«Капитал» К. Маркса. Новый перевод I тома. Предисловие Ответ

«Капитал» К. Маркса. Новый перевод I тома. Предисловие
Ответ критику
Уважаемый NN,
спасибо за пост, за профессиональное прочтение моего текста.
Упомянутые Вами «фактические ошибки» - их, слава богу, немного - я принял к
сведению и после проверки внесу, если необходимо, изменения в текст.
Ниже ответ на Вашу критику содержания Предисловия к предложенному мною новому
переводу «Капитала» К. Маркса на русский язык (цитаты из Вашего письма здесь и далее
- мелким шрифтом и курсивом.)
Я категорически не согласен с тем, какое значение Вы приписываете иному, чем в Вашем понимании,
переводу «Wert» русским «стоимость».
Ни Ваше категорическое «против», ни моё категорическое «за» не играют здесь ни какой
роли. Главное требование к переводу - он должен быть корректным. В смысле точной
передачи содержания научного труда, коим является «Капитал» Маркса. Русскоязычный
читатель должен иметь возможность читать аутентичный текст. Кстати, в этом отличие
переводов произведений художественной литературы, на многообразие прочтений
которых ссылаетесь Вы, от перевода научных работ, на необходимость однозначного
прочтения которых настаиваю я, имея в виду, что в противном случае наука потеряет
всякий смысл.
Стоимость или ценность – Ленин не придавал этому вопросу сущесвенного значения. «Здесь точка зрения
человека с весьма поверхностным взглядом на проблему.» «Откуда такая уверенность?»
Если имярек стоит на своём, утверждая в разбираемом контексте, что «стоимость или
ценность» - это несущественно, то мы с полным правом можем сказать, что у него
поверхностный взгляд на проблему. Ибо я так не думаю и Вы, кстати, тоже. Тому
свидетельство Ваше письмо. Этот вопрос и для Вас «существенный». Для Вас, для меня
но не для Ленина.
Мы, конечно, не можем точно знать, какую роль в выработке русскоязычной терминологии сыграл
Маркс.
Для историков интересный вопрос, но для нас он здесь несущественный. Нас интересует
качество русского перевода «Капитала». Назовём два подхода «определения качества»:
1) Маркс никогда не ошибался (догма); перевод хвалил, следовательно, перевод хорош;
а плохим он не может быть по определению.
2) В зависимости от того плохой перевод или хороший (можно и нужно доказать) можно
сделать, кому интересно, и другой вывод, а именно: был ли Маркс прав в своей оценке
или нет.
Плох ли перевод Даниельсона или хорош, плох ли перевод Скворцова-Степанова или
хорош – ответ на этот вопрос стоИт и падает с решением переводчиков, каким словом
переводить немецкое Wert в «Капитале». Выбор пал на стоимость. Это была однозначно
плохая идея. Маркс же, дав общую положительную оценку качеству первого перевода
на русский, сам того не подозревая, поддержал своим авторитетом плохую идею.
Если Вы цитируете Вознесенского, употреблявшего термин ценность, то можно назвать много
примеров противоположного рода.
Можно. Тем более, что на рубеже XIX и XX столетий в российской экономической
литературе использовались в соответствующих текстах оба слова – и стоимость, и
ценность. Но мой выбор цитат связан не с принадлежностью автора к группе, точку
зрения которой на перевод я разделяю, я не селекцирую авторов по признаку «наши» и
«чужие», мой выбор цитат связан с наличием или отсутствием у них аргументов - всё
равно «за» или «против». Аргументированные позиции авторов в этом вопросе
встречаются чрезвычайно редко, а если встречаются, то чаще у сторонников нового
перевода, чем у его противников. Крепко сидящему в седле «традиционалисту»
дискуссии ни к чему. Особенность дискуссии, однако, в том, что ведётся она вяло,
неохотно, через пень колоду, а аргументы критиков во всех известных мне случаях –
случайные, разрозненные, противоречивые и потому неубедительные. Типичный пример
из «Предисловия» это доводы Ильенкова, критикующего перевод Скворцова-Степанова
с той же позиции, что и я.
Системное,
последовательное,
законченное
доказательство
ошибочности
«традиционного» перевода Маркса на русский язык впервые было предложено мною,
мною же сделан и новый перевод.
Отсутствовало ли «в советской экономической науке понимание существа терминов стоимость,
меновая стоимость и потребительная стоимость в «Капитале»»?
Сформулируем вопрос прямо: может ли неправильный перевод привести к непониманию
Маркса? Странный вопрос. Если последует ответ: «не может», то это ложь во спасение.
