Александр Васильев: детища знаменитого импресарио Сергея Павловича Дягилева. Известный историк
реклама
Александр Васильев: Дягилев всему свету сказал, что русское искусство прекрасно В этом году отмечается 100-летний юбилей легендарных Русских балетных сезонов, детища знаменитого импресарио Сергея Павловича Дягилева. Известный историк моды Александр Васильев считает его своим главным кумиром и учителем, поэтому знает о нем все. Дягилев был очень большим патриотом России. И целью своей жизни видел популяризацию русского искусства во всем мире. По сути, он был первым человеком, который этого добился. Сергей Павлович очень тонко чувствовал запросы времени. И понимал, что публика хочет увидеть. А еще у него был огромный дар находить таланты. Им был открыт гений Вацлава Нижинского, Леонида Мясина, Джорджа Баланчина, Антона Долина, Сергея Лифаря, которые большей частью не были знаменитостями до того, как попали к нему в труппу. Если говорить о Лифаре, то он вообще считался недоучкой и вовсе не способным к балету. Тем не менее, Дягилев увидел в нем огромный потенциал. Тоже происходило и в области женского танца. Сергей Павлович смог вывести в первые ряды очень многих балерин. Например, когда он потерял свою приму Анну Павлову, из-за того, что не сошелся с ней характерами, он смог вывести в разряд звезд Тамару Карсавину. Она была очень талантливой танцовщицей. Но из-за огромной конкуренции в Мариинском театре даже и мечтать не могла о том, чтобы получить там ведущие партии. Надо сказать, что кроме балета Дягилев обожал еще живопись и оперу. Он был человеком очень разносторонним. Сергей Павлович родился в 1872 году в Новгородской губернии в семье офицера императорской армии. Его отец очень быстро овдовел. И маленького Сережу перевезли на воспитание к дедушке в Пермь. Надо сказать, что этот дом сохранился до сих пор. Там сейчас находится гимназия Дягилева. А при ней – небольшой любительский музей, который создан энтузиазмом директора. Я бывал там много раз. И это единственный музей Дягилева, который есть у нас в России. В нем восстановлена обстановка дома, собраны личные вещи семьи, в том числе привезенные из имения Дягилевых в селении Бикбарда. Там находился водочный завод. Семейство Дягилевых зарабатывало тем, что выпускало водку, настоянную на траве дягель. Это такое душистое лекарственное растение. В этом музее сохранились бутылки и этикетки, на которых написано «Водка на дягиле», «Производство семьи Дягилевых». Дедушка Дягилева был, можно сказать, провинциальным чудаком. Он страшно любил искусство и сделал очень многое, для того, чтобы оно процветало в его родном городе. На свои средства Павел Дмитриевич построил в Перми оперный театр в итальянском стиле, который до сих пор существует. Маленького Сережу водили в эту оперу. И здесь мы сталкиваемся с вопросом воспитания детей. Дягилев, может быть, не стал бы Дягилевым, если бы не получил в детстве столь массированного музыкального воспитания. Надо сказать, что его дедушка был страшным игроком в карты. И деньги семьи были со временем проиграны. Это привело к тому, что, когда юный Сережа уехал учиться в Петербург, он вынужден был жить там не на деньги семьи, а на те средства, которые он зарабатывал сам. Тот факт, что дедушка разорился, думаю, послужил толчком: Дягилеву ничего не оставалось, как сделать карьеру. Мачеха Сергея, госпожа Панаева, была женщиной удивительной и весьма музыкально одаренной. Ее сестра Александра была певицей Мариинского театра. Елена Панаева была женщиной полной, не очень красивой. Но очевидно прирожденной матерью. Она писала в своих воспоминаниях, что, когда маленький Сережа Дягилев в первый раз увидел ее, он побежал к ней и попросился на ручки. Она была очень растрогана и почувствовала к нему материнское влечение. У Сергея Павловича никогда не было страстных романов с женщинами. И приемная мать была единственной, которую он всю жизнь любил и боготворил. Семья Дягилевых находилась в далеком родстве с Петром Чайковским. Тетка Сергея Павловича по отцовской линии была замужем за Антиповым, родственником композитора. Другую тетку, певицу Панаеву, сам Петр Ильич выбрал для первого исполнения роли Татьяны в опере «Евгений Онегин». Эти факты вызывали у Дягилева массу бурных эмоций. В жизни очень много раз он вспоминал о своем родстве с Чайковским, хотя и не очень близком. Но ему казалось, что это приближает его к гению. В Петербурге Дягилев поступил учиться на юридический факультет университета. Там он познакомился со своими новыми друзьями: Вальтером Нувелем, Дмитрием Философовым, его кузеном, а также Александром Бенуа, которые стали его просвещать в области искусства. Дягилев казался им провинциальным и не вполне образованным. Приятели водили его в музеи, давали читать книги. Сергей Павлович был не безнадежен, хотя больших талантов ни к одному виду искусства не проявлял. В детстве его учили музыке. В фамильном доме в Перми сохранился рояль. Маленький Сережа Дягилев даже написал польку, которую дедушка на свои деньги издал. Мне играли ее. Это очень простенькое, незатейливое сочинение. Но тот факт, что он Дягилев ее написал, говорит о том, что у него было желание стать творцом. Жизнь в Петербурге привела к тому, что он подружился с таким количеством художников, что в конце концов смог объединить их вокруг себя в единый кружок, который был назван «Мир искусства». А с 1898 года мирискуссники стали издавать одноименный журнал. Это было первое художественное издание в России, посвященное вопросам современной живописи, книжной графики, театрального искусства и т.