Любовное приключение слегка небритого мужчины

1
Антон Финк
Любовное приключение
слегка небритого мужчины
(Путешествие из Москвы в Петербург)
комедия
(по мотивам рассказов Аркадия Аверченко)
2
Действующие лица:
Усатый - молодой человек, лет 30.
Лялечка – взволнованная дама, 25 лет.
Дама – женщина в трауре.
Павел Грымзин – обманутый работяга.
Цацкин – бойкий человечек.
Воздуходуев – роковой соблазнитель.
Хохолков – простодушный блондин.
Муж – чиновник, 45 лет.
Симочка – его жена, эффектная блондинка, 26 лет.
Незнакомец – злой шутник в клетчатой кепке, неопределенного возраста.
Толстый – добродушный господин, 40 лет.
Евдокия Сергеевна – купеческая вдова, со средствами, 45 лет.
Лида – ее дочь, романтическая девушка, 22 года.
Полина Козлова – девушка сомнительного поведения.
Кондуктор – бывалая женщина.
Санитары.
Девушка в поезде.
Действие происходит в начале прошлого века.
Примечание.
В пьесе может участвовать пять актеров. В этом случае роли распределяются
следуюшим образом:
1 актер – Усатый
2.актер – Цацкин, Муж, Хохолков. Санитар
3 актер – Грымзин, Неизвестный, Воздуходуев, Толстый, Санитар
4 актриса – Дама, Кондуктор, Гурова
5 актриса – Лялечка, Козлова, Симочка, девушка в поезде, Лида
3
Комната в доме Усатого. На полу раскрытый чемодан. Телефонный звонок. Из ванной
комнаты выбегает Усатый. На его лице пена от бритья, в руках бритва, на плече
полотенце. Усатый берет трубку.
Усатый. Алло! Лялечка, милая, конечно же, это я. Как что делаю? Спешу на вокзал. Да,
да, совершенно верно. Лялечка, не переживай, билет я уже купил. Не волнуйся, на поезд не
опоздаю. Я прекрасно помню, что мы не виделись уже две недели. Только не надо плакать.
Еще чуть-чуть потерпи – и мы снова будем вместе. Лялечка – это Радищев ехал из
Петербурга в Москву целую вечность. А я, во-первых, еду из Москвы в Петербург, а, вовторых, еду не в телеге, а на курьерском поезде в купе второго класса. И я увижусь с тобой
уже через несколько часов. К тому же я взял отпуск и мы с тобой отправимся отдыхать. Не
надо плакать, Лялечка. Нет, я не голодный. Ну, все, моя лапочка, а то я действительно
опоздаю. Целую тебя, мой ангелочек, моя прелесть! Не волнуйся, ничего по дороге со мной
не случится.
Усатый кладет трубку. В дверь его номера стучат.
Усатый. Войдите!
В комнату входит скромно одетая немолодая женщина в траурной шляпе с крепом.
Усатый. Чем могу быть вам полезен?
Дама (внимательно рассматривая Усатого). Вот он какой... Таким я его себе почему-то
и представляла. Красив... Красив даже до сих пор... Хотя прошло уже около шести лет.
Усатый (удивленно). Я вас не знаю, сударыня!
Дама (печально улыбаясь). И я вас, сударь, не знаю. А вот привелось встретиться. И
придется еще вести с вами длинный разговор.
Усатый. Длинный? Но, простите, мне надо на вокзал.
Дама (саркастически). Собрались уезжать?! Опять хотите улизнуть, милостивый
государь?
Усатый (оправдываясь). Нет, что вы… Просто у меня отпуск… Садитесь, пожалуйста.
Я очень удивлен... Кто вы?
Дама. Я мать той женщины, которая любила вас шесть лет тому назад, которая
нарушила ради вас супружеский долг и которая... ну, об этом после. Теперь вы понимаете,
кто я?! Я — мать вашей любовницы!..
Пауза.
Теперь вы знаете, кто я... И теперь я сообщу вам дальнейшее: моя дочь, а ваша любовница,
недавно умерла на моих руках, с вашим именем на холодеющих устах.
Усатый (после паузы). Умерла?! Боже, какой ужас!
Дама (растроганно). Так вы еще не забыли мою славную дочурку? Подумать только,
что вы расстались больше пяти лет тому назад... Из-за вашей измены, как призналась она мне
в минуту откровенности.
Усатый (нерешительно). Расскажите мне что-нибудь о вашей дочери...
Дама. Да что ж рассказывать?.. Как вы знаете, они с мужем не сошлись характерами.
Он ее не понимал, не понимал души ее и запросов... А тут явились вы — молодой,
интересный, порывистый. Она всю жизнь помнила те слова, которые были сказаны вами при
первом сердечном объяснении... Помните?
Усатый. Помню, как же не помнить!.. Впрочем, повторите их. Так ли она вам передала.
Дама. В тот вечер мужа ее не было дома. Пришли вы, какой-то особенный, «светлый»,
как она говорила. Вы заметили, что у нее заплаканные глаза, и долго добивались узнать
4
причину слез. Она отказывалась... Тогда вы обвили рукой ее талию, привлекли ее к себе и
тихо сказали: «Счастье мое! Я вижу, тебя здесь никто не понимает, никто не ценит твоего
чудесного жемчужного сердца, твоей кристальной души. Ты совершенно одинока. Есть
только один человек, который оценил тебя, сердце которого всецело в твоей власти...»
Усатый (задумчиво). Да, это мой приемчик. Теперь я его уже бросил...
Дама. Что?!
Усатый. Я говорю: да! Это были именно те слова, которые я сказал ей.
Дама. Ну вот. Потом вы, кажется, стали целовать ее?
Усатый. Наверное. Не иначе. Что же она вам рассказывала дальше?
Дама. Через несколько дней вы гуляли с ней в городском саду. Вы стали просить ее
зайти на минутку к вам, выпить чашку чаю... Она отказывалась, ссылаясь на то, что не
принято замужней даме ходить в гости к молодому человеку, что этот поступок был бы
моральной изменой мужу... Вы тогда обиделись на нее и целую аллею прошли молча. Она
спросила: «Вы сердитесь?» — «Да, — сказали вы, — вас оскорбляет такое отношение и
вообще вам очень тяжело и вы страдаете». Тогда она сказала: «Ну, хорошо, я пойду к вам,
если вы дадите слово вести себя прилично...» Вы пожали плечами: «Вы меня обижаете!»
Через полчаса она была уже у вас, а через час стала вашей. Помните ли вы это?
Усатый. Помню. А что она говорила, уходя от меня?
Дама (со слезами). Она говорила: «Наверное, теперь вы перестанете уважать меня?»,
а вы прижали ее к сердцу и возразили: «Нет! Никого еще в жизни я не любил так, как тебя!»
А теперь... она умерла, моя голубка!
Усатый (порывисто). О! Если бы можно было вернуть ее вам, я пожертвовал бы для
этого своей жизнью!
Дама (рассудительно). Нет... ее уже ничто не вернет оттуда.
Усатый. Не говорила ли она вам еще что-нибудь обо мне?
Дама. Она рассказывала, что вы сначала виделись с ней каждый день, потом через день,
а потом на вас свалилась неожиданно какая-то срочная работа, и вы виделись с ней раз в
неделю. А однажды она, явившись к вам неожиданно, застала у вас другую женщину.
Помните вы это?
Усатый (опустив голову). Помню.
Дама. А когда она расплакалась, вы сказали ей: «Сердцу не прикажешь!» И
предложили ей остаться хорошими друзьями.
Усатый. Неужели я предложил ей это? Вообще-то это на меня не похоже. Обычно я
просто спрашивал: «Кажется, мы охладели друг к другу?» И чуть позже добавлял:
«Прощайте!» Вы ничего не напутали?
Дама. Молодой человек! Я помню все так, словно это было вчера!
Усатый. Простите. (После паузы). Не передавала ли мне покойница что-нибудь перед
смертью?
Дама (торжественно). Да! Она поручила вам свою маленькую дочь.
Усатый. Мне? Да почему?
Дама. Как вы знаете, муж ее умер четыре года тому назад, а я стара и часто хвораю...
Усатый. Да почему же именно мне?
Дама (печально улыбаясь). Сейчас я скажу вам вещь, которая неизвестна
никому, тайну, которую покойница свято хранила от всех и открыла ее мне только в
предсмертный час: настоящий отец ребенка — вы!
