выразить свои чувства к будущим правителям. Эти макаб

выразить свои чувства к будущим правителям. Эти макабрические сцены сделались поводом для глумления, жесто­
кой насмешки и брезгливости; характерно, что не сопро­
вождались они приветствиями в адрес Медичи, выкрика­
ми «Palle! Palle!» и вообще какими-либо знаками симпа­
тии к горделивым победителям. Вероятно, именно это, а
вовсе не «гнев народный» или «безумие», может служить
объяснением варварства. Когда бьющее в глаза богатство
тесно соседствует с безысходной нищетой popolo minuto,
такого рода взрывы становятся объяснимыми. Быть может,
посмертная судьба Якопо де Пацци — это вовсе не таин­
ственная загадка; быть может, скорее она дает неожидан­
ную возможность заглянуть в глубины неспокойной жиз­
ни, править которой выпало на долю крестных отцов Фло­
ренции.
Когда известия о неудачном заговоре достигли Рима, с
папой Сикстом IV, говорят, едва не случился апоплекси­
ческий удар от гнева. Повешение архиепископа, да еще в
полном облачении, — это явное святотатство, прямое ос­
корбление церкви! Тот факт, что имел место заговор, а ар­
хиепископ был одним из его вожаков, быстро забыли.
Сикст IV издал папскую буллу, отлучающую от церкви
Лоренцо де Медичи, а вместе с ним и всех граждан Фло­
ренции. Подогретый его яростью, «взбалмошный» племян­
ник папы Джироламо Риарио (отказавшийся, кстати, по­
следовать за своими единомышленниками-заговорщиками
во Флоренцию) направился в сопровождении трехсот пап­
ских гвардейцев в посольство Флоренции и взял посла под
арест. Ну а Сикст IV направил во Флоренцию своих пред­
ставителей с требованием городу выдать Лоренцо де Ме­
дичи, который будет предан суду за святотатство, богохуль­
ство, оскорбление церкви, убийство архиепископа Пизы и
ряд других грехов.