Пятые Ковалевские чтения - Факультет социологии СПБГУ
реклама
Санкт-Петербургский государственный университет Факультет социологии Социологическое общество им. М.М.Ковалевского Пятые Ковалевские чтения Материалы научно-практической конференции Санкт-Петербург, 12-13 ноября 2010 года Санкт-Петербург Скифия-принт 2010 `Ìi`ÊÜÌ ÊÌ iÊ`iÊÛiÀÃÊvÊ vÝÊ*ÀÊ*Ê`ÌÀÊ /ÊÀiÛiÊÌ ÃÊÌVi]ÊÛÃÌ\Ê ÜÜÜ°Vi°VÉÕV° Ì ББК 60.5 УДК 316 П-99 Редакционная коллегия: А.О. Бороноев, зав. кафедрой ф-та социологии СПбГУ, докт. филос. н., проф., Ю.В. Веселов, зав. кафедрой ф-та социологии СПбГУ, докт. экон. н., проф., В.Д. Виноградов, зав. кафедрой ф-та социологии СПбГУ, докт. социол. н., проф., Л.Т. Волчкова, зав. кафедрой ф-та социологии СПбГУ, докт. социол. н., проф., В.Н. Келасьев, зав. кафедрой ф-та социологии СПбГУ, докт. психол. н., проф., А.А. Козлов, зав. кафедрой ф-та социологии СПбГУ, докт. социол. н., проф., В.В. Козловский, зав. кафедрой ф-та социологии СПбГУ, докт. социол. н., проф., А.И. Куропятник, зам.декана ф-та социологии СПбГУ, докт. социол. н., проф., В.Г. Овсянников, зав. кафедрой ф-та социологии СПбГУ, докт. филос. н., проф., В.Е. Семенов, директор НИИКСИ, докт. психол. н., проф., Н.Г. Скворцов, декан ф-та социологии СПбГУ, докт. социол. н., проф., А.Н. Сошнев, зав. кафедрой ф-та социологии СПбГУ, канд. экон. н., проф., А.А. Флягин, препод. ф-та социологии СПбГУ. П-99 Пятые Ковалевские чтения / Материалы научно-практической конференции 12-13 ноября 2010 года / Отв. редактор: Ю.В.Асочаков. СПб.: Скифия-принт, 2010. — 1201 с. ISBN 978-5-98620-077-4 2 `Ìi`ÊÜÌ ÊÌ iÊ`iÊÛiÀÃÊvÊ vÝÊ*ÀÊ*Ê`ÌÀÊ /ÊÀiÛiÊÌ ÃÊÌVi]ÊÛÃÌ\Ê ÜÜÜ°Vi°VÉÕV° Ì Секция 1 Перспективы развития теоретической социологии 44 Аргунова В.Н. (Иваново) Институциональный подход к проблеме анализа и проектирования среды инновационного развития региона: опыт междисциплинарного исследования ..................................... 44 Асочаков Ю.В. (Санкт-Петербург) Перспективы интеграции в современной социальной науке 46 Басимов М.М. (Курган) Психологическая основа единых социальных явлений........ 49 Басимов М.М. (Курган) Рефлексивное исследование в социологии ........................... 52 Белов Андрей (Минск) Теоретико-методологические основания изучения религиозного сознания................................................................................. 54 Богомягкова Е.С. (Санкт-Петербург) Онтологический статус социальной проблемы: постановка вопроса .................................................................................. 56 Бойко М.А. (Запорожье) Проблема соотношения понятий «социальная память», «коллективная память» и «историческая память» в современной социологической науке. ........................................................ 60 Бочкарева В.И. (Санкт-Петербург) Российские социологи о «теоретическом обосновании» социологии права и политики права. .................................... 63 Браславский Р.Г. (Санкт-Петербург) Современная парадигма цивилизационного анализа в исторической социологии ..................................................... 67 Быков В.П. (Санкт-Петербург) Важная задача российской социологии ................................ 69 Винер Б.Е. (Санкт-Петербург) Когнитивная структура современной американской социологии (результаты кластерного анализа ссылок из 10 социологических журналов общего профиля)................................................... 72 Голиков А.С. (Харьков) 3 Унитарность капитала как предпосылка дефинирования и теоретическая проблема ........................................................ 74 Головин Н.А. (Санкт-Петербург) Эмпирическая верификация теории как способ интеграции социологического знания ...................................................... 77 Горбунова М.Ю. (Саратов) Структурация эмоциональных явлений: теоретическая модель ............................................................................................... 78 Гусева Н. А. (Санкт-Петербург) Государственные награды как социально-политический инструмент ............................................................................ 80 Дейнеко А. (Украина, г. Харьков) Метафора в современной социологии: от «поэтического» богатства к «фонологической» (без)ответственности .......... 83 Дронов В.Т. (Санкт-Петербург) Актуальность цивилизационного подхода для современной российской социологии......................................................... 86 Егорова Ю.Р. (Уфа) Неклассический подход к пониманию сознания человека в новых социологиях................................................................ 88 Иванов О.И. (С.-Петербург) Человеческий потенциал России (современное состояние и возможности развития) ......................................................... 90 Инджиголян А.А., (Казахстан, Караганда) «Ценностные основания формирования социологии и социологического сообщества в Казахстане и в России (сравнительный анализ)» ...................................................... 93 Кислова О. Н. (г. Харьков, Украина) Возможности компьютерного моделирования в контексте построения социологических теорий (на примере творчества Рендалла Коллинза)............................................................... 95 Комарова А.В. (г. Санкт-Петербург) Возможность создания единой социальной науки в наследии Р. Мертона ................................................................................. 98 Коростелёва О.Т. (Барнаул) 4 Место и роль социологии в формировании системы социогуманитарного знания.................................................. 100 Куклин Г. А. (Санкт-Петербург) Социология, стремящаяся в бесконечность: начало или конец пути? ...................................................................................... 102 Куроптев М.В. (Санкт-Петербург) Междисциплинарный подход к определению социальной науки в контексте идей П. Бурдье ................................................... 105 Матвеева Н.Ю. (Мытищи) Смысловая парадигма в социологии..................................... 107 Медведев В.А. (Екатеринбург) Концепт человека в развитии социологического познания [1] ............................................................................................... 109 Микешин И. М. (Будапешт) Биологические основы социальной эволюции ..................... 112 Михайленко И.И.(Запорожье) Междисциплинарный анализ определения понятия социальная ответственность. .................................................................... 114 Муздыбаев К. (Санкт-Петербург) Новые парадигмы в исследованиях мудрости ...................... 117 Наумова Е.В. (Новосибирск) Социальность некреативного действия ................................ 119 Новикова Л. В. (С.- Петербург) Интегративный подход к анализу общества (наследие Чикагской школы) ................................................................. 122 Павенков О.В. (Санкт-Петербург) Социологический подход к изучению ценностей и ценностных ориентаций ............................................................................ 124 Прозорова Ю.А. (Санкт-Петербург) Интегративные перспективы цивилизационного анализа.... 127 Проказина Н. В. (Орел) Концепция социологии жизни как методологическое основание изучения социологической культуры ................................... 130 Профатилова Л.Г. (Харьков) 5 Методология кривой биографического процесса при анализе нарративных интервью.......................................................... 132 Ротмистров В.В. (Могилев) Актуальность «позитивной» социологии О. Конта в постиндустриальном обществе ............................................. 134 Самсонова Е.И. (Санкт-Петербург) Междисциплинарное сотрудничество в исследованиях науки ............................................................................................... 137 Сизова Н.С. (Санкт-Петербург) Роль современных социологических теорий в процессе формирования «общества знаний» ....................................... 140 Синютин М. В. (Санкт-Петербург) Преобразования в социальной онтологии............................. 143 Смирнов Г.П. (Санкт-Петербург) Понятие «смысл» в теоретическом описании социальных явлений .................................................................................. 144 Смирнов П.И. (Санкт-Петербург) Понятие «общество» как основа интеграция общественных наук ............................................................................................... 146 Ткаченко А.В. (Киев) Влияние функционалистской социологии на парадигматизацию сравнительно-правового познания........................................ 148 Ткаченко В.В. (Краснодар) Фактор информационной сложности социальных систем: возможности моделирования ................................................ 151 Фабрикант М.С. (Минск) Перспективы интеграции социологии и социальной психологии: понимание как преграда........................................................ 153 Фетисов В.Я. (Санкт-Петербург) К вопросу об онтологическом обосновании социологии ..... 155 Фудорова Е.Н. Украина (Харьков) Некоторые теоретические аспекты социального статуса лиц с ограниченными возможностями ........................................... 157 Шаповалова Е. Б. (Санкт-Петербург) 6 Социальный стереотип: основные методологические подходы ............................................................................................... 160 Шаповалова И.С. (Белгород) Междисциплинарное моделирование в изучении организационной культуры................................................... 162 Шпара К.И. (Санкт-Петербург) Сетевой подход: новые возможности описания социальной реальности ............................................................................. 164 Южакова Н.О. (г. Екатеринбург) Развитие социологии культуры на рубеже XX - XXI вв....... 166 Секция 2 Национальные модели демократии в контексте глобальных политических трансформаций .................................169 Милецкий В.П. Роль институтов гражданского общества в становлении системы социального государства в России в условиях глобализации ......................................................................... 169 Абанина Н.С. (Запорожье) Взаимосвязь социального сопротивления и инноваций в процессах системных изменений .......................................... 171 Баженов А.М., Мартынова Т.М. (Тула) Россия в системе современных международных отношений174 Базыленок А.В. (г. Могилев, Республика Беларусь) Некоторые аспекты политической культуры молодежи Республики Беларусь в контексте развития гражданского общества ................................................................................ 176 Байдаров Е.У. (г. Алматы, Казахстан) Процессы демократизации в государствах Центральной Азии: проблемы и перспективы ...................................................... 178 Безрукова О.Н. (Санкт-Петербург) Демократизация социальных отношений между государством и НКО в создании сетей социальной поддержки молодых родителей............................................................................... 183 Боталов А.М. (Екатеринбург) 7 Трансформация системы делегирования политических полномочий на муниципальном уровне в контексте тенденций развития европейского самоуправления ............................... 186 Ведмецкая Л.В., (Санкт-Петербург) Соотношение политического и административно-правовых режимов в современной России как проблема демократизации страны.................................................................................... 188 Вербин А.А. (Санкт-Петербург) Экономическое неравенство и демократия........................... 191 Виноградов В.Д. (Санкт-Петербург) Феномен демократии в традициях русской социологической мысли..................................................................................... 193 Владимирова Т. В. (Новосибирск) Риск и девиация как угрозы устойчивости социального порядка. ................................................................................. 200 Воробьева А.Г (Жуковский) Построение новой системы социального контроля в современной России .............................................................. 201 Глотов М.Б. (Санкт-Петербург) Социологический дискурс политической культуры............. 204 Елисеев С.М. (Санкт-Петербург) Институциональная матрица российской политики............. 205 Зиброва Г.П. (Санкт-Петербург) Государство на современном мировом рынке ..................... 208 Искаков И.Ж. (Санкт-Петербург) Национальные традиции и особенности развития политической конкуренции в Казахстане .................................................... 211 Исакова А.А. (Санкт-Петербург) Проблема государства и насилия в традиции социологической мысли..................................................................................... 212 Канаева Л.В. (Златоуст) Об эффективности представительной власти ....................... 215 Келасьев О.В. (Санкт-Петербург) Участие граждан в поддержании общественного порядка: социологический анализ ....................................................... 218 8 Ковалевская Е.В. (Санкт-Петербург) Моделирование антитеррористической политики: дискурсивная стратегия президента РФ, Д.А. Медведева ........................... 220 Кох И. А. (Екатеринбург) Международные социальные институты как фактор стабильности в условиях глобализации................................ 223 Кузнецова П.Ю. (Пермь) Публичные слушания как форма непосредственной демократии на муниципальном уровне .................................................... 226 Кузьмич И.Н.(Минск) Трансформация политической культуры и культура политических трансформаций. ............................................. 228 Кулаковский В.И. (Петрозаводск) Соотношение механизмов социального порядка и организованной преступности в условиях демократизации современного Российского общества ................................... 230 Куликова Н.В. (Москва) Предпосылки становления социального государства........... 233 Кутейников А. Е. (Санкт-Петербург) От экспорта демократии к демократической социализации. 235 Ломоносова М. В. (Санкт-Петербург) «Ученые среди политиков и политики среди ученых» Т.Г.Масарик и П.А.Сорокин ................................................ 237 Масляк А.В. (Санкт-Петербург) Миротворческая деятельность ООН: социологический аспект ............................................................................................... 239 Мельников Е.Г. (Санкт-Петербург) Тектология А.А. Богданова как методологическая основа исследования глобальной социальной структуры ................ 241 Мирзоева Г.О. (Санкт –Петербург) Политическая культура и демократия: особенности взаимосвязи в России ................................................................................. 244 Михайлова А.С. (Санкт-Петербург) Военное образование в России: проблема социализации поступающих в военные училища ........................................ 248 9 Мункуева Т.