УДК 304 М. ПОЛАНИ О СООТНОШЕНИИ НАУЧНЫХ И

УДК 304
М. ПОЛАНИ О СООТНОШЕНИИ НАУЧНЫХ И РЕЛИГИОЗНЫХ
УБЕЖДЕНИЙ
Летов Олег Владимирович, старший научный сотрудник,
кандидат философских наук, доцент
Институт научной информации по общественным наукам РАН,
г. Москва, Россия
mramor59@mail.ru
Статья посвящена концепции известного британского философа науки
середины ХХ века М. Полани. Проводится сравнительный анализ взглядов
Полани с основными положениями концепции «классического» представителя
постпозитивистского направления Т.Куна: выявляются их общие и особенные
черты. Серьезное внимание в концепции Полани уделяется роли убеждений в
деятельности ученого. Выявляется соотношение научных и религиозных
убеждений. Полани подчеркивал, что религиозный культ, благодаря его
«неразрешимому
напряжению»,
наделяет
человека
способностью
к
эвристическому видению реальности. Отмечается, что М. Полани внес
определенный вклад в развитие «нетрадиционных» концепций истины,
направленный на расширение понятия знания.
Ключевые слова: личностное знание; научные и религиозные убеждения;
постпозитивизм; истина.
M. POLANYI ON GENIUS’ ROLE IN THE PROCESS OF SCIENTIFIC
DISCOVERY
Oleg Letov, s.s.r., candidate of philosophy
Institute of scientific information of social sciences, Moscow, Russia
mramor59@mail.ru
The paper is devoted to the theory of famous british philosopher of science
Michel Polanyi. The author offers a comparative analysis of the views of Polanyi and
of the “classical” representative of postpositivist philosophy T. Kuhn. The scientific
beliefs play a great role in Polanyi’s conception of “personal knowledge”. There is
an analysis of relations between scientific and religious beliefs. According to Polanyi
the religious cult provides a man with euristic vision of reality. Polanyi had a great
impact into “untraditional” conception of truth.
Keywords: personal knowledge; the process of cognition; postpositivist
philosophy; truth.
Основные работы британского философа Майкла Полани в области
философии науки относятся к концу 50-х - началу 60-х годов ХХ в. Однако
широкий резонанс его концепция «личностного знания» получила почти
десятилетие спустя, привлекая внимание представителей различных областей
знания: философов, методологов, психологов, социологов науки. Работы
Полани можно охарактеризовать как естественную реакцию на «узкий
сциентизм» неопозитивистского толка. М. Грин отмечал, что Полани (наряду с
такими мыслителями, как М.Хайдеггер, М. Мерло-Понти и Л. Витгенштейн)
подготовил почву для
«революции в философии», а его концепция
«личностного знания» оказала существенное влияние на мировоззрение ряда
крупных современных философов [1]. Согласно Полани, любой процесс
овладения навыками использования инструментов, управления техникой и т.п.
предполагает неявно выраженное подчинение определенным предположениям
о природе вещей, которые субъект непосредственно не осознает, то есть
осознает «вспомогательно», а не «фокально». Хотя и не существует никаких
гарантий относительно корректности подобных предположений, но без них
субъект не может осуществить процесс отбора знания. Неявное знание является
источником всего остального знания.
Если представители логического позитивизма подчеркивали разрыв,
якобы, существующий между естественными и гуманитарными науками, то
Полани отвергал противоположность этих областей знания. Проблему «двух
культур» - естественнонаучной и гуманитарной – наиболее остро выразил
Чарльз П. Сноу [2] в своей лекции, прочитанной в 1959 г. Согласно его точке
зрения, одна из основных причин глубокого размежевания указанных двух
культур кроется в узкой специализации их представителей: обычные люди,
например, не в силах понять постулаты современной термодинамики. Полани
не отрицал наличие специализации, отмеченной Сноу. Однако причину разрыва
он усматривал в другом, а именно – в современном ему понимании науки. Это
понимание берет начало в период научной революции ХУ11 в., укрепляется в
период Просвещения и находит свое кульминационное
позитивизме.