Усатый. Боже ты мой! Неужели? Вы уверены в этом?
Дама (строго). Перед смертью не лгут. Вы отец, и вы должны взять заботы о вашей
дочери.
Усатый (робко). А может быть, она ошиблась? Может быть, это не мой ребенок, а
мужа.
Дама. Милостивый государь! Женщины никогда не ошибаются в подобных
случаях. Это инстинкт!
5
Усатый (решительно). С одной стороны, я считаю себя порядочным человеком, уважаю
себя и поэтому полагаю сделать то, что подсказывает мне совесть. Он должен быть мне
дорог, этот ребенок от любимой женщины (конечно, я в то время любил ее!). С другой
стороны, эта неожиданная тяжелая обуза налагает на меня самые сложные, запутанные
обязанности в будущем…
Дама. Будьте благоразумны, еще раз повторяю: вы отец, и вы должны взять заботы о
вашей дочери.
Усатый. Как ее зовут?
Дама. Верой, как и мать.
Усатый (еще более решительно). Хорошо! Согласен. Я усыновлю ее. Пусть носит она
фамилию Двуутробникова.
Дама (недоуменно). Почему Двуутробникова?
Усатый. Да мою фамилию. Ведь я же Двуутробников.
Дама. Вы... Двуутробников?!
Усатый. А кто же?
Дама. Боже мой! Значит, это не вы?!
Усатый. Что — не я?
Дама. Вы, значит, не Класевич?! Дочь называла фамилию Класевич и сказала этот
адрес.
Усатый (весело). Класевич. Поздравляю вас: вы ошиблись дверью. Класевич в
следующей комнате, номер одиннадцатый. А моя комната — номер десятый. Пойдемте,
я провожу вас.
Оживленный, веселый, берет расстроенную даму за руку и тащит за собой.
Как же! Моя фамилия Двуутробников, номер десятый, а Класевич дальше. Он — номер
одиннадцатый. Он тут уж давно живет в этих комнатах, вот тут, рядом со мной. Как же!
Класевич... Очень симпатичный человек. Вы сейчас с ним познакомитесь... А вы, значит,
вместо одиннадцатого номера в десятый попали?! Хе-хе... Ошибочка вышла. Как же!
Класевич, он тут. Эй, Класевич!! Вы дома? Тут одна дама вас по важному делу
спрашивает... Идите, сударыня. Хе-хе... А я-то — слушаю, слушаю...
Усатый возвращается в комнату.
Черт знает что! Так и, правда, можно на поезд опоздать.
Собирает вещи, приводит себя в порядок. Звонит телефон.
Усатый (берет трубку). Алло! Да, милая я уже выхожу. Не стоит так переживать. Что
ты говоришь? Прочитала в газете о крушении поезда и решила мне позвонить? Лялечка, не
надо плакать. Нет, я купил билет на другой поезд. Что, застраховал ли я свою жизнь от
несчастного случая? Да, что ты такое говоришь, Лялечка! Конечно же, нет! Потому что
никакие несчастные случаи со мной не случатся. Лялечка, не надо плакать. Все, моя милая, я
уже в пути. До скорой встречи, любимая! (Кладет трубку.) Так. Билет на месте. Деньги на
месте. Вещи в чемодане. Пора в дорогу.
Усатый берет чемодан и выходит из комнаты.
Улица. Усатый выходит из двери дома. Неожиданно откуда-то вылетает человек и
падает возле его ног. Усатый недоуменно оглядывается по сторонам, затем обращается к
незнакомцу.
Усатый (участливо). Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезным?
6
Цацкин (добродушно). Почему не можете? Конечно же можете. (Протягивает руку
Усатому.) Цацкин.
Усатый. Очень рад. Не ушиблись ли вы?
Цацкин. Чтобы сказать вам - да, так - нет! Чистейшей воды пустяки.
Усатый. Послушайте... ваше лицо кажется мне знакомым. Это не вас ли вчера какойто господин столкнул с трамвая?..
Цацкин. Ничего подобного! Это было третьего дня. А вчера меня спустили с черной
лестницы по вашей же улице. Но, правду сказать, какая это лестница? Какие-то семь
паршивых ступенек. Все это за то, что я хочу застраховать им жизнь. Хороший народ: я
хлопочу об их жизни, а они суетятся о моей смерти.
Усатый (сухо). Так вы - агент по страхованию жизни? Чем же я могу быть вам
полезен?
Цацкин. Вы мне можете быть полезны одним малюсеньким ответиком на вопрос: как
вы хотите у нас застраховаться - на дожитие или с уплатой премии вашим близким после
- дай вам Бог здоровья - вашей смерти?
Усатый. Никак я не хочу страховаться. Ни на дожитие, ни на что другое. А близких у
меня нет... Я одинок.
Цацкин. А супруга?
Усатый. Я холост. Пока.
Цацкин. Так вам нужно жениться - очень просто! Могу вам предложить девушку пальчики оближете! Двенадцать тысяч приданого, отец две лавки имеет! Хотя брат
шарлатан, но она такая брюнетка, что даже удивительно. Вы завтра свободны? Можно
завтра же и поехать посмотреть. Сюртук, белый жилет. Если нет - можно купить готовые.
Адрес - магазин «Оборот»... Наша фирма...
Усатый. Господин Цацкин. Ей-богу же, я не хочу и не могу жениться на брюнетке! Я
вовсе не создан для семейной жизни с брюнетками...
Цацкин. Ой! Не созданы? Почему? Может, вы до этого очень шумно жили? Так вы не
бойтесь... Это сущий, поправимый пустяк. Могу предложить вам средство, которое несет
собою радость каждому меланхоличному мужчине. Шесть тысяч книг бесплатно! Имеем
массу благодарностей! Пробный флакончик...
Усатый (раздраженно). Оставьте ваши пробные флакончики при себе. Мне их не надо.
Не такая у меня наружность, чтобы внушить к себе любовь. На голове порядочная лысина,
уши оттопырены, морщины...
Цацкин. Что такое лысина? Если вы помажете ее средством нашей фирмы, которой я
состою представителем, так обрастете волосами, как, извините, кокосовый орех! А
морщины, а уши? Возьмите наш усовершенствованный аппарат, который можно надевать
ночью... Всякие уши как рукой снимет!
Усатый. Ничего мне не нужно! Простите, но вы мне действуете на нервы...
Цацкин. На нервы? Так он молчит!.. Патентованные холодные души, могущие
складываться и раскладываться! Есть с краном, есть с разбрызгивателем. Вы человек
интеллигентный и очень мне симпатичный... Поэтому могу посоветовать взять лучше
разбрызгиватель. Он дороже, но...
Усатый хватается за голову.
Чего вы хватаетесь? Голова болит? Вы только скажите: сколько вам надо тюбиков нашей
пасты «Мигренин» - фирма уж сама доставит вам на дом...
Усатый (закусывая губу). Извините, но прошу оставить меня. Мне некогда, я
опаздываю на поезд… Я очень устал, вы меня утомили…
Цацкин. Утомились? Я вам скажу вы утомились потому, что вы до сих пор не
приобрели наш гимнастический прибор! Через два года вам уже можно будет жениться, а
об утомлении и вспоминать не будете!
7
Усатый (кричит). Идите! Оставьте меня! Или у меня сейчас будет разрыв сердца...
Цацкин. Это не дай Бог, но вы не беспокойтесь! Мы вас довольно прилично
похороним по второму разряду. Правда, не будет той пышности, как первый, но катафалк...
Усатый. А револьверы у вас есть?!
Цацкин. Разумеется! Лучшего качества с запасными патронами фирмы «Гробс и
сыновья».
Усатый (кричит). Дайте мне револьвер!
Цацкин дает револьвер Усатому.
Сейчас я буду стрелять в вас!
Цацкин (улыбаясь). Я буду очень рад, так как это даст вам возможность убедиться
в превосходном качестве панциря от пуль, который надет на мне для образца и который
могу вам предложить. Одна штука - восемнадцать рублей, две дешевле, три еще дешевле.
Прошу вас убедиться!..
Усатый отбрасывает
завязывается драка.
револьвер
в
сторону
и
набрасывается
на
Цацкина,
Цацкин (кричит). У вас очень непрактичные запонки на манжетах! Острые углы,
рвущие платье и оцарапавшие мне щеку. Могу предложить африканского золота с
инкрустацией, пара два рубля, три пары де...
