Вознесенский А.А.

АНДРЕЙ АНДРЕЕВИЧ ВОЗНЕСЕНСКИЙ
(1933 – 2010)
Тяга к поэзии проявилась у
Андрея Вознесенского еще в юности.
Детские
стихи
Андрей
Андреевич
никогда не упоминает, хотя, очевидно,
они уже обнаруживали талант. Недаром
Борис Леонидович Пастернак, получив
их по почте от четырнадцатилетнего
мальчика, пригласил его к себе и затем
приблизил.
Он
написал
четырнадцатилетнему Вознесенскому: «Ваше вступление в литературу - стремительное,
бурное. Я рад, что до него дожил». Однако благословение Мастера не помешало юному
поэту окончить Московский архитектурный институт, ознаменовав это событие стихами:
«Прощай, архитектура! Пылайте широко коровники в амурах, райклубы в рококо!»
Публиковаться Вознесенский начал в 1958-м, когда ему было 25.
В 50е годы XX века в литературу вошло свежее поколение поэтов, детство
которых прошло во время войны, а юность случилась в послевоенные годы. Данное
пополнение российской поэзии формировалось в обстановке кипучих перемен в жизни,
вырастающего самосознания людей. Совместно с поэтами старшего и среднего
поколений юные авторы старались остро схватывать требования формирующейся жизни
и литературы и в меру сил откликаться на них. В. Соколов и Р. Рождественский, Е.
Евтушенко и А. Вознесенский и многие другие в своих собственных темах и жанрах,
образах и интонациях, адресуясь к всевозможным художественным обычаям, пытались
олицетворить качества духовного облика нынешнего человека, его склонность к
усиленному размышлению, созидательному поиску, инициативному действию.
Естественно, что жизнь Андрея Вознесенского в конце 1950-х уже полностью
принадлежала литературному творчеству. В 1958 г. его стихи появляются в периодике, а
начиная с поэмы "Мастера" (1959), поэзия Вознесенского стремительно ворвалась в
поэтическое пространство современности, получив признание миллионов читателей.
"Ваше вступление в литературу - стремительное, бурное, я рад, что до него дожил" - так
писал Пастернак из больницы.
В то время поэтические вечера в зале Политехнического музея стали собирать
полные залы, поэты привлекали многотысячные аудитории на стадионы, стали кумирами
миллионов. И одним из первых в этой замечательной плеяде был Андрей Вознесенский.
Его сборники моментально исчезали с прилавков, каждое новое стихотворение
становилось событием.
В 1960 году выходят первые сборники стихов поэта - "Парабола" и "Мозаика".
Пребывание в США (1961) отразилось в цикле стихов "40 лирических отступлений из
поэмы "Треугольная груша" (1962). Уже тогда наиболее прозорливые знатоки поняли,
что в лице Вознесенского Россия получила нечто ранее не бывавшее. Уже тогда они
говорили, что остросовременная, новаторская, во многом экспериментальная поэзия
Андрея Вознесенского воплощает в себе своеобразный синтез лирики и философского
начала, музыкальности и бьющей в набат тревоги. Необычный ритм стиха, дерзкие
метафоры, тематические "порывы" ломали устоявшиеся каноны "благополучной"
советской поэзии. Именно поэтому еще громче и чаще слышались злобные вопли
советских ортодоксов и просто завистников. Сохранился плакат, выпущенный огромным
тиражом, где рабочий выметает метлой "идеологический мусор", в котором наиболее
заметна книжечка с названием "Треугольная груша".
В марте 1963 года Н.С. Хрущев, Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель
Совета
Министров
СССР
собрал
в
Кремле
"представителей
художественной
интеллигенции". На трибуну был вызван Вознесенский. Он не успел сказать и
нескольких слов, когда Хрущев обрушился на молодого поэта с яростной руганью, с
угрозами выслать его из страны. По стране началась кампания проработок и
разоблачений. Хрущев заявил поэту: «Забирайте ваш паспорт и убирайтесь вон, господин
Вознесенский!».