д. Каждый номер журнала «Мир искусства» сейчас – огромный раритет. Сергей Павлович проявил себя как талантливый организатор. Его журнал имел большой успех. В результате его пригласили на работу в Дирекцию императорских театров и поручили издавать другой журнал, который назывался «Ежегодник императорских театров». При дворе всем показалось, что Дягилев наверняка справится и с этим. У Сергея Павловича было одно очень ценное качество: он обладал шармом и очень нравился женщинам. В частности в свое время он смог очаровать очень богатую меценатку княгиню Тенишеву. На свои деньги она собственно и выпускала журнал «Мир искусства». Правда, не все номера, а только первые, которые были посвящены русской теме. Когда же редакция решила обратить свои взоры на искусство Европы, Тенишева сказала, что не будет платить. Ей не нравилось прозападное течение, она тяготела к псевдорусской культуре. Под Смоленском, в селе Талашкино княгиня организовала знаменитое училище, где пытались возродить русскую резьбу, вышивку, керамику и т.д. Итак, Сергей Павлович обладал очень хорошими манерами: он знал, как и с кем говорить. Поэтому поначалу при дворе его приняли благосклонно. Хотя кому-то Дягилев, конечно, не нравился. У него были романы с мужчинами. А в те времена это считалось очень неприличным. Во время работы в Дирекции Императорских театров Сергею Павловичу поручили поставить балет Делиба «Сильвия». Костюмы и декорации к нему делал, помоему, Александр Бенуа. И это было для Дягилева первой пробой пера. Но дело кончилось тем, что он не поладил с директором Императорских театров. Его обвинили в растрате казенных денег и уволили из ежегодника. В 1905 году Сергей Павлович предпринимает в Петербурге огромное мероприятие. Он организовывает в Таврическом дворце «Историческую выставку русских портретов XVIII и XIX веков». Ее роль и сегодня очень трудно переоценить. Потому что таким образом Дягилев спас огромный пласт русской живописи. Эта выставка совпала с революцией 1905 года, когда в результате народного бунта были сожжены очень многие дворянские усадьбы. В пожарищах сгорели семейные библиотеки, картинные галереи. И только благодаря тому, что часть портретов находилась в это время в Петербурге на выставке, они уцелели. Я далек от мысли, что Дягилев спровоцировал русскую революцию, но совпадение, согласитесь, магическое. Любимым портретистом Сергея Павловича был Дмитрий Левицкий. И единственная книга, которую написал Дягилев, посвящена именно ему. Это биографический очерк о художнике, которого до этого почти не знали. Все портреты его кисти находились в частных коллекциях. И прежде не было возможности собрать их вместе и аннотировать. Помимо Левицкого Сергей Павлович показал на выставке и Федора Рокотова, и Владимира Боровиковского, и Василия Тропинина. И был издан каталог, который до сих пор считается лучшим каталогом русского портрета той поры. Скажу вам больше: недавно он был переиздан и тираж раскуплен моментально. И теперь не только в оригинале, но и даже в копии считается библиографической редкостью. О чем это говорит? То, что Дягилев и мирискуссники сделали тогда, было очень серьезно. К каждому портрету они написали биографическую справку о изображенном лице. А на полотнах были русские вельможи, генералы, герои Отечественной войны 1812 года и т.д. Биографии получились полными потому, что были написаны со слов родственников, а также по подлинным документам. Историки до сих пор пользуются именно этим источником. А после 1917 года ни родственников, ни документов не стало. И теперь, когда мы видим портреты в провинциальных музеях России, под ними написано: «Русская школа, неизвестный художник, портрет неизвестного». Потому что нет Дягилева, и нет тех родственников. Дело в том, что после революции многие картины были просто сняты со стен дворянских домов, переведены в Госфонд, а потом распределены по музеям от Бреста до Владивостока. Дягилев смог собрать чуть более 300 портретов. Но их сохранилось гораздо больше. А сводного каталога портретов, хранящихся в русских музеях, до сих пор не существует. Дягилев предпринял свою выставку в 1905 году, и с тех пор никто никогда ничего подобного в России не делал. Прекрасным в этой выставке было еще и то, что, судя по фотографиям, она не была банально оформлена. Декорации к ней сделал Леон Бакст. Они представляли собой очень красивые скамейки, цветы в кадках, стенки, сделанные в виде пергул - воздушных беседок, которые были в моде в XVIII веке. И зрители приходили в пространство, где зримо ощущали себя в той эпохе. Это была очень актуальная сценография. Надо сказать, что выставка портретов стала последним большим свершением Дягилева в России. Уже на следующий год, в 1906-ом, он решил перенести свою деятельность за границу. Загадки нет, почему случилось именно так. После неудачи с императорскими театрами для него были закрыты очень многие двери. И он решил испробовать Париж. Этот город в ту пору считался столицей искусства. Первое, что Сергей Павлович сделал там, - это организовал художественную выставку в Большом дворце на Елисейских полях. Места он всегда брал