КОЛЛЕКТИВНЫЕ ИНТЕРЕСЫ МАЛОЧИСЛЕННЫХ

Гоголев П.В.
Северо-Восточный федеральный
университет имени М.К.Аммосова,
декан юридического факультета,
кандидат юридических наук,
ysu_jurfak@mail.ru
ЭТНИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ (ПРИТЯЗАНИЯ) КОРЕННЫХ
МАЛОЧИСЛЕННЫХ НАРОДОВ СЕВЕРА РОССИИ КАК
ПРАВООБРАЗУЮЩИЙ ФАКТОР
Аннотация:
В
статье
обосновывается
необходимость
существенного изменения роли и значения коренных малочисленных народов
Севера,
Сибири
и
Дальнего
Востока
в
системе общественной
и
государственной организации, а также допустимость в концепции
этнического интереса модели зависимого развития, основанного на помощи
со
стороны
государства
и
обретении
самостоятельности,
ответственности за результаты своей деятельности без подмены
этнической
инициативы,
государства
и
возможности
общественных
институтов
публичного
партнерства
коренных
малочисленных
народов.
Ключевые слова: коренные малочисленные народы, этнические
интересы, новое место и
значение коренных народов
в
системе
общественной и государственной организации, федеральные гарантии и
дифференциация этнических интересов, публичное партнерство и коренных
малочисленных народов.
Общее направление в тематике коренных народов закономерно
определяется международным правом. Причем следует учитывать, что даже
не ратифицированные акты имеют идейную ценность как документы,
отражающие позицию международного сообщества. Прежде всего, это
касается таких основополагающих для мировой общественности документов,
как Конвенция МОТ 169 «О коренных народах и народах, ведущих
племенной образ жизни в независимых странах» (1989)1, Декларация
Организации Объединенных Наций о правах коренных народов (2007)2.
Конституционно закрепив высшую ценность человека и верность принципам
демократии, Россия «стремится учитывать в своем законодательстве те
принципиальные подходы к защите прав коренных малочисленных народов,
которые выработаны в рамках данного документа (Декларации о правах
коренных народов – прим. автора) международным сообществом, при
условии, что они не вступают в противоречие с положениями Конституции»3.
В Российской Федерации коренные малочисленные народы признаны
особым субъектом правовых, в том числе конституционных, отношений и
одновременно особым объектом государственного внимания. В соответствии
со статьей 69 федеральной Конституции им гарантированы права в
соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного
права и международными договорами. Часть 3 статьи 68 всем народам
России гарантирует право на сохранение родного языка, создание условий
для его изучения и развития. Напомним, что категорией «коренные
малочисленные народы» охватывается 47 этнических сообществ4 (в т.ч. 40
народов
Севера,
Сибири
и
Дальнего
Востока5),
преимущественно
проживающих в 33 субъектах Российской Федерации и обладающих
уникальными историей и укладом жизни. Следует особо отметить, что в
установленный перечень включены алюторцы, отнесенные к данной
категории в соответствии с постановлением Правительства РФ от 13 октября
1
http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/iol169.shtml#a1
http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/indigenous_rights.shtml
3
Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.Д.Зорькина, Л.В.Лазарева. – М.,
2009. С.551.
4
Постановление Правительства Российской Федерации от 24 марта 2000 года № 255 «О едином
перечне коренных малочисленных народов российской Федерации» // Собрание законодательства
Российской Федерации, 03.04.2000, № 14, ст. 1493.
5
Распоряжение Правительства Российской Федерации от 17 апреля 2006 года № 536-р // СЗ РФ,
24.04.2006, № 17 (2 ч.), ст. 1905.
2
2008 года № 7606, но незарегистрированные на территории Российской
Федерации согласно официальным итогам Всероссийской переписи 2010
года7.
Общий обзор международных актов и национального законодательства
позволяет сделать вывод, что цель, объединяющая правовые нормы о
коренных малочисленных народах, – это сохранение традиций социальной
организации, культуры, быта и форм хозяйствования. Логика такой правовой
политики упрощенно представляется следующей: государство признает
право на исконную среду обитания и закрепляет территории традиционного
природопользования
за
объединениями
этнических
сообществ,
предоставляет отдельные льготы социально-экономического характера; со
своей стороны представители коренных народов ведут традиционное
хозяйство и промыслы: оленеводство, рыболовство, охотничий промысел,
сбор
дикоросов
и
т.д.
