Убеждение и доказательство в современном политическом
реклама
Министерство образования и науки РФ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Уральский государственный педагогический университет» Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия» УБЕЖДЕНИЕ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВО В СОВРЕМЕННОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ Материалы Международной научной конференции 26 – 28 августа 2014 года Екатеринбург 2014 УДК 81'27 ББК Ш103 У17 УБЕЖДЕНИЕ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВО В СОВРЕМЕННОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ: материалы Междунар. науч. конф. (Екатеринбург, 26 – 28.08.2014) / гл. ред. И.В. Култышева ; ФГБОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун-т» ; ФГБОУ ВПО «Нижнетагил. гос. соц.пед. акад». – Екатеринбург, 2014. – 179 с. ISBN 978-5-7186-0619-5 Представлены материалы выступлений на Международной научной конференции «Убеждение и доказательство в современном политическом дискурсе» (Екатеринбург, 26–28.08. 2014). Материалы предназначены для филологов и всех, кто интересуется проблемами политической коммуникации. Материалы публикуются в авторском варианте, редакция не несет ответственности за их содержание и оформление. УДК 81'27 ББК Ш103 Издание выполнено в рамках гранта Президента для поддержки молодых ученых: МК-2720.2013.6 «Убеждение и доказательство в современном политическом дискурсе». Подписано в печать 15.10.2014. Формат 60х84/16. Бумага для множительных аппаратов. Печать на ризографе. Гарнитура «Arial». Усл. печ. л. – 10,4. Тираж 500 экз. Заказ ______. Оригинал-макет отпечатан в отделе множительной техники Уральского государственного педагогического университета 620017, Екатеринбург, пр-т Космонавтов, 26 E-mail: uspu@uspu.ru ISBN 978-5-7186-0619-5 © ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет», 2014 СОДЕРЖАНИЕ Антонова Ю.А. Распространение информации экстремистского характера среди молодежи в виртуальных социальных сетях ........................ 5 Баданина К.Г. Типы оценки в агитационных газетах партии «Единая Россия» .................................................................. 10 Волкова Т.А. Корпусные методики работы с текстом в процессе перевода: метаполя для анализа ................................ 16 Ворошилова М.Б. «Читай» Абу Юсуф: метод интенционального анализа текста в практике судебной лингвистической экспертизы ........................ 35 Костина Н.Н., Зеркина Н.Н. К вопросу об этимологии парламентского вокабуляра ................. 42 Култышева И.В. Анализ использования средств речевого воздействия в официальных биографиях губернаторов Свердловской области ............................................. 53 Лебедева В.П. Политический экстремизм и его проявление в «арабской весне» ........................................................................... 58 Мухортов Д.С. Манипулятивный потенциал идеологической полисемии в современном политическом дискурсе ......................................... 68 Огнева К.П. Ключевые жанры политических PR-текстов ................................... 76 Постникова Ю.Н. Аргументация в речах В.В. Путина (2012–2014 годы) ................... 90 3 Руженцева Н.Б. Аномальные контексты как средство создания иронического эффекта в политическом дискурсе ......................... 96 Серёгина И.А., Курбанов И.А. Морбиальная метафора периода украинского кризиса .............. 111 Солопова О.А. Синхронные модели «Будущее России» в политических дискурсах России, США и Великобритании XXI века .................. 121 Тряпочкина М.С. Межкультурная коммуникация: понятие, сущность, задачи, формы............................................... 132 Фанакова Л.В. Лингвопрагматические особенности проявлений фамильярности в политической коммуникации ....................................................... 140 Чистякова И.Н. Проявление речевой агрессии в предвыборной кампании на пост главы Невьянского городского округа 2013 года ............ 150 Яскульски А. Проблемы россии в дискурсе российской власти: лингвистический аспект .................................................................. 164 4 Ю.А. Антонова Чанчунь (Китай) РАСПРОСТРАНЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ ЭКСТРЕМИСТСКОГО ХАРАКТЕРА СРЕДИ МОЛОДЕЖИ В ВИРТУАЛЬНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ Ключевые слова: медиадискурс; коммуникативная стратегия; социальная сеть; интернет-коммуникация; экстремизм; манипулирование сознанием. Аннотация. Восприимчивость подростков в силу их возрастных психологических особенностей к асоциальным экстремистским идеям, в том числе распространяемым посредством социальных сетей в Интернете, беззащитность подросткового сознания перед манипулятивными речевыми стратегиями и тактиками диктуют необходимость разработки продуманных законодательных ограничительных мер, препятствующих распространению в Интернете экстремистских креолизованных текстов. Y.A. Antonova Changchun (China) SPREADING EXTREMIST INFORMATION AMONG YOUNG PEOPLE IN VERTUAL SOCIAL NETWORKS Keywords: media discourse; communicative strategy; social network; Internet communication; extremism; mind manipulation. Abstract. Susceptibility of teenagers to antisocial extremist ideas including those which are published in social networks on the Internet and unprotectedness of a juvenile mind to manipulative speech strategies and tactics demand the necessity of 5 working out considered restrictive laws impeding the spread of extremist creolized texts over the Internet. Повсеместная интернетизация общества привела в тому, что коммуникация современного подростка часто носит виртуальный характер. Реализуя потребности в обмене информацией, самореализации, общении, молодые люди в рамках социальных сетей объединяются в группы (сообщества, паблики). Группы складываются по интересам. Априори воспринимая «со-группников» как друзей и знакомых, подросток не всегда способен фильтровать поступающую информацию и защищаться от воздействия «чужого слова». В силу некоторых возрастных психологических особенностей (юношеский максимализм, отрицание родительского мнения, рост авторитета ровесников) молодой человек с легкостью воспринимает идею, высказанную «сверстником» (однако стоит учитывать, что маскарадность общения в соцсети позволяет любому пользователю выдавать себя за сверстника). И если идея носит деструктивный характер, подросток может стать ее жертвой. Миграционные процессы, нестабильная экономическая ситуация в России создают напряженную атмосферу в обществе. Именно в такое время социальные медиа (и слово в частности) могут выступать инструментом подрыва морально-этических основ. Интенции запугивания, подстрекания, разжигания конфликта, реализуемые посредством коммуникативных стратегий и тактик, формируют или корректируют картину мира адресата. Ведомый идеологическим лидером подросток, веря в собственную правоту и следуя навязанной ему «миссии сообщества», может совершить преступления, направленные на унижение достоРабота выполнена в рамках гранта РГНФ: проект 12-04-00175а «Лингвистика и психология: экстремистский текст и деструктивная личность». © Антонова Ю.А., 2014 6 инства группы лиц по признакам происхождения, отношения к религии. В данной работе паблик социальной сети рассмотрен как «текст текстов»: сообщения, подкасты, видеофайлы, изображения, размещенные на площадке виртуальной группы, образуют единое тематическое целое. Контент группы формируется и пополняется не только основателем группы, но и (при желании) любым участником сообщества. У каждой группы есть модератор. Принцип организации информационного материала позволяет участнику сообщества высказывать согласие с мнением других участников («лайкнуть» сообщение), «присвоить» понравившееся сообщение или видеофайл (сделать «репост»). Эти технические возможности позволяют неограниченно и неконтролируемо распространять информацию по всемирной паутине. В процессе «бытования» в Сети информация часто теряет авторство, приобретая характер «народной» и, потому трудно вычислить и привлечь к ответственности пользователя, изначально разместившего ее. Анонимность пользователей, маскарадный характер общения в Сети порождают вседозволенность и ощущение безнаказанности. Возможно, именно это является причиной обилия агрессивных высказываний в адрес дискредитируемого объекта, содержащих инвективы, вульгаризмы и обсценную лексику. Идеологическую основу рассмотренных нами в рамках данной работы виртуальных социальных групп составляет оппозиция «свой – чужой». Разделение происходит по национальному, культурному, половому и другим признакам. Особую опасность для общества представляют группы ксенофобского характера (против кавказцев, китайцев и пр.). Образ «чужого» формируется при помощи различных классических коммуникативных ходов: навешивания «ярлыков», просеивания фактов, яркого образного сравнения и пр. Национальные конфликты, зарождающиеся в Сети, вы7 ливаются в настоящие кровопролитные столкновения на улицах больших и маленьких городов России. Возможно, если бы подросткам в рамках спецкурсов (или социальных роликов) рассказывалось о приемах манипулирования сознанием адресата при помощи текста (в т.ч. креолизованного), молодым людям было бы проще идентифицировать речевые стратегии черной риторики собеседника и защитить себя от воздействия. Большую роль в распространении по социальной сети деструктивной информации играет эмоциональная составляющая. Особенно сильный резонанс дает размещение в рамках группы изображений и видеофайлов, иллюстрирующих противоречие культур или точек зрения. Креолизованные тексты, сочетая в себе коды разных систем, наиболее эффективно, с точки зрения прагмалингвистики, позволяют воздействовать на сознание и поведение адресата. Существующий в настоящее время механизм функционирования социальных сетей в Рунете позволяет безнаказанно размещать и транслировать информацию экстремистского толка. Анонимность пользователей и отсутствие законодательной базы, регламентирующей действия российских граждан на просторах Интернета, позволяет транслировать идеи, порождающие ненависть и разжигающие конфликты. При этом нельзя не отметить тот факт, что за последний год был принят ряд законов, ограничивающих поведение Интернет-пользователей (в том числе закон о блогерах, закон о запрете использования мата в СМИ), что свидетельствует о постепенном осознании последствий Интернет-свободы. Однако при введении таких законов следует быть осторожными, корректными, чтобы защищая граждан от воздействия «чужого слова», не лишить их права на свободу высказывания мысли. На сегодняшний день путем письменного обращения к руководству российской социальной сети можно приостановить деятельность того или иного виртуального сообщест8 ва, если эксперты, представляющие закон, сочтут информацию, размещенную в группе, экстремистской. Мы же полагаем, что этого недостаточно, и считаем целесообразным возлагать административную (а в некоторых случаях и уголовную) ответственность за распространение потенциально опасной информации на модераторов подобных виртуальных сообществ. При этом, чтобы привлечь к ответственности, исполнительным органам власти необходимо знать достоверную информацию о личности руководителя паблика (на данный момент регистрация в социальной сети не требует идентификации, сообщения достоверной личной информации). Позволим себе предположить, что именно такие решительные меры обяжут руководителей пабликов фильтровать бесчисленное множество сообщений, ежедневно выкладываемых членами группы. И отсекать информацию (высказывания, видеофайлы, аудиофайлы, изображения) экстремистского характера. Подобная практика уже существует в некоторых странах (например, в Китае). Конечно же, со стороны сообщества введение описанных нами мер может быть воспринято как ограничение прав и свобод граждан. Страх оказаться под контролем «Большого брата» может породить волну возмущения и протестов. Именно поэтому введению подобных мер должна предшествовать информационная кампания, разъясняющая опасность воздействия неконтролируемого «чужого слова» (распространяемого посредством социальных сетей) на сознание и поведение подростков, а именно они составляют основу виртуальных сообществ. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Антонова Юлия Анатольевна. Место работы и должность: кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Цзилиньского института иностранных языков «Хуацяо». E-mail: jonktau@gmail.com. 9 К.Г. Баданина Нижний Тагил (Россия) ТИПЫ ОЦЕНКИ В АГИТАЦИОННЫХ ГАЗЕТАХ ПАРТИИ «ЕДИНАЯ РОССИЯ» Ключевые слова: оценка, политический дискурс, выборы, «Единая Россия». Аннотация. В статье анализируются основные типы оценки в агитационных газетах «Опорный край» партии «Единая Россия», выпускаемых во время предвыборной кампании в Государственную Думу 2011 года. K.G. Badanina Nyzhny Tagil (Russia) TYPES OF EVALUATION IN CAMPAIGN NEWSPAPERS OF THE PARTY «UNITED RUSSIA» Keywords: assessment; political discourse; elections; «United Russia». Abstract. The paper analyzes the main types of evaluation in campaign newspapers of the party «United Russia» produced during the election campaign to the State Duma in 2011. Оценка – неотъемлемая часть любого политического текста. Агитационный текст, направленный на дискредитацию политического оппонента и формирование собственного положительного имиджа, характеризуется яркой оценочностью, в некоторых случаях – агрессивностью. Анализ Баданина К.Г., 2014 10 типов оценки в текстах определенной партии, выявление приоритета одного типа оценки над другим говорит о конкретных целях данной политической силы и причинах выбора оценочных средств, используемых для убеждения потенциального избирателя. Агитационные тексты партии «Единая Россия» «Опорный край», распространяемые в Свердловской области в ходе предвыборной кампании депутатов Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации VI созыва 2011 года, характеризуются общей оценочностью. Данная оценочность направлена, в отличие от оценки в изданиях оппозиционных партий, на формирование у избирателя позитивного отношения к политике правящей партии, ощущения стабильного настоящего и еще более стабильного, успешного будущего. Названная цель влечет за собой приоритет в текстах «Единой России» положительной оценки над отрицательной (общая приподнятая, позитивная интонация), а также – рациональной над эмоциональной (апеллирование, в первую очередь, к разуму избирателя, а не к эмоциям). 1. Положительная и отрицательная оценка – «“хорошо” – это норма и все, что выше нормы, а “плохо” – это все, что ниже нормы» [Вольф 1985: 19]. Как было сказано выше, в текстах партии «Единая Россия» заметно превалируют позитивные оценочные единицы. Наиболее часто положительная оценка использована, когда речь идет о единстве страны («Эти задачи можно решить только в единстве и согласии, на основе взаимовыручки, родственной заботы каждого о каждом» («Единая Россия. Опорный край державы», с. 1)); достоинствах партии «Единая Россия» («Списку претендентов от “Единой России” на работу в федеральном парламенте позавидует любая партия. Это команда ярких, энергичных и талантливых профессионалов» («Единая Россия. Опорный край отчизны», с. 2)); успехах политики партии в настоящем («Удалось организовать высококачест11 венное российское производство. Удалось создать десятки тысяч рабочих мест» («Единая Россия. Опорный край страны», с. 2)); будущих достижениях «Единой России» («Свердловская область станет процветающей» («Единая Россия. Родины опорный край», с. 2)) и т.д. Отрицательная оценочность встречается лишь в некоторых случаях, но и в этих случаях наблюдается сдвиг оценочного значения от отрицательного к положительному полюсу. Например, в процессе называния проблем современного общества (Евгений Порунов: «Оставляют желать лучшего дороги, высока степень износа коммуникаций, есть недостатки с благоустройством, велика очередь детей в дошкольные учреждения» («Единая Россия. Опорный край державы», с. 6)) негативная оценка обычно нивелируется, преуменьшается (Там же: «Однако эти проблемы типичны для всех крупных городов и являются болезнями роста» («Единая Россия. Опорный край державы», с. 6)). В рамках словосочетания, предложения, текста отрицательная оценочность слова, словосочетания (в основном, денотативная) зачастую обнуляется либо меняет вектор в позитивную сторону: «превышение рождаемости над смертностью», «рекордно низкий процент безработицы», «остановлен вывоз капитала», «снижается преступность» и т.д. Также отрицательная оценочность используется в отношении «чуждых» сил, мешающих процветанию государства, но в текстах газеты «Опорный край» подобные примеры единичны: в отношении организаций, людей, недобросовестно исполняющих свою работу («Заметим, условия выполнения контракта на проведение ремонтных работ были составлены таким образом, чтобы недобросовестным подрядчикам здесь делать было нечего» («Единая Россия. Опорный край страны», с. 5)); «Строительству гражданского общества сегодня, как правило, мешают именно мелкие чиновники на местах…» («Единая Россия. Опорный край России», с. 2)); в отношении крупных 12 враждебных государству сил (Александр Мишарин: «Надо ли объяснять, почему Запад и олигархия так ненавидят Путина и Медведева?», «лишили международных спекулянтов дармовых нефти и газа» («Единая Россия. Родины опорный край», с. 1]); в отношении политики России 90-х годов («Сегодня мы обязаны не дать раскачать лодку. Не позволить противникам сильной России отбросить страну в хаос лихих 90-х «Единая Россия. Родины опорный край», с. 1)); в отношении оппозиционных сил (А. Мишарин «…развернута кампания по разжиганию недовольства россиян в отношении «ЕДИНОЙ РОССИИ». Это умышленный удар по главной опоре, которая удерживает единство власти в стране» («Единая Россия. Родины опорный край», с. 1)). Здесь перечислена большая часть примеров использования языковых единиц с отрицательной оценкой, встречающихся в проанализированных газетах. Таким образом, тексты предвыборной кампании «Единой России» характеризуются общей позитивной и приподнятой интонацией, направленной на формирование уверенности у потенциального избирателя в настоящих и будущих достижениях партии. Единичное употребление единиц, обладающих отрицательной оценкой, создает впечатление практически полного отсутствия и несостоятельности «чуждых» сил, их неспособности быть противопоставленными партии «Единая Россия». 2. Эмоциональная и рациональная оценка. Эмоциональная оценка призвана «изменить эмоциональное состояние собеседника и вызвать соответствующую реакцию» [Вольф 1985: 41], в то время как рациональная оценка является интеллектуально-логической, эмотивный компонент в ней отсутствует или выражен слабо. В текстах партии «Единая Россия» наиболее продуктивно использована рациональная оценка: авторы чаще апеллируют не к эмоциям, а к позитивным фактам, приводят конкретные примеры достижений политики правящей партии: «…успешно реа13 лизуется программа поддержки семьи и детства. Рождаемость растет, и это замечательно!» (Елена Чечунова) («Единая Россия. Опорный край отчизны», с. 3)); «И 2011 год только укрепил курс руководства области на поддержку малообеспеченных категорий населения и работников бюджетной сферы, создание новых рабочих мест и развитие предпринимательской инициативы» (Елена Чечунова) («Единая Россия. Опорный край страны, с. 3)). Рациональная оценка в текстах может быть подкреплена точными цифрами. Использование числовых примеров для выражения позитивной оценочности – яркая характеристика предвыборных текстов партии «Единая Россия»: «Средняя зарплата при Медведеве увеличилась с 17,2 тыс. до 21,1 тыс. руб.» («Единая Россия. Опорный край страны», с. 2); «Снизилось число опасных заболеваний, таких как туберкулез и гепатиты – в три и более раз» («Единая Россия. Родины опорный край», с. 3). Рациональная и эмоциональная оценка – взаимосвязанные понятия: в рациональной оценке практически всегда есть эмоциональный компонент и наоборот. Эмоциональная оценка, призванная вызвать положительные чувства в отношении партии «Единая Россия», встречается в выводах текстов («Чтобы каждый россиянин мог реализовать себя, чтобы каждый был уверен в своем будущем и будущем своих детей!» («Единая Россия. Опорный край России», с. 2)), а также в отрывках, принадлежащих избирателям, «простым людям» из народа: «Спасибо им, и партии “Единая Россия”, и руководителям нашего государства за такую трепетную заботу» (слова пенсионера, фронтовика) («Единая Россия. Опорный край отчизны», с. 7); «Это правильная партия с правильной программой» (слова электросварщика ОАО «Уралмашзавод») («Единая Россия. Опорный край державы», с. 7). Таким образом, тексты партии «Единая Россия» отличает общий позитивный смысл, преимущественное ис14 пользование языковых единиц, выражающих положительную оценку, а также обращение к рациональной сфере, убеждение потенциального избирателя в необходимости определенного выбора с помощью конкретных позитивных примеров, зачастую подкрепленных положительными эмоциями. ЛИТЕРАТУРА 1. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М. : Языки русской культуры, 1998. – 896 с. 2. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. – М. : Наука, 1985. – 228 с. 3. Единая Россия. Родины опорный край. – 2011. – 28 ноября. 4. Единая Россия. Опорный край державы. – 2011. – 8 ноября. 5. Единая Россия. Опорный край отчизны. – 2011. – 1 ноября. 6. Единая Россия. Опорный край страны. – 2011. – 25 октября. 7. Единая Россия. Опорный край России. – 2011. – 17 октября. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Баданина Ксения Геннадьевна. Место работы и должность: МБУК «Нижнетагильский музей изобразительных искусств», старший научный сотрудник, аспирант Нижнетагильской государственной социально-педагогической академии. E-mail: ksusha-badanina@mail.ru 15 Т.А. Волкова Челябинск (Россия) КОРПУСНЫЕ МЕТОДИКИ РАБОТЫ С ТЕКСТОМ В ПРОЦЕССЕ ПЕРЕВОДА: МЕТАПОЛЯ ДЛЯ АНАЛИЗА Ключевые слова: дискурсивно-коммуникативная модель перевода, корпус, частотный анализ, полевый анализ, метаполя, ключевые слова, исходный текст, текст перевода. Аннотация. В настоящем исследовании отдельные параметры дискурсивно-коммуникативной модели перевода рассматриваются как метаполя для анализа текста переводчиком. На материале стенограмм выступлений Президента РФ на церемонии вручения премий в области науки и инноваций для молодых ученых рассматриваются варианты «заполнения» метаполей, возможности прикладного использования модели и методики. Определяются области, требующие дальнейшей разработки, намечаются перспективы исследования. T.A. Volkova Chelyabinsk (Russia) CORPUS-BASED TECHNIQUES FOR TEXT PROCESSING IN TRANSLATION: METAFIELDS FOR ANALYSIS Keywords: discourse and communication translation model, corpus, frequency analysis, field analysis, metafields, keywords, source text, target text. Abstract. The paper looks at some of the discourse and communication translation model parameters as metafields for text analysis in translation. We use transcripts of the Russian President’s speeches at the awards ceremonies (the President’s Prize in Science and Innovation for Young Scientists) to explore 16 the appropriate metafield data and define the scope of the model and technique application. We then pinpoint the areas for further analysis and map out some research perspectives. В настоящее время переводчику доступны различные инструменты, позволяющие проводить статистические операции над исходным текстом и текстом перевода, что закономерно приводит переводчика и исследователя к мысли о возможности использования корпусных методик для определения трансляционно-релевантных коммуникативных характеристик дискурса (ранее мы обращались к этому вопросу в [Волкова 2014]). Корпусные исследования стремятся к объемности, многофакторности и объективности: «All the texts in a corpus are authentic examples of naturally occurring linguistic data. As a result, the language in a corpus can be studied from both a purely linguistic point of view and from the perspective of discourse as a social and cultural phenomenon» [Evans 2007, цит. по Sha 2010: 386]. В современных корпусных исследованиях рассматриваются различные типы корпусов; соотношение оригинальных (первичных) и переводных (вторичных) текстов (translatese, translationese); пересматриваются вопросы нормы в переводе [Baker 1993: 240], вопрос о переводческих универсалиях (universal features of translation) [Baker 1993: 243]; исследуются возможности использования корпуса для решения «переводческих проблем комбинаторного характера» [Владимов 2005]. С позиций дескриптивного переводоведении пересматривается собственно понятие перевода. Ср.: The implied aim of all studies on translation was never to establish what translation itself is, as a phenomenon, but rather to determine what an ideal translation, as an instance, should strive to be in order to minimise its inevitable distortion of the message, the spirit, and the elegance of the orig Волкова Т.А., 2014 17 inal [Baker 1993: 236]. Обзор тенденций использования корпусных методик в переводоведении (corpus-based translation studies, CTS) приводится, например, в Kruger et al. 2011. Интерес представляют актуальные для переводоведения исследования, в которых всемирная сеть рассматривается как корпус [Sha 2010]; сравниваются различные инструменты, предлагаются корпусные методики в обучении иностранному языку: «Google-driven language learning offers three criteria for evaluating a chunk of language: (1) the quantitative parameter, (2) the preference investigation, and (3) the context of the web page <…>» [Sha 2010, p. 389] «As for the returns, Google yields far more results either in number or in comprehensiveness than the BNC1. Data scarcity in the BNC seems to be amplified by frequent searches of long strings. Google is more prolific for long strings and constantly replenishes its capacity» [Sha 2010, p. 391]. Подчеркнем, что актуальность приобретают различные исследования дискурса, основанные на корпусах [Захаров, Богданова 2011: 128], [Adel, Reppen 2008]; «особенно целесообразно использование корпусного подхода для выявления характеристик дискурса, присущих тому или иному регистру» [Biber et al. 1998, Толпегин 2008, цит. по Захаров, Богданова 2011: 141]. Исследователи отмечают, что «корпусы могут в принципе дать три типа данных, <применимых> в ходе лингвистических исследований: эмпирическая поддержка, информация по частотности, экстралингвистическая информация (метаинформация)» [Захаров, Богданова 2011: 95]. Одним из критериев, применяемых нами (с опорой на концепцию А.П. Чудинова) для выявления ценностей и узловых точек дискурса, является «высокая частотность <в текстах> слов, обозначающих соответствующие ценности» [Чудинов 2009: 40], и узловые точки. Это приводит нас к 1 British National Corpus. 18 следующей гипотезе: параметры дискурсивно-коммуникативной модели перевода [Волкова 2010] могут служить метаполями (категориями) для полевого анализа. После того как определен корпус текстов, составлен частотный список (word list, frequency list) или список ключевых слов (keyword list)1, принято решение относительно единиц анализа и их частотности2, необходимо распределить единицы (например, знаменательные части речи во всех словоформах) по параметрам модели (категориям, метаполям). К таким параметрам относятся: направление3 (участники) дискурса (социальные атрибуты, статус, число) и дискурсивные характеристики текста (авторство, адресность, нарратив); поле дискурса (тематика, сфера функционирования текста); хронотоп (место, время создания текста, описываемые события); узловые точки, цели, ценности дискурса. Для составления частотных списков или списков ключевых слов могут быть использованы различные инструменты: «Проторедактор» [URL], «Семограф» [URL] (графосемантический анализ), AntConc [URL], WordSmith Tools [URL], статистика и отдельные инструменты в программах памяти переводов (например, «Лексикон» в программе Déjà Vu X2), etc. Для соотнесения единиц из списка с их значениями в тексте и распределения по метаполям необходим «ручной» полевый анализ. Возможные инструменты: «Проторедактор» [URL], «Семограф» [URL] (графосемантический анализ), AntConc [URL], WordSmith Tools [URL1], статистика и отдельные инструменты в программах памяти переводов (например, «Лексикон» в программе Déjà Vu X2), etc. 2 Значение выше среднего, значение выше определенного показателя, знаменательные части речи, все слова, etc. Авторы в качестве примера выборки по частотности приводят единицы, встречающиеся не реже трех раз на миллион слов [Захаров, Богданова 2011: 106]. 3 Термины «Tenor of discourse» (направление дискурса), «field of discourse» (поле дискурса) используются в [Halliday, Hasan 1991], [Вебер 2004: 41]. 1 19 В качестве иллюстрации проведем частотный анализ, используя базовый алгоритм: составить частотный список; выбрать порог частотности и единицы анализа (словоупотребления, словоформы, леммы, знаменательные части речи, etc.); распределить единицы по категориям модели (метаполям). В настоящем исследовании мы опираемся на следующие исходные (минимальные) данные, доступные1 переводчику: жанр текста, тематика текста, коммуникативная ситуация (событие). Исходные параметры определили принципы создания собственного корпуса текстов (DIY corpus): жанр выступление; тематика наука и инновации; событие, коммуникативная ситуация вручение премии молодым ученым, торжественная церемония. В качестве материала для составления корпуса и анализа использованы стенограммы выступлений Президента РФ на церемонии вручения премий Президента РФ в области науки и инноваций для молодых ученых [URL]. Это конечное количество текстов (премия учреждена в 2008 году и с тех пор вручается ежегодно). Для исследования используются стенограммы на русском языке (язык оригинала), образующие завершенный нарратив. Мы используем небольшой корпус исходных текстов и «Проторедактор» для составления частотного списка. При необходимости дальнейшего поиска и проверки характеристик может использоваться подкорпус НКРЯ [URL], заданный, например, по следующим параметрам: «нехудожественные тексты»; тип текста – «обращение», «речь», «поздравление»; тематика – «наука и технологии»; выдача KWIC с доступной статистикой по словоформам и леммам. Объем текста в программе «Проторедактор» ограничен (41000 знаков), поэтому далее мы приводим данные по Степень «доступности» определяется видом перевода (письменный, устный), коммуникативным (переводческим) заданием, возможностью контакта с заказчиком, etc. 1 20 стенограммам выступлений 2008–2011 годов. «Проторедактор» отображает отсортированные по алфавиту «слова по частотности», предлагая разные формы одного и того же слова, занимающие разные позиции в списке. Мы отобрали слова, встречающиеся 10 раз и более. Целью политического дискурса традиционно признается «борьба за власть», «обеспечение внутренней безопасности государства и граждан», «демократического государственного устройства», «содействие экономическому, духовному развитию» [Чудинов 2006; 2009]. К ценностям политического дискурса относят государство, государственность, общность; «демократию», «права человека», «права нации», «экономический рост», «свободу» («гражданские, политические, экономические свободы», «свобода личности», «свобода предпринимательства», «свобода развития институтов гражданского общества») [Чудинов 2006; 2009]. В анализируемом корпусе текстов узловые точки, цели, ценности дискурса представлены следующими единицами: мы – 55 (участники; ценность); нас – 17 (участники; ценность); нашей – 29 (участники; ценность); наши – 15 (участники; ценность); российской – 14 (поле; ценность); страны – 11 (поле; ценность – в приведенных контекстах с ударением на второй слог, чаще «нашей страны»). Примечания в скобках указывают на ценности дискурса (государство, государственность, общность) и смежные параметры (поле и участники). Направление (участники) дискурса и дискурсивные характеристики текста (авторство, адресность, нарратив) представлены следующими единицами: 21 вас – 12 (участники); все1 – 18 (участники; ценность – общность); всех – 18 (участники; ценность – общность); друзья – 10 (участники; обусловлено жанром, ситуацией); лауреатов – 10 (участники); лауреаты – 14 (участники); мы – 55 (участники; ценность – общность); нас – 17 (участники; ценность – общность); нашей 29 (участники; ценность – общность); наши – 15 (участники; ценность – общность); она – 12 (участники); они – 24 (участники); ученых – 14 (участники); я – 49 (участники). Примечания в скобках указывают на характеристики участников, в том числе смежные (ценностные, жанровые, ситуативные). Единицы эксплицитно указывают, на наш взгляд, на общность как одну из ценностей политического дискурса. Поле дискурса (тематика, сфера функционирования исходных текстов) представлено следующими единицами: молодых – 18 (поле; участники); наук – 16 (поле); науке – 10 (поле); науки – 33 (поле); научные – 11 (поле); новые – 11 (поле); новых – 12 (поле); российской – 14 (поле; ценность); страны – 11 (поле; ценность – в приведенных контекстах с ударением на второй слог, чаще «нашей страны»). Примечания в скобках указывают на тематику и смежные характеристики (участники; ценности – государство, государственность, общность). 1 В текстах используется буква «ё», вариант «всё» занимает в списке отдельную позицию. 22 Хронотоп (место, время создания текста, описываемые события) выражен эксплицитно: зале – 11 (хронотоп; обусловлено жанром, ситуацией); сегодня – 18 (хронотоп); 1. сейчас – 18 (хронотоп) Отметим еще ряд частотных единиц, дающих представление о прагматических и иных лингвистических характеристиках исходного текста: более – 11 (сравнение, усиление); важно – 14 (усиление); всё – 11 (усиление); всего – 11 (усиление); конечно – 22 (усиление); очень – 23 (усиление); должны – 10 (модальность; усиление); может – 10 (модальность; усиление); нужно – 10 (модальность; усиление); дорогие – 11 (дискурсивная формула; обусловлена жанром, ситуацией); поздравляю – 17 (дискурсивная формула; обусловлена жанром, ситуацией); хотел бы – 11 (дискурсивная формула; обусловлена жанром, ситуацией); если – 10 (логика, структура текста). Аналогично может быть составлен частотный список для одного исходного текста (с которым в данный момент работает переводчик) с той же контрольный отметкой. Выборка для одного выступления («слова по частотности», встречающиеся 10 раз и более) выглядит следующим образом: 1 Также «время» «в последнее время», «некоторое время назад». 