НАУЧНАЯ РЕФЛЕКСИЯ ИСТОРИК И ЕГО ДЕЛО

Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 11 (265).
История. Вып. 50. С. 123–127.
НАУЧНАЯ РЕФЛЕКСИЯ
ИСТОРИК И ЕГО ДЕЛО
М. А. Фельдман
ЛИЧНОСТЬ ИСТОРИКА И ПУТЬ К ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРАВДЕ:
ЗАМЕТКИ ПО ПОВОДУ КНИГИ В. В. ПОЛИКАРПОВА
«ОТ ЦУСИМЫ К ФЕВРАЛЮ.
ЦАРИЗМ И ВОЕННАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА»
Статья обращена к анализу позиции историка В. В. Поликарпова в его книге, посвященной
состоянию российской военной промышленности царской России в начале �����������������
XX���������������
в. Особое внимание автор обращает на историографические аспекты монографии, в том числе связанные
с характеристикой научного наследия историков, вошедших в науку как представители «нового направления».
Ключевые слова: Россия, военная промышленность, армия, монополии, государство, революции, В. В. Поликарпов, историография, «новое направление».
Книга В. В Поликарпова1, среди разнообразных ее сюжетов, обращена и к творчеству историков «нового направления». Свою
монографию автор скромно называет «серией очерков, во многом имеющих дискуссионный характер, но в тоже время связанных
между собой единством предмета»2.
О каком же предмете идет речь? Самый
простой ответ – об историографии проблем
социально-экономического развития России
первых десятилетий ХХ в. – будет неполным и
неточным. Книга с рыцарем на обложке касается и многого другого: специалист по источниковедению обнаружит страницы мастерского анализа текстов документов последних
лет истории дореволюционной России. Историограф – образцы фундаментальных познаний научной полемики на протяжении ХХ в.
Историк промышленности, армии и флота
– примеры глубокого изучения сложнейших
многослойных проблем, возможного только
при том уровне знания архивных материалов,
когда неточность использования текста какого-либо фрагмента или отдельного факта источника вызывает неприятие автора.
Но есть еще одна пронизывающая всю
книгу линия. Попробуйте найти диссертацию, книгу, где бы авторы не клялись в верности принципу научности! Как-то не принято. Рецензируемая книга возводит принцип
научности на уровень рыцарского служения.
Ироничное отношение В. В. Поликарпова в
ряде случаев к изложению событий выдает
и самоиронию. За этим – способ восприятия
жизни. Наверное, это и позволило ему совершить те поступки, которые и вчера, и сегодня можно квалифицировать как выражение
гражданской позиции в науке, а другими словами – честности ученого, сохраняющего при
любых обстоятельствах способность критически осмысливать историографический процесс. Выскажу, возможно, спорную мысль:
мало кому среди здравствующих историков
пришлось выслушать столько яростной критики в свой адрес, сколько выпало на долю
В. В. Поликарпова. Ее образцы автор выставил на оборотный лист обложки. В этом я
тоже вижу проявление характера известного
историка: называющий вещи своими именами, он не боится и сказанного в свой адрес.
Первый раздел книги посвящен судьбе
историков «нового направления». В последние годы ХХ в. мне доводилось слышать от
ряда коллег примерно следующее: «зачем
вспоминать события 60–70-х гг.? Это же был
обычный спор ученых, не имеющий принципиального значения». Понадобились годы
для возрождения прерванной дискуссии, чтобы стало ясно: перед нами широкомасштабное явление, имеющее важные научные и
общественно-политические последствия.
Такой поворот российской исторической
науки стал возможным во многом благодаря В. В. Поликарпову. Его статья, опубликованная в журнале «Вопросы истории» еще в
1989 г.3 и открывающая рецензируемую кни-
124
гу, стала вехой в историографии ХХ в., положив начало продолжению разговора о судьбах представителей «нового направления» и
вызвав неоднозначное отношение к ее автору
в среде исторического сообщества. «Малоизвестный исследователь с несостоятельными
утверждениями», – воскликнул один из критиков. Конечно, «малоизвестный», отвечали
другие, – если не знать обширный ряд статей
В. В. Поликарпова в самых уважаемых периодических изданиях, выходивших в СССР в
70–80-е гг.
