Стандарты применения временного ареста в свете
реклама
Мацей Бернатт1 Анна Копаня2 Стандарты применения временного ареста в свете международных стандартов защиты прав человека Применение временного ареста является одной из ключевых проблем обеспечения высокого уровня защиты прав человека. Повсеместно известен факт злоупотребления этой мерой во многих странах мира. В этой ситуации – как в фокусе – отражаются недостатки правосудия в данном государстве, в том числе также незавершенность реформ государственного строя. Европейский Суд по правам человека в Страсбурге в своей практике многократно указывал, в частности, странам Восточной Европы, на нарушение Европейской конвенции о правах человека в связи с со слишком длительным или необоснованным временным арестом. Также в практике Комитета по правам человека ООН были выработаны стандарты, которые должны стать сигналом и для введения изменений в правовых положениях, и в практике их применения. Цель этой статьи – представить стандарты, установленные Европейским Судом по правам человека и Комитетом по правам человека ООН, ригористическое внедрение которых должно противодействовать злоупотреблению мерой временного ареста. 1. Общие основания для применения временного ареста Лишение свободы является возможным только в случаях, перечисленных в ст. 5 п. 1 Конвенции и в порядке, установленном законом. Одним из случаев такого рода является законное заключение под стражу (арест) (ст. 5 п. 1 пп c. Конвенции). Арест может применяться исключительно с той целью, чтобы данное лицо предстало перед компетентным органом, если есть обоснованное подозрение в совершении правонарушения, или, в случае необходимости, для того, чтобы предотвратить 1 Координатор Программы прецедентных дел Хельсинкского Фонда по Правам Человека, аспирант кафедры европейского хозяйственного права Факультета управления Варшавского университета, магистр права и международных отношений Варшавского университета. 2 Сотрудница Программы прецедентных дел Хельсинкского Фонда по Правам Человека, студентка права и международных отношений Варшавского университета. 1 совершение правонарушения, или помешать лицу скрыться после совершения правонарушения (ст. 5 п. 1 пп c. Конвенции). Итак, применение временного ареста является возможным в связи с необходимостью обеспечения правильного хода уголовного производства, но только в том случае, если собранные доказательства указывают на обоснованное подозрение в совершении преступления. Временный арест является самой строгой мерой пресечения. Поэтому временный арест не применяется, если достаточной является другая мера пресечения. К временному аресту как одной из форм лишения свободы относится также статья 9 Международного пакта о гражданских и политических правах3. В соответствии с п. 1 этой статьи никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей. Лишение свободы должно происходить на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом. В Пакте подчеркивается процессуальная функция временного содержания под стражей. Исходя из предпосылки о неизбежной болезненности этой меры, была принята формулировка, что содержание под стражей лиц, ожидающих судебного разбирательства, не должно быть общим правилом – их освобождение может ставиться в зависимость от предоставления гарантий явки на суд, явки на судебное разбирательство в любой другой его стадии, и, в случае необходимости, явки для исполнения приговора (п. 3). 2. Процедурные и институциональные требования В соответствии с требованиями Европейской конвенции о правах человека, применение мер пресечения, ведущих к лишению свободы (заключению), должно происходить в соответствии с установленной законом процедурой. Конвенция в данном случае отсылает к внутригосударственному законодательству и устанавливает обязанность соблюдения его материальных и процедурных норм. Однако, внутригосударственное законодательство должно удовлетворять принципы правового государства – должно быть достаточно доступным и четким (как, в частности, в решении Амюр против Франции- Amuur przeciwko Francji от 25 июня 1996 г.). В решении Бозано против Франции (Bozano przeciwko Francji -решение от 18 декабря 3 Международный пакт о гражданских и политических правах был принят Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 года, вступил в силу 23 марта 1976 года. В марте 2010 года участниками Пакта было 165 государств. 2 1986 г.) Суд подчеркнул, что Конвенция требует также, чтобы каждая мера, связанная с лишением свободы, соответствовала цели ст. 5 Конвенции, то есть учитывала необходимость защиты лица от произвола властей4. На требование обеспечения соответствующего качества права Суд обратил внимание в судебном решении по делу Гусинский против России (Gusinskyi przeciwko Rosji - решение от 19 мая 2004 г.). Содержащаяся в российском уголовнопроцессуальном кодексе предпосылка „исключительных случаев”, расширяющая возможность лишения свободы, не раскрывает суть этого понятия. В производстве по этому делу в Европейском Суде по правам человека российское правительство было не в состоянии привести примеры специфики дел, которые могли бы быть охвачены этой клаузулой. В судебных решениях подчеркивается также недопустимость введения запрета на применение неизоляционных мер по отношению к категориям преступлений, выделенных исключительно на основании критерия размера наказания, предусмотренного законом. По делу Бойченко против Молдавии (Boicenco przeciwko Mołdawii - решение от 11 июля 2006 г.) Суд признал несоответствующим требованиям Конвенции положение уголовно-процессуального кодекса, которое исключало возможность освобождения на время производства (как альтернативы для временного заключения под стражу) по отношению к обвиняемым в преступлениях, при которых полагается наказание свыше 10 лет лишения свободы (§ 135, 138). Рассматривая дело Ечиус против Литвы (Jėčius przeciwko Litwie - решение от 31 июля 2000 г., § 62), Суд вынес решение, что внутригосударственное законодательство должно содержать положения, формулирующие – является ли возможным при определенных обстоятельствах продолжать временное заключение под стражу, и какие условия должны быть при этом соблюдены. Пробел в праве в этой сфере может вести к выработке практики содержания под стражей без конкретного правового основания, в течение неопределенного и непредсказуемого срока, что противоречит принципу правовой безопасности5. Суд констатировал также, что в правовом государстве невозможно себе вообразить продолжение лишения свободы, несмотря на 4 Также по делам: Миханив против Украины (Mikhaniv przeciwko Ukrainie - решение от 6 ноября 2008 г., § 79-81), Свершов против Украины (Svershov przeciwko Ukrainie -решение от 27 ноября 2008 г., § 54, ), 5 Подобный тезис был сформулирован также в судебном решении по делу Барановски против Польши (Baranowski przeciwko Polsce - решение от 28 марта 2000 г. §§ 54-57) 3 распоряжение суда об освобождении из-под ареста (дело Ассанидзе против Грузии, Assanidze przeciwko Gruzji - решение от 8 апреля 2004 г.). Стоит отметить, что предметом оценки Суда является не только внутригосударственное законодательство – он принимает во внимание