. Движение европейских
мыслителей этого периода к осмыслению феномена гражданского общества,
его взаимосвязи с политикой и правом, государственной системой было во
многом стимулировано как реальной трансформацией культурной и социально-политической ситуации, сопряженной с расставанием с устоями средневекового традиционализма, так и с крутой ломкой стереотипов религиознофилософского видения мира. Появление автономной публичной сферы как
противоположной частной, экономической и социальной областям человеческой жизнедеятельности было событием, предопределившим интерес философов этой поры к явлению гражданского общества. Эпоха капиталистической свободной конкуренции была прямо связана с подъемом свободной
гражданской активности, консолидацией различных групп людей, стремившихся публично представить свои интересы по самым различным вопросам.
Естественно, что философы этого времени должны были предложить свои
собственные варьирующиеся стратегии понимания роли гражданской активности и делали это при помощи определенных концептуальных средств, сложившихся в русле стереотипов философствования классической новоевропейской мысли.
11
В эпоху Античности и в Средние века имеет место отождествление
общества и государственно-политической организации. Концептуальное противопоставление гражданского общества и государства складывается на зоре
становления Нового времени и рефлексивно отображает те перемены, которые происходят в общественной жизни. Отныне единолично правящий суверен становится своеобразным монопольным владельцем средств легитимного
насилия. Старший партнер сословной системы власти ломает ранее существовавшую систему отношений, закладывая основы современной государственности. Параллельное движение приводит к своеобразной деполитизации
сословно-корпоративных объединений. Корпорации деполитизированного
сословного общества обладают самостоятельностью, противостоят государству. Важнейшим моментом на этом пути является и нарождение новых буржуазных экономических отношений, без и вне которых невозможным было
формирование автономных субъектов гражданского общества, способных
сплачиваться в определенные групповые объединения. Религиозные движения также способствуют становлению независимых групп гражданского общества этого периода. В эпоху становления модерности гражданское общество переходит к отрицанию старых типов общностей, контрактов и универсальных норм, синтезируя на их базе новые. Выделяются две самостоятельные полярности - государство и сфера самоорганизации и инициативы гражданина. Договорное сообщество таких граждан и есть гражданское общество.
Создание наций как относительно закрытых территориальных образований в период модерности создает ранее не существовавшие возможности
взаимодействия гражданина и политической власти. Создание наций осуществлялось усилиями гражданского общества. Национальное государство
способствовало трансформации патриархально-семейных отношений в политически-правовые. В контексте гражданского общества рождаются новые ассоциации, общества, гражданские инициативы, социальные движения, лоббистские организации, клубы и т.д. Их разнообразие служит показателем
зрелости гражданского общества. Оно стимулирует также появление политических движений и партий.
Классическая мысль модерности рефлексивно осваивает ситуацию взаимодействия гражданского общества и государства, складывающуюся в эпоху капитализма. В ее основе лежит представление о создании социальной реальности, гражданского общества и государства путем консенсуса сознательно определяющих свои волевые устремления субъектов. Основные посылки
классической метафизики Нового времени во многом определяют сам стиль
рассмотрения проблемы гражданского общества в этот период. В различных
вариантах теории общественного договора, представленных в трудах Гроция,
Гоббса, Спинозы, Локка, Монтескье, Руссо, именно договорно-правовые
начала предстают как основа совместного бытия людей, возможности существования государства. Хотя многие из теоретиков общественного договора и
не проводили жесткой демаркационной линии между обществом и государством, в основе их философских выкладок обнаруживается присутствие мысли о конституировании общества путем самосознательного соглашения субъ12
ектов – граждан, порождающих общественные отношения и государство. В
сочинениях Канта и Фихте, хотя и отсутствует жесткое противопоставление
гражданского общества и политико-государственного сообщества, гражданское общество получает истолкование как область реализациии прав личности. Фергюсон, Юм и Смит показали связь гражданского общества с экономическими интересами людей. Совершив глобальный теоретический синтез,
Гегель рассмотрел соотношение семьи, гражданского общества и государства
в перспективе самодвижения абсолютной идеи, предстающей нравственной
субстанцией социальной жизни. Государство как всеобщее начало преодолевает партикуляризм частных устремлений гражданского общества, хотя и
необходимо опирается на него. При всей глубине гегелевского анализа проблемы, ее решение выглядит запрограммированным субстанциальными допущениями панлогизма. Правомерно указав на этот момент, рождающий этатизм гегелевской мысли, Маркс во многом следовал Гегелю в анализе проблемы гражданского общества. Хотя он и рассмотрел гражданское общество
в границах созданного им материалистического понимания истории как порождение экономических условий, необходимый антипод капиталистического государства, но декларировал необходимую гибель такового вместе с
буржуазным строем, который, сообразно с выдержанной вполне в духе Гегеля телеологией общественного развития, должен сменить коммунизм с его
ожидаемым тождеством родового и индивидуального начал человеческого
существования. Дистанцируясь от классической новоевропейской метафизики, Токвиль показал, напротив, что крушение гражданского общества означает непременное торжество деспотизма и государственного диктата.