первоклассные, поскольку был человеком масштабных идей. Он привез в Париж своего любимого Левицкого, а также Рокотова, Боровиковского, Тропинина. И потрясающие работы современных художников «Мира искусства»: Михаила Врубеля, Александра Бенуа, Леона Бакста, Константина Сомова и др. Единственным этапом русской живописи, который Дягилев исключил из своей экспозиции, были художники-передвижники. Он считал себя эстетом. А люди, подобные ему, не любят историю социальной драмы. Эстетика тянется к прекрасному, а передвижники часто показывали ужасное. К тому же их живопись была уже неактуальна. В ту пору уже существовали импрессионисты, которые писали мазками и очень живо. А передвижники использовали темные краски. И Сергей Павлович сказал тогда знаменитую фразу: «Париж грязи не потерпит!» Потому что считал, что, если вывесить рядом работы художников-передвижников, получится именно так. И потом не надо забывать, что проблемы русского народа волнуют только русский народ. Парижане же хотели красоты, и Дягилев им ее дал. Врубель имел во Франции потрясающий успех. Парижане оценили его, как величайшего гения свого времени. Я читал воспоминания одного из современников Дягилева, где меня увлекла одна фраза: «За последние десятилетия Париж удивлялся только два раза: в первый раз, когда привезли японские лаковые коробочки, второй – живописи Врубеля». Вообще Париж такой город, который абсолютно невозможно ничем удивить. Слово «дежавю» французы постоянно употребляют по отношению к любому творцу, когда хотят сказать: «Мы уже это видели!» Почему, например, современные русские дизайнеры не проходят в Париже? Да потому что все время дежавю. Французы уже видели подобные модели и в 1920-х, и в 1930-х годах. То же касается живописи и музыки. Нельзя удивить этот город два раза одним и тем же. Он все время хочет новизны. Дягилев понял это. И девиз «Удивить!» стал лейтмотивом его деятельности в Париже. И тогда в 1907 году он решил организовать концерты русской симфонической музыки. И привез французам Глинку, Бородина, Мусоргского, Римского-Корсакова и др. В Европе русскую музыку тогда никто не знал. Так же как мы живем и не ведаем, к примеру, о творениях албанских композиторов. Про Россию во Франции было известно только то, что это страна, где холодно и по улицам городов ходят медведи. Это были воспоминания наполеоновских солдат. Когда Сергей Павлович привез русскую музыку в Париж, он имел огромный успех. Это был и финансово, и творчески удачный проект. И тогда на следующий год Дягилев решил привезти в Париж русскую оперу. В Гранд-Опера были представлены оперы Мусоргского «Хаванщина» и «Борис Годунов», в которых пели потрясающие исполнители: великая певица сопрано, которую сейчас уже многие позабыли, Фелия Литвин, и Федор Шаляпин. Фелия Литвин была очень полной еврейкой с красивым голосом. И была знаменита так же, как сейчас Монсеррат Кабалье. Недавно в Мюнхене прошел аукцион, на котором были выставлены вещи из дома Романовых. А Фелия была дружна с одной из великих княгинь. И оставила ей по завещанию свои платья и фотографии. Все эти вещи были на аукционе. Я купил концертное платье певицы как раз 1908 года. Не могу быть точно уверенным, но у меня есть подозрение, что это одно из тех, в которых она приехала покорять Париж. Оно из серебреной парчи, вышитой розовым бисером. Крупная вещь, но, тем не менее, очень элегантная. Очень многие современники описывают успех «Бориса Годунова». Они говорят, что зал не просто взорвался аплодисментами. Люди взобрались ногами на кресла и стали скандировать «Браво!!!» Для парижан, которые всегда хотят показать свои манеры, такое бешенное проявление чувств было абсолютно нетипичным. Интересно, что большая часть костюмов хора для «Хованщины» чудом сохранилась и находится сейчас во Франции, в Музее театрального костюма в городе Мулене. Это сарафаны с набивным рисунком. Увидев, какие чувства французы испытывают к русской опере, Дягилев предложил на следующий год привезти в Париж русский балет. Это, конечно, было очень ответственное решение. Французы о русском балете знали очень мало. Хотя бы потому что были уверены, что они и есть изобретатели балета. Они слышали, что их знаменитый в прошлом танцовщик из Гранд-Опера Мариус Петипа эмигрировал в Россию. Но к тому времени его уже не было в живых. Русский балет до Дягилева никогда не гастролировал. В XIX веке русская балерина Горшкова танцевала на сцене Гранд-Опера. Но это был уникальный случай. В мае 1909 года театр Гранд-Опера был занят, а может быть, арендовать его было слишком накладно. И тогда знаменитые спонсоры Сергея Павловича Мися Серт и графиня Греффюль сняли театр «Шатле», который стоит на одноименной площади. Он был построен в середине 19 века для спектаклей оперетты буфф. Там шли, к примеру, «Прекрасная Елена» и «Орфей в аду» Оффенбаха. Но к 1909 году театр «Шатле» вышел из моды. Он не считался достаточно престижным и элегантным. Поэтому рента была не очень высокой. Арендовав это помещение, Дягилев провел в нем косметический ремонт в то время, как декорации еще дописывались. Он заказал перебить красным бархатом прохудившиеся поручни лож, в фойе постелил ковры, поставил пальмы в кадках. Программа Первого сезона была сборной. Сергей Павлович привез в Париж одноактные балеты в постановке Фокина: «Египетские ночи», «Павильон Армиды», «Половецкие