Усатый бежит, Цацкин постепенно отстает. Усатый выбегает на привокзальную
площадь, натыкается на Грымзина, который изрядно пьян. Чемодан выпадает из рук
Усатого, падает на землю. Грымзин падает на чемодан.
Грымзин. Куда прешь! Ах, эксплуататоры! Мало вас били, кровопийцы! Никто не
пожалеет бедного Пантелея!
Усатый (Грымзину). Право, извините, я не нарочно…
Грымзин. Что мне ваши извинения? Каждый норовит обидеть потомственного рабочего
Пантелея Грымзина.
Усатый. Позвольте, я и не думал вас обижать, уважаемый…
Грымзин. Все вы так говорите. А сами нос воротите, разговаривать не хотите. Конечно,
что за птица Пантелей Грымзин. На него и внимания-то обращать не стоит.
Усатый. Но я не в том смысле… Я спешу. У меня поезд на Петербург… Соблаговолите,
уважаемый, вернуть мой чемодан.
Грымзин. Вот! Вам поезд с чемоданом дороже потомственного рабочего! Дороже
истории Пантелея Грымзина! Истории, от которой он докатился до жизни такой!
Усатый (пытаясь вытащить чемодан из-под Грымзина). Сударь, мне чемодан не
дороже… Просто без него я не могу ехать…
Грымзин. Ехать… А я вот сейчас жандарма позову и пусть он вас в каталажку отвезет.
Я ведь от вашего чемодана ушиб имею… И нет такого закона потомственных рабочих
чемоданами бить! Эх, кровопийцы! Довели до ручки Пантелея Грымзина, а теперь никто его
историю и слушать не хочет… Эй, жандарм!
Усатый. Успокойтесь, пожалуйста, прошу вас! (С надеждой.) А если я выслушаю вашу
историю вы отдадите мне чемодан?
Грымзин. Если выслушаете – отдам!
Усатый. Хорошо. Рассказывайте свою историю, только, пожалуйста, поскорее.
Грымзин. А вы не торопите, а слушайте. Ровно десять лет тому назад я, рабочий
Пантелей Грымзин, получил от своего подлого гнусного хозяина кровопийцы поденную
плату за 9 часов работы – всего два с полтиной!!! «Ну, что я с этой дрянью сделаю?.. -
8
горько подумал я, разглядывая на ладони два серебряных рубля и полтину медью... – И
жрать хочется, и выпить охота, и подметки к сапогам нужно подбросить, старые - одна,
вишь, дыра... Эх, ты жизнь наша раскаторжная!!» Зашел к знакомому сапожнику: тот
содрал полтора рубля за пару подметок. Креста на нем не было!
Усатый. Извините, что в самом деле не было?
Грымзин. В том-то и дело, что крест был! Под блузой, на его волосатой груди! Или не
веришь?!
Усатый. Верю-верю. Был крест.
Грымзин. Ну, вот остался у меня тогда рупь-целковый. А что на него сделаешь? Эх!..
Пошел и купил на целковый этот полфунта ветчины, коробочку шпрот, булку французскую,
полбутылки водки, бутылку пива и десяток папирос, - так разошелся, что от всех капиталов
только четыре копейки и осталось. Так мне тяжко сделалось, так обидно, что чуть не
заплакал. За что же, за что... Почему богачи и эксплуататоры пьют шампанское, ликеры,
едят рябчиков и ананасы, а я, кроме простой очищенной, да консервов, да ветчины - света
Божьего не вижу... О, если бы только мы, рабочий класс, завоевали себе свободу!.. То-то
мы бы пожили по-человечески!..
Усатый. И как, завоевали?
Грымзин. А как же! Вот сейчас получил свою поденную плату за вторник: всего 2700
рублей. «Что ж я с ними сделаю», - подумал: и подметки к сапогам нужно подбросить, и
жрать, и выпить чего-нибудь - смерть хочется!» Зашел к сапожнику, сторговался за две
тысячи триста и вышел на улицу с четырьмя сиротливыми сторублевками. Купил фунт
полубелого хлеба, бутылку ситро, осталось 14 целковых... Приценился к десятку папирос,
плюнул и отошел. Дома нарезал хлеба, откупорил ситро, уселся за стол ужинать... и так
горько сделалось, что чуть не заплакал. Почему же, почему богачам все, а нам ничего...
Почему богач ест нежную розовую ветчину, объедается шпротами и белыми булками,
заливает себе горло настоящей водкой, пенистым пивом, курит папиросы, а я, как пес
какой, должен жевать черствый хлеб и тянуть тошнотворное пойло на сахарине!.. Почему
одним все, другим - ничего?.. Эх, Пантелей, Пантелей... Здорового ты дурака свалял, братец
ты мой!.. Да, да! Здорового ты дурака свалял!
Слышен удар колокола и голос: «До отправления курьерского поезда МоскваПетербург остается двадцать минут! Поезд находится на первой платформе. Просьба
занять свои вагоны! Повторяю! До отправления поезда Москва-Петербург остается
двадцать минут…»
Грымзин (раздраженно). Катись, катись в свой Петербург, эксплуататор! Тебе никогда
не понять, какого здорового дурака свалял Пантелей Грымзин!
На последних словах Грымзин засыпает на чемодане Усатого. Усатый явно в
растерянности. Слышен удар колокола и голос: «До отправления курьерского поезда
Москва-Петербург остается пятнадцать минут! Поезд находится на первой платформе.
Просьба занять свои вагоны! Повторяю! До отправления поезда Москва-Петербург
остается пятнадцать минут…»
Усатый. Извините, но мне пора. (Аккуратно вытаскивает чемодан из-под Грымзина,
затем усаживает его на скамейку).
На сцене появляется девушка.
Усатый (обращаясь к девушке). Извините, вы не подскажите, на какой платформе
находится поезд Москва-Петербург?
Девушка. Нахал. Очень даже это нетактично приставать к незнакомым девушкам.
9
Усатый. Да я к вам и не пристаю.
Девушка. Знаю я вас, мужчин! Сейчас начнете: «Сударыня, Маруся... Я уверен, что
такое очаровательное существо, как вы, может именоваться только Марусей... Маруся! Не
вносите аккорда в диссонанс нашей мимолетной встречи. Позвольте быть вам проводимой
мной. Где вы живете?»
Усатый. Да не нужен мне ваш адрес! Скажите только, если вам это известно, на какой
платформе находится поезд Москва-Петербург?
Девушка. Знаем мы ваши штучки! Ишь, чего захотели. Никогда я не скажу вам своего
адреса, хотя бы вы проводили меня до самого дома на Московской улице, номер семь... Ах,
что я сказала! Я, кажется, проговорилась... Нет, забудьте, забудьте, что я вам сказала! А
так же и то, что у меня нет родителей и что моя фамилия — Полина Козлова.
Слышен удар колокола и голос: «До отправления курьерского поезда МоскваПетербург остается десять минут! Поезд находится на первой платформе. Просьба
занять свои вагоны! Повторяю! До отправления поезда Москва-Петербург остается
десять минут…» Усатый бежит на перрон.
Девушка (кричит вслед Усатому). Куда же вы? А кто меня будет катать на автомобиле
и угощать конфектами? Где же ваше молодое поэтичное чувство, загоревшееся в вашей
тощей груди? Хоть бы папироску дали, Дон Жуан вы этакий… (Пауза.) Похоже, что сегодня
я сплю одна… (Уходит.)
Слышен удар колокола и голос: «До отправления курьерского поезда МоскваПетербург остается пять минут! Поезд находится на первой платформе. Просьба занять
свои вагоны! Повторяю! До отправления поезда Москва-Петербург остается пять
минут…» Усатый бежит на перрон.
Кондуктор (перед вагоном). Граждане пассажиры! Будьте взаимно вежливы! Куда
прешь, собака! Аккуратненько проходите по вагону, занимайте свободные места, не портите
и не царапайте стены вагонов. Вот сейчас свистну между глаз, или господина жандарма
позову, забудете у меня как по вагонам скакать!
Появляется Усатый. Натыкается на проводника.
А вы что – заблудились, дорогуша? Что за манера у нынешней публики! Я вот, почитай,
двадцать лет на дороге, а никак понять не могу, куда это публика ездит. И ездит, и ездит, и
ездит…Сидели бы дома, ей-Богу!
