Книга жизни Жили-были - Сумское отделение
реклама
КНИГА ЖИЗНИ ЖИЛИ-БЫЛИ ПОВЕСТЬ ХРЕСТОМАТ КОЛОКОЛЬ ЛИТУРГИЯ þü & ФОНД КНИГИ ЖИЗНИ * и/или БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ФОНД «КНИГА ЖИЗНИ» * Благотворительная деятельность Помощь невостребованным авторам, составителям, издателям * Выпуск 7 2 КНИГА ЖИЗНИ & Жили-были Литературно-художественное издание Альманах Выпуск 7 Основатель С.Я. СОКУРЕНКО СВИДЕТЕЛЬСТВО о государственной регистрации Серия СМ № 736/358Р дата регистрации 08.05.2012 Главный редактор С.Я. Сокур Корректор В.В. Киричек и Т.В. Киричек Комп. набор и верстка О.А. Скрипка Художественное оформление С.Я. Сокур и С.А. Фесенко САМиздат С.Я.С 40002, г. Сумы, ул. Грабовского, д. 6 Тел. 63-47-54 ) 0996155040 Печать на собственном оборудовании Тираж 100 экз. Подписано в печать ЛОГОС Весна 2014 СЛОВО БОЖИЕ 108 c. Цена договорная þü & ПОВЕСТЬ þü & Сие сказал Я вам, чтобы вы имели во Мне мир. * % & Кто имеет ухо да слышит. ■ Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечем убивает, тому самому надлежит быть убиту мечем. Здесь терпение и вера святых. * þü ЕВАНГЕЛИЕ & ОТКРОВЕНИЕ Иоанна Богослова * 3 þü & ПОВЕСТЬ ГЕРОИ НЕ НАШЕГО ВРЕМЕНИ ПУБЛИКАЦИЯ все материалы – в авторской редакции с возможными типографскими опечатками В РАМКАХ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЙ АКЦИИ ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ 4 ОГЛАВ СОДЕРЖАНИЕ @ @ @ @ @ @ @ @ @ @ @ @ 5 Внуки князя Репнина Н.Г. Варвара• и Василий (1843 г.) Худ. Т.Г. Шевченко Центральный музей Т.Г. Шевченко в Киеве • Варвара Васильевна Репнина-Волконская (1840 – 1922). Супруга Капниста Василия Алексеевича‚ (1838 – 1915). [Ю.В. Кочи / ”Герои Не Нашего Времени” ■ Изд. ”Фолиант” ■ 2011 г. ■ стр. 188] ‚ Предводитель дворян Харьковской губернии. [Усадьба в с. Михайловка Лебединского уезда]. Внук поэта и драматурга В.В. Капниста (1758 – 1822). Потомок гетмана П. Полуботка по материнской линии (”Сумщина в іменах”; изд. 2003; стр. 192). 6 7 ПОВЕСТЬ ФАТАЛЬНЫЙ ЖРЕБИЙ Ю. Кочи ВСТУПЛЕНИЕ В жизни подобные эпизоды случаются только один раз. И никогда ни при каких обстоятельствах повториться не могут. Так устроена Жизнь. Молодому корнету П. Магденко представился такой случай. Он оказался тем тонким наблюдательным психологом, который уловил, осознал и запомнил, казалось бы, «небольшой» и малозначимый эпизод из жизни случайного и малознакомого человека, каким был для него тогда Михаил Лермонтов (июнь 1841). О таком случае с фатальным исходом он поведал нам, когда стал свидетелем бросания Жребия на перепутье Кавказских дорог двух российских офицеров капитана Столыпина и поручика Лермонтова «приведшего» последнего к дуэльной встрече со своим однокашником по Школе кавалерийских юнкеров – Николаем Мартыновым… Ю. Кочи ОЧЕВИДЕЦ Впервые имя полтавского помещика Петра Ивановича Магденко (в 1841 г. он корнет Борисоглебского уланского полка и проходит службу на Кавказе) мне стало известно после прочтения рукописей «Воспоминаний» графини Елизаветы Ипполитовны Капнист (Новикова в замужестве). Писались «Воспоминания» в эмиграции (1929 г.) на изломе российско-советской истории и были предназначены любимой внучке «Миме». Она же Елизавета Васильевна Траскина (1909 – 2000). Отец «Мимы» – Василий Дм. Траскин (1876 – 1942) умер во Франции и был внучатым племянником Ильи Дм. Траскина (1851 – 1925) – бывшего предводителя Дворянства Сумского уезда (около 30 лет до 1917 г.). Еще один интересный факт: дед Елизаветы Ипполитовны Капнист (автор «Воспоминаний») – Магденко Василий Иванович был 8 родным братом Петра Ивановича – того самого корнета уланского полка, который летом (июнь) 1841 г. встретил на своем пути (из Ставрополя в Тифлис, через Пятигорск) двух российских офицеров – поручика Тенгинского полка Лермонтова и капитана Нижнегородского драгунского полка Столыпина. Последний – Алексей Аркадьевич Столыпин (Монго) был двоюродным дядей Лермонтова, хотя и был моложе его на два года. Направлялись они по одному адресу. Согласно подорожной, их путь лежал в крепость Темир-Хан-Шуру (теперь Буйнакск; – невольно вспомнил перипетии недавней чеченской войны 90-х годов, связанных с этим городом [Ю.К.]). В упомянутой крепости стоял экспедиционный корпус, который готовился к штурму «неприступного» аула Чиркей. На своём пути из Ставрополя в Пятигорск (далее упоминается Лаба – правый приток Кубани и конечный пункт – Тифлис, корнет Магденко дважды встречается с Лермонтовым. Первый раз это было в Пятигорской гостинице заполненной ранеными (реалии Кавказской войны) после штурма аула Дарго. Дарго имел такое же стратегически важное значение для Шамиля как Ахульго и родной Гуниб. Там, на втором этаже гостиницы находился стол для бильярда и кожаные диваны для игроков и зрителей. Один из игроков (Нагорничевский) оказался его товарищем, служивый Тенгинского полка, стоявшего на Кавказе. Его напарник по бильярду (по словам приятеля) – поручик Лермонтов из ихнего полка. У Магденко хорошая память и он даёт довольно точный портрет Поэта: «Он был среднего роста, с некрасивыми, но невольно поражавшими каждого, симпатичными чертами, широким лицом, широкоплечий, с широкими скулами, вообще с широкой костью всего остова, немного сутуловатый – словом, то, что называется сбитый человек». Магденко молод (ему всего 24 года), на своём пути он любуется прелестями Кавказа и вершинами Эльбруса и Казбека. Думаю, на тот момент, он не имеет представление о Лермонтове, как о Поэте. Правда, его приятель вносит некоторые уточнения: «…он (Лермонтов) из лейб-гусар, за разные проказы переведён (точнее – сослан) по Высочайшему Повелению в наш полк (Тенгинский) и едет по окончанию отпуска из Санкт-Петербурга к нам на Лабу». Из этого уточнения можно предположить, что приятель Магденко тогда не знал куда направляется Лермонтов со своим родственником Столыпиным, т.к. р. Лаба и крепость Темир-Хан-Шура находились в разных концах от Ставрополя и Пятигорска. 9 Про «проказы» Лермонтова нам кое-что известно. Первая «проказа»: это «вольнодумное» стихотворение «На смерть Поэта», написанное буквально по горячим следам после дуэли Пушкина и Дантеса. Вторая «проказа» – дуэль (на шпагах и стрельбой) с сыном французского посланника Эрнесто де Барантом. Государь был страшно разгневан случившимся, т.к. сближение с Францией только налаживались, а «пустяшная» дуэль могла привести к серьёзным осложнениям на дипломатическом уровне. Причиной дуэли (18 февраля 1840 г.) послужила очаровательная княгиня Мария Щербатова*, за которой оба (Барант и Лермонтов) настойчиво ухаживали (возможно с разным успехом). (* Щербатова МарияАлексеевна (1820 – 1879), княгиня, урожд. Штерич, во втором браке Лутковская). К сему обстоятельству, до ушей Баранта дошла светская сплетня, якобы Лермонтов, где-то в разговоре, непочтительно отозвался о нём. Дуэль на шпагах (до «первой крови») закончилась тем, что у Лермонтова сломалась шпага, а Барант сделав выпад, поскользнулся, но успел легко ранить Лермонтова в грудь и плечо. Михаилу Юрьевичу повезло, он отделался легкими царапинами. Первая кровь пролилась, но дуэль была продолжена стрельбой из пистолетов. Барант стрелял первым (из 20-ти шагов) и промахнулся. Лермонтов выстрелил в воздух. На этом дуэль была закончена, но получила большую огласку. Лермонтов вновь был сослан (отправлен) на Кавказ. Когда Лермонтов отправлялся из Петербурга во вторую ссылку на Кавказ, в столичных книжных магазинах появился его роман «Герой нашего времени». Познакомившись с новым произведением поэта, царь Николай І писал жене: «Я дочитал «Героя» до конца и нахожу вторую часть отвратительной, вполне достойной быть в моде. Это то же самое преувеличенное изображение презренных характеров, которое имеется в нынешних и иностранных романах. Такие романы портят характер… По моему убеждению, это жалкая книга, обнаруживающая большую испорченность её автора…» Письмо заканчивается словами: «Счастливого пути, господин Лермонтов, пусть он очистит себе голову, если это может произойти.» Другими словами, вторично отправляя Лермонтова на Кавказ, император хочет, чтобы тот, поразмыслив, прочистил себе мозги, но в конечный результат этой «процедуры» не особенно верит. Фактически дело с изменением первоначального маршрута следования наших Героев (Лермонтова и Столыпина) обстояло так: 10 Прибыв из отпуска в Ставрополь (главный административный центр края), Лермонтов вместо того чтобы заявиться в штаб полка, который находился в Анапе, добивается от главнокомандующего Кавказской линии П.Х. Граббе направления в экспедиционный корпус в Дагестане – крепость Шуру. Для справки: Начальником штаба Кавказской линии у Павла Христофоровича Граббе был выпускник Пажеского корпуса полковник Александр Семёнович Траскин участник недавней русскотурецкой войны (1828 – 1829). Вспомним взятие Карса и Эрзерума, разгром турецких войск в Болгарии. Выход русских войск к Константинополю. Для нас он интересен ещё тем, что был двоюродным дядей упомянутого ранее Ильи Дм. Траскина – предводителя дворян Сумского уезда. (Напомню: 30 лет до 1917 г.). Итак, путь наших Героев лежал в Шуру (Буйнакск в наше время, это 40 км от Махачкалы и «Каспия»), если бы не фатальный жребий, невольным свидетелем которого был наш земляк – корнет уланского полка Пётр Магденко. Чтобы лучше понять, что случилось летом 1841 г. на перепутье Кавказских дорог, почти все серьёзные исследователи (первым был П.А. Висковатый) ссылаются на «Воспоминания» Магденко. Вот что пишет наш современник офицер-ракетчик, военный журналист, поэт-лирик Ю.Н. Беличенко в своей книге «Лермонтов»: «Такой вот интересный, богатый подробностями и чрезвычайно важный для понимания привычек, поступков и особенностей характера Лермонтова «мемуар» получили мы в подарок от человека, казалось бы случайного, но наделённого живой душой и острой наблюдательностью». ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ П. МАГДЕНКО * В крепости Георгиевск пути Магденко с Лермонтовым и Столыпиным должны были разойтись. Лермонтов и Столыпин намеревались продолжить путь на восток по маршруту Георгиевск – Моздок – Кизляр-Шура (т.е. еще 600 верст – около 2-х недель пути). А Магденко – свернуть на юг к Тифлису, где на пути от «Г» лежал Пятигорск с волшебными лечебными водами, тишиной, свежим дыханием кавказских гор, уютным домом (салоном) генеральши Верзилиной и тремя ее дочерьми – весёлыми и красивыми девушками. Правда, приехав в Георгиевск, Лермонтов несмотря на поздний час и предостережения смотрителя о возможных опасностях 11 (буквально позавчера перед их приездом, в семи верстах от «Г» был зарезан черкесами проезжий унтер-офицер) намеревался продолжить путь. Магденко вспоминает: «Я со своей стороны тоже стал уговаривать лучше подождать завтрашнего дня, утверждая что-то вроде того, что лучше уж приберечь храбрость на время какой-либо экспедиции, чем рисковать жизнью в борьбе с ночными разбойниками». Но только начавшийся проливной дождь изменил их намерения. Лермонтов и Столыпин остановились на ночлег. Отужинав и отведав кахетинского вина, они разговорились. Из воспоминаний Магденко: «Они (Лермонтов и Столыпин) расспрашивали меня о цели моей поездки, объяснили, что сами едут в отряд, чтобы участвовать в «экспедициях» против горцев. Я утверждал, что не понимаю их влечения к трудностям боевой жизни, и противопоставлял ей удовольствия, которые ожидаю от кратковременного пребывания в Пятигорске, в хорошей квартире, с удобствами жизни и разными затеями, которые им в отряде доступны не будут.» Вечером в мирной беседе за бокалом кахетинского Магденко откровенно высказывает своё мнение о «трудностях боевой жизни», которые их ожидают в предстоящей экспедиции, противопоставляя те «удовольствия», которые ожидают его от кратковременного пребывания в Пятигорске». Мог ли Магденко в доверительном разговоре повлиять на ход событий? Какие мысли одолевали ночью наших путников? Были ли какие-либо другие серьёзные причины?.. Нам неизвестно… Но к утру планы о продолжении пути изменились. Магденко вспоминает: « На другое утро Лермонтов, входя в комнату, в которой я со Столыпиным сидели уже за самоваром, обратясь к последнему, сказал: «послушай Столыпин, а ведь теперь в Пятигорске хорошо, там Верзилины (он назвал ещё несколько имён); поедем в Пятигорск». Столыпин отвечал, что это невозможно. «Почему, – быстро спросил Лермонтов, там комендант старый Ильяшенков, и являться к нему нечего, ничто нам не мешает. Решайся, Столыпин, едем в Пятигорск». С этими словами Лермонтов вышел из комнаты. На дворе шёл проливной дождь»… … «Столыпин сидел задумавшись.. «Ну, что», – спросил я его, – «Решаетесь, капитан?» «Помилуйте, как нам ехать в Пятигорск, ведь мне поручено везти его в отряд. Вон, – говорил он, указывая на стол – «наша подорожная (командировочное предписание – Прим. Ю.К.), а там инструкция – посмотрите». 12 Я поглядел на подорожную, которая лежала раскрытою, а развернуть сложенную инструкцию посовестился, и, признаться, очень о том сожалею. Дверь отворилась, быстро вошёл Лермонтов, сел к столу и, обратясь к Столыпину произнёс повелительным тоном: «Столыпин, едем в Пятигорск!» С этими словами вынул он из кармана кошелёк с деньгами, взял из неё монету и сказал: «Вот, послушай, бросаю полтинник, если упадёт кверху орлом – едем в отряд; если решеткой – едем в Пятигорск. Согласен?» Столыпин молча кивнул головой. Полтинник был брошен, и к нашим но нам упал решеткой вверх. Лермонтов вскочил и радостно закричал: «В Пятигорск, в Пятигорск! Позвать людей, нам уже запрягли!» Люди, два дюжих татарина, узнав в чём дело, упали перед господами и благодарили их, выражая непритворную радость. «Верно, – думал я, – нелегка пришлась бы им жизнь в отряде». Лошади были поданы. Я пригласил спутников в свою коляску. Лермонтов и я сидели на задней скамье. Столыпин на передней. Нас обдавало целым потоком дождя. Лермонтову захотелось курить трубку, – оно оказалось немыслимым. Дорогой и Столыпин, и я молчали, Лермонтов говорил почти без умолку, и всё время был в каком-то возбуждённом состоянии. Между прочим, он указывал нам на озеро, кругом которого он джигитовал, а трое черкес гонялись за ним, но он ускользнул от них на лихом своём карабахском коне»… Последний сюжет из «Воспоминаний» Магденко о карабахском коне, который спас Поэта – это еще один повод для размышлений о Мистике и Судьбе. Догнали бы головорезы-черкесы в тот день Михаила Юрьевича и не было бы причин говорить о Мартынове, его длинном кинжале, висевшем у него на поясе, было бы меньше или не было бы вообще злых рисунков относительно его внешности. И, возможно, Судьба разрешила бы ему дослужиться до генерала. Наконец, никто бы не вспоминал об убойных пистолетах системы Кухенройтер, из которых пришлось стреляться нашим Героям («Л» и «М»). Реже была бы «на слуху» гора Машуха (Машук), где происходила дуэль… Всё это было впереди. До трагически-фатальной дуэли оставалось чуть больше месяца. Заканчиваются «Воспоминания» приездом в Пятигорск: «Промокшие до костей, приехали мы в Пятигорск и вместе остановились на бульваре в гостинице, которую содержал армянин Найтаки. Минут через двадцать в мой номер явились Столыпин и Лермонтов, уже переодетыми в белом, как снег, белье и халатах. Лермонтов был в шелковом темно-зеленом халате, опоясанным толстым шнурком с золотыми желудями на концах. Потирая руки от 13 удовольствия Лермонтов сказал Столыпину: «Ведь и Мартышка, Мартышка здесь, я сказал Найтаки, чтоб прислали за ним». Именем этим Лермонтов приятельски называл старинного своего хорошего знакомого, а потом скоро противника, которому рок судил убить надежду русскую на поединке. Я познакомился в Пятигорске со всеми людьми, бывавшими у Лермонтова, но весть о печальной кончине нагнала меня уже вне Пятигорска». Подпись: Пётр Магденко Кто такой был «Мартышка» Столыпину объяснять не надо. Еще с времён учёбы в Школе кавалерийских юнкеров так звали красавца Мартынова. Было прозвище и у Михаила Юрьевича. Его называли Маешкой. Это слегка переиначенное на русский манер имя горбуна из популярного французского романа. Впоследствии Мартынов-младший (участник дуэли) объяснял это прозвище тем, что Лермонтов, по его мнению, был нехорош собой, дурно сложен, невысок ростом и плохо смотрелся на кавалерийской лошади. * «Так сложилось, что начиная со времён учёбы в упомянутой Школе… судьбы Лермонтова и Мартынова много раз пересекались. Петербург, Пятигорск, проблема пропавшего письма Мартынова в Тамани и даже участие обоих в отряде Галафеева в упорном и кровопролитном сражении у р. Валерик летом 1840 г. в Чечне. После «Школы…» – путь Лермонтова лежал в лейб-гусарский, а Мартынова – в лучший гвардейский Кавалергардский полк, тот самый полк, где пришлось служить Жоржу Дантесу – приёмному сыну голландского посланника в Петербурге, от руки которого, и тоже на дуэли, погиб Пушкин. «Две исторические фигуры – Лермонтов и Мартынов, шедшие по жизни зигзагами, но параллельным курсом… О первом осталась память как о великом Поэте, талант которого был сравним разве что с Пушкиным. Второй – Николай Мартынов – известность приобрёл, фактически, только после дуэли с первым. Они шли по жизни, как два разновеликих корабля, вышедших из одного и того же порта. Следуя своим курсом, они иногда сближались и шли совсем рядом. Порой, они встречались в заморской гавани и общались, как вышедшие на берег моряки, рождённые в одной стране, но говорящие на разных языках, служившие одному 14 хозяину, но жившие по разным «понятиям» кодекса морали и чести» («Герои не нашего времени» изд. 2011 г. Кочи Ю.В.) Итак, прибыв со Столыпиным и Магденко в Пятигорск, Лермонтов первым долгом вспоминает о Мартынове и велит (хозяину гостиницы) послать за ним. Думаю, он стремится и даже рад предстоящей встрече. И зовёт он Мартынова не для того, чтобы ещё раз полюбоваться его кинжалом, узнать у него о здоровье Эмилии Верзилиной и, конечно, не для того, чтобы тот стал позировать ему для очередной карикатуры. Скорее всего целью предстоящей дружеской встречи за бокалом вина – это желание узнать Пятигорские новости, как поживают старые приятели и, возможно, поинтересоваться «самочувствием» коменданта Ильяшенкова, которому они должны доложить о своем прибытии. * Что представлял собой довольно провинциальный Пятигорск того времени (напомню – 40-е годы ХІХ века)? Шла «бесконечная» Кавказская война, которая то затухала, то вновь разгоралась, как непогасший костер. До ее конца оставалось более 20-ти лет. Официально она была закончена уже в правление Александра ІІ, который унаследовал её от своего отца Николая Павловича (Николая І). Война шла, собирались экспедиции, горели непокорные аулы, лилась кровь горцев-«моджахедов» и русских солдат, а Пятигорск, находясь как бы вдали от «эпицентра» боёв и на окраине Кавказских гор, жил своей жизнью. В одном из своих стихотворений Лермонтов довольно точно назвал тихий, «умиротворённый» Пятигорск того времени кавказским Монако. Очарователен кавказский наш Монако! Танцоров, игроков, бретеров в нём толпы; В нём лихорадят нам вино, игра и драка, И жгут днём женщины, а по ночам клопы. Вчитываясь в каждое слово четверостишья, натыкаюсь на французское слово «бретер» (Bretteur) – скандалист, задира, дуэлянт. И их там толпы – этих самых «бретеров», игроков и танцоров. (Интересно, кем себя считал Лермонтов?). Факты дуэльных встреч со стрельбой на жизненном пути Поэта были прослежены его биографами. Один из них – Михаил 15 Давидов (он ссылается на материалы о Лермонтове. – В.Х. Хохрякова) – насчитал их три. Кроме Эрнеста де Баранта и Мартынова, он стрелялся со своим родственником Столыпиным из-за своей двоюродной сестры. (Случилось это в 1830, когда Мише было всего шестнадцать лет). Обстоятельства дуэли покрыты мраком… С именем Лермонтова связывают ещё пять околодуэльных и преддуэльных ситуаций.» Назову только две из них: с Н.П. Колюбякиным и Р.И. Дороховым. Исследователи-современники Лермонтова считали, что, несмотря на сходство характеров с Мартыновым, именно склонный к громким фразам разжалованный в солдаты нижнегородского драгунского полка Колюбякин – «вылитый» Грушницкий («Герой нашего времени»). Второй, из названных, – Руфин Дорохов – личность на Кавказе легендарная. Он же – прототип Долохова в романе Л.Н. Толстого «Война и мир». Вначале Руфин хотел «проучить столичную выскочку» (Лермонтова), но недоразумение удалось устранить и они даже подружились. Именно Лермонтову Дорохов, после тяжёлого ранения, доверил свой отряд – «команду охотников и таких же отчаянных головорезов.» И, наконец, вот что пишет о Лермонтове историк Тенгинского пехотного полка Д. Ракович: Лермонтов принял от него (Дорохова) начальство над охотниками, выбранными в числе сорока человек из всей кавалерии. Это команда головорезов, именовавшаяся «Лермонтовским отрядом», рыская впереди главной колонны войск, открывала присутствие неприятеля, как снег на головы, сваливаясь на аулы чеченцев и действуя исключительно холодным оружием, не давая никому пощады. Лихо заломив белую холщовую шапку, в вечно расстегнутом и без погон сюртуке из-под которого выглядывала красная канаусовая рубаха, Лермонтов на белом коне не раз бросался в атаку на завалы. Минуты отдыха он проводил среди своих головорезов и ел с ними из одного котла, отвергая излишнюю роскошь, служа этим для своих подчинённых лучшим примером воздержания…» ЭКСПЕДИЦИЯ ГАЛАФЕЕВА Приведенный выше сюжет – это один из эпизодов участия наших Героев (Лермонтов, Мартынов, Дорохов, Евреинов, Трубецкой, будущий секундант «Л» и «М» – корнет Тенгинского полка Глебов) в очередной экспедиции в Чечню генерала Галафеева. Ситуация на Кавказе была такова: 16 После кровопролитного штурма Ахульго, Шамилю с небольшим отрядом удалось уйти. Командование на Кавказе и правительство в Петербурге решило, что с восстанием в Чечне и Дагестане покончено. И тут была совершена ошибка – в чеченских аулах у свободолюбивых горцев, тех же крестьян, стали забирать оружие. Как результат – вновь начались восстания, охватившие теперь всю Чечню. По распоряжению генерала Граббе, в начале лета 1840 (ровно год до приезда [1841] Лермонтова, Столыпина и Магденко в Пятигорск), в этот непокорный район Чечни направляется экспедиция. Отряд насчитывает более двух тысяч штыков и возглавляет его опытный генерал Галафеев. Офицером по особым поручениям (фактически адъютант) при Галафееве назначается поручик Лермонтов. Его будущий соперник на дуэли – Николай Мартынов тоже принимает участие в экспедиции в качестве строевого офицера. Такова судьба быть рядом. Быть адъютантом у Галафеева не означало находиться вдали от поля боя, скорее наоборот. По примерной статистике того времени, в период подобных экспедиций, потери адъютантов составляли каждого пятого, в то время как строевые офицеры каждого десятого. История сохранила подробности начала и конца сражения, произошедшего в глухомани непроходимого леса, среди высоких укреплённых завалов и насквозь простреливаемой опушки у реки Валерик с отвесными берегами. Кровь загорелася в груди! Все офицеры впереди… Верхом помчались на завалы. Кто не успел спрыгнуть с коня… Ура – и смолкло. – Вон кинжалы, В приклады! – и пошла резня. И два часа в струях потока Бой длился. Резались жестоко Как звери молча, с грудью грудь… Так описал Лермонтов этот кровопролитный бой… Уже позже, из действующего отряда, своему близкому другу Алексею Лопухину он пишет: «У нас были каждый день дела, и одно довольно жаркое, которое продолжалось шесть часов сряду. Нас было всего 2000 пехоты, а их до шести тысяч, и всё время дрались штыками. У нас убыло 30 офицеров и до 300 рядовых, а их 600 тел осталось на месте… час после дела пахло кровью…» 17 ЛЕРМОНТОВСКИЕ НАГРАДЫ За участие в сражении у речушки Валерик 25 сентября 1940 г. генерал Галафеев предоставляет в штаб войск свои предложения по наградам. Попадает в этот список Лермонтов и его будущий секундант корнет конноговардейского полка Михаил Глебов. Глебов, получив тяжёлое ранение, предоставлен к ордену Св. Анны 3-й степени, Лермонтов – к ордену Св. Станиславы 3-й степени. («Анна» ценится выше «Станислава»). Зимой 1841-го окончательный список рассматривал сам Николай І. Строг и суров был император: предоставления на Лермонтова, Долгорукого и Трубецкого он вычеркнул. На полях значится резолюция: «Высочайше повелено поручиков, подпоручиков и прапорщиков за сражения удостаивать к монаршему благоволению, а к другим наградам предоставлять за особо отличные подвиги». Вспомним, за какие заслуги был предоставлен к награде Лермонтов. В графе «за что» значится: «Во время штурмования неприятельских завалов на речке Валерик… офицер несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отличным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших солдат ворвался в неприятельские завалы.» Читая резолюцию на списке награждённых, можно предположить, что подвиги наших героев в сражении при р. Валерик, правящему монарху не показались «особо отличными». Вот и думай после этого: то ли подобных сражений на тот момент было слишком много, то ли орденов в империи было слишком мало. Однако, спустя почти два столетия, не следует строго судить императора. Война на Кавказе к тому времени шла уже 18 лет (если взять официальную точку отсчёта – 1822 год). К этой войне успели привыкнуть, хотя она давно всем надоела и её всеми силами стремились закончить… Порой казалось, что Шамиль разгромлен и полностью обескровлен, но уйдя в глубину лесов и гор, «зализав» полученные раны, ему вновь удавалось поднять дух горцев, сплотить их силы, и затухающая было война вновь разгоралась, захватывая, казалось бы, уже усмиренные аулы Чечни и Дагестана. МАРТЫНОВ Николай Соломонович Мартынов (1815 – 1875), дворянин, сын пензенского помещика полковника Соломона Михайловича Мартынова. Он мечтал сделать военную карьеру и стать генералом. Возможно, Мартынов и стал бы тем, кем хотел стать, но Судьба 18 распорядилась иначе. Всё дело в том, что рядом с ним по жизни двигался человек, из-за которого всё пошло прахом: карьера, чины и награды. Имя майора Мартынова после «пустяшной» дуэли вписано в Историю вслед за именем поручика Лермонтова и стала синонимом Жизни и Смерти, подобно именам Пушкина и Дантеса, Моцарта и Сальери. «В молодости Мартынов был очень красив: он был высокого роста, прекрасно сложён. Волосы на голове тёмно-русые всегда носил он коротко остриженными; большие усы, спускавшиеся по углам рта, придавали физиономии внушительный вид… Образован он был весьма хорошо, манеры вполне изящные.» Такие воспоминания о Мартынове оставил нам некто доктор Пирожков из Ярославля (Журнал «Нива», 1885). После Школы кавалерийских юнкеров, где его обучили довольно сносно ездить верхом, искусству фехтования, стрельбы из ружья и пистолета, – за прекрасную осанку и бравый вид он получает назначение в престижный кавалергардский полк. Далее служба в Петербурге, в пределах досягаемости императорского двора, и как следствие, – возможность посещения салонов, знакомство со столичной богемой, обычаями и нравами высшего света. Однако, судя по всему, ему это быстро надоедает, и он просится на Кавказ (кавалергарды – это украшение Двора, их берегут и в «горячие точки» не посылают). Да и продвижение по службе идёт медленно, а в боевой обстановке он надеется проявить себя как офицер. Результаты не заставили себя ждать, и уже в 1837 году он участвует в боевой экспедиции против горцев, отличается в бою и честно зарабатывает свой первый орден – Св. Анны 3-й степени. После непродолжительной службы в качестве волонтера в Нижнегородском полку (где он встречался с Лермонтовым) 21 апреля 1838 г. Мартынов возвращается в свой кавалергардский полк. Далее – Петербург (1838 – 1939), где он опять встречается с Лермонтовым в довольно дружеской и непринуждённой обстановке. Давнишний неприятный эпизод с пропажей письма и денег в Тамани, которые вёз для него Лермонтов забыт… 30 октября 1839 года Мартынова неожиданно переводят на Кавказ в чине ротмистра Гребенского казачьего полка. Предполагают, что причиной перевода послужили нечестная игра в карты и… «странный характер» Николая Соломоновича. Лермонтов и Мартынов вновь встречаются на Кавказе. Летом и осенью они оба находятся в экспедиционном отряде генерала Галафеева в Чечне и Дагестане. 