ЛИЦО СВЯТОСТИ Портрет истинного духовника. Замечаю, что в

ЛИЦО СВЯТОСТИ
Портрет истинного духовника.
Замечаю, что в поисках святости наши паломники ездят по
монастырям, ищут неизвестно кого. Какого-то мага, кудесника, который,
как ковбой из вестерна, прямо в лоб и навскидку выпалил бы, что у тебя
болит и как с этим бороться.
Настоящих святых такие люди не находят, вернее, не видят, потому
что ищут совсем не то. Или находят лжестарца, который играет роль
древних Отцов, силы же и святости их не имея.
Неверно будет и то, что святость оскудела в современном мире. Это
неправда. Господь показывает нам на примере наших современников, что и в
наше время есть люди в силе благодати древних святых. Паисий Афонский,
Иосиф
Исихаст,
Силуан
Афонский,
святитель
Николай
Сербский,
схиархимандрит Софроний (Сахаров) и сотни других известных и
неизвестных миру.
Я хочу предложить нашим читателям описание одного из таких людей,
живущих в наше время. Его приводит архимандрит Василий Гондикакис в
книге «Монашеское ткание на веретене жизни». Трудно назвать это
описанием. Это скорее гимн, песнь святости. Чтобы понять её, нужно не
столько читать, сколько слушать. Вникая духом, сердцем в сокровенный
смысл слов. Улавливая, как запах, как аромат цветов, дыхание Духа Святого
в облике этого человека.
Свет, который излучает истинный монах, имеет в себе силу откровения,
похож на пришествие Господне: «Если скажут вам: «вот, Он в пустыне», – не
выходите; «вот, Он в потаенных комнатах», – не верьте; ибо, как молния
исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие
Сына Человеческого...» (Мф. 24, 26-27).
Монах не заповедует: делайте то или другое по-человечески. Не
предлагает некий свой план, не излагает свое мышление, но изливает из себя
утешение. С ним чувствуешь себя всеконечно спокойным и серьезным, всё
исполняется светом, твои недоумения разрешаются без слов. Любишь
Христа, жизнь, не боишься смерти. Такие монахи, неизвестные, безымянные,
исполненные света, существуют. Знаком с одним из них…
«Блистает и переливается» – вот слова, которые до некоторой степени
выражают истину о нем. Обладает ризницей неизреченной радости в
глиняном сосуде, малом и ломком, из которого изливается радость, исполняя
всё вокруг себя. Распространяет ее и когда говорит, и когда молчит, и когда
спит, и когда бдит, и когда присутствует, и когда отсутствует. Всегда говорит
одно, остается самим собой. Имеет одни качества – привлекательность и
силу. Присутствие его и ощущение его, ощущение, что он где-то близко, или
сам факт, что он существует, передает, распространяет нечто иное,
нетварное, спокойное. Это обновляет человека. Смиряет его нервы. Гасит его
гнев. Просветляет его ум. Окрыляет его надежды. Приготовляет для
духовной борьбы, которая приносит тишину и мир всему народу.
Тут непрестанно рождается нечто, что есть предвечно и неподвижно.
Происходит нечто, что есть неприсущно и нераздельно. Во всем деле
существует тайна целостного, и это целостное постоянно бывает чем-то
иным и новым, обновленным, впервые слышанным и виденным. Всем
говорит одно, и всякий берет то, что ищет и в чем оскудевает. Не столько
значительно, что он скажет, сколько дух, который изливается и передается с
тем, что он говорит. Дух наставляет, сподвигает его сердце и язык, дух
украшает его предложение, выделяет частички его слов. Он свирель, лира
духа, которая всецело трепещет и звенит от наития, поэтому и мелодия,
которую производит эта лира, летит и переносит в землю непознанную.
Всеглубина людская, очеловечивающая человека. Он все проблемы
решает разом. Он заполучил рай кровью своею, сделал из себя вретище,
разодрал себя, разделил всем. Сейчас с легкостью обитает всюду и во всем,
особым образом, каким никто не обитает. Всюду находит дом свой, ибо
всегда келью свою сжигал из любви к другому. Где ни ступит ногой – всюду
находит твердую почву, потому что уклонился и пропустил другого пройти
вперед себя. Всегда выражается как надо. И всегда находит нужный образ
для своего слова, потому что никогда никого не обманул, никого не ранил, ни
на одно творение не наступил, ублажил рану и боль всего мира. Голос его
надорван, дыхание сдавлено, руки трясутся и ноги заплетаются, но всё равно
он стоит твёрдо, ступает непоколебимо. Идёт без препятствий, идет вперед и
любит. Он свободен, он человек будущего века и по праву правильно говорит
об этом веке.
Те, которые думают, что они «столпы», не замечают его, а он видит и
замечает всех и всякого. Он место, где греет солнце, он спокойствие,
богатство чистоты, преизобилие плодотворной девственности, всё его тело
освящается изнутри, излучает свет и сладость, как дуновение ветерка в
летний
день,
свежего,
легкого,
чистого,
как
слеза,
пропитанного
животворящими ароматами, доносящимися с просторов цветущих полей его
сердца и из палат светлых и святых его помыслов. Вблизи него очищаешься
и облекаешься в благодать единого на потребу.