Усатый (запыхавшись). Я это… Мне в Петербург… Меня любимая ждет… Как приеду
так мы поженимся…
Кондуктор. По-же-ни-тесь…Вот как! Ну, что же, сударь... Желаю вам счастья и
привольной богатой жизни. Впрочем, мне случалось наблюдать, как живут молодые
семьи: комната в шестом этаже, больной ребенок за ширмой (обязательно больной – это
заметьте!), рано подурневшая от плохой жизни, худая, печальная жена, посиневший от
голодухи и неудач супруг... Конечно, есть счастливые исключения в этих случаях:
ребенок может помереть, а жена - сбежит с каким-нибудь смазливым соседом, но это увы! - бывает редко... Большей частью муж однажды усылает жену в ломбард - якобы для
того, чтобы заложить последнее пальто, а сам прикрепит к крюку от зеркала ремень, да и
тово... Билет ваш, пожалуйста!
Усатый показывает билет.
10
Желаю вам приятной поездки. Только, право, сидели бы дома, успеете еще жениться. Вот
однажды я снимала комнату в одной адвокатской семье. Жена каждый день ласково
уговаривала мужа пойти в клуб развлечься, так как, говорила она, ей нездоровится и она
ляжет поспать. А он, мол, заработался. И при этом целовала его и говорила, что он свет ее
жизни. А когда глупый муж уходил в клуб или еще куда-нибудь, из комода выползал
любовник (они их всюду прячут), и они начинали целоваться самым настоящим образом. Я
все это из-за стены и слышала.
Усатый. Моя невеста не такая!
Кондуктор. Верю. Я говорю вообще. Я на своем веку знавала мужей, которые говорили
о женах, захлебываясь, со слезами на глазах, и говорили тем самым людям, которые всего
несколько часов назад держали их жен в объятиях. Чайку не желаете? Ежели проголодаетесь
– то милости просим в вагон-ресторан! При всех недоразумениях и особого рода
неприятностях обращайтесь ко мне. Мы живо разберемся, кто какие ты тут фокусы
откалывает! Отправлю к господину начальнику поезда, пущай он порадуется! Всегда к
вашим услугам потомственный кондуктор вагонов второго класса Серафима Семафорова!
Кондуктор и Усатый входят в вагон.
Голос:«Курьерский поезд Москва-Петербург отправляется с первой платформы!
Будьте осторожны!» Слышен протяжный гудок паровоза и лязг вагонов.
Интерьер купе второго класса. Две полки, между ними столик. На окне занавеска.
В купе входит Незнакомец, усаживается, достает газету.
Немного погодя
появляется Усатый.
Усатый. Извините, здесь свободно?
Незнакомец неопределенно пожимает плечами, не отрываясь от газеты.
Усатый. Вы тоже в Петербург! Чудесный город!
Незнакомец (угрюмо). Не понимаю как вы можете так говорить! Кому же и когда
может нравиться гнилое, беспросветное болото, битком набитое болезнями и полутора
миллионами чахлых идиотов? Накрахмаленная серая дрянь!
Усатый недоуменно пожимает плечами. Некоторое время сидят молча. Входят Муж,
Жена. Молча рассаживаются. Поезд дергается, стук колес. Пассажиры молчат.
Жена (сладко зевая). Нам еще ехать пять часов… Пять часов отчаянной скуки…
Муж. Езда на железных дорогах однообразна, чем и утомляет пассажиров. И железные
дороги невыносимо дорого стоят. Вы подумайте, какой-нибудь билет – стоит двенадцать
рублей… Уже я не говорю о плацкарте!
Жена. Главное, что скучно!
Незнакомец сложил газету, обвел всю компанию странным взглядом и засмеялся
зловещим смехом.
Незнакомец. Вам скучно? Я знаю, отчего происходит скука… От того, что все вы не те,
которыми притворяетесь, а это ужасно скучно.
Усатый (обиженно). То есть как мы не те? Мы вовсе - те. Я, как человек
интеллигентный…
Незнакомец. Мы все не те, которыми притворяемся. Вот вы – кто вы такой?
Усатый. Я? Я представитель фирмы Эванс и Крумбель, - сукна, трико и бумазея…
11
Незнакомец. Ах-ха-ха-ха-ха! Так я и знал, что вы придумаете самое нелепое! Ну, зачем
же вы лжете себе и другим? Ведь вы кардинал при папском дворе в Ватикане и нарочно
прячетесь под личиной какого-то Крумбеля!
Усатый. Ватикан? Я Ватикан?
Незнакомец. Не Ватикан, а кардинал! Не притворяйтесь дураком. Я знаю, что вы одна
из умнейших и хитрейших личностей современности! Я слышал кое-что о вас!
Усатый. Извините, но эти шутки мне не надо!
Незнакомец (фамильярно): Джузеппе! Ты меня не обманешь! Вместо глупых
разговоров я хотел бы послушать от тебя что-нибудь о Ватикане, о твоих успехах среди
набожных итальянок…
Усатый. Пустите меня! Что это такое!
Незнакомец. Тссс! Не надо кричать. Здесь дама. (Достает из кармана большой
револьвер). - Джузеппе, я человек мягкий, но если около меня сидит притворщик, я этого не
переношу!
Все в испуге замирают.
Незнакомец. Господа! Я вам ничего дурного не делаю. Я только требую от этого
человека, чтобы он признался - кто он такой?
Усатый. Я Двуутробников!
Незнакомец. Лжешь, Джузеппе! Ты кардинал.
Муж (трагическим шепотом): Вы же видите, с кем имеете дело…Скажите ему, что вы
кардинал. Что вам стоит?
Усатый . Я же не кардинал!!
Муж (незнакомцу): Он стесняется сказать вам, что он кардинал. Но, вероятно, он
кардинал.
Незнакомец.
Не правда ли?! Вы тоже видите, что в его лице есть что-то
кардинальское?
Муж. Есть! Но… стоит ли вам так волноваться из-за этого?..
Незнакомец (капризно): Пусть он скажет!
Усатый. Ну, хорошо! Хорошо! Ну, я кардинал. (Вытирает платком пот со лба)
Незнакомец. Видите! Я вам говорил… Все люди не те, кем они кажутся! Благословите
меня, ваше преподобие!
Усатый неловко машет над его головой руками. Жена фыркает от смеха.
Усатый. Причем тут смех? Позвольте мне, господин, на минутку выйти.
Незнакомец. Нет, я вас не пущу. Я хочу, чтобы вы нам рассказали о каком-нибудь
вашем романе с прихожанками.
Усатый (косится на револьвер). Ну, стоит ли об этом говорить…
Незнакомец (бешено): Ну!
Усатый. Уберите ваш пистолет, тогда скажу. Ну, что вам рассказать… Однажды в меня
влюбилась одна итальянская дама…
Незнакомец. Графиня?
Усатый. Ну, графиня, естественно. Вася, говорит, я тебя так люблю, что ужас.
Целовались.
Незнакомец. Подробнее.
Усатый (с тоской в голосе). Она была на балу. Такое белое платье с розами…
Незнакомец. Что вы путаете? Разве можно вам, духовному лицу, быть на балу?
Усатый. Ну, какой это бал! Маленькая домашняя вечеринка. Она мне говорит: «Вася, в смысле, Джузеппе, - я несчастна! Я хотела бы перед вами причаститься…»
Незнакомец. Исповедаться.
12
Усатый. Ну, в смысле исповедаться. Хорошо, говорю, приезжайте. А она приехала и
говорит: «Джузеппе, извините меня, но я вас люблю».
Незнакомец. Ужасно глупый роман. Мы выслушали его без всякого интереса. Если у
папы все такие кардиналы, я ему не завидую!
Поворачивается к Мужу и пристально глядит на него.
Незнакомец. Я не понимаю, как вы можете оставлять вашу жену скучающей, когда у
вас есть такой прекрасный дар…
Муж. Ка…кой д-дар?
Незнакомец. Господи! Да пение же! Ведь вы хитрец! Думаете, надели форменную
фуражку, так никто и не догадается, что вы знаменитый баритон, пожинавший такие лавры
в столицах?
Муж. Вы ошиблись… Я чиновник Четвероруков, а это моя жена Симочка…
Незнакомец. Кардинал! Как ты думаешь, кто он: чиновник или знаменитый баритон?