пляски», «Сильфиды» и «Пир». Для участия в труппе он пригласил самых знаменитых солистов императорских театров. Из Большого – Веру Каралли, которая была не только танцовщицей, но и кинозвездой, а также Михаила Морткина. Из Мариинского – Анну Павлову и Михаила Фокина. Это было, конечно, потрясающе. К тому же Дягилев спровоцировал успех. Он роздал пригласительные билеты популярным артистам парижских театров. И в первых рядах у него сидели известные всем дамы в красивых платьях и драгоценностях. Это произвело на публику очень большое впечатление. Сергей Павлович знал, кого приглашать. Успех превзошел все ожидания. Поэтому Дягилеву тут же предложили привезти балеты и на следующий сезон. Все русские артисты были на контракте в Москве и в Петербурге. И могли выступать в Париже только в мае и в июне, когда им давали отпуск из императорских театров. Так родились Русские сезоны, которые просуществовали до 1929 года – до смерти Дягилева. То есть худо ли, бедно ли Сергей Павлович смог продержаться 20 лет. И не пропустил ни одного сезона, хотя часть их пришлась на годы Первой мировой войны, которые сопровождались огромным экономическим спадом. На следующий Сезон 1910 года Дягилев представил парижанам балеты «Шехерезада», «Жизель», «Карнавал», «Жар-птица» и «Ориенталии». И вновь поразил воображение парижан. К примеру, в «Шехерезаде» публика столкнулась с темой восточной эротики. Действие этого балета происходит в гареме. Шах уезжает на охоту. А его любимая жена Зобеида и одалиски решают открыть дверь в темницу, где томятся рабы для того, чтобы с ними позабавиться. Сама эта идея, а также участие Иды Рубинштейн, дочки харьковского банкира, и Вацлава Нижинского предрешили успех балета. Кстати, Сергей Павлович очень талантливым способом, можно сказать, выкрал Нижинского из Мариинского театра. Того уволили оттуда в результате скандала, связанного с костюмом. Нижинский танцевал в балете «Жизель». А так как у него были не самые длинные ноги на свете, Дягилев посоветовал ему поверх светлого трико не надевать коротких черных бархатных штанишек, как было нарисовано у Александра Бенуа. В таком виде сейчас выходят все танцовщики. Но то, что предложил Сергей Павлович тогда, было в ту пору по-настоящему революционно. Итак, Нижинский в таком виде вышел на сцену. А в этот день в ложе театра сидела вдовствующая императрица Александра Федоровна, датская принцесса Дагмар. Посмотрев в лорнет на сцену, она была шокирована тем, что перед ней кто-то вышел без штанишек. И тут же вызвала к себе директора Императорских театров Владимира Теляковского. Александра Федоровна попросила разобраться, как это могло случиться. В результате был подписан приказ об увольнении Нижинского из театра за самовольное изменение костюма. И это все подстроил Дягилев, потому что ему нужна была звезда. И он ее получил. Правда, не на всю жизнь. Нижинский был человеком, который очень сильно подвергался чужому влиянию. Так же, как в свое время его украл Дягилев, так же его украла и Ромола Пульская, неудавшаяся венгерская балерина. Она была в него влюблена. И попросилась участвовать в кордебалете труппы Дягилева, чтобы иметь возможность отправиться вместе с ней на гастроли в Южную Америку. А у Сергея Павловича была дикая водобоязнь, в детстве цыганка предсказала ему смерть на воде. И слова гадалки сбылись: он умер в Венеции. Итак, Дягилев очень боялся морских путешествий. Существует даже фотография, на которой он запечатлен во время трансатлантического переезда. В 1916 году труппу пригласили на гастроли в Нью-Йорк. И Сергей Павлович стоит на палубе со спасательным кругом на шее. Случилось так, что в последнюю минуту Дягилев отказался от поездки в Южную Америку и остался в Европе. Ромола Пульская была очаровательна. И во время плавания сумела Нижинского обольстить. Тот женщин до нее не знал, он был любовником Дягилева. А Ромола предложила ему что-то другое, что его в тот момент очень увлекло. Все это привело к тому, что прямо на корабле Нижинский сделал ей предложение. И по прибытию в Буэнос-Айрес они отправились в католический собор, поскольку оба были католиками, и там обвенчались. Об этом Дягилеву телеграммой тут же сообщил его соратник, режиссер труппы Сергей Григорьев. В ответ разгневанный Сергей Павлович прислал телеграмму: «Труппа Дягилева больше не нуждается в услугах Вацлава Нижинского». В жизни великого танцовщика было два крупных увольнения. Думаю, именно это наложила на него столь глубокий эмоциональный отпечаток, что он постепенно сошел с ума. Дело кончилось многолетний безумием и сумасшедшим домом. Я думаю, что Нижинский не достаточно любил женщин, чтобы привязаться к Рамоле на всю жизнь. К тому же он не мог жить без работы. Для него балет был всем. Но из Мариинского театра Вацлава уволили, из труппы Сергея Павловича тоже. Других альтернатив тогда не было. Все остальные мировые балетные труппы основали дягилевцы после смерти Дягилева. И как правильно говорят, «балетные ноги растут из России». В 1914 году Нижинский танцевал в Швейцарии, в гала-представлении, организованном специально в честь него. И сошел с ума прямо на сцене. Номер закончился, музыка тоже. Но Вацлав сказал: «А сейчас я станцую вам войну!» И без музыки начал делать беспорядочные движения, которые длились и длились. Хотели давать занавес. Но Нижинский заявил, что со сцены не