также международные обязательства данного государства (в частности, в решении по делу Оджалан против Турции - Ocalan przeciwko Turcji, решение от 12 мая 2005 r.). Дело Гусинский против России(Gusinskiy przeciwko Rosji) В деле Гусинский против России (решение от 19 мая 2004 г.) имело место продление временного ареста, а затем применение других мер пресечения, несмотря на отсутствие должного юридического обоснования. Это дело стоит описать более обширно, так как оно иллюстрирует одну из проблем государств постсоветского пространства – политизацию уголовных процедур и использование механизмов правосудия в уголовных делах для внеправовых целей6. Владимир Гусинский, председатель правления и владелец большинства акций частной телевизионной компании „Медиа-Мост” 2 ноября 1999 года был допрошен в качестве свидетеля в связи со следствием, касающимся финансовых злоупотреблений в государственном предприятии „Российское видео”. Когда в начале 2000 года компания Гусинского вступила в конфликт с государственным предприятием „Газпром”, в офисе „ Медиа-Моста” спецотрядом генерального прокурора был проведен обыск, а против Гусинскому было выдвинуто обвинение в мошенничестве и возбуждено уголовное дело, которое впоследствии было объединено с производством против исполнительного директора предприятия „ Российское видео”. 13 июня 2000 года Гусинский был взят под стражу. В обжаловании решения об аресте был представлен формальный аргумент – Гусинский должен быть охвачен амнистией, объявленной 26 мая 2000 года, в силу которой лица, награжденные орденами или медалями СССР или Российской Федерации, были освобождены от уголовной ответственности. Спустя несколько дней Гусинский был освобожден под подписку о невыезде. Тем не менее, вопреки акту амнистии производство не было прекращено. После освобождения Гусинскому было сделано предложение прекращения производства взамен за продажу компании „ Медиа-Мост” „Газпрому”. Соглашение было подписано, однако компания „Медиа-Мост” отказалась его выполнять, утверждая, что оно было заключено под 6 Божена Гроновска, Решение Европейского Суда по правам человека в Страсбурге от 19 мая 2004 г. по делу Гусинский против России, в: Prokuratura i Prawo, 2009 № 4 4 принуждением. В сентябре 2000 года Гусинскому были предъявлены очередные обвинения. Он был арестован в декабре в Испании. Испанский суд отказал российским властям в выдаче Гусинского. Учитывая представленные выше обстоятельства, Европейский Суд указал, что акт амнистии нельзя интерпретировать таким образом, который даст возможность заключить под стражу человека, по отношению к которому следует прекратить уголовное производство. Нарушение со стороны решающих органов, в частности, состояло в том, что, владея информацией о правах, полагающихся обвиняемому, которые включали его в круг лиц, охваченных амнистией, данные органы не выполнили постановлений амнистии. Кроме того, Европейский Суд единогласно признал, что лишение Гусинского свободы было осуществлено не только с целью приведения заявителя к полноправному правосудию на основании совершения им преступления, но также и по другим, не связанным с правосудием, причинам. В решении суда указывалось на нарушение статьи 18 в св. с ст. 5 п. 3 Конвенции7. Соответствие лишения свободы положениям законодательства данного государства это также одно из требований, предусмотренных в Международном пакте о гражданских и политических правах, однако Комитет по правам человека неоднократно подчеркивал, что понятие произвольности (в ст. 9 п. 1) следует понимать более широко, чем само отсутствие закрепления в правовых нормах. Временный арест, несмотря на применение в ситуации, предусмотренной законом, может быть признан произвольным, если он не обоснован обстоятельствами конкретного дела, например, если нет необходимости предотвратить побег, или незаконно повлиять на ход расследования. Рассматривая дело A. против Австралии (A. przeciwko Australii - жалоба Nr 560/1993), Комитет указал, что сам факт нелегального пересечения границы - на что ссылалось государство – может быть обоснованием необходимости провести следствие (и одновременно применить временный арест), тем не менее, следует проверить также другие факторы, связанные с исполнителем – риск его побега, взаимодействие с процессуальными органами. В случае отсутствия дополнительных факторов в пользу применения временного ареста, он может быть признан произвольным, хотя и 7 В соответствии со статьей 18 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ограничения прав и свобод, которые она допускает, не будут применяться в иных целях, чем те, для которых они были введены. 5 состоялся в ситуации, предусмотренной законом. В данном случае Комитет признал, что содержание заявителя под стражей в течение более четырех лет не соответствовало требованиям Пакта. Так же, как и Европейский Суд в Страсбурге, Комитет по правам человека указывал на то, что каждое решение о применении временного ареста должно периодически пересматриваться с учетом новых фактов, которые могут повлиять на оценку обоснованности дальнейшего содержания под стражей. Комитет многократно подчеркивал, что существенное значение для контроля законности меры лишения свободы имеет требование сообщить при аресте причины ареста и в срочном порядке сообщить любое предъявляемое обвинение (ст. 9 п. 2). Нарушение этих требований констатировалось в деле по жалобе Кемпбелл против Ямайки (Campbell przeciwko Jamajce - жалоба Nr 248/1987). Незамедлительность представления информации о причинах задержания дает арестованному возможность возбудить процедуру судебного контроля законности заключения под стражу. Прежде, чем заявителю было предъявлено обвинение в убийстве, он содержался под стражей в течение трех месяцев, и в это время был лишен доступа к юридической помощи. 3. Какой субъект правомочен применять временный арест? В соответствии с Конвенцией задержание или заключение под стражу на основании ст. 5 п. 1 л. c допускается только в том случае, если оно производится с тем, чтобы данное лицо предстало перед компетентным органом. В свете постановлений Конвенции, компетентным органом может быть признан не только судья в буквальном значении, но и другое должностное лицо, уполномоченное к осуществлению судебной власти. Подчеркивается, что фразу, использованную в ст. 5 п. 3 Конвенции (judge or other officer authorised by law) следует понимать так же, как формулировку, содержащуюся в ст. 5 п. 1 п. c „компетентный судебный орган ” (competent legal authority). Уже в решении по делу Шиссер против Швейцарии (Schiesser przeciwko Szwajcarii -решение от 4 декабря 1979 г.) Европейский Суд указал, что должностное лицо, являющееся носителем судебной власти, должен иметь некоторые атрибуты судьи, чтобы соблюсти необходимые гарантии для задержанного лица. Самым важным критерием, который он должен выполнить, является независимость по отношению к органам исполнительной власти и беспристрастность. Это условие не означает, что такое лицо не может быть подчинено судьям или другим судебным должностным 6 лицам, если они сами являются независимыми8. Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что недопустимо, чтобы решение о заключении под стражу принимало лицо, которое на последующих этапах процесса может выступать в качестве обвинителя. Практика, касающаяся этого аспекта гарантий, установленных в ст. 5 Конвенции, развивалась, в частности, и на основе польских дел. До конца 90-х годов в Польше функционировала старая система, и поэтому существовала проблема обеспечения надлежащего раздела компетенции органов, участвующих в уголовном производстве. В оценке Европейского Суда по делу Недбала против Польши (Niedbała przeciwko Polsce - решение от 4 июля 2000 г.) применение прокурором заключения под стражу (на основании уже недействующих положений польского уголовно-процессуального кодекса) противоречило требованиям ст. 5 Конвенции, ибо не обеспечивало гарантии независимости. В польском законодательстве отсутствовали урегулирования, исключавшие возможность участия прокурора, давшего распоряжение о временном аресте, в последующих этапах производства уже в качестве обвинителя (§§ 40, 56). Похожие аргументы приводит ныне Европейский Суд в делах по украинским жалобам. Однако, в этих случаях следует учитывать оговорку к ст. 5 п.1, сделанную украинскими властями (действующую до момента новеллизации уголовной процедуры9), в силу которой в начальной стадии производства существует возможность применения прокурором временного ареста. В частности, по делу Невмержицкий против Украины (Nevmerzhitsky przeciwko Ukrainie - решение от 5 апреля 2005 г.) Европейский Суд вынес решение, что эта оговорка не охватывает ситуации продления содержания под стражей, следовательно, требование, чтобы решение по этому вопросу принимал суд, носит абсолютный характер, также в отношении Украины (§§ 59, 60). Стоит подчеркнуть, что реализация гарантии, установленной в статье 5 п. 3, происходит автоматически. Задержанный не обязан выступать с заявлением о контакте с судебным органом (Д. против Голландии, D. przeciwko Holandii- решение от июля 1985 г.). Такое лицо должно физически предстать перед компетентным органом, даже принудительно. В соответствии с ст. 9 п. 3 Международного пакта о гражданских и политических правах, каждое лицо, задержанное и арестованное по обвинению в совершении Марек Новицки, Вокруг Европейской Конвенции. Комментарий к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Oficyna, 2009. 9 См. Невмержицкий против Украины (Nevmerzhitsky przeciwko Ukrainie -решение от 5 апреля 2005 г., §§ 112, 55, 56) 8 7 преступления, должно быть в срочном порядке быть доставлено к судье или другому должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть. На нарушение этого требования Комитет по правам человека указал, в частности, при рассмотрении дела Куломин против Венгрии (Kulomin przeciwko Węgrom -жалоба № 521/1992). По отношению к заявителю в августе 1988 года было выдано постановление о содержании под стражей, которое до процесса продлевалось на основании постановлений прокурора. Только в мае 1989 года Куломин предстал перед судьей. Комитет подчеркнул, что в мысль требований Международного пакта о гражданских и политических правах прокурор не может быть признан субъектом, уполномоченным к осуществлению судебной власти, поскольку отсутствуют институциональные гарантии его независимости, объективизма и беспристрастности. В деле Базаров против Узбекистана (Bazarov przeciwko Uzbekistanowi - жалоба № 959/2000) Комитет также указал, что правовое урегулирование, предусматривающее осуществление контроля предпроцессуального содержания под стражей, утвержденного прокурором, только со стороны вышестоящего прокурора, не удовлетворяет требования Пакта. 4. Продолжительность применения временного ареста Очередным требованием Конвенции, касающимся лишения свободы, является незамедлительность доставки задержанного или арестованного к компетентному органу, осуществляющему судебную власть. Государства- участники Конвенции обладают определенной свободой в установлении процедур в таких случаях. Предусмотренный во внутригосударственных законодательствах максимальный срок содержания под стражей, прежде, чем арестованный или задержанный предстанут перед судьей, чаще всего составляет 24 или 48 часов. Из практики следует, что этот период не может превышать четырех дней, разве что будут иметь место совершенно исключительные обстоятельства10. Термин „незамедлительно” относится к задержанию, однако в страсбургские стандарты входит также необходимость ограничения периода последующего ареста. Как гласит статья 5 п. 3 Конвенции, 10 Так, в частности, в решениях: Костер против Голландии (Koster v. Holandia - решение от 28 ноября 1991 г., A. 221, § 25); Демир и другие против Турции (Demir i inni przeciwko Turcji - решение от 23 сентября 1998 г.) 8 задержанный имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Выбор меры должен быть пропорционален цели, какой является обеспечение явки обвиняемого в суд. Статья 5 п. 3 Конвенции, однако, нельзя толковать, как признание государству возможности освободиться от обязанности осуществить правосудие в течение разумного срока путем освобождения обвиняемого из-под стражи. Следовательно, временный арест обвиняемых лиц не может – на основании этой статьи – продлеваться свыше разумного срока. Этот разумный срок следует определять индивидуально для каждого случая с учетом специфики данного производства. Следует в первую очередь принимать во внимание характер данного дела и уровень его сложности, что подчеркивалось в судебном решении по делу Ван дер Танг против Испании (Van der Tang przeciwko Hiszpanii - решение от 13 июля 1995 г.). Что касается дела Храиди против Германии (Chraidi przeciwko Niemcom - решение от 26 октября 2006 г.), Европейский Суд признал, что может быть обоснованным содержание под стражей в течение более пяти лет. Столь длительное лишение свободы в цитируемом деле объясняется высоким уровнем сложности производства в контексте международного терроризма, а также специфика процедуры по выдаче арестованного другому государству. В деле Скотт против Испании (Scott przeciwko Hiszpanii решение от 18 декабря 1996 г.) Европейский Суд вынес решение, что сложности, связанные с выполнением международного ордера на арест, не являются достаточным основанием для применения длительного ареста. Независимо от продолжительности, любой срок лишения свободы должен быть обоснован существованием обстоятельств, важных и достаточных для его применения. На компетентные органы возложена обязанность соблюдения особой тщательности в ходе проводимого производства. Перечисленные выше элементы своеобразного теста, которому подвергаются процессуальные органы, Европейский Суд сформулировал, в частности, в решении по делу Летеллье против Франции (Letellier przeciwko Francji - решение от 26 июня 1991 г.). Этот тест является двухэтапным, и, как указал Суд в решении по делу В. против Швейцарии (W. przeciwko Szwajcarii - решение от 26 января 1993 г.), в тех случаях, когда после проверки применения содержания под стражей, его основания оказались существенными и достаточными, Суд должен еще удостовериться, что компетентные местные власти проявили должную тщательность в проведении производства. Например, рассматривая 