19 Лермонтов тогда выполнял обязанности адъютанта при Галафееве, а затем командовал сотней «охотников», доставшейся ему от Дорохова, Мартынов – линейцами. «Пристально» вглядываясь в «образ» Мартынова нельзя не отметить, что несмотря на «странный характер», пристрастие к карточной игре и не совсем понятные переходы из полка в полк, он оставался неплохим офицером. К началу его вынужденной отставки из Гребенского казачьего полка (начало 1841 г.), он имел 27 (!) высочайших благодарностей, заработал орден Св. Анны 3-й ст. с бантом, стал майором. После последней (Гребенской полк) отставки судьба Мартынова приводит в Пятигорск. Спустя некоторое время по воле Жребия, туда приезжает Лермонтов со Столыпиным. О «вынужденной» отставке Мартынова пишут почти все биографы и мемуаристы. При этом многие из них, склоняются к тому, что причиной такой отставки является тот факт, что Николай Соломонович был склонен к нечестной игре в карты. Насколько справедливы эти подозрения, трудно проверить. Ведь мы не сидели с ним за карточным столом. Однако, обидная кличка «маркиз де Шулерхоф» говорит о многом. Итак, мы видим с одной стороны – это смелый и довольно способный офицер, с другой – (В мирском быту) осторожный, нерешительный, склонный к позёрству. Последнее относится к тому периоду, когда он сменил мундир российского офицера на кавказскую униформу – черкеску и бешмет, к тому же, повесив за пояс огромный кинжал… Между Лермонтовым и Мартыновым было много противоречий, но всё же основной причиной конфликта, приведшей к дуэли, является факт постоянного шаржирования, а точнее, довольно едких карикатур, объектом которых был самовлюблённый красавец Мартынов со своим экстравагантным видом и кличкой «горец с длинным кинжалом». Константин Любомирский в своём письме к друзьям довольно точно описал Мартынова, увидев его в Пятигорске: «Он носил азиатский костюм, за поясом пистолет, через плечо на земле плеть, причёску «а la мужик» и французские бакенбарды с козлиным подбородком. Говорят, что Лермонтов по-приятельски несколько раз сказывал ему, как он смешон в этом шутовском виде, и советовал сбросить с себя эту дурь, наконец, нарисовал его в сидячем положении, державшего обеими руками за ручку кинжала и объяснявшегося в любви, придав корпусу то положение или выражение, которое получает он при испражнении…» 20 Чтобы лучше понять, в чём тут дело, необходимо остановиться немного подробнее… Дело в том, что офицеры, давно служившие на Кавказе, а Лермонтов к тому времени тоже был не новичок, всегда подсмеивались и не одобряли тех русских, которые старались подражать кавказцам: брили головы, носили их костюмы, перенимали ухватки. Даже старались говорить «по-татарски», коверкая речь… А Мартынов в этом узком кругу русских подражателей был, несомненно, самой яркой фигурой. Он же и оказался наиболее приемлемой личностью для подобных насмешек. Рисовали и шаржировали многие офицеры – кавказцы. Всех их перечислять нет смысла. Это был своего рода стиль поведения, или даже образа жизни. Рисовал и Лермонтов. Рисовал Михаил Юрьевич неплохо и довольно точно расставлял акценты. Под его «злой карандаш» попадали друзья, просто однополчане, и, конечно, начальство. Рисовали и такую колоритную фигуру, как начальник штаба Кавказской линии Александр Семёнович Траскин. Не мог оказаться в стороне от этих насмешек и «дикий горец» Мартынов со своим импозантным видом. Едкие карикатуры можно было бы стерпеть. Но от кого исходили эти насмешки? Поручик-однокашник, «хромоногий» наездник и язва. Поэт, вечно путающийся под ногами и сосланный дважды на Кавказ за какие-то стишки и дуэльные штучки… Так, или приблизительно так думал, вероятно, Мартынов, наслаждаясь чарующими запахами пятигорского лета. ЛЕРМОНТОВ Поклонник поэта К.А. Бороздин, восторгавшийся его стихами и заочно: «рисовался в воображении чем-то идеально прекрасным, носящим на своем челе печать высокого призвания, увидав поэта, был потрясён. «Боже! Какое разочарование! Какая пропасть между фантазией и действительностью! Корявый какой-то офицер – и это Лермонтов!!!» В своей книге «Дело номер тридцать семь» Михаил Давидов даёт ещё один беспощадный портрет Поэта: Михаил Юрьевич имел маленький рост, некрасивую фигуру, с очень большой головой и непомерно широким туловищем, был кривоног и страдал хромотой (Вспомним, это произошло в манеже, когда Лермонтов учился в Школе юнкеров – скаковая лошадь ударила его копытом). Более благоприятное впечатление о Лермонтове осталось у нашего земляка из Слобожанщины – Петра Ивановича Магденко: «Он (Лермонтов) был среднего роста, с некрасивыми чертами, широким лицом, широкоплечий, с широкими скулами, вообще с широкой 21 костью всего остава, немного сутуловат, словом, то, что называют «сбитый человек»… Его ближайший родственник (по линии матери) И.А. Арсеньев пишет: «Одаренный от природы блестящими способностями и редким умом, Лермонтов любил проявлять свой ум, свою находчивость в насмешках над окружающею его средою и колкими, часто очень меткими остротами оскорблял иногда людей. С таким характером, с такими наклонностями… он вступил в жизнь, и, понятно, тот час же нашел себе много врагов. Как Поэт, Лермонтов возвышался до гениальности, но как человек, он был несносен.» Основное занятие столичных отдыхающих и местных офицеров, «лечащихся» на волшебных водах Пятигорска: днём – конные прогулки в горы, пикники, вечером – карты, танцы, ухаживание за женщинами в салоне генеральши Е.И. Мерлини или в доме супруги генерала П.С. Верзилина, где всем весельем заправляли три её дочери. Старшей из них – красавице Эмилии знаки внимания в равной степени оказывали и наши Герои – Лермонтов и Мартынов. И всё же, не Эмилия Верзилина явилась причиной, чтобы взяться за пистолеты… Последняя конфликтная ситуация, а если точнее сказать, банальная ссора между Лермонтовым и Мартыновым произошла в доме Верзилиных 13 июля (Вот и задумайся над числом 13. – Ю.К.). Верзилины, как обычно, устроили танцевальный вечер. За роялем сидел князь Трубецкой… Сестра Эмилии Верзилиной – Надежда стояла рядом с роялем. Там же находился Николай Мартынов, любезно разговаривавший с ней. Эмилия Верзилина ввспоминает: «не выдержал Лермонтов и начал острить на его счёт, называя его «montagnard au grand poignard (горец с большим кинжалом). Надо же было так случиться, что, когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово «poignard» раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкали гневом; он подошёл к нам и голосом весьма сдержанным сказал Лермонтову: «Сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах», – и так быстро отвернулся и отошел прочь, что не дал опомниться Лермонтову, а на моё замечание: «язык мой – враг мой», – Михаил Юрьевич отвечал спокойно: «Это ничего, завтра мы будем добрыми друзьями». Танцы продолжались и я думала, что тем закончилась вся ссора. Позже рассказывали мне, что когда выходили от нас, то в 22 передней же Мартынов повторил свою фразу, на что Лермонтов спросил: «Что ж, на дуэль что ли, вызовешь за это?» Мартынов ответил решительно: «Да!» И тут же назначил день. Дуэль состоялась вечером 15 июля 1841 года. Секундантами этой дуэли были друг Лермонтова корнет лейб-гвардии конного полка Михаил Глебов и 22-летний баловень судьбы (тайный недруг Лермонтова) «молодой князь» Александр Васильчиков. Случилось так, что со стороны Лермонтова на дуэли присутствовали ещё два дальних родственника: двоюродный дядя капитан Алексей Столыпин (Монго) и свояк князь Сергей Трубецкой – офицер кавалергардского полка. Два последних (Столыпин и Трубецкой) находились на Кавказе на положении сосланных и потому, по взаимному согласию, в деле по расследованию «убийства на дуэли поручика Лермонтова» не фигурировали. Арестованные после дуэли Глебов и Васильчиков свидетельствовали: «Это место стоит на растоянии от города Пятигорска верстах в четырёх на левой стороне горы Мошухи…» Условия дуэли были крайне жёсткими – их разрабатывал князь Васильчиков, которому несмотря на молодость, уже приходилось бывать секундантом. Расстояние между барьерами (место, подойдя к которому, дуэлянт имел право стрелять) было всего 15 шагов. Следуя логике «серьёзной» дуэли промахнуться с такого расстояния было почти невозможно. Кроме того, стрелялись из крайне «убойных» крупнокалиберных немецких пистолетов системы «Кухенройтер». Стрельба боевых офицеров из нарезного оружия и с такого близкого расстояния была, безусловно, смертельным занятием. Лермонтов хорошо понимал, что он, в какой-то мере, виноват перед Мартыновым за свои колкости, шутки и карикатуры, но неписаный кодекс чести не позволял ему унизиться до извинений, которые могли быть истолкованы как трусость. В принципе, Лермонтов, несмотря на сложность своего характера, не был злым человеком и наверняка не желал смерти Мартынова. Единственное, что Лермонтов мог сделать в такой ситуации это отказаться от своего права на выстрел. Об этом он сказал секундантам Глебову и Васильчикову. Мартынов хорошо знал, что Лермонтов стрелять не будет, и потому мог бы поступить так же. Два выстрела дуэлянтов в воздух или в сторону гор – и спор мог бы быть исчерпан. Думаю, что несмотря на свою импозантность, бравый вид «отчаянного кавказца» и принятое решение о вызове соперника на дуэль, в душе у Мартынова тоже были сомнения. 23 Все колкости, шутки и карикатуры могли быть забыты в одночасье, если бы Лермонтов дал сигнал к примирению, а лучше всего попросил прощения. Оба соперника ходили по острию ножа, но никто не хотел идти на уступки. Аристократы из салона Мерлини, куда в душе причислял себя и Мартынов, не простили бы ему этой слабости. Шаг был сделан, и общество, ханжески помалкивая, требовало идти до конца. Причин было немало, острый язык Лермонтова коснулся многих из них и потому пятигорские «ястребы» были вовсе не прочь, чтобы Мартынов проучил «ядовитую гадину». О таланте Поэта и вообще о человеке никто не вспоминал, одумались (опять же не все) только тогда, когда близ Машухи была пролита кровь. 17 июля 1841 года, в день похорон, начальник штаба А.С. Траскин пишет письмо своему начальнику – командующему войсками на кавказской линии и Черномории П.Х. Граббе. Это не не рапорт, а именно доверительное личное письмо по французски в качестве дополнения к официальному рапорту пятигорского коменданта полковника Ильяшенкова. Письмо Траскина к Граббе было найдено литературоведом В.Э. Вацуро, практически в наше время и было опубликовано им в переводе на русский в журнале «Русская литература» №1 за 1974 год. Это письмо является, по сути, единственным объективным свидетельством о дуэли хорошо осведомленного о её подробностях человека: «Из прилагаемого при сем рапорт коменданта Пятигорска, пишет Траскин, – вы узнаете о несчастной и неприятной истории, произошедшей позавчера. Лермонтов убит на дуэли с Мартыновым, бывшим казаком Гребенского войска. Секундантами были Глебов из кавалергардов и князь Васильчиков, один из новых законодателей Грузии. Причину их ссоры узнали только после дуэли, за несколько часов их видели вместе и никто не подозревал, что они собираются драться. Лермонтов уже давно смеялся над Мартыновым в присутствии дам. Выходя, Мартынов сказал ему, что заставит его замолчать. Лермонтов ему ответил, что не боится его угроз и готов дать ему удовлетворение, если он считает себя оскорблённым. Отсюда вызов со стороны Мартынова. Секунданты, которых они избрали, не смогли уладить дело, несмотря на все предпринятые ими усилия; они собирались драться без секундантов. Их раздражение заставляет думать, что у них были и другие взаимные обиды. Они дрались на расстоянии, которые секунданты с 15 условных шагов увеличили до 20. К барьеру они подошли одновременно. Мартынов выстрелил первым, и Лермонтов упал. Пуля пробила тело справа налево и прошла через сердце. Он жил только 5 минут и не успел произнести ни единого слова»… 24 «Похороны М.Ю. Лермонтова состоялись 17 июля. Они были торжественны и необычайно многолюдны. Казалось, весь Пятигорск пришёл отдать последние почести Поэту. Дамы были в трауре. Гроб несли на руках до самого кладбища». Священник Александровский совершил отпевание на дому, а в церковной книге, дабы не навлечь на себя гнев старших духовных особ, сделал запись о том, что «Тенгинского пехотного полка поручик Михаил Юрьевич Лермонтов, 27-и лет убит на дуэли 15-го июля, а 17го погребен. Погребение пето не было». Из «Воспоминаний» Н.И. Лорера (Лорер Николай Иванович [1795 – 1873] декабрист, майор. Участник войны 1812 г. и заграничных походов. Член Северного и Южного обществ. Осуждён на 12 лет каторги. В 1827 – 1832 гг. отбывал наказание в Нерчинских рудниках. В 1837 г. – каторга заменена переведением рядовым солдатом в действующую армию на Кавказ – [СЭС. Изд. 1987 г.]): «Представители всех полков, в которых Лермонтов волею и неволею служил в продолжении своей короткой жизни, нашлись, чтоб почтить последнею почестью поэта и товарища. Полковник Безобразов был представителем от Нижнегородского драгунского полка, Тиран – от лейб-гусарского, я – от Тенгинского пехотного и А. Арнольди – от Гродненского гусарского. На плечах наших вынесли мы гроб из дому и донесли до уединенной могилы кладбища на покатости Машука. … Печально опустили мы гроб в могилу, бросили со слезами на глазах горсть земли, и всё было кончено…» Весть об убийстве Лермонтова на дуэли с Мартыновым дошла до Москвы и Петербурга спустя месяц – в августе 1841 года. Официальные власти старались не афишировать не только причину дуэли, но и факт смерти. Пресса тоже молчала… Но в молчанку долго играть не пришлось. Сообщения и письма с Кавказа родным и близким шли своим чередом, и поэтому общество рано или поздно узнало некоторые подробности. А так как официальных сообщений по поводу дуэли не было, то печальная новость обрастала разными слухами. Большинство порядочных и просвещённых людей России понимало, что смерть Лермонтова (по сути, совсем ещё молодого, но успевшего ярко раскрыть свой талант) – это горькая и невосполнимая потеря для всего общества. И никакие рассуждения об обиде не могут оправдать его хладнокровного убийцу – Мартынова. Ознакомившись с рапортом коменданта Пятигорска и служебным письмом начальника штаба Траскина о случившейся трагедии, генерал Граббе пишет последнему: «Несчастная судьба нас русских. Только явится между нами человек с талантом – десять 25 пошляков преследует его до смерти (Перевод из французского письма П.Х. Граббе к А.С. Траскину. Прим. Ю.К.) Легендарный герой Отечественной войны 1812 года, главнокомандующий войск на Кавказе (1815 – 1827 гг.) генерал А.П. Ермолов по поводу предательского (по некоторым данным, Лермонтов стрелял в воздух. Прим. Ю.К.) убийства Лермонтова, которого знал лично, говорил: «Уж я бы не спустил этому Мартынову. Если бы я был на Кавказе, я бы спроводил его; там есть такие дела, чтобы можно посылать, да вынувши часы, считать, через сколько времени посланного не будет в живых… Можно позволить себе убить всякого другого человека, будь он вельможа и знатный: таких завтра будет много, а этих людей не скоро дождёшься!» Возможно, слова Ермолова звучат по-солдатски, слишком прямо, жестко, но по всему честно: «Можно позволить себе убить всякого человека, будь он вельможа и знатный: таких завтра будет много, а таких (как Лермонтов) не скоро дождёшься…» Ю. Кочи 14 ноября 2013 г. * ”РУССКАЯ СТАРИНА” ■ 1879 г. [Том 24] («ТАЙНЫ ПРОШЛОГО» №19, 2011 г.) ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ 1) Столыпин Пётр Аркадьевич (1862 – 1911) русский государственный деятель, министр внутренних дел. Автор «Аграрной реформы». Смертельно ранен эсером Дм. Богровым (1911 г.) 2) Дед Петра Арк. Столыпина – Д.А. Столыпин и бабушка М.Ю. Лермонтова Е.А. Арсеньева (урожд. Столыпина) – родные брат и сестра. Следовательно, великий Реформатор России и великий русский Поэт – троюродные братья. Отец Столыпина – Аркадий Дм. – участник крымский войны, друг Л.Н. Толстого. А жена Петра Аркадьевича Горчакова приходилась правнучкой А.В. Суворову. 26 1. Арсеньев Михаил Вас-ч (1768 – 1810) ____________ 1а. Столыпина Елиз. Алексеевна (1773 – 1845) 4. Столыпин Аркадий Алексеевич (1778 – 1825) ____________ 4а. Мордвинова Вера Николаевна (1816 – 1858) 6. Столыпин Дм. Алексеевич (1785 – 1826) ____________ 6а. Анненкова Мария Александровна (1791 – 1853) 2. Лермонтов Юрий Петрович (1787 – 1831) ____________ 2а. Арсеньева Мария Мих-на (1793 – 1831) 5. Столыпин – Монго Алексей Аркадьевич (1816 – 1858) дядя М.Ю. Лермонтова ____________ 7. Столыпин Аркадий Дмитриевич (1821 – 1899) ____________ 7а. Кн. Горчакова Наталья Мих-на (1827 – 1889) Ф.Ж 3. Лермонтов Михаил Юрьевич (1814 – 1841) ____________ троюродные 8. Столыпин Петр Аркадьевич (1862 – 1911) ____________ 70 лет братья 1. Дед Лермонтова М.Ю. – Арсеньев Михаил Васильевич 1а. Бабушка – Столыпина Елизавета Алексеевна 2. Отец – Лермонтов Юрий Петрович 2а. Мать – Арсеньева Мария Михайловна 6. Дед Столыпина П. Арк.. – Столыпин Дм. Алексеевич 6а. Бабушка – Анненкова Мария Александровна 7. Отец – Столыпин Арк.. Дмитриевич 7а. Мать – Горчакова Наталья Михайловна Ф.Ж. – Фатальный Жребий – двух российских офицеров (3–5) Столыпина и Лермонтова (Кавказ, крепость Георгиевская июнь 1841 года), приведший к дуэльной встрече последнего с отставным майором Гребенского полка – Мартыновым. Спустя 70 лет (сентябрь 1911 г., Киев) эсер Дмитрий Богров двумя выстрелами смертельно ранит Великого русского Реформатора Столыпина П.А. (8). Холодная осень 2013 г. [Ю. Кочи] 27 ПОВЕСТЬ 22 октября 2013 года. Здравствуйте, уважаемый Юрий Вильгельмович. Получил Ваше письмо от 16 октября с.г. Большое спасибо. С Ольгой Николаевной у нас переписка наладилась, благодаря Вам. Еще раз спасибо. Как всегда это бывает, неожиданно находишь что-то новое. Все началось с картины, найденной в Интернете: Н.Н.Ге. Портрет Надежды Петровны Магденко. 1880-е. Днепропетровский художественный музей. Надежда Петровна Магденко (урожденная Беллинсгаузен) (1857 – 1893) - дочь Марии Николаевны Забела (до 1850 – 12.11.1898) и Петра Фёдоровича Беллинсгаузена (6.02.1822 – 28.02.1896). Она приходилась двоюродной племянницей жене художника Анне Петровне Ге (урожденной Забела) (1831 – 1891), т.е. дочерью двоюродной сестры Анны Петровны - Марии Николаевны Беллинсгаузен (урожденной Забела). 28 Магденко она стала с 1882 года, когда вышла замуж за помещика Василия Петровича Магденко (6.04.1854 – после 1920) – сына Петра Ивановича Магденко (1817 – 1875), двоюродного брата Елизаветы Васильевны Магденко (Капнист) (1844 – 1922). Его имение находилось на Екатеринославщине в Магдалиновке. Об этой женщине очень тепло отзывался Н.Н. Ге в своих письмах. Она открыла народную школу, была очень культурной и образованной женщиной. Петр Иванович Магденко был родным братом моей прапрабабушки Елизаветы Ивановны Магденко (Капнист) и тем случайным попутчиком, который привез в своем экипаже М.Ю. Лермонтова и А.А. Столыпина (Монго) в Пятигорск накануне роковой дуэли. Сейчас я обрабатываю его воспоминания. Как только будут готовы, обязательно вышлю. Далее нашлась еще одно картина Н.Н. Ге: Н.Н. Ге. Молодая итальянка в народном костюме. 1857. Национальный музей Белоруссии, Минск. Картина написана с жены художника Анны Петровны Ге (Забела). У Анны Петровны была племянница Надежда Ивановна Забела (1.04.1868 – 4.07.1913) - дочь Ивана Петровича Забелы (1827 – 1902). Надежда Ивановна училась в Киевском институте благородных девиц, где получила начальное музыкальное образование. Окончила Санкт-Петербургскую консерваторию (1891), училась также в Париже. Дебютировала в 1893 году в Киеве, в сезоне 1894 1895 годах пела в Тифлисе, в 1895 - 1896 годах в Санкт-Петербурге, в 1896 - 1897 годах в Харькове. В 1897 - 1904 годах была первым 29 сопрано в Московской частной опере Саввы Мамонтова, в 1904 1911 годах солистка Мариинского театра в Санкт-Петербурге. В 1896 году она вышла замуж за русского художника Михаила Александровича Врубеля (1856 – 1910). М.А. Врубель и его жена Н.И. Забела-Врубель. У Надежды Ивановны была сестра Екатерина Ивановна Ге (урожденная Забела) (1858 – 1918), которая вышла замуж за сына художника Н.Н. Ге Петра Николаевича Ге, своего двоюродного брата. Н.Н. Ге. Портрет Екатерины Ивановны Ге. 1880-е. Фамилия Забела еще встречается как Забелло. Свои находки отправил и Ольге Николаевне. Оказывается, она давно занимается фамилией Забелло и накопила по ним много информации. С наилучшими пожеланиями Вам и Вашим близким. Н.В. Траскин. 30 Собирая материалы для биографии Михаила Юрьевича Л е р м о н т о в а, я обратился к некоторым лицам, имевшим отношение к нему, с просьбою сообщить, что они знают о любимом нашем поэте. Между прочими сведениями получил я сообщение от полтавского и екатеринославского помещика Петра Ивановича М а г д е н к и, из которого привожу здесь извлечение. П а в. В и с к о в а т ы й Русская старина. Том 24. 31 ПОВЕСТЬ Посвящается Марии Капнист Он смотрел на море, на людей, на корабли Море и люди были действующими лицами в открывшемся перед Кириллом спектакле. Солнце – освещение. Голоса, плеск – звуковое оформление. Декораций не было Люди будто стремились оседлать природу (которую представляло здесь море) Слабых она (норовистая лошадь) выбрасывала из седла Старуха в белом (опираясь на палку) шла по берегу (…) вот она одна из тех, которые выжили * № 44 (572) 12 – 18 ноября 2005 Мария Ростиславовна Капнист Бронзовая птица со светлой отметиной. Судьба Марии Капнист – готовый сценарий для фильма ужасов Автор: Раиса НЕДАШКОВСКАЯ (народная артистка Украины) Мария Капнист, актриса уникальной внешности, которую кинозрители узнали по фильмам «Руслан и Людмила», «Бронзовая птица», «Олеся», «Шанс» и многим другим, прожила хоть и долгую, но невероятно мучительную жизнь: лагеря, потерянная любовь, рожденный в аду ребенок… Путаница в ее документах чревата частыми недоразумениями в датах: когда родилась, сколько лет провела в сталинских лагерях… 32 Есть основания полагать, что именно в 2005-м ей исполнилось бы 90. Впрочем, некоторые биографы предполагают, что она родилась раньше… Эти монологи, далекие от юбилейной патетики, – дань памяти Марии Ростиславовне, с которой посчастливилось очень тесно общаться в последние годы е жизни. До сих пор вижу Капнист бегущей по аллее бульвара Шевченко… И мечтаю, чтобы в этом парении ее увековечили в бронзе где-нибудь неподалеку от Владимирского собора. С этим собором у нее давняя связь: родители Капнист внесли свою лепту в его строительство. Об этом Мария Ростиславовна проговорилась, когда мы случайно встретились в троллейбусе. А познакомились мы в 1961 году на съемках фильма «Дмитро Горицвіт» по роману Михаила Стельмаха. Вскоре мы снова оказались вместе на Одесской киностудии в фильме «Квартет Гварнери». Она мне показалась необычной… Хотя изможденной она в ту пору не выглядела. Это художница Голимбиевская, которая на два года приютила Капнист у себя, застала ее в Крыму бледной, высушенной, с черными лунками ногтей. Тогда на фоне отдыхающих графиня после рудников представляла собой бесподобную фактуру. Пройти мимо не вздрогнув было невозможно. А ведь тогда ей было всего пятьдесят два: уже в семьдесят она выглядела на все сто. Режиссер Виктор Гресь, глядя на нее, хотел снять фильм «Старуха Изергиль» по Горькому. Художница рассказывала, что поразилась, как долго не вымывалась угольная пыль из пор и морщинок лица. Гораздо дольше она не хотела уходить из мельчайших складок на кистях рук. А траурный ободок на пальцах вокруг ногтей в борьбе с мылом годами держался намертво. Со стороны казалось, что у Марии Ростиславовны не было комплексов. Она всегда делала то, что чувствовала. Понятие «время» потеряла. Могла запросто явиться в гости в час, два ночи. Могла взглянуть на постороннего и начать вещать как прорицательница. Она обращалась с вопросами к животным, была нежна даже с тараканами. Правда, особой привилегией у нее пользовались цветы. Никогда не проходила мимо увядающего брошенного цветка. Приносила домой, отрезала головку и клала в воду. У нее в ванне часто плавали цветы .