Усатый (мстительно): Наверное, баритон!
Незнакомец. Видите! Устами кардиналов глаголет истина. Спойте что-нибудь,
маэстро, я вас умоляю!
Муж. Я не умею! Уверяю вас, у меня голос противный, скрипучий!
Незнакомец. Браво! Скромность истинного таланта! Прошу вас – пойте!
Муж. Уверяю вас…
Незнакомец. Пойте! Пойте, черт возьми!
Муж (нерешительно): По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах…
Незнакомец (кивает головой в такт): Хорошо поете! Тысяч шесть получаете?
Наверное, больше! Знаете, что ни говори, а музыка смягчает нравы. Не правда ли, кардинал?
Усатый. Еще как!
Незнакомец. Вот видите, господа! Едва вы перестали притворяться, стали сами собою,
как настроение ваше улучшилось и скуки как не бывало. Ведь вы не скучаете?
Усатый (вздыхает). Какая тут скука! Сплошное веселье.
Незнакомец. Я очень рад. Я замечаю, сударыня, что и ваше личико изменило свое
выражение. Самое ужасное в жизни, господа, это фальшь, притворство. И если смело,
энергично за это взяться – все фальшивое и притворное рассеется. Ведь вы раньше считали,
вероятно, этого господина коммивояжером, а вашего мужа чиновником. Считали, может
быть, всю жизнь… А я в два приема снял с них личину. Один оказался кардиналом, другой
баритоном. Не правда ли, кардинал?
Усатый. Вы говорите, как какая-нибудь книга…
Незнакомец. И самое ужасное, что ложь во всем. Она окружает нас с пеленок,
сопровождает на каждом шагу, мы ею дышим, носим ее на своем лице, на теле. Сударыня!
Осмелюсь почтительно попросить вас – снимите платье! Оно скрывает прекраснейшее, что
есть в природе – тело!
Незнакомец с улыбкой направляет револьвер на Симочкиного мужа.
Незнакомец (Симе): Будьте добры раздеться… Ведь ваш супруг ничего не будет иметь
против этого?..
Муж. Я…нич…чего… Я сам люблю красоту. Немножко раздеться можно, хе..хе…
Жена (гневно глядя на мужа и Усатого). Я тоже люблю красоту и ненавижу трусость.
Я для вас разденусь! Прикажите только вашему кардиналу отвернуться.
Незнакомец. Кардинал! Вам, как духовному лицу, нельзя смотреть на подобные вещи.
Закройтесь газетой
Муж. Симочка…ты… немножко…
13
Жена. Отстань, без тебя знаю! (Медленно раздевается) - Не правда ли, я интересная?
Если вы желаете меня поцеловать, можете попросить разрешения у мужа – он, вероятно,
позволит.
Незнакомец. Баритон! Разреши мне почтительнейше прикоснуться к одной из лучших
женщин, которых я знал. Многие считают меня ненормальным, но я разбираюсь в людях!
Муж. Я… это…Симочка…
Незнакомец. Сударыня! Он, очевидно, ничего не имеет против. Я почтительнейше
поцелую вашу руку…
Жена. Зачем же руку? Мы просто поцелуемся! Ведь я вам нравлюсь?
Незнакомец. Я буду счастлив!
Обнимаются и долго целуются. Шипение, лязг. Поезд останавливается. Незнакомец
целует Симочкину руку и забирает свои вещи.
Незнакомец. Вы, кардинал, и вы, баритон! Поезд будет стоять здесь пять минут. Эти
пять минут я тоже буду стоять на перроне с револьвером в кармане. Если кто-нибудь из вас
выйдет – получит пулю. Ладно?
Усатый (со стоном). Идите уж себе!
Незнакомец кланяется и исчезает. Муж сидит, выпучив глаза, и тяжело дышит.
Симочка медленно одевается, поправляет волосы. Появляется кондуктор.
Кондуктор. Я извиняюсь, господа, тут пассажир вышедши записочку просил
передать…
Усатый и Муж шарахаются от листка бумаги, как от змеи. Симочка берет записку,
читает:
Жена. «Сознайтесь, что мы не проскучали…Этот оригинальный, но действенный
способ сокращать дорожное время имеет еще то преимущество, что всякий показывает себя
в натуральную величину. Нас было четверо: дурак, трус, мужественная женщина и
я –
весельчак, душа общества. Баритон! Поцелуйте от меня кардинала…»
Муж. Симочка! Так это же была шутка! Шутка, ха-ха! Очень оригинальный молодой
человек, правда, Симочка?
Жена. Оставьте меня, оставьте, оставьте!.. (Закрывает лицо руками и выбегает из
купе).
Муж. Симочка! Это же была шутка! (Бежит за женой.)
Кондуктор. Ох, и нервный пошел пассажир! Нет, чтобы благодарность за услугу
оказать, так они еще и с ног сбить готовы! А вы, жених-путешественник, что сидите
насупившись, как будто вспомнили, что за невесту денег мало получите? Так вы тряпками
доберите. Серебро тоже понадобиться, посуда. А то потом хватитесь – ни ложечки, ни
салфеточки, ни тарелочки… Все покупать нужно. А купчишки теперь так дерут, что
приступу ни к чему нет. Перины есть? Пуховые? Не спрашивали?
Усатый. Оставьте меня в покое!
Кондуктор. Да не обижайтесь, любезный. Сходили бы лучше в ресторанчик, а то путь
еще длинный. А там выпьете вина стаканчик, светлые мысли в голове появится, глядишь и
жениться передумаете…
Кондуктор уходит. Усатый некоторое время сидит в одиночестве, потом берет
газету, которую забыл Незнакомец и погружается в чтение. Затем в купе входят
Воздуходуев и Хохолков. В руках у них по бутылке вина. На Усатого они не обращают
внимания.
14
Воздуходуев. Так это была твоя жена?
Хохолков. Представь себе!
Воздуходуев. С ума ты сошел, что ли? Зачем ты познакомил свою жену со мной?
Хохолков. А почему же вас не познакомить?
Воздуходуев. Эх! (С убитым видом садится и наливает себе стакан вина) Жалко
женщину.
Хохолков. Почему?
Воздуходуев. Ведь ты ее любишь?
Хохолков. Ну… конечно…
Воздуходуев. И она тебя?
Хохолков. Я думаю.
Воздуходуев.Что ж ты теперь наделал?
Хохолков. А что?!
Воздуходуев. Прахом все пойдет. К чему? К чему это было нужно? И так в мире много
слез и страданий… Неужели еще добавлять надо?
Хохолков. Бог знает, что ты говоришь, какие страдания?
Воздуходуев. Главное, ее жалко. Молодая, красивая, любит тебя - это очевидно - и…
что ж теперь? Дернула тебя нелегкая познакомить нас…
Хохолков. Да что с ней случится?!!
Воздуходуев. Влюбится.
Хохолков. В кого?
Воздуходуев.Неужели ты не понимаешь? Ребенок маленький, да? В меня.
Хохолков. Вот тебе раз! Да почему же она в тебя должна влюбиться?
Воздуходуев (наливая себе и соседу). Да как же не влюбиться? Все влюбляются. Ну,
рассуждай ты логично: если до сих пор не было ни одной встреченной мною женщины,
которая в меня бы не влюбилась, то почему твоя жена должна быть исключением? (чокается
и пьет).
Хохолков. Ну, может она и будет исключением.
Воздуходуев (саркастически усмехается): Дитя ты, я вижу. О, как бы я хотел, чтобы
твоя жена была исключением… Но – увы. Исключения попадаются только в романах.
Влюбится, брат, она. Влюбится. Тут уж ничего не поделаешь… (Горько вздыхает)
Хохолков. Пожалел бы ты ее…
Воздуходуев. Зачем? От того, что я ее пожалею, чувства ее ко мне не изменятся. Ах!
Зачем ты нас познакомил, зачем познакомил?! Какое безумие!
Хохолков. Но может быть… Если вы не будете встречаться…
Воздуходуев. Да ведь она меня уже видела?
Хохолков. Видела.
Воздуходуев. Ну, так причем тут «не встречаться»?
Оба молча выпили.
Хохолков. Действительно…Втяпались мы в историю…
Воздуходуев. Я ж говорю тебе!
Хохолков (всхлипывает). Воздуходуев! Если не ее, то меня пожалей.
