page8637-v

1. У простого народа нет никаких отличий или титулов, кроме звания человеческого или
христианского. О, как богата эта бедность! И, стоя на низшей ступени, как высоко стоит он!
Нося звание только человека, только христианина, он, с этой стороны, есть идеал для всего
человеческого и христианского общества. Как скоpo верхние классы смотрят на свои отличия и
преимущества (хотя и не во зло употребляемые) не как на причину гордости и превосходства над
другими, но как на требуемые временем, порожденные несовершенством мира сего, явления, как
скоро, забывая о них, чувствуют в себе только человека и христианина, - тогда становятся и они
народом.
У нас значение простого народа имеет свою особую сторону, ибо он только и
сохраняет в себе народные истинные основы России, он только и не разорвал связь с прошедшим,
с древней Русью. у простого народа нет никаких отличий или титулов, кроме звания человеческого
или христианского. О, как богата эта бедность! И, стоя на низшей ступени, как высоко стоит он!
Нося звание только человека, только христианина, он, с этой стороны, есть идеал для
всего человеческого и христианского общества. Как скоpo верхние классы смотрят на свои
отличия и преимущества (хотя и не во зло употребляемые) не как на причину гордости и
превосходства над другими, но как на требуемые временем, порожденные несовершенством
мира сего, явления, как скоро, забывая о них, чувствуют в себе только человека и христианина, тогда становятся и они народом.
У нас значение простого народа имеет свою особую
сторону, ибо он только и сохраняет в себе народные истинные основы России, он только и не
разорвал связь с прошедшим, с древней Русью.
2. Русский народ жил только общинной жизнью, свои права и обязанности он понимает лишь
по отношению к общине. Вне ее он не признает обязанностей и видит только насилие. Подчиняясь
ему, он подчиняется лишь силе; вопиющая несправедливость одной части законов вызвала в нем
презрение к другой. Полное неравенство перед судом убило в нем в самом зародыше уважение к
законности. Русский, к какому бы классу он ни принадлежал, нарушает закон всюду, где он может
сделать это безнаказанно; точно так же поступает правительство. Это тяжело и печально для
настоящего времени, но для будущего тут огромное преимущество.
… Вопрос о возможности революции в России сводится к вопросу о материальной силе. Вот
почему, не считая иных причин, помимо упомянутых нами, эта страна становится почвой,
наилучшим образом подготовленной для социального возрождения. Мы уже сказали, что после
1830 года, с появлением сенси-монизма, социализм произвел в Москве большое впечатление на
умы. Привыкнув к общинам, к земельным разделам, к рабочим артелям, мы видели в этом учении
выражение чувства, более нам близкого, чем в учениях политических. Нас, свидетелей самых
чудовищных злоупотреблений, социализм смущал меньше, чем западных буржуа.
3. Мы же, придя в мир, подобно незаконным детям, без наследства, без связи с людьми,
жившими на земле раньше нас, мы не храним в наших сердцах ничего из тех уроков, которые
предшествовали нашему собственному существованию. Каждому из нас приходится самому
связывать порванную нить родства. Что у других народов обратилось в привычку, в инстинкт, то
нам приходится вбивать в головы ударами молота. Наши воспоминания не идут далее вчерашнего
дня; мы, так сказать, чужды самим себе. Мы так странно движемся во времени, что с каждым
нашим шагом вперед прошедший миг исчезает для нас безвозвратно. Это — естественный
результат культуры, всецело основанной на заимствовании и подражании. У нас совершенно нет
внутреннего развития, естественного прогресса; каждая новая идея бесследно вытесняет старые,
потому что она не вытекает из них, а является к нам Бог весть откуда. Так как мы воспринимаем
всегда лишь готовые идеи, то в нашем мозгу не образуются те неизгладимые борозды, которые
последовательное развитие проводит в умах и которые составляют их силу. Мы растем, но не
созреваем; движемся вперед, но по кривой линии, то есть по такой, которая не ведет к цели. Мы
подобны тем детям, которых не приучили мыслить самостоятельно; в период зрелости у них не
оказывается ничего своего; все их знание — в их внешнем быте, вся их душа — вне их. Именно
таковы мы.
4. Россия … еще хранит в своей груди убеждения религиозные, убеждения политические,
убеждения нравственные — единственный залог ее блаженства, останки своей народности,
драгоценные и последние останки своей политической будущности. Дело Правительства —
собрать их в одно целое, составить из них тот якорь, который позволит России выдержать бурю.
…Если бы речь шла только о том, чтобы обнаружить начала, поддерживающие порядок и
составляющие особое достояние нашей державы (а каждое государство основано на собственных
началах), было бы достаточно поместить на фасаде государственного здания России следующие
три максимы, подсказанные самой природой вещей и с которыми напрасно стали бы спорить
умы, помраченные ложными идеями и достойными сожаления предрассудками: чтобы Россия
усиливалась, чтобы она благоденствовала, чтобы она жила — нам осталось три великих
государственных начала, а именно: 1 Национальная религия; 2 Самодержавие. 3 Народность.