О.А. Кулаева УСТОЙЧИВОСТЬ И НЕУСТОЙЧИВОСТЬ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ

О.А. Кулаева
УСТОЙЧИВОСТЬ И НЕУСТОЙЧИВОСТЬ
ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ
В статье рассматривается некоторое размывание границ между языком
и речью на лексическом уровне. Этот феномен проявляется в конструировании речевых слов.
Большинство лингвистов единодушно признает слово основной
единицей языковой системы. Это минимальная свободная форма языка [1; 2], номинатор смысла, способный «самостоятельно актуализировать в сознании фиксируемый им концепт» [3. C. 36]. Слова создаются
по словообразовательным моделям, причем многие из них носят весьма
регулярный характер. В качестве примера может служить английская
словообразовательная модель «глагольная основа + суффикс -er»:
teach-er, buy-er, sell-er, read-er, go-er, advis-er, bak-er, etc. В этом отношении словообразовательные модели походят на структурно-семантические модели переменных словосочетаний, например, «глагол +
существительное a man»: to see a man, to teach a man, to love a man, to
hate a man, to kill a man, to admire a man, etc. Регулярность и продуктивность этих двух видов моделей сопоставимы друг с другом. Тем не менее
считается, что переменные словосочетания конструируются каждый
раз заново в отдельных актах речи, а слова, даже если они не идиоматичны, воспроизводятся «в готовом виде» и являются единицами языка.
Иначе говоря, словообразовательные модели в большинстве случаев
не работают как постоянные генераторы речевых единиц: раз возникшее слово обычно либо закрепляется узусом в качестве языковой
единицы, либо сразу же выходит из употребления, так и оставшись
знаком «одноразового использования». Слово – это преимущественно
единица языка, а не речи. Если словосочетание из разряда переменных
128
О.А. Кулаева
переходит в разряд устойчивых (и особенно идиоматических), то оно
в той или иной мере тяготеет к цельнооформленности (т. е. в определенной степени лексикализуется), а его лексические компоненты
обнаруживают тенденцию к превращению в связные формы (морфемы). Это особенно характерно для английского языка, в котором
вследствие слабой морфологической оформленности слов структурные различия между словами и словосочетаниями не столь велики,
как в других языках, и словосочетания легко превращаются в слова,
а слова – в морфемы. Рассмотрим этот процесс на примере вербальных
образований со вторым компонентом man: если словосочетания a district
attorney man «работник окружной прокуратуры», a Revenue Office man
«сотрудник Налогового управления» и т. п., не будучи официальными
наименованиями, порождаются в актах речи и являются переменными,
то словосочетания radio man «радист», lawnmower man «газонокосильщик», являясь общепринятыми, относятся к числу устойчивых и тяготеют к превращению в сложные слова (например, lawnmowerman
иногда пишется слитно), а в вербальных образованиях fisherman, postman,
salesman процесс лексикализации уже завершился – они превратились
в слова, а слово man, в свою очередь, – в корневую морфему, которая
проявляет тенденцию к превращению в суффикс, подобный упоминавшемуся выше суффиксу -er. Как устойчивые словосочетания, так
и слова с компонентом man не конструируются в актах речи, а воспроизводятся как целостные единицы, в отличие от переменных словосочетаний с компонентом man.
Это отличие, на наш взгляд, связано с закреплением знаний в коллективном сознании этнического сообщества.
Познавательный опыт народа фиксируется в эйдетических и логических понятиях, концептах, гештальтах, коллективных представлениях и других когнитивных и когнитивно-аксиологических элементах,
которые носят культурно-исторический характер, являются продуктом
и достоянием коллектива, отражают не индивидуальный, а общепринятый взгляд на объект и структурно не детерминированы требованиями отдельных коммуникативных ситуаций. В лингвистическом
аспекте они представляют собой постоянные семантические единицы.
Носителями постоянных семантических единиц служат, прежде всего,
слова, так как они в плане содержания более емки, а в плане выражения
менее объемны, чем словосочетания, а значит, отвечают требованию
129
Вестник МГЛУ 522
свертывания содержания, лаконизма, компрессии информации, существующему в рамках закона языковой экономии. Тот факт, что слова
предназначены в первую очередь для означивания постоянных семантических единиц, придает им системно-языковую устойчивость. Дело
в том, что постоянные единицы плана содержания не могут закрепляться
за непостоянными единицами плана выражения: для выражения «готового» смысла нужен «готовый» знак. В противном случае может возникнуть коммуникативная неудача: реципиент не опознáет известную
ему постоянную семантическую единицу. Например, если мамонта
назвать не привычным словом mammoth, а описательным словосочетанием hairy elephant, собеседник, скорее всего, решит, что речь идет
о каком-то неизвестном ему виде слона; во всяком случае ему понадобятся время, мыслительные усилия и наводящие вопросы, чтобы
понять, что имеется в виду, а это снизит эффективность вербальной
коммуникации. Устойчивые десигнаты требуют устойчивых десигнаторов. Это важнейший фактор воспроизводства слов «в готовом виде».