23 и – 128; в – 87; что – 54; не – 39; это – 35; для – 31; мы – 31 (участники; ценность); но – 30; на – 27; я – 26 (участники); с – 24; ещё – 22; только – 19; которые – 18; этом – 15; конечно – 14 (усиление); по – 14; а – 13; молодых – 13 (поле; участники); сегодня – 13 (хронотоп); наук – 12; нашей – 12 (участники; ценность); о – 12; сейчас – 12 (хронотоп); все – 11 (усиление; ценность – общность); за – 11; они – 11 (участники); того – 11; у – 11; бы – 10; быть – 10; всех – 10 (участники; ценность – общность); как – 10; науки – 10 (поле); очень – 10 (усиление); уже – 10. Мы приводим несколько примечаний в скобках, чтобы показать совпадающие единицы и общий потенциал методики: переводчик может таким образом получить на основе категорий модели первое представление о параметрах исходного текста. Для анализа ключевых слов необходим контрольный корпус (reference (control) corpus): «In a quantitative perspective, keywords are those whose frequency (or infrequency) in a text or corpus is statistically significant, when compared to the standards set by a reference corpus (Scott 1997; Baker 2004; Scott & Tribble 2006)» [Bondi, Scott 2010: 3]. Анализ ключевых слов стремится к максимальной объективности. Ср.: «Scott’s definition of keywords is <…> not based upon concepts that are subjectively viewed as important to culture, but allows for any word to potentially be key if it occurs frequently enough when compared to a reference corpus» [Baker 2004: 346]. 24 Для сравнения можно использовать: а) набор ключевых слов (концептов, узловых точек, целей, ценностей), традиционно выделяемых в политических текстах [Лоскутова 2012; Яшин 2010]; б) набор ключевых слов из анализируемых переводчиком исходных текстов; в) соответствующий подкорпус национального корпуса (например, Национального корпуса русского языка). Общий принцип подсчета авторы формулируют следующим образом: «We count occurrences in each corpus, divide each number by the number of words in that corpus, optionally multiply by 1,000 or 1,000,000 to give frequencies per thousand or million, and divide the one number by the other to give a ratio. <…> It is often instructive to find the ratio for all words, and to sort words by the ratio to find the words that are most associated with each corpus as against the other» [Kilgarriff 2009]. С точки зрения практики перевода анализ частотных (ключевых) слов должен быть, на наш взгляд, простым, но достаточно надежным. Безусловно, все параметры определяются с помощью частотных списков лексики (ключевых слов) только в первом приближении, речь ни в коем случае не идет о «механическом подсчете» частотных (ключевых) слов. Повторим основополагающий для настоящего исследования тезис: подробный анализ трансляционнорелевантных коммуникативных характеристик дискурса, стилистических, прагматических особенностей текста, функций и типовых свойств коммуникации, коммуникативных стратегий и иных характеристик проводится исключительно в контексте и в широком нарративе. Обозначим ряд положений, требующих, на наш взгляд, уточнения в ходе совершенствования предлагаемой методики. Так, анализ исходного текста и сравнение полученных данных оставляет вопрос о репрезентативности выборки по одному тексту (наберется ли достаточно единиц в соответствии с контрольной отметкой) и о возможности 25 сравнивать текст и небольшой корпус1 (объемы проанализированных выше текста и корпуса соотносятся приблизительно как 1:5). Вопрос о репрезентативности выборки и соотношении исходного текста и контрольного корпуса ставит перед переводчиком и исследователем вопрос об отборе ключевых слов. Ср.: «Undoubtedly one other possible solution <…> is to conduct extensive editing work on the keyword lists, making individual decisions on what should remain or be excluded in line with thematic and theoretical focus of the study itself. After all, a certain degree of editing has to be done at any rate, as many non-lexical, non-grammatical items, such as numerals, orthographic signs and irrelevant abbreviations occur at the top of any keyword list, no matter how synchronous the reference corpus. However <...> manipulating computer-generated lists in this way feels intuitively problematic» [Ensslin, Johnson 2006]. Для материала нашего исследования актуальность приобретает также вопрос о ключевых словах в «обыденном» понимании – например, можем ли мы использовать теги официального сайта Президента РФ [URL] «госпремии», «наука и инновации», «противодействие коррупции», «внешняя политика», «права человека», «экономика и финансы» как ключевые слова в терминах корпусной лингвистики. Кроме того, можно ли предположить, что ключевые слова, определяющие место статьи в комплексе других текстов на официальном сайте Президента РФ, дополнительно указывают на ценности политического дискурса? Верно ли, что «политические» ключевые слова в корпусе текстов официальных выступлений (с учетом жанра и события) определяют дискурс как политический, даже если сами выступления посвящены различным темам (например, науке и инновациям)? Является ли это только следствием интердискурсивности (полидискурсивности)? В случае если переводчик прибегает к сравнительному анализу исходного текста, с которым работает в данный момент, и корпуса аналогичных текстов. 1 26 Подчеркнем два важных условия использования и развития методики на данном этапе: 1. Необходимо выработать принципы формирования «правильного» подкорпуса для конкретного коммуникативного (переводческого) задания и конкретного исходного текста. Ср.: «...any keyword analyst or, for that matter, any comparative corpus linguist will have to undertake complex decision-making processes, which involve, on the one hand, the careful selection or indeed construction of an appropriate comparator corpus and, as a potential result, the partial or entire inclusion and/or exclusion of certain semantic fields, lexical items and word forms according to their relevance to the research objectives, on the other. Clearly, a certain degree of editorial work cannot be avoided when it comes to deriving a ‘true’ keyword list from the ‘rough’ keyword list produced by the software. However, in a large corpus this ‘clearing’ process can only be done effectively if it is done manually and all the texts are looked at individually, which, after all, is not really what digital corpus work ought to be concerned with» [Ensslin, Johnson 2006]. 2. Необходимо выработать принципы сопоставления данных, полученных переводчиком по собственному корпусу текстов и национальным корпусам. При сопоставлении данных корпусов наблюдается многофакторная зависимость. Следовательно, получать первые результаты целесообразно на материале небольшого корпуса, обосновывая каждый шаг, создавать для каждой части исследования свой подкорпус и применять к нему корпусные методики. Ср.: «<...> begin with a study or studies of small corpora of texts and then verify the results obtained from these by means of data from larger corpora <to> divine some insights into what to look for <...> The combined small / large corpus method provides a means of checking on the small corpora via the data from the large ones <...> In other words, the ‘circularity’ of research» [Machniewski 2004: 110]. 27 Очевидно, что категории дискурсивно-коммуникативной модели перевода составляют набор параметров, максимально точно определяющий характеристику конкретного текста и отражаемого им дискурса. Отбирая единичные параметры на материале небольшого корпуса исходных текстов, переводчик и исследователь, тем не менее, неизбежно сталкивается еще с рядом вопросов. Насколько полученные на основе корпуса особенности текста одной области «работают» в другой области? По каким параметрам необходимо (возможно) сравнивать составленные переводчиком корпусы текстов и национальные корпусы текстов? Есть ли у переводчика возможность использовать частоты словоформ и словосочетаний НКРЯ при сопоставлении списков частотных (ключевых) слов1? В скобках заметим, что корпусы и подкорпусы, безусловно, функциональны при поиске и проверке характеристик текста оригинала и перевода и переводческих решений2 при известных исходных параметрах (жанр; тематика; коммуникативная ситуация, событие). Ср.: «if our goal when performing translation is to express in language A a message encoded in language B in a way that is understandable and which meets the recipients’ expectations, we must have a means of inspecting how meanings are expressed in the language pair A-B in given circumstances, communicative situations, text types, genres, domains, etc.» [Machniewski 2004: 107]. Попробуем сформулировать базовый алгоритм работы переводчика с корпусом: 1. Анализ исходного текста по выбранным параметрам (в нашем случае – по категориям дискурсивнокоммуникативной модели перевода). Авторы отмечают, что если «подкорпусы включают различное количество слов, <...> сравнение непосредственных подсчетов нельзя использовать как критерий для вывода о большей или меньшей частотности слова в одном регистре по сравнению с другим» [Захаров, Богданова 2011: 103]; «только нормированные подсчеты обеспечивают достоверные основания для сравнения по регистрам» [Захаров, Богданова 2011: 104]. 2 Подчеркнем, что корпусами ресурсы для поиска переводческих решений, безусловно, не ограничиваются. 1 28 2 Применение полученных ранее параметров (при работе с дискурсивно-коммуникативной моделью перевода – «дискурсивных досье») и сформулированных ранее переводческих решений (если переводчик уже работал с аналогичными текстами и видами дискурса); 3. Поиск и проверка параметров и переводческих решений по собственному(!) параллельному корпусу аналогичных текстов (для переводческих решений в письменном переводе реализовано в программах памяти переводов). 4. Поиск и проверка параметров и переводческих решений по национальным и иным корпусам при заданных(!) условиях формирования соответствующего подкорпуса. В рамках предложенного алгоритма переводчик может выполнять все или отдельные шаги. Возвращаясь к вопросу о метаполях, заметим, что распределение частотных или ключевых слов по параметрам модели смещает фокус исследования скорее в область полевого анализа, нежели корпусной лингвистики. Однако именно на стыке корпусной лингвистики и переводоведения для работы с ключевыми словами могут использоваться более сложные инструменты, которые позволят при распределении слов по метаполям получить более объективные результаты. Частотный анализ или анализ ключевых слов в исходном тексте и распределение слов по метаполям может помочь переводчику в первом приближении определить доминанты перевода (группы трансляционно-релевантных коммуникативных характеристик дискурса) в имеющемся корпусе аналогичных текстов (например, регулярные выступления на определенную тему; выступления, лекции, объединенные темой и личностью говорящего) и прогнозировать особенности «следующего» исходного текста с аналогичными параметрами. Методика может использоваться как один из элементов подготовки к устному переводу в дополнение к освоению предметной области и дру29 гим формам работы с аналогичными текстами и материалами мероприятия. Продуктивным представляется поиск частотных (ключевых) слов в тексте перевода, сравнительный анализ частотных (ключевых) слов в подкорпусе оригиналов и подкорпусе переводов, если у переводчика есть возможность создать такой параллельный корпус из ранее переведенных письменных текстов (вариантом может быть создание памяти переводов). Анализ частотных (ключевых) слов в исходном тексте по корпусу аналогичных текстов может быть продуктивен при обучении переводу и переводческому анализу на ранних этапах. Представляется, что методика имеет дидактический потенциал в том случае, если анализ проводится на похожих, смежных текстах, чтобы закрепить у студентов понимание общих особенностей жанра, тематики (предметной области), коммуникативной ситуации, состав «дискурсивного досье». Еще раз подчеркнем, что анализ проводится исключительно при условии формирования общего «немеханического» переводческого мышления [Петрова, Сдобников 2012; Наугольных 2010]. Методика также может быть положена в основу проекта по созданию размеченного на основе дискурсивнокоммуникативной модели перевода параллельного корпуса. Попробуем сформулировать несколько шагов по реализации такого проекта. 1. Присвоить отдельным единицам и сегментам исходных текстов метки (теги) в соответствии с метаполями, тематикой, жанром и коммуникативной ситуацией (событием). 2. Провести анализ единиц и сегментов в контексте с целью привлечь дополнительные параметры дискурсивнокоммуникативной модели перевода (возможно, ввести дополнительные метки) и создать «дискурсивные досье» для множества исходных текстов, отражающих различные виды институционального дискурса. 30 3. В параллельном корпусе проанализировать отдельные переводческие решения или сформулировать стратегии перевода текстов различных жанров и тематик в различных языковых комбинациях. 4. Попытаться на основе текстовых массивов установить закономерности в отношении принимаемых переводческих решений; различия в прогнозируемых по модели и зафиксированных в параллельных текстах решениях. Наполнение и аннотирование корпуса имеет прикладной исследовательский и дидактический потенциал1, позволит уточнить и развить отдельные положения модели, привлечь новые данные для сравнительно-сопоставительных исследований и анализа трансляционно-релевантных коммуникативных характеристик различных видов дискурса. ИСТОЧНИКИ 1. Информационная система графосемантического моделирования «Семограф». [Электронный ресурс]. URL: http:// www.semograf.com (дата обращения: 01.08.2014). 2. Национальный корпус русского языка. [Электронный ресурс]. URL: http://www.ruscorpora.ru (дата обращения: 01.08.2014). 3. Официальный сайт Президента России. [Электронный ресурс]. URL: www.kremlin.ru (дата обращения: 01.08.2014). 4. Проторедактор. [Электронный ресурс]. URL: http://vse mozhetbyt.ru/cgi-bin/protoeditor.pl (дата обращения: 01.08.2014). 5. AntConc. [Электронный ресурс]. URL: http://www. antlab.sci.waseda.ac.jp/ software.html (дата обращения: 01.08.2014). На последующих этапах развития в качестве «готового продукта» размеченный корпус может быть полезен в работе переводчиков-практиков, однако в этом случае встает вопрос конфиденциальности и вопрос востребованности и совпадения тематики текстов корпуса и реальных переводческих проектов. 1 31 6. WordSmith Tools. [Электронный ресурс]. URL: http://www.lexically.net/wordsmith (дата обращения: 01.08.2014). ЛИТЕРАТУРА 1. Вебер Е.А. Опыт лингвистического исследования когнитивного диссонанса в английском дипломатическом дискурсе: дис. … канд. филол. наук. – Иркутск, 2004. – С. 41. 2. Владимов Н.В. Корпусный подход к решению переводческих проблем (на материале письменных переводов с русского языка на английский): автореф. дис. ... канд. филол. наук. – М.: Военный ун-т, 2005. – 18 с. 3. Волкова Т.А. Дискурсивно-коммуникативная модель перевода. – М.: Флинта: Наука, 2010. 4. Волкова Т.А. Корпусный подход к определению доминант перевода // Когнитивные исследования языка / Вып. XVIII: Язык, познание, культура: методология когнитивных исследований: мат-лы Международ. конгресса по когнитивной лингвистике. 22–24 мая 2014 г. / отв. ред. вып. Е.И. Голованова. 2014. С. 764–767. 5. Захаров В.П., Богданова С.Ю. Корпусная лингвистика: учебник для студентов гуманитарных вузов. – Иркутск: ИГЛУ, 2011. 6. Лоскутова К.Н. Ключевые слова советского политического языка (на мат-ле Конституций 1918 и 1936 годов): автореф. дис. … канд. филол. наук. – Санкт-Петербург, 2012. – 22 с. 7. Наугольных А.Ю. Профессиональное мышление переводчика как категория дидактики перевода // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Проблемы языкознания и педагогики. – 2010. – №4. – С. 73–79. 8. Петрова О.В., Сдобников В.В. О зеленом соке и соленом электричестве. Чему и как учить будущих перево32 дчиков // Мосты. Журнал переводчиков. – М.: Р.Валент, 2012. – № 1 (33). – С. 69–76. 9. Чудинов А.П. Современная политическая коммуникация: учеб. пособие. – Екатеринбург: Изд-во УрГПУ, 2009. 10. Чудинов А.П. Политическая лингвистика: учеб. пособие. – М.: Флинта: Наука, 2006. 11. Яшин В.Н. Архетипические ключевые слова отечественной политической речи: советский и постсоветский периоды: автореф. дис. ... канд. филол. наук. – Саратов, 2010. – 21 с. 12. Adel A., Reppen R. (eds.) Corpora and Discourse: The Challenges of Different Settings. Amsterdam and Philadelphia: John Benjamins. – 2008. 13. Baker M. Corpus Linguistics and Translation Studies: Implications and Applications // Text and Technology: In Honour of John Sinclair. – Amsterdam & Philadelphia: John Benjamins, 1993. – P. 233–250. 14. Baker P. Querying keywords: Questions of difference, frequency, and sense in keywords analysis. Journal of English Linguistics 32(4). – 2004. – P. 346–359. 15. Bondi Marina; Scott, Mike (ed.) Keyness in texts. – Amsterdam & Philadelphia: John Benjamins Publishing Co. – Vol. 41. – 2010. 16. Ensslin A., Johnson S. Language in the news: investigating representations of ‘Englishness’ using WordSmith Tools. – Corpora. Vol 1. – No. 2. – 2006. – P. 153–185. 17. Kilgarriff A. Simple maths for keywords. Proceedings, Corpus Linguistics. M. Mahlberg, V. González-Díaz & C. Smith (eds). Liverpool. 2009. [Электронный ресурс]. URL: http://ucrel. lancs.ac.uk/ publications/cl2009/ (дата обращения: 01.08.2014). 18. Kruger A., Wallmach K., Munday J. Corpus-Based Translation Studies: Research and Applications. – London and New York: Continuum. – 2011. 19. M.A.K. Halliday, Hasan R. Language, Context, and Text: Aspects of Language in a Social-Semiotic Perspective. – Oxford: Oxford University Press. – 1991. 33 20. Machniewski M. Contrastive functional analysis as a starting point for corpus-based translation studies (CTS): Methodological considerations for analysing small translational corpora // Language Matters: Studies in the Languages of Africa. – Vol. 35. – Issue 1. – 2004. – P. 102–118. 21. Sha G.Q. Using Google as a super corpus to drive written language learning: a comparison with the British National Corpus // Computer Assisted Language Learning. – Vol. 23. – Issue 5. – 2010. – P. 377–393. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Волкова Татьяна Александровна. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный университет», кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и практики перевода. E-mail: tatia.volkova@gmail.com. 34 М.Б. Ворошилова Екатеринбург (Россия) «ЧИТАЙ» АБУ ЮСУФ: МЕТОД ИНТЕНЦИОНАЛЬНОГО АНАЛИЗА ТЕКСТА В ПРАКТИКЕ СУДЕБНОЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ Ключевые слова: лингвистическая экспертиза, интенциональный анализ текста, коммуникативные стратегии и тактики, религиозная вражда. Аннотация. В данной публикации автор показывает, как реализуется метод интенционального анализа текста при проведении лингвистической экспертизы. M.B. Voroshilova Ekaterinburg (Russia) “READ” BY ABU YUSUF: A METHOD OF INTENTIONAL TEXT ANALYSIS IN PRACTICAL COURT LINGUISTIC EXPERTISE Keywords: linguistic expertise, intentional text analysis, communicative strategies and tactics, religious strife. Abstract. The article illustrates the way the method of intentional text analysis is used for linguistic expertise. Лингвистическая экспертиза – это относительно новое для российского научного дискурса направление. До Работа выполнена в рамках гранта РГНФ: проект 12-04-00175а «Лингвистика и психология: экстремистский текст и деструктивная личность». Ворошилова М.Б., 2014 35 сих пор ученые не выработали единого инструментария лингвистической экспертизы, мы каждый раз находим новые ходы, новые повороты. В последнее время все большую популярность в сфере лингвистической экспертизы приобретает метод интенционального анализа текста, что обусловлено его универсальностью. Во-первых, он может быть использован при исследовании текстов как по делам об оскорблении, так и по делам об экстремизме. Во-вторых, интенциональный метод позволяет анализировать когнитивные, коммуникативные и прагматические особенности [подр.: Клушина 2012]. В настоящем исследовании мы предлагаем вашему вниманию пример лингвистический экспертизы видеотекста (то есть текста креолизованного [подр: см. Ворошилова 2013]), содержание обращения известного активиста и инициатора проекта по распространению смыслового перевода Корана «Читай» Абу Юсуфа (Селенцова Ивана Сергеевича). Основное коммуникативное намерение автора текста «Читай. Абу Юсуф. Обращение к русским и украинцам», сформулированное самим автором, звучит как попытка убедить слушателя «заказать Коран и почитать, и ознакомиться с истинной религией». Уже на данном этапе автор вводит в свой текст утверждение о превосходстве одной религии, в данном контексте ислама, перед другими, на что, в частности, указывает использование прилагательного истинный, которое в современном русском языке имеет значение «соответствующий истине, подлинный, верный». См.: Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. – СПб.: Норинт, 2009. ИСТИННЫЙ, -ая, -ое; -тинен, -тинна, -тинно. 1. Соответствующий истине, заключающий в себе истину (1–2 зн.). И-ое суждение, положение. Видеть что-л. в истинном свете (судить о чем-л. верно). Направить (наставить, обратить) кого-л. на и. путь (научить поступать правильно). 36 2. Подлинный, настоящий. И. друг. И. виновник. И-ая красота. И-ая поэзия, живопись. И-ая правда (разг.). 3. Спец. Устанавливаемый научно; соответствующий сущности явления. И-ое время. И. азимут. И. горизонт. И. раствор. < Истинно, нареч. (2 зн.). Быть и. счастливым. Истинное, -ого; ср. (1-2 зн.). Отличить и. от ложного. Борьба за и. Истинность, и; ж. (1–2 зн.). Далее в тексте автор развивает эту идею, и для оценки ислама использует также прилагательное единственный («будущее только в исламе, что это единственное их спасение»), имеющее значение «исключительный, выделяющийся среди других своей неповторимостью». См.: Большой толковый словарь русского языка. ЕДИНСТВЕННЫЙ, -ая, -ое; -вен, -венна, -венно. 1. Только один, всего один. Е. сын. Е-ая просьба. У малыша отняли единственную игрушку. В комнате стоит е. стул. Это е. выход из положения. Чтение – моя е-ая страсть. Е. в мире человек. Е-ое, что мне дается с трудом, – это математика. Е-ое, на что можно рассчитывать. Одна-единственная дочь (усилит.; всего одна). 2. Мн. Только те, которые имеются в наличии, существуют. Е-ые свидетели катастрофы. Е-ые из оставшихся в живых. 3. Исключительный, выделяющийся среди других своей неповторимостью. Е-ое по своей оригинальности сочинение. Я запомнил это е-ое в своём роде лицо. Он е., ему нет равных по таланту. ◊ Единственное число. Формы склонения и спряжения, употребляемые, когда речь идёт об одном лице или предмете. < Единственность, -и; ж. Таким образом, уже на уровне анализа интенции автора текста мы констатируем такой признак, характеризующий возбуждение религиозной вражды с точки зрения общественной опасности, как утверждение о природном превосходстве одной религии и неполноценности или порочности других, отмеченном в «Методических рекомендациях о 37 возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды: Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды». На следующем этапе исследования мы проанализировали основные речевые стратегии, то есть совокупность речевых действий, направленных на реализацию интенции автора [подр.: Иссерс 2008], и отметили, что ключевыми в данном тексте являются стратегии запугивания и дискредитации. Отметим, что данные стратегии характерны для религиозного дискурса: в частности, в работах Весниной Л.Е. они обозначены как ведущие коммуникативные стратегии и тактики, использующиеся в текстах религиозной тоталитарной секты «Великое Белое Братство „ЮСМАЛОС“» [Веснина 2013]. Для убеждения слушателей в истинности ислама автор использует стратегию запугивания, классическая цель данной стратегии – внушить адресату мысль о грядущем страшном Конце Света, открыть адресату глаза на то, как страшна и жестока окружающая его действительность. «На примере истории вот таких людей, которые приняли ислам, должны послужить поводом задуматься для русского народа о том, что, действительно, ихнее будущее только в исламе, что это единственное их спасение, потому что, если мы посмотрим сегодня на то положение, в котором находятся эти люди, то мы видим действительно, что это народ… они вымрут как динозавры просто, что единственное спасение этих людей это принять ислам…». Для реализации данной стратегии автор использует две тактики: с одной стороны, при помощи тактики метафоризации создает метафорический образ неминуемой гибели (вымрут как динозавры), гибели предсказуемой и неизбежной, с другой – четко и настойчиво (использует прием повторения) предлагает единственный выход, единственное спасение – принятие ислама. 38 В кульминационной (центральной) части текста автор использует более действенный прием запугивания, обращаясь не к мифическому концу, а к реальной жизни человека: «а тот, кто отвернется от нашего напоминания, у него будет несчастная жизнь… И мы видим, что люди, которые отворачиваются от Корана, у них жизнь несчастная, и мы знаем, что их положение будет еще хуже». Усиливает манипулятивный потенциал данного приема и обращение к знаниям, к опыту: автор «приводит пример уже реализованного наказания». Основным приемом убеждения в реализации стратегии запугивания являются апелляция к разуму, автор многократно в своей речи просит слушателя задуматься: «на примере истории вот таких людей, которые приняли ислам, должны послужить поводом задуматься для русского народа»; «хотелось бы сказать, что вы должны задуматься, потому что эта жизнь – она не последняя жизнь…». Таким образом, автор создает ощущение, что предложенные им выводы, сделаны самим слушателем. Вторая часть текста строится на стратегии дискредитации, дискредитации как русского человека, человека православного, христианина, так и самой религии, и в первую очередь, ее основы – образа бога. Автор, обращаясь к классическому приему сверхобобщения (когда свойства отдельных лиц принимаются за свойства всех членов религиозной группы), настойчиво создает образ несведущего христианина: «многие не знают ничего, вы, действительно, не знаете ничего о своей религии». Данный прием используется на контрасте с ведущим в тексте приемом апелляции к разуму, что лишь усиливает его воздействующий потенциал. Далее автор дискредитирует ключевой для любой религии образ бога: «Вы поклонялись каким-то картинкам, каким-то святым мощам… Разве эти, которым вы поклоняетесь, 39 разве они что-то создали… посмотрите на то, что они создали, и, даже если муха у них что-то заберет, они не смогут это вернут обратно… Вы поклоняетесь иконам, вы поклоняетесь картинкам, вы поклоняетесь тому богу, которого вы сами слепили, нарисовали своими же руками». В данном примере автор использует как традиционные речевые приемы дискредитации (неопределенное местоимение какой-то используется в тексте в качестве оценочной единицы со значением «не стоящий внимания, незначительный, ничтожный»), так и более действенный прием метафоризации, создавая образ пустой религии, религии, созданной самим человеком, а значит не настоящей, не истинной. Таким образом, автор формирует негативный стереотип, создает отрицательный образ противопоставленной религии, а именно – православия. Цель данной стратегии – подорвать доверие, вызвать сомнение. ЛИТЕРАТУРА 1. Балукова Н.А, Веснина Л.Е. Коммуникативные стратегии и тактики в текстах религиозной организации «Великое Белое Браство „Юсмалос“» // Политическая лингвистика. – № 3 (45). – 2013. – С. 199–208. 2. Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. – СПб.: Норинт, 2009. 3. Ворошилова М.Б. Политический креолизованный текст: ключи к прочтению: монография – Екатеринбург, 2013. 4. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. – М.: Изд-во ЛКИ, 2008. – 288 с. 5. Клушина Н.И. Интенциональный метод в современной лингвистической парадигме // Медиаскоп: электронный научный журнал. – № 4. – 2012. – URL: http://mediascope.ru/node/1242 6. Методические рекомендации о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды: Об исполь40 зовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды // Национальная газета № 8–12 (58–62). – 2002. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Ворошилова Мария Борисовна. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет», кандидат филологических наук, доцент кафедры риторики и межкультурной коммуникации. E-mail: shinkari@mail.ru. 41 Н.Н. Костина Н.Н. Зеркина Магнитогорск (Россия) К ВОПРОСУ ОБ ЭТИМОЛОГИИ ПАРЛАМЕНТСКОГО ВОКАБУЛЯРА Ключевые слова: парламентская лексика, этимология, языковые единицы, британский парламент. Аннотация. В статье анализируется этимология парламентского вокабуляра. Авторы рассматривают британскую парламентскую лексику как источник мирового парламентского вокабуляра. Интернациональная маркированность и лингвистическая состоятельность английского парламентского вокабуляра поддерживается и доказывается его присутствием в качестве заимствований в парламентских вокабулярах разных государств и языков. N.N. Kostina N.N. Zerkina Magnitogorsk (Russia) ON THE QUESTION OF ETYMOLOGY OF PARLIAMENTARY VOCABULARY Keywords: parliamentary vocabulary, etymology, linguistic units, British parliament. Abstract. Etymology of parliamentary vocabulary is analyzed in this paper. The authors describe the British parliamentary vocabulary as the source of the global parliamentary vocabulary. International markedness and linguistic sufficiency of the English parliamentary vocabulary are promoted and proved by its presence in the function of borrowed words in parliamentary vocabularies of different states and languages. 42 Scire leges non hoc est verba earum tenere,sed vim et potestatem. (Знать законы – значит воспринимать не одни лишь их слова, но и их силу и могущество.) Двойственное взаимовлияние языка и политики порождает мощный инструмент воздействия на сознание социума. В эпоху глобализации и влияния политических систем на ход развития истории и цивилизации роль языка возрастает. Язык как культурно-историческое явление из средства общения становится орудием и оружием политики. Таким образом, язык любого геополитического пространства как сдерживает, так и провоцирует не только политические, но и социально-исторические процессы. «Связь между языком и политикой очевидна: “ни один политический язык не может существовать без коммуникации”, “специфика политики, в отличие от ряда других сфер человеческой деятельности, заключается в ее преимущественно дискурсивном характере: многие политические действия по своей природе являются речевыми действиями”» [Шейгал 2000: 17 цит. по Ракитиной 2007: 12]. Как отмечает А.П. Чудинов: «Политическая лексика постоянно обогащается за счет политологической терминологии: например, еще полтора десятилетия назад такие слова и выражения, как консенсус, субъект Федерации, харизматический лидер, импичмент, монетизация льгот были понятны только специалистам. Сейчас эти обозначения стали общеизвестными, то есть произошла деспециализация термина, превращение его в общеупотребительную единицу русской лексико-фразеологической системы» [Чудинов 2009: 72]. Несмотря на то что «путь от реального мира к понятию и далее к словесному выражению различен у разных Костина Н.Н., Зеркина Н. Н., 2014 43 народов, что обусловлено различиями истории, географии, особенностями жизни этих народов, их правовой системой и, соответственно, различиями развития их общественного сознания», можно выделить ту часть вокабуляра, которая является универсальной для разных стран и народов [Зеркина 2012: 83]. Так как регулирующим органом многих политических систем является парламент (или его аналог), то парламентский язык (язык парламента) является тем средством, которое вербализирует и управляет ходом истории как конкретных стран, так и целых цивилизаций. Англоязычное влияние представляет собой сложноструктурированный, разноплановый процесс, обусловленный сочетанием целого ряда социокультурных факторов и имеющий специфические особенности в различных регионах. При этом языковые заимствования являются лишь внешней характеристикой англоязычного влияния как многостороннего социокультурного феномена. Их следует рассматривать не только как единицы языка, но и как выразители культурных смыслов, которые, проникая в иноязычную среду, наполняют ее новым содержанием [Смирнова 2007: 26]. Итак, проведем этимологический анализ британской парламентской лексики, которая отображает все исторические вехи развития Великобритании как государства. Самое главное, именно британский парламент стал со временем образцом демократической организации представительной (законодательной) власти, и именно его называют «прародительницей парламентов» (Mother of Parliaments)1. Диахронический подход к парламентской лексике еще раз доказывает и демонстрирует интернациональную маркированность и многовековую историю становления парламентского вокабуляра, а значит и развитие парламенСлова из выступления государственного деятеля Дж. Брайта (John Bright, 1811–1889) [Абайдельдинов Е.М., Балынская Н.Р. и др.: 326]. 