9 дело Тшаска против Польши (Trzaska przeciwko Polsce - решение от 11 июля 2000 г.), Европейский Суд проверял частоту проведения судебных разбирательств, а также насколько дисциплинированно свидетели являлись на этих заседаниях (§§ 66 и 67). Существенной гарантией с точки зрения защиты права на свободу от произвольного содержания под стражей является процедура освобождения из-под стражи. В решении по делу Божинов против Болгарии (Bojinov przeciwko Bułgarii решение от 28 октября 2004 г.) Суд констатировал, что некоторая проволочка с освобождением лица, лишенного свободы, является понятной и зачастую неизбежной, однако административные формальности, связанные с освобождением, не могут оправдать просрочки, превышающей несколько часов. Так же, как и Европейский Суд в Страсбурге, Комитет по правам человека ООН предпринимает попытки уточнить формулировки, содержащиеся в договорах, и указывает, в частности (не устанавливая, однако, жестких рамок), как следует понимать формулировку „в кратчайший срок”, которая определяет максимальный приемлемый срок, в течение которого задержанное или арестованное лицо должно предстать перед судом. По оценке договорного органа Пакта это срок не должен превышать несколько дней.11 Предметом заинтересованности Комитета является также совокупный срок лишения свободы в течение всего судебного следствия. Члены Комитета часто обращаются к представителям государств-сторон Пакта с вопросом – соблюдается ли требование, чтобы лицо, лишенное свободы, „имело право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда”. Анализ дел ведет Комитет к выводу, что продолжительность временного ареста должна зависеть от степени сложности дела. В то же время Комитет указывает, что внутригосударственное законодательство должно последовательно определять максимальный срок временного ареста, чтобы исключить возможность его продления до нескольких лет12. 5. Предпосылки к применению временного ареста 5.1. Общая предпосылка – требование реального обоснования Одним из стандартов, выработанных в практике Европейского Суда по правам человека, является требование надлежащего обоснования решения относительно 11 Л.Стефенс против Ямайки (L. Stephens przeciwko Jamajce- жалоба № 373/1989) 12 Анна Михальска, Комитет по Правам Человека: компетенция, функционирование, практика, Варшава 1994, стр. 97-98 10 временного ареста. Суды в постановлениях о применении или продлении временного ареста зачастую на основании бланкетных ордеров, без приведения фактических причин ссылаются на зафиксированные во внутригосударственном законодательстве предпосылки применения временного ареста. Суды в Польше, продлевая временный арест, часто констатируют, что это необходимо, поскольку дело может иметь перспективный характер. Утверждения такого рода имеют чисто публицистический характер, они лишены юридических качеств – поскольку не указывают на конкретные опасения, связанные с потенциальной возможностью негативного влияния подозреваемого на осуществление процессуальных действий, а ограничиваются только их перечислением. Недопустимость „обоснования” содержания под стражей с использованием техники парафразирования формулировок закона подчеркивалась, в частности, в решении по делу Бойченко против Молдавии (Boicenco przeciwko Mołdawii - решение от 11 июля 2006 г., § 143). В деле Мамедова против России (Mamedova przeciwko Rosji - решение от июня 2006 г., § 80) Суд решительно осудил практику российского суда, который в постановлении о продлении содержания под стражей ограничился утверждением, что „задержанная должна оставаться под стражей ”. Также Комитет по правам человека ООН подчеркивает, что лишение свободы должно проходить проверку не только на законность, но и на обоснованность. Анализ дел, рассматриваемых Комитетом, подталкивает к выводу, что адресованные Комитету жалобы с обвинением в необоснованности содержания под стражей являются относительно немногочисленными. Рассматривая эти жалобы, Комитет подтвердил, что содержание под стражей должно обеспечить явку обвиняемого на заседании суда, воспрепятствовать в уничтожении доказательств, оказании давления на свидетелей или предотвратить совершение новых преступлений. Однако, Комитет указал, что в практике государству относительно легко обосновать, что в данном случае имели место перечисленные выше обстоятельства, или, по крайней мере, некоторые из них (напр. В. Б. E. против Голландии, W. B. E. przeciwko Holandii - жалоба № 432/1990).13 Поэтому каталог принципов, которые совместно с представленными выше процедурно-институциональными гарантиями, определяют стандарты применения содержания под стражей, будет базироваться в первую очередь на судебной практике (юдикатуре), выработанной в рамках системы Совета Европы, где проблемы, 13 Анна Михальска, Комитет по Правам Человека: компетенция, функционирование, практика, Варшава 1994, стр. 102 11 касающиеся требования обоснования лишения свободы довольно хорошо изучены. 5.2. Высокая мера наказания Зачастую единственной предпосылкой содержания под стражей является размер санкции, угрожающей обвиняемому. Тем временем, уже в 1968 г. в одном из первых дел, касающихся временного ареста, которые рассматривал Европейский Суд по правам человека – Вемхофф против Германии (Wemhoff przeciwko Niemcom - решение от 27 июня 1968 г.), констатировалось, что сама весомость инкриминируемого обвинения не может быть исключительным основанием для продления содержания под стражей. Вышеуказанное было подтверждено в дальнейшей 14 практике . В частности, в прецедентном деле Томаси против Франции (Tomasi przeciwko Francji) от 27 августа 1992 г. ЕСпПЧ признал, что статью 5 § 3 Конвенции была нарушена тем, что подозреваемый в теракте находился под стражей более 4 лет, причем в качестве основания продления предварительного заключения делалась ссылка на весомость инкриминируемого деяния (§ 84, § 102). Суд многократно подчеркивал, что высокое наказание само по себе не может быть основанием длительного ареста – необходимо принимать во внимание также другие факторы, в том числе обстоятельства конкретного дела. Такой тезис был представлен, в частности, в решении по делу Рохлина против России (Rokhlina przeciwko Rosji - решение от 7 апреля 2005 г.). Дело Рохлина против России В июле 1998 года Тамара Павловна Рохлина была арестована по обвинению в убийстве мужа – депутата Государственной думы. Содержалась под стражей до 30 декабря 1999 года. Факт, что Рохлиной инкриминировалось убийство, ослаблял гарантии, полагающиеся лицу, лишенному свободы, так как в соответствии со ст. 96 § 2 российского уголовно-процессуального кодекса (в тогдашней редакции), убийство являлось серьезным преступлением. В случае такого преступления суды не обязаны указывать другую причину содержания под стражей, чем размер наказания. 