И.В. ДМИТРИЕВА К ВОПРОСУ О КУЛЬТЕ КИРЕМЕТЬ В

И.В. ДМИТРИЕВА
К ВОПРОСУ О КУЛЬТЕ КИРЕМЕТЬ
В ДОХРИСТИАНСКОЙ РЕЛИГИИ ЧУВАШЕЙ
(ПО МАТЕРИАЛАМ В.К. МАГНИЦКОГО)
Ключевые слова: культ, религия, исследователь, этнография, дохристианский, чуваши, киреметь.
Проанализирован вклад исследователя в изучении отдельных вопросов дохристианской религии чувашей. В итоге многолетних наблюдений В.К. Магницкий пришел к выводу, что культ киреметь сводится к почитанию культа предков, культа дерева и культа мусульманских святынь. Значительный
интерес представляет определение киреметь В.К. Магницким как заложных покойников.
I.V. DMITRIEBVA
TO THE QUESTION OF THE KEREMET CULT IN THE PRE-CHRISTIAN RELIGION OF THE CTUVASH
(ACCORDING TO V.K. MAGNITSKYS MATERIALS)
The article is dedicated to the analysis of V.K. Magnitskys contribution to the study of some questions in the prechristian religion of the chuvash. Ethnographic issues connected with the keremet cult were studied by V.K. Magnitsky
up to the end of his life. As a result of many years of observation and long study he came to the conclusion that the
keremet cult relates to worship of ancestors, worship of the tree and cult of Moslem sacred things. V.K. Magnitskys
definition of keremet as the deceased committed suicide or having no one to be buried by is of considerable interest.
В дохристианской религии чувашей культы являлись составной частью верований (культ – лат. сultus – уход, почитание). Предметом культовой деятельности были различные объекты, понимаемые в форме религиозных образов.
В дохристианской религии чувашей киреметь принято считать одним из центральных, наиболее распространенных и устойчивых по времени символов и
объектов религиозного поклонения. Обозначение киреметь восходит к арабскому карамат – чудеса святых, сверхъестественное деяние, даруемое в знак
правильности избранного пути [1, с. 230]. В дуалистическом чувашском пантеоне богов киреметь олицетворял злое начало и противостоял главному доброму богу Турă/Торă – покровителю и защитнику людей. С киреметь были
связаны многочисленные обрядовые действия, совершаемые тем или иным
человеком и коллективом – семьей, родом, жителями одного или нескольких
сел [2, с. 41]. В чувашском дохристианском мировоззрении культ киреметь по
праву являлся самым популярным.
Вопросы культа киреметь занимали важное место в числе исследуемых
проблем видного этнографа второй половины XIX в. В.К. Магницкого, автора
многочисленных трудов, не утративших своего значения и в наши дни. Эти
материалы легли в основу его печатных работ, а также отражены в трудах
Н.И. Золотницкого, Н.И. Ашмарина, Н.В. Никольского и др. Накапливая и систематизируя этнографический материал, В.К. Магницкий привлекал источники
различного характера. Существенную долю использованных им данных составляли личные наблюдения. Постоянное проживание, частые контакты с
чувашами, периодические разъезды – все это позволило ему собрать достоверный материал. С самого начала исследовательской деятельности он сумел наладить целенаправленную работу с корреспондентами [3, Ед.хр.1815,
л. 38-40, Ед. хр. 361, л. 21-28, 32, 35, 44]. Круг его корреспондентов достаточно
широк и, скорее всего, определялся многогранностью личности самого исследователя. В штате его сотрудников были краеведы, учителя, чиновники, студенты, священники, грамотные крестьяне [4, Ед. хр.1813, л. 206-211, 213, 215].
К этнографическому исследованию дохристианской религии чувашей
В.К. Магницкий подходил серьезно, стараясь дать обстоятельное и объективное описание. Он не мог равнодушно относиться к тому, что некоторые краеведы «писали крайне неопределенно, не видевши нередко и в глаза описы-
ваемого предмета, и притом с целью не выяснения сущности дела, глумления
и презрения к языческим верованиям чуваш» [5, с. 132]. Несмотря на свое
происхождение, В.К. Магницкий подходил к изучению дохристианских культов
не свысока, не как представитель высшей культуры, пожелавший прислушаться к голосу народа, а как истинный ученый [6, с. 357]. Собирание научных
материалов, их обработка, публикация итогов изучения в его сознании были
связаны с идеей служения народу.