А. (Санкт-Петербург) К вопросу о реализации демократических норм в российском обществе ................................................................................ 251 Негрова М. С. (Санкт-Петербург) Образ врага в российском обществе: социологический аспект ............................................................................................... 252 Павроз А. В. (Санкт-Петербург) Лоббизм в контексте демократической традиции и проблемы его институционализации в современной России ................ 255 Подъячев К.В. (Москва) Взаимодействие политической системы и гражданского общества как основа становления национальной демократической традиции в России: возможности теоретического осмысления.................................................. 257 Руденкин Д.В (Екатеринбург) Политическая культура первого постсоветского поколения российской молодежи: безразличие или протест?................ 259 Савин С.Д. (Санкт-Петербург) Политическая культура как источник демократизации........ 262 Селезнев Л.И. (Санкт-Петербург) Роль первичной самоорганизации в становлении гражданского общества ................................................................................ 265 Селиверстова Н.И. (Оренбург) Проблема развития непосредственной демократии в рамках местного самоуправления ..................................................... 267 Симакова Д.В. (Санкт-Петербург) Диалог малого бизнеса и власти как фактор демократизации российского общества ........................................................... 270 Суркова И.Ю. (Саратов) Парадоксы демократии: принципы и их воплощение в российской действительности............................................... 272 Туманова О.И. (Тверь) Отдельные проблемы функционирования системы местного самоуправления ..................................................................... 275 Халлисте О.В. (Санкт-Петербург) 10 Попытки построения демократии на постсоветском пространстве на примере Эстонии и России: результаты экспертного опроса ............................................................... 277 Хрусталев В.Н. (Москва) Формы непосредственной демократии в структуре местного самоуправления ..................................................................... 279 Чекмарева А.В. (Санкт-Петербург) Политическое лидерство среди студенческой молодёжи..... 282 Шевцов А. В. (Санкт-Петербург) Бесконечная переправа: о современном состоянии идеи «российского демократического транзита».......................... 284 Шишко П.М. (Санкт-Петербург) Парламентаризм и централизация государственного управления ............................................................................................... 287 Ярунин С. В. (Санкт-Петербург) Социальная политика и стабильность общества в условиях современных глобальных трансформаций............................ 289 Секция 3 Капитализм и перспективы модернизации российского общества ...........................................................................................292 Авдеев В.В. (Санкт-Петербург) Труд – как важнейший фактор модернизации ...................... 292 Агафонов Н.С. (Санкт-Петербург) Модернизация государственного регулирования страхового рынка России ......................................................................... 295 Бабушкина Л.С. (Екатеринбург) Развитие потребительского рынка как стратегический приоритет муниципалитета ................................................... 297 Байкин С.А. (Московская область) Значение собственности человеческого потенциала при модернизация производства современной России ............... 300 Баранова А.В., Коратаева А.С. (Екатеринбург) Потребительские ценности как фактор социальной мобильности (на примере исследования ценностей студентов педагогического вуза) ........................................................... 304 Беляева Т.В. (Санкт-Петербург) 11 Глобализация и особенности потребления в России в условиях современного капитализма................................... 308 Боенко Н. И. (Санкт - Петербург) Современный капитализм: принуждение и свобода............ 310 Вёдрова К.А. (Череповец) Социальное положение женщин на рынке труда г. Череповца ............................................................................................... 312 Головин Н.А., Сибирев В.А. (Санкт-Петербург) Структурный анализ социальной коммуникации (на примере латентного содержания рекламы) ......................................... 314 Горщарик А.Г. (Санкт-Петербург) Роль стратегического прогноза для геополитического, экономического и социального развития России в условиях глобализации ......................................................................... 316 Данилова А.В. (Екатеринбург) Ценностные ориентации как фактор модернизации экономической системы ........................................................ 318 Дикий А.А. (Иваново) Институт кредитования в России глазами заемщиков ......... 320 Драганова Ю.К. (Москва) Политическая и бизнес-элита как субъекты управления экономикой региона .............................................................. 322 Ежов С.П. (Санкт-Петербург) Основная патология социально-экономической реформации соыременного российского общества ................................... 324 Емельянова Т.В. (Санкт-Петербург) Опыт российских учёных начала ХХ века и модернизация капитализма в современной России. ..................................... 325 Заостровцев А.П. (Санкт-Петербург) Российский государственный капитализм как тупик модернизации ........................................................................ 327 Зенко С.В. (Новосибирск) «Модернизация как трансформация российского общества» 330 Капусткина Е.В. (Санкт-Петербург) Виды предпринимательства и модели капитализма в России 333 12 Карапетян Р.В. (Санкт-Петербург) Общество, экономика и труд – урок для российской модернизации ........................................................................ 335 Леонтьев Б.Е. (Екатеринбург) Оценка контрольно-надзорной деятельности в сфере водного хозяйства в Свердловской области ....................................... 338 Максимов Б.И. (Санкт-Петербург) Модернизация, инноватизация: сферы и векторы ................ 340 Малинина Т.Б. (Санкт-Петербург Мера труда и потребления в условиях экономического реформирования современного российского общества ....... 342 Моисеева Т.П., Латыпова Г.С. (Уфа) Воспроизводство научно-технической интеллигенции в современной Росии как социальная проблема...................... 344 Муравьев В.И., Прончев Г.Б. (Москва) Социальные сети в процессе модернизации российского общества ................................................................................ 346 Никифорова О.А. (Санкт-Петербург) Роль справедливости в модернизации трудовых отношений на современном предприятии .................................................... 349 Оберемко О.А. (Москва) Успехи Роснано в выстраивании инфраструктуры, суперструктуры и собственно структуры (базиса) научного производства: взгляд ученых-экспертов............................... 352 Осипов Е.М. (Москва) Социальное партнерство в развитии малого бизнеса как фактор модернизации капитализма в современной России.............. 353 Пасмурнова Ю.О. (Москва) Государственное регулирование занятости населения России в условиях увеличения разнообразия форм занятости. ........... 355 Петров А. В. (Санкт-Петербург) Периферийный капитализм и исследования социальноэкономического развития...................................................... 357 Петухов К.А. (Пермь) Социальная ответственность корпораций как фактор развития гражданского общества ......................................................... 360 13 Розов И. И. (Санкт-Петербург) Научное знание и модернизация российского общества...... 362 Рыбас И.А., Хасаншина М.В. (Чита) Место и роль экономического сознания в модернизации капитализма в России............................................................ 364 Смелова А.А. (Санкт-Петербург) Развитие капитализма в современной России: концепции контроля рынков транснациональных корпораций .............. 367 Сошнев А.Н. (Санкт-Петербург) Социально-экономическая природа современной модернизации общества ................................................................................ 369 Тарандо Е.Е. (Санкт-Петербург) Развитие отношений собственности и модернизация трудовых отношений ............................................................................. 372 Тишин Ю.Н. (Череповец) Дискриминационные различия в заработной плате.............. 374 Толкачев А.Г. (Екатеринбург) Модернизация АПК как основа обеспечения продовольственной безопасности территории ..................... 376 Хасаншина М.В. (Чита) Место и роль экономического сознания к становлении капитализма в России............................................................ 379 В.В.Чернов (Москва) Стратегия модернизации России: восточный вектор развития ............................................................................................... 381 Секция 4 Многообразие коммуникативных практик в современном обществе ....................................................................384 Амбарова П. А. (Екатеринбург) Княжий пир: от Владимира Красное Солнышко до Владимира Путина ................................................................................... 384 Ананин П.В. (Нижний Новгород) Ретроспективная характеристика ICQ-зависимости в среде студенческой молодежи ........................................................ 386 Бахмарова В.Н. (г. Санкт-Петербург) 14 Социальное действие в системе управления организацией (на примере концепции управления Мишеля Крозье)................ 388 Белова Т.П., Борисова С.Н. (Иваново) Медиа- и киберрелигиозные практики как феномены виртуализации ....................................................................... 391 Бердник Е.А. (Харьков) Сети в социальном пространстве .......................................... 393 Бершадская Л.А. (Санкт-Петербург) Формирование среды взаимодействия в электронном правительстве Санкт-Петербурга.......................................... 395 Бороздина Е.А. (Санкт-Петербург) Коммуникация врача и пациентки в отечественной женской консультации: механизмы формирования отношений заботы и доверия. ................................................................................. 398 Вдовина М.Е., Савельева Е.П. (Санкт-Петербург) Языковые выразительные средства в современных рекламных посланиях .............................................................................. 400 Воронкова О.А. (Москва) Структура и тенденции развития социально-политической коммуникации в современной России .................................. 402 Гилязова О.С. (г. Екатеринбург) Проблема границ повседневной реальности......................... 404 Гнатюк О.Л. (Санкт-Петербург) Дж.Г.Мид о символической интеракции как диалогической коммуникации и «практической интерсубъективности» ..... 407 Гулабыева Г.С.(г. Барнаул) «Коммуникационная эффективность социальной видео рекламы как метода профилактики наркотизации детей» .................. 410 Гуслина А.С. (Санкт-Петербург) Социальные условия формирования интолерантных установок молодежи ............................................................................... 412 Дагаева Е.А. (Таганрог) Имидж как социальное явление: драматургический подход к изучению ............................................................................... 415 Дужникова А.С. (Москва) 15 Социальные сети как форма презентации личности в интернетпространстве.......................................................................... 417 Елисеева А.М. (Москва) Социально-коммуникативный ресурс управления в контексте реализации реформ высшей школы на локальном уровне ... 419 Ильяева И.А., Чернышева Е.А. (Белгород) Библиотека как пространство межкультурных коммуникаций ............................................................................................... 422 Исакова И.А. (Нижний Новгород) Транспортная реклама в контексте комммунакиций............ 424 Карпенко Е.В. (Брянск) Формирование диалогической информационной среды как ресурса государственного и муниципального управления... 426 Кесли А.В. (Санкт-Петербург) Социальные регуляторы информационных потоков в Интернете .............................................................................. 428 Китайцева О.В. (Москва) Влияние рефлексивности на потребительские практики в современном российском обществе...................................... 431 Косолапов Д.И. (г. Екатеринбург) Компьютерная игра как форма презентации современного мира ............................................................................................... 433 Лисицын П.П., Саначин А.А., Науч. рук. Резаев А.В. Влияние буферных зон на процесс коммуникации транснационального трудового мигранта и принимающего сообщества............................................................................. 435 Мельник Е.В. (Санкт-Петербург) Связи с общественностью в ВУЗе – проблемы и возможности ............................................................................................... 438 Мишинкина А.В. (Санкт-Петербург) Информационные технологии дистанционного обучения в условиях становления зоны европейского высшего образования. ............................................................................................... 439 Ненько А.Е. (Киев) Функционирование юмористического дискурса в социальнополитических взаимодействиях ............................................ 443 16 Онипко А.А. (Екатеринбург) Самопрезентация через визуальные образы в Интернет как предмет социологических исследований .............................. 446 Павенков О.В. (Санкт-Петербург) Социокультурные факторы формирования духовнонравственных ценностных ориентаций ................................ 448 Панарина М.Л. (Москва) Перспективы использования блогов в оценке качества государственных услуг.......................................................... 451 Панкратьева Т.В. (Санкт-Петербург) Социальные коммуникации в системе высшего образования России. ................................................................................... 453 Петренко П.А. (Санкт-Петербург) Ценностно-стилевая ориентация рекламных посланий........ 456 Пивоваров А.М. (Санкт-Петербург) Трансформация аутокоммуникативных практик в условиях глобализации ......................................................................... 458 Рослякова О.Н. (Санкт-Петербург) Коммуникативная природа социального пространства (обзор западных теорий)................................................................... 461 Ручкин А.В. (Екатеринбург) Французская модель развития наградной системы как социального института: сравнительный анализ с Российской Федерацией............................................................................ 464 Рыков Ю.Г. (Санкт-Петербург) Об эффективности рекламы как социальной коммуникации: соотношение структуры ценностей в рекламе и в целевой аудитории. ............................................................................. 