14 Ср. Б. против Австрии (решение от 28 марта 1990 г., § 44), Илийков против Болгарии, (Ilijkov przeciwko Bulgarii -решение от 26 июля 2001 г., §§ 80-810), Oльстовски против Польши (Olstowski przeciwko Polsce - решение от 15 ноября 2001 г., § 78), Драбек против Польши (Drabek przeciwko Polsce - решение от 20 сентября 2006 г., § 47) 12 Рассматривая сформулированное заявительницей обвинение в нарушении ст. 5 п. 3 Конвенции, Суд указал, что любая система обязательного предварительного заключения автоматически несовместима с требованиями Европейской конвенции. Недопустимо также перекладывать на обвиняемого бремя доказательств и необходимость доказывать необоснованность предварительного заключения. Суд подчеркнул, что из Конвенции следует, что решающий дела граждан орган обязан проверить другие обстоятельства, обосновывающие дальнейшее пребывание под стражей, и эти действия органа должны осуществляться особенно добросовестно. Поэтому размер наказания должен учитываться судами, но он не может быть исключительным основанием длительного предварительного заключения. Это требование является особенно актуальным в тех случаях, когда – так как в деле по жалобе Рохлиной – прокурор оценивает собранный доказательный материал и принимает решение, какое обвинение будет инкриминироваться, а совершенная им юридическая квалификация, не подлежащая изменению в порядке судебного контроля, отражается на правовом режиме, который будет применяться в дальнейшем производстве (§ 66). В свете практики страсбургского Суда необходимо учитывать, что по мере ведения следствия оценка значения совершенного деяния должна стать более четкой, а также принять во внимание, что по мере истечения времени первичная причина временного ареста становится менее существенной (см. Контрада против Италии, Contrada przeciwko Włochom - решение от 24 августа 1998 г., § 54; Пунзелт против Чешской Республик, Punzelt przeciwko Republice Czeskiej- решение от 25 апреля 2000 г., § 73, Чарнецки против Польши, Czarnecki przeciwko Polsce- решение от 28 июля 2005 г., § 39-40, Драбек против Польши, Drabek przeciwko Polsce- решение от 20 июня 2006 г., § 47). Во многих делах Суд также подчеркивал, что гипотетическое наказание за данное преступление (в пределах, предусмотренных законом), с течением времени требует повторной оценки в свете доказательств, постепенно получаемых судом. Дело Ечиус против Литвы (Jėčius przeciwko Litwie) Насколько шатким является постановление о временном аресте на основании предполагаемого срока наказания – доказало дело Ечиус против Литвы (решение от 31 июля 2000 г.). Е. Ечиус, шеф гостиницы, подозревался в убийстве. С 8 февраля до 14 13 марта 1996 года он содержался в превентивном аресте, допускавшемся в ту пору в Литве для предотвращения совершения преступлений, жестко зафиксированных в законодательстве. Потом он был подвергнут временному аресту, до момента оправдания судом 9 июня 1997 года. Суд, констатируя нарушение ст. 5 Конвенции, указал, что единственным обоснованием заключения заявителя под стражу была тяжесть преступления и доказательства, собранные в материалах дела; продления ареста суды вообще не обосновывали. 5.3. Обоснованное подозрение в совершении преступления В соответствии с упрочившейся практикой наличие обоснованного подозрения в том, что задержанное лицо совершило преступление, является условием sine qua non законности содержания под стражей. В решении по делу Томаси против Франции (Tomasi przeciwko Francji - решение от 27 августа 1992 г.), Суд признал, что существование сильного подозрения относительно участия данного лица в серьезных преступлениях, хотя и является важным фактором, то само по себе не может оправдывать длительного времени предварительного заключения. Дело Пацурия против Грузии (Patsuria przeciwko Gruzji - решение от 6 ноября 2007 г., § 65-66) дало предлог, чтобы повторить, что обоснованное предположение совершения преступления может быть недостаточным, как основание продления временного ареста. Принимая решение о продлении содержания под стражей, орган должен проверить – сохраняет ли обоснованность подозрение в совершении преступления в момент принятия этого решения, а также то, существуют ли иные существенные предпосылки для продления временного ареста. Компетентный орган должен очень точно определять общественный интерес, существование которого необходимо, чтобы в соответствии с Конвенцией, с учетом принципа презумпции невиновности, можно было продлить содержание под стражей (так же как в решении от 4 октября 2005 г. Сарбан против Молдавии, (Sarban przeciwko Mołdawii,) § 96), Страсбургский Суд в своем решении по делу Миханив против Украины (Mikhaniv przeciwko Ukrainie - решение от 6 ноября 2008 г. § 97) обращал внимание на то, что обоснованное подозрение в совершении преступления должно продолжаться, чтобы это могло стать обоснованием содержания под стражей. С января 2000 года до февраля 14 2002 года Андрей Антонович Миханив был лишен свободы по обвинению в совершении финансовых злоупотреблений. Прокуроры несколько раз издавали постановления о заключении под стражу, которые затем отменялись в порядке судебного контроля (в течение этого периода Миханив непрерывно пребывал под стражей, что было возможно в силу соответствующих внутригосударственных урегулирований). Оценивая жалобу на превышение разумного срока продолжительности содержания под стражей, Суд указал, что в данном деле органы, принимающие решение о заключении под стражу (то ли путем постановления, то ли изменения отменяющего его судебного решения) не доказали, что непрерывно сохраняется подозрение в совершении преступления. Иное решение Суд принял по делу Чевизович против Германии (Čevizović przeciwko RFN - решение от 29 июля 2004 г. §40), в котором признал, что суды доказали существование обоснованного подозрения в совершении преступлений, инкриминируемых Чевизовичу, и это подозрение сохранялось в течение всего срока предварительного заключения, то есть более 57 месяцев. Обоснованное подозрение в совершении преступления предполагает существование фактов или информации, которые убеждали бы объективного наблюдателя в том, что данное лицо могло совершить преступление15. Что можно считать обоснованным – зависит в первую очередь от обстоятельств. Позднейшее прекращение производства не исключает, что обоснованное подозрение могло ранее существовать16. 5.4. Риск побега или сокрытия Суды, санкционируя арест, очень часто ссылаются на то, что лицо, совершившее правонарушение, может совершить побег или попытается скрыться, ничем не обосновывая это опасение. Страсбургский же Суд придерживается мнения, что суд не должен оценивать опасность, что подозреваемый совершит побег или попытается скрыться, только на основании тяжести возможного приговора. Здесь необходимо в 15 Фокс, Кемпбелл и Хартли против Великобритании (Fox, Campbell i Hartley v. Wielka Brytania решение от 30 июня 1990 г., A. 182, § 32. 16 X. против Великобритании (X. przeciwko Wielkiej Brytanii жалоба № 8083/77) решение от 13 марта 1980 г., 15 первую очередь принимать во внимание характер подозреваемого, его нравственность, имущество, связь с государством, в котором он обвиняется, а также его международные контакты (см. дела Стегмюллер против Австрии, (Stögmüller przeciwko Austri)i - решение от 10 ноября 1969 г., с. 40; Летеллье против Франции,( Letellier przeciwko Francji) - решение от 26 июня 1991 г., §§ 49-51; Контрада против Италии, (Contrada przeciwko Włochom)- см.выше, § 55; В. против Швейцарии(W. przeciwko Szwajcarii), см.