Дело не только в том, что коллективы
историков на кафедрах, работники научных
институтов разделились в зависимости от восприятия публикации молодого историка, статья стала знаковой в силу того, во-первых, что
автор давал аргументированную оценку творчества историков «нового направления» как
масштабного прорыва в советской исторической науке. Во-вторых, в статье во всем многообразии был раскрыт диапазон исследований
ученых «нового направления». В. В. Поликарпов убедительно показал, что понимание ими
России начала ХХ в. как страны с мозаичной
многоукладной экономикой, повышенной
ролью государства в экономических и всех
остальных сферах позволяло изменить концептуальный ракурс видения известной проблематики. Фронт основательных научных
исследований в области истории промышленности, рабочего класса, предпринимательских
кругов, взаимоотношений монополий и государства4 создавал предпосылки для формирования иной, не соответствующей тогдашней
политической идеологии картины российской
действительности. Новонаправленцы создавали новую историческую картину страны,
в которой буржуазное общество еще не сложилось, а феодальное государство диктовало
свою волю предпринимателям5.
В-третьих, в статье раскрывался механизм
взаимодействия консервативных кругов в
ЦК КПСС и в руководстве Отделения истории РАН. Самые громкие имена историков,
внесших немалый вклад в развитие научных
знаний, были названы в качестве прямых соучастников травли и лишения возможности
исследовательской деятельности инакомыслящих ученых. Неслучайно, первый раздел
книги назван автором «Цусима советской
историографии».
Что означала победа в 1973 г. историковтрадиционалистов, противящихся системно-
М. А. Фельдман
му подходу к оценке социально-экономических явлений и не допускающих отступления
от догм сталинской эпохи?
В сфере источниковедения – возможность
выборочного подхода к отбору источников,
что позволяло вводить в оборот только то,
что соответствовало истинам, «спущенным
сверху». В области методологии исторических
исследований – право на любое передергивание фактов; игнорирование очевидных истин
– лишь бы выводы подтверждали правоту,
монополизированного и законсервированного немногими деятелями, марксизма. На поле
научных дискуссий – использование административных рычагов и самых нечестных методов поведения. За пятнадцать лет, прошедших
после 1973 г., пишет В. В. Поликарпов, в печати не пропускалось ни строчки в защиту «нового направления», проработка же его последователей велась с механической регулярностью; были пересмотрены издательские планы, сделаны крутые оргвыводы; у наиболее
«провинившихся» пришлось с помощью ВАК
проваливать уже защищенные диссертации6.
Вырванное силой покаяние одних историков7,
изгнание с работы других8, издевательства над
третьими укорачивало жизнь тех, кто составлял славу российской науки.
Однако шлагбаум 1973 г. имел весьма неожиданные для поборников «развитого социализма» последствия: спустя полтора десятилетия, в разгар перестройки, у советского
руководства не оказалось научного представления о фундаментальных основах исторического процесса в нашей стране. Метаний
М. С. Горбачева и его окружения в теоретической сфере, возможно, удалось бы избежать,
не будь в начале 70-х гг. ХХ в. «похоронены»
проект экономической реформы и пласт трудов историков «нового направления», содержащих, по сути, историко-научные предпосылки для реформирования СССР.
Детальный разбор важного сюжета историографии – проблемы соотношения государственной власти и монополий в начале ХХ в.
– позволил В. В. Поликарпову прийти к следующему выводу: известный тезис В. И. Ленина об усилении контроля монополий за
госаппаратом не соответствует конкретным
свидетельствам документов, впервые вводимых автором монографии в научный оборот.
Не подтверждался ленинский тезис и наблюдениями, имевшимися в трудах советских
историков-новонаправленцев.
Личность историка и путь к исторической правде...
В. В. Поликарпов подчеркивает, что государственная система имперской России не
просто имела собственные интересы в экономике, но и рассматривала крупные фирмы
как конкурента. В силу этого традиция борьбы правительства против синдикатов прослеживалась как в мирные 1909–1913 гг.9, так и
в период Первой мировой войны. Курс правительства однозначно ущемлял интересы
тех монополий, которые рассматривались в
советской литературе, как вершители судеб
экономики и хозяева страны9. Даже банковская система в 1914–1917 гг. была подчинена
интересам царского правительства10.