Другими
словами,
центральный
принцип,
определяющий способ управления делами коренных народов, государство
продолжает
видеть
в
консервации
социально-культурного
состояния
малочисленных этнических сообществ. Более того, как справедливо отмечает
А.А. Тишков, оно постепенно самоустраняется от проблем социального
обеспечения, защиты прав и политики протекционизма в жизни коренных
малочисленных народов8.
Таким образом, к примеру, семья эвенов, проживающая на исконной
территории, как правило, труднодоступной, без транспортной и социальной
инфраструктуры, в целях сохранения традиционного образа жизни, но в
условиях происходящих в мире процессов глобализации и модернизации,
торжества экономики знаний и высоких технологий, будет как тысячу и сто
лет назад кочевать вместе с оленьим стадом. Постановка проблемы
Постановление Правительства Российской Федерации от 13 октября 2008 года № 760 «О внесении
изменений в Единый перечень коренных малочисленных народов Российской Федерации» // СЗ РФ,
20.10.2008, № 42, ст.4831.
7
http:// www.perepis-2010.ru
8
Тишков Аркадий. Судьба законодательства по защите коренных малочисленных народов Севера:
комментарии
у
разбитого
корыта
//
Электронный
журнал
BIO
DAT.
http://WWW.BIODAT.RU/DOC/LIB/TISHKOV 1.htm.
6
применима ко всем коренным малочисленным народам Севера с поправкой
на традиционный уклад каждого. Отсюда возникают закономерные вопросы:
в условиях верной конституционно-правовой идеи насколько правильно и
полно
выстроен
механизм,
определяющий
правовое
регулирование
жизнеобеспечения данных народов? Правильно ли в рамках общей идеи
восприняты законодателем этнические интересы? Насколько перспективна
такая модель этнического самосохранения? Либо она летальна? Способны ли
государственный аппарат и крупный горно-, нефте-, газодобывающий бизнес
видеть полноценного партнера в кочующей семье (общине) представителей
коренного малочисленного народа? Здесь больше риторики, чем реальных
решений.
На наш взгляд, обоснование позиций коренных малочисленных
народов Севера, Сибири и Дальнего Востока
в праве на поддержание
самобытности, традиционной хозяйственной деятельности и сохранении
традиционного природопользования должно исходить не через некую
самоизоляцию, ведущую к социальному одиночеству, а, напротив, к
сохранению вышеперечисленных ценностей, поставленных как основу
общественного благополучия, на трансферт традиционных знаний в область
техногенной сферы в целях формирования экологии будущего, экономики
воспроизводимых природных ресурсов. Гражданская активность в условиях
общепринятых, недискриминационных основ социальной организации
должна исключить спекуляции, связанные с этнической неполноценностью
или особостью. Одновременно должна разрешаться проблема преодоления
этносоциального иждивенчества9.
Речь идет о существенном изменении концептуальности подхода к
решению проблем коренных малочисленных народов Севера, Сибири и
Дальнего Востока не через защиту прав, а через обновление их места и
значения в общественном и государственном устройстве России во имя
общего блага.
Аракчаа К.Д. Коренные малочисленные народы России: политика и право// Социология власти. –
2011. – №3. – С.174.
9
В этом плане нам представляется важным обращение к интересам
коренных малочисленных народов как правообразующему фактору и к тем
материальным источникам, которые и должны сформировать правовое
регулирование.
В.А.
Кряжков,
характеризуя
современное
состояние
сегмента
законодательства, устанавливающего правовой статус северных народов,
определяет его как «начальное и не вполне совершенное». При этом он
делает оговорку о том, «…что не только обусловлено качеством
правотворчества, но, на мой взгляд, является следствием отсутствия ясности
в выборе пути развития народов Севера, наличия конфликта интересов
(«аборигены» со своими законными притязаниями «неудобны для многих»),
общего
состояния
зрелости
институтов
гражданского
общества
и
господствующих (не в нормах, а в умах) представлений о ценностях прав
народов, человека и гражданина, а также имеющихся у государства
экономических и финансовых возможностей»10.