Еще шокировала прохожих с букетами. Наклонялась и заговаривала с цветами, словно они были ее давними знакомыми. Со стороны она производила впечатление сверхобщительной и разговорчивой дамы. Но стоило затронуть не ту тему, тут же замыкалась или отвлекалась. Как-то у нее в доме я встретила особу с родственной ей манерой поведения. И обомлела с порога… На меня смотрела императрица, породистая старуха с гравюр прошлого века.* Капнист тихонько подтолкнула: «Раечка, знакомьтесь, мадам Колчак». Мадам Колчак надела что-то похожее на школьные туфли, 33 и мы отправились в парк. Заложив руки за спину, мадам Колчак то и дело отталкивала нас в сторону, пытаясь очертить привычный тюремный круг. Наша прогулка была похожа на арестантскую. Говорили тихо, полуфразами, но ничего существенного не запомнилось… У Марии Ростиславовны была точеная фигура. Мы вместе ходили в танцкласс при студии киноактера. После динамичной нагрузки, когда все уже пыхтели, она еще умудрялась делать кульбит. И это в шестьдесят пять лет! Она никогда не переставала следить за собой и заниматься йогой. При этом одевалась экстравагантно. Вовсе не потому, что у нее не было во что… Ей много дарили художники: и оригинальные авторские шарфы, и связанные вещи, и украшения. Только все, что к ней приходило, так же легко она раздавала. Сколько раз я ее уговаривала: «Эту юбку носить уже нельзя!» Она тихонько удивлялась и делала по-своему. Чалма – ее спасительный маневр, когда спешишь и нет времени на прическу. А Мария Ростиславовна спешила всегда. Кроме того, чалма – стимул держать высоко голову. Несмотря на то, что Мария Ростиславовна всегда спешила, она вечно опаздывала. Ей специально говорили на полчаса раньше, чтобы она хоть как-то успела. Однажды я провожала ее на вокзал и присутствовала при сборах. У нее был маленький вишневый чемоданчик. В него помещался весь ее скарб. Как назло, однажды его не оказалось на месте. Она призывала к ответственности чемоданчик, как будто он мог ей ответить. Тогда она схватила со стола скатерку, побросала в нее все свои «наряды» и завязала особым узлом. На вокзале этот сложный узел пришлось развязывать – не могла найти билет. В набирающий ход поезд мы забрасывали сначала ее, потом узел… Еще у нее был… свой рыцарь. Ее опекала масса доброжелательны людей, Ипполит был е ключником. Она вечно теряла ключи. Поэтому вторая пара хранилась у него. Ему же довольно часто приходилось выворачивать и вставлять замки, когда уже с ключами наступала полная безнадега. Он далеко от нее жил, но прибегал безотказно. Как-то ей срочно нужно было отбыть в Одессу. Они вместе примчались на вокзал. Рыцарь поспешил за билетом. На перроне они увидели друг друга, когда поезд уже отчаливал. Ипполит на бегу махал добычей. Капнист кивнула проводнику и заскочила чуть ли не в последний вагон. Ипполит в тот, который был ему ближе. Они встретились в середине поезда. Спрыгнуть «рыцарь» уже не мог. Как они спрятались, не знаю, только проснулись в полной тишине, в тупике. Пешком по рельсам добирались до одесского вокзала. …Все, что касается Капнист, поразительно. Жизнь ее предков овеяна легендами. Ее судьба – кромешная борьба. Внешность – мистическая, колдовская, а душа и сущность… Ведь она до последнего оставалась в чем-то неприспособленной, 34 доверчивой как дитя. Одну забавную историю мне рассказала ее дочь Рада. Как-то Мария Ростиставовна приехала к ней в Харьков. И забыла в поезде тот самый вишневый чемоданчик. Она спохватилась не по поводу своих туалетов, а расстроилась, не исчезла ли вместе с чемоданом икона рода. Козильщанская икона Божьей Матери, которая, как она считала, не раз спасала ее от смерти. Она звонила в Киев и когда выяснила, что икона дома, успокоилась. Я же подошла к проводнику в надежде, что ее нехитрый скарб никому не нужен. Вдруг отыщется. Графиня ездила только плацкартом. Необычную пассажирку запомнили, но чемоданчика не находили. Наш разговор услышала другая пассажирка. Пока поезд шел до Харькова, она потрудилась и отыскала маленький чемоданчик. В Харькове поезд встретила Рада, ей отдали находку. Мамы дома не было. Должно быть, в церкви, предположила дочь и не ошиблась. Попросила монашку, чтобы та тихонько подложила маме чемоданчик, когда та молилась. Сколько было радости. Она всем рассказывала, что ей Боженька ниспослал его. Или история е любви… Любимый, можно сказать, спас ее от голодной смерти. Он один на протяжении всех ее этапов разыскивал, не боясь, что поддерживает «врага народа», посылал сухофрукты, лук, чеснок, картофель, консервы. Над ней же первое время издевались уголовники, понимая, что эта барышня – интеллигентка. Плевали в еду, после чего она не могла к ней притронуться. А историю с Георгием она однажды рассказала журналисту, с тех пор и не скрывала. Правда, у самой истории появилось несколько романтических интерпретаций. В тюрьме не было зеркал и свою внешность она не осознавала. Ведь долгое время не видела не то что себя, а солнечного света. Каторжники опускали друг друга в шахту в бочках ранним утром и поздней ночью вытаскивали. Однажды в отсутствии начальства ее друзья по несчастью вытащили ее раньше. Она была беременной. Капнист вышла на поверхность и решила… что ослепла. В первом зеркале, которое попалось на ее пути, она сначала не узнала себя, испуганно решив, что в нем… старуха. Поэтому когда Георгий на опустевшем перроне протянул ей цветы со словами: «Вас никто не встретил и я никого не встретил», она уже понимала, что изменилась до неузнаваемости. Сначала промолчала, но когда почувствовала, что теряет его, не выдержала. И вслед позвала: «Юл!». Так его называли в детстве. Он обернулся, и на его лице она прочла ужас. В дальнейшем, сколько бы Георгий ни предлагал соединить их судьбы, она отвечала: «Спасибо, но тогда ты был искренним». Есть фильм, который снял о ней документалист Василенко. Георгию восемьдесят шесть лет. От красавца остался только рост и необыкновенно свежий голубой цвет глаз. А она все 35 еще причитает: «Посмотрите на него, какой красивый, ну таких же теперь не бывает». Кокетничала с ним до последнего… В лагере, как известно, она также встретила каторжанина благородных кровей. И дочери она долго об отце не рассказывала: «Ты у меня огненная». Рада по знаку зодиака Овен. И вдруг однажды у слова «Огненная» появился другой смысл. Она одна пасла скот. Лицо измазано сажей, чтобы не привлекать внимания. Степь объял пожар, а рядом ни души. Вдруг откуда ни возьмись такой же пастух на лошади. Бросился в огонь и спас ее. Как они там могли в дальнейшем встречаться – загадка. Капнист утверждает, что он оказался не только героем, но и титулованной особой. Она в этом увидела знак судьбы и с благодарностью его приняла. А то, что их разлучили, узнав, что узница беременна, в это легко поверить. Более невероятным выглядит то, что женщине, работая на рудниках, удалось выносить и родить нормального ребенка. На это уж точно воля Божья! Известно, что Рада сначала не признала в Марии Ростиславовне мать. Да и потом, когда мама стала известной, ей вернули графский титул, они не жили вместе. Хотя, конечно, об этом говорить больно… Ведь она сама отдала дочь, чтобы спасти ей жизнь, когда получила второй срок. Но Рада привыкла к женщине, которая ее растила .Называла ее мамой. И вдруг появляется «Самозванка» в лохмотьях… Любой ребенок закричит: «Ты не моя мама!» Да и сама Мария Ростиславовна понимала, что нельзя забирать ребенка в никуда. У нее у самой ни работы, ни крыши над головой не было. Последние годы она, конечно, нуждалась в присмотре. Мария Ростиславовна привыкла голодать. Иногда просто забывала поесть. У нее все время погорали кастрюльки. Ей предлагали переехать в дом ветеранов сцены. Но она держалась за квартиру на улице Кавказской. Хотела хоть что-то оставить дочери в наследство. Не знаю, что уже нужно сделать, к кому достучаться, чтобы улицу, на которой она жила, переименовали в Капнист. А на доме появилась мемориальная доска. Она по сути уже готова. Скульптор Валентин Зноба лепил с натуры ее бюст. …Рассказывали, что когда умер Георгий, жизнь потеряла для нее смысл. Свидетелям печального известия показалось, что она даже хотела утопиться. Потерянная, шла в глубину моря, пока с берега ее не окликнули. А на последнем своем дне рождения она отвела меня в сторону: «Раечка, в следующем году меня, наверное, не будет, но знайте, что я с вами». Как-то она поскользнулась недалеко от дома и загремела с травмой сначала в больницу, потом в санаторий. А ведь она так любила дарить пророческие жаворонки в свой день рождения. Это осталось у нее со времен лагерей. Там записочки она прятала в хлебный катышек. Позже, на свободе, пекла печенье в форме птички. Об этом она как раз любила рассказывать: что кому попалось и что 36 свершилось. При мне Лина Костенко вытащила: «Твою работу за тебя никто не сделает». Я знаю семейную пару, которой попалось: «А счастье рядом». Они познакомились уже на дне памяти. Я эту традицию первый раз подхватила при ее жизни. Тексты записочек сохранились, и я продолжаю традицию. Но как она танцевала в свой последний день рождения, а напоследок в передаче пророчески обещала: «Не может же быть все время плохо, потерпите, будет хорошо». Но умерла она не своей смертью. Несчастный случай… В тот день она успела попрощаться с дорогими ей местами. Пришла в Дом кино. Сотрудница вспоминала, что, уходя, она несколько раз порывалась зайти в Красный зал. Когда на третий раз та напомнила актрисе, что зал закрыт, ей показалось ,что Капнист немного не в себе. После этого Мария Ростиславовна поехала на киностудию им. Довженко, обошла все павильоны, собрала охапку осенних листьев и, переходя дорогу с четырехполосным движением, попала под автомобиль… …Она еще в «скорой» шептала: «Водитель не виноват…» Наверное, не виноват. Надо знать Капнист: в такой момент думать о водителе… Она ведь никогда не пользовалась подземными переходами, лифтом или метро. Все это напоминало ей… шахту. И умерла многострадальная графиня не от ран – от отека легких. Легкие оказались самым слабым ее местом. Рада была в эти дни рядом. Когда я пришла, слов разобрать было уже невозможно. Но она взволнованно что-то очень быстро говорила. Все знали, что она мечтала быть поближе к своему именитому предку, Василию Капнисту. Ее прах и покоится на Полтавщине, недалеко от имения, как она завещала. Сам музей находится в одной из хат. Ведь имение Капнист разобрали на кирпичи в советское время. От него остался только фундамент. А из кирпича впоследствии построили водокачку… *Мадам Колчак – Тимирева Анна Васильевна. (1891 – 1975) С Марией Ростиславной она отбывала «Свой срок» в Караганде. Похоронена на Ваганьковском кладбище в Москве.** Её сын, от первого брака – Владимир Тимирев был расстрелян в 1938 г. Ему было тогда 24 года. В протоколах допроса Адмирал Колчак фигурирует как его «Отчим». ** Так же на Ваганьковском (за кладбищенской церковью) похоронен Николай Александрович Кульберг (мамин отец). [Ю.К.] 37 КОЛОНКА РЕДАКТОРА КО ДНЮ ПОБЕДЫ € ПОСВЯЩАЕТСЯ воинам-победителям [ ] ветеранам Великой Отечественной войны и узникам [з/к] концлагерей • КОГДА МЫ ПОКИДАЛИ СВОЙ РОДИМЫЙ КРАЙ (музыка и слова народные) Когда мы покидали свой родимый край И молча уходили на восток; € Май 2014 Над тихим Доном, под старым кленом Маячил долго твой платок. Над тихим Доном, под старым кленом • Существует Маячил долго твой платок. и ”блатная” версия этой песни Я не расслышал слов твоих, любовь моя, Но знал, что будешь ждать меня в тоске; Не лист багряный, а наши раны Горели на речном песке. Не лист багряный, а наши раны Блаженны Горели на речном песке. милостивые, Изрытая снарядами стонала степь, ибо они Стоял над Сталинградом чёрный дым; помилованы будут * И долго-долго у грозной Волги Мне снился Дон и ты над ним. ЕВАНГЕЛИЕ И долго-долго у грозной Волги Мне снился Дон и ты над ним. & Сквозь бури и метелицы пришел февраль, Нагорная проповедь ■ Мат. 5 – 7 * Как праздник, завоеванный в бою; И вот мы снова у стен Ростова, В родимом дорогом краю. И вот мы снова у стен Ростова, В родимом дорогом краю. Так здравствуй, поседевшая любовь моя! Пусть кружится и падает снежок; На берег Дона, на ветки клена, На твой заплаканный платок. На берег Дона, на ветки клена, На твой заплаканный платок. Опять мы покидаем свой родимый край, Не на Восток, на Запад мы идем; К днепровским кручам, к пескам сыпучим, Теперь и на Днепре наш дом. К днепровским кручам, к пескам сыпучим, Теперь и на Днепре наш дом. 38 39 ПОВЕСТЬ ПУШКИН И ”СОВРЕМЕННИК” КНИЖНАЯ ПОЛКА ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ Гусак Богдана До Осені Прошу, за мною, Осене, не йди – Я вип’ю ще з тобою філіжанку. Не клич мене, хвилиночку зажди, Бо з Літом залишаюся до ранку. Я так його не хочу відпускать, В долонях ще тримаю теплу руку. Воно ж за Сонцем хоче мандрувать, І ластівка пророчить нам розлуку. Ти ж мудра, люба Осене. Прошу, Не дихай так нестримно-прохолодно, Я, може, Літо довше залишу, Хоча для нього це і неприродно. Нехай з теплом побавиться іще, Бо я його не скоро вже побачу. Коли ж воно повіється з дощем, У тебе на плечі тоді заплачу. А ти мене пригорнеш, як завжди, Коли глибокий сум мене проймає. А зараз почекай, ні-ні, не йди, Бо Літо вже прихід твій відчуває. 40 Олексій Усенко Берізки Стоять берізки край села, Хтось посадив їх ненароком, Щоб довго пам’ять ще жила, П’янила ніжністю і соком. Їх тінь прохожих щоб манила, Давала в спеку прохолоду, Від вітру й сонечка закрила І захистила у негоду. Стоять берізки білокорі, Про щось шепочуться гілки, А в їх легенькій ніжній кроні Чарують піснею пташки. Люблю беріз дівочу вроду, Хвилює серце їх гайок: Немов душа мого народу, Моєї юності росток. У гай приводить мене мрія, Або – коли душа болить, Коли покинула надія – В житті буває така мить. Шумить стривожений гайок, Слова шепочете, наче мама: - Прийми спокійно все, синок, Лиш мить життя ця чорна гама. Змете вітрами чорну мить, Ти бережи свою надію! І знов берізками шумить, Та все збувається, що мрію! Стоять берізки біля нив, В промінні сонця сріблом грають. Уклін тобі, хто посадив, Хай вічна буде тобі пам’ять! Олег Шрамко Якби не старість… Стара веде під руку діда, Стискає лікоть, мов лещата. На вулиці – весна... Все квітне: Бузок, каштани і... дівчата. КОЛОНКА ИЗДАТЕЛЯ Начало статьи о «Слове о полку Игореве» - след еще одного большого труда, задуманного Пушкиным. По словам А.И. Тургенева, много с ним беседовавшего на эту тему, поэт готовил критическое издание «Слова». «Три или четыре места в оригинале останутся неясными, – писал А.И. Тургенев брату 15 декабря, – но многое прояснится, особливо начало. Он прочел несколько замечаний своих, весьма основательных и остроумных: все основано на знании наречий слав.<янских> и языка русского». Замысел этот возник, очевидно, в 1836 г. Весной, будучи в Москве, Пушкин говорил о «Слове» с московскими учеными. С.П. Шевырев впоследствии вспоминал: «”Слово о полку Игореве” было любимым предметом его последних разговоров <…> Известно, что Пушкин готовил издание ”Слова”. Нельзя не пожалеть ,что он не успел докончить труда своего». В январе 1837 г. поэт беседовал с приехавшим из Москвы М.А. Коркуновым – знатоком древних рукописей. 4 февраля Коркунов, потрясенный известием о смерти поэта, писал: «С месяц тому Пушкин разговаривал со мною о русской истории; его светлые объяснения древней ”Песни о полку Игореве” если не сохранились в бумагах – невозвратимая потеря для науки». Дошедшие до нас сведения о трудах Пушкина зимой 1836/37 г. очень неполны. Но даже эти отрывочные свидетельства дают нам представление о напряженной творческой деятельности, которая не прерывалась вплоть до того часа, когда Пушкин, оставив на столе рукописи и книги, покинул свой рабочий кабинет, чтобы заняться подготовкой к поединку. […] К концу 1836 г. Пушкин оказался в полном смысле слова в критическом положении. Друзья предполагали, что он испытывает денежные затруднения, но никто из них не знал, насколько они были серьезны. Кредит, которым пользовался поэт, позволял ему до поры до времени поддерживать обычный образ жизни. Повидимому, даже жена не была в курсе всех его денежных дел. Пушкин считал своим долгом содержать семью и не хотел взваливать на жену все бремя своих тревог. 41 Згинає час його статуру. Ногами ледь перебирає. Кістки скриплять, як дуб столітній. Очима ж дідуган аж грає! Наліво дивиться... О, Боже! Яка фігура! Ноги, груди! Направо – чарівниці-феї І пави-королеви всюди... Дружина – штурх під бока діда Й поглянула на нього скоса: – Ну що ти крутиш головою! Дивись униз, розіб’єш носа! На вулиці ж весна... Все квітне: Бузок, каштани і... дівчата. Бажання є їм підморгнути. Та заважає старість клята... ГАРЦЮЄ В «ТЕЛИКУ» БОМОНД… Гарцює в «телику» бомонд. Ефір втомився від «левиць», Новітніх графів та зірок, Самозакоханих джоконд, Вчорашніх спритниць та блудниць. Подивишся – одержиш шок. Ще вчора їхні хто не знав. Усі були такі земні. Та, як то кажуть, – «повезло»… Хтось депутатом раптом став, Сьогодні пан цей «на коні», Хоча забув своє село. А розцяцькованих дівчат Цікавить жирний гаманець, Що має власник-кавалер. Їм не потрібно серенад, Влаштує будь-який самець. І навіть сер-пенсіонер… Одній попався на гачок Жених пузатий мільйонер. А іншій більше повезло: Якийсь з Америки дідок, Говорять всі – міліардер, Узяв сердешну «підкрило»… … Гарцює в «телику» бомонд. Ефір втомився від « левиць», Бойфрендів, «золотих дітей» Та новоявлених господ. Уже немає таємниць, Це – найвідоміші з людей. П’янить від запаху Шанель Скрізь відчувається гламур. Шикарні сукні від Dior. Мы можем составить представление о материальных делах Пушкина, обратившись к счетам и хозяйственным документам, сохранившимся в архиве опеки. Нужно отдавать себе отчет в том, что в 1836 г. Пушкин не получил ни рубля гонорара, так как все, что было им подготовлено к печати, он публиковал в «Современнике». Жалованье поэта в размере 5000 рублей полностью отчислялось в казну в счет уплаты за ссуду, которую он получил в 1835 г. Таким образом, «Современник» был в 1836 г. единственной надеждой Пушкина. И весной казалось, что эти надежды оправдываются. В марте-апреле издатель получил от подписчиков и книгопродавцев довольно значительную сумму (по-видимому, около 10 000 руб.). Однако в дальнейшем выход в свет каждого нового тома лишь увеличивал задолженность Пушкина, так ак число подписчиков после второго номера возросло ненамного, а в розничной продаже расходилось небольшое число экземпляров. Весной из полученных от подписчиков денег Пушкин оплатил счета за бумагу, приобретенную для печатания первого номера, внес какой-то аванс в типографию, уплатил за переписку и переводы и, вероятно, сразу же расплатился с авторами. Но этих денег хватило ненадолго. Следующие номера журнала Пушкин печатал в кредит. К январю 1837 г. издатель «Современника» был должен в типографию 2960 руб., за бумагу – 2447 руб.; накопились и мелкие долги за переписку и переплетные работы. Расчеты Пушкина строились на том, что весь тираж «Современника» (2400 экземпляров) будет сразу раскуплен. В этом случае журнал действительно был бы доходным. Но после выхода в свет второго номера стало ясно, что в нынешнем году число подписчиков не превысит 700 человек. При таком положении дел журнал до конца года уже не мог принести никакой прибыли, кроме небольших сумм, которые должны были еще поступить от книгопродавцев. Так что издатель «Современника» не смог возместить даже стоимость типографских работ. 42 Що не красуня – то модель. Що не красунчик – то Амур. Мовляв, милуйтеся, фурор! Не модно вже піти в кіно, Бродити сквериком удвох. Зникає дух бібліотек. Театр забув аншлаг давно. Не завмираєм від «тьох-тьох», Не помічаємо лелек… Потребою став ресторан. Для світських леді та мужчин Потусуватися – престиж! Давай розваги та дурман, А після випитих чарчин – Балаканини про Париж, Про Lambordhini та Porsche, Про Ролекс, Хеннесі (коньяк), Шампанське Моет е Шандо І шоколади від Роше. Про супер-пуперний кабак, Рубіни, стрази та манто. Про May bach, Lexus, Mercedes, Ботфорти фірми Adidas. Давос, Канари,Куршавель. … Тут маємо такий регрес: Міняє світ нестримний час, Несе «Титанік» наш до скель. Дивлюсь на пиху цих господ, На біжутерію та шик І на душі що раз печаль… Такий ми, певне, вже народ, Який до чудасії звик. А жаль… А жаль… А жаль… А жаль… Владимир Пьянков А ЖИЗНЬ — ХОРОША! Михаилу Шкурко Все, как тогда: и тихие закаты, И осени багряный листопад, Но только мы не те уже ребята, Какими были много лет назад: Мы не бежим в родную школу рано, Дожевывая завтрак на ходу, Не бредим героинями романов, Попавшими в жестокую беду, Не будим ночь ни песнями, ни свистом: Нам тишина теперь милей. Что же касается домашних расходов, то с лета 1836 г. они оплачивались только за счет сделанных Пушкиным крупных займов (1 июня поэт взял взаймы под проценты 8000 руб. у князя Н.Н. Оболенского; в августе Пушкин заложил за 7000 руб. столовое серебро, аставленное ему для этой цели уехавшим за границу С.А. Соболевским, причем эти деньги почти целиком ушли на уплату процентов в ломбард за принадлежавшую поэту часть нижегородского имения; 19 сентября он вынужден был взять 10 000 руб. у ростовщика В.Г. Юрьева с обязательством вернуть всю сумму с процентами 1 февраля 1837 г.). До зимы Н.Н. Пушкиной удавалось с помощью этих сумм сводить концы с концами. Но в декабре она уже не смогла оплатить даже самые неотложные счета. 31 декабря не получил свои 300 руб., следовавшие ему за истекший месяц, извозчик И. Савельев, ежедневно поставлявший Пушкиным «для разъезду четверку лошадей». За декабрь Пушкины остались должны лавочникам за ежедневные припасы к столу, а также булочнику, молочнице, аптекарю; не был внесен вовремя очередной взнос за квартиру в доме кн. Волконской (1075 руб.), остались неоплаченными счета за дрова; к концу года, как и следовало ожидать .скопились счета от портного, модистки, а также из больших магазинов, обычно предоставлявших своим клиентам долгосрочный кредит… Пушкины старались сократить расходы и жить экономнее. Квартира, в которую семья поэта переехала в сентябре 1836 г., была дешевле предыдущей. С осени Н.Н. Пушкина попыталась по-новому вести учет хозяйственных расходов: сохранились тетради, в которых ежедневно скрупулезно отмечались все закупки для дома и стола. Но при столичной дороговизне и отсутствии каких-либо постоянных доходов эти ухищрения не спасали положения. Оставаясь в Петербурге, поэт вынужден был поддерживать тот уровень жизни, который не ронял бы его достоинства. И его жена, появляясь во дворце, должна была быть одета так, как того требовали мода и этикет. 43 И не гоняем в небе чистом Своих красавцев-голубей... На тех же перекрестках под часами Свиданья назначает молодежь, Как мы когда-то назначали сами, В робости испытывая дрожь... Да, жизнь идет. Другая юность рядом Спешит, мечтает и берет свое, И не знавать ей ада Сталинграда— Мне радостно за будущность ее. Шагаю в ногу с нею, непокорной, Больное сердце сбоев не дает, И я кричу мальчишески задорно: — Жизнь —хороша! А трудности— не в счет! Иван Лив ПАМЯТЬ Горит фитилек моей лампы настольной. От мокрого снега обрыв проводов Меня возвратил к моей памяти школьной И в давнюю память военных годов. Настольная лампа тогда — уже роскошь, Со временем в жизни пришел ей конец, Тогда в большинстве светила всем плошка, И попросту звали ее «каганец». Придумал его от нужды я не первым, И вынужден был он мигать и светить, Искусно сработан из банок консервных, И каждый пацан был здоров мастерить. Фитиль из бинта, если нет керосина, Чтоб радовал глаз намкаганчика блеск, За счастье считалось достать лигроина, Иль с солью бензина, хоть слышался треск. Ах, лампа моя, до чего ты жестока, Коль детские годы напомнила мне. Хоть я же от них отошел так далеко, Не вычеркнуть память о страшной войне. Пребывание в столице с большой семьей требовало от Пушкина непомерных расходов, и отнюдь не туалеты Натальи Николаевны занимали в них главное место (кстати, мнение о о том, что поэта разоряли туалеты и прихоти жены, возникло позднее и в иной социальной среде, когда были утрачены реальные представления об образе жизни людей пушкинского круга). На самом деле квартира, экипажи, дача, ложа в театре – все стоило очень дорого. Достаточно напомнить, что за квартиру в доме Волконских Пушкин (вместе с расходами на дрова) платил около 5000 руб. в год, что составляло сумму, равную его годовому жалованью; а покупка новой кареты обошлась Пушкиным в 1836 г. в сумму свыше 4000 руб. Очень значительной статьей расходов в бюджете поэта составляли книжные приобретения – в этом он не мог себе отказать. Плетнев, вспоминая, что ему говорил по этому поводу Пушкин, сообщал: «Издерживая последние деньги на книги, он сравнивал себя со стекольщиком, которого ремесло заставляет покупать алмазы, хотя на их покупку и богач не всякий решится». Тем больнее нам знать, что в последние месяцы жизни поэт вынужден был свести до минимума расходы на книги. Беллизара на сумму 3749 руб, он позволил себе за последующие три месяца сделать лишь одну единственную покупку в этом книжном магазине, хотя в течение всего года он заходил к Беллизару по нескольку раз в неделю… Просчет Пушкина состоял в том, что он надеялся сразу получить 2000 подписчиков. Горький опыт 1836 г. убедил его в том, что это число подписчиков нужно завоевать. Вот почему Пушкин потратил столько сил на подготовку третьего номера «Современника», а в четвертом опубликовал «Капитанскую дочку», отложив тем самым почти на полгода отдельное издание романа, которое сразу бы принесло ему верные деньги. 