Помогло
личное
вмешательство
президента
США
Кеннеди,
позвонившего Хрущеву лично и попросившего смягчить судьбу поэта. Вознесенскому
разрешили выехать в США для выступлений. Опала не прошла даром – поэт завязал
дружбу с Робертом Кеннеди, Лилей Брик, Пьером Карденом, Полом Маккартни.
Переписывался с Пикассо, был знаком с Мэрилин Монро… В середине 1960-х годов
Вознесенский становится мировой знаменитостью. И запретить его уже было не
возможно.
Вознесенский много путешествовал
по стране, где всегда находились его
почитатели. Ему повезло, что еще до хрущевской ругани он успел побывать за границей.
После снятия Хрущева у Вознесенского с властью складываются двойственные
отношения. Его выпускают за границу, но только изредка, далеко не на все приглашения,
которые он получает. Его печатают, но чаще не печатают. Каждый его сборник
моментально исчезает из магазинов (часть тиража просто забирает себе номенклатура).
За три десятка лет критика писала о нем считанные разы. Но, несмотря на замалчивание,
неизменным оставалось восторженное почитание поклонников - от "шестидесятников"
до современной молодежи - проявляющееся во всегда переполненных залах, где
проходили выступления поэта, в ценах "черного рынка" на сборники, в переписанных от
руки текстах, в сочинениях смелых десятиклассников.
Творчество Андрея Вознесенского развивалось сложным путем. Незаурядный
талант поэта, поиски им новых возможностей поэтического слова сразу привлекли
внимание читателей и критики. В его лучших произведениях 50-х годов, таких как поэма
"Мастера" (1959), стихи "Из сибирского блокнота", "Репортаж с открытия ГЭС",
передана
радость
работы,
оптимистическое
жизнеощущение
человека-творца.
Лирический герой Вознесенского полон жажды действовать, творить:
Я со скамьи студенческой
Мечтаю, чтобы зданья
Ракетой ступенчатой
Взвивались в мирозданье!
Однако порою в то время ему недоставало гражданской зрелости, поэтической
простоты. В стихах сборников "Парабола" и "Мозаика" (1960) энергичные интонации и
ритмы, неожиданная образность и звукопись местами оборачивались увлечением
формальной стороной стиха.
Поэт Сергей Наровчатов, анализируя книгу Андрея Вознесенского "Витражных
дел мастер", проследил связь между ее поэтикой и искусством витража. Как известно,
связь между литературой и изобразительным искусством давняя, но в наши дни это
"содружество муз" еще более укрепилось.
В стихах А. Вознесенского "Роща", "Бобровый плач", "Песнь вечерняя" до
предела заострена мысль о том, что, разрушая окружающую природу, люди губят и
убивают лучшее в себе самих, подвергая смертельной опасности свое будущее на Земле.
В
творчестве
Вознесенского
заметно
усиливаются
нравственно-этические
искания. Поэт сам ощущает острую необходимость обновления, прежде всего, духовного
содержания поэзии. И выводом из этих раздумий становятся следующие строки о
жизненном назначении искусства:
Есть высшая цель стихотворца —
Ледок на крылечке оббить,
Чтоб шли обогреться с морозца
И исповеди испить.
Эти порывы и устремления прозвучали в книгах "Дубовый лист виолончельный"
(1975) и "Витражных дел мастер" (1976), "Тоскую о милых устоях". Они обусловили и
появление иных мотивов, образных штрихов и деталей, например, в восприятии
природы. Отсюда — "Милые рощи застенчивой родины (цвета слезы или нитки
суровой)…"; "Груша заглохшая, в чаще одна, я красоты твоей не нарушу"; "Сосны
цветут — свечи огня спрятав в ладони будущих шишек…"; "Виснут черемухи свежие
стружки…". Поэт с каким-то удивлением признается сам себе: "Вижу как будто впервые
озеро красоты русской периферии".
