Евгений Кунин — «О важности воспитания отношения к миру».
реклама
О важности воспитания в детях отношения к миру Евгений Кунин Социальные навыки психологически можно свести к трём основным: готовность к сотрудничеству с людьми (быть управляемым, управлять, сотрудничать в среде равных себе по чину), умению ответственно принимать решения и умению отзываться на нужду ближнего даже при том, что придётся пожертвовать чем-то своим. Практика показывает, что в деле воспитания особую роль играет готовность или неготовность детей идти на контакт со взрослыми – именно от этого в сильной мере зависят их будущие личностные свойства. Имеющийся опыт позволяет различать три основные типа отношения к сотрудничеству с людьми вообще и детей со взрослыми, в частности. Обозначим их за отношение «беспризорных детей», «сирот» и «сыновей» и подробнее рассмотрим в отдельности. Тип «беспризорника». Это дети, у которых на границе детского и подросткового возраста оборвалась связь с родителями, которые наотрез отказались сотрудничать со взрослыми (чаще всего даже не отдавая себе в этом отчёта), а тем более приходить за советом. Они, по сути, отказались от своего сыновства или дочеринства. В основе такого решения чаще всего лежат свойственные подростковому возрасту гордыня и самомнение, но можно указать и другую причину, приводящую к конфликту. Для отказа от родительства у детей есть самые серьёзные основания, потому что родители со своим родительским делом справляться не умеют и не хотят. Они настолько инфантильны и незрелы, что не берут на себя своих родительских обязанностей. К сожалению, на сегодня преобладают именно дети-«беспризорники». И в этом нет ничего удивительного. Достаточно вспомнить катастрофическое положение дел в абсолютном большинстве семей. Сказываются пробелы в воспитании самих родителей, которые были допущены их мамами и папами, теперешними бабушками и дедушками. Они не подготовили своих детей к отцовству и материнству, и те теперь воспроизводят усвоенную в детстве «модель» в своих собственных семьях. Отношения к материнству и отцовству, отношение к детству сильно изменилось в обществе, начиная где-то в 50-х годах XX века. Детство превратилось в сугубую ценность, с которой неохота расставаться. Оно позволяет человеку не нести ответственности за свою жизнь, а нести эту ответственность действительно трудно, порой даже страшно. Долгие десятилетия в умах тщательно воспитывалось отношение к ребёнку как социальной единице более ценной, чем взрослый. Ему, ребёнку, предназначался первый кусок. Не отцу, главе семьи, а именно ребёнку. Эта идеология была с успехом принята и перенесена на семейный план. И сегодня, работая с внутрисемейными ситуациями как психолог, я часто предлагаю людям следующий вопрос: «Кому за вашим семейным столом достаётся первый и лучший кусок?». Это своеобразный тест, демонстрирующий очень многое, демонстрирующий состояние сознания родителя. К сожалению, чаще всего ответы образцово-неудовлетворительные: «Первый и лучший кусок мы, забывая о себе, всегда отдаём детям!» Как проявится неверная социальная ориентация ребёнка в его взрослой жизни? Конечно же, не в том, что старшеклассник будет сосать соску, а студент института просить кормить его с ложечки. Дети вырастают телесно, развиваются в умственном плане, поступают учиться, приобретают профессиональные навыки, идут, наконец, работать, но в плане ответственности и готовности сотрудничать остаются на том же уровне 10 – 12-летнего ребёнка. Вместе с физическим ростом выросло и их «я». Они ощущают себя взрослыми людьми, которые вправе совершать важные действия и принимать важные решения – вступать в брак, рожать детей, занимать ответственные должности, но на самом деле пасуют перед лицом любых затруднений, ищут лёгких путей 1 и, главное, совершенно не нацелены на сотрудничество с другими людьми, особенно с теми, кто выполняет роль наставническую, или руководящую – будь то преподаватель в институте, начальник на производстве или глава семьи – муж. Приходит такой отказник«беспризорник» Внешне такой разрыв может выражаться не очень явно. Ребёнок как будто находится в контакте с родителями, не покидает семью и даже находит некоторые общие интересы с на работу. Теперь он уже не мальчишка, а взрослый дядя, но только работать вместе с другими у него всё равно не получается. Хорошо ещё, если навыки и умения достаточны для того, чтобы в одиночку справляться с порученным делом. Но ведь существуют дела, которые обязательно нужно делать вместе с другими или, хотя бы, посоветовавшись с другими. Особенно, когда работа, как говорится, «не клеится». Он специалист, это