выше, § 33; Смирнова против России,( Smirnova przeciwko Rosji)- решение от 24 июля 2003 г., § 60. Опасение, что подозреваемый совершит побег или попытку скрыться, должно оцениваться с учетом всех существенных обстоятельств конкретного дела (в пользу подозреваемого могут свидетельствовать взаимодействие с органами, ведущими производство, его явка на допросах и т.д.) - ср. Пацурия против Грузии (Patsuria przeciwko Gruzji), решение от 6 ноября 2007 г., § 70. Дело Макаров против России (Makarov przeciwko Rosji) Нарушение обязанности указать существенное и достаточное основание заключения под стражу рассматривалось Судом по делу Макаров против России (решение от 26 июня 1991 г.). Александр Макаров, мэр города Томска, 6 декабря 2006 года был арестован по обвинению в злоупотреблении служебным положением и финансовых мошенничествах. С 5 февраля 2007 года до 20 ноября 2008 года ему шестикратно продлевали срок содержания под стражей, всякий раз в качестве главного обоснования для продления ареста указывая на опасение побега и препятствование проводимому производству путем воздействия на свидетелей, а также уничтожение доказательств. Европейский Суд обратил внимание на то, что суды, издающие постановления о продлении содержания под стражей, недостаточным образом проверили обстоятельства, касающиеся задержанного, которые бы достоверно подтверждали опасность побега. В этой мере суды полагались исключительно на неподтвержденные информации, предоставленные ФСБ, в соответствии с которыми Макаров должен был уговаривать семью начать готовиться к побегу – продать имущество и скупать иностранную валюту. Хотя Макаров систематически отрицал существование мнимых планов побега, а также подавал заявления о проверке этой информации, разъяснительные действия не были предприняты. Европейский Суд признал, что 16 издание постановления о продлении содержания под стражей на основании непроверенной информации от службы безопасности, могло допускаться только в первоначальной стадии производства, поскольку со временем такая информация также должна быть проверена. ЕСпПЧ дал решительную негативную оценку избирательного подхода российских судов к рассматриваемому делу. (§ 127). Суд отметил также, что отсутствие постоянного места жительства арестованного, а что ссылались судебные органы, не был фактором, усиливающим опасение побега (§ 128). По делу Пунцелт против Чешской Республики (Punzelt przeciwko Republice Czeskiej - решение от 25 апреля 2000 г., § 76) ЕСпПЧ признал обоснованной ссылку судов на риск побега обвиняемого, как основание для содержания под стражей. Это опасение подкреплялось тем фактом, что обвиняемый совершил побег и скрывался в связи с производством, который ранее вели по его делу германские суды. Кроме того, Пунцелт имел многочисленные зарубежные контакты, а угрожающее ему наказание было относительно высоким. В решении по делу Мамедова против России (Mamedova przeciwko Rosji решение от 26 июня 1991 г., § 76) Европейский Суд признал, что тот факт, что соучастник дела скрывается от правосудия, не может быть решающим при оценке риска побега со стороны арестованной. Европейский Суд подчеркнул, что следует проверять, прежде всего, обстоятельства, касающиеся обвиняемой. В рассматриваемом деле национальные суды не принимали во внимание аргументы, приводимые обвиняемой, которые, несомненно, имели существенное значение для оценки возможности побега (отсутствие прежней судимости, стабильная семейная жизнь, двое маленьких детей, тяжелобольной отец). Решение ЕСпПЧ по данному делу подтверждает, что риск побега следует оценивать с учетом ряда факторов, которые могут либо подтверждать возможность совершения побега, либо свидетельствуют о столь незначительной вероятности, которая не может оправдывать содержание под стражей. Следует также подчеркнуть, что в принципе риск совершения побега сокращается по мере увеличения продолжительности временного ареста. 5.5. Опасность воспрепятствования раскрытию истины То, что суды, применяющие содержание под стражей, ссылаются на опасность, что подозреваемый может препятствовать раскрытию истины, не приводя при этом 17 конкретных доказательств, а также конкретных предпосылок, определяющих реальность и конкретность таких опасений, является типичной и стандартной ссылкой для обоснования содержания под стражей. Это противоречит статье 5 п. 3 Европейской Конвенции по правам человека. Страсбургский Суд указывал, в частности, в делах Г.К. против Польши (G.K. przeciwko Polsce - решение от 20 января 2004 г., пар. 83-85) и Й.Г. против Польши (J.G. przeciwko Polsce - дело № 36258/97, решение от 6 апреля 2004 г., пар. 52-54), что опасение, что подозреваемый будет препятствовать раскрытию истины, как основание для содержания под стражей, не может использоваться автоматически, без обоснования – каким образом отсутствие содержания под стражей могло бы помочь подозреваемому уничтожать доказательства. Кроме того, в практике часто функционирует de facto предположение, что подозреваемый будет затруднять судопроизводство, что – как указывают судебные решения ЕСпПЧ – противоречит принципу презумпции невиновности (ср. дело Лабита против Италии, Labita przeciwko Włochom - пар. 152, дело Целеевски против Польши, Celejewski przeciwko Polsce - решение от 4 мая 2006 г., пар. 34). Недопустимость схематической ссылки на это обоснование, без указания какойлибо связи с ведущимся производством, подчеркивалась ЕСпПЧ, в частности, в делах Пацурия против Грузии (Patsuria przeciwko Gruzji - решение от 6 ноября 2007 г., § 71), а также Смирнова против России (Smirnova przeciwko Rosji - решение от 24 июля 2003 г., § 60). В уже цитируемом деле Макаров против России (Makarov przeciwko Rosji) нарушения судов, принимающих решения о применении временного ареста, состояли также в том, что они придавали чрезмерное значение тому факту, что обвиняемый занимал высокий пост. Европейский Суд имел в виду, что национальные суды признали, что пост мера, который некогда занимал обвиняемый, увеличивало его возможность оказать нажим на свидетелей – главным образом, его бывших подчиненных. ЕСпПЧ приуменьшилась, когда указал, он был однако, что отстранен социальная от позиция занимаемой Макарова должности. Суд констатировал, что тот факт, что обвиняемый занимал высокий пост, не мог быть обоснованием для опасения воспрепятствования раскрытию истины в течение всего времени содержания под стражей. Суды должны были учесть также степень продвижения следствия, личность задержанного, его поведение до и после ареста. Значение для оценки риска противозаконного воздействия обвиняемого на ход 18 следствия и процесса (нажим на свидетелей, сокрытие доказательств и т.