уйдет. Кстати, интересный факт. От брака с Ромолой у него было две дочери. Я лично знаком с одной из них Тамарой. Она жива до сих пор, ей около 90 лет. Ее дом находится в городе Финикс, в штате Аризона. У Тамары есть дочка и внук, американский полицейский. В их личной коллекции хранятся уникальные костюмы, парики и обувь Вацлава Нижинского, а также фотографии, письма, личные вещи. Они все время пытаются продать их в какойнибудь музей. Просят за весь фонд около миллиона долларов. Тамара – очаровательная женщина. Но, возможно, все-таки незаконнорожденный ребенок. Потому что к тому времени, когда Нижинский якобы ее зачал, он уже был в сумасшедшем доме. И Ромола завела роман с доктором-психиатром. Хочу рассказать еще об одном интересном факте. По просьбе американских импресарио Нижинский к Дягилеву все же вернулся. Во время Первой мировой войны, когда дела труппы с финансовой точки зрения были очень плохи, американцы предложили Сергею Павловичу турне по всем городам США, включая Нью-Йорк. Это был сезон 1916 года. Главным условием подписания контракта было участие великого Нижинского. Организаторы связались с ним. Тот с радостью согласился, поехал в турне. В Америке даже поставил новый балет «Тиль Уленшпигель», который, впрочем, зрители не приняли. Кончилась история с турне по США тем, что после него состояние здоровья Нижинского еще больше ухудшилось. И он попал в сумасшедший дом. В конце 1920-х годов его пригласили к Дягилеву смотреть «Петрушку» в исполнении Лифаря. Вацлава, совсем больного, привели. И Бенуа ему сказал: «Помнишь, Ваца, как ты это танцевал?» И Нижинский стал прыгать еще выше, чем Лифарь. У него был потрясающий прыжок. Но не существует ни одного документального фильма с участием танцовщика. Это было желанием Дягилева, который сказал, что легенда Нижинского должна жить в веках. И он был прав. Когда сейчас мы смотрим архивные записи, звезды балета кажутся нам смешными и тяжеловесными. А когда этих кадров нет, легенда жива. Чтобы после предательства Нижинского успокоить свою нервную систему, в 1914 году, в самый канун войны, Дягилев поехал в Москву с целью набрать там новую труппу. Ему нужны были молодые, свежие силы. Он брал артистов не только из государственных театров, но и из частных школ. Например, Вера Немчинова была ученицей частной балетной школы и стала его знаменитой солисткой. Я знал нескольких дягилевцев. К примеру, Валентину Кашубу. Она была очень красивой кордебалетной балериной, которая потом долгое время жила в Мадриде и умерла в возрасте почти 100 лет. Я очень с ней дружил. Поэтому многие рассказы о Сергее Павловиче, о его характере мне довелось услышать именно от нее. Я провел с ней целую неделю интервью, и каждый день она что-то мне рассказывала. Все эти записи у меня есть. Оказывается, Дягилев был большим снобом. И любил людей благородного происхождения. Например, кордебалетную артистку Кашубу он примечал за то, что она была дочкой генерала. Сергей Павлович также был великим просветителем. Во время гастролей в Италии он показывал участникам своей труппы памятники архитектуры, водил в галерею Уффици. Словом, хотел их развивать. В этом смысле он очень был добр к своим артистам. И заботился о них, как отец о своих детях. Думаю, что Дягилев наверняка обладал некими паранормальными способностями. История с Леонидом Мясиным была в этом смысле очень поучительной. Тот был драматическим артистом, учеником школы при Малом театре. И с балетной техникой слабо знаком. Но Сергей Павлович пригласил его в труппу, потому что Мясин внешне ему понравился. Это был очень симпатичный молодой человек. По воспоминаниям самого Мясина, Дягилев предложил ему подписать контракт и дал ему время подумать. Сергей Павлович жил тогда в гостинице «Метрополь», рядом с Малым и Большим театрами. Мясин в полной уверенности, что он откажет импресарио, отправился в отель. Но, войдя в комнату, сказал: «Я с удовольствием принимаю ваше предложение!» Существует же техника воздействия, которую очень часто используют шпионы. Чтобы внушить свои мысли собеседнику, надо смотреть не в глаза ему, а выше переносицы, в область третьего глаза. Полагаю, что Дягилев этой техникой владел. Во время Первой мировой войны труппа уже не имела возможности набирать артистов из России. А после 1917 года Сергей Павлович уже не мог туда вернуться. Зато революция обеспечила приток большого количества артистов, которые бежали за границу. Ведущие солисты балета Ольга Спесивцева, Александра Данилова, Джордж Баланчин и др. примкнули к труппе Дягилева, поскольку им нужна была работа. То, что Сергей Павлович потерпел неудачу с балетом «Весна священная», неправда. Недавно я закончил работу для французского фильма, который называется «Шанель и Стравинский». Он выйдет на экраны в этом году. Костюмы для Шанель делал Карл Лагерфельд. А мне поручили восстановить костюмы для «Весны священной». Их рисовал Николай Рерих. Это была удивительно интересная работа. Во время премьеры балета в 1913 году в театре Елисейских полей зал разделился на две части. Одни зрители свистели и топали ногами, другие аплодировали и кричали: «Тише!» На втором спектакле отрицательная реакция была сведена до минимума. А во время третьего звучали только аплодисменты. В начале новаторский подход действительно многих шокировал. Но потом публика увидела за ним гениальное произведение. Я