Перу А.А. Вознесенского принадлежит два десятка сборников прозы и стихов, в
том числе "Треугольная груша", "Антимиры" (1964), "Ахиллесово сердце" (1966),
"Взгляд" (1972), "Дубовый лист виолончельный" (1975), "Витражных дел мастер" (1976),
"Соблазн" (1978), "Избранная лирика" (1979), "Безотчетное" (1981), "Прорабы духа"
(1984), "Ров" (1986), "Аксиома Самоиска" (1990), "Видеомы" (1992) (тираж 1000
экземпляров), "Casino "Россия"" (1997), "На виртуальном ветру" (1998), "Страдивари
сострадания" (1999), а также "Девочка с пирсингом", "Жуткий кризис "Суперстар"",
"Гадание по книге" и другие. В 1983 году вышло собрание сочинений в 3-х томах. В 1993
году в журнале "Дружба народов" опубликован безразмерный молитвенный сонет
"Россия воскресе". В ближайшем будущем увидит свет 8-томное собрание сочинений
поэта.
Цикл стихов Вознесенского "Антимиры" (1964) был поставлен в виде сцен и
песен Театром на Таганке, где впервые на сцену с гитарой вышел В. Высоцкий. На
Таганке был поставлен также спектакль "Берегите ваши лица", снятый сразу же после
премьеры. Рок-опера "Юнона и Авось" (музыка Алексея Рыбникова) в Ленкоме и в
других театрах России, ближнего и дальнего зарубежья приобрела огромную
популярность, стала классикой жанра. В 1979 году он принял участие в выпуске
неофициального альманаха "Метрополь".
На стихи поэта написаны многие популярные эстрадные песни, в том числе
"Миллион алых роз" (муз. Р. Паулса), "Песня на "бис" (муз. Р. Паулса), "Начни сначала"
(муз. Е. Мартынова), "Плачет девочка в автомате" (муз. Е. Осина), "Новые московские
сиртаки" (О. Нестеров), а также много романсов на музыку М. Таривердиева.
Последние годы, найдя применение своей "академической" специальности,
А.Вознесенский работал в жанре визуальной поэзии. Всегда стремившийся к синтезу
искусств, он соединил чтение стихов с музыкой и демонстрацией так называемых
видеом. Выставки этих произведений - видеом - с успехом проходили в Музее
изобразительных искусств имени А.С.Пушкина в Москве, в Париже, Нью-Йорке,
Берлине. Его авторские вечера проходили во многих городах планеты.
Андрей Вознесенский - автор эссе и статей по вопросам литературы и искусства.
Много и плодотворно занимался переводами, активно участвовал в организации
авторских вечеров молодых поэтов.
Андрей Вознесенский умер 1 июня 2010 г. на даче в Переделкино. Похоронен на
Новодевичьем кладбище.
Известный современный поэт-концептуалист К. Кедров так писал о своеобразии
художественного
творчества
А.
А.
Вознесенского:
«Выпускник
Московского
архитектурного института возводит и строит свои стихи словно дома и мосты.
Это его поэтические дворцы. Он – скульптор рифмы и метафоры! Андрея Вознесенского
никогда не страшили сильные мира сего. Когда-то его обвиняли в формализме, в 60-ые
он не вписывался в систему, но народ любил и продолжает любить его творчество,
его образы, его размышления.
Его метафоры столь же неожиданны, как и рифмы: поэт неутомим в поиске
других образов, оригинальных звучаний и даже графики, пытаясь самой формой
невероятно
извернутой или хорошо изломанной
строчки
создать
зрительный
образ. (Название подаренного мне сборника «Выпусти птицу», — уверен, по эскизу
Вознесенского — набрано углом, похожим на расправленные крылья.)
Тем, кто думает, что стихи отличаются от прозы только рифмой, поэзия Андрея
Вознесенского не по вкусу: дескать, они слишком «технологичны», немузыкальны… Я
бы напомнил им «Миллион алых роз», «Авось!» и еще многие строки поэта, положенные
на музыку, — не только песенную и оперную, но и симфоническую, как «Поэтория»
Родиона Щедрина, совершенно новый жанр в исполнении чтеца, хора и оркестра.