22 декабря вышел в свет четвертый том «Современника», и все вокруг заговорили о новом романе Пушкина. […] 44 Виталий Симоновский Всегда достижимо Судьба-удача непременно поправки вносит в жизни прыть. Начать с того, какие гены вам удалось заполучить. Никто из нас не застрахован -жизнь может хряпнуться в момент. Бывает, бьёт с плеча сурово, не глядя, прав ты или нет. Но есть и то, что достижимо (коль сильно захотеть) для всех: не трусить пред неотвратимым, не предавать, не быть из тех, кто лебезит перед начальством, где надо и не надо врёт, кто ноет, коль придёт несчастье, кто очевидный жлоб и жмот… Хоть жизнь колотит в хвост и гриву, порою ни за что разя, но поступать всегда красиво нам помешать никак нельзя! Я не люблю « Я не люблю…» (В. Высоцкий) Я не люблю, когда с похмелья плохо и мне мораль в тот миг ещё поют. Не нравится, когда меня за лоха ошибочно, неправильно берут. Мне очень против шерсти, если факты приводят, что неправ я в том и том. И неприятно шибко, когда в карты я остаюсь случайно дураком. Мне как серпом, когда меня в поэты зачислить очень долго временят. И я признаюсь (строго по секрету): мне горько, если хвалят не меня! …Таков был трагический парадокс российской действительности: первый русский поэт, слава и гордость нации, при существовавшей в 1830-х годах конъюнктуре книжного рынка не мог содержать свою семью литературным трудом. Пушкин не принадлежал к писателям, «ободренным» правительством. Когда он после долгого перерыва в 1831 г. был вновь принят на службу, царь меньше всего был озабочен тем, чтобы дать возможность поэту спокойно заниматься своими трудами. Мнение правительства Николая І на этот счет очень точно выразил в одной из своих докладных записок Бенкендорф: «Лучше, чтобы он был на службе, нежели предоставлен самому себе!» Небольшое жалованье, назначенное Пушкину в конце 1831 г., соответствовало его скромному чину титулярного советника, но не возложенному на него поручению – писать «Историю Петра Великого». В ежегодном семейном бюджете поэта жалованье составляло незначительную долю; как мы видели, его хватало только на оплату квартиры… Зато в своих распоряжениях, последовавших после смерти поэта, Николай І проявил поистине царскую щедрость. Он знал, что этот его великодушный жест войдет в историю. Действительно, известие о «милостях» царя, оказанных вдове и детям покойного поэта, сразу же распространилось по всей России и получило общеевропейский резонанс. И тогда же прозвучал голос обывательской мудрости: «И, брат! Поверь, что все к лучшему! Пушкин, проживши 50 лет еще, не принес бы семейству своему той пользы, которую доставила оному смерть его» – так высказался 3 февраля в письме к Вяземскому московский почт-директор А.Я. Булгаков. Это не было случайно сорвавшейся с языка фразой, то же самое Булгаков повторил 10 февраля в письме к своей дочери О.А. Долгоруковой: «…проживи Пушкин еще 60 лет, он не мог бы быть полезен своей семье так, как он был полезен ей своей смертью». С.Л. Абрамович Последний год жизни Пушкина (Степан Яковлевич, последний стих это, по сути, шуточная пародия на известную песню Высоцкого. Печатать его – на Ваше усмотрение). С уважением, В.Симоновский 45 ПОВЕСТЬ ЧЕХОВ И СУМЫ Николай РЕМНЕВ, член Межрегионального союза писателей Украины. В 1888-1889 годах на Луке, в поместье дворян Линтваревых, отдыхал выдающийся русский писатель Антон Павлович Чехов. Ему еще не было тридцати. Его знали, как автора юмористических произведений. Но он уже заявил о себе, как один из ведущих серьезных писателей. Опубликовал сборник рассказов «В сумерках», повесть «Степь». Его пьесы шли во многих театрах России. Вместе с Антоном Павловичем отдыхали его мать Евгения Яковлевна, сестра Мария, братья Николай, Александр, Михаил и другие родственники. К нему приезжало много гостей. Особо следовало бы отметить поэта, переводчика, редактора литературного отдела журнала «Северный вестник» Алексея Николаевича Плещеева. За демократические убеждения его еще в юности лишили дворянского звания, наследства и выслали со столицы рядовым в армию. Навестил друга и известный драматург, журналист, издатель, редактор популярной газеты «Новое время» Алексей Сергеевич Суворин, который сотрудничал с властями, в демократических кругах считался реакционным деятелем. 46 Антона Павловича и его гостей тепло встречали на даче. В первую очередь следует сказать о хозяйке — Александре Васильевне Линтваревой. Чехов характеризовал ее, как образованную и настрадавшуюся женщину. Она очень любила Украину. Эта любовь передалась всем ее детям. Она читала разнообразную литературу, следила за новинками, которые появлялись в журналах и газетах. Ежедневно на почту отправлялась бричка, которая привозила богатую корреспонденцию. Старшая дочь Александры Васильевны Зинаида Михайловна имела медицинское образование, болела раком головы. Она потеряла зрение, ее часто мучили приступы эпилепсии. Но, несмотря на это, она оказывала помощь больным. На Луке ее называли «святой Зинаидой». Ее сестра Елена тоже имела медицинское образование и оказывала местному населению бесплатную помощь. О ней Антон Павлович отзывался, как о застенчивой и доброй женщине. Приглашал Елену Михайловну вместе с ним принимать больных. Младшая сестра Наталья на свои средства открыла школу и учила детей. Она была патриоткой Украины, занятия проводила на родном языке, что тогда строжайше запрещалось, регулярно ездила на могилу Т. Г. Шевченко и рассказывала о нем детям. Такими же образованными и демократичными являлись сыновья Линтваревой Павел и Георгий. Линтваревы были небогатыми дворянами. Для того, чтобы поддерживать в нормальном состоянии имение, они сдавали помещения. Но принимали участие во всех благотворительных мероприятиях, построили за свои деньги церковь на Луке. Разумеется, что Чеховы нашли общий язык с образованными и демократичными хозяевами дачи. Они совместно проводили время, образно говоря, жили одной семьей. Антон Павлович высоко отзывался о всех Линтваревых. Мария Павловна уже в советское время писала, что семья была передовая, лучшие годы Марии Павловны прошли на Луке. Здесь уместно сказать, что в наше время очень много пишут и говорят о семье Харитоненко. Это и закономерно. Отец и сын Харитоненки внесли большой вклад в развитие нашего края. Но роль культурной, образованной и демократичной семьи Линтваревых, на мой взгляд, недооценивается. Она, возможно, не выделялась из других дворянских семей. Но благодаря Чехову мы о ней имеем довольно обширную информацию и можем судить о жизни дворянства в Сумской волости в целом. Антон Павлович приехал в наши края по совету знакомых. Он попросил брата Михаила, который направлялся в Крым, посмотреть имение. Тот слез с поезда в Курске и долго добирался до Сум. То, что открылось его взору на Луке, Михаилу не понравилось. Такой себе Миргород Гоголя. Он увидел посредине двора возле большого хозяйского дома лужу и свинью в ней. Поэтому не советовал брату приезжать сюда отдыхать. 47 Антон Павлович не послушал Михаила и не пожалел об этом. Его поразила чудная украинская природа. Чем больше он жил на даче, тем больше влюблялся в нее. С неизменным восторгом отзывался о ней в письмах к друзьям. Он писал: «Природа великолепна, всюду красиво, простора пропасть, люди хорошие, воздух теплый, тоны теплые, мягкие». В 1888 году Антон Павлович вместе с Литваревыми побывал на родине великого Гоголя в Полтавской губернии. Эти места его тоже очаровали. У него зарождается мечта засесть где-нибудь на хуторе, писать или заниматься медицинской деятельностью. С этой мечтой он не расставался до тех пор, пока не купил имение в Мелихово под Москвой. Тяжелым выдался для семьи Чеховых 1889 год. Его брат, известный художник Николай, неизлечимо заболел. Антон Павлович провел консультации у лучших специалистов Москвы. Они сказали, что рассчитывать на выздоровление не приходится. Поэтому Антон Павлович уезжает на Луку раньше, чем в предыдущий год. Он никуда не отлучается от брата, уделяет ему постоянное внимание. В июне приезжает Александр, который после смерти жены остался с двумя детьми на руках. Он привез новую женщину, с которой они были не повенчаны, то есть, как говорят сейчас, жили гражданским браком. • Несмотря на тяжелую болезнь Николая, семья решает, чтобы Александр обвенчался с будущей женой. После венчания в Лучанской церкви Александр уговаривает Антона Павловича поехать в Полтавскую губернию по вопросам покупки имения. И вышло так, что Николай умер через неделю после венчания Александра, когда Антон находился в Полтавской губернии. Его ждали несколько дней. Отпевали Николая в той же церкви, похоронили на Лучанском кладбище. Такова краткая история пребывания семьи Чеховых на Луке. Сегодня хочется поговорить, что дал писатель нашему краю и как относимся к нему мы. Чехов обессмертил Луку и Сумы в своих произведениях. Здесь он дописывал рассказ «Неприятность», написал очерк «Красавицы», рассказ «Именины», в котором использовал впечатления жизни на Луке. Здесь из-под его пера вышла пьеса «Леший», после многочисленных переработок получившая название «Дядя Ваня», и другие произведения. Лучанские мотивы угадываются в пьесах «Вишневый сад» и «Три сестры». Но, самое главное, он дал высокую оценку нашему краю: «Аббация и Адриатическое море великолепны, но Лука и Псел лучше». Такой высокой оценки писатель не давал никакому уголку, из увиденных им в Российской империи и за границей. Это чувство к нашей природе, нашим людям не случайное и не мимолетное. Около 6-8 лет он пытался поселиться в Харьковской или Полтавской губерниях. Не раз восклицал: «Если бы Вы знали, как мне хочется на Луку!» 48 То есть, Чехов своим пребыванием на Луке и своим творчеством многое сделал, чтобы прославить Сумщину. В свою очередь, после Великой Отечественной войны общественность города создала дом-музей Чехова во флигеле, где он жил. Теперь сотрудники музея проводят соответствующую работу. Она заслуживает внимания и поддержки. Но этого мало. На мой взгляд, в первую очередь надо создать архитектурный комплекс на базе имения Линтваревых. Ведь таких архитектурных сооружений и парка, связанных с писателем такой величины, как Чехов, в Сумах нет. И не только я один так считаю. Еще в 80-х годах прошлого столетия Киевский институт «Укрпроектреставрация» сделал проект реставрации историко-культурного музея-заповедника на Луке. Но нам всем крупно ”не повезло”. СССР распался, и проект так и остался на бумаге. В годы независимости Украины к усадьбе Линтваревых не раз обращались взоры властей области и города. Но за двадцать лет ничего не сделано. Только успели частично разрушить большой дом Литваревых, с толстыми стенами, построенными на растворе из извести, который уже успел превратиться в монолит. Заброшен сад и парк, пруд на территории имения… Разговаривал неофициально с одним из депутатов горсовета. Он сказал откровенно, что в первую очередь надо беспокоиться о своих, украинских, писателях. Мол, Чехов нам не очень нужен. Пытался пояснить депутату, что в Сумах не жили украинские писатели такого уровня, после них не сохранились такие архитектурные сооружения. Это, во-первых. Во-вторых, бабушка Антона Павловича под девичьей фамилией Шимко родилась в Харьковской губернии, он имел в своей библиотеке «Кобзаря» Т.Г. Шевченко, читал его в оригинале, переводил с русского на украинский и наоборот. Он поддерживал украинскую культуру, тесные связи с ее деятелями. Известная актриса Мария Заньковецкая стала прообразом главной героини его пьесы «Чайка». Учитывая то, что Чехов такое длительное время жил только в Сумах (по понятным причинам, Ялту мы не считаем), именно наш край дает в первую очередь право говорить о связях великого писателя с Украиной. Антон Павлович должен служить мостиком для укрепления культурных связей между Украиной и Россией, от которой мы находимся в какой-то сотне километров. [‚] От тех же депутатов узнал, что сейчас усадьба Линтваревых все чаще рассматривается, как лакомый кусочек земли на берегу Псла. Попытки построить особняк недалеко от дома-музея Чехова уже предпринимались. Им не дали осуществиться работники музея и общественная организация «Клуб друзей Чехова». Тогда землю у дома-музея оградили кирпичной стеной. Но уверенные в себе люди с толстыми кошельками продолжают стучаться в разные властные кабинеты. И будут стучаться, наверное, до тех пор, пока архитектурный комплекс не отреставрируют. 49 По количеству постановок пьесы Антона Павловича занимают второе место в мире (после Шекспира). Его «Вишневый сад» ставится во всех уголках планеты. Но очень немногие знают, где находился тот вишневый сад, который послужил образом для названия пьесы. А он находился на Луке. Мне часто видится в зарослях заброшенного сада имения Линтваревых маленький участочек из вишен, и слышатся восхищенные голоса довольных туристов: «Это и есть тот самый?!». Нет указателей и маршрута к могиле брата Антона Павловича Николая, нет табличек на Лучанской церкви, что здесь венчался Александр Павлович, здесь отпевали Николая Павловича, нет их и на театре для детей и юношества, который посещал Антон Павлович, на других сохранившихся до наших времен зданиях. Нет автобусных туристических маршрутов по чеховским местам в Сумах и его поездки в Ахтырку, в Полтавскую область на родину Н. В. Гоголя. Только некоторые краеведы-любители совершают эти маршруты самостоятельно. В отличие от нас, в Полтавской области имя их выдающегося земляка Н. В. Гоголя «раскрутили» по полной. В Полтаве, в Миргороде, в Диканьке и других местах созданы исторические объекты, связанные с именем писателя. Восстановлено родовое имение Николая Васильевича. На Гоголе держится экскурсионнотуристическая деятельность в области, сотни людей получили работу. К 150-летию со дня рождения А. П. Чехова я написал пьесу «Постоялець» на украинском языке о пребывании писателя на Луке. Она основана на местных исторических материалах и, по моему мнению, могла бы служить визитной карточкой города. Однако, наши театры не проявили особой инициативы в ее постановке. Мне кажется, что это связано с финансами. Если бы идею поддержали местные власти, спонсоры, проект можно было бы осуществить. Подытоживая все сказанное, нужно отметить, что мы находимся в долгу перед выдающимся русским писателем. И когда сделаем более уверенные шаги, чтобы отдать этот долг, поднимем на новый уровень имидж города Сумы и всей области. Прим. • ‚ ƒ „ 50 О.С. Воробьева Вопиющий Глас Извечную молитву ”Отче наш” Шепчут наши губы в тишине: – Боже, услышь наш вопиющий глас И скажи, как жить нам на земле. Мы от бед и нищеты устали. Катится невесть куда страна. Всё ТЕБЕ, родименький, сказали. Стонут наши души и сердца. Мы не ропщем, только терпим, Отче! Ты на бедный люд наш посмотри, Все лишения выносит молча. О.С. Воробьева Господи!.. Помилуй и спаси!.. [Изд. ”Джерело” ■ Сумы / 2013] В. Меланич ПУТЬ Всё вершится так, а не иначе День сметает дворник за окном То за хвост не ловится удача То беда приходит напролом То в любовь до перелива веришь То в тоске слоняешься один Хоть всегда распахнутые двери Но стучат напористо дожди слева направо: С. Сокур, В. Меланич, Т.Прус Ищешь изумруд в коробке стразов Чтобы в случай вверилась судьба Только жизнь лишь красной тряпкой дразнит Из фальцета выходя на бас Тешат мысли, прожитые год Люди, что встречались на пути Беспредельно сладкий вкус свободы И тот путь, что предстоит пройти КНИЖНАЯ ПОЛКА 51 ПОВЕСТЬ О РЕЛИГИОЗНОЙ ВЕРЕ И АТЕИЗМЕ ДНЕВНИКОВЫЕ ОЧЕРКИ Л. Тушинский Уважаемый Степан Яковлевич! Приступив Господу служить, уготовь сердце своё к искушению (т.е. к поруганию, к оплеванию, к хуле и клевете). Всех (без исключения!) поборников Истины, человечество распинало (или, к примеру, пророка Исайю – перепиливало деревянной пилой). Тьма не терпит Света, Он её обличает, ибо дело её злое. Нужно быть спокойным, чтобы понимать человеческие мотивы… К сожалению, подавляющее большинство людей мотивированы лишь желанием тщетной (они так не считают!) славы, власти и денег. То есть, попросту, людьми руководит банальный эгоизм во всех его ипостасях: самолюбие, тщеславие, сластолюбие и властолюбие. Немногим, к великому сожалению, открыта истинная глубина одуховлённой религиозности, истинная глубина веры. Люди интегрируются в околоцерковное (или прямо в церковную структуру) поле по причине скорее нравственной, политической или меркантильной, чем по причине духовной, мистической. Люди испытывают дефицит общения, дефицит понимания, дефицит признания, поэтому стараются включиться в абы-какую социальную группу, лишь бы она приняла их и не отторгла. Это так называемые современные ”верующие”, которые на вкус ”ни сладки, ни солоны”, ”ни горячи, ни холодны”, для которых вера заключается в обрядности, и чья ”обыденная” жизнь ничем по-сути не отличается от жизни индифферентных к религии людей.* [НОВЫЙ ЗАВЕТ ■ Откр. 3] Люди видят только себя, слышат только себя. Они пытаются выкрикнуть слово о себе равнодушному миру, тужатся в безуспешных попытках заявить о себе, любимых. Да всё впустую. Из пустого – в пустое: ненужное никому, мелкое по идее и таланту, глубоко эгоистическое, неблагородное, – всё их натужное старание пропадает, не доходя до сердца, ищущего Истины. Сейчас актуальна одна лишь Тема (как в жизни, так и в творчестве), – онтологическая Тема, Тема Истины, Вечной Правды, Тема Божественной Любви и Победы Света. Всё остальное может только аспективно входить в эту Тему 52 (одиночество, подвиг, искание последних ответов). Всё мелкое, всё лишённое в себе Неба – уже не имеет права существовать в литературе. Да и литература, вцелом, перестаёт быть литературой в привычном смысле этого слова. Литература всё больше становится исповедальной, дневниковой. Это, скорее, уже хроники человеческого духовного искания, опыты экзистенциальной трансцендентальности, это уже опыты некоего духовного […] на грани с мистической ловлей собственного подсознания, своей целостности, это некий религиозный гнозис. И не иначе. Тот, кто пытается соблюсти архаические формы: писать роман или пьесу, или фельетон, или ещё что угодно в таком ключе, тот жуёт уже прожёванное. Тезисы, дневники, мозаика духовных впечатлений от бытия, – вот здесь надо нащупывать. Говорить нужно не для того, чтобы что-то сказать. Говорить нужно только для того, ЧТОБЫ ПРОГОВОРИТЬСЯ (!!!) Ваш Альманах – должен быть религиозным по идее, по содержанию. Но религиозное направление не должно, с моей точки зрения, […] шутовски легкомысленно. Нужно выкинуть из альманаха все эти ”блоки” – все эти ”печати” – ”во имя Отца, и Сына, и Св. Духа”, все непривязанные к тексту цитаты из Библии, все эти шутовские ”бубенчики”. Не обижайтесь, говорю резковато, но чтоб Вы поняли. Название нужно сменить. Всё талантливое и благородное не терпит выпендрёжа и помпезности. Глубина и благородство ищут простоты [выражения], а претенциозность – удел тщеславия, […] мудрость, как известно, не обличается […] Название должно быть оригинальным. Символическим. И простым (но не примитивным). Скрывать Веру свою – это значит быть ничтожеством. Ибо вера человека – это и есть сам человек. Кто стесняется себя?.. – только слабодухий, ничтожный, духовно несамостоятельный человек. Являть веру свою – это значит быть исповедником. Нас сейчас не убивают за веру, не мучают, не предают жестоким пыткам, а мы стыдимся высокого, лучшего, что есть в нас, желая быть как все, как большинство… А мы желаем быть в толпе, с толпой. Тогда мы не имеем права быть христианами. Мне ужасно написать то, что я сейчас напишу: : Мы, ничтожные микробы, которых Господь с Голгофы пригласил в Вечность, стыдимся исповедать Христа – Сына Божия – своим Богом. Мы предпочитаем пресмыкаться перед суетным миром, дорожим его одобрением и похвалой, и не стыдимся быть Иудами. Мы не стыдимся своей низости. Мы стыдимся Истины, и выбираем дружбу с Ничтожеством, временно торжествующим в поганом гнилом мире. Мы не достойны быть детьми Света. Вот и всё. 53 Но без духовности своей, по двуличности – мы не умеем жить Истиной. И мы не знаем Жизни Вечной. Наши разговоры о религии – нам в осуждение. Мы малодушны. И я не хочу больше обсуждать это. Прошу Вас только сделать выбор. Это важно для Вас, ибо ВЫ уже не молоды. Пора бы и определиться. Без креста нет воскресения * [И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня ■ Мат. 10] Поэтому научитесь любить крест. И страдания могут быть прекрасны, если это страдания просветлённые любовью к Истине. А пострадать человеку неизбежно надо: – благодатно или безблагодатно.* На Голгофе было три Креста. От Креста Спасителя по обе стороны были распяты два разбойника (то есть всё человечество). Один – по правую руку, другой – по левую. И тот, и другой страдали. Но по разному… Желаю Вам мудрости и отваги занять своё место на одном из крестов. [С уважением – Леон Тушинский] Р.S. И последнее… Степан Яковлевич! Как можно, видя то, что мы видим вокруг себя: ДЕРЕВЬЯ, НЕБО, ЗВЁЗДЫ, РЕКИ, ОБЛАКА, ГОРЫ, ЦВЕТЫ и пр.пр.пр., – не верить в Бога??! Наука ХХІ века в своей самой продвинутой части (волновая теория, теория общего поля, квантовая физика и др.) уже НЕ СОМНЕВАЕТСЯ В СУЩЕСТВОВАНИИ РАЗУМНОГО МЫСЛЯЩЕГО НАЧАЛА, т.е. попросту говоря – Творца, Бога. Разве люди не знают об экспериментах с ”Зеркалами Козырева”[?!.] Как может разумный человек в наш век не верить в Бога?? Для меня это свидетельство абсолютной духовной слепоты. Да, силён оказался марксизм-ленинизм!.. – навеки впечатал в души людские свои убогие псевдонаучности. _____________ Если и стоит жить, то только для того, чтобы познавать Бога, наслаждаться Им, любить и славить Его. Всё остальное – песок в глазу, пыль в носу, паутина во рту. Атеисты – скучнисты! Бегите от них вприскок. Это страшные серые души, которые тягостны сами для себя, не говоря уже – для остальных. Мир сходит с ума, мир агонизирует, истощая свои как материальные, так и моральные ресурсы. Должно родиться иное человечество – лучистое, как мечтал Вернадский (великий утопист!). Каждый человек должен стать Лучом – Лучом Любви. Иное не стоит ничего. Быть человеком-желудком, человеком-пенисом?? – для чего?? – для скотства?? Но ведь люди духовны (потенциально) в отличие от коров и коз, к примеру… 54 Если БЫТЬ – ТО БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ-ЛУЧОМ. И я хочу Вам посоветовать по дружески: не теряйте свой шанс. Без Бога – всё дерьмо. С Богом – всё Радость. ”ЕДИНОЕ НА ПОТРЕБУ” […] Единое потребно ЧЕЛОВЕКУ, но невежды – ракшасы, люди-демоны (в будущем – голодные духи, ибо напитать может лишь Свет Божий) – не могут и не хотят знать Истины […] Чёрт с ними! Пусть живут как хотят, дураки. А мы должны идти своей дорогой. Л. þü ”И, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; ■ Претерпевший же до конца спасется”. & Мат. 24 ˜(™ Эти самые ”голодные духи” как правило используют материальные ценности (в т.ч. низкопробные произведения искусства, как ловушки, приманки, ”западки” для аккумуляции СВЕТА (энергии), паразитически и злодейски ими ”пользуемого”. Такими ”приманками-западками”, вероятно, БЫЛИ взаимно совращенные [обольщённые] змием Адам [ЧЕЛОВЕК] и Ева [ЖИЗНЬ] ■ Ред. И ещё одно! Степан Яковлевич, если Вы хотите, чтобы альманах вызывал резонанс и волнение умов, он должен быть неоднозначным, полемичным, а не просто хвалебным. Высказывая неоднозначные тезисы, Вы обратите на своё детище внимание, а следуя расхожим мнениям, и сводя их к усреднённости и охлократичности – только заставите умных людей и ангелов зевать. Оно Вам надо?? Темы, которые Вы поднимаете, уже по определению могут волновать только духовную элиту общества, но никак не плебеев, озабоченных бытом и жрачкой. Поэтому, как я думаю, нужно быть на острие творческих и философских, культурологических и религиозных вопросов. Пусть гуси голгочут, пусть поднимается в интернете и пр. СМИ волна эмоций (и даже осуждения!), – это хорошо. Помните герцен-ский ”Колокол”??? Если что-то делать, то делать серьёзно, не боясь осуждения (и даже – отстранизма! [остракизма!]). У кого нет врагов, у того не может быть и друзей. Если альманах будет затрагивать и обсуждать серьёзные проблемы, то он сможет привлечь к себе и внимание серьёзных людей. Нужно будет испросить патриаршее благословение, привлечь к сотрудничеству церковных богословов (есть такой и в Сумах)… Церковная общественность – это целевая аудитория. Это тираж. Это резонанс и живая жизнь. В этом направлении надо двигаться. С ув. Л.