1 44 таризма. Такие реликты истории, как влияние Римской Империи и латинского языка, отразились в следующих примерах парламентского вокабуляра: процедура (от лат. procedere – продвигаться); партия (от лат. pars – часть, группа; от partio – делю, разделяю); депутат (от лат. deputatus – посланный, уполномоченный); диспут (от лат. disputare – спорить, рассуждать); делегировать (от лат. delegare – выделять, передавать); администрация (от лат. administration – управление); акт (от лат. actus); аппарат (от лат. apparatus – оборудование); кодекс [-дэ-] (от лат. codex – книга, свод); конгресс (от лат. congressus – встреча, собрание); консолидация (от позднелат. consolidation от consolido – поддерживаю, укрепляю); либерал (от лат. liberalis – касающийся свободы, свободный); мандат (от лат. mandatum – поручение, распоряжение, указ); манифест (от лат. manifestum – призыв); министр (от лат. minister regis – помощник, слуга царя) [ССПТ 2002]; лобби – lobby – в 1530-х годах пришло из средневекового латинского, в который оно пришло из древне-верхненемецкого louba (=hall, roof) [OED]. Этимология термина «консерватизм» восходит к латинскому слову conservare – «сохранять» и означает в широком смысле сбережение, защиту. Включение понятий «консерватизм», «консерватор» в научный лексикон связано с именем французского писателя Ф. Шатобриана (1768–1848). Индоевропейские корни парламентского вокабуляра обнаруживаются в нижеприведенных примерах парламентской лексики: парламентарий (нем. parlamentarier) – член парламента [ССПТ 2002: 312]; политик (politician, от гр. politike) – 1) активный участник полит. жизни; полит. деятель, лицо, профессионально занимающееся вопросами политики [ССПТ 2002: 332]. Наличие языковых единиц с французской этимологией в парламентском вокабуляре объясняется также историческими моментами. Например, парламент (англ. parlia45 ment, фр. parlement от фр. parler – говорить); конституция (фр. constitution от лат. constitution – установление, устройство); бюро [(англ.) bureau < (фр.) bureau (XVIII в.)] – 1. название руководящей части некоторых органов. В английском языке присутствует ряд заимствованных лексических единиц из французского языка, которые в свою очередь были заимствованы во французский из других языков. Например, barricade пришло в английский из средне-французского 1590-е годы, в который оно было заимствовано из испанского языка barrique (=barrel) в 1550 году [OED]. Сoup d ´etat [ku: dei ´ta:] в 1640-е заимствуется в английский из французского coup d ´etate – переворот [LED 2009: 338–339]. Как не раз отмечалось, развитие любого языка прямо зависит от внеязыковой действительности, к которой относится социально-культурная история народа, своеобразие его менталитета, образа жизни, видение мира. Зачастую эта действительность носит стихийный характер – ее причины и действия сложно предугадать. Потрясения и трагедии изменяют сознание и мышление человека. Поскольку язык находится в постоянном движении, он также приобретает некую стихийность, создавая новые конструкции и определяя частоту употребления существующих в языке слов [Абайдельдинов 2013: 113]. Во времена становления и развития Британского парламента языком документации и устной речи был французский. Само слово парламент происходит от французского parler – говорить, но записи служебные или относящиеся к делам Церкви велись на латинском языке. Таким образом, весомая часть парламентской лексики имеет латинскую этимологию. И только с 1363 года речи депутатов произносились на английском языке. Фоновые знания, сопровождающие формирование семантики парламентского вокабуляра, помогают проследить за хронологией появления в языке тех или иных единиц. 46 В наше время язык парламентского делопроизводства – английский. Выступления на других языках не допускаются. В отношении лингвистики британский парламент имеет еще одну традицию-закон: не использовать «непарламентский» язык на заседаниях. Всем членам парламента запрещено пользоваться лексикой, которая могла бы «оскорбить достоинство» парламента. Это правило включает любые виды мата, личные оскорбления и, самое серьезное, обвинения члена парламента в непорядочности. В парламенте принято говорить на консервативном типе английского языка 1[Шульгина 2013; Received Pronunciation 2014]. Английский язык в британском парламенте не только средство общения, но и своеобразный вердикт законопроектам. Так, например, каждый законопроект проходит несколько этапов обсуждения. Первое чтение представляет собой чистую формальность. Во втором чтении обсуждаются общие принципы законопроекта. Во втором чтении палата может проголосовать за отклонение законопроекта, отказавшись произнести «That the Bill be now read a second time», но отклонение правительственных биллей происходит очень редко. После того как палата рассмотрела законопроект, следует третье чтение. В палате общин (House of Commons) поправки больше не вносятся, и принятие предложения «That the Bill be now read a third time» означает принятие всего законопроекта. Однако поправки могут быть еще внесены в палате лордов (House of Lords) После проБританский вариант английского языка включает в себя три языковых типа: 1. Консервативный английский (Сonservative). Это язык королевской семьи и британского парламента. 2. Принятый стандарт (Received pronunciation. «BBC English»). Это язык средств массовой информации. 3. Продвинутый английский. (Аdvanced English). Является самым подвижным типом, в котором быстро приживаются элементы других языков, лексические заимствования. Язык молодежи, на который оказывает большое влияние американский английский язык. Продвинутый английский больше всего подвержен общей тенденции к упрощению языка. Изменения происходят прежде всего в лексике. 1 47 хождения третьего чтения палата Лордов должна проголосовать за предложение «That the Bill do now pass». Постановления о доверии обычно вносятся на голосование правительством, чтобы получить поддержку от палаты, в то время как постановление о недоверии вносятся оппозицией. Постановления обычно выражаются словами «That this House has [no] confidence in Her Majesty’s Government», но могут использоваться и другие выражения, особенно указывающие на какую-то конкретную политику, поддерживаемую или не поддерживаемую парламентом. Например, Постановление о доверии правительству 1992 года использовало выражение «That this House expresses the support for the economic policy of Her Majesty’s Government». Но необходимо отметить, что прежде чем билль (Bill) станет законом, королева Великобритании должна дать свое одобрение или так называемую королевскую санкцию (royal assent). У королевы до сих пор сохраняются права на принятие, отказ от принятия или откладывание вступления в действие любого нового законопроекта, предложенного парламентом. Язык не только отражает формы контроля, но сам становится инструментом контроля даже там, где он сообщает не приказы, а информацию, где он требует не повиновения, а выбора, не подчинения, а свободы [Ракитина 2010: 54]. Интернациональная маркированность и лингвистическая состоятельность английского парламенского вокабуляра поддерживается и доказывается его присутствием в качестве заимствований в парламентских вокабулярах разных государств и языков. Параллельно с заимствованием фонетической и орфографической формы слова заимствуется и семантика данных языковых единиц, а значит, формируется не только понятийный аппарат, но и регламентируются и направляются политические и социальноисторические процессы. Взаимоотношения человека и об48 щества носят сложный характер, и интересы обеих сторон закреплены в законах и других нормативно-правовых документов государственной власти [Абайдельдинов 2013: 108]. Языковые едницы проникают в другие языки в силу целого ряда различных факторов, обусловленных культурой, наиболее важное из них – появление новых жизненных реалий, не имеющих аналога в языке-реципиенте. Англо-американскому влиянию в большей или меньшей степени подвержены сегодня практически все европейские языки. Англоязычные вкрапления во множестве присутствуют во французском, немецком, испанском языках, и даже финском, который в силу специфического строя и структуры относительно закрыт для иноязычных заимствований. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что французы с определенной долей иронии называют современный разговорный язык «franglais» – «франко-английский». В Германии немецкий язык, наводненный англоязычными заимствованиями, именуется «Denglisch» или «Eurodeutsch». Известны и другие аналогичные названия, например, «Spanglish» (для испанского языка) [Смирнова 2007: 24]. Таким образом, «английский» вокабуляр российского парламента может быть представлен следующими языковыми единицами: вице-президент; гоу-ин (англ. go in – входить, вступать внутрь); импичмент (англ. impeachment); интеграция [-тэ-] (англ. integration от лат. integration – восстановление, восполнение); лейборист (англ. labour от лат. labor – труд); саммит (англ. summit букв. – вершина, верх); спикер (англ. speaker букв. – оратор); спичрайтер [-тэ] (англ. speech-writer) и т.д. Балынская Н.Р. и др. отмечают что, «…лексические единицы… составляют тот ярус языка, культурная специфика которого наиболее очевидна, так как именно номинативные ресурсы языка наиболее близки к отражению внеязыковой действительности. Именно лексика, в отличие от всех остальных уровней языка, заполняет все видимое и 49 осязаемое пространство. Она наиболее полно отражает внешний мир, давая наименования его объектам, предметам и явлениям» [Балынская 2014: 32]. Парламентский язык является той своеобразной семиотической системой, которая может быть названа «проводником идеологии», который формирует менталитет, закрепляет в сознании социума определенные политические понятия и нормы. Описанный выше опыт лингвокультурологического подхода к рассмотрению парламентского вокабуляра не претендует на глубокие выводы и обобщения и нуждается в проверке, уточнении и углублении на более широком материале, но на основании вышеизложенного можно констатировать, что становление и развитие парламентского вокабуляра доказывает и наглядно демонстрирует общепринятый вектор развития языка и общества в сторону глобализации и мультикультурализма. ЛИТЕРАТУРА 1. Абайдельдинов Е.М., Балынская Н.Р., Борисов А.Н. и др. Реализация, обеспечение и защита прав человека в условиях мультукультурализма. – Магнитогорск: Изд-во Магнитогорск. гос. техн. ун-та им. Г.И. Носова, 2013. 2. Балынская Н.Р. и др. Регулирование социальноэкономических и политических процессов России: история и современность: монография. – Санкт-Петербург: Издательство Инфо-да, 2014. 3. Великобритания. Лингвострановедческий словарь. – 2-е изд., стереотипное/ А.Р.У. Рум – М.: Рус. яз., 2000. 4. Зеркина Н.Н. Репрезентация понятия «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» средствами английской фразеологии: лингвоисторический аспект // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота, 2012. – № 7. (18) Ч. 2. 50 5. Ракитина Н.Н. Лингвокультурологические аспекты функционирования аббревиатур в политическом дискурсе: автореф. дис. ... канд. филол. наук. – Челябинск, 2007. 6. Ракитина Н.Н. Лингвокультурологические аспекты функционирования аббревиатур в политическом дискурсе. – Магнитогорск: МаГУ, 2010. 7. Словарь современных понятий и терминов = ССПТ/ 4-е изд., дораб. и доп. / Авт.: Н.Т. Бунимович, Г.Г. Жаркова, Т.М. Корнилова и др.; Сост., общ. ред. В.А. Макаренко. – М.: Республика, 2002. 8. Смирнова М.В. Социокультурные факторы современных англоязычных заимствований в других языках мира. Лексическая системность английского языка в культурологическом ракурсе (семантика и функционирование) // Вестн. Моск. гос. лингвист. ун-та; вып. 537. Сер. Лингвистика. – М.: Рема, 2007. – С. 17–26. 9. Чудинов А.П. Современная политическая коммуникация: учеб. пособие. – Екатеринбург: Изд-во УрГПУ, 2009. 10. Шульгина Н.В. Варианты английского языка. 04.03.14. [Электронный ресурс]. URL: http://nsportal.ru/shkola/inostrannye-yazyki/angliiskiyyazyk/library/2013/09/23/varianty-angliyskogo-yazyka. 11. Longman Exams Dictionary = LED/ Pearson Education Limited, England, 2009. 12. Online Etymology Dictionary = OED/ 04.03.14. URL: http://etymonline.com/index.php?allowed_in_frame=0&search= barricade&searchmode=none. 13. Received Pronunciation. [Электронный ресурс]. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Received_Pronunciation. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ Костина Наталия Николаевна. Место работы и должность: Кандидат филологических наук, доцент ФГБОУ ВПО «Магнитогорский госу51 дарственный технический университет им. Г.И. Носова», начальник управления по международной деятельности. E-mail: rakitina_n@mail.ru. Зеркина Наталья Николаевна. Место работы и должность: Кандидат филологических наук, доцент ФГБОУ ВПО «Магнитогорский государственный технический университет им. Г.И. Носова», заведующая кафедрой иностранных языков Института истории и филологии. E-mail: agatik01@mail.ru. 52 И.В. Култышева Нижний Тагил (Россия) АНАЛИЗ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СРЕДСТВ РЕЧЕВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ В ОФИЦИАЛЬНЫХ БИОГРАФИЯХ ГУБЕРНАТОРОВ СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ Ключевые слова: приемы речевого воздействия, PR-текст, Э.Э. Россель, Е.В. Куйвашев. Аннотация. Автор статьи на примере официальных биографий Э.Э. Росселя и Е.В. Куйвашева анализирует приемы и средства речевого воздействия на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях. I.V. Kultysheva Nyzhny Tagil (Russia) ANALYSIS OF THE USE OF SPEECH INFLUENCE APPARTUS IN OFFICIAL BIOGRAPHIES OF GOVERNORS OF SVERDLOVSK REGION Keywords: speech influence techniques, PR-text, E.E. Rossel, E.V. Kuvaishev. Abstract. The author of the article analyzes the means and techniques of speech influence in the texts of official biographies of E.E. Rossel and E.V. Kuvaishev on the lexical, morphological and syntactical levels. Одной из самых главных обязанностей специалиста по связям с общественностью является написание PR-тексРабота выполнена в рамках гранта Президента для поддержки молодых ученых: МК2720.2013.6 «Убеждение и доказательство в современном политическом дискурсе». Култышева И.В., 2014 53 тов, так как с их помощью происходит распространение информации от субъекта PR к СМИ и целевым аудиториям. От того, как написан тот или иной материал, зависит восприятие субъекта PR общественностью. Зная это, специалист по связям с общественностью может использовать различные средства речевого воздействия. Каждое слово, помимо своего прямого значения, несет и дополнительную информацию, которая влияет на подсознание человека. Используя определенные речевые конструкции, в текстах можно сформировать определенные взгляды и представления у читателей. Значение биографии как одного из инструментов конструирования имиджа политического деятеля и благоприятной коммуникационной среды в политических коммуникациях велико, поскольку имидж лидера играет важную роль во всей избирательной кампании и, по сути дела, является ее стержнем. Биография является обязательным компонентом комбинированного жанра PR-текстов, она содержится в листовках, буклетах, брошюрах, также для нее имеется специальный раздел на официальном сайте политика. Мы проанализировали официальные биографии Э.Э. Росселя и Е.В. Куйвашева на использование приемов речевого воздействия. Из средств речевого воздействия на лексическом уровне выявлена только оценочная лексика в биографии Е.В. Куйвашева: Будучи главой Тобольска, Куйвашев успешно справился с задачей, поставленной ему лично Президентом страны Владимиром Путиным, по созданию туристического центра международной известности. Тюмень под его руководством была признана самым благоустроенным городом России, а поселок Пойковский такого звания был удостоен трижды на общероссийских конкурсах. Не было обнаружено ни антонимов, ни фразеологизмов, ни разговорной и профессиональной лексики. Так как официальная биография сосредоточивает внимание об54 щественности преимущественно на этапах профессионального роста, то и в своей речевой структуре не нуждается в использовании эмоционально окрашенной лексики. Если использования средств речевого воздействия на лексическом уровне можно избежать, то без употребления в биографии глаголов и числительных, которые представлены на морфологическом уровне речевого воздействия, практически невозможно обойтись. Глагол содержит в себе экспрессию, потому что имеет широкие возможности для описания жизни и развития, движения. Россель: Одновременно в ноябре 1968 – апреле 1972 гг. аспирант при кафедре строительного производства УПИ; в феврале 1972 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. Куйвашев: Отслужив, Евгений Владимирович работал в Сургутском управлении технологического транспорта № 1, учился в Тобольском медицинском училище, трудился в Салымском вышкомонтажном управлении АО «Юганскнефтегаз». В официальной биографии Е.В. Куйвашева глаголы используются чаще, чем в биографии Э.Э. Росселя, но следует отметить, что это связано с определенной спецификой построения предложений в биографии экс-губернатора. Его PR-текст имеет признаки биографии-конспекта (события представлены в хронологическом порядке и основное внимание уделяется датам и фактам), тогда как биография Евгения Владимировича входит в жанровую подгруппу биографии-рассказа (в своей речевой структуре содержит двусоставные предложения, где сказуемое может быть выражено формой страдательного залога). Россель: С сентября 1966 г. в тресте «Тагилстрой» главный инженер строительного управления «Промжилстрой», с июня 1967 г. начальник строительного управления «Промжилстрой», с апреля 1969 г. началь55 ник производственного отдела треста, с февраля 1972 г. главный инженер треста. Куйвашев: Евгению Куйвашеву присвоен классный чин действительного государственного советника Российской Федерации 1 класса. Награжден «Орденом Почета». Числительные в биографии представлены датами того или иного события, произошедшего в жизни политика. Россель: С ноября 1962 г. в г. Ухта в тресте «Ухтастрой» мастер строительно-монтажного управления № 3, с января 1963 г. начальник арматурно-опалубочного цеха завода железобетонных изделий. Куйвашев: С 2005 по 2007 год работал главой администрации города Тобольска, с 2007 по 2011 годы – главой администрации города Тюмени. Следует отметить, что биографии пишутся не от лица субъекта PR, поэтому необходимость использования личных местоимений «я» и «мы» исчезает. Средства речевого воздействия на синтаксическом уровне представлены обращениями, вводными и вставными конструкциями, а также фигурами речи, несущими воздействие на адресата. Из всего перечисленного мы обнаружили лишь вставную конструкцию у губернатора Куйвашева: Стоит отметить, что работа Евгения Куйвашева на руководящих постах в муниципалитетах не раз получала высокую оценку на общероссийском уровне. С помощью данной конструкции автор делает нужный акцент для читателя на высокой оценке работы Евгения Владимировича. Речевое воздействия на всех трех уровнях (лексическом, морфологическом и синтаксическом) использовано только в официальной биографии Е.В. Куйвашева, когда как в биографии Э.Э. Росселя основной акцент был сделан на морфологическом уровене. Без использования числительных, которые представлены именно на этом уровне, ни одна биография обойтись не может, и чем больше числительных присутствует в данном жанре PR-текста, тем силь56 нее воздействие он производит на читателя. Благодаря этому приему адресат делает вывод, что субъект PR многого добился в своей трудовой карьере. Умение писать грамотные и эффективные PR-тексты, которые работают на создание положительного имиджа, является одним из основополагающих принципов работы специалиста по связям с общественностью. Знание приемов речевого воздействие и применение их на практике повышает ценность PR-специалиста для базисного субъекта PR. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Култышева Ирина Владимировна. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия», кандидат филологических наук, доцент кафедры филологического образования и массовых коммуникации. E-mail: chur-irina@yandex.ru. 57 В.П. Лебедева Екатеринбург (Россия) ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ И ЕГО ПРОЯВЛЕНИЕ В «АРАБСКОЙ ВЕСНЕ» Ключевые слова: политический экстремизм; «арабская весна»; милитаризация; тоталитаризм; «правый» экстремизм; «левый» экстремизм. Аннотация. В ряду прочих разновидностей экстремизма рассматривается политический экстремизм, дается его определение, выделяются разновидности. Доказывается, что в событиях «арабской весны» проявляется политический экстремизм. V.P. Lebedeva Ekaterinburg (Russia) POLITICAL EXTREMISM AND ITS MANIFESTATION IN THE “ARAB SPRING” Keywords: political extremism; “Arab spring”; militarization; totalitarianism; “rightist” extremism; “leftist” extremism. Abstract. The article deals with political extremism as a specific kind of extremist ideology and gives its definition and classification. The author proves that political extremism found its reflection in the events of the “Arab spring”. Экстремизм сегодня все более грозно заявляет о себе, нарушая важнейшие права человека: на жизнь, свободу, безопасность. Он становится одной из важнейших © Лебедева В.П., 2014 58 проблем современного мира, что вызывает особые опасения в век высоких военных технологий, когда личность, становится способной направить весь арсенал современных достижений науки для решения собственных целей и задач. В разные периоды юристы, политологи и психологи, социологи пытались определить суть экстремизма и разработать понятие, но, единого и общепризнанного научного определения экстремизма на сегодняшний день так и не существует. Понятие « экстремизм» опирается на латинские корни, согласно которым термин происходит от латинских слов «extremitas», то есть « крайность» и «extremus» – « крайний». Как термин экстремизм стал применяться только в начале XX века. В России юридическое определение того, какие действия считаются экстремистскими, содержится в статье 1 Федерального Закона № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» Согласно закону, экстремистская деятельность, (экстремизм) – «деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий [Федеральный закон, ст. 1, режим доступа: http://www.rg.ru/2002/07/30/extremizm-dok.html (дата обращения: 13.03.2014)]. В научной литературе трактовку экстремизма дает И.Л. Морозов, который считает, что экстремизм это «действия определенных активных групп или отдельных индивидов добиться незамедлительного разрушения существующей государственной системы и построения более справедливого общества на идеологической основе конкретных политических концепций и доктрин» [Морозов И.Л., 1998, с. 212-214]. В тоже время необходимо различать разновидности форм экстремизма. К ним, по нашему мнению, могут быть отнесены следующие: 59 • Националистический экстремизм – приверженность к крайним взглядам и методам в теории и практики межнациональных отношений. Его сторонники выступают с защитой интересов и прав одной нации. [Римский А. В., Артюх А.В., 2009, №10, с. 248]. • Религиозный экстремизм – это религиозно мотивированная или религиозно камуфлированная деятельность, направленная на насильственное изменение государственного строя или насильственный захват власти, нарушение суверенитета и территориальной целостности государства, на возбуждение в этих целях религиозный вражды и ненависти [Старосоветский Е.А, 2008, №4, с.188]. • Молодежный экстремизм – как правильно вызван желание не быть как все, дань моде, отсутствие цели, и как часто бывает непонимание в семье, все это выливается в убийства, погромы на рынках, поджоги и другие акты насилия со стороны молодых людей, придерживающихся экстремистских взглядов. • Информационный экстремизм – это деятельность, связанная с созданием, хранение или распространением информации, содержащей предусмотренной законом признаки экстремисткой деятельности, а так же использование информации оказывающие воздействие на психику людей [Жукова О.С., Иванченко Р.Б., Трухачев В.В, 2007, №1, с.3]. • Религиозно-политический экстремизм – это религиозно мотивированная или религиозно камуфлированная деятельность, направленная, на возбуждение в этих целях религиозной вражды и ненависти [Бязров А.В., 2009, №111, с. 303]. • Экономический экстремизм – направлен на ликвидацию многообразия и установление какой-либо одной формы собственности, единых методов ведения хозяйства, полный отказ от принципов государственного регулирования экономической сферы, резкое сокращение социальных расходов, наступление на социальные завоевания трудя60 щихся, устранение конкуренции в предпринимательской деятельности и др. • Политический экстремизм – идеология и практика применения крайних нелегитимных, нередко насильственных методов и средств политической борьбы [Римский А. В., Артюх А.В., 2009, №10, с. 248]. Более подробно мы остановимся на политическом экстремизме, так как на сегодняшний день именно этот вид экстремизма предоставляет наибольшую угрозу. Из-за того, что возникали сложности с выработкой определения, каждый из авторов выделял, что-то свое в определение, и поэтому до сих пор авторы не пришли к единому мнению и единому понятию. Например, М.И. Лабунец дает такое определение политического экстремизма – «это вид протестной деятельности политических субъектов (партий, организаций, движений, этнонациональных группировок, региональных элит и их лидеров), осуществляемой с целью достижения публично-властных полномочий нелегитимными и деструктивными способами, включая насильственные действия и меры» [Лабунец М.И.,2002, с.11]. А.Ю. Пиджаков считает, что политический экстремизм – это в целом антиконституционная деятельность. Он опасен, в первую очередь, для самой государственности. Его конечной целью является приобретение власти, необходимой для установления режима монопольного правления силы, которая генетически не терпит никакой оппозиции и будет подавлять мешающих ей "оппонентов" посредством неправового насилия. Политический словарь определяет « политический экстремизм» – как идейно-политическое течение, проповедующие приверженность в политике к крайним взглядам и действиям. Политический экстремизм часто понимается и как специфическая линия в политике, отвергающая компромиссы с противодействующей стороной и отражающая наиболее агрессивные установки субъекта [Пиджаков А.Ю.,2003, № 3, с. 236]. 61 М.И. Лабунец в своем определение делает акцент на том, что это вид претесной деятельности, в то время как А.Ю. Пиджаков делает акцент на том, что это антиконституционная деятельность. Политический словарь, считает, что это политическое течение. Несмотря на эти различия, они все говорят, о том, что конечной целью политического экстремизма является приобретение власти путем насилия. Политический экстремизм, как правило, подразделяют еще на «левый» и «правый». « Правый» экстремизм берет на вооружение лозунги защиты экономически и политически господствующие меньшинства общества, он выступает за сохранение или утверждения или сохранения режима, гарантирующего его интересы и привилегии. Его разновидности: фашизм, расизм, шовинизм и т.д. «Левый» экстремизм провозглашает своей целью построение справедливого общества, свободного от социального гнета и неравенства. Его разновидности: анархизм, троцкизм, маиозм, национальный [Римский А. В., Артюх А.В., 2009, №10, с. 250]. Для того чтобы лучше разобраться в политическом экстремизме, следует выделить черты: 1) нелегитимная политическая деятельность, прежде всего незаконное насилие; 2) крайние формы национализма, расизма или социально-классового антагонизма; 3) простота и общедоступность идеологии, умение предложить «простые» способы и пути решения сложнейших проблем общественной жизни и убедить массы в возможности их успешного осуществления на практике. Не менее важным в политическом экстремизме это его признаки. Р.А. Амиркова подчеркивает, что отличительным признаком политического экстремизма является расширительный характер его действия: он, одновременно проявляясь в разных формах, действуя на разных уровнях, имея внешнюю и внутреннюю направленность, обладает 62 способностью втягивать различных социальных и политических акторов в орбиту своего действия. Другое, не менее важное, свойство, которое отмечает Р.А. Амиркова политического экстремизма, объясняющие его высокую политическую и социальную востребованность и способность проникать в массы и управлять массовым сознанием, заключается в том, что он оперирует простыми и доступными схемами для решения сложных проблем. Но за этой внешней простотой кроется стремление подменить существующие законы, мораль, систему отношений [Амирокова Р. А., 2006, с.12]. З.Ю. Хуако выделил цели и методы политического экстремизма, которые включают в себя: 1. Пропаганду крайних форм национализма, шовинизма, расизма, антисемитизма, ксенофобии и реализацию этих целей в своих проектах государственного и общественного устройства. 2. Установление антидемократической, тоталитарной государственно-политической системы, основанной на культе единоличной власти (диктатуры) и государственного насилия, подавлении гражданских прав и свобод, милитаризации общества и сознания людей. 3. Насильственное свержение конституционного строя, а также способы и средства для разрешения общественных противоречий. 4. Имперскую идеологию, внешнюю экспансию, силовые формы разрешения международных и внутренних конфликтов в качестве основы внешней и внутренней политики государства. 5. Широкое использование социальной демагогии, обмана, фальсификации и мифотворчества, манипулирования сознанием людей, популистских приемов для расширения своей социальной базы и политической поддержки [Хуако З.Ю., 2012, №2, с.4]. По нашему мнению, события Арабской весны являются, прежде всего, проявление политического экстре63 мизма. Для начала рассмотрим, что такое «Арабская весна». «Арабская весна» – это революционная волна демонстраций и протестов, начавшихся в арабском мире 18 декабря 2010 года. Произошли революции в Тунисе и Египте; гражданская война в Ливии, которая привела к падению режима; гражданские восстания в Бахрейне, Сирии и Йемене; массовые протесты в Алжире, Ираке, Иордании, Марокко и Омане; и менее значительные протесты в Кувейте, Ливане, Мавритании, Саудовской Аравии, Судане и Западной Сахаре [Электронный ресурс: http://ria.ru/tags/event_ Arabskaja_vesna/#ixzz2x2bs4338,(дата обращения 20.03.2014)]. Причиной протестов стало самосожжение в декабре 2010 г. 26 – летнего тунисца Мохаммеда Буазизи, который потерял возможность заработать на хлеб для своей семьи, оскорбленный полицией и муниципальными властями он совершил самосожжение. Его жуткая учесть воспламенила массовость протестов против коррупции полицейских органов в Тунисе, которые затем перекинулись на другие страны в Северной Африке и на Ближнем Востоке, вызвав там волну революций. Мы говорили о признаках политического экстремизма, которые выделила Р.А. Амиркова основываясь на них, мы попытаемся доказать, что «Арабская весна» проявление политического экстремизма. Во-первых, расширительный характер действий «Арабской весны» мы можем видеть в том, что она втянула в орбиту своего действия различных акторов. Социальных акторов предоставлял народ, политических – власть. «Средний класс и беднейшие слои общества объединились в стремлении свергнуть режимы». Во-вторых, способность экстремизма синтезировать проявления, происходящие в других областях и придавать им политическую направленность. Восстание в Тунисе дало толчок другим Арабским странам. «Успех в целом мирной 64 революции в Тунисе вдохновил на такие же действия египтян. Поднялась на восстание самая населенная арабская страна – 85 миллионов жителей. Здесь шел непрекращающийся митинг, кипели дискуссии, читались стихи и пелись песни, пять раз в день люди молились. Здесь же были разбиты палатки, в которых жили люди, поклявшиеся не покидать это место до победы» [Васильев А., Петров Н., 2012, с.7]. В-третьих, социальная востребованность и способность проникать в массы и управлять массовым сознанием, а также стремление подменить законы, мораль и систему все это тоже признак политического экстремизма. Как он проявился в арабской весне? Рассмотрим опять же на примере Египта, так как в этой стране произошло больше всего изменений наряду с другими странами. « Власть в Египте взял Высший совет вооруженных сил во главе с министром обороны Хусейном Тантави, который распустил парламент, отменил старую конституцию, объявил о проведении новых выборов, назначил комиссию для выработки новой конституции, и соответственно, нового избирательного закона» [Васильев А., Петров Н., 2012, с.9]. Проведенные властями политические и социально-экономические реформы, национализация промышленности, природных ресурсов, банков, инфраструктуры, более или менее стабилизировали происходящие, но все это было сделано, конечно, для видимости, возможно, они и продолжать улучшать и проводить реформы, но только на словах. Сейчас идет уже четвертый год «арабской весны», которая развивается в точном соответствии с известной формулой: «Есть у революции начало – нет у революции конца». ЛИТЕРАТУРА 1. Амирокова Р.А. Политический экстремизм в современном политическом процессе России. Дис. на соискание кандид. полит. наук. Черкесск, 2006. 150 с. 65 2. Бязров А. В., Взаимосвязь этнотерриториальных конфликтов на северном Кавказе с религиозно – политическим экстремизмом // Известия Российского Государственного Педагогического Университета им. А.И. Герцена. 2009, № 111, С. 300-304 3. Васильев А., Петров Н. Рецепты Арабской Весны. Русская версия. М.:Алгоритм; 2012. 304 с. 4. Жукова О.С., Иванченко Р.Б., Трухачев В.В, Информационный экстремизм как угроза Российской Федерации // Вестник Воронежского Института МВД России. 2007, №1, С. 1 – 3 5. Лабунец М. И. Политический экстремизм: этнонациональная регионализация: Дис. на соискание кандид. полит. наук. Ростов-на-Дону, 2002. 141 с. 6. Морозов И.А. Левый экстремизм в современном обществе: особенности стратегии и тактики // Полис. 1998. № 2. С. 212-214 7. Пиджаков А. Ю. Борьба с политическим экстремизмом и терроризмом: проблемы изучения // Правоведение. 2003, № 3 (248), С. 234 – 244 8. РИА НОВОСТИ. http://ria.ru/tags/event_Arabskaja _vesna/#ixzz2x2bs4338 (дата обращения 20.03.2014). 9. Римский А. В., Артюх А. В. Экстремизм и терроризм: понятие и основные формы проявления // Научные ведомости Белгородского Государственного университета. 2009, №10, С. 244-249 10. Старосоветский Е.А., Экстремизм в современном российском обществе// Научные ведомости Белгородского Государственного университета. 2008, № 5, С.187 – 192 11. Федеральный Закон № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» от 25 июля 2002 г. http://www.rg.ru/2002/07/30/extremizm-dok.html.(дата обращения 13.03.2014). 12. Хуако З.Ю., Политический экстремизм: информационный аспект по материалам социологического исследо66 вания // Вестник Адыгейского Государственного Университета. 2012, №2, С. 1-7 СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Лебедева В.П. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет», студентка 2 курса направления «Международные отношения». E-mail: isobr@uspu.ru. 67 Д.С. Мухортов Москва (Россия) МАНИПУЛЯТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ПОЛИСЕМИИ В СОВРЕМЕННОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ Ключевые слова: идеологическая полисемия, лексикосемантические варианты идеологемы, референциальное манипулирование, слова-лозунги, слова-стигмы. Аннотация. Целью данной статьи является осмысление того, как функционирует идеологическая полисемия в современном политическом дискурсе. На примере лексикосемантических вариантов идеологем проводится мысль о том, что референциальное манипулирование все активнее и беспардоннее используется политиками-бизнесменами. В статье подчеркивается, что нынешний этап развития политической лингвистики требует от исследователей обращать пристальное внимание на происходящие геополитические процессы, поскольку они заставляют по-новому воспринимать вопросы соотношения языка и мышления и изыскивать новые пути к анализу актуальных процессов политического языкознания. D.S. Mukhortov Moscow (Russia) THE MANIPULATIVE POTENTIAL OF IDEOLOGICAL POLYSEMY IN POLITICAL DISCOURSE TODAY Keywords: ideological polysemy, lexical semantic variants of the idiologeme, referential manipulation, words-slogans, wordsstigmas. 