Воздуходуев. Не пожалею. Пойми же ты, что я не господин, а раб своего обаяния,
своего успеха. Это – тяжелая цепь каторжника, и я должен влачить ее до самой смерти!
Хохолков. Воздуходуев! Пожалей!
Воздуходуев. Нет! Ну не могу, пойми, брат!
Пьют со слезами на глазах. В купе заглядывает девушка.
15
Девушка. Ах, извините, я не туда попала!
Воздуходуев. Туда, именно туда. Запомните, я живу - Старомосковская, семь. Завтра в
три четверти девятого. Слышите?
Девушка изумленно глядит на Воздуходуева, затем на Хохолкова, затем на бутылки,
пожимает плечами и уходит.
Воздуходуев. Видал? Еще одна. И мне жаль ее. Барышня, дочь хороших родителей…
А вот поди ж ты!
Хохолков. Неужели придет?
Воздуходуев. Она-то? Прибежит. Сначала, конечно, борьба с собой, колебания, слезы,
но по мере приближения назначенного часа - роковые для нее слова: «Воздуходуев,
Старомосковская, семь» - эти роковые слова все громче и громче будут звучать в душе ее. Я
вбил их, вколотил в ее душу – и ничто, никакая сила не спасет эту девушку.
Хохолков. Воздуходуев! Ты безжалостен.
Воздуходуев. Что ж делать. Мне ее жаль, но… Я думаю, господь Бог сделал из меня
какое-то орудие наказания и направляет это орудие против всех женщин…
Гордо выпивает.
Хохолков. Ты меня поражаешь! В чем же разгадка твоего такого страшного обаяния,
такого жуткого успеха у женщин?
Воздуходуев. Отчасти наружность. Ну, лицо, конечно, взгляд.
Хохолков. У тебя синее лицо.
Воздуходуев. Да. Брюнет. Частое бритье. Иногда это даже надоедает.
Хохолков. Бритье?
Воздуходуев. Женщины.
Хохолков. Воздуходуев!.. Ну не надо губить мою жену, ну, пожалуйста.
Воздуходуев. Тссс! Не будем говорить об этом. Мне самому тяжело. Давай откроем
другую бутылку. Эта суха, как блеск моих глаз.
Молча выпивают.
Хохолков. Ах! Если бы я пользовался таким успехом!
Воздуходуев странно глядит на него.
Воздуходуев. Мой успех у женщин? Мой успех у женщин…(залпом выпивает стакан)
Не пожелал бы я тебе такого успеха! Хоть бы одна собака посмотрела на меня! Хоть бы
кухарка какая-нибудь…Сколько я получил отказов! Сколько выдержал насмешек,
издевательств… Били меня. Одной этак-то сообщил свой адрес, а она послушала, послушала,
да - хлоп! А сам я этак вот назначу час, дам адрес и сижу дома, как дурак: а вдруг, мол,
явится.
Хохолков. Никто не является?
Воздуходуев. Никто. Ни одна собака. Я ведь давеча при тебе бодрился, всякие ужасы о
себе рассказывал, а ведь мне плакать хотелось. Я ведь и жене твоей успел шепнуть роковым
тоном «Старомосковская, семь, жду в десять». А она посмотрела на меня, да и говорит:
«Дурак вы, дурак, и уши холодные». Почему уши холодные? Не понимаю. Во всем этом есть
какая-то загадка…(выпивает стакан вина) И душа у меня хорошая, и красив, и умом меня
Бог не обидел. Наоборот, некоторые женщины находили меня изысканно-умным,
остроумным. Одна баронесса говорила, что сложен я замечательно – прямо хоть сейчас лепи
статую. Да что баронесса! Тут из-за меня две графини перецарапались. Так одна все время
16
говорила, что «вы, мол, только прикоснетесь к руке – я прямо умираю от какого-то жуткого,
жгучего чувства страсти». А другая называла меня барсом. - Барс, говорит, ты этакий. - ЕйБогу. И так странно: только я с ней познакомился, адреса даже своего не дал, а она сама
вдруг: «Я, говорит, к вам приеду. Не гоните меня! Я буду вашей рабой, слугой, на коленях
приползу…» Смешные они все. Давеча и твоя жена. «Уши у вас, говорит, холодные, значит
сердце ледяное, и это меня волнует…» Так что от судьбы не уйти, пойдем лучше выпьем!
Воздуходуев и Хохолков уходят. Усатый, который слышал весь разговор, отрывается
от газеты.
Усатый. Старомосковская, семь. Похоже, что с некоторыми людьми вино делает
чудеса. Чудеса… Может действительно сходить в ресторан и выпить стаканчик…
Усатый выходит из купе. Тут же раздается голос Гуровой: «Мишель! Мой дорогой
Мишель! Как хорошо, что я вас встретила!» Усатый появляется в купе в сопровождении
Гуровой.
Гурова. Мишель! Сам Бог послал мне вас в данный трагический момент моей жизни!
Вы не поверите, но это вопрос жизни и смерти!
Усатый. Евдокия Сергеевна, садитесь и рассказывайте мне все как родному!
Гурова. Да что рассказывать-то, что? Вот я значительно старше вас, а не могу
разобраться в жизни… Скажите, Мастаков – пара для моей Лиды или не пара?
Усатый. Мастаков-то? Конечно, не пара.
Гурова. Ну вот: то же самое и я ей говорю. А она слышать не хочет. Влюблена до
невероятности. Я уж, знаете, - грешный человек – пробовала и наговаривать на него, и
отрицательные стороны его выставлять – и ухом не ведет.
Усатый. Ну, знаете… Это смотря какие стороны выставить… Вы что ей говорили?
Гурова. Да уж будьте покойны – не хорошее говорила: что он и картежник, и мот, и
женщины за ним бегают, и сам он-де к женскому полу неравнодушен… Так расписала, что
другая бы и смотреть не стала.
Усатый. Мамаша! Простите, что я называю вас мамашей, но в уме ли вы? Ведь это
нужно в затмении находиться, чтобы такое сказать!! Да знаете ли вы, что этими вашими
наговорами, этими его пороками, вы втрое крепче привязали ее сердце!! Мамаша! Простите,
что я вас так называю, но вы поступили по-сапожнически.
Гурова. Да я думала ведь, как лучше.
Усатый. Мамаша! Хуже вы это сделали. Все дело испортили. Разве так наговаривают?
Подумаешь – мот, картежник… Да ведь это красиво! В этом есть какое-то обаяние. И Герман
в «Пиковой даме» - картежник, а смотрите, в каком он ореоле ходит… А отношение
женщин… Да ведь теперь она, Лида ваша, гордится им, Мастаковым этим паршивым: Вот,
дескать, какой покоритель сердец!.. Ни одна перед ним не устоит, а он мой! Эх, вы! Нет,
наговаривать, порочить, унижать нужно с толком… Вот я наговорю так наговорю! И глядеть
на него не захочет…
Гурова. Мишель… Милый… Поговорите с ней.
Усатый. И поговорю. Друг я вашей семье или недруг? Друг. Ну, значит, моя
обязанность позаботиться. Поговорим, поговорим. Она сейчас где?
Гурова. Сейчас подойдет, письмо ему на станции отправляла.
Усатый. К черту письмо! Оно будет последним!.. Мамаша! Вы простите, что я называю
вас мамашей, но мы камня на камне от Мастакова не оставим!
Появляется Лида.
Усатый. Здравствуйте, Лидия Васильевна!
17
Лида. Здравствуйте!
Гурова. Ах, простите меня, но я вас не надолго оставлю, молодые люди…
Гурова уходит.
Усатый. Письмецо отправляли? Дело хорошее. Давно видели моего друга Мастакова?
Лида. Вы разве друзья?
Усатый. Мы-то? Водой не разольешь. Я люблю его больше всего на свете.
Лида. Серьезно?
Усатый. А как же. Замечательный человек. Кристальная личность.
Лида. Спасибо, милый Мишель. А то ведь его все ругают… И мама, и… все. Мне так
тяжело.
Усатый. Лидочка! Дитя мое… Вы простите, что я вас так называю, но… никому не
верьте! Про Мастакова говорят много нехорошего – все это ложь! Преотчаянная, зловонная
ложь. Я знаю Мастакова как никто! Редкая личность! Душа изумительной чистоты!