Т. 55 О РЕЛИГИОЗНОЙ ВЕРЕ И АТЕИЗМЕ Все законы, по которым существует мир, и которые открыла наука – свидетельствуют о Мысли, о Великом Всеобъемлющем Разуме. Весь материальный и весь духовный Космос неопровержимо свидетельствуют о себе как о произведении всемогущего творческого Ума. Ну кто может это отрицать?? – только, простите, слепой безумец… Мы не верим в Бога не потому, что нам не хватает доказательств, неопровержимо свидетельствующих о Его бытии: они, эти наглядные и неопровержимые доказательства, перед нами! Всё, что окружает нас, весь неохватный мир Природы представляет из себя колоссальную интеллектуальную Матрицу, приводимую в бытийное движение с непостижимой филигранностью. Совершенно очевидно, что движение земного мира (возьмём хотя бы только часть мира космического) является движением поступательным, диалектическим, а следовательно – телеологическим. Во всём, что так или иначе существует, мы видим согласность, увязанность с Системой, видим высочайшую разумность и динамическую соразмерность. Всё существующее – существует в предполагании цели, которая является, в свою очередь, лишь перспективным фрагментом всеобщей, абсолютной Цели – Цели Бытия Мира. Поэтому, полагать, что духовность человека – как существа мыслящего – это всего лишь побочный эффект эволюции, слепо шарящей в лабиринте случайностей, это, на мой взгляд, полный абсурд. Абсурдно полагать, что бытие – бесцельно. Но если бытие имеет Цель, то эта Цель Кем-то задана. То есть бытие [имеет Цель, имеет задачу]. Остаётся только прочесть эту задачу, и определиться в Контексте, в котором существуем мы, мыслящие наблюдатели и деятели… Не верим в Бога мы лишь потому, что этого не хочет наше эгоистическое сердце. Единая причина нашего неведения – это слепота сердца, а не слепота ума. Ибо ум не может не видеть разумности, а следовательно – божественности мира. Сердцу же – не прикажешь… Сластолюбивое, властолюбивое, себялюбивое, эгоистическое сердце духовно слепнет и глохнет ко всему божественному. Для него ничего не значат аргументы разума, – оно просто НЕ ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ БОГА. Человек (и всё совокупное человечество со всей его наукой) представляет собой ничтожно малую величину, если рассматривать его в отрыве от божественного аспекта. Временное его биологическое бытие, всё внешнее его историческое бытие – ничтожно мало. И только духовный аспект религиозной взаимосвязи Бога и Человека, 56 наделяя Человека осмысленным метаисторическим экзистенциальным значением, позволяет говорить о подлинности человеческого существования, его онтологической ценности и действительности. Проще говоря, если НЕТ БОГА, ТО НЕТ И ЧЕЛОВЕКА, и бытие последнего – фиктивно, ибо не укоренено в вечности. Как говорит один из персонажей великого Ф. Достоевского: – ”Если Бога нет, то какой же я майор?” […] Бог, божественность бытия мира и человека – это просто необходимость, необходимость онтологическая, гностическая, этическая, эстетическая, моральная, совестная. Бог – это совестная необходимость. А совестность человека является его божественной достоверностью, иной абсолютной достоверности ему просто не дано; её просто негде больше взять… Но слова остаются словами, и аргументы очевидности и разума не срабатывают, пока сердце человека, пусть даже и учёного, находится в страстном, плотском, плоско-биологическом, эгоистическом невежестве. Такое состояние сердца святые отцы Православия называли ”мраком страстей”. Существуют разные уровни сознания человека. Высшим уровнем сознания человека является духовный уровень, который, в свою очередь, тоже имеет несколько уровней. Начальным уровнем духовности является уровень образово-религиозный, когда Идея Бога ещё перегружена фетишами, формами, суевериями, обрядами, освящёнными предметами. Это уровень мифологического сознания, перегруженного сюжетным содержанием, реликвиями и культовой материальностью. Для такого сознания характерна экстравертированная религиозность. Мистический опыт – минимальный. Совестность часто подменяется моральностью, а дефицит ”шестого чувства” восполняется фанатическим следованием букве закона. Выше этого уровня духовности следует уровень осознания тотальной сакральности жизни. Расширяется понятие храма. Под храмом уже разумеется не только культовое сооружение, но и весь мир Природы, хотя и не совершенной, но освящённой и содержащийся Божественными энергиями. Феномены мира воспринимаются как проявления непроявленной, но истинно существующей […] действительности. Образы мира уже могут восприниматься как образа, как иконы (окна), на которые не молятся, НО СКВОЗЬ КОТОРЫЕ МОЛЯТСЯ. Мир углубляется, и внимание человека привлекает видимое не физическими глазами, а сердцем. Человек […] понимает, что внешнее – только знак, только Книга, которую нужно научиться читать; что смысл Книги не в бумаге, из которой Она сделана, и даже – не в значках, которыми Она говорит, но в том, о чём Она говорит. Религиозная экстравертированность и ориентированность на внешние реликвии уступает место сосредоточению в себе. Человек начинает усиленно исследовать свой 57 внутренний мир, своё сознание, свою совесть. Начинается качественно новый этап религиозного самопознания. Человек начинает понимать, что Бога следует открывать в себе; что вовне искать Бога – не эффективно. Это начало истинной религиозности с зачатками духовной философии. Ещё более высокий уровень духовного человеческого сознания – это уровень […] На этом уровне снимаются все самые тонкие заблуждения эгоистического сознания (национальный, семейный, личный эгоизм начисто упраздняется). Человеческий дух обретает устойчивую мирность, абсолютную свободу в Боге и упраздняется в созерцательность, которая упоевает […] его энергиями блаженства, красоты, любви и покоя. Это духовный путь. Но для того, чтобы стать на него, нужно прежде пройти чрезвычайно длинный и утомительный предуготовительный путь. Такова тягостная диалектика духа: слепое, тысячу раз оступившись – прозревает, глухое – обретает слух. Сколько раз нужно прийти человеку в мир, сколько износить тел, сколько получить шишек и тумаков в мире тягостной плотности, чтобы он возжелал однажды ПРОСНУТЬСЯ и стать на сознательный путь освобождения из плена плоти, страстей, эгоизма??. Мы видим как страдают люди, как они стремятся к ”счастью”, как обретая это ”счастье”, – не делаются счастливыми. И можно было бы впасть в уныние от чувства обречённости, если бы нам не открывался ВЫХОД. К счастью, горизонтальная безысходность, и горизонтальная ”дурная бесконечность” человеческих исканий пересекается спасительной божественной духовной трансцендентальной вертикальностью! Тот, кто начинает это постигать, тот НАЧИНАЕТ СВОЙ ПУТЬ К БОГУ. Леон ТУШИНСКИЙ Лето 2013 58 КОЛОНКА РЕДАКТОРА ПОВЕСТЬ ЛИСТЬЯ КЛЁНА ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ А. Катрич ОДЕССА Одесса. Вокзал. Угловатые тени. И синий трамвай колет улицу напополам. Булыжные соты, и клены, и клином ступени Врываются в небо и шепчут о времени нам. Бульвары. Афиши, афиши, афиши… Нескладные мысли… И воздух от влаги провис. И день оседает, взбираются тени на крыши, Сидят на карнизах и птицами падают вниз… Витрины, кафе, запах кофе и теплые руки… Прошиты задворки насквозь озорным сквозняком. И здравствует Пушкин, коты сладко трутся о медные брюки. Улыбки, задумчивость, легкие фразы… О ком? Фонарь-одуванчик и столик с фиалкой в стакане. Иголками чайки вонзаются в наш разговор. И воздух редеет, и тают – стираются грани. Вечерние сумерки медленно льются во двор… Опять поезда – и шагает состав через шпалы… А нам ведь казалось – мы кожей вросли в города, Но ластиком жадным нас тихо стирают вокзалы – И нас больше нету – и не было здесь никогда… [12.09.2013] слева направо С. Сокур, А. Катрич, В. Пьянков 59 КОЛОНКА РЕДАКТОРА ЛИКБЕЗ БЫДЛО. Быдло это слово польского происхождения, означает «Рабочий скот». В применении к людям означает безвольное и покорное стадо, рабы… Раньше словом ”быдло” помещики называли крестьян. Быдло – это не лексикон и не манера поведения в обществе. Быдло это система ценностей. Для быдла важно чтобы кто-то сверху им командовал, а быдло полностью и покорно выполняло эти команды. БЫДЛО отрицает личность во всех ее проявлениях. И прежде всего такие черты, как свобода, собственность и достоинство. Прежде всего, отрицается свобода. Самое страшное для быдла это лишиться своего хозяина [ ] и получить свободу. Потому что быдло не может жить в условиях свободы, оно не может зарабатывать самостоятельно, оно боится брать на себя ответственность за собственную жизнь, зато стремится переложить ее на хозяина. Быдлом можно назвать любого наемного рабочего, отрицающего либеральные ценности. При этом его социальный статус, воспитание, образование, уровень доходов и прочее – значения не имеют. ”К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь.” А. С. Пушкин ”Дурак стал нормой, ещё немного – и дурак станет идеалом”. (Стругацкие) ”И, хотя он не скрыт от порочной среды И от мрака жестоких наследий, Если грянет беда, то причиной беды Будет только коварство соседей.” М. Щербаков. ”И тот, у кого не хватает [недостанет] смелости даже на защиту своей души, – пусть не гордится своими передовыми взглядами, не кичится, что он академик или народный артист, заслуженный деятель или генерал, – так пусть и скажет себе: я – быдло и трус, мне лишь бы светло [€ сытно] и тепло.” (Александр Солженицын) ”Если вы заметили, что вы на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться.” (Марк Твен) Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи! Я ль на свете всех тупее, бесполезней и пьянее? Молвит зеркальце в ответ: «Ты придурок, спору нет, но живет на белом свете вот таких еще две трети!» Неизвестный поэт ”У быдла есть особенность: оно – всегда не ты. И это восхищает.” (Олег Ладыженский) 60 Они говорят: «Мы на все согласны, только вы нас кормите и на водку давайте…» И им находят место, и они размножаются, потому что им больше делать нечего. Диссертаций-то они не пишут. К концу инерционной фазы этногенеза они образуют уже не скромную маленькую прослойку в общем числе членов этноса, а значительное большинство. И тогда они говорят свое слово: «Будь таким, как мы!», т.е. не стремись ни к чему такому, чего нельзя было бы съесть или выпить. Всякий рост становится явлением одиозным, трудолюбие подвергается осмеянию, интеллектуальные радости вызывают ярость. В искусстве идёт снижение стиля, в науке – оригинальные работы вытесняются компиляциями, в общественной жизни узаконивается коррупция, в военном деле – солдаты держат в покорности офицеров и полководцев, угрожая им мятежами. Всё продажно, никому нельзя верить, ни на кого нельзя положиться, и для того чтобы властвовать, правитель должен применять тактику разбойничьего атамана: подозревать, выслеживать и убивать своих соратников. (Л.Н. Гумилёв) БЫДЛО: Быдло (в современном понимании) – существо в образе человека, ограниченного ума, вызывающее своим непредсказуемым омерзительным поведением оскорбление граждан. Мотивации и интересы замкнуты только на самом себе. Это социальные отбросы… Основной отличительный признак – антиобщественное поведение. Язык силы – единственный на котором с ним нужно говорить. (Например: ”Быдло – оно и есть быдло. Они сидели позади нас и вслух обсуждали мою девушку. Их было четверо. Трудно противостоять в одиночку – четверым крепим бандюханам.”) БЫДЛО: Слово «быдло» сейчас приобрело поведенческое значение. Быдло любит собираться в стаю. Быдло любит громкую примитивную музыку и вообще всякий шум. Едет на машине, а из нее; ”бум-бум-бум”… Быдло общается между собой истошными воплями. Быдло гадит везде, где появляется. Быдло на машине рвет с места с ревущим мотором и тормозит с визгом. Быдло на улице любит ходить с бутылкой пива в руке, а вылакав пиво бросить бутылку куда попало, только не в урну. И окурок тоже… (Например: ”Один мой знакомый доктор в Крыму много лет взывал к отдыхающим не оставлять мусор на пляже. Отчаявшись, он сделал на скале краской броскую надпись: «Люди уносят мусор, быдло оставляет». Там теперь самый чистый пляж на побережье.”) БЫДЛО: человек с низким уровнем развития и потребностей, чаще всего, легко поддающийся влиянию окружающих, находящихся на том же или даже более низком уровне развития. Под «быдлячеством» понимаются примитивные и животные привычки (сидя на корточках в трениках пить пиво и лузгать семки)… БЫДЛО: Слово, означающее людей нацеленных на попирание устоев общества и унижение достоинства тех, кто следует общественному порядку. Для быдла свойственно не подчиняться никому, кроме явного вожака, обладающего реальной силой и способностью лишать людей жизни и ломать человеческую психику особо жестоким образом. Страх перед силой заставляет быдло подражать вожаку, чтобы понравится ему и его доверенным лицам. Поскольку легче прятать страх среди себе подобных, явление быдла быстро распространяется среди людей всех слоёв общества, начиная от школьников. Быдло демонстративно выражает всё самое плохое, что, так или иначе, может быть запрещено, как например матерщина и выброс мусора из окна. Умозрительно слово «быдло» ассоциируется с быками, на которых фермеры прижигают клеймо. […] [Материалы собраны при участии Н.И. Запорожец] В рамках благотворительной акции 61 ПОВЕСТЬ СУДЬБА КОРОТКАЯ ПОЭТА В. Симоновский Осенний сонет Зелёных струй реки мерцающий каскад Творит симфонию неуловимых звуков. Молчит недвижный лес. Ни шороха, ни стука. Привяленной листвы тончайший аромат Нагретый ясный день пронизывает сухо. Кустов калины жар и дымный виноград, И редких яблок дух таит подсохший сад. Пёс греет у крыльца опаловое брюхо, Хвостом подрагивая и скуля во сне. И так пронзителен и снова сладок мне Миг ностальгический прощанья с тёплым летом! Грядёт осенний срок – начало перемен. И постепенно проясняется катрен Спокойного, как сон, осеннего сонета. Сонет осенний Безлюден дачный мир. У дома мальвы Цветут очарованием прощальным. Орех уж оголился между тем, Прозрачной стала и малины заросль, Средь редких листьев яблоки остались И светятся ромашки хризантем. Опять золотоносная пришла… Как стали быстро осени листаться! Уходят друг за другом между пальцев, Шуршит неумолимая метла. В. Симоновский 62 Октябрьский полдень не даёт тепла, Но тих и сух. Лишь эхом отозваться Способен лес. Теперь уже прощаться С минувшим надо. Новые дела. Судьба короткая поэта Тех дней, наверное, милее нет, Когда рябина густо покраснеет И воздух, сбросив жар полей, яснеет. Так к нам покой грядёт на склоне лет. Такой поры не знал у нас поэт. Пока свобода от страстей приспеет, Певца давно уже скосить успеет Дуэльный иль расстрельный пистолет. Судьба ль злодейка вечно виновата, На гибель бардов странно торовата? Недолог путь, безбрежен сад стихов – Застывшая страстей весенних драма. Навечно юны странник Гумилёв И жуткая нездешность Мандельштама. Осень О, осень! Увертюра новых дней. Пейзажи очищаются от пыли. А на скале, где «Галя с Герой были», Сидит мартын. На пляже нет людей. Ершится зыбь морская, и над ней Луна дневная в полнолунной силе. И сухогруз, отпенивая мили, Идёт на юг. Там море посиней. Но скоро вся изменится картина – Перевернёт страницу холодина, Откроет вид в иные времена. 63 Не удержать, как говорят, мгновенья. Куёт в глуби таинственно страна Другие правила и убежденья. Уже рябина покраснела *** Уже рябина покраснела, за август катятся дела. В листве деревьев есть несмелый намёк на осень.Унесла река времён весну былую. Ничто опять не воскресить. И сколько лет ещё носить седую гриву удалую? Блестят на солнце Блестят на солнце серебром осины, их прижимает свежий ветерок. И лету, как всему, приходит срок, лишь облака горят неугасимо. Мир стал не наш, всё так же непонятен, как тот мираж, что манит на восток. Там впереди нетленный огонёк и кладбище – ушедшего печати. Аккордом хлынула теплынь... Аккордом хлынула теплынь -последним перед холодами. Чуток, и молодые дамы натянут джинсовую синь. На клумбах поздние цветы так ностальгически сверкают, как белаяБелалакая на фоне синей пустоты. 64 О, чудный осени вертеп в мельканье многоцветной моды… И я, как Пушкин, снова молод и чувствую во чреслах крепь. Осенняя элегия «…таков мой организм.» (А. Пушкин) Сентябрь. Начало осени. К бумаге, как отмечали, тянется перо писать элегию, унылым магом смотря на мир, где стало всё пестро, где серый день осенний – вестник стужи… Мой организм ветшает с каждым днём и коль внутри не светится огнём, то ветхой мнится также жизнь снаружи. О прошлом сожалеть уже не в тягость, седою осенью мажор откель? (Я в августе писал стихи про август, в апреле, ясен перец, про апрель.) На чердаке пылится ржавый велик, суставы – как без масла шестерни. Как шорох шин, давно прошелестели «златые дни». Да были ли они? Вечерним августовским солнцем... Недвижно всё. Не шелохнётся кустов смородиновый ряд. Вечерним августовским солнцем осеребрён заросший сад. Крон загустевших яблонь тени темнят ромашковый опал. Как символ верный запустенья, красавиц-мальв стоит толпа. В пырее пышном ленты просек о днях минувших говорят. Никто не позовёт, не спросит… Затихла жизнь, примолкнул сад. 65 Гадяч Как нужный вдруг привет от близких, как тишина хороших снов – очарованье украинских провинциальных городов. Перед крапивою пасуя, ко Пслу не попадёт никак, заборы старые тасуя, кривая улочка-овраг. Но вот и Псёл. Поток тишайший, минуя кружево запруд, высвечивает взорам нашим зелёных мелей изумруд. Почти к воде подходят сотки, на огороде лишь ботва. На берегу рассохлась лодка, ей надо б просмолить бока. Вот палисадника узорцы и мальв рисованная новь. За палисадником – оконца, а за оконцами – любовь. Опять в природе поворот *** Опять в природе поворот. Чудесны дни и чётче дали. Отпело лето. У ворот спокойствие. И нет печали.. Скрипит подсохший старый дом. Рябина, пурпуром согрета, тревожит думы о былом (как говорили встарь поэты). Чуть охрой тронуты леса, обычным колером осенним. Звенят на солнце голоса в базарном шуме воскресенья. слева направо Н. Ремнев, В. Симоновский, А. Пьянков 66 ПОВЕСТЬ ЦЕ ГОЛОС НАШ О. Нестеренко ЦЕ ГОЛОС НАШ, ЦЕ – ПІСНЯ, ЦЕ – ДУША ”Це може навіть і не вірші Це квіти кинуті тобі” Л. Костенко Збірки поетеси виходять одна за одною: «Проміння землі» (1957), «Вітрила» (1958), «Мандрівки серця» (1961), і засвідчують справжню творчу зрілість поетеси. Але уже на початку 60-х з’являються і відверті, і завуальовані гоніння щодо творчості поетеси з боку радянської влади у виконанні тодішнього союзу письменників. Уже готова до друку збірка Ліни Костенко «Зоряний інтеграл» у 1963 році була знята з випуску і заборонена цензурою. Те ж саме чекало і наступну збірку «Княжа гора». І поетеса оголосила бойкот радянській владі своїм багаторічним мовчанням. Але саме у ці роки Ліна Костенко напружено працює над своїм програмним твором – історичним романом у віршах «Маруся Чурай». Твір побачив світ лише у 1979 році… Її поезія насичена філософічністю, історизмом мислення, вишуканими зразками традиційної української пісенної мови, високою культурою поетичного вислову, інтелектуальністю, публіцистичністю, якщо йдеться про громадянську позицію автора. Художні образи Ліни Костенко запам’ятовуються і її вірші не можна сплутати з якимось іншими: «Останні айстри горілиць зайшлися болем [ ] Ген килим, витканий із птиць, летить над полем. Багдадський злодій літо вкрав, багдадський злодій, І плаче коник серед трав – нема мелодій.» Хіба можна ще поетичніше розказати про осінь?! А ось ці рядки: «Життя іде і все без коректур. І час летить, не стишує галопу. Давно нема маркізи Помпадур, І ми живем уже після потопу.» Не погодитися з цим філософським посилом означає не відчувати плинності життя, не відчувати себе в ньому. А вірші про кохання? 67 Такі палкі рядки могла написати лише людина, яка сама здатна на високі почуття, уміє любити по-справжньому: «Спини мене отямся і отям Така любов буває раз в ніколи Вона ж промчить Над зламами життя За нею ж будуть бігти видноколи…» До речі, повертаючись до образу Марусі [«Маруся Чурай» (1979)], зазначу, що її від страти врятувало теж кохання – палке мовчазне кохання Івана Іскри, який здобув для своєї коханої грамоту про помилування у самого Богдана Хмельницького. Іскра усвідомлював талант цієї дівчини, її відданість служінню народу: «…Не просто так Маруся, – Це наш голос, пісня, це – душа.» І пісні Марусі Чурай народ співає дотепер в Україні, бо в них дійсно народна душа, народний голос… Уже у зрілому віці, у 2011 році, Ліна Василівна видала свій неоднозначний прозовий твір «Записки самасшедшего». Його прочитало багато людей – творчих і пересічних –, але одностайного розуміння він не зазнав… Єдине, що можна сказати: Ліна Костенко на прикладі художніх образів роману спробувала викласти своє індивідуальне розуміння сучасного світу, процесів, що в ньому відбуваються, а також події в історії нової України… Не можу не сказати про надзвичайно своєрідний характер цієї жінки. Вона віддана своїм життєвим та творчим принципам завжди. Отож, вчинила поступок гідний поваги, коли відмовилася від звання Героя України […] Сказала дуже лаконічно: «Я не ношу політичну біжутерію». Сподіваюся, що ми ще будемо відкривати і відкривати цю чудову планету, ім’я якої – Ліна Костенко. Ольга Нестеренко, член МСПУ слева направо О. Шрамко, Г. Костенко (Юрий Ош), И. Каравай, О. Нестеренко, Н. Фурзенко 68 ИЗ РЕДАКЦИОННОЙ ПОЧТЫ € О. Нестеренко Повернувши вашу увагу до Шевченка-художника, я би хотіла продемонструвати вам один такий збіг обставин: при навчанні техніки гравірування Тарас Шевченко користувався посібником, виданим у Петербурзі нашим земляком, уроженцем села Бездрик, ще у 1805 році Миколою Алферовим, який називався: «Способ гравировать крепкой водкой с прибавлением способа грофировать карандашом». До відома, Микола Федорович Алфьоров – відомий архітектор. Його ім’я пов’язують з проектуванням і зведенням Казанського собору (як помічника архітектора Вороніхіна). Микола Алфьоров – член Попівської академії, учень Олександра Паліцина – засновника цього гуртка, ініціатора створення Харківського університету. Цей підручник з гравіювання був вилучений у Шевченка під час обшуку у 1847 році. [ ] Шевченко останні свої роки, як і вся передова інтелігенція, чекав на радикальні реформи від царського уряду, звільнення селян від кріпосного права. До цієї події Шевченко не дожив декілька днів – 10 березня – 19 березня. Помер у Петербурзі – перепохований на Чернечій горі в Каневі. Помер у віці 47 років. Відзначили 200-річчя Кобзаря У приміщенні Сумської міської бібліотеки імені Т.Г. Шевченка 03.03.2014 року відбулося чергове засідання літературно-художнього клубу «Грань» Сумського відділення Міжрегіональної спілки письменників України. Воно було присвячене двухсотрічному ювілею з дня народження великого українського поета Тараса Григоровича Шевченка. О.П. Нестеренко розповіла про життя та творчість Т.Г. Шевченка, про його перебування на Сумщині, поділилася своїми роздумами та прочитала декілька віршів Кобзаря. Свої твори та переклади поезій Тараса Григоровича прочитали Н.І. Фурзенко, Г.О. Костенко, О.С. Шрамко, В.І. Симоновський, О.С.Воробйова, Т.О. Прус, В.П. Меланич, В.О. П’янков, Л.П. Кривопишина. Завідуюча відділом абонементу бібліотеки А. В. Колієнко зробила огляд літератури про перебування Т. Г. Шевченка на Сумщині. Учасники зібрання ознайомились з документальним фільмом про великого Кобзаря. Засідання відкрив та вів голова Сумського відділення МСПУ М.О. Ремньов. Интернет 69 І МЕРТВИМ, І ЖИВИМ І НЕНАРОЖДЕННИМ землякам моїм в Украйні і не в Украйні моє дружнєє ПОСЛАНІЄ О.Ф. Нестеренко І смеркає, і світає, День божий минає, І знову люд потомлений І все спочиває. Тілько я, мов окаянний, І день і ніч плачу На розпуттях велелюдних, І ніхто не бачить, І не бачить, і не знає – Оглухли, не чують; Кайданами міняються, Правдою торгують. І гóспода зневажають, – Людей запрягають В тяжкі ярма. Орють лихо, Лихом засівають, А що вродить? побачите, Які будуть жни́ва! Схаменіться, недолюди, Діти юродиві! Подивіться на рай тихий, На свою країну, Полюбіте щирим серцем Велику руїну, Розкуйтеся, братайтеся! У чужому краю Не шукайте, не питайте Того, що немає І на небі, а не тілько На чужому полі. В своїй хаті своя й правда, І сила, і воля. Аще кто речет, яко люблю бога, а брата своего ненавидит, ложь есть. Соборное послание Иоанна. Глава 4, ст. 20 70 __________ Доборолась Україна До самого краю. Гірше ляха свої діти Її розпинають. Замість пива праведную Кров із ребер точать. Просвітити, кажуть, хочуть Материні очі Современними огнями. Повести за віком, За німцями, недоріку, Сліпую каліку. Добре, ведіть, показуйте, Нехай стара мати Навчається, як дітей тих Нових доглядати. Показуйте!.. за науку, Не турбуйтесь, буде Материна добра плата. Розпадеться лýда На очах ваших неситих, Побачите славу, Живу славу дідів своїх І батьків лукавих. Не дуріте самі себе, Учітесь, читайте, І чужому научайтесь, Й свого не цурайтесь. Бо хто матір забуває, Того бог карає, Того діти цураються, В хату не пускають. Чужі люди проганяють, І немає злому На всій землі безконечній Веселого дому. Я ридаю, як згадаю Ділá незабуті Дідів наших. Тяжкі діла! Якби їх забути, Я оддав би веселого Віку половину. Отака-то наша слава, Слава України. КОЛОНКА РЕДАКТОРА ШЕВЧЕНКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ Т. Прус НЕБЕСНАЯ СОТНЯ (ОТРЫВОК) [ПОСВЯЩАЕТСЯ сыну ■ Ред.] … Мы птицами в небо летим И двери для нас там открыты И только лишь мира хотим Хоть наши тела в землю врыты … ЧИТАЛА Татьяна Прус 03.03.2014 Сумская библиотека им. Т.Г. Шевченко 71 Отак і ви прочитайте, Щоб не сонним снились Всі неправди, щоб розкрились Високі могили Перед вашими очима, Щоб ви розпитали Мучеників: кого, коли, За що розпинали! Обніміте ж, брати мої, Найменшого брата, – Нехай мати усміхнеться, Заплакана мати. Благословить дітей своїх Твердими руками І діточок поцілує Вольними устами. І забудеться срамотна Давняя година. І оживе добра слава, Слава України, І світ ясний, невечірній Тихо засіяє…………… Обніміться ж, брати мої, Молю вас, благаю! 14 Декабря 1845 Вьюнища ЧИТАЛА Ольга Нестеренко 03.03.2014 Сумская библиотека им. Т.Г. Шевченко слева направо О.С. Шрамко, Г.А. Костенко, И.Н. Каравай, О.Ф. Нестеренко, Н.И. Фурзенко 72 ШЕВЧЕНКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ Городская библиотека им. Т.Г. Шевченко ç Фоторепортаж Ф.И. Наумко è слева направо: Н.Е. Ремнев, В.И. Симоновский, В.А. Пьянков 73 ТАРАС ШЕВЧЕНКО ИЗ ДНЕВНИКА ПОЭТА Дневник был начат поэтом 12 июня 1857 года и окончен 13 июля 1858 года. Попытки вести записи собственных впечатлений и наблюдений Шевченко делал не раз. В письме к В.Н. Репниной он рассказал, что вёл дневник в течение нескольких месяцев («со дня прибытия моего в крепость Орскую»), но, прочитав однажды записанное, «испугался… однообразно-грустного» его характера и сжег рукопись. Начиная дневник в июне 1857 года, Шевченко стремится запечатлеть для самого себя и для близких друзей черты окружающего быта, собственные настроения. Скоро дневниковые записи превратились в непринуждённую беседу поэта с самим собою. Каждодневные записи создали драгоценнейший биографический документ, безукоризненно правдивый в передаче фактов, искренний до беспощадности в автобиографических признаниях и характеристиках… Публикуем отдельные фрагменты из этого дневника на языке оригинала. Июня 12. Первое замечательное происшествие, которое я вношу в мои записки, суть следующее. Обрезывая сию первую тетрадь для помянутых записок, я сломал перочинный нож. […] 13 июня. А писать охота страшная. И перья есть очинённые. По милости ротного писаря я еще не чувствую своей утраты. А писать все-таки не о чем. А сатана так и шепчет на ухо: – Пиши, что ни попало, ври, сколько душе угодно. Кто тебя станет проверять? И в шканечных журналах врут, а в таком, в домашнем, и бог велел. Если бы я свой журнал готовил для печати, то, чего доброго, пожалуй, и искусил бы лукавый враг истины, но я, как сказал поэт наш, Пишу не для мгновенной славы… […] Как кисть живописцу, так литератору необходимо ежедневное упражнение пера. Так делают и гениальные писатели, так делают и пачкуны. Гениальные писатели потому, что это их призвание. А пачкуны потому, что они иначе себя и не воображают, как гениальными писателями. […] 1 июля. …Странное, однако ж, это всемогущее призвание. Я хорошо знал, что живопись – моя будущая профессия, мой насущный 74 хлеб. И вместо того, чтобы изучить ее глубокие таинства, и еще под руководством такого учителя, каков был бессмертный Брюллов, я сочинял стихи, за которые мне никто ни гроша не заплатил и которые, наконец, лишили меня свободы, и которые, несмотря на всемогущее бесчеловечное запрещение, я все-таки втихомолку кропаю. И даже подумываю иногда о тиснении (разумеется, под другим именем) этих плаксивых тощих детей своих. Право, странное это неугомонное призвание. 