466 Семёнова А.А. (Санкт-Петербург) Позитивный имидж Законодательного собрания СанктПетербурга как средство управления социальными коммуникациями ................................................................... 469 Семакович Е.А. (Минск) Исторические формы научной коммуникации ..................... 471 Семенов Д.В. (Н.Новгород) 17 Альтернативные СМИ как форма социального протеста и гражданской активности ....................................................... 473 Сибирев В. А. (Санкт-Петербург) Отношение к рекламе (опыт эмпирического исследования) 476 Сибирев В. В. (Санкт-Петербург) Факторы, влияющие на потребительское поведение (Место и роль рекламы)........................................................................ 480 Сироткина Е.С. (Нижний Новгород) Конструирование образа несовершеннолетней мамы в СМИ 483 Смирнова Н.С.(Санкт-Петербург) Методика портретирования культурологов, работающих в журналистике ........................................................................ 486 Старикова М.М. (Нижний Новгород) Геронтологические аспекты социальной реальности, формируемой средствами массовой информации ................ 487 Старых Н.П. (Орел) Направления совершенствования структуры и функций имиджа органов местного самоуправления........................................ 490 Столбовая Ю.В. (Киев) Туристические дневники, блоги, форумы, отзывы как форма презентации современного мира........................................... 493 Сухенко Н. В. (Нижний Новгород). Web-сайт как форма презентации ВУЗа на примере Нижнего Новгорода. ............................................................................. 495 Тангалычева Р.К. (Санкт-Петербург) Представления о стилях жизни получателей рекламных сообщений разных возрастных групп ................................... 497 Толмач А.Д. (Москва) Коммуникативные практики в условиях риска террористической угрозы...................................................... 499 Трунтова Е.С. (Балашов), Волкова О.А. (Белгород) Полилингвальные коммуникативные практики в глобализующемся менеджменте ........................................... 502 В.С. Харченко (Екатеринбург) 18 Виртуальное трудовое пространство – тренды распространения фриланса как модели профессионально-трудовой занятости 505 Хасанова Ю.В. (Саратов) Виртуальные подарки ........................................................... 507 Хатулев В.В. (Барнаул) Социологический анализ публичных пространств в современном сибирском городе............................................ 509 Хижняк А. В. (Харьков, Украина) Музыкальный фон политической радиорекламы: предпочтения жителей мегаполиса .............................................................. 512 Хохлова А.М., Тыканова Е.В. (Санкт-Петербург) Защита городского пространства: апелляции к истории и памяти в дискурсе локальных сообществ Санкт-Петербурга 514 Царева А.В. (Санкт-Петербург) Оцифрованная идентичность как инструмент виртуальной самопрезентации ................................................................... 517 Шебанова А. (Украина, г.Харьков) Product Placement как механизм конструирования социальной реальности ............................................................................. 519 Шинкаренко Е.А. (Нижний Новгород) Презентация молодежных объединений как коммуникативный процесс .................................................................................. 521 Широканова А. А. (Минск) «Наведение мостов» в островном академическом сообществе: перспектива реляционной социологии ................................. 523 Секция 5. Межкультурное взаимодействие в контексте глобализации....................................................................................526 Ван Дер Бергх (Йенс) Турецкое сообщество в Бельгии – межкультурное взаймодействие или разрыв на перекрёстке Европы?» ........ 526 Васильева Д.А. (Санкт-Петербург) Поликультурная среда предприятия в контексте процессов глобализации ......................................................................... 528 Вдовина М.Е. (Санкт-Петербург) 19 Возможности метода кризисного эксперимента в повышении эффективности межкультурных коммуникаций................... 530 Глазкова Л.А. (Белгород) К вопросу о сущности миграции населения в отечественной социологии ............................................................................ 532 Голубкова О.А. (Санкт - Петербург) Механизм множественной идентификации в контексте межкультурного диалога в условиях глобализации ............. 535 Данилова Е.А. (Минск) Отношение к иммигрантам: толерантна ли молодежь Беларуси? ............................................................................................... 537 Денищик А.Ю., Шавырина И.В. (Белгород) Роль исторической памяти и социокультурной дистанции в формировании межкультурного взаимодействия................. 539 Ивлева И.В. (Санкт-Петербург) Репрезентация проблемы трудовой миграции в СМИ.......... 542 Казакова Н.Д. (Москва) Влияние миграционных процессов на социокультурную среду российского общества ........................................................... 544 Калашникова А.А. (Харьков) Современное массовое искусство: дилетантизм как маркетинговая стратегия ....................................................... 547 Киммель Н. В.(Екатеринбург) Культурная идентичность представителей русской диаспоры в мусульманских странах на примере Турции: гендерный аспект ............................................................................................... 549 Красненко О.А. (Санкт-Петербург) Методологические подходы к исследованию политической культуры ................................................................................ 552 Кулаковская А.А. Приграничное сотрудничество в Российской Федерации. Еврорегион как высшая форма приграничного сотрудничества ............................................................................................... 555 Куропятник А.И. (Санкт-Петербург) Формирование личности в контексте профессиональной подготовки в ВУЗе ................................................................ 558 20 Миронова М.В., Агалюлина Г. Ш. (Екатеринбург) Социальные проблемы трудовых мигрантов и возможности их решения ................................................................................. 560 Музыка О.О. (Санкт - Петербург) Социально-экономические последствия трудовой миграции из Китая...................................................................................... 562 Назаренко Е.О. (Санкт-Петербург) Градостроительные проекты в социокультурной среде города (на примере возможного решения о строительстве бизнесцентра на Съезжинской, 34).................................................. 564 Павенков В.Г., Павенков О.В. (Санкт-Петербург) Коммуникативные практики как средство трансляции духовнонравственных ценностных ориентаций в условиях глобализации и десекуляризации (на примере религиозной коммуникации) ............................................................................................... 565 Петрова О.С. (Санкт-Петербург) Основные направления изучения проблемы социальной адаптации трудовых мигрантов: теоретический анализ....... 568 Пугач В.Ф. (Москва) Международная миграция и социокультурная динамика российского студенчества ..................................................... 571 Рзаева С.В. (Барнаул) Модели миграционного поведения молодежи в приграничном агропромышленном регионе (на примере Алтайского края) 573 Ротарева И.В. (Запорожье) Социетальный капитал человеческого развития .................. 576 Рочева А.Л. (Москва) Введение категории гендер в исследования миграции в России ............................................................................................... 578 Руденко А.А. ( Санкт-Петербург ). К вопросу о социальной адаптации трудовых мигрантов: ситуация Санкт-Петербурга. ................................................. 581 Рудкевич Е.Ю. (Уфа) Ценностные антиномии современного мира ........................ 583 Стаселько К.И. (Минск) Технологизация и социальная стабильность ........................ 585 21 Сухова А.Н. (Нижний Новгород) «Специфика адаптации студентов к новым социокультурным реалиям» ................................................................................ 588 Тысячная О.А. (Санкт-Петербург) Велотуризм в контексте современных досуговых практик.. 591 Удалова И.В., Мархинин В.В. (Новосибирск, Сургут) Межэтническое сообщество Югры: национальные отношения в условиях реформируемого общества .................................... 593 Шарманджиев Д.А. (Элиста) О грузинской диаспоре в Калмыкии ................................. 595 Шеляпина С.Н. (Санкт-Петербург) Немецкая община в полиэтнической среде Санкт-Петербурга в 18-м, 19-м и начале 20 вв. ..................................................... 597 Шишкина-Ярмоленко Л.С., Ярмоленко А.Д.(Санкт-Петербург) Тщетная предосторожность или исследование поневоле..... 600 Юдина Т.Н. (Москва) Социальная сплоченность: миграция и межэтнические отношения в регионе ............................................................. 603 Янг Мин А (Сеул, Южная Корея) Изменение формы российско-южнокорейского межкультурного взаимодействия в контексте глобализации........................... 606 Секция 6. Гражданское участие и солидарности в сравнительной перспективе......................................................................................609 Барандова Т.Л. (Санкт-Петербург) Практики солидарного действия в продвижении политики гендерного равенства в Санкт-Петербурге ........................... 609 Бизюков П.В. Участие профсоюзов в трудовых протестах ......................... 614 Грунт Е.В. (Екатеринбург) Гражданственность как основа гражданского участия личности ............................................................................................... 617 Куликова Е.А. (Санкт-Петербург) О границах понятия «социальная исключенность».............. 619 Милая А.В. (Санкт-Петербург) 22 Волонтерские солидарности как одна из форм коллективной благотворительной деятельности.......................................... 622 Овчинникова Л.П. (Екатеринбург) Социальные настроения в сфере получения социальной поддержки и услуг (на примере Ямало-Ненецкого автономного округа) ................................................................................... 624 Скаттоне М.О. (Берлин) Изменяющаяся солидарность. НКО «Детская деревня СОС» в Берлине .................................................................................. 626 Тулузакова М.В. (г. Балаково, Саратовская обл.) Социальные инициативы как форма гражданского участия 628 Филипова А.Г. (Комсомольск-на-Амуре) Социальная ситуация общественных организаций, защищающих детство (на примере Хабаровского края) ...... 631 Шатохина Л.Е. (Санкт-Петербург) Гражданская пассивность и отсутствие солидарности среди студентов российских ВУЗов................................................ 633 Шершнева Е.Л. (Санкт-Петербург) О том, почему российский рабочий следует принципу «каждый за себя». ................................................................................. 636 Шестакова Н.Н. (Санкт-Петербург) Молодежные и детские общественные организации: оценки перспективных и текущих ожиданий молодежи и ее объединений от государства ................................................. 638 Ярошенко С. (Санкт-Петербург) Новые формы солидарности в благотворительных организациях: опыт сравнительного исследования.............. 642 Секция 7 Современное российское общество исследование социальных процессов ....................................................................645 М.А.Абрамова (Новосибирск) Опыт социологического и социально – психологического определения выбора аккультурационных стратегий* .......... 645 Албогачиева М. С.-Г. (Санкт-Петербург) Формы брачного партнерства в современном ингушском обществе ................................................................................ 648 23 Алныкина А.С. (Волгоград) Система российского образования: динамика светского и религиозного ......................................................................... 650 Артамонова О.Е. (Великий Новгород) Самооценка здоровья студентов: данные социологического мониторинга .......................................................................... 652 Артеменков Ф.А. (Екатеринбург). Социальное взаимодействие педагогов и студентов в системе высшего образования ............................................................ 655 Бадмаева Н.В., Иджаева Б.В. (Элиста) Социальное положение детей-сирот, находящихся в стационарных учреждениях в Республике Калмыкия ..... 657 Балобанова Е.Г. (Екатеринбург) Об актуальности исследований российского среднего класса 660 Баннов .Ю.(Челябинск) «О мире детских прав».......................................................... 662 Беляева О.С. (Череповец) Проблемы трудоустройства молодых специалистов в Вологодской области............................................................. 665 Бирюкова А.В. (Санкт-Петербург) Структура свободного времени молодежи ........................... 667 Боровских Ю.А. (Санкт-Петербург) Перспективы развития высшего образования в России в условиях Болонского процесса ............................................. 670 Будко Д.А. (Санкт-Петербург) Духовно-нравственные ценности в жизни современного российского общества как мотив голосования ..................... 671 Верецкая А.И. (Воронеж) Ценности высшего образования в структуре образа жизни студентов. .............................................................................. 674 Вехов И.В. (Санкт-Петербург) Механизм воспроизводства экстремизма в современном российском обществе ............................................................ 676 Волкова Т.И. (г. Челябинск) 24 Ложь как зло и нравственный принцип жизни современного общества: социологический аспект ...................................... 678 Воробьева К. С. (Санкт-Петербург) Отражение духовно-нравственных ценностей в кино.......... 681 Воронова Е.А. (Санкт-Петербург) Добровольчество как инновационная модель благотворительности в современной России........................ 683 Воронова Л.Н. (Москва) Место семьи в процессе этнической социализации городской молодежи ............................................................................... 686 Гагина А.В. (Уфа) Основные тенденции изменения образа жизни городского населения............................................................................... 688 Горбунова А.А. (Барнаул) Агрессивность личности как фактор риска суицидального поведения молодежи ............................................................. 690 Громова А.В. (Волгоград) Социальное партнерство государства и религиозных организаций в зеркале эмпирической социологии ............... 693 Грошев И.