Епископ Геннадий

ПОэз и Я
Епископ Геннадий
Епископ Геннадий (в миру Михаил Борисович Гоголев; 10
марта 1967, Ленинград) — епископ Русской православной церкви,
епископ Каскеленский, викарий Астанайской епархии, управляющий делами Синода Митрополичьего округа Русской Православной Церкви в Республике Казахстан, ректор Алма-Атинской
духовной семинарии. Кандидат богословия. Поэт.
«ÁыТЬ ТВОЕÞ СКрИПКОЙ…»
СКРИПКА
Плачет скрипка в руках музыканта,
Надорвавшись горячей струною.
Очарованный силой таланта,
Ты опять вознесен над землею.
Каждый вечер высокое зданье
Покидаешь с усталой улыбкой,
и цветы, и рукоплесканья
Достаются тебе, а не скрипке.
Но, почуяв в ней душу живую,
Ты вздохнешь и на миг замираешь.
и целуешь её, как родную,
Когда ночью в футляр полагаешь.
Мой Господь, на стезе моей зыбкой
Утверди меня волей святою,
Чтоб Твоею послушною скрипкой
Мне и плакать, и петь пред Тобою.
МОНАСтыРь В ВОРОНЕЖЕ
Над Воронежом снова рассвет.
Монастырь заблистал куполами.
Солнце алый оставило след,
Уходя в синеву над домами.
Я сегодня единственный гость,
Мне с утра соловьи засвистели.
Старый Шипа, тебе не спалось,
Что за думы тобою владели?
В теплый храм поднимусь поскорей,
Чтоб не чувствовать телом прохладу.
Шипа- лебедь, живущий в Алексеевом Акатовом
монастыре.Известен каждому воронежцу
Проберусь меж спешащих теней,
Под тяжелую стану лампаду.
Шорох мантий о светлый гранит,
Свечи тихо трещат огоньками.
здесь у каждой иконы стоит
Деревянный ковчежец с мощами.
ИСХОД
Тяжелых глаз поднять не смея,
На протяжении веков
Влачили жалкие евреи
Судьбу униженных рабов.
Но вожделенный дух свободы
Стяжал великий Моисей:
и расступились грозно воды,
Пустив избранных сыновей.
Переходя Чермное море,
Народ еврейский ликовал,
Как будто всё земное горе
На чуждом бреге оставлял.
Среди восторгов и лобзаний
Евреям было невдомек,
Что для суровых испытаний
из плена их выводит Бог.
Не раз пленит воображенье
им пар египетских котлов.
Огонь сомненья, отреченья
их будет жечь среди песков.
Минует сорок лет скитаний.
Когда последний раб умрет,
Воздвигнет Бог при иордане
иной, воинственный народ.
Епископ Геннадий
126
ВОЛХВЫ
НА ПЕРЕЕЗД В КАЗАХСТАН
Зачем с востока в Палестину
Седые мудрецы спешат?
Холодный ветер бьет им в спину,
И камни под луной дрожат.
В Казахстане, говорят, охота –
Главная из всех мужских забав.
Там зверей стреляют с вертолета,
Поднимая ветром море трав.
Они сойти с пути не смеют,
Звезда им блещет впереди.
И каждый с трепетом лелеет
Свой дар на старческой груди.
На границах ходят караулы,
Но они не видят по ночам,
Как в траве попрятались манулы,
А маралы ходят по горам.
Их не тревожит дух сомненья,
Им не знаком постыдный страх.
Из дальней Персии даренья
Они износят на руках.
Разве вам в Москве когда приснится
Среди вашей суеты, хлопот,
Как гуляет по степи лисица,
А у речки выхухоль живет?
Один несет мешочек злата,
Второй – со смирною сосуд,
А третий – аравийский ладан.
Кому ж они дары несут?
Их путь опасен и пустынен:
Через безводные места
Они идут сложить святыни
К ногам рожденного Христа.
РОССИЯ
В краю печальном, бездорожном
Умолкли крики журавлей.
Там зверь ступает осторожно
На иней замерших полей.
Там, словно в горестном раздумье,
К воде склоняются кусты.
