Гастрономический габитус жителя мегаполиса. Cохань И.В

Гастрономический габитус жителя мегаполиса.
Cохань И.В.
Пищевые привычки жителя современного мегаполиса, на первый взгляд,
представляют преимущественно выраженную склонность к fast food 1 (как пище
повседневной) и, в лучшем случае, интерес к ресторанам, где можно
ознакомиться с национальными кулинарными традициями (ресторан как
вариант праздничного типа пищи) — при этом предполагается, что fast food
гомогенизирует культурное пространство, а знакомство с национальными
гастрономическими культурами формирует толерантность к чужому; и то, и
другое особенно актуально в мультикультурном пространстве современного
мегаполиса.
Но гастрономический габитус жителя мегаполиса является более сложным
комплексом подчас противоречивых тенденций, в своей совокупности
конституирующих телесно-душевно-духовную идентичность горожанина.
Почему мы говорим об идентичности именно в таком ракурсе? Ну, во-первых,
это классическое понимание человека с точки зрения философско-религиозной
антропологии, а, во вторых, замечательным философом А. Косаревым в статье
«Еда-трапеза-пир: их семантика и онтология»2 была предложено следующая
взаимосвязь модусов еды-пищи с ипостасями человека (которая и может
послужить
методологическим
основанием
оценивания
и
анализа
гастрономической культуры большого города и ее связи как с общим
культурным состоянием, так и с состоянием души горожанина)3:
Виды
реальности
физическая
метафизичес
кая
трансценден
тная
Ипостаси человека
тело
душа
Значения
«еда»
жить
дышать
дух
быть
слова Формы
процесса еды
еда
трапеза
пир
Итак, физическая реальность, представленная в человеке как его тело,
поддерживается таким еще догастрономическим модусом пищи, как еда. В
самом деле, чтобы жизнь в теле продолжалась, человек должен есть —
культурное значение еды здесь не так важно, как ее биологическое качество.
Метафизическая реальность души поддерживается следующим, уже собственно
гастрономическим модусом пищи - трапезой. Действительно, трапезу можно
назвать еще пракультурным, или первым культурным событием, т.к. она носит
коллективный и плотно-коммуникативный характер, когда прием пищи и
утоление голода уже прирастает надбиологическим и собственно культурным
1
Fast food – это не только еда из M`donalds; любая быстрая еда, готовая и в виде полуфабрикатов, еда,
экономящая время, как правило, пища долгого хранения - все это есть fast food.
2 Косарев, А. Еда-трапеза-пир: их семантика и онтология / А. Косарев // Философские пиры Петербурга
сборник. — Спб., 2005. — с. 19-26.
3 Таблицу цитируется по вышеуказанному источнику, с.22.
содержанием. В акте трапезы еда со-разделяется, и едоки становятся сотрапезниками — а это уже есть новая форма родства, человеческая в
противовес животной, преодолевающая детерминизм кровных уз как
природного родства.
Трансцендентная реальность духа выражена в таком способе организации
трапезы, который носит максимально сакральный характер — в пире. Пир
формирует особое пространство праздника прежде всего духа, когда тело, и, в
некотором смысле и душа приносятся в жертву во имя установления связей с
трансцендентным4.
Так, три уровня пищи-еды, три формата организации гастрономического
пространства, первый из который докультурный, второй — собственно
культурный, третий уже — надкультурный (или, скорее, поддерживающий
вектор трансцендирования в культуре), и составляют гастрономическую
идентичность человека в трех его ипостасях.
Гастрономическая культура мегаполиса характеризуется как раз
представленностью первого и третьего гастрономического формата, в то время
как сама трапеза нивелируется, приобретает все более низкий семиотический
статус, вытесняется параллельно росту урбанизации, рассматривается как
пережиток и качество традиционной культуры, не могущей противостоять
цивилизационным нормам и урбанистическим стандартам жизни.
В самом деле, в самом составе гастрономического габитуса жителя
мегаполиса преобладает склонность к еде в формате fast food, а это тот самый
первый уровень, когда еда яыляется просто топливом для организма. Мы не
будем сейчас подробно останавливаться на fast food, т.к. об этом уже
достаточно подробно рассказано в других статьях5. Но здесь важно то, что, во
первых, fast food является образом просто еды, используемой для насыщения
организма и быстрого утоления голода (некоторые исследователи и называют
fast food любую простую еду, поглощенную в перерыве или во время работы),
и, во вторых, в современном понимании fast food — это
индустриализированная еда, триумф пищевых технологий и победа над
голодом, пища, всегда и быстро готовая к употреблению, не требующая
культурного кодирования трапезы6, да и с минимумом коммуникативных форм
— как правило, это трапеза одиночки, даже если это одиночество в массе себе
подобных, также поглощающих fast food7.
Выше было сказано о необходимости формирования толерантности в
4 Интересно, что, поскольку непременной составляющей пира являются опьяняющие напитки, в Средние века
таким образом оправдывалось повсеместное употребление вина — т.к. считалось, что состояние опьянение
близко к духовному экстазу, испытываемому верующим человеком. А в этом случае жертва в виде
телесного и душевного неблагополучия, которое может быть вызвано хроническим употреблением вина —
такая жертва оправдана.