Л. (Тюмень) Социология коррупции в образовательных учреждениях МВД России.................................................................................... 695 Грошева И.А. (Тюмень) Ценностные ориентации молодежи сквозь призму институциональных практик................................................. 697 Довейко А.Б. (Воронеж) Состояние российской высшей школы в оценках преподавателей вузов ............................................................ 699 Дыжова А.А. (Могилев) Направленность и содержание правовоспитательной деятельности молодежи ........................................................ 702 Егорова Е.С. (Саратов) Этнический мультикультурализм в рекламе в контексте российского общества ........................................................... 704 Елисеева И.И., Ширяева Я.Д. (Санкт-Петербург) 25 Социальные трансферты в формировании бюджетов низкодоходных групп населения (на примере СанктПетербурга) ........................................................................... 707 Жарков Г.В. (Муром) «Системные» и «внесистемные» объединения молодежи: к вопросу о социальной базе модернизационных процессов в российском обществе. ........................................................... 709 Жуков П.В. (Санкт-Петербург) Формирование социально ответственного отношения населения к природной среде (по результатам опроса жителей СанктПетербурга) ........................................................................... 711 Жукова Н.В.(Санкт-Петербург) Место труда в жизненных приоритетах школьников малого города .................................................................................... 713 Закревская Д.А. (Санкт-Петербург) Современная политика в сфере высшего образования: российский и белорусский опыт ........................................... 716 Заливухина Е.В. (г.Санкт- Петербург) Проблема выбора жизненной стратегии молодежи (альтернатива: карьера или семья). ....................................... 718 Заполева Е.О. (Тюмень) Благотворительность как социальный институт................... 721 Зеленова Е.В. (Муром) Духовно-нравственное воспитание детей и подростков посредством паломничества ................................................. 723 Злотников А.Г. (Гомель) Демографические идеи М.М. Ковалевского ......................... 725 Зубов М.В. (Череповец) Суеверия – уход от веры ....................................................... 727 Иванова А.С. (Санкт-Петербург) MMOG – как новый социо-культурный феномен ................ 730 Иванова Л.Ю. (Москва) Отношение к питанию студентов московских вузов............ 732 Г.А. Ивахненко (Москва) Здоровье московских студентов: социологический аспект .. 734 26 Кабадейцева О.В. (Псков) Семантическая симулятивность потребления современной молодежи ............................................................................... 736 Караханова Т.М., Большакова О.А. (Москва) Духовно-нравственные ценности и реальное поведение городских жителей ................................................................ 738 Кислицына О.А. (Москва) Факторы, оказывающие влияние на выбор образа жизни российских подростков ......................................................... 741 Клинецкая Н.В. (Санкт-Петербург) Некоторые социально-демографические характеристики атеистов ................................................................................. 743 Ковалева Е.О. (Тверь) Проблемы формирования гражданской культуры современного российского студенчества ..................................................... 745 Дерюгин П.П., Колесникова Ю.А. (Санкт-Петербург) К вопросу об исследовании трудовой социализации молодых специалистов социогуманитарного профиля........................ 748 Колесова А.О. (Москва) Ролевая структура будущей семьи в представлениях младших школьников ........................................................................... 750 Константинова Е.Б. (Екатеринбург) Содержание стереотипов массового сознания относительно термина «отказ от ребенка» .................................................. 753 Корж Н. В. (Пенза) Ценностные приоритеты современной студенческой молодежи: гендерный аспект .................................................................. 755 Крокинская О.К. (Санкт-Петербург) Гоголевский Осип и российская полиструктурация как эволюционный принцип........................................................ 757 Кузьмина Н.С. (Москва) Средства массовой коммуникации как агент идеологической социализации индивида в современном российском обществе ............................................................................................... 760 Кулаковская О.Ю. (Петрозаводск) 27 Сущность взаимопонимания взрослых и современной молодежи ............................................................................... 763 Н.А. Куликова (Муром) Направления социальной работы с неблагополучной семьей (на примере Навашинского района Нижегородской области) ... 765 Лисицын П.П., Захаров Н. Науч. Рук. Резаев А.В. (СанктПетербург) Проблемы теоретического анализа социальной адаптации транснациональных трудовых мигрантов............................. 767 Луценко Е.Л. (Биробиджан) Ценностные ориентации молодого поколения (на примере г. Биробиджана) ........................................................................ 769 Малашенко М.В. (Москва) Ценности современного российского общества и реалии государственного управления: противоречия и пути их преодоления........................................................................... 772 Мальцева А.В. (Барнаул) Социологический анализ рынка труда: поиск новых источников эмпирических данных ........................................................... 773 Марзаева М.Б. (Элиста) Динамика этнодемографической ситуации в Калмыкии...... 776 Матюшина Ю.Б. (Воронеж) Свободное время как составляющая образа жизни студенческой молодежи ............................................................................... 778 Мезенева М.В. (Вологда) Психолого-поведенческий аспект бедности молодых семей 780 Меренков А.В. (Екатеринбург) Телевизионное образование учащихся: проблемы развития 783 Михайлова Д. А. (Санкт-Петербург) Образ жизни студентов-дзюдоистов, обучающихся в вузах физической культуры Российской Федерации ..................... 785 Мишучкова И.Н. (Санкт-Петербург) Цели воспитания граждан современной России................... 788 Мозговая А.В., Шлыкова Е.В., Курочкина А.Е. (Москва) Адаптация к риску как социальный процесс ........................ 790 28 Моисеева Е.Н. (Санкт-Петербург) Экономико-социологический анализа рынка ритуальных услуг: трансформация правил ритуала в правила рынка................. 793 Мордишева Л.Н. (Пенза) Отчуждение труда и аномийное состояние современного российского общества как источник девиантного поведения работников............................................................................. 794 Намруева Л.В.(Элиста) Возрождение буддизма в России (на примере Калмыкии и Бурятии)................................................................................. 796 Негров Е. О. (Санкт-Петербург) Концепт государства в официальном политическом дискурсе: новейший российский опыт .................................................. 798 Нечаева Д.С. (Череповец) Молодежная политика, как важный элемент становления и развития молодежи................................................................ 800 Никитина К. С. (Петрозаводск) Профилактика девиантного поведения в подростковой среде ............................................................................................... 802 Новиков А.Л. (Санкт-Петербург) Инвалиды Санкт-Петербурга: проблемы и жизненные перспективы .......................................................................... 805 Пасовец Ю.М. (Курск) Социальный портрет низших имущественных страт регионального сообщества в динамике социологических измерений ............................................................................. 807 Пахомов Ю.Н. (Санкт-Петербург) Ценностные основания социоприродного развития России. 810 Пахомова Е.И. (Москва) Музеи в современном информационном пространстве: развитие современных информационных сервисов музеев и оценка уровня их востребованности потенциальными посетителями 812 Петрановская Л.Р. (Санкт-Петербург) Воспитание в жизни общества .............................................. 815 Петров А.Ю. (Екатеринбург) 29 Социологическое изучение ценностных ориентаций и стиля жизни уральского студенчества ............................................ 817 Петрушенко Т.К. (С-Петербург) Некоторые особенности ценностных установок современной молодежи ............................................................................... 819 Пихтилева Н.Н. (Волгоград) Безопасность здоровья населения как условие социальноэкономического развития современной России: региональный аспект..................................................................................... 820 Попова Е.Н. (Санкт-Петербург) Молодежное трудоустройство: приоритеты работодателя и трудовые права. (На примере г. Петрозаводска, Республики Карелия)................................................................................. 822 Поспелова Т.Г.(Санкт-Петербург) Влияние экономического кризиса на состояние ценностных ориентаций молодежи ........................................................... 825 Припадчев А.А., Мулкиджанян Я.П. (Воронеж) Археологический музей как основа сохранения и изучения культурного наследия............................................................ 827 Проневская И.В. (Москва) Социологические исследования брачно-семейной символики в контексте институционального кризиса семьи..................... 829 Редя Г.П., Редя И.Н., (Пенза) Ценностные ориентации в сфере семейной жизни у старшеклассников сельских школ......................................... 831 Рзаева C., Хатулев В. (Барнаул) Провинциальная молодежь: взгляд изнутри......................... 833 Рогожина М.В. (Санкт-Петербург) Теоретические подходы к исследованию отцовства. ........... 836 Росенко С.И. (Санкт-Петербург) Социально-классовая дифференциация в постиндустриальном обществе: состояние и тенденции развития.......................... 838 Ротач А.В.(Санкт-Петербург) Образ и стиль жизни современной российской молодежи... 840 Русалинова А.А. (Санкт-Петербург) 30 Сущность коллективизма и его роль как духовно-нравственной ценности в жизни современного российского общества...... 843 Рябинина А.Н., (Череповец) Анализ государственной политики в области доступного жилья молодым семьям.................................................................... 845 Сабаева С.М. (Санкт-Петерубург) Молодая семья: статус и проблемы ...................................... 847 Савин В.Н. (Челябинск) Ценность права в русском менталитете ................................ 849 Самсонова Т.И. (Санкт-Петербург) Компьютерные игры в жизни современной молодежи: «за» или «против»?............................................................................... 851 Сафронова К.В., Немировский В.Г. (Красноярск) Изучение инновационного потенциала участников молодежных общественно-политических организаций (на примере исследования участников лагеря Территория инициативной молодежи «Бирюса-2010», Красноярский край)................... 853 Светлакова В.П. (Омск) Роль и перспектива участия женщины в российской политике ............................................................................................... 855 Семенов В.Е. (Санкт-Петербург) Научно-исследовательский институт комплексных социальных исследований - 45 лет научных поисков.............................. 858 Сидорин А. (Санкт-Петербург) Парадоксальное отношение россиян к здоровью ................. 860 Сизоненко З.Л. (Уфа) Межнациональная семья в этносоциальной структуре российского общества ........................................................... 862 Смирнова Е. Д. (Санкт-Петербург) Базовые ценности в современном российского общества.... 864 Старчикова М.В., (Барнаул). Теоретические основы анализа адаптивных стратегий лиц пожилого и старческого возраста в современной экономической ситуации. ............................................................................... 867 Строгонова О.Б., Зернова Д.А. (Санкт-Петербург) 31 Опыт применения контент-анализа для оценки информационных материалов в медицинских учреждениях системы обязательного медицинского страхования............. 870 Сулейманов А.З. (Уфа) «Национальное самосознание как феномен в системе общественного сознания» ..................................................... 873 Сурмач М.Ю. (Гродно) Субъективное обеднение населения как фактор детерминации нездоровья: Россия и Беларусь.............................................. 875 Сущенко А.Д. (Екатеринбург) Визуализация культуры как фактор изменения духовнонравственных ценностей. ...................................................... 878 Таскаева А.В. (Чита) Аполитичность молодёжи (с учётом мнения молодёжи Забайкальского края)............................................................. 880 Ткаченко А.И. (Чита) Ситуация с безработицей в Забайкальском крае .................. 883 Толубаева Л.Т. (Пенза) Влияние изменения приоритетов ценностей на жизненные стратегии жителей регионов России в посткризисных условиях (на примере Пензенской области)......................................... 885 Томалинцев В.Н. (Санкт-Петербург) Экстремальные факторы социокультурного развития во взаимодействии личностных типов ...................................... 887 Тхамокова И.Х. (Нальчик) Этническая идентичность в современном обществе (по материалам опроса студентов г. Нальчика).......................... 890 Ушакова В.Г. (Санкт-Петербург) Актуальные факторы брачно-семейного поведения современной молодёжи (на материалах Санкт-Петербурга)...................... 892 Файзуллин Ф.С. (Уфа). Сущность и особенности национальных ценностей............. 894 Т.Н.Федорова (Cанкт Петербург) Речевая агрессия в молодежной среде. Связь с показателями гражданской самоидентификации ........................................ 897 32 Филиппов А.А. (Пенза) Престиж учительской профессии в транзитивном российском обществе ................................................................................ 899 Чаплыгина Г.В. (Санкт-Петербург) Конструирование моральных ценностей телевидением....... 901 Черепанова М.И.(Барнаул) Социально-психологические детерминанты суицидальных рисков студенческой молодежи ( на примере социологического исследования). ....................................................................... 903 Чернышова Е.В. (Воронеж) Духовно-нравственные ценности современного студенчества ............................................................................................... 906 Чимаров В.В. (Чита) Трудовая миграция в Забайкальском крае............................ 908 Чувашова М.Н. (Иркутск) Исследование влияния процесса глобализации на социальную динамику ............................................................................... 