68 Abstract. The aim of the article is to interpret the way ideological polysemy functions in modern political discourse. The author argues that referential manipulation is being more actively and shamelessly used by politicians and businessmen and illustrates this fact by lexical semantic variants of the idiologemes. The article specifies that the modern stage of development of political linguistics makes it imperative for a researcher to pay special attention to the current geopolitical processes because they give a new light to the problems of correlation of language and thought and make us look for new approaches to the analysis of modern processes in political linguistics. С момента выхода известной книги Виктора Клемперера «LTI. Язык Третьего рейха. Записная книга филолога» прошло более сорока пяти лет (впервые книга была издана в 1968 году. Ее оригинальное название «LTI. Notizbuch eines Philologen». LTI – oт лат. Lingua Tertii Imperii). В ней чудом избежавший концлагерей автор рассказывает о том, как с приходом фашистов к власти менялась повседневная жизнь, а с ней привычки и язык соотечественников, лексика и интонации средств массовой информации. Как и книга Джорджа Оруэлла «Скотный двор», «LTI» В. Клемперера является нетленным напоминанием человечеству о том, что может произойти, если оно впадет в беспамятство и пропустит этап регрессирования своих духовных болезней, когда за лечение нужно будет платить миллионами человеческих жизней. Сегодня политическая лингвистика вновь оказывается свидетелем чего-то подобного. Всем известный украино-российский конфликт, спровоцированный США и странами Евросоюза, стал показателем того, что уроки Второй мировой так и остались не извлеченными, что пропагандируемые западом ценности не являются общечеловеческими, что затяжные игры политиков в истори Мухортов Д.С., 2014 69 ческий ревизионизм оказываются пагубными для целых стран и континентов. Оставляя в стороне размышления общефилософского и политологического характера, хочется подробнее остановиться на роли идеологической полисемии в современном политическом дискурсе. Эмпирической базой для данной публикации стал целый ряд понятий, которые с легкой руки влиятельных политиков стали серьезным манипулятивным орудием в информационной войне с Россией. К ним относятся такие единицы интернациональной лексики, как «democracy», «human rights», «freedom», «terrorism», «separatism», «terrorist», «separatist», «humanitarian», «sovereignty», «territorial integrity», «the right», «annexation», а также такие слова с национально-историческими коннотациями, как «гвардия», «национальная гвардия», «националист», «бандеровец». Идеологическая полисемия является одним из структурообразующих признаков политического дискурса. В ее основе лежит намеренное или непредумышленное стремление политиков к «референциальному манипулированию», то есть лжи, преувеличению, недоговоркам, искажению образа денотата в процессе обозначения действительности [Шейгал 2000: 234]. Абстрактность и широта семантики некоторых из вышеперечисленных понятий позволяют нечистым на руку демагогам интерпретировать их так, как им заблагорассудится, устраивать калейдоскоп из «фантомных картин», мало относящихся к реальному положению дел в стране и мире. Как известно, в основе появления идеологизированных значений лежит противостояние между официальной властью и оппозицией [Усмонов 2013]. Однако происходящие в этом столетии события на Украине, как и события в нацистской Германии в веке минувшем, указывают на то, что из-за мелкотравчатых интересов политики-бизнесмены дерзко и безапелляционно называют черное белым, лжи70 вое – правдивым, варварское – миротворческим, при этом «официальной властью» лица, пришедшие к власти в результате киевского переворота, назвать можно с большой натяжкой. А если добавить к этому тот факт, что мировое сообщество стало поддерживать идеи, которые на Нюрнбергском процессе были преданы забвению, то получится, что перед современными исследователями встает задача проанализировать появление новых стратегий функционирования идеологической полисемии и по-новому взглянуть на проблему соотношения языка и мышления. Так, накануне президентских выборов на Украине в мае 2014 года для иностранных журналистов был выпущен буклет1, в котором предлагалась «официальная» трактовка некоторых терминов и понятий. «Сепаратистами» и «террористами» в нем называются «сторонники российских властей», а «националистами» – «демократичные, патриотически настроенные люди, желающие успеха своему государству». По версии составителей глоссария, «бандеровцы были не фашистами, а членами украинского национального движения, которое боролось за независимость Украины». В итоге, лингвисты оказываются перед дилеммой, являются ли данные толкования окказиональными или же системными лексико-семантическими вариантами слов. Если окказиональными, то почему они употребляются в указанных контекстах с высоких трибун на протяжении нескольких месяцев подряд, а если системными, то почему западные лидеры, которые так рьяно защищают позиции нового Киева, воздерживаются от употребления этих формулировок и понятий в своих выступлениях и, например, «сепаратистов-террористов» называют нейтральным «rebels», то есть «повстанцами»? Киев ввел новую терминологию // The Kiev Times. – 25 мая 2014 г. – Режим доступа: http://thekievtimes.ua/society/377536-kiev-vvel-novuyu-terminologiyu.html. 1 71 Данный пример можно рассматривать как иллюстрацию того, насколько расширился манипулятивный потенциал идеологической полисемии. В 1930–1940 годах никому не нужно было объяснять, что такое «националисты», а в 2001 году – «террористы»; сегодня же эти термины начинают оказывать такое воздействие на умы просвещенной Европы и цивилизованной Америки, что русского человека, защитника и освободителя в самой страшной войне ХХ века, без зазрения совести называют пособником террористов, сепаратистов и маргиналов. Расширение репертуара ЛСВ идеологем происходит уже не за счет фиксированных, устойчивых пейоративных коннотаций, а за счет открытости этих лексических единиц «для амбивалентного толкования» [Ошеева 2004]. Идеологическая полисемия является одним из наиболее динамических процессов в языке политики, благодаря которому можно понять расположение политических сил в отдельном государстве и в нескольких странах одновременно. Этот языковой феномен позволяет вести наблюдение за тенденциями в современном мире и давать адекватную оценку состоянию общества. Процесс разрушения идеологического абсолютизма, в результате которого мир делился на «коммунистов» и «капиталистов», привел к расширению политического пространства, вольнодумству, слому морально-нравственных ориентиров, беспрецедентной переоценке, а, точнее, подмене общечеловеческих ценностей. ЛСВ вышеперечисленных идеологем являются своего рода этикетками, которые классифицируют лексему как «слово-лозунг» или как «слову-стигму» [Катаева 2009]. Например, нынешняя украинская власть прикрывает свои злодеяния заново сформулированным понятием «националисты», а людей, защищающихся от изуверств «Правого сектора», клеймит «террористами». «Националисты» – используется как «слово-лозунг», а «террористы» – как «сло72 во-стигма». Как справедливо указывает С.Г. Катаева, «в словах-лозунгах сконцентрированы программы (Industriegesellschaft, freiheitliche Gesellschaft), c их помощью ведется политическая полемика (Wegwerfgesellschaft, Konsumgesellschaft, Ellbogengesellschaft), они помогают партиям, политикам трансформировать свои политические цели и интересы в систему символов, понятных на языковом уровне, и дают ключ к пониманию политических текстов. Это “меткие политические формулы”, которые имеют стратегический характер, в сжатой форме показывая свою точку зрения, отмежевываясь от противника» [Катаева 2009: 10]. Из вышесказанного можно сделать вывод о том, что идеологически обусловленные полисеманты имеют двухполюсную систему координат: «ЛСВ-плюс» и «ЛСВ-минус», причем каждое новое прагматическое значение может никак не зависеть от ядерного значения, предписанного словарем. Например, «бандеровщина» трактуется однозначно отрицательно в России и на Юго-восточной Украине, однако толкуется с точностью до наоборот на западе Украины, в Эстонии, Латвии и Литве. Ядерное, или номинативное, значение должно быть по большому счету эмоционально нейтральным, оно, на наш взгляд, должно содержать исключительно фактическую, беспристрастную, информацию. Это значение должно быть значением-правдой, на которое можно ориентироваться в процессе понимания сути происходящего историко-политического процесса. Значениеправда поможет выбрать человеку из всех существующих словарей только голос совести. Всем известный ресурс «Википедия», финансируемый западными фондами, в первом же абзаце иезуитски говорит: «Организация украинских националистов (бандеровское движение), ОУН, или революционная (здесь и далее подчеркивание мое – Д.М.)…, а также (кратковременно в 1943) самостийно-державная …, (укр. Організація українських націоналістів (бандерівський рух)) – одна из фракций Организации украинских национа73 листов, появление которой разные источники трактуют поразному. Основные версии указывают на внутренний конфликт в ОУН между возглавляемыми Андреем Мельником консервативными членами этой организации и радикальной молодежью с лидером Степаном Бандерой во главе»1. Подобное определение значит, что исследователю следует обратиться к более объективному лексикографическому и историографическому источнику. Идеологическая полисемия, несомненно, является сильным средством убеждения и доказательства в современном политическом дискурсе. Беглое знакомство с выступлениями Б. Обамы, Д. Кэмерона, А. Меркель, Ф. Олланда и других партнеров по проекту «Разрушим Россию» указывает на то, как небольшой группке политиков удается держать своих многочисленных соотечественников в неведении в отношении правды, подменяя одни понятия другими, непреклонно следуя принципам двойных стандартов. Все это указывает на то, что на сегодняшних лингвистах лежит большая ответственность разоблачать подобные вещи и помогать истории избегать ошибок прошлого. ЛИТЕРАТУРА 1. Катаева С.Г. Немецкий политический язык: основные направления и тенденции развития (на материале политической лексики): автореф. дис. … док. филол. наук. – Москва, 2009. 2. Клемперер В. LTI. Язык Третьего рейха. Записная книга филолога. – М: Издательский дом «ПрогрессТрадиция», 1998. 3. Мухортов Д.С. Значение слова в тисках речи. – М.: УРСС, 2014. – 200 с. Организация украинских националистов (бандеровское движение) // Википедия. – Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki. 1 74 4. Ошеева Ю.В. политическая лексика и фразеология русского языка (1985–2000 гг.): автореф. дис. … канд. филол. наук. – Уфа, 2004. 5. Усмонов Р.А. Лингвокультурологическая специфика текстов публичных выступлений в современном русском политическом дискурсе (на мат-ле выступлений должностных лиц Таджикистана): автореф. дис. … док. филол. наук. – Москва, 2013. 6. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса: дис. … док. филол. наук. – Волгоград, 2000. – 440 с. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Мухортов Денис Сергеевич. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова», кандидат филологических наук, доцент кафедры английского языкознания филологического факультета. E-mail: dennismoukhortov@mail.ru. 75 К.П. Огнева Нижний Тагил (Россия) КЛЮЧЕВЫЕ ЖАНРЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ PR-ТЕКСТОВ Ключевые слова: PR-текст, политический текст, жанр, биография, брошюра, буклет, листовка, проспект, пресс-релиз. Аннотация. В данной статье автор исследует традиционные жанры политических PR-текстов, формулирует их определения и классифицирует жанровые объединения политических имиджевых текстов. K.P. Ogneva Nyzhny Tagil (Russia) KEY GENRES OF POLITICAL PR-TEXTS Keywords: PR-text, political text, genre, biography, brochure, booklet, leaflet, news-letter, press release. Abstract. The article studies the traditional genres of political PR-texts, formulates their definitions and classifies genre groups of political image texts. В журналистике под жанром понимают «устойчивые типы публикаций, объединенные сходными содержательно-формальными признаками» [Тертычный 2000: 12], «это всегда установка на определенный тип, способ изображения, характер и масштаб обобщений, вид подхода, отношения к действительности» [Вакуров 1978: 9]. Другими Работа выполнена в рамках гранта Президента для поддержки молодых ученых: МК2720.2013.6 «Убеждение и доказательство в современном политическом дискурсе». Огнева К.П., 2014 76 словами, это «специфический способ отражения действительности» и «специфический способ ее анализа» [Корконосенко 2000: 136]. Именно характер информации, точнее говоря, объем и глубина передаваемой информации, предопределяющие содержание будущего PR-текста, «переработанные» сотрудником пресс-службы, предопределяют и оформление этой информации в виде каких-либо жанровых рамках. С PR-текстом можно соотнести следующее суждение, касающееся журналистского текста: «появление жанра всегда определяется теми задачами, которые решает публицист, – что познается, на каком уровне, с какой целью и какими средствами» [Корконосенко 2000: 136]. Выбор жанровых границ текста – формы жанра, и в особенности PR-текста, зависит не только и не столько от автора и целей, которые он перед собой ставит, сколько от читателя, в нашем случае – потребителя информации: начиная работу над текстом, автор (для PR-текста реальный, но скрытый для общественности) ориентируется на эту общественность и просчитывает дальнейшие последствия действия информации, передаваемой данным текстом. Вполне очевидно, что каждая область (сфера) публичных коммуникаций имеет свою определенную систему жанров, с помощью которых базисный субъект PR доносит до адресата свои послания. Наиболее полная классификация с попыткой выделения жанров и жанровых объединений в текстах политического PR приводится в работе политолога Олега Петровича Кудинова. Исследователь предлагает следующие «категории политических текстов»: – информативные (биографические данные); – разъясняющие (агитационные материалы, распространяемые методом прямой рассылки (проспекты, буклеты, брошюры, листовки); тексты публичных выступлений; пресс-релизы, заявления для СМИ и т.п.); 77 – побуждающие (содержащие призыв к совершению каких-либо действий – голосовать за определенного кандидата, прийти в день выборов на избирательный участок, посетить общественную приемную кандидата); – сравнительные (материалы в СМИ (имиджевые статьи, имиджевые интервью), специальные обращения к избирателям)). «Побуждающие тексты призваны в большей степени воздействовать на эмоциональную сферу человека, в то время как информативные, разъясняющие и сравнительные – на рациональную сферу». Данная классификация, проведенная по прагматическому признаку, вполне понятно, не может претендовать на полноту и универсальность [Кривоносов 2002: 79]. К информативной категории политических текстов относится биография. Биография – жанр PR-текста, представляющий опорную фактическую информацию о должностном лице организации, фирмы или социально значимой персоне. Биография в целом представляет сведения о рождении, образовании, трудовом пути, различного рода наградах, семейном положении должностного лица. Если персона представляется общественности «в менее официальном свете», то в тексте будут присутствовать данные о хобби, увлечениях, возможно, наградах [Кривоносов 2001: 79]. В политической рекламе выделяют две подгруппы внутри жанра биографии: биографию-конспект и биографию-рассказ [Егорова-Гантман 1999: 65–72]. Биография-конспект представляет события в хронологическом порядке, «упор делается на факты и даты». Биография-рассказ сосредотачивает внимание общественности не только на этапах профессионального роста, она выглядит не как простое перечисление должностей. Она «составляется» из двусоставных предложений, где сказуемое обычно выражается формой страдательного залога (глагольной или причастной). 78 Жанровое определение текста биографии-рассказа в большей степени характерно для биографий, используемых в политическом PR; здесь даются не только сухие факты биографии, но «значительное место отводится “ценным качествам” политика», которым не изменил он, несмотря на все “сложные повороты судьбы”» [ЕгороваГантман 1999: 67]. Биография в СМИ используется в качестве текста сопровождающего характера. Также для нее создается специальный раздел на официальном сайте политика. Разъясняющая категория политических PR-текстов включает в себя агитационные материалы, такие как: проспекты, брошюры, буклеты. Они относятся к комбинированным PR-текстам. Проспект – это печатное издание, состоящее из одного листа плотной бумаги, сложенной «гармошкой» в 2–3 сгиба. Проспект отличается от буклета возможным объемом передаваемой информации и размером. Это печатное издание, для которого характерно наличие большого количества цветных фотографий, схем, таблиц, которое имеет престижный характер и часто выпускается к юбилейным событиям в жизни базового субъекта PR. Существует несколько видов проспекта. Самые распространенные – проспект-путеводитель, проспект-визитка, проспект-справочник. Особого внимания заслуживает проспект-визитка, который представляет постоянно действующую структуру – фирму, спонсорскую организацию, торговый дом, государственное учреждение, а также политического деятеля или партию. В нем обязательно должна содержаться уникальная информация об особенностях данного субъекта PR, достижения в прошлом, перспективы и т.д. [Кривоносов 2001: 114]. Буклет традиционно рассматривается как рекламный материал, хотя он содержит в своем составе первичные PR-тексты. Буклеты изготавливают обычно на листе фор79 мата А4 с последующей фальцовкой. Традиционно содержит информацию, представленную двумя способами: – каждая страница оформлена и читается отдельно от других (иными словами, каждая страница имеет свою рубрику); – содержание буклета – один цельный текст. Основная задача буклета: дать представление о субъекте PR, его деятельности, основных заслугах. Форма и содержание буклетов меняются, однако все они соответствуют определенным общим требованиям: текст и оформление должны сформировать у читателя благоприятное мнение о заказчике [Кривоносов 2001: 117]. В политических коммуникациях буклет распространяется при обходах избирателей по квартирам или раздается на массовых мероприятиях. В преамбуле (левая колонка, под фотографией кандидата) – текст от первого лица, обзор результатов деятельности кандидата по разделам (экономика, политика, здравоохранение, образование, трудоустройство, улучшение жилищных условий, льготы и компенсации, поддержка молодежи, наука и культура и др.). Брошюра – это также печатное издание, отличающееся от двух предыдущих лишь способом крепления листов, они фиксируются скрепками. Один из наиболее репрезентативных примеров брошюры, содержащей PR-тексты – годовой отчет [Кривоносов 2001: 116]. Листовка – комбинированный PR-текст, содержащий информацию о базисном субъекте политических коммуникаций (партии, общественные движения, отдельные политики), служит целям позиционирования, наращивания паблицитного капитала данного субъекта PR. Листовка представляет собой односторонний текст (обычно на листе формата А4). Двусторонний текст на листе формата А4 называется прокламацией. Главное отличие листовки от других видов PRтекста – особый способ распространения, а именно: рас80 клейка на домах, рекламных тумбах или раздача напрямую в местах скопления народа. В последние годы активно распространяется и такой способ распространения листовок, как почтовая рассылка. Выделяют листовки политические, рекламные, PRлистовки. Их отличия заключаются в основном в целях листовок. Основная цель рекламных листовок – привлечь внимание к товару/услуге и заинтересовать в покупке данного товара. Листовки, используемые в public relations, направлены на то, чтобы проинформировать целевую аудиторию, предоставить им информацию, формирующую положительный образ объекта PR [Кривоносов 2002: 167–169]. Основная цель политических листовок – агитация и пропаганда. Виды политических листовок: – по наличию изобразительных материалов (плакаты, собственно листовки, биллборды, проспекты); – по информируемости (презентационная, агитационная, сигнально-информационная листовка). Презентационная листовка – представляет политического деятеля в целом, по всем характеристикам (наиболее эффективна). Агитационная листовка – объединяет портрет политического лидера и призыв к действию (например, «приди и проголосуй!»). Сигнально-информационная листовка – помимо информации о политическом субъекте, также содержит и так называемую полезную информацию (например, полезные телефоны и адреса, календарик и т.д.). Этот вид политических листовок зародился и получил распространение в России [Электронная энциклопедия: эл. ресурс]. Пресс-релиз является одним из основных средств коммуникации со СМИ. Он относится к разъясняющей категории политических PR-текстов. Пресс-релиз считается ос81 новной жанровой разновидностью PR-текста, простым и эффективным средством передачи точной и оперативной информации о базисном субъекте PR, а также установления контактов с журналистами [Кривоносов 2002: 85]. В структуру пресс-релиза входит первый абзац, где располагается информация, отражающая всю суть новости. Лид всегда выделяется жирным шрифтом и отделяется от заголовка и абзаца пустой строкой. В нем содержатся ответы на пять вопросов: Когда? Где? Кто? Что сделал? Почему? В идеале, это должно быть одно предложение, которое можно прочитать на одном дыхании. В остальных абзацах идет пояснение. Чем дальше от начала, тем менее существенные подробности сообщаются. Объем пресс-релиза составляет одну страницу формата А4. Также пресс-релиз формирует имидж субъекта PR, поэтому он должен соответствовать корпоративному стилю. В оформлении прессрелиза должны присутствовать следующие элементы: – логотип компании; – контактная информация (имя фамилия и должность составителя пресс-релиза, его номер телефона, адрес электронной почты); – заголовок, его нужно выделить жирным шрифтом; – дата и место создание пресс-релиза; – бэкграундер компании или биография субъекта PR должны находиться в конце пресс-релиза [Мамонтов 2010: 94]. От того, когда будет создан пресс-релиз: до или после события, зависит вид текста. Выделяется два типа сообщений: – анонс; – ньюс-релиз. Первый вид представляет собой материал о будущем событии. Главная функция – привлечь внимание средств массовой информации. При создании пресс-релиза новостного характера возникает необходимость донести до широкой аудитории 82 свежую информацию. Ньюс-релизы могут быть распространены во время проведения пресс-конференции и после новостного события. Заявление для СМИ – это жанр PR-текста, являющийся разъясняющим PR-текстом, в котором объявляется или объясняется позиция организации, фирмы, должностного лица (базисного субъекта) по какому-либо вопросу или реакция на событие. Оно может «носить наступательный, оборонительный характер или служить для предупреждения нежелательных событий» [Чумиков 2000: 114]. Иногда этот жанр называют сообщением для СМИ. В отличие от пресс-релиза, где базисный субъект информирует общественность о новостном событии, предлагает ей оптимизированную информацию, в основе заявления лежит определенная проблема, которую базисный субъект PR желает донести до общественности; это проблема, требующая незамедлительного разрешения. В заявлении высказывается точка зрения базисного субъекта, и данная точка зрения требует определенной ответной реакции общественности. Жанр заявления предполагает прежде всего опору на определенные факты, анализ и исследование которых приводит к «публичному вызову адресату» или к апелляции к общественному мнению по волнующей базисный субъект проблеме. Воспользовавшись классификацией А. Тертычного, укажем возможные цели выступления с заявлением для СМИ: публичное порицание, публичное предложение, публичное требование, публичная просьба, [Тертычный 2000: 216]. В данном жанре имеется система аргументаций, приводятся доводы «за» и «против». Публичные выступления можно отнести и к разъясняющей категории, и к побуждающей, в зависимости от цели, которую преследует говорящий. Спичрайтинг является одной из жанровых разновидностей PR-текстов. Точно так же, как и для письменного PR-текста, основными дифференциальными признаками устного PR-текста являются 83 паблицитность, а также мнимый тип авторства. Прежде, чем должностное лицо произнесет речь вслух, ее следует прописать. Этим занимается спичрайтер или же специалист по связям с общественностью. Устные публичные выступления формируют «коммуникативную среду вокруг субъекта PR, привлекают к нему внимание, восстанавливают в памяти его прошлые успехи, служат указанием на будущее» [Почепцов 2001: 483]. Как указывают С.А. Варакута и Ю.Н. Егоров, «хорошо подготовленное и реализованное выступление может оказать на внешнюю общественность не меньшее воздействие, чем дорогостоящее и длительное PR-мероприятие» [Варакута 2001: 35]. По Кривоносову, спичрайтерский текст – обладающий мнимым авторством, произносящийся первым (должностным) лицом субъекта PR публичный текст, адресованный определенному сегменту общественности и служащий целям формирования или приращения паблицитного капитала данного базисного субъекта PR [Кривоносов 2003: 13]. В зависимости от основной целеустановки выделяют такие виды речи, как информационная, убеждающая и специальная. Информационная – речь, дающая новую информацию, обеспечивающая понимание данной информации и способствующая ее запоминанию. В ней не должно быть ничего спорного, сообщение должно быть актуальным, а запросы слушателя удовлетворены. Убеждающая речь – речь, цель которой состоит в изменении поведения слушающего, в воздействии на его разум и чувства. Специальная речь – речь, в которой делается упор на обращение не к разуму, а к чувствам. В нее входят протокольная, траурная, торжественная и неформальная речи [Кривоносов 2003: 16–18]. Сравнительная категория политических PR-текстов включает в себя материалы для СМИ, в них входят имид84 жевые статьи и имиджевые интервью. PR-специалисты, а чаще сами журналисты создают тексты, которые могут подаваться уже в виде готовых для публикации материалов для СМИ. «Главное, что следует планировать и чего добиваться в этом случае, – это чтобы, исходя из специфики конкретных СМИ, эти материалы различались по объему, жанрам, стилистике» [Чумиков 2000: 115]. Отграничение собственно журналистского текста от медиа-текста представляется весьма сложным и неоднозначным. Основным признаком этого типа жанра текстов должен служить признак паблицитности, который предполагает соответствующий объект описания – личность или организация, фирма и наиболее четко представленный в трех жанровых разновидностях (имиджевой статье, имиджевом интервью, кейс-стори), где внимание читателя сосредотачивается на первом (должностном) лице организации или самой организации, фирме. Информационным поводом для написания этих материалов служит обычно значимое событие в жизни базисного субъекта PR (юбилей самой организации, ее первого лица или факт ее участия в общественно значимом мероприятии – выставке, конференции и тому подобном). Очень часто медиа-тексты сопровождаются имиджевыми фотографиями. Имиджевый текст, среди прочих, в качестве основных предполагает следующие социально-детерминированные факторы: социальная значимость объекта описания; достоверность информации; доступность информации; адресность информации, заложенной в имиджевом тексте, предопределяется форматом издания. Можно, по-видимому, назвать здесь еще и фактор привлекательности объекта описания (или его представления в глазах общественности). В теории журналистики статья определяется традиционно как текст, в котором ставится и разрешается какаялибо проблема; статью в теории журналистики относят к аналитическим или исследовательским жанрам. Имидже85 вая статья – это жанр PR-текста, представляющий актуальную социально значимую проблему, где факты, сама проблема, лежащие в основе материала о базисном субъекте PR (фирме, организации или персоне), а также точка зрения рассмотрения данной проблемы способствуют формированию или приращению его паблицитного капитала. Имиджевая статья должна быть посвящена социально значимой проблеме или рассказывать о персоне, содержать скрытую авторскую оценку; она включает в себя мнения, цитаты, статистический материал, что в целом должно способствовать поддержанию или приращению паблицитного капитала базисного субъекта PR – объекта имиджевой статьи. Статья как исследовательский жанр должна иметь свою аргументацию, претендовать на масштабность обобщений и выводов. Структурная организация имиджевой статьи подразумевает наличие следующих компонентов: выдвижение тезиса – построение системы аргументации – выводы, следует сказать, что имиджевые статьи по глубине проблематики и собственно анализа уступают традиционной журналистской статье. Некоторые журналы печатают под соответствующими рубриками имиджевые статьи, посвященные персонам. Яркими признаками оформления имиджевой статьи могут быть следующие: отсутствие авторской подписи, наличие элементов фирменного стиля, например, логотипа базисного субъекта, PR наличие материалов факт-листа в отдельной врезке, имиджевых фотографий. Оформление имиджевой статьи во многом схоже и с оформлением рекламной статьи: возможная тонировка страницы, элементы фирменного стиля (цвет, логотип, слоган), имиджевые фотографии, также отсутствие авторской подписи, что в реальности в обыденном сознании бытового адресата информации нивелирует PR-информацию и рекламную; соответственно, PR-текст и рекламный текст [Кривоносов 2001: 125–127]. 86 Имиджевое интервью – жанр PR-текста, представляющий собой текст беседы с первым (или должностным) лицом организации, фирмы, способствующий формированию (приращению) паблицитного капитала базисного PR-субъекта. Особенностью любого вида интервью является изложение фактов или информация о событиях от интервьюируемого, для PR-текста это должно быть первое или значимое для данной организации лицо. Выбор интервьюируемого (источника информации) для имиджевого интервью зависит от целей публикуемого в СМИ материала. В этой связи укажем мнение А. Зверинцева: «Одним из правил успешной коммуникации является продуманный выбор как источника информации, так и непосредственного коммуникатора, взвешивание на тончайших весах как сильных, так и слабых сторон вступающего в контакт с аудиторией субъекта» [Зверинцев 1997: 106], поскольку цель любого интервью – это донесение до общественности информации, основанной на суждениях собеседника. Имиджевое интервью преследует ряд определенных целей: – информирование общественности о позитивном опыте организации, ее заслугах; – информирование о предстоящем событии (например, юбилее) или дать подробности произошедшего новостного события; – разъяснение общественности позиции или точки зрения лица, организации. Традиционно в журналистике выделяют следующие разновидности интервью: событийное, портретное, проблемное. В центре внимания имиджевого интервью может находиться социально значимая персона – политик, деятель бизнеса и проч. Имиджевое интервью должно содержать сведения следующего рода: фамилия, имя, отчество, служебное по87 ложение интервьюируемого, фирма или организация, которую данное лицо представляет. Подпись автора материала не обязательна, но чаще всего она присутствует [Кривоносов 2001: 129–131]. Специальные обращения относятся к сравнительной категории политических PR-текстов. Поздравление – жанровая разновидность PR-текста, представляющая собственно поздравление от первого лица базисного субъекта PR со знаменательным событием. Оно как текстовое воплощение одной из разновидностей ритуального общения приурочено к какой-либо дате, юбилею; это должно быть торжественное событие в жизни социально значимого лица, персоны или фирмы, и это уже PR-событие. Поздравление имеет обязательные «рамочные» элементы – обращение к адресату и подпись первого лица организации, контратуляционную часть (повод и собственно поздравление), констатирующую часть и оптативную часть (собственно пожелание) [Кривоносов 2001: 107]. PR в России появился благодаря активизации политической деятельности в начале 90-х годов XX века. На политической арене появились новые партии и персоны, которым нужно было зарекомендовать себя электорату. Это привело к активному использованию политических PRтекстов на практике. ЛИТЕРАТУРА 1. Вакуров В.Н. Стилистика газетных жанров: учеб. – М., 1978. – 183 c. 2. Варакута С.А. Связи с общественностью. – М., 2001. – 246 c. 3. Егорова-Гайтан Е.В. Политическая. – М.: Никколо М, 1999. – 240 c. 4. Зверинцев А.Б. Коммуникационный менеджмент: Настольная книга ПР-менеджера. – СПб, 1997. – 288 c. 88 5. Корконосенко С.Г. Основы творческой деятельности журналиста. – СПб: СПбИВЭСЭП, 2000. – 272 с. 6. Кривоносов А.Д. Жанры PR-текста. – СПб: СПбГУ, 2001. – 135 с. 7. Кривоносов А.Д. Основы спичрайтинга – СПб: СПбГУ, 2003. – 56 с. 8. Кривоносов А.Д. PR-текст в системе публичных коммуникаций. – СПб: «Петербургское Востоковедение», 2002. – 288 с. 9. Мамонтов А.А. Практический PR. Как стать хорошим PR-менеджером. Версия 3.0.– СПб: Питер, 2011. – 200 с. 10. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. – М., 2001. – 656 с. 11. Тертычный А.А. Жанры периодической печати. – М, 2000. – 312 с. 12. Чумиков А.Н. Связи с общественностью. – М.: Дело, 2000. – 272 с. 13. Электронная энциклопедия: [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://pr.web-3.ru. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Огнева Карина Павловна. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия», студентка. E-mail: karina@agnew.mail.ru. 89 Ю.Н. Постникова Екатеринбург АРГУМЕНТАЦИЯ В РЕЧАХ В.В. ПУТИНА (2012–2014 годы) Ключевые слова: политическая коммуникация, президентский дискурс, риторические аргументы, В.В. Путин. Аннотация. Целью данной статьи является анализ коммуникативной аргументации как основного средства воздействия и убеждения. Автор статьи на материале текстов речей В.