безусловно, столяр, завхоз или программист, никто от него этого не отнимет, но всё же работу эту ему кто-то поручил, кто-то потом будет использовать её результаты. Значит, обязательно нужно делать дело с оглядкой на других, подойдёт ли такой результат им. А он работает так, будто это дело касается только его одного. И если уж допускает промах, то ни за что не признается в нём и не просит ничьей помощи, чтобы этот промах исправить. Вот так «беспризорщина» может продолжаться всю жизнь. Чем большую квалификацию приобретёт такой «беспризорник-специалист», тем меньше с ним будет сладу. Он не привык к сотрудничеству, а тем более к наставничеству или послушанию. Если приходится разбираться в ситуациях, в которых оказывается такой человек, всегда знаешь: всё это случилось не вдруг, всё это закладывалось раньше, в детстве. К 1012 годам ребёнок принял пусть не вполне осознанное, но всё же решение, что в своей жизни он будет жить без участия родителей, что он не будет к ним обращаться ни с чем. Пусть даже ему будет плохо и будут случаться неприятности, но ещё более трудным для него представляется поддержание глубоких отношений с родителями. Да это и не отношения вовсе. Это стучание в дверь родительской немощи. Внешне такой разрыв может выражаться не очень явно. Ребёнок как будто находится в контакте с родителями, не покидает семью и даже находит некоторые общие интересы с родителями. Но внутренне такой отказ произошёл. По-настоящему свободно ребёнок чувствует себя только в среде себе подобных – таких же «беспризорников», как и он сам. Своей настоящей жизнью он живёт только во дворе, а родителям при этом демонстрируется внешне благополучный «фасад». Здесь одно из объяснений так называемой «проблемы отцов и детей» и «феномена молодёжной субкультуры». Другой результат неудовлетворительной семейной ситуации – случай, когда ребёнок, хотя и не находит контакта с родителями, всё же не отрицает возможность такого контакта с другими взрослыми. В этом «сиротстве» он ищет возможность восполнить дефицит родительского внимания, ищет место пребывания и сообщество, способное стать для него приютом. Это совсем другое внутреннее устроение и, хотя такой тип «детейсирот» гораздо малочисленнее, чем тип «детей-беспризорников», здесь уже возникают возможности для успешной воспитательной деятельности. Если, конечно, взрослые осознают необходимость их социальной реабилитации. О «сироте» можно сказать, что внутренне он не склонен кому-либо доверять и доверяться, но при возникновении сложных обстоятельств ищет совета и поддержки более опытных людей, вступая, таким образом, с ними во временное сотрудничество: «Посмотри, что-то мне здесь не нравится. Может быть ты поймёшь, что в моей работе не так?» Такой человек может понять и принять совет или управление делом, за которое он берётся. Но хоть он и идёт на контакт, всё же это случается только при «острой производственной необходимости» и такой контакт с ним будет оставаться только до тех пор, пока эта «производственная необходимость» существует. «Сирота» может управлять людьми и сам управляться начальствующими, но при этом отношения всегда несут в себе оттенок напряжённости (через «не хочу») и никогда не принимают глубины отеческого отношения или сыновней верности и привязанности. 2 Отношения «сыновства» в готовом виде встречаются очень редко, так как крайне редки в наше время здоровые в духовном отношении, укладные семьи. В «сыновской» модели ребёнок находится в доверительно-открытом отношении к кому-то из взрослых, ему возможно принять другого человека как наставника вообще и потому общение носит совершенно открытый характер и острый повод для взаимодействия как таковой не нужен. Такой ребёнок обращается ко взрослому не потому, что столкнулся с решением какой-то задачи, которая оказалась ему не под силу, а его душа требует того, чтобы ответственные решения принимались не по одному его субъективному мнению, но по каким-то более веским и ответственным причинам. Здесь мы встречаемся с парадоксом: «беспризорник» всегда всё делает сам, но при этом его решения и действия носят незавершённый, несовершенный характер, тогда как «сыновское» отношение хоть и строится на совете другого, не только не является уходом от ответственности, но, напротив, свидетельствует о деловой и духовной зрелости. Те, кто стремится к свободе внешней, оказывается водим собственными прихотями и заблуждениями, а тот, кто ищет совета наставника, счастливо преодолевает свои несовершенства. Таким образом, социальные качества оказываются напрямую связанными с теми духовными добродетелями, которые мы хотим воспитать в ребёнке. 3