3. Тема гражданского общества становится сюжетом интенсивных дискуссий во второй половине 20-го столетия. Ее обсуждение не прекращается и
по сей день, приобретая все новые оттенки и существенные грани. Специалисты в этой области полагают, что возрождение подобного интереса к ней в
значительной мере порождено крутыми переменами в общественной жизни и
культуре, произошедшими, начиная с 50-х гг. минувшего столетия.
Обостренное внимание к вопросу о гражданском обществе было обусловлено, прежде всего, крушением фашистского тоталитаризма в итоге второй мировой войны, бесславным уходом с арены истории многих авторитарных и
тоталитарно-диктаторских режимов различного толка как на Европейском
континенте, так и в Азии, Африке и Латинской Америке, а также кризисом и
последующей дезинтеграцией системы реального социализма. Подобного
рода радикальные изменения происходили на фоне роста активности многообразных объединений гражданского общества. Одновременно и внутри развитых стран Запада с устойчивыми демократическими традициями в связи с
все возрастающей бюрократизацией и коммерциализацией всех сторон общественной жизни и культуры в эпоху информационной революции наблюдается тенденция к возрастанию значимости общественных организаций и движений, способных оказать влияние на реальную политику и государство. Интеграционные процессы, порожденные глобализацией, возникновение в экономически и технологически развитых странах контуров общества, основан13
ного на знаниях, также стимулировали активность многочисленных гражданских объединений, отстаивающих собственное видение перспектив социального развития и решения конкретных вопросов, затрагивающих их интересы.
В силу этих обстоятельств теория гражданского общества оказывается в фокусе внимания многих крупных мыслителей наших дней, пытающихся предложить сценарии ее развития в перспективе новейших философских подходов. Положения классических теорий гражданского общества, сложившихся
в Новое время, отнюдь не отбрасываются современными авторами, а подвергаются творческому переосмыслению в свете новых концептуальных установок. Это обстоятельство вполне очевидно при обращении к творчеству таких крупных современных авторов как Х. Арендт, М. Фуко, Ж. Деррида, Р.
Рорти, Ю. Хабермас и др. В их произведениях реалии современности, которые были неизвестны теоретикам модерности, понимаются как значимые для
построения обновленного варианта теории гражданского общества, но при
этом всегда идет скрытая или явная полемика с классическими представлениями о гражданском обществе. Для авторов, предложивших собственное
оригинальное прочтение проблемы гражданского общества, обращение к
классике есть одновременно и повод для ее переосмысления в нетрадиционном ключе.
Современные теории гражданского общества формируются в свете
осмысления тех новейших тенденций, которые произошли в мире, начиная со
второй половины 20-го столетия. В фокусе внимания современных авторов
оказались те процессы, которые были связаны с крушением различных форм
тоталитаризма и авторитаризма, опиравшегося на человека массы, с анализом
возможности и перспектив существования гражданского общества в период
торжества «одномерного человека» периода постиндустриализма, когда различные сегменты социального целого все более и более контролируемы на
базе новейших информационных технологий, а глобализационные тенденции
рождают новые формы отчуждения наряду с позитивными последствиями.