В. Путина исследует особенности аргументации президентского дискурса. Y.N. Postnikova Ekaterinburg (Russia) ARGUMENTATION IN THE SPEECHES OF V.V. PUTIN (2012–2014) Keywords: political communication, presidential discourse, rhetoric arguments, V.V. Putin. Аbstract. The aim of this article is to analyze communicative argumentation as a chief means of influence and persuasion. The author studies the peculiarities of argumentation of presidential discourse on the material of the speeches made by V.V. Putin. Категория убеждения в президентском дискурсе играет особую роль, так как в большинстве случаев президент как носитель верховной власти в процессе выступле Постникова Ю.Н., 2014 90 ния должен не только проинформировать аудиторию о каком-либо аспекте общественной жизни, но – что важнее – добиться расположения аудитории, убедить слушателей принять ту или иную позицию и тем самым заручиться их поддержкой. Актуальность данного исследования определяется теоретическими и практическими потребностями изучения аргументации в рамках современного российского президентского дискурса; необходимостью выделения особенностей аргументации в президентской риторике; возрастающим в современном обществе интересом к президентской коммуникации и политической коммуникации в целом, а также малой изученностью феномена президентского дискурса и его речевой природы в лингвистической литературе. Материалом послужили тексты речей В.В. Путина третьего президентского срока (2012–2014 годы), опубликованные на официальном сайте президента России (www.kremlin.ru). Методологическая базой исследования стали основные положения теории политического дискурса [Карасик 2002, Шейгал 2000, Баранов 1990, Чудинов 2007, Водак 1997], в том числе дискурса президентского [Шейгал 2000, Спиридовский 2006, Гаврилова 2011, Мохова 2011, Нахимова 2007], а так же риторики и теории аргументации [Волков 2009, Хазагеров 2008, Ивин 2013, Клюев 2001, Зарецкая 2002]. В последнее десятилетие наблюдается повышение интереса как к политической коммуникации в целом, так и к наиболее перспективным ее направлениям, одним из которых является изучение президентского дискурса. Основными средствами убеждения как в президентском, так и в любом другом виде дискурса являются аргументы. Универсальной классификации аргументов в современной науке нет, как нет и единых способов убеждения, применимых в любой речевой ситуации. Анализируя осо91 бенности аргументации в речах президента России В.В. Путина, мы опирались на классификации риторических аргументов Г.Г. Хазагерова и А.А. Волкова, в соответствии с которыми все аргументы можно разделить на две группы: рациональные аргументы (логические и естественные доказательства) и иррациональные аргументы (этические и психологические доказательства). Рассмотренный языковой материал показал, что в речах президента В.В. Путина практически в равном соотношении используются как рациональные (53 %), так и иррациональные аргументы (47 %) это свидетельствует о том, что оратор выстраивает систему аргументации убедительную не только с точки зрения логики, но и создает нужную эмоциональную атмосферу для того, чтобы выдвинутые положения вызвали живую реакцию аудитории и побуждали ее к действиям. Обращаясь к этическим аргументам, президент чаще всего опирается на категории гражданского долга, патриотизма, исторической памяти, славы русского народа, его нравственной и духовной идентичности, а также на утверждение равенства всех людей перед законом и перед Богом. Например, тезис Самоопределение русского народа – это полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром В.В. Путин доказывает аргументом, создающим образ русского народа как особенного, выдающегося, сильного и духовно богатого, а так же апеллирует к чувству народного единства, нравственной воли, патриотизма, народного духа, особенностям русской национальной культуры и использует ссылку на авторитетный источник – личность историка В.О. Ключевского (ср. аргумент: С распадом страны мы оказались на грани, а в отдельных известных регионах – и за гранью гражданской войны, причем именно на этнической почве. <…> Однако даже в тот момент, когда государство как институт критически ослабело, Россия не исчезла. Произошло то, о 92 чем Василий Ключевский говорил применительно к первой русской Смуте: «Когда надломились политические скрепы общественного порядка, страна была спасена нравственной волей народа. И, кстати, наш праздник 4 ноября – День народного единства, который некоторые поверхностно называют «днем победы над поляками», на самом деле – это «день победы над собой», над внутренней враждой и распрями, когда сословия, народности осознали себя единой общностью – одним народом». Эмоциональные аргументы, используемые в речах В.В. Путина, опираются на мотивы физического благополучия людей, на социальные и экономические интересы аудитории, в числе которых – благополучие семьи и детей, улучшение материального состояния, повышение уровня жизни разных групп населения, ср.: Нужно уделять повышенное внимание проблемам материнства и детства и создавать социальные гарантии, обеспечивающие процветание многодетных семей. Родительский труд, как известно, непростой, но все его сложности с лихвой окупаются улыбками детей, их успехами, семейными встречами за большим столом. И конечно, каждому хватает места, внимания, любви и тепла. Воспитывая подрастающее поколение, мы показываем, что в современном, нередко противоречивом мире ничто не заменит добра и сердечности, родительской любви и заботы, тех традиционных ценностей, которые веками скрепляли государства и народы, – ценностей, на которых всегда прочно стояла Россия. Наиболее частотными в речах В.В. Путина являются фактические аргументы – 38 % (это статистические данные). Можно предположить, что это объясняется, вопервых, тем, что В.В. Путин хороший хозяйственник и экономист, поэтому расчет и контроль за распределением государственных бюджетных средств для него важен [см. подр. Медведев, Путин 2007]. Более того, факт, что прези93 дент так легко оперирует статистикой и цифрами, создает впечатление о высокой степени его осведомленности и заинтересованности в финансовых и экономических делах государства. Во-вторых, частое обращение президента В.В. Путина к фактическим аргументам можно объяснить и тем, что цифры и статистика звучат наиболее убедительно, чем любые другие доказательства, а В.В. Путин в своих речах всегда стремится к максимальной убедительности. Например, тезис Темпы роста отечественной экономики – 4,3 % – самые высокие среди крупнейших экономик Европы президент доказывает, приводя ряд аргументов, в которых обращается к конкретным экономическим показателям России и стран ЕС, наглядно демонстрирующих успешность российской экономики (ср. аргументы): 1. Россия, являясь шестой экономикой в мире по паритету покупательской способности, за последние годы укрепила свою финансовобюджетную систему. Мы на 3-м месте по золотовалютным запасам. У нашей страны нет такого «балласта», как чрезмерная, опасная долговая нагрузка. Долги населения в России значительно ниже уровня других стран. Задолженность граждан на 1 апреля т.г. составила 10,6 % ВВП – против ориентировочно 60 % ВВП в Германии и Франции, 87 % ВВП в Испании, 92 % ВВП в США; 2. Что касается государственного долга России, то он минимальный среди стран «восьмерки», «двадцатки» и БРИКС. И на 1 мая 2012 года составлял 9,2 % ВВП (для примера: у Германии – 81 % от ВВП, Франции – 86 %, США – 104 %); 3. В прошлом году нам удалось не только выйти на бездефицитный бюджет, но и добиться небольшого профицита в 0,8 % от ВВП. То есть мы заработали больше, чем потратили. И сальдо торгового баланса составило у нас 198 млрд. долларов. Безусловно, специфика аргументации в речах президента зависит от содержания произносимого им теста. Так, 94 например, в текстах об экономическом развитии государства и повышении уровня жизни населения для обоснования истинности выдвинутых положений В.В. Путин чаще сего использует фактические аргументы, а в рассуждениях о национальном единстве или гражданском долге, а также текстах, где так или иначе затрагиваются чувства слушающей аудитории, он использует этические и психологические доводы. В целом, анализ аргументативной коммуникации позволяет определить позицию политического лидера, установить способы воздействия на аудиторию и проследить структуру построения аргументов, чтобы определенным образом воздействовать на сознание слушателей. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ ФИО: Постникова Юлия Николаевна. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет», студентка. E-mail: uspu@uspu.ru. 95 Н.Б. Руженцева Екатеринбург (Россия) АНОМАЛЬНЫЕ КОНТЕКСТЫ КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ ИРОНИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ Ключевые слова: политический дискурс, международный комментарий, иронический эффект, аномальный контекст, гетерогенность мыслимого и созерцаемого, аппликатура Аннотация. Статья посвящена речевым и текстовым репрезентациям иронии в аномальных контекстах. Говоря о способах достижения иронического эффекта в политических комментариях, посвященных украинским событиям, автор дает определение аномального контекста, характеризует способы его текстообразования, представляет описание близких к аномальным контекстам явлений – контекстов дискредитации и аппликатур. N.B. Ruzhentzeva Ekaterinburg (Russia) ABNORMAL CONTEXTS AS A MEANS OF CREATING IRONIC EFFECT IN POLITICAL DISCOURSE Keywords: political discourse, international commentary, ironic effect, abnormal context, heterogeneity of conceivable and contemplate, application. Abstract. The article deals with speech and text representations of irony in abnormal contexts. While speaking about the means of achievement of ironic effect in political commentaries on the events in the Ukraine the author defines the abnormal context, characterizes the ways of its creation and describes 96 closely related phenomena – the contexts of discreditation and application. О способности контекста изменять оценочный смысл высказывания известно с давних времен, и это относится, прежде всего, к созданию иронического эффекта. Традиционно ирония понимается как «троп, заключающийся в употреблении наименования (или целого высказывания) в смысле, прямо противоположном буквальному; перенос по контрасту, по полярности семантики» [Энциклопедия «Русский язык»]. Стилистика понимает под иронией «выражающее насмешку или лукавство иносказание, когда слово или высказывание обретает в контексте речи значение, противоположное буквальному смыслу или отрицающее его, ставящее под сомнение» [Зарецкая 1998: 495]. В свою очередь, «стилистическая окраска может нейтрализоваться, усиливаться, изменяться под воздействием контекста» [Басовская 2005: 38]. Эффекта изменения полюсов оценки под влиянием контекста постоянно добиваются и создатели текстов, входящих в репертуар политического дискурса, для текстообразования которого характерен такой прием, как создание контекстов самодискредитации: «Один из распространенных приемов косвенной оценки – создание контекстов самодискредитации «фигурантов» описываемой ситуации. Обычно они создаются путем цитирования высказываний какоголибо человека, которые отрицательно характеризуют его личность или деятельность, например, свидетельствуют о его непрофессионализме, грубости, малообразованности, низком уровне коммуникативной компетенции и речевой Материал подготовлен при поддержке РГНФ: проект 14-04-00268 «Политическая лингвистика: проблематика, методология, аспекты исследования и перспективы развития научного направления». Руженцева Н.Б., 2014 97 культуры… Создание контекстов самокомпрометации – достаточно эффективный прием воздействия на читателя, так как он как бы устраняет посредника между объектом и адресатом оценки» [Платонова, Виноградов 1996: 264]. Однако в целом использование возможностей контекста для изменения оценочных смыслов высказывания гораздо шире, чем реализация самодискредитационной функции, и связано это с внутренней природой иронии. Приведем в этой связи интереснейшее высказывание А. Шопенгауэра: «Источником смешного всегда служит парадоксальное и поэтому неожиданное подведение предмета под понятие, в остальном ему гетерогенное, и феномен смеха означает таким образом всегда внезапное понимание несоответствия между таким понятием и мыслимым в нем реальным объектом, то есть между абстрактным и созерцательным. Чем больше и неожиданные в восприятии смеющегося это несовпадение, тем громче будет его смех…» [Цит. по: Зарецкая 1998: 408]. С нашей точки зрения, мысль А. Шопенгауэра о том, что «источник смешного – несовпадение мыслимого и созерцаемого», можно положить в основу определения аномальных контекстов, которые являются одним из распространеннейших средств создания иронии в политическом дискурсе. Под аномальным контекстом мы понимаем ближайшее (а иногда – и дальнее) окружение прагматически значимого высказывания, актуализирующее в нем оценочные смыслы, противоположные традиционно мыслимым (то есть традиционной интерпретации затекстовой ситуации). Аномальные контексты не соответствуют традиционной речевой/стилистической организации того или иного текста/жанра. Попытаемся проиллюстрировать это определение на примере корпуса текстов (политических комментариев), связанных с оценкой политической ситуации в Украине в августе 2014 года и размещенных на сайте (http://oko-planet.su/politik/politikukr/). Эти комментарии мож98 но отнести к разряду международных: «Комментарии готовит каждый отдел редакции по своей проблематике. Пожалуй, наиболее часто его использует международный отдел, оперативно откликаясь на важные внешнеполитические события, комментируя выступления политических деятелей, средств массовой информации, чтобы своевременно ориентировать аудиторию в необходимом направлении» [Грабельников 2004: 224]. Ироническая тональность не является каноническим, устойчивым признаком международного официального комментария, его стиль ближе к нейтральному, а экспрессивность – сдержанна, ср., например, комментарий к выступлению В. Путина: «Безопасность новых регионов России, их развитие в интересах всей страны, а также нарастающая на востоке Украины гуманитарная катастрофа и санкции Запада против России – обо всем этом Владимир Путин говорил в Крыму. На уходящей неделе прозвучала целая серия важных заявлений о политике, экономике и историческом контексте нынешних событий» (http://www.1tv.ru/news/polit/265608). Отсюда текстовые фрагменты, репрезентирующие иронию, для официальной формы международного комментария мы можем считать аномальными. Как же обстоит дело в комментариях неофициальных, широко публикуемых в сети интернет? Думается, что трансформацию данной жанровой формы поможет проследить краткая характеристика аномальных контекстов, использование которых в политических комментариях придает текстам выраженный иронический хврвктер. Материал для иллюстраций взят из следующих интернетпубликаций: А. Зубченко «Украина: состояние аффекта»; А. Русин «Страна-самоубийца» и «Нас ждет огонь смертельный»; В. Шурыгин «Кровавый август», К. Семин «#SaveDonbassChildren», а также из текстов без указания фамилий авторов: «Газанул по-псакски» и «Стирол и другие фейки АТО. 99 Начнем с того, что к аномальным контекстам близки такие текстовые явления, как контексты дискредитации и аппликатуры, с помощью которых также актуализируется гетерогенность оценочных смыслов. Контексты дискредитации употребляются, прежде всего, в отношении украинских политических деятелей, высказывания которых могут говорить и сами за себя, например: «Опять придется цитировать героя кулуаров, АНАЛЬНЫЙ ОТВИР ЗАЛЫШИВСЯ НЕДОТОРКАНЫМ». В роли упомянутого «отвира» выступал закон о выборах на основе пропорциональной системы» (А. Зубченко). Однако чаще высказывания украинских политиков и государственных деятелей сопровождаются ироническими комментариями авторов материалов: «Еще круче была новость от советника министра внутренних дел Украины Шкиряка (находящегося в зоне АТО). У себя в Facebook он сообщил, что по данным разведки и радиоперехвата спецподразделения МВД, ВСУ и СБУ, а также по информации пленных террористов, в рядах боевиков усиливается деморализация и паника. Детали: Массовое дезертирство зафиксировано в российских террористических бандах… Боевики осознают неотвратимость расплаты и свою обреченность. В Украине они будут уничтожены силами АТО, а в Россию не убегут, поскольку там их ждет расстрел заградотрядами российских пограничников, это прямой приказ Путина». Далее идет иронический авторский комментарий: МАЛО ТОГО, ЧТО ШКИРЯК ТОЧНО ЗНАЕТ ОБ ЭТОМ ПРИКАЗЕ ПУТИНА (ЖАЛЬ, НЕ СООБЩИЛ, КОГО УЖЕ РАССТРЕЛЯЛИ ОПТОМ), ТАК ОН ЕЩЕ И ПОДТВЕРДИЛ МУЛЬКУ ПРЕДЫДУЩЕЙ НЕДЕЛИ: ОКАЗЫВАЕТСЯ, «ПОДТВЕРЖДЕН ПРИКАЗ КРЕМЛЯ НА УНИЧТОЖЕНИЕ ГЛАВАРЕЙ ТЕРРОРИСТОВ» (А. Русин). Дискредитации подвергаются и высказывания Дженнифер Псаки, официального представителя Государственного департамента США, регулярно озвучивающей точку 100 зрения своего ведомства на украинские события. Реакция на высказывания Дж. Псаки за короткое время приняла резкую негативно-оценочную форму, ср., заголовок одной из публикаций: «Газанул по-псакски» (http://oko-planet.su/ politik/politikukr/251981-gazanul-po-psakski.html), в свою очередь, пишет: «В Интернете за короткое время появилась серия анекдотов на тему “Как заявила Псаки”. “Российская газета” написала, что имя Псаки стало для россиян эталоном измерения тупости». Речевым приемом, актуализирующим иронические смыслы, является также аппликация. Под аппликацией традиционно понимается «вкрапление общеизвестных выражений (фразеологических оборотов, пословиц, поговорок, газетых штампов, сложных терминов и т.п.), как правило, в несколько измененном виде» [Платонова, Виноградов 1998: 268]. Со своей стороны, в исследуемых текстах мы выделили несколько типов аппликатур, используемых как средство создания стилистико-смыслового диссонанса и чаще всего употребляемых в рамках отдельного предложения на фоне нейтрального контекста. Поэтому с известной долей условности аппликатуры можно считать достаточно распространенным средством создания узкого аномального контекста. Формы иронических аппликатур в указанных выше текстах можно свести к следующим. 1. Простые термины: После некоторых внутренних колебаний народные избранники одобрили ДЕФЛОРАЦИЮ национальной газотранспортной системы (А. Зубченко). 2. Аппликатуры-лексемы, не являющиеся терминами. Очень часто в качестве таких аппликатур выступают украинизмы, которые и раньше неоднократно были объектами пародирования. Способность украинизмов вызывать смех у русскоязычного адресата, являющаяся, на наш взгляд, предметом 101 отдельного исследования, достаточно широко используется в политических комментариях, например: Парламентарии сделали специальную оговорку, точно по Ляшко: газовые хранилища должны оставаться «НЕДОТОРКАНЫМИ» (А. Зубченко). 3. Аппликатуры-окказиональные или готовые ярлыки: *Раньше мы думали, что это СТРАНА-ПЕРЕМОГА. А оказалось, что это СТРАНА-СУИЦИД (А. Русин). *Теперь, к середине своего второго срока, этот РАЗОРУЖЕНЕЦ имеет в активе три маленькие, но звериные в своей жестокости войны – Ливия, Сирия, Украина – и неплохие шансы столкнуть мир в одну большую (К. Семин). *А дальше у Шкиряка вообще песня (ну да, это же советник министра ВД Авакова, тоже ФЕЙСБУЧНОГО ЛИРИКА) («Стирол» и другие фейки АТО). *У украинских «СКАЗОЧНИКОВ» кризис жанра. 4. Аппликатуры-словосочетания, порождаемые посредством намеренного нарушения лексической сочетаемости: *Я помню, что Порошенко – это марионетка Вашингтона. И Яценюк. И Турчинов. И все остальные. Это понятно. Но ведь НАРОД ЗА НИХ ПРЫГАЛ. А НЕКОТОРЫЕ ДО СИХ ПОР ПРЫГАЮТ (А. Русин). *Привезли ли эту МОЛОДЕЖЬ из Киева или она ВЫВЕЛАСЬ в Славянске, неизвестно (К. Семин). 5. Аппликатуры-цитаты: А пока – НАС ЖДЕТ ОГОНЬ СМЕРТЕЛЬНЫЙ. И будем верить, что снова, как и прежде, ОКАЖЕТСЯ БЕССИЛЕН ОН (А. Русин). 6. Аппликатуры – устойчивые выражения, в том числе – трансформированные: *Конечно, Ляшко ПОЛУЧИЛ В ТАБЛО прямо в кулуарах, но как все это повлияло на законодательный процесс? (А. Зубченко). 102 *Тут еще и американские гаубицы прилетели – то ли подарок, то ли Киев их КУПИЛ НА ПОСЛЕДНИЕ ДЕНЬГИ (А. Русин). *Кроме новой республики или майдана, могут сами военные ФОКУС ВЫКИНУТЬ (А. Русин). *Последние 2 недели Запад изо всех сил старается продемонстрировать – ЗА НИМ НЕ ЗАРЖАВЕЕТ (К. Семин). 7. Аппликатуры – части предложения, предназначенные для стилистической игры противоположностями и для текстовой репрезентации намеренных алогизмов: Как можно одновременно разбегаться и концентрироваться? Спросите у Тымчука, ОН ЖЕ НЕ ЗРЯ ЕСТЬ КОНСЕРВЫ МЦЕНСКОГО ЗАВОДА. Вот пусть и отвечает (А. Зубченко). 8. Графические аппликатуры (иронический эффект достигается кавычками, актуализирующими противоположность смыслов): Это дело будущего, а «ЛИКОВАНИЕ ОСВОБОЖДЕННОГО НАРОДА» нужно показать уже сейчас. Перейдем теперь к собственно аномальным контекстам, которые отличаются от аппликатур тем, что иронический смысл в этом случае актуализируется не в рамках предложения, а в рамках высказывания, по объему примерно равного сложной синтаксической конструкции. Иронический эффект в таких конструкциях достигается посредством: а) интонационно-синтаксической структуры предложений, ритмомелодики целого высказывания; б) вопросно-ответных единств; в) развернутых иронических сравнений; г) намеренных алогизмов; д) доведения ситуации до абсурда; е) различного типа прецедентных высказываний; ж) намеков, являющихся поношением под маской одобрения. Как правило, аномальный иронический контекст создается контаминацией различных выразительных средств, в том числе – несобственно прямой речи, имеющей следствием утрирование иронических смыслов. Проиллюстрируем сказанное. 103 Интонационно-синтаксическая структура высказывания (использование в контексте номинативных предложений, предложений, разнотипных по цели высказывания и эмоциональной окраске, парцеллированных конструкций, возможностей стилистического синтаксиса: анафорических повторов, антитез и др.): *На данный момент объем золотовалютных резервов Украины может обеспечить два месяца импорта. ДВА! ЭТО ДО СЕРЕДИНЫ ОКТЯБРЯ. ПОТОМ – ВСЕ. ОТ СЛОВА СОВСЕМ (А. Русин). *Вообще, что-то в этом есть. НЕКАЯ ПОЗИЦИЯ. ЛИНИЯ. ПОСТОЯНСТВО. ПРИНЦИПИАЛЬНОСТЬ. Ничего другого постоянного на Украине не было и нет. Все остальное менялось, предавалось, продавалось. Все - заводы, ресурсы, экономика, президенты, правительства, верховные рады. Все менялось как перчатки. Одно только оставалось постоянным – русофобия. ОТ НАЧАЛА ДО КОНЦА (А. Русин). Вопросно-ответные единства, активизирующие критическое мышление адресата, побуждающие его к иронической оценке затекстовой ситуации: На днях Верховная рада с подачи правительства принимала закон о… санкциях против России. ПРЕДСТАВИЛИ? САНКЦИИ УКРАИНЫ! ПРОТИВ РОССИИ! ВОТ КАК ЭТО ПОНИМАТЬ? ЭТО ЧТО-ТО ИЗ СЕРИИ «ВСЕ ПОБЕЖАЛИ, И Я ПОБЕЖАЛ». ВСЕ ПРЫГНУЛИ, И Я ПРЫГНУЛ. ВСЕ ПРЫГНУЛИ В КИСЛОРОДНЫХ МАСКАХ И С ПАРАШЮТАМИ, А УКРАИНА ПРЫГНУЛА С МАРЛЕВОЙ ПОВЯЗКОЙ И С ЗОНТИКОМ. С ЧЕМ БЫЛО. ЗАТО ДРУЖНО (А. Русин). Иронические развернутые сравнения: *Хочу отметить, что на протяжении двух рабочих дней ВЕРХОВНАЯ РАДА ВЕЛА СЕБЯ КАК ОПЫТНАЯ, ПРОЖЖЕННАЯ ПРОСТИТУТКА С ОКРУЖНОЙ. Она без писка и пререканий удовлетворяла все прихоти и пожелания клиента в лице правительства и АП (А. Зубченко). 104 *Русофобия – игра затратная. ОНА ЧЕМ-ТО ПОХОЖА НА РУССКУЮ РУЛЕТКУ, только играют без участия России. Взяли револьвер, зарядили – и можно играть. Револьвер американский. Патроны европейские, а голова… Голова своя. Дурная. Какая есть (А. Русин). Намеренные алогизмы (яркое противопоставление мыслимого и созерцаемого, подведение предмета под гетерогенное понятие – выделено шрифтом): *Теперь о самом ярком, то есть о гуманитарном конвое. ОПЕРАЦИЯ СТАЛА КЛАССИКОЙ ВОЕННОГО ЖАНРА. Как с помощью гречки, спальников и детского питания окружить украинскую армию и деморализовать все высшее руководство страны. Никто не верил, что такое возможно. А вот поди ж ты, получилось (А. Зубченко). *Благодаря всеобщему психозу всем казалось, что В УКРАИНУ ПОЛЗУТ БЕСКОНЕЧНЫЕ КОЛОННЫ РОССИЙСКОЙ БРОНЕТЕХНИКИ. ПРОСТО-ТАКИ МЕНТАЛЬНАЯ СПЕЦОПЕРАЦИЯ. В результате Ирина Геращенко – специальный, я бы даже сказал, тайный представитель президента по урегулированию ситуаций в Луганской и Донецкой областях, закупила три грузовика сосисок «Кроха» и отправила их в Луганск. Вот что может произойти в состоянии «конвойного эффекта (А. Зубченко). Доведение ситуации до абсурда: *Это все понятно. Но ведь сами украинцы этому активно способствуют. Всеми силами. ЛЕЗУТ В МЯСОРУБКУ СОБСТВЕННЫМИ НОГАМИ, А РУКАМИ ПРИ ЭТОМ ПОМОГАЮТ АМЕРИКАНЦАМ РУЧКУ КРУТИТЬ. ОРУТ, НО ЛЕЗУТ. И УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО ПРЕВРАТИТЬСЯ В ФАРШ – ЭТОЛ ИХ ДАВНЯЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ МЕЧТА. ПОТОМУ ЧТО ИЗ ПОЛУЧЕННОГО ФАРША В БРЮССЕЛЕ ЯКОБЫ ВЫЛЕПЯТ НОВУЮ ДЕМОКРАТИЧЕСКУЮ СТРАНУ, И ВСЕ БУДУТ СЧАСТЛИВЫ. ПРИМЕРНО КАК В ИРАКЕ (А. Русин). *Фантазия у украинских пропагандистов новизной не блещет. В СЛАВЯНСКЕ, НАПРИМЕР, ПРИДУМАЛИ 105 ПОВЯЗАТЬ НА ШЕЕ ПАМЯТНИКА ЛЕНИНУ ЖЕЛТОГОЛУБОЙ ШАРФИК. НАВЕРНОЕ, ЭТО ФЛАГ, НО ИЗДАЛЕКА ВЫГЛЯДИТ КАК ШАРФИК. ПРОПАГАНДИСТЫ ХУНТЫ ВЕРЯТ В МАГИЧЕСКУЮ СИЛУ СВОЕГО ЗНАМЕНИ. Прецедентные высказывания, в том числе схождение фразеологических оборотов в небольшом фрагменте текста. *Это уже похоже на попытку «КРАСИВО УМЕРЕТЬ». В то, что страна выживет, наверное, в правительстве не верит уже никто. Просто хотят УМЕРЕТЬ как-нибудь КРАСИВО, С МУЗЫКОЙ, чтобы запомнилось (А. Русин). *Опять будут мажоритарщики скупать одномандатные округа и тормозить строительство ослепительно СВЕТЛОГО, то есть практически безоблачного БУДУЩЕГО, до которого доживут немногие. А те, кто доживет, ПОЗАВИДУЮТ МЕРТВЫМ (А. Зубченко). *Сепаратисты – это значит, что они не хотят падать вместе с остальными в пропасть. Не хотят СОСТАВИТЬ ОСТАЛЬНЫМ КОМПАНИЮ. ОТБИЛИСЬ ОТ КОЛЛЕКТИВА (А. Русин). *А вдруг действительно случится чудо, и ЛЯГУШКА ПРЕВРАТИТСЯ В ПРЕКРАСНУЮ ПРИНЦЕССУ? Один месяц прошел – не превратилась. Надо дать еще месяц. Вдруг там внутри лягушки начнутся сложные биохимические процессы и одного месяца недостаточно. А вот пройдет еще месяц – и превратится. И будет чудо. Вода обернется в вино… ТЫКВА В КАРЕТУ, долги в профит, а война в перемогу. Прошел второй месяц. А чуда не случилось (А. Русин) Иронический намек: Опять налицо ненужный и неуместный либерализм и малодушие. На мой взгляд, БЫЛО БЫ ЛОГИЧНЫМ ЗАПРЕТИТЬ ВСЕ ПАРТИИ, КРОМЕ ОДНОЙ, КОТОРОЙ ПОРУЧИТЬ РУКОВОДЯЩУЮ И НАПРАВЛЯЮЩУЮ РОЛЬ. 106 ВОТ ЭТО, Я ПОНИМАЮ, ДЕМОКРАТИЯ! НАСТОЯЩАЯ! (А. Зубченко). Как показывают наши наблюдения, в последнее время в политических комментариях используются не только собственно стилистические, но и стилизацизационные возможности русского текстообразования. Благодаря последним создается широкий аномальный контекст – уже не на уровне сложного синтаксического единства, а на уровне целого текста. Широкий аномальный контекст является фоном, «высвечивающим» иронические смыслы по принципу контраста. Таким фоном в публикациях, о которых идет речь, являются фрагменты, имитирующие стилистику военной публицистики, книг о Гражданской и Первой мировой войне и т.д. Приведем фоновые фрагменты из текста публикации А. Русина «Нас ждет огонь смертельный», и иронические высказывания на данном фоне. ФОН – 1 – стилизация военных сводок времен Великой Отечественной войны: Ликвидация Южного котла (окруженных украинских подразделений на юго-востоке Донбасса) привела к побочному эффекту – подразделения украинской армии, которые ранее были задействованы в попытках деблокировать котел, теперь освободились от прежней задачи и сосредоточились на задаче окружения городов. Главным образом Донецка… Донецк должен выстоять. Как в свое время Сталинград. И после этого начнется освобождение всей Украины от военных преступников, предателей и американского марионеточного правительства. ФОН – 2 – стилизация религиозных апеллятивов: Святой Георгий, храни Донбасс! Аминь! Иронические высказывания на данном фоне: *Киев начал действовать по принципу «ПАН ИЛИ ПРОВАЛ». ИГРА, как говорится, ПОШЛА НА ВСЕ ДЕНЬГИ. *Все вместе может очень скоро привести к самым неприятным последствиям. От новых народных респуб107 лик до майданов. Самое неприятное – нельзя спрогнозировать, где рванет. ТО ЛИ МАЙДАН НОВЫЙ СОБЕРЕТСЯ, ТО ЛИ НОВАЯ РЕСПУБЛИКА ОБЪЯВИТСЯ. ТО ЛИ НА ЮГЕ, ТО ЛИ НА ЗАПАДЕ. ТО ЛИ В ХАРЬКОВЕ, ТО ЛИ В УЖГОРОДЕ. ТО ЛИ ПРЯМО В КИЕВЕ. В скобках заметим, что прием «фон-фигура» чрезвычайно характерен для такого жанра политического дискурса, как политический комментарий. Кроме этого в нем наблюдается и смешение стилистических регистров, например органичный переход стилизационного фона в рамки современной разговорной речи или публицистического стиля. В связи с этим приведем фрагменты из публикации В. Шурыгина «Кровавый август». ФОНОВЫЙ ФРАГМЕНТ – 1 – стилизация публикаций о Первой мировой войне: Наблюдатели с обеих сторон фронта отмечают крайнюю усталость и измотанность войск, сражающихся на территории Донбасса. Настроение в частях ВСУ самое удручающее. Солдаты и офицеры устали от войны и требуют замены и отпусков. Все больше растет ожесточение. ФОНОВЫЙ ФРАГМЕНТ – 2 – стилизация посредством слова «каратель» публикаций времен Великой Отечественной войны: *Все произошедшее с новой силой ставит вопрос создания мобильного ударного резерва (уровня усиленной артиллерией бригады), задачей которого и стала бы ликвидация таких вот прорывов и нанесения контрударов в самых уязвимых местах КАРАТЕЛЕЙ. *КАРАТЕЛЬНОМУ КОРПУСУ не удалось одержать ни одной серьезной военной победы, и лишь используя полное превосходство в артиллерии и тяжелой технике, неся тяжелые потери, удается медленно теснить ополченцев. *Если время упустить, то очень скоро сюда будет стянут серьезный ударный КУЛАК КАРАТЕЛЕЙ, и можно 108 будет ждать мощного наступления с целью полного окружения Донецка. Фрагмент с современными разговорными элементами: Сейчас над Донецком с севера, вытянувшись «КИШКОЙ», нависает не более полутора тысяч украинских войск с примерно пятьюдесятью танками и таким же количеством орудий, часть которых «РАЗМАЗАНА» по блокпостам и опорным пунктам. И это позволяет имеющимся силам организовать операцию по СРЕЗУ и окружению этой «КИШКИ». В целом в дискурсе Интернета во множестве появляются тексты, свидетельствующие о движении жанра международного комментария в сторону резкого изменения его пафоса. Ироническая тональность начинает играть в его текстах ведущую роль, появляясь даже в официальных комментариях, аномальность контекста варьируется от узкой до очень широкой, а традиционная газетно-журнальная форма интерпретации международной политики начинает трансформироваться в сторону увеличения репрезентаций иронических смыслов. Сказанное усиливает апеллятивный эффект, активизирует критическое мышление адресата текста, пробуждает определенные ассоциации и является, на наш взгляд, подтверждением одной из тенденций развития современных СМИ – преобладания экспрессии над стандартом. ЛИТЕРАТУРА 1. Басовская Е.Н. Стилистика и литературное редактирование. – М.: Изд-во Ипполитова, 2005. – 248 с. 2. Грабельников А.А. Работа журналиста в прессе. – М.: РИП-холдинг, 2004. – 274 с. 3. Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. – М.: Дело, 1998. – 480 с. 109 4. Платонова О.В., Виноградов С.И. Средства массовой информации и культура речи // Культура русской речи. – М.: Норма-Инфра, 1998. – С. 238–279. 5. Русский язык: энциклопедия. – М.: Советская энциклопедия, 1979. – 431 с. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Руженцева Наталия Борисовна. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет», доктор филологических наук, профессор кафедры риторики и межкультурной коммуникации. Е-mail: verbalis@mail.ru. 110 И.А. Серёгина И.А. Курбанов Сургут (Россия) МОРБИАЛЬНАЯ МЕТАФОРА ПЕРИОДА УКРАИНСКОГО КРИЗИСА Ключевые слова: морбиальная метафора, политическая метафора, кризисная метафора. Аннотация. В статье проводится сопоставление российских, украинских и английских морбиальных метафор в политическом нарративе «Кризис на Украине». Материалом для исследования послужили метафоры, используемые в средствах массовой информации (СМИ) по теме «Кризис на Украине». В частности, исследованы закономерности использования метафор в украинском, российском и английском политическом дискурсе. Сплошная выборка текстов СМИ производилась с декабря 2013 года по август 2014 года. Анализ метафор в данной статье поможет более детально представить отношения между двумя противоборствующими сторонами украинского конфликта. I.A. Seregina I.A. Kurbanov Surgut (Russia) THE MEDICAL METAPHOR IN MASS MEDIA DISCOURSE OF THE UKRAINIAN CRISIS Key words: medical metaphor, political metaphor, crisis metaphor. Abstract. The article deals with the Russian, Ukrainian and English medical metaphors in a political narrative « Ukrainian crisis». The metaphors with are used in mass media on the 111 theme «Ukrainian crisis» are the research material of the article. Special attention is paid to using of metaphors in Ukrainian, Russian and English political discourse. Total sample of the mass media texts was made from December 2013 till August 2014. The analysis of metaphors in this article helps us to represent in details the relationship between two opposite sides in Ukrainian crisis. Материалом для исследования в данной статье послужили метафоры, используемые в средствах массовой информации по теме «Кризис на Украине». В процессе нарративного исследования метафорических моделей было обнаружено, что в политическом нарративе «Украинский кризис» получили развитие метафорические модели с концептуальными векторами жестокости, агрессивности и соперничества (война, криминал, спорт, мир животных и др.), отклонения от естественного для человека порядка вещей (болезнь, криминал, мир животных и др.). Еще одна группа сильных концептуальных векторов современной российской политической метафоры – это неправдоподобие происходящего, неискренность и несамостоятельность публичных политиков – наличие каких-то тайных сценаристов, режиссеров в политической жизни страны (театральная метафоры). Самая распространённая метафора украинского кризиса – морбиальная метафора. «Соответствующие рассматриваемой концептуальной метафоре образы объединяются концептуальными векторами агрессивности и тревожности, в них отражаются безысходность, дурные предчувствия и вместе с тем душевная боль за состояние родной страны, ощущение собственного бессилия. Еще один сильный концептуальный вектор – отклонение от естественного порядка вещей, Серегина И.