ОтечеСтвенный архитектОр Стал «втОрОСОртным

Алла Серова
Андрей Ильин
Станислав Савин: «Отечественный архитектор стал «второсортным»
26 июля 2010 года в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца проходило очередное вручение государственных наград и дипломов о присвоении почетных званий. Из
рук президента страны высшие знаки отличия в этот день получили 47 россиян — в преобладающем большинстве деятели науки, культуры и искусства, политики и бизнеса, медицины и спорта. Открывая церемонию, Дмитрий Медведев тогда особо подчеркнул: «Биография
каждого присутствующего — это история успеха, личного успеха, и, конечно, это пример для
огромного количества наших людей, которые стремятся себя реализовать, которые смотрят на
вас, восхищаются вами, любят вас».
В списке награжденных в тот раз петербуржцев значился и Станислав Васильевич Савин —
ему было присвоено звание «Заслуженный архитектор Российской Федерации». Возможно, так
совпало, но столь высокое признание профессиональных достижений автора пришлось как раз на
35-летие его самостоятельных поисков и трудов
в проектной сфере. Стаж более чем приличный,
особенно учитывая, что у нас любая зодческая
карьера — это непременно путь тернистый, извилистый и полный переживаний, совсем не обязательно одних только творческих.
С. В. Савин окончил Ленинградский институт
живописи, скульптуры и архитектуры имени И.
Е. Репина. Впрочем, все выпускники ГАИЖСиА
разных лет предпочитают именовать свою alma
mater «Академией художеств». Да и большинству
жителей нашего города куда привычнее именно
это название. Дело не столько в труднопроизносимости официально принятой аббревиатуры,
сколько в уважении к уникальной образовательной традиции, уходящей истоками в середину
XVIII столетия. По признанию Савина, его студенческие годы были наполнены множеством
ярких событий и запомнились как этап жизни,
полный радости познаний и новых открытий.
Мой собеседник до сих пор с большой теплотой
рассказывает о своих однокурсниках, ставших
впоследствии известными мастерами — Юрии
Митюреве, Анатолии Столярчуке, двух Олегах,
Харченко и Явейне… Сам же Станислав, став обладателем диплома «архитектора-художника»,
получил распределение в знаменитый ЛГПИ (Ленинградский Государственный Проектный институт), где потом и трудился ровно четверть века.
Обращает внимание факт, что уже одна из самых
первых разработок, выполненных с участием молодого автора, получила известность не только
в городе на Неве, но и во всем Союзе.
— Станислав Васильевич, и что это была за
тема?
— Мы проектировали здание для крупнейшего и единственного в своем роде НИИ —
Центрального
научно-исследовательского
и опытно-конструкторского института робототехники и технической кибернетики. Объект строился порядка 10 лет, что вообще-то очень долго
для семидесятых-восьмидесятых. Однако именно
в его стенах впоследствии проводили испытания
программы для нашего и американского космических кораблей по совместному экспериментальному полету «Союз — Апполон». Кстати, там
же «родились» и робот Федя, который принимал
участие в ликвидации последствий на Чернобыльской АЭС, и механическая рука Бурана, и еще
множество всемирно известных изобретений.
Здание этого института стало моей первой работой в составе авторского коллектива. Курировал
весь процесс наш учитель Сергей Борисович Сперанский. Если вспомнить, то в 1975-ом, советские
архитекторы только-только начали пробовать
себя в постмодерне — вероятно, еще и поэтому
мне было особенно интересно работать над этим
проектом. Тогда я чувствовал, что этот стиль явится неким поворотным моментом в отечественном
градостроении и в отличие от типового советского домостроения станет «спасительным кругом»,
а, может быть, своего рода «прорывом» Ленинградской архитектуры. Сегодня башня ЦНИИ РТК,
которая фланкирует перспективу Светлановского
и Тихорецкого проспектов, активно входит в панораму морского фасада как фоновая застройка
города (высота КИС — 70 м. + 20 м. отм. земли).
— Известно, что вы же стали соавтором первого ленинградского «небоскреба»…
— Действительно, в 1980-х гг. наш институт занимался самым высоким на тот момент зданием,
Здание ЦНИИ РТК. Год постройки — 1985. Арх. Б. И. Артюшин и. С. В. Савин, констр. Г. М. Драбкин
и А. В. Мартьянов . Вид со Светлановского пр.