Пропасть
между
естествознанием
и
выражение
в
гуманитарными
исследованиями – это логическое следствие позитивистского представления о
науке.
«Если
мы
будем
придерживаться
полных
отстраненности
позитивистских представлений о науке и гуманитарных исследованиях, - пишут
Полани и Прош в работе «Смысл», - мы едва ли избежим искаженного
представления о человеке» [3, p. 25].
Общие и особенные черты взглядов М.Полани обнаруживают себя в
сравнении с основными положениями концепции «классического» представителя постпозитивистского направления Т.Куна. Как у Куна, так и у
Полани ученые образуют на основе общепринятых коллективных убеждений
«научное сообщество». Оба философа рассматривали науку как определенную
культурную традицию наряду с религией. Кун, описывая «парадигмальный»
период развития науки, использовал тезис Полани о том, что поддержка
другими учеными идей, которые выдвинуты лидерами в той или иной области
знания, - ситуация, естественная для научной практики. Авторитет вырастает
из взаимного контроля и взаимной критики: он укрепляет научные стандарты и
регулирует распределение научных ресурсов. Если Полани оставил небольшое
пространство для разногласий в науке, то Кун вовсе лишил науку серьезных
споров. Кун разделял позицию Полани в отношении роли авторитета в науке,
отрицая при этом свободу критики ведущих ученых, как это допускал Полани
[4, p. 407 – 408]. Согласно Куну, две идеи – несоизмеримости теорий и
парадигмы – выражают превосходство научного сообщества над его членами. А
поскольку коллективы не обладают «коллективным мозгом», то право и
обязанность судить принадлежит авторитетным ученым. Именно они призваны
разрешать споры между сторонниками конкурирующих теорий. И Полани, и
Кун рассматривали науку как профессию, которая накладывает серьезные
требования на своих представителей: наукой должны заниматься не дилетанты,
а специалисты. На особенности конкретной деятельности ученых, по Полани,
оказывает воздействие некоторые «глубинные установки», приравниваемые к
воздействию парадигмы Куна. Как и Полани, Кун признавал, что в науке есть
место для неявного знания, аналогичного тому, что имеет место в искусстве.
Наличие неявного знания предполагает особую роль традиций в науке.
Традиции подвергаются критике до тех пор, пока они не становятся понятными
остальным членам научного сообщества. И Полани, и Кун считали попытки
бороться с научной традицией тщетным и рискованным предприятием. Однако
риск – свойство, характерное для любых инноваций. Поэтому новые идеи могут
быть приняты научным сообществом лишь после тщательной проверки. Двум
способам решения проблем в науке (систематическому и эвристическому) у
Полани соответствуют у Куна внутри- и внепарадигмальные типы открытий.
При этом Полани подчеркивал, что оба типа открытия являются продуктами
свободного творения разума, в то время как у Куна внутрипарадигмальные
открытия «подчиняются» определенным научным стандартам.
Тот факт, станет ли то или иное открытие частью научного знания,
зависит, по мнению Полани, прежде всего от личности ученого, которому это
открытие принадлежит, от его энергии и таланта. В этом плане концепция
Полани сближается скорее с «эволюционно-биологической» моделью развития
науки С. Тулмина. Кун отстаивал в данном случае противоположную точку
зрения - судьбу открытия решает «научное сообщество». Нетрудно усмотреть,
что при наличии определенных общих черт у каждого из указанных авторов
имеются свои особенности в подходе к анализу науки. По сравнению с Куном,
в концепции которого роль социологических факторов весьма значительна, для
Полани характерен подход, где относительно большое внимание уделяется
воздействию психологических факторов.