Конкретный анализ хозяйственной деятельности крупных фирм (проведенный, например, В. С. Дякиным) свидетельствовал о
длительном враждебном отношении бюрократических верхов к частному предпринимательству, что проявлялось в переводе заказов с частных на казенные заводы, секвестре
крупнейшего Путиловского завода и других
предприятий; расширении казенного производства, ряде других мер11. В годы войны,
подчеркивает В. В. Поликарпов, произошло
только возрастание государственного воздействия на экономику дореволюционной
России12. То что, в трудах историков «нового
направления» было локализировано рамками
отдельного предприятия, региона либо отрасли, в книге В. В. Поликарпова нашло логическое завершение и систематизацию.
Но чем же можно было объяснить поражение монополистических объединений в
столкновении с госаппаратом? Как отмечает
В. В. Поликарпов, ответ историков «нового
направления», прежде всего И. Ф. Гиндина,
заключался в следующем: знаменитые российские «синдикаты» возникали не в итоге
острой конкурентной борьбы, а, наоборот, в
результате недостатка конкуренции или искусственного ее ограничения13. Слабость русской экономики, вследствие недостаточного
развития производительных сил, не могла
не сказаться на отличительной черте монополий в России: синдикаты и тресты предреволюционных лет отличали непрочность и
недолговечность14. Знаменательно признание
оппонента историков «нового направления»
– В. И. Бовыкина – о том, что в самой крупной из отраслей российской промышленности – текстильной – процесс монополизации
в результате проведенных исследований оказался «чрезвычайно трудно уловимым»15.
125
Но текстильная промышленность не была
исключением. В. В. Поликарпов приводит
мнение К. Ф. Щацилло: военная промышленность, действовала не на капиталистических,
а на полуфеодальных и феодальных основаниях. Такие понятия буржуазной экономики,
как строгий бухгалтерский учет, ценообразование, себестоимость, амортизация, прибыль,
даже понаслышке не были известны самодержавным хозяйственникам16. Отношения между государственным аппаратом и крупными
предприятиями и банками получили развернутое научное освещение, освобожденное
от «ритуальной демагогии», резюмирует
В. В. Поликарпов.
Дело оставалось за выводом – и он прозвучал у историков нового направления, пишет
автор книги. Слова Гиндина, произнесенные
в 1982 г., поражают своей смелостью: «…государственный капитализм в России не является буржуазным»16. Найдите здесь сходство
с ленинским штампом о самом передовом и
высокоразвитом монополистическим капитализме! Это был мощный прорыв в исторической науке, подчеркивает В. В. Поликарпов,
который при нормальном развитии исследований должен был радикально изменить
оценку развития России начала ХХ в.17
Пересмотр историками нового направления взглядов на природу российского капитализма не мог обойти проблему рабочих.
Менее монолитным и революционным стал
выглядеть рабочий класс России. В трудах
Ю. И. Кирьянова, Н. В. Блинова, историков
уральской школы В. В. Адамова, считает
В. В. Поликарпов, раскрывались черты реального, а не вымышленного рабочего класса
России18. Например, сведения по жилищным
условиям рабочих, введенных в научную литературу Ю. И. Кирьяновым, позволяли представить подлинную картину условий жизни
рабочих России. Изучив материалы переписей 1897 г. и 1918 г., он заметил, что доля
рабочих, проживающих на «вольных квартирах» и в собственных домах, стала к 1914 г.
преобладающей во всех районах России19.
Максимум того, что в силу идеологических
канонов мог внести в литературу Ю. И. Кирьянов, он сделал, отметив преобладание
рабочих-владельцев собственных домов в
Центральном черноземном районе и на Урале. Однако статистика, использованная в его
монографии, свидетельствует о наличии значительного массива рабочих, проживающих
М. А. Фельдман
126
в собственных домах или домах своей семьи,
по России в целом. По нашим подсчетам,
сделанным на основе статистики Ю. И. Кирьянова, в собственных домах проживало, по
меньшей мере, 30 % рабочих промышленности России, учтенных переписью 1918 г.
Глубоко
аргументированный
вывод
А. М. Анфимова – ведущего аграрника в
«новом направлении» – о том, что в деревне
вплоть до 1917 г. «господствующими оставались полукрепостнические производственные отношения», делал несостоятельным,
подчеркивает автор книги, основанный на
идеологических выкладках тезис оппонентов
о победе капитализма в аграрном строе России. Можно было силой вырвать у А. М. Анфимова опровержение собственных взглядов.
Но уже в самые первые годы перестройки
временным «победителям» пришлось признать правоту исследований А. М. Анфимова20.