Вознесенский в своих открытиях давно обогнал великие 20-е годы русского
футуризма. Он открыл стих-вихрь. Его кругометы, закрученные в спирали галактик,
превратились в галактические молитвы конца ХХ века: «Питер Питерпитерпи…» Он
открыл строку, закрученную, как лента Мебиуса. Зримая и слышимая бесконечность,
змея, кусающая свой хвост,
НА деревьях висит ТАЙ
Боже отпусти на Не
Ты не оправдала МЕЧ
Стих перестал походить на марширующую колонну или нарезанную буханку.
Стих-рояль, стих-сердце, стих-вихрь, стих-рулетка, стих-глаз».
Поэт Евгений Евтушенко так понимает творческий почерк Андрея Вознесенского:
«Генезис его поэтики – это вовсе не божественный бормот Пастернака, а синкопы
американского джаза, смешанные с русским переплясом, цветаевские ритмы и
кирсановские рифмы, логически-конструктивное мышление архитектора-профессионала:
коктейль, казалось бы, несовместимый. Но всё это вместе и стало уникальным
поэтическим явлением, которое мы называем одним словом: “Вознесенский“…
Катаев назвал поэзию Вознесенского “депо метафор“. Его ранние метафоры
ошеломляли: “по лицу проносятся очи, как буксующий мотоцикл“, “мой кот, как
радиоприёмник, зелёным глазом ловит мир“, “и из псов, как из зажигалок, светят тихие
языки“, но иногда шокировали: “чайка – плавки бога“. После Маяковского в русской
поэзии не было такой метафорической Ниагары…
Вознесенский был одним из первых поэтов нашего поколения, кто “прорубил
окно в Европу“ и в Америку, выступая с поэтическими чтениями. От восторженных
юношеских нот: “Долой Рафаэля, да здравствует Рубенс!“, от игры аллитерациями и
рифмами он перешёл и к более горестным настроениям: “нам, как аппендицит,
поудалили стыд“, “все прогрессы реакционны, если рушится человек…“».
Темы для обсуждения:
1. А. А. Вознесенский пришел в литературу в середине 1950-х годов. Дайте
характеристику социально-исторической ситуации этот периода, который в
публицистике второй половины ХХ века принято было называть «хрущевской
оттепелью».
2. Вместе с Вознесенским на рубеже 1950-х – 1960-х годов громко заявили о себе
другие поэты – ровесники Вознесенского: Евгений Евтушенко, Роберт
Рождественский, Белла Ахмадулина, Владимир Высоцкий… При общем
понимании нерва времени, они отличались в художественных приемах, в
отношении к слову, в стилистических поисках. Во многом это зависело от
литературных традиций, которые формировали художественный почерк этих
поэтов. Как вы думаете, на традиции каких предшественников ориентировался
Андрей
Вознесенский?
Попробуйте
подтвердить
свои
наблюдения
конкретными примерами.
3. В первый период своего творчества (середина 1950-х годов – вторая половины
1960-х
годов)
Вознесенский
культивировал
с
своем
творчестве
метафорическую составляющую. Можно сказать, что ранний Вознесенский –
мастер метафоры. Приведите примеры метафор из сборников «Треугольная
груша», «Антимиры», «Ахиллесово сердце». В чем, на ваш взгляд,
заключается своеобразие в лексических поисках поэта?
4. Вот заглавия основных поэтических сборников Андрея Вознесенского,
изданные в течение всей его творческой жизни: "Треугольная груша",
"Антимиры", "Ахиллесово сердце", "Взгляд", "Дубовый лист виолончельный",
"Витражных дел мастер", "Соблазн", "Избранная лирика", "Безотчетное",
"Прорабы духа", "Ров", "Аксиома Самоиска", "Видеомы", "Casino "Россия"",
"На виртуальном ветру", "Страдивари сострадания", а также "Девочка с
пирсингом", "Жуткий кризис "Суперстар"", "Гадание по книге". Если судить
по этим заглавиям, то как, на ваш взгляд, менялась эмоциональная
составляющая лирики Вознесенского? А теперь полистайте сборники –
посмотрите, правильно ли было ваше предположение?
