интервью с президентом Российского
реклама
ГЕОЛОГИЯ И ГЕОФИЗИКА Приросты нашего времени Последние десять лет приросты запасов углеводородов в России превышают добычу. О том, можно ли доверять таким цифрам, выдержат ли удар от падения цен и введения экономических санкций российские геологические предприятия и кто должен вести поиски на неосвоенных территориях, обозреватель OGJRussia Татьяна ЯковлеваУстинова беседует с президентом Российского геологического общества (Росгео) Виктором Орловым. Ключевые слова: воспроизводство минерально-сырьевой базы, геологоразведка, запасы. Виктор Петрович, недавно министр природных ресурсов и экологии Сергей Донской сказал, что сейчас Россия приращивает запасы углеводородного сырья на уровне 80-х годов. При этом объемы поисково-разведочного бурения сократились в 4–5 раз. За счет чего происходят приросты? — Это феномен, в котором очень удачно во времени сошлось несколько важнейших факторов. Во-первых, рост цен на углеводороды позволил вернуть на государственный баланс крупные объемы запасов, списанные в 90-е годы, как нерентабельные при ценах $10–15 за баррель. Во-вторых — активное внедрение новых технологий. За 10 лет у нас в 3,6 раза увеличились объемы сейсморазведки 3D и массово внедрялось гидродинамическое моделирование месторождений и залежей, что позволяет более рационально размещать скважины. 24 GROWTH FOR OUR TIMES Hydrocarbon reserves growth in Russia has been exceeding production for the past decade. OGJRussia reporter Tatyana Yakovleva-Ustinova asked Viktor Orlov, President of the Russian Geological Society (RosGeo), whether these figures can be trusted, whether Russian geological outfits can withstand the drop in oil prices and economic sanctions and who should be prospecting in undeveloped territories. Key words: mineral reserves replacement, exploration, reserves. В-третьих, методический фактор, выражающийся в недооцененности и недоразведанности многих средних и крупных месторождений и залежей, открытых в советское время. В какой-то мере этому способствовал и независимый статус Государственной комиссии по запасам, предъявлявшей более жесткие, чем сегодня, требования к обоснованности запасов. В итоге в последнем десятилетии около 75–80% прироста запасов приходится на старые месторождения, где вскрываются пропущенные или неизучавшиеся залежи и расширяются контуры известных залежей в процессе разведочного и эксплуатационного бурения. В-четвертых, применяются различные геолого-технические методы увеличения нефтеотдачи. В результате прекратилось хроническое снижение коэффициента извлечения нефти (КИН). Сегодня он устойчиво растет и в среднем составляет 0,38, а не 0,28–0,30, как было в конце 90-х годов. Это тоже дает дополнительные миллионы тонн прироста запасов. Так что у феномена есть объяснения, а доразведка, осуществляемая в процессе Oil & Gas Journal Russia Запасы эксплуатационного бурения, сегодня более эффективна, чем поисково-разведочное бурение на новых месторождениях. Данные о структуре приращенных запасов по методам и способам их прироста отсутствуют, поэтому по традиции эффективность геологоразведочных работ исчисляют по количеству приращенных запасов на один метр поисково-разведочного бурения. Например, в 2014 году приращено 750 млн т нефти и газового конденсата, 1250 млрд м3 газа, а пробурено 1286 тыс. м скважин. По формальному счету эффективность составила 1555 тонн нефтяного эквивалента на метр проходки, в том числе 583 тонны жидких углеводородов. Это очень высокий показатель даже для самых продуктивных месторождений 70–80-х годов. Что касается суммарных объемов прироста запасов и восполнения ими добычи, то, действительно, за последние 10 лет средний коэффициент восполнения составил 1,47. Он соответствует среднему показателю за 1986–1990 годы, так что министр не ошибся. И все же ряд специалистов скептически относятся к декларируемому успешному воспроизводству сырьевой базы. — И это вполне объяснимо. Во-первых, структура прироста запасов не раскрывается полностью. Показывается только доля, полученная путем кабинетной переоценки старых запасов, а все остальное относится к результатам геологоразведки. На самом деле ситуация сложнее. Например, в 2012 году, по которому были более полные данные, за счет разведки приращен 51% запасов, за счет переоценки — 21%, за счет эксплуатационного бурения — 24%, в результате открытия новых месторождений — 4%. Не уверен, что и 51% полностью можно относить на разведочное бурение. Во-вторых, приросты никак не увязываются с открытиями. Ежегодно в исполнении находятся 1,0– 1,2 тысячи лицензий, начинающихся с поисковой стадии. А открывается очень мало: в 2012 году — 49, в 2013 — 33, в 2014 — 40 месторождений нефти и газа. В абсолютном большинстве это мелкие и очень мелкие объекты. Например, по данным Роснедр, в 2014 году лишь 3 из 40 открытых месторождений могут быть отнесены к классу средних и крупных. А суммарные возможные запасы нефти ежегодно открываемых месторождений составляют всего 150–250 млн тонн. Добывается же из недр более 500 млн тонн. Так что потенциал «свежих» запасов не превышает 30–40% от объемов добычи. И это уже на протяжении более 20 лет. Фактически идет интенсификация использования и истощение «старой» сырьевой базы. В-третьих, существенно изменились требования к постановке на баланс новых месторождений. Открытия, особенно средние и крупные, стали декларироваться по единичным и даже не прошедшим полАвгуст 2015 Виктор Орлов — к. г.