24
где должно было разместиться Конструкторскотехнологическое бюро «Радуга». В панораму города постройка вклинилась весьма активно, но
деликатно, и, тем не менее, градсовет нас все-таки
заставил «снять» три верхних этажа. Сегодня,
правда, больше приходится сожалеть не об этой
корректировке проекта, а о том, что концептуальный замысел авторов тогда так и не удалось реализовать до конца. Высотка КБ (h=90 м.) замыкает перспективу Кантемировской ул., и на площади
перед ней, где пересекаются Большого Сампсониевский пр. и ул. Белоостровская предполагалось
устройство форума с фонтаном и скульптурной
композицией. Увы, этого сделано не было…
— Готовясь к встрече, узнала, что с нынешним
главным архитектором города вы не только
учились вместе, но и сообща работали над
одним из больших проектов. Нельзя ли поподробнее об этом сотрудничестве?
— Да, был такой эпизод…Примерно в то же
время, когда возводилось здание для бюро
«Радуга», мы совместно с Юрием Митюревым
и Евгением Герасимовым участвовали в международном конкурсе проектных предложений по
Дому экономики и промышленности СССР в ФРГ.
В рамках нашей концепции создавалась некая
аллегорическая русская площадь с фонтаном
и стилизованными куполами по центру, архитектура которой в зависимости от угла освещения,
времени дня и года могла менять восприятие
объема, цветовой гаммы и т. д., а своей зеркальной поверхностью круглых фасадов должна была
создавать ощущение «движущихся куполов».
Получалась достаточно смелая и в какой-то мере
фантасмагорическая картина «пульсирующих
отражений». Нам сказали, что идея очень интересна, но немецких заказчиков смутила очень
активная «экспансия русского», поскольку, на
самом деле, в проекте преобладали наши национальные мотивы. Поэтому, похоже, и первое
место, к нашему общему разочарованию, заняла
другая разработка.
— В вашем портфолио, как, наверное, у любого архитектора, присутствуют невоплощенные проекты, о котором из них сожалеете
особенно?
— В 2000 г. я делал крытый спортивный комплекс с искусственным льдом на 12 тысяч зрителей. Объекту, который намечали построить
в парке Челюскинцев на Коломяжском проспекте, в первую очередь, отводилась функция
проведения международных соревнований
и тренировочной базы российской сборной по
конькобежному спорту. Все ратовали, чтобы
он появился — в тот период к соревнованиям
мирового уровня нашим атлетам приходилось
готовиться в Берлине. К сожалению, ближе
к середине разработки финансирование проекта прекратилось, и этот комплекс, обещавший стать весьма значимым для Петербурга, так
и остался на бумаге. Такая же участь постигла
и Универсальный спортивный комплекс в г.
Череповце.
— Вместе с тем, в начале «нулевых» творчеству
представителей вашего профессионального
цеха были присущи не только многочисленные упражнения в «бумажной архитектуре».
Какую из своих реализаций этих лет вы считаете наиболее удачной?
— Думаю, что это реконструкция кинотеатра «Колизей». В ее основу легла интересная по самой
сути идея «единства и борьбы классики и постмодерна». Большой зал, который мы назвали «Колесо времени», здесь имеет круглую форму и куполообразный потолок. Это оказалось не очень
удобно в плане акустики, но все вытекающие
отсюда проблемы были в конце концов успешно
устранены. Стены зала с внешней стороны мы
решили оформить под руины римского Колизея.
Этим занимался мой знакомый художник, который попытался изобразить на стенах «дырявую»
облачность итальянского неба, сквозь которую
пробиваются лучи солнца и создают пульсирующую игру света и тени. Такую картину он однажды
увидел в Риме и перенес ее сюда. Эта работа относится уже не к «институтскому» периоду моей
практики, а к деятельности ООО «Архитектурная
студия С. В. Савина».
— Можно ли сказать, что творческие усилия
вашей персональной мастерской впоследствии
сосредоточились на историческом центре Петербурга, причем в основном на проектах по
сохранению и новой функциональной адаптации памятников?
— В известной степени… Мы, к примеру, готовили полный пакет архитектурнореставрационной документации по зданию
Первого Общества взаимного кредита на наб.
канала Грибоедова, 13, и соответственно осуществляли авторский надзор за производством
работ на этом объекте. В этом доме вскоре
после революции расположились мастерские
советских художников. Новая богема совсем
не гнушалась перепланировкой помещений по
собственному усмотрению, нисколько не стеснялась ее последствий, в силу чего успела напортить очень многое из исторического декора.