5. В 1979 году Марк Захаров в московском театре Ленком поставил рок-оперу
«Юнона и Авось», в основу которой была положена одноименная поэма
Андрея Вознесенского. Как вы думаете, какие качества героя и какие
обстоятельства его жизни могли заинтересовать зрителей 35 лет тому назад и
что привлекает к этой рок-опере современного зрителя?
6. Выберете
2-3
понравившихся
стихотворения
Андрея
Подготовьте выразительное чтение этих стихотворений.
ПОЖАР В АРХИТЕКТУРНОМ!
Пожар в Архитектурном!
По залам, чертежам,
амнистией по тюрьмам –
пожар, пожар!
По сонному фасаду
бесстыже, озорно,
гориллой краснозадой
взвивается окно!
А мы уже дипломники,
нам защищать пора.
Трещат в шкафу под пломбами
мои выговора!
Ватман - как подраненный,
Вознесенского.
красный листопад.
Горят мои подрамники,
города горят.
Бутылью керосиновой
взвилось пять лет и зим...
Кариночка Красильникова,
ой! горим!
Прощай, архитектура!
Пылайте широко,
коровники в амурах,
райклубы в рококо!
О юность, феникс, дурочка,
весь в пламени диплом!
Ты машешь красной юбочкой
и дразнишь язычком.
Прощай, пора окраин!
Жизнь - смена пепелищ.
Мы все перегораем.
Живешь - горишь.
А завтра, в палец чиркнувши,
вонзится злей пчелы
иголочка от циркуля
из горсточки золы...
...Все выгорело начисто.
Милиции полно.
Все - кончено!
Все - начато!
Айда в кино!
1957
ГОЙЯ
Я - Гойя!
Глазницы воронок мне выклевал ворон,
слетая на поле нагое.
Я - Горе.
Я – голос
Войны, городов головни
на снегу сорок первого года.
Я - Голод.
Я – горло
Повешенной бабы, чье тело, как колокол,
било над площадью голой...
Я - Гойя!
О, грозди
Возмездья! Взвил залпом на Запад –
я пепел незваного гостя!
И в мемориальное небо вбил крепкие звезды –
Как гвозди.
Я - Гойя.
1959
АНТИМИРЫ
Живёт у нас сосед Букашкин,
в кальсонах цвета промокашки.
Но, как воздушные шары,
над ним горят Антимиры!
И в них магический, как демон,
Вселенной правит, возлежит
Антибукашкин, академик
и щупает Лоллобриджид.
Но грезятся Антибукашкину
виденья цвета промокашки.
Да здравствуют Антимиры!
Фантасты - посреди муры.
Без глупых не было бы умных,
оазисов - без Каракумов.
Нет женщин - есть антимужчины,
в лесах ревут антимашины.
Есть соль земли. Есть сор земли.
Но сохнет сокол без змеи.
Люблю я критиков моих.
На шее одного из них,
благоуханна и гола,
сияет антиголова!..
...Я сплю с окошками открытыми,
а где-то свищет звездопад,
и небоскрёбы сталактитами
на брюхе глобуса висят.
И подо мной вниз головой,
вонзившись вилкой в шар земной,
беспечный, милый мотылёк,
живёшь ты, мой антимирок!
Зачем среди ночной поры
встречаются антимиры?
Зачем они вдвоём сидят
и в телевизоры глядят?
Им не понять и пары фраз.
Их первый раз - последний раз!
Сидят, забывши про бонтон,
ведь будут мучиться потом!
И уши красные горят,
как будто бабочки сидят...
...Знакомый лектор мне вчера
сказал: «Антимиры? Мура!»
Я сплю, ворочаюсь спросонок,
наверно, прав научный хмырь.
Мой кот, как радиоприемник,
зелёным глазом ловит мир.
1961
ТИШИНЫ!
Тишины хочу, тишины...
Нервы, что ли, обожжены?
Тишины...
чтобы тень от сосны,
щекоча нас, перемещалась,
холодящая словно шалость,
вдоль спины, до мизинца ступни,
тишины...
звуки будто отключены.