Как видим, авторитетнейшим исследователем обращено внимание на
целую группу обстоятельств, носящих неоднозначный характер, связанных
друг с другом, и в то же время взаимоисключающих. Нельзя не обратить
внимание на четкий и ясный тезис: «отсутствие ясности в выборе пути
развития народов Севера». Выбор пути малочисленным народом: кем он
должен осуществляться? государством? самими аборигенами?
Как показывает отечественная и зарубежная история, коренные
малочисленные народы, чьи колонизированные территории подпадали под
юрисдикцию метрополии, неизбежно вступали в цивилизационный конфликт
с летальным либо, в лучшем случае, печальным исходом. Многие малые
цивилизации исчезли11. Возникновение, существование и исчезновение их
замечено, но значение утраты и последствий отсутствуют.
Те
коренные
народы,
которые
длительное
время
продолжали
Кряжков В.А. Коренные малочисленные народы Севера в российском праве. – М., 2010. С.521.
См., например: Гумилев Л.Н. Три исчезнувших народа // Страны и народы Востока: География,
этнография, история. – М., 1961. – Вып. II. – С. 103- 111; Евстигнеев Ю. А. Исчезнувшие этносы (краткий
этно-исторический справочник). – СПб.: Астерион, 2005.
10
11
находиться с титульным народом в системе отношений «отсталость и
цивилизация (развитость)», рано или поздно приходили к всплескам подъема
этнического самосознания как формы самозащиты и самосохранения.
Ю.Д.
Петров
подъем
этнического
самосознания
коренных
малочисленных народов Канады, США, Австралии, Новой Зеландии
связывает с двумя факторами: с продолжающимся наступлением на их земли
и природные ресурсы, проводимой политикой насильственной ассимиляции,
разрушением национальной культуры, обычаев и традиций. По мнению
политологов, «молчаливое меньшинство» перешло в новое качество и
привело к всплеску национальных чувств и росту социально-политической
активности коренного населения, которое активно включилось в борьбу за
свои права.
При этом наметились две тенденции. Первая проявилась в
формировании чисто этноцентристских организаций, занимающих порой
экстремистские
позиции
под
лозунгом
«борьбы
за
социальную
справедливость самым эффективным методом». Вторая тенденция связана с
включением движений этнических меньшинств в единый фронт борьбы с
расизмом и национализмом, за равноправие с другими массовыми
демократическими организациями12.
Анализ конституционных основ равноправия в Российской Федерации
с учетом потенциальных национально-этнических конфликтов представляет
особое значение. Объединение на одной территории
ста девяноста трех
народов,
этнических групп,
народностей,
национальных меньшинств,
говорящих на 171 языке13, требует постоянного внимания к проблемам
дискриминационного характера как в сфере индивидуальных прав человека,
так и коллективных прав национальных сообществ различной степени
организации. Одновременно следует учитывать сопряженные права на
самоопределение с принципом сохранения государственной целостности.
В данном случае важнейшим преимуществом является то, что для
12
Петров Ю.Д. Малочисленные народы Севера: государственная политика и региональная практика.
– М., 1998. С.6.
13
http://www.perepis-2010.ru
российского государства в его историческом развитии не характерны
проявления дискриминации по национальному признаку, геноцида, этноцида
и т.д. Советский вариант национальной политики, как и национальной
политики императорской России, внес существенный вклад в становление
принципов международной политики по этим проблемам. При этом имеется
достаточно оснований предполагать и делать в ряде случаев утвердительные
выводы о том, что опыт России в этом направлении не только уникален, но и
носит в ряде случаев характер более высоких стандартов.
Как считает профессор Т.В. Заметина, российский этнос, будучи
государствообразующим, обнаружил способность интегрировать в свой
состав другие народы, их институты и процессы. Поиск демократических,
«мягких» форм этнической интеграции отражал глубинную тенденцию
складывающейся
общественно-политической системы к устойчивости и
самосохранению в рамках многонационального государства. Усиление
российской
государственной
процессов
политической
осуществляемой
путем
власти
сопровождалось
коммуникации
переговоров,
с
активизацией
входящими
согласования
народами,
интересов
и
компромиссов. Входившие в состав России народы вынуждены были
приспосабливаться к новым экономическим и политическим условиям для
обеспечения устойчивости собственного этнического воспроизводства.14
На текущем этапе развития российского общества и государства
этнические аспекты проблемы малочисленных коренных народов Севера
преимущественно связывают с защитой их прав. Прав не только
специальных,
но и общих, т.к. малочисленные коренные народы Севера
признаются не полноправными участниками внутригосударственной жизни.
