Убогий

Убогий
Часть 1.
Неведомо откуда, неведомо как, но встал посреди
тайги Храм. Дивной красоты строение. Сложен из
огромных кедровых стволов. Непонятной архитектуры.
Построен явно не по церковным канонам — даже вход с
восточной стороны. И когда солнце встаёт из-за деревьев,
весь храм наполняется светом. На стенах нет икон — сами
стены являются иконами.
Чьей-то талантливой рукой вырезаны святые лики как
бы прямо на стенах храма. Никакого жилья рядом нет,
поди, вёрст 70 до ближайшей деревни. Дивное дело — кто и
для чего строил такую красоту вдали от людей.
Ходят разные слухи среди народу. Да только слухи они
и есть слухи. Ничего разумного не могут придумать люди.
Посему окутан храм тайнами и легендами, хоть и стоит-то
всего четвёртый год. Правда, дед Матвей — старый охотник
и человек в общем-то правдивый — говорил, что видел, как
строили храм. Но только не верят ему. Да и кто поверит в
такую сказку — понаехало не знамо откуда людей, брёвна
возили, мол, вертолётами. А командовал всем этим —
Убогий.
После таких слов подняли старого охотника на смех.
Дед замкнулся и больше никому ничего не рассказывал.
Хоть и по сей день нет-нет да и подденут деда:
«Командовал, говоришь, лично Убогий?!» — и смеются.
Дед молчит и на людей не серчает. Ну да, как же, придумал
старый Матвей! Когда он, поди, три дня наблюдал из леса,
как строили храм. Да и Убогого ни с кем не спутать!
Вправду сказать, дед и сам его поначалу-то не узнал. А
и как узнать — бродил нищий оборванец по тайге, а тут вон
людей сотни три и техники, а он командует всем. И одет
прилично, и холёный такой — как же сразу узнать-то! И
хоть суди теперь, хоть ряди, а храм, вон он стоит. А народ к
нему ходить стал.
Да и как не ходить. Говорят — кто пеший придет к
храму и помолится в нём, любые болезни уходят. Правда,
молиться не за себя надо, а за других — не важно, родных
или нет. Факты такие подтверждены неоднократно. И не
болтовня это вовсе! Медики приезжали, обследовали всё
вокруг. Да только не нашли ничего. Да и искали чего — не
понять. Видать, и сами-то не знают. Знают только, что
множество народу излечилось, и всё после молитвы в
храме.
А рядом с храмом ещё изба. Это, видать, чтобы люди
могли заночевать. Так и идёт — много не бывает, но
человека два-три всегда там ночуют. Правда, места там
человек на десять хватит. И Матвей иногда ночует. Только
не охотиться он приходит — специально приходит заночевать. Уж больно благостная обстановка там. Да и людям
поможет. Не все ведь сельские — некоторые и печку
разжечь не могут.
А ночью лежит Матвей и пытается постичь тайну
храма. Многое думал. Даже надумал как-то, что Убогий,
видать, клад нашёл — Бог таким завсегда помогает — и
построил на эти деньги храм. Ничего, видать, себе не
оставил, посему Господь и сподобил здесь чудесам
проявляться. А ещё надумал как-то: «Строил Убогий и
ходят убогие. Прям — Храм Всех Убогих». Крутилось,
крутилось в голове, а как-то раз и слетело на язык. Так
теперь и называет народ — Храм Всех Убогих. Спроси вот
так в той местности — никто не переспросит, каждый
поймёт, про что ты спрашиваешь.
И власть местная как-то приехала. Смотрели,
смотрели — спросить не с кого. А сломать — то ли денег нет,
то ли не захотели. Да и кому помеха — тайга кругом!
Вот и стоит он — Храм Всех Убогих! А историю его,
видать один я и знаю. Случайно это вышло. Отправились
мы втроём на места золотоносные. Да в бурю случилось
так, что отбился я от товарищей своих. Заблукал, стало
быть. А к ночи вышел к озеру. Гляжу, озера лачуга какаято. А на берегу человек сидит. То ли помер, то ли молится.