911 Чулочникова Н.И. (Екатеринбург). Пользование Интернетом как черта стиля жизни современного молодого человека................................................................. 913 Чушева М.Р. (Сыктывкар) Социальная идентичность в Республике Коми: дилемма глобального и локального ..................................................... 916 Шаров А.В. (Санкт-Петербург) Кризис в общественном мнении молодёжи .......................... 918 Шаров А.Н. (Санкт-Петербург) Молодёжь и политика (По материалам социологического исследования). ....................................................................... 920 Шарова Е.Н. (Мурманск) Профессиональное самоопределение молодёжи в трансформирующемся обществе как динамический процесс 923 Шилкина Н.Е. (Барнаул) Опыт социологического исследования воспроизводства социально-профессионального статуса ................................ 925 Шманкевич Т.Ю. (Санкт-Петербург) 33 Новые образовательные практики как поле формирования новых солидарностей (пример школьного экстерната)....... 928 Щербань Д.В. (Саратов) Проблема женского терроризма: культурно-религиозный контекст ................................................................................. 930 Штайн-Редент Р. (Вехта, Германия) Образование в современных обществах – социально-научный анализ: замечания о гендерной перспективе в "Болонском процессе" ............................................................................... 931 Щур В.С., Ивчик В.В. (Горки, Республика Беларусь) Динамика ценностных предпочтений студентов аграрных ВУЗов .................................................................................... 931 Юдина Т.Н. (Москва) Социальная сплоченность: миграция и межэтнические отношения в регионе ............................................................. 936 Южакова Н.О. (Екатеринбург) Культурная деятельность современного студенчества: тенденции и проблемы .......................................................... 939 Юрьева А.В. (Новоуральск) Театр будущего как культурное наследие России (глазами актёров малого уральского города)....................................... 941 Якименко П. Ю. (Екатеринбург) Профессионально-ценностные ориентации современного молодого поколения .............................................................. 945 Яковлева А.А. (Санкт-Петербург) Работающий студент: повышение профессиональной компетентности или снижение уровня базовой подготовки? 947 Ясюкова Л.А. (Санкт-Петербург) Особенности жизненных ценностей студентов гуманитарных и технических ВУЗов ............................................................... 949 Ясюкова Л.А., Пискун О.Е. (Санкт-Петербург) Адаптация студентов к обучению в техническом ВУЗе....... 951 Секция 8 Инновационные технологии формирования социальной компетентности ...............................................................................953 Алёшин Н.В. (С.-Петербург) 34 Влияние стиля жизни на успешную деятельность студенческой молодёжи ............................................................................... 954 Арманова Е.А. (Санкт-Петербург) Социальная реабилитация неблагополучных семей............. 955 Белавина О.В. (Санкт-Петербург) Социальная компетентность и эмоциональное благополучие младших подростков ............................................................. 957 Бородкина О.И. (Санкт-Петербург) Проблема социальной компетентности у лиц с ограниченными возможностями...................................................................... 959 Бусыгина Д.М. (Санкт-Петербург) Формирование социальной компетенции молодежи о профилактике наркомании .................................................... 961 Васильева С.А., Полуэктова Н.М. (С.-Петербург) Роль социального компонента в реализации профессиональной компетентности ..................................................................... 963 Григорова З.Н., Морозова А.А. (Санкт-Петербург) Развитие социальной компетентности у детей младшего школьного возраста, воспитывающихся в детских домах.... 965 Депешко М.С. (Санкт-Петербург) Информационные технологии как фактор формирования социальной компетентности ................................................. 968 Журавлева И.В. (Москва) Информированность и компетентность студентов в сфере здоровья ................................................................................. 970 Зобов Р. А. (С.-Петербург) Социальная компетентность в современном обществе ........ 972 Келасьев В.Н. (С.-Петербург) Социальная компетентность и технологии ее формирования в современном обществе.......................................................... 975 Корнышева А.Е. (Санкт-Петербург) Детерминанты, способствующие формированию активной жизненной позиции пожилых людей.................................... 977 Коченова М.А. (Москва) 35 Социальная компетентность как база социального благополучия. Социальная компетентность студенчества... 979 Крокинская О.К. (Санкт-Петербург) Квалификационные требования к социальной компетентности будущих учителей ................................................................. 981 Кулагина Е.В.(Санкт-Петербург) Некоторые аспекты компетентности пожилых людей ........ 984 Карпухин С.В., Ливач Е.А. (Санкт-Петербург) Социальная компетентность студентов и ее индикаторы .... 986 Малишевский А.Е. (Санкт-Петербург) Роль социальных служб в формировании социальной компетентности пожилых людей .......................................... 988 Маслова В.С. (Санкт-Петербург) Социальная компетентность в вопросе репродуктивного здоровья подростков ............................................................. 990 Михеева Н.А. (Санкт-Петербург) Аудиовизуальные технологии формирования социальной компетентности подростков: результаты эмпирического исследования ......................................................................... 992 Наумова М.В. (Курган) Формирование социальной компетентности в сфере семейных отношений у молодежи. ........................................................ 995 Орешенкова Н.Э. (С.-Петербург) Компетентностный подход в деятельности некоммерческих организаций при работе с семьей......................................... 997 Паутова Н.И., Паутов И.С. (Санкт-Петербург) Наглядные материалы в лечебных учреждениях: формирование социальной компетентности или продвижение медицинских сервисов? ............................................................................... 999 Первова И. Л. (С.-Петербург) Компетентность населения в представлениях о социальных проблемах .............................................................................. 1002 Платонова Н.М. (Санкт-Петербург) Технологии формирования социальной компетентности у пожилых граждан .................................................................. 1004 36 Поздеева Е.Г. (Санкт-Петербург) Проблема диагностики социальной компетентности студента ............................................................................................... 1007 Романенко В.В. (Санкт-Петербург) Повышение социальной компетентности как направление социальной работы с женщинами, вовлеченными в проституцию.......................................................................... 1009 Саликжанов Р.С. (Астана) Социальная компетентность студентов-первокурсников: основания и ожидания........................................................... 1011 Самойлова В.А. (Санкт-Петербург) Социальная компетентность родителей детей с особыми потребностями 1013 Севастьянова Л.А. (Санкт-Петербург) Формирование социальной компетентности подростков на основе компьютерных технологий ....................................... 1015 Сибирева М.Ю. (Санкт – Петербург) Социальные связи ребенка как составляющая социального благополучия в процессе освоения городского социума..... 1018 Стрельник Е. А. (г. Полтава, Украина) «Материнская компетентность» и социальный контроль .... 1020 Фесик Е.В. (С.-Петербург) Фототерапия как инновационная технология формирования социальной компетентности ................................................. 1022 Цыплакова О.Г. (Санкт-Петербург) Проблема технологизации процесса формирования социальной компетенции «групп риска».................................................. 1024 Челышева Н.А. (Санкт-Петербург) Улица как фактор формирования субкультурной компетентности подростков................................................. 1023 Секция 9 Социальное управление организацией проблемы качества..........................................................................................1028 Агафонова И.Н. (Санкт-Петербург) Организационная культура образовательного учреждения как средство обеспечения качества образования ........................ 1028 37 Андреева А.В. (Санкт-Петербург) Некоторые ловушки формирования желательной организационной культуры................................................... 1030 Артемова О.И. (Санкт-Петербург) Кибернетика и менеджмент. Управление организациями.... 1033 Балабанов Е.Г. (Иркутск) Качество как философия организационной культуры предприятия........................................................................... 1035 Болотин И.С. (Москва) Социальные технологии в управлении организацией .......... 1037 Борисов А.Ф. (Санкт-Петербург) Результативность управления муниципальным образованием: методика оценки.................................................................... 1040 Виноградова А. В. (Санкт-Петербург) Влияние маркетинга на социальную ответственность бизнеса ............................................................................................... 1043 Волчкова Л.Т., Рассказов С.В., Рассказова А.Н. (СанктПетербург) Качество управления и возможности нарушения трудовой дисциплины рядовыми сотрудниками банка ....................... 1045 Воронов А.Н. (Санкт-Петербург) Проблемы управления в системе защиты семьи и детства в Российской Федерации.......................................................... 1047 Гулей И.А. (Белгород) Необходимость изучения организационной культуры в контексте управления персоналом........................................ 1050 Денисова Ж.А. (Москва) Качество и эффективность организационной культуры....... 1052 Денисова Ю. В. (Санкт-Петербург) Качество управления социальной защитой (на примере постдипломной подготовки безработных)............................ 1054 Еремичева Г. (Санкт-Петербург) Социальная политика и социальная защита малоробеспеченных групп населения на современном этапе трансформации российского общества. .......................................................... 1056 38 Желнина Е.В. (Тольятти) К вопросу о качестве корпоративной профессиональной подготовки персонала ........................................................... 1059 Жуков И.М. (Москва) Проблема нехватки персонала среднего звена в гостиничном бизнесе города Москвы ......................................................... 1062 Захаров Н.Л., д.с.н., проф. Концепция социальных регуляторов в теории трудовой мотивации.............................................................................. 1064 Игонина О.С. (Санкт-Петербург) Повышение качества трудового потенциала персонала организации. .......................................................................... 1068 Карасева К. С. (Санкт-Петербург) Корпоративная культура: проблемы изучения организации труда в современной организации ........................................ 1071 Коваленко К. А., Панчук П.И. (Санкт-Петербург) Особенности управления организацией в кризисное время. 1073 Кошарная Г.Б. (Пенза) Социальные технологии управления стабилизацией трудового коллектива ............................................................................. 1076 Кузин М. В.(Санкт-Петербург) Параметризация социального объекта как фактор повышения качества диагностического исследования............................. 1078 Лазарева Е.Н. (Якутск) Совершенствование организационной культуры в условиях внедрения системы менеджмента качества (на примере ОАО «Сахафармация»)................................................................... 1081 Лебедева-Несевря Н.А., Кирьянов Д.А. (Пермь) Анализ социально детерминированных рисков в системе управления здоровьем работников промышленного предприятия........................................................................... 1083 Лещенко О.А. (Санкт-Петербург) Качество управления системой социальной защиты работников в организации ........................................................................ 1086 Н.П. Маюров, Т.А. Трофимова (Санкт-Петербург) 39 Качество СОЦИАЛЬНОГО управления: концептуальные подходы к определению ........................................................ 1089 Меньшикова Г.А. (Санкт-Петербург) Развития технологий социального управления как урок экономического кризиса 2008-2010 гг .................................. 1091 Миронова А.А. (Санкт-Петербург) Потенциал использования стратегического планирования в исследованиях качества социального управления городом . 1094 Миронова С.В. (Барнаул) Процесс формирования страховой культуры в современном российском обществе: традиции и инновации .................... 1096 Мисюрина А.Ш.(Пенза) Методы повышения удовлетворенности работников своим трудом.................................................................................... 1098 Михайлова Е.В. (Санкт-Петербург) Особенности организации интеллектуального труда в современной IT-компании..................................................... 1100 Михеева Л.Д., Домбровская Н.В. (Санкт-Петербург) Роль образования в создании и развитии трудового потенциала инновационной экономики и проблемы модернизации системы подготовки специалистов на современном этапе ................. 1102 Михеева Н.А. (Санкт-Петербург) Четыре «кита» повышения уровня образования менеджеров туризма .................................................................................. 1105 Мищенко А.С. (Санкт-Петербург) Перераспределение лидерства – важнейший принцип эффективного УПРАВЛЕНИЯ СОВРЕМЕННЫМИ ПЕДАГОГИЧЕСКИМИ КОЛЛЕКТИВАМИ ...................................................................... 1107 Никифорова Н.В.( Санкт-Петербург) Качество системы стимулирования персонала. Мотивация как залог эффективной производительности современной организации организации...................................................... 1110 Петровская Ю.А. (Петрозаводск) Организация межведомственного взаимодействия в управлении системой профилактики детской безнадзорности ................ 1112 Посталовский А.В. (г. Минск, Республика Беларусь) 40 Социологический анализ динамики бюрократической структуры .............................................................................. 1114 С.В. Рассказов (Санкт-Петербург) Управление «хорошими» рисками в финансовой системе... 1116 Романчук А.А. (Кемерово) Социально-психологический климат и эмоциональное давление на персонал в коллективе организации................................. 