МЫСЛИ ВСЛУХ Первая мысль зародилась в тот кратчайший миг, когда девушка, шедшая впереди нас по хлипким мосткам Цигломенской пристани, споткнулась и полетела на утыканный рейками откос. Мостки – крах, девушка – брык, – и мандолины как не бывало, под глазом – синяк, а от файдешинового платья остался, как бы сказал переплётчик, один корешок. И когда девушка, наскоро оплакав платье и подобрав осколки палисандрового дерева с перламутровой инкрустацией (всё, что осталось от мандолины), пошла, ковыляя, дальше, наша мысль вылилась в твёрдое решение написать этот фельетон. Высказать свои мысли и наблюдения тысяч пассажиров пригородного пароходства вслух… Говорят, что Цигломень – благоустроенный рабочий посёлок. Земной рай, эдем, что-то нежно-розовое с искрой. Допустим на минуту, что это так. И, допустив, захотим туда поехать. Мы на пригородной пристани. Там в узкий проходик люди бросаются очертя голову, с криком, с гиком, со злобным шипением, с отчаянной решимостью умереть или попасть на пароход. Там давят и толкают так, что пуговицы, как шрапнельные осколки, летят по сторонам; люди толстые и короткие делаются тонкими и длинными, круглые – плоскими, плоские – трёхгранными. Там уроненный чемодан через минуту обращается в пыль, тлен, новые ботинки – в старые галоши, пиджак – в два рукава и хлястик. Там… да нет, не будем пугать читателя, а то он сбежит, и поездка не состоится. В общем, на пригородной пристани есть всё, кроме порядка. Но мы попали. Изъяны – не в счёт. Едем и удивляемся – какая спокойная просторная река Двина и как хлопотно, тесно на неё прорваться. Пароход подходит к Цигломенской пристани, в речку Цигломень, но вы замечаете – публика, возбуждённая посадкой, приуныла. Некоторые с трусливым видом поглядывают назад. На просторную Двину. И слышатся непонятные реплики: – Там что. В блин сплющат, а на пароход вынесут… А здесь… В чём дело? Но некогда – уже сходят. Забирайте гитару или судок, или что у вас там есть, и шагайте за нами. Мостки, по древнему пароходскому обычаю, без перил, шириною в две ладони и гнутся как лыжа. Поэтому только смельчаки идут по мосткам, а простые смертные прыгают на боны, в лодки, на палубу соседнего парохода. Пассажиры устремляются врассыпную, каждый выбирая себе путь по возможности и по способностям. Женщинам с детьми пришлось, конечно, туго: но где ползком, где с прискоком, а где с помощью сострадательных людей тоже кое-как выбрались. Выбралась публика, пошла, и тут-то вот и началась многострадальная голгофа. Сначала от пристани идут узенькие мосточки. Но чем дальше, тем мосточки хуже. В мосточках появляются широкие щели. В такую щель каблук влезть может, но не было ещё случая, чтобы кто-нибудь его вытащил обратно. Подошвы иногда при крепком ранте, правда, остаются. По случаю щелей все женщины, имеющие неслыханную неосторожность ходить на высоких каблуках, слезают с мостков и плетутся около них, спо… впрочем, не будем забегать вперед. И нам придётся слезть. Да, так вот, на мостках сначала щели, потом – дыры, а потом вместо мостков идут две доски – одна лежит плашмя, но качается, а вторая не качается, зато стоит ребром. А потом мостки и вовсе кончаются. Перед публикой – биржа, усеянная рейками и брёвнами. Рейки торчат стоймя, валяются грудами, суются вам под ногу, преграждают дорогу. И вот люди, спотыкаясь о рейки, разрывая брюки и юбки, балансируя на брёвнах и с грохотом валясь вниз, приближаются к Цигломени. Сколько мужества, сколько энергичных, сильных восклицаний, так сказать, мыслей вслух. Девушки идут, оплакивая каблуки и запудривая на ходу синяки. Некоторые просто несут ботинки в руках. Неудачники