Новейшие теории гражданского общества базируются на философских
предпосылках, которые радикально отличны от классических оснований видения этой проблемы. На фоне кризиса классической метафизики и утверждения коммуникативной платформы философствования по-иному рассматривается проблема формирования пространства гражданского общества. Оно
выглядит как некое коммуникативное поле, сплачивающее различные группы и движения граждан, способных репрезентировать свои интересы в сфере
политики, видоизменяя правовые устои и влияя на принятие политикогосударственных решений. Сегодня утрачивают кредит доверия многие классические предпосылки философского анализа гражданского общества. Современные западные теоретики отказываются от субстанциалистскосущностных конструкций, поиска оснований гражданского общества в существовании автономного субъекта, обладающего сознанием и волей, совокупностью естественных прав, которые могут делегироваться на основе соглашения государству, зачастую трактовавшемуся в ключе выразителя идеальной субстанции мироздания. Власть понимается сегодня как отношение, ха14
рактеризующее не только связь государства с его механизмом и гражданского общества, но и как присутствующая во всех сегментах гражданского общества, которое определяет конкретный абрис политики. Власть трактуется
как плюральная и многоликая по своей сути. Микровластные отношения видятся как задающие характер власти на макроуровне государства всегда в
конкретной форме.
Одновременно в новейших вариантах западных теорий гражданского
общества прослеживается тенденция ассимиляции на коммуникативной основе установок, заимствованных в классических теориях гражданского общества эпохи модерности. Лево-радикальный критицизм, либерализм, либерально-республиканская установка оказываются так или иначе связанными с
наследием философских теорий гражданского общества Нового времени, но
переосмысленными в духе различных современных учений. Именно эти тенденции прослеживаются в границах неомарксизма, экзистенциализма, постструктурализма, неопрагматизма и иных направлений современной западной
мысли, обращающихся к социально-философскому анализу феномена гражданского общества.
4. Социально-философские проблемы находились в центре внимания
Х. Арендт на всем продолжении ее творческой карьеры, отмеченной интересом не только к сугубо академической тематике, но и к сфере политики,
сложной панораме ее событий минувшего столетия. Опираясь на учения
Канта, Маркса, М. Вебера, Хайдеггера и Ясперса, Арендт создала оригинальное экзистенциальное понимание человека и его творчества, являющееся в ее
философии предпосылкой рассмотрения общественной жизни и мира культуры, в котором главную роль играет политическое измерение. В границах
этих предпосылок Аренд и рассматривает взаимоотношение гражданского
общества и политической власти. Именно гражданское общество, сформировавшееся в период модерности в западном мире, нормальное функционирование публичной сферы представляются Арендт залогом ограничения произвола власти, условием эффективного противодействия любым попыткам
авторитаризма и тоталитаризма утвердить собственное всевластие, подавляя
права и свободы человеческой личности. Как социальный философ и политическая мыслитель Арендт всегда придерживалась позиции синтеза либерализма и коммунитаризма, полагая, что неотчуждаемые права и свободы личности должны постоянно обосновываться в меняющемся контексте. При
этом, она никогда не была голословна, подкрепляя собственные позитивные
выкладки генеалогическими штудиями, выполненными на обильном историческом материале. Свои представления о должном состоянии гражданского
общества Арендт во многом выстраивает, обращаясь к греческой полисной
демократии, давшей, на ее взгляд, высочайшие примеры гражданской ответственности и служения интересам сообщества и государства. Вместе с тем,
испытав влияние Токвиля, Арендт далека от простого любования прошлым и
пыталась скорее найти позитивные стратегии возрождения роли гражданского общества, утраченной в эпоху подмечаемого ею кризиса республиканизма.