Степень утрат уникального здания П. Ю. Сюзора
здесь оказалась высочайшей, поэтому и подготовка проектных решений не обошлась без долгого и тщательного изучения архивных и иконографических материалов. Также в свое время
наша студия занималась реставрацией здания
бывшего особняка К. Б. Зигеля для Международного банка Азербайджана, расположенного
на ул. Марата, 63, и проектировала кирпичные
фасады отеля «Коринтия Невский Палас».
— Еще одна ваша работа — бизнес-центр на
Литейном 26 — при пролонгации согласования подверглась критическим оценкам КГИОП
и, как почти всегда случается в Петербурге,
нелицеприятным выпадам со стороны градозащитников. Удалось ли в данном случае отстоять свое изначальное видение архитектурной задачи?
— Во всяком случае, главное у нас получилось:
новое здание деликатно включено в окружающую застройку. Его исторические фасады мы воссоздали, хоть это тоже не обошлось без некоторых
трений. Дело в том, что наш изначальный замысел предполагал наличие треугольного фронтона
и высокие арки со стороны Литейного. Проект по
такому варианту был согласован КГИОП и КГА, получил положительное заключение Госэкспертизы,
но когда заказчик пришел его продлевать, ему сообщили, что все эти современные «изыски» надлежит исключить, вернув сюда прежний облик
фасадов контекстуальной питерской застройки.
Наверное, с точки зрения нынешней архитектурной политики, эти требования, несомненно,
обоснованы…
Здание ОКБ «Радуга». Год постройки — 1990. Арх. С. В. Савин и С. М. Зельцман, констр. Г. М. Драбкин и А. В. Мартьянов. Вид с Белоостровской ул.
— …А с точки зрения архитектуры вообще?
— Думаю, не совсем. В здании, которое стояло
здесь раньше и с 1828 г. принадлежало артиллерийскому ведомству, располагалось офицерское
общежитие. Оно на протяжении своей жизни постоянно реконструировалось, надстраивалось, и на
сегодня этот дом не значится ни в одном из охранных реестров. Тем не менее, КГИОП решительно
заставляет нас убрать высокие арки. В результате
сейчас вместо них по второму этажу поставлены
рядовые окна. Главный довод, который был предъявлен, состоял в следующем: журналисты не должны найти и «десяти отличий между тем, что было
и что стало». Поэтому пришлось полностью воссоздать облик старых фасадов. Однако должна же
быть главная идея объемно-планировочных решений. И, как нам кажется, мы нашли ее, «нанизав»
на ось Артиллерийской улицы прямоугольную арку
Многофункциональный спорткомплекс с искусственным льдом на 12000 зрит. в Санкт-Петербурге.
Проект 2000 г. Арх. С. В. Савин, констр. О. А. Курбатов и В. М. Иоффе. Серебряные дипломы смотра
конкурса «Архитектон-2000» и Международного фестиваля «Зодчество-2000»
25
К ИЗДАНИЮ КНИГИ
Ж. М. ВЕРЖБИЦКОГО
«АРХИТЕКТУРНАЯ КУЛЬТУРА»
«Архитектурная культура: искусство архитектуры
как средство гуманизации «второй природы»/
Ж. Вержбицкий — СПб.: Издательский Дом
«АРДИС»,2010. — 136 с.
Спортзал с фитнес-центром в Удельном парке Санкт-Петербурга. Проект 2006 г. Арх. С. В. Савин, констр. Г. А. Павлова
Универсальный спорткомплекс на 6000 зрит.
в г. Череповец. Проект 2004 г. Арх. С. В. Савин,
констр. О. А. Курбатов
на колоннах, стеклянный каскад атриума, который
«спрятался» во внутриквартальную застройку. Это
ли не традиционное петербургское и, я бы сказал,
деликатное решение с замыканием перспективы
улицы архитектурным акцентом, в котором будут
отражаться облака и солнце? Сейчас уже возводится крыша здания, и, по планам заказчика, работы,
скорее всего, будут закончены в следующем году.
— Насколько, на ваш взгляд, в последнее время легче или, напротив, проблематичнее стало
проектировать в историческом центре?
— Не скажу, будто бы процесс как-то существенно
усложнился. Хотя одно серьезное противоречие,
которое мешает работе есть: прежний высотный
регламент отменен, а новый еще не появился. Эта
ситуация развивается на фоне многочисленных
Многофункциональный комплекс с торгово-офисными помещениями. СПб., Литейный, 26. Ведется
стрительство. Авторы проекта: ГАПы С. В. Савин и Е. Е. Вяльцева; констр. О. В. Жукова
26
дебатов, которые спровоцировал «Охта-центр».
