АБАЙ И СУФИЗМ А.К. Ахметбекова Казахский национальный университет имени аль-Фараби

реклама
АБАЙ И СУФИЗМ
А.К. Ахметбекова
Казахский национальный университет имени аль-Фараби
г. Алматы, Республика Казахстан
axbota@ mail.ru
Казахский поэт Абай Кунанбаев (1845-1904), который
восхищался такими восточными поэтами как Навои, Хафиз, не
мог не попасть под влияние суфийской литературы, и тем более
не попытался написать стихи по канонам этой поэзии.
Исследователь жизни и творчества поэта М.Ауэзов отметил, что
его пять стихов, написаны под влиянием восточной лирики
М.Мырзахметов
(Ауэзов:378-379),
написанных
по
указал
мотиву «гашик-магшук»
на
три
стиха,
(влюбленный
–
возлюбленный) (Мырзахметов:159). Однако кроме темы, трудно
разглядеть в этих произведениях такие суфийские элементы, как
мотив и образы, определяющие их принадлежность к суфийской
поэзии. Е.Э.Бертельс, описывая типы произведений персидских
суфий, указал, что все четыре типа пользовались терминологией
светской поэзии эротического характера (Бертельс:62). У Абая
присутствуют
стихи
любовно-эротического
характера,
описывающие чувства влюбленных, но в них поэт намеренно
обходит мотивы, термины и образы суфийской поэзии, что
предполагает отсутствие пласта суфийского содержания.
Абай Кунанбаев критично относился к традиционной
казахской литературе, в которой намечались клишированность и
подражание. Видимо это касалось и суфийской поэзии, которая
особо
отличалась
устойчивым,
«закостенелым»
слогом.
Устойчивость суфийской терминологии подразумевала много
заимствований из арабо-персидской лексики, что разрушало
казахскую словесность, затушевывало национальный колорит.
Поэтому обрабатывая тему безответной любви, он отказывается
от жанра газели в пользу казахского стиха, ищет новые мотивы,
образы, и даже пытается создать казахский вариант суфийской
терминологии. В стихотворении «Безутешной душе моей не до
чудес» автор вводит слово «жар» в значении «возлюбленная»,
который в казахском языке обозначает «супруг». Этот термин
потом
широко
Кудайбердиев
использовал
в
своих
его
последователь
суфийских
Шакарим
произведениях.
В
«Безутешной душе моей не до чудес» Абай все свое
божественное чувство втиснул в рамки двух четверостишии.
Красивое содержание этих стихов сквозит отчаянием. Объем
поэтического текста и содержание как вспыхнувшее пламя
горит быстрым, ярким огнем. Стихи написаны одиннадцати
слоговым размером, но содержание диктует быстрый темп,
который не располагает к созерцанию, раздумий, глубокой
мысли, что отличает суфийскую поэзию. Даже шести слоговый
стих «Ты – зрачок глаз моих» имеет «вдумчивый» темп. Поэт
понимает, что традиционные формы стихов не в состоянии
передать
всю
палитру
суфийской
поэзии.
Поэтому
он
апеллирует к чему-то новому, которое соответствовало бы его
требованиям и результатами этих искании являются его такие
стихи, как «Я ничтожен, убог», «Ах, что за жребий ждет меня»,
«Ты – зрачок глаз моих», которых можно назвать творческими
экспериментами.
Первое, что отличает этих стихов – инверсия слов и
предложений. Инверсия слов заставляет обращать внимание на
интонацию, которая не играет большой роли в казахском
стихосложении. Из-за инверсии интонация звучит так, как будто
предложение незаконченное. И адресат невольно пытается
завершить мысль, интерпретируя вновь и вновь в поиске
соответствующего окончания. Поэтому можно сказать, что
интонация на основе инверсии в этих стихах является
указателем наличия пласта другого содержания. Но другое
необязательно суфийское содержание. Возникает вопрос: что
нам дает право определить, что это суфийское содержание? Это
– образ возлюбленной. Стихи построены как монолог, но опять
же, интонация выводит на сцену возлюбленную, которая
недоступна, неверна и за эту красавицу все влюбленные готовы
пожертвовать собой. В стихах нет очей, темнее ночи, сахарных
губ, стана кипариса, но есть любовные муки, мерилом которых
может быть только духовный мир. За стенаниями и слезами
влюбленного выглядывает Он. Именно образ возлюбленной
заставляет смотреть на чувства влюбленного в другом ракурсе,
погружаться в любовь все глубже и глубже до бесконечности.