15
Концепция гражданского общества и его связи с политикой, государством имеет своей безусловной предпосылкой понимание Арендт природы
публичной сферы, конституирование ее пространства через деятельность
субъектов. Именно в ее границах, как явствует из текстов Арендт, созданных
в различные периоды ее творчества, реализуется свободная гражданская активность субъектов и оформляются политико-властные отношения и институты. Пространство являющегося, предполагающее межчеловеческое взаимодействие в его вербальных и невербальных ипостасях есть основа конституирования публичной сферы, ее многообразных феноменов, рождающихся
в гражданском обществе и политике. Анализируя публичную сферу в экзистенциально-герменевтическом ключе как некоторую общность мира, характерную для определенного интерсубъективного пространства, она полагает
важным обратить внимание на две ее отличительные черты. Прежде всего,
публичная сфера характеризуется как нечто явленное не только для индивидуального субъекта, но и для определенной общности людей. Однако этим
отнюдь не исчерпывается характеристика публичной сферы, ибо необходимо
указать также и на содержание совместно разделяемого пространства явленного некоторому сообществу субъектов. Это содержание – мир, который их
объединяет. Арендт подчеркивает, что публичная сфера подразумевает определенное единство значимых предметов, обнаруживаемых в некотором коммуникативном сообществе. Оно выступает в качестве мира, разделяемого
людьми. В пространстве публичной сферы дифференцируются политическая
жизнь и активность гражданского общества.
Власть, возникающая в политической сфере, по Арендт, консенсуальна
по своей сути. Она объясняет происхождение политической организации
необходимостью придать постоянство пространству явления путем совместного действия и коммуникации, обращаясь к анализу практики полисной
жизни, теории общественного договора, опыту революций Нового времени.
Таким образом, возникает возможность достижения определенного единства
взглядов людей на задачи сообщества в границах здравого смысла, способствующего рождению феномена власти. Арендт рассматривает власть как
способность людей к совместному действию. Ее видение проблемы направлено против различных инструментальных подходов к ее пониманию и связывает власть прежде всего с феноменом санкционирующего ее авторитета.
Власть, по Арендт, составляет сущность всех форм правления, насилие - нет.
Оно появляется там, где власть находится в опасности.
Сам подход Арендт к феномену власти диктует ее интерес к изучению
гражданского общества. Ведь отсутствие гражданской поддержки власти рисуется ею как несущее разрушение политического пространства консенсуса.
Именно поэтому феномен гражданского несогласия и неповиновения находится в фокусе ее внимания. Арендт полагает, что сила американской модели
демократии состоит именно в чувствительности к протестным действиям ассоциаций граждан, на что обратил внимание еще Токвиль. C ее точки зрения,
именно деятельность людей, сплоченных в ассоциации гражданского обще16
ства, должна стимулировать политическую жизнь и влиять на функционирование государственного механизма.
Построения Арендт несут в себе имманентное противоречие между
романтической идеализацией античности и созвучным неомарксизму радикальным демократизмом, служащим основанием оценки политических реалий Нового времени и современности. Сложившийся в античности тип взаимосвязи частной и публичной сфер принимается Арендт в качестве идеального эталона, с которым соотносятся процессы политической жизни Нового
времени и современности, предстающие своеобразным негативным отклонением от заданного образца, обеспечивающего гармонию человеческого существования в контексте общественной жизни. Подъем социальной сферы,
предполагающий рассмотрение частной и публичной сфер в категориях экономической необходимости, изначально и подлинно принадлежащей лишь
области приватных интересов, ведет, по Арендт, к деградации политики.
Утверждение монополии социальной сферы, согласно Арендт, подготовило
процесс классовой и национально-государственной идентификации эпохи
модерности, а затем и их разложения, ведущего к массовому обществу. Утрата значимости публичной активности личности и триумф человека массы в
период империализма составляют пролог появления различных форм тоталитаризма.
Арендт констатировала единство судеб современного ей капитализма и
социализма в плане своеобразного «паралича» гражданской активности и
«склерозированности» политико-государственной практики. Дав критику состояния современного ей гражданского общества и политики, Арендт попыталась обосновать стратегию активизации публичной активности личности,
утверждения ее прав. Многие из ее положений о роли гражданского действия, сформулированные в период войны во Вьетнаме и подъема движения
за гражданские права, весьма интересны в теоретическом плане и актуальны
и по сей день. Стратегия коммуникативного анализа взаимосвязи гражданского общества и политики Арендт близка неомарксистским и герменевтическим теориям, представители которых, например, Ю. Хабермас и П. Рикер,
дают в целом позитивную оценку ее воззрений.
