В соВеТсКоМ ЗАруБеЖноМ ТуриЗМе КАК АТриБуТ

УДК 327.54: 338.48
Попов А.Д. (г. Симферополь)
«ШПИОНОМАНИЯ» В СОВЕТСКОМ
ЗАРУБЕЖНОМ ТУРИЗМЕ КАК АТРИБУТ
«ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»
Говоря о «холодной войне» 1946 — 1991 гг., мы прежде
всего представляем себе глобальную гонку вооружений, локальные войны в различных точках мира, процесс формирования военных блоков и геополитических доктрин. И уже
во вторую очередь мы вспоминаем о человеческом измерении «холодной войны», связанном с ограничением контактов между людьми, культивированием страха и недоверия,
информационной борьбой и идеологическими диверсиями.
Эта сторона противостояния двух систем, несомненно, привлекает внимание отечественных и зарубежных исследований. Однако взаимосвязь «холодной войны» и международных туристских связей Советского Союза до сих пор если и
была изучена, то лишь на материале иностранного (въездного) туризма [2, с. 91-253].
В то же время не вызывает сомнения целесообразность
рассмотрения через призму «холодной войны» и зарубежного (выездного) туризма в СССР 1950 — 1980-х гг., что позволит создать более целостную картину борьбы сверхдержав за
господство в послевоенном мире.
Благодаря либерализации общественно-политической
жизни в период «оттепели» у советских граждан появилась
ограниченная возможность посещать с туристскими целями зарубежные страны, что было практически невозможно
в сталинскую эпоху. Однако в реалиях «холодной войны»
процедура организации путешествий за рубеж, особенно в
капиталистические страны, сопровождалась особыми мерами предосторожности, зачастую перераставшими в настоящую «шпиономанию».
113
Тема шпионажа поднималась ещё на этапе подготовки
к туристской поездке за рубеж. Соответствующие предостережения звучали на специальных инструктажах для будущих вояжеров, проводимых на материале «Основных
правил поведения советских граждан, выезжающих в капиталистические и развивающиеся страны». В этом документе
особо подчеркивалось, что «…разведывательные органы капиталистических стран и их агентура стремятся получить от
советских граждан интересующие их сведения, скомпрометировать советского человека, когда это им выгодно, вплоть
до склонения к измене Родине» [3].
Далее следовали инструкции относительно того, как именно вести себя, чтобы не быть втянутым в действия, направленные против Советского Союза. Например, следовало сократить до минимума индивидуальное общение с иностранными
гражданами, запрещалось посещать «места сомнительных
увеселений» (ночные клубы, казино). Ни под каким предлогом нельзя было принимать от иностранцев какие-либо письма или посылки для передачи лицам, проживающим в СССР.
Во время пребывания в капиталистических странах для
предотвращения несанкционированных контактов советские вояжеры разбивались на «тройки» или «пятерки», чтобы
каждый из них постоянно находился в поле зрения других
участников туристской группы. Даже кратковременное отсутствие кого-то из туристов воспринималось как чрезвычайное происшествие.
Согласно действовавшим инструкциям особую осторожность следовало проявлять при контактах с эмигрантами,
перемещенными лицами, а также с некими «реакционными
и сионистскими элементами» [4, л. 125]. Так, во время пребывания во Франкфурте-на-Майне в 1968 г. к туристу Х.,
жителю Туркменской ССР, обратилось двое представителей
местной туркменской диаспоры с предложением посетить
ресторан. О полученном приглашении Х. сразу сообщил
руководителю группы и получил разрешение на кратковременную встречу с представителями диаспоры только в гос114
тиничном номере и обязательно в присутствии нескольких
других членов группы [5, л. 123].
Желание избежать провокаций иностранных спецслужб
иногда приводило к откровенно курьезным случаям. Например, в 1978 г. во время посещения группой советских
туристов Лейпцига в один из гостиничных номеров, где они
размещались, ночью через открытое окно проник неизвестный гражданин. Он тут же был задержан бдительными туристами, о происшедшем сразу были проинформированы
не только правоохранительные органы ГДР, но и работники представительства «Интуриста» в Берлине. В ходе дальнейшего разбирательства было установлено, что задержанный — это пьяный студент, который пытался проникнуть в
расположенное неподалеку женское общежитие, но перепутал здания [6, л. 21-22].