думаю, что многие новинки и в мире моды, и в других сферах искусства воспринимаются также. В первый раз мы не можем ним должным образом отнестись, а потом осознаем, что чегото недопоняли. Балет «Весна священная» имел успех и потом шел еще очень долго. Большая часть костюмов к нему, кстати, находится в Лондоне, в Музее Виктории и Альберта. Дело в том, что Дягилев умер от сердечного приступа в присутствии своего солиста Сергея Лифаря и личного секретаря Бориса Кохно, которые оба были его любовниками. Они тут же подрались из-за наследства. И Лифарь выиграл большую часть, в том числе переписку Пушкина с Натальей Гончаровой. Сергей Павлович ведь был страстным пушкинистом. Собирал прижизненные издания, письма. У него никогда не было квартиры, он всегда жил в отелях. Поэтому повсюду путешествовал с сундуками, которые были наполнены уникальными произведениями искусства. Большая часть коллекции Дягилева в 1937 году была представлена в Париже, на выставке, организованной к 100-летию со дня смерти Пушкина. И Лифарь был ее куратором. Интересно, что костюмы и декорации долгое время лежали без движения в Монте-Карло, поскольку некогда труппа базировалась именно там. Во время Первой мировой войны маленькое княжество предложило Сергею Павловичу сцену своего театра. И таким образом Монте-Карло стало ассоциироваться с русским балетом. В 1932 году, через три года после смерти Дягилева, был организован Русский балет Монте-Карло. Многие дягилевцы перешли в эту труппу, которой стали заведовать крупный еврейский импресарио Рене Блюм и русский полковник Василий Григорьевич Воскресенский. Поездки этой труппы были очень успешны. И тогда создатели приняни решение разбиться на две труппы, чтобы одновременно обслуживать гастроли в США и в Европе. Поэтому Монте-Карло одновременно пригрело две компании: Русский балет полковника де Базиля (такой псевдоним взял себе Воскресенский) и Русский балет Монте-Карло Рене Блюма. Между ними существовала конкуренция, но они все равно оставались коллегами. Постоянно обменивались то хореографами, то исполнителями. Потому что понимали, что они дети одного корня. У них шли похожие балеты. Но большинство декораций и костюмов перешла полковнику де Базилю. Он умер в 1951 году. И его вдова, моя приятельница, балерина Ольга Морозова стала наследницей. И хранила все эти вещи в амбарах до 1968 года, когда было решено с помощью одного греческого агента выставить их содержимое в Лондоне, на аукционе Сотбис. Из-за огромного объема продажа происходила в три этапа. Таким образом на свет божий вновь достали костюмы, сделанные по эскизам Пабло Пикассо, Натальи Гончаровой, Александра Бенуа, Михаила Ларионова, Анри Матисса и др. Некоторые уникальные вещи были проданы в частные коллекции. Но большинство купили Музей Виктории и Альберта, а также Национальная галерея Австралии. Русский балет Монте-Карло полковника де Базеля дважды гастролировал на этом континенте. И австралийцы обожают русский балет. В конце 60-х годов австралийское правительство решило создать Национальную галерею. На закупку экспонатов были выделены очень большие средства. Таким образом большинство костюмов Нижинского, Карсавиной, Спесивцевой сейчас очутилось в австралийском городе Канберре. У меня только четыре костюма из коллекции Дягилева, которые я купил на аукционах уже в более позднее время. Один работы Натальи Гончаровой к «Золотому петушку». Два Льва Бакста: к балетам «Тамар» и «Синий бог». И еще один французского художника Андре Дерена к «Волшебной лавке». Это большая ценность, и их все время берут на выставки. В Токио к 100-летию Дягилева открывается выставка. Там будет выставлена большая часть моей коллекции, в том числе и эти костюмы. Сергей Павлович был человеком, открытым для новых идей. Сначала его художниками были исключительно мирискуссники. Но затем он стал привлекать молодых французских живописцев, в частности, такую знаменитость, как Пикассо. Вместе с ним он, в частности, поставил балет «Треуголка». Русские художники очень ревновали. А Бакст и Бенуа с Дягилевым из-за этого даже поссорились. Они чувствовали себя основателями, а их немножко удалили. Если было нужно, Сергей Павлович мог легко манипулировать людьми. К примеру, когда Пикассо очень понравилась одна из его балерин Ольга Хохлова, Дягилев всячески их сближал. Это кончилось свадьбой. Хохлова стала первой женой Пикассо и дольше остальных оставалась в этой роли. Сергей Павлович сделал это для того, чтобы заполучить хорошего художника. Он также знал, что любовницей одного из его главных авторов Сергея Стравинского была Коко Шанель. Благодаря этому обстоятельству Дягилев смог приблизить ее к себе. Шанель не очень хорошо разбиралась в искусстве, но зато полюбила балет. И даже несколько раз тайно спонсировала дягилевские постановки, говоря: «Только никому не рассказывайте, иначе все будут просить!» Шанель даже оформила костюмы к балету «Синий бог». Думаю, что Сергей Павлович был однолюбом в том смысле, что очень не любил побочных увлечений. В жизни у него было несколько романов. Но все они известны: с Дмитрием Философовым, с Вальтером Нувелем, с Вацлавом Нижинским, с Леонидом Мясиным, с Антоном Долиным, с Сергеем Лифарем, с Борисом Кохно и в конце с Игорем Маркевичем. Однако все это были долгие связи. Подробнее всего о личной жизни Дягилева рассказал в своих дневниках Борис