ИНТЕРПРЕТАЦИИ СЮЖЕТА О КРЕЩЕНИИ РУСИ В

ББК 63.3(4БЕЛ+4УКР)
ИНТЕРПРЕТАЦИИ СЮЖЕТА О КРЕЩЕНИИ РУСИ
В ПРАВОСЛАВНО-УНИАТСКОЙ ПОЛЕМИКЕ В РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ
В КОНЦЕ XVI – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVII ВЕКА
О. Б. Неменский
VARIOUS INTERPRETATIONS OF CHRISTIANIZATION OF RUSSIA
IN GREEK CATHOLIC – ORTHODOX POLEMICS
IN POLISH-LITHUANIAN COMMONWEALTH AT THE END
OF THE XVI AND THE FIRST HALF OF THE XVII CENTURY
O. B. Nemensky
В данной статье представлены интерпретации сюжета о крещении Руси в православно-униатской полемике в Речи Посполитой в конце XVI – первой половине XVII века. По мнению автора,
различные трактовки этого события православными и униатами стали ключевыми в создании новых систем русской идентичности.
In the article the interpretations of a plot about Christianization of Russia in Greek Catholic –
Orthodox polemics in Polish-Lithuanian Commonwealth in the end of the XVI – first half of the XVII
century are submitted. The author supposes that various interpretations of this event led to the creation of
two new contradictory systems of Russian identity.
Ключевые слова:
крещение Руси, Брестская уния, Речь Посполитая, православно-униатская полемика,
Западнорусская митрополия, униатство, Константинопольский патриархат, Западная Русь, схизма,
кризис идентичности.
Кeywords:
Christianization of Russia, Church Union of Brest, Polish-Lithuanian Commonwealth, Greek
Catholic – Orthodox polemics, West-Russian ecclesiastical province, Greek Catholic Church, the
Patriarchate of Constantinople, West Russia, schism, identity crisis.
В конце XVI века часть иерархов Западнорусской митрополии предприняли попытку улучшить положение своей церкви и православного населения Речи Посполитой за счёт союза с Римом. Однако заключение в 1596 году в Брест-Литовске церковной унии между Киевской митрополией и Римом вызвало раскол западнорусского
общества по линии принятия или непринятия провозглашённой унии. Этот конфликт вынуждал обе стороны переосмысливать не только догматические расхождения
православия и католицизма, но и всю историю взаимоотношений двух ветвей христианства в Восточной Европе. Противостояние униатов и православных выразилось
в борьбе двух лагерей за приоритетное право говорить от имени «Руси» и использовать её историю для обоснования своей легитимности. Уния вызвала подлинный
кризис старых систем русской идентичности. Впервые появились одновременно две
конфессионально-церковные группы общества, отстаивающие своё приоритетное
право на русскость. Развернувшаяся между ними борьба была важна не только в
общекультурном, но и конкретно в правовом смысле – это была борьба за права, утверждённые королевскими привилегиями русскому народу и Киевской митрополии,
борьба за легальный статус в Речи Посполитой.
Одним из центральных фактов прошлого, на который обращалось особо пристальное внимание, являлось крещение Руси. Как важнейшее событие русской истории, оно держало всю структуру идентичности, и различия в его трактовках могли
принципиально менять характер этой структуры. Главными темами, разрабатываемыми полемистами, стали вопросы: источника крещения (Константинополь или
Рим); истории самого крещения (кем и когда); изначального статуса Русской церкви
в общецерковной иерархии; было ли произведено крещение во время схизмы или
единства Западной и Восточной церквей; при каких патриархе и папе оно проводилось и каков был их личный статус; каковы были «исконные» границы Константинопольской патриархии и т. д. Различные ответы на этот комплекс вопросов закладывали основы очень разных «русских историй», оправдывавших правоту той или
иной стороны.