При этом таковыми они признаются не на индивидуальном уровне, а на
коллективном. Причем, неполноправность связана с уровнем развития,
который зависит, в свою очередь, от условий, образа жизни и т.д., и как
следствие
приводит
малочисленные
народы
в
состояние
неравных
Заметина Т.В. Конституционный статус коренных малочисленных народов России. – Энгельс,
2009. С.40-41.
14
возможностей по обеспечению общих прав. При такой постановке вопроса
многочисленные теории модернизации не могут быть применены, а в системе
отношений «центр – периферия», «цивилизация и отсталость» приобретает
главенствующее положение зависимое развитие. Обратим внимание на этот
вывод: зависимое развитие в сфере отношений «цивилизация-отсталость»,
т.е. в системе разновеликих цивилизаций.
В
Российской
Федерации
вызывает
беспокойство
не
только
«отсутствие ясности в выборе пути развития народов Севера», но и
устойчивый акцент на сомнения в «законности притязаний». Какого-то
единого, исчерпывающего понимания «законности притязаний» нет. На
практике они понимаются как соответствующие внутригосударственному и
международно-правовому регулированию. Однако при таком подходе
возможны сложные корреляции. Мы можем отнести сектор законодательства
о коренных малочисленных народах Севера, Сибири и Дальнего Востока,
несмотря на его многоотраслевой, комплексный характер к гуманитарной
сфере законодательства с его основными свойствами «должного» и
«справедливого».
В перспективе речь должна идти о решении многих общих проблем,
связанных с правами и свободами человека. К ним мы должны отнести
проблемы реального и равного доступа к публичным услугам, связанным не
столько с социально-этническими проблемами, сколько с территориальной
сегрегацией и планами территориального развития.
Поэтому не выглядит случайной концентрация внимания на вопросах,
прежде всего, носящих экономический характер, в том числе права на землю,
недра и другие природные объекты. К примеру, в 2012 году в
консолидированном бюджете России объем налога на добычу полезных
ископаемых составил 2459,4 миллиарда рублей, доходы от экспорта нефти –
до 180 миллиардов 916 миллионов долларов, угля – 13 миллиардов 15
миллионов, газа – 62 миллиарда 986 миллионов. О современном значении
Севера, Сибири и Дальнего Востока для Российской Федерации убедительно
говорят следующие цифры: 76% от всего объема добываемой нефти, 78%
угля, 87% газа, основной объем алмазов, цветных и черных металлов – это и
есть
ресурсы,
добываемые
на
исконных
территориях
коренных
малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.
Конституционные нормы, регулирующие право собственности, в ряде
случаев противоречивы, допускают толкование, ведущее к конфликту
интересов. Преамбула Конституции РФ однозначно определяет главные
конституционные идеи, фактически являющиеся единой национальной идеей
многонационального народа Российской Федерации. Целевая установка на
сохранение
исторически
сложившегося
государственного
единства,
утверждение прав и свобод человека как высшей ценности. В то же время,
статья 9 Конституции РФ рассматривает землю и другие природные ресурсы
как
основу
жизни
и
деятельности
народов,
проживающих
на
соответствующей территории.
А.С. Морозова приходит к выводу: «Это положение может порождать
сепаратистские настроения и подталкивать к отторжению каких-либо
участков земли и ее недр от общей территории Российской Федерации»15.
Это довольно распространенная точка зрения, во многом предопределяющая
и
придающая
характер
постоянного
сдерживания
в
реализации
общепринятых стандартов. Но верна ли она? Способны ли коренные
малочисленные народы, получив преференции и консолидировавшись,
привести Россию к разрушению? Насколько реальна такая угроза?
Действительно ли этнические интересы коренных малочисленных народов
способны дестабилизировать государственное устройство?
Отправной точкой в данном вопросе можно принять существующий в
науке подход, согласно которому этнический интерес – это не простая
механическая
совокупность
интересов
отдельных
членов
этнической
общности. Это нечто качественно новое, вытекающее из самой сущности
высокоразвитого социально-этнического организма. Этнический интерес –
Морозова А.С. Конституционные принципы права государственной собственности на недра.//
Конституционное и муниципальное право. – 2012. – №2. – С.50.