Кохно. Они хранятся в архиве парижской Гранд-Опера. В них он, в частности, поведал о том, как просыпается рядом с Сергеем Павловичем, чувствует его дыхание. И как это важно для него. Сергей Павлович всегда любил красивых и молодых. У него никогда не было романов с морщинистыми стариками. Однако главным условием все же была талантливость. Иначе ему с этим человеком было не интересно. Дягилев вкладывал в своих фаворитов очень много, но и отдача должна была быть большой. Все-таки он позволял им ставить. И балеты Нижинского, Мясина, Лифаря вошли в золотую книгу истории балетного искусства. Сергей Павлович вел красивую жизнь. В 20-е годы летом всегда отдыхал на острове Лидо близ Венеции. Тот был его любимым местом. Он приезжал туда часто с Шанель и Лифарем. Есть очень много фотографий, на которых Дягилев сидит в шезлонге на пляже. Шанель очень любила Лифаря. И надо сказать, что тот стал единственным ее другом на всю жизнь. У Коко был очень сложный характер, она плохо сходилась с людьми. Но до конца своих дней русский танцовщик остался ей верен. Они регулярно встречались, переписывались, вместе отдыхали. У них были хорошие дружеские отношения. Как я понимаю, без интима. Но я свечку не держал. И не это сейчас важно, было – не было. Главное – результат. А он заключатся в том, что Шанель помогала Дягилеву неоднократно. Кстати, он был похорон на ее деньги на чудесном, райском кладбище на острове Сан Микеле. На могиле Сергея Павловича по-русски написано: «Венеция – постоянная успокоительница наших вдохновений». Он внес неизмеримо огромный вклад в дело зарождения любви к русскому искусству за границей. И все, что случилось потом, включая гастроли Большого театра и ансамбля Моисеева, находится в русле той дороги, которую проторил Дягилев, когда сказал всему свету, что русское искусство прекрасно. На этой волне позитива, которую подарил миру Сергей Павлович, зиждилось все искусство русской эмиграции, представители которой в 1920-е годы смогли открыть в Европе бесчисленные Дома моды, создать маленькие балетные труппы и т.д. Сколько раз, когда меня приглашали сценографом в различные иностранные театры, мне говорили: «У вас же русская фамилия! Это так прекрасно! Если на афише будет написано «костюмы и декорации Александра Васильева», все билеты будут проданы!» До сих пор весь мир считает, что, если это русское, значит, это хорошо. Думаю, что сейчас в России мы недостаточно помним о Дягилеве и недостаточно его чтим. Например, в нашей стране нет ни одной улицы или площади, названных в его честь. А улицы Кирова, Ленина и Карла Маркса есть в каждом городе. И это ужасно, мы чтим не тех героев. Памятник Сергею Павловичу в Перми был открыт совсем недавно. Между тем вклад Дягилева в мировую культуру очень велик. Для журнала «Лилит» скажу, что основательницей латышского балета была балерина Александра Федорова, которая танцевала у Дягилева. В Ригу приезжал ставить балеты сам Михаил Фокин, поскольку Федорова была его родственницей. Конечно, впоследствии латышская школа развивалась. Но к ее созданию приложили руку именно дягилевцы. После смерти Сергея Павловича всем им надо было зарабатывать на жизнь. И они стали распространять по всему миру то, что было сделано гением Дягилева. Сергей Павлович сам ничего не ставил, ни танцевал, ни рисовал. Но он умел выбирать и сплачивать вокруг себя потрясающих людей, которые потом составляли мировую гордость. К примеру, чем был бы американский балет без Баланчина? А ведь он тоже дягилевец. Александр Вертинский пел про бездарное время и бездарную страну. Между тем Россия подарила миру очень много талантливых людей. Я думаю, это случилось потому, что в стране существовала питательная среда. Монархия давала ощущение стабильности. Государство жило без значимых катаклизмов. Члены императорской семьи были большими любителями искусства. Все три императорских театра, Мариинский, Большой в Москве и Варшавский Большой, получали постоянные вливания капитала из личной казны императора и императрицы. Поэтому русский балет и опера были на огромной мировой высоте. Просто об этом никто до поры в мире не знал. У художников того времени была прекрасная возможность творить и создавать. Россия была страной, которая долгое время была открытой. Все ее подданные свободно путешествовали, учились за границей. Им был открыт весь мир. Дягилев просто использовал то, что уже было сделано до него. Он же не обучал танцовщиков и художников. Они уже были выучены. Методика российского образования была фундаментальной и очень глубокой. К тому же Россия была интернациональным государством. К примеру, Петипа был французом. Но прожил в России 50 лет и никогда об этом не жалел. Найдите сейчас иностранца, который готов творить для русского театра полвека подряд. Жаль, что человека, подобного Сергею Павловичу, сейчас нет. Патриота, который хотел бы постоянно провозить на гастроли за границу русских артистов с новыми постановками. Конечно, есть различные балеты, которые не вылезают из поездок. Но они дают, простите, старье: «Спящую красавицу», «Лебединое озеро» и «Жизель». А Дягилев не боялся привлечь публику новеньким и оригинальным. Взять потрясающий балет «Полуденный сон Фавна». Его поставил Нижинский, который и танцевал главную роль. Это история лесного жителя, который влюбился в одну из нимф, случайно увиденную им в лесу. Он