Они ведутся вокруг каждого объекта воссоздания
или строительства. Согласен, что никакого разгула быть не должно, поскольку исторический
центр — достояние не только наше, но и всего
мира. Поэтому когда появятся регламентирующие
документы, наступит ясность. Пока же ее нет.
— У вас нет ощущения, что рынок проектирования в Петербурге пребывает в состоянии некоего кризиса идей?
— Скорее это не кризис идей, а невозможность
поделиться ими. В современной России нет абсолютно никакого порядка в распределении объектов между проектировщиками — большинство
достойных заказов попросту отдается иностранным специалистам, и это сейчас решает заказчик с деньгами. За примерами далеко ходить не
надо — возьмем тот же «Охта-центр», который
прошел мимо конкурса, или вторую сцену Мариинского театра. Российский автор потихоньку
превращается во второй сорт, то есть его делают
«второсортным проектировщиком». Приоритетным партнером для многих заказчиков почему-то
становится зарубежный специалист, причем это
реалии не одного нашего города, а всей страны.
Президент СА России А. Боков усматривает в этом
дискриминацию отечественной школы. Так что
никакого кризиса идей нет. Просто если появляется значимый заказ, его чаще всего отдают иностранцу, и бороться с этой ситуацией у архитектурного сообщества и Союза архитекторов пока
не очень получается.
Наряду с этим, присутствует и даже заметно
обостряется в наши дни проблема несоблюдения авторского права в ходе взаимоотношений
архитектора и его клиента. Диктат заказчика все
чаще начинает затрагивать «святая святых» —
творческую сферу проектирования. Тот с «веским» доводом — «мне не нравится» — может
без вашего ведома поменять архитектурный
стиль, либо же объемно-планировочные решения (например, «домонолитить» перекрытия
для большего выхода полезной площади и т. п.).
На все протесты разработчиков, что, мол, вот
же есть ГАСН и согласованный в необходимых
инстанциях проект, плюс положения гражданского и градостроительного кодексов об авторском праве, обычно следуют ответы по избитым
формулам: «незаменимых людей нет» или «кто
платит деньги, тот и заказывает музыку». В дальнейшем нередко происходит смена архитектора.
Все это, конечно, следствие недостатка общей
культуры, профессиональной этики и образованности участников процесса строительства.
Хотя и явное нарушение закона здесь тоже налицо. Жаль только, что у архитектора, как правило,
не остается ни сил, ни времени на разрешение
подобных правовых коллизий.
12 мая 2011 года произошло знаменательное для нашего профессионального сообщества
событие — в Санкт-Петербургском отделении СА
России состоялась презентация книги «Архитектурная культура», автор — заслуженный архитектор России Жан Матвеевич Вержбицкий.
Событие знаменательно по крайне мере тем,
что серьезные теоретические исследования проблем современного зодчества в наше прагматичное время достаточно редки. Настоящее издание — поистине исключительный случай. Здесь
мы имеем без преувеличения фундаментальный
труд, итог многолетних размышлений архитекторастроителя, педагога, теоретика и общественного
деятеля о философских основах архитектуры и как
искусства, и как практики созидания. Очевидно,
что эта книга не могла быть не написана, настолько
сильно стремление Вержбицкого выстроить систему критериев отправных точек творчества (базис),
и с такой же тщательностью описать ожидаемый
и необходимый результат (цель). Так же явственна
авторская необходимость поделиться итогами раздумий с максимально широкой аудиторией.
Удивительным образом в труде переплетены
практическое и теоретическое начала. Постановка задач проистекает из опыта архитекторапрактика, мастера широчайшей эрудиции, мастера, который не может допустить решения
неосознанные, спонтанные и как следствие зачастую неуместные. Скрупулезный же анализ
и осмысление поставленных вопросов опираются на видение теоретика и педагога, стремящегося к отточенным формулировкам, как для себя,
так и для нас.
Уже при чтении первых разделов («Архитектура в системном строении культуры» и «Архитектура как ценность») книга воспринимается
как манифест, настолько эмоционально и с необходимой мерой пафоса определено место архитектуры в общем культурном пространстве независимо от исторической эпохи. Отчасти здесь
проявляется и влияние идеалистической философии, но отметим давно назревшую необходимость провозглашения общественно значимых
идеалов, пусть и не всегда полностью достижимых, но побуждающих стремление к ним.