1118 Рубцова М.В. (Санкт-Петербург) Управляемость персонала как показатель качества управления ............................................................................................... 1121 Садретдинов Р.А., Минёва О.К. (Астрахань) Материальное стимулирование персонала коммерческого банка ............................................................................................... 1123 Сальникова К.А. (Тюмень) Корпоративные стандарты организации как инструмент повышения качества корпоративной культуры .................... 1126 Саратова Ю.Н. (Киев) Модели социального капитала организации......................... 1128 Серов А. П. (Санкт-Петербург) Организационная культура предприятия.............................. 1130 Сибирев В. В. (Санкт-Петербург) Социальные сети в управлении организацией: понятие, виды и функции. ................................................................................ 1132 Е.М.Смирнова (Череповец) Оптимизация процедуры набора персонала ......................... 1134 Смирнова О.И. (Санкт-Петербург) Качество социального управления организацией: методологические основы. .................................................... 1137 Сорокина Н.Д. (Москва) Формирование социальных компетенций в подготовке современных менеджеров ..................................................... 1140 Фомина А.В. (Тюмень) Роль и проблемы мотивации инновационной деятельности персонала............................................................................... 1142 Халюшев К.А. (Москва) 41 Реализация и развитие потенциала IT-специалистов ........... 1144 Харитонова Е.Д. (Санкт-Петербург) Качество управления социальным развитием региона......... 1147 Чебыкина М.Э. (Санкт-Петербург) Управленческий геном как фактор качества социального управления в организации..................................................... 1149 Челенкова И.Ю. (Санкт-Петербург) Качество управления организацией: тенденция возможного1151 Чугунова Е.А. (Муром) Анализ организационной культур государственного учреждения ............................................................................ 1154 Юрьевцева И.С. (Тюмень) Управление сопротивлением персоналом в период нововведений......................................................................... 1156 Секция 10 Модернизация и инновации в социологии и социологическом образовании.....................................................1158 Бабенко И.А. (Балашов), Волкова О.А. (Белгород) Перспективы развития системы трудоустройства выпускников социологического факультета ............................................... 1158 Волкова О.В. (Санкт-Петербург) Сравнительный анализ восприятия учебного процесса магистрами 1 курса и студентами 4 курса дневного отделения на факультете социологии СПбГУ........................................ 1161 Григорьев В.Е. (Санкт-Петербург) Измерение качества преподавания на факультете социологии СпбГУ: качество измерения качества ................................... 1163 Дерюгин П.П. (Санкт-Петрбург) Ролевые игры в подготовке социологов .............................. 1166 Евсеев Е.А. (Санкт-Петербург) Модернизация высшего образования и управление качеством ............................................................................................... 1168 Зырянов В.В. (Москва) Социологи на рынке труда: сигналы для образования. ........ 1171 Иванов Н.В. (Санкт-Петербург) 42 Специфика трудоустройства выпускников факультета социологии СПбГУ ............................................................... 1173 Лепехина В.В. (Санкт-Петербург) Зависимость студенческой оценки преподавания от пола и возраста.................................................................................. 1176 Милюкова И.А., Федорова Е.А. (Петрозаводск) Учебный процесс глазами студентов ПетрГУ: опросы в системе управления качеством современного вуза ............................ 1178 Овсянников В.Г., Чудаев М.Е. (Санкт-Петербург) Модель обучения как социологическое исследование ......... 1180 Пацукевич О. В. (г. Горки, Республика Беларусь) Индикация проблем профессиональной адаптации молодых специалистов сферы АПК Балеруси ..................................... 1182 Скитович В.В. (Санкт-Петербург) Теоретико-игровой подход к модернизации социологического образования. .......................................................................... 1185 Смирнова Н.А. (Санкт-Петербург) Факторы стартового неравенства в студенческой среде ...... 1187 Сошнев А.Н. (г. Санкт-Петербург) Модель высшего профессионального образования для целей инновационного развития ..................................................... 1189 Сурова Н.Ю. (Саратов) Инновационные модели обучения в менеджменте системы образования ........................................................................... 1193 Тарасова О.О. (Санкт-Петербург) Качество и доступность высшего образования. Понимание практики в современном российском и немецком обществе 1194 Тимерманис И.Е., Тимерманис Е.Б. (Санкт-Петербург) Инновационные аспекты обучения социологии в техническом университете.......................................................................... 1196 Юшкова С.А. (Москва) Инновационный и компетентностный подход к изучению курса «Социология» в технических вузах (на примере МГУПП). . 1199 43 Секция 1 Перспективы развития теоретической социологии ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ПОДХОД К ПРОБЛЕМЕ АНАЛИЗА И ПРОЕКТИРОВАНИЯ СРЕДЫ ИННОВАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ РЕГИОНА: ОПЫТ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ Аргунова В.Н. (Иваново) Как показывает мировой опыт, инновационное развитие имеет тенденцию к территориальной локализации и включают в себя в качестве составных частей структуры, которые обеспечивают разработку, адаптацию и внедрение инноваций, и как следствие имеют существенное влияние на инновационные процессы прилегающих территорий. Регион или город, обладающий подобным ресурсом, отчасти создает инновации, но в большей степени – адаптирует их, ищет различные инновационные разработки и распространяет их «в зоне своего влияния». Подобные центры не возникают спонтанно, а имеют предпосылки, для их зарождения требуется определенный набор условий объективного и субъективного характера. Различные аспекты инновационного развития уже в течение ряда лет обсуждаются ивановскими учеными различных специальностей: экономистами, социологами, культурологами, психологами. Методологической основой, объединяющей исследователей, выступает институциональный подход. Он позволяет выявить имеющийся в регионе потенциал инновационного развития и компетентных субъектов, заинтересованных в решении этой задачи, а также критерии их деятельности. Опыт совместной научно-исследовательской работы показывает, что в трактовке понятий «институт» и «институционализация» у экономистов и социологов имеются некоторые расхождения. Так, экономисты согласно неоинституционализму, рассматривают институты, прежде всего, как «правила игры», установленные субъектами. Институционализация в данном случае рассматривается как процесс формирования, распространения, усвоения определенных формальных и 44 неформальных норм, регламентирующих социальное взаимодействие. Социологический подход требует различать институты макро- и микроуровней. На макроуровне на первый план выдвигаются структурные особенности общества, и институты понимаются в их глубинном смысле, как системы определенных и неизбежных связей между членами общества, которые обусловлены внешними условиями выживания социума и обеспечивают его историческую устойчивость и воспроизводство. Принцип институционализации общественной жизни в этом случае предполагает рассмотрение организационных основ общества, имеющих естественную обусловленность потребностями системы. Макросоциальная трактовка социального института должна быть дополнена выяснением их формирования и функционирования, связанным с практиками повседневного действия. Именно эту сторону социальных институтов рассматривает современный институционализм, обращающий внимание преимущественно на субъективную сторону институтов, на возможность их конструирования и целенаправленного формирования. Таким образом, когда речь заходит о формировании институциональной среды, способствующей инновационному развитию, должны учитываться макросоциальные условия, являющиеся объективным «фоном» процесса институционализации, понимаемого как регламентация и упорядочивание определенных практик. Такой подход помогает избежать методологических крайностей объективизма и субъективизма. Институциональная среда инновационного развития региона в рамках междисциплинарного подхода рассматривается как социальный конструкт. Формируют институциональную среду субъекты, которыми являются региональные органы исполнительной власти, местная корпоративная элита, структуры гражданского общества. Их деятельность сводится к поиску возможностей для расширения институционального поля, дополнения его новыми институтами, в том числе за счет трансплантации институтов; рекомбинации уже существующего институционального поля (за счет приспособления имеющихся в наличии институтов для обслуживания новых технологий) и пр. Данный процесс нуждается в регулировании со стороны государства, которое должно создавать саму возможность социально-экономического инновационного развития. Оно выступает как «социальный плановик», который осуществляет и стимулирует поиск технологических инноваций; 45 разрабатывает и реализует конститутивные правила, создает и/или поддерживает структуры, в том числе спонтанно возникшие, и механизмы инфорсмента. Результат деятельности субъектов, формирующих институты инновационного развития, будет зависеть от потенциала инновационного развития региона. Потенциал инновационного развития, в широком смысле, это внутренняя характеристика системы региона, отражающая ее способность к саморазвитию. Его элементами являются инновационный, интеллектуальный потенциал, а так же состояние социально-культурной, духовной среды региона и институциональной системы инновационного комплекса. Основными ресурсами инновационного потенциала являются научно-техническая сфера региона, уровень инновационности региона, понимаемый как инновационная активность субъектов хозяйствования, проявляющаяся в эффективности их функционирования. Инновационный потенциал должен рассматриваться в связи с проблемами социально-экономического развития региона, что выражается в обеспечении конкурентоспособности производственного комплекса, уровня экономичности производства и повышения качества жизни населения. Описанный подход к изучению проблемы позволяет учитывать региональные особенности и вырабатывать конкретные предложения по управлению социально-экономическими процессами. ПЕРСПЕКТИВЫ ИНТЕГРАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ НАУКЕ Асочаков Ю.В. (Санкт-Петербург) Понимание науки как одной из сфер социального производства создает принципиально новую перспективу и для понимания того, что всегда рассматривалось как продукт этого производства – собственно «знание» или точнее конкретные его формы, которое оно получает в определенных теориях. Поскольку для теоретической социологии характерно наличие в этом «знании» целого ряда теорий, принципиально отличающимися друг от друга по способу понимания своего предмета, методологией и языком, то необходимо ответить на вопрос, каковы отношения между этими теориями, как они получают статус «знания» и определенное место в том символическом пространстве, которое называется наукой. В 46 поисках ответа на этот вопрос мы должны первую очередь мы по новому представить взаимоотношение различных социологических теорий, которые в рамках классической эпистемологии выглядят абстрактными оппозициями, существование которых загадочно и, с точки зрения практических нужд существования научной дисциплины, нежелательно. Этот традиционное понимание ситуации в теоретической социологии выражается в настойчивом стремлении сформулировать и утвердить некую «общую теорию», существование которой вывело бы оппозиционные теоретические варианты за рамки науки. Легитимность теоретического знания обеспечивается не путем логического обоснования ее системы категорий, а наличием структуры смыслов и значений, объективированной в повседневных практиках. Эти смыслы и значения в ходе легитимации через повседневную практику приобретают форму социальных объектов. В теориях, которые образуют эти специализированные системы знания, социальные объекты получают название, описание связи этих объектов предлагает объяснительные схемы социального мира для индивида, действующего в мире повседневности. Собственно именно здесь происходит определение, что есть реальность повседневного мира. В простых, предполагающих высокую степень статичной стабильности обществах предполагалась институциализированная монополия на определение реальности, так как унифицированное и контролируемое централизованно картина реальности была фактором социально-структурной стабильности. Их официальный символический универсум был достаточно устойчив к появлению ересей (альтернативных символический универсумов), подавляя их через «терапию и отрицание». Современное сложноорганизованное общество для того, чтобы быть стабильным, должно обладать высокой структурной пластичностью и мобильностью. Высокая степень дифференциации социальной структуры не только обеспечивает возможность существования альтернативных версий символического универсума, а даже нуждается в существовании таковых. Сам проект создания социологии как новой социальной науки предполагал строить ее как некую альтернативную версию определения социальной реальности, которой как таковой еще не существует. Ее возникновение рассматривалось Контом как первый реальный шаг перехода европейского общества от традиционного к современному, индустриальному обществу. Социальная теория Маркса, теоретическая альтернатива позитивистской социологии, 47 тезис о том, что она есть учение по переустройству мира, сделала центральным. Социологическая теория с самого своего возникновения была плюралистичной и нацеленной на активную динамику как собственную, так и социальную. Именно в связи с этим свойством социологии как науки, она становится в современном обществе доминирующим концептуальным механизмом легитимации символического универсума. Ее дальнейшее развитие так же связано с наличием в ее теории разных, несоединимых в рамках какой то одной парадигмы, теоретический тенденций. Ситуация особенно обострилась в 60-е годы прошлого века, когда после не недолгих попыток использовать теорию Т.