-м. н., д. э. н., президент Российского геологического общества (Росгео). Профессор Российского государственного геологоразведочного университета (РГГРУ-МГРИ), председатель Научно-технического совета «Росгеологии». Виктор Орлов родился 22 марта 1940 года в Девятом поселке г. Черногорска Хакасской автономной республики. Окончил Томский политехнический институт. В 1968–1978 годы работал в геолого-съемочных и геологоразведочных партиях и экспедициях в Западной Сибири и Иране на должностях геолога, старшего геолога, главного геолога, начальника. С 1979 по 1990 год работал старшим геологом, заместителем начальника геологического отдела «Центргеологии», заместителем начальника геологического и производственного управлений Мингео РСФСР. С 1986 года — генеральный директор «Центргеологии», руководил геологоразведочными работами на территории 20 областей и 5 республик европейской части России. В 1990–1999 годах являлся заместителем министра геологии СССР, первым заместителем председателя Госкомгеологии РСФСР, председателем Комитета Российской Федерации по геологии и использованию недр, с 1996 года — министром природных ресурсов Российской Федерации. В 2001–2012 годах занимал должности члена Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, первого заместителя председателя, с 2004 года — председателя Комитета Совета Федерации по природным ресурсам и охране окружающей среды. ный цикл полевых испытаний поисковым скважинам. Доля запасов категории С1 в них нередко даже не достигает 1% от суммы запасов категорий С1+С2. То есть ненадежно определенные запасы категории С2, измеряемые сотнями миллионов тонн в нефтяном эквиваленте, экстраполируются на огромные площади и ставятся на государственный баланс. Такой вольницы раньше не было. А отсюда и сомнения у специалистов. Сырьевая база, как известно, включает три структурные части: разведанную (запасы категорий А+В+С1), оцененную (запасы категории С2) и прогнозную (ресурсы категорий С3 и группа D). И если мы говорим о ее воспроизводстве, то нужно иметь в виду все структурные части. И как обстоят дела в других структурных частях? — Внешне, судя по цифрам, нормально. Например, прогнозных ресурсов категории D1 за последние 10 лет локализовано 61 млрд тонн в нефтяном эквиваленте (напомню: добыто 11,2 млрд тонн, приращено запасов 15,8 млрд тонн). Запасы категории С2 держатся примерно на одном уровне, а ресурсы категории С3 сокращаются. Проблема же в том, что «свежих» запасов категорий С1+С2 в результате поисковых работ за эти же годы приращено всего около 2 млрд тонн. 25 ГЕОЛОГИЯ И ГЕОФИЗИКА Почему из 61 млрд тонн ресурсов в запасы переведено всего 2 млрд тонн? Прогнозы оказываются недостоверными, или объемы поисковых работ малы? — Здесь также совокупность различных факторов. Например, 50%-ная подтверждаемость продуктивности выявленных перспективных структур считается хорошим показателем. А подтверждаемость ресурсов в этих структурах в среднем составляет 50–80%. Так что из 61 млрд тонн после введения двойных понижающих коэффициентов на возможные запасы остается всего 15–24 млрд тонн. Кроме того, с позиций технологических возможностей и рентабельности извлечения запасов активными и реально извлекаемыми, согласно научно-обоснованным расчетам, могут оказаться всего 35–45% возможных запасов, то есть 5,2– 10,8 млрд тонн или меньше, чем за эти же годы извлечено из недр. Следовательно, прогнозные ресурсы позволяли кратно (примерно в 2,5–4,0 раза) увеличить объемы «свежих» запасов по сумме категорий С1+С2. Этого недостаточно для компенсации выбывших запасов. Основная причина в резком отставании поисковых работ. Практика показывает, что сбалансированное состояние всех трех структурных частей сырьевой базы, находящейся в средней стадии развития, достигается при соотношении объемов эксплуатационного бурения к объемам поисково-разведочного бурения равном 5:1, а поискового бурения к разведочному — 2:1. В России за последние годы эти соотношения — 17:1 и 0,9:1 соответственно. Суммарные объемы поисково-разведочного бурения необходимо увеличить не менее чем в три раза, прежде всего за счет поискового бурения. Государство может повлиять на то, чтобы пропорции бурения изменились? — Сейчас ответственных нет. В соответствии с законом «О недрах» учет и движение запасов ведет федеральный орган управления государственным фондом недр. Он же проводит геологоразведочные работы для государственных нужд, ограничивающиеся оценкой прогнозных ресурсов. Получается, что разведанная часть сырьевой базы полностью зависит от добывающих компаний, прогнозная — от объемов госзаказа, распределяемого Роснедрами, а оценочная часть, которая зависит от объемов поисковых работ, находится в состоянии неопределенности. Почему добывающие компании не хотят рисковать? — Сдерживающих факторов много. Прежде