В основной части («Метафизические универсалии архитектурной культуры») сформулированы четыре основных категории, определяющие,
по мнению Ж.М.Вержбицкого главные сущности
процесса созидания — от осмысления задачи
и генерирования замысла сооружения до его воплощения, не только как утилитарно полезного
объекта, но как уникального произведения искусства. Вот эти четыре универсалии: КОНТЕКСТУАЛЬНОСТЬ, ЦЕЛОСТНОСТЬ, ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТЬ,
СИМВОЛИЧНОСТЬ. Каждое понятие подробно
рассмотрено с привлечением широкого спектра
естественнонаучных, исторических, философских
понятий.
Фактически предложенный взгляд представляет собой весьма стройную философскую
систему, с этой точки зрения произведение
могло бы претендовать на название «Архитектурная философия». Однако Жан Матвеевич
концентрирует внимание читателей именно
на культурологической составляющей, вынося
в заголовок слово «Культура» - то, чего больше
всего недостает в современном мире. На основе
предложенных критериев искусство архитектуры рассматривается как средство гуманизации
строительства, и, в более широком смысле как
путь к той самой трудно достижимой, но необходимой цели — созданию гармоничной во
всех аспектах среды обитания человека. С этой
точки зрения раздел «Искусство архитектуры как средство гуманизации строительства»
вновь напоминает манифест как провозглашение программы действий.
Любая философская концепция, в силу многопланового толкования, имеет субъективный
характер. При всей убедительности предложенных определений, автор не только оставляет нам
право на собственное мнение, но как бы приглашает к полемике самим построением книги.
И в этом заключается, может быть, главная ценность этого не самого простого для восприятия
произведения. Ведь если каждый попробует
хотя бы определить свою позицию по затронутым вопросам, уже можно будет считать труд не
напрасным.
Очень уместен в книге краткий словарь
имен, названий и терминов, краткий настолько,
что каждый читатель вынужден будет расширить
его исходя из собственных воззрений. Каждое
рассматриваемое положение сопровождается
тщательно подобранными иллюстрациями и из
живой природы, и из архитектурной практики
различных эпох. При всем обилии иллюстраций
возникает желание вспомнить какой-либо иной
дополняющий, или контрастирующий с предложенным, пример — и здесь мы тоже вызваны
автором на диалог.
Замечательным дополнением к основному
тексту служат рисунки автора — пейзажи, архитектурная графика, а также фотографии построек
и неосуществленных проектов. Полагаю, книга
Ж.М.Вержбицкого будет интересна и полезна
как коллегам, в том числе и, возможно, в первую
очередь, студентам профильных учебных заведений, так и всем интересующимся творческими и практическими проблемами архитектуры
и строительства.
С благодарностью,
Алексей Ананченко, архитектор и ученик
Ж. М. Вержбицкого
P.S. Телефон для связи по вопросам приобретения монографии — 8-911-748-29-52
Михаил Жуков
И ЗАЗВУЧАЛ ОРГАН…
Картоны Арсения Фоминых, занявшие место висевших здесь когда-то шпалер, преобразили Бронзовый зал в особняке А. А. Половцова (Доме Архитектора) спустя 110 лет после
его постройки.
На всех стенах этого зала арх. М. Е. Месмахер поместил ценнейшие шпалеры XVII
в. из коллекции хозяина дома. Они пропали
сразу после революции, и на протяжении почти ста лет их место зияло серыми пятнами. В
советское время администрация СА Ленинграда просила выдать из запасников Эрмитажа какие-нибудь ковры, чтобы украсить
конференц-зал. Однако не имеющий статуса
музея, Санкт-Петербургский Дом Архитектора не мог оставить их насовсем. В конце 90-х
годов студентка Мухинского училища создала
батик по размеру одной из висевших шпалер.
Сейчас же зал приобрел совсем другое ощущение благодаря творению выпускника Академии Художеств Арсения Фоминых. Пять лет автор
работал над тремя декоративными полотнами на
тему «Легенды Древней Греции». Посетители легко узнают Афродиту и Ареса в панно «Любовь»,
Аполлона — в окружении муз в работе «Музыка»
и Диониса с Грацией — на картоне «Грация».
Дирекция Дома Архитектора придумывает все новые и новые способы привлечения
зодчих и простых петербуржцев в наш Дом. С
ноября прошлого года здесь регулярно проводятся экскурсии, где все желающие смогут
ознакомиться с великолепными интерьерами
особняка, узнать подробную историю здания,
получить информацию о владельцах.
В мае голландская фирма JOHANNUS предоставила орган для проведения «Недели органных концертов в Доме Архитектора». Средства, собранные во время этих музыкальных
представлений в Бронзовом зале, планируется
потратить на ремонт гардероба. Дорогие коллеги, приглашаем Вас в наш общий дом — Дом
Архитектора.
27