Чем назвать твои брови с отливом?
Понимание –
молчаливо.
Тишины.
Звук запаздывает за светом.
Слишком часто мы рты разеваем.
Настоящее - неназываемо.
Надо жить ощущением, цветом.
Кожа тоже ведь человек,
с впечатленьями, голосами.
Для нее музыкально касанье,
как для слуха - поет соловей.
Как живется вам там, болтуны,
чай, опять кулуарный авралец?
горлопаны не наорались?
тишины...
Мы в другое погружены.
В ход природ неисповедимый,
И по едкому запаху дыма
Мы поймем, что идут чабаны.
Значит, вечер. Вскипают приварок.
Они курят, как тени тихи.
И из псов, как из зажигалок,
Светят тихие языки.
1964
НЕ ПИШЕТСЯ
Я — в кризисе. Душа нема.
«Ни дня без строчки», — друг мой дрочит.
А у меня —
ни дней, ни строчек.
Поля мои лежат в глуши.
Погашены мои заводы.
И безработица души
зияет страшною зевотой.
И мой критический истец
в статье напишет, что, окрысясь,
в бескризиснейшей из систем
один переживаю кризис.
Мой друг, мой северный, мой неподкупный друг,
хорош костюм, да не по росту,
внутри всё ясно и вокруг —
но не поётся.
Я деградирую в любви.
Дружу с оторвою трактирною.
Не деградируете вы —
я деградирую.
Был крепок стих, как рафинад.
Свистал хоккейным бомбардиром.
Я разучился рифмовать.
Не получается.
Чужая птица издали
простонет перелётным горем.
Умеют хором журавли.
Но лебедь не умеет хором.
О чём, мой серый, на ветру
ты плачешь белому Владимиру?
Я этих нот не подберу.
Я деградирую.
Семь поэтических томов
в стране выходит ежесуточно.
А я друзей и городов
бегу, как бешеная сука,
в похолодавшие леса
и онемевшие рассветы,
где деградирует весна
на тайном переломе к лету...
Но верю я, моя родня —
две тысячи семьсот семнадцать
поэтов нашей федерации —
стихи напишут за меня.
Они не знают деградации.
1967
РАЗГОВОР С ЭПИГРАФОМ
Александр Сергеевич,
Разрешите представиться.
Маяковский
Владимир Владимирович, разрешите представиться!
Я занимаюсь биологией стиха.
Есть роли
более пьедестальные,
но кому-то надо за истопника...
У нас, поэтов, дел по горло,
кто занят садом, кто содокладом.
Другие, как страусы,
прячут головы,
отсюда смотрят и мыслят задом.
Среди идиотств, суеты, наветов
поэт одиозен, порой смешон —
пока не требует поэта
к священной жертве
Стадион!
И когда мы выходим на стадионы в Томске
или на рижские Лужники,
вас понимающие потомки
тянутся к завтрашним
сквозь стихи.
Колоссальнейшая эпоха!
Ходят на поэзию, как в душ Шарко.
Даже герои поэмы
«Плохо!»
требуют сложить о них «Хорошо!»
Вы ушли,
понимаемы процентов на десять.
Оставались Асеев и Пастернак.
Но мы не уйдем —
как бы кто не надеялся!—
мы будем драться за молодняк.
Как я тоскую о поэтическом сыне
класса «Ан» и 707-«Боинга»...
Мы научили
Свистать
пол-России.
Дай одного
соловья-разбойника!..
И когда этот случай счастливый представится,
отобью телеграммку, обкусав заусенцы:
ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ
РАЗРЕШИТЕ ПРЕСТАВИТЬСЯ —
ВОЗНЕСЕНСКИЙ.
1973
ЕСТЬ РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ…
Есть русская интеллигенция.
Вы думали — нет? Есть.
Не масса индифферентная,
а совесть страны и честь.
Есть в Рихтере и Аверинцеве
земских врачей черты —
постольку интеллигенция,
поскольку они честны.
«Нет пороков в своем отечестве».
Не уважаю лесть.
Есть пороки в моем отечестве,
зато и пророки есть.