п.) имеет его этап. Европейский Суд указал, что чем этап сбора доказательственного материала ближе к завершению, тем опасения воспрепятствования раскрытию истины, приводимые как основание для применения содержания под стражей, становятся менее существенными – в частности в деле Миханив против Украины (решение от 6 ноября 2008 г., § 97). ЕСпПЧ многократно подчеркивал, что власти могут признать необходимым содержание подозреваемого под стражей, по крайней мере в начале производства для предотвращения обструкции следствия, особенно если речь идет о сложном и многогранном деле. Однако в длительной перспективе требования следствия становятся недостаточными. При нормальном ходе событий риск сокращается по мере изучения материалов, сбора документов, допросов свидетелей и проверки этих показаний (В. против Швейцарии, W. przeciwko Szwajcarii - решение от 26 января 1993 г.; Клут против Бельгии, Clooth przeciwko Belgii - решение от 12 декабря 1991 г.) 5.6. Другие меры пресечения, не связанные с лишением свободы В практике прокуратуры и полиции арест иногда воспринимается также как эффективное средство для получения показаний, которых добивается субъект, ведущий следствие (так наз. добывающий арест). Он становится разменной монетой в ведущемся следствии – особенно если принять во внимание перенаселенность и условия в следственных изоляторах. В то же время лишение свободы и содержание под стражей является весьма жестким вмешательством в суть личной свободы. Несмотря на следующую из ст. 5 п. 3 Конвенции обязанность рассмотреть в первую очередь возможности применения других мер пресечения, не связанных с лишением свободы, этот этап очень часто пропускается. Однозначно негативная оценка такой практики содержится в заключениях по делам Ноймейстер против Австрии (Neumeister przeciwko Austrii - решение от 27 июня 1968 г., § 3), Мюллер против Франции (Muller przeciwko Francji - решение от 17 марта 1997 г., § 35), Контрада против Италии (Contrada przeciwko Włochom - решение от 24 августа 1998 г., §§ 54-55), Яблоньски против Польши (Jabłoński przeciwko Polsce - решение от 26 апреля 2005 г., пар. 58), Гурски против Польши (Górski przeciwko Polsce - решение от 4 октября 2005 г., § 60). Европейский Суд многократно подчеркивал, что компетентные органы, принимая решение об отмене или применении заключения под стражу по 19 отношению к конкретному лицу, обязаны рассмотреть альтернативные меры, обеспечивающие явку данного лица в суде. Обвинение в невыполнении этой обязанности рассматривался, в частности, в деле Мамедова против России (Mamedova przeciwko Rosji - решение от 1 июня 2001 г., § 78). В тот период, когда Мамедова находилась под стражей, ее адвокаты многократно обращались с заявлениями относительно применения более мягкой меры пресечения – залога, подписки о невыезде – предусмотренных в российском законодательстве для обеспечения надлежащего хода уголовного производства. ЕСпПЧ отметил, что российские суды не только проигнорировали обязанность рассмотреть в первую очередь возможность использования мер пресечения, не связанных с лишением свободы, но и не указали в обосновании постановления о содержании под стражей причины, по которым такие средства в рассматриваемом деле были недостаточными. Каталог мер пресечения, не связанных с лишением свободы, устанавливается на уровне национального законодательства. Чаще всего он содержит такие меры, как залог, надзор, временное отстранение от исполнения служебных обязанностей, подписка о невыезде. Основной мерой такого типа является залог, размер которого должен зависеть от причиненного ущерба, имущественных возможностей обвиняемого, характера его связей с лицами, которые намереваются внести залог. Чрезмерный размер залога, установленный без учета финансовых возможностей подозреваемого, ведет к тому, что возможность воспользоваться такой мерой пресечения имеет мнимый характер17. В деле Стегмюллер против Австрии (Stögmüller przeciwko Austrii - решение от 10 ноября 1969 г., § 15) ЕСпПЧ признал, что временное изъятие паспорта может быть допустимой превентивной мерой. Стоит подчеркнуть, что исполнение постановления о замене содержания под стражей иной мерой, не связанной с лишением свободы, подлежит оценке с точки зрения продолжительности. В деле Иванчук против Польши (Iwańczuk przeciwko Polsce - решение от 15 ноября 2001 г., §§ 67-70) ЕСпПЧ констатировал, что продление содержания под стражей на четыре с лишним месяца в связи с затягиванием производства, касающегося сумы и изменений в методе внесения залога, является нарушением ст. 5 п. 3 Конвенции, ибо возможные трудности, по мнению ЕСпПЧ, не могут считаться достаточным основанием для продления содержания под стражей, которое ранее (решением компетентных судебных властей) было признано излишним. 17 Шертенлейб против Швейцарии (Schertenleib przeciwko Szwajcarii - решение от 11 декабря 1980 г., § 151) 20 Тенденция к применению в первой очередности мер пресечения, связанных с лишением свободы, наличествует, прежде всего, в странах Центральной и Восточной Европы, свидетельством чему являются многочисленные жалобы в ЕСпПЧ, в которых обращается внимание на нарушение обязательства рассмотреть возможность применить альтернативные меры пресечения (из дел против Украины, в частности, Миханив против Украины, Mikhaniv przeciwko Ukrainie- решение от 6 ноября 2008 г., § 99; Невмержицкий против Украины, Nevmerzhitsky przeciwko Ukrainie- решение от 5 апреля 2005 г., § 137; Свершов против Украины, Svershov przeciwko Ukrainie - решение от 27 ноября 2008 г., § 137; Соловей и Зозуля против Украины, Solovey and Zozulya przeciwko Ukrainie - решение от 27 ноября 2008 г., § 83). Также из требований, формулируемых Комитетом по правам человека, четко следует, что национальное законодательство должно предусматривать возможность освобождения арестованного лица до судебного разбирательства под залог или поручительство. В деле М. и Б. Хилл против Испании (M. and B. Hill przeciwko Hiszpanii - жалоба № 526/1993) Комитет подчеркнул, что содержание под стражей должно составлять исключение из возможности освобождения под залог. Ссылка исключительно на иностранное гражданство не является основанием для отклонения мер пресечения, не связанных с лишением свободы, а опасение государства, что лицо, освобожденное под залог, покинет территорию, подлежащую его юрисдикции, должно быть подкреплено наличием других обстоятельств в пользу содержания под стражей. 6. Злоупотребление содержанием под стражей – структурная проблема Центральной и Восточной Европы? Злоупотребление содержанием под стражей может быть признано не только нарушением ст. 5 Конвенции в индивидуальном деле, но и проблемой правосудия в целом в данной стране. Об этом свидетельствует решение ЕСпПЧ от 3 февраля 2009 г. по делу Каучор против Польши (Kauczor przeciwko Polsce), в котором Европейский Суд констатировал, что практика применения содержания под стражей в Польше нарушает ст. 46 Конвенции, a тем самым соблюдение Конвенции и исполнение решений 21 ЕСпПЧ18. Такое решение, какое было принято по делу Каучор против Польши, часто предваряется резолюциями Совета Европы. Что касается Польши, то мы имели дело с резолюцией Комитета министров Совета Европы от 6 июня 2007 г. по вопросу системной проблемы применения содержания под стражей в Польше19. В этой резолюции – принимая во внимание многочисленные проигранные дела – Комитет призвал польские власти к выполнению своих обязательств, следующих из ст. 46 п. 1 Конвенции. Вот некоторые из постулатов: - введение содержания дальнейших под юридических стражей, таким средств, образом, ограничивающих чтобы использование применение этой меры соответствовало стандартам Конвенции, - осуществление действий, направленных на повышение сознательности органов власти, которые имеют дело с применением содержания под стражей (т.