123 ОБРАЗОВАНИЕ В XXI ВЕКЕ: ФИЛОСОФСКО-ЭТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ Клюшин А. Ю., Ветров В. В. Рассмотреть такое явление как образование, мы попробуем на основе учения одного их современных нам западных социальных философов Ж.-Ф. Лиотара, который выдвигает гипотезу об изменении статуса знания в эпоху постмодерна, и выдвижении нового типа рациональности, отвечающей более полно тенденции информатизации общества. Упор делается на то, что знание стало главной производительной силой, «информационным товаром», «самой значительной ставкой в мировом соперничестве за власть». А значит, коммерциализация знания приводит с одной стороны к тому, что в образовании знание перестает быть самоцелью и «теряет свою потребительную стоимость»; с другой стороны, знания, введенные в оборот по тем же сетям, что и денежное обращение, становится «знаниями, обме­ ниваемыми в рамках поддержания обыденной жизни». Отказ от рационализма и осененных традицией или религией веры в общепризнанные авторитеты, сомнение в достоверности научного познания, приводят к убеждению, что наиболее адекватное постижение действительности доступно не естественным и точным наукам или традиционной философии, опирающейся на систематически формали­ зованный понятийный аппарат логики с ее строгими законами взаимоотношений посылок и следствий, а интуитивному «поэтическому мышлению» с его ассоциативностью, образ­ ностью, метафоричностью и мгновенными откровениями инсайда. Причем эта точка зрения получила распространение не только среди представителей гуманитарных, но также и естественных наук: физики, химии, биологии и т. д. В связи с 124 А. Ю. Клюшин, В. В. Ветров этим поднимается проблема легитимации знания: в идеологическом смысле, как гражданский закон; и в научном смысле, как научный дискурс, предписывающий условия принятия высказывания в рамках научного сообщества. Ж.-Ф. Лиотар характеризует ситуацию постмодернизма (т. е. особенность современного общества конца XX - начала XXI вв.) как вавилонское столпотворение многочисленных частных наук, каждая из которых тщится занять домини­ рующее положение на троне научной истины, но которые давно перестали понимать друг друга. Каждая локальная наука сегодня работает по инерции, заданной ее классическими предшественниками. ИЖ.-Ф. Лиотар задает главный постмодернистский вопрос: на каком основании мы должны верить нашим ученым и наукам, на чем основана наша вера в истинность их учений и открытий? А на чем в принципе может быть основана наша вера в слова учителя или оратора? В древние времена фольклорный повествователь всегда начинал свой напевный рассказ с информации о том, где, когда и при каких обстоятельствах он узнал (услышал) то, о чем собирается поведать своей аудитории. Такова была авто-легитимация знания в те давние времена: я рассказываю то, что некогда сам услышал, как вы сейчас услышите это от меня и когда-нибудь передадите эту историю дальше. Вера в истинность полученной информации опиралась на принадлежность оратора и слушателя к одному социуму и строилась на ритуальной тавтологии: услышал - рассказал, услышал - рассказал. В средние века радикальным образом изменился статус источника веры: им стало священное писание и канонизированные труды отцов церкви. Механизм же верификации знания не претерпел никаких изменений. С появлением науки этот способ легитимации стал рассмат­ риваться как предрассудок. XVIII в. сформулировал новый критерий того, кого следует слушать, а кого нет, кому надо 125 /О. Клюшин, К В. Ветров доверять, а кому нет. Истинным отныне следовало признавать лишь логически доказанное знание, опирающееся на достоверные факты. Разница между просто сообщением, повествованием (дискурсом) и научным знанием была осознана и сформулирована. Но постепенно науки обособились друг от друга. Легитимность открытия стала создаваться простой принадлежностью ученого к племени физиков, историков или лингвистов, и т. д. Аргументация свелась к апелляции к канонизированным трудам отцов данной науки, причем далеко не всегда даже принималось во внимание, что в разные эпохи одним и тем же словом, термином, понятием передавались различные, временами до противоположности, вещи и явления. В итоге профессионально-научный способ общения трансформировался в ритуал, основанный на общности представлений и символов, разделяемых данной научной школой. Иными словами, научный дискурс постепенно уподобился примитивному племенному, но не желает в этом сознаться. Что мы имеем в результате? Вавилонское столпотворение разных научных языков, каждый из которых стремится детерминировать знание человека о мире, обнаруживая тем самым «волю к власти» и репрессии. Панацея Ж.-Ф. Лиотара - воспитание этики терпимости и утверждение политики плюрализма ценностей и истин. Он провозглашает финал утопической эпохи, ориентировавшейся на одну истину, один образ мира, один художественный метод или одну научную методологию. В этом постмодернизм отличается от других современных гуманитарных «измов», в т. ч. и от национаизма, феминизма и пр.