МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное автономное образовательное учреждение
реклама
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Дальневосточный федеральный университет» На правах рукописи Мяо Хуэй ИЗОБРАЖЕНИЕ ТРАДИЦИОННОЙ КИТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ В РУССКОЙ ЭМИГРАНТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ В КИТАЕ Специальность 24.00.01 – Теория и история культуры Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологии Научный руководителькандидат философских наук, доцент Куликов Геннадий Петрович Научный консультантдоктор философских наук, доцент Арташкина Тамара Андреевна Владивосток 2015 2 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ.....................................................................................................................3 ГЛАВА 1. РУССКАЯ ДИАСПОРА В КИТАЕ В КОНЦЕ XIX–ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ ХX ВЕКОВ……...……………..…………………… ………………….......20 1.1 Возникновение и этапы развития русской эмиграции в Китае...........................20 1.2 Становление Харбина как центра русской эмиграции в Китае...........................38 1.3 Проблема изучения культуры русской эмиграции в Китае……………….…....52 ГЛАВА 2. НЕМАТЕРИАЛЬНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ КУЛЬТУРЫ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ В КИТАЕ В КОНЦЕ XIX–ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКОВ.....................................................................................................................60 2.1 Панорама культурной жизни русской эмиграции в Харбине..............................60 2.2 Специфика литературной деятельности русской эмиграции в Шанхае.............79 2.3 Творческие черты русской эмигрантской литературы в Китае...........................94 ГЛАВА 3. ОСОБЕННОСТИ ИЗОБРАЖЕНИЯ В ЛИТЕРАТУРЕ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ ЭЛЕМЕНТОВ ТРАДИЦИОННОЙ КИТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ.. ……………………………………………………………...…….......119 3.1 Классическое содержание традиционной китайской культуры........................119 3.2 Характерные черты изображения элементов традиционной китайской культуры в произведениях русских литераторов-эмигрантов в Китае...................129 3.3 Место и роль творчества русских эмигрантов, писателей и поэтов, в литературном процессе России и Китая....................................................................148 ЗАКЛЮЧЕНИЕ.........................................................................................................158 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ........................................................................................163 3 ВВЕДЕНИЕ Актуальность переживали разные темы исследования. времена. На Отношения современном этапе России и наблюдается Китая рост политических контактов, оживление экономических связей, повышенный интерес к культурному общению. Россия и Китай заинтересованы в том, чтобы полнее и глубже осмыслить культуру друг друга, наметить верные пути к дальнейшему культурному сближению. В современном мире сильнейшее влияние на культурные контакты оказывает глобализация. На наших глазах рушится политика мультикультурализма, внедрявшаяся в современной Европе. В этом отношении неоценимый опыт культурных контактов народов двух стран дает история русской эмиграции в Китае и особенно такая часть культуры, как эмигрантская литература. Благодаря литературе, которая в то время единственная была способна оказывать систематическое воздействие на аудиторию, русской эмиграции в массе своей удалось избежать, с одной стороны, угара национализма, о чем мечтали остатки «белой гвардии», с другой стороны, не поддаться на увещевания и авантюризм японских милитаристов. Столкнувшись с новыми культурными реалиями чужой страны, русские литераторы, оказавшиеся в Китае, вынуждены были учитывать их в своих произведениях, обогащая свое творчество и методы воздействия на читателей, формируя новую культурную картину мира. Поэтому в научно-теоретическом плане важно выявить особенности, характерные для литературы восточной, китайской ветви русского зарубежья, которые сложились под влиянием традиционной китайской культуры: обогащение тематики произведений, использование новой лексики, мифологии, методов творчества, таких, как критический реализм в сочетании с романтизмом, и ряда других. Использование этих средств создания культурной картины мира позволило сформировать и сохранить свое влияние на читательскую аудиторию эмиграции. 4 Но выявление особенностей изображения в русской эмигрантской литературе китайской культуры имеет не только познавательное, теоретическое значение для современности, но оно несет в себе и актуально-практическое значение. С расширением контактов между Россией и Китаем рано или поздно возникнет вопрос о возможности обогащения и путях сближения этих культур. И здесь практика реализации такого сближения и обогащения культур России и Китая имеет остро актуальный характер. Во-первых, необходимость русская и эмигрантская возможность такого литература сближения, в что Китае доказала перекликается с современностью. Во-вторых, она наметила основное направление такого сближения – через обогащение русской культуры новыми реалиями китайской жизни. В-третьих, она создала образец для такого рода обогащения, особого рода литературу, отличную и от той, которая была создана в России в предшествующий период, но и не похожую на китайскую литературу, в равной степени вызывающую внимание и интерес как той, так и другой стороны. В-четвертых, она нашла единственное средство, которое способно было донести в тех исторических условиях до масс эти новые идеи, образы, смыслы – литературу, литературную среду. Все эти факторы определяют актуальность темы исследования, придают ей теоретическую и практическую направленность. Степень разработанности исследования. Русская эмигрантская литература в Китае не сразу нашла своего читателя в России и не сразу получила признание в мире. Теперь все большее число исследователей отдает ей дань уважения и признает ее высокие литературные достоинства. И причиной такого позднего признания служат, прежде всего, политические обстоятельства. Для советской власти эта литература оставалась далека от тех проблем, которые ставились перед собственной страной, но и в КНР она долго находилась в забвении. К настоящему времени опубликованы многочисленные работы по истории 5 русской эмигрантской литературы, издательской деятельности русских эмигрантов, о харбинской русской эмигрантской культуре, о русских эмигрантахписателях и их произведениях в Китае и за границей. К концу 1990-х гг. в Китае появилось только несколько научных статей о русской эмигрантской литературе. При этом исследования ограничились ознакомлением читателей с русской литературой. Главными достижениями этого периода можно считать начало исследований харбинской русской эмигрантской литературы. Однако интерес к исследованиям русской литературы возрос. Авторами ставились вопросы изучения творческого фона, тем творчества, влияния китайской культуры на русских эмигрантов-писателей, анализировался их стиль творчества. После публикации в 2002 г. в издательстве «Северной литературы, искусства и Хэйлунцзянского образования» «Серии литературы русских эмигрантов в Китае. В 5 томах. (на китайском языке)»1 под редакцией академика Российской Академии наук, профессора Цицикарского университета Ли Яньлина к исследованиям эмигрантской литературы подключились новые ученые. Этот новый источник для изучения литературы привлекает внимание все большего количества специалистов. В последнее десятилетие на основе его материалов написано и опубликовано много научных статей таких исследователей, как Ван Яминь, Су Лицзе, Ду Гоинь и другие. В Цицикарском университете был основан Центр по исследованию русской эмигрантской литературы в Китае, решение о создании которого приняло Хэйлунцзянское образовательное бюро в 2006 г. В Китае многие ученые, такие как Ли Сингэн, Ли Иннань, Ван Чжичэн, Ши Фан, Ли Шусяо, Лю Вэнфэй и другие, получили известность как исследователи русской эмигрантской литературы. 1 «Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 5 тт.» состоит из пяти книг: «Харбин – моя колыбель », «Сирены» у Сунгари», «Утренняя песня Сунгари», «Соната над Хинганом», «Китай, я люблю тебя». 6 К настоящему времени изучение русской эмигрантской литературы в Китае приобрело теоретический характер. Были выработаны методологические способы ее исследования, проанализированы методы творчества, выделены основные направления, дана характеристика исторических условий, выявлены психологические настроения литературной среды, показано взаимодействие китайской и русской культур в творчестве писателей-эмигрантов, исследован скрытый смысл прозаических произведений и стихов, раскрыта динамика чувств их создателей – от тоски по Родине – России, до тоски по второй Родине – Китаю. Но до последнего времени не было работ, в которых бы ставились вопросы исследования особенностей изображения традиционной китайской культуры в произведениях русских писателей и поэтов эмигрантов. В России над изучением литературы русской эмиграции плодотворно трудились: Г.В. Мелихов, В.В. Агеносов, Е.П. Таскина, С.С. Левошко, А.А. Забияко, А.П. Забияко, А.А. Хисамутдинов, В.Ф. Печерица, Е.Е. Аурилене, С.И. Лазарева, А.Н. Шпилёва, Е.Е. Жарикова, М.И. Гомбоева, Н.Н. Замошникова, Д.Б. Сундуева, А.Е. Горковенко, С.В. Петухов, Е.Р. Абдуразакова, и многие другие исследователи. Изучались этнические факторы, влияющие на культурное взаимодействие (М.И. Гомбоева, Н.Н. Замошникова, Д.Б. Сундуева). Тема Востока в русской литературе стала предметом самостоятельного изучения (Е.Р. Абдуразакова). Стали регулярно публиковаться материалы мемуарного характера, а также научные статьи, посвящённые русской эмиграции в Китае. В них освещались различные проблемы истории русской эмиграции, жизни и литературной деятельности эмигрантов, присутствует анализ произведений писателей и культуры двух стран. Но и в этих работах мало внимания уделяется изучению особенностей изображения традиционной китайской культуры в русской эмигрантской литературе в Китае. Литература русской эмиграции в Китае стала привлекать к себе все большее внимание и зарубежных ученых. В последние годы многие ученые и писатели, в 7 том числе США2, Японии, Австралии3 и других стран, сосредоточились на изучении литературы русской эмиграции в Китае. Но и в этих трудах отсутствует интерес к тем особенностям, которые присутствуют в изображении традиционной китайской культуре в произведениях русских литераторов. Таким образом, исследователями была проделана значительная работа по изучению русской культуры эмигрантов и эмигрантской литературы. Но систематическое, комплексное исследование особенностей изображения в русской эмигрантской литературе элементов традиционной китайской культуры пока не началось. Требуются новые подходы в изучении особенностей представления в русской литературе традиционной китайской культуры, ее влияния на творчество русских эмигрантов, писателей и поэтов. Автор данной диссертации пытается восполнить пробел, образовавшийся в исследованиях литературы русской эмиграции в Китае. Объектом диссертационного исследования выступает русская культура, такой ее важнейший компонент, как литература восточной, китайской ветви русского зарубежья. Предметом исследования является феномен традиционной китайской культуры в произведениях русской эмигрантской литературы в Китае. Целью исследования является определение особенностей изображения традиционной китайской культуры в литературных произведениях русской эмиграции в Китае. Для достижения цели предполагается решить следующие исследовательские задачи: Проанализировать процесс формирования и развития духовной культуры русской эмиграции. 2 Описать влияние общей социокультурной среды Харбина и Шанхая на Ли Мэн (преподаватель Университета Чикаго (США). Литература русской эмиграции в Китае – Забытая страница. Пекин, 2007. 3 В Вестнике – Русской литературе и искусства. 2012. № 1 открыли специальную рубрику: Академическая фронта: исследование русской эмигрантской литературы и культуры в Китае. В этом номере опубликованы статьи, написанные учеными КНР, США, Японии, Австралии. 8 развитие русской культуры, в частности, литературы русских эмигрантов. Установить хронологические рамки существования в Китае литературы русской эмиграции и дать им характеристику. Выявить литературные объединения и сообщества русских эмигрантов, дать им характеристику, показать их роль в сохранении и развитии русского культурного наследия. Описать характерные особенности изображения в литературе русской эмиграции элементов традиционной китайской культуры. Хронологические рамки исследования включают в себя нижнюю границу, которая определяется как начало постройки КВЖД. Верхняя граница хронологических рамок определена по 50-е годы XX в. как время окончания русской эмиграции в Китае. С началом строительства КВЖД в Китай в поисках работы и высоких заработков переселяется много русских людей, которые образуют места компактного проживания, колонии. После революции 1917 г. и особенно после поражения в Гражданской войне в Харбине, Шанхае и других городах оседает много вынужденных переселенцев. Численность русских эмигрантов в Китае резко возросла. Как правило, это были культурные, грамотные люди с высоким уровнем профессионального читательскую аудиторию. образования, Постепенно что стала создало благоприятную налаживаться культурная, литературная деятельность. Появилась русская эмигрантская литература, которая находила взыскательного читателя. В 50-е годы XX в., с изменением политической ситуации, многие русские эмигранты выехали в Россию или в другие страны, что положило конец русской эмиграции. Научная новизна исследования. Впервые выделена как отдельная исследовательская проблема особенность изображения в литературе русской эмиграции элементов традиционной китайской культуры. В научный оборот вводятся некоторые работы литераторов русской эмиграции в Китае, вошедшие в сборники: «Серия литературы русских 9 эмигрантов в Китае. В 5 томах (на китайском языке)», «Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 10 томах (на русском языке)», мало исследованные в русской традиции. В научный оборот российской культурологии введена китайская научная литература, посвященная изучению культурной жизни русской эмиграции в Китае. Русская литература китайского зарубежья исследуется как часть русской культуры, что расширяет область изучения современной китайской и русской литературы как культурных явлений, является специфическим исследованием кросс-культурного направления. Дана обобщенная характеристика русской эмигрантской литературы в Китае, выполненная на основе анализа текстов произведений русских авторов. Это позволило понять их глубокий культурный подтекст, выявить основные художественные средства творчества, определить ценностное значение русской эмигрантской литературы. Дана характеристика деятельности русских литературных организаций Харбина и Шанхая, определен их вклад в развитие русской культуры, раскрыты место и роль творчества русских писателей-эмигрантов в истории культуры России и Китая. Теоретическая определяется значимость анализом диссертационного исследования отношений русской литературы эмигрантов и традиционной китайской культуры. Эти отношения вызвали ряд изменений в русской литературе, которые появляются при изображении элементов традиционной китайской культуры. Эти особенности характерны для литературы восточной, китайской ветви русского зарубежья. Положения, выносимые на защиту, позволяют дополнить культурологическое знание, его раздел о межкультурной коммуникации, рядом требований, которые зачастую остаются вне внимания исследователей. Так, при взаимодействии культур необходимо полнее учитывать состояние субъекта культуры, в нашем случае – это русские литераторы-эмигранты. В зависимости от отношения субъекта к другой культуре – дружеского, отчужденного или 10 враждебного, результат культурного взаимодействия будет различен, а значит, необходимо менять содержание и форму культурного диалога, контакта. Большое влияние на культурную коммуникацию имеют ее новые объекты, анализ которых с необходимостью требуется включать в процесс коммуникации. Так, необходимость быть востребованными аудиторией заставила русских литераторов включать в свои произведения природу Китая, собственные имена, топонимы, мифы, философские идеи, элементы традиционной китайской культуры, искать новые методы построения изображения, например, соединять критический реализм с романтизмом, искать новые темы, не известные китайской литературе, например, жизнь «маленьких людей», придавать своим изображениям подчеркнуто эмоциональную окраску, обращаться к общечеловеческим ценностям, например, экологической проблеме. Все эти способы изображения новой действительности позволили русским эмигрантам создать новую литературу, непохожую на традиционную литературу как России, так и Китая, сформировать у читателей новую культурную картину мира, а по сути, заложить основы для культурного диалога, взаимного обогащения и сближения двух культур. В результате появилась более богатая в познавательном отношении литература, несущая в себе следы воздействия двух культур – русской, основной, и китайской, дополнительной, в равной степени привлекающая к себе внимание и вызывающая интерес как китайского, так и русского народов. Выявление такого рода особенностей позволяет глубже познать значение, вклад в литературу и культуру уникальных произведений русской литературы китайской эмиграции. Результаты исследования могут быть представлены как теоретические доказательства необходимости дальнейшего исследования специфики региональной культуры, и прежде всего, литературы, ее роли в истории русской эмиграции. Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что результаты проведённого анализа изображения в русской эмигрантской литературе в Китае элементов традиционной китайской культуры могут быть использованы в научной исследовательской и преподавательской работе в 11 качестве раздела общего курса культурологии, лекционного курса по китайской современной литературе и русской литературе XX в., также при использовании материалов диссертации для литературоведения и культурологии. Полученные в диссертации выводы могут быть использованы в практике межкультурной коммуникации, что позволит совершенствовать отношения между Россией и Китаем. Методология методологических и методы положений, исследования принципов, основаны подходов, на конкретных комплексе методов исследования. В своей работе диссертант исходил из того, что творчество русских литераторов-эмигрантов является частью русского культурного наследия, и как, часть культуры, может быть понята только в рамках неразрывной связи, которая ведет к целому – русской культуре. По своим создателям, методам творчества, языку, целям и целевой аудитории она, несомненно, принадлежит русскому народу. Сложность предмета исследования диссертации, его тесные связи с другими элементами культурной жизни России и Китая, обусловливают разнообразие методов, подходов, используемых для решения поставленных в работе задач и достижения цели. Так, в работе используются философские методы, которые образуют методологию исследования. Среди них в диссертации используются такие, как: принцип всеобщей связи и развития, который предполагает рассмотрение взаимодействия и взаимовлияния двух культур – России и Китая, в частности таких их элементов, как русская литература восточного зарубежья и традиционная китайская культура, в развитии, охватывающем определенный временной период, принцип объективности исследования, который предопределил необходимость опоры на исторические факты, на оригинальные труды писателей и поэтов русского, восточного зарубежья, на показ широкой панорамы культурной жизни таких центров культуры, как города Харбин и Шанхай, принцип детерминизма, предполагающий учитывать влияние КВЖД на духовную, культурную жизнь русской эмиграции, и другие, В диссертации используются общенаучные методы познания, в частности, 12 наблюдение, поиск и отбор информации, выделение объекта и предмета исследования, анализ и синтез, индукция и дедукция, анализ текстов и другие. Наряду с методами, характерными для научного познания, в диссертации применяются методы частных наук, или собственно культурологические методы. Важное место при отборе методов занимает компаративный метод. Он подразумевает сравнительно-исторический анализ различных культур, в частности России и Китая, их конкретных областей, в определенном временном интервале. При этом в диссертации сравниваются проявления традиционной китайской культуры в литературных произведениях русских эмигрантов, особенности, которые принимают образы китайской культуры в результате творческой переработке их трудами русских литераторов, что позволяет выявить специфику такого вида культуры, как русская литература восточного зарубежья. Системный метод исследования пришел в культурологию как общенаучный и рассматривает культуру как универсальное свойство общества. При этом культура в целом и любой культурный феномен, в частности, литература, представляются целостными образованиями, системами, состоящими из множества взаимосвязанных элементов, подсистем, находящихся в отношениях иерархического соподчинения. В этом случае литературные произведения русских поэтов и писателей восточного зарубежья рассматриваются как элементы более широкого образования – русской культуры. Этот подход ориентирован на изучение конечного результата культуры, ее духовных ценностей. Деятельностный метод предполагает понимание культуры, воплощенной в произведениях русских литераторов-эмигрантов, как творческую человеческую деятельность. В рамках этого подхода становится возможным изучение процессов духовного обогащения эмигрантского сообщества, деятельности не только отдельных писателей или поэтов, но и их литературных, культурно-творческих объединений, в деле сохранения и преумножения культуры в непривычных, изменившихся условиях. Семиотический метод исходит из понимания культуры как текста, как символической системы. Одним из первых, кто обратил внимание на то, что 13 культуру можно рассматривать как «семиотическое явление», был Ю.М. Лотман. Он писал: «Культура – это исторически сложившийся пучок семиотических систем (языков) который может складываться в единую иерархию (сверхязык), но может представлять собой и симбиоз самостоятельных систем. Но культура включает в себя не только определенное сочетание семиотических систем, но и всю совокупность исторически имевших место сообщений на этих языках (текстов)»4. При применении этого метода исследование «ориентировалось на понимании культуры как мира смыслов и значений»5 при этом «знак в культуре выступает в качестве инструмента передачи информации». Этот метод широко используется в диссертации при анализе текстов рассказов, повестей, стихов русских писателей эмигрантов. При этом явления духовной культуры, к каким относятся и литературные произведения, понимаются как упорядоченный набор знаков и символов, имеющих определенное содержание, — текст, который должен быть прочитан и проанализирован исследователем. Герменевтический метод, характерный для большинства гуманитарных наук, в том числе и для культурологии, используется в диссертации для получения не столько знания о каком-то культурном феномене, сколько для его понимания, поскольку знание и понимание отличаются друг от друга. Только понимание произведений русских писателей и поэтов восточного зарубежья как части культуры, позволяет проникать в сущность их замыслов и причин, предопределивших поиск новых литературных тем, сюжетов, героев, принципов отображения новой действительности, в окружении которой они оказались в эмиграции. Как отмечала известный теоретик культурологии Т.А. Чебанюк, «Концептуальной позицией герменевтики является вживание в текст автора, вчувствование в субъективность автора и воспроизведение его творческой мысли, 4 Ю.М. Лотман. Культура и язык // Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки. Санкт-Петербург. «Искусство-СПб». 2000. С 397. 5 Т.А. Чебанюк. Методологические основания культурологии как междисциплинарной области знания. / Фундаментальные проблемы культурологии: в 4 т. Том1: Теория культуры / отв. Ред. Д.Л. Спивак. – СПб, 2008. С.135. 14 а следовательно, в его внутренний мир»6. Если изначально герменевтика была связана с толкованием сложных, многозначных текстов, то теперь, как указывают исследователи, этот метод распространяется на изучение любых культурных феноменов7. В диссертации используется также диахронический метод. Он предполагает выяснение хронологической, то есть временной, последовательности изменения, появления и протекания такого явления культуры, как литература русской эмиграции в Китае. В работе применяется синхронический метод, который состоит в анализе изменения одного и того же явления, в нашем случае, русской литературы восточного зарубежья, на разных этапах единого культурного процесса. В частности, в диссертации выделяются различные периоды, определяются их хронологические рамки, выделяются характерные черты литературной деятельности русских эмигрантов. Кроме указанного, синхронический метод применялся также при совокупном анализе двух или нескольких культур, в частности, литературы русских писателей и поэтов эмигрантов и традиционной китайской культуры, на протяжении определённого времени их развития с учётом существующих между ними связей и возможных противоречий. При работе над диссертацией были учтены и замечания китайских исследователей, которые занимались исследованиями методов. Так, Чжан Циньмин обратил внимание на то, что многие исследователи недооценивают важность общенаучных методов в познании, в частности объективности в отборе материала, что приводит к произволу в понимании текста8. Другие ученые, Кан Юнчжэн и Син Шеньвэй, подчеркнули необходимость применения в исследованиях междисциплинарных методов, что требовало преодоления ограниченности «предметного видения» проблемы9. 6 Там же, С.136. Подходы и методы культурологии. [Электронный ресурс] // – Режим доступа: http://www.grandars.ru/college/sociologiya/kulturologicheskiy-podhod.html 8 Чжан Циньмин. Научный исследовательский метод и правило. Пекин, 2013. С. 126. 9 Кан Юнчжэн, Син Шеньвэй. Метод изучения общественных наук путём преодоления предметного видения. Пекин, 2012. С.156. 7 15 Лян Цичао сделал вывод о том, что использование новых методов не снимает необходимости совершенствования методов исторических наук, и что история изучения тех или иных культурных явлении должна продолжаться10. Источниковую базу исследования составляет комплекс опубликованных материалов, которые мы рассматривали как тексты культуры, требующие своего специального осмысления. К опубликованным в Китае материалам в первую очередь относятся работы русских литераторов-эмигрантов, в которых изображаются элементы традиционной китайской культуры и вошедшие в сборники, такие как «Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 5 томах, (на китайском языке)», «Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 10 томах, (на русском языке)». В этих сборниках содержатся художественные произведения русских литераторов-эмигрантов, подробности и неизвестные факты их жизни и творчества. Эти две серии источников имеют важное значение не только для истории русской и китайской культуры, но также для исследований русской и китайской литератур в Китае. Вторую группу источников составили издания эмигрантской периодической печати, выходившие в Китае. Они несут многообразную информацию о жизни русских эмигрантов, деятельности литературных организаций и объединений, о событиях литературной и культурной жизни. Знакомство с ними помогает исследователям в подробности узнать настоящую ситуацию того времени, реально проанализировать творческую мотивацию русских писателей-эмигрантов. Положения, выносимые на защиту. 1. В истории культурных контактов и взаимодействии культур народов мира русская литература китайского зарубежья занимает особое место. Она обладает уникальными свойствами, что позволяет говорить о ней как относительно самостоятельном направлении в русской культуре. Оставаясь по своим основам русской культурой, она вобрала в себя некоторые элементы китайской культуры. Ею по праву могут гордиться как русский, так и китайский народы. 10 Лян Цичао. Исторический метод исследования Китая. Шицзячжуан, 2000. С. 224. 16 2. Сквозной линией развития, проходящей через все творчество русских литераторов в Китае, является тема тоски по родине и чувство патриотизма к России. Широкое отражение на страницах произведений русских литераторов получили описания китайских природных пейзажей, и, более того, элементов китайской культуры, увиденное как бы «чужими» глазами и делавшее эти описания непривычным и притягательными для читателей. Для содержания литературного творчества русских эмигрантов было характерно также широкое использование эмоциональной окраски пейзажей, жизни героев, авторских размышлений. 3. Целью литературного творчества русских писателей и поэтов-эмигрантов являлось формирование новой культурной картины мира, в которой отражались новые культурные реалии Китая. Русские литераторы относились к китайской культуре с дружеских позиций, что позволяло им воспринимать традиционную китайскую культуру как достойную освоения, питало их сочувствие и сопереживание к страданиям китайского народа, вызывало беспокойство за его будущее. 4. Категория изображения не может быть понята как зеркальный образ окружающего писателя или поэта мира. Изображение осуществляет творец, создатель, который видоизменяет мир в своем сознании, творит новый мир по мерке нравственности, красоты, долга, добра, справедливости, своих и общественных идеалов, по мерке той формы культуры, в рамках которой создается произведение, тем художественным, образным языком, которым оно описывает реальность. Культура русских эмигрантов возникла на китайской территории на общем фоне китайской культуры, но она не может быть сведена ни к той, ни к другой разновидности. Ветка китайской культуры была привита на русскую культурную основу, осмыслена с точки зрения уже сложившейся русской традиции, в символах и понятиях русской культуры, в рамках тех приемов построения художественного образа, которые характеризуют русскую национальную литературу и поэзию. Русские мастера пользовались русским языком, в основном применяли для описания китайской культуры русский образ 17 мышления и эстетические привычки. 5. В результате изображения элементов традиционной китайской культуры в литературе русской эмиграции появились ряд особенностей, а именно: происходит расширение объекта изображения, обогащение тематического многообразия. Темы творчества русских писателей эмигрантов по сравнению с темами их китайских коллег стали более многообразными, число тем увеличилось. К их числу относятся такие, как восхищение природой Китая, необходимость достижения гармонии в отношениях человека и природы, сострадания к судьбе «маленьких людей», описание и осмысление элементов буддийской, конфуцианской, даосской культуры, обыденной культуры китайского общества и другие. 6. Основным методом изображения китайской культуры был метод критического реализма, дополненный средствами изображения, используемыми романтизмом. Другие способы изображения, такие как символизм, персонализм, футуризм и другие, использовались эпизодически и не получили широкого распространения. Степень достоверности и апробация результатов исследования. Основные положения диссертационной работы изложены в 14 публикациях автора, вышедших в России и в Китае, из них 4 статьи опубликованы в журналах перечня ВАКа. 3 статьи были опубликованы в Китае на китайском языке. Основное содержания диссертации содержится в статьях из перечня ВАКа, таких, как: 1. Мяо, Хуэй. Особенность отражения китайской культуры в рассказах А. Хейдока. / Хуэй Мяо // Гуманитарный вектор. Серия «Философия. Культурология». Чита, 2014. № 2 (38). С. 133–142 (1 п. л.). 2. Мяо, Хуэй. Особенности отражения китайской культуры в русской эмигрантской литературы в Китае. / Хуэй Мяо // Грамота. Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теория и практики. Тамбов, 2015. № 3 (53). Часть 3. С. 136–140 (0,7 п. л.). 18 3. Мяо, Хуэй. Русская эмиграция в Харбине: взаимодействие двух культур. / Хуэй Мяо // Гуманитарный вектор Серия «Философия. Культурология. Гуманитарный вектор. Серия «Философия. Культурология». Чита, 2015. № 2 (42). С.128–135 (0,8 п. л.). 4. Мяо, Хуэй. Характерные черты литературного творчества русских эмигрантов в Китае. / Хуэй Мяо // Грамота. Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теория и практики. Тамбов, 2015. № 8 (58). Часть 2. С.136–143 (0,9 п. л.). Основные результаты, положения и выводы диссертационного исследования прошли апробацию на заседаниях кафедры культурологии и искусствоведения ШИКС ДВФУ, а также в докладах и выступлениях на международных, общефедеральных и региональных научных конференциях: 60-ая международная молодежная научно-техническая конференция. Молодежь. Наука. Инновации. Владивосток, Морской государственный университет им. Г. И. Невельского, 2013. языки Пятая Международная научно-практическая конференция. Славянские и культуры: прошлое, настоящее, будущее. Иркутск, Иркутский государственный лингвистический университет, 2013. Международная научно-практическая конференция Забайкальского государственного университета и Цицикарского университета. Рисунки в Китае: Традиции и инновации. Забайкальский государственный университет и Цицикарский университет, 2013. Международная научно-практическая конференция, посвященная 200- летию Г.И. Невельского. Русский язык и русская культура как образовательная и духовная основа подготовки специалистов технического профиля. Владивосток, Морской государственный университет им. адм. Г.И. Невельского, 2013. Всероссийская (с международным участием) научная конференция, посвященная 85-летию проф. В.И. Золхоева. Актуальные проблемы синхронии и диахронии разноструктурных языков. Улан-Удэ, Бурятский государственный университет, 2013. 19 Научно-практическая конференция с всероссийским и международным участием «Духовно-нравственные основы будущего России». Владивосток, Дальневосточный федеральный университет, 2014. России ХХ научная международная конференция. Культура Дальнего Востока и стран АТР: Восток – Запад. Владивосток, Дальневосточная государственная академия искусств, 2014. Материалы диссертационного исследования прошли апробацию в 3 статьях на китайском языке, опубликованных в КНР. Материалы исследования использовались в разделе курса изучения русской эмигрантской литературы в Китае в Цицикарском университете (В Цицикарском университете действует факультатив «Русская эмигрантская литература» и был основан Центр по исследованию русской эмигрантской культуры). 20 ГЛАВА 1. РУССКАЯ ДИАСПОРА В КИТАЕ В КОНЦЕ XIX–ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ ХX ВЕКОВ 1.1 Возникновение и этапы развития русской эмиграции в Китае В нашем исследовании под миграцией мы будем понимать устоявшееся и отраженное в словарях социальное явление, характеризующееся перемещением населения, связанным со сменой места жительства11. Под эмиграцией – его выезд из страны, то есть, миграция по отношению к государству, в котором человек жил до этого12. В истории китайско-русских отношений русские эмигранты в Китае появились очень давно, еще XIII–XIV веков. В конце XVII в. с расширением территориальных владений России в восточной Азии границы территорий России и Китая соединились. 3 июня 1896 г. был подписан договор «секретное обещание Китая и России», по которому россияне официально получили привилегию (особенное право) на строительство железной дороги на Севере-Востоке Китая. 9 июня 1898 г., после того, как русское бюро КВЖД переехало в Харбин, началось строительство13. Это привело к тому, что большое количество русских чиновников, менеджеров и членов их семей, инженерно-технических служащих, капиталистов, заводчиков, ремесленников, купцов, а также работников культуры, врачей, юристов приехали на северо-восток Китая для строительства и обслуживания железной дороги. Большинство из них осели в Харбине. Наряду со строительством КВЖД, началось строительство нового города – Харбина, что также потребовало осуществить 11 привлечения масштабное значительной городское рабочей строительство. На силы, способной данный момент Миграция. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/business/7809 05 (25) 2015. 12 Эмиграция и иммиграция – в чем разница? [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://evroportal.ru/immigratsiya/emigratsiya-i-immigratsiya-v-chemraznitsa/#ixzz3cQOCiu6l,http://q99.it/qXQfYep. 05(25)2015. 13 Лю Чуньли. Торговая деятельность русских эмигрантов в Харбине и её влияние на него (1898–1931): дис. магистра / Северо-восточный педагогический университет. Чанчунь, 2006. С. 3. (на кит. яз.) 21 большинство русских направлялось в Китай по решению правительства, что придало миграции организованный и коллективный характер. Поскольку в это время в Харбине условия жизни были относительно бедными, еще не сформировался прототип города, в составе русских преобладали работники физического труда, работники умственного труда оставались в меньшинстве. 14 июля 1903 г. КВЖД была введена в эксплуатацию. В погоне за более высокой прибылью многие русские бизнесмены стали приезжать в Харбин. Им требовались иные, более качественные стандарты обслуживания в бытовых, жилищных и развлекательных сферах жизни. Стали строится общественные здания и культовые сооружения, библиотеки, школы, кинотеатры, театры, которые удовлетворяли духовные потребности населения. Развитие современного города привлекало русских переселенцев разных профессий, приспосабливающихся к потребностям общественного развития: торговцев, государственных служащих, педагогов, медицинских работников, священнослужителей и других специалистов. Их доля в составе населении постепенно увеличивалась, очень быстро росла и их численность. Правительство России и руководство КВЖД поощряли россиян эмигрировать в Харбин, предоставляя им различные льготы. Льготная политика привлекала все большое количество русских, вызывая стремление эмигрантов переселиться в Харбин. Многие из эмигрантов со временем, после 1917 г., в силу политических причин, отказались от своего прежнего «гражданства», потеряли «родину» и приобрели новое подданство. Российская эмиграция стала действительно массовой лишь в конце XIX в., так что о процессе формирования русской диаспоры можно говорить не ранее второй четверти прошлого столетия, когда антицарская политическая эмиграция из России стала беспрецедентным явлением в истории мировых переселений народов и этносов, причем не столько из-за многочисленности, сколько из-за масштабности и исторической роли. История ее в советской историографии рассматривалась в связи с «этапами освободительного движения». Действительно, подъемы и спады выезда политэмигрантов из России находились в прямой связи с внутренней политикой 22 правительства и его отношением к «революционным настроениям». Однако периодизация истории российской политической эмиграции не всегда совпадает с этапами развития всего общества. «Русская эмиграция оказалась связанной с политической жизнью самой России и стала одним из ее существенных факторов»14. Китайское правительство проявляло по отношению к русским эмигрантам из России максимально возможное в тех условиях внимание и заботу, предоставляя нередко гуманитарную помощь тем из них, которые оказались в трудных условиях. Правительство не препятствовало русским эмигрантам создавать свои собственные, уникальные, общественные организации, поддерживая традиционную русскую культуру, обычаи, религию и другие характерные черты их жизни. Русские эмигранты, живущие в китайской социальной среде, свободно общались с китайским населением во всех сферах жизни, заводили деловые и личные знакомства и связи. В результате продуманной и взвешенной политики китайского правительства многие из русских эмигрантов, оказавшись под притяжением китайской культуры, буквально «влюбились» в Китай – их «нежную мачеху», считая его своей «второй Родиной». Из всех причин, которые оказали свое влияние на русскую эмиграцию, важнейшее воздействие имело строительство КВЖД и ее эксплуатация. Постройка КВЖД являлась результатом определенной политики царской России на Дальнем Востоке того времени, но она была выгодна и Китаю, поскольку обеспечивала его торговым связям прямой выход на европейский рынок. В ходе Второй мировой войны, а также освободительной войны против японских захватчиков одни русские эмигранты вернулись на Родину, другие уехали в Европу, США и Австралию. Немногие из русских эмигрантов остались в стране вплоть до окончательного исхода из Китая в конце 1950-х – начале 1960-х годов15. 14 15 Там же, С. 55. Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина ХХ в.) 23 Известный советский публицист Э. Генри говорит о значительном числе бывших российских подданных в Китае. По его мнению, Китай занимал четвертое место в мире по размерам белоэмигрантской колонии – после Франции, Германии и Польши16. Еще задолго до революции, к 1912 г., население Харбина выросло до 68 549 человек, в том числе, численность русских эмигрантов достигла 43 091 человек, китайцев – 25 458 человек. Таким образом, русское население Харбина было преобладающим и занимало 63.7% от общей суммы всего населения. События Октябрьской революции и гражданской войны вызвали массовый приход русских беженцев в Маньчжурию. Поток эмигрантов резко возрос сразу после Октябрьской революции 1917 г. Если с 1912 по 1917 г. число русских в Китае колебалось в пределах 50 тыс. человек, то в 1918–1920-е годы их численность резко выросла. Только в Харбине поселилось около 50 тыс. русских эмигрантов17. В Китае, по подсчетам Г.В. Мелихова, максимальная численность русских вместе с членами их семей в 1921 г. составляла 288 тыс. человек18. Больше всего эмигрантов насчитывалось в 1922 г. В это время иностранная эмиграция в Харбине составляла (в основном это были русские эмигранты) 155 402 человек19. Харбин стал одним из основных центров белой эмиграции, где русское население выросло с 60 тыс. в 1918 г. до 165 тыс. человек в 1923 г. Вплоть до 1928 г. русские эмигранты занимали до 65% всего населения Харбина. Поэтому максимальное число русских в Китае было, видимо, именно в начале 1920-х годов – около 200 тыс. человек. По далеко не полным данным, всего после 1917 г. эмигрировало 2 миллиона человек. Вернулись не более 182 тысяч. Именно в эти годы возникло понятие «российское зарубежье»20. По последним данным российских исследователей, только в 1920-е годы [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://tk-gorod.ru/countr~1/china/n_e_ab~1/54. htm 4 (20) 2014. 16 Генри Э. Профессиональный антикоммунизм. К истории возникновения. М., 1981. С. 265. 