5. Анализ гражданского общества проводится в постсруктуралистской
концепции Фуко в перспективе пересмотра воззрений классической социально-философской мысли на природу властных отношений. В своем понимании общества и феномена власти он отказывается как от наследия либеральной мысли, так и от классических марксистских представлений. Его в целом
не устраивает концептуальная стратегия описания общественного целого, которая предполагает рассмотрение феномена власти в основном в границах
политической сферы как противоположной всем иным. Социальная философия Нового времени от Гоббса до Гегеля и Маркса исходит из наличия феномена гражданского общества как сферы, связанной с политической системой, правовым и государственным механизмом, но обладающей известной
автономией. Фуко ставит под вопрос саму возможность такого видения общества, полагая властные отношения несводимыми к тем, что проявляют се17
бя в сфере политики, ибо они, на его взгляд, оказываются всепроникающими
и многообразными. «Микрофизика власти» пронизывает, в его понимании,
все клетки социального целого, и, в силу этого обстоятельства, вряд ли можно говорить об автономии субъектов гражданского общества. Макровласть
государства видится ему осуществляющей баланс на базе постоянной пульсации очагов власти в различных сегментах общественного целого. Для Фуко, очевидно, что стратегии власти постоянно встречают противодействие со
стороны людей, которые их не принимают, а, значит, существует и перманентное гражданское неповиновение, нуждающееся в описании и экспликации. Особая роль в этом процессе, на его взгляд, принадлежит интеллектуалам, способным обнаружить ресурс противостояния патологии власти.
Власть, по Фуко, предполагает отношение управления. В своем понимании феномена власти он уходит от традиционных представлений о ее генезисе и функционировании в границах социального целого, которые ассоциируются с договорными теориями Нового времени и марксизмом. Фуко поновому интерпретирует феномен власти, отказываясь от понимания ее проявлений в различных сегментах социальной жизни как всего лишь продолжения стратегии макровласти государства. Напротив, государство возникает, в
его понимании, как равнодействующая функционирования множества механизмов и очагов пульсации микровласти. Даже некоторые сегменты государственного аппараты, созданные «сверху», могут ратифицироваться и контролироваться государственной макровластью, но, как полагает Фуко, жить
достаточно самостоятельной и автономной жизнью. Принципиальным в подходе Фуко является отрицание гомогенности власти, ее определенность единичностями, сингулярными точками.
Субъект, живущий в конкретной исторической ситуации, немыслим, по
Фуко, вне поля властных импульсов, отношений. Это обстоятельство повлияло и на его видение взаимосвязи гражданского общества и государства. В
границах разрабатываемой им мыслительной стратегии Фуко не может принять трактовку гражданского общества как сферы, где субъект не вовлечен
во властные отношения и способен как носитель суверенной воли, подчиняясь велению практического разума, вступать в альянс с другими людьми, легитимизируя политико-правовые установления, поддерживая или, напротив,
не принимая курс государства. Такой субъект немыслим, и подобная ревизия
классических воззрений на гражданское общество имеет под собой достаточно веские основания. При этом очевидно, что Фуко совсем не стремится принизить протестные возможности субъекта, отрицать наличие у него возможности свободного волеизъявления или же изобразить бессилие гражданского
общества по отношению к государству. Как раз напротив, все его устремления связаны с тем, чтобы защитить общество и человека, ограничивая властный произвол. Видение социального целого как пронизанного подобной
конфронтацией начал, несущего в себе постоянный импульс войны заставляет Фуко высказывать свое несогласие с самыми крупными европейскими социальными теоретиками от Гоббса до Гегеля. В отличие от них он акцентирует значимость непрекращающейся борьбы, которая характеризует не толь18
ко полярность гражданского общества и государства, но и затрагивает все
страты гражданского общества, ибо свобода волеизъявления его коллективных и индивидуальных субъектов оказывается вполне совместимой с наличием в его контексте многообразных отношений власти, задающих саму модель коррелятивной им субъективности.