Парсонса в качестве общей социологической теории, претензии на присутствие и даже доминирование в теоретическом поле социологии предъявили целый ряд теорий, причем теорий критического толка, связанных с описанием альтернативных способов конструировать реальность. После некоторого периода замешательства, в течение которого предпринимались попытки прийти к какому-то теоретическому консенсусу, возникло понимание, что социальная теория не может существовать в виде замкнутого самодостаточного комплекса суждений, а требует наличия контекста, образованного другими теориями. Конфликт в этом поле, критическая дискуссионность теоретической социологии характеризуют ее нормальное состояние. Чем менее интенсивен конфликт и конкуренция – тем менее теоретическая социология продуктивна. В основе конкурентной борьбы лежит конкретный интерес групп экспертов в достижении доминирующих позиций, обеспечивающую монополию на определение реальности. Современное плюралистическое общество, для успешного существования которого необходима мобильность, постоянная готовность переосмыслить протекающие в нем процессы, в качестве двух основных систем должна иметь систему консервативную, нацеленную на поддержания существующего порядка вещей, и систему критическую, предлагающую социальные альтернативы и направленные на подрыв данного порядка. Итоги борьбы определит состояние социально-структурного основания, лежащего в основе систем знания, которые представляют данные группы. Как правило ситуация в этой конкурентной борьбе зависит от того, какую позицию получила в результате предшествующей борьбы и занимает на текущий момент та или иная система знания. Консервативность системы знания есть следствие занимаемой ею доминирующей позиции системы, поддерживающий официальный символический универсум – она путем консервации и доктринации 48 сложившегося знания пытается удержать эту позицию, даже если состояние социально-структурного основания изменился. Поддержать инерцию существования таких теорий позволяет социальный статус группы связанных с ней ученых, который они получили в прошлом. Образуя научный истеблишмент, они занимают ключевые позиции в организационной структуре научного сообщества и регулируют распределение ресурсов, имеющихся в его распоряжении. В современном плюралистичном мире научный истеблишмент перестал быть закрытым клубом, куда входят только представители официальной науки. Сегодня, когда автономность как частных универсумов, так и академического мира в целом, увеличилась, развитие и продвижение альтернативных теорий перестало быть делом маргинализированного интеллектуала, а превратилось в одну из стратегий вхождения в истеблишмент. Социологическая теория сегодня отличается специфическим разнообразием и усложненностью, для понимания которого использовалась концепция мультипарадигмальности. Вместе с тем активно обсуждаются возможности интеграции социального знания если не в рамках какой-то новой общей теории, то в рамках новой системы представлений о социальной реальности, образующую какую- то новую парадигму. Если учесть, что социальное знание есть специфическая часть самого социального процесса а не отражение какой-то внешней реальности, то тенденции развития современного мира ставят перед теоретической социологией какие-то другие задачи, нежели поиски внутренней интеграции. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА ЕДИНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ Басимов М.М. (Курган) В профессиональном становлении основные этапы (выбор специальности или факультета, обучение в вузе, трудоустройство) можно рассматривать как внешние социальные факторы по отношению к психологическим параметрам, которые позволяют рассматривать внутреннюю психологическую типологию факультета, которая показывает насколько психологически неоднородна совокупность студентов (выпускников, специалистов) факультета и как эту неоднородность высвечивают и усиливают эти внешние социальные факторы, придавая ей некоторую типологическую структуру. 49 Мы сформировали из выпускников-юристов 8 групп, наиболее специфических и достаточных по наполнению, с учетом внешних по отношению к психологическим данным факторам: успеваемость за период обучения в университете (в том числе отчисление за неуспеваемость), финансирование при получении образования, отсутствие любого трудоустройства после окончания университета. 1. Отличники – бюджетное финансирование (ОТ-БФ) 2. Высокая успеваемость – бюджетное финансирование (ВУБФ) 3. Средняя успеваемость – платное обучение (СУ-ПЛ) 4. Средняя успеваемость – бюджетное финансирование (СУБФ) 5. Низкая успеваемость – платное обучение (НУ-ПЛ) 6. Низкая успеваемость – бюджетное финансирование (НУ-БФ) 7. Отчисленные студенты за пять лет обучения (ОТЧИС) 8. Неработающие нигде после окончания университета (НЕ-РА) Применяя метод множественного сравнения [1,2] для большого количества разнородных психологических характеристик (всего 185) и 8 определенных выше групп испытуемых, ими описываемых, получаем количественную характеристику множественного сравнения – матрицу сравнительной весомости V(M,S), с использованием которой можно построить различные наглядные распределения (распределения изучаемых групп испытуемых в рамках каждого психологического параметра, распределения параметров в рамках каждой группы и т.д.), отражающие результат множественного сравнения. Матричный элемент Vij определяет сравнительную весомость (значимость) i-го параметра для j-ой группы. Максимальная сравнительная весомость наблюдается у отличников по показателям «Ответственность» (+701) и «Контролирование» (+660). Минимальная сравнительная весомость наблюдается у показателя «Зависимость» (тест Лири) у студентов с полной оплатой обучения и средним уровнем успеваемости (-650). Рассмотрим выделенные 8 групп через «уровни экстремальности» [3] групп Rj, которые представляют собой суммы абсолютных значений элементов столбцов матрицы сравнительной весомости. Величина Rj определяет количественно уровень доминирования в крайностях сравнительного проявления изучаемых параметров j-ой группы над другими рассматриваемыми группами на множестве одновременно всех изучаемых параметров. 50 Уровни экстремальности изучаемых 8 групп (в порядке убывания): 1) 2) 3) 4) 5) 6) 7) 8) ОТ-БФ НУ-БФ НУ-ПЛ СУ-ПЛ ОТЧИС ВУ-БФ СУ-БФ НЕ-РА 11749 9411 8262 7358 6610 6018 5455 4299 Отметим две крайние по шкале экстремальности группы. Группа «Отличники – бюджетное финансирование» (ОТ-БФ) (максимальная экстремальность) наиболее своеобразная группа, характеризуется широким списком наиболее заметных из изучаемых психологических качеств (со сравнительной весомостью по абсолютной величине большей 100). Группа «Неработающие нигде после окончания университета» (НЕ-РА) – наиболее усредненный вариант, более других похожая одновременно на все группы, без ярких проявлений отдельных психологических качеств. Таким образом, даже в рамках одной специальности, если провести сортировку данных по социальным - внешним в отношении к личности субъекта факторам начального профессионального продвижения, можно получить содержательную эмпирическую психологическую типологию, позволяющую систематизировать неоднородность психологических данных по факультету и предлагать более содержательные прогностические модели профессионального соответствия для специальностей университета. Работа выполняется при поддержке РФФИ, проект № 10-06-00413а. Литература 1. 2. Басимов М.М. Методы множественного сравнения в психологических исследованиях // Методы исследования психологических структур и их динамики. Выпуск 3. – М.: Изд-во ИП РАН, 2005. – С. 128-157. Basimov M.M. Methods of multiple comparison in psychological research. Monograph. – Russia, Kurgan: Kurgan State 51 3. University, 2008. – 101p. Басимов М.М. Типология университетских (педагогических) специальностей (методы построения, основные результаты). – Москва-Курган, 1999. – 496 c. РЕФЛЕКСИВНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ В СОЦИОЛОГИИ Басимов М.М. (Курган) Для получения более объективных результатов в кросскультурных психологических исследованиях А.Б.Хромовым [1] была предложена процедура изучения этнических особенностей через измерение перекрестных коллективных рефлексивных представлений, т.е. рефлексивным методом. Коллективные представления изучались на трех уровнях рефлексии (0, 1, 2). Нулевой уровень коллективных представлений измерялся прямыми оценками особенностей своей культуры и особенностей других культур. Первый уровень рефлексивных представлений совпадает с автостереотипами и рефлексивными представлениями других культур за представителей своей культуры. Второй уровень рефлексивного представления – многократное отражение некоторых особенностей культуры с точки зрения представителей другой культуры. Для анализа рефлексивного кросс-культурного исследования нами был адаптирован авторский метод [2,4] множественного сравнения, предложены геометрические представления и матричные величины для описания и интерпретации результатов исследования. Изучаемая матрица данных D(N,M) рефлексивного исследования состоит из S (количество сравниваемых прямых и рефлексивных групп оценок, составляющих совокупность из N оценок по каждому параметру) блоков размерностью NixM, где M – количество измеряемых параметров для каждой оценки, а Ni – количество оценок в каждой из S сравниваемых групп оценок (кто оценивает, кого оценивают, с чьей точки зрения оценивают). Количественной характеристикой множественного сравнения является матрица сравнительной весомости V(M,S), с использованием которой можно построить различные наглядные распределения групп оценок и изучаемых параметров, отражающие результат множественного сравнения. Матричный элемент Vij 52 определяет сравнительную значимость i-го параметра для j-ой группы оценок. Данная процедура с некоторыми трансформациями может быть применена и в социологическом исследовании, что позволит получить более глубокую информацию для понимания и интерпретации результатов. Например, при изучении профессионального выбора выпускников и студентов первого курса можно задавать вопросы первокурсникам с оценками не только за себя, но и с позиций других (родителей, друзей, учителей). В дополнение к прямой оценке себя можно предложить еще три оценки. Как студент дает оценку себя (своего профессионального выбора и т.д.) с трех позиций (рефлексивные оценки): за родителей (как он считает, что думают родители); за его друзей (как он считает, что думают друзья), за учителей (как он считает, что думают учителя). Следующий уровень рефлексии дают оценки студента (а также, возможно, и родителей, и учителей) за других с разных позиций. В этом случае также желательно опрашивать и других (учителей, родителей), тогда эффект изучения отличий рефлексивных оценок будет еще более содержателен. Но даже по оценкам, данных одним человеком, можно судить о сложности изучаемой проблемы в нем самом, неоднозначности, например, его профессионального выбора и т.д. Другой пример – это внутрисемейные отношения, когда каждый член семьи дает оценки семьи и семейных отношений, отдельных членов семьи за себя (прямая оценка), за других (родителей, детей, братьев, сестер) – рефлексивная оценка. Работа выполняется при поддержке РФФИ, проект № 10-06-00413а. Литература 4. 5. Хромов А.Б. Рефлексивный подход при измерении этнических представлений и особенностей культуры // Вестник Курганского университета. – Серия «Физиология, психология, медицина» – Вып. 3. – Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2008. – С. 98-102. Басимов М.М. Математические методы анализа рефлексивных представлений в кросс-культурных исследованиях // Рефлексивные процессы и управление (Международный научно-практический 53 6. 7. междисциплинарный). – 2005. – Том 5 №1. Басимов М.М., Хромов А.Б., Дюби Б. (Индия), Моррисон Д. (США) Рефлексивные представления некоторых особенностей культуры России, Индии и США // Рефлексивные процессы и управление (Международный научно-практический междисциплинарный). – 2005. – Том 5 №1. Basimov M.M., Khromov A.B. Reflexive representations in crosscultural research: Monograph. – Russia, Kurgan: Kurgan State University, 2008. – 120p. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИЗУЧЕНИЯ РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ Белов Андрей (Минск) Религиозная сфера является важным фактором жизни общества и человека. Ф.М. Достоевский в романе Братья Карамазовы писал, что стоит только разрушить в человечестве идею о Боге и падет все прежнее мировоззрение и, главное, вся прежняя нравственность[1,777]. Действительно в религиозной сфере реализуются наиболее значимые ценностные ориентации индивидов и групп. Последнее обстоятельство делает необходимым изучение религии всем корпусом гуманитарных наук, в том числе и социологией. В Беларуси систематическое изучение религии количественными методами социологии ведется с 1998. Причем следуя предложенному Ч. Глоком и Р. Старкам подходу, исследователи пользуются термином религиозность, под которой понимается мера воздействия религии на сознание и поведение индивидов и групп. Последнее крупное исследование религиозности было проведено социологами в 2008 г. Оно демонстрируют впечатляющие показатели. За восемь лет в период с 2000г. по 2008г. доля верующих в структуре взрослого населения страны выросла почти на 20% (с 52,2% до 71,5%)[5,142]. Причем, более половины населения в 2008 г. (53,4) отметили высокую степень важности Бога в собственной жизни. По последнему показателю, т.е. определенно убежденных в значимости для них Бога, за последние 18 лет в Беларуси стало в 2,5 раза больше. Кроме того, авторами отмечено 54 повышение уровня индивидуальной и групповой религиозности, рост значимости конфессиональных моральных и духовных ценностей[5,160]. Удивительно при росте моральных и духовных ценностей наблюдать другие цифры, представленные, в том числе, и в вышеуказанной работе белорусских социологов. Так, например, употребление алкоголя в Беларуси имеет тенденцию к увеличению и в 2007 г. составило 11,6 литра абсолютного алкоголя на душу населения [5,189]. При этом по критериям Всемирной организации здравоохранения, считается, что критическим является показатель потребления выше 5 литров алкоголя на душу населения в год. По мнению экспертов ВОЗ, если число самоубийств превышает 20 человек на 100 тыс. населения, то это уже высокая суицидальная активность, а 30 суицидов на 100 тыс. населения – критический уровень. В нашей стране в 2007 г. этот показатель составил 27,4, а в 2008 г. –27,5 случаев на 100 тыс. населения. Причём среди лиц трудоспособного возраста показатель смертности от суицида превышает критический: в 2008г. он составил 33,4 человек на 100 тыс. человек трудоспособного населения[5,196]. В Беларуси законодательством разрешены аборты. По данным учреждений системы Минздрава, в 2006 г. в Беларуси сделано 58 351 аборта, в 2007г. – 38 784. В 2008г. на каждые 100 родов пришлось 39,4 абортов[5,197]. Столь высокий уровень абортов фиксируется на фоне непрекращающегося уже несколько десятилетий вымирания нации. Данное противоречие показывает, что количественные методы примененные к сфере духа, к миру человеческой субъективности вызывают серьезные методологические затруднения. Применение количественных методов оправдано, только если они дополнены качественными исследованиями. Последние требуют расширения методологии исследования и тесного междисциплинарного взаимодействия. Мы попытались разработать методологические основания изучения религиозного сознания, используя идеи феноменологической социологии П. Бергера и Т. Лукмана, культурно-исторической теории Л.