Этот человек – икона богословия, света, откровение соединения двух
природ во Христе. Его тело питается, взращивается в этой жизни духовным
опытом, небесная манна питает его тело, исполняет его сердце и укрепляет
кости. Он познает Бога, как говорит Божественная литургия, страшного и
человеколюбивого. Он слаб, как будто соткан из паутины, но в то же время
всесилен. Принимает волны благодати, которые превосходят его силы. Его
глиняный сосуд не в состоянии выдержать, плавится и становится огнем. Всё
в нем и близ него становится светом неприступным. Океан света, в котором
можешь плавать до конца жизни, в котором плавает и спасается вся тварь и
вся история. Дух нетварный, который обосновался в глубинах его бытия,
осуществляет всё в нем и близ него, делает более очевидным и реальным в
пределах, нас окружающих. Так же и тело его прозрачно и исполнено света.
Он естественен и свят, совершенный человек, он ничего ложного у себя
не имеет. Не создает, но рождает, не говорит, но творит, он не делает
замечаний, но любит. Каждая его мысль – это дело, акция, его речи –
производство. Его отсутствие всё исполняет по благодати. Приходит особое
понимание жизни, мира, расстояния. В мире его нет, и в то же время он его
собирает, организует, объединяет. (Молитвами твоими ты утвердил
вселенную).
Он не подпадает под обычные правила. Если пускаешь в него стрелы –
стрелы его не находят, для них он не существует. Если его ищешь, неважно,
где ты находишься, – он вблизи тебя. Только ради тебя живет, каждый
момент всплывает лик его, его язык, его понимание мира и то, чем исполнена
его жизнь. Теряется его тело, одухотворяется его бытие, ткется и обретает
значимость его плоть. Став причастником образа, человек не сохранил его.
Он (Господь) стал причастником моей плоти, дабы образ спасти и плоть
обессмертить. Находясь перед ним, понимаешь богословие святителя
Григория Паламы, чувствуешь, что из сущности света его, для тебя
неприступного, истекает неисчерпаемая неописуемая благодать, которая
достает до тебя, твоей души и духа как след животворящий. И как солнце
дает возможность жизни всякой твари, так и этот свет монаха дает
возможность для процветания жизни в каждом человеке. Не ограничивает.
Не устраивает некую специальную мобилизацию. Не затворяет горизонты, не
организовывает человеческим образом, а помогает всякому полюбить свою
жизнь, ведет к свету незаходимому.
Все ему исповедуются, и он исповедуется пред всеми. Никто не
колеблется доверить ему всякую, даже самую сокровенную тайну своего
сердца. Напротив, отворяют сердца свои с доверием к нему, как цветок
открывает бутон свой перед солнцем. И он не боится, что вдруг кто-то узнает
тайны его души. Гораздо чаще он поставляет завесу молчания между зрелым
и пресветлым своим бытием и слабыми чувствами своих посетителей, чтобы
светом не ослепить посетителя. Отпускает нежно и бесшумно теплоту сияния
– да смягчит, просветит, утешит и обрадует человека, брата своего,
сотворенного по образу и подобию Божию. Не пугает тебя своими
аскетическими подвигами, но передает тебе духовный мир через приток
любви Божией, в которой он живет день и ночь.
Во время вашего совместного разговора благороден и внимателен. Знает,
видит, любит. Чувствует, какой будет итог, и так создает тот или иной
климат полноты истины (о жизни и человеке). Раскрывает твои скорби одну
за другой в абсолютно естественной атмосфере. Не больна та операция,
которую он совершает. Другой терпел до тебя, за тебя боль – Господь
Христос. Сейчас ты находишься в месте покоя, которое принесла Его боль.
«Сe бо прииде Крестом радость всему миру». Оставляет тебя самого видеть,
всё это переварить, каждый раз при вашей встрече спрашивает, как ты себя
чувствуешь. Замечаешь, что он лишь помогает тебе с рассуждением, не
вторгается грубым образом, не вмешивается магически. Открывает тебе
естественные функции твоего бытия. Оставляет тебе полную свободу. И
становишься пленником истины, свободы, реальности, как она есть, и
уходишь утешенным, освобожденным от мрака, успокоенным, окрепшим.
Оставляешь его, уходишь на свое дело, идешь, куда хочешь. И все же
остаешься здесь навсегда.
Пуповина надежды связывает твое духовное бытие с тем местом,
мгновением, лицом и опытом. Она матерински питает, оживляет, облекает в
пелены Церкви духовного новорожденного младенца, нового человека,
который зачат и рожден Духом Святым. Находясь перед ним, чувствуешь,
что древние святые действительно живы, как и этот, древний и мертвый для
мира, живет с нами другим образом – в Духе Святом. Тем он
свидетельствует, что никогда не оставит нас. Перед ним чувствуешь, что ты
пришел на последний судный день, тебя судят. Тебя судит его любовь,
которой ты не достоин, величие, его чистое око, которое тебя не осуждает.
Чувствуешь, каков будет Суд Божий. Чувствуешь, как христиански
объясняется бессмертность души, каким будет Воскресение тела. Настоящее
и будущее объясняется не размышлением, но уже явлением, откровением
жизни. Находишься перед Богоявлением. Твоя жизнь обретает некий другой
эсхатологический аспект. И человеческая теплота и надежда наполняют
последнюю тайну жизни.