В теоретических размышлениях Фуко, имеющих выход на проблему
взаимосвязи гражданского общества и власти, заслуживает внимания, прежде
всего, его утверждение, что общество так или иначе опирается на различные
типы субъектов, которые формируются в его многообразных стратах в поле
отношений власти. Современное государство представляется Фуко носителем специфической формы пастырской власти, притязающей на создание
планируемого ею типа индивидуальности, а, вернее сказать, моделей человеческой индивидуальности, подлежащих воспроизводству в различных сферах
общественной жизни как его опоры. Подобный патернализм, по мысли Фуко,
унаследован современным государством от церковного сообщества средневековья, но проводится в жизнь в сугубо секуляризированной форме. Фуко
ищет стратегию ухода от сложившихся форм индивидуализации, стереотипов
субъективности, культивируемых государством, перспективу обнаружения
иных форм жизнедеятельности субъекта, которые должны дать ему большую
автономию по отношению к власти. Одинокий и утративший веру в революцию интеллектуал оказывается единственно эффективным борцом против
окружающих его оков властных сил. Сопротивление им, хотя и не способно
сломить сеть рядов противника, но ведет к завоеванию определенных прав и
свобод, защите общества от излишней патологии власти.
6. Проблема публичной сферы и конституирующегося в ее границах
гражданского общества занимает центральное место в произведениях Ю. Хабермаса. В известной мере можно предположить, что теоретические размышления этого автора по поводу значимости коммуникативного действия как
главной движущей силы развития общества в значительной мере обусловлены именно его повышенным вниманием к феномену гражданской активности. Одновременно теория коммуникативного действия вряд ли может быть
понята как простой вариант философского анализа лишь этой проблемы. Она
дает собственную стратегию ее трактовки в свете глубинных вопросов, сопряженных с кризисом метафизической установки и потребностью обнаружения коммуникативного фундамента обновленного типа философской рефлексии. Хабермас полагает возможным видение этого сложного теоретического вопроса только в перспективе собственной либеральнореспубликанской политической установки, которая представляется ему значимым звеном, сопутствующим рождению философского теоретизирования
на базе коммуникативной платформы. Обсуждение проблемы гражданского
общества и конкретных тем, связанных с его ролью в эпоху глобализации,
ведется в контексте сложных мировоззренческих и политических размышлений Хабермаса, составляющих стержень его учения.
Хабермас считает, что гражданское общество рождается как феномен
публичной сферы общественной жизни. Сама по себе публичная сфера отли19
чается как от частной и функциональных подсистем, так и от политической
подсистемы социального целого, в силу особых выполняемых ею функций.
Отдавая должное диверсификации публичной сферы, Хабермас полагает
возможным говорить о таковой в связи с присущей ей «плотностью» коммуникации, организационной комплексности и широты охвата. Ее кульминация
обнаруживается, по его мнению, в «абстрактной публичной сфере» изолированных читателей, слушателей и зрителей, сплачиваемых воедино лишь медийными структурами. Гражданское общество, по Хабермасу, обладает,
прежде всего, ресурсом внутренней трансформации и лишь косвенным образом влияет на политику. Оно воздействует на людей, которые функционируют в границах политической системы и на программу управления таковой.
Если же в пределах гражданского общества может появиться значимая среда
присвоения и экспертного использования знания, то это означает расширение
возможностей его влияния на развитие социального целого как такового.
Хабермас проводит достаточно продуктивную классификацию субъектов-акторов, работающих в контексте публичной сферы. С его точки зрения,
необходимо выделять субъектов публичной сферы, которые возникают в самой ее ткани, и тех акторов, которые появляются в этой среде с целью ее использования. Именно последние обладают организационной властью, ресурсами и нужными для осуществления действия санкциями. На сцене публичной жизни, по Хабермасу, действуют отнюдь не только два охарактеризованных типа субъектов-акторов. Имеется еще и третья группа, в число членов
которой входят журналисты, рекламные агенты различного толка и люди,
принадлежащие к прессе в широком смысле этого слова, т.е. те, кто собирает
информацию, принимают решения относительно выбора и презентации программ, контролируют тематику и авторские коллективы, отбирают материал,
циркулирующий в средствах массовой информации. Резонно полагая, что
значимость «четвертой власти» неуклонно возрастает, Хабермас считает желательным соблюдение некоторых универсальных для свободного демократического сообщества моральных и правовых принципов функционирования
медийного поля в интересах общества и его граждан
Взаимосвязь политической и публичной сфер в постановке социально
значимых проблем, начинающих обсуждаться по каналам массовой коммуникации, по Хабермасу, складывается по трем возможным сценариям. В первом варианте инициатива исходит от политических лидеров и лиц, занимающих важные позиции в бюрократическом аппарате, при доминирующей
пассивности масс, которые либо исключены из процесса, либо обладают на
него малым влиянием. Второй сценарий предполагает, что инициатива вновь
исходит от политической системы, но ведущие лица должны мобилизовать
публичную сферу, нуждаясь в активности определенных групп для успешной
реализации собственных планов. Только в третьем случае инициатива исходит от периферийных сил, находящихся вне политической системы. Именно
тогда в дело вступают ресурсы гражданского общества посредством мобилизации общественного мнения. Страты интеллектуалов, озабоченных течением событий профессионалов, гражданских активистов, а не функционеры
20
госаппарата, крупные корпорации, функциональные системы выражают свое
несогласие с происходящим и инициируют публичные дискуссии, которые
имеют далеко идущие последствия для общества как целого. В своем движении от дальней периферии эти жгучие темы прокладывают свой путь на
страницы периодической печати и заинтересованных ассоциаций, клубов,
профессиональных организаций, академических сообществ и университетов.
