В.Ю. ЮРОЧКИН БОСПОР И ПРАВОСЛАВНОЕ НАЧАЛО У ГОТОВ

В.Ю. ЮРОЧКИН
БОСПОР И ПРАВОСЛАВНОЕ НАЧАЛО У ГОТОВ
Боспорский феномен: греческая культура на периферии античного мира: Материалы международной научной
конференции. Декабрь 1999. – СПб: Центр исследования и развития греческой культуры Причерноморья (Салоники,
Греция), Государственный Музей Истории Религии министерства культуры России (Санкт-Петербурга), Институт
Истории Материальной Культуры РАН (Санкт-Петербург), 1999. – cc. 326 - 332
Не погрешу против истины, если скажу - подлинное открытие позднего этапа истории Боспора начинается только сейчас.
Именно "открытие", ибо древности IV-VI вв. уже давно известны науке, но долгое время исследователи не придавали им столь
серьезного значения, какого они заслуживают. Мы еще до конца не оценили ни своеобразия этого островка антично-варварской
культуры, ни его роли в истории народов Европы на рубеже римской эпохи и раннего средневековья. А ведь именно тут
находятся истоки многих явлений, с полной силой проявившихся в период крушения Римской империи и становления
германских королевств Европы. Если еще недавно черты позднего Боспора виделись "как бы сквозь тусклое стекло", то теперь,
благодаря исследованиям и разработкам современных исследователей (Н.Н. Болгова, Ю.Г. Виноградова., И.П.Засецкой, В.М.
Зубаря, А.А Масленникова, А.В. Сазанова, Н.А. Фроловой и др.), все четче проступают его осязаемые контуры, отражающие,
"как в зеркале", процессы этого, во многом еще непознанного, периода. Сейчас, накануне великого двухтысячелетнего юбилея
началам народов окраин Империи, и готов в том числе. А их, как известно, позднеантичная и средневековая традиция прочно
связывает с Боспором.
"Provinciae Gothiae Theophilis Gotiae metripolis" в такой формуле дошло до нас имя первого предстоятеля Готской церкви,
упомянутое в списке Отцов I Вселенского Собора 325 г. Подпись Феофила, поставленная рядом с именем и саном Боспорского
иерарха, заключает перечень составителей Никейского Символа. Казалось бы, сам документ утверждает некую связь, духовную
и территориальную, между двумя этими епархиями, посланники которых выступили в защиту Православия. Но далеко не все
историки однозначно оценили это обстоятельство. Разногласие возникло по поводу довольно существенному: к каким готам,
западным (дунайским) или же к восточным, следует относить деятельность этого архиерея. Так В.Н. Беликов, Ф.А. Брун, А..А..
Васильев, архиепископ Макарий и др. сочли его архипастырем вестготов, предшественником лжеепископа Ульфилы, помещая
паству Феофила в пределы "Скифской епархии" с центром в Томи. В то же время Е.Е. Голубинский, Р. Леве, Дж. Манси, И.С.
Пиоро, В. Томашек, Л. Шмидт, С.П. Шестаков не сомневались в причастности деятельности Феофила к готам восточным, а А.Гарнак и В.Г. Васильев колебались в своих суждениях относительно данного противоречия.
Принимая во внимание, что большинство работ по этому поводу довольно старые, нетрудно догадаться, что авторы в своих
построениях проявляли, естественно, повышенный интерес к западной ветви готского племени, о судьбах которой сохранилась
гораздо более весомая письменная традиция, нежели об остготах. Теперь же, после открытия и многолетнего изучения
памятников черняховской культуры (отношение которой к восточным германцам сейчас особых возражений не вызывает),
появилась надежда взглянуть по-новому на историю Готии, в частности, на проблему христианского начала среди ее жителей.