15
это процесс осознания и удовлетворения разнообразных потребностей
этнической
общности,
это
стремление
к
сохранению
этнического
своеобразия в трансформирующемся мире16.
На наш взгляд, как международные акты, так и законодательство
России
исходят
из
выделения
этнических
интересов
в
структуре
общественных интересов как особой группы, отличных от иных посредством
характерных
особенностей.
Во-первых,
этнос
является
общностью
индивидов с формально определяемыми и реально существующими
признаками:
общую
историческую
память,
физические
особенности,
духовную и материальную культуру, исконную территорию проживания,
самосознание. Во-вторых, как правило, в процессе исторического развития
каждый
этнос
строит
свой
цикл
жизни
из
осознания
собственных
территориальных, экономических, социально-культурных, экологических и
иных интересов. Как показывает, исследования их исторического развития в
контексте мирового этнические интересы коренных малочисленных народов
имеют постоянство и исходят из понимания своей миссии как «хранителей
территории глобального экологического равновесия»17.
«Прямолинейно
обобщении
выкроить»
разноплановых
меру
интересов
государственного
47
участия
малочисленных
при
этнических
сообществ, проживающих в разных социокультурных и географических
условиях, разновеликих по своим объективным характеристикам и имеющих
различные
структуры
проигнорировать
их
традиционной
наличие.
К
экономики,
сожалению,
тоже
легально
самое,
что
определив
количественный ценз отнесения этносов к категории «малочисленные»,
федеральный закон не стал развивать в дальнейшем гарантии их сохранения.
Согласно результатам Всероссийской переписи численность коренных
малочисленных народов колеблется от 4 человек (кереки) до 44640 (ненцы).
Абдрахимов Э.Ф. К определению понятия «этнический интерес»// Философия и будущее развитие
цивилизации. Том 3 – М., 2005. С.512.
17
Гудыма А.П. Развитие коренных малочисленных народов Севера: основания социальнофилософского анализа / Автореферат дисс. на соискание уч. ст. доктора философских наук. – Новосибирск,
2005. С.13.
16
Общая численность менее 1000 человек зафиксировано в таких этнических
сообществах, как алеуты (482), водь (64), кереки, нганасаны (862), негидальцы
(513), орочи (596), сету (214), тазы (274), тофалары (762), уйльта (295),
чулымцы
(355),
энцы
демографическими
(227).
данными
По
сравнению
вышеуказанных
с
представленными
этносов
отдельные
малочисленные народы представляются более чем «многочисленными». Это
упромянутые ненцы, а также абазины (43341), ханты (30943), эвенки (37843),
эвены
(22383).
На
дифференцированных
наш
взгляд,
федеральных
здесь
гарантий,
необходима
основанных
система
на
степени
определения угроз биологического исчезновения этноса, утраты этнической
культуры, самоидентификации.
Обобщенно в организационном плане этнический интерес можно
представить как обеспеченность населения и каждого отдельного человека,
проживающего на
территории компактного проживания своего народа,
различными материальными и духовными благами, исходящими из особенностей
самого этноса, его современного образа жизни:
социально-культурными
(охрана
и
государственная
поддержка
памятников этнического наследия, языка и иных объектов нематериальной
культуры, доступность здравоохранения и образования, доступность и
сохранение объектов материальной национальной культуры, необходимый
уровень коммуникаций, социальное, бытовое и жилищно-коммунальное
обслуживание, обеспечение топливом, благоустройство, охрана окружающей
природной среды и т.д.);
политико-правовыми (установление организационных форм осуществления
власти населения через понятные правовые нормы, гарантии статуса как
представителям малочисленного этнического сообщества, охрана исконной среды
обитания, возможность реализации активного и пассивного избирательного
права, возможность контроля за деятельностью местных органов власти,
доступность публичных услуг и т.д.);
финансово-экономическими (поддержка хозяйственной деятельности и
промыслов, доступность объектов публичной собственности, оптимальное
налогообложение, бюджетная помощь и т.д.) и иными, необходимыми для
обеспечения достойной жизни и развития личности в современном обществе.
Однако важнейшим этническим интересом являются не материальные
блага, а становление и реализация государственной политики, направленной
на формирование сознания у представителей коренных малочисленных
народов их самодостаточности и самоценности как членов единого
российского общества, их социальной интеграции в статусе самобытного и
исключительного этноса в цельную мозаичную архитектуру российской
нации и ее успеха, создание соответствующего общественного мнения.