Лида. Спасибо вам…Я никогда… не забуду…
Усатый. Ну, чего там! Стоит ли. Больше всего меня возмущает, когда говорят: Мастаков – мот! Мастаков швыряет деньги куда попало! - Это Мастаков-то мот? Да он,
прежде чем извозчика нанять, полчаса с ним торгуется! Душу из него вымотает. От
извозчика пар идет, от лошади пар идет… От пролетки пар идет! А они говорят – мот!..
Раза три отойдет от извозчика, опять вернется, и все это из-за гривенника. Ха-ха! Хотел бы я
быть таким мотом!
Лида. Да разве он такой? А со мной когда едет – никогда не торгуется.
Усатый. Ну что вы… Кто же осмелится при даме торговаться?! Зато потом, после
катанья с вами, придет, бывало, ко мне – и уж он плачет, и уж он стонет, что извозчику
целый лишний полтинник передал. Жалко смотреть, как убивается. Я его ведь люблю
больше брата. Замечательный человек, замечательный.
Лида. А я и не думала, что он такой…экономный.
Усатый. Он – то? Вы еще не знаете эту кристальную душу! Твоего, говорит, мне не
нужно, но уж ничего и своего не упущу. Ему горничная каждый вечер счет расходов подает,
так он копеечки не упустит. «Как, говорит, ты спички поставила 25 копеек пачка, а на
прошлой неделе они 23 стоили? Куда две копейки дела, признавайся!» Право, иногда глядя
на него просто зависть берет.
Лида. Однако он мне несколько раз подносил цветы… Вот и сейчас стоит букет –
белые розы и мимоза – чудесное сочетание.
Усатый. Знаю! Говорил он мне. Розы четыре двадцать, мимоза два сорок. В разных
магазинах покупал.
Лида. Почему же в разных?
Усатый. В другом магазине мимоза на четвертак дешевле. Да еще выторговал
пятнадцать копеек. О, это настоящий американец! Воротнички у него, например,
гуттаперчевые. Каждый вечер резинкой чистит. Стану я, говорит, прачек обогащать. И верно
– с какой стати? Иногда я гляжу на него и думаю: «Вот это будет муж, вот это отец
семейства!» Да… счастлива будет та девушка, которая…
Лида. Постойте… Но ведь он получает большое жалованье! Зачем же ему…
Усатый. Что? Быть таким экономным? А вы думаете, пока он вас не полюбил, ему
женщины мало стоили?
Лида. Ка-ак? Неужели он платил женщинам? Какая гадость!
Усатый. Ничего не гадость. Человек он молодой, сердце не камень, а женщины
вообще, Лидочка, простите, что называю вас Лидочкой, - страшные дуры.
Лида. Ну уж и дуры.
Усатый. Дуры! Спрашивается: чем им Мастаков не мужчина? Так нет! Всякая нос
воротит. Он, говорит она, неопрятный. У него всегда руки грязные. Так что ж, что грязные?
18
Велика важность! Зато душа хорошая. Зато человек кристальный! Эта вот, например,
изволите знать?.. Марья Кондратьевна Ноздрякова – изволите знать?
Лида. Нет, не знаю.
Усатый. Я тоже, положим, не знаю. Но это не важно. Так вот, она вдруг заявляет:
«Никогда я больше не поцелую вашего Мастакова - противно». – «Это почему же-с, скажите
на милость, противно?..» - «Да я, говорит, сижу вчера около него, а у него по воротничку
насекомое ползет…» - «Сударыня! Да ведь это случай! Может, как-нибудь нечаянно с
кровати заползло», - и слышать не хочет, глупая баба! «У него, говорит, и шея грязная».
Тоже, подумаешь, несчастье, катастрофа! Вот, говорю, уговорю его сходить в баню,
помыться – и все будет в порядке! «Нет, говорит, и за сто рублей его не поцелую». За сто не
поцелуешь, а за двести небось поцелуешь. Все они хороши, женщины ваши.
Лида. Мишель… Все-таки это неприятно, то, что вы говорите…
Усатый. Почему? А по-моему, у Мастакова ярко выраженная индивидуальность…
Протест какой-то красивый. Не хочу чистить ногти, не хочу быть как все. Анархист. В этом
есть какой-то благородный протест.
Лида. А я не замечала, чтобы у него были ногти грязные…
Усатый. Обкусывает. Все великие люди обкусывали ногти. Наполеон там, Спиноза,
что ли. Я в календаре читал. (вздыхает) - Нет, Мастакова я люблю и глотку за него всякому
готов перервать. Вы знаете, такого мужества, такого терпеливого перенесения страданий я не
встречал. Настоящий Муций Сцевола, который руку на сковороде изжарил.
Лида. Страдание? Разве Мастаков страдает?!
Усатый. Да. Мозоли. Я ему несколько раз говорил: почему не срежешь? «Бог с ними,
говорит, не хочу возиться». Чудесная, детская, хрустальная душа…
Входит Гурова.
Гурова. Лидочка, отдохни хоть немного… Завтра твой Мастаков зайдет, а ты такая
бледная …
Лида. Почему это мой? Почему вы все мне его навязываете?! Я его завтра не приму…
Пусть позвонит послезавтра…или в среду – не суть важно.
Усатый. Лидочка! Не будьте с ним так жестоки. Зачем обижать этого чудесного
человека, эту большую, ароматную душу!
Лида. Отстаньте вы все от меня! Никого мне, ничего мне не нужно!!!
Убегает, закрыв лицо руками. Мишель сокрушенно качает головой ей вслед, затем
заговорщически подмигивает Гуровой.
Усатый. Видал-миндал?
Гурова. Мишель, послушайте… Да ведь вы чудо сделали!! Да ведь я теперь век за вас
молиться буду. Милый вы мой, если вам понадобиться подобная услуга, я завсегда с
удовольствием помогу… А теперь простите, но в такою трудную для дочери минуту, я
обязательно должна быть рядом с ней.
Гурова уходит. В купе заходит Толстый.
Толстый. Извиняюсь, здесь свободно?
Усатый. Ради Бога.
Толстый. Так я посижу, вы не против?
Усатый. Помилуйте… Почему же?
Толстый. Да видите ли… Потому что компаньон-то я тяжелый…
Усатый. А что такое?
19
Толстый. Человек я неразговорчивый, мрачный, все больше в молчанку играю, а вы
человек молодой, небось душу не прочь отвести, поболтать об том да об этом?
Усатый. Наоборот. Я с удовольствием помолчу, наговорился.
Толстый. А коли так, так и так… Одно к одному, значит. Хе-хе-хе… А ведь знаете, есть
люди, которые органически не переносят молчания. Я потому вас и спросил давеча. Меня
многие недолюбливают за это. Что это, говорят, молчит человек, ровно колода…
Усатый. Ну, со мной вы можете не стесняться!
Толстый. Ну, вот, спасибо. Приятное исключение… (Устраивается поудобнее)
Помнится, еще в моей молодости был случай… Поселился я со знакомым студентом
Силантьевым… Ну, молчу я… день, два молчу… Сначала он подсмеивался надо мной,
говорил, что у меня на душе нечисто, потом стал нервничать, а под конец ругаться стал… Ты
что, говорит, обет молчания дал? Чего молчишь, как убитый? Да ничего, отвечаю. Нет,
говорит, ты что-нибудь скажи! - Да что же? - Опять молчу. День, два. Как-то схватил он
бутылку да и говорит: эх, говорит, с каким бы удовольствием трахнул тебя этой бутылкой,
чтоб только от тебя человеческий голос услышать. А я ему говорю: Драться нельзя. Помолчали денька три опять. Однажды вечером раздеваемся мы перед сном, а он как пустит
в меня сапогом! - Будь ты, говорит, - проклят отныне и до века. Нет у меня жизни
человеческой!.. Не знаю, - говорит, - в гробу я лежу, в одиночной тюрьме или где. Завтра же
съезжаю! - И что же вы думаете? Ведь сбежал. Ей-Богу, сбежал.
Усатый. Ну, это просто нервный субъект.