В одном из основных источников идей русского униатства – сочинениях Петра Скарги – историческое обоснование унии строилось на двух фактах. Во-первых,
утверждалось, что крещение Русь приняла от патриарха, послушного Риму. Во-вторых, главная роль отводилась Флорентийской унии и тому, что она была подписана
русским митрополитом Исидором [1]. Время крещения Руси Скарга вслед за важнейшим католическим автором того времени Цезарем Баронием относил к IX веку,
то есть задолго до крещения Владимира, когда Церковь была ещё единой. Таким
образом, обоснование велось с опорой на события общецерковной истории. Попытку перенести сферу доказательств в область собственно русской истории предпринял униат Лев Кревза. Он выдвинул мысль о тройственном крещении Руси («o
troiakim chrzcie» [2]). Первое крещение, с которым был связан известный сюжет про
чудо с Евангелием, не сгоревшим в огне, произошло «при Василии Македонянине,
царе греческом, и при князе всей Руси Рюрике, и при князьях Киевских Аскольде и
Дире, и при патриархе Константинопольском Игнатии» [3]. О последнем Лев Кревза
говорил: хотя реально в Константинополе патриархом в это время был схизматик
Фотий, «истинным патриархом» являлся все же Игнатий, что было подтверждено
впоследствии собором, созванным папой Адрианом. В связи с этим делается вывод,
что «от католического, а не схизматического патриарха и то первое крещение Русь
приняла» [4]. Вторым крещением Руси, очевидно, следует считать миссионерскую
деятельность Кирилла и Мефодия, которые «в то время, как Фотий в Константинополе бунтовал против папы, ездили в Рим за благословением; высланы были ещё при
царе Михаиле, в начале патриаршества св. Игнатия, в края славянские» [5]. Кревзе
особенно важно подчеркнуть преимущественную связь Кирилла и Мефодия именно
с Римом, а не Константинополем: он описывает, как просветители «шли в Рим с книгами славянскими» [6]. Папа же, «взяв… книги славянские, освятил их и положил в
церкви святой Марии», «приказал двум епископам… посвятить славянских учеников» [7], после чего были совершены литургия и всенощная на славянском языке.
Соответственно, «из Рима тогда от папы у нас служба Божья, а не из Константинополя» [8]. То есть первое крещение Русь приняла от патриарха, послушного папе,
второе – прямо от папы. О крещении Владимира («третьем») Кревза только обмолвливается, что было оно «от патриарха Николая Хрисоверга около 1000 года» [9].
Впрочем, были и другие подходы, просто оспаривающие легитимность патриархов-схизматиков: в ряде униатских сочинений развивается мысль о том, что патриарх-схизматик утрачивает власть над своей паствой, которая должна оставаться
послушной Риму. Например: «Патриарх Константинопольский, не признающий
верховенство папы над собой, утрачивает своё пастырство, хотя бы и имел какие
до того права на Русь» [10]. Это прекрасно сочетается с тезисом Кревзы о том, что,
«хотя потом Греческая церковь оторвалась от того единства, Русь мало об этом знала,
и вообще часто не подчинялась патриархам» [11]. Это весьма стройная концепция
фактической независимости Руси от Константинополя и изначального её послушания Риму.
Новую, хотя и мало объяснённую униатскую концепцию крещения Руси предложил перешедший тогда в унию Мелетий Смотрицкий. Он говорил о двойственном
крещении Руси, причём разделял крещения пространственно. Первое произошло в
872 г. при патриархе Игнатии, якобы послушном папе Николаю I (распространённый
в то время в католической историографии взгляд), и связано было только с Галицкой
Русью. Второе – в 980 г., когда крестилась Киевская Русь, и было это при патриархе Николае Хрисоверге, также бывшем якобы в единстве с Римом [12]. Впрочем,
похоже, что большее распространение в униатской среде получила иная концепция
двойственного крещения Руси, которую пересказывают некоторые православные сочинения [13]. Согласно ей, первое крещение Руси, произошедшее при княгине Ольге,
было вызвано инициативой папы Николая, приславшего княгине свиток в 868 году.
Второе крещение – при Владимире в 886 году – также было проведено папой Николаем и даже, возможно, происходило в самом Риме. Немного света на способы
доказательства такой версии проливает, вероятно, уже значительно более позднее
униатское сочинение Кулеши «Wiara prawoslawna» (1704 г.), в котором обосновывается, что крещён Владимир был св. Бонифацием.
Для доказательства того, что, как писал ещё православный М. Смотрицкий,
«вечный это обычай Руси быть под послушанием патриаршим», а униаты «от вечным обычаем и правом, через крещение природным, надлежащего Русской церкви
епископа, патриарха Константинопольского, клятвопреступно отступили, границы
Константинопольской епархии нарушили, новую форму прав и ненадлежащего русскому народу пастыря в Русскую церковь ввели» [14], православным требовалось
развернуть подробное доказательство «Крещения с Востока».