всего геологические риски. Хорошо, если из 10 участков, проданных на аукционе, подтвердятся 5. Возникает вопрос: а почему надо платить за пустые участки? Разве мало того что компания в его заверку вложит минимум 2 млрд рублей? И почему бы этот платеж не перенести на момент открытия или даже на начало разработки месторождения? Во всяком случае, хоть за статисти- 26 чески вероятностные, то есть имеющие большую долю неопределенности, прогнозы платить никто не будет. У компании нет гарантий, что они получат права на добычу в случае открытия месторождения с запасами федерального значения, из которого можно добывать всего 0,6% от общероссийской добычи нефти или 0,3% от газа. Кроме того, поисково-разведочные работы сдерживают запрет допуска частных российских компаний на шельф, отсутствие заявительной нормы на получение права проведения геологического изучения участков недр, не содержащих запасы, отсутствие специальных лицензий для подготовки резервных месторождений. Что такое резервные месторождения? — Сейчас, если компания открыла месторождение, то она обязана без перерыва во времени приступить к его разведке и разработке. В итоге, сколько месторождений, столько и промыслов. А жизнь показывает, что это нереально, тем более когда в открытиях одна мелочевка. Поэтому ежегодно под различным предлогом продлеваются сроки начала добычи. Каждой же компании, если она не однодневка, нужен резерв запасов, чтобы на 15–20 лет обеспечить оптимальный для ее мощностей объем добычи. А как это сделать, если все лицензирование настроено на текущую добычу? Выход один — ввести лицензирование с отложенным сроком добычи. В таком случае сразу возрастает интерес к поисковым работам. Ведь объемы добычи определяются ценовой ситуацией, темпами развития экономики и другими факторами. Как сказывается на российских геологических предприятиях падение цен на нефть, введение экономических санкций? — Пока особых проблем нет, хотя используется достаточно много импортной аппаратуры, программного обеспечения, да и технических средств. Но у компаний накоплены некоторые резервы, что позволит безболезненно работать в течение двух-трех лет. Хуже ситуация в государственных геологических предприятиях, где изношенность оборудования до 70% и более. Сейчас все государственные геологические активы собраны в одной «Росгеологии». За ней же на два года закреплен статус единого подрядчика на выполнение около 2/3 объемов госзаказа. Поэтому потребуются дополнительные средства на техническое перевооружение. Меры по импортозамещению принимаются. Правда, пока на бумаге. Существенным пробелом нашего законодательства является отсутствие у геологии рыночной продукции, остались только услуги. А весь экономический Oil & Gas Journal Russia В последнем десятилетии около 75–80% прироста запасов приходится на старые месторождения эффект от открытия месторождений получают добывающие компании, у которых геологи работают на подряде. А причина — в запрете оборота лицензий, следовательно, и открытий. В мире около половины месторождений открываются добывающими компаниями, а остальные — геологическими. Государству надо развивать юниорский бизнес в геологоразведке. Предложения юниорных компаний найдут спрос у малых и средних нефтяных компаний. Но у юниоров должно быть гарантированное право на заявительной основе получить лицензию на поиски, а в случае открытия — на разведку, добычу и продажу, причем на любом этапе геологоразведочных работ. Можно ли ожидать в России крупных открытий? — По данным ученых, в России может быть открыто примерно 30 тысяч месторождений, то есть в 10 раз больше, чем сегодня. Но это будут главным образом мелкие и очень мелкие объекты. Об этом говорит мировой опыт нефтедобычи, например, США, территория которых разведана раз в пять лучше нашей. Не стоит бояться мелких месторождений, надо набирать их количество. Но чтобы совершить открытие, необходимо пробурить хотя бы одну скважину глубиной примерно 3 км. А чтобы стабильно добывать 500 млн Август 2015 Запасы тонн нефти в год, нужно кратно увеличивать объемы геологоразведки. В Восточной Сибири и на шельфе будут, конечно, крупные и средние открытия. Но окажутся ли они рентабельны? По прогнозам науки, около 70% углеводородов в дальнейших открытиях ожидается в газовой фазе и 30% — в жидкой. На сколько, по вашим расчетам, России хватит нефти, если добывать по полмиллиарда тонн в год? — По текущему дню обстановка вполне благоприятная. Но через 10–15 лет может возникнуть очень напряженная ситуация. Резкое отставание поисковых работ, полное истощение заделов предыдущих десятилетий — две характерные черты нашего времени. Сейчас на государственном балансе числится около 19 млрд тонн нефти. Будет хорошо, если из них удастся добыть около 12 млрд тонн. Считайте, на 20–25 лет запасы есть. Но чтобы удержаться на планке такой добычи, нужно держать планку прироста запасов и резко усилить поисковые работы. Это позволит сохранить обеспеченность еще на 20–25 лет. Важно не снижать, а наращивать темпы геологоразведки, поскольку это является объективной необходимостью по мере истощения и качественного ухудшения сырьевой базы. 27