Такие, как вне коррозии,
ноздрей петербуржской вздет,
Николай Александрович Козырев —
небесный интеллигент.
Он не замечает карманников.
Явился он в мир стереть
второй закон термодинамики
и с ним тепловую смерть.
Когда он читает лекции,
над кафедрой, бритый весь —
он истой интеллигенции
указующий в небо перст.
Воюет с извечной дурью,
для подвига рождена,
отечественная литература —
отечественная война.
Какое призванье лестное
служить ей, отдавши честь:
«Есть, русская интеллигенция!
Есть!»
1975
НОСТАЛЬГИЯ ПО НАСТОЯЩЕМУ
Я не знаю, как остальные,
но я чувствую жесточайшую
не по прошлому ностальгию —
ностальгию по настоящему.
Будто послушник хочет к Господу,
ну а доступ лишь к настоятелю —
так и я умоляю доступа
без посредников к настоящему.
Будто сделал я что-то чуждое,
или даже не я — другие.
Упаду на поляну — чувствую
по живой земле ностальгию.
Нас с тобой никто не расколет.
Но когда тебя обнимаю —
обнимаю с такой тоскою,
будто кто-то тебя отнимает.
Одиночества не искупит
в сад распахнутая столярка.
Я тоскую не по искусству,
задыхаюсь по настоящему.
Когда слышу тирады подленькие
оступившегося товарища,
я ищу не подобья — подлинника,
по нему грущу, настоящему.
Всё из пластика - даже рубища.
Надоело жить очерково.
Нас с тобою не будет в будущем,
а церковка...
И когда мне хохочет в рожу
идиотствующая мафия,
говорю: «Идиоты — в прошлом.
В настоящем рост понимания».
Хлещет чёрная вода из крана,
хлещет ржавая, настоявшаяся,
хлещет красная вода из крана,
я дождусь — пойдёт настоящая.
Что прошло, то прошло. К лучшему.
Но прикусываю, как тайну,
ностальгию по-настоящему.
Что настанет. Да не застану.
1975
ТЕРЯЮ ГОЛОС
1
Голос теряю. Теперь не про нас
Госстелерадио.
Врач мой испуган. Ликует Парнас –
голос теряю.
Люди не слышат заветнейших строк,
просят, садисты!
Голос, как вор на заслуженный строк
садится.
В праве на голос отказано мне.
Бьют по колёсам,
чтоб хоть один в голосистой стране
был безголосым.
Воет стыдоба. Взрывается кейс.
Я – телеящик
с хором из критиков и критикесс,
слух потерявших.
Веру наивную не верну.
Жизнь раскололась.
Ржёт вся страна, потеряв всю страну.
Я ж – только голос…
Разве вернуть с мировых свозняков
холодом арники
голос, украденный тьмой Лужников
и холлом Карнеги?!
Мной терапевтов замучена рать.
Жру карамели.
Вам повезло. Вам не страшно терять.
Вы не имели.
В Бюро находок длится делёж
острых сокровищ.
Где ты потерянное найдёшь?
Там же, где совесть.
Для миллионов я стал тишиной
материальной.
Я свою душу – единственный мой
голос теряю.
2
Все мы простуженные теперь.
Сбивши портьеры,
свищет в мозгах наших ветер потерь!
Время потери.
Хватит, товарищ, ныть, идиот!
Вытащи кодак.
Ты потеряешь – кто-то найдёт.
Время находок.
Где кандидат потерял голоса?
В компре кассеты?..
Жизнь моя – белая
ещё не выпущенной
Го
Р
,
горе!
you,
м м
ос те ю!
3
…Ради Тебя, ради в тёмном ряду
белого платья
руки безмолвные разведу
жестом распятья.
И остроумный новоосёл –
кейс из винила –
скажет: «Артист! Сам руками развёл
Мол, извинился».
Не для его музыкальных частот,
не на весь глобус,
новый мой голос беззвучно поёт –
внутренний голос.
Жест бессловесный, безмолвный мой крик
слышат не уши.
У кого есть они – напрямик
слушают души.
2002