Заслугой В. В. Поликарпова можно считать выявление масштабов репрессий, обрушившихся на цвет исторической науки в
СССР. Как долго и часто люди, причастные
к травле историков «нового направления»,
отрицали наличие карательных мер! В книге
впервые приводится текст справки для Отдела науки ЦК КПСС (1973 г.), конкретизирующий персональный состав «нового направления». В галерею представителей опального
направления были включены директор Института истории СССР П. В. Волобуев, руководители отдела истории периода капитализма А. М. Анфимов, К. Ф. Шацилло, научные
сотрудники И. Ф. Гиндин, К. Н. Тарновский,
А. Я. Аврех, Ю. И. Кирьянов и др.; ученые,
работавшие вне института истории СССР:
М. Я. Гефтер, В. В. Тимошенко, Л. П. Минарик21. Многое скрывалось за коротким и «др.».
Имена видных историков: Н. И. Павленко,
В. В. Данилова, Л. В. Даниловой, В. С. Дякина, М. С. Симоновой, П. Н. Зырянова,
В. В. Адамова составляют далеко не полный
список. За ними стояли имена их учеников и
аспирантов, а также статьи и книги, либо не
увидевшие выхода в свет, либо вышедшие
спустя десятилетия22. Вместе с названными
учеными в этом ряду, фактически, оказались
многие историки, которые стремились исследовать события отечественной истории исключительно с научных позиций.
Реквиемом по этой трагической странице
истории исторической науки можно считать
раздел монографии «Документы из архива
К. Н. Тарновского». Письмо К. Н. Тарновского многолетнему заведующему Отдела науки
и учебных заведений С. П. Трапезникову от 9
февраля 1976 г. нельзя читать без волнения.
«Я хотел бы, чтобы Вы знали о постоянном
нагнетании фальсифицированных обвинений
по моему адресу. А ведь я уже не молод, за
мной фронт, инфаркт миокарда, два микроинфаркта»23. Таких документов, где историки, прошедшие фронт, защищали свои честь
и достоинство, научные принципы – немало.
Ведь большинство историков «нового направления» прошли нравственную закалку
на фронтах Великой Отечественной войны.
Судя по документам партийных собраний в
Институте истории СССР, людям со Старой
площади не удалось поставить на колени
фронтовое поколение историков24. В этом заключается один из основных выводов книги
В. В. Поликарпова.
В силу своих научных интересов, в силу
того, что мне уже приходилось давать оценку
исследованиям В. В. Поликарпова по истории военной промышленности25, по причине
«лимитирования» размеров «классической»
рецензии, я вынужден ограничится обзором
только одного из разделов новой книги. Слово за специалистами по истории военной промышленности дореволюционной России: без
знания работ В. В. Поликарпова и до 2008 г.
было затруднительно вести квалифицированный разговор. Теперь – тем более.
Примечания
Поликарпов, В. В. От Цусимы к Февралю.
Царизм и военная промышленность в начале
ХХ века. М. : Индрик, 2008. 552 с.
2
Там же. С. 8.
3
Поликарпов, В. В. «Новое направление» –
в старом прочтении // Вопр. истории. 1989.
№ 3. С. 44–61.
4
Поликарпов, В. В. От Цусимы к Февралю.
С. 11.
5
Там же. С. 21, 30–31.
6
Там же. С. 14.
7
Там же. С. 38.
8
Там же. С. 110.
9
Там же. С. 51.
10
Там же. С. 89.
11
Там же. С. 58–59.
12
Там же. С. 76.
13
Там же. С. 85.
1
Личность историка и путь к исторической правде...
Там же. С. 85, 96, 97.
15
Там же. С. 96.
16
Там же. С. 99, 100.
17
Там же. С. 93.
18
Там же. С. 103.
19
Кирьянов, Ю. И. Жизненный уровень рабочих России. М., 1979. С. 233.
20
Поликарпов, В. В. От Цусимы к Февралю.
С. 101–102.
21
Там же. С. 84.
14
127
Там же. С. 84, 110.
Там же. С. 149.
24
Там же. С. 127.
25
См.: Фельдман, М. А. Рецензия на книгу
«Военная промышленность России в начале
ХХ века (1900–1917 гг.). История создания
и развития оборонно-промышленного комплекса России и СССР. 1900–1963». Т. 1 //
Урал. ист. вестн. 2007. № 16. С. 106–108.
22
23