Толстый. Нервный? Тогда, значит, все нервные! Если девушка двадцати лет, веселая,
здоровая, она тоже нервная? У меня такая невеста была. Сначала говорила мне: -Мне,
говорит, - нравится, что вы такой серьезный, положительный, не болтун. - А потом, как
только приду – уже спрашивать начала: - Что вы все молчите? - Да о чем же говорить? - Как? Неужели не о чем? Что вы сегодня, например, делали? - Был на службе, обедал, а
теперь вот к вам приехал. – Мне, - говорит, - страшно с вами. Вы все молчите… - Такой уж
, - говорю, - я есть, таким меня и любите…. Да где там! Приезжаю к ней как-то, а у нее
юнкер сидит. Сиди-ит, разливается! Я, - говорит, - видел и то и се, бывал и там и тут, и
бываете ли вы в театре, и любите ли вы танцы, и что это значит, что подарили мне сейчас
желтый цветок, и со значением или без значения? - И столько этот юнкер мог слов сказать,
это даже удивительно… А она к нему так и тянется, так и тянется… Мне-то что… сижу –
молчу. Юнкер на меня косо посматривает, стал с ней перешептываться, пересмеиваться…
Ну, помолчал я, ушел. И что ж вы думаете? Дня через два заезжаю к ней, выходит ко мне
этот юнкер. - Вам, - говорит, - чего тут надо? - Как чего? Марью Петровну хочу видеть. –
Пошел вон!, - говорит мне этот проклятый юнкеришка, - А то я, - говорит, - тебя так тресну,
если будешь еще шататься. - Хотел я возразить ему, оборвать мальчишку, а за дверью смех.
Засмеялась она и кричит из-за двери: «Вы мне, говорит, не нужны. Вы молчите, но ведь и
мой комод молчит, и мое кресло молчит. Уж лучше я комод в женихи возьму, какая
разница…» Дура! Взял я да ушел.
Усатый. (зевает): Да-а… История! Ну, надо подремать, а то скоро уж и приедем.
Толстый. Приятных снов! Вообще у мужчины хотя логика есть, по крайней мере.
А
женщина иногда так себя поведет… Дело прошлое – можно признаться – был у меня роман с
одной замужней женщиной… И за что она меня, спрашивается, выбрала? Смеху подобно! За
то, видите ли, «что я очень молчалив и поэтому никому о наших отношениях не
проболтаюся…» Три дня она меня только и вытерпела… Взмолилась: - Господи, Создатель!
- говорит, - пусть лучше будет вертопрах, хвастунишка, болтун, но не этот мрачный
надгробный мавзолей. Вот, - говорит, - со многими приходилось обниматься и целоваться, но
труп безгласный никогда еще любовником не был. Иди ты, - говорит, - и чтобы мои глаза
тебя не видели отныне и до века! - И что ж вы думаете? Сама пошла и мужу рассказала о
наших отношениях… Вот тебе и разговорчивость! Потом скандал вышел.
Усатый (зевает): Действительно… Ну, спите! Вы знаете, уже половина четвертого.
20
Толстый. Однако! Да вы не стесняйтесь, отдыхайте… (степенно вздыхает) - А один раз
даже незнакомый человек на меня освирепел… Дело было как сейчас, в поезде, едем мы в
купе, ну вот как с вами, я, конечно, по своей привычке сижу, молчу…
Усатый демонстративно храпит.
Толстый (не обращая внимания). Он сначала спрашивает меня: - Далеко ли изволите
ехать? - Да. – То есть, как да?…
Усатый. Хррр-пффф!..
Толстый. Заснул он, что ли? Спит… Счастливый человек! Этот студент бывало тоже,
что со мной жил… Как только ляжет – сейчас храпеть начинает. А иногда просыпается и
начинает сам с собой разговаривать… Со мной-то не наговоришься - хе-хе!
Усатый (злобно): Ну, вы и неразговорчивый! В ушах звенит!
Толстый. Почему?
Усатый. Да вы без умолку рассказываете!
Толстый. Я к примеру рассказываю. Вот тоже случай у меня был с батюшкой на
исповеди… Пришел я к нему, он и спрашивает, как полагается: - Грешен? - Грешен. - А
чем? - Мало ли! - А все-таки? - Всем грешен. - Молчим. Он молчит, я молчу. Наконец…
Усатый. Да можете ли вы помолчать хоть минутку!
Толстый. А я что делаю? Сразу видно, что вы к неразговорчивым не привыкли. Вот у
меня из-за молчаливости моей даже на службе неприятность была. Приезжает как-то
директор… Зовет меня к себе… «Ну, что, спрашивает, новенького?» - «Ничего», - «Как
ничего?» - «Да так – ничего!» - «То есть, позвольте… Как это вы так мне…»
Усатый. (вскакивает с места): Это невыносимо! Это черт знает что! Вы… вы… (Падает
в обморок.)
Толстый. Нервный народ пошел… Часа в тишине вытерпеть не могут… Вот, помню, в
Самаре встречался я с местным предводителем…
Усатый лежит без движения.
Да с ним дурно! Помогите! Проводник! Человеку дурно!
Кондуктор (входит, осматривает Усатого). Опять вы! Никак спокойно ехать не можете!
Усатый (открывает глаза). Где я?
Кондуктор. Здесь милый, здесь. В купе второго класса курьерского поезда МоскваПетербург. Ведь говорила я вам еще в Москве – не стоит вам ехать, не помрет ваша любимая
без вас! Не послушались, так вот теперь чуть сами на тот свет не отправились! А теперь в
обморок падаете, словно у жены в комоде любовника обнаружили. Ничего, милый, скоро
уже приедем. А там петербургский воздух вас освежит и вновь молодцом будете. Да и
любимая вас ждет, так что умирать вам еще не время. Отдохни, чуток, уже подъезжаем.
Перрон. Лязг колес, шипение пара. Слышен голос: «Внимание, внимание! Курьерский
поезд Москва – Петербург прибывает на первый путь! Будьте осторожны!»
На перроне появляется Лялечка. Оглядывается по сторонам. Мимо нее пробегают два
санитара с носилками.
Лялечка. О, боже! Санитары! Мне дурно… Мишель, ну где же ты? Почему так долго не
выходишь к своей Лялечке?
Из вагона выносят Усатого.
Лялечка (замечая Усатого). Мишель! (Падает в обморок.)
21
Проводник. Осторожнее, не багаж в тележку грузите, а законного пассажира
транспортируете! (Замечает Лялечку.) Стойте! Тут еще одной гражданке плохо!
Санитары ставят носилки рядом с Лялечкой, приводят ее в чувство.
Лялечка. Мишель! Ты умер? Скажите правду – он умер? Ведь говорила я тебе – надо
быть осмотрительным… Никогда меня не слушаешь, тебе все шуточки… Ничего со мной не
случится… А мне-то теперь как? Даже от несчастного случая застраховаться не успел,
только о себе и думал…Миленький мой, Мишель! Очнись! Что ты со мной сделал?!
Кондуктор.А что он с вами сделал?
Лялечка. Умер!!!
Санитар. Да. Юдоль. Жил, жил человек да и помер.
Кондуктор.А вы чего бы хотели?
Санитар. То есть?
Кондуктор. Да так... Вот вы говорите — жил, жил да и помер! Не хотели ли вы, чтобы
он жил, жил да и превратился в евнуха при султанском дворе... или в корову из молочной
фермы?
Усатый (открывая глаза). Где я?
Лялечка. Мишель, ты не умер?!
Усатый. Лялечка? Как ты здесь оказалась? Где мы?
Кондуктор. Ну, слава Богу! Живы! Да в Петербурге вы, милейший! А это, как я
понимаю, ваша невеста.
Усатый. Неужели я все-таки доехал? Лялечка, почему ты опять плачешь?
Лялечка. От счастья милый, от счастья! Теперь я тебя больше никуда не отпущу!
Кондуктор. Ну, вот и ладненько! До чего же пассажир шебутной пошел, ну прямо
страсть! За всю дорогу покоя ни минуточки. А если все-таки надумаете куды поехать, то
милости просим, как говорится к нашему вагону, не сумлевайтесь, домчим в лучшем виде, не
будь я Серафима Семафорова, потомственный кондуктор вагонов второго класса!
Усатый. А я никуда и не собираюсь от тебя уезжать, милая! Только скажи – у тебя дома
есть комод?
Лялечка. Комод? Зачем мне комод. У меня есть шкаф, он очень вместительный.
Усатый падает в обморок.
Занавес.
сентябрь 2008 г.
Вниманию директоров театров!
Пьеса зарегистрирована в комитете по авторским правам.
Постановка спектакля и любое использование пьесы для публичного исполнения
невозможны без письменного согласования с автором.
e-mail: kalsem@yandex.ru