Не стал я его окликать - дождался, пока он сам повернулся.
Вот так и встретился я с Убогим.
Часть 2.
Невелика деревенька — дворов около тридцати.
Однако я дивный тут народ. Глубоко в тайге, не испорчен
цивилизацией. Уклад здесь свой — старинный. Двери,
например, никто не запирает. Да и замков нет. А чё их
вешать-то, замки? Ушёл из дому - подпёр снаружи дверь
дощечкой. Любой, кто дощечку видит — знает, что нет
хозяина дома. И люди добрые да сердечные, всегда готовы
помочь друг дружке. Вот и тот год — косили дружно, зима
ведь длинная — сена много надобно. Да к полдню сели
перекусить за общий стол.
Вот тут-то он и появился впервой. Глядит народ — что
из лесу движется? То ли человек, то ли зверь! Вроде, как на
двух ногах, да заросший больно. И одето чего на нём — не
понять. Испугу однако ж не было — чего тут только не
видели. А просто ждали с любопытством. Да и дождались!
Подходит это, значит, чудо к ним и говорит: «Здравствуйте
люди добрые! Мир вам да помощь божья!»
«И тебе благоденствия, человече!» — отвечает за всех
дед Савелий (так принято там — самый старший и отвечает
за всех).
Разговорились. Много говорил заросший человек. И
по разговору видать, что образован, да умён. Рассказывал о
себе. Много рассказывал. Много рассказывал, да поняли
мало. Чего бродит, чего ищет — так и не поняли. Человекто, видать, добрый да спокойный.
А как ушёл — обсудили происшествие. Да с того
момента и прозвали его — Убогий. За внешность, стало
быть. Уж больно потрёпан. Одежда — рваньё сплошь.
Правда, при этом он чистый, хоть и зарос. И запаху нет от
него, как бывает от человека опустившегося. Видать, моется
и следит за чистотой. А одежда потрёпана — давно бродит,
поди.
Пообсуждали, пообсуждали — да и пошли косить. А
про Убогого стали сведения разные появляться. То его в
деревне какой увидят, то охотники встретят. Говорили, что
жил одно время в пещере у Шаман-горы. Не многие
отважились бы пересечь ту гору, а уж жить там и вовсе
страх. Говорили также, будто давненько в тайге живёт.
Так вот полгода и пролетело, наслоились слухи один
на другой. При этом, однако ж, ничего худого про него не
рассказывали. А по весне снова появился он в деревне.
Пришёл, смотрит — никого нет. Прошёл далее. Видит,
возле одной избы весь народ и столпился. Марьяны изба-
то. Дочь Марьяны рожать собралась. Да никак не могла
разродиться. А в деревне и не ведает никто, что делать.
Триста лет такой оказии не было в деревне. Рожали бабы
спокойно, в радости. Да и Наталья бы родила, но тут,
видишь, какое дело: уехала она из деревни в город ещё молодой, да прожила там годов пятнадцать. Город здоровьето и забрал. Не сладилась там жизнь у неё, разошлась с
мужем, да и вернулась в деревню.
В общем, помирает Наталья. Народ шумит, но помочь
никто не может. В эту минуту подходит Убогий, раздвигает
толпу, заходит в избу, берёт Наталью за руку и говорит:
«Ты не бойся, милая, всё будет хорошо». Сказал и вышел
из избы.
А Наталья затихла. Народ уж думал — померла.
Однако через пять минут она преспокойно родила.
Народ радостно загалдел. Начали Убогого искать. А
нет его. Глядят, а он уж возле леса. Идёт спокойно. А на
плече у него птица-горлица. И будто бы разговаривают они
меж собой. То ли показалось, то ли правда. Да только
начали замечать — с приходом Убогого будто счастье с
радостью приходят в деревню. Более того — заметили, что
за несколько дней до его прихода все дела в деревне
налаживаются как бы сами собой: люди выздоравливают,
ежели болел кто, нужен дождь — идёт, нужно солнце —
светит, везде хмарно, а в той деревне — солнце!