Сохранившиеся документы по истории зарубежного
туризма в СССР свидетельствуют о том, что практически
в каждой группе советских вояжеров одна часть туристов
добросовестно выполняла все полученные во время инструктажа «антишпионские» указания, в то время как другая
часть более или менее открыто пренебрегала ими. Причем,
большую бдительность обычно проявляли лица, за которыми был закреплен определенный официальный или общественный статус — руководители групп, старосты, члены
КПСС. Некоторые фрагменты из отчетов руководителей
туристских групп о поездках за рубеж по своей стилистике
напоминают детективные романы: «На последний день нашего пребывания в Вене за нами буквально по пятам ходил
один тип, а после подключился второй» [7, л. 7]. Руководитель группы туристов из Киева, посетивших США в 1978 г.,
сообщал: «…В ряде [гостиничных] номеров по всему маршруту следования были обнаружены подслушивающие аппараты» [8, л. 138].
Прослеживается и ещё одна тенденция — среди молодых
участников туристских поездок число нарушителей совет­
ских норм и правил всегда было выше, чем среди их старших
115
сограждан. Характерная ремарка по этому поводу содержится в отчете о посещении группой советских туристов ПНР
(1970 г.). После информации о несдержанном поведении,
излишней болтливости 23-летней туристки Е., руководитель группы приходит к выводу, что «ей вообще по возрасту
рано выезжать за границу» [9, л. 35].
Но чем было вызвано «правильное» поведение более зрелой и ответственной части туристов: искренней верой в угро­
зу шпионажа или страхом перед наказанием после возвращения на Родину? Возможно, ответ на этот вопрос кроется
в отношении советских людей к тем, кто по логике вещей
должен был защищать их от иностранных шпионов — то
есть к работникам КГБ.
Любой конфликт, даже протекающий в «мире идей», имеет свойство делить людей на «своих» и «чужих», «друзей» и
«врагов». Поэтому можно предположить, что если бы советские граждане искренне боялись сотрудников иностранных
спецслужб, то сопровождавшие их сотрудники КГБ воспринимались бы ими как «друзья», союзники и защитники.
А в наличии «сопровождения» могли сомневаться только самые наивные и малоопытные советские граждане. При этом
во всех устных интервью бывших участников путешествий
за рубеж, собранных автором на протяжении 2005 — 2010 гг.,
прослеживается неприязненное отношение к включению
в группы сотрудников КГБ. Их скрытое присутствие всегда
оценивается информантами именно как механизм слежки,
контроля над самими советскими туристами, а не как элемент обеспечения безопасности участников поездки или защиты национальных интересов страны.
Подобная оценка содержится и в песне В. Высоцкого
«Перед выездом в загранку…», в тексте которой антигероем выступает некая «личность в штатском», «день и ночь»
следящая за поведением советского человека, оказавшегося
за рубежом: «Значит, личность может даже / Заподозрить в
шпионаже! / Вы прикиньте — что тогда? / Это значит — не
увижу / Я ни Риму, ни Парижу / Больше никогда!» [10].
116
На наш взгляд, подобная тональность свидетельствует о
том, что советские туристы в большинстве своем не верили
в угрозу вербовки их агентами иностранных спецслужб или
в возможность провокаций с их стороны. Гораздо больший
страх у них вызывала вероятность того, что их действия и слова за рубежом будут негативно оценены «личностями в штатском», за что советская система применит к ним те или иные
санкции. И именно этот страх заставлял проявлять бдительность в тех ситуациях, об опасности которых их предостерегали во время инструктивной беседы перед отъездом.
А кого же могли опасаться сотрудники советских спецслужб, контролировавшие пребывание советских туристов
за рубежом? Первую опасность для них представляли т.н.
«болтуны», которые ещё в советском плакатном искусстве сталинской эпохи объявлялись «находкой для шпиона».
Ведь в частной, доверительной беседе они могли допустить
«утечку информации» о скрываемых сторонах советской
повседневности, например, об ограничении возможности
выезда за рубеж, о наличии дефицита потребительских товаров. Именно эти «опасные» и «секретные» сведения, а отнюдь не данные военно-стратегического характера, потенциально могли быть разглашены туристами. Люди, имевшие
доступ к действительно секретной информации, просто не
могли пройти через многоуровневую систему отбора советских граждан для путешествий за рубеж.
