Казачье духовенство: особенности формирования, противоречия в сознании и деятельности Киреева Инна Владимировна В формировании казачьего духовенства деятельное участие принимали и войсковое правительство, и куренные общества. Войсковое духовенство составляло несколько обособленную группу, во главе которой стоял войсковой протоиерей. Войсковыми протоиереями назначались люди заслуженные и авторитетные. Такими были первый войсковой священник Порохня, затем Куницкий и, наконец, широко образованный, прославившийся своей многогранной просветительской деятельностью Кирилл Васильевич Россинский. Присутствие войскового священника в боевой обстановке не только способствовало налаживанию дисциплины среди казаков, но и поднимало боевой дух воинов. Для глубоковерующего казака напутствие священника перед битвой играло большую роль. Часто хорошая проповедь была залогом успешной операции. Поэтому назначение в 1803 г. протоиереем Черноморского казачьего войска К. В. Россинского имело важное значение для духовной и военной жизни края. Прекрасный оратор, бескорыстный, преданный своему делу человек, он снискал себе уважение в войске. Кирилл Васильевич должен был вести не только церковные дела, но и хорошо ориентироваться в военной обстановке, посещать кордонные заставы казаков, быть в курсе всех проблем, встающих перед воинами. Выросшему в духовной среде, К. В. Россинскому были чужды любые мысли о войне. Но отказаться от несения своей службы он не мог, так как был предан делу. Первое знакомство с черкесами, о которых ранее К. В. Россинский ничего не знал, наложило сильный отпечаток на формирование его отношения к ним: в 1803 году, только что прибыв из Таганрога, К. В. Россинский стал невольным свидетелем сцены продажи двумя закубанскими черкесами их отца, старика, в плен казакам. Воспитанный на почитании родителей, Россинский был поражен увиденным... Выполняя обязанности войскового священника, для лучшей ориентации в боевой обстановке протоиерей специально стал изучать военные приемы. Искренне веря в справедливость казачьего возмездия, Россинский стремился облегчить тяжелую жизнь воина. Он следил за тем, чтобы каждый пограничный кордон имел хорошего священника, способного не только понять казака, но и помочь ему. В 1804 г. он сообщал войсковому атаману Ф. Я. Бурсаку: "В связи с требованием вашего превосходительства о прикомандировании священника в войско, отправляющееся за Кубань в экстренную экспедицию, я довожу до вашего сведения, что соборный священник Диомид Яблуновский человек весьма честный и отзывчивый, умеющий в трудную минуту поддержать словом, откомандирован мной и приступил к выполнению своих обязанностей". Часто войсковой священник, чтобы воодушевить воинов, посещал передовые позиции казаков, где обращался к ним со словами: "Ваша должность есть противостоять врагу, устранить его дерзость, обуздать его наглость, заставить его пасть перед вашим оружием и тем обезопасить Отечество. Бог вам помощник: дерзайте, бодрствуйте, мужайтесь. Ваша вера, твердость и постоянство ваше в повиновении власти, в наполнении знания вашего доставят оружию верные успехи, кои увенчают славою Отечество, Бог и государь". Источники свидетельствуют, что постепенно Кирилл Васильевич приобрел такой авторитет в войске, так хорошо овладел военной обстановкой, что ни одна экспедиция в горы не предпринималась без обсуждения с ним деталей похода. Оставаясь набожным и милосердным человеком, он призывал казаков не уподобляться противнику, а "проявлять гуманность к побежденному и не обижать мирных жителей: женщин, детей, стариков". Войсковой протоиерей первоначально не мог понять этно- психологических особенностей горцев. Частые набеги черкесов на казачьи села он оценивал как проявление хитрости и дикости. Каждое новое нападение горцев еще более убеждало его в этом. В 1804 г. (казакам в это время запрещалось ходить за Кубань) К. В. Россинский был поражен набегом черкесов на Екатеринодар, в результате которого многие женщины и дети были взяты в плен. Возмущаясь вероломством и коварством соседей, К. В. Россинский считал невозможным в сложившейся обстановке вести мирные переговоры с ними. Черноморский протоиерей, рассматривая войну как единственно верный выход из ситуации, не только одобрял и благословлял военные походы казаков, но и в некоторых, как свидетельствуют документы, принимал личное участие. Протоиерей и другие члены войскового причта получали особое жалование из казны войска, назначенное Екатериной II. Этим подчеркивалось особое положение войскового духовенства. Когда войсковая канцелярия, ссылаясь на увеличение расходов и ограниченность войсковых средств, предприняла попытку в начале XIX в. лишить Екатеринодарское войсковое духовенство казенного жалования, обратив его в войсковой капитал, войсковой протоиерей К. Россинский направил протест в Св. Синод. Вопрос был решен в пользу духовенства: указом от 4 января 1804 г. было повелено войсковой администрации производить оплату жалования в сумме 500 рублей "высочайше назначенному духовенству по росписи расходов войска на администрацию из общей казенной суммы в 20 000 рублей". Впоследствии в Екатеринодаре к войсковому причту были прибавлены приходы, но войсковой причт продолжал существовать как обособленное учреждение. Причитавшееся ему казенное жалование не шло в общую кассу доходов духовенства. Таким образом, в Екатеринодаре существовало две группы духовенства: войсковой причт и городское духовенство. Однако исторически именно войсковое духовенство было связано с организацией войска и утверждением в крае гражданской жизни и порядков. В силу этого оно занимало особое положение, в его состав попадали люди наиболее выдающиеся. Они были обязаны поддерживать престиж войсковых пастырей и наставников, служить образцом для остального духовенства и укреплять свой авторитет среди светских властей. В войсковом духовенстве постепенно складывались иерархические отношения, и это внесло изменения в духовную среду, выражающиеся первоначально в служебной субординации, когда высшая инстанция церковного клира священнослужители стали распоряжаться по своему усмотрению низшим церковным клиром дьячками и пономарями, которые попали в зависимое от них положение. Духовное начальство зачастую пренебрежительно относилось к своим низшим сослуживцам, эксплуатировало их. В 1800 г. даже вышел особый циркуляр: "протопопам и священникам было предписано, чтобы они ни в коем случае не почитали церковнослужителей своими работниками и не отягощали их работами". Единоличная власть войскового протоиерея сохранялась до времени появления екатеринодарского духовного правления, "в котором войсковой протоиерей хотя и продолжал быть главным лицом, но уже не единственным. Духовное правление стало первой и фактически главной инстанцией, в которой в большинстве случаев вершились дела черноморского духовенства. Нередко духовное правление становилось грозною силой, и даже сторож при нем был особою, и его места искали многие писал Ф. А. Щербина. просители", Высшая духовная власть сосредоточивалась в руках владыки и его исполнительного органа - консистории. Ввиду обособленности Черномории и Закубанья здесь лишь в слабой мере ощущалось наличие высшей епархиальной власти, помногу лет ни духовенство, ни народ не видели своих епископов, поэтому местное духовное правление играло здесь видную роль.