е., главным образом, прокуроров и судей), - поощрение судов к применению других альтернативных мер пресечения, - сформирование четкого и эффективного механизма оценки тенденций в области применения содержания под стражей. 12 февраля 2007 г. подобная резолюция была сформулирована Комитетом министров Совета Европы в адрес России. Комитет указал меры, которые следует принять для обеспечения исполнения страсбургских решений, вынесенных по делам против России и касающихся нарушения ст. 520. В решении по делу Каучор против Польши ЕСпПЧ подчеркнул, что резолюция Комитета министров СЕ, рассматриваемая в совокупности с представленными статистическими данными, указывает на факт, что нарушение прав заявителей на основании ст. 5 § 3 Конвенции является следствием широко распространенной проблемы, вытекающей из плохого функционирования польской системы правосудия. Это плохое функционирование затронуло, или может затронуть в будущем пока неизвестное, но потенциально значительное число подозреваемых или обвиняемых в 18 Ст. 46 п. 1 ЕКПЧ: Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются соблюдать окончательное решение Европейского суда во всех делах, сторонами которых они являются. 19 Временная резолюция КМ /ResDH (2007)75, касающаяся решений Европейского Суда по правам человека в 44 делах против Польши, касающихся чрезмерной продолжительности временных арестов, http://www.ms.gov.pl/re/tymczasowa_rezolucja.rtf. 20 Резолюция CM/Inf/DH(2007)4, https://wcd.coe.int/ViewDoc.jsp?id=1094631&Site=CM 22 уголовных процессах21. В связи с этим Европейский Суд повторил правовой принцип, вытекающий из ст. 46 Конвенции. Правовой обязанностью на основании этого положения для государства-стороны является не только выплата соответствующей компенсации лицам, которых затронуло нарушение Конвенции. Обязанностью является также выбор – под надзором Комитета министров Совета Европы – общих, а, если это имеет значение, также индивидуальных средств, которые должны быть приняты в национальном законодательстве с целью прекращения нарушений Конвенции в данном типе дел, а также с целью компенсации последствий таких нарушений. У государства есть свобода выбора средств, служащих этой цели, однако, исполнение решения остается предметом мониторинга со стороны Комитета министров Совета Европы. Важно только, чтобы они соответствовали заключениям Европейского Суда по правам человека. Значение проблемы, какой в странах Центральной и Восточной Европы является злоупотребление содержанием под стражей, подтверждают статистические данные22. Рекордное количество нарушений статьи 5 Конвенции происходит в России. С тех пор, как Россия вошла в Совет Европы (то есть в течение десяти с небольшим лет), ЕСпПЧ вынес 267 решений о нарушении в этом государстве 5 статьи Конвенции. До 2009 года было вынесено 237 решений, констатирующих нарушение 5 статьи Польшей, 205 – Болгарией, 49 – Украиной, 46 – Молдавией. 7. Выводы Злоупотребление содержанием демократического правового под стражей государства, как угрожает личная таким свобода, ценностям презумпция невиновности, добросовестный процесс и право на защиту, а также свобода предпринимательской деятельности. Эта проблема затрагивает тысячи людей в странах Центральной и Восточной Европы, а о масштабах проблемы лучше всего свидетельствует количество дел, которые эти страны проиграли в ЕСпПЧ в Страсбурге. Эта проблема, однако, может иметь мировой характер, и касаться, например, азиатских развивающихся стран. Выработанные Европейским Судом по правам человека стандарты применения содержания под стражей на почве Европейской конвенции по правам человека ясны и 21 Ср. Решение по делу Каучор против Польши, пар. 58. 22 Статистические данные доступны на сайте: http://coe.int 23 упрочены в обширной практике. Ясными являются также стандарты, разработанные Комитетом по правам человека ООН на основе Международного пакта гражданских и политических свобод. Несмотря на это, стандарты зачастую не принимаются во внимание ни законодателями, ни органами, применяющими право. Во многих случаях необходимо изменение национальных положений уголовной процедуры (особенно важной является политическая независимость прокуроров и полная независимость судей, принимающих решение о применении содержания под стражей), а также – прежде всего – изменение подхода значительной группы субъектов, в первую очередь судей и прокуроров, к этой мере пресечения. Злоупотребление содержанием под стражей следует в большей степени из практики судов, в меньшей – из порочных законоположений. Как нам кажется, серьезным препятствием в нормализации описанной ситуации является само сознание, мышление, касающееся характера содержания под стражей. В принципе, это относится ко всем социумам: судьям, прокурорам, полиции, журналистам, политикам, общественному мнению, и даже в каком-то смысле к адвокатам. Эта проблема имеет более широкий контекст и касается восприятия лица, задержанного, а затем арестованного как преступник, невзирая на эффект продолжительного подготовительного и судебного производства. Это совершенно очевидным образом нарушает принцип презумпции невиновности. Итак, на негативную практику складываются многие факторы, выступающие на уровне различных институтов правосудия. Необходима продолжительная информационная кампания, которая помогла бы изменить сознание судей и прокуроров, необходим мониторинг изменений в законодательстве, а также составление подробного анализа экономических издержек применения содержания под стражей23. Очень важно, чтобы лица, которые совершили злоупотребление временными арестами, несли личную ответственность за свое решение. В особой мере это относится к прокурорам, которые выносят необоснованные или слабо обоснованные постановления, а также к судьям, которые выносят определение о содержании под стражей. Поэтому необходимы 23 Результатом злоупотребления применения содержания под стражей являются финансовые убытки, которые несет Государственная казна, а также общество. Речь здесь идет о таких затратах, как содержание арестованного в тюрьме, возмещение за неправосудное содержание под стражей, а также за финансовые убытки, которые понесли сами задержанные. Финансовые убытки могут иметь также негативное влияние на экономическую ситуацию предпринимателей. Несложно представить себе также такие последствия, как необходимость прекращения ведения предпринимательской деятельности, падение стоимости акций компании, или даже ее банкротство в том случае, если временный арест применяется по отношению к представителям компании (владельцу, членам правления или наблюдательного совета). В более широком контексте злоупотребление применением содержания под стражей может стать серьезной угрозой для свободы ведения предпринимательской деятельности. Может также негативно отразиться на экономическом имидже данной страны. 24 комплексные действия, которые помогут разрешить проблему злоупотребления временными арестами. 25