потирают бока и сдержанно охают. Ну, а вы, новичок в подобных походах, как себя чувствуете? Эге, так и знали. Физиономия на сторону сворочена, у ботинок расплющены носки. А судок или гитара, что у вас там было? Хм… Один бантик… вероятно, от гитары. Ну, дёшево ещё, батенька, отделались. Вот и мостик. Прибыли благополучно. Здравствуй, Цигломень, вот уж не чаяли. Но приехать, как говорят, легко, а выехать из Цигломени – почти невозможно. В Цигломень ходят два парохода – «Девятка» и «Грозный». Капитаны имеют странную особенность: иногда они пристают к реке Цигломени, а иногда – у Чёрного Леса. Угадать невозможно, куда вздумает приткнуться бравый капитан. А от одной пристани до другой – по окружной дороге не меньше полутора километров. А если сделать скидку на удобство, то будут все пять. И получается так: люди ждут у речки, а пароход пристаёт к Чёрному Лесу. Дозорные, которые сидят на вышках лесокаток, кричат ожидющим: – Кажется, сюда… Нет, вправо забрал… Сюда, сюда. Фьють. Беги, ребята, к Чёрному Лесу попёр. Слабые сердцем, старые и вообще боязливые люди остаются опять ждать и опять гадать. А все остальные галопом мчатся к Чёрному Лесу. Бежим и мы – терять теперь нечего, разве один бантик… А дорога к Чёрной речке не лучше описанной выше: сначала по бирже, потом по бонам через Цигломень, потом – деревней, закоулками. И вот выбегаете на луг. Рядом с вами бегут и пыхтят десятки людей. Луг как луг, только сыро и грязно. Свистят вода и грязь. Коричневеют белые брюки. Но вы бежите, словно со шведской эстафетой. И вдруг через дорогу – поднятая целина. Поднятая целина – это очень хорошо, но на дороге – плохо. Мостков через неё нет, ноги увязают по колена. Дальше, дальше. Целина кончилась, но опять несчастье – груды брёвен, просто целые штабеля. Балансируете, падаете, вскакиваете и снова бежите, на вас нажимают обливающиеся потом, разгорячённые пассажиры-рекордсмены… Вперёд. Соскользнув последний раз, вы вбегаете впереди всех на пристань. Вы довольны, словно взяли первый приз. Но… товарищи, что это такое. Пароход отваливает на глазах у запыхавшейся, забрызганной грязью толпы, и капитан хохочет, глядя из окна рубки на грязные лица, на высунутые языки и сбившиеся волосы горе-пассажиров. И сразу бросает в дрожь. А вдруг следующий пароход (через 2 часа) пристанет не сюда, а к Цигломени. Снова бежать? Ну, знаете, не у всякого сердце спринтера-бегуна на длинные дистанции… Хочется броситься вплавь, влезть на пароход, схватить капитана и гонять его по цигломенскому лугу, по брёвнам, по поднятой целине, гонять до поздней ночи всеми силами, с улюлюканьем… Но, увы, пароход уже далеко. Садитесь и ждите, – авось, пароход завернёт сюда. Ведь вы хотели побывать в Цигломени? Ну и пеняйте сами на себя… … Позвольте, – скажет читатель. А где же мысли? Вы обещали мысли, наблюдения и факты, а высказали только одну мысль, хотя, правда, много фактов и наблюдений. Неужели больше мыслей не возникло? Нет. Каемся. Честное слово, кроме высказанной, только одна мысль была – как бы добраться до дому. Да и какие могут быть мысли, если человек то падает, то карабкается, то бежит как укушенный бешеной собакой. Право, после такой поездки ещё два дня мысли не приходят в голову… Дорогие товарищи из СУРП’а и Пролетарского райсовета! Тут не только капитаны виноваты. Тут – ваш грех. Выйдите вечерком и послушайте, как вас кроют рабочие. И если у вас нет мыслей, то позаимствуйте у нас – последнюю отдаём, не жалко. Но если вы и из этой мысли не сделает выводов, то, честное слово, вас будут вскоре гонять по поднятой целине, по дырявым мосткам и по брёвнам, а может быть и хуже.