А., Курбанов И. А., 2014 112 представления о неправильности и недопустимости существующего положения. Метафоры, образованные по рассматриваемой модели, носят преимущественно эмотивный характер, то есть они создаются, прежде всего, для того, чтобы перенести имеющееся у читателя эмоциональное отношение к понятию-источнику (его обозначает слово в основном значении) на понятие, которое концептуализируется метафорическим значением слова. Например, вполне традиционное для русского национального сознания сочувствие к больному закономерно переносится и на всю страну» [Чудинов 2001]. При детальном рассмотрении метафорической модели «страна – это больной организм» регулярно выделяются следующие фреймы. Фрейм «Пациенты» Российско-украинские конфликты – это конфликты вокруг газа, когда страна полностью зависит от ввозного газа как наркоман от ввозного героина [4]. Наркотическая зависимость связывает больного по рукам и ногам. И жить без наркотика он не может, но и употребление может привести к смерти. Фрейм «Диагноз» Слот 1. Физические болезни Яценюк: Чтобы вывести страну из комы и перейти к экономическому росту мы знаем что делать. Эти таблетки очень горькие но их нужно использовать, для того чтобы потом организм украинской экономики был живым и здоровым. Общество рассматривается как организм, а проводимые реформы – средством лечения для этого организма. Данная метафора подобрана удачно, так как многие реципиенты готовы «подвергнуться болезненному лечению» ради дальнейшего полного выздоровления всего общества. 113 Juurd Eijsvoogel на сайте: Foreign Policy Association заявляет: In mid-April, the U.S. accused Russia of inciting unrest in eastern Ukraine, and has, along with the EU, levied sanctions against Russia, hoping that economic pain will lead to a more favorable conclusion. В середине апреля США обвинило Россию в подстрекательстве к беспорядкам в Восточной Украине, и вместе с ЕС наложило санкции, в надежде, что экономическая боль приведет к благоприятным последствиям [5]. Соловьев: Россия может стать заправочной станцией для Китая. Китайские деньги для США как раковая опухоль. В социальной сети «Одноклассники» находим следующий пример»: Новое хроническое заболевание: Украина головного мозга. В данных метафорах наиболее ярко проявляются характерные для современного российского политического дискурса векторы опасности, агрессивности и тревожности. Вот уже несколько месяцев Украину жестоко лихорадит. Во время событий на Майдане говорилось о синдроме лихорадки в стране, а позже, когда были приняты экономические санкции, этот же синдром применили и по отношению к курсу рубля: Тогда еще никто не мог предположить, что на востоке Украины будут фактически идти боевые действия, а курс рубля начнет лихорадить [6]. Приведем еще один пример из российской социальной сети «Одноклассники»: Спасибо за все уродам Майдана!!! Страна – как сплошная открытая рана! Первый председатель Совета министров республики Крым Рустам Темиргалиев в интервью Первому каналу сказал: Я считаю, что этой болезнью нужно переболеть, чтобы полностью не зависеть от киевской хунты по обеспечению водой. В украинской прессе обвиняют российских обывателей в слепоте, навязанной «путинской пропагандой». 114 Да, на Украине сильно не любят Путина, как человека, принесшего войну и несчастье в их дом. А к тем гражданам России, которые, оболваненные пропагандой, сегодня не замечают очевидных аналогий (и политических, и социальных, и военных) между Донецком и Северным Кавказом, украинцы относятся с жалостью и пониманием. Ведь такая – навязанная – слепота выглядит действительно даже не смешно, а глупо и жалко [7]. Сегодня во всех средствах массовой информации украинский фашизм является главным инструментом запугивания населения России, неким джокером, который был показан для того, чтобы у всех патриотично настроенных граждан нашей страны, проявилась некая аллергия, естественная и неподконтрольная, как рефлекс [8]. Владимир Назаров, Институт экономики переходного периода, заведующий лабораторией бюджетного федерализма дает такой прогноз в связи с санкциями: Настанет паралич в научно-техническом сотрудничестве. Правда, мы этого не заметим в течение полугода, а через три-пять лет это приведет к определенной деградации [6]. Высокая частотность представленной метафорической модели, обусловливает высокую степень ее продуктивности. Упоминание тяжелых болезней, от которых страдает общество, призвано вызвать сочувствие к родной стране, желание помочь ей. Слот 2. Психические болезни Активизация метафор в социальной коммуникации может служить признаком приближающихся общественных потрясений и одновременно свидетельствовать о направлениях движения политического сознания [3]. Очень много метафор относящихся к умственным болезням: Майдановцы разорвали страну и ввели ее в психоз. Активистов Майдана Незалежности называют: майданутые, майдауны. 115 Александр Самоваров на сайте «Агентство политических новостей» говорит: Ибо то, что происходит на Украине, похоже есть революция. Что такое революция? Процесс этот всегда темный, иррациональный и страшный, ибо это психическое заболевание нации. Не мною замечено, но революция – это особое психическое заболевание, когда острый психоз охватывает часть общества, и оно вообще теряет представление о реальности. Оно все начинает делать во вред себе. 7 марта, требуя освободить губернатора Губарева, жители Донецкой области, что собрались у стен СБУ, заявили: И что? Он именно тот сумасшедший, который не побоялся заявить о том, что нам нужно. Не побоялся взять на себя ответственность. Конечно, это может показаться странным… Дарья Асламова, спецкор «Комсомольской правды», приводит слова одного из ополченцев: Одна из причин, почему Донбасс поднялся, – его никто не слышит. Путчисты в Киеве совершают ту же ошибку, что и Янукович с майданом. Он его игнорировал. А майдан теперь игнорирует нас. Для нас нет легальных путей выражения. А если зуб болит, корень забит, то будет флюс. Мы подходим к стадии вил. У нас ведь дураков и буйных не меньше, чем на западе. Не будет автоматов, возьмутся за вилы». Элемент паранойи у многих политиков США присутствует. Одним из первых эту метафору употребил президент РФ: 17 апреля 2014 года на прямой линии: Мы слышим сейчас призывы к тому, чтобы люди на юго-востоке сложили оружие. Я поддерживаю, это хороший призыв. Но тогда армию оттащите от юго-востока. Вы там совсем сбрендили? Пушки тянут, самолеты, танки. Совсем обалдели что ли. Вы куда армию против людей ведете? Вообще из ума выжили? Ну, хорошо, а почему на восток 116 едут вооруженные отряды националистов. Почему их не разоружают. Что происходит? В этой ситуации нужно договариваться с теми, кто сегодня считает себя властью в Киеве, – сказал Путин. В данном монологе Президент России использует просторечные слова, что максимально сближает его речь с языком народа и придает ему положительные признаки: близость к народу, единомыслие, солидарность. Депутат Госдумы от КПРФ Валерий Рашкин попросил МИД РФ защитить задержанную российскую студентку, он считает заявления СБУ о том, что «близорукая девочкаотличница», студентка является диверсантом и шпионкой, «публичной демонстрацией идиотизма». Мы не делили Украину, ее делил Киев. Майдановцы разорвали страну и ввели ее в психоз, говорит писатель, офицер Игорь Маслов. В социальных сетях уровень напряженности, агрессии и ненависти людей друг к другу достиг очень высокого уровня, люди говорят о «промывке» или «прочистке» мозгов своих оппонентов. Вот вы все с прочищенными мозгами как попугаи повторяете то, что в вас вложили. В телеэфире одного из российских каналов известный российский политик Миронов отмечает следующее: на Украине происходит промывание мозгов. Противоборствующие стороны объявляют друг друга умственно отсталыми и не способными контролировать ситуацию. Человеческий мозг отказывается это понимать и принимать, поэтому медицинская (морбиальная) метафора лучше всего отражает настроения и чувства тех, кто не проникся ненавистью и злобой к противоположной стороне. Однако многие читатели отказываются принять такую агрессивную риторику, они не верят, что жители двух соседних, когда-то братских стран могут так отзываться друг о друге. 117 Фрейм «Причины и возбудители болезней Источником болезненного состояния и даже скорой смерти может быть голод (информационный, вследствие информационной блокады), нарушение кровообращения, яд враждебной пропаганды, наркотическая зависимость. Убийство сотрудника СМИ при выполнении им своих профессиональных обязанностей напомнит всем о трагедии, которая обескровливает страну, близкую нам, даже в эти дни, столь важные для Европы», – сказал президент Италии. В газете «Сегодня» вновь упоминается о «наркотической зависимости» Украины от России: Украина почти договорилась о реверсных поставках газа из Словакии с ноября этого года. Это даст нам возможность соскочить с российской «газовой иглы». Лексема «игла» здесь является символом наркотической зависимости. Метафора «газовая игла» подразумевает тотальную и болезненную зависимость Украины от России в вопросе поставок газа. Широкое распространение в российских и украинских СМИ получил термин «зомбирование». Зомбирование – процедура программирования поведения человека с помощью специальных препаратов и психотехник: Информация из Америки это зомбирование, говорит телеведущий Соловьев в своей программе. В данной статье мы рассматриваем «зомбированность» как психическое заболевание, отклонение. Подобное словоупотребление позволяет образно обозначить причины бедственного положения страны, вызывает наглядное представление об истоках недостатков и обостряет негативное отношение к их виновникам [2]. Фрейм «Летальный исход» Крым станет «могилой» для миллиардов долларов из бюджета России, поскольку пропаганда обещала крымчанам лучшую жизнь и деньги. А иностранцы не будут инвестировать в оккупированный полуостров [9]. 118 В этой политической метафоре скрыт убедительный посыл украинцев к россиянам не радоваться присоединению Крыма к России, отказаться от желания присоединить и другие территории. Эксперты «Русской планеты» прогнозируя, как будет развиваться российская экономика в ближайшем полугодии, говорят об экономических санкциях следующее: «То, что сделано, для нас практически смертельно» [6]. Использование развернутой метафорической модели – это мощное средство воздействия на адресата, способ преобразования политической картины мира в его сознании. Удачная метафора обладает мощным эвристическим потенциалом: она формирует отношение к обсуждаемой проблеме, создает эмоциональный фон, необходимый для принятия решений, и подсказывает направления движения мысли за счет активизации аналоговых возможностей человеческого мышления. ЛИТЕРАТУРА 1. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации: Монография / УрГПУ. – Екатеринбург, 2003. – 248 с. 2. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры (1991–2000): монография / УрГПУ. – Екатеринбург, 2001. – 238 с. 4. Радио Эхо Москвы. [Электронный ресурс]. URL: http://echo.msk.ru/programs/code/1330890-echo/( дата обращения: 09.08.2014). 5. Foreign Policy Assosiation [Электронный ресурс]. URL: http://foreignpolicyblogs.com/2014/04/28/juurd-eijsvoogelon-the-crimea-crisis/ (дата обращения: 08.08.2014). 6. Русская планета [Электронный ресурс]. URL: http://rusplt.ru/policy/economprognoz-10984.html?utm_source= 119 smi2&utm_ medium=cpc&utm_campaign=RK07_2014(дата обращения: 08.08.2014). 7. Экономические известия [Электронный ресурс]. URL: http://news.eizvestia.com/news_abroad/full/867-slepotarossiyan-hodorkovskij (дата обращения: 23.07.2014). 8. Голос Ислама [Электронный ресурс]. URL: http://golosislama.ru/news.php?id=22489 (дата обращения: 12.07.2014). 9. Крым станет могилой для российских миллиардов [Электронный ресурс]. URL: http://ru.tsn.ua/groshi/krymstanet-mogiloy-dlya-rossiyskih-milliardov-die-presse370957.html (дата обращения: 24.07.2014). СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ Серёгина Ирина Александровна Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Сургутский государственный университет», аспирант. E-mail: seregina_ira@inbox.ru. Курбанов Ибрагим Алиевич. Место работы и должность: кандидат филологических наук, профессор, заведующий кафедрой методики преподавания английского языка и перевода, Сургутский государственный университет. E-mail: ibragimkurbanov@mail.ru. 120 О.А. Солопова Челябинск (Россия) СИНХРОННЫЕ МОДЕЛИ «БУДУЩЕЕ РОССИИ» В ПОЛИТИЧЕСКИХ ДИСКУРСАХ РОССИИ, США И ВЕЛИКОБРИТАНИИ XXI ВЕКА Ключевые слова: политический дискурс, будущее России, модель, сценарий, метафора. Аннотация. В статье представлены данные, полученные в ходе анализа современного хронологического среза, включающие результаты обработки статических матриц «Будущее России», статических сценариев и систем метафорических моделей, функционирующих в политических дискурсах России, США и Великобритании. O.A. Solopova Chelyabinsk (Russia) SYNCHRONIC MODELS “RUSSIA’S FUTURE” IN RUSSIAN, AMERICAN AND BRITISH POLITICAL DISCOURSES ( XXITH CENTURY) Key words: political discourse, Russia’s future, model, scenario, metaphor. Abstract. The article dwells upon the results obtained from the research of Russian, American and British political discourses (XXIth century). The object of the analysis is synchronic models “Russia’s future” including static matrices, static scenarios and systems of metaphorical models in the three discourses. 121 Для синхронных моделей, созданных на основе анализа фактологического материала российского, американского и британского дискурсов начала XXI века, характерен перевес идикатумов, составляющих базовый параметр «внутренняя политика» над подпараметрами «внешней политики». Повышенное внимание аудитории к данной проблематике обусловлено желанием разобраться в трансформациях политической системы России, в экономическом содержании политического процесса страны в дискурсе англоязычных стран, стремлением эффективно реорганизовать прежнюю систему – в отечественном дискурсе: от того, какой курс станет самым действенным, как будут решаться внутриполитические проблемы, заявленные сегодня, во многом зависит внешнеполитическая повестка будущего дня, что, в свою очередь, определяет значимость идикатума «политико-экономическая ситуация» при моделировании будущего России в политических дискурсах трех стран. Для англоязычных дискурсов типична однозначно негативная оценка политико-экономической ситуации в современной России, дробное представление проблем, которые являются основными препятствиями для успешного развития страны. В российских аналитических статьях наряду с отрицательными характеристиками ситуацией в целом зафиксированы контексты, репрезентирующие позитивную динамику политико-экономических трансформаций. Анализ статических матриц США и Великобритании показывает, что иные индикатумы, представляющие базовый параметр «внутренняя политика», – «природноресурсный потенциал», «народонаселение», «вооруженные силы» – идентично распределены по шкале частотности, что говорит о сходстве во взглядах США и Великобритании на внутриполитическое устройство России, что может быть Солопова О.А., 2014 122 объяснено тесным характером отношений между странами, их сотрудничеством по большинству геополитических вопросов, обусловленных потребностями времени. Вторым по значимости фактором, определяющим будущее России в рамках американской и британской синхронных моделей, выступает «природно-ресурсный потенциал» (третьим – в российских аналитических статьях). Частотность контекстов, ориентированных на моделирование будущего с учетом природно-ресурсной базы, связана с «нефтегазовым воскрешением» страны, обусловившим усиление международного влияния России и возможность оказание воздействия на другие государства и международную среду в целом в своих интересах. Однако «сырьевая» модель экономики не может стать долгосрочной стратегией развития страны, поскольку природно-ресурсный потенциал далеко не безграничен. Вторым по востребованности индикатумом для российской синхронной модели (третий – для американской и британской матриц) является подпараметр «народонаселение», в рамках которого на первый план в трех дискурсах выдвигается демографических фактор как один из фундаментальных критериев определения благополучия сообщества. Общем звеном в проанализированных корпусах текстов о будущем России является констатация негативной динамики демографической составляющей. В англоязычных дискурсах для репрезентации демографических процессов типичны причинно-следственные связи, причем в британском дискурсе демография современной России является следствием ее политико-экономической ситуации, в американском – причиной ее вероятного территориального распада. В российском и американском политических дискурсах, несмотря на превалирующую негативную оценку тенденций настоящего, зафиксированы немногочисленные концепты, моделирующие вероятность выхода из демографической катастрофы. 123 Подпараметр «вооруженные силы» является наименее представленным в политических дискурсах трех стран, основной тенденцией в статьях англоязычных аналитиков считается нарастание технической отсталости в будущем, неэффективность реформирования. В отечественном дискурсе проводимое реформирование ВС оценивается позитивно. Анализ второго базового параметра матриц – «внешняя политика» – показывает разнонаправленность в оценке приоритетов будущего внешнеполитического измерения России, о чем свидетельствует несовпадение распределения подпараметров на шкале частотности. Для России лидирует направление, связанное с отношениями со странами ближнего зарубежья, что обусловлено историческими связями, географической близостью, стремлением страны переформатировать отношения с бывшими советскими республиками, сохранить и усилить свое влияние на постсоветском пространстве. Данный подпараметр занимает второе по частотности место в британском политическом дискурсе. Великобритания, как представительница Европы, заитересована в укреплении влияния ЕС в постсоветском регионе и озабочена «агрессивной имперской» политикой России, которая препятствует демократическим изменениям. США и Великобритания оценивают будущее внешней политики России через призму перспектив российскоамериканских отношений (США), «отношений со странами Европы» (Великобритания), что указывает на самоцентричность политического дискурса: модель вероятного внешнеполитического развития другого государства строится исходя из собственных интересов и целей, из двусторонних отношений, существующих на настоящий момент. «Отношения с США» и «отношения с европейскими государствами» характеризуются ухудшением в дискурсах трех стран, невозможностью конструктивного диалога по вине России (англоязычные матрицы), нежелание полной 124 ассимиляции с Западом, стремление сохранить собственную идентичность. Наименее востребованным индикатумом «внешней политики» является «отношение со странами АзиатскоТихоокеанского региона». Активизация сотрудничества на этом направлении позитивно оценивается отечественными аналитиками, считается ошибочным курсом в англоязычных дискурсах, причем для американской матрицы характерен набор вероятных угроз России от ее ближайших соседей и союзников. Следует подчеркнуть, что в политических дискурсах трех стран в лингвистическом наполнении синхронных моделей будущего метафорические контексты доминируют над неметафорическими. Наиболее метафоричной является синхронная матрица, созданная на базе корпуса текстов современного американского политического дискурса, причем для модели характерно как преобладание метафорической вербализации вероятного будущего России в целом, так и высокая доля индивидуально-авторских наименований в частности. Однако по численности сфер метафорического притяжения, задействованных в конструировании модели будущего, лидирует отечественный дискурс, в котором актуализируются 20 сфер-доноров в сравнении с 19 в британском дискурсе и 16 в американском. Показателен факт совпадения пяти наиболее частотных метафорических моделей в политических дискурсах России и США – пути, болезни, неживой природы, монархии и животного мира. Британские аналитики также активно используют ментальные поля пути и неживой природы, однако, специфичными для политического дискурса Великобритании являются источниковые сферы войны, криминала и игры. Следует отметить, что для частотных моделей, общих для политических дискурсов трех стран – пути и неживой природы, можно обнаружить специфические отличия на 125 уровне фреймо-слотовой структуры, прагматических смыслов, востребованных при концептуализации вероятного будущего российского государства. Моделируя будущее России в рамках метафоры пути, англоязычные аналитики фокусируют внимание на существующих или вероятных препятствиях, с которыми столкнется страна при достижении своих целей, тогда как в российском политическом дискурсе не исключается возможность выбора верного пути, ведущего в светлое будущее. Единицы сферы-источника «неживая природа» в англоязычных дискурсах насыщены негативным прагматическим потенциалом, причем, в американских текстах особую активность проявляют метафорические единицы, обозначающие «падение», «скольжение» с возвышенности в пропасть; в российских метафорических поисковых прогнозах метафоры указанной сферы реализуют как негативные, так и позитивные смыслы. В лингвистическом обеспечении статических матриц «Будущее России» в отечественном и американском политических дискурсах анализируемого исторического периода активно функционируют метафоры болезни, монархии и животного мира. К особенностям концептуализации будущего российского государства в политическом дискурсе США можно отнести четкую структурированность морбиальной модели, развертывание модели в текстах, нацеленных на моделирование будущего России, востребованность единиц слота «психические заболевания»; отрицательную нагруженность монархической метафорики; разнообразие образов источниковой сферы «животный мир», востребованность и употребление в сильных позициях текстов о России, ее внешнеполитической деятельности «медвежьих» метафор с прагматическими смыслами «агрессивность», «непредсказуемость» (типичными также для британских аналитических статей). Отличительными чертами моделей в российских политических текстах являются следующие: меньшая частот126 ность морбиальных образов в сравнении с американским дискурсом; разновекторная концептуализация будущего в рамках монархической метафорики; активизация единиц слота «паразиты» при моделировании будущего страны с использованием зооморфизмов; востребованность «медвежьих» метафор при концептуализации вероятного будущего внутренней политики России, правящей партии. Синхронная модель, созданная на базе корпусов текстов британского политического дискурса, насыщена метафорическими наименованиями с ярко выраженными агрессивными концептуальными векторами – милитарными и криминальными образами. Помимо этого к числу частотных в аналитических статьях Великобритании относится игровая сфера метафорической экспансии, наиболее востребованными являются единицы слота «виды игр». К специфике систем метафорических моделей, присущих дискурсам при обращении к образу будущего, следует отнести также сферы-источники, востребованные в двух дискурсах и не функционирующие в третьем, либо характерные для одного дискурса и незафиксированные в двух других, что может говорить о специфике восприятия и конструирования моделей будущего. В российских и британских политических текстах при репрезентации будущего России зафиксированы единицы сфер-источников «строительство» и «религия»; общей для российской и американской статических матриц будущего является педагогическая метафора; в российском дискурсе при моделировании будущего зафиксированы немногочисленные единицы сфер метафорической экспансии «дом» и «торговля», не типичные для англоязычных аналитических статей. Центром оценочной стороны образа будущего выступают средства, направленные на оценку будущих результатов действий, состояний, участников, условий преобразований. В качестве способа аргументации своей оценки авторы используют построение прогноза-сценария, версии, 127 демонстрирующей возможные последствия изменений, характер их возможного влияния на будущее положение дел. Все оценки группируются вокруг этого центра, «работают» на эту семантику. Для метафорических слотов «Кто строит будущее?» «Кто тормозит?» первого фрейма «Участники» в политических дискурсах трех стран характерно моделирование президента как активного творца будущего страны, как символа новой России. Вокруг образа президента группируются все оценки, наиболее частотны монархические образы, интертекстуальные отсылки. Народ выступает пассивным клиентом принимаемых политических решений, неспособным оказать влияние на будущее страны. Англоязычные слоты «Кто союзник?» «Кто враг?» построены на явно выраженной оппозиции «друг–враг», реализующейся как на уровне прямых номинаций, так и с использованием прагматического потенциала различных сфер метафорического притяжения, основной концептуальный вектор которых нацелен на создание ситуации противостояния, столкновения. Среди наиболее активных моделей – метафоры войны и спорта, метафоры родства, представленные фреймом «супружеская измена». Отличительной чертой российского политического дискурса при моделировании участников вероятных геополитических событий является отсутствие прямых номинаций, нацеленных на создание образа врага / друга, использование метафор источниковых сфер «криминал», «путь», «механизм», позитивная оценочность метафорических наименований пути и механизма. Первый слот фрейма «Темпорально-локальна ось» сценария – «Темпоральная локализация», отвечающий на метафорические вопросы: «Наступит ли будущее?» «Где оно?», в политических дискурсах трех стран имеет практически идентичное содержание. В метафорических сценариях линейное время включает три составляющие: сжатую ретроспекцию, причем, компрессия прошлого связана с 128 Россией монархической и Россией советской; событийное настоящее; очерченное четкими рамками будущее. Контексты, репрезентирующие время как цикличное повторение исторических циклов, малочисленны и зафиксированы в российском и американском политических дискурсах. К приемам выразительности, способствующим выдвижению на первый план прагматически значимой оценочной информации в рамках данного слота, относится высокая интертекстуальность модели, превалирование исторических военных метафор в англоязычных дискурсах при обращении к образу будущего России, частотность прецедентных высказываний в американском дискурсе, прецедентных имен – в российском. Следует отметить использование видовременных форм глагола: прогноз, нацеленный на определение того, что произойдет с Россией в будущем, составлен с использованием не только будущих и настоящих, но и прошедших видовременных форм глагола, выполняющих прагматическую функцию. К общим характеристикам следует также отнести использование риторических вопросов и модальных глаголов, выражающих субъективное отношение адресата к ожидаемым событиям будущего, к специфическим – преобладанием модальных глаголов со значением «долженствование» в российских аналитических статьях, использование косвенных наклонений в англоязычных дискурсах, каскадов «русских» риторических вопросов в американском дискурсе. Слот «Пространственная локализация» в политических дискурсах США и Великобритании построен на двух взаимоисключающих друг друга тенденциях. Первая тенденция, условно обозначенная как «имперское реконструирование», актуализирует метафорические единицы монархической и строительной источниковых сфер. Вторая тенденция – «дезинтеграция» страны. Контексты, наполняющие слот в американском дискурсе, детально структурируют, расчленяют на составляющие будущую территорию России, 129 что поддерживается зрительными образами – креолизованными текстами. В российском политическом дискурсе, контексты, наполняющие слот, единичны и неметафоричны. Фрейм «Последствия» представлен двумя вариантами развития событий. «Светлое будущее»: Россия – богатая энергоресурсами страна с выздоравливающей экономикой, способная возродить свои вооруженные силы и вновь стать сверхдержавой. В моделировании позитивных преобразований активно используются концепты «рост, развитие», актуализирующие в трех дискурсах метафорические единицы пути с положительной коннотативной нагрузкой; наименования слота «выздоровление» морбиальной метафоры в российском и американском дискурсах. В отечественном дискурсе, наиболее оптимистично настроенном, в создании светлого полюса будущего задействованы также метафоры «неживой природы», «строительства», «дома». «Мрачное будущее»: Россия – малоэффективное, глубоко коррумпированное и недемократическое государство с неуклонной убылью населения, отказавшееся от модернизации своей экономики, целенаправленно превращающее себя в «энергетическую супердержаву», которой ей не быть вечно. Метафорический спектр «мрачного будущего» построен на концептах «смерть», «крах», «распад», базовых для слота «Каковы вероятностные негативные последствия преобразований?». Среди наиболее активных метафорических моделей, востребованных в создании образа «мрачного будущего» в трех дискурсах – метафоры пути, болезни, монархии, театра, войны, строительства, животного мира. Для российского и американского дискурсов, помимо перечисленных, общей сферойисточником является «неживая природа». В российских негативных прогнозах задействованы метафорические единицы преступного мира, механизма, физиологии, торговли. Прагматический потенциал рассмотренных концептуальных метафор и соответствующих им сфер метафори130 ческого притяжения разнообразен по содержанию коннотативной нагрузки при моделировании будущего. В рамках метафорических моделей, употребляющихся для моделирования образа будущего России, актуализируются различные содержательные аспекты, что в значительной степени зависит от идеологической позиции автора текста, его интенций и иных дискурсивных характеристик. Проведенное исследование показало, что в политических дискурсах России, США и Великобритании рассматриваемого хронологического среза доминирует образ «мрачного будущего». СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Солопова Ольга Александровна. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный педагогический университет», кандидат филологических наук, доцент. E-mail: solopovaolga@narod.ru. 131 М.С. Тряпочкина Екатеринбург (Россия) МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ: ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ, ЗАДАЧИ, ФОРМЫ Ключевые слова: межкультурная коммуникация, политическая, религиозная, этноконфессиональная коммуникация. Аннотация. Автор статьи исследует историю термина «межкультурная коммуникация», анализирует ее составные элементы, функции, формы и виды, сформулированные современными лингвистами. M.S. Triapochkina Ekaterinburg (Russia) INTERCULTURAL COMMUNICATION: NOTION, ESSENSE, AIMS AND FORMS Keywords: intercultural communication, political, religious and ethno-confessional communication. Abstract. The author of the article studies the history of the term “intercultural communication” and analyzes its constituent parts, functions, forms and types, defined by contemporary linguists. На границе второго и третьего тысячелетий становится все более очевидным, что человечество развивается по пути расширения взаимосвязи и взаимозависимости различных стран, народов и их культур. Этот процесс охватил различные сферы общественной жизни всех стран мира. Сегодня невозможно найти этнические общности, кото© Тряпочкина М. С., 2014 132 рые не испытали бы на себе воздействие как со стороны культур других народов, так и более широкой общественной среды, существующей в отдельных регионах и в мире в целом. Это выразилось в бурном росте культурных обменов и прямых контактов между государственными институтами, социальными группами, общественными движениями и отдельными индивидами разных стран и культур. Усиление контакта культур и народов делает особенно актуальным вопрос о культурной самобытности, а также о взаимодействии и взаимопроникновении различных культур и народностей [Куликова 2004: 8]. Термином «межкультурная коммуникация» называют адекватное взаимопонимание двух участников коммуникативного акта, принадлежащих к разным национальным культурам. Понятие «межкультурная коммуникация» является производным от понятий «культура» и «коммуникация». Для того чтобы понять термин «межкультурная коммуникация», сначала нужно разобраться, что такое коммуникация в общем. Термин «культура» в своем современном значении появился в Европе в произведениях мыслителей XVIII века Монтескье, Вико и Хардера. Их вдохновляет усиление мощи государств и интереса к открытым заморским странам; они поднимают проблему различия культур и задаются вопросом о праве на их многообразие. Культура может рассматриваться как общая, универсальная для общества (этноса, нации) система ценностных ориентации, стереотипов сознания и поведения, форм общения и организации совместной деятельности людей, которые передаются от поколения к поколению. Она оказывает влияние на восприятие, мышление, поведение всех членов общества и определяет их принадлежность к данному обществу. В этой интерпретации культура предстает как целостность, отличающаяся от других благодаря религиозным, национально133 государственным границам или набору этнических признаков. Такое понимание культуры является и наиболее функциональным с точки зрения рассматриваемой темы – межкультурной коммуникации. Впервые понятие «межкультурная коммуникация» было сформулировано в 1954 году в работе Г. Трейгера и Э. Холла «Культура и коммуникация. Модель анализа». В этой работе под межкультурной коммуникацией понималась идеальная цель, к которой должен стремиться человек в своем желании как можно лучше и эффективнее адаптироваться к окружающему миру. С тех пор исследователи продвинулись достаточно далеко в теоретической разработке этого феномена. В результате многочисленных исследований были определены наиболее характерные черты межкультурной коммуникации. Так, было отмечено, что для межкультурной коммуникации необходима принадлежность отправителя и получателя сообщения к разным культурам. Для нее также необходимо осознание участниками коммуникации культурных отличий друг друга. По своей сущности межкультурная коммуникация – это всегда межперсональная коммуникация в специальном контексте, когда один участник обнаруживает культурное отличие другого [Hall 1954]. У межкультурной коммуникации можно выделить составные элементы: аффективные – эмпатия и толерантность, которые не ограничиваются рамками доверительного отношения к иной культуре, а образуют базис для эффективного межкультурного взаимодействия; когнитивные – культурно-специфические знания, которые служат основой для адекватного толкования коммуникативного поведения представителей иной культуры, предотвращения непонимания и изменения собственного коммуникативного поведения в интерактивном процессе; процессуальные – стратегии, конкретно применяющиеся в ситуациях межкультурных контактов. Различа134 ют стратегии, направленные на успешное протекание взаимодействия, побуждение к речевому действию, поиск общих культурных элементов, готовность к пониманию и выявление сигналов непонимания, использование опыта прежних контактов и т.