крадет ее покрывало. И, лежа на нем в конце балета, занимается любовью. Нижинский делал на сцене почти что мастурбирующие движения, которые поразили публику. Это было очень смело. Но в балетах Дягилева никогда не было вульгарности. Он все-таки был человеком очень большого вкуса. Хотя и понимал, что делает шаг в сторону неизведанного. Начнем с того, что на сцене никого из артистов он не раздел. А движения Фавна не были реалистичными, они только намекали на секс. Но и это, конечно, было грандиозно. В начале своего рассказа я заметил, что Париж нельзя поразить дважды. Его каждый раз нужно удивлять. Между тем Дягилев много лет занимался только балетом. Сказать вам почему? Опера требует хора – 50-60 человек. Сергей Павлович не мог бы это потянуть. Балеты требуют меньшего количества народа. И потом я думаю, что личная связь с танцовщиками, которых он любил, не позволила бы ему вернуться к чему-то другому. Зато у него не было сезона без новинок. Хотя балеты «Шехерезада» и «Половецкие пляски» так понравились публике, что вплоть до смерти Дягилева их держали в репертуаре. Но упрекнуть Сергея Павловича в однообразии никто никогда не мог. Его последние минималистические балеты с участием Лифаря и Баланчина, «Кошечка», «Матросы», «Стальной скок», поражали современников новизной и авангардизмом. В последнее время многие мировые труппы, в том числе Андриса Лиепы в Москве, предприняли попытки поставить некоторые балеты Дягилева. Похожи ли они на оригинал? Все зависит от того, кто ими занимался. Долгие годы был жив ассистент Михаила Фокина Николай Березов, которого я тоже хорошо знал. Он восстанавливал балеты во всех театрах мира, что называется, из первых рук. А когда эти балеты захотели возродить в России, то пригласили внучку Фокина Изабель, которая родилась уже после смерти своего деда. Поэтому я совершенно уверен в том, что и в Ковен-Гардене, и в ГранОпера, и в Монте-Карло хорошее восстановление. А наше, российское, мне кажется не достаточно прекрасным. И я даже могу объяснить, почему. Почти во всех постановках дягилевского репертуара, которые идут в Москве, на сцене использовано лазерное освещение. Поверить в то, что лазер был в эпоху Сергея Павловича, мне лично сложно. Затем меня удивляет использование синтетических тканей в костюмах. Например, я видел «полностью» восстановленный, как многие думают, балет «Тамар», где балерина Ирма Ниорадзе танцевала в змеином трико из лайкры. Я очень хорошо знаю костюмы Бакста к этому балету, они находятся в Австралии. И понимаю, что это не только не похоже, но и ничего общего с оригиналом не имеет. О хореографии мне сложно судить, потому что этот балет не сохранился. Но, если мы утверждаем, что полностью что-то восстанавливаем, то будьте добры это сделать. Или скажите: «Мы делаем постановку по мотивам, это наша версия». В Рижской опере была «восстановлена» «Шехерезада», в котором Зобеида выходит на сцену в шароварах из люрикса, с распущенными волосами и с банданой на голове. Вопервых, такой ткани, как люрикс, во времена Дягилева не существовало. А во-вторых, подлинный костюм Зобеиды сохранился, он находится в Австралии. Существуют чудные фотографии последней исполнительницы этой роли Тамары Григорьевой, которая танцевала в Русском балете полковника де Базеля. Поскольку эти портреты сделаны крупным планом, на них видны все детали. Ну что же врать, когда все это есть? И волосы Зобеиды никогда не распускали. Она была в большом тюрбане со страусовыми перьями. Я понимаю, что эстетика меняется. Но тогда скажите: «В связи с тем, что мода устарела, мы изменили костюмы!» Не говорите, что вы восстановили балет. Я как раз являюсь оппонентом такого рода вольным интерпретациям. Из труппы Дягилева сейчас в живых уже нет никого. Но из труппы де Базеля несколько артистов осталось. Это живущая в столице Аргентины Тамара Григорьева, которая больше четверти века была директором Балета Буэнос-Айреса. И бывшая директриса Балета Рио-де-Жанейро Татьяна Лескова, которая, несмотря на возраст (ей 80 лет), очень активно ездит по всему миру и ставит балеты из дягилевского репертуара. Я считаю, что мы скорее должны были бы прильнуть хотя бы к капле первоисточника, но не фантазировать сами. Наследие Дягилева настолько свято, что его нельзя усовершенствовать. Надо либо копировать, либо не браться вообще. К счастью для нас, многие подлинные костюмы и декорации Дягилева сохранились. Существуют документальные фильмы, в которых запечатлены постановки полковника де Базиля. Они были засняты в Австралии во время гастролей в 1936 году. Восстановить балеты Сергея Павловича, если мы действительно этого хотим, будет трудно, но возможно. Правда, для этого нужен второй Дягилев. Для меня он гений, которому я очень бы хотел подражать, но я не могу. Во-первых, потому что все делаю наоборот. Он привозил русское искусство на Запад, а я стараюсь вернуть его из изгнания обратно в Россию. В этом смысле я чувствую себя Дягилевым наоборот. Во-вторых, я не имею большого количества сотрудников, которых я видимо, просто не смог собрать. В этом тоже очевидно есть моя вина. Но я стараюсь и делаю, что могу. У меня вышла 21 книга, я организовал ни одну выставку, прочел много лекций. Надеюсь, что русский народ повернется к Дягелеву лицом, по достоинству оценит его вклад. И в наших городах, наконец, появятся улицы и площади его имени.