Особую роль Полани отводит чувству убежденности в науке. Он наделяет
каждого ученого правом отстаивать все те убеждения, в истинность которых он
искренне верит, хотя бы ему пришлось при этом идти против всего научного
сообщества (вспомним, что таким образом в истории науки происходило
принятие почти любого фундаментального открытия). Распространение
открытия - это постепенное превращение индивидуальной убежденности в
убежденность, разделяемую научным сообществом. Вне контекста мнений,
разделяемых этим сообществом, для ученых не существует никаких «фактов».
«Научное
знание
о
природе
вещей
поддерживается
заявкой
на
его
универсальную ценность, - пишет Полани в работе «Научная мысль…», - я мог
бы определить науку как нормативную убежденность, разделяемую мною» [5,
p. 58].
При попытке убедить научное сообщество принять новую гипотезу
нередко встречаются серьезные препятствия. Новый способ рассуждения не в
состоянии склонить научное сообщество принять или отвергнуть эту гипотезу
на основании лишь выдвинутых автором аргументов. Сторонники новой
концепции могут убедить в своей правоте научное сообщество, завоевав
вначале его «интеллектуальную симпатию». Без такой предварительной
симпатии данная концепция едва ли может быть понята. Согласно Полани,
принятие новой теории суть эвристический процесс, в известном смысле –
«обращение» в новую научную веру. Так образуются научные школы,
представители которых отделены друг от друга. Они по-разному мыслят,
говорят на разных языках, живут в различных измерениях и, по крайней мере,
одна из школ оказывается в известной степени изолированной от научного
сообщества.
В статье «Стабильность убеждений» М. Полани разделяет убеждения на
явные, свойственные для сторонников веры, и неявные, с помощью которых
субъект объясняет данные опыта [6]. С эпохой Просвещения была поколеблена
стабильность убеждений веры. Некритическое принятие любого убеждения
стали
рассматривать
как
оскорбление
разума.
Современный
человек
усматривает в подобном акте опасность обскурантизма и произвольного
ограничения свободы мысли. Противоядием от подобного догматизма служит
принцип сомнения, согласно которому отвергается любое открытое и слепое
утверждение веры. За последние три столетия принцип сомнения успешно
служил в качестве средства против некритического насаждения веры. В книге
«Вера, наука и общество» Полани противопоставлял науку, право и
протестантскую религию католицизму на том основании, что в рамках
последнего «верующие лишены права интерпретировать христианскую догму:
этим правом может обладать лишь священник» [7, p. 43]. В качестве примеров
современных некритических убеждений Полани приводит марксизм и
фрейдизм.
Объяснительная
функция
этих
учений
рассматривалась
их
сторонниками как свидетельство истинности. Неприятие религии и веры,
подчеркивает Полани, - это признак тоталитарных режимов.
«Когда в
общественной жизни отсутствует моральный принцип уважения, когда
подавляются искусство и религия, то утрачивается почва, позволяющая любому
индивиду противостоять власти, - пишут Полани и Прош в работе «Смысл». –
Такова простая логика тоталитаризма… Современный тоталитаризм – это
результат конфликта между религией и скептицизмом» [3, p. 21].
Чувство убежденности тесно связано с такими категориями, как религия и
вера. В основе критического мышления современной культуры лежат греческий
рационализм, с одной стороны, и христианское наследие, с другой. Источником
знания служат не только разум и опыт, но и авторитет. Даже для тех, кто
отрицает роль авторитета, в качестве такового выступает разум. От авторитета
трудно освободиться, поскольку он объективно присутствует в процессе
познания. Взгляды Полани по вопросу о соотношении веры и знания во многом
совпадали с воззрениями известного теолога Пауля Тиллиха. Однако Полани не
разделял убеждение Тиллиха, согласно которому наука и религия находятся как
бы в параллельных плоскостях: их утверждения относятся к разным областям и
поэтому они не могут вступать в конфликт друг с другом. Для Тиллиха наука
беспристрастна, в то время как религия – это сфера безусловных убеждений.
