М.Б. Садыков ИСТОРИЧЕСКОЕ БЫТИЕ В АСПЕКТЕ

М.Б. Садыков
ИСТОРИЧЕСКОЕ БЫТИЕ В АСПЕКТЕ ПОСТМОДЕРНА
В проблематике исторического познания и философии истории
категория бытия – одна из основных, в которой аккумулируются и объект, и
предмет освоения того, что называют прошлым. Принято считать, что
историческая наука всегда имеет дело с событиями, процессами, действиями
личностей «давно минувших дней». Историческое бытие всегда
опосредовано, за редкими исключениями (материальные реликты) оно не
наблюдаемо,
эмпирически не очевидно, чаще всего воображаемо.
Современное же непосредственно дано человеку в разных его проявления.
Однако сказанное вовсе не ведет к абсолютному противопоставлению
прошлого и настоящего. Но все не так просто: хронологические дистанции
прошлого, настоящего и нарастающего будущего в истории человечества не
укладываются в простую, линейную сетку того, что составляет предмет
исторической науки.
В историческом бытии, конечно, концентрируется прежде всего все то,
что было, существовало в прошлом и в значительной мере перестало быть,
стало небытием. Но, если это так, почему же оно, прошлое, интересует
современников, будоражит их разум и чувства, но уже с позиций реально
существующего социального бытия.
Основная содержательная составляющая исторического бытия
заключается в том, что в нем происходит встреча времен. Во-первых, это
бытие неразрывно спрягается с понятием исторического: ведь не все, что
укладывается в понятие прошлого, является предметом внимания историка.
Прошлое в трансцендентном осмыслении в своей необозримости,
безграничности не представляется в его предельности. Это бытие, образно
говоря, просвечивается лишь через массивы материальных и духовных
источников. В этом смысле историческое бытие – это и то, что есть, и то,
чего уже нет. Во-вторых, прошлое как предмет внимания исторической
науки
актуально
постольку,
поскольку
проникает,
вписывается
определенным образом в существующее, то есть в современное. Еще И. Гете
говорил, что историческую хронику пишет тот, кто думает о настоящем. И в
самом деле, прошлое не остается в своем статусе лишь бывшего, оно незримо
проглядывает, ощущается в сегодняшней реальности. Более того, оно
прорастает тысячами нитей в существующем виде наступающих последствий
и результатов тех событий, процессов, действий личностей, которые имели
место в прошлом. Нельзя не вспомнить в связи со сказанным пророческие
слова Б. Ключевского о том, что прошедшее надо знать не потому, что оно
прошло, а потому, что, уходя, оно не сумело убрать своих последствий1.
1
См. об этом: Н.А. Терещенко, Т.М. Шатунова. Постмодерн как ситуация философствования. – СанктПетербург, Алетейя, 2003. – С. 7.
3
Проблема встречи времен вместе с тем имеет и обратную сторону:
настоящее всегда обращено и к прошлому, первое воспринимается,
оценивается через второе. Настоящее в определенной мере детерминировано
прошлым, оно всегда как-то относится к прошедшему. Воспринимая себя в
качестве другой эпохи, постмодерн отталкивается от модерна, но не отрицает
его, а переносит его в новый, современный формат, находит в нем новые
краски мироощущения, происходит как бы перелив ушедшего в приходящее.
Преемственность и наследование в историческом процессе, наличие
исторического опыта и памяти обеспечивают необходимые механизмы связи
времен. Но есть и еще вопросы: что же связывает прошлое и настоящее?
Только ли актуально значимые наступающие результаты и последствия из
глубин прошлого.
Генетическая взаимосвязь исторического бытия и того, что рождается
и становится в настоящем, как нам представляется, заключается в
своеобразном мостовом переходе, через который проходят никогда не
прекращающиеся трансляции мироощущений и миропониманий людей,
обмены и обогащения их ценностными установками, а можно сказать, и
образами мыслей и жизни, ментальностью. Все то, что обнимается
историческим бытием, поэтому, не взирая на социальные симпатии или
антипатии к нему со стороны живущих поколений людей, в принципе есть не
только внешнее, чуждое или нейтральное, а всегда предстает как нечто свое,
родное и близкое, порождающее более или менее глубинные отклики в
душах и мыслях современников.
Проблема исторического бытия в аспекте взаимосвязи времен
содержит в себе и ряд эпистемологических вопросов. Среди них прежде
всего – это своего рода познавательные механизмы в определении
«демаркационных» линий в соотношении прошлого и настоящего, и
особенно восприятия и понимании будущего. Речь идет здесь, конечно, не о
хрестоматийных
представлениях о прогнозировании того, что может
реализоваться, а об образно-дискурсных воззрениях, уже вплетенных в канву
постмодерна. И думается, подобная постановка вопроса о накладывании
времен на историческое бытие не игра слов, не произвольно-механическое
сочетание хронологий, а создание определенной мыслительной ситуации,
способной преодолевать однолинейную трактовку исторического процесса,
видеть в нем еще более глубинные, скрытые грани и стороны того, что было
и того, что есть.
Другой вопрос, который напрашивается в свете рассматриваемой темы
– это преодоление в историческом познании еще встречающихся крайних
форм традиционализма и модернизма в соотношении прошлого и
настоящего. Сама постановка вопроса имеет место, разумеется, и вне
постмодерна, она родилась задолго до него и имеет общеметодологическое
значение в историческом познании. Применительно же собственно к
излагаемому здесь сюжету надо заметить: наложение времен в понимании
исторического бытия выливается сугубо в мысленные конструкты
неразрывной связи прошлого, настоящего и будущего. Причем, связи, в
4
которой как бы уравновешиваются все эти составляющие, позволяющие
преодолевать как закоснело-консервативные, так и презенталистские
тенденции в соответствующих формах, оценочно-ценностных ориентациях
историка как судьи прошлого, единстве с другими временными интервалами.
Таковы наиболее существенные, но, конечно, не исчерпывающие всей
темы суждения относительно понимания исторического бытия через призму
постмодернистского его анализа.
5