17 Сунь Чэаньвэнь. Исследование хайлунцзянской истории. Харбин, 1983. С. 143. (на кит. яз.) 18 Фу Маолянь. Этническая идентичность, культурная идентичность и национальная идентичность // Сингапурская утренняя газета. 1999. 12 апр. (на анг. яз.) 19 Сюе Ляньцзюй. Демографические изменения Харбина. Харбин,1998. С.142. (на кит. яз.) 20 Агеносов В.В. Литература русского зарубежья. М., 1998. С. 4. 24 Китай принял около 500 тыс. белоэмигрантов из России21. В 1926 г. в регионе Синьцзян было 6000 русских эмигрантов, в Тяньцзине русские эмигранты насчитывали около 5000–6000 человек. В 30-е годы численность русских эмигрантов в Китае насчитывала около 150 000–200 000 человек22. Можно выделить пять этапов развития русской эмиграции в Китае конца ХIХ – первой половины ХХ веков. Первый этап начался с 1897 г. и продолжался вплоть до 1917 г., на него приходится строительство и эксплуатация КВЖД, которые и вызвали массовый приток русской эмиграции. Второй этап начался с 1917 г. и продолжился до 1924 г. На этот период приходятся Февральская и Октябрьская революции (ряд историков предлагает объединить эти два разнородных по политическим целям и участию социальных сил события в одно под единым наименованием: «Русская революция»), интервенция, Гражданская война и окончание военных действий. Третий этап захватывает 1924–1932 годы. Для него характерно стабильное проживание эмигрантов в Китае. Четвёртый этап продолжается с 1932 г. и оканчивается в 1945 г. Это время японской оккупации Китая. Пятый этап охватывает события с 1945 г. по 1950-е годы. На него приходится возвращение части эмигрантов в Россию или их переезд в другие страны, что приводит к ликвидации русской эмиграции в Китае (дискретный период). Каждый из этапов существования эмиграции тесно связан с существованием КВЖД. КВЖД играла решающую роль в жизни русской эмиграции в Китае, поэтому мы более подробно рассмотрим влияние этого фактора на существование русской эмиграции. Первый этап: на него приходится строительство и ввод в эксплуатацию КВЖД, что вызывает потребность в дополнительной рабочей силы и в конечном счете, приводит к расширению масштаба русской эмиграции. Ракунов В.А. Эмиграция белых войск из России в Китай и ее военные последствия (1918– 1945): дис. кандидата исторических наук (Автореферат) / Московский гуманитарный университет. М., 2011. С. 4. 22 Ли Синган. Плывущий лотос в буре – Русские эмигранты в Китае. Пекин, 1997. С. 19. (на кит. яз.) 21 25 Земляные работы на Главной линии КВЖД начались 16 августа 1898 г. Знаменательной датой в истории КВЖД стало 1 июля 1903 г.: в этот день дорога была передана в ведение Эксплуатационного управления. Тем самым в России была открыта новая железнодорожная линия Москва – Тихоокеанское побережье, кратчайший путь из Европы в Азию. Всего на линии было построено 92 станции и 9 туннелей. Самое грандиозное из сооружений КВЖД – Хинганский туннель, длиной 3077 м, проходивший на высоте 970 м над уровнем моря. Он стал широко известен благодаря большому достижению русской инженерной мысли – сомкнутой «петле» (с радиусом 320 м, причем нижний ее путь проходил в каменной трубе с отверстием 9,5 м под насыпью верхнего пути, достигающего 24 м высоты)23. Затраты на строительство КВЖД за 1897–1903 годы составили более 375 млн руб. золотом24. Само существование и деятельность КВЖД явились одной из основных причин возникновения в Маньчжурии многотысячной русской эмигрантской колонии. Российская эмиграция в Китае складывалась из 4 основных компонентов: русские подданные, проживавшие в полосе отчуждения до 1917 г.; беженцы из Советской России времени Гражданской войны; солдаты и офицеры отступивших в Китай белых армий; беглецы из СССР в 1920–1930-е годы. Очень скоро проблема русских эмигрантов стала играть существенную роль как в советскокитайских и советско-японских отношениях, так и в международных отношениях в регионе в целом. Как и КВЖД, российская эмиграция в Маньчжурии была объектом международных отношений на Дальнем Востоке на протяжении долгого времени – с конца гражданской войны в 1922 г. и до окончательного исхода эмигрантов из Китая в конце 1950 – начале 1960-х годов. После начала строительства КВЖД русская эмиграция на Северо-восток Китая приобрела квалифицированные 23 массовый характер. дорожно-строительные В основном рабочие, преобладали технический и Аблова Н.Е. История КВЖД и российской колонии в Маньчжурии в конце XIX – начале XX в. (1896–1917) // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 1998. № 3. С. 64. 24 Громыко А.А., Ковалев А.Г., Севостьянов П.П., Тихвинский С. Л. Дипломатический словарь в 3-х томах. М., 1985. Издание 4-е, перераб. и доп. Т. 2. С. 39. 26 управленческий персонал, члены их семей, предприниматели, купцы, врачи, работники культуры и сферы развлечений, адвокаты и так далее. Они легко находили работу и жилье, их труд, по тем меркам, хорошо оплачивался, что вызывало чувства удовлетворения и оптимизм. 14 июня 1903 г. вся дорога КВЖД была передана в ведение Эксплуатационного управления, общее количество русских эмигрантов на территории провинции Хэйлунцзян достигло больше 30 тысяч человек. Одним словом, со второй половины ХIХ в. до Октябрьской революции России 1917 г., количество русских эмигрантов в Китае сильно увеличилось по сравнению с предшествующим периодом. Изменился и социальный состав эмигрантов: в их среде стали преобладать грамотные, квалифицированные кадры, способные выполнять сложные технические работы. Кроме купцов, миссионеров, иностранных студентов, появились военные, учителя, журналисты, инженеры, адвокаты, врачи и люди других профессий. В основном жили они на аффилированных местах КВЖД и в крупных городах, таких как Харбин, Шанхай, Тяньцзин. Кроме своих рабочих, профессиональных обязанностей, они выполняли сложные социальные функции. С одной стороны, они служили царскому режиму России, способствовали проведению его политики на Дальнем Востоке, с другой стороны, русские эмигранты способствовали культурному общению и обмену культурными ценностями между двумя странами – Китаем и Россией25. Своим возникновением Харбин обязан сооружению КВЖД и русским строителям дороги. Нельзя не согласиться с харбинской уроженкой, талантливой писательницей Л. Кравченко, которая еще в 1929 г. с гордостью утверждала: «... того, что на пустом, практически, месте (не считая глинобитных деревушек), на высоком сунгарийском берегу, именно русскими стал возводиться город, до того на карте мира не существовавший, у истории – не отнять»26. Удобное географическое положение Харбина на пересечении большого водного пути и 25 Ли Синган. Плывущий лотос в буре – Русские эмигранты в Китае. Пекин, 1997. С. 18. (на кит. яз.) 26 Кравченко Л. Харбин изначальный // Харбин. Ветка русского дерева: проза, стихи. Новосибирск, 1991. С. 39. 27 железной дороги предопределило быстрое развитие города, превратило его в крупный населенный пункт, который стал проводником русской культуры в Маньчжурии. На состоявшейся в мае 1998 г. международной конференции «Годы, Люди, Судьбы. История российской эмиграции в Китае» Г.В. Мелихов сделал доклад «Харбин в сравнительно-историческом аспекте», где определил типологию г. Харбина и подчеркнул его отличительную особенность как крупнейшего в Российском Зарубежье центра белой российской эмиграции – с устоявшимся русским национальным бытом, многочисленными учреждениями культуры и образования27. Второй этап, который падает на 1917–1924 годы, приходится на время двух революций, Февральской и Октябрьской, в России. За ними последовали интервенция и оккупация ряда районов России иностранными захватчиками, Гражданская и ее окончание. На этот этап приходится оформление русских населенных пунктов в Китае. Но и в это время решающее воздействие на историю российской послеоктябрьской эмиграции в Китае оказывала КВЖД. Такое влияние стало возможным потому, что строительство и функционирование дороги привело к появлению в Маньчжурии своеобразного «государства в государстве» – так называемой полосы отчуждения КВЖД. Это был новый исторический феномен, настоящий оазис российской жизни на китайской земле. Именно существование многотысячной российской колонии в Маньчжурии, живущей во всех отношениях «по-русски», привлекало сюда с конца 1917 г. беженцев из России. Дорога давала русским эмигрантам все: кров, возможность жить, работать, растить детей в привычных для них условиях и русских традициях. Поэтому судьба бывших российских граждан в Маньчжурии напрямую зависела от международно-правого статуса КВЖД и его изменения28. Первое появление российских беженцев в Северной Маньчжурии относится к началу 1918 г. Главная масса русских эмигрантов оказалась в Китае после 27 Мелихов Г.В. Международная научная конференция «Годы, Люди, Судьбы. История российской эмиграции в Китае». К 100-летию Харбина и КВЖД // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 4. С. 124. 28 Аблова Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и правовые аспекты истории (первая половина ХХ в.). М., 2004. С. 393. 28 крушения белого движения в Забайкалье и, особенно в Приморье29. А первый серьёзный поток русских беженцев на Дальнем Востоке датируются началом 1920 г. – временем, когда уже пала Омская Директория; второй – октябрём–ноябрём 1920 г., когда была разгромлена армия так называемой «Российской Восточной окраины» под командованием атамана Г.М. Семенова (одни только регулярные его войска насчитывали более 20 тысяч человек; они были разоружены и интернированы в так называемых «цицикарских лагерях», после чего переселены китайцами в район Гродеково на юге Приморья); наконец, третий, – концом 1922 г., когда в регионе окончательно установилась советская власть (морем выехали лишь несколько тысяч человек, основной поток беженцев направлялся из Приморья в Маньчжурию и Корею, в Китай, на КВЖД их, за некоторыми исключениями, не пропускали; некоторых даже высылали в советскую Россию. Общее же население русских колоний в Маньчжурии и Китае в 1923 г., когда война уже закончилась, оценивалось приблизительно в 400 тысяч человек30. На рубеже 1922–1923 годов пределы российского Дальнего Востока покинули последние бойцы белой идеи, большая часть которых устремилась, естественно, в Харбин – крупный промышленный город с многочисленным русским населением. В 20–30-е годы XX в. Харбин был признанным центром белой эмиграции не только в Китае, но и на всем Дальнем Востоке и ЮгоВосточной Азии. «Харбин как крупный промышленный центр с многочисленным русским населением для многих казался заманчивым пристанищем. В нем скорее, чем в другом месте, многие надеялись найти себе и работу, и сочувствие»31 – отмечалось в Отчете о деятельности Харбинского комитета помощи русским беженцам за 1923–1938 годы. 29 Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина ХХ в.) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://tk-gorod.ru/countr~1/china/n_e_ab~1/54. htm 4 (20)2014 30 Белая эмиграция. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/%C1%E5%EB%E0%FF_%FD%EC%E8%E3%F0%E0%F6%E8%FF / 4 (10) 2014. 31 Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина ХХ в.) Указ. соч. 4 (20) 2014. 29 Итак, 1918 – начало 1923 годов – время создания основы российского дальневосточного зарубежья. Процесс этот – в сравнении с аналогичным в Европе – имел ряд особенностей. Во-первых, беженцы из Советской России стремились не просто в Маньчжурию, а именно на КВЖД, надеясь найти в Харбине и на линии не только работу и кров, но и привычный русский уклад жизни среди российского же населения. Поэтому, обретя в Маньчжурии почти полное подобие жизни дореволюционной России, русские белые чувствовали себя в меньшей степени изгоями, нежели их европейские товарищи по несчастью. Второй отличительной чертой русского дальневосточного зарубежья являлась «двухслойность» его происхождения: эмигрантская колония образовалась на основе дореволюционного населения полосы отчуждения и из прибывших сюда во время Гражданской войны бывших подданных Российской империи. Основную массу российских жителей полосы отчуждения накануне 1917 г. составили следующие категории: железнодорожники и их семьи; гражданское население, занятое торговлей, образованием, здравоохранением и тому подобное; члены Заамурского округа, вернувшиеся с фронтов Первой мировой войны; семьи казаков и так далее. Это как раз те слои русского населения в Маньчжурии, которые меньше всего были обеспокоены революционными событиями в России. Их настроения очень точно охарактеризовала Л. Кравченко: «То, что произошло в России в семнадцатом году, дошло сюда поначалу таким слабым отголоском, что не обеспокоило переменой жизни...». В результате революций 1917 г. и Гражданской войны в Маньчжурию оказались выброшенными представители почти всех категорий российского населения: городские обыватели и мелкие торговцы, чиновники и учителя, врачи и инженеры, крестьяне из приграничных районов и рабочие, политические деятели и члены различных «временных» правительств, университетские профессора, журналисты и литераторы. Второй слой российской колонии в Китае составили люди, изгнанные из России грозными событиями Гражданской войны: 30 – государственные, политические и общественные деятели (Д.Л. Хорват, Н.Л. Гондатти, Н.В. Устрялов и другие). – военные руководители белого движения (Г.М. Семенов, М.К. Дитерихс, Б.В. Анненков и другие). – члены военных формирований Г.М. Семенова, И.М. Калмыкова, Р.Ф. Унгерна, В.О. Каппеля и тому подобное, явившиеся одной из самых больших групп эмигрантов в Китае и ставшие основой для создания многочисленных белых военных организаций. – рядовые беженцы из России. В тесной связи с процессом складывания российской колонии в Маньчжурии находится и третья характерная особенность белой эмиграции в Китае: существование здесь большого числа русских военных организаций, ведших активную борьбу с Советской властью на протяжении тридцати с лишним лет с начала Гражданской войны и до конца Второй мировой. В результате Гражданской войны сотни тысяч российских граждан оказались за пределами Отечества, что привело к возникновению такого уникального явления, как Российское зарубежье. Таким образом, события Октябрьской революции и Гражданской войны вызвали массовый исход русских беженцев в Маньчжурию. 1918–1923 годы – время формирования белой эмиграции в Китае и на Дальнем Востоке в целом. Следует отметить характерную только для дальневосточной эмиграции особенность: она оформлялась на основе многонациональной колонии российских граждан, живших в Маньчжурии с начала XX в. Хорошие заработки и возможность быстрого обогащения привлекали на КВЖД представителей всех национальностей России. Исследователь Н.А. Василенко утверждает, что уже в дооктябрьский период в полосе отчуждения КВЖД сформировалось уникальное общество, представлявшее конгломерат нескольких культур и конфессий. Образовавшаяся здесь колония представляла собой поучительный пример 31 совместного проживания людей, независимо от их национальной и классовой принадлежности32. Русские мигранты в Китае этого периода заложили основу расцвета двух культурных центров – Харбина и Шанхая. Третий этап развития русской эмиграции в Китае, который охватывает 1924– 1932 годы, характеризуется стабильным проживанием эмигрантов в Китае: в городах Харбине и Шанхае. В первые годы пребывания в Харбине русские эмигранты жили в тяжелых условиях, у них зачастую не хватало денег, отсутствовало благоустроенное жилье. Временами трудно было найти работу. Но постепенно они наладили свой быт, повысились заработки, по мере преобразования Харбина рос спрос на рабочие места. В Харбине их трудами были построены европейские дома, церкви, появились больницы, театр, учебные заведения. В Харбине было создано 1115 торгово-промышленных предприятий, 21 храм, 36 ресторанов, 32 гостиницы, 3 театра, 8 кинотеатра, 66 аптек, 34 писчебумажных и книжных магазина, 25 типографий и издательств. На этих предприятиях работали в основном бывшие офицеры, казаки, солдаты. В пароходных фирмах Х. П. Тетюкова, С. Х. Соскина и других также работали офицеры, моряки, солдаты. Многие из эмигрантов работали водителями автобусов.33 Их работа превратила Харбин в современный благоустроенный город, а их труд стал получать достойное вознаграждение. В целом русские эмигранты тянулись к КВЖД, которая давала им работу и жильё. В Харбине появились многочисленные общественные организации, призванные решать сложные вопросы жизни русских эмигрантов. Например, такие, как Русский эмигрантский комитет, Общества инвалидов, Бюро по делам русских эмигрантов и другие. В городе появилась разветвлённые и эффективная 32 Василенко Н.А. Население полосы отчуждения КВЖД: опыт межнациональных контактов (1897–1917) // Люди, судьбы. История российской эмиграции в Китае: материалы международной научной конференции, посвящённой 100-летию г. Харбина и КВЖД. М., 19–21 мая 1998 г. С. 16. 33 Ракунов В.А. Белоэмигранты в Харбине (1920-е годы) // Вестник. Управление мегаполисом. 2011. № 6. С. 128. 32 система оказания помощи русским эмигрантам. Эти организации обеспечивали защиту многообразных интересов русской эмиграции. В конце 20-х – начале 30-х годов многие русские эмигранты, в том числе значительное количество писателей и поэтов, переехали в Шанхай. Приток российских беженцев из Маньчжурии привел к активизации экономической деятельности белоэмигрантов в Шанхае. К началу 1903 г. сфера коммерческой деятельности русской эмиграции охватила, как говорят китайцы, все «360 отраслей». Русские продовольственные магазины, магазины одежды, нарядов и украшений, ювелирных изделий можно было найти во всех районах Шанхая. Так, в середине 1930-х годов в городе было более 1 тысячи русских магазинов, причем преобладали меховые, ювелирные, часовые и обувные фирмы34. Владельцами примерно тысячи такси (около 10 % от их общего числа) были русские хозяева. В исторической литературе также часто встречается вполне справедливое мнение о том, что улучшение материального положения русских шанхайцев в итоге привело к расцвету русской культуры в Шанхае в эти годы. Так, В.П. Петров указывает, что «в начале 30-х годов русский Шанхай в культурном отношении поднялся на необычайную высоту... Русские внесли крупный вклад в культуру международного Шанхая 30-х годов»35: в городе появились великолепные храмы, русские школы, издания, театры драмы и оперетты, литературные объединения, Шанхай был в это время богат поэтами36. В этот период было выпущено несколько сборников стихов: «Парус», «У самовара», «Жёлтая Дама». По мнению китайского исследователя Ван Чжичэна, тридцатые годы были периодом наибольшей стабильности и процветания в истории российской колонии в Шанхае. Китайские законы давали свободу деятельности всем, кто оказывался в то время на китайской земле. Мало отличаясь от местного населения в правовом отношении, белые русские получили равную с китайцами 34 Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае пер. с кит. Пань Чэньлонга, Сяо Хуэйжуна, Лю Юйцинь, Бэй Вэньли, Л. П. Черниковой. М., 2008. С. 508–509. 35 Петров В.П. Русский Шанхай // Проблемы Дальнего Востока. 1992. № 1–3. С. 168. 36 Там же, С. 169. 33 возможность селиться на земле, заниматься торговлей, искать и получить работу, переселяться в более благоприятные районы проживания37. По сравнению с двадцатыми годами, жизнь российской колонии в Шанхае изменилась к лучшему. С быстрым ростом численности русской эмиграции в Шанхае спрос на труд русских эмигрантов, соответственно, тоже рас. Русские эмигранты, которые работали в иностранных учреждениях и организациях, а также в учреждениях при административных органах концессий, жили в основном хорошо. Среди русских эмигрантов в Шанхае было немало инженеров, 75% молодых русских инженеров могли найти работу по своей специальности. Около 70% из них, при всей существенной разнице в доходах, все же имели постоянную работу. Наиболее распространенными в эмигрантской среде в этот период стали профессии коммерсантов, врачей, юристов, журналистов, преподавателей, таксистов, охранников, телохранителей, прислуги и тому подобное. Были среди белых русских и представители криминального мира: воры, фальшивомонетчики, даже наемные убийцы38. По-прежнему нелегким оставалось положение русских женщин, так как многие из них были вынуждены работать в шанхайских ресторанах в качестве «dancing-girl». Как вспоминает Н. Ильина, это было особенно тяжело для перебравшихся из Маньчжурии русских девушек, «которые выросли в Харбине, в тихих богобоязненных семьях, окончили средние школы, готовились ... к иной судьбе»39. В середине 30-х годов ХХ в. в городе существовал даже специальный орган – Международный комитет охраны русских женщин и детей в Шанхае40. Русские люди в Шанхае, как и в Маньчжурии, хранили национальные культурные традиции. Эмигрантская колония в тридцатые и сороковые годы пополнялась за счет молодежи, которая в большинстве своем выросла в Харбине и на линии КВЖД, в любовно сохраняемой русской среде, была русской и по воспитанию, и по образу жизни и мыслей. В Шанхае, как и в других местах 37 Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае пер. с кит. Пань Чэньлонга, Сяо Хуэйжуна, Лю Юйцинь, Бэй Вэньли, Л. П. Черниковой. М., 2008. С. 93. 38 Там же, С. 373. 39 Ильина Н. Дороги и судьбы. М., 2011. С. 169. 40 Шанхайская Заря. 1935. 13 марта. 34 русского рассеяния, отмечали православные и национальные праздники: Рождество, Пасху, Троицу, День русской культуры (6 июня, день рождения А. С. Пушкина)41. Тем не менее, относительная экономическая стабильность русской колонии, характерная для 1930-х годов, длилась недолго. Нападение Японии на ПерлХарбор в декабре 1941 г. все изменило. Японские власти стали вводить очень жесткую цензуру по отношению к русским газетам, включая рекламу. Культура и просвещение также оказались в ведении японцев. Для русских наступили тяжелые времена. Японские оккупационные власти ужесточили административный контроль за европейцами и американцами, создавали всевозможные препоны для их экономической деятельности, усилили идеологическое давление на шанхайскую прессу42. Четвёртый этап охватывает 1932–1945 годы. Это было время оккупации Японией многих территорий Китая. Блестящие тридцатые годы, годы расцвета русской культуры, неожиданно закончились японским выступлением против Китая.43 После того, как Япония захватила три Северо-Восточных провинции Китая, в Манчжурии была установлена марионеточная власть несовершеннолетнего императора. Она просуществовала с 1 марта 1932 г. по 18 августа 1945 г. Это было время существования государства «Маньчжоу-го» (иногда называется также «Маньчжудиго»). Установление Японией оккупационного режима в Маньчжурии ознаменовало начало нового периода в жизни русских эмигрантов в Китае. Государственное управление Маньчжоу-го полностью находилось под контролем Японии. Чиновники-японцы занимали не только самые важные посты в правительственном аппарате Маньчжоу-го, они составляли 36% всех служащих центральных государственных учреждений и 29% служащих провинциальных 41 Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае. Шанхай, 1993. С. 385. (на кит. яз.) Там же, С. 250–252. 43 Петров В.П. Русский Шанхай // Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 4. С. 178. 42 35 органов управления44. Японцы жестко регламентировали жизнь русских эмигрантов в Северо-Восточном Китае: все эмигрантские общественные и политические организации, культурные и научные общества, пресса, молодежные объединения – все они находились под неусыпным наблюдением и идеологическим контролем японских властей в Маньчжоу-го. Столкнувшись с диктатом японских властей, русские эмигранты стали переезжать из Харбина в Шанхай. В это время российская колония в Шанхае значительно увеличилась за счет пополнения русскими переселенцами из Северо-Восточного Китая. После создания Маньчжоу-го и продажи КВЖД в 1935 г. сюда соответственно переехало 2885 и 2285 русских эмигрантов. В середине 1930-х годов общая численность русских эмигрантов в Шанхае составляла от 16000 до 21000 человек, так что их доля в населении Шанхае была уже весьма значительна45. В исторических документах встречаются и другие цифры. Живший в Шанхае писатель и историк В. П. Петров приводит такие данные: «К середине тридцатых годов в Шанхае уже было 40 тысяч русских, а, по неофициальным сведениям, «второй русский Шанхай» насчитывал 50 тыс. человек»46. Пятый этап охватывает собой 1945–1950-е годы. Это время возвращения в Россию или переезда в другие страны из Китая многих из русских эмигрантов. Фактически по окончании этого периода говорить о существовании организованной русской эмиграции в Китае не приходится. С 1945 г. по 1950-е годы начинается исход русских эмигрантов в Россию или в другие страны. В Китае из них мало кто остался. После окончания Второй мировой войны, в августе 1945 г., Советская армия вошла в Маньчжурию, что положило начало последнему периоду в истории белой эмиграции. Русские эмигранты в Китае в то время разделились на два лагеря: у 44 История войны на Тихом океане (в пяти томах). Т. I. Агрессия в Маньчжурии. М., 1957. С. 310. / под общеред. Усами Сэйдзиро, Эгути Бокуро, Тояма Сигэки, Нохара Сиро и Мацусима Эйити. 45 Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае пер. с кит. Пань Чэньлонга, Сяо Хуэйжуна, Лю Юйцинь, Бэй Вэньли, Л. П. Черниковой. М., 2008. С. 94. 46 Петров В.П. Русский Шанхай // Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 4. С. 217. 36 одних преобладали симпатии к СССР и они собирались домой, другие не смирились с Советской властью, поэтому много из них выехали летом–осенью 1945 г. за пределы Китая в США, Австралию, Латинскую Америку. Исход белых русских из Шанхая, Тяньцзиня, Циндао и других городов Китая был обусловлен в равной степени желанием вернуться на родину, но возвращение на родину вообще оказалось для русских эмигрантов делом далеко не простым. Советское правительство разрешало въехать в СССР далеко не всем желающим. Так, 7 тыс. русских шанхайцев в 1947 г. было отказано в разрешении вернуться в СССР47. Даже получившие советское гражданство не сразу могли вернуться в Советский Союз. Е.П. Таскина вспоминает: «В Харбине после событий 1945 г. еще свыше 10 лет оставались жить и работать десятки тысяч русских людей, взявших советское гражданство»48. Последняя массовая волна возвращения русских из Маньчжурии пришлось на середину 1950-х годов – после объявления в 1954 г. советским правительством призыва о возвращении в СССР для участия в освоении целины. Многие русские жители Харбина, не желавшие ехать в Советский Союз, предпочли дальнейшую эмиграцию – в Австралию, США, Канаду, в виду отсутствия в Китае будущего для них и их детей. В то же время в Маньчжурии все же было немало людей, не хотевших никуда уезжать. Так, в Харбине оставались люди, в основном, бездетные или несемейные49. Массовый уход эмигрантов из Шанхая произошел в первые годы после окончания второй мировой войны. К концу 1940-х годов в Шанхае оставалось не более нескольких сот русских, но, как печально констатировал В.П. Петров, «русскому Шанхаю, культурному центру Дальнего Востока, пришел конец»50. Но Шанхай, как единственный из всех крупных центров русского рассеяния, оставил после себя изумительный памятник, живую картину русской культуры.51 47 Амурская правда. 1926. 17 сент. № 1932. Там же, 16 сент. № 1931. 49 Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина ХХ в.) Указ. соч. 4(20)2014 50 Петров В.П. Русский Шанхай // Проблемы Дальнего Востока. 1992. № 1–3. С.178. 51 Там же, С.180. 48 37 Таким образом, предполагалось, что железнодорожный путь, связывающий Европейскую Россию и страны Европы с Дальним Востоком через новый незамерзающий порт Дальний, поведёт к значительному усилению торговли и привлечёт в Шанхай представителей русских торговых фирм52. КитайскоВосточная железная дорога (КВЖД) играла весьма заметную роль в международных отношениях на Дальнем Востоке на протяжении всей первой половины ХХ в., что было обусловлено ее важным экономическим, политическим и военно-стратегическим значением в регионе53. Таким образом, прекращение существования КВЖД в качестве объекта международных отношений на Дальнем Востоке вскоре, наряду с другими факторами, привело к исчезновению такого уникального явления как российская эмиграция в Китае54. Среди русских эмигрантов были инженеры, профессора, общественные деятели, военные, духовенство, музыканты, артисты, купцы, представители многих других профессий. Многие из них в Китае участвовали в открытии институтов, в подготовке специалистов, другие занялись изданием прессы, газет и журналов, занимались благотворительностью. Они принесли русскую культуру – литературу, музыку, искусство – всё это, сохраненное и созданное трудами русских эмигрантов, дало китайцам возможность познакомиться с европейскими достижениями в культуре и образовании. Сами не предполагая того, они не только сохранили русское духовное наследие в эмигрантской среде, но и создали модель обогащения западной и восточной культур. В результате их деятельности в Китае возникла новая школа искусств, которая, сохраняя древние китайские традиции, восприняла многие приемы построения изображений, присущие европейской живописи. Можно сказать, что русские эмигранты и китайцы жили в добрососедстве, что создавало благоприятную обстановку для взаимовыгодного межэтнического культурного взаимодействия. Среда русского Харбина благоприятствовала эмигрантам из России, она была культурно подготовлена 52 Петров В.П. Русский Шанхай // Проблемы Дальнего Востока.1991. № 4. С. 214. Харбинские истории о русской эмиграции в Китае часть 1 (BBC). [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.svidetel.su/audio/129 / 12(05)2014. 54 Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина ХХ в.) Указ. соч. Указ. соч. 4(20)2014 53 38 предшествующими двумя десятилетиями русского присутствия в Маньчжурии.55 1.2 Становление Харбина как центра русской эмиграции в Китае В начале ХХ в., с открытием КВЖД, в Китае появилась и стала бурно развиваться группа городов, связанных со строительством и обслуживанием железной дороги в провинции Хэйлунцзян. Особое важное значение приобрёл железнодорожный узел КВЖД – Харбин, который быстро превратился в международный центр. Город расположен на берегах Сунгари, которая несёт свои воды вдоль городских кварталов, образуя прекрасные пейзажи. От Харбина начиналась железнодорожная магистраль, пересекающая всю Евразию. Город с европейской застройкой, с удобными путями сообщения, логистикой и обширными информационными потоками привлекал внимание эмигрантов. В 1922 г. приток эмигрантов в Китае достиг почти 200 000 иностранцев56, значительную долю которых составляли выходцы из России, в том числе русские и еврейские переселенцы. На месте Харбина постепенно образовался открытый и толерантный к различным светским и религиозным культурам международный коммерческий центр, поражающий приезжих своей деловитостью, энергией, верностью и преданностью делу. Очень скоро Харбин стал пользоваться популярностью и деловой репутацией. По степени интернационализации его может сравнить с такими признанными культурными центрами, как Париж, Лондон, Нью-Йорк, Москва. Харбин стал чудом современной китайской урбанизации57. В 20-е годы и 30-е годы XX в. порт Харбина, известный в культурных и деловых кругах как «Восточная Москва», превратился в центр международной торговли. Харбин стал центром моды в одежде, в еде, в искусстве кино, театра, музыке и в других областях культуры. Здесь появился первый пивоваренный завод в Китае, первый Русский Харбин. Опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира / Забияко, А.А., Забияко, А.П., Левошко, С.С., Хисамутдинов, А.А. Благовещенск, 2015. С. 48. 56 Ли Синган. Плывущий лотос в буре – Русские эмигранты в Китае. Пекин, 1997. С. 18. 57 Ма Вэйюнь. КВЖД и Хэйлунцзянская культура. Харбин, 2010. С. 3. (на кит. яз.) 55 39 кинотеатр, первая музыкальная школа, первая балетная труппа, первый симфонический оркестр. В городе строились церкви европейского стиля, везде можно было увидеть современные бары, рестораны и другие постройки. Русская эмигрантская культура была не одинока: в Харбине в этот период присутствуют представители и иных европейских культур, которые также оказывают свое влияние на культурный облик города, усиливая его своеобразие, образуя харбинскую архитектурную культуру, культуру питания, культуру религии с уникальной международной сходимостью. Только в Маньчжурии им удалось сохранять на протяжении несколько десятилетий своеобразную русскую культурную среду, которая не растворялась в море не менее своеобразной китайской культуры. Этому способствовал целый ряд обстоятельств58. Русские эмигранты являлись самой крупной частью эмигрантского сообщества и играли более важную роль в экономической, социальной и культурной жизни провинции Хэйлунцзян, чем другие эмигрантские круги. Поэтому в «хэйлунцзянской» заграничной культуре преобладала русская культура, именно она оказала самое заметное влияние на культуру Харбина. Русская литература, а в более широком контексте, русская культура вообще, представленная фильмами, религией, архитектурой, кулинарией, одеждой, привычками русских людей, их поведением в быту и тому подобное, повлияла на жителей провинции Хэйлунцзян, заимствовалась ими, вошла частично в их образ жизни. Интенсивным культурным контактам способствовала деятельность самой железной дороги как дешёвого транспортного средства перемещения грузов и пассажиров, как стимула для привлечения рабочей силы и предпринимательских усилий, как благоприятной среды для инвестиций59. КВЖД, построенная Россией почти сто лет тому назад, привлекла в Китай много русских эмигрантов, следствием чего Харбин своей архитектурой стал отличаться от многих китайских городов, хотя и сохранил в своем облике некоторые «китайские» черты. Архитектурная среда Харбина имеет легко 58 59 Лю Цзинянь. Записки мирского шума. Харбин, 1929. С. 267. (на кит. яз.) Чэнь Цюцзе. Влияние КАЖД на численность населения Харбина // Россия и АТР. 2011. № 1. С. 83. 40 узнаваемый «харбинский акцент» – колорит восточного города: китайские торговые лавочки, сервис на улице, вывески с иероглифами, праздничное специфическое украшение улиц, сами китайцы, одетые в традиционную одежду.60 В результате сформировался особый стиль, непохожий на стиль традиционных китайских городов61. Влияние русских эмигрантов и их потомков на харбинскую городскую культуру проявлялось во многих сторонах общественной жизни, особенно в области городского планирования, городской архитектуры. А архитектура является наиболее заметным фактором, определяющим многие стороны городской культуры. В период создания города Харбина планировщики и проектировщики выбрали самую высокую точку города, где стояла Свято-Николаевская церковь в Наньгане (теперь кольцо Хунбо), в качестве центра, от которого выходят шесть лучевых улиц по направлениям на восток, запад, юг, север, северо-запад и северовосток. Тем самым была определена основная структура и форма комплексного планирования и застройки города Харбина, которая продолжается до сих пор. Такая концепция планирования города, согласно которой за отправную точку берётся главное сооружение или центральная площадь, от которой лучами расходятся улицы по основным направлениям, воплощает русский градостроительный стиль и особенность российских городов. Она сильно отличается от традиционной модели строительства древних китайских столиц, например, Пекина и Сианя. Эти древние города характеризует другая концепция планирования, согласно которой вначале определяется северо-южная осевая линия, вокруг которой потом происходит строительство улиц, что в плане похоже на форму решетки, напоминающей китайский иероглиф – «井». Названия улиц в Харбине носят смешанный характер: некоторые получили 60 Русский Харбин. Опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира / Забияко, А.А., Забияко, А.П., Левошко, С.С., Хисамутдинов, А.А. Благовещенск, 2015. С. 20. 61 Цзяо Сюе. Влияние русского архитектурного стиля на харбинский городской архитектурный стиль: дис. магистра / Харбинский политехнический университет. Харбин, 2011. С. 10. (на кит. яз.) 41 имена в соответствии с русскими традициями, другие были наименованы в китайском стиле, но встречаются и улицы, которые носят экзотические, колониальные названия. После 20-х годов XX в., хотя и было предпринято несколько упорядочений в названиях улиц, многие из них по-прежнему несли на себе след русской культурной истории. В ранний период истории Харбина названия улиц можно разделить на русские и китайские. В свою очередь, русские названия улиц были разделены на три вида. Во-первых, названия улиц, которые получились от имен российских знаменитостей или фамилий влиятельных русских эмигрантов. Здесь можно назвать Хорватовский проспект (ныне улица Чжуншань), Хилкова улица (ныне Участковая), осталась и пользуется прежним названием улица Гоголя в Наньгане и другие. Во-вторых, от русских названий территорий, стран и регионов, как например, улица Бельгия (ныне улица Билэ в Наньгане), Балканская улица (ныне Вашанская улица в Наньгане) и так далее. Втретьих, от названий сооружений: казарм, церквей и других. Это такие улицы, как Казачья улица (ныне улица Гао-и в районе Даоли), и даже улица Министерство (сегодня в Наньгане улица Ляньбу), Церковная улица (ныне улица Гэсинь,) и так далее. Но имеются и улицы, названные изначально в китайском стиле, например, улица Мадягоу (огород) и другие. В городе Харбине русский архитектурный стиль занимает ведущее положение. Это положение определялось естественной средой, материальными ресурсами, существующим социальным и историческим фоном и рядом других обстоятельств. По данным исследований, природная среда и географическое положение Харбина объективно легче принимали стиль русской архитектуры. Харбин начал строиться в местности, чрезвычайно богатой природными ресурсами – песком, гравием, диким камнем, глиной. Он находился в транспортном узле КВЖД, где сходился ряд транспортных артерий, что позволяло быстрее и легче доставлять нужные строительные материалы и топливо. В субъективном отношении большинство архитекторов, планировщиков и дизайнеров, происходили из интеллигенции царской России, которая в архитектурном стиле, сознательно или 42 бессознательно, использовала привычные для неё строительные конструкции – купола, колонны, фризы, барельефы, резные украшения и другие элементы традиционной русской техники строительства. Если в начале своего строительства в Харбине наблюдалось сильное влияние русской культуры, тем более, что долгое время в структуре населения русские эмигранты и их потомки занимали значительное место, так что Харбин по праву носил название «Восточной Москвы», со временем это воздействие ослабло. Но воздействие русской культуры было настолько сильным, что оставило свой след в облике города и в культуре его обитателей. Как неотъемлемая часть территории Китая и крупнейший международный космополитический город Северо-Восточной Азии, город Харбин с архитектурной точки зрения имеет очень яркое культурное своеобразие, которое определяется наличием и традиционной китайской архитектуры, и элементов русского архитектурного влияния, и европейской архитектуры стиля барокко, классической архитектуры эпохи Возрождения, романтического стиля XIX в., и многих других типов и стилей. Социальная культура является частью культуры общества, несущей в себе богатое содержание и выполняющей многообразные функции. Это находит свое отражение в самом понятии, наполненном разнообразными смыслами. Оно включает всё необходимое для жизни человека – одежду, кулинарию, жильё, транспорт, быт, нравы, обычаи, язык и другие элементы. В качестве носителей иной социальной культуры, русские эмигранты привили населению Харбина многие новые обычаи, привычки, нравы, формы поведения, неизвестные им ранее. Постепенно в Харбине сформировались уникальные особенности культуры повседневности, в которой сочетались традиционные китайские ценности и русские культурные заимствования. Эти изменения заметны в следующем: Во-первых, под влиянием одежды, которую носили русские эмигранты, произошли изменения в привычках, манере одевания, стиле одежды, эстетических вкусах китайского населения Харбина. Поэтому стиль, манеры носить одежду, которые выработали у себя харбинцы, стали отличать их не только от других 43 китайцев, но стал известен во всём мире. Харбинцы, как отмечали исследователи, «не носят присущие китайцам традиционные одежды, а предпочитают европейские костюмы, особенно с необходимыми часами, кольцами, и даже сегодня соблюдают эти привычки»62. Эта манера одеваться сохраняется до сих пор. И сегодня, когда наступает осень и становится холодно, можно увидеть, как женщины на улице ходят в коротких или длинных пальто, шерстяных юбках и сапогах. Это придаёт улицам города Харбина уникальный вид, неизвестный другим городам Китая. Во-вторых, произошли значительные изменения в диете питания. Как отмечается в каталоге «Краеведение услуг Харбинского общественного питания», Харбинская европейская кухня насчитывает около 50 видов названий холодных блюд, 56 видов супов, 137 видов напитков, из них холодных напитков – 18 видов, 108 видов блюд из мяса, из дичи – 50 видов, 41 вид продуктов из птицы, мучных изделий – 19 видов, всё это разнообразие продуктов, общим количеством 572 вида европейских блюд, имеется на различных столах разных ресторанов. Многие из этих блюд были завезены русскими эмигрантами63. Стоит отметить, что пиво импортировалось еще в 1900 г. для того, чтобы удовлетворить потребности армии и эмигрантов в Китае. Известный русский предприниматель Улубулевский открыл в Харбине первый пивоваренный завод64. Впоследствии, под влиянием русской диаспоры, харбинцы, которые вначале не понимали вкуса этого напитка, постепенно влюбились в него так, что привычка пить пиво широко распространилась. Можно сказать, что пить пиво уже стало традицией харбинцев. В последние годы, каждым летом в Харбине проводится пивной фестиваль, во время которого на Центральном проспекте Харбина можно увидеть китайских граждан и иностранных туристов с кружкой пива в руках. В-третьих, значителен вклад русских эмигрантов в культуру украшений жилища. Харбинцы всегда уделяли большое внимание внутренней отделке дома. 62 Лю Цзинянь. Записки мирского шума. Харбин, 1929. С. 232. (на кит. яз.) Чжао Тянь. Краеведение Харбинского общественного услуго-питания. Харбин, 1991. С. 255. (на кит. яз.) 64 Ли Синган. Плывущий лотос в буре – Русские эмигранты в Китае. Пекин, 1997. С. 263. 