Они выстраивают платформы единения граждан различного толка, отливаясь
в финальной инстанции в социальные движения и новые субкультуры. Наличие должного уровня рационализации жизненного мира, либеральных стереотипов деятельности и ценностей политики – залог формирования гражданского общества, способного к эффективному функционированию в публичной сфере.
Активность представителей гражданского общества может привести к
постановке вопросов, которые демонстрируют иллюзорность легитимности
существующих и санкционированных законом состояний в границах социальной целостности. В этом случае возникают движения гражданского неповиновения, которые свидетельствуют о кризисе системы и ориентированы
против принимаемых политических решений, рассматриваемых в качестве не
согласующихся с базисными конституционными принципами. В смысле
проекта справедливого общества конституция рисуется Хабермасу как основание постоянно обновляющейся и незавершенной процедуры законотворческого процесса. В этом понимании он углубляет то видение взаимосвязи
гражданского волеизъявления, прав человека и законодательства, которое
сложилось в различных вариантах теории общественного договора, в учениях Канта и Гегеля. Теория взаимосвязи гражданского общества и политики
Хабермаса выглядит весьма продуктивной, демонстрируя, что именно в публичной сфере реализуется потенциал коммуникативного действия, дающего
импульс социальной и системной интеграции общества.
III. ИСТОРИКО-НАУЧНАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ
ИССЛЕДОВАНИЯ И АПРОБАЦИЯ ЕГО РЕЗУЛЬТАТОВ
Научно-практическая значимость исследования. Работа представляет собою историко-философский анализ основных концепций гражданского общества, сложившихся во второй половине 20-го-в начале 21-го вв., их
социально-культурной обусловленности и философских оснований. Этот вопрос не был до настоящего времени достаточно проработан в историкофилософской литературе. В силу этого обстоятельства, выводы данного диссертационного исследования имеют научно-практическое значение при обсуждении вопроса о роли философии в разрешении проблем, связанных с
анализом роли гражданского общества в современном мире и в России. Теоретические выводы диссертационной работы могут найти применение в
практике преподавания истории философии, социальной философии, политологии, культурологии и ряда других вузовских курсов.
Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования нашли отражение в 4 публикациях автора. Они до21
ложены на всероссийской научной заочной конференции «Образование в
ХХI веке» (Тверь, 2006 г.), а также на постоянно действующем научнопрактическом семинаре кафедры теории и истории культуры Тверского госуниверситета.
Публикации:
1. Ковалев А.О. Проблема взаимосвязи гражданского общества и политики в социальной философии Ю. Хабермаса // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Философские науки». № 2 (23). Вып.3. Издательство МГОУ. М., 2006. С.170175.
2. Ковалев А.О. Гражданское общество и его субъекты в перспективе
теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса // Образование в
ХХI веке. Материалы всероссийской научной заочной конференции.
Вып. 7. Тверь, 2006. С.47-50.
3. Ковалев А.О. Проблема гражданского общества в философии Х.
Арендт // Теория и практика управления регионом. Тверь, 2005. С.
46-52.
4. Ковалев А.О. Проблема гражданского общества в классической и
современной западной философии // Система управления в регионе:
современность, история. Тверь, 2005. С. 27-28.
22