Стали даже высчитывать, когда Убогий придёт. Да и не
ошибались более чем на день-два. А уж как придёт —
словно праздник: каждый его в гости зазывает, угоститьнакормить старается, одежду какую подарить.
Он поблагодарит всех, поклонится, возьмёт немного
провианта, да чего из одёжки, и снова в лес.
И так каждый раз. Правда, как-то обмолвился Убогий,
что хотел, дескать, в монастыре остаться, да только не
заладилось что- то. И вроде бы не один монастырь обошёл
он. Да только нигде не остался. И поселился теперь возле
озера, что в нескольких верстах от деревни. Сказал также,
что скоро уйдёт вовсе.
А было это за три дня до бури. Славная буря
разыгралась, деревья с корнем выворачивала. Ветер выл,
всё трещало и гудело. Правда, к вечеру всё стихло. А как
стихло, вышел Убогий из лачуги и пошёл к озеру. Сел возле
воды и начал молиться. Помолился, умылся из озера и
повернулся к лачуге. Видит — возле лачуги человек стоит.
Вот так встретился Убогий со мной.
Часть 3.
Бизнес требует от человека больших затрат. Затрат
времени и сил. И чем больше бизнес, тем меньше остаётся
человеку времени для себя. Крутится человек, как белка в
колесе. И думается ему — ещё чуток напрягусь, достигну
вон той вершины и всё — буду наслаждаться! А нет! Взобравшись на вершину, видит человек новые вершины и
новые горизонты. И никак не остановиться ему. Но
однажды, мельком взглянув в зеркало, видит он совсем
другого человека. Остановился, присмотрелся: «Нет! Не я
ведь это!» И стоит человек у зеркала,
размышляет,
вспоминает, где потерял он того радостного, счастливого и
беззаботного парня. Неужели деньги, машины, заводы,
самолёты заменили радость, счастье и любовь?
... Совещание длилось недолго. Было объявлено, что
шеф уезжает в длительную командировку. Директора
получили распоряжения, вот, собственно, и всё!
... Поезд остановился на маленькой станции. Человек
спрыгнул на землю и направился в единственный магазин.
Там он купил всё, «как у людей» — ватник, костюмчик
покроя «мешок», топор и прочие мелочи. Единственное,
что он оставил — это холщевой мешок, с которым и
приехал.
В тайге он бывал, правда, не более трёх дней. Однако ж
костёр развести или шалаш построить он умел. Три дня
шёл он вглубь тайги. Хотел уйти подальше от цивилизации.
На четвёртый день выбрал место и построил шалаш.
Тяжело тянулись первые дни, особенно, когда подошли к
концу съестные припасы. Но в тайге он почему-то меньше
ел, хотя физически работал больше.
Да так за пару месяцев и пообвыкся. Бродил по лесам,
изредка заходя в деревни. Изучил все места вокруг. Да и в
деревнях его стали узнавать, даже прозвище дали —
Убогий. Да, тогда он действительно был похож на оборванца. Теперь уж, когда целый год минул, он мог и обувь
смастерить из подручного материала, и еду добыть. Зверей,
правда, не убивал — жалко. Так незаметно стал
вегетарианцем. И пищу ел в основном сырую, изредка
только варил что-нибудь на костре. И думал, думал,
думал...
Сядет, бывало, на берегу озера или ручья, ноги в воду
опустит и любуется природой. «Вроде как медитация», —
подумал однажды. И начал смеяться, вспоминая как в
столице, в модном салоне «медитировал». Не медитация, а
жалкая пародия. То ли здесь — в сердце природы! Здесь и
взгляд чист, и мысли ясны. И не хочется ничего, кроме
того, что есть. Вот это — медитация!
Ещё полгода минуло. Начал замечать он, что звери
перестали его бояться. Они не прятались, когда он шёл,
иной раз даже сами подходили к нему. То белка на голову
залезет, то птица какая на плече пристроится. В таком случае старался он угостить чем-нибудь зверьё — хлебных
крошек подсыпать или гриба кусочек дать. Случалось и
обратное — звери его угощали.