63 44 У них до сих пор сохраняется традиция, согласно которой при получении новой квартиры необходимо произвести её украшение. В результате этого в Харбине получил развитие рынок отделочных материалов, который постепенно распространился и во всем Китае. С появлением русских переселенцев в моду вошли паркет и ковёр. Но эти детали убранства несут и утилитарное значение: при холодном климате, который характерен для Харбина, использование ковров и паркета становится не только эстетической необходимостью, но и средством утепления жилища. Но самое важное влияние, которое оказывает та или иная культура, имеет язык. С помощью языка передаётся большая часть информации, поэтому именно язык является важнейшим средством коммуникации культур. Русский язык и сегодня очень популярен в Харбине. Многие СМИ – радио, газеты, телевидение, печатная продукция – так или иначе используют русский язык. Начало этому процессу распространения русского языка как коммуникативного средства положила ещё русская эмиграция. В ходе организации строительства КВЖД, а по мере его завершения и эксплуатации, языком делового общения с необходимостью выступал русский язык. Ведь для многих технических устройств, используемых при строительстве и эксплуатации железной дороги, попросту не было их китайского аналога. Тем более русские эмигранты в деловых контактах с посредниками и рабочими использовали русский язык. Таким образом, знание русского языка для многих харбинцев было производственной необходимостью. В результате многие горожане, да и не только они, получили хорошие знания в области русского языка. В своей повседневной жизни большинство харбинцев могут говорить немножго по-русски, и даже некоторые русские слова вошли в жизнь города. В качестве примера можно привести следующие слова: 列巴(хлеб), 布拉吉(платье), 里道斯 (грубая колбаса), 葛兰 (кран), 瓦罐 (вагон), 玛达姆 (мадам), 扫鞑子（солдат）, 戈比旦（капитан）, 八杂 (базар), 笆篱子(тюрьма), 魏德罗 (ведро) и другие. Кроме того, надо отметить, что ледяной фонарь и снежная скульптура, которые украшают Харбин зимой, уже стали его типичным брендом, который 45 привлекает в город туристов со всего мира. Эта культура также была тесно связана с деятельностью русских эмигрантов, и с их религиозными воззрениями и праздниками. Существуют соответствующие записи, согласно которым 19 января 1922 г. во всём Харбине в 23 православных церквах в одно и то же время загудели колокола, собирая благочестивых православных христиан на службу. После ее окончания верующие выходили из церквей на реку Сунгари, где собирались вокруг огромного кристального чистого ледяного Креста. Здесь и происходило торжественное крещение на льду реки. Перед епископами располагались ледяные столы, на которых лежала Библия. Эти две ледяные скульптуры – крест и стол – можно рассматривать как самые ранние произведения ледяного искусства Харбина65. В 1935 г., во время Крещения, благотворительная больница «Дом Милосердия», открытая русскими эмигрантами на улице батальона Maдягоу, проводила фестиваль, на котором организовала выставку ледяных скульптур с религиозной тематикой. Были выставлены скульптуры, сделанные учителями и детьми, представляющие уменьшенные копии церквей, христианских храмов, крестов различных форм, православных икон и мелких животных. С этого события проведение фестиваля ледяных скульптур стало традицией Харбина. Влияя на китайскую городскую культуру, передовая ей новые слова, моду, формы искусства, новые формы транспорта – железные дороги, русские эмигранты сами испытывали на себе воздействие необычной для них и уже поэтому интересной китайской культуры. Мы могли бы сказать, что это был период взаимодействия и взаимовлияния двух дружеских культур, во время которого каждая из культур делилась самыми лучшими из своих образцов, в свою очередь, усваивая из культуры соседей наиболее ценные для неё элементы. Пожалуй, наиболее ценным и самым распространённым каналом взаимовлияния культур можно назвать брачные отношения, в результате которых происходило образование и укрепление смешанных семей. Именно в смешанных семьях легче всего постепенно ломались расовые, национальные и этнические барьеры, имеющиеся культурные различия. 65 Ли Шусяо. Харбинская историческая летопись. Харбин, 2000. С.136. (на кит. яз.) 46 Исторический процесс «китаизации» русских эмигрантов окончательно завершился в потомках от смешанных китайско-российских браков. Согласно наиболее распространённой классификации физической антропологии, мировое человечество делится на три расы: европеоидную, монголоидную и негроидную, или иногда их делят по цвету кожи на белую, желтую и черную. Русские относятся к белой, европеоидной расе, большинство китайцев к жёлтой, монголоидной. Эти расы имеют заметную разницу в физической характеристике. В теории результаты биологического существования рас не могут быть ни хорошими, ни плохими. В реальной культуре именно биологические различия в коммуникации чаще всего воспринимаются как источник конфликтов. В качестве примера можно указать на существование до середины XX в. расовой дискриминации в США и апартеида в Южной Африке. Но между русскими эмигрантами и китайскими жителями в Харбине не существовало чёткой границы, вызванной расовыми различиями, напротив, с самого начала смешанные браки между ними являлись очень распространённым явлением. После окончания строительства КВЖД породнившиеся китайскороссийские семьи первого поколения вернулись в Россию. В то же время есть много русских, состоящих в браке с местными жителями, оставшихся в Харбине. Среди них встречаются как русские квалифицированные рабочие, оставшиеся со времени постройки КВЖД, так и прибывшие после октябрьской революции русские белоэмигранты, а так же многие из приезжих русских, прибывшие в Харбин после китайской реформы Открытости. Со временем, в третьем и четвертом поколении детей от смешанных браков русских и китайцев, наследуемые признаки белой расы постепенно ослабевают и уже трудно различимы для глаз. На этом завершается процесс биологической «китаизации». Но те культурные формы, которые были переданы русскими эмигрантами и вошли в культуру Харбина, остаются в ней, занимая видное место в культурной жизни горожан. Национальная идентичность, кроме всего, несет в себе и политические 47 характеристики. В данном случае подразумевается признание своего государства, освоение его ценностей и норм жизни, политики, культуры, национальной принадлежности и других свойств. Сублимацией идентичности нации и культуры является национальная идентичность, которая считается самым высоким проявлением признания личности. Ученый Фу Маолень (Сингапур) в статье «Этническая идентичность, культурная самобытность (идентичность) и национальная идентичность» отметил: «Этническая идентичность является краеугольным камнем культурной идентичности, культурная идентичность является клеящим веществом этнической идентичности. А национальная идентичность является сублимацией этнической идентичности и культурной самобытности и принадлежит к высокому уровню идентификации. Этническая идентичность, культурная идентичность, национальная идентичность – это три элемента Троицы, которые существуют между тремя взаимодополняющими отношениями»66. Согласно этому положению, по своему происхождению харбинская группа русских эмигрантов в основном делилась на три категории: одни из них переехали в Китай во время строительства КВЖД; вторая образована теми русскими, которые покинули Россию перед Октябрьской революцией и вскоре после неё; третья группа представлена небольшим количеством русских служащих, которые были направлены в Харбин Советским правительством. С середины 20-х годов XX в., после регистрации гражданства, постепенно стали советскими гражданами и лица без гражданства. А затем, в 1954 г., после того, как Советское правительство потребовало репатриировать русских граждан, проживающих в Харбине, некоторые из эмигрантов выехали в западные страны, другие остались в Китае, но приняли китайское гражданство. Это доказывает, что процесс «китаизации» для них принял более глубокие формы. На этнические факторы, влияющие на культурное взаимодействие, указала и группа российских ученых. Русских эмигрантов в Китае можно рассматривать как малую этническую группу, оказавшуюся на длительное время в культурной 66 Фу Маолянь. Указ. соч. 1999. 12 апр. 48 изоляции. Группа исследователей, М.И. Гомбоева, Н.Н. Замошникова, Д.Б. Сундуева, обратили внимание на то, что малые этнические группы в условиях культурной изоляции, ассимиляции и культурного доминирования демонстрируют разные стратегии адаптации. В результате проделанного ими анализа различных стратегий преодоления культурной изоляции, авторами были выделены и описаны «четыре типа культурной идентичности, репрезентирующие этапы этногенеза малых этнических групп в процессах от культурной изоляции к культурной ассимиляции: капсульный, консолидационный, диффузный и псевдоморфический»67. Эти выводы могут быть с известного рода уточнениями применены и для анализа судьбы колонии русских эмигрантов. Замечания касаются того обстоятельства, что естественный процесс взаимоотношения двух народов, русского и китайского, был нарушен чисто политическими факторами, внешними для истории их культурных контактов, а именно, оккупацией северо-востока Китая, Маньчжурии, предпринятой в форме насильственного захвата территории со стороны Японии. Именно политический фактор стал решающим в судьбе русских эмигрантов: колонизация территории и начавшаяся война резко изменили условия творчества. Многие эмигранты были вынуждены покинуть Китай, а некоторые вернулись на родину, в Россию. Для многих русских эмигрантов, покинувших впоследствии Харбин, ностальгия по России была вытеснена таким же острым чувством тоски по Китаю как своей второй родине. Исследователи отмечают, что некоторые потомки харбинских русских эмигрантов, даже имеющие родственников в России и поддерживающие с ними периодические контакты, в целом считают себя принадлежащими китайскому народу, испытывают большую идентичность к Китаю, а не к России68. Культуролог С.А. Черкашина отмечает, что «молодое поколение эмиграции… по67 Гомбоева, М.И., Замошникова, Н.Н., Сундуева, Д.Б. Типы культурной идентичности малых этнических групп в условиях ассимиляции // Учёные записки ЗабГ У. 2014. № 4 (57). С. 85. 68 Ху Боя, Лу Гань. Смесь харбинской русской диаспоры и китайско-русской культуры // Вестник Хэйлунцзянского социалистического института. Сер. Общественные и гуманитарные науки. 2010. № 6. С. 45. ( на кит. яз.) 49 иному, чем старшее поколение, воспринимало столь отличную от европейской древнюю культуру и было готово осваивать и усваивать чужие культурные ценности, сополагая их с русской традицией»69. В соответствии с основными теориями социологии, национальная идентичность относится к одному из признаний идентичности личности. Если мы говорим, что в 20-е годы XX в. часть русских эмигрантов и их потомков отказались присоединиться к советскому гражданству, то возможно, это было тесно связано с историческими обидами и политическими ориентациями. В 1954 г., когда КНР стала социалистическим государством, которое приобрело одинаковую с Советским Союзом политическую систему, некоторые бывшие граждане России и их потомки всё же предпочли остаться в Харбине и приняли китайское гражданство. В теории это можно рассматривать как признание Китая и желание эмигрантов добровольно войти в большую семью китайского народа. Если мы отвлечемся от некоторых конкретных личных причин, то должны признать наличие у русских эмигрантов сильной ориентации на идентичность с китайской культурой, которая являлась важным фактором существования. Этническая идентичность является ещё одной важной формой идентичности личности. По нашему мнению, важнейшее свойство нации – это её культура. Различные нации отличаются друг от друга различиями культурных основ. Результаты опроса показывают, что в 1954 г., когда часть китайскороссийских потомков вступали в китайское гражданство, большинство выбирало себе нацию «хань», которая является основным этническим образованием Китая, а не русскую нацию, которая составляла в КНР этническое меньшинство. И этот выбор произошел при условии, что в соответствии с последовательной политикой китайского правительства, меньшинства могут пользоваться рядом льготных прав 69 Черкашина, С.А. Культурная деятельность русской эмиграции в Китае (1917–1945): автореф. дис. канд. культурологии: 24.00.01. СПб., 2002. С. 18. 50 в политике, экономике и распределении социальных ресурсов70. Это явление показывает, что признание китайско-российскими потомками своей культурной принадлежности к нации «хань» вывело их за пределы русской культуры. Переход русской эмиграции к китайскому гражданству, от русской нации к ханьской национальности, завершает процесс «китаизации» русской эмиграции в Харбине. Таким образом, с конца ХIХ в. по настоящее время русская харбинская эмиграция и их потомки прошли через более чем столетний период взлетов и падений. Начиная со строительства КВЖД, на котором были заняты три–четыре тысячи работников, после Октябрьской революции эмиграция выросла до 150 тысяч (Некоторые исследователи утверждали, что количество эмигрантов достигло более 200 тысяч человек). В последующие годы численность эмиграции постепенно снижалась, но всё же оставалась на высоком уровне, насчитывая десятки тысяч людей. В 1954 г., после эвакуации по требованию Советского правительства, сокращение продолжалось до нескольких тысяч человек71. Изменялось и лицо русской эмиграции: от первоначальной царской эмиграции, которая пользовалась значительными привилегиями, она изменилась до состояния беглецов, вынужденных переселенцев. К середине XX в. оставшиеся эмигранты по своему социальному положению значительно отличались как от привилегированных эмигрантов царской России, так и от русских эмигрантов – беглецов времен революции, Гражданской войны, первых годов советской власти. После начала регистрации гражданства в Харбинском консульстве образовалось два типа личности: эмигранты Советского Союза и белые русские без гражданства. После 1954 г., вследствие отзыва эмигрантов советскими властями, большинство из них возвратились на Родину, часть переехала на Запад, оставшиеся вступили в гражданство КНР, а сохранившие статус эмигранта и оставшиеся в городе Харбине насчитывались единицами. С исторической точки зрения, происхождение и изменение идентичности 70 71 Ху Боя, Лу Гань. Указ. соч. С. 46. Там же, С. 46. 51 русской эмиграции тесно связано, с одной стороны, с внутренней ситуацией в России и социальными изменениями, а с другой стороны, определялось международной обстановкой, сложившейся в Северо-Восточной Азии и геополитикой. Русская эмиграция, проживающая в Харбине, принесла русскую культуру в Китай, долгие годы сохраняла ее и распространяла в своем ближайшем окружении. Одновременно происходил и прямо противоположный по направленности процесс – освоение китайской культуры. Со временем именно обратное влияние китайской культуры приобрело определяющий характер, так что китайско-российские потомки, появившиеся в результате смешанных браков, сломали расовые, национальные, этнические границы, окончательно завершили процесс «китаизации», стали равноправными членами китайского общества и гражданами китайского государства. Этот процесс, который происходил в среде русских эмигрантов, имеет важное эмпирическое и теоретическое значение и является отправным пунктом в понимании истории и практики культурных контактов различных рас, национальностей и различных этнических групп. КВЖД стала грандиозным дорожно-строительным сооружением, положившим начало коренным изменениям в социально-экономическом развитии г. Харбина72. Железная дорога сама по себе была крупнейшим объектом русской материальной культуры, не только по масштабам России и Китая, но и всего мира. Можно смело утверждать, что само существование и деятельность КВЖД явились одной из основных причин возникновения в Маньчжурии многотысячной русской эмигрантской колонии. Очень скоро проблема русских эмигрантов стала играть существенную роль как в советско-китайских отношениях, так и в международных отношениях в регионе в целом. Граждане России, оказавшись в Китае, принесли с собой и русскую культуру: литературу, музыку, искусство, архитектуру, градостроительство. Это предоставило китайцам возможность освоить новые ценности культуры. Русские 72 Чэнь Цюцзе. Влияние КВЖД на численность населения Харбина // Россия и АТР. 2011. № 1. С. 80. 52 эмигранты на китайской земле сохранили русское духовное наследие, приспособили его для новых условий бытия. Они создали модель взаимодействия западной и восточной культур, если рассматривать культуру в региональном, а не этническом плане. Русская эмигрантская культура положила начало возникновению новой школы искусства Китая, познакомив китайских художников с приемами построения образов в европейской живописи. В то же время русские эмигранты сделали смелый шаг в познании и понимании китайской культуры, особенно это характерно для русской литературы. Китайское государство предоставило им право жительства, позволяло принимать китайское гражданство. Можно сказать, что русские эмигранты и китайцы достигли определенной гармонии отношений, избегая споров и конфликтов, не допуская подозрительности и враждебности в контактах, что, несомненно, способствовало их межэтническому взаимодействию, приводило к обогащению их культур. 1.3 Проблема изучения культуры русской эмиграции в Китае Духовное богатство, которое было создано русскими эмигрантами в Китае, стало привлекать к себе особо пристальное внимание относительно недавно, в конце 80-х годов XX в. К настоящему времени опубликованы многочисленные работы по истории русской эмигрантской литературы, издательской деятельности русских эмигрантов, харбинской русской эмигрантской культуре, по русским эмигрантамписателям и их произведениям в Китае и за границей. К сожалению, можно утверждать, что комплексное, систематическое исследование особенностей изображения в русской эмигрантской литературе элементов традиционной китайской культуры пока не началось. Создание образа той новой культурной реальности, в которой оказались русские эмигранты, во многом способствовало популярности русской литературы в читательской аудитории, помогало утверждать дружеские, равноправные связи с китайским населением. Традиционная культура Китая, как наиболее устойчивая часть его 53 культуры, играла очень большую роль в формировании новой культурной картины мира. На сегодня остаётся недостаточно изученным влияние китайской традиционной культуры на русских писателей-эмигрантов; не выявлены характерные черты русской эмигрантской литературы в Китае. Исследование этих проблем находится на начальной стадии, во многом оно носит дискуссионный характер. И на это имеются свои причины. Публикация произведений русских писателей и поэтов в Китае не интересовала правительство до 1949 г . «Начиная с 1949 г. – за короткое время – не более 10 лет – почти все классики русской литературы и шедевры советской литературы были переведены на китайский язык; в 1966-1976 гг., в период «культурной революции». Все произведения русской литературы считались запрещенными книгами, при этом было парадоксальное исключение: во второй половине культурной революции были изданы некоторые советские книги с целью предоставить необходимые материалы «революционным массам», чтобы они могли критиковать «опасную» культуру… И только с 1978 г., в период «политики открытости миру», возобновляется перевод и изучение русской литературы73. В китайских научных кругах особо пристальное внимание на русскую эмигрантскую литературу обратили в 80 годах XX в. К концу 90-х годов XX в. появилось всего несколько научных статей74. Исследования ограничивались знакомством читателей с русской литературой. И только тогда, когда правительство провинции Хэйлунцзян стало уделять больше внимания этим исследованиям, интерес к произведениям русских эмигрантов стал расти. Была создана «подготовительная группа исследовательского центра по русской эмигрантской культуре», куда вошел известный ученый Ли Яньлин, член АНР (Академик Российской Академии наук), профессор. С 60-х гг. он начал Горковенко, А.Е., Петухов, С.В. Русская литература в культурном пространстве Китая: история и современность. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http:// cyberleninka.ru/article/n/russkaya-literatura-v-kulturnom-prostranstve-kitaya-istoriya-i-sovremennost 74 Ли Яньлин. О поэзии русских эмигрантов в Харбине // Русская литература и искусство.1988. № 6; Дяо Шаохуа. Обзор Парнаса харбинских русских эмигрантов XX в. // Академический обмен. 1992. № 5; Ли Жэньнянь. Русская эмигрантская литература в Китае // Пекинская библиотека. 1995. № 1; Жун Цзе. Предварительное исследование русской литературы зарубежья // Поиск истины. 1996. № 3. 73 54 собирать газеты и журналы, в которых содержалась информация о русских литераторах-эмигрантах. В поисках материалов он обошел Харбин, Шанхай, три провинции на Северо-Востоке Китая. За достигнутые успехи 15 октября 2004 г. Президент Российской Федерации В. В. Путин вручил ему Орден Дружбы. Ли Яньлин стал начальником группы Исследовательского центра75. Публикация «Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 5 томах (на китайском языке)», под редакцией Ли Яньлина, привлекла к исследованиям эмигрантской литературы новых ученых. Так, в статье «Принадлежащие России и Китаю. Русская эмигрантская литература в Китае принадлежит и русской, и китайской литературе» были поставлены вопросы изучения творческого фона, влияния китайской культуры на русских писателей-эмигрантов, анализировался их стиль творчества. При этом автор доказывал, что русская литература эмигрантов в Китае является неотъемлемой частью и китайской литературы. Интерес к теме значительно вырос после опубликования сборника «Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 10 томах (на русском языке)». В десятитомник вошли труды 100 поэтов и писателей. Это издание стало большим событием в истории литературы. Можно предположить, что в дальнейшем этот сборник будет играть незаменимую роль в исследовании русской эмигрантской литературы во всем мире. Он благотворно повлияет на культурные обмены между заинтересованными странами76. Издательство сборника «Серия 10 томов» открыла для исследователей и читателей много новых имен, предоставило реальный материал для анализа, что имеет важное значение для дальнейшей научной работы77. Сейчас во многих библиотеках России имеется «Серия 10 томов», которая поведала миру о литературном творчестве, истории, культуре русских эмигрантов в Китае, изобразила картину их жизни. Без учета этих трудов литература не будет полной. 75 Чжу Хунцюн. Русская эмигрантская литература XX века // Общественный ученый. 2010. № 6. С. 145. 76 Ли Яньлин. О литературе русской эмиграции в Китае. [Электронный ресурс]. Уквз. Соч. 3(11) 2014 77 Мяо Хуэй. Об историческом значении издания «Русская эмиграционная литература в Китае. В 10 томах. (на русском языке )» // Вестник. Русская литература и искусство. 2005. № 3. С. 69. 55 В последнее десятилетие на основе материалов этого сборника написано и опубликовано много статей. Здесь можно назвать таких авторов, как Жун Цзе78, Ван Яминь79, Су Лицзе80, Ду Гоинь, Ли Вэньге81 и других. В Цицикарском университете был основан Центр по исследованию русской эмигрантской литературы в Китае. В последние годы Цицикарский университет привлек к исследованию новые силы магистров. Некоторые из них участвовали в подготовке и выпуске сборника работ русских литераторов «Стотомник. Культурное наследие русской эмиграции в Китае»82. Растет интерес к этой теме и среди молодых исследователей. Многие магистры стали выбирать темы исследований, связанные с русской эмигрантской литературой в Китае83. В Китае многие ученые, профессора, такие как: Ли Сингэн84, Ли Иннань85, Ван Чжичэн86, Ши Фан, Ли Шусяо87, Лю Вэнфэй88, Гу Юньпу89, и другие получили известность как исследователи литературы русских эмигрантов. К настоящему времени исследования русской эмигрантской литературы в Китае приобрели теоретический характер, в них были определены методологические способы ее изучения. Были проанализированы методы 78 Жун Цзе. Маленькие люди. история. экология // Вестник Института иностранных языков НОК. 2005. № 6. 79 Ван Яминь. Исследование русской эмигрантской литературы в Китае в XX в // Ланьчжоуский университет. 2007. Ван Яминь, Го Инин. Харбинская русская эмигрантская литература в Китае. Вестник // Русский язык в Китае. 2005. № 5. 80 Су Лицзе. Китайская тоска по русской эмигрантской литературе // Теоретический мир. 2010. № 1. 81 Ду Гоинь, Ли Вэньге. Оглядывание и переосмысление русской эмигрантской литературы 20го века // Вестник Харбинского политехнического университета. 2008. № 3. 82 Ли Яньлин. Стотомник. Культурное наследие русской эмиграции в Китае. Харбин, 2010. 83 Ван Паньгэнь. Литература русского зарубежья Китая в Харбине. Чжэцзяньский университет, 2007; Су Боя. О влиянии православия на народную жизнь Харбина в начале ХХ в. Хэпеский педагогический университет. 2010; Чжэн Лиин. Анализ чувства тоски по Китаю у В. Перелешина, писателя русского зарубежья. Ланчжоуский университет. 2011. 84 Ли Сингэн. Плывущий лотос в буре – Российская эмиграция в Китае в 1917–1945 гг. Пекин, 1997. 85 Ли Иннань. Китайский образ в поэзии русских эмигрантов в Харбине и Шанхае. «Литература русского зарубежья», В.В. Агеносов, пер. Лю Вэнфэй, Чэн Фан. Пекин, 2004. С. 81–96. 86 Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Китае. Шанхай, 1993. (пер. издана на русском языке в Москве в 2008 г.). 87 Ши Фан, Лю Шуан, Гао Лин. Русская эмигрантская история в Харбине. Харбин, 2003, Ли Шусяо. Летопись харбинской истории русской эмиграции. Харбин, 2007; 88 Лю Вэнфэй. Из России в Харбина // Китайская книжно-торговая газета. 22 августа 2003 А06 89 Гу Юньпу. Об Арсении Несмелове и его стихах // Русская литература и искусство. 2002. 56 творчества, выделены основные направления, дана характеристика исторических условий, выявлены психологические настроения литературной среды, показано взаимодействие китайской и русской культур в творчестве писателей-эмигрантов, исследован скрытый смысл произведений и стихов, раскрыта эволюция их чувств – от тоски по Родине – России, до тоски по второй Родине – Китаю. Китайские исследователи высоко оценили то литературное наследие, которое оставили такие писатели, как В. Перелешин (настоящие имя и фамилия Валерий Францевич Салатко-Петрище)90, Вс.Н. Иванов91, А. Несмелов (Арсений Иванович Митропольский)92, Н.А. Байков93, А.П. Хейдок94, А.А. Ачаир95, поэтессы, такие как В.Ю. Янковская96, О.А. Скопиченко97, А.П. Паркау98 и другие. Можно сказать, что в Китае происходит эволюция научной мысли в сторону более систематизированного и всестороннего раскрытия заявленных тем исследований. Российское научное сообщество также обратило внимание на исследование русской эмигрантской литературы. В середине 90-х годов XX в. был основан «Центр по литературе русского зарубежья»99. В 1992 г. в ходе беседы на «круглом столе», организованной по инициативе России и США на тему «Русская и советская эмигрантская литература: вчера и сегодня», участники призывали к всестороннему изучению «развития литературы русского зарубежья»100. В мае 1993 г. на международной конференции, состоявшейся в Московском государственном университете по теме «Русская литература в модели развития мировой литературы», работала отдельная секция по теме: «Литература русского См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. II. С. 521–544. Там же, С. 411–412. 92 Там же, С. 2–96. 93 См.: Соната над Хинганом, 2002. С. 1–171. 94 Там же, С. 285–409. 95 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин,2005. Т. II. С. 310–321. 96 Там же, С. 676–688. 97 Там же, С. 610. 98 Там же, С. 505–518. 99 Чжу Хунцюн. Русская эмигрантская литература XX в // Общественный ученый. 2010. № 6. С. 145. (на кит. яз.) 100 Ван Яминь. Исследование русской эмигрантской литературы в Китае в XX в.: дис. доктора / Ланьчжоуский университет, 2007. С. 3. (на кит. яз.) 90 91 57 зарубежья», которая собрала многочисленных исследователей. Как отметили ее участники: возвращение «литературы русского зарубежья» и изучение наследия «Серебряного века» становится заметным явлением в русских литературных кругах и культурной жизни в последние годы101. «Русская эмигрантская литература в Китае» как отдельный раздел монографии впервые была выделена в «Истории литературы русской диаспоры», изданной в Москве в 1998 г.102 К настоящему времени в России опубликовано много статей о литературе русской эмиграции. Так, например, К. А. Крыжанская анализировала «Звезды Маньчжурии» А.П. Хейдока. Она указала, что в этой работе нашло свое выражение представление о карающей карме, которое «укладывалось в традиционное мировосприятие восточного человека»103. И.Ю. Воробьёва отметила, что эмигрантская литература «стала результатом смешения двух культур: восточной и западной»104. Н.А. Панишева в своей статье обратилась к анализу китайских мотивов в лирике А. Несмелова105. В России над изучением литературы русской эмиграции плодотворно трудились: Г.В. Мелихов106 В.В. Агеносов107, Е.П. Таскина108, С.С. Левошко А.А. Забияко109, А.П. Забияко110, А.А. Хисамутдинов111, В.Ф. Печерица112, Е.Е. 101 Мо Янь. Международная научно-практическая конференция по русской литературе прошла в Москве // Советская литература. 1993. № 3. С.94. (на кит. яз.) 102 Ван Яминь. Указ. соч. 2007. С. 1. 103 Крыжанская К.А. Мистическое начало в прозе харбинских писателей // Вестник АмГУ. 2008. № 42. С. 99. 104 Воробьёва И.Ю. Китайская литературная традиция в восприятии поэтов дальневосточной эмиграции (на материале сонетов М. Щербакова и М. Волина) // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2009. № 119. С. 217. 105 Панишева Н.А. Художественное пространство Китая в лирике А. Несмелова // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2012. Т. 1. № 1. С. 101. 106 Мелихов Г.В. Маньчжурия далекая и близкая. М., 1991. 107 Агеносов В.В. Литература русского зарубежья. М., 1998. 108 Таскина Е.П. Неизвестный Харбин. М., 1994.; Харбин. Ветка русского дерева: проза, стихи / под ред. Д.Г. Седелькина, Таскина Е.П. Новосибирск, 1991. 294 с. 109 Забияко А.А., Девочкин А.О. Проблема «Натуралистического текста» в творчестве А. Несмелова // Вестник Амурского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011, № 52. 110 Забияко А.А., Забияко А.П., Левошко С.С., Хисамутдинов А.А. Русский Харбин. Опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира. Благовещенск, 2015. 111 Хисамутдинов А.А. Из Благовещенска в Харбин и Шанхай: журналист и писатель Яков Лович // Русский Харбин, запечатленный в слове. сб. науч. работ. к 70-летию профессора В.В. 58 Аурилене113, С.И. Лазарева, А.Н. Шпилёва114, Е.Е. Жарикова115 и другие ученые. Материалы мемуарного характера, а также научные статьи, посвящённые русской эмиграции в Китае, стали публиковаться регулярно. Они с разных сторон рассказывали об истории русской эмиграции, жизни и литературной деятельности эмигрантов. В них содержится анализ произведений писателей и культур двух стран. Следует сказать, что литература русской эмиграции в Китае стала привлекать к себе все большее внимание в мире. В последние годы многие ученые и писатели, в том числе США116, Японии, Австралии117 и других стран, сосредоточились на изучении литературы русской эмиграции в Китае. Так, японский исследователь пишет: «В Японии самым знаменитым литератором был Н. А. Байков. Его произведения посвящены природе и животным Маньчжурии, … его популярная повесть «Великий Ван» переводилась не менее пяти раз, … она печаталась неоднократно в разных сборниках, как до войны, так и после нее. Даже для детей многократно публиковалась его книга «Великий Ван» с картинками. Кроме Н. А. Байкова, японские писатели познакомили своих читателей со многими русскими писателями-эмигрантами, такими как К. Сабуров, Б.М. Юриский, А. Несмелов, Ф. Дмитриева»118. Таким образом, анализ различных проблем культуры русской эмиграции в Китае показывает, что исследователями в 80-е годы XX в. были заложены основы Агеносова. Издательство. Амурский государственный университет. 2012. 112 Печерица В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. Владивосток, 1999. 113 Аурилене Е.Е. Российская диаспора в Китае. Маньчжурия. Северный Китай. Шанхай, 1920 – 1950 гг. Хабаровск, 2003. 114 Лазарева С.И., Шпилёва А. Н. Вклад восточной ветви российской эмиграции в сохранение отечественной культуры (20–30-е гг. 20 в.). Ойкумена. 2009. № 2. 115 Жарикова Е.Е. Ориентальные мотивы в лирике поэтов русского зарубежья Дальнего Востока // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2008. № 55. С. 120–126. 116 Ли Мэн (преподаватель Университета Чикаго (США). Литература русской эмиграции в Китае – Забытая страница. Пекин, 2007. 117 В Вестнике – Русской литературе и искусства. 2012. № 1 открыли специальную рубрику: Академическая фронта: исследование русской эмигрантской литературы и культуры в Китае. В этом номере опубликованы статьи, написанные учеными КНР, США, Японии, Австралии. 118 Мочизуки Цунеко. Университет Хоккайдо. Японии,перевод. Ян Лэй. Изучение в Японии русской эмигрантской литературы в Китае в начале XX в. С. 33. 59 изучения русской эмигрантской литературы и других ее частей. Они были продолжены благодаря публикации многочисленных архивных материалов, расширены за счет выявления новых исследовательских проблем, углубления характеристики объекта исследования. Но следует отметить, что изображение в русской эмигрантской литературе элементов традиционной самостоятельного китайской исследования. культуры Требуются не новые стало еще подходы в объектом изучении особенностей представления в русской литературе китайской традиционной культуры, ее влияния на творчество русских эмигрантов, писателей и поэтов. Автор данной диссертации пытается восполнить пробел, образовавшийся в исследованиях литературы русской эмиграции в Китае. 60 ГЛАВА 2. НЕМАТЕРИАЛЬНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ КУЛЬТУРЫ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ В КИТАЕ В КОНЦЕ XIX–ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКОВ 2.1 Панорама культурной жизни русской эмиграции в Харбине Харбин является городом, богатым своими культурными смыслами, только этимология названия Харбина насчитывает пять значений. Если мы будем выводить название «Харбин» из чжурчжэньского языка, то получим значение «честь», «репутация»; «Харбин» в китайском языке означает – «село на воде»; «Харбин» в маньчжурской культуре имеет значение: «Место для сушки сетей»; другое значение слова «Харбин» в маньчжурском языке – «невысокий/ плоский остров», если мы возьмем это слово в произношении на маньчжурском диалекте «harbin», «Харбин» на тюркском языке означает «лебедь». С академической точки зрения, четвёртое значение может быть более приемлемым, потому что территория, на которой начал строиться Харбин, в то время была пустыней. Раньше на этом месте располагалась небольшая рыбацкая деревушка с болотами и маленькими островами на них. Позже, по мере увеличения числа приезжих строителей КВЖД, потребность в жилье, в улучшении бытовых условий, стала возрастать, что и вызвало интенсивное градостроительство. Харбин быстро развивался и постепенно становился большим, современным по европейским меркам, городом. По мнению российских исследователей, 28 мая 1898 является официальной датой рождения Харбина119. Харбин, этот «пограничный» в культурном отношении город, сумел сохранить свой российский облик, стал средоточием культурной и просветительской деятельности дальневосточного русского зарубежья. Этот китайский город дал уникальную возможность российской высокообразованной интеллигенции, не разделявшей идеалы революции, сохранить классическую 119 Чжэн Юнван. Русская православия и хэйлунцзянская культура. Харбин, 2010. С. 53. (на кит. яз.) 61 русскую культуру с её гуманистическим пафосом и духовно-нравственными ценностями, пронести её через трудные десятилетия, подарить России богатство своей культурной ветви120. В целом Харбин стал настоящим центром Русского зарубежья в Азии. С ним тесно были связаны эмигрантские центры Шанхая, Мукдена, Пекина, Трёхречья, Дайрена, Чань-Чуня, Цицикара, Хайрара и других китайских городов. Харбинцы поддерживали тесную связь со своими коллегами в Европе, Монголии, США, Канаде, Австралии и Латинской Америке121. Управление КВЖД выделило места для поселения в Нахаловке и Остроумово, Пяньляньцзы, Чжэнъяньхэ района Даоли и постаралось обеспечить многих работой. В первое время изгнанничества им было особенно трудно. Они вспоминали: «Искусственное небо эмиграции не грело, под ним было холодно. Положение усугублялось неустроенностью быта, материальными бедствиями, мучительной была ностальгия. Мотив элегического прощания с прошлым, с Родиной, переходил в безнадежно черную скорбь, в трагические ощущения потери, в невозвратимость утраченного. Любовь и ненависть слились в душевном состоянии эмигрантов»122. «Все были не устроены, так как и при китайской власти русские нигде не были нужны, а при японцах стало еще хуже, – вспоминал позднее В. Перелешин, – подчас не находя себе места, одни травились, другие нюхали кокаин, третьи создавали из самих себя миф»123. Но постепенно русские мигранты адаптировались к новой жизни. В это время русские районы Харбина стали быстро развиваться. Были построены многочисленные дома, магазины, больницы, аптеки, церкви, театры, кинотеатры, учебные заведения, гостиницы, разбиты сады124. Харбин стал наиболее крупным центром русской культуры в Маньчжурии. 120 Лазарева С.И., Шпилёва А.Н. Вклад восточной ветви российской эмиграции в сохранение отечественной культуры (20-30-е 20 века) // Ойкумена. 2009. № 2. С. 111. 121 Ракунов В.А. Белоэмигранты в Харбине (1920-е годы) // Вестник. Управление мегаполисом. 2011. № 6. С. 131. 122 Великая Н.И. Воскреснуть, вернуться в Россию. Проза русского зарубежья: учебное пособие. Владивосток, 1996. С. 8. 123 Печерица В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. Владивосток, 1998. С. 44. 124 Чэнь Цюцзе. Влияние КВЖД на численность населения Харбина // Россия и АзиатскоТихоокеанский Регион. 2011. № 1. С. 81–82. 62 Здесь сильнее всего ощущалось влияние русских. Это было вызвано, на наш взгляд, следующими факторами: оторванностью дальневосточной окраины от западных центров, наличием базы культурной общественной жизни, заложенной русскими ещё при строительстве КВЖД, то есть до 1917 г.; ведущей ролью родного русского языка как средства общения при разнообразном этническом составе этого русского-китайского города; компактностью проживания русских в городе и по всем населённым пунктам линии КВЖД. Город жил богатой, содержательной духовной жизнью. Русское население было грамотным, тянулось к культуре125. Россияне, расселившиеся вдоль железной дороги, в основном были хорошо образованы. Они имели более высокую грамотность, чем другие приезжие. Тем более, что очень скоро в Харбине появился театр, кино, образовательные учреждения, которые способствовали распространению передовой, европейской по своему типу культуры. В художественную жизнь города вошли драма, опера, балет, кино, православные обряды, которые обогатила духовную культуру населения, содействовали обмену ценностями китайской, восточной и русской, западной культур. По мере общения населения эти две культуры смешались, образовав неповторимый стиль Харбина. И сегодня можно увидеть в Харбине большое количество зданий, выполненных в русском стиле. Образ жизни населения по-прежнему характеризует русский колорит. Харбин может выступать примером интеграции, взаимообогащения различных, восточной и западной, культур. В течение всего времени проживания в Китае русские эмигранты проводили такие мероприятия, которые способствовали культурному обмену. Они познакомили китайский народ с европейской социальной и естественной наукой, литературой, медициной, образованием, музыкой, искусством, архитектурой и другими видами и формами культуры, что содействовало распространению западной цивилизации и передовой науки и техники в Китае. В то же время 125 Лазарева С.И., Шпилёва А.Н. О литературном наследии российской эмиграции в Китае (20– 40-е 20-го в.) // Россия и АТР. 2009. № 3. С. 59. 63 русские эмигранты проводили углублённые исследования китайской истории, географии, экономики, политики, философии, литературы, искусства и так далее. В этой работе они достигли значительных успехов. Впоследствии некоторые стали известными синологами, специалистами по истории и культуре китайского народа. Ими переведено и опубликовано много трудов, что позднее позволило европейским, в том числе и русским исследователям, глубже и полнее познакомиться с Китаем. По окончании Второй мировой войны перед эмиграцией встали уже совсем другие задачи, первейшей из которых была задача адаптации, «вживания» в чужую культуру. Влившись в мировую культуру, «осколки» Серебряного века обогатили её вершинными достижениями русской культуры126. Исторический фон, на котором русские эмигранты переселились в Китай, по-разному оценивался и воспринимался ими. Разница в том, что одни прибыли до Октябрьской революции, другие во время Октябрьских событий, третьи после её окончания. Те, кто приехали до Октябрьской революции, не принадлежали к числу изгнанников. К их числу принадлежала и А.П. Паркау. Но независимо от времени их приезда, до или после Октября, у них сохранялось общее ощущение того, что Харбин является тем местом, где жизнь бьет ключом. По их собственным словам, условия жизни в Харбине были удобные проживания. Прожив несколько лет в Китае, русская поэтесса А.П. Паркау и её соотечественники были поражены добротой и дружелюбием китайского народа. Но особое внимание они уделяли китайской древней культуре127. Влияние китайской культуры прослеживается во всем творчестве русских эмигрантов. Так, русские эмигранты сыграли активную, положительную роль в музыкальном обмене между Китаем и Россией. Можно упомянуть русского еврея А.А. Авшалумова. Родился он в городке Шуанчэнцзы (сегодня Уссурийск), вырос среди китайского населения. С детства полюбил китайскую музыку и китайский театр. В 1916 г. он изучал композицию в Швейцарии, в 1918 г. вернулся и 126 Савченко Т.К. «Дни русской культуры» в Русском зарубежье 1920–30-х // Русский язык за рубежом. 2011. № 5. С. 89–95. 127 Мяо Хуэй. О поэтическом творчестве поэтессы А. Паркау // Русская литература и искусство. 2007. № 6. С. 69. (на кит. яз.) 64 поселился в Китае. Раньше и позже на протяжении ряда лет он проживал в городах Циндао, Пекине, Тяньцзине, Шаньхае, занимаясь музыкой. Он собирал музыкальные мелодии, взятые им из народной жизни, фактически заложив основы изучения китайской национальной музыки. Его первая опера «Гуаньинь» была поставлена в Пекине в 1925 г. Его деятельность быстро приобретала успех, так, что в 1945 г. был создан музыкальный театр «Мэнцзяннюй»128. Творческий коллектив театра выступал с гастролями по всему Китаю. А.А. Авшалумов, как автор музыкальных произведений, в которых соединил русскую и китайскую культуры («Великая стена» и другие) получил всемирную известность и признание. Он развил китайскую музыку, создав несколько произведений, в основе которых лежала классическая техника. Темы его драм и балетов были взяты из китайской жизни. В его труппе из 35 человек большинство артистов были китайцами. Его музыка пользовалась успехом, особенно у китайской интеллигенции, которая приветствовала новаторство композитора129. Не жалея сил, А.