2 июля. Две случайно сделанные мною вещи так удачны, как редко удаются произведения, глубоко обдуманные. Первая вещь – это сей журнал, который в эти томительные дни ожиданий сделался для меня необходим, как страждущему врач. Вторая вещь – это медный чайник, который делается необходим для моего журнала, как журнал для меня. Без чайника, или без чаю, я как-то лениво, бывало, принимался за сие рукоделье. Теперь же, едва успею налить в стакан чай, как перо само просится в руку. Не помню, кто именно, а какой-то глубокий сердцеведец сказал, что вернейший дружбометр есть деньги. И он сказал справедливо. Истинная, настоящая дружба, которая высказывается только в критических ,трудных случаях, и она даже требует этого холодного мерила. Самый живой, одушевлённый язык дружбы – это деньги. И чем более нужда, тем дружба искреннее, прогоняющая эту голодную ведьму. Я был так счастлив в своей, можно сказать, коловратной жизни, что неоднократно вкушал от плода этого райского дерева. И в настоящее, мне кажется, самое критическое, время я получаю 75 руб. За что? За какое одолжение? Мы с ним виделись всего два раза. Первый раз в Орской крепости, второй раз в Оренбурге. Пошли, господи, всем людям такую дружбу и такого друга, как Лазаревский. …20-е июля – день, в который я предполагал проститься с моею тюрьмою, так написал и Лазаревскому, и Кухаренку, а ветер, олицетворенная судьба, распорядился иначе. Что делать, посидим ещё за морем да подождём погоды. В продолжение ильина дня и ночи ветер не шелохнулся. Мертвая тишина. 21 июля. Записавши роменские воспоминания, я по случаю воскресенья пошёл в укрепление побриться и от первого унтерофицера Кулиха услышал, что в 9-м часу утра пришла почтовая лодка. Побрившись, скрепя сердце я возвращался на огород и, выходя из укрепления, встретил смотрителя полугоспиталя Бажанова, и он первый поздравил меня с[о] свободой. 21 июля 1857 года, в 11 часов утра. В первом часу получил Залесского письмо от 30 мая. […] 6 сентября. В 10 часов утра «Князь Пожарский» бросил якорь у набережной города Самары. […] Как из любопытства, так и вследствие вопиющего аппетита – это случилося часу около второго, – и мы велели извозчику ехать к 75 самому лучшему трактиру в городе; он и поехал и привез нас к самому лучшему заведению, то есть трактиру. Едва вступили мы на лестницу сего заведения, как оба в один голос проговорили: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет», то есть салом, гарью и всевозможной мерзостью. У нас, однако ж, хватило храбрости заказать себе котлеты, но, увы, не хватило терпения дождаться этих бесконечных котлет. Явленский бросил половому полтинник, ругнул маненько, на что тот молча с улыбкою поклонился, и мы вышли из заведения. Огромнейшая хлебная пристань на Волге, приволжский Новый Орлеан! И нет порядочного трактира. О Русь! […] 19 сентября. Не хвалися, идучи на рать А хвалися, идучи с рати. Вчера вечером путешественник и путешественницы сыграли по последней пульке преферанса в кают компании «К [нязя] Пожарского», рассчиталися и расплатилися до денежки за все пульки, сыгранные в продолжение рейса, то есть от 22 августа. Покончивши эту статью, сели за ужин, приготовленный из последний провизии. Поужинали, – разумеется, в последний раз, – в кают-компании. Выпили последний херес, мадеру и, кажется, шампанское, составили проект завтрашнего обеда в Нижнем Новеграде и разошлися спать. Хорошо. С рассветом «К [нязь] Пожарский» поднял якорь, свистнул, фыркнул и весело захлопал своими огромными колесами. Хорошо. Берега быстро меняют свои контуры. Пролетаем мы мимо красивого по местоположению села Зименки помещика Дадьянова и замечательного по следующему происшествию. Прошедшего лета, когда поспело жито и пшеница, мужичков выгнали жать, а они, чтобы покончить барщину за один раз, зажгли его со всех концов при благополучном ветре. Жаль, что яровое не поспело, а то и его бы за один раз покончили бы. Отрадное происшествие! Так вот, летим мы во весь дух мимо этого замечательного села. Как вдруг левое колесо перестало вертеться, и из «К [нязя] Пожарского»-дельфина сделалась черепаха. – Что случилось? – раздался общий голос. – Шатун лопнул, – раздался в ответ одинокий голос машиниста. Я смекнул, что прежде вечера мы не будем в Нижнем Новгороде, то есть прежде вечера не будем обедать; смекнувши делом, я пошел в капитанскую светелку, выпил добрую чару лимоновки, закусил остатком новопетровской ветчины, взял какую-то газету, лег да и заснул себе с богом. […] После обеда, как и до обеда, лежал и читал «Богдана Хмельницкого» Костомарова. Прекрасная книга, вполне изображающая этого гениального бунтовщика. Поучительная, назидательная книга! Историческая литература сильно двинулася вперед в продолжение последнего десятилетия. Она осветила подробности, закопчённые дымом фимиама, усердно кадимого перед порфирородными идолами. […] 76 ...21 декабря. Сегодня же получил письмо от моей святой заступницы, от графини Настасии Ивановны Толстой. Она пишет, что письмо моё, адресованное графу Ф[ёдору] П[етровичу], на праздниках будет передано М[арии] Н[иколаевне], и сообщает мне адрес Н.О. Осипова. Боже мой! Скоро ли я увижу мою Академию? Скоро ли обниму мою святую заступницу? […] 24 декабря. Праздникам праздник и торжество есть из торжеств! В три часа ночи приехал Михайло Семёнович Щепкин. 29 декабря. В 12 часов ночи уехал от меня Михайло Семёнович Щепкин. Я, Овсянников, Брылкин и Олейников проводили моего великого друга до первой станции и ровно в три часа возвратилися домой. Шесть дней, шесть дней полной, радостно-торжественной жизни! И чем я заплачу тебе, мой старый, моей единый друже? Чем я заплачу тебе за это счастие? За эти радостные, сладкие слезы? Любовью? Но я люблю тебя давно, да и кто, зная тебя, не любит? Чем же? Кроме молитвы о тебе, самой искренней молитвы, я ничего не имею. 30 декабря. Я всё ещё не могу прийти в нормальное состояние от волшебного, очаровательного видения. У меня всё ещё стоит перед глазами городничий, Матрос, Михайло Чупрун и Любим Торцов. Но ярче и лучезарнее великого артиста стоит великий человек, кротко улыбающийся друг, мой единый, мой искренний, мой незабвенный Михайло Семёнович Щепкин. Газета «ТАЙНЫ ПРОШЛОГО» №5 2011 Дом в с. Лифино [Лебединский район], в котором жил Т.Г. Шевченко (1859) Из архива Владимира Александровича Пьянкова 77 ЛЕБЕДИН ПАМ’ЯТАЄ В. П’янков У лютому 1954 року я вперше відвідав будинок у Лебедині, де свого часу жив декілька днів великий Кобзар. У будинку містилася початкова школа №6. Завідуюча її, Степанида Омелянівна Волинська свято зберігала пам’ять про історичну подію: був оформлений куток, присвячений поету, посередині великий кольоровий портрет, «Кобзар», книги про Т.Г. В.А. Пьянков Шевченка, фотознімки із альбому «Шевченко – художник», ілюстрації, дитячі малюнки до його творів. Тоді ж Степанида Омелянівна вручила мені план будівлі того часу, коли тут гостював великий співець свободи. Розповіла про кімнату, де оселився: північна частина споруди, з вікнами в сад; при вході із вітальні ліворуч – шафа з книгами; біля стіни – кушетка; в кутку – рояль; на протилежній стіні – велика картина «Ніч», на підвіконні – квіти… Будинок належав братам Олексію і Максиму Заліськім, з одним з яких Шевченко разом навчався в Київському університеті. Господарі з радістю зустріли приїжджого, створили всі умови для щасливого відпочинку на честь його повернення до України. 6-го червня 1859 року – перший день перебування. Місцеві прихильники творчості поета влаштували виїзд на берег Псла, поблизу М. Ворожби, на кашоваріння. Наступний день поет провів у Лифиному – маєтку поміщика-ліберала О.Д. Хрущова… У Заліських була сінокісна ділянка біля хутора Маськи. На двох підводах велика компанія виїхала сюди, де чарівна природа, Псел, луки, різнобарв’я трав… Тарас Григорович сідав за мольберт і малював. Потім жваво розмовляв з косарями-кріпаками. Запросив їх до себе. Вони не забарились і через два дні відвідали Шевченка. На широкому подвір’ї селяни розповідали про своє життя, а поет занотовував їхні слова. 78 На прохання гостя Заліські запросили співаків до себе. З насолодою слухав Тарас Григорович пісні – то журливі, то веселі – із притопом та вигуками й посвистом. Коли поету ставало сумно, він поринав у читання (в Заліських була багата книгозбірня). Або сідав за мольберт і малював. Втішали його звуки рояля, на якому грала господиня. Вістка про те, що в маєтку гостює поет, не обминула й дітлахів. Шевченко із задоволенням розмовляв з ними, усміхаючись, спостерігав за їхніми витівками, пригощав цукерками. Семирічну донечку господарів Катрусю обожнював, грався з нею, брав на руки, кружляв. Якось Катруся зазирнула в кімнату гостя. Він сидів на кушетці, а перед ним стояв гарно одягнутий чоловік і вголос щось читав з аркуша. Аж надвечівр проводжав Тарас Григорович того чоловіка, йшли від будинку до Василевої греблі… Подейкують, що то був поетромантик Михайло Петренко, який жив у Лебедині. Проходячи повз прихожу, поет побачив, як служниця Параска латала білизну. Швидко намалював жінку… На 10-й день перебування на Лебединщині поет вирушив до сусідньої Полтавщини. – Всі ці відомості, – мовила Степанида Омелянівна, – я почула від тієї семирічної Катрусі – Катерини Максимівни Сучкової та її племінниці Катерини Лещенко-Дідріхсон (виїхала до Алма-Ати). Тоді мені було 18 років. Будинок Сучкової-Заліської у 30-х роках став школою, ще за її життя. Вона заповідала зберігати пам’ять про Т.Г. Шевченка, передала бібліотеку, деякі речі, що нагадували про приїхд поета. А племінниці я надсилала районну газету й листувалася з нею довгі роки. Із вдячністю сповіщала, що рідна українська мова зігріває її серце… Тоді ж, у 1954 році, С.О. Волинська з болем сказала, що історичний будинок руйнується, а місцева влада не звертає уваги. Чи не посприяла б газета… Написав я листа до Міністерства культури УРСР: «…Приїздіть, подивіться… Допоможіть… Національна цінність…» Полетів і лист Степаниди Омелянівни. Не знаю, чи вплинули наші звертання, але… 27 серпня 1956 року (через два літа), відбулося урочисте відкриття меморіальної дошки на відремонтованому будинку. На білому мармурі – барельєф Кобзаря і напис% «В цьому будинку в 1859 році проживав великий поет, революціонер-демократ Т.Г. Шевченко». Володимир П’ЯНКОВ краєзнавець Газета «СУМЩИНА» 26.02.2014 79 þü & СТИХИЯ САМГОРОДОК самородок Р О Д Н И К & ИЛЛЮСТРАТИВНЫЙ МАТЕРИАЛ 80 ˜1™ РОДНИК На Краю Света Прим. Ехали мы, ехали КУТОК (укр.) угол, тупик, край села И приехали в куток * ПОКУТЬ – место для иконы Самгородок САМГОРОДОК – населённый пункт в Киевской (ныне Черкасской) области ˜2™ Христина Тётя Кристина одна Бедная тётя Кристина Куда, куда идут поезда Бедная тётя Кристина Украинский сум в одинокой избе Подсолнух на солнце глядящий Алая лента, монисто, серьга Куда, куда идут поезда ˜3™ Камень На Воде Кто живёт в этой избе Спросил ветер Открылась дверь И вышел Иван (…) в голубой рубашке 81 ˜4™ Имение Давыдовых В Каменке Всё, что осталось от имения Рога как дерево ˜5™ Самгородок Луна над Самгородком В скалу врезалась изуродованная машина Луна над Самгородком Вдали два тополя Солнце над Самгородком Прекрасная воспитательница в яслях Две сливы за хатой ˜6™ Кобзар Тарасова гора в Каневе Бедный родственник Великой Поэзии Всё в зелени 82 ˜7™ Сміла Яблоко. Яблоко. Яблоко Три яблока Где взять такое огромное яблоко В воображении И это есть правда ˜8™ Пушкинская Скала На Тясмине Здесь, в огромной скалистой чаше Собираются звуки __________ * Кто выпьет эту чашу Тот будет равен – миру * * * СЛОВО БОЖИЕ РОДНИКИ □ кобзар ТЁТЯ КРИСТИНА 83 АЛЕКСАНДР ВЕРТИНСКИЙ Алекса́ндр Никола́евич Верти́нский (1889, Киев – 1957, Ленинград) – выдающийся русский эстрадный артист, киноактёр, композитор, поэт и певец, кумир эстрады в первой половине XX века. Отец актрис Марианны и Анастасии Вертинских. Александр Вертинский родился 19 марта 1889 г. в Киеве в семье мелкого чиновника. Его отец, Николай Петрович, происходил из семьи железнодорожного служащего, был частным поверенным и немного занимался журналистикой. Мать, Евгения Степановна Сколацкая, родилась в дворянской семье. Она не состояла в официальном браке с отцом Вертинского, поскольку первая жена Николая Петровича ни за что не хотела дать мужу развод; он был вынужден усыновить своих детей, рожденных в гражданском браке старшую дочь Надежду и сына Александра. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи. Всячески препятствуя их общению, тетки сообщили Александру заведомую неправду о смерти его сестры. Гимназические годы Вертинский провел в 1-й императорской Александрийской гимназии, откуда он был довольно быстро исключен за неуспеваемость и дурное поведение, а позднее - в 4-й Киевской классической гимназии. Уже в эти годы Вертинский увлекся театром, выступал в любительских спектаклях и, в качестве статиста, на сцене киевского Соловецкого театра. В отличие от эстрадных звезд начала XX в., пришедших на эстраду с опереточной, а то и с оперной сцены, Вертинский вышел из литературной среды. Он сам писал: "Я не могу причислить себя к артистической среде, а скорее к литературной богеме. К своему творчеству я подхожу не с точки зрения артиста, а с точки зрения поэта, меня привлекает не только исполнение, а подыскание соответствующих слов, которые зазвучат на мой собственный мотив". Его развитие как творческой личности, его мировоззрение и творческий стиль начали складываться в киевском литературном собрании Софьи Николаевны Зелинской. В ее доме собирались многие интересные люди: поэты Михаил Кузмин, Владимир Эльснер, художники Александр Осмеркин, Казимир Малевич, Марк Шагал, Натан Альтман. Вертинский проникался их философией, эстетикой, приобретал духовный и творческий опыт. В этот период он пробует заняться литературным трудом: в газете "Киевская неделя" 84 появляются его рассказы – "Портрет", "Папиросы «Весна»", "Моя невеста", а в еженедельнике "Лукоморье" – рассказ "Красные бабочки". Молодой поэт пишет театральные рецензии на выступления крупных знаменитостей – Шаляпина, Вяльцевой, Вавича, Ансельми, Каринской, Руффо. Постепенно его имя становится известным в среде киевской творческой интеллигенции. В 1909 - 1910 гг. Вертинский переехал в Москву, стремясь найти себя и сделать карьеру. Молодым непризнанным талантам нужно было почувствовать себя "своими" в среде московской интеллигенции, почувствовать себя допущенными в ту касту, которая творила настоящее искусство, в которую входили знаменитые писатели и художники, чьи имена были у всех на слуху, и перед которыми благоговела творческая молодежь. Вертинский играл в маленьких студиях и кружках небольшие роли в модных пьесах, пытался поставить пьесу Блока "Балаганчик". Блок был одним из самых любимых поэтов просвещенной молодежи того времени, и Вертинский любил и ценил его творчество всю жизнь. Сам артист писал в своих воспоминаниях о поэзии Блока, как о "стихии, формирующей наш мир": "В нашем мире богемы каждый что-то таил в себе, какие-то надежды, честолюбивые замыслы, невыполнимые желания, каждый был резок в своих суждениях, щеголял надуманной оригинальностью взглядов и непримиримостью критических оценок. А надо всем этим гулял хмельной ветер поэзии Блока, отравившей не одно сердце мечтами о Прекрасной Даме:" Сам Вертинский не подражал Блоку, но некоторые поэтические образы производили на него столь сильное впечатление, что все его восприятие жизни было в определенный период времени очень "блоковским". В начале 1912 г. Вертинский поступил в театр миниатюр М.А. Арцибушевой, где выступал с небольшими пародиями. Одной из первых его работ стал номер под названием "Танго" (этот танец был новым, но уже очень модным): балетная пара танцевала танго, а он, стоя у кулис, исполнял песенку-пародию на действие на сцене. Номер имел успех, и Вертинский получил рецензию в прессе: полторы строчки в "Русском слове". А это была уже настоящая победа над безвестностью. В 1913 г. он попытался исполнить свою мечту – поступить в МХТ, однако не был принят из-за дефекта дикции: экзамен принимал сам Станиславский, которому не понравилось, что молодой человек плохо выговаривает букву "р". С 1912 г. Вертинский весьма успешно снимался в немом кино ("Король без венца", "От рабства к воле", "Чем люди живы"). На съемочной площадке он подружился со звездами русского кино начала XX в. – И. Мозжухиным и В. Холодной. Многие сценарии немых фильмов в то время писали на сюжеты популярных романсов, и один из сценариев был основан на стихотворении Вертинского "Бал Господень". Тогда же он познакомился с Маяковским и выступал в кафе футуристов вместе с ним, однако футуризм как направление в искусстве оказал на его творчество куда более слабое влияние, чем можно было бы предположить. Футуризм рассматривался молодым 85 артистом как возможность эпатировать публику, обратить на себя внимание, выделиться. Мир футуристов, их философия и творческая позиция не были близки Вертинскому. За исключением Маяковского, талантом которого Вертинский искренне восхищался, футуристы, по его мнению, просто "эпатировали буржуа, писали заумные стихи, выставляли на выставках явно издевательские полотна и притворялись «гениями»". На творчество Вертинского оказали влияние поэзоконцерты И. Северянина, но преимущественно с точки зрения эстетики стиха. О Северянине он писал, что в его стихах было подлинное чувство, талант и искренность, но не хватало вкуса, чувства меры и неподдельности чувств. В конце 1914 г. Вертинский отправился добровольцем на фронт санитаром на 68-м санитарном поезде Всероссийского союза городов, который курсировал между передовой и Москвой. Он прослужил на поезде до весны 1915 г., когда после небольшого ранения вернулся в Москву. В поезде была книга, где записывались все перевязки раненых, и, когда Вертинский окончил свою службу, на его счету было 35 тыс. перевязок. После возвращения в Москву Вертинский продолжал выступать в театре миниатюр Арцибушевой, но уже с собственным номером "Песенками Пьеро". В качестве "ариэток Пьеро" он исполнял свои стихи, положенные им на музыку, чаще всего собственного сочинения: "Маленький креольчик", "Ваши пальцы пахнут ладаном", "Лиловый негр" (посвященные Вере Холодной), "Сероглазочка", "Минуточка", "Я сегодня смеюсь над собой", "За кулисами", "Панихида хрустальная", "Дым без огня", "Безноженка", "Бал Господень", "Пес Дуглас", "О шести зеркалах", "Jamais", "Я маленькая балерина"(в соавторстве с Н. Грушко), "Кокаинетка" (слова В. Агатова). Со своими песенками Вертинский выступал также в Петровском театре, в кабаре "Жар-птица", в театрах миниатюр. Критика быстро отозвалась на его растущий успех (статьи С. Городецкого и Б. Савинича в газетах "Рампа и жизнь" и "Театральная газета"). Загадкой оставалась неизменная популярность Вертинского в любой аудитории. Часто причину его успеха видели в том, что его творчество "отразило кризис духовной культуры общества". Скорее, его крайне индивидуалистичные стихи оказались "впору каждому". Для него было характерно написание цикла стихов как "вариаций на тему", представление своеобразной галереи символов одного образа, перенесение человеческих эмоций на неодушевленные предметы, использование экзотических названий и неожиданных сравнений как попытка ослабить или же совершенно снять довлеющее ощущение материальности мира. При этом в своих стихах он стремился показать, что никем не понятый и одинокий человек беззащитен перед лицом огромного безжалостного мира. Этому миру безразлично, что смерть близкого человека, разлука с любимой женщиной, безответная любовь и, наконец, банальная измена являются, может быть, самой страшной трагедией в масштабах маленькой вселенной отдельно взятого человека. Именно поэтому его песенки оказались "впору 86 каждому": каждый мог увидеть в них себя. Вместе с тем он избавился от традиций русского романса, которые уже стали рутиной, и предложил эстраде другую песню – более утонченную, изящную, связанную с эстетикой новейших течений в искусстве и культуре. Но прежде всего - авторскую, художественную песню. Вертинскому удалось создать новый жанр, которого еще не было на русской эстраде. Сам артист неоднократно говорил: "Я был больше, чем поэтом, больше, чем актером. Я прошел по нелегкой дороге новаторства, создавая свой собственный жанр." Привлекательным для публики был также особенный стиль Вертинского, его сценическая маска. С середины 1915 по конец 1917 гг. артист выступал в гриме печального Пьеро. Казалось бы, белый Пьеро не годился для исполнения лирических и даже трагических песенок о любви, дружбе и смерти. Пьеро – буффон комедии дель арте, маска из итало-французского трагифарса. Однако для искусства начала XX в. был характерен поиск маски, неповторимого образа. Зритель шел "на маску", и ее стремились использовать самые разные деятели искусства: желтая кофта Маяковского, бархатная блуза и кудри Блока, экзотическая поза Северянина - все это поиск маски, уникального места в искусстве. Искусственная личина чаще всего и является подлинной сущностью надевшего маску и отождествляется в его сознании и в сознании окружающих с образом, который маска отражает. Маска возводит форму в превосходную степень. На выбор сценической маски Вертинским оказала влияние поэзия Блока, которой он очень увлекался, в частности – пьеса "Балаганчик" и цикл стихов "Маски". Сам артист утверждал, что этот грим родился спонтанно во время его работы на санитарном поезде, когда он и другие молодые санитары давали небольшие "домашние" концерты для раненых и грим на сцене был необходим исключительно из-за сильного чувства неуверенности и растерянности перед переполненным залом. Но выбор маски Пьеро был не случаен. Образ многострадального шута как нельзя лучше соответствовал той роли утешителя, которую выбрал себе артист. На эстраде это было нечто новое. Образ Пьеро отражал внутренний мир молодого Вертинского. Позднее у него появилась маска нигде не виданного черного Пьеро. Эта маска помогала артисту входить в образ, давала соответствующий эмоциональный настрой перед выходом на сцену, пробуждала необходимые чувства. Пьеро – комичный страдалец, наивный и восторженный, вечно грезящий о чем-то печальный шут, в котором сквозь комичную манеру видны истинное страдание и истинное благородство. Вертинский с первых же мгновений своего появления на сцене уводил зрителей в свой призрачный мир. Впечатление дополняли умело созданные декорации и "лунный" свет: "Он выходил на сцену уже основательно загримированным и в специально сшитом костюме Пьеро. В мертвенном, лимонно-лиловом свете рампы густо напудренное лицо его казалось неподвижной, иссушенной маской. Лишь «алая рана рта» и страдальчески вздрагивающие брови обозначали «тлеющую человеческую жизнь»"… Образ черного Пьеро, 87 появившийся позднее, был иным: мертвенно-белый грим на лице заменила маска-домино, белый костюм Пьеро заменило совершенно черное одеяние, на котором ярко выделялся белый шейный платок. Иным было и впечатление зрителей. Новый Пьеро стал в своих песенках ироничнее и язвительнее прежнего, поскольку утратил наивные грезы юности и разглядел будничную простоту и безучастность окружающего мира. В 1916 г. Вертинский пользовался уже всероссийской популярностью. К 1917 г. артист объехал почти все крупные города Российской империи, где выступал с неизменным успехом. Он отказался от маски Пьеро и начал выступать в концертном фраке, в котором выступал всю жизнь, никогда не отступая от этого сценического костюма, ставшего тоже своеобразной маской или, если угодно, своеобразным символом. После большевистского переворота Вертинский пришел к выводу, что ему не ужиться с новой властью. Романс "То, что я должен сказать", написанный под впечатлением гибели трехсот московских юнкеров, возбудил интерес ЧК, куда и вызвали артиста для дачи объяснений по поводу сочувствия к врагам революции. Сохранилась легенда, будто бы Вертинский возмущенно заметил чекистам: "Это же просто песня, и потом, вы же не можете запретить мне их жалеть!". На что получил четкий и лаконичный ответ: "Надо будет, и дышать запретим!" Это Вертинскому совершенно не подходило, поэтому в конце 1917 г. он отправился вместе со многими своими коллегами гастролировать по южным городам России. Почти два года он провел на юге, давал концерты на подмостках маленьких театров и в литературно-артистических обществах; объехал Екатеринослав, Одессу, Харьков, Ялту, Севастополь. Вертинский покинул Россию в начале 1920 г., выехав в Константинополь на пароходе "Великий князь Александр Михайлович". Причины своей эмиграции много позднее он определял так: "Что толкнуло меня на это? Я ненавидел Советскую власть? О нет! Советская власть мне ничего дурного не сделала. Я был приверженцем какого-либо другого строя? Тоже нет: Очевидно, это была страсть к приключениям, путешествиям. Юношеская беспечность". Скорее всего, на него оказали влияние и первое знакомство с новой властью в ЧК, и настроения творческой интеллигенции, и беспощадность классовой борьбы, развернувшейся прямо у него перед глазами, и мрачное предчувствие того, что слово "свобода" с головокружительной быстротой становится пустым звуком. В Константинополе Вертинскому жилось сравнительно неплохо. Он выступал в самых дорогих и фешенебельных кабаре "Черная роза" и "Стелла", пел цыганские романсы, стилизованные русские песни и мечтал о гастролях по Бессарабии, концертах перед "своей", русской, публикой. Артисту удалось купить греческий паспорт, что открывало возможности для свободного передвижения по миру и выводило его из категории эмигрантов, стремящихся получить хотя бы вид на жительство. 