Размышления

Размышления
Телевиденье «У Лукоморья» временно прекращает свое вещание в связи с
надвигающимся циклоном синих дождей. Заранее просим прощения. Администрация.
«Ну вот. Опять…»- подумал он, наблюдая под звуки скрипящего патефона, как убегает его
утренний кофе. И непонятно было, к чему эта мысль относится: то ли к дождям, порядком уже
надоевшим, то ли к еще более надоевшим бурым разводам на плите, которые возникали
постоянно, несмотря на все усилия не проворонить непредсказуемый напиток. На экране
телевизора появился разноцветный полосатый матрац – вещание, как и обещали, прекратилось.
«Ну и ладно. Все равно ничего интересного.» Турка с новой порцией кофе заняла свое место на
конфорке. «Подумаешь, циклон! Не в первой до нитки промокать. Работа способствует – весь
день под открытым небом». В окно стучалось утро. Красноватое солнце медленно выплывало
из-за горизонта, озаряя своим мягким светом чудесный пейзаж: дубовую рощицу, цветущий луг
и тонкую блестящую полоску моря вдалеке. «Да, воистину! Тот, кто создал этот мир, был
гением. Вот только сомневаюсь, что Создатель знает о своем творении. О том, что все это
действительно существует. Скорее всего весь наш мир и все мы для него – лишь бесплотные
фантазии, фантомы, призраки… Черт!» - за созерцанием природы и философскими мыслями он
снова упустил момент, и кипящая густая жидкость противно зашипела, выливаясь из турки на
раскаленную плиту. «Это мое проклятье… Верно говорила мне соседка: «Горе от ума! Ты
когда-нибудь насмерть задумаешься!» А что делать? Нелегок труд ученого: столько всего
приходится держать в голове! Так, ладно…Давно пора купить кофеварку, надоела мне эта
морока» - его взгляд снова устремился к окну. «О! А вот и она, соседушка милая. До сих пор не
могу понять ее странных привычек…» - на ветвях ближайшего дерева сидела худенькая бледная
девушка, которая что-то тихо напевала и сосредоточенно расчесывала волосы костяным
гребешком. «Я конечно понимаю, что она любит свежий воздух, но зачем забираться на дерево,
да еще… голой! Смотрится красиво, не спорю, но иногда смущает. Особенно сейчас, ранним
утром. Я тоже лазаю по дереву, причем все время по одному и тому же. Но это, можно сказать,
часть моей работы. А она… Хотя как знать, может быть, в этом и для нее какое-то особое
призвание. Думаю, я один такой ворчун, всем остальным вполне нравится, наблюдать в пейзаже
за окном некоторое… оживление».
В дверь раздался стук, и пропитой голос захрипел: «Хозяин, слышь! Э-э… Дай десятку, а?
Не хватает… Здоровье поправить бы». Последовавший ответ был вполне логичен и
закономерен: «Иди в пень!». Вряд ли этому типу когда-либо отвечали иначе на его просьбы.
«Надоел. Жалкий пьяница, снова из лесу выполз! Чего ему в такую рань не спится? Бродит,
бродит тут, побирается! А как напьется, так снова в свои дебри. Они для него – дом родной. И
как еще по пьяни глаза на ветках не оставил? Чудеса!»
Между тем совсем рассвело. Солнце утратило свою багровую таинственность и стало
своего обычного, развесело-желтого цвета. Всюду пробуждалась жизнь: на лугу распускались
цветы, над цветами жужжали толстые шмели и прочая летучая мелюзга, с щебетом и писком
носились в воздухе, охотясь за ней, разноцветные птахи. Девушка, так и сидевшая до сих пор на
древесном суку, прислонилась спиной к шершавой коре, пытаясь устроиться поудобнее и
подставить свои красоты ласковому свету. Она делала так каждый день, но загореть ей никак не
удавалось, и ее нежная кожа оставалась настолько бледной, что, казалось, просвечивала
насквозь.
Откуда-то из кустов изредка доносились крики невидимых зверей, чьи следы всегда
оставались поутру на дорожке. Невидимых потому, что днем они прятались, а ночью все, кто
мог бы их увидеть, как правило, спят. Впрочем нет, не все: по этой самой дорожке, поднимая
пыль, неслась на своем странном транспортном средстве… Не то что бы бабушка ( страшно
представить, что будет, если к ней так обратиться ), нет, «пожилая женщина». Наряду с лесным
бомжем, это был еще один человек, заслуживший всеобщую нелюбовь, ибо характера она была
весьма поганого.
«Опять загулялась, бабуля» – хоть в мыслях можно назвать ее подобающим словом! –
«Ей, видите ли, ночная жизнь по душе. В ее-то годы! Все никак не отгуляет свое, не
перебесится. Да еще злится на всех, как будто не понимает, что на нее без отвращения не
взглянешь!»
Деревянная кукушка очумело высунулась из часов и сиплым голосом прокуковала восемь
раз. «Ну вот. Пора на работу. Да, Создатель был гением, у каждого из нас своя роль в жизни,
но… Иногда мне все это кажется каким-то глупым, ненастоящим. Как будто все вокруг – и не
жизнь вовсе, а какой-то сон или сказка. Я когда-то читал труды этого… как его? Не важно. Он
полагал, что Мир не единственен, и существующих миров бесконечно много, так как сознание
жителей одного мира порождает другие… Тьфу ты! Что за чушь! Излишняя ученость никогда
не идет на пользу», - кот отставил чашку с остывшим кофе, вытер бархатной лапкой усы,
потянулся и открыл дверь своего дупла. Проверил крепление цепи, посмотрел, не стерлась ли
где позолота ( за этим надо было следить, ведь все думали, что цепь из чистого золота!) и
осторожно сделал первый шаг. «Так, пойдем-ка сначала налево» – и под сенью дубовой листвы
зазвучало его мяуканье: «Как на море-окияне, да на острове Буяне…»