А. Авшалумов на протяжении всей своей жизни создавал музыкальные произведения, используя народные китайские мелодии с тематикой, отражающей реалии китайского общества. Большинство исследователей признают его огромный вклад в развитие китайского музыкального искусства130. Среди многообразных форм культурного творчества русских эмигрантов, в которых просматривается влияние китайской культуры, особое значение сыграла литература. Именно литература, прежде всего, по богатству духовного содержания, по своеобразию формы творчества, по широте охвата населения, многообразию читательской аудитории оказала сильнейшее влияние на культурное развитие русских эмигрантов, живущих на Дальнем Востоке. В нашем исследовании мы сосредоточим внимание на анализе прозы и поэзии, драма получила меньшее распространение и известность и среди населения эмиграции, и среди самих литераторов. 128 Ли Синган. Плывущий лотос в буре – Русские эмигранты в Китае. Пекин, 1997. С. 323. Шанхайский композитор А.А. Авшалумов едет в кругосветное турнэ, организованное мадам Чжа Кайши // Новая заря.1946. 20 июля. 130 Ли Синган. Указ. соч. С. 323. 129 65 Литературное творчество русских писателей-эмигрантов являет собой пример взаимовлияния и взаимопроникновения, взаимообогащения культур Востока и Запада. Как отметила исследовательница темы Востока в русской литературе Е.Р. Абдуразакова «действительность постоянно убеждает нас в том, что некая восточная социальная, психологическая и культурная общность, порой труднопонимаемая и трудноквалифицируемая, своеобразная цивилизационная константа, действительно оказывает влияние на общественную и политическую жизнь стран, народов, на их взаимоотношения в целом. Этим обусловливается выделение в реальном мире и в сознании людей, а отсюда и в литературе, особого восточного мира»131. Этот мир привлекал к себе внимание русских литераторовэмигрантов. Писатели и поэты Дальнего Востока составили восточную ветвь русской эмигрантской литературы. Находясь вдали от культурного центра России, русская эмигрантская литература в Китае смогла сохранить исходные этнические особенности, одновременно впитала в себя восточный, китайский колорит, приобрела, таким образом, свой собственный уникальный стиль. Литературное творчество русских писателей-эмигрантов являет собой пример взаимовлияния и взаимопроникновения, взаимообогащения культур Востока и Запада. В литературных кругах среди эмигрантов было много писателей, потов, критиков, журналистов, но в их среду входили синологи, востоковеды, переводчики. Многие из них увлеклись литературным трудом уже после того, как оказались в Харбине. Поэтому Харбин стал отправной точкой литературного творческого пути для многих русских писателей. Харбинскую русскую эмигрантскую литературу относят к «Первой волне (1917–1945)» русской эмигрантской литературы XX в.132 Можно разделить русских писателей и поэтов эмигрантов на «старшее» и «младшее» поколения. В 131 Абдуразакова, Е.Р. Тема Востока в творчестве Бориса Пильняка. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.dslib.net/russkaja-literatura/tema-vostoka-v-tvorchestve-borisa-pilnjaka.html 132 Лю Вэнфэй. Из России в Харбин // Китайская книжно-торговая газета. 2003. 22 августа. (на кит. яз.) 66 каждом поколении имеются свои превосходные литераторы. Например, в «старшем» поколении выделяют чаще всего таких, как А. Несмелов, Н.А. Байков, Вс.Н. Иванов, А.А. Ачаир и так далее. В «младшем» поколении чаще всего упоминаются В. Перелешин, М.И. Каразова, Л.Ю. Хаиндрова и так далее. Для харбинских русских писателей типичной чертой является увлеченность китайской культурой. Большинство из них высоко ценили китайскую классическую поэзию. В их произведениях читатели часто могут встретить описания природы северовостока Китая: гор, рек, полей, лесов, народных обрядов, обычаев, религиозных ритуалов. Тоска по Родине является основной линией в их творчестве, она фактически присутствует во всех произведениях. Любовь, ненависть, вражда, то есть, человеческие чувства, также являются постоянной темой их произведений. По всей вероятности, харбинским писателям и поэтам было тяжело найти новую цель жизни, поэтому зачастую они ориентировались на свое прошлое – покинутую ими Родину – Россию. Используя тщательное наблюдение за людьми, за их поведением в обыденной жизни, широко прибегая к психологизму как художественному приему творчества в описании своих героев, они стремились показать читателям сложный и противоречивый духовный мир эмигрантов. Харбинские русские писатели и поэты объединились в литературный кружок «Чураевка» и издавали свой журнал «Рубеж», которые оставили неизгладимый след в организации эмигрантской литературы. Харбин являлся центром дальневосточных русских эмигрантов. В начале активную роль в культуре Харбина играли русские поэты, приехавшие в Китай до 1918 г., то есть, формально принадлежавшие к первой волне русской эмиграции. Среди них получили известность и признание читателей такие поэты, как А. П. Паркау, футурист Ф.Л. Камышнюк, С.Я. Алымов и другие. Поэтессу А.П. Паркау можно считать одним из основателей харбинской русской эмигрантской литературы133. Её работы отражают реальности жизни Харбина. Она родилась в России, вместе с семьёй в детские годы приехала жить на КВЖД. Один из её ранних сборников стихов, названный «Москва горит», был опубликован даже в 133 Ли Яньлин. Сирени у Сунгари. Харбин, 2002. С. 1. 67 издательстве Пекина. Позже она часто публиковала свои работы в различных журналах Харбина. Творчество поэтессы А.П. Паркау больше всего привлекало внимание читателей и критиков134. В стихотворениях А.П. Паркау, поэтессы реалистического направления, отразилась жизнь русских эмигрантов в Харбине со всеми ее трудностями и неурядицами. Конечно, не все поэты русского Харбина были в равной степени талантливы, но все же большинство из них находили своего благодарного читателя. Этими поэтами были изданы несколько поэтических сборников. Стихи, написанные А.П. Паркау, не ограничиваются только описанием экзотических китайских обычаев, но включают в свое содержание изображение всех реалий китайской жизни. В стихах поэтессы присутствуют, казалось бы, обыденные явления: природные стихии – ураганы, тайфуны, наводнения, элементы социальной жизни – труд и быт простых людей: лодки рыбаков на реке, вечерний закат над крестьянским полем, бедные хижины, покосившиеся заборы и так далее. Но, тем не менее, в стихах невыразимо присутствует чувство любви и нежности к этой «прозе жизни», что заставляет многих исследователей русской поэзии считать именно ее стихи о китайских обычаях особенно удачными135 Рассмотрим более подробно ее стихотворение «Лунный новый год»136. Солнце село над кольцом строений, Зимний вечер благостен и мирен, Тонкий дым сжигаемых курений В окнах фанз и у камней кумирен. В синих плошках клейкие пельмени, Убраны драконниками нары, 134 Александр Блок. Избранные стихотворения. Текст / состав, и авт. вступ. ст. Арсений Несмелов. Харбин, 1941. С. 57. 135 Мяо Хуэй. О поэтическом творчестве поэтессы А. Паркау // Русская литература и искусство. 2007. № 6. С. 70. (на кит. яз.) 136 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. II. С. 515. 68 И цветы и звери в пестрой смене Женских курм расцвечивают чары. Но внезапно отдых благодушный Оглушает громом канонада, Роют снег фонтаны искр воздушных, Ленты улиц, точно жерла ада. Что ж не слышно жалоб или стонов? Дружный хохот воздух оглашает. Как созвездья дальних небосклонов, Огоньки фонариков мелькают. Не страшат ни свисты, ни раскаты, Ни ракет оранжевые мушки, И гремят с заката до заката Частой дробью шумные хлопушки. Добрым людям взрывы неопасны, Их боятся только злые духи, Шепчут глухо, быстро и бесстрастно Заклинанья древние старухи. И, покончив с традиционной встречей, Объятые праздничным туманом, Коротают новогодний вечер И хозяева, и гости за маджаном. Уже само название стихотворения несет дополнительное значение. Лунный календарь считается древним китайским изобретением, которое имеет уникальный 69 характер. Тысячи лет в Китае было принято вести счет времен года по дням, определяемым «Лунным календарём». До сих пор многие китайцы предпочитают отмечать свой день рождения или назначать дату свадьбы по «Лунному календарю». В стихах поэтесса описала жизнь простого китайца в соответствии с днями «Лунного Нового года». Начинает она свое стихотворение описанием религиозных обрядов: «горит ладан», далее следует изображение церемония поклонения богам, «и тонкий дым у камней кумирен в окнах», продолжается стихотворение описанием праздничного застолья: горячие пельмени, бельё с вышивкой драконов, где «дракон» является символом власти, новая, разнообразная одежда, канонада фейерверка, ракеты которого несут фонтаны искр – все эти детали передают атмосферу и настроение праздника. По традиции, в первый день Нового года все приветствуют друг друга. Родные и друзья вместе играют в маджан, чтобы отпраздновать самый торжественный день в году. Это стихотворение – типичное произведение, в котором до мелочей присутствует описание местных обычаев. Очевидно, что поэтесса очень хорошо знает и глубоко понимает китайские нравы и ритуалы. И это свое понимание она стремится донести до читателей. В стихах присутствует очень интересная для праздника Нового года деталь: «Что ж не слышно жалоб или стонов? / Дружный хохот воздух оглашает. / Как созвездья дальних небосклонов, / Огоньки фонариков мелькают». В соответствии со стилем поэтического творчества, вторая строфа всегда интерпретирует предыдущее предложение, другими словами, в двух фразах содержится одинаковый смысл. Только вторая строка передает его более конкретно. Так, под Новый год не полагалось жаловаться и выражать печаль или скорбь, поскольку считалось, что с чего Новый год начнется, таким он и будет. Поэтому и полагалось петь, смеяться, выражать свое довольство жизнью. Лунный Новый год, провожающий старый и встречающий новый год, считался в Китае самым важным традиционным праздником. Но в отличие от китайской культуры, в душе русской поэтессы присутствует беспокойство, тревога, она знает, что где-то присутствуют «злые духи», которые боятся разрывов и огня петард и фейерверка – «Добрым людям взрывы неопасны, / Их боятся только злые духи, / 70 Шепчут глухо, быстро и бесстрастно / Заклинанья древние старухи». Эти строки стихотворения отражают происхождение обычая – зажигать хлопушки и произносить заговоры для того, чтобы отпугнуть злых духов и демонов. Описание сцены повседневной жизни, осмысленной через призму своего жизненного опыта, стало отправной точкой для работы над стихотворением. Стремление поэтессы как можно точнее отразить реалии повседневности и придать им совершенную поэтическую форму придают ее стихам выразительность и эмоциональность. Сентиментальность, которая отличала умонастроение поэтессы, еще больше способствовала уникальности ее стихотворений, придавая им в глазах читателей инновационный характер.137 Все это подтверждает общее мнение – поэта отличает несомненный талант: зоркий взгляд, пристальное наблюдение за жизнью, тщательная работа над ее описанием, отточенность поэтической формы. Китайский весенний праздник в ее стихах предстает как живое свидетельство его участников. Мы не можем найти ни одного стихотворения, в котором бы так живо, эмоционально и главное верно имелось бы описание Нового года. В ее стихах отчетливо просматривается её любовь и восхищение жизнью138. Поэтому её творчество высоко ценили современники. Значение творчества А.П. Паркау для дальнейшего развития литературы харбинских эмигрантов Н.В. Петерец оценил так: «Её голос разбудил поэзию Харбина, который раньше был пустыней»139. В сообществе поэтом Харбина на первое место можно поставить А.П. Паркау. Её стихи пробудили спящее поэтическое вдохновение харбинцев140. Большой известностью в Харбине пользовался поэт С.Я. Алымов. Когда ему было всего 19 лет, он был сослан в Сибирь из-за участия в революционной деятельности. Оттуда он бежал за границу. Жил в Шанхае, Харбине. Опубликовал много стихов в журнале «Жизнь в Шанхае», «Рупор» и другие. Широкую 137 Цюй Сюепин. О русских эмигрантских поэтессах в Китае и их произведениях // Вестник Цицикарского университета. 2012. № 4. С.76. (на кит. яз.) 138 Мяо Хуэй. Указ. соч. № 6. С. 70 139 Ли Синган. Указ. соч. С. 302. 140 Ли Яньлин. О литературе русской эмиграции в Китае. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://mochizukitsuneko.com/wp-content/uploads/2011/06/4li%E3%80%80%E6%A0%A1%E4%BA%86.pdf 3(11) 2014 71 известность ему принесло стихотворение «Киоск нежности». Среди ранних поэтов Харбина признанием читателей пользовался Ф.Л. Камышнюк. Будучи ребенком, он вместе с родителями в 1903 г. приехали в Харбин. В 1918 г. опубликовал свой первый сборник стихов «Музыка боли». В истории русской эмигрантской литературы Харбина обычно выделяют 3 этапа141: На первом этапе в Харбинском литературном мире преобладали люди, добровольно переехавшие в Харбин, или их дети. Среди них было мало изгнанников. В тех исторических условиях мира и спокойствия именно они оказывали наибольшее влияние на развитие русской эмигрантской литературы. Именно им принадлежит заслуга знакомства русских, живущих в Харбине, с основными тенденциями в развитии русской поэзии и, в более широком плане, всей русской культуры начала XX в. Они принесли традиции русской литературы в Харбин, расширили кругозор русских эмигрантов, что позволило им ориентироваться в многообразии течений и жанров, приемов изображения действительности, присущих родной литературе. Благодаря их усилиям русские эмигранты начали интересоваться журнальными и газетными публикациями, деятельностью обществ, издательств, именно они сформировали слой русских читателей. Приехавшие после Октябрьской революции в большом количестве русские эмигранты застали в Харбине уже подготовленных читателей и пополнили команду писателей и поэтов. Второй этап длился с 1926 г. до 1935 г. В это время литературная среда Харбина претерпевала значительные изменения. Этот период начался возникновением и деятельностью такой литературной ассоциации, как «Чураевка». Вместе с окончанием ее деятельности завершился второй период. 20 марта 1926 г. любящие литературу молодые люди собрались вместе и решили переименовать название своей группы «Журнал Христианской ассоциации молодых людей (ХАМЛ)», на другое название: «Группа журнала Христианской ассоциации молодых людей». Организатором группы стал харбинский русский поэт-эмигрант 141 Ли Синган. Указ. соч. С. 301. 72 А.А. Ачаир. Через год, в 1927 г. по инициативе А.А. Ачаира группа была переименована и названа «Молодая Чураевка». В начале своей деятельности молодые любители искусства в основном организовали нерегулярные художественные вечера. В 1928 г. «Молодая Чураевка» объявил обществу цели и задачи общественной деятельности: «Объединять всех молодых людей и их старших товарищей, занимающихся творческим трудом – наукой, культурой, искусством; в сотрудничестве всех членов готовить культурные таланты, чтобы каждый из них крепил ответственность, борясь за идеалы «Чураевки»; объединение приветствует всех людей, которые хотят поделиться своими трудами, знаниями, плодами творчества с членами группы; объединение призвано публиковать антологии, летописи, проводить семинары, организовывать вечера, читать лекции, тесно сотрудничать с журналом харбинской Христианской ассоциации молодых людей». С тех пор «Молодая Чураевка» начала организовать художественные вечера с периодичностью один раз в неделю. Что касается цели деятельности «Чураевки», то члены группы подчёркивали, что делают свою работу ради культуры и Родины142. В 1932 г. «Молодая Чураевка» была переименована и стала называться просто «Чураевка». В ее работе стали выделяться четыре направления: литературное, театральное, музыкальное, общественно-научное. В 1933 г., благодаря пополнению активистами в количестве более 100 человек, объединение разделилось уже на пять групп: литературная, музыкально-программная, художественная, научно-техническая, общественно-философская и группа радиовещания. Деятельность «Чураевки» начала привлекать внимание СМИ, которые стали сообщать иногда кратко и конкретно, а зачастую более подробно о художественных вечерах, семинарах, встречах ее участниках. В газетах стали появлялись хвалебные, но нередко и насмешливые, критического плана статьи. С 1932 г. объединение стало выпускать свою официальную газету – «Чураевка» (полное название звучало так: «Литературная газета кружка искусства, науки и 142 Ли Мэн. Литература русской эмиграции в Китае – Забытая страница. Пекин, 2007. С. 68. (на кит. яз.) 73 литературы «Чураевка». Х. С. М. Л. в Харбине»). Эта газета стала играть важную роль в литературном процессе русских эмигрантов. Она давала шанс молодым авторам показать свои таланты, повышала их активность и желание творчества. Газета помогала утвердить серьезное отношение к культуре, желание посвятить свои таланты литературной деятельности. Столкнувшись с трудностями политического, экономического характера, в 1934 г. «Чураевка» прекратили свою деятельность. На протяжении девяти лет существования «Чураевки», она привлекала к себе все культурные силы Харбина, предлагая молодым талантам попробовать свои силы в литературном творчестве. В определённой степени «Чураевка» являлась их духовной опорой. Молодые писатели и поэты постепенно выросли, возмужали, набрались опыта и знаний, превратились в уважаемых и почитаемых людей своего общества. Члены «Чураевки» вели интенсивную просветительскую работу: организовывали чтение разнообразных лекций, проведение семинаров, заботясь о том, чтобы молодые люди поближе познакомились с поэтическими школами России, ее философией и культурой. Публикации официальной газеты «Чураевки» привлекали внимание критиков русской эмигрантской литературы не только Харбина, но и Парижа, что укрепляло духовные связи харбинской эмиграции и Европы. В этом смысле «Чураевка» осуществила свою цель, которую поставила в 1928 г. Члены «Чураевки» активно сотрудничали с другими изданиями, в частности писали стихи журналу «Рубеж». Многие маститые писатели эмиграции начали свое творчество в «Чураевке». Начавшаяся оккупация Японией Северо-востока Китая привела к тому, что с 1933 г. члены «Чураевки» постепенно отправились в изгнание и переселились в Шанхай. Весной 1935 г. эта ассоциация прекратила свое существование. Третий этап длился с 1936 г. вплоть до 1945 г. После того, как «Чураевка» исчезла, русские любители литературы не молчали, они продолжали свои литературные труды, но уже не в рамках единой организации. Продолжали проходить вечера, встречи, создавались новые литературные группы, которые превращались в центры притяжения новых писателей и поэтов. Эти группы 74 привлекали внимание молодых талантов, без оформления их членства в объединении, без принятия официальной программы и устава. По-прежнему раз в неделю проводились художественные вечера, похожие по форме и содержанию на «Чураевку», но они отличались от прежних тем, что они должны были получить предварительное разрешение у полиции. Зачастую на встречах присутствовали офицеры японской полиции, которые проверяли содержание мероприятий. В связи с обострением военной и политической ситуации, третий этап литературной деятельности продолжался недолго. Несмотря на сложности, в Харбине всё ещё существовало множество литературных кружков, что доказывало сильное тяготение молодых писателей и поэтов к литературному творчеству. На этом этапе большое значение приобретает творчество А. Несмелова и В. Перелешина, деятельность которых придает известность харбинской русской эмигрантской литературе. А. Несмелов (1889–1945, Арсений Иванович Митропольский) прожил в Китае больше 20 лет и оставил после себя большое поэтическое наследие. Многие, кто заинтересуется литературой русской эмиграции первой половины прошлого века в Китае, не смогут равнодушно пройти мимо стихов А. Несмелова. Пожалуй, если мы сравним русских писателей и поэтов-эмигрантов с оркестром, то творениям А. Несмелова мы по праву уделим место первой скрипки. В его произведениях в разнообразных поэтических формах и темах отразилась вся сложность и противоречивость эпохи, в которой он жил и творил, и это по праву позволяет нам говорить о значительном развитии, которое получила литература русской эмиграции. А. Несмелов может быть охарактеризован и как русский поэт «серебряного века», и как представитель приехавших в Китай русских поэтов первого поколения. Он обогатил сокровищницу русской литературы талантливыми трудами в стихах и прозе, которые он написал за время пребывания в Китае. Только спустя пятьдесят лет после своей смерти ему удалось добиться признания общества, и он занял заслуженное место в истории русской поэзии и литературы. Творчество А. Несмелова многогранно и мало исследовано, оно нуждается в 75 своем дальнейшем и тщательном изучении143. У него было много псевдонимов. Стихи и рассказы писателя появляются в самых различных изданиях Харбина и Шанхая, подписанные псевдонимами Н. Арсеньев, Анастигмат, С. Трельский, Н. Рахманов, Н. Дозоров и даже Тетя Розга. А. Несмелов – тоже псевдоним Арсения Ивановича Митропольского. Однако наиболее зрелые свои вещи писатель неизменно подписывает псевдонимом «Несмелов». Всю жизнь писатель занимался литературой деятельностью. Каждый день в харбинской газете «Рупор» появлялся его маленький стихотворный фельетон (часто под картинкой), подписанный разными его псевдонимами. Один за другим выходили сборники его стихов: «Кровавый отблеск» (1928), «Без России» (1931), «Полустанок» (1938), «Белая флотилия» (1942), книга прозы «Рассказы о войне» (1936), «Через Океан» (1934). Во многих его произведениях присутствует тема войны, и это не случайно, потому что он сам был военным, да и в годы, в которые он творил, война стала обыденностью для многих из его читателей. Но А. Несмелов прежде всего очень любил жизнь во всех его многообразных проявлениях, любил Россию, но он полюбил и свою вторую родину – Китай. А. Несмелов как, и другие русские поэты в Китае, очень внимательно следил за тем, что происходит в мире, но больше всего его привлекала жизнь китайского народа, его история, культура, мифы, легенды, предания. Как один из русских писателей-эмигрантов, А. Несмелов прожил в Китае целых 22 года, почти четверть века. Это стало неотъемлемой частью его биографии, отразилось в его стихах, закрепилось в настроении и мировосприятии. А. Несмелов, как и другие поэты в Китае, обращал внимание на то, что происходит в реальной жизни, и что нашло отражение в мифах и легендах Китая. Во многих его трудах он нередко употреблял слово «Китай» в названии своих стихотворений, что непосредственно представляло китайские элементы самим читателям. Эти стихи, посвящённые чувству тоски по Китаю, отличает глубокая привязанность к его второй родине. «В Китае», «Около Цицикара», «Гряда», «Из Китайского альбома» и так далее. 143 Гу Юньпу. Об Арсении Несмелове и его стихах // Русская литература и искусство. 2002. № 6. С. 16. (на кит. яз.) 76 Эти места в Китае, спокойные, широкие просторы, горы, поля, полноводные реки часто вдохновляли поэта на создание великолепных стихов, которые пользовались успехом у его читателей. Китайские виды, пейзажи, настолько очаровывали А. Несмелова, что мысленно он возвращался к тем местам, которые оставил на покинутой им Родине – в России. Экзотическая красота гор, лесов, полей Китая создавали для А. Несмелова ощущения того, что он никогда не покидал Родину, независимо от того, какая бы красота ни окружала его, как бы ни кружились потоки вод, как бы ни сверкали озера, он всегда думает о Родине! И поэт выразил глубокую благодарность Китаю за то, что Китай принял его. Другой представитель русской литературы, который оставил глубокий след у своих читателей, В. Перелешин. В середине 1930-х годов он был одним из самых известных и самых почитаемых поэтов Харбина. Его талант проявился на земле Китая, он глубоко любил китайскую культуру, хорошо владел китайским языком, благодаря своим талантливым произведениям он стал одним из известных русских поэтов-эмигрантов. Харбинские и шанхайские газеты высоко ценили его творчество. Считалось, что его дар и способности, проявленные им в поэзии, выходят далеко за требования, предъявляемые обычно рядовым поэтам. В. Перелешин скитался всю жизнь. Он испытал бедность, страдания войны, постоянные скитания с места на место. Но нигде и никогда он не переставал скучать по Родине-матери. Глубоко почитая и испытывая благодарность к своей второй родине – Китаю, он не мог изжить горькую тоску по Родине, к которой он подчас испытывал двойственные чувства любви и ненависти. Наверное, эти чувства сродни с теми, которые испытывают дети к родной матери, которая оставила их. Он оставил после себя не только прекрасную поэму, но и множество стихов. В частности, в своем стихотворении «Ностальгия»144 он писал: Я сердца на дольки, на ломтики не разделю, Россия, Россия, отчизна моя золотая! Все страны вселенной я сердцем широким люблю, 144 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. II. С. 531. 77 Но только, Россия, одну тебя больше Китая. Когда поэту было семь лет, он вместе с родителями приехал в Китай. Родина, казалось бы, на него влияла недолго, но в его стихах читатели могут почувствовать всю глубокую любовь и незабываемая тоску, которые он не в силах преодолеть. Любовь к России у него странным образом сочетается с такой же любовью к Китаю. В стихотворении «Издалека»145 он писал: Ты пойдешь переулками до кривобокого моста, Где мы часто прощались до завтра. Навеки прощай, Невозвратное счастье! Я знаю спокойно и просто: В день, когда я умру, непременно вернусь в Китай. В. Перелешин долго жил в Китае. За это время он постепенно познакомился со многими его районами, узнал его народ, он любовался горами и реками, глубоко стал понимать китайские обычаи, полюбил эту вторую Родину. Он учил китайский язык, исследовал китайскую культуру, любил китайскую литературу и искусство. Он дружил со многими китайцами, путешествовал по Китаю и свои впечатления выразил в своих стихах. В его стихах явно прослеживается влияние китайской классической поэзии. Они и основными мыслями и их изображением в стихах зачастую отвечают китайским поэтическим вкусам и не передаваемым словами очарованием. Уже в трудах 40-х годов раздвоенность чувства любви к родине исчезает, поэт посвятил свои стихи второй Родине: «В день, когда я умру, непременно вернусь в Китай». Наиболее отчетливо это чувство любви к родине – Китаю, выражается в стихотворении «Падающие листья возвращаются к корню»! Что касается харбинской русской эмигрантской литературы, то следует упомянуть «Рубеж» – это самый знаменитый еженедельный журнал, посвященный проблемам культуры. Он выпускался 19 лет. В 1926 г. вышел в свет первый его том, а 145 Там же, C. 540. 78 в августе 1945 г. состоялся последний выпуск. Многие годы цель издателя и редактора журнала состояла в том, чтобы познакомить читателей с наиболее талантливыми литературными произведениями, а также оказать помощь авторамэмигрантам146. Русские эмигранты, проживающие по всему миру, часто отправляли свои работы в редакцию этого журнала. Почти все харбинские писатели и поэты опубликовались в «Рубеже». Журнал был иллюстрированный, он пользовался хорошей репутацией среди читателей. В 30– 40-е годы «Рубеж» читался, переходя из рук в руки, и распространялся по всему миру. Читатель, живущий в далёком Занзибаре, сказал, «Я стал уже забывать родной язык, когда мне приятель прислал из Белграда несколько номеров вашего журнала. Я перечитал их уже несколько раз, и мне трудно передать вам, сколько радостей доставили мне эти 5 тоненьких журнальных тетрадок, напечатанных по-русски и рассказывавших мне кое-что и о том, как живут на Востоке мои сородичи-эмигранты, умеющие и в изгнании служить русской культуре и русскому искусству»147. «Выход очередного сборника избранных стихотворений Ал. Блока, – писал журнал «Рубеж», – надо горячо приветствовать, хотя бы потому, что в эмиграции мы все сильнее ощущаем «книжный голод», все с большим трудом имеем возможность доставать книги (получаемые из-за границы книги оценивались в валюте и были не доступны рядовому обывателю) и, благодаря этому, невольно отходим от нашей литературы, забываем о ней и плохо её знаем. Подобные издания хотелось бы видеть чаще, ибо они совершенно необходимы»148. Нигде эмиграции не удалось так полно реализовать свой академический интерес к инокультурной среде обитания, как это было в Харбине. Харбин играл важную роль во взаимодействии русской и китайской культур149. Культура русского Харбина – впечатляющий пример фронтирной субкультуры, сложившейся в дальневосточном порубежье на стыке русской и китайской 146 Ли Мэн. Указ. соч. С. 99. (на кит. яз.) Таскина Е.П. Неизвестный Харбин. М., 1994. С. 69. 148 Резникова Н.С. Книжные новинки // Рубеж. 1941. № 52/24 (20 дек.). С. 23. 149 Лазарева С.И., Шпилёва А.Н. О литературном наследии российской эмиграции в Китае (20– 40 ХХ в. ) // Россия и АТР. 2009. № 3. С. 60. 147 79 культур150. В изучении российской эмиграции в Китае есть весьма интересный с культурологической точки зрения аспект. Это вопрос о взаимодействии и взаимовлиянии двух культур – российской и китайской. Точнее – о наличии этого процесса как такового, степени его развернутости во времени и пространстве, его качественных характеристиках, результатах, формах проявлений и тому подобное151. Ощущение жизни без будущего, вдали от Родины, способствовало обращению поэтов дальневосточной ветви русского зарубежья к мифологии Китая – той страны, которая дала приют многим русским эмигрантам. Основная тема любой мифологии – космизация хаоса, упорядочение земной жизни. Эту гармонию и пытались обрести в приобщении к древней восточной мифологии русские поэты-эмигранты. Мифология Китая стала для них отвлечением от окружающей действительности и бегством в мир красоты и гармонии152. 2.2 Специфика литературной деятельности русской эмиграции в Шанхае В древней и современной, китайской и иностранной, действительности не было такого города, как современный Шанхай. Из-за оккупации, подвергнутой захватчиками из Франции, Англии, Японии, здесь существовал плюрализм в политике, образовании, религии, в культуре. Шанхай имеет особенно важное значение в истории культурного взаимодействия. Современный Шанхай можно представить как «карманный земной шар». В городе собрались разные культуры со всего мира. Каждая из них демонстрирует свои самые лучшие черты, и не только лучшие. Вся эта пестрая смесь культур влияет друг на друга, 150 Забияко, А.А., Забияко, А.П., Левошко, С.С., Хисамутдинов, А.А. Русский Харбин. Опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира. Благовещенск, 2015. С. 13. 151 Кудинова Е.Ю. Россияне в Китае, или опыт постановки проблем // Известия Восточного института. 1999. № 4. С. 81. 152 Жарикова Е.Е. Ориентальные мотивы в лирике поэтов русского зарубежья Дальнего Востока // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2008. Т. 24. № 55. С. 121. 80 демонстрирует свои лучшие и не лучшие черты, силой примера, а иногда и насилием утверждает свое стремление служить образцом. В Шанхае существовали одновременно английская, американская, немецкая, французская, русская, японская, еврейская, индийская культуры, но здесь присутствовала и китайская региональная культура и обычаи153. Любая культура осуществляет себя в предметах и, главное, в людях. Основной плод культуры – личность определенного типа.154 Русские люди в Шанхае, как и в Маньчжурии, хранили национальные культурные традиции. Эмигрантская колония в 30-е годы и 40-е годы пополнялась за счет молодёжи, которая в большинстве своем выросла в Харбине и на линии КВЖД, в любовно сохраняемой русской среде, была русской и по воспитанию, и по образу жизни и мыслей. В Харбине, как и в других местах русского рассеяния, отмечали православные и национальные праздники: Рождество, Пасху, Троицу, День русской культуры и даже альтернативный ему «День русского национального самосознания»155. Процессу адаптации русских беженцев в новых условиях помогали многочисленные эмигрантские объединения и благотворительные общества, наиболее значительными из которых в это время были: Русский эмигрантский комитет, Русское Общество «Помощь», Госпиталь Русского Православного Братства, Русский Студенческий Союз, Союз Русских Военных Инвалидов в Шанхае156. В Шанхае культурная атмосфера была иной, чем в Харбине. Здесь большее распространение получили музыка и театр. Поэтому русские эмигранты, оказавшись в Шанхае, почувствовали себя за границей, а не так, как они чувствовали себя «как дома», в Харбине157. В это время в Шанхае было много композиторов, музыкантов, дирижеров, артистов. В начале 30-х годов культурным 153 Ван Чжичэн. Жизнь русских эмигрантов в современном Шанхае. Шанхай, 2008. С. 2. (на кит. яз.) 154 Русский Харбин. Опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира / Забияко, А.А., Забияко, А.П., Левошко, С.С., Хисамутдинов, А.А. Благовещенск, 2015. С. 13. 155 Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае. Шанхай, 1993. С. 385. (на кит. яз.) 156 Там же, 1993. С. 437–439. (на кит. яз.) 157 Лэй Май. Инвестиции иностранцев в Китае. Пекин, 1959. С. 451 81 центром жизни в городе была музыкальная секция Шанхайского арт-клуба, которой руководил профессор Б.С. Захаров. В неё входили преподаватели Китайской консерватории С.С. Аксаков, З.А. Прибыткова. Они организовали серию концертов, выступали в операх. В числе посетителей клуба были и те, кто интересовался китайской музыкой. Среди них выделялся профессор Н. Н. Иваницкий, который много лет прожил в Китае, бывал в очень глухих его районах. В своих симфонических концертах он использовал мотивы китайской музыки. До 20-х годов в Китае мало кто знал русскую музыку. С притоком эмигрантов русские музыканты и композиторы постепенно полюбились китайцам. В Шанхае был основан первоклассный Шанхайский муниципальный симфонический оркестр, состоявший из десятков русских музыкантов, создавались и другие театры драмы и оперетты, пользовавшиеся большим успехом у посетителей. Улучшение материального положения русских шанхайцев в эти годы в итоге привело к расцвету русской культуры. В начале 30-х годов русский Шанхай в культурном отношении поднялся на необычайную высоту: в городе появились 11 новых православных храмов, 14 средних и 3 высших учебных заведения, периодические издания, театры, литературные объединения158. Словом, 30-е годы – это время расцвета русского искусства и культуры в Шанхае. В начале 1930-х годов китайское население (проживающее в так называемом «китайском городе») насчитывало 3 миллиона человек. Примерно 50 тысяч составляла иностранная колония – англичане, французы, голландцы, американцы, японцы, русские и другие. Они образовывали международный мегаполис. В Шанхае, несмотря на международный характер этого города, пользуется уважением только то, что сохранило свое национальное лицо. В Китае этот город начал развиваться раньше всех. Недаром его называли «Парижем Востока». Этот город поддерживал связи с русскими писателями и поэтами в Европе, среди которых было немало выходцев с Дальнего Востока. Примером сотрудничества литературных кругов Парижа и Шанхая является совместное издание журнала «Русские записки». Дешевые издательства в Шанхае – 158 Ван Чжичэн. Указ. соч. С. 556. 82 «Эмигрантская библиотека», «Дракон» и другие – привлекали внимание русских авторов, живших в Америке и Европе, и охотно печатали книги писателейэмигрантов. Харбин и Шанхай являлись двумя островами русской культуры в Китае. Хотя в городах Пекине, Тяньцзине, Циндао так же существовала литературная жизнь русских эмигрантов, но только эти два города имели большие издательства, редакционные силы и сильную команду писателей, а так же имели крепкую поддержку русских читателей. Русская эмигрантская литература по жанрам была очень разнообразна, она включала в себя романы, стихи, пьесы, эссе, вспоминания и другие жанры. В этом разнообразии литературных произведений читателям больше всего нравились стихи. Один харбинский поэт сказал с эмоцией, что «поэзия является частью нашей жизни. Когда читаешь свои любимые стихотворения, кажется, получаешь какое-то откровение»159. Эмигрантская литература в Шанхае явилась продолжением эмигрантской литературы Харбина. Подавляющее большинство из шанхайских русских писателей были харбинцами. Поэтому с 30-х годов в Шанхае литературная жизнь русских писателей оживилась, она получила «второе дыхание». Шанхай стал притягивать к себе лучших писателей из Харбина, что прибавило силы его литераторам. Шанхай был одним из двух культурных центров русской эмиграции на Дальнем Востоке (другим центром являлся Харбин). Многочисленные писатели, поэты, журналисты, редакторы, музыканты, танцоры, певцы оперы и так далее организовали разные ассоциации, союзы, объединялись в литературные и другого рода общины. Задавали тон такие литературные федерации, как: «Понедельник», «Восток», «Шанхайская Чураевка» и так далее. Они пользовались влиянием в культурных кругах русских эмигрантов. Русская эмигрантская литература в Шанхае получила развитие позже, чем в Харбине. Сами журналисты русских газет, сравнивая жизнь Харбина и Шанхая, писали: «Когда в начале 1920-х годов в Харбин хлынуло огромное число беженцев из России, Шанхай в русском отношении представлял собою пустыню 159 Ли Синган. Указ. соч. С. 300. 83 аравийскую. По прошествии 6–7 труднейших лет, наша колония Шанхая из почти бесправных русских превратилась в один из крупнейших факторов благополучия международного города. Причем заслуга в этом принадлежала не русским «старожилам» Шанхая, а исключительно новопришельцам, в основном – харбинцам. Они одарили, наконец, русскую колонию русскими газетами и литературными талантами»160. «…Попавшие совершенно случайно сюда русские эмигранты, – писала газета, – у себя на родине о Шанхае знали разве что по рассказам Станюковича как о далеком экзотическом городе пряных ароматов и волшебных сказок дремлющей Поднебесной Империи. И вот, выброшенные революционной волной мы тут. Короче, излишне говорить о том, что для живущих здесь русских эмигрантов и настоящее, и будущее Шанхая представляет громадный житейский интерес…»161 Эмигрантская литература в Шанхае этого периода по содержанию, теме, форме творчества имеет следующие характерные черты: 1. Сокращались в количественном отношении произведения, которые по своему содержанию характеризовались основным мотивом – выражение недовольства советской властью. В ранних работах эта тема была преобладающей, но после окончания Второй мировой войны такие работы больше не имели спроса. В этих условиях развивать культурную традицию критического отношения к власти было затруднительно, поэтому эмигранты, пожив за границей, больше внимание стали уделять ностальгии, тоске по родине. 2. Произведения по темам стали более разнообразными. Русские писателиэмигранты, занимающиеся литературным творчеством, оказались в иных исторических и культурных условиях, которые они вынуждены были анализировать и учитывать в своем творчестве, для того чтобы быть востребованными, понятыми, читателями. Поэтому китайская специфика часто отражалась в их творчестве как что-то экзотическое, мистическое, чудесное, на более 160 высоком эмоциональном фоне. Они заимствовали многие темы, Лариса Черникова. Из Харбина в Шанхай. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.russianshanghai.com/ articles/post5611# more-5611/ 4 (1) 2014. 161 Будущее Шанхая // Слово. 1930. 15. января. 84 традиционные для китайской культуры, как объект своего творчества. В их произведения органично вошли китайские природные пейзажи, обыденная жизнь простых людей, обряды и церемонии. Посмотрим на описание этой новой китайской действительности в стихах О. А. Скопиченко, одной представительниц писателей и поэтов Шанхая, «Шанхайское захолустье»162. Шанхайское захолустье (в сокращении) Я прошла, озираясь, по улице: Ряд лавчонок и грязных домов Пожелтевших и серых сутулятся, И толпятся у темных углов. Китаянки столпились у лавочки, – Оживленный ведут разговор, Вместо ног у них тонкие палочки, И в прическах прилизан пробор. Пробирается к носу настойчивый Запах масла, жаровень, бобов. На прилавке за стенкой решетчатой Позолота китайских богов. У китайца, насквозь прокопченного, Что лениво следит за толпой, Истукана куплю золоченого И пойду, направляясь домой. В своей комнате, где перемешаны Книги, кипы бумаг и стихи, 162 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. I . С. 106. из 85 Я поставлю божка безутешного На столе, где пролиты духи. Только Будда невольно нахмурится: Моя комната будет скучна – Без шанхайской запущенной улицы, Без узорной решетки окна. О.А. Скопиченко приехала в Харбин в 1920 г., в 1928 г. она проживала в Тяньцзине, в 1929 г. оказалась в Шанхае. Работала она в «Рубеже», «Парусе», «Заре» и так далее. Написала много стихов о Китае, среди них самые известные – «Дайрен и Волга», «Пекин». Она живо интересовалась китайской культурой. В «Шанхайское захолустье» описала город Шанхай, в котором купила «золоченого истукана», дома поставила на столе, где пролиты духи. В Китае во многих семьях хранятся статуи Будды. Китайцы верят, что Будда приносит им счастье и всё, что им нужно. Это типичный элемент китайской культуры буддизма. О.А. Скопиченко прожила в Китае много лет и переняла этот обычай, надеясь, что китайский Будда благословит и её. Это просто новая черта быта русских эмигрантов, но изложенная таким поэтическим языком, который надолго оставляет у читателя настроения успокоенности, мира, житейского счастья. Другой представитель русской литературы – В.Ю. Янковская, написала «Шанхайское»163. В них также присутствует китайская тематика: На Французской концессии есть пустыри, Где могилы китайцев буграми; Где трава, как в деревне, цветами пестрит; Где плакучие ивы ветвями В нежно-желтеньких почках качают весну... Где свистят настоящие птицы – 163 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. I. С. 683. 86 Не из клеток... где я почему-то взгрустну На горячих кусках черепицы... Золотой одуванчик увижу я вдруг. Вспомню пастбище в нашем именье! Молодых лошадей, коз и клеверный луг, Белый замок внизу в отдаленье... Но... пронесся зачем-то крикливый мотор! Задрожал и поник одуванчик На печальный китайский могильный бугор, Прошептав: «Извини, я – обманщик...» Я жалею цветы городских пустырей И забытые всеми могилы... А посаженных в клетки пичуг и зверей Я бы всех навсегда отпустила... Поэтесса описала простые китайские могилы, оставшиеся на территории французской концессии, где трава, цветы, плакучие ивы, настоящие птицы, золотой одуванчик. Обычно могилы оставляют у людей впечатление заброшенности, забытости. Но в стихах преобладают совершенно другие чувства, они описываются как райское обиталище, наполненное свободой и счастьем. Поэтесса увидела золотой одуванчик, вспомнила пастбище, свое именье, где белый замок внизу в отдаленье, лошадей, коз и клеверный луг – настоящее райское обиталище для её души, которая мысленно витает в прошлом, на покинутой ею Родине. Тоска по Родине, по свободе, заставляет и ее мечтать о том, чтобы навсегда отпустить посаженных в клетки пичуг и зверей, чтобы дать им навсегда свободу. В гостеприимном доме В.