РОМАНТИЧЕСКИЙ КУЛЬТ ИТАЛИИ И ТЕМА ИСКУССТВА И

РОМАНТИЧЕСКИЙ КУЛЬТ ИТАЛИИ И ТЕМА ИСКУССТВА И
ХУДОЖНИКА
В РОМАНЕ Л.ТИКА «СТРАНСТВИЯ ФРАНЦА ШТЕРНБАЛЬДА»
Романтики, глубоко и целенаправленно изучавшие мировую культуру,
дали читателям культ Италии. «Обетованная страна искусства» обладала
притягательной силой. Как о зовущем крае, куда стремится измученная душа
художника, мечтали об Италии немецкие романтики. В «чужой земле» с
«прекрасными небесами» писатели искали душевного покоя и творческого
вдохновения.
В романе Л.Тика «Странствия Франца Штернбальда» («Franz Sternbalds
Wanderungen», 1798) мысль об Италии как стране «задушевного искусства»
стала одной из ведущих.
Действие романа относится к 1520-м годам и происходит в Германии,
Нидерландах и Италии. Сюжетная линия связана с путешествием
нюрнбергского художника Штернбальда, ученика Альбрехта Дюрера, в
Италию. Франц, покидая Нюрнберг, признается своему другу: «Я часто в
воображении рисовал себе великолепие Рима, блеск Италии». Он
воспринимает ее как «другой мир» с «неведомыми тропами» и «тенистыми
лесами», «возвышенная обетованная земля римлян». Пока ему, всей душой
стремящемуся в Италию, даже трудно представить, что возможно «жить
среди той прекрасной жизни, так многое увидеть и узнать, и тебя не будет
ждать пробуждение, как сейчас, если тебе приснится Италия».
Франц Штернбальд – истинный поклонник искусства, необыкновенно
впечатлительный человек. К нему искренне привязан Дюрер, чувствуя
родственную душу в молодом художнике. Он с грустью говорит перед
разлукой: «… у меня никогда не будет второго такого ученика, такого друга.
Потому что ты мне друг – единственный, кто подлинно любит меня всей
душой, единственный, кому я могу сполна ответить на любовь». Дюрер
глубже других понял впечатлительную душу Франца и благословил его на
путешествие в Италию. Штернбальд, по его мнению, относится к
художникам, «которым особенно полезно многообразие впечатлений, при
виде нового в них создаются новые комбинации образов и, возможно,
благодаря этому они сумеют пойти нехожеными путями». Если Дюрер
признает подобную форму усвоения материала, то Лука Лейденский,
нидерландский художник, считает, что для работы «необходимо
спокойствие».
Купец Вансен, мечтавший отдать свою дочь за Франца, тоже настаивает
на необходимости учиться в Италии: «Я совсем не собираюсь препятствовать
вашему путешествию, напротив, сам вам советую посетить Италию и
поучиться там».
Даже знакомство с картинами, привезенными из Италии, позволили
Францу «по их образцу улучшить свой колорит».
Для Франца Италия – это страна, влекущая мастерами, у которых
необходимо учиться, чтобы стать настоящим художником. «Я надеюсь там
научиться многому в искусстве живописи. Много старинных строений
предстоит мне там посетить, многих замечательных людей повидать, многое
сделать и узнать, и только после этого я посмею считать себя настоящим
художником». Так объясняет Франц крестьянской девушке свое намерение
отправиться в далекую Италию. Автор обращает внимание на душевное
состояние героя. Он ощущает нежность и красоту окружающего. Особенно
сильное впечатление производит на него «вид прекрасных вечерних
облаков». Облака, напоминающие о путешествии, перелетные птицы - все
зовут Штернбальда вперед. Он не может представить себя обносящим
изгородью сад или выращивающим репу. «Скоро я сподоблюсь увидеть
воочию всех мастеров, которым доселе поклонялся издалека… Только бы
видеть их, видеть все новые и новые картины, и учиться, и слышать речи
мастеров; только бы бодро и с открытой душою бродить по неведомым
странам – и не нужна мне спокойная жизнь». Автор называет своего героя
«взрослым ребенком» или «ребячливым взрослым», для которого главное –
искусство: оно «составляло ему компанию в уединении, а когда он находился
в обществе людей, то искусство сидело с ним рядом». Л.Тику очень близок
его герой: «когда я пишу свою историю, собственная моя юность и все, что я
выстрадал, вкупе с тем, что дарило меня блаженством, возвращается ко мне в
душу».