Каждое слово в стихах стремится передать, как влюбленный
через
душевные
муки
обновляется,
обожествляется.
Восхищение любовью, страданиями любви – вот это то, что
воспевали суфийские поэты.
Второе новшество, которое выделяет произведения Абая
суфийского содержания – их стихотворный размер. И надо
отметить,
что
каждый
стих
на
эту
тему
имеет
свой
стихотворный размер. Например, в стихах «Я ничтожен, убог»
в казахском варианте
строфа имеет такие стопы: 1 – пяти
слоговый, 2 – семи слоговый, 3 – пяти слоговый, 4 – семи
слоговый, 5 – шести слоговый, 6 – шести слоговый:
Я ничтожен, убог,
Без тебя… Как быть?!
Я совсем изнемог
От коварства судьбы.
Раз создатель обрек
Все увидишь свой срок (Абай:200).
В казахском стихосложении почти не используются пяти и
шести слоговые стопы. Такой размер стихов вынуждает поэта
сократить план выражения. Но Абай построил стихи так, что
основную мысль адресат ищет в плане содержания: «Чем
лапидарнее текст, тем большую часть данного универсума он
обозначает»(Лотман:91). Также в этих стихах замечается, что
четыре строки выражают метание, страдание влюбленного, а
последние две строки успокоение души через необратимость
судьбы. Автор даже через слог смог передать отношение
человека и судьбы. А когда речь идет о любви, которая
противится
судьбе,
зависимая
от
тленного
мира,
вырисовывается образ суфия, ищущего встречу с Всевышним.
Стихи «Ах, что за жребий ждет меня» даже графически
имеет волнообразный стихотворный размер. Строфа этих стихов
состоит из 14 стоп: 6// 4// 4// 3// 4// 2// 8// 6// 4// 4// 3// 4// 2// 8//.
Стопы, состоящих из одного или двух слов акцентируют на себе
интонацию. По утверждению И.И.Ковтуновой интонационная
структура «в значительной степени определяет другие свойства
и прямо воздействует на семантику и функции всех единиц
языка, участвующих в построении поэтического текста»
(Ковтунова:7). Поэтому у Абая каждое слово, выделенное
интонацией, имеет автономный и связанный с текстом значения.
Слово, составляющая стопу, является словом-идеологемой и
синхронно выступает как слово информатор, слово-синтагма и
слово-текстема.
Функция
слова-идеологемы
наращивает
значения. Эти значения и создают многослойное содержание,
каждый слой которого имеет свою интерпретацию. Чтобы
читатель выискал интерпретацию с суфийским содержанием,
поэт вкрапливает в текст предикаты мотивов, которые всегда
будут нести бремя суфийского значения. Например, в строках
«Покинешь,// Слову изменя?» отдаленно, но верно слышится
отголосок договора «аль-Мисак». А эти строки как намек на
мотив «бабочка - свеча»: «Гляди – душа моя в огне// Кричу,
стеня,// Внутри меня// Волнами пламя разлилось».
Абая Кунанбаева интересовала суфийская поэзия в жанре
любовной лирики, которую он хотел «национализировать». Но
суфийская поэзия у казахского народа ассоциировалась с
хикметами Кожа Ахмета Ясави. И он находит, что его
философские
раздумья
имеют
большее
выражения
в
философской лирике.
Литература
1. Ауэзов М.О. Собрание сочинений в 12 томах. Т.12. А.,1969
2. Мырзахметов М. М. Ауэзов и проблемы абаеведения. А.,1982
3. Бертельс Е.Э.Суфизм и суфийская литература. М.,1965
4. Абай(Ибрагим) Кунанбаев. Избранное.- «Русский раритет»,
2006
5. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996
6. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М.,1986
Скачать