Противопоставление "западной" и "восточной" локализации митрополии Феофила мне представляется несколько надуманным и
не столь уж необходимым. Для уяснения этого вопроса стоит представить те условия, которые сложились в Церкви в "эпоху
готских походов" 2 пол. III в. по Р.Х. и предшествовали Никейскому Собору. Основу к тому дают свидетельства "Церковных
историй" Созомена и Филосторгия. Оба автора сходятся в том, что начала Спасительного Учения пришли к готам через
пленников из провинций Южного побережья Понта (Азии) и в частности из Каппадокии /Sosom. Hist. eccl. II,6; Philostorg. Hist.
Eccl. II,5 /. То были христиане, а в их числе, священники, плененные во время морских походов варваров и поселившиеся среди
них. От себя добавлю: не исключено, что часть "малоазийцев" могла уйти с варварами вполне добровольно, предпочтя остаток
дней провести среди инородцев, ибо еще свежи в памяти были гонения Траяна Деция. Возможно, на "лояльном" отношении
христиан к варварам сказалась и их победа над нечестивым императором, которая привела его к гибели. "Оправдательными"
кажутся и слухи, дошедшие до св. Григория, епископа Неокесарийского, будто "варвары, вторгшиеся в наши пределы, не
жертвуют идолам". Рефреном звучат и слова Сальвиана о римлянах, которые предпочли "терпеть среди варваров чуждый им
образ жизни, чем среди римлян жестокую несправедливость... и не жалеют о том, что переселились, ибо предпочитают считаться
пленниками, но быть свободными, чем быть пленниками, считаясь свободными". К тому же, многих из них в неведомые земли
вела жажда сопричастности апостольской проповеди и обращения язычников.
Кстати, оба наиболее значимых похода в Каппадокию 264 и 275 гг. были предприняты с побережья Меотиды, т.е. наверняка
через Боспор, между жителями которого и "меотийцами", по крайней мере, с середины столетия существовал своеобразный
альянс. Говоря о варварах с Меотиды, нельзя не вспомнить загадочных герулов, с которыми, кажется, связаны происхождением
германцы позднего Боспора.
1
Теперь взглянем на проблему христиан, вынужденных или добровольных переселенцев, с другой стороны. Коллизии 2 пол. III в.
должны были создать и действительно создали немалую проблему в Церкви. Ведь в это время важнейшие вопросы духовной, а
подчас и повседневной жизни мог разрешить только правящий епископ того округа, к которому принадлежал христианин.
Потому каждый, отправляясь за пределы своей епархии, должен был позаботиться о получении от своего архиерея особых
разрешительных грамот (patiticae), что нашло отражение в Правилах Апостольских / 15,16 / и установлениях Вселенских
Соборов. Но все, что можно было без особого труда разрешить в пределах единой Империи, стало непреодолимым препятствием
в нормальном церковном общении в условиях войн и сумятицы 2 половины Ш столетия. А разрыв такой духовной связи, пусть
даже вынужденный, по тем временам был равносилен чуть ли не отпадению от Тела Христова – Вселенской Церкви. Заботу о
своих духовных чадах проявлял епископ Неокесарийский Григорий (ск. ок. 270 г.), а наместник Римского престола Дионисий
(259-270 гг.) даже посылал к варварам доверенных лиц, снабжая их деньгами для выкупа тех христиан, которые тяготились
пребыванием среди язычников.
Думаю, не покажется фантастичным предположение, что хотя бы часть старых высокопробных римских денариев, столь
ценимых варварами (в виде кладов находимых на Черняховских землях), как раз и являлась "выкупными", взятыми из церковной
казны.
Трудно сказать, сколь далеко вглубь Готии судьба могла занести пленённых. В походах участвовали выходцы из самых .
различных племен и образований, уводя с собой жителей как малоазийских, так и дунайских провинций. Ясно, что в таком
случае пленённые должны были расселиться как среди ост- , так и среди вестготов. Но и у тех, и других проблема нарушения
церковного общения была одна. Очевидно, уже в скором времени здесь возникли христианские общины, составленные, в
первую очередь, из пленников-христиан. А уж затем к ним присоединились и новообращенные варвары.