Пространство Италии часто упоминается в повествовании. С ним так или
иначе связана жизнь большинства персонажей: Рудольф Флорестан «родом
из Италии»; Рудольф и Франц дожидаются человека, «который как раз
возвращается из Италии»; графиня говорит, что «у нее есть родня в Италии, в
Риме»; старый художник рассказывает Францу о своей жизни, начиная
повествование словами: «я родился в Италии»; Родерико с другом Лудовико
«исходили всю Италию вдоль и поперек». У Франца периодически возникает
опасение, что он «не успеет добраться до Италии».
В романе Италии даются характеристики, ставшие впоследствии
устойчивыми оборотами в романтической литературе: «возвышенная
обетованная земля римлян», «восхитительная Италия», Италия «сейчас, быть
может, переживает самую блестящую свою эпоху», Рим называют «городом
мечты». Италия воспринимается как рай. Штернбальд в письме к Себастьяну
с восхищением пишет: «О, милый брат, будь ты здесь, и тебя коснулись бы
звуки волшебной арфы духов, коснулись бы легкие, как лепестки, руки
незримых ангелов и принесли бы тебе исцеление».
На страницах романа Л.Тика присутствует оппозиция «Италия – родная
страна». В художественном образе Италии выделяются воздух и небо.
Впоследствии описание неба, облаков, воздуха Италии станет своеобразным
каноном. «Мягкий, томительный и вместе бодрящий воздух Италии»
сравним с «вечной весной». «Небо здесь почти всегда ясное, все тучи
уносятся к северу, а с ними и заботы и недовольство».
Италия рассматривается как страна вдохновения и блаженства. «На
далеком севере сама радость оборачивается жалобой, люди там не смеют
схватить пролетающего ангела за огромные золотые крылья и стянуть его
вниз».
Андреа Вероккьо как бы подтверждает душевный настрой Штернбальда:
«… чтобы понять, что такое красота, вам, немцам, надо приехать в Италию,
лишь здесь вам открывается природа и искусство. На вашем унылом севере
воображение не может расправить крылья и ощутить истинно благородное».
Две противоположные точки зрения на искусство Италии высказывают
нидерландский художник Лука Лейденский и немецкий ваятель Больц.
Последний возвращается из Италии в восхищении от возвышенного
искусства Микеланджело. Франц возмутился отзывом о Дюрере, которого
Больц назвал «простосердечным стариком»: «Мало же вы любите свою
родину Германию, если так уничижаете первейшего ее художника».
Поклонник «бессмертного Микеланджело» высказывает свое мнение об
отечественном
искусстве,
называя
его
создателей
«убогими
ремесленниками»: «Ни один истинный художник еще не родился на
бесплодной немецкой почве, под этими хмурыми небесами». Больц называет
немцев «холодными черствыми людьми», которые используют произведения
искусства для «украшения своего жалкого домашнего уюта». Само искусство
лишь «подражает холодной жалкой природе», которую
представляют «во
всей нагой незначительности». Поэтому – делает вывод Больц – нельзя
назвать настоящим художником ни Альберта Дюрера, ни Луку Лейденского.