Ю. Янковских в Шанхае собирались до 40 человек, интересующихся литературой. Проходили вечера, посвященные творчеству А.Г. 87 Белого, М.А. Волошина, Н.С. Гумилева, А.А. Блока, дальневосточников Вс.Н. Иванова и А. Несмелова. Проводились и закрытые собрания, которые попрежнему устраивались по понедельникам. За первых четыре года прошло 120 заседаний, на которых было прочитано 70 докладов и сообщений164. 3. Произведения по форме стали более свободными, но и менее совершенными. Как и в других городах русского Китая, в Шанхае жило немало любителей поэзии. Многие общественные организации устраивали поэтические вечера, на которых читались стихи – как известных авторов, так и местных литераторов. Рецензенты отзывались о последних критически: «Шанхайские поэты особенно небрежно относятся к форме. Не говоря уже о том, что они позволяют себе быть банальными, несамостоятельными и скучными, они не стесняются даже нарушать все традиции стихосложения»165. Наиболее продуктивный период в развитии русской литературной деятельности в Шанхае приходится на 30–40-е годы. В это время существовали разные литературные кружки, действовали различные литературные объединения. Среди них можно упомянуть такие, как Русский литературно-артистический кружок, основанный в июне 1917 г. председательницей Л. Гейман. Его можно считать первым творческим кружком в Шанхае. Этот кружок занимался в основном благотворительностью и существовал не очень долго. Хотя срок его существования был коротким, но он оказал свое влияние на возникновение других организаций, которые не только развили разностороннюю деятельность, но и смогли объединить творческие силы Шанхая. Крупным работников литературным искусства объединением «Понедельник», было основанное Содружество осенью 1929 русских г. Оно пользовалось сильным влиянием среди русских эмигрантов. Литератор В. Валь, поэт Гросей, художник Н. Соколоский были инициаторами его создания. Позже они получили поддержку художников М. Кичигина (первый председатель), А. Ярона, литераторов М.В. Щербакова, А. Лаврентьева. Собирались они по 164 Хисамутдинов А.А. Русский литературный Шанхай – Посвящается памяти Л. Н. Андерсен. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://magazines.russ.ru/voplit/2013/3/3h.html 3(12) 2013. 165 Резникова Н.С. Новые книги // Рубеж. 1936. № 38. С. 23. 88 понедельникам, целью их являлось объединение русских эмигрантских литературных силы Шанхая. В декабре 1929 г. журналист М.В. Щербаков провел реорганизацию «Понедельника», переделав устав, утвержденный весной 1930 г. Цели и задачи в нем определялись так: а) Объединение русских работников искусства, находящихся на Дальнем Востоке, на почве широкой терпимости к различным художественным течениям, для развития и укрепления русского искусства на Дальнем Востоке. б) Всестороннее расширение художественного кругозора своих членов. в) Создание русской художественной критики на Дальнем Востоке. г) Изучение быта, искусства и культуры народов Дальнего Востока. д) Установление связи с русскими художественными кругами и организациями, имеющимися в Западной Европе. е) Изучение художественного творчества современной России166. Данное объединение стремилось интегрировать и развивать русскую культурную традицию в области литературы и искусства, не теряя идеалов Родины, чтобы противостоять ассимиляции со стороны иностранных государств. Они предпочитали расти под покровительством восточной цивилизации, но не хотели следовать примеру Запада, который превращал людей в машины. Поэтому русские эмигранты называли эту организацию «гуманитарной консервативной партией»167. В 1934 г. всемирно известный писатель И.А. Бунин, признанный авторитет русского эмигрантского мира литературы, наладил прямую связь с этим объединением, и был выбран его почётным президентом. Всего вышло пять номеров сборников трудов, опубликованных этим объединением, да и выходили они не регулярно. С сентября 1930 г. по декабрь 1931 г. было публиковано два номера, посвящённых наиболее известным поэтам. Эти поэты придерживались различных политических взглядов и представляли различные художественные направления. В их числе были представлены произведения с восточной тематикой. В своих работах авторы с похвалой отметили пробуждение Востока, и призвали все слои общества бороться за поддержание всего, что должно было 166 167 Щербаков М.В. Содружество «Понедельник» // Прожектор (Шанхай). 1933. 15 окт. Ли Синган. Указ. соч. С. 310. 89 способствовать прогрессу. «Понедельник» произведение А. опубликовал Несмелова под получившее названием: широкую «Через известность океан», оказавшее существенное влияние на русскую эмигрантскую литературу в то время. Кроме того, в сборнике были опубликованы исследования о восточной жизни, о восточном обществе, статьи многих востоковедов. «Не считая себя особой литературной школой, – писал председатель Содружества, – «Понедельник» все же постепенно вырабатывает свою идеологию в области искусства и полагает, что одной из главнейших задач, поставленных русским художникам кисти и пера самой их жизнью в странах Востока, является преломление всего виденного здесь в своем творчестве и ознакомление русского читателя, в широком смысле, с теми культурными ценностями, которые дали миру народы Востока и, которые, до сих пор нашли так мало отражения в русской литературе, несмотря на громадное влияние, оказанное в прошлом на Россию культурой дальневосточных стран»168. «Понедельник» в качестве официального журнала играл важную роль в процессе воспитании молодых литературных любителей. Существование такого сборника дальневосточных поэтов, – писал исследователь – несомненно, совершенно необходимо, но хотелось бы, чтобы авторы усвоили более строгий критерий в оценке собственного творчества. Равным образом, и друг к другу они должны относиться с более строгой и беспристрастной критикой. Иначе получается, что «кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку», а это уж, конечно, ничего общего с литературой и ее задачами не имеет169. Современные российские ученые отмечают высокую оценку, которую получили работы русских литераторов. Так, исследователь русской эмигрантской литературы Э.Э. Штейн особое внимание уделил книжкам шанхайского альманаха «Понедельник». Он отметил, что литераторы, создавшие этот альманах, проявляли терпимость к различным течениям в искусстве. Особо подчеркнул, что молодые авторы «Понедельника» вошли в литературу не в России, а уже в эмиграции, 168 169 Щербаков М.В. Содружество «Понедельник» // Парус (Шанхай). 1933. № 1. С. 82 Резникова Н.С. Книжные новинки // Рубеж. 1934. № 33. С. 24. 90 сложившись при этом как истинно русские художники слова. Во втором сборнике он отметил опубликованные произведения «восточных» авторов, одобряя желание создателей альманаха утвердить синкретический принцип во взаимодействии культур. Обратил внимание на значительные успехи дальневосточной поэзии в сравнении с прозой, опубликованной в альманахах «Понедельник». Самой большой заслугой он считал публикацию поэмы А. Несмелова «Через океан», даже комментировал её сюжет170. После того, как «Понедельник» перестал выходить, большинство авторов стали участвовать в объединении «Восток». Объединение литераторов и работников искусства «Восток» в Шанхае, являлось весьма влиятельной организацией, которая была основана в 1933 г. Характер и цель его похожи на харбинскую «Чураевку». «Восток» очень быстро разделился на две части: на литературную группу, руководимую М.В. Щербаковым, и музыкальную группу, руководимую Аксаковым. Весной 1934 г. объединение начало выпускать сборник «Врата», стремясь наиболее полно и всесторонне отражать все многообразие творчества русских работников культуры: синологов, писателей, поэтов, журналистов Дальнего Востока, предоставляя возможность для публикаций молодых литераторов. Этот журнал опубликовал много выдающихся произведений знаменитых поэтов, писателей, журналистов. Например: стихи А. Несмелова, прозу Б. Беты (Борис Васильевич Буткевич), живопись на китайскую тематику М.П. Лобанова171. В 1936 г. газета «Слова» устроила в Шанхае конкурс поэтов. Стихотворения были присланы из разных мест, включая Корею, Японию, Сингапур. Самые лучшие 30 стихотворений были напечатаны в сборнике «Восток». Первое место в этом конкурсе заняла В.Ю. Янковская за стихотворение «Чаша Страданий»172. Сборник представляет, несомненно, ценный материал, как для современников, так и для будущих 170 Солодкая М.Б. Издательская деятельность русской эмиграции в Китае (Харбин, Шанхай: 1917–1947 ): дис. кандидата исторических наук. / Краснодарский государственный университет культуры и искусства. Краснодар, 2006. С. 113. 171 Ли Синган. Указ. соч. С. 310. 172 Солодкая М.Б. Издательская деятельность русской эмиграции в Китае (Харбин, Шанхай: 1917–1947): дис. кандидата исторических наук. / Краснодарский государственный университет культуры и искусства. Краснодар, 2006. С. 103. 91 историков. Другая литературная организация – «Шанхайская Чураевка», основанная в 1933 г. В первом ее заседании участвовали 5–6 человек, позже было принято в неё еще несколько русских молодых эмигрантов. Постепенно численность этой организация стала увеличиваться, количество ее членов стало достигать нескольких сот человек. По пятницам устраивались собрания, поэтому эти сходки получили название: «Пятницы». Форма деятельности «Шанхайской Чураевки» схожа с теми методами, которые показали свою эффективность еще в работе «Чураевки» Харбина. На заседаниях организованно обсуждалась теория литературы, читались поэзия, рассказы, лекции, давались концерты, проводились различные вечера. Члены объединения утверждали, что их интерес направлен на Восток, но их сердца навсегда связаны с Россией. Они старались внимательно следить за развитием современной русской литературы, изучали и анализировали произведения советских писателей. «Шанхайская Чураевка» отличалась харбинской «Чураевкой» тем, что в «Шанхайской Чураевке» большинство из центральных фигур не являлись писателями и поэтами, здесь собралось много художников, поэтов, артистов, музыкантов разного возраста, у них не было своего официального журнала. Хотя члены объединения продолжали публиковать свои работы и в Шанхае, и в Харбине, но публиковать сборники стихов в Шанхае было гораздо труднее. В октябре 1935 г. эта структура действительно включила в себя ещё один литературно-художественный коллектив российских эмигрантов, который назывался «Восток».173 После Второй мировой войны бывшие члены «Шанхайской Чураевки» издали поэтический сборник «Остров». Седялёв сделал пояснения по поводу названия сборника первого номера журнала: «Остров» – в значении «изолированный», «замкнутый». На самом деле, для нас, занимающихся литературой (главное, поэзией), в нашей работе главное – стараться разными 173 Ли Синган. Указ. соч. С. 310. 92 способами избегать взрывов бомб, свиста пуль, воя сирен, ведь везде – кровавый мир174. К этому времени (еще в 1943 г.) Л.Н. Андерсен, В.И. Иевлева, М.П. Коростовец, Ю.В. Крузенштерн-Петерец, В. Перелешин, В.М. Померанцев, Л.И. Хаиндрова и Н.А. Щеголев основали объединение «Пятница». Были выдвинуты следующие направления деятельности: 1. Бороться за создание таких условий, при которых был бы возможен дальнейший количественный и качественный рост дальневосточных литературных сил; 2. Везде и во всем утверждать здоровую, беспощадную критику, вне которой немыслимо существование первой задачи и даже приближение к её осуществлению; 3. Пересматривать литературнокритические оценки, вырабатывая правильные критерии, которые становились бы достоянием не отдельных кружков, а более или менее широкой аудитории175. О содержании сборника его составитель Н. Щеголев писал: Тут, в сущности, представлены различные мировоззрения, различные оттенки философской мысли, различные литературные влияния (от символистов до современной советской поэзии). Но единство в разнообразии имеется, и это единство сводится к двум моментам: 1. Безоговорочное лояльное отношение к новой духовной культуре, творимой в социалистическом государстве (в иных случаях и прямое влияние этой культуры); 2. Серьезное отношение к творчеству, стремление дать, действительно, максимум по способностям, борьба за качество (хотя, естественно, участники сборника далеки от мысли считать эти свои произведения чем-то совершенным). В общественно-политическом смысле, собственно, первый момент связан неразрывно со вторым. Новая советская культура подразумевает неустанную борьбу за качество. Борьба за качество, в свою очередь, способствует проникновению в новую советскую культуру176. Большой вклад в русскую культурную жизнь Шанхая внесла эмигрантская пресса. За время существования русской колонии в Шанхае выходило много 174 Ван Яминь, Го Инин. Харбинская русская эмигрантская литература в Китае // Русский язык в Китае. 2005. № 2. С. 55. (на кит. яз.) 175 Сегодня (Шанхай). 1943. 1 октября. 176 Щеголев Н.А. Остров: Сб. стихотворений. Шанхай,1946. С. 9. 93 периодических изданий, например: «Русское эхо», «Слово», «Шанхайская жизнь», «Время», «Рупор». Из них особой популярностью пользовалась газета «Шанхайская Заря», которую начали издавать в Харбине, где газета «Заря» быстро стала самой известной газетой на Дальнем Востоке, затем появились «Наша Заря» (в Тяньцзине) и «Шанхайская Заря». В начале 30–40-х годов XX в., в Шанхае создается влиятельная организация работников литературы и искусства под названием «ХЛАМ», основанная в ноябре 1933 г., представляющая собой литературно-художественный кружок при Еврейском клубе. Полное имя – содружество «ХЛАМ» (образовано по первым буквам названий профессий лиц, вошедших в объединение – художники, литераторы, артисты, музыканты). Члены объединения еженедельно собирались по средам, поэтому это объединение называли также «Среда». Инициаторами создания и центральными фигурами объединения являлись знаменитые поэты, писатели, музыканты, артисты балета, литературного мира и сферы искусства русских эмигрантов в Шанхае. Они не только организовали разные фестивали (выступления), но также проводили конкурсы лучших произведений литературы и живописи, принимали визиты знаменитых русских эмигрантов со всех сторон мира. В целом русские писатели и поэты Шанхая поддерживали тесные связи с литературными кружками Харбина. Можно сказать, что русская эмигрантская литература в Шанхае – это продолжение литературной деятельности Харбине. Издавалась литература, действительно достойная читательского внимания. Шанхайские литературные объединения больше внимания уделяли подготовке талантливых молодых писателей и поэтов. В 1932 г., по оптимистичной оценке русской газеты, «… с затуханием харбинской русской звезды стала все ярче разгораться в Китае звезда русского Шанхая… Русский Шанхай выпускает уже газеты, журналы, книги… Развивается в Шанхае и книгоиздательство на русском языке. Что касается роста русских предприятий, … – то успехам русских начинают завидовать и иностранцы. Начало положено прочное. Шанхай никто 94 уже себе не может представить без русского элемента. И русский элемент останется в Шанхае – навсегда»177. Массовый уход эмигрантов из Шанхая произошел в первые годы после окончания Второй мировой войны. К концу 1940-х годов в Шанхае оставалось не более нескольких сот русских, но, как печально констатировал В.П. Петров, «русскому Шанхаю, культурному центру Дальнего Востока, пришел конец»178. История поставила своеобразный литературный эксперимент: в Шанхае в течение 30 лет (20–50-е годы ХХ в.) существовал очаг русской словесности. Хотя русские эмигранты в Шанхае, как и в других местах изгнания, были озабочены добыванием средств к существованию, они находили время и силы для литературного творчества, причем во всех жанрах. Этому способствовало не только отсутствие цензуры, но и тесное соприкосновение с различными национальными культурами интернационального города-порта. Правда, по сравнению с Харбином, куда устремился наиболее мощный поток эмигрантов и где наблюдалось наибольшее скопление русских литературных сил, в Шанхае отсутствовали крупные писатели или сильные литературные объединения179. Так или иначе, история шанхайской эмиграции – это и кусочек российской истории, в том числе и истории культуры, истории взаимоотношений народов России и Китая. 2.3 Творческие черты русской эмигрантской литературы в Китае Русская эмигрантская литература в Китае является неотъемлемой частью русской литературы ХХ в., особенным ландшафтом человеческой культуры. Количество писателей и поэтов русской эмигрантской литературы в Китае, успехи творчества, достигнутые этими литераторами, их влияние и известность, не имеют аналогов в мировой эмигрантской литературе. В соответствии с перечисленными библиографиями и статистикой текстов «Плывущего лотоса в 177 Виктор Сербский. Русский элемент // Шанхайская Заря, 1932. 6 ноября. Шанхайская ветвь русской эмиграции. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.china-voyage.com/2010/11/shanxajskaya-vetv-russkoj-emigracii/ 2(3) 2014. 179 Хисамутдинов А.А. Русский литературный Шанхай – Посвящается памяти Л. Н. Андерсен. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://magazines.russ.ru/voplit/2013/3/3h.html 3(12) 2013. 178 95 буре – Русские эмигранты в Китае», всего было выявлено 120 русских писателей, в среднем, приходилось по 3–6 писателей на каждые десять тысяч человек, говорящих по-русски. Доля писателей, которую они представляли среди читателей, настолько высока, что ее можно внести в книгу рекордов Гиннеса180. В разные времена и в разных странах существовала эмигрантская литература и литература изгнания, но редко где в мировой литературе она представлена в таком количестве и качестве, как русская эмигрантская литература XX в. Эмигрантская литература в Китае вполне могла составить конкуренцию и оказаться соперником родной литературе в результатах творчества, во влиянии, которого она достигла в мире, и даже в количестве писателей и их произведений181. На протяжении 50 лет XX в. русские писатели-эмигранты, оказавшиеся в Китае, в чужой для них стране, настойчиво продолжали свое литературное творчество, и благодаря своим неустанным усилиям добились больших успехов. Сохраняя и распространяя в Китае, а через него и во всем мире, лучшие традиции русской литературы, своим творчеством они создали уникальную литературную реальность. В их работах, и содержание, и форма творчества образовали особый, неповторимый стиль. Рассматривая причины выдающихся достижений русской эмигрантской литературы, некоторые авторы обращали внимание на различия, которые отличали ее от тех идеологических основ, и вытекающих из них мировоззрений и ценностей, на которых строилась русская литература, оставшаяся на их родине, в России. На этих различиях и строились в основном концепции о достоинствах самовыражения и самоутверждения русских писателей-эмигрантов182. Мы же предполагаем, что причины своеобразия русских литераторов имеют более сложный характер, и коренятся они в специфики того изображения традиционной китайской культуры, которое стало определяющей чертой 180 Сунь Линци. Русская Правда рецензирует книгу «Плывущий лотос в буре» // Вестник. Иностранные теоретические тенденции. 1998, № 10. С. 32 . (на кит. яз.) 181 Лю Вэнфэй. Из России в Харбин // Китайская книжно-торговая газета. 2003. 22 августа. (на кит. яз.) 182 Цзэн Фаньжен. Проблемы европейской и американской литературы 20-го века. Пекин, 2002. С. 226–237. (на кит. яз.) 96 творчества русских литераторов китайского зарубежья. Внимание автора работы будет сосредоточено на выявлении характерных черт русской эмигрантской литературы и, прежде всего, такой из них, как обогащение тематического многообразия, которое отчетливо проявилось в творчестве русских писателей и поэтов в Китае. В результате изменения места проживания, появления в поле внимания эмигрантов новых реалий китайской культуры, изменилось содержание литературного творчества. В итоге русская эмигрантская литература в Китае, принадлежа в основе своей русской культуре, вобрала в себя некоторые элементы китайской культуры, и с этой точки зрения, представляла собой более сложное образование, чем традиционная русская литература. Можно говорить о своеобразном новом видовом образовании, которое представляла собой русская культура эмигрантов, оказавшихся в Китае. Так, в ней проявило себя групповое коллективное творчество поэтесс, таких как В.Ю. Янковская, Л.Ю. Хаиндрова, А.П. Паркау, чего мы не находим в истории традиционной русской литературы. Русским писателям, чтобы полнее отразить новые реалии, пришлось применять более разнообразные методы творчества, чем это было свойственно традиционной русской литературе. Но что особенно явно бросается в глаза непредвзятому исследователю, это, несомненно, доброжелательное, отношение к китайской культуре и ее народу, и несомненный патриотизм, выразившейся в неприкрытой и подчеркнуто-выраженной тоске по Родине – покинутой ими России. Мы начнем анализ с рассмотрения одной из тенденций, которая проявила себя в обогащении тематического творчества русских писателей и поэтов в Китае. В силу ряда обстоятельств русские эмигранты – писатели и поэты, вынуждены были покинуть Россию, привычную для них обстановку. Они потеряли прежние свои деловые и личные связи и контакты с издателями и редакторами, читательскую аудиторию, финансовую базу, и все это им пришлось восстанавливать заново. Оказавшись в Китае, в Харбине, они оказались, помимо своей воли, в совершенно незнакомой для них стране, со своей очень древней и удивительной культурой. Если в начале своего пребывания они могли еще 97 испытывать какие-то иллюзии по поводу сроков своего пребывания, то по мере проживания в Китае им становилось все яснее, что потеря родины – это всерьез и надолго. Пришлось осваивать в своем творчестве новые реальности. Они с разных точек зрения и с разными чувствами стали описывать непривычные им китайские пейзажи, обычаи и явления, на которые сами китайские литераторы часто не обращали внимание или к которым они уже привыкли. Хотя описанные самими китайцами и русскими литераторами события одинаковы, но продукты творческого их осмысления у русских и китайских писателей подчас получает совершенно различное осмысление. Мы могли бы сказать, что между ними возникло негласное соревнование, потенциальное сравнение и дополнение друг друга. Особенно отчетливо бросается в глаза то, что темы творчества русских писателей-эмигрантов, которые они стали разрабатывать в Китае по сравнению с их китайскими коллегами, получили свое отличие, а именно, они стали многообразнее, и их число увеличилось. Одной из причин появления этого многообразия является различие в мировосприятии. Китайские писатели не смогли вовремя освоить те новые исторические и политические реалии, которые принесло в страну строительство КВЖД, не имеющее аналогов в истории Китая. С историей КВЖД тесно связано и возникновение нового города – Харбина, построенного в иной архитектурной планировке. Изменений в политической ситуации, связанные с оккупацией Японией в 1931 г. части территории Китая, последовавшее после этого создание марионеточного государства «Маньчжоу-го» в 1932 г., разразившаяся чума на северо-востоке Китая в 1910 г., крупные наводнения в Харбине в 1932 г.183, и ряд других событий первыми были отражены на страницах произведений русских писателей-эмигрантов, что вызвало повышенный интерес к ним как со стороны русских, так и со стороны китайских читателей. Во-вторых, широкое отражение на страницах произведений русских литераторов получает описание китайских природных пейзажей, увиденное как 183 Ван Яминь. Русская эмигрантская литература в китайской современной литературе // Вестник Шанхайского педагогического университета. 2010. № 6. С. 105. (на кит. яз.) 98 бы «чужими» глазами и делавшее эти описания необычными для китайцев. Например, восторженное описание экзотического для русских лотоса – обыденное для китайских писателей растения, тайга северо-восточного Китая, отличающаяся своим многообразием растений и животных от привычного для русского глаза леса, описание массива Хингана с его непривычными для русского глаза очертаниями гор, изображения реки Сунгари, северной народности мохе, провинции Ханьчжоу, городов Харбина, Сянтаньчэна, Цицикара, Пекина, Дайрена, Фудзядяня китайской пашни, полей гаоляна и чумизы, рисовых чеков, лаковых шкатулок, волн на озере, использования необычных, так романтично звучащих названий мест: Чжунхай, Биюньсы, Шанхайгуань, Хусиньтин, Дунлин, упоминания красных листьев под инеем, китайского хутора, химер, светильниковфонариков, лошадей, мостов, веера, фонтанов, рощ бамбука, Великой китайской стены – все непривычное, вызывающее удивление, часто восторг, достойное описания и увековечивания не только в человеческой памяти, но и на страницах рассказов и повестей. В-третьих, русских литераторов привлекала сама традиционная китайская культура, уже не вызывающая удивления у китайских читателей и привычная для них. Например, рисунки на китайском веере, Ми-Син (статуя Будды), Тянь-бин (большой блин из кукурузной муки), миниатюра на эмали, изображения Феникса, Дракона, сторукая статуя Будды, волшебная, лекарственная сила женьшеня, гадальщик, имена, такие непонятные и такие привлекательные своими созвучиями, как Лэйфу, Ли Тай-бо, Ян Гуэй-фей, Цы Си, Гуань Инь, Будда, маньчжурские стихотворные размеры-ямбы, «подражание китайскому», миф о «возвращении» – китайская похоронная традиция, словесным символом которой выступил изречение: «падающий лист возвращается к корню», карма – закон о загробном воздаянии, принятый в буддизме, своеобразие верований даосизма, конфуцианства, лунный китайский год, не имеющий аналогов в русской культуре, китайский календарь, колокол с его необычайной формой и звучанием, роспись на барабане, своеобразие философии и религии, чай, багульник, таньхулу (ягоды на палочке), шёлк, эрху (музыкальный инструмент) и другие. 99 В-четвёртых, темы, в которых отражается обыденная жизнь простых китайцев. Например, описания курильщиков, кафе, фруктовой лавчонки, китайского альбома, хунхузы, ломозы, китайских харчевен, девушки из Сучжоу, женщины из Шаньхая, девушки из Нинбо, крестьянина северного Китая, рикши и так далее184. В многообразии произведений русских писателей в самой России эти темы присутствовать не могли. Они вошли в их творения как результат осмысления новых реалий китайской жизни. Эти темы отражали специфику всей жизни китайцев, являлись типичными для китайской культуры, но не для русской. Но за время проживания в Китае, по мере знакомства русских литераторов с китайской действительностью, нарастает тематическое богатство произведений в творчестве русских эмигрантов – писателей и поэтов. По богатству тематики, ее разнообразию и содержанию, эмигрантская литература любой страны в мире не сможет сравниться с русской эмигрантской литературой в Китае. Русская эмиграция в Китае уже стала историческим явлением, но те произведения, которые она создала, и сегодня чрезвычайно дороги сердцу каждого думающего человека. Поэтому вклад этих писателей и поэтов в духовное достояние человечества надолго останется непревзойденным и ни с чем не сопоставимым явлением культуры. Рассматривая специфику творчества русских эмигрантов, писателей и поэтов, мы должны отметить такую черту их творчества, как соединение русской культуры с китайской. Русская эмигрантская литература в Китае была написана русскими писателями на русском языке, но их творческий фон, темы, объект описания, стиль творчества имеют особенности, в которых нашла свое отражение китайская культура. Сам дух произведений русских литераторов насыщен элементами китайской культуры, наполнен ее дыханием. Их произведения выходят за рамки национальной культуры, носят транснациональные, межнациональные, межкультурные черты, а значит, несут в 184 Ли Яньлин. Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 5 томах. Харбин, 2002. С. 1. (на кит. яз.) 100 себе обогащенное культурное содержание. Литературные труды писателей-эмигрантов являются продуктом, созданным особой группой писателей, возникшей при исключительных культурно- исторических условиях. Поэтому русская эмигрантская литература в Китае является и частью русской литературы, и частью китайской литературы. Самое важное, она является неотъемлемой частью мировой литературы XX в, обладающей своей неповторимой спецификой. Китай для них образовал не только страну пребывания, он предоставил им свободу творчества, воспитал в них любовь к Китаю как своей второй, вынужденной, но родине, оказал на них большое влияние, обогатив их творчество своей культурой, своими обычаями, своей моралью, своей природной и социальной средой. Немало эмигрантов называли Китай своей «второй Родиной» или «нежной мачехой». Эмигрантская литература уникальна тем, что большая часть из её сочинений достигла замечательного синтеза, слияния русской культуры с китайской, как по темам, так и по творческой идее и творческому стилю185. Эта особенность уже отличает русскую эмигрантскую литературу от той литературы, которая стала складываться на покинутой родине, внутри России. Рассмотрим конкретный пример такого литературного синтеза. В Китае в культуре Дракона традиционно заключается разнообразный смысл. B образе «Дракона» содержатся многообразные воззрения о взаимоотношении природы с человеком, их слиянии в единое целое, моральные нормы добра, любви и уважения к людям, представления о соединении «Инь и Ян» и другие значения. Таким образом, культура Дракона в Китае играла очень важную, базовую функцию для своей консолидации. Не случайно, именно образ дракона попал в поле внимания русских поэтов-эмигрантов. Здесь можно назвать стихотворения «Дракон»186 Вс.Н. Иванова и «Легенда о драконе»187 А. Несмелова. Хотя они выбрали один объект восприятия и описания – Дракона, но в осмыслении этого 185 Ли Яньлин. О литературе русской эмиграции в Китае. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://mochizukitsuneko.com/wp-content/uploads/2011/06/4li%E3%80%80%E6%A0%A1%E4%BA%86.pdf 3(11) 2014 186 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. II. С. 411. 187 Там же, С. 145. 101 мифологического персонажа у них появляются различные представления и выводы. Познакомимся с описанием «Дракона», каким он представлен в стихотворении Вс.Н. Иванова: Дракон Фонарь из пузыря. Висит он белой грушей, Лениво-матовой, как будто жемчуга. Над ним же приподнял коричнево рога Дракон, извившийся своею узкой тушей. ... ... В поэзии А. Несмелова мы видим иной образ, связанный уже с другой исторической реальностью: Легенда о драконе ... ... Из дыма их, На аспидные кручи, Окрасив в пурпур Блеклый небосклон, Неслышно выполз Сказочно могучий Тысячекрылый Огненный дракон. ... ... И в блеске молний выгибает спину, Драконью спину – Голубой Янцзе. Итак, в центре двух произведений русских поэтов оказалась одна и та же 102 тема – тема Дракона, и хотя раскрывается она ими по-разному, есть нечто общее в их отношении к культуре. Известно, что «Поэзия для человека – один из способов выражения своей личности», – писал Н.С. Гумилев в своих «Письмах о русской поэзии»188. То общее, что объединяет мастеров поэтического, да и прозаического слова из России – это любовь к Китаю. Любовь проявляется, прежде всего, во внимательном, чутком заинтересованном отношении к незнакомой для них культуре, в желании понять ее, проникнуть в скрытый смысл образов, символов, мифов неизвестной для них культуры. Вс.Н. Иванов в своем стихотворении обратил внимание, прежде всего, на внешние, поверхностные черты Дракона, которые он видит в свете фонаря, но эта поверхностность и первичность позволяет ему углубляться в древность и в более сложное восприятие мифологии, что позволяет выйти на уровень универсальных обобщений. Уже в следующих строфах стихотворения, после того, как он ознакомил читателя с внешним обликом Дракона, мысль автора переносится в глубокую древность, во «время потопа», чтобы подчеркнуть древность самой культуры Китая, соответствующей времени Драконов. Это тот период, когда «знал китаец их на облаках огромных / От дивных дней последний человек». Это не историческое время, это время культурное, время, осмысляемое с точки зрения единства порождения мифов о Драконе с появлением самого человека, создателя этого мифа, китайца, творца китайской цивилизации. Таким образом, для поэта создание человека соразмерно с созданием его культуры, его мифологии, они неразрывны, соразмерны друг другу и не существуют в отрыве друг от друга. Его мысль совершает восхождение от конкретного восприятия отдельного предмета – Дракона на вывеске дома, к абстрактному, к высоким обобщениям, характеризующим всю культуру народа. А. Несмелов отталкиваясь от образа дракона, идет по иному пути. Для него более важную роль имеет не мифическое, а конкретно-историческое время, та ситуация, которая сложилась в современном ему Китае. Для него мифический Дракон – это образ самого, современного ему, Китая. И к мифу о Драконе он 188 Гумилев Н.С. Сочинения: в 3-х т. М., 1991.Т. III. Письма о русской поэзии. С. 20. 103 прибегает для того, чтобы описать в художественной форме ту ситуацию, которая видится ему в отношениях Китая с рядом европейских стран, так или иначе участвующих в ограблении китайского народа. В его представлении легендарный Дракон когда то поглотил «Гудком гремевший/ Вражий пароход», о чем в народе Китая «И в это лихолетье/ Преданье вспоминают/ И поют... Поют...». Народ Китая помнит о былом сопротивлении иностранному насилию, о победе, и морально готов вновь к открытому сопротивлению. И это чувствуют иностранные поработители Китая: «И вахта на английской канонерке/ Не спит. / Молчит. / И чувствует врага». В образе «вахты», а в данном случае она является представителем иного народа, поэт в двух – трех строчках сумел выразить иное восприятие культуры не просто как чуждого, а как враждебного мира... Творчество русских поэтов-эмигрантов, А. Несмелова и Вс.Н. Иванова, падающее на время их пребывания в Китае, отличает интенсивный и очень плодотворный характер. Оно происходило в чрезвычайно сложной экономической, социально-этнической и политической среде, в незнакомой и непривычной для них культуре. Она была насыщена китайским национальным колоритом: природой, бытом, нравами, символикой и мифологией, религией и философией. В результате взаимодействия двух культур русская эмигрантская литература в Китае получила дополнительные характеристики. С одной стороны, она по-прежнему сохраняла черты, характерные для русской классической словесности – гуманизм, народность, демократизм, критический реализм, чувство сострадания и сочувствия к угнетенному и несчастному человеку, с другой стороны, она стала воспринимать новые этнические и исторические реальности и отражать их в новой художественной форме. В результате, на что указывают некоторые китайские исследователи, это уже была «не чистая русская литература, и не чистая китайская литература». Профессор Ли Яньлин называет её «полукитайской литературой». Такое наименование она получила потому, что она восприняла некие черты китайской культуры. Ее стали характеризовать китайская тема, китайский общественный фон, китайская природа, китайские нравы и обычаи, китайская традиция, китайская эстетика и так далее. Но по сравнению с 104 «полукитайской литературой» «полурусская литература» занимает в ней большую долю своего удельного веса189. Однако, по нашему мнению, такое сопоставление не совсем корректно. Мы считаем, что русская эмигрантская литература в Китае не может быть сведена только к русской или китайской культуре. Ветка китайской культуры прививается на русскую культурную основу. Русские литераторы осмысливали увиденное и пережитое с точки зрения уже сложившейся русской традиции, в символах и понятиях русской культуры, в рамках приемов, характеризующих русскую национальную литературу и поэзию. Русские мастера использовали для описания китайской культуры не только свой родной – русский – язык, но и русский образ мышления и эстетические привычки. Впрочем, формулировка «полукитайская литература», без сомнения, в свое время, сыграла свою прогрессивную роль в характеристике русской и китайской литературы. Мы бы употребили здесь другой термин, более адекватно отражающий получившийся культурный синтез и более присущий научному описанию взаимопроникающих, взаимодействующих процессов и их продуктов. Эту культуру можно назвать синкретичной, сложной, по характеру тех черт, элементов, ее содержания, которые она включает в свой состав, таким образом, обогащая культуру. В нашем труде большее внимание будет обращено на те художественные черты культуры, которые отличает чрезвычайно богатый китайский национальный колорит, сложившийся в практике поэтического творчества этих двух поэтов, и который присутствует и в творчестве русских прозаиков. Культура Дракона как продукт эволюции тысячелетнего развития духовного наследия Китая, сформировала свой неповторимый культурной стиль и модель, обладающую уникальным восточным колоритом. На китайском культурном фоне, в китайском культурном контексте, это древняя тема получает новое прочтение190 и заслуживает более глубокого изучения. Мы считаем, что «китайский 189 Гу Юньпу. Об Арсении Несмелове и его стихах // Русская литература и искусство. 2002. № 6. С.19. (на кит. яз.) 190 Лю Хуэйцянь. Культура Дракона и гармоничное общество. Пекин, 2007. 27 декабря. 105 национальный колорит» в русской эмигрантской культуре обладает трёхмерностью. Ее образуют: китайская история (то, что случилось в Китае), китайский пейзаж, «китайское чувство» (чувство сопричастности к китайской повседневности). Еще одна особенность, которая заслуживает своего внимание и исследования, вытекает из коллективного, группового характера, который приобретает творчество русских поэтесс в Китае. На своей родине, в России, оно отсутствовало и не было исследовано. В русской эмигрантской литературе в Китае, поэтическое творчество, практика стихосложения, занимает очень важное место. В сборнике «Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах (на русском языке)» под редакцией Ли Яньлин имеется два тома стихотворений; а в «Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 5 томах (на китайском языке)» имеется три тома стихотворений. Достаточно сказать, что стихи в количественном отношении занимают значительное место в русской эмигрантской литературе в Китае. А в этой многочисленной команде поэтов, поэтессы занимают значительную долю. В издании «Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах (на русском языке)» всего собрано 100 писателей и поэтов, в их число входит 31 поэтесса; в публикации «Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 5 томах (на китайском языке)», в один том, который называется «Сирени у Сунгари», вошли стихи только поэтесс. Здесь нашли свое место знаменитые А.П. Паркау, О.А. Скопиченко, Л.Ю. Хаиндрова, М.П. Коростовец, Е. Влади (Е.В. Никобадзе), В.Ю. Янковская, И.Т. Орлова, М.Г. Визи, В. Кондротович-Сидорова, Ю.В. Крузенштерн-Петерец, В.Н. Иевлева, Н. Крук и многие другие. Профессор Ли Яньлин в предисловии к сборнику стихов «Сирены» у Сунгари», отметил: «В русской эмигрантской литературе в Китае поэзия занимала заметное место, и среди поэтов поэтессы выглядят более привлекательными, можно сказать, что они занимают свое почетное место на Парнасе. Некоторые стихотворения своими высокохудожественными достоинствами сравнимы с подлинными жемчужинами, которые вначале родились в России, а 106 сформировались в Китае»191. Это высокая оценка, которую дал академик Российской Академии наук профессор Ли Яньлин произведениям русских поэтесс-эмигрантов. Достижения русских поэтов-мужчин гениальны, но не следует недооценивать и творчество поэтесс. Французский писатель А. Доде сказал, что глаза женщины всегда остры. Массовое количество работ отражает их уникальный и точный взгляд на мир. В их произведениях отражалась не только личная судьба героинь, но и их психологическое состояние. Они описывали бурную историю своей страны, жизнь на чужбине, природный пейзаж Китая, личное чувство и так далее. Они исследовали экзистенциальные, нравственные и этические проблемы, отражали дух времени, реальную жизнь и страдания простых людей. Создавая живые образы, решая проблему свободы и рабства, страдания и счастья, они излагали конкретную историю новой для себя родины – Китая, чтобы полнее и четче помнить о своей прежней родине – России. Некоторые из поэтесс больше внимания уделяли описанию внешнего мира, сосредоточившись на представлении на суд читателя отдельных фактов. Метод критического реализма позволял раскрыть читателям разнообразные социальные явления. Но были поэтессы, которые предпочитали углубиться в понимание истоков внутренних чувств и их описанию в образах, что позволяло соединить в единое целое два мира – мир материальный и чувственный с миром духовных и идеальным192. Поэтесса М.П. Коростовец написала стихотворение «Феникс». В древние времена считали, что феникс живет в далекой стране Востока, он летает высоко в облаках и редко спускается на землю. В той стране, где он объявился, наступит мир, благополучие и гармония. Древние люди связывали феникса с чисто китайскими космологическими понятиями (Инь, Ян и пять стихий). Они считали феникса представителем и символом огня среди пяти стихий. Поэтому он 191 Ли Яньлин. Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 5 томах. Харбин, 2002. Т. I. С. 3. (на кит. яз.) 192 Цюй Сюепин. Исследование творчества русских «сирен» – Русские поэтессы-эмигранты на Востоке: дис. Магистра. / Цицикарский университет. Цицикар, 2012. С. 24. (на кит. яз.) 107 назывался еще именем «Огненная птица», «Огневой феникс». Говорят, что феникс есть символом хорошей судьбы и вечной жизни, он может воскреснуть в огне. В традиционной китайской культуре часто связывали дракона с фениксом, рассматривая их как два талисмана, что создало своеобразную китайскую культуру дракона и феникса. Вообще дракон представляет мужской пол, а феникс – женский. В феодальные времена дракон и феникс символизировали императора и императрицу. Только император мог сидеть на стуле с фигурой дракона, носить халат с фигурой дракона, и только императрица могла носить диадему с фигурой феникса. На посуде и других предметах императрицы нарисован феникс. Потом рисунки с драконом и фениксом распространились в простом народе. На свадьбе одежда жениха и невесты часто украшаются рисунками драконов и фениксов, как пожелание добра и счастья. Дракон, феникс, цилинь (единорог) и черепаха считаются четырьмя фетишами, которые в древности считались святыми животными и талисманами. Их фигуры чаще всего гравировались на предметах или использовались как декоративные украшения. Даже в настоящее время эти «четыре фетиша» всё же являются одним из самых любимых талисманов. В домах многих людей есть декоративные украшения с рисунками «четырех фетишей» или встречаются их статуи193. В своем стихотворении «Феникс» М.