Государство обязано предпринять комплекс мер для формирования политики
ликвидации мироощущения, основанной на собственной неполноценности
как этноса, имеющего ограничения для свободного развития18. Именно
этническое
самосознание,
самодостаточности,
является
основанное
основой
на
понимании
возникновения
своей
способности
самостоятельно решать вопросы развития народа.
С другой стороны, общественные институты коренных малочисленных
народов Севера, подчеркивая важность активного гражданского участия в
укреплении государства, могут возглавить на территориях исконного своего
проживания отдельные направления государственной деятельности на
принципах публичного партнерства.
В первую очередь публичное обременение общин и иных форм
этнического самоуправления, оформленное законом как передача отдельных
государственных
образований,
полномочий
может
органам
реализоваться
в
национальных
сфере
муниципальных
поддержки
глобального
экологического баланса, общественного мониторинга и охраны окружающей
природной среды, обеспечения рационального природопользования. Данный
тезис юридически корректен решениям Конференции ООН по окружающей
18
Новикова Н.И. Культурно-ценностные и правовые взаимодействия коренных малочисленных
народов Севера и нефтегазовых корпораций в российской Федерации: 1990-2000 годы: диссертация …
кандидата исторических наук: 07.00.07 (Институт этнологии и антропологии РАН). – М., 2011. С. 9.
среде и развитию и закреплен в соответствующей Декларации: «Коренное
население и его общины, а также другие местные общины призваны играть
жизненно важную роль в рациональном использовании и улучшении
окружающей среды с учетом их знаний и традиционной практики.
Государства должны признавать и должным образом поддерживать их
самобытность, культуру и интересы и обеспечивать их эффективное участие
в достижении устойчивого развития» (Принцип 22)19. Кроме того, такой
подход, можно сказать, предопределен логикой основополагающего акта о
статусе коренных малочисленных народов – Федеральным законом от 30
апреля 1999 года «О гарантиях прав коренных малочисленных народов
Российской Федерации»20, а именно подпунктом 4 статьи 1 и статьей 8,
согласно которым круг прав малочисленных народов, предназначение их
общин и иных форм общественного самоуправления телеологически
(целевым образом) исходит из необходимости «защиты их исконной среды
обитания, традиционного образа жизни, хозяйствования и промыслов».
Отсюда важным вектором государственной политики является поиск и
утверждение
обновленного
понимания
места
коренных
этнических
сообществ в системе политической организации российского государства,
создание условий, способствующих развитию и закреплению их участия в
системе отношений гражданского общества.
Современные модели демократии участия переносят центр тяжести
социальной
и
политической
организации
на
утверждающие
преимущество
самоуправления,
первичные
общности,
ценности
социальной
солидарности. В данном случае, общин коренных малочисленных народов
Севера.
Отсюда вытекает вывод о первичной общности как субъекта
публичного права и ее ответственности за свое развитие. Это одно из
проявлений принципа субсидиарности. Утверждается,
что «усилия
институтов гражданского общества, проводимая государством социальная
политика, меры по регулированию экономики призваны дополнять, но не
19
20
http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/riodecl.shtml
СЗ РФ, 12.05.1999, № 18, Ст. 2208 (с изменениями и дополнениями).
подменять собственную инициативу человека, должны иметь целью помочь
индивиду в обретении самостоятельности, возвращении ему способности
самому отвечать за результаты своей деятельности»21.
Для нашего исследования чрезвычайно важным обстоятельством
становится именно этот консервативный оттенок концепции субсидиарности,
который дистанцируется от радикальных социальных и экономических
программ,
чистого «либерализма», cтоль активно насаждаемого в
современном российском государстве.
Очевиден вывод о допустимости в концепции обновленного статуса
коренных малочисленных народов модели зависимого развития, основанного
на
государственной
помощи
и
обретении
самостоятельности,
ответственности за результаты своей деятельности, и это очень важно. Речь
идет о дополнении, но не подмене собственной инициативы.
Амплеева А.А. Субсидиарность и демократия. Введение в тему. – М., 1996; Каменская Г.В.
Субсидиарность // Федерализм. Энциклопедия. – М., 2000. С.527-528.
21