88 В Румынии Вертинский был принят очень тепло, он мог наконецто петь свои песни, выступая перед русским зрителем. Однако он был выслан из страны как неблагонадежный элемент, разжигающий антирумынские настроения среди русского населения присоединенной Бессарабии. Причиной подобного обвинения послужил ошеломляющий успех у русских песни "В степи молдаванской". Артист отправился в Польшу, где провел 1922 и 1923 гг. Тогда Вертинский впервые обратился в советское консульство в Варшаве с просьбой о возвращении в Россию. На его прошении поставил положительную резолюцию тогдашний советский полпред в Польше П.Л. Войков, по совету которого он и предпринял эту попытку. Но ему отказали. Вертинский с большим успехом гастролировал в Австрии, Венгрии, Ливане, Палестине, Египте, Ливии, Германии. В Берлине он прожил с 1923 по 1925 г., там же женился на дочери русских эмигрантов Потоцких, Надежде, с которой познакомился в Сопоте. Однако семейная жизнь не сложилась, и пути молодых супругов быстро разошлись. Вновь они встретились уже в Шанхае, когда встал вопрос о втором браке Вертинского. Вертинский уже стал мировой знаменитостью, но когда он попытался вторично обратиться к главе советской делегации А. Луначарскому во время ее пребывания в Берлине с просьбой о возвращении на родину, ему снова отказали. Гастроли по странам Центральной и Восточной Европы оказались не легкими, особенно из-за отношения публики к артистам, выступавшим в ресторанах: оно было не таким восторженным и снисходительным, как в дореволюционной России. Вертинский писал: "Все наши актерские капризы и фокусы на родине терпелись с ласковой улыбкой. Актер считался высшим существом, которому многое прощалось и многое позволялось. От этого пришлось отвыкать на чужбине. А кабаки были страшны тем, что независимо от того, слушают тебя или нет, артист обязан исполнять свою роль, публика может вести себя как ей угодно, петь, пить, есть, разговаривать или даже кричать." Исключение составляла Франция, где отношение к артистам было смесью гордости и восхищения, как к высшим существам. Поэтому Вертинский отправился в Париж, куда стремилась вся творческая эмигрантская интеллигенция. Он прожил во Франции почти десять лет – с 1925 по 1934 гг. Эта страна пользовалась наибольшей любовью артиста после родной России: "Моя Франция – это один Париж, но зато один Париж – это вся Франция! Я любил Францию искренне, как всякий, кто долго жил в ней. Париж нельзя было не любить, как нельзя было его забыть или предпочесть ему другой город. Нигде за границей русские не чувствовали себя так легко и свободно. Это был город, где свобода человеческой личности уважается… Да, Париж: это родина моего духа! Ни с одним городом мира у меня не связано таких воспоминаний, как с ним!" 89 Здесь Вертинский выступал в "Большом московском эрмитаже", "Казанове", "Казбеке", "Шахерезаде". Именно на этот период приходится расцвет его творческой деятельности. В эмиграции им были созданы многие из его лучших песен: "Пани Ирена", "Венок", "Баллада о седой госпоже", "В степи молдаванской", "В синем и далеком океане", "Концерт Сарасате", "Испано-Сюиза", "Сумасшедший шарманщик", "Мадам, уже падают листья", "Танго «Магнолия»", "Песенка о моей жене", "Дни бегут", "Piccolo Bambino", "Femme raffinee", "Джимми", "Рождество", "Палестинское танго", "Оловянное сердце", "Желтый ангел", "Марлен", "Ирине Строцци". Многие песни имеют свою легенду, историю создания. Одним из ярких примеров является история песенки "Концерт Сарасате". Вертинский с удовольствием рассказывал, что в 1930 г. в Черновицах он слушал игру Владеско, одного из "пяти ресторанных знаменитостей – королей цыганского жанра". Его женой была знаменитая актриса Сильвия Тоска, которая из-за любви к нему бросила сцену, а Владеску обращался с ней, как тиран. Это произвело на Вертинского большое впечатление, а через три года в Берлине в "Блютнер-зале" Вертинский исполнил "Концерт Сарасате" перед самим Владеско, который ожидал хвалебной речи в стихах, адресованной ему. В песне Вертинский выразил свой гнев по поводу его отношения к знаменитой актрисе, подарившей ему свою любовь. Это была публичная казнь, после которой Владеску, по словам Вертинского, не знал, куда бежать, не мог подняться со своего места, а после концерта явился за кулисы с намерением поколотить обидчика, но под влиянием момента разрыдался и раскаялся. Этот эпизод прибавил песенке популярности, ее просили на многих концертах, стремясь представить, как же все это было тогда, в Берлине. В Париже Вертинский общался с И. Мозжухиным, Ф. Шаляпиным, С. Лифарем, А. Павловой, Ю. Морфесси, Н. Плевицкой, Т. Красавиной, Н. Балиевым, С. Рахманиновым. Здесь же он познакомился с Чарли Чаплиным, Мэри Пикфорд, Марлен Дитрих, Гретой Гарбо. Именно они подали Вертинскому мысль о гастролях в США. Осенью 1934 г. пароход "Лафайет" увез Вертинского в Америку. Он гастролировал в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Чикаго. В США он ощутил настороженность, растерянность, как и большинство европейских артистов, которые в Америке обычно чувствовали себя неуверенно, особенно появившись тут впервые. Нью-Йорк не был похож на города Европы: "Я не пришел в восторг от Нью-Йорка. День и ночь по его улицам катится лавина спешащих людей, летят бумажки, подгоняемые ветром, орут газетчики, продавцы, мчатся машины; люди спешат как на пожар… Америка вообще очень утомляет". Здесь Вертинский выступал в "Таун-холле", в крупных мюзик-холлах, имел успех… В Голливуде ему предложили сниматься в фильме, но сценарий был написан на английском языке. Неплохо владея немецким и в совершенстве зная французский, он не переносил английскую речь. Он промучился с 90 языком несколько месяцев и даже получил "филологический" совет от Марлен Дитрих – "преодолеть отвращение любого нормального человека и взять себя в руки". Однако "взять себя в руки" не удалось, и Вертинский отказался от съемок. Вертинский был популярен не только в среде эмигрантов как бард ностальгии, он приобрел мировую известность. Несмотря на то что он исполнял свои песни исключительно на русском языке, Вертинский имел поклонников во всех странах мира. Секрет успеха был все тот же. Тексты многих песен Вертинского были автобиографичными, он не боялся открыть людям то, что больше всего их тревожит и о чем, как правило, молчат. Он не отступал от своего кредо: нет ничего важнее человеческой души, внутреннего мира человека, его чувств, переживаний, страданий, отношений, из чего складывается жизнь. Успеху Вертинского способствовали его великолепные артистические данные и уникальная исполнительская манера: с первых минут общения с аудиторией артист понимал, с какими людьми ему предстоит иметь дело. Оттеняя тонкими нюансами исполнение своих песенок, он мог придать им иной смысл, рассмотреть их под другим углом зрения, сделать более близкими и понятными именно этой аудитории. В октябре 1935 г. Вертинский уехал в Китай в надежде обрести русского слушателя в лице большой эмигрантской общины в Шанхае. Там он впервые в своей эмигрантской жизни узнал нужду. Вдобавок для артиста, привыкшего вращаться в мировых центрах, жизнь в Китае выглядела очень провинциальной. Он пел в кабаре "Ренессанс", в летнем саду "Аркадия", в кафе-шантане "Марироуз", но это были очень скромные заведения, где было не так уж много посетителей и не такое уж высокое жалование для артистов. В жизни наступил кризис, в этот момент Вертинского пригласили в советское посольство и предложили вернуться на родину, предъявив официальное приглашение ВЦИКа, вдохновленное инициативой комсомола. Шел 1937 г. Для Вертинского приглашение было большой неожиданностью, и он ухватился за него. Желая как можно скорее разделаться с долгами, чтобы уехать в Советский Союз, он решился вступить в рискованное предприятие: стал совладельцем кабаре "Гардения". Но уже через месяц кабаре потерпело финансовый крах. Тогда же артист начал работать в советской газете "Новая жизнь" в Шанхае, выступать в клубе советских граждан, участвовать в передачах радиостанции ТАСС, готовить воспоминания о своей жизни за рубежом… Так он пытался продемонстрировать лояльность к Советской власти, почувствовать себя полноправным гражданином родной страны. Однако бумаги на въезд в СССР задерживались, в том числе и по причине начавшейся Второй мировой войны. 26 мая 1942 г. Вертинский вступил во второй брак с Лидией Владимировной Циргвава, 20-летней дочерью служащего КВЖД. Творчество Вертинского шанхайского периода имеет совсем иную окраску, нежели европейского. Он писал песни на стихи советских авторов и сам сочинял патриотические тексты. Потому что он был русским. И потому, что его родина подвергалась страшной опасности, и это волновало всех, кто рядом с ним. И потому, что им 91 владели мысли о новой жизни на неизвестной родине. И потому, что важно было объяснить всем: теперь он – вместе с той Красной армией, от которой в 1920 г. бежал в эмиграцию. Так родились песни "О нас и о родине", "Наше горе", "В снегах России", "Иная песня", "Китеж". Любовная лирика, несмотря на счастливый роман и последующий брак, стала безрадостной и трагичной, несла отпечаток кризиса жизни в целом, в ней не осталось ничего от романтической светлой грусти его лирических стихов предыдущих лет. "Прощание", "Ненужное письмо", "Бар-девочка", "Убившей любовь", "Спасение", "Обезьянка Чарли", "В этой жизни ничего не водится", "Осень" - довольно горькие стихи. Некоторое исключение составляет стихотворение "Без женщин", написанное с прелестной иронией, героем которого является блестящий, симпатичный, кокетливый любимец женщин, встающий в позу остепенившегося, приличного джентльмена. А также стихотворение "Прощальный ужин", которое можно назвать классикой Вертинского. После японской оккупации материальное положение семьи стало очень тяжелым, Вертинский отчаялся получить разрешение вернуться на родину. Тем не менее в 1943 г. он предпринял последнюю попытку: написал письмо на имя В.М. Молотова. Разрешение неожиданно было получено. В конце 1943 г. семья Вертинских с четырехмесячной дочерью Марианной поселилась в Москве, на улице Горького. В конце 1944 г. в семье родилась вторая дочь – Анастасия. Вертинский прожил на родине 14 лет. Все это время он интенсивно работал, постоянно выступал с концертами и имел успех. География его гастрольных поездок простиралась от Мурманска до Еревана, от Риги до Петропавловска-Камчатского. В 50-х гг. он снимался в кино: "3аговор обреченных", "Великий воин Албании Скандербег", "Анна на шее". В 1951 г. он получил Государственную премию. Казалось бы, жизнь на родине складывалась крайне счастливо и удачно. Однако из ста с лишним песен из репертуара Вертинского к исполнению в СССР было допущено не более тридцати. На каждом концерте присутствовал цензор, который зорко следил, чтобы артист не выходил за поставленные рамки. Концерты в Москве и Ленинграде были редкостью, на радио Вертинского не приглашали, пластинок почти не издавали, не было рецензий в газетах. Выступал он в основном в провинции, в маленьких отдаленных городках, где были тяжелые бытовые условия, крайне долгая дорога несколькими видами транспорта, а Вертинский был уже немолод, и это тоже создавало ему проблемы. Трудности компенсировались восторженными аплодисментами молодежи и слезами пожилых, среди которых, как в Астрахани, было немало представителей дореволюционной интеллигенции, высланных из Ленинграда и Москвы в отдаленные города. 92 Артист прекрасно понимал, что официально он не признан, но лишь юридически терпим. А залы были переполнены. "Где-то там: наверху все еще делают вид, что я не вернулся, что меня нет в стране. Обо мне не пишут и не говорят ни слова. Газетчики и журналисты говорят: «Нет сигнала». Вероятно, его и не будет. А между тем я есть! Меня любит народ (Простите мне эту смелость.) Я уже по 4-му и 5-му разу объехал нашу страну, я заканчиваю третью тысячу концертов!" Это письмо за год до смерти Вертинский написал заместителю министра культуры. Материальные трудности усугублялись духовным и душевным одиночеством артиста, привыкшего общаться с творческой и духовной элитой европейских столиц. "Я перебрал сегодня в уме всех своих знакомых и «друзей» и понял, что никаких друзей у меня здесь нет! Каждый ходит со своей авоськой и хватает в нее все, что ему нужно, плюя на остальных. И вся психология у него «авосечная», а ты – хоть сдохни – ему наплевать! […] Ты посмотри эту историю со Сталиным. Все фальшиво, подло, неверно. На съезде Хрущев сказал: «Почтим вставанием память 17 миллионов человек, замученных в лагерях…» Ничего себе?! Кто, когда и чем заплатит за «ошибки» всей этой сволочи?! И доколе будут измываться над нашей Родиной? Доколе?" – написал артист своей жене в 1956 г. За 14 лет жизни в СССР Вертинский написал всего чуть более двадцати стихов: "Доченьки", "Салют", "Пред ликом Родины", "Птицы певчие", "Отчизна", "Жене Лиле", "Детский городок". Вертинский умер 21 мая 1957 г. в ленинградской гостинице "Астория" в возрасте 68-ми лет. Похоронили его в Москве, на Новодевичьем кладбище. Александр Вертинский А. Вертинский с дочерью 93 ПЁТР ЛЕЩЕНКО Пётр Константи́нович Ле́щенко (2 июня 1898 – 16 июля 1954) – русский и румынский эстрадный певец, исполнитель народных и характерных танцев, ресторатор. Лещенко родился в селе Исаево Херсонской губернии (ныне Одесской области Украины). Мать родила его вне брака. В метрической книге районного архива есть запись: «Лещенкова Мария Калиновна, дочь отставного солдата родила сына Петра 02.06.1898». Крещён Пётр был 03.07.1898, в дальнейшем в документах Петра Лещенко фигурировала именно дата крещения — 3 июля 1898 года. В графе «отец» запись: «незаконнорождённый». Крёстные: дворянин Александр Иванович Кривошеев и дворянка Катерина Яковлевна Орлова… Мать Петра обладала абсолютным музыкальным слухом, знала много народных песен и хорошо пела, что оказало должное влияние на формирование личности Петра, который с раннего детства также обнаружил незаурядные музыкальные способности. Семья матери вместе с 9-месячным Петром переехала в Кишинёв, где примерно спустя девять лет мать вышла замуж за зубного техника Алексея Васильевича Алфимова. Пётр Лещенко владел русским, украинским, румынским, французским и немецким языками. Пётр Лещенко о себе писал: «В возрасте 9 месяцев с матерью вместе, а также с её родителями переехали на жительство в город Кишинёв. До 1906 года я рос и воспитывался дома, а затем, как имевший способности по танцам и музыке, был взят в солдатский церковный хор. Регент этого хора Коган позднее определил меня в 7-е народное приходское училище в Кишинёве. Одновременно с этим регент архиерейского хора Березовский, обратив на меня внимание, определил в хор. Таким образом, к 1915 году я получил общее и музыкальное образование. В 1915 году ввиду перемены голоса я в хоре участвовать не мог и остался без средств, поэтому решил пойти на фронт. Устроился вольноопределяющимся в 7-й Донской казачий полк и служил там до ноября 1916 года. Оттуда я был направлен в пехотную школу прапорщиков в город Киев, которую окончил в марте 1917 года, и мне было присвоено звание прапорщика. После окончания упомянутой школы через 40-й запасной полк в Одессе был отправлен на румынский фронт и зачислен в 55-й пехотный Подольский полк 14-й пехотной дивизии на должность командира взвода. В августе 1917 года на территории Румынии был тяжело ранен и контужен — и отправлен в госпиталь, сначала в полевой, а затем в город Кишинёв. 94 Революционные события октября 1917 года застали меня в этом же госпитале. Ещё и после революции я продолжал находиться на излечении до января 1918 года, то есть до момента захвата румынскими войсками Бессарабии…» Бессарабия была в 1918 году объявлена румынской территорией и Пётр Лещенко официально выписался из больницы румынским подданным. Кишинёв, Париж, женитьба (1918—1926)… После выхода из госпиталя жил у своих родственников. До 1919 года Лещенко работал токарем у одного частника, затем служил псаломщиком в церкви при Ольгинском приюте, подрегентом церковного хора в Чуфлинской и кладбищенской церквах. Кроме того, участвовал в вокальном квартете и пел в Кишинёвской опере, директором которой была некая Белоусова. С осени 1919 года в составе танцевальной группы «Елизаров» – четыре месяца выступал в Бухаресте в театре «Алягамбра», затем с ними же весь 1920 год – в кинотеатрах Бухареста. До 1925 года, как танцор и певец в составе различных артистических групп, гастролирует по Румынии. В 1925 году с Николаем Трифанидисом уезжает в Париж, где встречается с Антониной Кангизер… С нею, её 9-летним братом и матерью, – в течение трёх месяцев выступает в парижских кинотеатрах. Лещенко выступал… в ансамбле «Гусляр» с номером, в котором он играл на балалайке, а затем, переодевшись в кавказский костюм, выходил на сцену «арабскими шагами» с кинжалами в зубах, танцуя в «присядку» и сопровождая всё это метанием кинжалов в пол. Номер имел успех у публики… Желая усовершенствовать технику танца, Лещенко поступил в балетную школу Трефиловой, которая считалась одной из лучших во Франции. В школе он познакомился с артисткой Жени (Зинаида) Закитт из Риги… Пётр и Зинаида разучили несколько танцевальных номеров и стали выступать дуэтом в парижских ресторанах, с большим успехом. Вскоре танцевальный дуэт стал супружеской парой… В феврале 1926 года в Париже Лещенко случайно встретил знакомого по Бухаресту Якова Вороновского. Тот собирался уезжать в Швецию — и предложил Лещенко своё место танцора в ресторане «Норманди». До конца апреля 1926 года Лещенко выступал в этом ресторане… Поляки-музыканты, ранее работавшие в ресторане в Черновцах и имевшие контракт с турецким театром – приглашают Петра Лещенко и Закитт поехать с ними на гастроли. С мая 1926 до августа 1928 года семейный дуэт совершил гастрольную поездку по странам Европы и Ближнего Востока — Константинополь, Адана, Смирна (здесь Лещенко в июле 1926 года оформил брак с Закитт), Бейрут, Дамаск, Алеппо, Афины, Салоники. В 1928 году супруги Лещенко возвращаются в Румынию, поступают в Бухарестский театр «Театрул Ностра». Затем они выезжают в Ригу, по случаю смерти отца жены. В Риге пробыли две недели и перебрались в Черновцы, где три месяца отработали при 95 ресторане «Ольгабер». Затем – переезд в Кишинёв. Вплоть до зимы 1929 года супруги Лещенко выступают в ресторане «Лондонский», в Летнем театре и кинотеатрах… Потом – Рига, где до декабря 1930 года Пётр Лещенко работал один в кафе «АТ». Лишь на месяц уезжал по приглашению танцоров Смальцовых в Белград. Когда Зинаида забеременела, их танцевальный дуэт распался. Ища альтернативный способ зарабатывания денег, Лещенко обратился к своим вокальным способностям… В январе 1931 года у Петра и Жени родился сын — Игорь (Икки) Лещенко. Театральный агент Дуганов устроил Лещенко на месяц выезд на концерты в Либаву. В это же время Лещенко заключает контракт с летним рестораном «Юрмала». Всё лето 1931 года проводит с семьёй в Либаве. По возвращении в Ригу вновь работает в кафе «АТ». В это время состоялось знакомство певца с композитором Оскаром Строком – создателем танго, романсов, фокстротов и песен. Лещенко исполнил и записал песни композитора: «Чёрные глаза», «Синюю рапсодию», «Скажите почему» и другие танго и романсы. Работал и с другими композиторами, в частности с Марком Марьяновским — автором «Татьяны», «Миранды», «Насти-ягодки». Хозяин нотного магазина в Риге, по фамилии Юно́ша, осенью 1931 года предложил Лещенко на десять дней поехать в Берлин для записи песен на фирме «Парлафон»… Лещенко заключает также контракт с румынским филиалом английской фирмы звукозаписи «Columbia» (записано около 80 песен). Пластинки певца издают фирмы «Parlophone records» (Германия), «Electrecord» (Румыния), «Bellacord» (Латвия). С весны 1932 года вновь работает вместе с Закитт в Черновцах, в Кишинёве. В 1933 году Лещенко с семьёй решил обосноваться на постоянное жительство в Бухаресте и поступил на работу в павильон «Рус». Кроме того – турне по Бессарабии, поездка в Вену для записи на фирме «Коламбия». В 1935 году… – открывает ресторан «Лещенко», который просуществовал до 1942 года. Лещенко в своём ресторане выступает с ансамблем «Трио Лещенко» (супруга певца и его младшие сёстры — Валя и Катя). В 1935 году Лещенко дважды выезжает в Лондон: выступает по радио, записывается на студии звукозаписи… В 1937 и 1938 годах на летний сезон с семьёй выезжал в Ригу. Всё остальное время до начала войны проводит в Бухаресте, выступая в ресторане. За свою творческую жизнь певец записал свыше 180 граммофонных дисков. Гастроли в оккупированной Одессе, второй брак (1941—1951) […] В октябре 1941 года Лещенко получил извещение из 16 пехотного полка, к которому был приписан. Но под разными предлогами Лещенко старается от службы уклониться и продолжает концертную деятельность. Лишь по третьему вызову Лещенко прибыл в полк в Фалтичени. Здесь его судили офицерским судом, предупредили, что надо являться по вызовам, и отпустили. 96 В декабре 1941 года Лещенко получил приглашение от директора Одесского оперного театра Селявина с просьбой прибыть в Одессу и дать несколько концертов… Он выехал в оккупированную румынскими войсками Одессу 19 мая 1942 года, остановился в гостинице «Бристоль». В Одессе 5, 7 и 9 июня Лещенко провёл сольные концерты. На одной из своих репетиций он знакомится с девятнадцатилетней Верой Белоусовой, студенткой Одесской консерватории, музыкантом, певицей. Делает Белоусовой предложение и уезжает в Бухарест, чтобы оформить развод с Закитт. Скандалы, разборки с бывшей женой – завершились получением очередных извещений из 16 пехотного полка. Лещенко удалось… временно избежать отправки в действующую армию. Но в феврале 1943 года он получил распоряжение – немедленно явиться в 16 пехотный полк для продолжения воинской службы. Знакомый гарнизонный врач предложил Петру Лещенко лечение в военном госпитале. Десять дней не решили проблемы: приходит новое извещение явиться в полк… До июня 1943 года выступает в румынских воинских частях. В октябре 1943 года новое распоряжение от румынского командования: отправить Лещенко на фронт в Крым. В Крыму до середины марта 1944 года он был при штабе, а потом заведующим офицерской столовой. Затем получает отпуск, но вместо Бухареста приезжает в Одессу. Узнаёт, что семью Белоусовых должны отправить в Германию. Пётр Лещенко увозит свою будущую жену, её маму и двух братьев в Бухарест. В мае 1944 года Лещенко зарегистрировал свой брак с Верой Белоусовой. В сентябре 1944, после входа в Бухарест Красной армии, Лещенко давал концерты в госпиталях, воинских гарнизонах, офицерских клубах для советских солдат. С ним выступала и Вера Лещенко. […] 26 марта 1951 года Лещенко был арестован органами госбезопасности Румынии в антракте после первого отделения концерта в городе Брашове. Из румынских источников: Пётр Лещенко находился в Жилаве с марта 1951 года, потом в июле 1952 года был переведён в распределитель в Капул Мидиа, оттуда 29 августа 1953 года в Борджешть. С 21 или 25 мая 1954 года переведён в тюремную больницу Тыргу-Окна. Ему была сделана операция по поводу открывшейся язвы желудка. Существует протокол допроса Петра Лещенко, из которого ясно, что в июле 1952 года Пётр Лещенко был перевезён в Констанцу (недалеко от Капул Мидиа) и допрошен как свидетель по делу Веры Белоусовой-Лещенко, которая обвинялась в измене Родине. Согласно воспоминаниям Веры Белоусовой-Лещенко (прозвучавшим в документальной киноленте «Фильм памяти. Пётр Лещенко»), ей разрешили всего лишь одно свидание с мужем. Пётр показал жене свои чёрные (от работы или от побоев?) руки и сказал: «Вера! Я ни в чём, ни в чём не виноват!!!» Более они не встречались. 97 П.К. Лещенко умер в румынской тюремной больнице Тыргу-Окна 16 июля 1954 года. Материалы по делу Лещенко до сих пор закрыты. В июле 1952 года последовал арест Веры Белоусовой-Лещенко. Она обвинялась в браке с иностранным подданным, что квалифицировалось, как измена Родине (ст. 58-1 «А» УК РСФСР, уголовное дело № 15641). Вера Белоусова-Лещенко 5 августа 1952 была приговорена к смертной казни, которую заменили 25 годами лишения свободы, но в 1954 освобождена: «Заключённую БелоусовуЛещенко освободить со снятием судимости и с выездом в Одессу 12 июля 1954 года» […] Вдове Лещенко удалось получить из Румынии единственную информацию: ЛЕЩЕНКО, ПЁТР. АРТИСТ. ЗАКЛЮЧЁННЫЙ. УМЕР ВО ВРЕМЯ ПРЕБЫВАНИЯ В ТЮРЬМЕ ТЫРГУ-ОКНА… (Из «Книги репрессированных», изданной в Бухаресте) Вера Лещенко умерла в Москве в 2009 году. В СССР Пётр Лещенко был под негласным запретом. Имя его не упоминалось в советских СМИ. Однако многие помнили его. Одно из свидетельств посмертной славы певца содержится в мемуарах журналиста Михаила Девлеткамова: …Весной 1980 года я ехал в столицу в переполненной электричке «Дубна-Москва». Севший в Дмитрове бритоголовый, крепко сбитый старик в чёрном ватнике о чём-то громко рассказывал пожилой супружеской чете. Значок III Украинского фронта красовался на потёртом ватнике… «Да ведь за такие слова можно и в Сибирь угодить!» – сказала вдруг ветерану его собеседница… Поезд подходил к Яхроме. За окном проплывали величественные руины Покровской церкви, 1803 года постройки (к настоящему времени церковь отреставрирована)… «А не боюсь я Сибири! — воскликнул старик – Вот, помните, как Лещенко пел: ”А я Сибири не страшуся, Сибирь – ведь тоже русская земля!..”» Старый, но бодрый ветеран 2 Мировой войны процитировал песню из репертуара Петра Лещенко, «Чубчик», посвящённую трагедии раскулаченных крестьян… ( – газета «Достоинство», № 12 / 2000 г.) В послевоенные годы в Москве на волне популярности Петра Лещенко успешно процветала целая подпольная фирма по выпуску и распространению пластинок «под Лещенко». Костяк фирмы составили так называемый «Джаз табачников» (там одно время работал и композитор Борис Фомин) и его солист Николай Марков, голос которого был почти идентичен голосу знаменитого певца. За короткое время было записано сорок произведений из репертуара Лещенко, в том числе и не имевшие к нему отношения «Журавли». Пластинки распространялись в основном на Украине, в Молдавии… Один музыкант из «Джаза табачников» говорил по этому поводу так: «Туда везём чемодан пластинок, обратно — чемодан денег…» Официально пластинки Петра Константиновича Лещенко в магазинах не продавались, потому что не выпускались, а голос певца звучал почти в каждом доме. Подлинник или подделка — поди догадайся. 