Новая концепция родилась в среде православных богословов Киево-Печёрской
лавры. В созданном в начале 1620-х гг. Большом катехизисе Лаврентий Зизаний написал, что «крещен есть русский народ не во едино время, но четверократно», что
объяснялось тем, что в результате первых трёх крещений «мала часть людей крестищася» [15]. Примерно такая же версия содержится в написанном в те же годы
сочинении «Палинодия» Захария Копыстенского. Правда, здесь говорится только об
одном крещении, но ему предшествуют три «уверения». Первое «уверение Россов»
Копыстенский, как и Л. Зизаний, связывает с традиционной для русской историографии легендой о путешествии апостола Андрея по русским землям. Фигура Андрея
здесь получает очень широкую трактовку. Ему приписывается то, что он «Константина царя… до Константинополя припровадил, за Латинский язык ему Грецкий даровал», и указывается, что потом он «славный и сильный народ Российский также
до Константинополя припровадил на уверене» [16]. Его же Копыстенский считает
первым Константинопольским патриархом [17]. Второе «чудовное з презреня Божого уверене народу Русского и патриархом Константинополским в послушенство отданье» произошло в 886 году, когда во время миссионерской поездки митрополита
Михаила, направленного в Россию царем Михаилом и патриархом Фотием, случилось чудо с несгоревшим Евангелием (Л. Зизаний пишет, как и Л. Кревза, что это
крещение было при царе Василии Македонянине, а на Руси – при великом князе Рюрике и киевских князьях Аскольде и Дире) [18]. Третьим уверением Копыстенский
называет крещение Ольги [19]. И Л. Зизаний, и З. Копыстенский относят это событие ко времени царя Иоанна Цимисхия и при этом дают одновременно две версии
того, кто был в это время патриархом – Феофилакт или Василий Скамавдрин [20].
Последнее, «Володимерово и всей России крещение соборное», З. Копыстенский
связывает с миссионерской деятельностью Кирилла Философа, которого послали в
Россию патриарх Николай Хрисоверг и императоры Василий и Константин (Л. Зизаний также предполагает, что это могло произойти при патриархах Сисинии или
Сергии – последнего католическая традиция видит одним из важнейших виновников
схизмы) [21]. Можно заметить, что (за исключением истории с апостолом Андреем)
эти «уверения» (или «крещения», как у Л. Зизания) близки с теми, что перечислял
Л. Кревза, однако частично отличаются имена патриархов: вместо тех, кого в историографии рассматриваемого периода времени могли считать настроенными благосклонно к Риму (как, например, Игнатий), фигурируют или предполагаются имена
тех, кто в этом заподозрен быть не мог.
Надо также заметить, что, по Копыстенскому, «крещение России» не могло произойти ранее: «Россы» вошли в Царство православных лишь тогда, когда на небе
освободилось место выпавших из Царства «Латинников», то есть с отпадением Западной церкви от Восточной: в «989» году «Римляне не были в едности веры с Греками» [22]. «Уважай, православный чительнику, як Бог Святый церкви своей нагородил
отпадненье Римлян и Латинников – наверненьем незличоных Малой и Великой России народов» [23]. Последняя идея была, очевидно, уже не оригинальной для «Палинодия» – мы встречаем подобное утверждение ещё в «Перестороге»: «Под порядком
Вселенского патриарха, от которого вся Русская земля, от Всходу солнца аж до Полночи, с Словяны, Болгары и Сербами крестилися и чудами осветилися, по отпаденью
Римских заходных народов» [24]. Таким образом, крещение Руси прямым образом
увязывается и обусловливается церковной схизмой – «отпадением латинян».
Более подробную концепцию представил уже в 1630-х годах Сильвестр Коссов, описавший пятикратное крещение Руси: первое – от ап. Андрея, второе – при
Фотии от Кирилла и Мефодия в 883 году, третье – миссия епископа, свершившего
чудо с Евангелием в 886 году (тоже при Фотии), четвёртое – при Ольге в 958 году
и пятое – при Владимире, в 1000 или 1008 году, от Сергия, наследника Фотиевой
схизмы [25]. И всё это – «od graekуw». Подобная же концепция воспроизводится в
сочинении 1638 года инока Винницкого монастыря [26].
Столь подробная разработка многократных крещений связана с необходимостью оспорить у униатов возможность хоть каким-либо фактом привязать Киевскую
митрополию к Риму и западному христианству. Любая актуализация событий церковной истории в условиях православно-униатского противостояния являлась актом
определения места Руси в мире, её церковной и политической ориентации, а также
обоснованием права на легитимное существование той или иной церковной иерархии, тех или иных прав русского народа в политической жизни Речи Посполитой.
Кризис западнорусского самосознания, характерный для этого времени, делал трактовку одного из центральных событий русской истории ключевым моментом в со-
здании новых систем идентичности. Разработка данного вопроса обоими лагерями
существенно повлияла на развитие знаний о прошлом и историческое самосознание
элит восточнославянского общества Речи Посполитой.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Skarga P. Obrona Synodu Brzeskiego. Wilno, 1597 // Русская историческая библиотека.