Следует отметить, что с установлением тесных связей с Русским географическим обществом и получением специальных этнографических программ, исследовательская деятельность В.К. Магницкого приобрела целенаправленный,
систематический характер, отвечающий научным требованиям. Живший летом
1881 г. в Казани известный исследователь монгольской культуры и быта Г.Н. Потанин снабдил В.К. Магницкого специальным вопросником. Исследователь пользовался также программами Н.В. Калачова, П.А. Матвеева, М.Н. Харузина.
Большая часть работ В.К. Магницкого носит описательный характер, он избегал теоретических выводов и обобщений. Такой подход был обусловлен, прежде всего, слабой степенью изученности этнографии чувашского народа в частности и общим развитием этнографической науки в России конца XIX в. в целом.
Среди цикла исследований, затрагивающих аспекты бытования культа киреметь, выделяются «Материалы к объяснению старой чувашской веры». Работа была написана под влиянием известного исследователя чувашского языка
Н.И. Золотницкого. Как известно, В.К. Магницкий считал себя его учеником [7,
с. 4]. В «Материалах» В.К. Магницкий уделил специальное внимание культу киреметь, его происхождению, он детально изучил последовательность обрядовых действий и молений, связанных с ними [7, с. 18, 21, 37, 44, 60-62, 70, 78].
При составлении монографии лично самим исследователем и его информаторами изучены устные и письменные сведения в более чем ста селениях и использовано 74 литературных источника [8, с. 358]. В качестве наиболее ценных
Н.И. Золотницкий в «Материалах» выделял подлинные тексты молитв, заклинаний, наговоров и перечни духов. Все эти тексты, по мнению языковеда, – следует признать очень древними, так как «в них многие выражения вовсе непонятные даже и тем из нынешних чуваш, которые употребляют их при молениях,
заклинаниях …, и (они. – И.Д.) не подходят к формам нынешнего говора чуваш…, они составляют остатки древнего болгарского наречия» [9, с. 254]. Примечательно, что в оценке ученых-современников В.К. Магницкого подчеркивалось большое значение «Материалов» не только для изучения дохристианской
религии, но и этногенеза чувашского народа. «Материалы к объяснению старой
чувашской веры» стали значимым явлением в этнографической науке XIX в., об
этом свидетельствовали многочисленные отклики и рецензии [10, с. 52].
В «Этнографическом очерке преступлений и проступков во 2-ом следственном участке Чебоксарского уезда» (раздел «Преступления против веры»)
В.К. Магницкий характеризует обрядовые действия, связанные с охраной жизни
и имущества, так называемые охранительные обряды, приводит подробные
сведения о жертвоприношениях киреметь, отмечает случаи святотатства [11,
с. 17]. Исследователь подчеркивает синкретический характер религиозных действий, в частности, чтение православных молитв при поклонении киреметь.
Культам киреметь В.К. Магницкий посвятил цикл специальных работ [12,
с. 131-138]. Он подчеркивал необходимость рассмотрения функционирования
культов киреметь у народов Среднего Поволжья в сравнении для более глубокого изучения их зарождения, эволюции и бытования.
Над этнографическими материалами, связанными с культом киреметь,
В.К. Магницкий работал до конца своей жизни. В итоге многолетних наблюдений
и длительного изучения он пришел к выводу, что культ киреметь сводится к почитанию культа предков, культа дерева и культа мусульманских святынь [13, с.
227]. Значительный интерес представляет определение киреметь В.К. Магницким как заложных покойников. Он сообщает: «Особенно неприятны чувашам неожиданные встречи с душами лиц, умерших не при обычной обстановке: убитыми, утонувшими, замерзшими и по смерти коих не могли быть выполнены погребальные обряды. Вечно голодные, они, как только встретятся с чувашином, обязательно причиняют ему ту или другую болезнь – признак, что следует какому-то
покойнику принести жертву. Эта последняя категория покойников, по нашим исследованиям, и есть то, что чуваши и русские называют киреметь» [4, Ед.хр. 361,
л. 45]. Имена многих киреметь, по мнению В.К. Магницкого, имеют мусульманское происхождение, к таковым он относит Пулат, Пухур, Валěм хуçа. Исследователь неоднократно отмечал, что на могиле киреметь был поставлен каменный
памятник с неизвестной надписью (камень-киреметь). Например, каменный памятник с арабской надписью, находился близ села Оточева Моргаушского района, окрестные чуваши называли его тутар киреметь («татарская киреметь») [14, с. 124].