98 Официального разрешения на появление в эфирах голоса Петра Константиновича в конце 80-х годов XX века так и не было, просто запрещать перестали. По советскому радио стали звучать записи песен в исполнении Лещенко. Потом о нём появились передачи, статьи. В 1988 году фирма «Мелодия» выпустила пластинку «Поёт Пётр Лещенко», которую назвали сенсацией месяца. В мае диск занял 73-е место во всесоюзном хит-параде, а за пару-тройку недель вышел на первое место по популярности среди дисков-гигантов. Впервые легально Пётр Лещенко был назван лучшим. «Сенсация стала назревать, когда из многих городов страны от наших корреспондентов стала приходить информация об огромном интересе любителей музыки к пластинке Петра Лещенко… Мало кто мог предположить, что занявший в мае 73-е место диск уже в июне стремительно двинется вверх, к вершине популярности, и в итоге выйдет на первое место во всесоюзном хит-параде… Вот так выглядит первая десятка таблицы популярности среди дисков-гигантов (в скобках указано положение в прошлом месяце): (73) П. Лещенко. (8) Группа „Алиса“. (5) Группа „Рейнбоу“. (15) Группа „Браво“. (-) Архив популярной музыки. Выпуск 4 („Роллинг Стоунс“). (13) Группа „Аквариум“, диск „Равноденствие“. (-) Юрий Лоза. (-) Оскар Питерсон. (2) Ленинградский рок-клуб. (9) Поёт Лайма Вайкуле». [Газета «Комсомольская правда», от 17 июля 1988 года.] 2013 – «Пётр Лещенко. Всё, что было...», – восьмисерийный биографический фильм (режиссёр — Владимир Котт, автор сценария Эдуард Володарский, роль Лещенко исполнили Константин Хабенский и Иван Стебунов) […] В Кишинёве есть улица, а также переулок, носящие его имя. ДИСКОГРАФИЯ За гитарный перебор (романс, муз. народная) / Пой, цыгане (романс) Признайся мне (танго, муз. Arthur Gold) / Спи, моё бедное сердце (танго, О. Строк и J. Altschuler) Останься (танго, муз. Э. Хёнигсберга) / Миранда (танго, муз. М. Марьяновского) Аникуша (танго, Клауде Романо) / Милость (вальс, Н. Варс) Не уходи (танго, Е. Скляров) / Сашка (фокстрот, М. Хальм) Я б так хотел любить (танго, Е. Скляров — Н. Михайлова) / Миша (фокстрот, Г. Вильнов) Мальчишка (народная) / В цирке (бытовая, Н. Мирский — Колумбова — П. Лещенко) 99 Возле леса (цыганский вальс, оркестр Хёнигсберга — Хеккера) / Частушки (аккомп. на гармонике — братья Эрнст и Макс Хёнигсберги) Андрюша (фокстрот, З. Бялостоцкий) / Трошка (бытовая) (оркестр Хёнигсберга — Хеккера) Кто ты (слоу-фокс, М. Марьяновский) / Алёша (фокстрот, Ж. Корологос) (оркестр Ж. Корологоса) Мой друг (английский вальс, М. Хальм) / Серенада (C. Sierra Leone) Сердце (танго, И. О. Дунаевский, аранжировка F. Salabert — Ostrowsky) / Марш из к/ф «Весёлые ребята» (И.О. Дунаевский, Ostrowsky) Лошадки (фокстрот) / Ха-ча-ча (фокстрот, Werner Richard Heymann) Татьяна (танго, М. Марьяновский, оркестр Хёнигсберга) / Настенька (фокстрот, Траян Корня, оркестр Ж. Корологоса) Плачь, цыган (романс) / Ты едешь пьяная (романс) Сердце мамы (танго, муз. З. Карасиньского и Ш. Каташека, / оркестр Хёнигсберга) / Кавказ (ориент-фокстрот, муз. М. Марьяновского, оркестр Ж. Корологоса) Мусенька (танго, слова и музыка Оскара Строка, оркест Хёнигсберга) / Дуня («Блины», фокстрот, муз. М. Марьяновского, оркестр Ж. Корологоса) Забыть тебя (танго, С. Шапиров) / Давай простимся (тангороманс) Капризная, упрямая (романс, Александр Кошевский, оркестр Хёнигсберга) / Моя Марусечка (фокстрот, Г. Вильнов, оркестр Ж. Корологоса и квартет балалаечников «Байкал») Мрачное воскресенье (венгерская песня,Режё Шереш)/ Синяя рапсодия (слоу-фокс, Оскар Строк) Комарик (украинская народная песня) / Карії очі (украинская песня) Туманно на душе (Е. Скляров, Надя Кушнир) / Марш из к/ф «Цирк» (И. О. Дунаевский, В. И. Лебедев-Кумач) Не покидай (танго, О. Строк) / Ваня (фокстрот, Шапиров – Лещенко – Федотов) Старинный вальс (слова и музыка Н. Листова) / Стаканчики (слова Г. Гридова, муз. Б. Прозоровского) Капитан / Спой нам, ветер (песни из к/ф «Дети капитана Гранта», И. О. Дунаевский — В. И. Лебедев-Кумач, оркестр п/у Н. Черешни) Как хороши / Колечко (романсы, Ольга Франк – Сергей Франк, аранж. J. Azbukin, оркестр п/у Н. Черешни) Ванька милый / Настя ягоды продаёт (фокстроты, музыка и слова М. Марьяновского, оркестр п/у Н. Черешни) Голубые глаза (танго, слова и музыка Оскара Строка) / Вино любви (танго, слова и музыка Марка Марьяновского) Чёрные глаза (танго, слова и музыка Оскара Строка) / Станочек (народная песня, слова Тимофеева, муз. Бориса Прозоровского) Что мне горе (цыганский романс) / Жизнь цыганская (таборная, муз. Д. Покрасса) 100 Рюмка водки (фокстрот на русский мотив, слова и музыка М. Марьяновского) / Льётся песня (цыганская кочевая, слова М. Лахтина, музыка В. Кручинина) Чубчик (народная) / Прощай, мой табор (оркестр Франка Фокса) Бессарабянка (народный мотив) / Буран (таборная) (оркестр Франка Фокса) Марфуша (фокстрот, Марк Марьяновский) / Вернулась снова ты (танго) У самовара (фокстрот, N. Gordonoi) / Моё последнее танго (Оскар Строк) Ты и эта гитара (танго, музыка Е. Петерсбургского, русский текст Ротиновского) / Скучно (танго, Sasa Vlady) Льётся песня (цыганская кочевая, сл. М. Лахтина, муз. В. Кручинина) / Станочек (народная песня, сл. Тимофеева, муз. Б. Прозоровского) Скучно (танго) / Ты и эта гитара (танго) Моё последнее танго́ / У самовара (фокстрот) Марфуша (фокстрот) / Вернулась снова ты (танго) Возле леса / Чёрные глаза Мой друг (вальс, Max Halm) / Серенада (C. Sierra Leone) Не уходи (танго, Е. Скляров) / Сашка (фокстрот, M. Halm) Моя Марусечка (фокстрот, G. Villnow, с аккомп. оркестра и квартета балалаечников) / Давай простимся (танго, оркестр Хёнигсберга) Колечко / Как хороши (романсы, Ольга Франк – Сергей Франк, аранж. J. Azbukin, оркестр п/у Н. Черешни) Признайся мне (танго, Arthur Gold, оркестр Columbia) / Ты едешь пьяная (романс, оркестр Хёнигсберга) Сердце (танго, И. О. Дунаевский, аранжировка F. Salabert – Ostrowsky) / Марш весёлых ребят (И. О. Дунаевский, Ostrowsky) Мусенька родная (танго, Оскар Строк, оркестр Хёнигсберга) / Дуня («Блины», фокстрот, М. Марьяновский, оркестр Корологоса) Кавказ (фокстрот, М. Марьяновский) / Татьяна (танго, М. Марьяновский, оркестр Хёнигсберга) Ваня (фокстрот, Шапиров — Лещенко — Федотов) / Не покидай (танго, Оскар Строк) Миранда (танго, М. Марьяновский) / Останься (танго, Э. Хёнигсберг) Капризная / Туманно на душе Синий платочек (поёт Вера Лещенко) / Тёмная ночь Мама (поёт Вера Лещенко) / Наташа Надя-Надечка / Любимая (дуэт с Верой Лещенко) Моя Марусечка / Сердце ■ Бродяга / Чёрные косы Чёрные глаза / Андрюша ■ Катя / Студенточка Петрушка / Сердце мамы ■ Лошадки / Сашка Рюмка водки / Не уходи ■ Марфуша / Послушай, что скажу я Вечерний звон / Однозвучно гремит колокольчик Поёт Пётр Лещенко ["Мелодия"] ■ Поёт Пётр Лещенко-2 ["Мелодия"] Поёт Пётр Лещенко-3 ["Мелодия"] ■ Поёт Пётр Лещенко-4 ["Мелодия"] Поёт Пётр Лещенко-5 ["Мелодия"] ■ Поёт Пётр Лещенко-6 ["Мелодия"] 101 В ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ ИЗ РЕДАКЦИОННОЙ ПОЧТЫ Надежда Фурзенко У памятника Чехову На скамье сумского парка вижу Чехова, почтившего сумчан: в прошлом веке предпочёл Парижу он природу, общество лучан. Мне представилось,что не скульптура, а живой писатель здесь сидит… – Как, Вам, Чехов, наших дней культура? Жду, какой услышу я вердикт. С грустью смотрит Чехов на прохожих: «Скучно вы живёте, господа! Вижу персонажей я похожих. Жаль, не изменили их года! Вижу надо мной фонарь разбитый. Пошлость, как и век тому, жива… Превознёс полесские красоты – трещина в плите на тех словах. Люди мимо ходят и подходят. Я вниманием не обделён. Чья-то красота в восторг приводит, но бываю часто удивлён. Всё же я по-прежнему уверен, что прекрасным станет человек и счастливым будет в полной мере, победив раба в себе навек. 102 КОЛОНКА РЕДАКТОРА ПОМОЩНИК ПОЭТА Самый, пожалуй, известный генератор находится на сайте крупного поэтического сообщества. Он предлагает ввести первые две строчки, которые не должны рифмоваться между собой, а затем подбирает оставшиеся две из гигантских архивов сайта. Нам удалось добиться от него следующих шедевров. Зима!... крестьянин, торжествуя, На дровнях обновляет путь; Его начальник, деньги чуя Теряет замысел и суть Что вы плачете здесь, одинокая глупая деточка, Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы? Вашу тонкую шейку едва прикрывает горжеточка От гранитный корней до бетонной надземной ботвы! Люблю грозу в начале мая, Когда весенний, первый гром, Корежа сердца и ломая Своим свистящим топором Быть знаменитым некрасиво, Не это подымает ввысь. Стихи забросил, начал пиво За хлеб, за веру, за корысть Есть женщины в русских селеньях. С спокойною важностью лиц Повсюду следы разложенья Исходит жар от кобылиц Однажды, в студеную зимнюю пору Я из лесу вышел; был сильный мороз. Но что я там делал? читал может тору Своя колыбель для тайфунов и гроз Вот из маминой из ванны, меркантильный и дрянной, выбегает паралитик с электрической слезой! Нонсенский генератор стихотворной продукции [ ] Генератор создает дивной абсурдности четверостишия. Читая их, вы скорее всего, познаете дзен. Жаль, самому принять участие в творчестве нельзя – приходится довольствоваться готовыми результатами. http://www.generator.nonsence.de/ 103 ЛиТуРГия ОБЛОЖКА Художественное оформление: С.А. Фесенко þü & ЛИТУРГИЯ РЫЦАРИ ПЕРА ОСТАВЬ ПЕРО И ОСТАВЬ СВОЮ ГОРЕЧЬ ПОМОЛИСЬ * Я есмь Алфа и Омега, начало и конец, первый и последний.* Да сбудется реченное чрез пророка Исаию, который говорит: «Он взял на Себя наши немощи и понес болезни».* С ПАСИ и С ОХРАНИ 104 С.Я.С 105 * Горечь моя разлилась во Вселенной И нет мне спасенья Я грешник Упал я на камень И не подниму голову И кто надоумит меня что* делай вот так И будешь угоден Богу Что тварь, что трава человек ли Всё в мире едино Я болен – все мы больны * СЛОВО БОЖИЕ – ИСЦЕЛИ* Я болен – отсутствием тишины Когда тишина – я болен отсутствием звука И звук в тишине – ищу я два звука три –* Отсутствие круга, есть круг – нет прямой Отраженье моё – нет другого Всё есть – ищу Я СЕБЯ* Есть я – ищу отраженье чужое И так бесконечно Ищу я начало ищу я конец И нет мне спасенья в гармонии мира * КОЛОНКА РЕДАКТОРА ВПЕРВЫЕ В МИРЕ В Сумах КОРОТКО О РАЗНОМ В Сумах установили ”Чудо-писанку” и ”Пасхальное дерево”. Об этом говорится в сообщении пресс-службы Сумского горсовета. Торжественное открытие "Чудо-писанки" состоялось накануне Пасхи [2012] на пл. Независимости, а на ул. Соборной около Муниципальной галереи расцвело "Пасхальное дерево". ■ В сумских школах месяц проходили мастер-классы по росписи писанок. Лучшие 500 писанок украсили "Пасхальное дерево". Подобные мероприятия в Сумах проходили впервые. […] ■ Чудо-писанку (3,7 м в высоту, 2,65 в ширину, весом 68 кг) разместили в военном ангаре Сумского артиллерийского полка, "потеснив" артустановку "Ураган" [*]. Другого места для этого гигантского яйца не нашлось. ■ В центральной части писанки изображено Дерево жизни – основной символ народного искусства [ ] по "поясу" писанки – 18 региональных писанок – символы 18 районов Сумщины. ■ Сумы участвуют в Национальном проекте "Парад вышиванок", в рамках которого состоится Всеукраинский фестиваль "Чудо-писанка". 24 августа, в День 106 –2– * Да кто же я – кто В чём причина страданий Не есть ли отгадка – конец Хочу умереть – хочу жить Хочу жить – умираю И так – и не так То и это Конец и начало страданий * ПАСХА Воскрес – ВЕРЮ – Христос Я верю умом но сердце не движет устами Я плачу зачем же Бог дал мне ум? Кричу я – в тишину Из тишины бегу я в гам людской А за окном – апрельский снег щебечут птицы на ветвях в снегу И в белом совершенстве зелень И брат мой в розпачі * А мати сльози – ** Как эти слёзы на ветвях Через неделю – ПАСХА* __________ ПОИСК ПУТИ Где путь – он впереди А я прикован к камню Тащить его – нет сил Катить под гору – всё напрасно Всё меньше сил – всё тяжелее камень 24 августа, в День Независимости чудо-писанки из всех областных центров вернутся в Киев, где примут участие в параде, а потом станут экспонатом Музея народной архитектуры и быта в Пирогово. Город-победитель получит 100 тыс. грн. и специальный переходной приз – золотую писанку весом 120 гр. ■ Сумы. Август 2012. Огромное расписное яйцо сумских мастеров – среди победителей Всеукраинского конкурса. Уникальный арт-объект из Сумщины принял участие в фестивале «Чудо-писанка», который проходил в Киеве в рамках празднования Дня Независимости Украины. Жюри признало лучшими три произведения – из Сум, Кировограда и Ивано-Франковска. За сумским «Деревом жизни» земляки шли с уникальным Рушником единства (вышитым сумскими мастерицами) и флагами города. Авторы мега-писанки – заслуженный мастер народного творчества Валентина Коздровская и молодые художницы Любовь Михайленко и Дарья Хурсенко – охотно объясняли символику узора своего творения. За изготовление лучшей «Чудо-писанки» в номинации «Высокое мастерство исполнения» Сумы заняли первое место и получили приз в 30 тысяч гривен. ■ К Пасхальным праздникам [2013] Сумам, как одному из победителей прошлогоднего конкурса писанок, подарят трехметровое пасхальное яйцо. Также в подарок наш город получит «петуха» (”Чудо-птицу”) для росписи, который поедет в Киев для участия в конкурсе и останется там в музее, как экспонат от Сум. 107 –3– * Мне жить – * чтобы идти Чтобы сворачивать с Пути на тропки и с тропки возвращаться И чтобы Бог меня любил * Чтобы усилия мои не пропадали Чтобы всегда пришел я к цели Как хочется мне выйти на свободу Чуть на душе от плача легче и кто-то бросил камень а я взял * Куда мне деться Всё сначала Всё сначала * Вот мне судьба и нет мне начала – оправданья* Согласен я страдать – но как мне муки оправдать Согласен плакать где же радость брать Иду на подвиг – и тону в болоте Лягушка мне жена но вот и она бросила меня Какой же смысл торчать в болоте я к берегу она зовёт меня И всё сначала * От берега бегу Кричу – луна и эхо От света солнца я иду в пустыню Кричу – и гибну без воды Спаси * 108 –4– * Спаси и Сохрани * Вот что-то щелкнуло и дух воспрянул я свободен Но нет – болит хребет болит сильнее и бьёт мне в голову как молот __________ * Встаю – и что-то делаю бессмыслица – и в ней есть смысл Мне камень падает но боли я не слышу * Явился дьявол – сатана * и говорит что всё наоборот Что лучше б не писать мне Что лучше бы не жить и не существовать Что лучше бы не двигаться И право – с толку он меня сбивает * Мне Бог сказал – иди и принеси * Но я к колодцу не добрался хотя и шёл и день и ночь Слуга я ненадёжный ума мне не хватило а сердце с червоточиной Душа болит – так хочется свободы Я ль – вечный узник? Я ли? Кто же придумал звуки, буквы и слова Не я ли? Что мне добавить к ним Вложу я в это слово свою жизнь А где же путь? * 109 –5– * Неужто нет отца мне Неужто нет мне сына Неужто внука не обнять вовеки Душа моя летит куда-то вверх Не верю я ни одному кто в этой жизни был несчастлив Не верю я себе Непоправимый грех на мне (?) Или же есть – его исправить Править, править, править День последний Вот мой вопрос – мой камень Ответ же в смерти Кто мне поверит Ведь я к счастью – не на распятье шёл Я власти не имел на всей земле Я не был признан даже в целом городе * Никто мне не отдал души Неужто я живу – не жизнь свою? Поверить бы и в это нету веры Что делать? Иди к своей цели Какая же цель у меня Беру я любую раз не своя Но время бежит от меня Живу, умираю – и снова живу всё так же страдаю * Включаю экран и смотрю – как мне жить – * ПИШИ говорит 110 –6– * И шлют мне проклятья все люди __________ * Одни говорят – тунеядец, лентяй на шее у матери ты сидишь Другие мне – трус хитрецом обзывают И никто меня не читает * Развратник, обманщик в овечьей одежде – волк Запутался я – кто же я? где мой Бог Бог Нет, не я Он? Что же есть у меня? Несу я к Нему все творенья свои прими Он читает – смеётся Иди и пиши Хорошо Дай мне денег – рубль в день чтобы хлеба купить чтобы люди меня не хулили * Чтобы вором я не был чтоб убийцей не стал Кто утешит меня посланник Его ушел по своим делам Где мне стыд свой оставить где мне милость просить И молю я у Бога Повели Пока не заплатят мне всё и за всё –* 111 –7– * Не писать и не править __________ * Довольно Повели мне сегодня Сегодня Причем здесь желанья Причем здесь так и не так Догнать ли мне выстрел Увидеть ли мне вчерашнее облако Вот так повели Не лишай меня зренья слуха и речи Не лишай меня крепости тела и духа Пусть не преткнется цель о сомнение Прими мои произведения моих детей Пусть мой камень будет камнем в камне Ты слышишь крик моего сердца зов моей души Не помоги – прости Помилуй и спаси Вот – КОЛОКОЛЬНЯ * Господи, прости Сегодня – звон услышат люди 112 –8– * И кто придёт –* Сей плач мой – как колокольный звон удали Встать – не могу я на белом апрельском снегу И молюсь, и молю Исполни Сомненье моё – как стена Разрушаются стены Страх мой – стрела Боль моя – зло у меня Молю – и есть шанс у меня Единственный шанс – И слепо я верю – молитва спасёт Иначе – лукавство Иначе – тщета суета Не мудрее ли я Соломона? Был смех у меня * Не лучше ли я Христа Был плач у меня * Я всем слуга На дне я Горит и горит свеча Господи Боже – молю я молю я Сомненье моё – стена 113 –9– * Разрушится храм сатаны я у Бога слуга Увидел я круг этой ночью а в круге – луна И – голос послышался мне то смерть твоя ущербная была луна А завтра – полнолуние или сегодня * Но до восхода всё успею я ПАСХА На полке вот – учение Христа Мне Бог подаст * Мне лишь просить молить Сомнение моё – стена * И вот – могущество Господне Луна – и к луне столб Филадельфийский столб € Страдания Христа __________ * Всё боль мне и боль Встану – боль лягу – боль Иду я – и корчусь от боли Да что же со мною да что же со мной * Отправил я – камень последний как в лузу луна Сей миг был – виденье Пей чашу до дна * Где же дно? Вот свеча * & € Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон; и напишу на нем имя Бога Моего и имя града Бога Моего, нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога Моего, и имя Мое новое. ■ Имеющий ухо да слышит, чтό Дух говорит церквам. Откровение Святого Иоанна Богослова 114 – 10 – Господу нашему Иисусу Христу * Пей чашу до дна Как выпить луну как выпить туман Как день мне испить до дна и горит и горит на дόнце свеча Короток день ночь мала коротка Свет в решетке решетка как дьяволом сбита крива Где же чаша моя? Жизнь моя Кто же умер Не я (?) И – штрих – сатана –* Господи Боже Праведный Отче наш Аминь * Недостоин я, грешен я Мне в спину – стрела мне в сердце – игла мне в голову – камень Вот – боль моя Отче наш Аминь * Не знаю я цели ночь так черна На завтрашний день – тетива тетива Камень мой – праща моя Господи Боже Праведный 115 – 11 – * И смеюсь я от слёз – плакать хочется смехом О Христос Брат мой! Помилуй меня И пришёл Он Но спас не меня __________ * Я – свинья И бес – одолеть меня Боль моя – сатана Смерть моя – Ленина вижу я * Братья и сестры, простите меня! Он – я На сторону пал – свалился вся грудь – в орденах * В камень – боль – * Чуда нет неверье – громадой отчаялся я Где дети мои? Где семья? Луна Проклят я миром У кого мне прощенье просить У человека ли? у муравья? у камня? у пыли? Проси у Творца Не слово – но звук не звук – крик Тишина Как ещё мне просить нет слов у меня Кто же я Как высоко был и как низко я пал 116 – 12 – * Не сойти бы с ума Пусть Господь Бог всё решит за меня Сколько раз умирал я И вижу я грот у себя там в душе Бессловесность уже – камень-душа как нёбо кричащее молча Нет слов у меня __________ * Я встал, я поднялся – и снова упал Боль у меня Боль в хребет мне – стрела Боль мне в душу – как камень Мне всё ясно – я в склепе на тысячу лет * Люди, люди, простите меня Почему не убили меня И живу я Иуда? Пилат? Каин? Змей? Я – красный дракон * Я семя чумы Я поросль сомнения у сатаны Ни нашим ни вашим Я Аминь Я порождение ехидны * Итак, я понял суть своей иконы Нашел я вечный ко(рень) зла * 117 – 13 – * Я в пропасть меня спас Бог Я к Богу сатана Я правая и левая рука И корчусь в муках я Я неуместнейший хлопок недостижимая я цель моя Я белка в колесе и я гниющий пень Я – гомосап – и гомосек Я не то женщина не то мужчина * не то шакал не то овца Уж лучше волком быть но хуже я – * И не прикинуться овцой – в овечьей шкуре волк Да кто же я да что же я Я мука вечная не поражение и не победа Четыре всадника во мне Смешалось всё стрела и меч и меры веса смерть и кровь Я топот лошадиный по планете Нет слов Плач, слеза * И вместо яда пью я настоянный на водке материнский корень * 118 – 14 – * Болит душа Кто же мой друг и где моя подруга Семья моя – и Бог и сатана Я зло без зла Добро без блага Любовь я без любви * Кто я? Кто я? Кто я? Схожу с ума ни золота ни тухлого яйца я не достоин Суть меня – нет – чтобы да что-то было И видно – правда я гребу, гребу Я помню: Варит мать нам борщ а я не ем, не ем до ночи я пишу Она не знает – сердится и втихомолку плачет А за окном кукушка последнее и первое – ку-ку * И так в любом году Апрельский снег, через неделю пасха Как дождь – я на добро и зло Два берега во мне – и я плыву Мне бы уйти куда-нибудь да хоть в тюрму Тюрма во мне и я сижу пишу – на камне * 119 – 15 – * И хочется мне всё сказать И образно и умно Куда там Камень просит простоты и чужих выверенных слов Мне бы замолвить хоть словечко за себя Увы. Дожди смывают легкие мои следы Моя бумага – камень Он вне меня – и он во мне Песок, песок Отдай мне камень Да возьми! То была тень распятого Христа __________ * А вот железный камень как магнит Припал я грудью забери Хребтом я прислонюсь возьми Возьми – возьми ты вытяни всю боль мою __________ * ПАСХА ПАСХА Дай мне есть, Христос! Дай мне пить, Христос Сын Божий ПАСХА ПИШИ * 120 – 16 – * Кричу я во Вселенную Отче наш Аминь * Что же во мне? Сомненье в свете – серость Я отделю себя от тьмы и стану светом Свет мой – то свеча светильник на горе Гора – от Бога __________ * Название ЛИТУРГИЯ ПАСХАЛЬНАЯ ПИШИ Я подниму свои творенья Все что тьма – уйдёт во тьму А свет – от Бога Какой ни есть я грешник я горю Огонь – от Бога свет во тьму __________ * Как пёс безродный на цепи пишу я в камень Языком горбатым подслеповатым почерком (прости, Поэт) Грехом, сомненьем, страхом, болью, смертью 121 – 17 – * Пишу я спермой слезы лью и расставляю знаки кровью Какой язык? каким пишу Где ты учился? С Богом Что отвечаю – сам не знаю И только так подумал – СТОП ПИШИ* Пишу я горечью, пишу любовью Не знаю, что там правда, а что ложь У меня нет возможности кричать Спаси Кричу я гласной А или же О или же И Или какой-нибудь – кричу Не захлебнуться бы, не утонуть вот мысль моя Спасение – вот цель И кто меня прочтёт – прочтёт – спасёт спасёт – прочтёт __________ * Сегодня – день последний * Не зря же круг увидел я и не войти в ущербную луну мне голос был Войду – останется лишь лунный столб Соляной столб вот этот Эвридика! * 122 – 18 – * Но не дано мне знать Я вижу лишь фрагменты А если не войду Филадельфию я возьму и крест свой донесу * Слова – от Бога Итак, будь ревностен, покайся Пусть лучше мать поплачет – пустяки Чем плакать над труной родного сына Родного ли Увы. И часто говорила: Тебя в роддоме подменили Чей же я? Кто мать моя? Кто мой отец? Слово от Бога – Нет И нет Мне не писать Пока я не услышу, не увижу – слово И ради истины – я не пишу его Отче наш Аминь __________ * Пришла жена Моя? Чужая? Вот церковь Вот моя жена Вот роспись – мои дети И не дрожит ещё рука И не помеха – седина Глаза – слезятся вот только по щеке – слеза * 123 – 19 – * Я расстаюсь с любимыми Жена сейчас, сейчас – * Огромный колокол повис над миром Моя церквушка как игрушка в белом платье __________ * Сейчас, сейчас Не расплакался бы этот образ и не ко времени Ах ты, слеза Его – моя Да будь мужчиной Отче наш Аминь __________ * Я посвятил отцу Отче наш Аминь * Отец зовет меня – из камня __________ * Он настоятельно советует прочесть мне * Он в камне ко мне И сердце мое в храме Но где же половина Она должна быть – там Войду я в этот храм * 124 – 20 – * Жена рассказывала: В 20?? году явятся на землю Инопланетяне А – в 200? году – на земле изобилие будет Якобы, ей – это из России пророчество * Крещёный – некрещёный крещёный – некрещёный Один проклял другого во имя Божье Ему дал Бог право проклинать € * Где же половина у меня – или у Него * Такая страшная горечь во мне такая духовная бессловесность Во мне – как кристалл Преломил Христос хлеб Умыть камень Освятить храм Ударить в колокол __________ * Завтра – свадьба сына Использованы фото Ф.И. Наумко 125 Примечания по тексту Господи! я не достоин, чтобы Ты вошел под кров мой; но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой * [& ЕВАНГЕЛИЕ] & Кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? ■ Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. ■ Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. ■ Но Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. ■ Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира* нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. ■ Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас. ■ Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. ■ От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? Ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь. ■ Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. * БИБЛИЯ & Книга Пророка Исаии (53:1 – 9) Прим. *розпач (малорос.) – печаль, отчаянье ** мати сльози л’є мати сльози ллє (малорос.) – мать слёзы льёт 126 СЛОВО БОЖИЕ Л О Г О С СЛОВО БОГ БОЖИЕ НЕТ НИЧЕГО – ЕСТЬ ВСЁ СМЫСЛ СУЩЕСТВОВАНИЯ – БЛАГО ЦЕЛЬ ТВОРЧЕСТВА – ВОПРОС КРИТЕРИЙ – ОТВЕТ СМЫСЛ СУЩЕГО – ТВОРЕЦ ЭТО ЖИЗНЬ СМЫСЛ ЖИЗНИ – БОГ ЦЕЛЬ ТВОРЦА – ВОПРОС КРИТЕРИЙ – ОТВЕТ 127 СПИСОК ЗАМЕЧЕННЫХ ОПЕЧАТОК СТОПА ПОВЕСТЬ СТР. СТРоКа НаПеЧаТаНо ЧиТаТь 128 & þü О СЕБЕ @ Литературно-художественное издание КНИГА ЖИЗНИ жили-были альманах Главный редактор: Степан Сокур Официальный сайт: sokur.16mb.com Редколлегия альманаха принимает материалы по электронному адресу: stepan_sokurenko@rambler.ru Работы не рецензируются и не возвращаются. СВІДОЦТВО про державну реєстрацію друкованого засобу масової інформації Серія СМ № 736/358Р дата реєстрації 08.05.2012 Засновник: Степан Якович Сокуренко %