СПб., 1872–1927. Т. 19. Ст. 221.
2. Kreuza L. Obrona iedności cerkiewney // Там же. Т. 4. Стб. 223.
3. Ibid. Za Bazilego Macedona, cesarza Greckiego, a za kiążęcia wszytkiey Rusi Ruryka, y za
książąt Kiiewskich, Askolda y Dira, za patryarchy Konstantinopolskiego Ignacego. Стб. 224.
4. Ibid. Od katolickiego, a nie schyzmatyckiego patriarchi y ten pierwszy Krzest Ruś przyięła.
Стб. ст. 225.
5. Ibid. Pod ten czas, gdy się Fociusz w Konstantynopolu buntował przeciw papieżowi, po
błogosławieństwo iezdzili do Rzymu, wysłani byli ieszcze za Michała cezarza, na początku patriarchostwa świętego Ignacego do kraiow Słowieńskich. Стб. 225–226.
6. Ibid. Szli do Rzymu z księgami Słowackimi, przełożonymi z Greckiego języka po Słowacku. Стб. 226.
7. Ibid. Wziąwszy… księgi Słowieńskie, poświęcił ie y położył ie w cerkwi świętey Maryi;
Roskazał dwum episkopom… poświęcić uczniow Słowackich. Стб. 226.
8. Ibid. Z Rzymu tedy od papieża mamy służbę Bożą y wszystko odprawowanie chwały Bożey
cerkiewne, a nie z Konstantinopola. Стб. 226.
9. Ibid. Стб. 227.
10. «Рatriarch constantinopolski, nieprzyznavający zwierzchności iego nad sobą, traci swoje
pasterstwo, choćby i miał iakie orzed tym prawo do Rusi». Examen Obrony, to iest otpis na script,
Obrona Werificatij nazwany... Wilno, 1621 // Архив Юго-Западной России. Киев, 1859–1911.
Ч. 1, т. 8, вып. 1. С. 573.
11. Kreuza L. Oр. cit. Сhoć się potym Cerkiew Grecka od tey iedności oderwała, Ruś mało o
tym wiedziała y owszem często patryarchom nie podlegała. Стб. 161.
12. Smotrzyski M. Paraenesis abo napomnienie... Kraków, 1629. S. 46.
13. Synopsis, abo krotkie spisanie praw... Wilno, 1632 // Архив Юго-Западной России. Ч. 1,
т. 7. С. 598–599; Indicium, to iest, pokazanie Cerkwie prawdziwey... B. m., 1638 // Там же. Ч. 1,
т. 8, вып. 1. С. 784.
14. Smotrzyski M. Obrona Verificaciey `1621 : «Wieczny abowiem to Rusi zwyczay być pod
posłuszeństwem Patriarszym» // Там же. Ч. 1, т. 7. С. 383; Ibid. «Wiecznym zwyczaiem y prawem,
przez krzest przyrodnym, należnego Ruskiey cerkwi Episkopa, Patryarchy Konstantynopolskiego,
krzywoprzysiężnie odstępili, granicy dioecesiey Konstantynopolskiey przeskoczyli, formę praw
nową y nienależnego narodowi Ruskiemu pasterza w cerkiew Ruską wprowadzili». С. 373.
15. Зизаний Л. Катехизис. Гродно, 1783. С. 27-об.
16. Копыстенский З. Палинодия, или книга обороны кафолической // Русская историческая библиотека. Т. 4. Стб. 968–969.
17. Там же. Стб. 969;
18. Там же. Стб. 971–972; Зизаний Л. Указ. соч. С. 28-об.
19. Копыстенский З. Указ. соч. Стб. 972–973.
20. Зизаний Л. Указ. соч. С. 29.
21. Там же. С. 29; Копыстенский З. Указ. соч. Стб. 973, 975, 772.
22. Копыстенский З. Указ. соч. Стб. 1000–1003.
23. Там же. Стб. 883.
24. Пересторога зело потребная `1600 // Акты, относящиеся к истории Западной России.
СПб., 1851. Т. 4. С. 224.
25. Коссов С. Paterikon, abo żywoty swiętych oyców pieczarskich `1635 // Архив ЮгоЗападной России. Ч. 1, т. 8, вып. 1. С. 457–458.
26. Indicium, to iest, pokazanie Cerkwie prawdziwey... B. m., 1638 // Там же. С. 784–785.