К основным семемам киреметь этнограф относил охранительную (обеспечение здоровья, защиты, благополучия), вредоносную (нанесение порчи,
передача болезни, падеж скота) и репродуктивную (направлена на плодородие земли, приплода животных) функции.
Обработав обширный материал, исследователь зафиксировал географические названия, имеющие отношения к киреметь. К местам их обитания он относил
урочища, городища, курганы, отдельные территории вдоль больших дорог (вдоль
почтовых и торговых трактов), покинутые кладбища (кив çăва) и покинутые жилища
(кив çорт) [15, с. 167]. Так, подготовленный В.К. Магницким историкогеографический словарь по Чебоксарскому и Ядринскому уездам содержит сведения о культе киреметь, которые отмечены по населенным пунктам [4, Ед. хр. 361,
л. 49].
Относительно вопросов категорий жертвоприношений исследователь указывает, что они соответствовали «рангам» киреметь: более значимым – приносили крупные жертвы (лошадей, быков, овец), а второразрядным – жертвы небольших размеров (гусей, кур, тухланки, нохратки, холщовые лоскутки, горсть
хмеля или муки, льняные или конопляные семечки). Частные жертвоприношения,
в случае болезни членов семьи, а также жертвоприношения во время общественных молений были преимущественно связаны с закланием животных [16, с.
107]. Животное после «испытания водой» закалывали, мясо варили в котлах и
после окончания молитвы устраивали угощение, равномерно распределяя мясо
между всеми участниками обряда [17, с. 16]. В некоторых случаях жертвенных
животных на киреметищах – местах языческих молений – оставляли живыми,
где они впоследствии погибали естественной смертью [16, с. 106].
Расходы, связанные с жертвоприношениями, были весьма дорогостоящими
и наносили значительный ущерб хозяйству крестьянина. Неслучайно его практический ум искал пути избавления от тягостных жертвоприношений, и поэтому
постепенно чуваши перешли к символической замене действительных жертв
поддельными [16, с. 108]. В.К. Магницкий отмечал, что тухланки и нохратки
приносили в жертву киреметь вместо настоящих денег, причем эти изделия,
сделанные из жести, заменяли серебряные, а из меди – золотые монеты. Замена
практиковалась потому, что «йомзи назначали для умилостивления ея (киреметь.
– И.Д.) такую сумму, какой иной чувашин не может иметь во всю свою жизнь» [18,
с. 232]. В.К. Магницкий указывал на широкое распространение замены как своеобразного обмана киреметь, он сообщал, что «чуваши доподлинно обманывают
своих «покойников» (киреметь), домашних животных и птиц заменяют изображениями их, сделанные собственноручно из теста или из кусков липы, или же
покупают эти изображения в уездных городах у продавцов детских игрушек» [18,
с. 230, 231]. Этнограф отмечал, что изделия женского труда (одежду, домашние
ткани) приносили в жертву только женщины с просьбой о хорошем урожае льна
[19, с. 170]. В.К. Магницкий обращал внимание на появление вина и водки в обрядовых действиях чувашей, приношения их в качестве даров киреметь [19, с.
171].
По представлениям чувашей киреметь характеризовался злым, но в то же
время справедливым духом. Во избежание отрицательных последствий мести
киреметь чуваши придерживались ряда запретов по отношению к нему. Этнограф отмечает сакральность священного места. В киреметищах запрещалось
ломать ветки, трогать оставленные предметы, громко говорить. В.К. Магницкий,
как и другие исследователи дохристианской религии чувашей, ничего не пишет
о внешнем облике киреметь. Киреметь, являясь самым широко известным и
стойким объектом почитания, был некто бесформенный и неконкретный [20, с.
112]. Служители культа, сообщает В.К. Магниций, утверждали, что ни одному
человеку не дано видеть киреметь [4, Ед. хр. 361, л. 49].
Кропотливый труд, комплекс различных методов исследования позволили
В.К. Магницкому достичь в своих работах полноты и точности в области описания культа киреметь. В.К. Магницкий зафиксировал и ввел в научный оборот ценный фактический материал, им предприняты попытки его осмысления.
В целом работы исследователя по изучению культа киреметь оставили заметный след в разработке узловых вопросов дохристианской религии.
Литература и источники
41.
1. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка / Н.И. Ашмарин. Чебоксары: Чувашгиз, 1934. С. 230.
2. Вовина О.П. Чувашская киреметь: традиции и символы / О.П. Вовина // Этнографическое обозрение. 2002. № 4. С.
3. Отдел редких рукописных книг научной библиотеки Казанского государственного университета (ОРРК НБЛ
КГУ). Ед. хр. 1815. Л. 38-40; Ед. хр. 361. Л. 21-28, 32, 35, 44.
4. ОРРК НБЛ КГУ. Ед. хр. 1813. Л. 206-211, 213, 215, Ед. хр. 361. Л. 45, 49.
5. Магницкий В.К. Из быта чуваш Казанской губернии / В.К. Магницкий // Этнографическое обозрение. 1893. № 3. С.
132.
6. Романов Н.Р. В.К. Магницкий – этнограф чувашского народа / Н.Р. Романов // Ученые записки ЧННИ Чебоксары, 1962. Вып. 31. С. 357.
7. Магницкий В.К. Материалы к объяснению старой чувашской веры / В.К. Магницкий. Казань: Тип. Император.
ун-та, 1881. С. 4, 18, 21, 37, 44, 60-62, 70, 78.
8. Романов Н.Р. Указ. соч. С. 358.
9. Труды IV археологического съезда в России. Казань: Тип. Император. ун-та, 1891. Т.II. С. 254.
10. Денисова Н.П. Вопросы религии в трудах В.К. Магницкого / Н.П. Денисова // В.К. Магницкий – исследователь
культуры и быта чувашей. Чебоксары: НИИЯЛИЭ, 1989. С. 52.
11. Магницкий В.К. Этнографический очерк преступлений и проступков во 2-ом следственном участке Чебоксарского уезда / В.К. Магницкий. Казань: Тип. Император. ун-та, 1881. С.17.
12. Магницкий В.К. Нравы и обычаи в Чебоксарском уезде / В.К. Магницкий. Казань: Тип. Император. ун-та, 1888;
Он же. Из быта чуваш Казанской губернии // Этнографическое обозрение. 1893. №3. С. 131-138.
13. Магницкий В.К. Школьное образование и некоторые черты религиозно-нравственной жизни чуваш Ядринского уезда / В.К. Магницкий // ИОИИЭ. Т. 30. Казань: Тип. Император. ун-та, 1885. С. 227; Он же. Материалы к объяснению
старой чувашской веры. Казань: Тип. Император. ун-та, 1881. С. 203; Он же. Из поездки в село Шуматово Ядринского
уезда Казанской губернии // ИОАИЭ. Т. 3. Казань: Тип. Император. ун-та, 1884. С. 169.
14. Магницкий В.К. Список селений мишарей в Буинском уезде Симбирской губернии / В.К. Магницкий // ИОАИЭ.
Т. 16. Казань: Тип. Император. ун-та, 1884. C. 124.
15. Магницкий В.К. Из поездки в село Шуматово Ядринского уезда Казанской губернии / В.К. Магницкий // ИОАИЭ. Т. 3. Казань: Тип. Император. ун-та, 1884. С. 167.
16. Денисов П.В. Религиозные верования чуваш / П.В. Денисов. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1959. С. 106-108
17. Магницкий В.К. Материалы к объяснению старой чувашской веры / В.К. Магницкий. Казань: Тип. Император.
ун-та, 1881. С. 16.
18. Магницкий В.К. Школьное образование и некоторые черты религиозно-нравственной жизни чуваш Ядринского уезда / В.К. Магницкий // ИОИИЭ. Т. 30. Казань: Тип. Император. ун-та, 1885. С. 230-232.
19. Магницкий В.К. Из поездки в село Шуматово Ядринского уезда Казанской губернии / В.К. Магницкий // ИОАИЭ. Т. 3. Казань: Тип. Император. ун-та, 1884. С. 170, 171.
20. Матвеев Г.М. Культ киреметя в мифологическом сознании чувашского народа / Г.М. Матвеев // Вестник Чувашского университета. 2005. № 1. С. 112.
ДМИТРИЕВА ИНГА ВАЛЕРЬЕВНА родилась в 1980 г. Окончила Чувашский государственный университет. Ассистент кафедры археологии, этнографии и региональной истории Чувашского университета. Область научных
интересов – история и этнография народов Поволжья и Приуралья. Автор 6 научных публикаций.