В общем, стал он в тайге своим. Так и жил — летом
далеко забирался в путешествиях, а зимой в основном в
пещере жил на Шайтан-горе. Да только на четвёртом году
потянуло к людям. А он уж давно надумал остаться в
каком-нибудь монастыре. Пока бродил, семь монастырей
насчитал. И решил обойти монастыри специально, да
поговорить с настоятелями. А где понравится — там и
остаться.
Девять месяцев занял поход по монастырям. Нигде,
однако; не нашёл он места для души. Тогда вернулся к
озеру. Это было его любимое место. Сел на берегу.
Помолился. Достал из-за спины мешок холщевой,
развязал, потрусил. Смотрел с улыбкой, как на зелёную
траву падали пачки зелёных денег. Миллион долларов. Ни
цента больше — ни цент меньше! Таскал он три года этот
мешок. Всё думал — в каком монастыре осяду, там и
пожертвую. Однако ж — не судьба!
Он взял камень, положил - на дно мешка. Сверху
снова положил деньги. Завязал горловину. Поднялся.
Посмотрел вверх. Потом размахнулся и швырнул мешок в
озеро. Повернулся и пошёл к шалашу — погода портилась,
нужно было подготовиться буре. Буря не заставила себя
ждать и прокатилась по тайге, показав, как ничтожно всё, в
сравнении с силами природы. И наступила тишина. Такая
тишина бывает только после бури. Она особенная. Она —
благостная!
Он вылез из шалаша и пошёл умываться. На берегу
озера его ждала неожиданность — мешок с деньгами не
утонул! Объём мешка был велик, а мокрая ткань не
пропускала воздух. Поэтому он не утонул, а буря выкинула
его назад на берег.
Убогий взял мешок в руки и поднял голову вверх:
«Знаю, что деньги тебе без надобности! Но отчего же не
принял ты мою жертву?»
Он сел на берегу и погрузился в молитву. Сознание
ушло куда-то далеко. И тут он увидел человека. Человек
был молод и кого-то напоминал внешним видом. Убогий
никак не мог догадаться, что молодой человек — это он!
Человек же заговорил: «Деньги утопить — не велика
жертва! Ты потрать их с пользой для других. Да сам при
этом духовный подвиг соверши! Возьми вот в этой тайге
храм построй!»
Убогий начал было говорить ему, что он о
строительстве храмов не знает ничего, но молодой человек
его не слушал: «Сейчас к тебе человек придёт — он и расскажет о храмах!»
Убогий очнулся — то ли говорил он с тем человеком, то
ли приснилось всё? Он плеснул водой себе в лицо.
Поднялся и повернулся в сторону шалаша — тут наши
взгляды и встретились!
Рассказывал мне всё это, Убогий и посматривал —
верю ли я. Чему-то я верил, а что- то казалось мне
невероятным.
Три дня был я у него в гостях. Много чего он мне порассказал. А как про миллион стал рассказывать — бросил мне
сумку. Я открыл — действительно полно денег. Но
пересчитывать не стал.
«Странно, — сказал Убогий, — ты ведь шёл золото
мыть. А когда миллион в руках держал — глаза не
разгорелись. Видно, не за золотом ты шёл, а за
приключениями». Я утвердительно кивнул, и мы
рассмеялись.
Затем я ему много чего рассказывал. И про храмы
действительно рассказал ему — недавно книгу прочитал о
храмах и архитектуре. Он очень внимательно слушал. И всё
подробности выяснял, когда я ему про храм «Тернового
венца» в Бразилии говорил и про храм в Рангуне, с
названием «Швегон». В книге было написано, что это
храмы, построенные для XXI века. В них особая энергетика
— для дальнейшего развития человека. «Я тоже построю
храм, — сказал Убогий, — построю здесь, в тайге! И
попрошу Господа, чтоб дал он храму силу — силу чудеса
сотворять да болезни излечивать».
... Я смотрю на фотографию в дорогом журнале. И под
словами «олигарх» и «миллиардер» вижу знакомое лицо.
Интересно, узнали бы люди деревенские в этом человеке
того, кого они знали по прозвищу Убогий?
Автор: Триглас