Напротив, с точки зрения Полани, и наука, и религия существуют в одной и той
же области. И ту, и другую сферу объединяет способность творческого
воображения. С. Джэкобс и Р.Т. Эллен отмечают сходство во взглядах на
религию Полани и Артура Кестлера, известного британского писателя, друга и
современника
Полани.
«Оба
были
глубоко
обеспокоены
масштабами
нигилизма, охватившего западную цивилизацию, - пишут Джэкобс и Эллен, оба понимали невозможность возврата к ортодоксальному христианству, оба
стремились к новой, более приемлемой «религии»…, оба верили в реальность, в
особенности в реальность морали, которая не сводится к материальному
существованию» [8, p. 22].
Полани подчеркивал, что наука требует моральных обязательств,
аналогичных тем, которые содержатся в религии. «Когда то или иное знание
разделяется всеми учеными, - писал он в работе «Наука, вера и общество», - то
это обстоятельство лишь подтверждает их веру в реальность научных идеалов»
(курсив мой – О.Л.) [9, p. 41]. Научное сообщество «пребывает» в рамках
традиции так же, как и сообщество верующих. И то, и другое формируются в
лоне традиции, и ученые могли бы позаимствовать у верующих такое качество,
как чувство уважения к традиции, когда человек сотрудничает с теми людьми,
которым он доверяет. Традиции научного сообщества включают в себя такие
элементы, как образ жизни, идеалы, стандарты, нравы, соглашения, этический
кодекс и т.п. «Члены сообщества признают одних и тех же людей в качестве
учителей, - писал Полани в работе «Личностное знание», - и на основе этой
преданности формируется общая традиция» [10, p. 163]. Согласно его позиции,
обучение на примере означает подчинение авторитету. Ученик следует
указаниям учителя, поскольку он доверяет его навыкам и умениям даже в том
случае, если не всегда способен убедиться в их эффективности.
Полани считал отношение между верой и разумом фундаментальной
проблемой. По свидетельству Торренса, Майкл был склонен восстановить
приоритет убеждений даже в области науки: он любил повторять выражение
Августина: «Если ты не веришь, ты не поймешь» [11, p. 27]. Иными словами,
как в области религии, так и в науке убеждения нередко предшествуют
размышлениям. И в жизни, и в науке человек нуждается в цели, связанной с
вечностью. «Возможно, эта проблема не может быть решена лишь в рамках
секулярного взгляда на мир, - писал Полани в работе «Неявное измерение». – И
ее религиозное решение может стать более осуществимым, если вера
освободится от пресса абсурдного видения вселенной» [12, p. 92]. По мнению
Торренса, эпистемологические взгляды Полани, его представление о смысле в
науке имеют глубоко христианские корни. Полани нередко отмечал, что
невозможно быть религиозным без религии так же, как невозможно говорить
без
языка.
Наряду
с
религией,
а
также
математикой,
литературой,
изобразительным искусством он рассматривал культ как великое проявление
человеческого разума.
Полани не разделял дихотомию, согласно которой научное – это
объективное, а религиозное – это субъективное знание. «Отношение между
опытом и эвристическим видением религиозного культа подобно отношению
между результатами наблюдений и математикой или искусством, – писал он в
работе «Личностное знание». – Эта аналогия ставит религиозную веру в один
ряд с этими величайшими выражениями интеллекта, которые также основаны
на опыте» [10, p. 283]. Вместе с тем Полани учитывал различия, существующие
между этими формами духовной жизни. Экспериментальное исследование,
характерное для науки, оказывается неуместным в области теологии.
«Нелогична попытка доказать сверхъестественное, - писал Полани, -
с
помощью природных опытов, в которых могут быть установлены лишь
естественные, а не сверхъестественные аспекты реальности» [10, p. 284].
Полани
подчеркивал,
неразрешимому
что
напряжению,
христианский
наделяет
культ,
человека
благодаря
способностью
его
к
эвристическому видению реальности. Эту способность можно сравнить с
одержимостью неразрешимой проблемой, которая дает человеку команду:
«Смотри на непознанное!».