Прежде чем высказать отношение к Вашей трактовке переводов терминов Gebrauchswert, Tauschwert и
Wert, мне хотелось бы отметить, что в русско-немецких словарях...
Вы строите свою аргументацию по тому же самому образцу, что и все Ваши
предшественники: начинаете с разбора значений русских слов ценность и стоимость, а
также значения немецого слова Wert. Чтобы потом на на этом и останавиться. Потому
что такой путь ведёт Вас в никуда. Например, цитируя различные словари, различных
авторов, Вы в одном месте обращаете внимание на, с Вашей точки зрения, «очень
важный нюанс». Вы находите, что
в слове (и экономическом термине) «ценность» присутствует субъективная оценка, а слово
«стоимость» более нейтрально, в нём нет этого оттенка субъективной оценки, и в этом смысле оно
более соответствует содержанию «Wert» у Маркса.
В слове ценность, как таковом, есть много «оттенков». Об этом уже много раз
говорилось. Именно поэтому оно, как, впрочем и немецкое слово Wert, часто
используется в качестве названия научных терминов, категорий, понятий в различных
науках – в философии, этике, в теологии, социологии, педагогике и, не в последнюю
очередь, в политической экономии. Вы слышали когда-нибудь, чтобы возникали
затруднения в коммуникации из-за такого широкого использования слова ценность как
названия для различных научных категорий? Если, скажем, педагоги дискутируют на
тему «Общественные ценности», то участники диспута без труда находят общий язык.
По крайней мери все уверены, что речь на пленуме, определённо, не о потребительных
ценностях.
Между прочим, Ваше рассуждение имеет ещё одно «слабое место»: Вы находите
наличие «оттенка субъективной оценки» не только в слове, но и в «экономическом
термине». Что значит «оттенок термина»? Научные термины, научные понятия как
правило, «без оттенков», они однозначны. Вы какой термин, какое научное понятие
имеете в виду? Последовательность перевода такая: сначала необходимо «прочесть» у
Маркса определение, содержание переводимого научного понятия. И только зная
переводимое содержание, можно приступить к поиску подходящего ему словестного
обозначения на другом языке, чтобы включить его затем в научный оборот.
Вы же поступаете ровно наоборот. Из целого ряда значений слова ценность Вы по какамто причинам выбираете «присутствие субъективной оценки» и говорите: это слишком
эмоционально, нам бы что-нибудь нейтральное, что-нибудь такое, что «более
соответствует содержанию «Wert» у Маркса». Но о содержании Марксова научного
понятия Wert, которое (а не слово!) дОлжно перевести на русский язык, Вы ни слова.
По такому принципу построена вся Ваша и не только Ваша аргументация. Вы снова и
снова возвращаетесь к словарям и лицам, поворачиваете известные слова и так и этак, но
продвижения вперёд нет.
Вообще-то доказать правильность выбора русских слов для перевода Марксовых
научных понятий Gebrauchswert, Tauschwert и Wert можно сегодня на полстранице
текста. Эта лёгкость связана кроме прочего с тем, что мы располагаем знанием, которого
не имели наши предшественники. Поэтому это лёгкость, так сказать, задним числом.
Предположим, мы с Вами, уважаемый NN, решили попробовать перевести «Капитал».
Мы - самые первые. Так сказать, первопроходцы. На эту ниву ещё не ступала нога ни
Даниельсона, ни Струве, ни Степанова, ни, позже, нога сотрудников Института
марксизма-ленинизма.
Приступаем к чтению и сразу сталкиваемся с понятием Gebrauchswert. Как переводить?
У нас два слова на выбор: стоимость и ценность. Вы рассуждаете так: в слове ценность
«присутствует субъективная оценка, а слово стоимость более нейтрально, в этом
смысле оно более соответствует содержанию Wert у Маркса». Я говорю: минутку, мы
что переводим, Wert? Вы: Нет - Gebrauchswert. Я: Вот именно. Поэтому предлагаю
выяснить, каково содержание научной категории Gebrauchswert у автора, то есть у
Маркса. Тут же на первой-второй странице его книги узнаЁм, что Gebrauchswert – это и
полезность, и полезная вещь. Ага! Вновь достаём из словаря наши два слова: стоимость
и ценность. После недолгого размышления приходим к единодушному заключению: Так
как русское слово стоимость ни в значении полезность ни в значении полезная вещь в
русской речи не употребляется («это бесспорно так» - соглашаетесь Вы), то для перевода
Gebrauchswert оно не годится. А что значит – не годится? Это значит, если перед
переводчиком стоит вопрос: использовать слово стоимость для перевода Gebrauchswert
или не использовать, то у него нет выбора. На слове стоимость стоит штамп
«Осторожно – проекту грозит фиаско!» Интегрировать слово стоимость в разбираемый
контекст неграмотно, противоречит требованиям, предъявляемым к правильной русской
речи.