П. Коростовец пишет: Девочка скользнула, торопливо Стянутыми ножками ступая, На восток, где одинокой ивы На траву ложилась тень густая. Серебром браслетов прозвенела, Оглянувшись, нет ли там погони: Вдруг увидит мать, что так, без дела 193 Смысл феникса. [Электронный ресурс]. – http://wenwen.sogou.com/z/q249833949.htm 1(3)2014. (на кит. яз. ) Режим доступа: 108 Скрылась помечтать на этом склоне? Желтолицая, глаза раскосы, Разметались рукава халата, Красной шерстью перевиты косы, В волосах горит цветок граната. ...... Девочке правления кормило Рок вручил, отметив: пронеси! И она в историю вступила С августейшим именем Цы Си. Образ китайской девочки, как живой, предстает перед нами. Кажется, можно увидеть, как она ускользнула от нас, и услышать приятные звуки серебряных браслетов, красивое лицо, гибкую фигурку в легком халате, длинные, тугие косы, перевитые красной шерстяной нитью. Но эта простая, обычная девочка волей судьбы вошла в историю и стала императрицей Цы Си. Жизнь вручила ей высший придворный чин, распознав в ней природу «феникса». Стихотворение «Лайфу», написанные поэтессой И.Т. Орловой, полно иной символики. «Лайфу» – имя юноши. «Фу» – гомофонное произношение китайского иероглифа, несущего смысл – «счастье», «Лай» – гомофонное произношение, фиксированное китайским иероглифом в значении «будет». Поэтому имя «Лайфу» значит: будет счастье у него. Но на самом деле молодой человек не получил счастья, да и рано потерял свою жизнь – он умер из-за своего увлечения опием. В своем стихотворении поэтесса высказала глубоко гуманистическое сочувствие к страданиям простых людей, принадлежащих нижнему слою общества, таким, как «Лайфу», и ненависть к старой китайской социальной системе, оставляющей без надежды на счастье беднейшие слои населения. Но критически оценивая темные стороны китайского общества, она, к сожалению, не смогла, или не решилась указать правильный способ избавления от социальных противоречий. 109 Но познакомимся с самим стихотворением, ведь лучше самой поэтессы не скажешь: Монотонно плачет струнный тачинкин В чайном домике, стоящем на углу: И в фаянсовых посудах чай лянсин Носит грустный узкоглазый бой Лайфу. ... ... Скоро месяц, как, приехав из Чифу, Где растут индиго белые кусты, Курит опий узкоглазый бой Лайфу, В дымке серой расплавляя боль тоски... Отдаленно плачет струнный тачинкин... Перед ним в пожаре факельных лучей Разукрашенный цветами паланкин, В белых траурных одеждах ряд людей. Словно тень он видит образ дорогой, Фермуарами увитый бледный лоб, Красной шелковой обтянутый канвой С золотыми иероглифами гроб. ... ... Другой, характерной чертой литературы русской эмиграции в Китае, являлся тот метод, с помощью которого она создавалась. Русские писатели-эмигранты в Китае создавали свои произведения в основном в рамках той литературной традиции, которую они освоили еще в России, и которая пользовалась методом, который получил название «критический реализм». 110 В центре внимания писателя или поэта, пользующихся этим методом, оказывалась реальность во всем многообразии ее противоречий, тем, сюжетов, героев. Здесь отсутствовало деление на «высокое» и «низкое» в культуре, достойное внимания или подлежащее умолчанию. В литературе критического реализма можно было увидеть и жизнь людей высшего уровня («верхов»), представителей господствующего класса, но и жизнь людей низшего слоя («низов»), простого, угнетенного народа. Но те и другие в равной мере были достойны критики, осуждения, сочувствия. Одни – за эгоизм, безделье и безразличие к страданиям «низов», другие – за долготерпение, смирение, неразумность своего поведения. Критический реализм, изображая несовершенство жизни и критикуя ее за это, видел возможность ее исправления на путях личного самоусовершенствования, частичных, постепенных реформ, усматривая причины страданий и бедствий не в самом социально-экономическом строе, а в личном поведении людей. Критический реализм оказал сильное влияние, прежде всего на самих читателей, знакомя их с новыми эстетическими, этическими, политическими, философскими идеями. Но этот метод – критический реализм получил признание и среди творческой интеллигенции, поскольку, не затрагивая основы общества, позволял давать легкие ответы на все проблемы, предлагая легкодоступные рецепты для исправления любых «язв общества», на все случаи жизни, ставя писателя или поэта в новое для них положение – «учителя жизни». Широкое использование творческого метода критического реализма являлось отличительной художественной особенностью русской эмигрантской литературы в Китае, позволяло ей выжить в новой духовной среде, не знакомой с применением этого метода. Но писатели-эмигранты продолжали пользоваться и развивать этот творческий метод. Русские писатели в Китае сосредоточили внимание на изображении реальной жизни простых людей. Их интересовали, прежде всего, условия существования «маленького человека», его поведение в обыденности, его мечты, желания, поступки. Их творчество отличалось самым тщательным изображением 111 деталей, которые придавали образу дополнительную жизненность, усиливали его «правдивость», достоверность и убедительность. Рассмотрим особенности творческой деятельности русских писателейэмигрантов на примере некоторых из их произведений. Г. Кочуров – русский писатель, поэт, силами исторических обстоятельств оказавшийся в Китае, где и создал многие из своих произведений. Он опубликовал в Шанхае четыре сборника своих трудов: сборник стихов «Золотые звезды в глазах», романтические повести «Иви», «Ли-чжоу» и «Последняя китаянка». Писатель вместе со своими воззрениями, опытом жизни, мастерством литератора, принес и новый для культуры Китая творческий метод – критический реализм, который сложился в литературном творчестве XIX в. Согласно этому методу, передавая читателям представление о теме рассказа, раскрывая его сюжет, предлагая способ преодоления «язв общества», писатель принимает на себя ответственность не только за правдивое изображение жизни, но и за воздействие на судьбы людей, прочитавших его произведение и поверивших автору. Поэтому, изображая действительность Китая, русские писатели не могли оставаться безучастными к его страданиям и бедам, предлагая пути выхода из трудного положения, в котором оказался китайский народ, они брали на себя некоторую долю ответственности за его судьбы и его культуру. Г. Кочуров по праву считается глубоким специалистом по китайским проблемам. Но он, прежде всего, талантливый художник, его произведения обогатили собой яркую палитру русской эмигрантской литературы в Китае, придали ей очарование и глубокий смысл. На съезде советских писателей известный деятель культуры Максим Горький дал определение концепции реализма и романтизма. Реализм – это метод, при котором выдумка является извлечением основного значения из общих объективных реальностей и воплощение ее в образы. Но если извлеченное из объективных реальностей значение преобразуется в желательное и вероятное на основании воображаемой логики, что идеализирует художественные образы, тогда возникает романтизм. Такой романтизм есть основа легенды, он очень полезен, 112 потому что он будит у народа революционное отношение к реальности, стремление преобразовать мир практической акцией194. Поскольку романтизм и реализм тесно связаны, их трудно отделить друг от друга. Обычно в одном произведении существует «двойственность». Писатель может писать, в основном используя метод критического реализма, но в нужных местах добавляет страницы, созданные в иной творческой манере, например, используя метод романтизма, или иные методы – сравнения, преувеличения, воображения, фантазии, чтобы полнее выразить различные образы людей и вещей, проникнутся романтическими чувствами. Это в полной мере относится к творческой манере письма, характерной для литературной деятельности русских эмигрантов, и что отличало их творчество от традиционной литературы Китая. Писатель Н.А. Байков, создав свое произведение «Великий Ван», получил широкую известность, он сразу стал знаменитым, его произведение было переведено на многие языки народов мира, «Великий Ван» в Японии издавали много раз195. Используя методы критического реализма и романтизма, он создал необычный художественный образ – тигра по прозвищу «Великий Ван», являющийся воплощением всей природы Северо-Востока Китая. В народной мифологии тигр является символом китайской нации. В Китае имеется культура Тигра. Тигр – непременный участник всех торжеств, праздников, церемоний, его образы покрывают и религиозные храмы, и императорские дворцы, он – персонаж многих китайских сказок, песен, легенд, пословиц и поговорок. Кроме тигра, Н.А. Байков на страницах своей повести описал поведение козла, медведя, бурундука, всего 35 пород животных, он также упоминал берёзу, липу, женьшень, орех, в общей сложности 25 видов растений. Великий Ван издавна жил в гармонии с природой и человеком, но человек разрушает среду его обитания – лес и горы, и между тигром и человеком появляется конфликт. Повесть Н.А. Байкова полна глубокой философии, ее отличает красивый и 194 Цит. по: Цюй Сюепин. Исследование творчества русских «сирен» – Русские поэтессыэмигранты на Востоке: дис. Магистра. / Цицикарский университет. Цицикар, 2012. С. 34. (на кит. яз.) 195 Ли Яньлин. Китай, я люблю тебя. Харбин, 2002. С. 6. (на кит. яз.) 113 образный язык, глубокое знание маньчжурской тайги. После знакомства с его произведением, у читателей возникало стремление побывать в тайге, защищать лес, его растительный и животный мир от разрушения, которое несет человек, формируется экологическое сознание. Произведения писателя не потеряли своего значения и сегодня, потому что процесс разрушения природы, хотя и замедлился, но продолжается. В то время его труды обогащали духовную жизнь не только русских эмигрантов, но и читателей других народов и стран. Сегодня они вдохновляют людей на защиту домашнего очага, добрососедство, сочувствие и соучастие. Вместе с другими писателями, которые посвятили свое творчество описанию и защите маньчжурского леса, он изображал тигра, других животных тайги как носителей высших моральных ценностей, совести, справедливости и доброты, перед которыми человек и человечество остаются в вечном долгу, играя вспомогательную роль. Он инициировал защиту лесов, призывал жить в гармонии с животными и растениями. В то время русские писатели уже задумывались о взаимосвязи между человеком и природой, между человечеством и экологической средой. Тема тоски неотделима от темы родины, что актуально для любого поэта в эмиграции196. Поэтесса-эмигрантка Л.В. Хаиндрова в стихотворении «Расплакавшийся звездный луч» использовала в основном символистические методы творчества для создания лирических произведений. Она жалуется на «беспрецедентное» время, которое принесло людям неустроенность и страдания, бесчисленные социальные беды. Стихи «Ночь прилегла у снежных туч», «Как синий мрак», «Раскашлялся бураном ветер» вряд ли могут рассматриваться как отражающие истинное положение дел, они скорее гипертрофируют, преувеличивают безысходность социальной реальности, в конце концов, утверждение – «Не выйдет солнце на рассвете», скорее отражает эмоциональное состояние поэтессы, чем состояние социальных реалий. 196 Забияко А.А. Харбинский поэт Николай Щеголев: из истории русской эмиграции // Уральский исторический вестник. 2013. № 1(38). С. 71. 114 Талантливая Елена Влади (Елена Владимировна Ниеобадзе) рассматривается как представитель течения, которое получило название «контурный рисунок». Она часто описывает китайский пейзаж до мельчайших подробностей, избегая приукрашивания и лакировки действительности. Ее стихи почти неотличимы от той поэзии, которую создавали сами китайские поэты. Ее стиль очень похож на литературу, которая была распространена в северо-восточном Китае197. Примером могут служить такие ее стихи, как «Маленький рисунок на эмали»198, «Вспоминание о Харбине»199. Русские писатели и поэты, эмигрировавшие в Китай, писали о том, о чём они думали, что волновало их мысли, будило фантазию и мечты. Они свободно переходили от темы к теме, писали о жизни, об общественных деятелях и их трудах, о чувствах, о радостях и огорчениях этой жизни. Никто не заставлял их воспевать советскую или какую бы то ни было другую власть, или отдельных её представителей. Художники слова были свободны от внешнего принуждения и руководствовались своим долгом, чувством прекрасного, гордостью мастеров своего дела и этого было достаточно. В их произведениях можно было уловить сожаление по поводу краха старой российской власти или почувствовать радость освобождения от тягот революции, бегства от страданий братоубийственной гражданской войны, от неурядиц интервенции, но можно услышать их плач, тоску по потерянной родине – России. Сквозь строки поэзии и прозы можно было увидеть их мрачный, настороженный или вопросительный взгляд людей, умудренных жизнью, многое переживших и готовых ко всему. Но это не означает, что у этой литературы не было других направлений, кроме тоски по покинутой родине. На самом деле та литература, которую принесли с собой русские-эмигранты, была многогранной и неоднородной, в ней присутствовали 197 различные течения со своими творческими методами, Цюй Сюепин. Исследование творчества русских «сирен» – Русские поэтессы-эмигранты на Востоке: дис. магистра / Цицикарский университет. Цицикар, 2012. С. 19. (на кит. яз.) 198 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. II. С. 277. 199 Там же, С. 275. 115 пристрастиями и темами – символизм, акмеизм, футуризм и так далее200. Однако преобладающей, отличающей русскую прозу и поэзию от других течений эмигрантской литературы, было тоска по Родине, тема патриотизма. Большинство эмигрантов, живущих в Китае, любили Россию как свою Родину. Это свойство было для русских эмигрантов всеобщим. Оно характерно было как для простых рабочих или интеллигентов, служащих, так и для бывших дворян или буржуа. Все они имели одно совпадающее чувство любви к своей родине. Россия – это место, где они родились и выросли, где начался и откуда пошел их род. Россия воспринималась ими как родная мать. Родные горы и реки, родные леса и поля, отеческие дома – всё накрепко врезалось в их души. Это любовь как черта национального характера, идет от природы, а жизнь лишь утверждает эту любовь в привычку, в быт, в самосознание. И эту любовь они уже сами передают следующим поколениям как величайшее духовное наследие и богатство. Можно сказать, что среди русских писателей-эмигрантов не было ни одного, кто бы ничего не писал о своей родине. Жизнь в чужой стране, в чужом краю заставила многих из русских писателей-эмигрантов воспоминать о России постоянно, возвращаться к этой теме вновь и вновь, иногда с сожалением о потерянной родине, иногда с проклятиями по поводу тех обстоятельств, которые заставили их ее покинуть. Но ни один из них не оставался равнодушным и безучастным к судьбе России. Воспоминание о прошлой жизни и привязанность к Родине стали главной темой русской эмигрантской литературы в Китае. Эти произведения не только выразили авторскую любовь к русской культуре, но и свою печаль и боль от разлуки с нею. В стихах «Дайрен и ... Волга»201 можно прочитать такие строки: Я влюблена в тебя, море, надолго, Пленница зыби твоей. Ты мне напомнила дальнюю Волгу, 200 201 Ли Яньлин. О литературе русской эмиграции в Китае. [Электронный ресурс]. Указ.соч. См.: Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. I. С. 109. 116 Волгу-царицу полей. Дайрен – это красивый китайский город, окруженный почти со всех сторон морем. Когда поэтесса О.А. Скопиченко увидела море возле Дайрена, она почувствовала глубокое волнение. Воспоминания о родине, о русской реке Волге настолько глубоки, что они сохраняются глубоко в памяти, и даже во сне, в бессознательном состоянии, волнуют душу поэта. Это невольное переживание прошлого на чужбине вызвало работу воображения, которое позволило сравнить, сопоставить и объединить два кусочка действительности – в Дайрене, в Китае и на Волге, в России. Для поэтессы «великая Волга» далеко в прошлом, но она также достойна любования и восхищения. Волга – это символ России, она занимает в сердце поэтессы важное место, оставаясь стимулом и мотивом ее творчества. Вчитаемся в строфы, созданные русской поэтессой Лидией Хаиндровой, в стихотворении «Горсть земли»202: Когда пришелец из моей страны На память горсть земли принес оттуда! ... Пылающим костром была страна... Без сна лежу. Как больно слезы ранят! Опять с тобою мы лежим без сна, Моя сестра, всепомнящая память. Прочитав стихотворение, читатели мгновенно могут почувствовать грусть и тоску, которые охватили поэтессу, трагизм ее судьбы, потерявшей свою опору – родину, Россию, ее одиночество без друзей, без родных и близких, постигшее ее на чужой земле. В России горсть простой русской земли являлась обыкновенным и мирским предметом, но для поэтессы, которая оказалась вдали от Родины, эта 202 См.: Серия литературы русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. II. С. 628. 117 горсть земли бесконечно дорога и близка как священный символ покинутой Родины. Русские писатели-эмигранты, оказавшись в Китае, чтобы быть понятыми и своими старыми читателями и новой аудиторией, вынуждены были приспособить свое творчество к новым реалиям культуры и общества, большее внимание уделяя социальной проблематике, с тревогой наблюдая за обостряющимися противоречиями китайской жизни и пытаясь своими рекомендациями и выводами, предотвратить наступающую катастрофу. В первой половине XX в. культурная и литературная деятельность русских эмигрантов, оказавшихся в Китае, воплотилась в ряде произведений, которые оставили глубокий след в истории культуры, в истории обмена и взаимообогащения культурными ценностями Китая и России. Русская эмигрантская литература в Китае явилась культурным мостом, соединяющим культуру двух народов. Как уникальное литературное явление, русская эмигрантская литература в Китае является незаменимой главой русской литературы XX в., она, несомненно, имеет непреходящую идейно-художественную ценность. Частично отражая новые реалии Китая, она не могла не вбирать их в себя, по-своему отражая и интерпретируя чужую, незнакомую для нее, китайскую культуру. Поэтому русская эмигрантская литература может рассматриваться и как часть китайской культуры. Но русская эмигрантская литература в Китае не может быть сведена только к русской или китайской культуре, она отличается как от первой, так и от второй, что придает ей особую художественную привлекательность и очарование, ее можно считать особым видом литературы. «Выехавшие из России сознавали себя носителями великой русской культуры, создававшейся веками, – пишет собиратель результатов деятельности эмигрантов П.Е. Ковалевский. – Они хранили её, умножали её, развивали, несли в мир и знакомили с нею другие народы»203. Таким образом, в истории культурных контактов и взаимодействии культур 203 Ковалевский П.Е. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века: Энциклопедический биографический словарь. М., 1997. С. 5–6. 118 народов мира русская литература китайского зарубежья занимает особое место. Она обладает уникальными свойствами, что позволяет говорить о ней как относительно самостоятельной части русской культуры. Она носит двойственный характер. Оставаясь по своим основам русской культурой, она вобрала в себя некоторые элементы китайской культуры. Ее по праву могут гордится как русский, так и китайский народы. Целью литературного творчества являлось формирование новой культурной картины мира, в которой отражались новые культурные реальности Китая. Широкое отражение на страницах произведений русских литераторов получили описания китайских природных пейзажей, и, более того, элементов китайской культуры, увиденное как бы «чужими» глазами и делавшее эти описания непривычным и притягательными для читателей. Для содержания литературного творчества было характерно также широкое использование эмоциональной окраски пейзажей, жизни героев, авторских размышлений. Сквозной линией развития, проходящей через все творчество русских литераторов в Китае, является тема тоски по родине и патриотизм к России. Основным методом изображения китайской культуры был метод критического реализма, дополненный средствами изображения, используемыми романтизмом. Другие способы изображения, такие как символизм, персонализм, футуризм и другие, использовались эпизодически и не получили широкого распространения. 119 ГЛАВА 3. ОСОБЕННОСТИ ИЗОБРАЖЕНИЯ В ЛИТЕРАТУРЕ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ ЭЛЕМЕНТОВ ТРАДИЦИОННОЙ КИТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ 3.1 Классическое содержание традиционной китайской культуры Сама культура может быть понята как динамический концепт, отражающий процесс исторического развития общества. Поэтому культура приобретает черты, отражающие не только географическую или национальную идентичность, но и определяемые характером времени, в котором она живет, сохраняется и развивается. С точки зрения времени, китайская культура включает традиционную культуру, имеющую долгую историю, но также включает в себя и современную культуру, которая подверглась сильной эволюции. Из-за ограниченного объема диссертации, данная работа касается в основном содержания некоторых элементов традиционной китайской культуры, таких как философско-религиозные концепции, вошедшие в менталитет китайского народа, их отражения в мифологии, изобразительном искусстве, обрядах и ритуалах, в восприятии природы и образе жизни населения. Следует указать, что не все элементы традиционной китайской культуры нашли свое отражение в литературе русской эмиграции, поэтому в диссертационном исследовании будет обращено внимание на те из них, которые получили наиболее подробное описание. Традиционная китайская культура – это народная культура китайской культурной эволюции и своего рода интегрированное отражение народной специфики и народного стиля, это всеобъемлющий символ примеров и разнообразия культуры мысли в истории народа, это культура, указывающая на то, что она была создана здесь, на китайской земле, китайским народом и его ранними предшественниками, развита и унаследована последующими поколениями, обладает ясностью национальных черт, древней историей, гигантской силой духа и традиционно положительными чертами. Проще говоря, это выраженное через неодинаковость культурных форм разнообразие этнокультур, социально-традиционный, комплексный духовный феномен. 120 Китай является древней цивилизованной страной, имеющей пятитысячелетнюю историю и самобытную культурную традицию. Китай воспринимается во всём мире как единство мирового историко-культурного процесса, так и множественности уникальных культур, имеющих свой собственный путь развития, обусловленный естественно-географическими, социоэкологическими и другими факторами204. С позиций цивилизационного подхода Китай определяется в качестве одного из генетически автономных цивилизационных очагов народов мира. То есть, китайская цивилизация признается возникнувшей независимо от других древних цивилизаций, прошедшей специфический, по сравнению со странами Средиземноморского региона, путь исторического развития и обладающей самобытными культурными традициями. Такой подход предполагает выявление и объяснение историкокультурного своеобразия отдельных народов и стран путем соотнесения реалий их истории и культуры с общечеловеческими цивилизационными закономерностями и универсалиями205. Китайская традиционная культура имеет богатое содержание. Первое место занимает китайский язык. По сравнению с европейскими языками он обладает существенными различиями. Значение слова китайского языка зависит от его тона (всего выделяется 4 тона), которым оно произнесено, это тоно-изолирующий язык. Иногда одно и то же слово, по-разному произнесенное, может нести совершенно разные значения. Эти слова записываются с помощью иероглифов, которые появились во время династии Шан около 1300 г. до н. э. Хандзи (китайский язык) до сегодняшнего дня содержит главные слова, которые непрерывно употреблялись без изменений на протяжении тысяч лет. Некоторые ученые считают, что китайские иероглифы являются одним из ключевых элементов, которые поддерживали долгосрочное единство государств северного и южного Китая. Каждая китайская династия принимает Хандзи как нормативный лексикон, 204 205 Петрик В.В. Культура Китая. Томск, 2010. С. 8. Там же, С. 9. 121 официально принимаемую совокупность неизменных слов. Это явилось одной из причин стабильности и неизменности китайской культуры. Конфуцианство, которое возникло на рубеже VI–V веков. до н.э., занимает важное место в традиционной китайской культуре, его можно считать ведущем элементом традиционной китайской культуры. Его основоположником был Конфуций (Кун-Фу-Цзы, 551–479 до н. э.), знаменитый мыслитель, политик, педагог конца эпохи Чунь-Цю. Его идеи были духовной основой всей общественной жизни на протяжении более чем двух тысяч лет китайского общества. Как официальная идеология конфуцианство воспринималось всеми как легитимная система взглядов и оказало тем самым глубочайшее влияние на историю и национальный характер китайцев. Можно сказать, что конфуцианство является мировоззренческой и философской основой мышления в традиционной китайской культуре. Его основные идеи собраны в работе «Лунь юй». Конфуций считал, что главная задача воспитания человека заключается в усвоении им строгих норм и правил отношений между старшими и младшими, высшими и низшими, отцом и детьми. Эта совокупность отношений выражается как гуманность, человечность (жэнь), доброжелательность. Человек как «благородный муж» (цзюнь-цзы), должен был иметь такие качества, как почтительность, обходительность, правдивость, доброта, преданность, осторожность в разговоре, сдержанность, стремление придерживаться во всем «золотой середины». В своих поступках благородный муж руководствовался золотым правилом нравственности («не делать другим того, чего не желаешь себе»). Образ благородного мужа, созданный Конфуцием, сыграл очень важную роль в китайской культуре, став обязательным эталоном для подражания, приблизится к которому стало делом чести и социального престижа206. В управлении государством благородный муж стремится к «Жэнь», так, чтобы в глазах членов общины он, для укрепления собственного социального статуса, имел стабильное моральное признание и моральное позиционирование. Если все члены общества будут иметь право на обеспечение доступа к средствам 206 Петрик В.В. Указ. соч. С. 18. 122 выживания и благополучия, то у государства достигнет длительной стабильности. Требование «Жэнь» и «Ли» (ритуализированный этикет) образуют теоретическое ядро конфуцианской идеологической системы. Они выступают как высшие идеалы и нормы этики и социальной политики Конфуция. Отражая его философские взгляды, эти принципы оказали глубокое влияние на жизнь будущих поколений Китая. Другой трактат, оказавший значительное влияние на развитие традиционной китайской культуры, получил название «Ицзин» («Книга перемен»). «Ицзин» является работой, изучающей естественные законы вселенной. Все генерации и явления во Вселенной существуют в бесконечном движении. Концепты «Инь» и «Ян» в «Ицзин» объясняют первопричину формирования Вселенной, а также отражают закон существования, изменения и развития Вселенной. «Ицзин» является работой, изучающей закон единство и противоположности в природе и обществе. Изменение «Инь» и «Ян» является фундаментальным законом Вселенной, а значит и жизни общества. «Ицзин» – это трактат о том, как поступать в жизни людям. Люди должны иметь свои мечты, цели в жизни, чтобы успешно осуществлять свою карьеру; они должны иметь высокие моральные качества. Опираясь на культ предков, конфуцианство разработало целую систему правил для всех проявлений человеческой жизни. Оно регламентировало все области быта и культуры, создало бесчисленные церемонии, ритуалы вежливости, утвердило множество предписаний в области изучения истории, музыки, поэзии и живописи. Отталкиваясь от своего социального идеала, Конфуций сформулировал основы социального порядка в Китае207. По влиянию на развитие традиционной китайской культуры даосизм не уступает конфуцианству. Его основоположником был философ, мыслитель – ЛаоЦзы (571–471 годы до н. э.). Квинтэссенцией его работы является наивная диалектика, выступающая как бездействие. (Но это «бездействие» не то бездействие, которое предполагает ничегонеделание, а цель такого «бездействия» 207 Петрик В.В. Указ. соч. С. 18. 123 – действия). Смысл идеи «бездействия» состоит в том, что оно субъективно должно проходить не с целью получения личной выгоды, а с целью осуществления объективных интересов. Учение Лао-Цзы оказало большое влияние на развитие китайской философии и культуры в целом. Из него следовало, что люди, живущие на свете, не должны дорожить знатностью, богатством, славой, потому что всё это не имеет подлинной ценности перед лицом жизни и смерти. Совершенномудрый человек (идеал даосизма) должен освободиться от сковывающей его привязанности к единичному и обрести ту подлинную гармонию бытия, которая не нуждается в искусственных ритуалах208. Составленные из 5000 иероглифов работа «Дао Дэ Цзин», написанная ЛаоЦзы, является первым полным философским трудом в истории Китая. Эта книга считается самой трудной для чтения классической работой в традиционной китайской культуре. Она оказала глубокое влияние на китайскую философию, науку, политику, религию, и сыграла неоценимую роль не только в создании характера китайской нации, но и в достижении единства и стабильности власти государства. Лао-Цзы считал, что человек открывает истоки своей бесконечности через следование естественности и слияние с бесконечным путем великой жизни природы. «Дао Дэ Цзин» представляет собой книгу, утверждающую материалистические взгляды на мир, исповедующую наивное диалектическое мышление. Знаменитый русский поэт-эмигрант В. Перелешин перевел «Дао Дэ Цзин» на русский язык. В своем переводе В. Перелешин исправил многие недостатки прошлых китайских и иностранных переводчиков. «Дао Дэ Цзин» является не только философским трудом, но и великим бессмертным произведением китайской поэзии, широко использующей рифмы. Как иностранец, В. Перелешин первым перевел, точно и красиво, китайскую философскую поэзию209. В центре внимания трактата «Дао Дэ Цзин» находится категория «дао». «Дао» является основой, образующей все вещи, является собственным законом 208 Петрик В.В. Указ. соч. С. 20. Ли Женьниань. Русская эмигрантская литература в Китае // Пекинская библиотека. 1995. № 1/2. С. 37. (на кит. яз.) 209 124 всех вещей в мире. Способом жизни, методом слияния с великим дао является «недеяние» (у-вэй). Это отнюдь не пассивная созерцательность, а столь полное слияние с естественным ходом вещей, что отпадает необходимость в специальной нарочитой активности. Совершенномудрый человек не противопоставляет себя ситуации, а спокойно влияет на нее изнутри, через использование естественных возможностей, которые скрыты от непосвященных. Но бесстрастие даосского мудреца вовсе не равнозначно эмоциональной тупости, а даосский идеал «пустоты сердца» не имеет ничего общего с душевной пустотой. «Пустота сердца» означает, что сердце становится подобным чистому зеркалу, незамутненному страстями и отражающему гармонию «дао»210. Самое значимое преимущество, которое даосизм давал талантливым творческим людям в Китае, это свобода. Поэт-даос мог поселиться вдали от суетного мира, воспевать природу и свободу. Отшельническая творческая деятельность была средством забвения действительности, ухода от невыносимых оков конформизма. При этом надо иметь в виду, что даосские идеи и теории наслаивались на конфуцианскую основу, но отнюдь не вытесняли ее целиком, поэтому нельзя говорить целиком о чисто даосской личности. Конфуцианская нормативность скрывает в себе безбрежную даосскую свободу «тысяч перемен, десятков тысяч превращений»211. Даосизм, подобно конфуцианству, оказал огромное влияние на развитие китайской литературы и искусства, взглядов китайцев на действительность. Не случайно наиболее выдающиеся китайские поэты, художники, ученые, философы – даосы. Но в отличие от конфуцианства, даосизм обобщил зародившиеся ранее принципы отношения к природе – его властительнице, придав им новый, поэтический смысл. Этот поэтизированный подход к миру ярко проявился во всех областях художественной культуры Китая. Следует отметить, что высокое мнение китайцев о собственной культуре имело под собой достаточные основания. Об этом говорит ее адаптационная мощь 210 211 Петрик В.В. Указ. соч. С. 21. Малявин В.В. Сумерки Дао. Культура Китая на пороге Нового времени. М., 2000. С. 272. 125 – эта культура растворяла в себе любые инокультурные влияния, в ней никогда не было потери культурной преемственности212. Значительное воздействие на китайскую культуру оказал и буддизм, который, как известно, возник в Индии в VI в. до н. э. В Китай он пришел в I в. н. э., «перевелся» на китайский язык, а чань-буддизм (наименование секты «чань» произошло от санскритского слова дхьяна – сосредоточение, медитация) как самостоятельное направление в китайском буддизме утверждает себя в V–VI веках н. э. V–VIII веки были «золотым веком» китайского буддизма, периодом его расцвета, проникновения во все слои китайского общества213. Буддизм просуществовал в Китае около двух тысячелетий и существует поныне. Он не только сам испытывал большое влияние со стороны традиционной китайской культуры, но и оказывал свое влияние на неё. Наиболее заметным был вклад буддизма в архитектуру Китая. Многочисленные пагоды – многоярусные сооружения, каждый из ярусов которых символизировал одно из небес буддийской космогонии, – за долгие века превратились в неотъемлемую часть китайской архитектуры. Буддизм дал начало монументальной скульптуре в Китае. Китайско-буддийская традиция вызвала к жизни еще одно тематическое направление – поэзию на буддийские темы. Исходя из социального статуса авторов, это направление подразделяется на монашескую (то есть созданную духовными лицами) и светскую (то есть созданную мирскими апологетами Учения) поэзию. Обе эти разновидности включают в себя две главные тематические группы: панегирики, главная цель которых – защита Учения – реализуется через описание религиозного состояния человека с акцентированием эмоциональной стороны; и произведения на философские темы, перелагающие концептуальные положения буддийского вероучения. С точки зрения формального аспекта, поэзия на буддийские темы является прямой преемницей поэзии на даосско-философские и даосско-религиозные темы, заимствуя от последней 212 Петрик В.В Указ. соч. С. 19. Бычкова Т.А. Культура традиционных обществ Китая и Японии: учебное пособие к специальному курсу лекций. Томск, 2002. С. 21. 213 126 художественную лексику и образную систему.214 Буддийская идея срединного пути была созвучна идее Середины в конфуцианстве, она была призвана обезопасить людей от крайностей, ошибок. Идея диалога, а не конфликта сближала буддизм с традиционными китайскими учениями. Идея самосовершенствования, личной ответственности за себя и свою судьбу («будьте сами себе светильниками») совпадала с конфуцианской трактовкой215.Чань-буддизм обращается к природному началу в человеке, защищает природу и естественное начало в человеке от насилия со стороны общества, ритуала «Ли», антропоцентристской этики конфуцианства – это сближало буддизм с даосизмом216. Учение чань о том, что Будда везде и во всем – в молчании гор, в пении птиц, в шепоте шевелящейся от ветерка листвы, – оказывало сильное воздействие на художников страны. Сам процесс создания картины живописцем проходил под сильнейшим влиянием буддизма: прежде чем начать рисовать, художник какое-то время настраивался в медитации, пытаясь проникнуться сутью вещей, которые он хотел изобразить. Как только он достигал озарения, вдохновения, он начинал быстро работать. Кисть его как бы сама летала по шелку или бумаге, и пейзаж рождался как бы сам собой217. Буддизм привнес в китайский язык множество новых слов и терминов. В недрах буддийских монастырей впервые зародилось искусство книгопечатания, ксилографии. Буддизм внес определенный вклад и в науку. Буддисты реформировали китайский календарь, занимались астрономией и математикой, философией, медициной. Чань-буддизм оказал громадное влияние на все виды искусства в Китае, на бытовую культуру, на мышление и, в конечном итоге, на менталитет китайского общества. Уже почти две тысячи лет буддизм зримо присутствует в китайской культуре, во многом определяя китайское массовое 214 Кравцова М.Е. История культуры Китая. СПб, 1999. С. 329–333. Петрик В.В. Указ. соч. С. 22. 216 Бычкова Т.А. Культура традиционных обществ Китая и Японии: учебное пособие к специальному курсу лекций. Томск, 2002. С. 23. 217 Петрик В.В. Указ. соч. С. 22. 215 127 сознание218. Таким образом, обобщая вышеизложенное, отметим, что классическая китайская культура представляла собой сплав конфуцианства, даосизма и буддизма. Причем эти течения практически не соперничали друг с другом, а заполняли в духовной жизни китайцев свои собственные ниши. А поскольку они являются не только философскими, но и религиозными течениями, для китайской культуры характерен религиозный синкретизм и функциональный подход к религии, выбор которой определялся конкретной жизненной ситуацией219. Приоритетной идеей китайской культуры стало достижение гармонии общества и природы, в основе которой лежала концепция социо-этикополитического порядка, санкционированного великим Небом. Не испортил эту идею и буддизм, составивший вместе с даосизмом и конфуцианством философскорелигиозную триаду (сань цзяо)220. Для характеристики традиционной китайской культуры можно указать следующие ее черты: 1) Традиция, которая включает в себя не только стремление передать из поколения в поколение духовное богатство нации, но и желание его освоить, сохранить как Традиционная свою основу для дальнейшего развития китайская культура временами и обогащения. прерывалась на короткие исторические промежутки, она более или менее изменялась на различных этапах своего существования, но потом восстанавливалась, так что в целом она сохранялась и воспроизводилась. 2) Четко выраженные национальные особенности. Традиционная китайская культура является уникальным продуктом, созданным в Китае и для Китая, она несет в себе следы природных, этнических и исторических особенностей жизни китайского народа, что и отличает ее от других культур в мире. 3) Имеет длительную историю непрерывного существования. 4) Можно указать еще на две черты: «Широкая и глубокая»: «Широкая» в 218 Бычкова Т.А. Указ. соч. С. 25. Петрик В.В. Указ. соч. С. 23 220 Там же, С. 17. 219 128 том смысле, что она обладает универсальностью, охватывая своим влиянием не только китайский народ, но и соседние народы, а иногда выходя и на мировой уровень. «Глубокая» означает, что в истоках она уходит своими корнями в глубь веков, в то же время, она кроется глубоко в сознании человека, затрагивая не только рациональные его уровни, но и чувственную, эмоциональную сферу, подчас подкрепляясь не рациональным и логически убедительными доводами, а верой и убеждением. Традиционная китайская культура как форма культуры включает в себя не только практические, но и научные ценности. Ее содержание разнообразно. В ее состав входят продукты не только народного, анонимного творчества, но и философские труды, имеющие авторский характер, тракты по разным предметам человеческой практики, например, «Дао Дэ Цзин» (труды даосизма. философскорелигиозного течения традиционного Китая), каллиграфия и краска, музыкальные инструменты и мелодии (флейта, эрху, Чжэн, Сяо, барабаны), традиционная литература, традиционные праздники, китайские поэзии, китайские театры, китайская архитектура, китайские иероглифы и китайский язык, народные искусства и технология, региональная культура, народные ритуалы, этикет, обычаи, брак (сват, сваха), похороны (траур, бумажные деньги), поклонение (предки); вратарь, картины, петарды, пельмени, вареники. Сюда же относят культуру одежды, домашних животных и растения, антикварную посуду, еды, пищи, рецепты народной кулинарии, легенды, мифы и их персонажи – бог, демон, призрак, традиционная музыка, названия гор, рек и многое другое. В связи с ограниченным объемом нашего исследования, перечислить все элементы традиционной китайской культуры не представляется возможным. Соответственно, исследовать все многообразные формы традиционной китайской культуры, которые нашли свое отражение в литературе русских эмигрантов, в достаточно ограниченном исследовании, невозможно. Поэтому мы ограничимся анализом наиболее характерных форм, приемов, предметов, духовных продуктов традиционной китайской культуры, которые 129 попали в поле внимание русских писателей и поэтов, получивших наибольшую известность и почитание в Китае. 3.2 Характерные черты изображения элементов традиционной китайской культуры в произведениях русских литераторов-эмигрантов в Китае Для творчества писателей и поэтов-эмигрантов, оказавшихся в Китае, характерна одна черта – в своих произведениях они, так или иначе, выражают своё эмоциональное отношение к Китаю: удивление, любопытство, чувства сопричастности к китайской культуре, к традициям, обычаям, чувства сострадания, жалости и уважения к китайскому народу, чувства восторга и восхищения китайской природой – горам, лесами, рекам и горными ручьями. Все эти многообразные чувства и эмоционально окрашенные настроения они переносят на страницы своих произведений, где, так или иначе, но присутствует китайская специфика. И это было близко ожиданиям читающей публике, которая, так же как и писатели, оказалась в незнакомой, но такой притягательной для них стране. В полной мере присутствие этих чувств было характерно для произведений А.П. Хейдока. Но его творчество отличается ещё и тем, что он обращает внимание на мистическую, иррациональную строну народной культуры Китая – его традиций, обычаев, мифов и ритуалов. Произведения русских писателей и поэтов-эмигрантов отразили в своем содержании многие элементы китайской культуры. В данной диссертации будут проанализированные наиболее часто встречающиеся элементы китайской культуры в творческой их обработке теми писателями и поэтами, которые получили наибольшую известность и наивысшую оценку характера их творчества. Знакомясь с произведениями А.П. Хейдока, читатели отмечали, что содержание многих его рассказов тесно связано с китайской культурой, с народными обычаями, мифами, верованиями. Даже исторический фон, на котором происходят события, описанные во многих его рассказах, рисует обыденность Маньчжурии, одного из регионов Китая. 130 А.