В какой-то мере этапы такого процесса позволяет уяснить рассказ Захария Ритора, относящийся хотя и к более позднему
времени (VI в.), но повествующий о событиях, протекавших в сходных условиях. Армянские епископы и их сподвижники
прибыли в землю гуннов, намереваясь восстановить общение с пленными христианами. Отыскав их, они совершали Святые
Таинства, рукополагали священников. Проведя здесь 14 лет, они крестили множество язычников, даже успели перевести на их
язык Святое Евангелие и построить церковь./ 2асЬ. Кпе1ог. XII /. К числу таких подвижников, отправившихся в Готию в поисках
единоверцев, мог принадлежать и Евтих, упоминаемый св. Василием Великим. В свое время Э.А. Сымонович сделал важное
открытие, объяснив распространение на Черняховских землях безынвентарных ингумационных захоронений с западной
ориентацией проявлением начатков христианства Зоны распределения таковых /Никитина. 1985/, указывают на существование
центров христианства и в Северо-Западном Причерноморье, и в Поднепровье, т.е. как на вестготских, так и остготских
территориях.
Вероятно, ко времени Вселенского Собора такие общины были уже довольно многочисленны, об этом знал и св. Афанасий
Великий, помещая готов в перечне народов, которых достигла проповедь Слова. В то же время стабилизация обстановки,
наступившая после завершения "готских" походов, способствовала налаживанию связей между доселе разрозненными
общинами и Вселенской Церковью в целом. В тех условиях стало первостепенной задачей объединение их под властью
законного иерарха, способного руководить их духовной жизнью. Этим стремлением и объясняется создание митрополии Готов,
притом именно митрополии, а не епископии. Митрополия должна была покрыть территорию всей Готии (границ которой,
конечно, не представлял никто) с многочисленными общинами, главы которых, надо полагать, были рукоположены в
епископский сан. Среди них, вероятно, был и Макарий, наставлявший в вере св. Никиту Готского. Проще говоря, "митрополия
Готов" изначально сложилась de facto, а лишь затем, ко времени Никейского Собора, или чуть ранее, "оформлена" de jure. При
том она изначально создавалась как "епархия пленников-христиан и их потомков", а лишь затем к ней присоединились
крещеные германцы. Из практики Древней Церкви известно, что, как правило, существовало бесчисленное множество
епископии в пределах одного города и даже селения. В то время "власть митрополита понималась так: его высшему надзору
принадлежал более или менее обширный церковный округ, более или менее определенный, заключавший часто сотни (! - В.Ю.)
епископии и епископских округов", писал известный историк Церкви А.П. Лебедев. Митрополия Готии как нельзя лучше
подпадает под это определение. Естественным кажется вывод, что она охватывала православную паству и вест - и остготов. На
мой взгляд, этим и снимается возникшее в науке противоречие относительно границ митрополии Феофила, происходившего,
судя по имени, из греков, может, даже боспорских.
Где же в таком случае стоит помещать резиденцию первого православного предстоятеля Готской церкви? Вряд ли на территории
Империи - государства традиционно враждебного варварам. Уместней искать его в "нейтральной", так сказать, в "контактной
зоне". Притом, это место должно отвечать ряду необходимых требований: иметь достаточно глубокие христианские традиции,
не находиться в явном противостоянии варварскому миру, и в то же время, не быть слишком уделенным от него, а кроме того, и
от важнейших путей сообщения, ведущих как в Великую Готию, так и в центры других епархий. Отсутствие таковых сделало бы
затруднительным, а то и просто невозможным общение в рамках Вселенской Церкви. Думаю, Боспор наилучшим образом
подходил для этой миссии. Христианские традиции здесь удается проследить, по крайней мере, со П в. по Р.Х. / Арсеньева. 1963;
Толстиков. 1998; Хршановский. 1994 /. Именно отсюда начинались старые торговые пути на север, к варварам, с которыми
существовали хотя и сложные, но все же более тесные отношения.