Вернёмся, однако, в реальную жизнь.
Рассуждая, Вы доходите в своём письме до этого места: «Слово стоимость в русском
языке в значении «полезность» или «полезная вещь не употребляется», соглашаетесь со
мной («Это бесспорно так»), но вдруг покидаете эту почему-то ставшей для Вас
неудобной канву рассуждений и возвращаетесь назад: Решение, мол, давно уже принято.
Правда, неправильное, но ставшее уже традицией.
Тут наши пути разошлись.
Дальше я продолжаю рассуждать один.
Сделав вывод, что потребительная стоимость как перевод немецкого Gebrauchswert
(полезность и полезная вещь) не годится, я вспоминаю, что был другой вариант, и быстро
нахожу искомую альтернативу, отвечающую всем требованиям перевода: немецкое
Gebrauchswert это по-русски потребительная ценность - полезность и полезная вещь.
И далее: поскольку я поставили себе цель сохранить в переводе единообразие
терминологии, то мне осталось только проверить допустимость использования слова
ценность для передачи научного содержания двух других Марксовых категорий –
Tauschwert и Wert.
Проверили – годится:
Научная категория Tauschwert – меновая ценность - пропорция, количественное
отношение, в котором потребительные ценности одного сорта обмениваются на
потребительные ценности другого сорта. Меновая ценность есть форма выражения
Wert, по-русски, ценности.
Научная категория Wert, по-русски ценность, – овеществлённый в потребительной
ценности труд, измеряемый, интенсивностью и продолжительностью рабочего времени.
Слово стоимость такой смысловой нагрузки не несёт, оно по своему «естественному»,
принятому в обыденной русской речи содержанию предполагает наличие обмена,
поэтому для перевода Wert его использование исключается.
Чтобы ещё раз убедиться в правильности сделанных выводов, рассмотрим вопрос с
другой, может быть, неожиданной стороны.
Садимся в машину времени и отправляемся в прошлое, лежащее примерно 60000 лет
позади нас. Географическая цель нашего путешествия – регионы восточной Африки.
Историки утверждают, что примерно тогда и там берёт своё начало человеческая
цивилизация. Именно там и тогда homo sapiens начал окружать себя разными полезными
вещами или, говоря научным языком, потребительными ценностями. Полезные вещи
той далёкой эпохи по форме не идут ни в какое сравнение с теми вещами, которые
окружают нас сегодня, но поднятые силою абстрактного мышления на определённую
ступень абстракции, они по содержанию оказываются всё теми же потребительными
ценностями.
Зафиксируем первое важное наблюдение от нашей поездки во времени: Использование
слова стоимость для описания «общественно-экономических» отношений 60000летней давности вообще и для передачи содержания научных терминов полезность и
полезная вещь, в частности, исключается по двум причинам: во-первых, по смыслу
общеупотребительного слова стоимость (см. выше), во-вторых, исторически.
«Потребительная стоимость горсти орехов» - как Вам это нравится?
С другой стороны, где-то там, в далёком прошлом, когда жизнь человечества
становилась всё более комплексной, люди рано или поздно должны были обратить
внимание на тот факт, что получение продуктов «даром» от природы или изготовление
(«производство») вещей, потребительных ценностей, связано с затратами труда, или
рабочего времени, и что рабочее время, находящееся в распоряжении человека, семьи,
общины, требуется планировать, распределять, а готовый продукт распределять,
например, между членами общины. В зависимости от количества затраченного на
изготовление («производство») потребительных ценностей рабочего времени значение
«вес», полезность последних получает, сначала только в головах людей, различное
качественное и количественное (в рабочем времени) выражение – это ценность. Итак,
ценность полезной вещи, ценность потребительной ценности (ещё не товара!)
определяется количеством материализованного в ней человеческого труда.
Второе важное наблюдение: Брать слово стоимость для перевода Wert, крещение таким
именем накчное понятие «материализованный в потребительных ценностях труд»
исключается. Стоимость предполагает наличие обмена и товарного производства, а не
просто труда, материализованного в потребительных ценностях, труда, который
существует уже в течение 60000 лет («труд» обезьян, которые намного старше людей, –
это не труд).
Должно было пройти ещё не один десяток тысяч лет, прежде чем частная собственность
и обмен товаров стали главной экономической особенностью общества, анализом
которого был и занят Маркс. Ценность потребительной ценности из-за необходимости
распределения труда и его результатов в обществе интересовала людей всегда. И если,
например, в первобытной общине труд и его рузультат распределялись непосредственно,
то в обществе товаропроизводителей – посредством производства и обмена товаров
частными производителями. Вместо ценности, то есть вместо рабочего времени,
инструментом регулирования производства и распределения потребительных
ценностей (товаров), в обществе становится теперь меновая ценность (Tauschwert).