П. Хейдока постоянно привлекали идеи китайского буддизма и даосизма, в своих произведениях он пытался понять и по-своему проинтерпретировать китайскую философию, ожидая в ней найти ответы на волнующие его вопросы. Поэтому, китайская культура стала тем фактором, который придал всему его творчеству индивидуальный и специфически окрашенный характер. Она питала его новыми образами и идеями, позволяла провести параллели в сравнении культуры и истории России и Китая, обогащала описаниями новых сюжетов, героев и ситуаций. И это стало настолько органичным для его творчества, что многие китайские ученые считают его и подлинно китайским писателем. Вначале сосредоточим свое внимание на творчестве известно писателя А. П. Хейдока, в частности, на двух его рассказах – «Шествие мертвых»221 и «Три осечки»222. Эти рассказы объединяет сходство по мотивам и интересам, но в то же время они отличаются по поведению главных героев, сюжету, умонастроениям. «Шествие мёртвых» Маньчжурии», – посвящённого это один китайской из рассказов сборника «Звёзды культуре, себя проявляющей в похоронной традиции, отражающей традиционное китайское мировоззрение: падающий лист возвращается к корню – это отражения мысли даосизма Лао-Цзы. Он считал, что в мире, как бы он ни менялся, в конце все должно вернуться к своим корням, к свои началам. Это очень важное суждение, в котором отражается наивная диалектика жизни, представление, что начало и конец должны, коим то образом совпасть, все изменения должны вернуться к своим корням. Так, цветы, кусты, деревья, непрерывно растут, но, в конце концов, они вернутся на землю, вернутся к своим корням, к той земле, откуда они вышли. Герой рассказа, старик Хоу, уроженец юга Китая. Он много лет прожил в Хингане, зарабатывая на жизнь выращиванием овощей. А когда он состарился, он захотел бросить все нажитое за годы жизни в Хингане и вернуться домой. Ему противопоставлен другой герой этого рассказа – «я» – рассказчик, иностранец, который не может понять его странного желания. Для старика Хоу жизнь есть 221 222 См.: Соната над Хинганом. Харбин, 2002. С. 409–411. (на кит. яз.) Там же, С. 303–310. 131 вечное возвращение, возвращение к началам, к истокам, туда, откуда всё произошло и куда всё должно вернуться. Для него жизнь не есть накопление богатства, славы, денег, земли, успеха – всё это быстротечно и мимолетно, преходяще и эфемерно, иллюзорно. Всё это лишь поверхностная сторона жизни, обманчивая и преходящая. А подлинная жизнь – это семья, предки, родители, та деревня, в которой он родился, все, что он объединяет одним словом – «родина», и в эту жизнь каждый человек должен вернуться: «падающий лист ложится к корню». Здесь обнаруживается конфликт, возникающий из-за непонимания двух культур. Автор рассказа не может понять старого Хоу, который собирается бросить накопленное богатство, изменить существующую жизнь и уехать в родной дом, где ожидают его предки. Для иностранца, представителя иной культуры, такой поступок непонятен. Он резонно замечает: – Мёртвые никого не ждут, Хоу, разве не всё равно, где будет покоиться тело, когда отлетит дух жизни? Для рассказчика, а он православный, христианин, главной ценностью является душа, её бессмертие, тело же тленно и преходяще, оно безразлично, нейтрально для жизни души. Для Хоу главное – единение с предками, а оно возможно только в единстве чувственного и рационального, духовного и телесного. В представлении китайского народа, как рассказывает старый Хоу, «живые стремятся к очагам своих родителей – мёртвые также! И даже самые бедные китайские семьи платят всё, что могут, чтобы привезти своих покойников из чужих стран». В конце рассказа складывается ситуация, при которой уже рассказчик верил так же, как Хоу, что в далекой горной области и поныне мёртвые шествуют среди живых, чтобы «почувствовать руку матери на своей голове». Он начал верить в древнюю китайскую легенду, а вместе с верой стало крепнуть его уважение к древним обычаям и ритуалам. Читателям не трудно заметить истинные намерения автора – показать, что все люди под солнцем, не зависимо от того, в какой стране, к какой нации, к 132 какой религии они принадлежат, испытывают глубокие чувства к своему родному дому, глубоко любят свою родную землю, своих родителей, и это чувство имеет общечеловеческую природу и ценность. Кроме того, рассказ «Шествие мёртвых» мы можем рассматривать и как ценное этнографическое исследование. В нём записаны сведения об обычае похорон в том виде, в каком они существовали в то время в китайской провинции Гуйчжоу. Этот рассказ сохраняет память об одной из народных традиций. В коротком рассказе автор сумел скрупулезно описать, как монах бьёт земные поклоны, как посылает заклинания властителю, брызгает священной водой в лицо усопшего, и наконец, каким образом родственники должны встречать мёртвого. Это убеждает нас в том, что А.П. Хейдок хорошо знал местный фольклор, описывая похоронный обряд провинции Гуйчжоу. Он приобрёл новое понимание жизни, проникся новыми настроениями, стал больше ценить повседневность бытия. Автор признается: «мой скептический ум стушевался перед тёмным ликом природы – хранительницы тайн жизни и смерти». Рассказчик попутно отмечает, что много отшельников живет в горах, потому, что там нет соблазнов и человеку легче следовать по великому пути Дао, ведущему к истине. В этом признании содержится, возможно, скрытое желание автора – избавиться от мирской суеты и раздора, достичь мира и согласия в душе, и таким образом, найти покой и гармонию отношений в самой жизни, что характерно для мировосприятия, принятого в китайском даосизме. В этом случае герой рассказа, «я», выразил не только основное положение народных обычаев Китая – веру и желание вернуться после смерти на родину, в страну предков, но ещё и тоску и пожелание самого автора, а также общее стремление всех странников, живущих на чужбине во многих местах Китая и других стран, со временем, хотя бы перед смертью, вернуться в родные края, на родину, в страну своих предков, а для них это – Россия. 133 В другом рассказе – «Три осечки», А.П. Хейдок продолжает знакомить читателей с иррациональными, мистическими формами культуры, в частности, с теми её компонентами, которые присутствуют в буддийской культуре Китая. Известно, что карма считается одним из важных понятий в буддизме. Буддисты считают, что всё на свете появляется по определённой причине и её действия вызывают определенные следствия. Причинно-следственная связь абсолютизируется и считается самой распространенной в природе и обществе. За время своей жизни в Китае А.П. Хейдок интересовался многими явлениями культуры, но особое его внимание привлек буддизм с его представлениями о текучести, непостоянстве времени, о скоротечности человеческой жизни, подчас понимаемой в мистическом, иррациональном плане. Его рассказ «Три осечки» и является таким произведением, в котором писатель попытался отразить эту неустойчивую сторону человеческого существования, где лишь карма придает бытию устойчивость и постоянство. А.П. Хейдок считает, что карма является одной из наиболее устойчивых установок буддистской философии, в которую надо уверовать людям. Невозможно понять смысл произведений А.П. Хейдока, если не принимать во внимание учения о карме. Сюжеты многих его работ строятся с учетом этого базового понятия буддистской философии. Он был убеждён, что никто не может избежать наказания за грехи в этой жизни. Но если у человека сформирована вера в карму, то он будет меньше делать зла, или даже совсем будет стараться не причинять несчастий другим существам. Согласно буддизму, даже если человек сможет избежать наказания при своей жизни, в ином, потустороннем мире, его всё же настигнет карма, и он не сможет избежать воздаяния за грехи, за то зло, которое он причинил при жизни. И эту простую, но важную для А.П. Хейдока мысль, он утверждает во многих своих работах. Страх перед действием безличностной кармы, боязнь загробных страданий за земные грехи, заставит людей творить добро и избегать злых деяний, считал А.П. Хейдок, а значит, будет формировать у них и соответствующую культуру поведения, избавит мир от страданий, бедствий, войн. Как у писателя, у него было много возможностей, 134 чтобы пропагандировать эту идею. В изображении своих героев автор обращается к разным эпохам и разным культурам. Рассказ «Три осечки» является тем произведением, в котором эти кармические представления писателя стали главной темой повествования, сюжета, поведения и рассуждений героев. Но в рассказе присутствует и еще одна линия, а именно отношение к чужой культуре. Главному герою противостоят персонажи с иными культурными поисками и ценностями, олицетворением которых и выступает солдат Гржебин. Для них «сознание собственных непростительных ошибок почти загубленной уже жизни совместными усилиями раскрывали врата буйному словоизвержению». В этой группе «разряжался вольтаж неудовлетворённых желаний вперемешку с гордыми, но малоправдоподобными заявлениями». Именно для этой части чужие боги предстают в виде «чертей», демонов, нечистой силы, враждебного начала этой жизни, от которой не стоит ничего иного и ждать, кроме опасности и беды. Именно они оказались участники авантюры, цель которой – «в бесславной войне прокладывать путь к вершинам власти китайскому генералу, очень щедрому, когда он в нас нуждался». Посмотрим более пристально на их поведение. Для рассказчика явно не подходит та злобность, с которой антигерой, Гржебин, относится к чужой культуре: «Мне не понравилась злобность его замечания: разве смиренные лики Будд не являлись такими же страдающими лицами, как мирные поселяне, которым генеральские войны жарили прямо в загривок»? Эта злобность, нетерпимость, враждебность, испытываемая Гржебиным к чужой культуре, заставляют измениться и самого рассказчика: «Мои симпатии неожиданно совершили скачок и оказались всецело на стороне задумчивой, со скорбным лицом фигуры в храме: я с трепетом ждал третьей осечки...». И хотя до происшествия, которое вызвало «три осечки», рассказчик был далек от увлечения мистикой, события с участием Гржебина вдруг изменили его отношение к жизни, заставили понимать её как сложное и неоднозначное бытие: «Я не считал себя суеверным, но должен признаться, что в тот момент мне 135 представились убедительными рассказы китайцев о людях, находящихся в отпуске у смерти: они всюду вносят собой дыхание потустороннего, и в их присутствии умирают улыбки...». Это новое понимание заставляет рассказчика быть более внимательным к людям и замечать в их поведении то, что ранее не попадало в поле внимания: после того проклятого дня, когда Гржебину вздумалось продырявить статую в кумирне, с ним что-то случилось: он стал чувствовать себя как бы мертвым. Главный герой еще сомневается в своих предположениях. Он начинает рассуждать о том, что «я и другие, бывшие свидетелями этих сцен, своим необдуманным поведением и намеками наталкивали Гржебина на мысль о своей обреченности, которая в результате превратилась в манию, или же то было наказание, низринувшееся из таинственного мира неведомых сил, за кощунственное поведение по отношению к чужим богам». Это внезапное озарение вызывает духовный надлом героя, из которого он пытается выйти, уйдя в забвение, в иное состояние сознания, замутненного алкоголем: «на меня внезапно навалилась тоска, ностальгия или как ещё её там называют... Последнее для каждого волонтера равносильно самому категорическому приказанию – пить»! Но эта попытка лишь вызывает череду дальнейших сомнений и прозрений, он всё более и более уверяется в существовании надмировых сил. Рассмотрим теперь поведение этих двух различных в культурном отношении, персонажей в необычной ситуации, которую мы можем оценивать поразному, в одном случае рационально, как цепь случайностей, имеющих под собой вполне логически объяснимые естественные обстоятельства, в другом – как действие неких иррациональных, надмировых, чудесных сил. Внимание А.П. Хейдока, а значит и читателей, сосредоточено на поведении солдата, который из-за своего кощунственного поведения по отношению к Будде, получил воздаяние еще при этой жизни. Трагические последствия его возмутительного поведения являются следствием действий потусторонних сил, что склоняет нас, читателей, к их признанию, всё сильнее убеждает в 136 существовании трансцендентного и потустороннего в нашей жизни. Автор создал образ этого человека для иллюстрации буддистских представлений о действии кармы. Солдат, доведенный до озлобления, до умопомрачения действием жажды, попав в пограничное, трансцендентное пространство, в неистовстве, без малейшего снисхождения трижды выстрелил из винтовки по статуе Будды, сидящего в храме, поднял на неё «меч Дхармы», но не смог нанести вреда. Интересно сравнение поведения героев рассказа. Оба героя – «я» и Гржебин, одинаково страдали от жажды. Но один из них смог утолить жажду символически, вызвав соответствующий образ в мечтах, в галлюцинации, и, таким образом, смог сохранить контроль за своим поведением. Другой не смог совладать со своим озлоблением и, крайне расстроенный чувством непереносимой жажды, попытался снять его, трижды выстрелив по изображению Будды. Но тем самым он нанес оскорбление божеству, совершил кощунственный поступок, осуждаемый в самом русском народе. Это поведение можно рассматривать и в рациональной системе координат, усматривая за всем рациональный, логически просчитываемый смысл, но можно этот эпизод трактовать и в религиозном, мистическом плане. Автор рассказа предпочитает усматривать в этом мистическую, иррациональную сторону жизни и придавать ей сакральное понимание, убеждая и своих читателей в правильности именно такой трактовки. Само поведение Гржебина изначально рассматривается им в мистическом, сакральном смысле, которому рациональные объяснения подчинены как высшему проявлению божественного установления. По мере развития сюжета сакральная составляющая рассказа усиливается, и это делает её всё более убедительной для читателя. – Посмотрите! – кричал он, указывая пальцем на уцелевшую в глуби полуразрушенного храма статую Будды, – по этой штуке было выпущено шесть снарядов – сам считал! Все кругом изрешечено, а эта кукла цела – хоть бы хны! Речь Гржебина, нарочито приземленная, полна неуважения, пренебрежения 137 к религиозным чувствам верующих, желанием оскорбить их, когда он называет статую Бодхисатвы, Будды, «штукой», «куклой», словами, несущими профанный смысл. Какие бы чувства ни существовали у людей, им должно быть понятно, что если снаряды, разрушив стены кумирни, не смогли нанести вреда статуе бога, это не случайно, что за этим что-то скрывается и к этому надо относиться с вниманием и уважением. Но в случае с поведением Гржебина этого не происходит. Он по-прежнему продолжает показывать своё неуважение и даже пренебрежение к явно выраженной воле божества. По мере развития сюжета, не смотря на то, что сакральная природа явления становится все отчётливее, она повторяется вновь и вновь, это никоим образом не сказывается на поведении Гржебина – его кощунственные выходки продолжаются и ещё более усиливаются. Но и наказание, которое последовало за пренебрежительным отношением к воле кумира, поражает своим сакральным, сверхъестественным характером. Несмотря на отговаривание его товарищей, Гржебин продолжал делать попытки выстрелить по статуе бога, но все они завершались одинаково – осечка следовала за осечкой, словно все патроны вышли из строя: – Не трожь чужих чертей! – хриплым басом пытался увещевать его бородач – забайкальский казак, – беду наживешь! «Но было уже поздно: Гржебин спустил курок. Мы услышали звонкую осечку – выстрела не последовало». «Но Гржебин полностью потерял контроль за своими действиями, он не слушался уговоров товарищей и продолжал стрелять по Будде, и всё безрезультатно, оружие дало осечку». Товарищи пытались остановить его, советовали не трогать чужих богов, в их представлении – «чертей», «демонов», «сил темного царства», но он опять выстрелил по Будде, но и этот выстрел закончился ничем – вновь оказалась осечка. Драматизм ситуации усиливается. Уже сам Гржебин начинает осознавать невероятность происходящего, его алогичность, но ничего не может сделать с собой. 138 «Хотя сам он заметно побледнел, но это не от того, что он чувствовал страх из-за своих кощунственных поступков. Он оказался в воле рока, судьбы, чуда, сверхъестественных сил, над которыми он был уже не властен и противостоять которым не мог…». В последний момент Гржебин, ещё сохраняя остатки разума, не веря в происходящее на его глазах чудо, как фаталист в романе Лермонтова «Герой нашего времени», попытался проверить качество патронов на себе, приставив винтовку к груди и выстрелил. На это раз механизм сработал, и осечки не произошло. Но и этот печальный исход лишь подчеркивает мистическую картину всего происходящего. Рациональное, логическое поведение оказалось бессильным в столкновении с чудом, божественным и сверхъестественным. Воля бога, или чудо, или нечто мистическое, не дали ему избежать наказания: «Гржебин, обливаясь кровью и падая с гримасой на лице, прохрипел: Это был сам черт»! Казалось бы, что божественное провидение восторжествовало и справедливость вознаграждена. Но это не так. Возмездие продолжается, продолжает нарастать мистическая часть рассказа, постепенно вытесняя всяческие логические доводы и соображения. Разительным образом изменяется поведение Гржебина – услышав слова, что «некоторые люди не замечают, что за ними тащится кладбище», на его лице появилась невыразимая боль. Он взял нож на столе и быстро нанёс себе несколько ударов лезвием, стараясь перерезать горло... Но и на этот раз он также не достиг смерти. Просто это была расплата за вторую осечку. Три осечки должны были иметь три наказания! Так это и произошло, во время ночного боя он был, наконец, убит, но его смерти не было придано никакого сверхъестественного значения. Кто отвечает за карму? «Происходящая от таинственного мира таинственная сила произвела наказание Гржебину за его кощунственное осквернение божества»? или же всё случившееся – результат странным образом соединившихся в одну цепочку случайностей? Вначале рассказа мы можем рассуждать по разному, у нас нет ещё уверенности в природе происходящего. 139 С внешней стороны, кажется, автор показывает читателям столкновение двух духовных культур: безумие русского солдата и отрешенную от мирской суеты духовность Будды. Но это не так. Постепенно уверенность в чудесной, мистической природе происходящего, получает всё новые и новые подтверждения. При этом мистическое, на первый взгляд отрешенное, в действительности оказывается сопричастным самой жизни, вторгается в жизнь и исправляет ее ошибки. Для этого автор использовал прием введение в рассказ сверхъестественных явлений, в частности, пространства «чистилища», для того, чтобы солдат успел ощутить и вчувствоваться в магию, волшебство, исходящие от изображения Будды, осознал и понял смысл кармы, принял как неизбежное наказание и, в конце, когда он искупил свою вину, встретил собственную смерть. В ходе этого повествования писатель гармонично вплетает в содержание рассказа насущные вопросы современного мира, связанные с духовно-нравственным ростом человечества223. Возможно, дочитав до этого места, читателям покажется, что автор просто хотел выразить своё понимание сверхъестественной кармы, понятие о которой вошло в китайский буддизм. В этом обращении скрывается и упрек в адрес Всепрощающего, и скрытая и тайная надежда на то, что эти поругания не останутся безнаказанными. Они получат возмездие и наказание не минует виновных. Эта уверенность и автора, и рассказчика, и его читателей органическим образом соединяются в единое целое с представлениями об адских муках грешников, заложенных христианской теологией, и чисто светской идеологией возмездия, воздаяния, существующей в буддизме. Но есть еще одна идея в рассказе А.П. Хейдока, которая оставалась вне поля внимания исследователей, а именно, характер отношения к чужой, в данном случае, китайской культуре. Два героя рассказа – сам рассказчик и солдат Гржебин – это и два отношения к одной и той же культуре, прямо противоположные по 223 Климов В., Деревнина Н. Певец любви и радости (Альфред Петрович Хейдок) // Мир Огненный. 1998. № 16. С. 26. 140 своему характеру, замыслам, стратегии. Отношение солдата Гржебина – это отношение к чужой, китайской, культуре как непонятному, незнакомому, угрожающему, а значит, и враждебному началу этой жизни, которое только и достойно того, чтобы его разрушать, уничтожать, ругать, оскорблять и глумится над ним. Сам сюжет рассказа показывает, подводит читателя к выводу о том, что такое, враждебное начало, не может закончится ничем иным, как своей гибелью. А значит, и стратегия, основанная на вражде и ненависти, не имеет будущего, рано или поздно, но ее ждет поражение. Стратегия рассказчика (и автора рассказа) основана на ином подходе – на отношении к чужой культуре как области, достойной своего изучения, понимания, почитания, уважения. И это ясно и отчетливо становится понятным всем читателям рассказа, которое самим ходом повествования убеждаются в том, что только такое, дружеское отношение к незнакомой, чужой культуре, в действительности имеет надежду на успех. Вся русская эмигрантская литература в Китае исходила из этого принципа – дружеского отношения к культуре Китая, которое предполагало ее освоение: удивление, изучение, понимание, уважение. Тигр – «Великий Ван», долгие годы уживается с человеком, не нападает на него и не ищет с ним никаких контактов. Но деятельность человека разрушает гармонию природы: вырубаются леса, размываются горы, уничтожаются растения и животные, сокращается кормовая база и возникает конфликт между тигром и человеком. Произведения Н.А. Байкова носят глубоко философский характер, тем более их отличает совершенный художественный язык, красивый, запоминающийся. Читая его произведения, читатели испытывают желание самим оказаться в тайге, походить по лесным тропам, понаблюдать за жизнью ее обитателей. Н.А. Байков был один из первых писателей, который обратил внимание на опасность разрушения лесов и гор северо-востока Китая, на разрушительные последствия хищнической деятельности человека. Можно сказать, что он первым стал поднимать проблему формирования экологического сознания населения Китая, 141 утверждая необходимость гармонии в отношениях человека и природы. Его произведения и сегодня сохранили свою актуальность жизненностью той проблемы, которая была поднята им еще в 20–30-е годы ХХ столетия. В то же время, они обогатили духовную жизнь русских эмигрантов, введя в нее необходимость формирования экологического сознания. Многие писатели описывали жизнь маньчжурской тайги и до Н.А. Байкова. Но для них лес и его обитатели выступали скорее как угроза для жизни человека, как враждебное начало этой жизни, что выступало оправданием и его враждебного, репрессивного отношения к природе. В произведении Н.А. Байкова лес как содружество растительных и животных организмов, наоборот, описан как весьма уязвимая система, подвергающаяся разрушительному воздействию человека и нуждающаяся в его защите и охране. Лес – такой же объект культуры, как и памятники, традиции, ритуалы, произведения литературы и поэзии, как живопись и архитектура. Он призывал защищать лес, жить в мире с животными, сохранять растения, реки, горы и, в более широком понимании, целые ландшафты. Его произведения заставляли задумываться о взаимосвязи между человеком природой, между человечеством и экологической средой. Его повесть отражала основную философскую идею конфуцианства – поддержание гармонии в отношениях человека и природы, потому что «Природа и человечество едины». Другой русский писатель, Г. Кочуров, столкнувшись с реалиями Китая, увидел, что большинство китайцев жили трудной и бедной жизнью, что вызывало у него естественное беспокойство. Стремление жить одной жизнью с приютившим его народом питало все его творчество. Как эмигрант, который заботился о свободе Китая, он любил мир и выступал против колонизации и порабощения. Г. Кочуров сочувствовал и поддерживал справедливую борьбу китайской нации против колониального угнетения, он с глубоким чувством уважения и признательности относился к китайскому народу. Под влиянием китайской действительности, чувств сострадания и сочувствия к судьбе китайского народа, и были написаны повести Г. Кочурова. Среди них наибольшую 142 известность получила повесть «Ли-чжоу»224. В ней нашла свое отражение реальная жизнь Китая в период резких и кардинальных изменений. В повести получили свое развитие раздумья русского писателя-эмигранта, стоящего, несомненно, на прогрессистских позициях, о многообразных проблемах китайского общества. Несомненной исходной точкой отсчета для Г. Кочурова при исследовании действительности является гуманизма: в центре его размышлений находится простой китайский работник, его настоящее и возможное будущее. Его повести полны описаний жизни простых людей: от учёных, чиновников и иностранцев до рикш и грузчиков, от мещан, частных предпринимателей, купцов до крестьян и кулаков... Писатель подробно анализировал картинки быта и психологическое состояние своих героев. Чтобы лучше изобразить превратности реальной жизни, источники тоски, грусти и веселья народа, он входил в положение тяжёлой жизни людей нижнего слоя общества. Повествуя о темноте и невежестве, царивших в недрах общества, о несчастливой жизни «маленьких людей», сгибающихся под непосильным гнетом бесправия и нищеты, Г. Кочуров призывал сбросить давящее их иго. Без этого невозможно их счастье и процветание. Их обыденные, традиционные занятия не приносят им дохода, а значит, чтобы не умереть от голода, они должны покончить со своим нынешним положением. И Г. Кочуров предлагает выход: трудиться. Автор описал плачевную жизнь бедных китайцев. С одной стороны, он сказал, что реальная жизнь простых людей – жестока и несправедлива, с другой стороны подсказал очевидный и легкий выход из этого положения на примере жизни торговца Ли-чжоу. Он мечтал покончить со своей бедностью, для этого сменил род занятий, стал удачливым купцом и своим трудом добился успеха. На первый взгляд, это действительно выход из трудного положения, но писатель не задумывается о том, что если все станут купцами, то кто будет обрабатывать землю? А если все же кто-то должен остаться на земле, то что им делать – казалось бы, ответ очевиден – трудиться, но они трудились до этого тысячи лет, и ничего не менялось. 224 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. VIII. С. 211. 143 Г. Кочуров всегда придерживался реалистических традиций русской литературы. По его мнению, писатель должен быть знаком с обычаями обитателей маленьких улиц, знать повседневную жизнь простых людей и правдиво воспроизводить их судьбу в своих произведениях. Поэтому, «маленькие люди», естественно, стали героями его работ, такие, как Фун Ин, Юй, Сяо Кан – герои его повести «Последняя китаянка»225. Трагическая судьба «маленьких людей» стала основной темой его творчества. В произведениях он смело вскрыл социальный источник трагической судьбы «маленьких людей» – социальное неравенство. Он образно, метафорически высказался по этому поводу: жизнь подобна вагону, ктото сидит в первом классе купе, кто-то сидит во втором классе, кто-то сидит в третьем. Именно это вызвано тем, что несчастье бедных происходит от угнетения богатыми226. В его повестях отразилась основная идея автора – заботится о судьбе простых людей. Именно им присущи конфуцианские добродетели – «Жень» и «Ли». Русская эмиграционная литература в Китае наследовала традицию российского критического реализма, при этом многие из писателей заимствуют и некоторые элементы из китайской культуры. Например, рассказ «Рикша»227, который создала поэтесса-эмигрантка Вера Кондратович-Сидорова, одна из членов творческого объединения Харбинских писателей, отобразил картину из жизни простых бедняков старого Китая, вынужденных непосильным трудом зарабатывать деньги себе на пропитание. Автор не дает прямую оценку доброты и трудолюбия Васи (героя стихотворения «Рикша»), но его изображение убедительнее любого «реалистического описания», в котором воспевалась бы абстрактная любовь, независимая от стран, национальности и цвета кожи. В своих произведениях В. Сидорова создала живые образы простых людей. На страницах ее произведений живут рикша Юй, солдат Вася и другие герои. Они несут в себе духовную красоту, которая проявляется и в работе. Идеи, которые 225 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. VIII. С. 311. Жун Цзе. Маленькие люди,·история, экология // Вестник института иностранных языков НОК. 2005. № 6. С. 102. (на кит. яз. ) 227 См.: Соната над Хинганом. Харбин, 2002. С. 526. (на кит. яз.) 226 144 движут сюжетами рассказов В. Сидоровой, ясны и очевидны: жизнь проста, люди просты, дела обыкновенны, свобода прекрасна, мир разделим. Международный гуманизм делает мир все лучше и лучше. В своих рассказах автор старается воссоздать оживлённую картину китайской реальности. Описание персонажей, которое создает писательница, настолько трепетное и бережное, что оно вызывает у читателей захватывающее состояние сочувствия, сострадания, сопереживания. Эти критические, реалистические произведения своими образами, описанием поведения и судьбы героев, вызывают неприкрытую симпатию к китайскому народу, особенно к его бедным слоям. В них в полном виде отразились самые лучшие традиции русской литературы с ее гуманизмом, вниманием и сочувствием к судьбе «маленьких людей». Многие устойчивые поэтические мотивы и литературные образы восходят к мифу. Устойчивое значение восточных мифологем (дракон, феникс) находит художественное воплощение в стихотворениях поэтов русского зарубежья Дальнего Востока. Так, например, в отличие от Запада, где дракон обычно ассоциировался с разрушительными стихиями огня и воздуха, на Востоке он считался водным животным, тесно связанным с дождём, туманом, облаками и несет в себе жизнеутверждающее, созидательное начало. Повелителем именно водной стихии, дарящим людям влагу, как и принято в китайской культуре, предстаёт это мифологическое чудище в стихотворении Вс.Н. Иванова «Дракон». Как дракон выделялся на Востоке среди тератоморфов, так и мифические фениксы выделялись среди зооморфов. Восточный феникс не только символизировал лето и юг, но и принадлежал к типу царских животных: птица считалась эмблемой императора, но, чаще всего, императрицы. Это мифическое существо в стихотворении М.П. Коростовец «Феникс» сохраняет свое традиционное значение, являясь эмблемой императрицы. Мифологемы дракона и феникса в поэтических текстах русских авторов становятся символом идеальной 145 страны, которая даёт лирическому герою силы выжить в «глухом ежедневном плену»228. В древних мифологиях существенную функцию выполняли фитоморфы – растения, наделяемые магическими свойствами. На Востоке, в частности в Древнем Китае, обожествляли персиковое и тутовое деревья. Мифопоэтическая символика многих растений на Дальнем Востоке восходит к древнейшему китайскому памятнику «Ши цзин», где «бамбук символизирует стойкость и благородство, лотос и орхидея олицетворяют утонченность, ветвь сливы – дыхание весны, время исполнения желаний»229. В стихотворениях Н.Ф. Светлова «Новый год Китая», А.П. Паркау «Лунный новый год» европейское сознание лирического субъекта «вбирает» в своё пространство мифологические представления китайцев. А поэзия пейзажной лирики стала одной из генеральных тематических разновидностей китайского поэтического творчества. Эмигранты, писатели и поэты создали значительное количество произведений, в которых изображали китайскую природу: заросли лотоса («Последний лотос»230– В. Перелешин), рощи бамбука («Память о Пекине» – М.Г. Визи231), поля гаоляна и чумизы («Звенящие волны» – В.Ю. Янковская232), пейзаж («Сунгари»233, «Ханьчжоу»234 – А.А. Ачаир, «Поездка в Дун-лин»235, «Чжунхай»236, «Вид на Пекин из Би-юнь-сы»237, «Сянтаньчэн»238, «Хусиньтин»239, «Пекин»240 – В. Перелешин, «День на Сунгари»241 – М.П. Шмейссер, «В Шаньхайгуане»242 – В. Жарикова Е.Е. Указ. соч. С. 122. Там же, С. 122. 230 См.: Утренняя песня Сунгари. Харбин, 2002. С. 117. (на кит. яз.) 231 См.: Сирени у Сунгари. Харбин, 2002. С. 269. (на кит. яз.) 232 Там же, С. 169. 233 См.: Утренняя песня Сунгари. Харбин, 2002. С. 34. (на кит. яз.) 234 Там же, С. 47. 235 Там же, С. 100. 236 Там же, С. 108. 237 Там же, С. 110. 238 Там же, С. 115. 239 Там же, С. 126. 240 Там же, С. 133. 241 Там же, С. 188. 242 Там же, С. 112. 228 229 146 Перелешин) описывали китайское общество – башни, храмы («Там есть боги»243 – Н.К. Завадская, «Песня о камне»244 – М.В. Щербаков, «Плач по Харбинскому разрушенному св. Николаевскаму собору»245 – М.Г. Визи), колокола («Колокольчики»246 – В.Ю. Янковская, «Соборные Колокола»247 – Елена Влади (Елена Владимировна Ниеобадзе), музыкальный инструмент эрху («Хуцинь»248 – В. Перелешин), барабаны («Новый год Китая»249 – Н.Ф. Светлов, «Флейта и барабан»250 – А. Несмелов), его философию и религию – даосизм, конфуцианство, буддизм, китайские иероглифы и поэзию («Подражание китайскому»251 – В. Перелешин, «И ямбом неотточенным воспетый»252 – В.К. Обухов, «Маньчжурские ямбы»253 – Б.В. Бета, «Ли Тай-бо»254 – Юстина Крузенштерн-Петерец) и другие В их трудах нашли свое описание дух Гуань Инь («Сторукая»255 – Н.Ф. Светлов), Будда («Ми-Син»256 – Т.П. Андреева), драконы («Дракон»257 – Вс.Н. Иванов, «Легенда о драконе»258 – А. Несмелов, «Дракон, пожирающий солнце»259 – Б.Н. Волков) и Феникс («Феникс»260 – М.П. Коростовец), шелк («Песня весны во дворе – из китайской поэзии»261 – А.А. Ачаир. Они показывали повседневную жизнь простых людей: «Кельнерша»262 – А.П. Паркау, «Тянь-бин»263 – Елена Влади 243 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. II. С. 373. Там же, С. 585. 245 См.: Сирени у Сунгари. Харбин, 2002. С. 270. (на кит. яз.) 246 Там же, С.172. 247 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. II. С. 263. 248 См.: Утренняя песня Сунгари. Харбин, 2002. С.114. (на кит. яз.) 249 Там же, С. 207. 250 См.: Харбин – моя колыбель. Харбин, 2002. С. 29. (на кит. яз.) 251 См.: Утренняя песня Сунгари. Харбин, 2002. С. 101. (на кит. яз.) 252 Там же, С. 63. 253 Там же, С. 83. 254 См.: Сирени у Сунгари. Харбин, 2002. С. 324. (на кит. яз.) 255 См.: Утренняя песня Сунгари. Харбин, 2002. С. 228. (на кит. яз.) 256 См.: Сирени у Сунгари. Харбин, 2002. С. 195. (на кит. яз.) 257 См.: Утренняя песня Сунгари. Харбин, 2002. С. 359. (на кит. яз.) 258 См.: Харбин – моя колыбель. Харбин, 2002. С. 89. (на кит. яз.) 259 Там же, С. 154. (на кит. яз.) 260 См.: Сирени у Сунгари. Харбин, 2002. С. 123. (на кит. яз.) 261 См.: Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 томах. Пекин, 2005. Т. II. С. 298. 262 См.: Сирени у Сунгари. Харбин, 2002. С. 24. (на кит. яз.) 263 Там же, С. 129. 244 147 (Настоящее имя: Елена Владимировна Ниеобадзе), «Китайская пашня»264 – Л.Ю. Хаиндрова, «Лайфу»265 – И.Т. Орлова, «На китайском хуторе»266 – М.Г. Визи, китайский Новый год («Новый год Китая»267 – Н.Ф. Светлов, «Лунный новый год»268, «По китайскому календарю»269 – А.П. Паркау), одежду («Мизинцы»270 – Венедикт Март (Настоящее имя: Венедикт Николаевич Матвеев), веер («Веер»271 – В.Ю. Янковская, «Китайский веер»272 – Вера Кондротович-Сидорова) и другие Знакомясь с их произведениями, читатели могли испытать и почувствовать, как тяжело жить простым людям, как они мужественно боролись за свое существование. В произведениях русских эмигрантов нашли свое место проблемы сохранения первичной экологии северо-восточного Китая и многие другие стороны жизни китайского общества в его стремлении к экологическому балансу и социальной гармонию, единству материальной и духовной культуры. Аналогично, если проанализировать реальную жизнь русской эмиграции за границей, в чужом краю, то можно увидеть и их радость и грусть, гнев и веселье, но все их помыслы, чувства, воспоминания оставались там, далеко, на покинутой ими родине. Тоска по покинутой родине – России, ностальгия пронизывает все творчество русских писателей. Но не менее отчетливо проявляет себя и другая тенденция. Явно прослеживается и «тяготение» русских поэтов и писателей к восточной традиционной культуре, что связано с их жизнью в Китае. В сочинениях писателей-эмигрантов детально описываются местная топография, климат, флора и фауна, природные ресурсы, коммуникации, города, храмы, исторические достопримечательности, военные гарнизоны. Как правило, в их произведениях есть сведения о хозяйственной и общественной жизни, встречаются биографии выдающихся уроженцев данной местности и тому 264 Там же, С. 67. Там же, С. 197. 266 Там же, С. 267. 267 См.: Утренняя песня Сунгари. Харбин, 2002. С. 207. (на кит. яз.) 268 См.: Сирени у Сунгари. Харбин, 2002. С.16. (на кит. яз.) 269 Там же, С.12. 270 См.: Харбин – моя колыбель. Харбин, 2002. С. 240. (на кит. яз.) 271 См.: Сирени у Сунгари. Харбин, 2002. С. 173. (на кит. яз.) 272 Там же, С. 280. (на кит. яз.) 265 148 подобное. Работы русских поэтов-эмигрантов и писателей обогатили не только русскую литературу, русскую культуру XX в., но и помогли более полно и всесторонне, глубоко понять и объективно оценить такое уникальное историческое явление, как русская эмигрантская литература. Эта литература стала, по сути, первым каналом, по которому потек вначале узкий ручеек культурных контактов, но постепенно этот ручеек превратился в широкую и глубоководную реку, вобравшую в себя процесс взаимодействия и взаимообогащения двух культур – культуры русского и китайского народов273. Таким образом, нами показано, что основное качество, которое характеризовало русскую литературу китайского зарубежья, состояло в том, что русские литераторы относились к традиционной китайской культуре с дружеских позиций, что позволяло воспринимать китайскую культуру как достойную освоения, питало их сочувствие и сопереживание к страданиям китайского народа, вызывало беспокойство за его будущее. В результате изображения элементов традиционной китайской культуры в литературе русской эмиграции появились ряд особенностей, а именно, происходит расширение объекта изображения, обогащение тематического многообразия. Темы творчества русских писателей-эмигрантов по сравнению с их китайскими коллегами стали более многообразными, их число увеличилось. К их числу относятся такие, как восхищение природой Китая, необходимость достижения гармонии в отношениях человека и природы, сострадания к судьбе «маленьких людей», описание и осмысление элементов буддийской, конфуцианской, даосской культуры, обыденной культуры китайского общества и другие. 3.3 Место и роль творчества русских эмигрантов, писателей и поэтов, в литературном процессе России и Китая 273 Ван Яминь. О рассказах русского писателя-эмигранта А. П. Хейдока // Вестник Ланьчжоуского университета. Сер. Общественная наука. 2005. № 5. C. 54–59. 149 С конца XIX в. по начало XX в. происходили существенные изменения в культурном мире России. В этот период обозначился беспрецедентно острый социальный конфликт, породивший все многообразие русской литературы, а в более широком смысле, всей художественной ее культуры. Это было время, когда Россию вынуждены были покинуть многие из представителей русской литературной элиты, реализующие различные жанры ее «Серебряного века». Обосновавшись в других странах, они продолжили традиции русской культуры, в иных условиях, приспосабливаясь к ним, а подчас и пытаясь воздействовать на породившие их обстоятельства своим творчеством, своими идеями, новыми ценностями, приемами творчества, организацией. В силу исторических обстоятельств многие из русских эмигрантов оказались в Китае, и для них началась трудная жизнь беженцев. Вплоть до 60-х годов XX в., некоторые из русских эмигрантов оставались на постоянном жительстве в Харбине, Шанхае и других городах Китая. Это были люди разных профессий. Но особый след в духовной культуре и Китая, и России, оставили русские писатели и поэты. Их литературные труды составили большое по объему и значительное по своим художественным находкам духовное наследие, которое еще ждет своих читателей и исследователей. У большинства поэтов и писателей, неожиданно оказавшихся в изгнании, произошел надлом, психологический стресс от пережитого в годы революции, Гражданской войны и интервенции. И это нашло отражение в их творчестве. Стихи и проза эмигрантов начала 20-х годов ХХ в. наполнены растерянностью, скорбью, сожалением о былом и прошедшем. Это отмечают и литературоведы, изучающие их творчество274. Ли Яньлин называет их произведения литературой с «психологической коллективизация травмой». и массовые Ибо революция, репрессии в СССР Гражданская оставили война, глубокие психологические следы в сознании, особенно у интеллигенции. Травма от ужасов войны, травма от скитаний, травма от утери земельных владений, травма от 274 Чэ Чуньинь. Научно-образовательная духовно-культурная деятельность российской диаспоры в Китае (1920–1940-е годы): дисс. кандидата исторических наук. / Дальневосточный Федеральный университет. Владивосток, 2014. С. 116. 150 падения своего класса и так далее. Они врезались в их души и отразились в их произведениях275. В России русская эмигрантская культура в Китае, в частности, литературное творчество постоктябрьского революционного периода, остаются малоисследованной темой. Покинув родину и оказавшись в Китае, русские писатели и поэты не забросили своего литературного дела, но продолжили его, создав разнообразные по жанрам и по методам творчества, произведения. Они издавали и публиковали газеты и журналы на русском языке, организовывали театры, устраивали концерты, создавали издательства, открывали библиотеки, книжные магазины. Стараниям эмигрантов основывались литературные ассоциации, общества, кружки, открывались школы. С начала 20-х годов до середины 30-х годов XX в. культура и литература русских эмигрантов в Китае находилась на подъеме, достигнув своего расцвета. Русская эмигрантская литература, которая существовала более пятидесяти лет, отличается своеобразием. Но ее самая заметная черта – это значительное влияние китайской культуры276. Русскую литературу в Китае создавали такие известные и пользующиеся популярностью писатели, как А. Несмелов, В. Перелешин, Н.А. Байков, Вс.Н. Иванов, А.П. Хейдок, А.А. Ачаир, Л.В. Хаиндрова и многие другие. Их произведения полны описаний экзотической для русского глаза, но естественной для китайского читателя красоты гор и полей, водных потоков и селений, простых людей и традиционной китайской культуры. Созданные русскими писателями произведения отражали все своеобразие социальной и культурной жизни русских эмигрантов и китайского населения. В их работах появились слова, отражающие это своеобразие, например, некоторые географические названия, как то: «Си-ху», «Баошань», «Ху Синтин», «Дун-лин», «Шаньхайгуан», «Сунгали». Другие слова обозначают особенные существительные, не встречающиеся в жизни русского народа, такие как: «Дракон», «Ли Тай-бо», «Ян Гуэй-фей», «Феникс», «Ми-Син». 