Кочерли И.Т. О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ ИЗУЧЕНИЯ СИНТЕЗА ИСКУССТВ В ТВОРЧЕСТВЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКИХ АШЫГОВ
реклама
Кочерли И.Т. Кандидат искусствоведения, c.н.с. Института Архитектуры и Искусства НАН Азербайджана О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ ИЗУЧЕНИЯ СИНТЕЗА ИСКУССТВ В ТВОРЧЕСТВЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКИХ АШЫГОВ Summary Problems syncretism and processes of synthesis of arts in Ashyg’s creativity are considered in the article. From objectively existing ways and methods comprehension of genetic processes, the author allocates Y.Borev's theses. Изучение процесса сложения музыкально-выразительных средств ашыгской музыки – проблема, безусловно, труднодоступная. Однако существуют определённые методологические подходы к теме, которые и позволяют ставить и решать определённые вопросы данной проблемы. Безусловно, изучение синкретизма и процессов синтеза искусств в ашыгском искусстве связано, прежде всего, с его некоторыми архаическими, реликтовыми чертами, сохранившимися в музыке, как его первичная структура. Естественно, что невозможно представить себе происхождение искусства ашыгов как единовременный акт. Речь может идти только о длительном, насчитывающем многие века становлении этого искусства. Конечно, мы не берёмся писать историю народной музыки, в том числе и историю ашыгской музыки. Да и вряд ли это возможно (речь может идти только о периоде двух последних веков, когда память и письменные источники зафиксировали имена реальных исполнителей – ашыгов). Вместе с тем, отказываться от проблемы становления ашыгского искусства тоже было бы неправильным. Поэтому мы попытаемся реконструировать искусство азербайджанских ашыгов, опираясь на идеи синтеза, а также на тот вид творчества, который функционирует сегодня на территории Азербайджана. Как сказал Д.С.Лихачев, «…происхождение искусства приближается к процессу его совершенствования, но и сливается с ним» [5, 15] Из объективно существующих путей и способов осмысления генетических процессов перечислим методологически четкие тезисы Ю.Борева: «1. изучение археологических данных и памятников древнейшей культуры; 2. изучение этнографии народов, находящихся на первобытной стадии развития; 3. изучение атавистических форм в современной культуре (суеверий, остатков ритуально-магических представлений и т.п.); 4. осмысление данных древнейшей истории человечества; 5. теоретическая «экстраполяция в прошлое» от известных нам позднейших феноменов и форм художественной культуры; 6. прыжок через разрыв в информации, теоретическое фантазирование, создание гипотез на основе известных фактов, с последующей проверкой теоретического предположения новыми фактами; 7. сопоставление фактов и идей, добытых вышеназванными способами». [1, 322] Мы избираем пятый пункт, как наиболее адекватный нашей теме. Наша научная концепция базируется на двух уровнях исследования. Первый оперирует искусством ашыгов как данностью. Искусство ашыгов – реально существующий, исторический феномен в азербайджанской музыкальной культуре. Другой уровень исследования рассматривает творчество ашыгов как предмет исторической памяти народа. Здесь предпринимается попытка реконструировать 1 культурные пласты этой памяти. Глубинное постижение искусства ашыгов невозможно без изучения синкретических и синтетических данных искусства ашыгов. Избранный нами методологический подход в определённой (смысловой) степени используется и в других гуманитарных науках. Если рассматривать ашыгскую музыку как жанровую категорию, то окажется, что это единственный жанр, где трудно говорить о жанровой доминанте. Здесь всё – доминанта. Все слагаемые жанра одинаково специфичны и незаменимы. На наш взгляд, последнее свидетельствует об особой организации синтеза, в результате которого и сформировалось искусство ашыгов. Таким образом, равноценность всех слагаемых синтеза свидетельствует об определённых свойствах генезиса и эволюции искусства азербайджанских ашыгов. Типологический подход к ашыгск ому творчеству как творчеству эпическому также раскрывает основания его синкретизма. «Всякая типологизация культур есть продукт их компаративного (сравнительного) анализа и дифференциации в пространственновременном континууме, осуществляемом на тех или иных основаниях» [2, 13]. Исторические этапы стадиального развития народной музыки, как правило, далеки от конкретной шкалы пространственно-временных координат. То есть речь может идти не об истории народной музыки, а о некой типологизации музыкальной культуры. Сюда могут войти и