5 1.Некоторые характерные черты американской модели повседневного мира / Материалы 7-го
Всероссийского семинара молодых ученых «Дефиниции культуры». Томск: изд-во ТГУ, 2007. С. 301-305.
2.Американизация питания (fast food) как синдром функционализации повседневных практик
существования / Сборник трудов международной научной конференции «Культура как предмет
междисциплинарных исследований»,— Томск: Изд-во научно-технической литературы, 2009. – C. 242-248.
6 Или это культурное кодирование оборачивается эрзацем: посуда — одноразовая, стол может отсутствовать,
как, собственно, и время, необходимое для процесса еды.
7 Существенно также то, что fast food можно есть, не замечая, что ешь.
этнически неоднородном пространстве большого города, и в этом плане fast
food является культурно нейтральной пищей, преодолевающей базовую
бинарность в культурной кодировке питания, бинарность пища своя – пища
чужая. Телесной идентичности современного человека минимально угрожает
столкновение с чужим через культуру его еды, потому что M`donalds-изация
питания достигла существенных масштабов — приезжая в любую точку
земного шара и видя ресторан быстрого питания M`donalds (в крайнем случае,
автомат с Coca-Cola, продукты fast food — гамбургеры и хот-доги, хотя бы и на
местный лад), человек не то чтобы освобождается от опыта чужого, но
получает его с минимальной угрозой для собственной идентичности. Так
достигается относительная гомогенность мультикультурного пространства, в
котором Другое как чужое быстро переводится в свое на уровне телесного
опыта.
Культурную нейтральность fast food следует понимать еще шире – как
антикультуру трапезы8, ведь эта еда — на бегу, на ходу, в одиночестве среди
толпы, соответствует ценностным ориентирам мегаполиса — таким, как стремление к успеху любой ценой, и, вследствие этого, необходимость
экономии времени, которое должно быть затрачено только на должное
целеполагание и целедостижение; выдерживание дистанции с себе подобными,
т.к. большая часть коммуницирования протекает в рамках конкуренции9.
Да, действительно, fast food10 нейтрален еще и по отношению к культуре как
таковой, в том числе и к гастрономической культуре.
Но, перейдем к пиру. Сакральная семантика пира вовсю эксплуатируется,
подменяя повседневное пространство культуры ее перманентно праздничным
состоянием. Пир отличается чрезвычайной интенсивностью, и не может быть
каждодневным, потому что разрушает привычные стратегии культуры, которые
традиционно направлены на сохранение и сбережение (повседневное и
праздничное – два разных дискурса существования, дополняющих друг друга,
повседневное сохраняет и экономит, а праздник растрачивает накопленное
земное ради установления кратковременных связей с трансцендентным).
Праздничный стол, восходя своим происхождением к алтарю задает особый
контекст трапезы как жертвоприношения. Пирующие жертвуют собой, своим
здоровьем и земным благополучием в чрезмерности еды и питья, жертвуют
ради общения с трансцендентным. Реклама, позиционируя рекламируемый
продукт питания в обертке его праздничного употребления, т.е. в обертке пира,
настаивая на праздничном формате каждодневного питания, приводит к
следующему – поощряется интенсификация удовольствия от пищи, пир
вводится в каждодневность существования, становится частью повседневной
рутины, его сакральность при этом отменяется, но необходимая цена за
8
9
Или культуру перекуса – snack`s.
В то время как для трапезы необходима особая душевная дистанция и одновременно близость между ее
участниками.
10 Отдельного внимания заслуживает такой модус fast food как еда быстрого приготовления, которой завалены
супермаркеты экономкласса — различные полуфабрикаты и т.д., т.е. все, что так или иначе консервируется
— с философской точки зрения, все эти достижения пищевой индустрии — это некоторое насилие над
бытием, стремление его запасти, страх перед его исчезновением.
пиршество – растрата телесно-душевных ресурсов как необходимая жертва во
имя цели трансцендирования, эта цена остается актуальной. 11
Так, особенности гастрономического габитуса жителя современного
мегаполиса представлены усилением актуальности
еды и пира,
догастрономического
и
надгастрономического
форматов
пищи,
обеспечивающих функционирование телесности и трансцендирование духа; но
выраженным обеднением трапезы, отвечающей за сохранность культуры как
таковой и разнообразия ее форм. И мы снова подошли к проблеме души, ведь
ценности физического процветания и телесного благополучия, ценности воли,
успеха, рационализации реальности и знания — ценности, так или иначе
связанные с духом, все это присутствует в современной культуре. Ну а
ценности души, связанные с качеством бытия как дома — его человеческий
формат и сохранение, во многом задаваемые трапезой — эти ценности стали
проблематичными в разреженном пространстве современной культуре.
11 По большому счету, десакрализация затронула все три формата культуры еды, просто проявилась она на
уровне собственно еды и пира как их чрезмерная эксплуатация, а на уровне трапезы – как отказ от ее
традиционных форм и вытеснение.