Он обусловливает их непроницаемость, нетрансформируемость, наличие
специфически словесных схем ударения, слитное или дефисное написание и другие признаки цельнооформленности. Этот фактор универсален для всех слов естественного языка.
Другим важным фактором устойчивости слов выступает конвенциональность лексического значения. Это свойство присуще не всем,
но многим словам. У простых (грамматически и семантически непроизводных) слов (таких, как small, jam, break, very) значение полностью
конвенционально. У грамматически непроизводных слов (таких, как
ass «глупец», heart «душа», iron «утюг») значение отчасти мотивировано
семантически (метафорически или метонимически), отчасти конвенционально; у грамматически производных и сложных слов (таких, как
destroyer «эсминец», supermarket «универсам») значение отчасти мотивировано словообразовательной моделью, отчасти значениями морфем,
отчасти же оно конвенционально. Слова, обладающие частично конвенциональным, а тем более полностью конвенциональным значением,
характеризуются высокой степенью устойчивости, так как конвенциональность (условность) противоречит произвольности: условное
содержание не может быть приписано произвольной (сконструированной в речи) форме плана выражения, поскольку при этом стало бы бессмысленным упоминание понятия условности. Аналогичным образом
130
О.А. Кулаева
полностью произвольный смысл невозможно приписать конвенциональной единице плана выражения: способ общения, предложенный
кэрролловским Шалтаем-Болтаем (придание словам произвольного
смысла), абсурден и невозможен на практике, он неизбежно привел
бы к коммуникативной неудаче.
Поскольку конвенциональное содержание требует конвенционального выражения, слова с конвенциональным значением не конструируются в речи, а воспроизводятся «в готовом виде». Этот тезис относится и к тем словам, чье значение мотивировано не внутренней формой
(словообразовательной структурой и образной основой), а внешней
(звуковой) формой, т. е. к ономатопоэтическим словам (hiss, sizzle,
splash, etc.). Звукоподражательные слова состоят из звуков речи, едины
для всего языкового коллектива и отчасти конвенциональны, что подтверждается разницей в воспроизведении одних и тех же неязыковых
звуков ономатопоэтическими словами разных языков (например, англ.
сroak – рус. квак – вьет. quang).Такие слова тоже воспроизводятся «в готовом виде».
Однако языковая устойчивость слов не носит абсолютного характера. В отдельных случаях употребления словá проявляют речевые
свойства, т. е. в той или иной степени функционируют как знаки,
конструируемые в актах речи. Речевые свойства слов проявляются
как в плане содержания, так и в плане выражения.
Согласно закону асимметричного дуализма лингвистического знака,
открытому С.О. Карцевским (1965), «означающее стремится найти
себе новое означаемое, а означаемое стремится выразить себя иными
средствами, нежели его собственный знак» [4. C. 90]. Исходя из этого
положения, М.Н. Правдин (1978) справедливо отметил: «Слово может
быть использовано в речи и в таком значении, в котором его ранее
никто не использовал». Инициатива индивидуального говорящего
в акте речи состоит в том, что он придает слову окказиональный смысл,
обусловленный деннотатной и речевой ситуацией, но не выходящей
за рамки языкового семантического инварианта, задающего пределы
речевого варьирования. Так, невозможно придать слову привет окказиональный смысл «неоспоримый и разящий довод» (как это сделал
Шалтай-Болтай), так как этот смысл выходит за рамки инварианта,
заданного значением данного слова, и поэтому не будет воспринят
и понят реципиентом; зато можно придать слову rabbit окказиональный
131
Вестник МГЛУ 522
смысл «робкий, жалкий человек», и этот смысл дойдет до сознания
реципиента, поскольку он соответствует коннотативной окраске этого
слова и к тому же поддерживается контекстом, хотя и не зафиксирован
в толковых словарях английского языка.
Однако речевые свойства слов обнаруживаются не только в плане
содержания, но и в плане выражения. Они проявляются в регулярном
возникновении окказиональных слов несколькими способами. К числу
таких способов относятся:
1. Словопроизводство с помощью высокопродуктивных аффиксов.
Так, в англоязычном рекламном дискурсе в настоящее время весьма
продуктивна словообразовательная модель «префикс super- + существительное (наименование товара)», например: super-computer, superengine, super-glue, etc.
В образовании окказиональных слов важная роль принадлежит
также префиксам: inter- (inter-epochal, inter-episodic, etc.), under(under-decorated, under-manned, etc.); суффиксам -ize (to arabianize, to
totalitarianize, etc.), -ist (Ben-Ladenist, Yeltsinist, etc.) и некоторым
другим словообразовательным морфемам (over-, cross-, pseudo-, re-,
quasi-, de-, ex-, extra-, -ation, -ian, etc.).