Итак, третье, и последнее, важное наблюдение: Немецкое Tauschwert отношение,
пропорция обмена, это по-русски на выбор стоимость или меновая ценность. Но в
целях единообразия терминологии, характерной для переводимого «Капитала», выбор
переводчика должен остановиться на меновой ценности.
Всё. Возвращаемся домой, в мир привычных потребительных ценностей. И к Вашим
критическим заметкам, уважаемый NN.
«Это не означает, что картины не имели бы действительной потребительной стоимости», то есть означает,
что «картины имеют действительную потребительную стоимость», то есть полезны, ценны для их
обладателя. В чём проблема?
Проблем (вопросов) здесь несколько.
Действительная потребительная стоимость картины это что: Стоимость, то есть цена
в потреблении? Некая объективная («действительная») цена? Почему Вы думаете, что
«потребительная стоимость» это полезность? Откуда следует, что полезность здесь
только для обладателя? А, если всё-таки, то почему «действительная», то есть
объективная, «потребительная стоимость»?
Печатное выступление по столь известной для специалистов проблеме предполагает доскональное знание
всех деталей и точность в изложении фактов.
Точность в изложении фактов – это само собой разумеется.
Что значит «доскональное знание всех деталей»? «Все детали» знать невозможно. Здесь
требуется уточнение, о каких деталях речь и для какой цели. Моя задача была - доказать
ошибочность «официального» перевода «Капитала» и сделать новый. Я эту задачу
выполнил, используя «все детали», например, все исторические детали, которые мне
были необходимы чтобы получить результат. Если я какое-то историческое лицо или
какую-то деталь упустил, а задачу свою всё-таки выполнил, значит забытое лицо или
упущенная деталь для моего проекта были не абсолютно необходимы. Например, я не
ставил перед собой цель писать историю перевода «Капитала» на русский язык. (Кстати,
интересный научный проект.) Эту задачу пусть выполнит кто-то другой.
Почему Вы утверждаете, что употребление в политэкономической лексике слов обыденного языка (а
откуда вообще берутся слова, как не из общеупотребляемых?) создаёт почву для иллюзии, будто значение
слова и содержание научного понятия полностью совпадают. Хотелось бы знать, кто придерживается этой
иллюзии? Более того, - пишете Вы, - первое является причиной использования в науке второго». Почему
Откуда беруться слова? Слова бывают «общеупотребляемые», а также искусственные.
Некоторые из искусственных имеют шанс со временем перейти в разряд
«общеупотребляемых», например, слово «гражданин», введённое в обиход, кажется,
Радищевым. Слово происходит от русского «горожанин», а сегодня употребляется в
значениях: «имеющий гражданство» и «активный человек», или, как сегодня принято
говорить «член гражданского общества» или, как говорили раньше, «общественник».
Кто придерживается иллюзии? Вы хотите, чтобы я назвал всех поимённо? Пожалуйста.
Вы, например. Потому что, содержание категорий ищете в словарях, а не в переводимом
тексте (см. выше и здесь: «В слове (и экономическом термине) «ценность» присутствует
субъективная оценка...») Это и ответ на Ваш последний вопрос.
Сомнительно называть сегодня Россию «страной первоначального накопления»
Здесь – ирония, как и в некоторых других местах моего Предисловия. Если соль
рассказанного анекдота приходится растолковывать, то здесь одно из двух: или анекдот
плохой или у слушателей проблемы с чувством юмора. Выбирайте.
Что такое первоначальное накопление по-русски, Вы это знаете лучше меня:
комсомольцы и коммунисты, перебежавшие на сторону классового врага, в 90-х
общественную собственность делили где хитростью, где обманом, а где силой.
В Вашем случае было бы корректнее говорить о новой редакции перевода...
Перевод новый, именно новый. Потому что он новый в главном. Я использую другую
терминологию, которая всё расставляет по своим местам и делает, наконец, возможным
аутентичное, без искажений содержания прочтение Марксова труда русскоязычными
читателями. Пример: если бы Вы, уважаемый NN, будучи студентом, имели
возможность читать Маркса в другом, правильном переводе, Вы, я уверен, не
заинтересовалисиь бы картиной, имеющей «действительную потребительную
стоимость». Хотя бы уже потому, что никому не пришло бы в голову смастерить такую
замечательную во всех отношениях словестную конструкцию.
С дружеским приветом из Потсдама
Валерий Чеховский
28.11.2014