2
Теперь трудно сказать, сколь долго просуществовала единая митрополия готов. Вряд ли она пережила эпоху Константина
Великого (ск. В 337 г.). После его кончины Церковь захлестнула арианская ересь, нанесшая большой урон Православию, но
одновременно, заставившая сплотится последователей Никейского Символа. Во всяком случае, ревностный арианин Ульфила
был рукоположен в сан епископа, а не митрополита Готии и не имел пребывания в Крыму. На этом фоне вовсе странными
кажутся утверждения об изначальном арианстве крымских готов /Айбабин. 1990. 68; Лавров. 1996; Катунин. 1995 /.
Судьба православной епархии готов вплоть до конца IV в. фактически остается "белым пятном". Если высказанное здесь
предположение о местоположении кафедры Феофила в пределах Боспора верно, то в любом случае, надо думать, здесь и после
него сохранялась, пусть и небольшая, но православная община, состоявшая из потомков членов клира и ближайших
сподвижников митрополита. Если во второй половине Ш в. на Керченском полуострове германцы вряд ли имели места
компактного расселения, то с конца Ш- начала IV вв., оставшихся "не у дел" потомков меотийских варваров (и прежде всего,
герулов) используют боспорские правители в войнах с Херсонесом за передел сфер влияния в Таврике / Юрочкин. 1999. С.280. /.
После ряда неудач в войнах с Херсонесом при Константине I территория, подконтрольная Боспору, сильно сокращается, а новая
граница проходит по Узунларскому валу (Сопз1. РогрЬ. ^е айт. 1тр.) / см. тез. Ланцова и Голенко /. Как сейчас представляется,
для контроля над пограничной территорией, были привлечены остатки "воинства Меотиды", а среди них - и загадочные герулы,
тогда еще язычники. Основанием к этому предположению служит найденная у стен цитадели (возведенной как раз в IV в.) на г.
Опук стела с руническими знаками. Напомним, что руническое егПаК. - "мастер рунического письма", сопоставимо с именем
участников морских походов - "меотийских" герулов-эрулов / см. Голенко, Юрочкин и др. 1999. Вып.2/. К проникновению
герулов в Восточную Таврику подтолкнул и разгром "меотийской вольницы" Германарихом около сер. IV ст. Именно к этому
периоду относится большинство бесспорных Черняховских предметов с территории Боспора / Сымонович. 1975; Кропоткин.
1978 /. Существование на Боспоре общины православных германцев, наверняка, облегчило усвоение язычниками-герулами
Святого Евангелия, и к концу IV в. мы уже располагаем неопровержимым доказательством наличия у них особой епископии. О
том недвусмысленно пишет св. Иоанн Златоуст в своем послании к диаконессе Олимпиаде, вспоминая, как в период своего
патриаршества (398-404 гг.) рукоположил им епископа Унилу, ныне безвременно умершего, вследствие чего, предводитель
готов просит послать нового архиерея. Судя по всему, церковное общение между православными германцами Боспора и частью
готов, не увлеченных Ульфилой, сохранялось и после переселения последних в Империю. Если Феофил, скорее всего, грек по
происхождению, то к временам Златоуста в пределах гото- боспорской епархии сложились уже свои "национальные кадры" германцы "по крови" и православные по исповеданию, среди них "достойный удивления епископ Унила" и диакон Мадуарий.
В качестве предположения выскажем и такую версию: вероятно, что именно потомков этих православных германцев (герулов?)
мы знаем позднее под двойным именем готов-трапезитов, при том, что название "готы" укоренилось за ними после включения
их в паству Готской православной епархии. В то время как трапезиты - прозвище, данное по месту центра их главной военной
базы на г. Опук, которую можно отожествить с Трапезусом, упоминаемым Иорданом и Равеннским Анонимом.
Изложенное выше показывает, что Боспор в Ш- IV вв. по Р.Х. оставался для варварского мира важным центром, мостом,
соединяющим их с цивилизованным миром, источником Православия и культурных влияний.
3