историко-культурные, и жанровые, и «языковые», и стилистические признаки. Напомню и часто встречающееся сегодня мнение культурологов, согласно которому «вопрос о национальной специфичности той или иной культуры к проблемам собственно исторической типологии отношения не имеет». [2, 14] Наше исследование находится в русле актуализированного направления в современной фольклористике. Приведу один из тезисов, коррелирующих с нашей научной концепцией: «Пора от фиксации фольклорных «текстов» и их искусствоведческого описания активнее переходить к изучению социокультурного контекста, в котором эти «тексты» функционируют. Взгляд на фольклор как сумму «произведений» «народной поэзии», «народной музыки», «народной хореографии», «народной обрядовости», «народного изобразительного искусства» оказывается неверным в принципе. Современный уровень знаний о фольклоре закономерно приводит к мысли о системном характере фольклорной культуры, единицами которой являются не песни, мифы, танцы сами по себе, не отдельные, искусственно вырванные исследователем из контекста и произвольно интерпретированные в терминах традиционного искусствознания и эстетики «произведения» народного искусства, «опусы» вообще, а целостные фольклорные акты, фольклорные действа и действия. В их структуре звук и слово, движение, жест, всё богатство мимических средств, цвет, изображение, процессы пения, игры, рассказывания, танцевания, драматизации и так далее образуют нерасторжимое единство, организуемое «драматургией» этого акта». [3, 35] Возникает и такая паралелль: наша методика совпадает с методикой изучения фольклора, подразумевающую членение фольклорного явления на «актоны», т.е. те слагаемые этого явления, которые обладают относительной самостоятельностью. Каждый актон представляет собой некую смысловую единицу. «Морфологизм» искусства ашыгов пока не становился предметом отдельного специального исследования. Между тем, изучение морфологии творчества азербайджанских ашыгов позволяет раскрывать не только важные особенности их современного функционирования, но и рассматривать «глубины» этого творчества. Речь идёт о тех важных импульсах, которые послужили первопричиной возникновения искусства ашыгов. 2 Известно, что историю народной музыки изучать в высшей степени трудно. Ведь речь идёт об устном творчестве! Вместе с тем, морфологический анализ искусства ашыгов позволяет рассматривать и отдельные этапы сложения этого искусства. Так, остановливаясь на реликтах – элементах синтетизма в ашыгском творчестве, можно вспомнить Э.Эльдарову, старейшего специалиста в области изучения ашыгского творчества: «Синтетизм характерен для ашыга древнейших времён, когда он сочетал, соединял в своём творчестве элементы целого ряда отраслей искусства. В творчестве ашыга соединились в органическом единстве элементы музыки, поэзии и театра, которые в последующем, подвергаясь расчленению, стали развиваться самостоятельно. Ашыг, играющий на сазе и поющий, пользуясь одновременно элементами танца и мимики, по существу играл роль артиста своего времени. Синтетизм, присущий ашыгскому искусству, с незначительными изменениями сохранился до наших дней». [4, 11] Нам могут возразить, что в современном искусстве азербайджанских ашыгов трудно увидеть, различить, дифференцировать эти аспекты. Однако, тем не менее, они присутствуют здесь, и раскрыть их – задача исследования. Ашыгское искусство как искусство синтетическое опирается на многие компоненты – музыку, слово, жест, движение, костюм и т.д. Жизненная функция творчества ашыгов реализуема только в синтезе. Исполнительское искусство ашыгов всегда подразумевает включённость в некое пространство. Иными словами, речь идёт об определённой внепесенной, и даже внемузыкальной системе. Эта система сложена, синтезирована на основе внутренних свойств, внутренних закономерностей искусства ашыгов. Именно внепесенные связи этого искусства сложили тот синтез, который послужил и генезисом ашыгского творчества, и определил особенности стиля. Литература 1. Борев Ю. Эстетика. М.: Изд-во политической литературы, 1988, с. 322 2. Флиер А.Я. Основания исторической типологизации культур. Культурные мифы / М-лы научной конференции «Типология и типы культур: разнообразие подходов» (20-22 марта 2000 г., Москва). М.: М-во культуры РФ. Росс. ин-т культурологии. М.: 2001, с.13 3. Алексеев Э. Фольклор в контексте современной культуры. Рассуждения о судьбах народной песни. М.: Сов.композитор, 1988, с.35 4. Эльдарова Э. Искусство ашыгов Азербайджана. Баку: Ишыг, 1984, с.11 5. Лихачев Д.С. Заметки об истоках искусства. В кн.: Контекст 85. М.: Наука, 1986, с.15 3