д., и стратегии, направленные на пополнение знаний о культурном своеобразии партнера. Обзор литературы показывает, что существуют, по крайней мере, два подхода к определению сущности межкультурной коммуникации: лингвистический, относящий процессы межкультурной коммуникации по природе к речевой деятельности; культурно-антропологический (собственно ее и породивший как термин и как новую дисциплину), опирающийся на достижения многих наук. Немецкий специалист по теории коммуникаций Герхард Малетцке, разрабатывающий теорию межкультурной коммуникации в контексте культурной антропологии, отмечает: «Мы говорим о межкультурном взаимодействии и межкультурной коммуникации, когда партнеры по коммуникации являются представителями различных культур и осознают это, то есть когда присутствует взаимное ощущение “чужеродности” партнера [Maletzke 1996: 31]. В процессе межкультурной коммуникации каждый человек одновременно решает две проблемы – стремится сохранить свою культурную идентичность и включиться в чужую культуру. Комбинация возможных вариантов решения этих проблем определяет четыре основные формы межкультурной коммуникации: прямую, косвенную, опосредованную и непосредственную. При прямой коммуникации информация адресована непосредственно от отправителя к получателю. Она может осуществляться как в устной, так и в письменной форме. При этом наибольший эффект достигается посредством устной речи, сочетающей в себе вербальные и невербальные средства [Садохин 2004: 73]. 135 В косвенной коммуникации, которая носит преимущественно односторонний характер, информационными источниками являются произведения литературы и искусства, сообщения по радио, телевизионные передачи, публикации в газетах, журналах и т.п. Непосредственная и опосредованная формы коммуникации различаются наличием или отсутствием промежуточного звена, выступающего в роли посредника между партнерами. Посредником может быть человек, техническое средство. Коммуникация, опосредованная техническими средствами, может оставаться прямой (разговор по телефону, переписка по электронной почте). При этом только сокращается возможность использования невербальных средств. Межкультурная коммуникация также осуществляется в других формах [Ситарам 1993: 106]. Контркультурная коммуникация (между представителями материнской культуры и теми ее элементами и группами, которые несогласны с господствующими ценностями и идеалами материнской культуры). Коммуникации между представителями различных демографических групп. Межэтническая коммуникация (общение между лицами, представляющими разные народы). Кроме форм в межкультурной коммуникации также выделяются виды: 1. Политическая коммуникация. Особое значение в глобализирующемся мире имеет система усилий, направленная на обеспечение взаимодействия общества с властными структурами, а также с социально-классовыми и этно-национальными образованиями, разнообразными политическими партиями и организациями, совокупная деятельность которых определяет, в конечном счете, устойчивость или нестабильность жизни социума. Политическая коммуникация представляет собой непременное условие реализации таких усилий. 136 2. Религиозная коммуникация. В современной религиозной жизни на первом плане выделяется организационная структура и деятельность разнообразных коллективных конфессиональных акторов: церкви, общины, секты (закрытого и полузакрытого типов), «движения» с более или менее оформленной структурой. Они взаимодействуют друг с другом на основе идейного сходства позиций, опыта исторического сосуществования, создававшего почву для различных союзов (устойчивых или нестабильных). 3. Этноконфессиональная коммуникация. В современной религиозной жизни на первый план выдвигается организационная структура и деятельность разнообразных коллективных конфессиональных акторов: церкви, общины, секты (закрытого и полузакрытого типов), «движения» с более или менее оформленной структурой. Они взаимодействуют друг с другом на основе идейного сходства позиций, опыта исторического сосуществования, создававшего почву для различных союзов (устойчивых или нестабильных). Часть из них сложилась на предыдущих этапах межкультурных и межцивилизационных процессов, условно обозначаемых как буддийская, античная, христианская и мусульманская «глобализации» [Бирюков 2008: 19]. К задачам межкультурной коммуникации можно отнести следующие: поддержание отношений между людьми, формирование и развитие культурных навыков взаимоотношения людей, выражение и понимание эмоциональных переживаний друг друга, регламентирование поведения и деятельности участников коммуникации, координирование их совместных действий. Функции межкультурной коммуникации в жизни человечества достаточно многочисленны и многообразны. Хронологически первой (и, вероятно, до сих пор важнейшей) является функция обеспечения межкультурного обмена [Садохин 2004: 78]. Обмениваться могут как материаль137 ные, так и идеальные ценности. Следующей по важности, а может быть, и равноценной обмену, функцией межкультурной коммуникацией является обеспечение кооперации между различными этносами, нациями, государствами и т.д. Эта функция является, очевидно, не менее древней, чем сами культуры, и первые межплеменные кооперации могли касаться раздела охотничьих угодий, организации совместной обороны или, наоборот, совместного набега. С тех пор и количество и качество задач, разрешение которых требует межкультурной кооперации, неизмеримо выросло – не случайно в последнее время в качестве самостоятельной области межкультурной коммуникации оформляется транскультурная коммуникация [Садохин 2004: 78]. С давних пор известна образовательная функция межкультурной коммуникацией – как с педагогической, так и с профессиональной точки зрения – вспомним о традиции странствий у средневековых ремесленников или т.н. образовательных путешествий у дворянства и буржуазии в ХVІІІ–ХІХ веках. В рамках этой функции можно выделить (на правах подвида) функцию вызова (провокации) и связанную с ней функцию самоутверждения (испытания себя, проверки своих сил и т.д.), ср. психоаналитическую оценку немецких ученых П. Мога и Г.Й. Альтхауза. Необходимо отметить такую важную функцию межкультурной коммуникации, как защита личности от преследований в ее собственной культуре (а иногда и в чужой). Несмотря на емкость определений, межкультурная коммуникация в условиях глобализации и развивающихся международных отношений приобретает многочисленные формы и выполняет различные функции в зависимости от того, какие цели и задачи преследуют участники этого коммуникационного процесса. 138 ЛИТЕРАТУРА 1. Бирюков Н.И., Глаголев В.С., Зарубина Н.Н. и др. Межкультурная коммуникация в условиях глобализации: учеб. пособие. – М.: МГИМО (У) МИД России, 2008. – 204 с. 2. Куликова Л.В. Межкультурная коммуникация: теоретические и прикладные аспекты. На материале русской и немецкой лингвокультур: монография. – Красноярск: РИО КГПУ, 2004. – 196 c. 3. Садохин А.П. Межкультурная коммуникация: учеб. пособие. М.: Альфа-М; ИНФРА-М, 2004. – 288 с. 4. Ситарам К., Когделл Т. Основы межкультурной коммуникации. – Человек. – 1993. – № 5. – С. 106. 5. Edward T.Hall. Culture as communication. – 1954. 6. Maletzke Gerhard. Interkulturelle Kommunikation : zur Interaktion zwischen Menschen verschiedener Kulturen. Opladen: Westdt. Verl., 1996. – 226 S. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Тряпочкина Мария Сергеевна. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет», студентка 2 курса направления «Международные отношения». E-mail: volkery@yandex.ru. 139 Л.В. Фанакова Павлодар (Казахстан) ЛИНГВОПРАГМАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПРОЯВЛЕНИЙ ФАМИЛЬЯРНОСТИ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ Ключевые слова: политическая коммуникация, фамильярность, коммуникативная стратегия, тактика, языковые индикаторы. Аннотация. Рассматриваются лингвопрагматические особенности употребления элементов фамильярности в речи современных политиков. Выделяются соответствующие коммуникативные стратегии, реализующие их тактики, а также языковые индикаторы, способствующие воплощению данных стратегий и тактик. L. V. Fanakova Pavlodar city (Kazakhstan) Key words: political communication, familiarity, communicative strategy, tactics, linguistic indicators. Abstract. Lingvopragmatic peculiarities of the elements of familiarity in the speech of the contemporary politicians, the communicative strategies, tactics and relevant linguistic indicators they are exposed with are analyzed and described in the following article. На сегодняшний день достигнут высокий уровень абстракции в научном изучении языка. Это позволило значительно расширить круг лингвистических исследований, © Фанакова Л.В., 2014 140 которые теперь охватывают различные аспекты речевой деятельности и речевого взаимодействия коммуникантов в разнообразных сферах общения. Одно из приоритетных направлений современного языкознания — рассмотрение особенностей функционирования языка в процессе коммуникации. Не случайны в этом плане заявления многих лингвистов, провозглашающих полипарадигмальность современного научного знания и указывающих на коммуникативную парадигму как одну из ведущих. Описание особенностей языка с точки зрения его функционирования в процессе речевой интеракции коммуникантов является одной из доминантных проблем и входит в сферу интересов лингвистической прагматики. Прагматика (направление языкознания, активно развивающееся с конца XX столетия) в широком смысле обращается к процессу коммуникации и направлена на изучение предпосылок, мотивов, намерений, речевых действий участников общения и проч. Сегодня прагмалингвистика относится к наиболее мощным и перспективным дисциплинам в мировом научном пространстве, продолжающим активно развиваться и охватывать все новые сферы изучения [Темиргазина 2014: 9]. Так, одним из ее актуальных направлений является изучение особенностей реализации речевого общения в рамках политической коммуникации, участниками которой являются современные политики. Политическая коммуникация – это многогранное явление, вбирающее в себя широкий спектр вопросов, свойственных политологии, социологии, коммуникативистике (теории коммуникации), ряду междисциплинарных отраслей науки, таких, например, как политическая социология, политическая антропология и проч. Таким образом, существуют различные научные направления, которые определяют политическую коммуникацию по-своему, пользуясь соответствующим категориальным аппаратом. Кроме того, мы отмечаем, что в рамках одного и того же направления могут су141 ществовать различные трактовки, обусловленные различием подходов. Так, Р.-Ж. Шварценберг, например, определяет политическую коммуникацию как «… процесс передачи политической информации, с помощью которого информация циркулирует между различными элементами политической системы, а также между политической и социальной системой» [Шварценберг 1992]. Наше исследование предопределено интересом современной лингвистической науки к роли языка в сфере политической деятельности и соответственно политической коммуникации, а также необходимостью изучения тех языковых средств, с помощью которых адресант осуществляет воздействие на адресата, прибегая к специфическим речевым стратегиям, тактикам и коммуникативным ходам. По мнению российского ученого А.П. Чудинова, который внес большой вклад в развитие политической лингвистики, «…политическая коммуникация, т. е. речевая деятельность, ориентирована на пропаганду тех или иных идей, эмоциональное воздействие на граждан страны и побуждение их к политическим действиям…». По его же воззрениям, современная политическая лингвистика активно занимается общими проблемами политической коммуникации (анализирует ее отличия от коммуникации в других сферах), изучает проблемы жанров политической речи и особенности функционирования политических текстов, обращается к проблемам идиостиля отдельных политиков, рассматривает стратегии, тактики, приемы политической коммуникации и проч. [Чудинов 2008]. Наблюдая за коммуникативным поведением современных политиков в разнообразных ситуациях общения, мы обратили внимание на то, что в речи некоторых из них присутствуют элементы фамильярности. Фамильярность – это особое лингвистическое явление, обладающее собственной коммуникативной специфи142 кой, опирающееся на ряд соответствующих вербальных и невербальных индикаторов. В сознании носителей русского языка (по данным толковых словарей, словарей синонимов и ассоциативных словарей) фамильярность ассоциируется с негативными проявлениями коммуникативного поведения коммуникантов, такими, как панибратское обхождение с кем-либо, бесцеремонность, иногда развязность в обращении и т.д. [Фанакова 2012: 303]. Теоретическое обоснование феномена фамильярности показывает, что данное явление имеет социальноэтический характер и обращено к ценностно-нормативному аспекту человеческого поведения в обществе (Р.Г. Апресян, А.А. Гусейнов, О.Г. Орлова, Л.А. Попов). Проявление фамильярности сопряжено с нарушением коммуникативных и этических норм коммуникативного поведения в статусномаркированной ситуации (В.И. Карасик, Т.В. Крылова, Л.П. Крысин, О.А. Леонтович, А.К. Михальская, И.А. Стернин, Л.Л. Федорова, Н.И. Формановская) [Фанакова 2013: 9-10]. Общеязыковая семантика слова фамильярный коррелирует с ценностно-нормативной и социально-этической интерпретацией соответствующего понятия. Словарное толкование значения прилагательного отражает этический аспект понятия, который маркирует отступления от установленных в обществе этических и этикетных правил речевого поведения [Смирнова 2009: 8]. В то время как под этикетным речевым поведением понимается принятая в данной культуре совокупность требований к форме, содержанию, порядку, характеру и ситуативной уместности высказываний. Известный исследователь речевого этикета Н.И. Формановская дает следующее определение речевого этикета: «регулирующие правила речевого поведения, система национально специфичных стереотипных, устойчивых формул общения, принятых и предписанных обществом для установления контакта собеседников, поддержания и прерывания контакта в избранной тональности» [Формановская 2002]. 143 Таким образом, согласно правилам речевого этикета и существующим коммуникативным нормам проявление фамильярности в сфере политической коммуникации недопустимо. На наш взгляд, неприемлемость ее реализации в процессе политической речевой интеракции обусловлена следующим лингвопрагматическим причинами: - нарушением конвенциональных стандартов общения (например, несоблюдением предписанной коммуникативной дистанции, статусно-иерархических параметров и др.); - отклонением от регламентированных правил речевого этикета и коммуникативных норм в формальном контексте; - чрезмерной свободой в выборе содержания речи (вербальных и невербальных средств), что ведет к несоответствию речевого поведения коммуникативным обстоятельствам той или иной ситуации общения; - диссонансом коммуникативных ожиданий партнеров по общению и проч. [Фанакова 2013: 10]. Несмотря на неприемлемость проявления элементов фамильярности в рамках политической коммуникации, мы, тем не менее, встречаем их в речи современных политиков. Так, например, во время проведения заседания международного дискуссионного клуба «Валдай» по теме «Многообразие России для современного мира» на ремарку модератора и соорганизатора клуба С. Миронюк <… Если Вы разрешите, я объявлю последние два вопроса. Потому что вопросов много, много знакомых лиц. На задних рядах прячется Алексей Кудрин в тени…> Президент России В.В. Путин ответил <Леш, где ты прячешься? А че, у тебя вопросы есть какие-то?...>. На той же встрече В.В. Путин, отвечая на вопросы аудитории <… мы с Романо (Романо Проди - примеч.) действительно вместе давно работаем и у нас очень добрые личные отношения…так сложилось, что у меня в Италии и с 144 ним всегда были дружеские отношения, и с Берлускони, с которым они постоянно конфликтуют на политические темы… >. Как видно из приведенных выше примеров, элементы фамильярности проявляются в речи президента в обращениях по имени или фамилии (например, производное и сокращенное Леш от полного имени Алексей, без использования отчества и неэтикетное обращение на ТЫ – в случае обращения к Алексею Кудрину; обращение по имени, без использования этикетной приставки «господин» и фамилии – при обращении к известному итальянскому политику Романо Проди, упоминание имени Сильвио Берлускони просто по фамилии и проч.). Кроме названных индикаторов, фамильярный тон в контексте политической коммуникации зачастую задается использованием обилия эмоционально окрашенной, образной и экспрессивной лексики, при доминировании стилистически-маркированных средств – разговорных и находящихся за пределами литературного языка (жарг., прост., груб. и др.), например <… а не пошли бы вы... лесом… > (Д. Рогозин о недовольстве США и НАТО визитом Путина в Крым), <…хрена с два, … выковыряли все из носа и размазали по бумажкам…> (В. Путин) и проч. Другими индикаторами могут служить анекдоты, используемые в речи политиков (например, на заседании по повышению качества госуслуг для населения в Оренбурге В. Путин рассказал анекдот о шпионе <…человек пришел на Лубянку и говорит: Я шпион, хочу сдаться. Ему говорят: вы чей шпион? Он говорит: американский. – Ну, тогда в пятую комнату…>); обилие пословиц, поговорок и идиоматических выражений (например, в речи В. Путина <… не говори гоп, …пусть поучит свою жену щи варить…, пахал как раб на галерах…>) и др. Хотелось бы отметить, что, как показывает отобранный нами фактический материал, подобные явления в процессе политической коммуникации в большей степени на145 блюдаются в контексте, так называемых «непротокольных» встреч (например, при общении с журналистами, с гражданами для обсуждения разного рода вопросов, реже при общении политиков между собой (обычно во время более неформальных встреч)). Мы также обращаем внимание на тот факт, что непосредственные участники общения не всегда идентифицируют такое коммуникативное поведение как фамильярное, а таковым его признают зачастую сторонние (третьи) лица - широкая аудитория слушателей или наблюдателей за происходящим коммуникативным событием. Проанализировав отобранные коммуникативные ситуации, в которых реализуются элементы фамильярности, мы пришли к выводу о том, что все они прагматически могут быть объединены единой коммуникативной стратегией – стратегией сближения, т.е. сокращения коммуникативной дистанции (с позиции адресанта). Данная стратегия используется в речи политиков намерено (интенционально), на что указывают соответствующие прагматическирелевантые параметры коммуникантов, такие как: социальный статус, возраст, высокий уровень образования и проч. Традиционно направленная на достижение кооперации и коммуникативного сотрудничества, стратегия сближения, однако, обнаруживает случаи сложного взаимодействия стратегических планов, характеризующихся различной долей проявления кооперации и конфликта. Поэтому данная стратегия может интерпретироваться как кооперативная (при условии неформального характера политической коммуникации и относительно симметричном статусе коммуникантов) и как некооперативная стратегия (в условиях формального общения, часто при ассиметричном статусе коммуникантов). Стратегия сближения, выделенная при прагматическом анализе элементов фамильярности, используемых в речи политиков, воплощается в нескольких речевых такти146 ках, которые отличаются исходными коммуникативными интенциями. Нами были выделены несколько тактик, наиболее продуктивными из которых назовем следующие: тактика шутки, тактика эпатирования, реже заигрывания и демонстрации близости с авторитетным лицом. Среди обозначенных выше тактик речевые тактики заигрывания и шутки в большей степени относятся к кооперативным (даже в рамках формальной сферы общения), так как продиктованы позитивными интенциями адресантов наладить контакт, разрядить обстановку, создать более непринужденные и комфортные условия коммуникации. Это можно наблюдать, например, в следующих речевых ситуациях: 1. Во время встречи с олимпийскими волонтерами в Сочи, которых пригласили на встречу с В. Путиным волонтер из Китая сильно волновалась и несколько раз произнесла, что не верит в то, что сидит в одном зале с президентом <… вы сейчас здесь, я просто не верю, это как бы во сне…>. В ответ Путин с улыбкой произнес <Я вас ущипну потом, ладно?>. 2. Во время проведения «Прямой линии» с Путиным на вопрос А. Проханова <…не пора ли ввести налог на роскошь?...налог на эти золотые дворцы, на эти бриллианты, которыми осыпают себя с ног до головы жены и возлюбленные наших олигархов…> Президент России ответил <… А как вы отличаете жен от возлюбленных – по запаху? По возрасту? (смеется) >. Тактика эпатирования собеседника же основана на намеренном нарушении привычных схем поведения или на отрицании ценностных ориентиров определенного микросоциума. В последнем случае тактика зачастую направлена на укрепление роли лидера. Речевое поведение говорящего, использующего эту тактику, можно охарактеризовать в метафорах и идиомах типа ошарашить, огорошить, застать врасплох. В них, как мы видим, описывается перло147 кутивный эффект, произведенный на адресата подобной тактикой. Согласно нашим наблюдениям (исходя из отобранного нами эмпирического материла), данная тактика в процессе политической коммуникации активно используется в речи лидера ЛДПР В.В. Жириновского, заместителя председателя Правительства Российской Федерации Д.О. Рогозина, реже в речи российского политика и бизнесмена М.Д. Прохорова, а также некоторых других политиков. Анализ прагматических особенностей маркеров фамильярности в речи современных политиков позволяет сделать следующие выводы. Несмотря на неприемлемость включения элементов фамильярности в политическую коммуникацию, что обусловлено рядом лингвопрагматических причин, а также нормами речевого этикета, профессиональные политики обращаются к ресурсам фамильярности. Было выявлено, что употребление анализируемых единиц в речи политиков носит интенциональный характер: реализуется стратегия коммуникативного сближения (сокращения коммуникативной дистанции между партнерами по общению), которая предстает в виде ряда соответствующих речевых тактик, как правило, направленных на достижение кооперации в процессе коммуникации, а также ряда специфических языковых индикаторов. ЛИТЕРАТУРА 1. Смирнова М. П. Фамильярная тональность в текстах таблоидных изданий : автореф. дис. … канд. филол. наук – Екатеринбург, 2009. – 23 с. 2. Темиргазина З. К. Предисловие к коллективной монографии по прагмалингвистике. Речевое поведение адресата при использовании тактики недоговаривания / З. К. Темиргазина [и др.]. // Прагмалингвистика : коллективная монография. – Павлодар, 2014. – С. 9-14. C.93-114. 148 3. Фанакова Л. В. Понятие «фамильярность» в наивных представлениях носителей русской и американской лингвокультур / Л. В. Фанакова // Мир науки, культуры, образования. Сер. Филология. - Горно-Алтайск, 2012. - №2 (33). – С. 302-305. 4. Фанакова Л. В. Прагматические особенности фамильярного стиля коммуникации в русской и американской коммуникативных культурах : автореф. дис. … канд. филол. наук. – Екатеринбург, 2013. – 25 с. 5. Формановская Н. И. Коммуникативное намерение и речевой этикет / Н. И. Формановская // Русский речевой этикет. – Москва, 2002. – 160 с. 6. Чудинов А. П. Политическая лингвистика : учебное пособие / А. П. Чудинов. - 3-е изд. - Москва : Флинта, 2008. – 254 с. 7. Шварценберг Р.-Ж. Политическая социология: В 3 ч. – Ч. 1. – М.: [Российская академия управления], 1992. – 180 с. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Фанакова Любовь Вячеславовна. Место работы и должность: Инновационный Евразийский университет (г. Павлодар, Казахстан), кандидат филологических наук, старший преподаватель. E-mail: lv-f@mail.ru. 149 И.Н. Чистякова Нижний Тагил (Россия) ПРОЯВЛЕНИЕ РЕЧЕВОЙ АГРЕССИИ В ПРЕДВЫБОРНОЙ КАМПАНИИ НА ПОСТ ГЛАВЫ НЕВЬЯНСКОГО ГОРОДСКОГО ОКРУГА 2013 ГОДА Ключевые слова: политический дискурс, агитационный текст, инвективная лексика. Аннотация. В настоящей статье автор на материале агитационных текстов кандидатов на пост Главы Невьянского городского округа исследует инвективную лексику как устойчивый элемент современного речевого пространства. I.N. Chistiakova Nyzhny Tagil (Russia) CASES OF SPEECH AGGRESSION IN THE HEAD OF NEVIANSK TOWN DISTRICT ELECTION CAMPAIGN OF 2013 Keywords: political discourse, canvassing text, invective vocabulary. Abstract. The author makes a research of invective vocabulary on the basis of canvassing texts of the candidates for the post of the Head of Neviansk Town District; this vocabulary is viewed as an element of contemporary verbal space. Основным каналом коммуникации политика и общественности является политический дискурс. Политический Работа выполнена в рамках гранта Президента для поддержки молодых ученых: МК2720.2013.6 «Убеждение и доказательство в современном политическом дискурсе». Чистякова И.Н., 2014 150 дискурс представляет собой особую разновидность дискурса и имеет своей целью завоевание и удержание политической власти. В лингвистической литературе политический дискурс представлен как многоаспектное и многоплановое явление, как комплекс элементов, образующих единое целое. Политический дискурс – это совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики. В современной политической публицистике отчетливо проявляется тенденция к оскорбительным выражениям в отношении оппонентов, что, по сути, является нарушением этических норм, правил приличия. Само понятие «оппонент», обязательное в рамках цивилизованной дискуссии, часто приравнивается к аналогу «враг», поэтому словесные баталии нередко приобретают яростный, агрессивный характер. Поэтому часто четкие аргументы, спокойное обсуждение заменяются перебранкой с активным использованием речевой агрессии, инвектив, взаимными упреками, оскорблениями, резкими безапелляционными оценками. Общество с опасением констатирует широкую экспансию ненормативной речевой стихии, подчеркивая при этом, что она представляет серьезную опасность для стабильного литературного языка, так как расшатывает сложившуюся систему литературных норм, ведет к деградации культуры речи. Ученые отмечают, что это закономерно привело к возникновению пустот, заполнившихся вербальной агрессией, инвективами и ненормативной лексикой (сленгом, жаргоном, бранными словами, матом). Материалом для исследования послужили агитационные тексты кандидатов на пост Главы Невьянского городского округа 2013 года. Выборы проходили 8 сентября 2013 года, по итогам которых, на пост главы НГО был переизбран Е.Т. Каюмов. Нами было проанализировано 96 агитационных текста. Из них 21 содержит инвективную лексику 1, 2, 5, 6 и 8 разрядов. 151 Первый разряд инвективной лексики При Каюмове стали возможными такие явления 90-х годов, как рейдерские захваты: Таватуйский водозабор, Невьянский молокозавод, полигон ТБО (Агитационная газета кандидата на пост главы НГО Степанова В.А. от 31.08.2013 г.). Негативное влияние на экономику России оказывает коррупция. Коррупция ломает судьбы и разрушает человеческие сообщества, она подрывает устои государства и его институтов. Проявление коррупцииимеет место и в нашем районе (Агитационная газета «Звез’Да» кандидата на пост главы НГО Никитина В.А. от 21.08.2013 г.). Сельские территории отданы на откуп приближенным, процветает круговая порука и коррупция. Ситуация с распространением и употреблением наркотиков выходит из-под контроля (Агитационная газета кандидата на пост главы НГО Абрамова И.Б. от 18.08.2013 г.). Второй разряд инвективной лексики Решив, что директор недобросовестных управляющих компаний и есть «корень зла», люди заваливают жалобами на него главу муниципалитета Евгения Каюмова и жилищную инспекцию (Невьянская районная еженедельная газета «Звезда» от 5.09.2013 г.). При исследовании агитационных текстов кандидатов на пост главы Невьянского городского округа не было обнаружено ни одного примера инвективной лексики третьего и четвертого разрядов. Пятый разряд инвективной лексики Каюмов «дурит» людям мозги, говоря про многомиллиардные инвестиции, которых нет и вряд ли будут (Агитационная газета кандидата на пост главы НГО Степанова В.А. от 31.08.2013 г.). Каюмов, бывший работник правоохранительных органов, по-видимому, вообще плевал на это самое право. Или право для него – это он и его амбиции? (Агитационная 152 газета кандидата на пост главы НГО Степанова В.А. от 31.08.2013 г.). Газопровод до Конево – проект еще назаровскийконовский. Так как же благодаря Каюмову? Заврались, господа? Сами уже не понимаете, что говорите? (Агитационная газета кандидата на пост главы НГО Степанова В.А. от 31.08.2013 г.). Вот и получается, если «голосовать нужно не за программу, а за жизненные принципы ее автора, как призывают агитматериалы Каюмова, то врать – это основной жизненный принцип этой власти (Агитационная газета кандидата на пост главы НГО Степанова В.А. от 31.08.2013 г.). Вот и у нас в округе в течение августа спринтерский олимпийский забег главы Каюмова: все крутится, все вертится, мажется, метется и т.д. и т.п. Видимо, до этого четыре года силы копил? (Агитационная газета кандидата на пост главы НГО Степанова В.А. от 31.08.2013 г.). А сталкиваемся с тем, что «народный избранник», кичась своим положением, начинает измываться над жителями, лгать, унижать, давить. Все от безнаказанности! (Невьянская районная еженедельная газета «Звезда» от 30.08.2013 г.). По моему мнению, не пройдет много времени, как Каюмов вернет Казанцеву обратно, чтобы еще пять лет «насиловать» нас. Потому что без нее он ничто (Невьянская районная еженедельная газета «Звезда» от 30.08.2013 г.). То есть там, где есть возможность своровать, «закопав деньги в землю». Я не верю Шандеру! (Невьянская районная еженедельная газета «Звезда» от 30.08.2013 г.) На мой взгляд, незаконно осуществлен и захват Таватуйского водозабора, и преступным является пуск через байкас, минуя фильтры, воды для населения прямо из озера (Невьянская районная еженедельная газета «Звезда» от 30.08.2013 г.). 153 При Берчуке Дума перестала быть местом открытого диалога: настоящего плюрализма все меньше, его стараются уничтожить разными способами, в том числе «покупая» лидеров общественного мнения (Информационноаналитическая газета «События – Комментарии» от 30.08.2013 г.). Так кандидату, которого мы именуем самым-самым, хватило наглости собирать подписи со старушек под обязательствами проголосовать за него 8 сентября. Запугивать: дескать, подписались, значит, поддержать иного кандидата не имеете права (Информационно-аналитическая газета «События – Комментарии» от 30.08.2013 г.). Вам не надоел этот хаос в благоустройстве, эти пустые обещания, разбитые дороги, давление на бизнес, равнодушие чиновников, увольнение с работы неугодных людей без объяснения причин, шельмование и подтасовывание, бесправие людей и беззаконие чиновников? (Агитационная газета кандидата на пост главы НГО Степанова В.А. от 31.08.2013 г.). Шестой разряд инвективной лексики Инвесторов-то кто привел на территорию? А теперь вроде как и не виноват? Вот и делаю вывод: не виноват он, а просто лох получается? (Агитационная газета кандидата на пост главы НГО Степанова В.А. от 31.08.2013 г.). Также при исследовании не было обнаружено лексики седьмого разряда. Восьмой разряд инвективной лексики Кто же виноват? Руководство «управляшек», конечно, – так считает большинство населения (Невьянская районная еженедельная газета «Звезда» от 5.09.2013 г.). Подведем итоги проведенного исследования. Полученные результаты представим в виде таблицы. 154 Примеры инвективной лексики на выборах муниципального уровня Разряды инвективной лексики Первый разряд Второй разряд Третий разряд Четвертый разряд Пятый разряд Шестой разряд Седьмой разряд Восьмой разряд Примеры использования в агитационных текстах муниципального уровня − «рейдерские захваты» − «коррупция» − «корень зла» – – − − − − − − − − − − − − − − − − − − «дурит» «плевал» «заврались» «врать» «мажется» «метется» «измываться» «лгать» «унижать» «давить» «насиловать» «своровать» «захват» «покупая» «запугивать» «шельмовать» «подтасовывание» «лох» – − «управляшек» 155 Общее количество найденных примеров 2 1 0 0 17 1 0 1 Таким образом, в агитационных текстах наблюдается использование инвективной лексики пяти разрядов. Частотна в использовании инвективная лексика пятого разряда (17 примеров). Речевая агрессия становится неотъемлемым атрибутом современности: активно вторгается в политику, включается в систему экономики, проникает на страницы газет и в рекламные тексты, встраивается в межличностные отношения. Радикально настроенные ученые описывают современное речевое пространство как зараженное флюидами ненависти и вражды. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Чистякова Ирина Николаевна. Место работы и должность: ФГБОУ ВПО «Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия», студентка. E-mail: irinazaprudina91@mail.ru. 156 О.Б. Януш Казань, Россия РУССКИЙ ЯЗЫК: ВЫЗОВЫ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ Ключевые слова: русский язык, языковая политика, Русский мир, статус языка, упрочение позиций языка. Аннотация. Статья посвящена проблеме положения русского языка в современном мире. Автор приводит социолингвистические данные, характеризующие русский язык, опираясь на отечественные и зарубежные информационные ресурсы, описывает внешнеполитические практики на примере фонда «Русский мир». O.B. Yanush Kazan, Russia RUSSIAN LANGUAGE: CHALLENGES AND RUSSIA’S FOREIGN POLICY Key words: russian language, language policy, Russian-speaking world, language status, strengthen the position of language. Abstract. The article is devoted to the position of the Russian language in the modern world. The author cites the sociolinguistic data characterizing Russian language, relying on domestic and foreign information resources, describes the example of foreign practices of the "Russian world" fund. По данным зарубежного социолингвистического ресурса the Ethnologue, русский язык определяется как инстиИсследование выполнено при финансовой поддержке Совета по грантам Президента РФ, проект № МК-4097.2014.6 «Пространство русского языка: уровни, участники, политические факторы». Януш О.