И пар от речки в новолунье
Согреет ветхие листы.
Там звезды меркнут в тучах серых,
Там на исходе сентября
Дрожит на бревнах обомшелых
Неясный свет от фонаря,
Там птичьи звучные напевы
В лесной умолкнут глубине.
И говорят, что ходит Дева
По умирающей стране.
Там ночь покроет снежным прахом
Во мхе нарубленную гать.
Лишь там дано любить монаху
И четки красные вязать.
***
Снега, снега и степь без края…
И в обессиленной руке
Лежат два томика Абая
На непонятном языке.
Судьба и служба воедино
Внезапно для меня сплелись.
Дерзну ль умершего акына
Я завтра вызвать на айтыс?
НА СМЕРТЬ
О. ДАНИИЛА СЫСОЕВА
Оцепенели восковые руки,
Скользит по шелку погребальный крест.
Миссионер, принявший телом муки,
Душой взлетел в объятия небес.
Ты не растерзан ночью дикарями
В дремучих непрохоженных лесах:
Тебя убили в православном храме
У всей Москвы гулящей на глазах.
Казался храм приземистым, тяжелым,
И каждый, кто оплакивал конец,
Вдруг понимал:
всё будет в нем укором
Для наших грубых, каменных сердец.
14 ноября 2009 г.
«БЫТЬ ТВОЕЮ СКРИПКОЙ…»
Из цикла
«Александрийские подвижники»
1. ПАВЕЛ ФИВЕЙСКИЙ
Над телом подвижника грустно Антоний стоял,
В горячем песке утопали худые стопы.
И волос седой на полуденном солнце сиял,
Спадая волнами с опущенной низко главы.
О, Павел, учитель, как поздно узнал я тебя!
Не смел потревожить твой радостный тихий покой.
В глубокой пещере, не ведая ночи и дня,
Ты свет Божества созерцал утомленной душой.
Учитель, вот тело твое обращается в прах,
И ветхое рубище всех не покроет костей.
Учитель, я стар, и нет сил у меня раскопать
Могилу в пустыне под зноем палящих лучей.
Но что это? На погребенье зверей ты собрал!
Над телом твоим улыбается радостно Бог.
С поникшими гривами два зачарованных льва
Тяжелыми лапами роют могильный песок.
2. СВЯТОЙ ГЕЛЕН
Воскресное утро – в обители хоры молчат,
Во храме уныло и гулко читают псалтирь.
Монахи печаль на измученных лицах хранят –
Гелен удивленно на тихий взирал монастырь:
«Всю ночь поспешая и ноги о камни содрав,
Успел я в обитель прибыть в этот утренний час.
Скажи мне, собрат, отчего вы не чтите устав?
И жертва Христова забыта сегодня у вас?»
И с грустью на сердце ему отвечает монах:
«Священник не смог переправиться к нам через Нил.
В прибрежных его по утрам стережет камышах
Огромный и жадный, и страшный на вид крокодил».
Гелен улыбнулся и двинулся молча к водам.
Молитву творя, осенил крокодила крестом –
И вот уж по Нильским широким и быстрым волнам
Плывут на спине крокодила монахи вдвоем.
127
Епископ Геннадий
128
***
«Two roads diverged
in a yellow wood…»
R. Frost
Две темные забытые дороги
Ведут в лесные мрачные чертоги,
Пожухлою засыпаны листвой.
Они петляют меж корней, как змеи,
Вверху там сосны сходятся, чернея,
Просвет небес скрывая голубой.
Одна дорога огибает справа
Овраг, что в местность врезался коряво,
Другая верхом движется во мрак.
И я побрел по ней среди кореньев.
Шел медленно, уныло ждал знаменья,
И на дороге мне был подан знак.
В тени кустов запела громко птица.
Такое пенье может лишь присниться –
Так голос был печален и красив.
И долго я стоял завороженный,
Внимая звукам пенья, потрясенный,
О тягостной дороге позабыв.
Но стихли удивительные звуки.
И погрузилась во объятья скуки
Дорога, на которой я стоял.
И я поплелся в лес унылым шагом.
А что бы я нашел за тем оврагом,
Я никогда об этом не узнал.