Оппозиция «Италия – Германия» связана, таким образом, с
характеристиками географического порядка: «бодрящий воздух», «ясное
небо», «Италия – страна, где певчих птиц вдохновляет сладострастие, где
каждый тенистый уголок напоен ароматом любви, где каждому ветерку
заповедано весело журчать о блаженстве» – и «унылый север», «хмурые
небеса», «холодная жалкая природа», «бесплодная немецкая почва». Само
местоположение Италии располагает к вдохновению и творчеству. Италия своеобразный рай на земле. Именно здесь может быть настоящее искусство и
рождаться гениальные живописцы.
Иную позицию занимает нидерландский художник. Лука Лейденский
считает, что «искусство у каждой страны свое». Поэтому его удивляет
стремление оказаться в Италии как в «обетованной земле искусства»: «Ведь
все равно вы будете смотреть на итальянские картины глазами немца, равно
как ни один итальянец никогда не оценит силу и совершенство вашего
Альберта Дюрера».
Авторскую точку зрения высказывают Альбрехт Дюрер и спутник Больца
– монах. Так, последний (монах) избегает крайности и категоричности
заявлений Луки и Больца. Он говорит относительно путешествия Франца:
«Как бы ни был богат мир искусства в Италии, вряд ли этот юноша заговорит
по-другому… и в Риме и во Флоренции Штернбальд сохранит верность
своему Дюреру, и он наверняка с одинаковой любовью примет и
возвышенное искусство Анджело и прелестную красоту Рафаэля". Дюрер в
письме к своему ученику советует как можно больше повидать, научиться
распознавать в творении искусства превосходное и достойное порицания: «в
конце концов ты привыкнешь и сам работать и создавать новые замыслы с
уверенностью». Мысль Вакенродера о необходимости изучения истоков
искусства в Италии становится в определенном смысле путеводной нитью в
романе, и Франц Штернбальд следует этому.
Л.Тик называет много имен художников и, прежде всего, итальянских,
выделяя Рафаэля, Микеланджело, Корреджо, Тициана.
Л.Тик указывает на божественное происхождение вдохновения и
искусства. Старик-отшельник рассказывает Францу свою поучительную
историю и высказывает свои многолетние размышления. Особенное в своих
картинах он связывает со странным состоянием, в котором он пишет: «…
часто в кронах дерев являются мне святые мученики… я возношу к ним свои
молитвы, а они смотрят на меня и словно бы повелевают мне написать их».
Старик-отшельник настаивает на «необъяснимости» вдохновения и
сравнивает его неожиданное появление и уход с «первым сиянием весны».
Л.Тик полагает, что, если Бог говорит языком природы, то художники, на
которых нисходит вдохновение, – языком искусства. «Всемогущий
создатель» «открывает себя через созданную им природу». Художник
«пропускает волшебные лучи через кристаллы искусства, чтобы остальные
люди не боялись их, а при посредстве искусства восприняли бы и уразумели
их». Франц восклицает в споре с Больцем: «… я до глубины души убежден,
что искусство – сродни природе; в нем не одна только красота».
Божественное начало в искусстве подчеркивается в следующих словах
отшельника: «Жить в согласии с самим собой и в согласии со всем миром,
ибо тогда человек самого себя и все сущее вокруг преображает в небесное,
неземное произведение искусства, он очищает себя в горниле божества».
Целостное восприятие мира в творении художника тоже «небесного»
происхождения: «небесные духи, что внушили творческому сознанию его
восторги, осеняют каждое такое творение, выражают себя во всякой его
краске, каждой тени». Поэтому старик-отшельник и заключает свою
исповедь словами: «Душа моя посвящена небесам». Франц как ученик
Дюрера уверен в «божественном призвании» художника.
Таким образом, в романе «Странствия Франца Штернбальда» запечатлено
представление об Италии как об «обетованной стране искусств», знакомство
с ее мастерами рассматривается как необходимый этап в жизни художника,
раскрывается положение о «божественном» происхождении искусства.
Характеристики, данные этой стране, стали устойчивыми оборотами в
романтической литературе.