Не меньшую опасность для системы представляли т.н.
«курьеры» — те, кто по разным причинам (часто из-за собственного легкомыслия) могли провезти в СССР личную
корреспонденцию от зарубежных граждан или какие-либо
нежелательные издания, например, опубликованные на Западе произведения диссидентов, религиозную литературу.
В специальном приложении к отчету о круизе по Средиземному морю (1972 г.) сообщалось, что «туристка Б. взяла по
просьбе русской эмигрантки передачу для её племянницы,
которая живет в Ялте, хотя все туристы были предупреждены, что брать ничего нельзя» [11, л. 34].
117
Наконец, самыми опасными считались т.н. «невозвращенцы». Ведь случай отказа кого-либо из вояжеров от возвращения
на Родину мгновенно предавался огласке западными СМИ.
И советским пропагандистам приходилось прилагать значительные усилия для того, чтобы рационально объяснить поступок человека, сознательно променявшего «социалистический
рай» на «капиталистический ад». Не случайно официальные
советские издания предупреждали, что «наравне со шпионажем, выдачей государственной и военной тайны иностранному государству к измене Родине причисляется бегство за границу и отказ возвращаться из-за границы в СССР». Согласно
действовавшему законодательству минимальным наказанием
за подобные действия было лишение свободы на срок 10 лет,
а максимальным — смертная казнь [12, с. 42].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что наблюдавшаяся в советском зарубежном туризме 1950 — 1980-х гг.
«шпиономания» в первую очередь являлась средством влияния на поведение граждан СССР, а также инструментом
минимизации «утечки информации» о реальном положении дел в стране. Именно в этом контексте можно трактовать ограничение на индивидуальные контакты с иностранными гражданами, а также запрет на получение, передачу,
распространение любой несанкционированной советскими
органами информации. Масштабы реального шпионажа и
диверсий, связанных с туристскими поездками советских
граждан за рубеж, могут быть определены лишь после снятия грифа секретности с соответствующих документов КГБ
(что на данный момент возможно лишь в постсоветских
странах Прибалтики, таких как Латвия и Эстония).
Литература:
1. Исследование выполнено благодаря финансовой поддержке Фонда Герды Хенкель / Gerda Henkel Stiftung (Дюссельдорф, Германия), проект AZ 08/SR/10. 2. Багдасарян В.Э. Советское зазеркалье. Иностранный туризм в СССР в 1930-1980-е гг.:
учеб. пособие / В.Э. Багдасарян, И.Б. Орлов, Й.Й. Шнайдген
118
и др. — М.: ФОРУМ, 2007. — 256 с. 3. Основные правила поведения советских граждан, выезжающих в капиталистические и
развивающиеся страны [электронный ресурс]. — Режим доступа:
http://www.krotov.info/lib_sec/12_l/lub/yanka.htm. 4. Центральный государственный архив высших органов власти и управления
Украины (ЦГАВО Украины). — Ф. 2605. — Оп. 8. — Д. 8917. —
138 л. 5. Государственный архив Российской Федерации. —
Ф. Р-9612. — Оп. 3. — Д. 298. — 125 л. 6. Государственный архив в Автономной Республике Крым (ГААРК). — Ф. Р-3776. —
Оп. 1. — Д. 2386. — 182 л. 7. Там же. — Д. 1421. — 24 л. 8. ЦГАВО
Украины. — Ф. 2605. — Оп. 9. — Д. 210. — 212 л. 9. ГААРК. — Ф.
Р-3776. — Оп. 1. — Д. 1420. — 71 л. 10. Высоцкий В. Перед выездом в загранку… [электронный ресурс]. — Режим доступа: http://
vysockiy.ouc.ru/pered-viezdom-v-zagranku.html.
11. ГААРК. —
Ф. Р-3776. — Оп. 1. — Д. 1911. — 45 л. 12. Пучкова М.И. Правовое
регулирование положения иностранцев в СССР и советских туристов за границей / М.И. Пучкова. — М., 1972. — 45 с.
119