«Христинаство, - отмечал Полани, - прилежно
воспитывает в человеке стремление к чувству духовной неудовлетворенности»
[11, p. 28].
Удовольствие, испытываемое в силу указанного напряжения,
обнаруживается в ритуальном опыте. Согласно Филу Маллинсу, Полани
рассматривал христианский культ как ритуальный опыт, аналогичный практике
мистических сообществ. Пребывая в рамках традиции, человеку вместе с тем
свойственно
традицию,
стремление
открыть
неограниченных
преодолеть
нечто
новое.
потенциальных
рамки
Этот
status
«прорыв»
возможностях
quo,
переосмыслить
свидетельствует
человека.
о
«Пребывание
последователя христианского культа в рамках традиции, - писал Полани в
работе «Личностное знание», - вместе с тем означает непрерывную попытку
прорыва, явное или неявное преобразование условий бытия человека, даже если
он покорно признает неосуществимость этой попытки» [10, p. 198].
Религиозное видение служит у Полани проявлением высочайшего уровня
человеческого разума. Не случайно Мартин Цвик называет концепцию
личностного знания Полани мостом между наукой и религией. Сходные идеи
высказывает Полкингхорн. «Убеждение, что наука и теология – духовные
двоюродные братья, во многом способствовало интересу со стороны теологов к
философии науки, – пишет он. – Очевидно, что работы Майкла Полани оказали
на меня серьезное влияние… Акценты на неявном смысле суждений,
универсальной интенции в рамках сообщества – все это отражает то, что
происходит как в науке, так и в других дисциплинах, таких, как теология, в
рамках которой еще труднее выразить то, что мы знаем и почему знаем» [13, p.
47].
Таким образом, М. Полани внес определенный вклад в развитие
«нетрадиционных» концепций истины, направленный на расширение понятия
знания, преодоление жесткого различия научного и вненаучного опыта,
переходу
от
менталистского
к
деятельностному
и
социокультурному
представлению о знании [14].
Литература
1. Grene M. Tacit knowledge: grounds for revolution in philosophy
// Journ. british society for phenomenology. – L., 1977. - Vol.8, N 3. - P. 164-171.
2. Сноу Ч.П.
Две культуры. - М.: Прогресс, 1973.
3. Polanyi M., Prosch H. Meaning. – Chicago, 1975.
4. Agassi J. Kuhn’s way // Philosophy of the social sciences. – Toronto, 2002. Vol. 32, N 3. – P.407-426.
5. Polanyi M. Scientific Thought and Social Reality: essays. - N.Y.:
International university press, 1974.
6. Polanyi M. The Stability of beliefs //British Journal for the Philosophy of
Science. L., 1952 – Vol. 3, N11. – P. 217-232.
7. Polanyi M. Science, faith, and society. Chicago: University of Chicago
Press, 2007.
8. Jacobs S., Allen R. T. Emotion, reason, and tradition, essays on the social,
political, and economic thought of Michael Polanyi . - Burlington, 2005.
9. Polanyi M. Science, faith, and society. Chicago: University of Chicago
Press, 2007.
10. Polanyi M. Personal knowledge. L., 1958.
11. Torrance T. F. Michael Polanyi and the christian faith —a personal report //
Tradition & discovery. The Polanyi society periodical. - Greenville, 1998. - Vol. 24,
N.1. – P. 27-41.
12. Polanyi M. The tacit dimension. L.: Routledge, 1966.
13. Polkinghorne J. C. The Faith of a Physicist: Reflections of a Bottom-up
Thinker. - New Jersey: Princeton University Press, 1994.
14. Касавин И.Т. Истина: вечная тема и современные вызовы //
Эпистемология & философия науки. – М., 2009. - № 2.
Рецензия:
Скворцов Л.В., д-р филос. наук