Б., 2014 157 туциональный, то есть развитый в такой степени, что он используется и поддерживается институтами вне места распространения и сообщества [Lewis 2013]. Место русского языка в облаке всех живых языков мира изображено большой фиолетовой точкой (См. Изображение 1. Русский язык в облаке живых языков). Изображение 1. Русский язык в облаке живых языков Каждый язык представлен точкой, отражающей соотношение населения (вертикальная ось) и уровня его развития или угрожаемости (горизонтальная ось). Самые большие и сильные языки, в том числе русский язык, расположены в верхней левой части облака, а малые и самые слабые (близкие к исчезновению) – в правой нижней. Вертикальная ось отражает численность населения по первому языку говорящих, горизонтальная ось – уровни EGIDS – многомерной шкалы, фокусирующейся на различных аспектах жизнеспособности языка. Шкала состоит из 13 уровней, где каждое более высокое число представляет более высокий уровень нарушения межпоколенческой пе158 редачи языка. Более сильные, жизнеспособные языки имеют низкие цифры шкалы. Уровень русского языка – 0 – международный, то есть широко используемый между странами в области торговли, обмена знаниями и международной политики. Таким образом, русский язык – один из мировых языков – по оценкам зарубежных лингвистов в настоящее время находится на 8-м месте в мире по такому ключевому показателю, как число тех, для кого тот или иной язык является родным (после китайского, испанского, английского, арабского, хинди, бенгали и португальского). Впрочем, численность владеющих, как и говорящих на том или ином языке далеко не всегда является убедительным аргументом для принятия и реализации политических решений, что наглядно демонстрируется положением русского языка во многих частях земного шара. В последнее десятилетие освещение языковых ситуаций в постсоветских странах стало постоянной рубрикой на сайтах многих информационных агентств, что является подтверждением актуальности проблемы. К примеру, за 2003–2014 годы на сайте информационного агентства «REGNUM» в сюжете «Русский язык в ближнем зарубежье» представлено более 3,5 тысяч новостей преимущественно в негативной тональности. В постсоветском контексте наблюдалось намеренное «устранение» «колониального» языка из публичной сферы. Дерусификация включала практически все сферы общественных отношений: исключение русского языка из официального делопроизводства, официальной коммуникации, государственных СМИ; закрытие или сокращение числа школ с русским языком обучения и курсов русского языка в высшей школе, устранение обучения на русском языке как втором языке или сокращение числа уроков русского языка в неделю. В области орфографии кириллическая основа ряда титульных языков была заменена латиницей, что сви159 детельствует об использовании языка в качестве средства символического конструирования геополитической идентичности, об ослаблении связей центральноазиатских государств с Россией и усилении влияния в регионе Запада, с одной стороны, и Турции, с другой. В корпусе языка некоторые русские неологизмы были заменены альтернативными терминами, перенесены географические названия («топонимический капитальный ремонт») [Pavlenko 2008: 14], в то же время русские названия были изменены на местные (к примеру, Фрунзе – Бишкек, Целиноград – Акмола – Астана); вместо Киргизии появился Кыргызстан, вместо Алма-Аты – Алматы, вместо Таллина – Таллинн [Гусейнов 2012: 27]. Иными словами, произошло официальное признание конца эпохи, лингвополитическое закрепление роспуска СССР 1991 года. Сложившаяся ситуация ставит ряд теоретических и практических вызовов. К примеру, артикуляция статуса русскоговорящих в постсоветских государствах – «диаспора», «языковое меньшинство», «мигранты», «неграждане», «соотечественники» с такими определениями, как «русский», «российский», «русскоязычный», что создает терминологические трудности как для представителей академического сообщества, так и лиц, принимающих решения. К ряду важнейших политических задач относится доктринальное обрамление – формулирование системной стратегии внешнеполитического благоприятствования русскому языку, вопрос упрочения позиций русского языка в ближнем и дальнем зарубежье, реализация проекта «Русский мир», внешнеполитические усилия России в отношении прав русскоязычных граждан в странах ближнего зарубежья, языковая адаптация мигрантов и т.д. В 1990-годы существование за рубежами России многочисленного русского и русскоязычного населения на словах было признано проблемой, но не нашло отражения в реальной политике. Принципиальные изменения в поли160 тическом мышлении и действиях российского руководства произошли после 2000 года. В 2007 году Указом Президента РФ был создан фонд «Русский мир» – своеобразный аналог Института Гете, Альянс Франсэз и прочих подобных структур. За последние несколько лет фондом «Русский мир» было открыто 89 Русский центров и 117 кабинетов Русского мира, в том числе в странах Восточной Европы (3 – в Болгарии, 2 – в Венгрии, 3 – в Польше и 2 – в Румынии) [Фонд 2012: 2–4]. Тенденция положительная, но этого количества явно недостаточно для изменения языковой ситуации и удовлетворения языковых потребностей в странах Восточной Европе. К примеру, на территории Польши действуют 64 организации, поддерживающие немецкий язык, и 5 – русский язык, хотя оба языка наряду с армянским, белорусским, чешским, румынским и др. признаны польскими властями региональными [Poland 2010: 20–26]. Положения о «распространении и укреплении позиций русского языка в мире, популяризации культурных достижений народов России, консолидации русской диаспоры за рубежом» нашли закрепление в качестве основных внешнеполитических целей Росси в Концепции внешней политики Российской Федерации 2013 года [Концепция 2013]. Одним из новых положений документа является введение понятия мягкой силы, определяемой авторами документа как «комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности гражданского общества, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие альтернативные классической дипломатии методы и технологии» [Там же]. На наш взгляд, настало время для разработки и реализации концепции укрепления позиций русского языка в мире, понимаемой как «любое вмешательство национального или международного органа, либо социального актора, направленное на установление функций или статуса одного или нескольких конкурирующих языков на данной территории или в данном про161 странстве» [Руссо 2007: 102–103]. Универсальных моделей таких мероприятий не существует, при их реализации следует принимать во внимание «языковой пейзаж» или «языковое окружение», точное и детальное знание исходной социолингвистической ситуации, социальный и политический запросы. К примеру, применительно к укреплению позиций русского языка в Восточной Европе следует принимать во внимание тот факт, что в распределении полномочий между Европейским Союзом и государствами-членами языковая политика в принципе находится в компетенции государств-членов. Поэтому заявления о желаемом официальном (государственном) статусе русского языка будут раздражителями для официальных властей и могут быть расценены как посягательство на языковой суверенитет. «Однако было бы наивным предположить, что каждое государство Европейского Союза – это языковой остров, а политика ЕС не влияет на все европейские языки» [Phillipson 2003: 9]. Несмотря на политическую чувствительность темы, многое будет зависеть от последующей готовности России участвовать в росте и расширении изучения русского языка. ЛИТЕРАТУРА 1. Гусейнов Г. Нулевые на кончике языка: Краткий путеводитель по русскому дискурсу. – М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2012. – 240 с. 2. Концепция внешней политики Российской Федерации // Независимая газета. 2013. 04 марта. 3. Руссо Л.-Ж. Разработка и проведение в жизнь языковой политики // Языковая политика в современном мире. По материалам Третьего и Четвертого международных семинаров по государственной языковой политике и актуальным проблемам двуязычия. – СПб.: Златоуст, 2007. – С. 102–103. 4. Фонд «Русский мир»: пятилетие. Цифры и факты. – М., 2012. 162 5. Lewis, M.Paul, Gary F. Simons, and Charles D. Fennig (eds.). Ethnologue: Languages of the World, Seventeenth edition. Dallas, Texas. 2013. URL: // http://www. ethnologue.com (дата обращения: 05.01.2014). 6. Pavlenko A. Multilingualism in Post-Soviet Countries. Bristol: Multilingual Matters, 2008. – 240 p. 7. Phillipson R. English-Only Europe? Challenging Language Policy. London: Routledge, 2003. P. 9. 8. Poland. Initial periodical report presented to the Secretary General of the Council of Europe in accordance with Article 15 of the Charter. Strasbourg. 2010. P. 20-26. URL: http://www.coe.int/t/dg4/education/minlang/Report/PeriodicalRe ports/PolandPR1_en.pdf (дата обращения: 09.05.2013). СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Януш Ольга Борисовна. Место работы и должность: кандидат политических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой политологии и права по научной работе, Казанский государственный энергетический униврситет. E-mail: kgeu-oso@mail.ru. 163 А. Яскульски Быдгощ (Польша) ПРОБЛЕМЫ РОССИИ В ДИСКУРСЕ РОССИЙСКОЙ ВЛАСТИ: ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ Ключевые слова: политический дискурс, коммуникационные стратегии, дискурс-анализ, Россия, семантика, риторика. Аннотация. Одной из основных коммуникативных стратегий политического дискурса является положительная самопрезентация. Она состоит, с одной стороны, в преувеличении своих положительных характеристик, а с другой – в вуалировании, преуменьшении негативных. В статье рассмотрены языковые выражения, наиболее часто встречающиеся в высказываниях российских властей, констатирующие негативно воспринимаемое обществом положение дел в стране, а также негативно воспринимаемые обществом действия, совершаемые властями. Данные выражения употребляются, чтобы преуменьшить негативную оценку того или иного положения дел или действия. В статье выделены типы данных языковых выражений, анализируется их употребление. A. Jaskólski Bydgoszcz (Poland) NEGATIVE STATES OF AFFAIRS IN THE RUSSIAN LEADERSHIP SPEECHES: LINGUISTIC MEANS OF PRESENTING Keywords: political discourse, communication strategies, discourse analisys, Russia, semantics, rhetoric. Abstract. A favourable presentation of one’s own political camp belongs to major communication strategies in political discourse. One of its major goals is to hide or to weaken one’s negative characteristics. The author attempts to describe several types of lexical units most frequently used by Russian 164 Leadership in speeches. These include the constatation concerning one’s own negative doings. The author presents the typology of lexical units and then analyses their most common uses in the Russian Leadership speeches. По мнению многих исследователей политического дискурса (Ван Дайк 2008, Водак 2008, Шейгал 2004), что во всяких дискурсах, базирующихся на семиотической оппозиции ”Мы – Они”, выделяются две основные коммуникационные стратегии: стратегия положительной самопрезентации и стратегия негативной презентации. Первая направлена на положительную презентацию власти и всего с ней связанного и реализуется представителями самой власти, а вторая – на изображение так называемых «их», политических оппонентов или других людей, препятствующих действиям официальных властей. Наиболее распространенные способы положительной самопрезентации – нейтрализация, вуалирование, ослабление своих отрицательных характеристик, их оправдание. Цель настоящей статьи – представить и анализировать употребление языковых выражений (скорее всего, их типов), имеющихся в высказываниях представителей российской власти, где содержатся констатации негатвино оцениваемых1 положений дел в стране, т. е. явлений, процессов, действий власти, свойств государственной системы или её частей2. Эмпирическим материалом послужили высказывания представителей российской власти 2001-2011 гг. Это высказывания президента, премьер-министров, представителей кабинета министров, представителей правящей © Яскульски А., 2014 1 Следует отметить, что автор настоящей статьи не оценивает негативно или положительно то или иное положение дел, а предполагает, что в данном контексте оно так или иначе оценивается говорящим. 2 В политическом дискурсе актуальное положение дел в стране и её международная позиция, как правило, сочетаются с актуальной властью, воспринимаются как результат её деятельности, хотя далеко не всегда это так. 165 партии и региональных властей. Исследовательский метод заключается в выделении наиболее частотных типов языковых выражений и анализе их употребления. 1. Прилагательные с префиксом не- и корнем, обозначающим положительно оцениваемое свойство Прилагательные с префиксом не- часто являются синонимами по отношению к беспрефиксным прилагательным, обозначающим понятие, антонимическое по отношению к названному словообразовательной основой префиксных прилагательных. Я. Д. Апресян отмечает, что такие беспрефиксные прилагательные содержат оценку, в то время как прилагательные с префиксом не- выражают сдержанное осуждение отрицательных признаков или сдержанную похвалу положительных признаков (Апресян 1980: 397). К первой группе относятся прилагательные с корнем, обозначающим положительно оцениваемый признак (напр. нехороший), ко второй прилагательные с корнем, обозначающим негативно оцениваемый признак (напр. неглупый, неплохой). В высказываниях российской власти отмечается много случаев употребления прилагательных с префиксом не- для названия негативно оцениваемых положений дел в стране, ср.: (1) Отсюда и низкая конкурентоспособность машиностроительных предприятий, невысокий уровень технологического обновления, а значит, и определённое отставание, утрата традиций, кадровые потери (В. Путин, премьерминистр, 10.09.2009). (вместо: низкий, мизерный) (2) Бюджет, принятый в непростое время дефицита денежных средств, сохранил все социальные обязательства государства перед людьми (В. Володин, «Единая Россия», 3.02.10). (вместо: трудное, тяжёлое) (3) Тем не менее, имея в виду непростую ситуацию на рынке труда, считаю, что вопрос Вами поставлен правильно (В. Путин, премьер-министр, 2009). 166 (4) Ситуация с охраной здоровья в стране попрежнему остается неудовлетворительной, а бюджетные возможности ограничены (В. Путин, премьер-министр, 2.04.2009). (вместо: плохой) Низкий уровень явления, рассматриваемого как положительное, или полное его отсутствие определяются при помощи прилагательног недостаточный, ср.: (5) Полностью согласен, эта болевая точка (рейдерство) – тоже результат неурегулированности и недостаточного внимания государства к этим проблемам (В. Путин, премьер-министр, «Разговор с Путиным», 2009). (вместо: отсутствие внимания) (6) Вместе с тем тот уровень материального благосостояния, на котором сегодня находится наша армия, военнослужащие, – и контрактники, и срочники, и тем более офицеры, – конечно, является недостаточным (В. Путин, премьер-министр, 2002). (вместо: низкий) Кроме того, употребляются другие языковые выражения, косвенно констатирующие негатвино оцениваемый признак или явление, напр. ограниченный вместо небольшой или оставлять желать лучшего вместо нехороший (плохим), ср.: (7) Если говорить о моих субъективных оценках, к сожалению, инвестиционный климат в нашей стране оставляет желать лучшего (Д. Медведев, президент, 30.12.10). (8) Конечно, это связано с финансовыми ресурсами. В условиях кризиса они ограничены (В. Путин, премьерминистр, 2009). (9) Техническое состояние армии порой оставляет желать лучшего (В. Путин, премьер-министр, 18.01.10). 2. Языковые выражения, обозначающие неполную или недостаточную степень проявления признака. Вышеназванную функцию выполняют следующие единицы: не вполне какой-н., не совсем какой-н., недостаточно какой-н. 167 В высказываниях представителей российской власти данные выражения употребляются чаще всего как атрибуты прилагательных, обозначающих положительно оцениваемый признак. Кажется, они употребляются как бы вместо выражений, обозначающих понятия, антонимические по отношению к нижеуказанным, ср.: (10) Не вполне удовлетворительной является ситуация на рынке труда, но мы приготовили ряд проектов по её улучшению (А. Исаев, «Единая Россия», 31.01.2009). (вместо: неудовлетворительный) (11) По сравнению с теми целями, которые мы ставим, экономика, социальная сфера, гражданское общество и демократические институты остаются ещё недостаточно развитыми и сильными (Б. Грызлов, «Единая Россия», 9.10.2009). (вместо: неразвитый, слабый) (12) Система предупреждения чрезвычайных ситуаций в России недостаточно эффективна (В. Путин, президент, 2007). (вместо: неэффективный) На неполноту действия указывают выражения сделать что-н. не в полной мере (не сделать чего-н. в полной мере), а также сделать что-н. не до конца (не сделать чего-н. до конца). В рассматриваемых высказываниях эти выражения часто относятся к предикатам, обозначающим положительно оцениваемые действия, субъектом которых является власть, ср.: (13) Это очень сложная и серьёзная проблема, мы ей занимались, мы разработали серьёзную программу, но с этой проблемой в полной мере справиться не удалось, работа будет продолжена (Д. Медведев, президент, 24.12.09)1. (14) Мы многое сделали, что переломить хребет терроризму, но угроза ещё не до конца устранена (В. Путин, премьер-министр, 2009). 1 Выражение эта проблема обозначает здесь высокий уровень безработицы в России. 168 3. Языковые выражения ‘не весь Х р’. Имеются в виду языковые выражения, указывающие на то, что есть такие элементы множества Х, к которым нельзя отнести признак р, напр. не все Х р, некоторые Х не р. В рассматриваемых высказываниях вышеуказанные языковые выражения употребляются чаще всего в соответствующей комбинации аргументов: Х – положительно оцениваемое действие власти, р – происходить, ср.: (15) Что касается благодарных бабушек, то, да, действительно, мы все, я считаю, в долгу перед гражданами России старшего поколения, и мы эти долги должны отдавать. И мы еще не все сделали для них, хотя пытаемся делать, и кое-что получается, но сделали еще не все (В. Путин, премьер-министр, 2010). (вместо: ничего не сделали). (16) Теперь, что касается будущего. Сегодня «Распадская» начинает работать. Если еще не начала, то к вечеру будет работать. Правда, не всё еще решено с точки зрения борьбы с аварией, с проблемами, которые там возникли (В. Путин, премьер-министр, 2010). (вместо: ничего не решено). К данной группе относятся также выражения типа ‘не всегда р’, указывающие на то, что есть случаи, когда не происходит р, ср.: (17) Это говорит о том, что деньги, которые выделяются федеральным центром и приходят в регион по другим каналам, они не всегда расходуются эффективно (...) (В. Путин, президент, 2005). (вместо: они расходуются неэффективно). (18) Технологии у нас, может быть, не всегда такие эффективные, как на Западе, но они гораздо более щадящие в отношении здоровья потребителя, чем западные технологии (В. Путин, президент, 2003). (вместо: технологии у нас не такие эффективные, как на Западе). 169 4. Языковые выражения, обозначающие небольшую интенсивность действия (процесса). Вышеназванную функцию выполняют, например, наречия немного, чуть, слегка, а также дериваты со словообразовательными морфемами: префиксами под-, при-1. В рассматриваемых высказываниях вышеуказанные наречия часто употребляются как определения глаголов, обозначающих отрицательно оцениваемое действие власти, или такой же процесс, происходящий в стране. Вышеуказанные префиксы, в свою очередь, представляют собой часть глаголов с корнями, обозначающими негативно оцениваемые действия и процессы, ср.: (19) Да, мы вынуждены были в этом году немного придерживать рост заработных плат в бюджетном секторе, стипендий студентам, но в следующем году индексация предусмотрена и в бюджетном секторе, и индексация стипендий (В. Путин, премьер-министр, 2010). (20) У нас есть специальная программа по борьбе с бедностью. Кризис немножко её «шатнул», но, безусловно, она будет исполняться в будущем (В. Путин, премьерминистр, 2009). (21) Первомай – традиционный праздник весны, хорошего настроения, оптимизма. В этом году настроение всем чуть подпортил кризис (А. Воробьёв, «Единая Россия», 1.05.09). (22) Конечно, хотелось бы больше, но у нас есть очевидные бюджетные ограничения. Более того, мы даже вынуждены будем немного сократить (В. Путин, премьерминистр, 2010). 5. Языковые выражения, обозначающие умеренную степень проявления признака. К этой группе относятся прежде всего с наречиями достаточно какой-н. и довольно какой-н. В рассматри1 Значения вышеназванных морфем приводятся вслед за Змарзер [1987] и Ефремовой [2005]. 170 ваемых высказываниях они часто употребляются как определения прилагательных и наречий, обозначающих негативно оцениваемые признаки, ср.: (23) Отток (капитала из России за рубеж – автор) действительно есть и он достаточно большой (В. Путин, президент, 2003). (24) Платили рабочие промышленных предприятий, врачи, учителя, то есть люди и так с достаточно скромным доходом (В. Путин, президент, 2005). (25) Страна большая, проблем много, правовая неурегулированность, социальные вопросы застарелый характер носят, довольно низкий уровень правовой культуры у тех, кто обязан исполнять государственные функции (...) (В. Путин, президент, 2005). 6. Языковые выражения, обозначающие отсутствие каузирования. Если в рассматриваемых высказываниях констатируется наличие негативно оцениваемого положения дел в стране, то часто употребляются языковые выражения, указывающие на то, что данный субъект не является каузатором данного положения дел, ср.: (26) Как специально в этот момент, когда настроили всю систему, разразился мировой финансовый кризис. Не по нашей вине, но, как говорится, мы попали (В. Путин, премьер-министр, 2009). Кроме того, употребляются языковые выражения, указывающие на объективный, независимый от воли субъекта характер негативного положения дел, ср.: (27) Сократился и экспорт нашей продукции за рубеж, а наши компании почти 50% своей металлургической продукции отправляли на экспорт. И это объективная проблема, на которую влиять мы, конечно, напрямую не можем (В. Путин, премьер-министр, 2009). (28) Сократилась экономика в силу объективных причин (...) (В. Путин, премьер-министр, 2009). 171 (29) Вот под большой мировой рынок были набраны люди, закуплено оборудование, произведены инвестиции. Как только рынок упал там, у нас сразу – «бум» и всё сократилось (...) Это объективный процесс (В. Путин, премьерминистр, 2009). (30) Сегодня Россия борется с последствиями мирового финансового кризиса, который был навязан нам (А. Исаев, «Единая Россия», 31.01.2009). (31) Начавшееся возрождение страны и её развитие могут быть остановлены, если обрушившийся на нас мировой финансовый кризис перерастёт в кризис политический (А. Исаев, «Единая Россия», 4.02.2009). Часто употребляется также лексическая единица, указывающая на то, что ‘данное действие каузируется независимыми от воли субъекта обстоятельствами, что оно является единственным возможным в данной ситуации’. Лексическая единица кто-н. (1) является вынужденным что-н. сделать (2) употребляется чаще всего в следующей комбинации аргументов: 1 – власть, 2 – негативно оцениваемое действие, ср.: (32) Бюджет на 2010 год и плановый период 20112012 годов принимался в условиях мирового-финансового кризиса. Мы были вынуждены сократить расходы по целому ряду статей, в том числе и на культуру (Б. Грызлов, «Единая Россия», 4.12.2009). (33) Да, мы вынуждены были в этом году немного придерживать рост заработных плат в бюджетном секторе, стипендий студентам, но в следующем году индексация предусмотрена и в бюджетном секторе, и индексация стипендий (В. Путин, (В. Путин, премьер-министр, 2010). (34) В следующем году планируются крупные расходы, крупнейшие за всю новейшую историю, на здравоохранение: на ближайшие 2 года – 460 млрд рублей. И, естественно, деньги не синтезируются из воздуха, – мы вынуждены повышать налоговую нагрузку на этот сектор, вот в 172 этой части, в сфере социальных налогов (В. Путин, (В. Путин, премьер-министр, 2010). 7. Слова пока и ещё. В рассматриваемых высказываниях вышеназванные слова часто употребляются в предложениях, констатирующих, что: 1) выступает то или иное негативно оцениваемое положение дел в стране; 2) нет того или иного положительно оцениваемого действия, субъектом которого является власть (или действия, результат которого оценивается положительно); 3) отсутствует в стране то или иное положительно оцениваемое положение дел, ср.: (35) Я не могу не согласиться с тем, что уровень доходов учителей пока низкий (...) (В. Путин, премьерминистр, 2010). (36) Если по вводу жилья в целом по России, действительно, наблюдается ещё некоторое снижение, то у нас – с плюсом 7% к 2009 году (Н. Белых, губернатор Кировской области, 3.02.11). (37) Мы пока не добились больших успехов в антикоррупционной деятельности (Д. Медведев, президент, 2010). (38) Мы констатируем, что в стране пока не удалось переломить пагубную тенденцию к бюрократизации всех уровней исполнительной власти («Единая Россия», 2007). (39) С проблемой безработицы в стране пока справиться не удалось (Д. Медведев, президент, 24.12.09). (40) У нас покупательная способность населения не такая, как в европейских странах, да и промышленность наша еще не модернизирована для того, чтобы брать газ по высоким европейским ценам (В. Путин, премьер-министр, 2010). (41) Россия ещё не вышла из кризиса (В. Путин, премьер-министр, 27.08.10). Во всех приведённых выше высказываниях слова пока и ещё указывают на временный характер данного положения дел, их употребление как бы внушает адресату, что есть основания для того, чтобы эти положения дел из173 менились в лучшую сторону. Для сравнения следует устранить из приведённых выше высказываний рассматриваемые слова, ср. модификации предложений: * Я не могу не согласиться с тем, что уровень доходов учителей низкий (35). * Мы не добились больших успехов в антикоррупционной деятельности (37). * Россия не вышла из кризиса (41). 8. Слова широкой семантики. Для названия того или иного негативно оцениваемого положения дел в высказываниях российских властей часто употребляются слова, обладающие общим значением и очень широким референциальным объёмом, напр. явление, событие, происшествие, процесс, действие, изменение, проблема. В связи с референицальной неопределённостью1 такие слова допускают довольно большие интерпретационные различия, ср: (42) Собственно говоря, то, что происходит сегодня в нашей экономике, является следствием мирового финансового кризиса (В. Путин, премьер-министр, 2009). (43) Сегодняшние явления в нашей экономике связаны с мировым кризисом, который начался в США (В. Володин, «Единая Россия», 26.02.2009). В приведённых выше высказываниях выделенные выражения употребляются, по-видимому, для названия таких явлений и процессов, как рост инфляции, дестабилизация, сокращение производства и т.п. (44) Я уже говорил о том, что самый высокий уровень безработицы в России – в Чеченской республике. Я думаю, что не нужно объяснять почему. В силу тяжелых событий последних 15 лет (В. Путин, президент, 2005). В этом высказывании выражение тяжёлые события обозначает войну в Чечне. 1 Термин „референциальная неопределённость” употребляется вслед за Е. Шей- гал [2004]. 174 (45) (Вопрос от иностранного студента, которого беспокоит проблема нацистских обществ): На нас часто нападают, как при этом сохранить доверие, уважение и дружбу? Путин: Этот вопрос беспокоит и меня, конечно, да и не только меня. Без преувеличения, всю российскую общественность. К сожалению, Россия – часть современного мира, и мы наблюдаем рост проявлений подобного рода практически во всех странах мира. Это общая болезнь, и противопоставить этой болезни можно только одно лекарство – неприятие обществом проявлений подобного рода. (...) За те эксцессы, которые имеют место, которые произошли и я о них знаю, могу только принести извинения. (В. Путин, 2005). Выражения проявления подобного рода и эксцессы относятся здесь к случаям избиения и убийствам иностранных студентов в России. (46) К сожалению, это одна из самых серьёзных негативных проблем нашей жизни сегодняшней, из самых острых проблем. И конечно, эта проблема характерна не только для России, но и для многих стран мира. В разные периоды существования стран, в разные периоды их развития она приобретает менее или более острый характер. У нас она достаточно острая, эта проблема (В. Путин, «Разговор с Путиным», 2006)1 Выражение эта проблема относится здесь к явлению коррупции. 9. Лексические единицы определённое что-н.2 oraz некоторое что-н.3. 1 Это фрагмент ответной реплики В. В. Путина на вопрос зрителя, касающийся низкой эффективности в борьбе с коррупцией. В реплике Путин вообще не употребил слово коррупция. 2 Имеется в виду лексема определённый в значении: «некоторый, известный» [Ожегов 1990]. 3 Имеется в виду лексема некоторый в значении: «какой-то, точно определённый» [Ожегов 1990]. 175 Вышеуказанные лексические единицы в рассматриваемых высказываниях нередко употребляются как определения языковых выражений, обозначающих негативно оцениваемые явления и процессы, ср.: (47) Поэтому нас это, если по-честному, не очень пугает, хотя, конечно, если эта цена упадет очень низко и будет длительное время держаться, у нас с бюджетом будут определенные сложности, но социальные обязательства перед населением мы выполним (В. Путин, президент, 2001). (48) У нас принята программа вооружений до 2010 года, и в следующем году мы будем принимать следующую программу вооружений с 2005 до 2015 года. Должен сказать, что в отличие от прежних лет финансирование этих программ осуществляется в запланированном объёме и ритмично (...) Существуют и определённые проблемы (В. Путин, президент, 2003). (49) Роза Акрамовна, действительно, мы столкнулись с определёнными сбоями в обеспечении бесплатными лекарствами (В. Путин, президент, 2007)1. (50) Если по вводу жилья в целом по России, действительно, наблюдается пока ещё некоторое снижение, то у нас – с плюсом 7% к 2009 году (Н. Белых, губернатор Кировской области). Для сравнения следует устранить из приведённых выше высказываний рассматриваемый компонент, ср. модификации предложений: * (...) мы столкнулись со сбоями в обеспечении бесплатными лекарствами (49). * Если по вводу жилья в целом по России, действительно, наблюдается пока ещё снижение (50). 1 Это ответ В. В. Путина на вопрос пенсионерки. На протяжении всего диалога можно наблюдать, как президент Российской Федерации, употребляя слово некоторый ослабляет негативную суть данного фрагмента действительности. Следует отметить, что в вопросе пенсионерка употребляет следующие слова: В этом году, надо сказать, обеспечение лекарствами было проблемным как никогда. 176 10. Другие языковые выражения. Из других языковых выражений, наиболее употребляемых в высказываниях российских властей, содержащих констатации негативно оцениваемых положений дел в России, следует выделить: – выражения, указывающие на то, что данное положение дел началось давно, ср.: (51) Проблема (ветхого жилья – A. J.) накапливалась десятилетиями и не решалась десятилетиями (В. Путин, президент, 2003). (52) У нас в бюджетной сфере порядка не было в течение многих лет (...) (В. Путин, президент, 2003). (53) Я обратил внимание на то, что проблема коррупции является для России многовековой (...) (А. Исаев, «Единая Россия», 22.11.10). – выражения, указывающие на распространённость того или иного негативно оцениваемого положения дел в других странах, ср.: (54) К сожалению, Россия – часть современного мира, и мы наблюдаем рост проявлений подобного рода практически во всех странах мира (В. Путин, президент, 2003)1. (55) К сожалению, это одна из самых серьёзных негативных проблем нашей жизни сегодняшней, из самых острых проблем. И конечно, эта проблема характерна не только для России, но и для многих стран мира (В. Путин, президент, 2006). – слово застарелый2, которое употребляется как определение слова, обозначающего негативно оцениваемое положение дел, ср.: (56) Страна большая, проблем много, правовая неурегулированность, социальные вопросы застарелый характер носят (...) (В. Путин, президент, 2006). 1 Выражение проявления подобного рода относится к избиениям и убийствам иностранных студентов. 2 Экспликация лексемы застарелый: «укоренившийся, такой, что трудно исправить, излечить» [Ожегов 1990]. 177 (57) Ситуация с качеством дорожной сети у нас в целом сложная (...) Понимая, что проблема застарелая, федеральная власть старается помочь регионам и муниципалитетам (Б. Грызлов, «Единая Россия», 25.01.11). Выводы Одна из главных коммуникативных стратегий в политическом дискурсе – положительная самопрезентация. Она может выражаться в вуалировании, ослаблении, а также оправдании своих отрицательных характеристик. Поскольку положение дел в стране представляется в политическом дискурсе как результат деятельности актуальной власти, дискурс власти нацелен в том числе на то, чтобы говорить о существующих в стране негативно оцениваемых явлениях по возможности косвенным или смягчающим способом. Так, представители российской власти употребляют выражения, ослабляющие негативную оценку определенного фрагмента действительности, а также слова с широкой семантикой, которые адресату трудно отнести к конкретным денотатам. К тому же в высказываниях политиков отрицается каузирование властью негативно оцениваемых явлений в жизни России, а также оправдываются совершаемые властью негативно воспринимаемые обществом действия. ЛИТЕРАТУРА 1. Апресян 1980 = Apresjan J. D., Semantyka leksykalna. Synonimiczne środki języka, Wrocław, Warszawa, Kraków, Gdańsk 2. Ван Дайк 2008 = Dijk van T. A., Kontekstualizacja w dyskursie parlamentarnym. Aznar, Irak i pragmatyka kłamania // Duszak, Fairclough 2008 3. Водак 2008 = Wodak R., Dyskurs populistyczny: retoryka wykluczenia a gatunki języka pisanego // Duszak, Fairclough 2008 178 4. Ефремова 2005 = Ефремова Т. Ф., Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка, Москва. 5. Змарзер 1987 = Zmarzer W., Leksyka, słowotwórstwo // Bartoszewicz, Wawrzyńczyk 1987 6. Ожегов 2010 = Ожегов С. И., Шведова Н. Ю., Толковый словарь русского языка, 4-е издание, Москва 7. Шейгал 2004 = Шейгал Е. И., Семиотика политического дискурса, Москва 8. Duszak, Fairclough 2008 = Duszak A., Fairclough N. (ред.), Krytyczna analiza dyskursu, Kraków 9. Bartoszewicz, Wawrzyńczyk 1987 = Bartoszewicz A., Wawrzyńczyk J., Gramatyka opisowa współczesnego języka rosyjskiego, cz. 2, Warszawa СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Яскульски Адам. Место работы и должность: Куяво-Поморская высшая школа в Быдгоще, кандидат наук, адъюнкт. E-mail: adam05@op.pl. 179