275 Ли Яньлин. О литературе русской эмиграции в Китае. Харбин, 2005. Ч. 2. С. 6. (на кит. яз.) Су Лицзе. Китайская тоска по русской эмигрантской литературе // Теоретический мир. 2010. № 1. С. 152. (на кит. яз.) 276 151 Кроме того, есть слова, используемые для передачи восточного, китайского колорита, а именно: «веер», «лотос», «джонка», «гаолян», «чай» и так далее. Элементы традиционной китайской культуры в поэтическом и вообще, литературном языке восточного русского зарубежья – не отдельные вкрапления, не отдельные примеры, а сама материя, из которой складывались стихи и проза. Лексические средства используются в них и в номинативной функции (для изображения внешнего мира) и входят в состав тропических средств художественного текста. Это был тот источник, из которого поэты черпали понимание окружающего их чужого мира и свое вдохновение. С терпением и аккуратностью, вниманием и тонким вкусом они смогли приблизиться к богатейшей культуре Китая, его истории, древним традициям и обычаям, к китайской словесности277. Для русских писателей и поэтов, оказавшихся в Китае, обращение к восточной традиции носило специфический характер: многие не спешили учить китайский язык. Однако современные исследователи эмигрантской литературы Дальнего Востока (О.А. Бузуев, С.И. Якимова) отмечают, что писателям и поэтам, в отличие от западноевропейских представителей русского зарубежья, была дана уникальная возможность соприкоснуться с восточной культурой. «Китайские мотивы и образ Китая, озвученный в русских рифмах, придают своеобразие произведениям даже второстепенных харбинских поэтов»278. Исследователь В.М. Крейд отмечает: «Сопки Маньчжурии, желтая Сунгари, лица, виды, уличные сценки, китайские виньетки, музыка, праздники, заклинания, тайфуны, драконы, храмы, рикши и даосские боги – все это густо, цветисто, одушевленно впервые пропитало ткань русского стиха»279. Значение ориентальных стихотворений не ограничивается передачей внешних впечатлений 277 Шипановская Л.М. Элементы традиционной китайской культуры в поэтическом языке русского восточного зарубежья // Русский Харбин, запечатлённый в слове. Вып. 1. Благовещенск, 2006. С. 141. 278 Ли Иннань. Образ Китая в русской поэзии Харбина // Русская литература ХХ века: итоги и перспективы изучения: сб. н. трудов, посвящ. 60-летию проф. В. В. Агеносова. М., 2002. С. 272. 279 Крейд В. Все звезды повидав чужие // Русская поэзия Китая: антология / сост. В. Крейд, О. Бакич. М., 2001. С. 24. 152 европейцев, оказавшихся в окружении малознакомой культуры. Характеризуя творчество А.А. Ачаира, В. Перелешина, Л.В. Хаиндровой, М. Волина, китайская исследовательница Ли Иннань отдает им должное: «Вообще удивительно это проникновение в глубины китайского духа»!280 Русская эмигрантская литература в Китае сохранила не только характерные для литературы особенности «серебряного века» культуры России, но вобрала в себя и многие черты китайской культуры. Ее отличает яркая индивидуальность, присутствие местного колорита, глубокая и искренняя тоска по покинутой Родине, неповторимый этнический стиль. В их сознании Китай предстает как красивый миф, ожившая картина. Китай мыслится ими как вторая Родина, которую они потеряли не по своей воле и по которой тосковали всю жизнь. Китай дал им возможность открыть новые темы, заставил искать новые способы изображения новой этнической реальности, вдохновение, силы и желания для творчества. В нашем представлении «русская эмигрантская литература в Китае принадлежит как русской, так и китайской литературе»281. Временно и вынужденно находясь вдали от культурного центра Европы, русская эмигрантская литература в Китае смогла сохранить свои исходные этнические особенности, но она одновременно впитала и восточный, китайский колорит, приобретя, таким образом, свой собственный уникальный стиль. Они создали знаменитые произведения, в которых преобладали восточные, китайские мотивы и сюжеты. Читатели могут задаться вопросом о принадлежности их трудов: «Россия – это восток западного мира, или она являет собой запад в восточном пространстве? Но возможно, более взвешенным является представление Ли Женьняня, который утверждал, что «русская эмигрантская литература в Китае имеет много восточных и европейских элементов, они 280 Ли Иннань. Указ. соч. С. 278. Мяо Хуэй. Принадлежащие и России, и Китаю – Русская эмигрантская литература в Китае является и русской, и китайской литературой // Русская литература и искусство. 2003. № 4. С. 75. 281 153 проникают друг в друга и влияют друг на друга. Многие эмигранты гордились тем, что они жили в азиатской древней цивилизованной большой стране»282. Все русские эмигранты, писатели и поэты, испытали горечь изгнания. За годы скитаний они потеряли много ценных вещей, но зато они приобрели более ценное – право на свободное творчество. Они могли писать согласно со своими собственными убеждениями, представлениями и идеалами. Написанные ими произведения могли публиковаться без всяких отзывов, разрешений, контроля, что и позволило им создать в Китае уникальную русскую эмигрантскую литературу. Русские эмигранты, писатели и поэты, столкнувшись с новыми для них условиями жизни, не отгородились от них привычными для восприятия образами и стереотипами, но они внесли в содержание своих произведений новые для них элементы – историю и природу Китая, непривычные для них восточные обычаи, непонятную им во многом философию, иную эстетику прекрасного, необычные отношения между китайскими и русскими людьми, и благодаря этому, запечатленному первому опыту познания иного мира, их произведения имеют высокую ценность для исследователей. Русские литераторы смогли не только изучить национальную традиционную восточную культуру, с глубоким уважениям воспринимая национальную духовную жизнь китайского народа, но и попытались найти то общее, что позволяло сформировать межнациональную культуру для того, чтобы объединить людей разных наций. Русские писатели-эмигранты затратили немалые усилия в этом направлении. Поэтому их произведения можно и нужно рассматривать как вклад не только в развитие их собственной культуры, но также и в развитие культуры Востока, а также и Запада, а значит, он имеет общечеловеческую ценность. Русские писатели-эмигранты продолжили славные традиции русской литературы начала XX в., расширили область ее распространения на территорию Китая, а также усилили роль и значение русской литературы в мировом литературном творчестве. Духовный подвиг, который совершили русские 282 Ли Женьниань. Русская эмигрантская литература в Китае // Пекинская библиотека. 1995. № 1/2. С. 38. (на кит. яз.) 154 писатели-эмигранты, несомненно, является уникальным примером создания нового вида литературы, отличающейся своим собственным художественным вкусом и неповторимым очарованием. На всем протяжении существования русской эмигрантской литературы в Китае, мы видим, что, несмотря на долгое проживание в чужой стране, русские писатели и поэты-эмигранты в душе всегда оставались верными своей Родине, всегда беспокоились о ее судьбе, думали о родном городе, о друзьях, родных и близких. Тема тоски по Родине проходит красной нитью через все творчество русских писателей в Китае. Всё, что касалось «дома», России, всегда вызывало их сочувствие и сострадание, словно родина навечно слилась с их телами и душами. Воспоминания о прекрасном времени их пребывания на родине стали духовной опорой для выживания русских эмигрантов. Новую, уже советскую действительность социально-политической жизни они описывали, отталкиваясь от собственной точки зрения, которая вобрала в себя и прошлый опыт дореволюционной повседневной жизни, и духовный мир скитающегося по земле человека. Можно сказать, что эту, разнородную и многообразную, жизнь они воплотили в своих произведениях и показали эту литературу всему миру. Русская эмигрантская литература в Китае, несомненно, является частью русского национального культурного богатства, и этим своим качеством она остается ценной частью русского национального духовного наследия. Между тем, русская эмигрантская литература в Китае создавалась и развивалась за пределами России, и не могла не отразить в своем содержании новые культурные реалии, что придает ей уникальный, сложносоставной, синкретичный характер283. Русская эмигрантская литература в Китае играла важную роль в распространении китайской культуры и китайского языка среди русского населения. В деле углубления культурных обменов и дружбы между двумя народами, она выполнила роль культурного посланника, посредника в контактах двух народов – русского и китайского. 283 Жун Цзе. Русская эмигрантская литература // Русский язык в Китае. 2004. № 1. C. 48. 155 Между тем, нельзя недооценивать и то, что китайская литература оказывала глубокое и обширное влияние на возникновение и развитие литературы на всем Дальнем Востоке. Китай являлся источником творчества и благодатной почвой для прорастания литературы русских эмигрантов Дальнего Востока. Смысловое содержание русской эмигрантской литературы в Китае было очень богатым. Содержание и стиль творчества, используемые в русской литературе, несут в себе богатые географические особенности и отличительные черты. Её самая большая и наиболее часто бросающаяся в глаза особенность заключается в том, что она испытала на себе влияние китайской культуры284 и своеобразно отразила в своем творчестве. Это придает русской эмигрантской литературе уникальность и важную культурную ценность. Мы уверены, что по мере развития и укрепления связей между нашими народами в духовной жизни Китая будут присутствовать исследования русских ученых – филологов, историков, культурологов, в центре внимания которых окажутся произведения и жизнь русских писателей-эмигрантов, что позволит раскрыть в полном объеме всю специфику их творчества, своеобразие и уникальность той литературы, которая была ими создана на китайской земле. Конечно, достижения русской зарубежной литературы, в том числе ее восточней ветви, несомненны и признаны не только в России и в Китае, но и во всем мире. К этому надо добавить, что значительная часть эмигрантской поэзии 1920–1930-х годов принадлежит русскому «серебряному веку», имеет присущие только ему особенности. Это сказывается в определенном влиянии на нее таких художественных литературных течений того времени, как символизм, футуризм, акмеизм. Это подчеркивают в своих исследованиях как российские, так и китайские литературоведы285. Как уже неоднократно нами отмечалось, литературная деятельность русской интеллигенции в Китае в 1920–1940 годы отличалась многообразием. Были созданы сотни замечательных художественных произведений, многие из которых 284 Су Лицзе. Китайская тоска по русской эмигрантской литературе // Теоретический мир. 2010. № 1. С. 152. (на кит. яз.) 285 Ли Яньлин. О литературе русской эмиграции в Китае. Харбин, 2005. Ч. 1. С. 6. (на кит. яз.) 156 только возвращаются к нам из небытия. Как отмечает профессор В. Ф. Печерица, «рассеянные в пространстве и времени, изданные небольшими тиражами, эти произведения, недоступные еще вчера, сегодня возвращаются к нам»286. Важно отметить, что, с точки зрения мировой литературы XX в., литература русских писателей-эмигрантов, в силу особенностей времени и испытаний, которые им довелось претерпеть и преодолеть, отразила в своем творчестве различные по содержанию культурные смысловые пласты, эмоции и стили. Хотя объём некоторых работ не поражает своими размерами, но велико их культурное значение. А оно было и останется неизменно высоким. В этом состоит особая ценность русской эмигрантской литературы в Китае. В ней в наиболее полном виде отразились все характерные черты восточной ветви русской литературы, что является самой важной причиной её уникальных свойств287. Еще раз отметим, что культурное творчество русских писателей и поэтовэмигрантов получило свое наиболее полное выражение в литературном процессе, в результате которого были созданы произведения, получившие известность и признательность не только среди русских и китайских читателей, но и в мировых образованных кругах. Литературная жизнь русских эмигрантов в Китае в послеоктябрьский период была насыщенной и плодотворной. В основном она была сконцентрирована в Харбине и Шанхае как двух культурных, литературных центрах. Благодаря богатой тематике, далеко выходящей за пределы традиционной и русской, и китайской литератур, тесной связи с народной жизнью, использованию метода критического реализма в сочетании с романтизмом, высокой эмоциональностью при описании сцен природной и социальной жизни, чувству сострадания и сочувствия к судьбам «маленьких людей» в Китае, патриотизму и любви к родине-России, глубокой индивидуальностью творчества русская литература эмигрантов по праву получила мировое признание. 286 Печерица В. Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. Владивосток, 1998. С. 274– 276. 287 Ван Яминь. Харбинская русская эмигрантская литература в Китае // Русский язык в Китае. 2005. № 5. C. 55. 157 С одной стороны, русские литераторы были приняты Китаем в самое трудное для них время – время изгнания, и они были благодарны стране, которая приютила их, но, с другой стороны, они не хотели терять и связи, хотя бы духовной, ментальной, со своей покинутой родиной, на которую они мечтали когда-нибудь вернуться, хотя бы «как листья к корням». Отражение традиционной китайской культурыв произведениях русских писателей и поэтов-эмигрантов в Китае – это не случайное явление, а свободное излияние чувств дружбы, благодарности, которые испытывали эмигранты к Китаю и китайскому народу, который, несмотря на трудное свое положение, все же нашел в себе силы оказать им, изгнанникам, помощь и поддержку. 158 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Выполненное нами исследование позволяет сделать вывод: русская эмиграция в Китае является составной частью культурно-исторического явления «русского зарубежья», и таким образом, всей русской культуры. Она занимает важное место в человеческой истории. Русские эмигранты, оказавшись в Китае в новой для них этнической, политической и социально-экономической среде, как носители русской культуры, стали тесно взаимодействовать с местным населением, с одной стороны, передавая ему более совершенные образцы русского культурного творчества, с другой стороны, заимствуя у китайского народа многие культурные ценности. Большое значение во взаимодействии двух культур играла литература. Решающую роль в сохранении и развитии русской культуры в Китае играла КВЖД. Она способствовала усилению экономических и политических связей между Россией и Китаем, а в культурном плане предоставила широкие возможности для культурного развития русских эмигрантов. Строительство КВЖД привлекло к себе множество русских эмигрантов, от рабочих до интеллигенции. Наличие распространялись на своей всю администрации, территорию КВЖД, распоряжения придавало которой видимость самостоятельности русского населения, являлись основой его процветания. В начальной точке строительства на месте бедной деревеньки возник новый город – Харбин со своеобразной, выполненной в русских традициях, архитектурой и планировкой. Очень скоро Харбин превратился не только в важный административный и экономический центр существования русской эмиграции, но и в ее культурный центр, привлекающий к себе внимание эмигрантов, и, прежде всего, интеллигенции, работников умственного труда. Китайское правительство предоставило эмигрантам свободу творчества, не вмешивалось в их литературный процесс, создало удобные, максимально возможные в то время условия для проживания. При формировании русских населенных пунктов русские эмигранты сохраняли свои культурные традиции. 159 Кроме Харбина, КВЖД способствовала культурному развитию многих других городов, таких как Цицикар, Чанчунь, Анда, Маньчжурия, Суйфэньхэ, Хайлар. КВЖД и развитие градостроительства вокруг нее привлекало русских эмигрантов, как до революции, так и после нее. Русские эмигранты стали играть в этот период главную роль в развитии этих городов, а русская культура занимала основную долю культурного пространства КВЖД. Русские эмигранты принесли в Харбин и долгие годы сохраняли русскую культуру: литературу, искусство, образование, журналистику, религию, науку, медицину, архитектуру, одежду, русскую диету и так далее. Харбин скоро стал признанным в мировом масштабе, довольно крупным очагом русской культуры русских эмигрантов в Китае. Широкую известность получил и Шанхай, который можно считать вторым культурным центром, но сформировавшимся уже позже Харбина. Харбин и Шанхай играли очень важную роль во взаимодействии и взаимовлиянии русской и китайской культур. Именно здесь шли интенсивные процессы обмена и взаимообогащения практическим и технологическим опытом, накопленным в различных отраслях культуры. Города Харбин и Шанхай как своеобразные культурные центры привлекали к себе многих ученых, преподавателей, деятелей литературы, театра и искусства. Для русских эмигрантов в Китае культура стала важнейшей составной частью их национального самосознания и мироощущения образованного русского человека. Сама великая русская культура и русский язык способствовали сохранению у эмигрантов национального чувства, препятствовали их растворению в чужой среде. Эмиграция стремилась сохранить ценности и традиции русской культуры и продолжить творческую жизнь ради духовного преобразования родины. Известный исследователь П.Е. Ковалевский писал: «Они хранили ее, умножали ее, развивали, несли в мир и знакомили с нею другие народы»288. Сами трудности, политическое давление, материальные лишения, бытовые и языковые неудобства Лазарева С.И., Шпилёва А. Н. О литературном наследии российской эмиграции в Китае (20– 40-е 20-го в.) // Россия и АТР. 2009. № 3. С. 59. 288 160 служили стимулом к творческой деятельности. Все достижения русских эмигрантов, как в литературе, так и в художественном и научном творчестве, отмечены особой русской индивидуальностью, находили выход в рамках институтов, издательской деятельности, разных общественных организаций, церквей и так далее. В многообразии видов культуры русской эмиграции, литература занимала важнейшее место. Русские поэты и писатели внесли большой вклад в развитие русской литературы в Китае, а через нее и в развитие китайской литературы. Но можно утверждать, что их влияние сказывалось и на развитие мирового литературного процесса, обогатив духовную культурную жизнь народов многих стран. Их произведения знакомили читателей с жизнью русских эмигрантов в Китае, с обычаями и нравами китайского народа, описали историю Китая начала и первой половины XX в. Эти произведения являются сами по себе ценным, уникальным историческим материалом. Как уникальное литературное явление, русская эмигрантская литература в Китае является незаменимой частью русской литературы XX в., имеет непреходящую идейно-художественную ценность. В нашем исследовании показано, что при изображении традиционной китайской культуры в русской литературе эмигрантов присутствует ряд особенностей, которые придают ей своеобразие и уникальность. В истории культурных контактов и взаимодействии культур народов мира русская литература китайского зарубежья занимает особое место. Она обладает уникальными свойствами, что позволяет говорить о ней как относительно самостоятельном направлении в русской культуре. Оставаясь по своим основам русской культурой, она вобрала в себя некоторые элементы китайской культуры. Ею по праву могут гордиться как русский, так и китайский народы. Сквозной линией развития, проходящей через все творчество русских литераторов в Китае, является тема тоски по родине и чувство патриотизма к России. Широкое отражение на страницах произведений русских литераторов 161 получили описания китайских природных пейзажей, и, более того, элементов китайской культуры, увиденное как бы «чужими» глазами и делавшее эти описания непривычным и притягательными для читателей. Для содержания литературного творчества русских эмигрантов было характерно также широкое использование эмоциональной окраски пейзажей, жизни героев, авторских размышлений. Целью литературного творчества русских писателей и поэтов-эмигрантов являлось формирование новой культурной картины мира, в которой отражались новые культурные реалии Китая. Русские литераторы относились к китайской культуре с дружеских позиций, что позволяло им воспринимать традиционную китайскую культуру как достойную освоения, питало их сочувствие и сопереживание к страданиям китайского народа, вызывало беспокойство за его будущее. Категория изображения не может быть понята как зеркальный образ окружающего писателя или поэта мира. Изображение осуществляет творец, создатель, который видоизменяет мир в своем сознании, творит новый мир по мерке нравственности, красоты, долга, добра, справедливости, своих и общественных идеалов, по мерке той формы культуры, в рамках которой создается произведение, тем художественным, образным языком, которым оно описывает реальность. Культура русских эмигрантов возникла на китайской территории на общем фоне китайской культуры, но она не может быть сведена ни к той, ни к другой разновидности. Ветка китайской культуры была привита на русскую культурную основу, осмыслена с точки зрения уже сложившейся русской традиции, в символах и понятиях русской культуры, в рамках тех приемов построения художественного образа, которые характеризуют русскую национальную литературу и поэзию. Русские мастера пользовались русским языком, в основном применяли для описания китайской культуры русский образ мышления и эстетические привычки. В результате изображения элементов традиционной китайской культуры в 162 литературе русской эмиграции появились ряд особенностей, а именно: происходит расширение объекта изображения, обогащение тематического многообразия. Темы творчества русских писателей эмигрантов по сравнению с темами их китайских коллег стали более многообразными, число тем увеличилось. К их числу относятся такие, как восхищение природой Китая, необходимость достижения гармонии в отношениях человека и природы, сострадания к судьбе «маленьких людей», описание и осмысление элементов буддийской, конфуцианской, даосской культуры, обыденной культуры китайского общества и другие. Основным методом изображения китайской культуры был метод критического реализма, дополненный средствами изображения, используемыми романтизмом. Другие способы изображения, такие как символизм, персонализм, футуризм и другие, использовались эпизодически и не получили широкого распространения. Русская эмигрантская литература в Китае занимает особое место в русской и китайской литературе. Она отличается от русской литературы, которая была создана в России, но существуют ее отличия и от китайской литературы. Хотя она возникла на китайской территории на общем фоне китайской культуры, она не может быть сведена ни к той, ни к другой разновидности. Русские литераторыэмигранты испытывали иные чувства и эмоции, они пытались отобразить новую культурную реальность новыми методами и новыми способами изображения. Учитывая ограниченность объема диссертации, можно признать, что есть в рассматриваемой теме много вопросов, которые требуют своего дальнейшего исследования. К таким вопросам можно отнести проблему влияния политической, культурной и экономической среды на литературную и организационную деятельность русских литераторов в Чанчуне, Пекине, Тяньцзине, Синцзяне и других городах, следует продолжить поиск неопубликованных произведений русских писателей-эмигрантов в Китае. Мы ожидаем, что в ближайшее время интерес научной общественности к творчеству русских литераторов в Китае будет возрастать как в России, так и в Китае. 163 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Монографии и статьи 1. Аблова, Н. Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае : международные и правовые аспекты истории (первая половина ХХ в.) / Н. Е. Аблова. – М. : НДИД «Русская панорама», 2004. – 432 с. 2. Агеносов, В. В. Литература русского зарубежья / В. В. Агеносов. – М. : Терра. Спорт, 1998. – 543 с. 3. Амурская правда. 1926. – 17 сент. № 1932. 4. Блок, Александр. Избранные стихотворения. Текст / сост., авт. вступ. ст. Арсений Несмелов. – Харбин : Заря, 1941. – 98 с. 5. Будущее Шанхая // Слово. – 1930. – 15 января. 6. Бычкова, Т. А. Культура традиционных обществ Китая и Японии : учебное пособие к специальному курсу лекций / Т. А. Бычкова. – Томск : Изд-во Томского университета, 2002. – 63 с. 7. Ван, Чжичэн. Жизнь русских эмигрантов в современном Шанхае / Чжичэн Ван. – Шанхай : Словарное издательство Шанхая, 2008. –569 с. (на кит. яз.) 8. Ван, Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае / Чжичэн Ван / пер. с кит. Чэньлонга Пань, Хуэйжуна Сяо, Юйцинь Лю, Бэй Вэньли, Л. П. Черниковой. – М. : Русский путь, 2008. – 553 с. (Библиотека «Русской зарубежье») 9. Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае / Чжичэн Ван. – Шанхай : Книжный магазин «Саньлянь» Шанхая, 1993. – 832 с. (на кит. яз.) 10. Ван, Яминь. О рассказах русского писателя-эмигранта А. П. Хейдока / Иаминь Ван // Вестник Ланьчжоуского университета. Сер. Общественная наука. – 2005. – № 5. – C. 54–59. (на кит. яз.) 11. Ван, Яминь. Русская эмигрантская литература в китайской современной литературе / Яминь Ван // Вестник Шанхайского педагогического университета. – 2010. – № 6. – С. 101–107. (на кит. яз.) 12 Ван, Яминь. Харбинская русская эмигрантская литература в Китае / Яминь Ван, Инин Го // Русский язык в Китае. – 2005. – №2. – С. 53–56. (на кит. яз.) 164 13. Василенко, Н. А. Население полосы отчуждения КВЖД : опыт межнациональных контактов (1897–1917) / Н. А. Василенко // Годы. Люди. Судьбы. История российской эмиграции в Китае : материалы международной научной конференции, посвящённой 100-летию г. Харбина и КВЖД. – М. : ИРИ РАН. –19– 21 мая 1998 г. – С.14–16. 14. Великая, Н. И. Воскреснуть, вернуться в Россию. Проза русского зарубежья : учебное пособие / Н. И. Великая. – Владивосток : Изд-во Дальневост. Ун-та, 1996. – 65 с. 15. Виктор, Сербский. Русский элемент / Виктор Сербский // Шанхайская Заря. – 1932. – 6 ноября. 16. Воробьёва, И. Ю. Китайская литературная традиция в восприятии поэтов дальневосточной эмиграции (на материале сонетов М. Щербакова и М. Волина) / И. Ю. Воробьёва // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. – 2009. – № 119. – С. 217–223. 17. Генри, Э. Профессиональный антикоммунизм. К истории возникновения / Э. Генри. – М. : Политиздат, 1981. – 369 с. 18. Гомбоева, М.И. Типы культурной идентичности малых этнических групп в условиях ассимиляции / М.И. Гомбоева, Н.Н. Замошникова, Д.Б. Сундуева // Учёные записки ЗабГ У. 2014. № 4 (57). С. 85–94. 19. Гумилев, Н. С. Сочинения : в 3-х т. : т. III. Письма о русской поэзии / Н. С. Гумилев. - М.: Художественная литература, 1991. – 430 с. 20. Гу, Юньпу. Об Арсении Несмелове и его стихах / Юньпу Гу // Русская литература и искусство. – 2002. – № 6. – С. 16–19. (на кит. яз.) 21. Дипломатический словарь : в 3-х тт. : т. II. – Изд–е 4-е, перераб. и доп. / А. А. Громыко, А. Г. Ковалев, П. П. Севостьянов, С. Л. Тихвинский. – М. : Наука, 1985. – 1680 с. 22. Ду, Гоинь; Ли, Вэньге. Обзор и осмысление русской эмигрантской литературы 20-го века / Гоинь Ду, Вэньге Ли // Вестник Харбинского политехнического университета. – 2008. – № 3. – С. 151- 154. (на кит. яз.) 23. Жарикова, Е. Е. Ориентальные мотивы в лирике поэтов русского зарубежья 165 Дальнего Востока / Е. Е. Жарикова // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. – 2008. – Т. 24. – № 55. – С. 120– 126. 24. Жун, Цзе. Маленькие люди, история, экология / Цзе Жун // Вестник института иностранных языков НОК. – 2005. – № 6. – С.101–104. (на кит. яз. ) 25. Жун, Цзе. Русская эмигрантская литература. / Цзе Жун // Русский язык в Китае. – 2004. – № 1. – C. 48–50. (на кит. яз. ) 26. Забияко, А. А. Харбинский поэт Николай Щеголев : из истории русской эмиграции / А. А. Забияко // Уральский исторический вестник. – 2013. – № 1(38). –С.67–77. 27. Ильина, Н. Дороги и судьбы / Н. Ильина. – М. : АСТ, 2011. – 768 с. 28. История войны на Тихом океане (в пяти томах). Т. I. Агрессия в Маньчжурии / под ред. Усами Сэйдзиро, Эгути Бокуро, Тояма Сигэки, Нохара Сиро и Мацусима Эйити. – М. : Издательство Иностранной литературы, 1957. – 416 с. 29. Кан, Юнчжэн. Метод изучения общественных наук путём преодоления предметного видения / Юнчжэн Кан, Шеньвэй Син. – Пекин: Общественная наука Китая, 2012. 250 с. (на кит. яз.) 30. Климов, В. Певец любви и радости (Альфред Петрович Хейдок) / В. Климов, Н. Деревнина // Мир Огненный. – 1998. – № 16. – С. 27–29. 31. Ковалевский, П. Е. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века : энциклопедический биографический словарь / П. Е. Ковалевский. – М. : РОСПЭН, 1997. – 748 с. 32. Кравцова, М. Е. История культуры Китая. / М. Е. Кравцова. - СПб. : Лань, 1999. -–416 с. 33. Кравченко, Л. Харбин изначальный // Харбин. Ветка русского дерева : проза, стихи / Л. Кравченко. – Новосибирск : Новосибирское книжное издательство, 1991. – 399 с. 34. Крейд, В. Все звезды повидав чужие // Русская поэзия Китая : антология / сост. В. Крейд, О. Бакич. – М. : Время, 2001. – 720 с. 35. Крыжанская, К. А. Мистическое начало в прозе харбинских писателей / К. А. 166 Крыжанская // Вестник АмГУ. – 2008. – № 42. – С. 99–101. 36. Кудинова, Е. Ю. Россияне в Китае, или опыт постановки проблем / Е. Ю. Кудинова // Известия Восточного института. – 1999. – № 4. – С.71–83. 37. Лазарева, С. И. Вклад восточной ветви российской эмиграции в сохранение отечественной культуры (20–30-е г. г. 20 века) / С. И. Лазарева, А.Н. Шпилёва // Ойкумена. – 2009. – № 2. – С. 110–115. 38. Лазарева, С. И. О литературном наследии российской эмиграции в Китае (20 40-е годы XX в.) / С. И. Лазарева, А. Н. Шпилёва // Россия и АТР. – 2009. – № 3. – С. 58–64. 39. Левит, С. Я. Культурология. Энциклопедия. Т.2 М-Я. / С. Я. Левит. – СанктПетербург : Университетская книга,1998. – 446 с. 40. Ли, Женьниань. Русская эмигрантская литература в Китае / Женьниань Ли // Вестник Пекинской библиотеки. – 1995. – № 1/2. – С. 37–45. (на кит. яз.) 41. Ли, Иннань. Образ Китая в русской поэзии Харбина / Иннань Ли // Русская литература ХХ века : итоги и перспективы изучения. – М. : Сов. спорт, 2002. – 435 с. 42. Ли, Мэн. Литература русской эмиграции в Китае – забытая страница / Мэн Ли. – Пекин : Изд-во Пекинского университета, 2007. – 483 с. (на кит. яз.) 43. Ли, Синган. Плывущий лотос в буре. Русские эмигранты в Китае / Синган Ли – Пекин : Бюро перевода и редактирования ЦК, 1997. – 432 с. (на кит. яз.) 44. Ли, Шусяо. Харбинская историческая летопись / Шусяо Ли. – Харбин: Харбин, 2000. – 423 с. (на кит. яз.) 45. Ли, Яньлин. Китай, я люблю тебя / Яньлин Ли. – Харбин : Северная литература и искусство, Хэйлунцзянское образование, 2002. – 366 c. (на кит. яз.) 46. Ли, Яньлин. Литература русских эмигрантов в Китае. В10 тт. : Т. I / Яньлин Ли. – Пекин: Китайская молодёжь, 2005. – 526 с. 47. Ли, Яньлин. Литература русских эмигрантов в Китае. В 10 тт. : Т. II /Яньлин Ли. – Пекин : Китайская молодёжь, 2005. – 706 с. 48. Ли, Яньлин. Литература русских эмигрантов в Китае. В10 тт. : Т. VIII /Яньлин Ли. – Пекин : Китайская молодёжь, 2005. – 545 с. 167 49. Ли, Яньлин. О литературе русской эмиграции в Китае. Ч. 2. / Ли Яньлин. – Харбин : Хэйлунцзянское народное издательство, 2005. – 276 с. (на кит. яз.) 50. Ли, Яньлин. Сирены у Сунгари / Яньлин Ли. – Харбин : Северная литература и искусство, Хэйлунцзянское образование, 2002. – 355 с. (на кит. яз.) 51. Ли, Яньлин. Соната над Хинганом /Яньлин Ли. – Харбин : Северная литература и искусство, Хэйлунцзянское образование, 2002. – 546 с. (на кит. яз.) 52. Ли, Яньлин. Харбин – моя колыбель / Яньлин Ли. – Харбин : Северная литература и искусство, Хэйлунцзянское образование, 2002. – 324 с. (на кит. яз.) 53. Ли, Яньлин. Утренняя песня Сунгари / Яньлин Ли. – Харбин : Северная литература и искусство, Хэйлунцзянское образование, 2002. – 398 с. (на кит. яз.) 54. Лотман, Ю. М. Культура и язык. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки / Ю. М. Лотман. – СанктПетербург : Искусство-СПб, 2000. – 703с. 55. Лэй, Май, Инвестиции иностранцев в Китае / Май Лэй. – Пекин : Коммерческое издательство, 1959. – 497 с. (на кит. яз.) 56. Лю, Вэнфэй. Из России в Харбин / Вэнфэй Лю // Китайская книжно-торговая газета. – 2003. – 22 августа. (на кит. яз.) 57. Лю, Хуэйцянь. Культура Дракона и гармоничное общество / Хуэй-цянь Лю // Пекин : Газета «Гуанмин Жибао». – 2007. – 27 декабря. (на кит. яз.) 58. Лю, Цзинянь. Записки мирского шума / Цзинянь Лю. – Харбин : Синь Хуа Харбина, 1929. – 292 с. (на кит. яз.) 59. Лян Цичао. Исторический метод исследования Китая / Цичао Лян. – Шицзячжуан : Хэбэйское образовательное издательство, 2000. 484 с. (на кит. яз.) 60. Ма, Вэйюнь. КВЖД и Хэйлунцзянская культура / Вэйюнь Ма. – Харбин : Издво Хэйлунцзянского университета, 2010. – 210 с. (на кит. яз.) 61. Малявин, В. В. Сумерки Дао. Культура Китая на пороге Нового времени / В. В. Малявин. – М. : Дизайн. Информация. Картография, 2000. – 439 с. 62. Мелихов, Г. В. Международная научная конференция «Годы, люди, судьбы. История российской эмиграции в Китае» : к 100-летию Харбина и КВЖД / Г. В. Мелихов // Проблемы Дальнего Востока. – 1998. – № 4. – С. 124–125. 168 63. Мочизуки Цунеко. Изучение в Японии русской эмигрантской литературы в Китае в начале XX в. / Цунеко Мочизуки // Русской литературе и искусства. – 2012. – №1. – С. 31–33. 64. Мо, Янь. Международная научно-практическая конференция русской литературы проведена в Москве / Янь Мо // Советская литература. – 1993. – № 3. – С. 94–95. 65. Мяо Хуэй. Об историческом значении издания «Русская эмиграционная литература в Китае. В 10 тт. (на русском языке)» / Хуэй Мяо // Русская литература и искусство. – 2005. – № 3. – С. 68–70. 66. Мяо Хуэй. О поэтическом творчестве поэтессы А. Паркау / Хуэй Мяо // Русская литература и искусство. – 2007. – № 6. – С. 69–7. (на кит. яз.) 67. Мяо Хуэй. Принадлежащие России и Китаю. Русская эмигрантская литература в Китае является и русской, и китайской литературой / Хуэй Мяо // Русская литература и искусство. – 2003. – № 4. – С.75–77. (на кит. яз.) 68. Панишева, Н. А. Художественное пространство Китая в лирике А. Несмелова / Н. А. Панишева // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. – 2012. – Т. 1. – № 1. – С. 100 –105. 69. Петрик, В. В. Культура Китая / В. В. Петрик. – Томск : Изд-во Томского политехнического университета, 2010. – 156 с. 70. Петров, В. П. Русский Шанхай / В. П. Петров // Проблемы Дальнего Востока. – 1991. – № 4. – С. 216 –219. 71. Петров, В. П. Русский Шанхай / В. П. Петров // Проблемы Дальнего Востока. –1992. – № 1–3. – С.176–179. 72. Печерица, В. Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае / В. Ф. Печерица. – Владивосток : Изд-во ДВГУ, 1998. – 276 с. 73. Пушкарева, Н. Л. Возникновение и формирование российской диаспоры за рубежом / Н. Л. Пушкарева // Отечественная история. – 1996. – № 1. – С.53–65. 74. Ракунов, В. А. Белоэмигранты в Харбине (1920-е годы) / В. А. Ракунов // Управление мегаполисом. – 2011. – № 6. – С.127–131. 75. Редакционный совет. Захватчики на китайском сеттльменте. – Пекин : 169 Литературное и историческое издательство Китая, 1992. – 633 с. 76. Резникова, Н. С. Книжные новинки / Н. С. Резникова // Рубеж. – 1934. – № 33. – С. 24. 77. Резникова, Н. С. Книжные новинки / Н. С. Резникова // Рубеж. – 1941. – № 52/24. – С. 23. 78. Резникова, Н. С. Новые книги / Н. С. Резникова // Рубеж. – 1936. – № 38. – С. 23. 79. Россия и Азиатско-Тихоокеанский Регион. – 2011. – № 1. – С. 81–82. 80. Русский Харбин. Опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира / А. А. Забияко, А. П. Забияко, С. С. Левошко, А. А. Хисамутдинов. – Благовещенск : Амурский Государственный университет, 2015. – 461 с. 81. Савченко, Т. К. «Дни русской культуры» в Русском зарубежье 1920–30-х годов / Т. К. Савченко // Русский язык за рубежом. – 2011. – № 5. – С. 89–95. 83. Сегодня (Шанхай) (Газета). – 1943. –1 октября. 84. Составляющая краеведение комиссия района Наньгана Харбина. Харбинские краеведения. – Харбин, 1994. – 238 с. 84. Су, Лицзе. Китайская тоска по русской эмигрантской литературе / Лицзе Су // Теоретический мир. – 2010. – № 1. – С.152–153. (на кит. яз.) 85. Сунь, Линци. Русская Правда рецензирует книгу «Плывущий лотос в буре» / Линци Сунь // Иностранные теоретические тенденции. – 1998. – № 10. – С.31– 33. (на кит. яз.) 86. Сунь, Чэаньвэнь. Исследование хайлунцзянской истории / Чэаньвэнь Сунь. – Харбин : Хэйлунцзянское народное издательство,1983. – 370 с. (на кит. яз.) 87. Сюе, Ляньцзюй. Демографические изменения Харбина / Ляньцзюй Сюе. – Харбин : Хэйлунцзянское народное издательство,1998. – 647 с. (на кит. яз.) 88. Таскина, Е. П. Неизвестный Харбин / Е. П. Таскина. – М. : Прометей, 1994. – 192 с. 89. Фу, Маолянь. Этническая идентичность, культурная идентичность и национальная идентичность / Фу Маолянь // Сингапурская утренняя газета. – 1999. – 12 апреля. (на анг. яз.) 170 90. Хисамутдинов, А. А. Духовные миссии Китая, Японии и Кореи (конец 19 – первая половина 20 веков) / А. А. Хисамутдинов // Известия Восточного Института. – 2012. – № 2 (20). – С. 96–112. 91. ХПА. Ф. 83. Оп. 1. Д. 291. Л. 14. 92. Ху, Боя. Смесь харбинской русской диаспоры и китайско-русской культуры / Боя Ху, Гань Лу // Вестник Хэйлунцзянского социалистического института. Сер. Общественные и гуманитарные науки. – 2010. – № 6. – С.43–46. (на кит. яз.) 93. Хэйлунцзянское краеведение. – Т. XVIII. – Харбин : Хэйлунцзянское народное издательство, 1992. – 770 с. (на кит. яз.) 94. Цзэн, Фаньжен. Проблемы европейской и американской литературы 20-го века. / Фаньжен Цзэн. – Пекин : Высшее образование Пекина, 2002. – 565 с. (на кит. яз.) 95. Цюй, Сюепин. О русских эмигрантских поэтессах в Китае и их произведениях / Сюепин Цюй // Вестник Цицикарского университета. – 2012. – № 4. – С.75–77. (на кит. яз.) 96. Чебанюк, Т. А. Методологические основания культурологии как междисциплинарной области знания. Фундаментальные проблемы культурологии: в 4 тт. Т. I: Теория культуры / Т. А. Чебанюк, отв. Ред. Д. Л. Спивак. – СПб.: Алетейя, 2008. – 432 с. 97. Чжан Циньмин. Научный исследовательский метод и правило / Циньмин Чжан. – Пекин : Книжное издательство Чжунхуа, 2013. 300 с.(на кит. яз.) 98. Чжао, Тянь. Краеведение Харбинского общественного услуго-питания / Тянь Чжао. – Харбин : Хэйлунцзянское народное издательство,1991. – 455 с. (на кит. яз.) 99. Чжу, Хунцюн. Русская эмигрантская литература XX века. / Хунцюн Чжу // Общественный ученый. – 2010. – № 6. – С. 145–151. 100. Чжэн, Юнван. Русская православия и хэйлунцзянская культура / Чжэн Юнван. – Харбин : Хэйлунцзянский университет, 2010. – 223 с. (на кит. яз.) 101. Чэнь, Цюцзе. Влияние КВЖД на численность населения Харбина / Цюцзе Чэнь // Россия и АТР. – 2011. – № 1. – С. 80–85. 102. Шанхайская Заря. – 1935. – 13 марта. 103. Шанхайский композитор А. А. Авшалумов едет в кругосветное турне, 171 организованное мадам Чжа Кайши // Новая заря. – 1946. – 20 июля. 104. Шипановская, Л. М. Элементы традиционной китайской культуры в поэтическом языке русского восточного зарубежья / Л. М. Шипановская // Русский Харбин, запечатлённый в слове. Вып. 1. – Благовещенск : Изд–во Амурск. гос. унта, 2006. – С. 136 –157. 105. Ши Фан. История русских эмигрантов Харбина / Ши Фан, Лю Шуан, Гао Лин. – Харбин : Хэйлунцзянское народное издательство. 2003. – 630 с. (на кит. яз.) 106. Щеголев, Н. А. Остров : сб. стихотворений / Н. А. Щеголев. – Шанхай : Издво Шанхайской студии поэтов «Остров»,1946. – 252 с. 107. Щербаков, М. В. Содружество «Понедельник» / М. В. Щербаков // Парус (Шанхай). – 1933. – № 1. – С.80–82. 108. Щербаков, М. В. Содружество «Понедельник» / М. В. Щербаков // Прожектор (Шанхай). – 1933. – 15 окт. Диссертации 1. Ван, Яминь. Исследование русской эмигрантской литературы в Китае в XX в. : дис. ... д–ра литературы : 050106 / Ван Яминь. – Ланьчжо, 2007. – 151с.(на кит. яз.) 2. Лю, Чуньли. Торговая деятельность русских эмигрантов в Харбине и их влияние на него (1898–1931) : дис. ... магистра : 030506 / Лю Чуньли. – Чанчунь, 2006. – 59 с. (на кит. яз.) 3. Солодкая, М. Б. Издательская деятельность русской эмиграции в Китае (Харбин, Шанхай : 1917–1947 годы) : дис. канд. истор. наук: 05.25.02 / Солодкая Маргарита Борисовна. – Краснодар, 2006. – 194 с. 4. Цзяо, Сюе. Влияние русского архитектурного стиля на Харбинский городской архитектурный стиль : дис. ... магистра : 050404 / Цзяо Сюе. – Харбин, 2011. – 51 с. (на кит. яз.) 5. Цюй, Сюепин. Исследование творчества русских «сирен» – Русские поэтессыэмигранты на Востоке : дис. … магистра : 050202 / Цюй, Сюепин. – Цицикар. 2012. – 69 с. (на кит. яз.) 6. Че Чуньинь. Научно-образовательная духовно-культурная деятельность 172 российской диаспоры в Китае (1920–1940-е годы) : дис. канд. истор. Наук : 07.00.02 / Че Чуньинь. – Владивосток, 2014. – 187 с. Авторефераты диссертаций 1. Цакунов, В. А. Эмиграция белых войск из России в Китай и ее военные последствия (1918–1945 годы) : автореф. дис. ... канд. Истор. Наук : 07.00.02 / Цакунов Валерий Алексеевич. – М., 2011. – 28 с. 2. Черкашина, С. А. Культурная деятельность русской эмиграции в Китае (1917– 1945 годы) : автореф. дис. ... канд. Культурологи : 24.00.01 / Черкашина Светлана Анатольевна. – СПБ., 2002. – 26 с. Электронные ресурсы 1. Абдуразакова, Е.Р. Тема Востока в творчестве Бориса Пильняка. [Электронный ресурс] / Е.Р. Абдуразакова // – Режим доступа: http://www.dslib.net/russkajaliteratura/tema-vostoka-v-tvorchestve-borisa-pilnjaka.html 2. Аблова, Н. Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина ХХ в.). [Электронный ресурс] / Н.Е. Аблова // – Режим доступа : http://asiapacific.narod.ru/countries/china/n_e_ablova/zakluchenie.htm/ 4(20)2014. 3. Белая эмиграция. [Электронный ресурс]. – Режим доступа :http:// ru.wikipedia.org/wiki/%C1%E5%EB%E0%FF_%FD%EC%E8%E3%F0%E0%F6%E8 %FF / 4(10) 2014. 4. Горковенко, А.Е. Русская литература в культурном пространстве Китая: история и современность. [Электронный ресурс] / А.Е. Горковенко, С.В. Петухов // – Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/russkaya-literatura-v-kulturnom- prostranstve-kitaya-istoriya-i-sovremennost 5. Лариса Черникова. Из Харбина в Шанхай. [Электронный ресурс] / Лариса Черникова // – Режим доступа : http://www.russianshanghai.com/ articles/post5611# more-5611/ 4 (1) 2014. 173 6. Ли Яньлин. О литературе русской эмиграции в Китае. [Электронный ресурс] / Янлинь Ли // – Режим доступа : http://mochizukitsuneko.com/wp- content/uploads/2011/06/4-li%E3%80%80%E6%A0%A1%E4%BA%86.pdf 3(11) 2014. 7. Миграция. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/business/7809 05 (25) 2015. 8. Смысл феникса. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://wenwen.sogou.com/z/q249833949.htm 1(3)2014. (на кит. яз.) 9. Харбинские истории о русской эмиграции в Китае : часть 1 (BBC). [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.svidetel.su/audio/129/ 12(05)2014. 10. Хисамутдинов, А. А. Русский литературный Шанхай. Посвящается памяти Л. Н. Андерсен. [Электронный ресурс] / А. А. Хисамутдинов // – Режим доступа : http://www.intelros.ru/voprosy-literatury/v-3-2013/19542-russkiy-literaturnyy shanhay. html 3(12) 2013. 11. Шанхайская ветвь русской эмиграции. [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http://www.china-voyage.com/2010/11/shanxajskaya-vetv-russkoj-emigracii/ 2(3)2014. 12. Эмиграция и иммиграция – в чем разница? [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://evroportal.ru/immigratsiya/emigratsiya-i-immigratsiya-v-chemraznitsa/#ixzz3cQOCiu6l,http://q99.it/qXQfYep. 05(25)2015.