Вышеперечисленные слова не зафиксированы в словарях английского языка. Они не воспроизводятся в речи «в готовом виде», а создаются по словообразовательным моделям по мере надобности, подобно
переменным словосочетаниям, создающимся в речи по фразовым
структурно-семантическим моделям. Тот факт, что некоторые из этих
слов встречаются в текстах неоднократно, не свидетельствует об их
устойчивости: они производятся в речи каждый раз заново. Это подтверждается, во-первых, их отсутствием в словарях; во-вторых, отсутствием у перечисленных слов приращенного смысла и других факторов
устойчивости; в-третьих, тем, что вышеупомянутые словообразовательные морфемы приведены в толковых словарях английского языка
как аналоги свободных форм, в качестве отдельных словарных статей,
что говорит о возможности их свободного присоединения к большим
классам слов.
2. Окказиональная грамматическая конверсия:
а) употребление существительных в синтаксической функции
определения, которое можно рассматривать как вид окказиональной
грамматической конверсии. Такие окказиональные прилагательные
132
О.А. Кулаева
не зафиксированы в словарях английского языка (ср.: cat food, street
phone и т. п.);
б) использование существительного в синтаксической функции
простого сказуемого, не зафиксированное в словарях английского языка.
Ср.: to tea and sugar somebody – угостить кого-либо сладким чаем; to
news-paper (the walls) – оклеить (стены) газетами и т. п. Существительные при этом превращаются в окказиональные глаголы.
3. Снабжение раздельнооформленных единиц (словосочетаний
и высказываний) словоизменительными и словообразовательными
морфемами, превращающее их в окказиональные слова (неустойчивые
цельнооформленные единицы). Сюда относятся следующие случаи:
а) оформление словосочетания (как единого целого) флексией
притяжательного падежа, например: (the President of the Company)’s
speech; (the girl I court)’s mother, etc.;
б) оформление словосочетания суффиксом -er, например:
Wild West → Wild Wester – житель Дикого Запада;
Fleet Street → Fleet Streeter – лондонский журналист и т. п.
О неустойчивости перечисленных слов свидетельствует их отсутствие даже в словарях английских неологизмов (каждое из них зафиксировано нами лишь в одном тексте). Но структурно-семантически они
сродни устойчивым словам типа criminal lawyer – специалист по уголовному праву, wind surfer – серфингист. Вслед за Ф. Палмером [2. C. 134]
мы считаем такие лингвистические единицы словами в силу их словообразовательной оформленности.
4. Синтаксическое словообразование по схеме грамматического
(чаще всего повелительного предложения, свернутого в окказиональное слово в функции определения (англ. chain attribute), например:
The clean-your-teeth-in-the darkness Mr.Kissinger (The Guardian).
She struck an I-am-not-that-kind-of-girl attitude (L. Dawson).
По нашим наблюдениям, частотность такого типа неустойчивых
слов в речи превышает частотность их немногочисленных устойчивых
аналогов (а forget-me-not blue – цвет незабудки и т. п.).
5. Синтаксическое словообразование по схеме атрибутивного
словосочетания в функции определения, например: a one-hundredmile range, a twenty-minute walk, etc. Количество таких неустойчивых
слов-определений в английской речи не ограничено.
133
Вестник МГЛУ 522
В целом следует отметить, что вследствие сравнительно бедной
морфологической оформленности английских слов в английской речи
отмечается стремление к сворачиванию раздельнооформленных единиц в неустойчивые цельнооформленные единицы, т. е. в окказиональные слова, а также к окказиональной грамматической конверсии, которая превращает устойчивое слово, принадлежащее к одной части
речи, в неустойчивое слово, принадлежащее к другой части речи. Даже
если раздельнооформленная единица не становится словом, она в ряде
случаев обнаруживает, по крайней мере, тенденцию к лексикализации, проявляющуюся в стремлении и ее лексических компонентов
слиться в цельнооформленную единицу. Регулярность вышеописанных
процессов, наблюдаемая в английских текстах, свидетельствует о том,
что граница между языком и речью в определенной мере размывается
уже на лексическом уровне.
Большинство перечисленных явлений специфично для общения
на английском языке и характеризует особенности взаимной диффузии
языка и речи именно в английском лингвистическом континууме.
ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ
1. Блумфилд Л. Язык. – М.: Иностр. лит-ра, 1960. – 314 с.
2. Palmer F. Semantics. A New Outline. – M.: Vysshaya Shkola, 1982. – 270 p.
3. Никитин М.В. Лексическое значение слова (структура и комбинаторика). –
М.: Высшая школа, 1983. – 127 с.
4. Карцевский С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака //
История языкознания XIX–XX веков в очерках и извлечениях. – Т. 2. – М.:
Просвещение, 1965. – С. 199–241.
134