С. Выготского, теории деятельности А.Н. Леонтьева. Возможность подобного синтеза идей психологии и социологии следует из диалектического видения взаимодействия субъективной и объективной реальностей в работах указанных авторов. Еще в начале 1920-ых годов Л.С. Выготский писал: «Предметом социологического изучения может быть либо идеология сама по себе, либо зависимость ее от тех или иных форм 55 общественного развития, но никогда социологическое исследование само по себе, не дополненное исследованием психологическим, не в состоянии будет вскрыть ближайшую причину идеологии – психику общественного человека»[2,29]. В современной российской социологии данная методологическая стратегия прописана Ж.Т. Тощенко, который называет ее социологическим конструктивизмом. По мнению Жана Терентьевича, предметом науки в данном случае является общественное сознание, которое должно изучаться посредством анализа индивидуального и группового сознания, а также формы и методы его объективации в деятельности (поведении)[4,21]. Следует отметить, что сознание и поведение изучаются не сами по себе, а в конкретных социально-культурных, социально-экономических, социально-политических условиях[5,38]. Данная методологическая стратегия учитывает взаимосвязи между макро- и микросоциологией, объективно-предметным и субъективно-ценностным подходами[3,9]. Литература 8. 9. 10. 11. 12. 13. Достоевский, Ф.М. Братья Карамазовы / Ф.М. Достоевский. – М.: Эксмо,2009. –928с. Выготский, Л.С. Психология искусства / Л.С. Выготский. – Спб.: Азбука, 2000. – 416с. Тощенко, Ж.Т. Парадигмы, структура и уровни социологического анализа / Ж.Т. Тощенко // Социологические исследования. – 2007. - №4. – С. 5 – 16. Тощенко, Ж.Т. Возможна ли новая парадигма социологического знания? / Ж.Т. Тощенко // Социологические исследования. – 1991. - №4. – С. 17 – 24. Тощенко, Ж.Т. Социология. Общий курс. – 2-е изд., доп. и перераб. / Ж.Т. Тощенко. – М.: Прометей: Юрайт-М, 2001. – 511 с. Ценностный мир современного человека: Беларусь в проекте «Исследование европейских ценностей» / Д.Г. Ротман [и др.]; под ред. Д.М. Булынко, А.Н. Данилова, Д.Г. Ротмана. – Минск: БГУ, 2009. – 231с. ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС СОЦИАЛЬНОЙ ПРОБЛЕМЫ: ПОСТАНОВКА ВОПРОСА Богомягкова Е.С. (Санкт-Петербург) 56 Вопрос об онтологическом статусе социальной проблемы, на первый взгляд, кажется достаточно простым. Пожалуй, ни одна другая категория не упоминается так часто ни в обыденной речи, ни в социологической литературе. Данным термином обозначается множество разноплановых, разнокачественных явлений – преступность, безработица, наркомания и т.д. Если спросить у любого человека, что такое социальная проблема, то он, не долго думая, даст свой ответ, к тому же, назовет несколько социальных проблем, характерных для современной России. Однако, социологи не могут руководствоваться в своих исследованиях интуитивными, неясными представлениями о сущности социальной проблемы. Ответы на вопросы «что считать социальной проблемой», «как и в какой форме существует данный феномен», являются принципиальными для социологов. При этом, ставятся эти вопросы крайне редко. Отсутствие согласованности по поводу онтологического статуса социальной проблемы приводит к отсутствию общей теории социальных проблем. Многочисленные современные исследования социальных проблем демонстрируют методологический и теоретический хаос в этой области знания. Кроме того, изначально в задачи социологии входило не только исследование социальных проблем, но и предложение путей и способов их решения. В свою очередь, выработка рекомендаций по осуществлению вмешательства в социальную проблему зависит от онтологических представлений о ней. В настоящее время в социологии можно выделить три онтологических представления о социальной проблеме – объективистское, субъективистское, диалектическое [1]. Попытаемся разобраться, какими объяснительными возможностями они обладают. Первым в истории социологии возникло объективистское направление, представителями которого являются, например, Г. Спенсер, У. Томас и Ф. Знанецкий, и т.д. Здесь социальная проблема понимается как сугубо объективное явление, которое не зависит от осознания субъектами, – либо как результат изначального, естественного несовершенства (патологии) индивидов, либо как следствие социальной дезорганизации или дисфункции социальных институтов. Несмотря на многообразие концепций, представленных в рамках объективистского направления, общим для них является констатация ведущей роли «объективных факторов» в возникновении и существовании социальной проблемы. Однако, рассмотрение конкретных исследований в рамках данного направления позволяет 57 сделать вывод, что общих методологических оснований анализа социальной проблемы здесь так и не было выработано. По существу, каждая проблема анализировалась своим, уникальным образом. Основными задачами социолога являлись идентификация условий, вызвавших проблему и предложения о путях ее разрешения, т.е. изменения этих объективных условий. Нужно сказать, что данное представление отнюдь не утратило своей актуальности. Явно оно представлено на уровне обыденного сознания. Однако, и в социологической литературе можно встретить подобные объяснения – социологи относятся к социальной проблеме так, как будто она состоит из ряда объективных компонентов, таких как уровни или показатели, тип людей, вовлеченных в проблему, их число, социальные характеристики и т.д. Так, проблема преступности заключается в числе совершенных преступлений, количестве пострадавших, факторах, влияющих на преступное поведение, видах преступлений и т.д. Однако, еще раз подчеркнем, что понимание одного социального условия мало способствует пониманию других социальных условий. Вторым появилось диалектическое представление. Р. Фуллер и Р. Майерс определили социальную проблему как «условие, определяемое значительным числом лиц, как отклонение от некоторой важной для них социальной нормы» [2]. Таким образом, социальная проблема стала включать и объективное условие, и субъективное определение (осознание), при этом объективная ситуация может быть верифицируема квалифицированным наблюдателем. Центральную роль в концепции Р. Фуллера и Р. Майерса играет категория ценностей: социальные проблемы предполагают двойной конфликт ценностей – либо по поводу условий, либо по поводу способов вмешательства в социальную проблему и политики. Несмотря на привлечение внимания к субъективным компонентам социальной проблемы, в рамках концепции Р. Фуллера и Р. Майерса не был проработан механизм взаимосвязи между объективной и субъективной составляющими. Во многих современных исследованиях социальных проблем декларируется учет этих составляющих, хотя на практике совместить их в непротиворечивой и логичной форме удается не так часто, и социологи, как правило, сосредотачиваются на одной из них. В 70-е гг. XX века были сформулированы основные идеи конструкционистского подхода, представляющего субъективистское направление. Его основатели М. Спектор и Дж. Китсьюз рассматривали социальную проблему как «деятельность индивидов и 58 групп, выражающих недовольство и выдвигающих утверждения требовательного характера (claims-making) относительно некоторых предполагаемых условий» [3]. С их позиций объективистское направление критиковалось по нескольким основаниям: 1. Социологи распознают социальные проблемы только после их признания в обществе. Поэтому необходимо изучать процесс, посредством которого общество создает социальные проблемы. 2. Социолог может отметить, что на его взгляд является пагубным условием в обществе, но общество может игнорировать существование этого условия. Условие не становится социальной проблемой для общества, несмотря на доказанное объективное существование. 3. Ярлык «социальная проблема» наклеивается разным условиям, между которыми мало общего. Конструкционисты интересуются выдвижением утверждений-требований относительно условий, способам производства смыслов и значений, соотносимых с нежелательными условиями, и реакцией, которую вызывает эта деятельность. Т.е. социальная проблема теперь полностью принадлежит области субъективного, а в крайних проявлениях конструкционизма (строгий конструкционизм) – области языка. По мнению конструкционистов, именно в рамках данного подхода появилась возможность формирования общей теории социальных проблем, единого методологического подхода. Действительно, можно отметить значительные успехи, достигнутые исследователями, следующими данному подходу. Между тем, исключение объективной составляющей из анализа все-таки не позволяет сформировать целостное представления о социальной проблеме. Так, конструкционизм дает возможность анализировать любую проблемную риторику – от проблемы преступности до проблемы НЛО. В итоге можно сделать несколько общих выводов: а) объективистские исследования социальных проблем не смогли заложить общую теорию социальных проблем. б) несмотря на успешные попытки построения единой теории социальных проблем в рамках субъективистского направления, исключение из анализа объективных факторов не может дать полного представления о социальной проблеме. Объективизм и субъективизм задают разные вопросы, и их ценность зависит от того, что мы хотим узнать. Наиболее пригодным 59 для формирования целостного и непротиворечивого представления о социальной проблеме является диалектическое направление. Однако, несмотря на часто декларируемое единство и взаимосвязь объективных и субъективных компонентов социальной проблемы, методологически недостаточно проработан вопрос о такой связи. Думается, именно в этом направлении и должна развиваться социология социальных проблем. Литература 14. Иванов О.И. Социальные проблемы: теория и методология// Социальные проблемы. Научно-практический журнал. 2008. №1. С. 7 – 20. 15. Фуллер Р., Майерс Ф. Стадии социальной проблемы// Контексты современности – II / Хрестоматия. Сост. и ред. С.А. Ерофеев. Казань, 2001. 16. Спектор М., Китсьюз Дж. Конструирование социальных проблем// Контексты современности – II / Хрестоматия. Сост. и ред. С.А. Ерофеев. Казань, 2001. ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ПОНЯТИЙ «СОЦИАЛЬНАЯ ПАМЯТЬ», «КОЛЛЕКТИВНАЯ ПАМЯТЬ» И «ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ» В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКЕ. Бойко М.А. (Запорожье) В современной пестрой информационной среде актуальным является вопрос выделения значимой информации, ее сохранение и передача последующим поколениям. Это, в свою очередь, актуализирует функционирование социальной памяти, которая обеспечивает удержание важной для определенной общности информации. Термин «социальная память» был введен в 60-70-х годах ХХ века в работах советских исследователей Я. Ребане, В. Ребрина, Ю. Левады и других. Ранее использовались близкие понятия «коллективный мозг», «память человечества», «память мира». Как отмечает Б. Ломов, во всех случаях подчеркивалась память «совокупного субъекта», который обладает новыми качествами, несводимыми к простой сумме памятей индивидов, которые в нее входят [1]. Конкретизация предмета разных социальных наук 60 приводит к размежеванию этих категорий. Так, понятие «коллективный мозг» задействовали в своих исследованиях антропологи, философы апеллируют понятиями «память человечества» и «память мира», а историки склонны к употреблению понятия «историческая память». Проблемным выступает размежевание понятий «коллективная» и «социальная» память, так как фактически, в социологических работах эти понятия используются равноправно. Можем констатировать, что представители западной школы социологии (М. Хальбвакс, П. Рикёр, М. Лавабр и другие) употребляют в своих работах понятие «коллективная память». Отечественные же исследователи (Ж. Тощенко, Н. Веселкова, К. Молдобаев, В. Лыкова и другие) апеллируют понятием «социальная память». Но рассматривая в своих работах вопросы памяти, они свободно переключаются с первого понятия на второе. Таким образом, в отечественной социологической науке размежевание понятий «коллективная» и «социальная память» является достаточно условным. Однако возможно следует понимать коллективную память как ту, которая воспроизводится в социальных группах и общностях, занимая, таким образом, мезоуровень между индивидуальной памятью и социальной. Рассматривая понятийное содержание категории «историческая память» мы видим, что тут акцент делается, прежде всего, на восприятии и трактовке определенных исторических событий, их достоверности и соответствии реальным фактам. Российская школа социологии активно разрабатывает понятие «историческая память». Ж. Тощенко анализирует историческую память, как «особым образом сфокусированное сознание, которое отражает особенную значимость и актуальность информации о прошлом в тесной связи с настоящим и будущим [2, с.3]». Российские социологи Е. Тавокин и И. Табатадзе под исторической памятью понимают обобщенный коллективный опыт социальной группы или общества в целом, который формируется в процессе развития представлений человека о мире. Этот опыт является актуальным для нынешнего поколения и сохраняется с помощью средств массовой информации и особенных социальных институтов для актуализации и дальнейшего накопления исторического опыта [3, с. 62]. Таким образом, исследуя историческую память, социологи изучают отношение общностей к определенным историческим событиям, механизмы и факторы их актуализации, а так же их реализация в легендах, мифах и даже сказках. 61 В анализе соотношения понятий «коллективная память» и «историческая память» интересным является подход французского социолога М. Хальбвакса. В его трактовке, историческая память – это «комплекс тех фактов, которые заняли наиболее важное место в памяти людей [4, с. 25]». В таком случае, историческая память опирается, прежде всего, на определенные факты, которые являются общепринятыми для всей общности и выступают простым и понятным вариантом интерпретации прошлых событий. Он настаивает на том, что история обычно начинается в тот момент, когда заканчивается традиция, когда затухает и распадается социальная память. То есть, пока еще живы настоящие воспоминания о наших предках, о событиях, которые с ними происходили, особенностях отношений в семье, которой мы принадлежим – функционирует социальная память в полном своем объеме. Когда уже последующие поколения не могу детально рассказать про членов своей семьи, про то время, в которое они жили, тогда начинает функционировать историческая память. Таким образом, на сегодня, в социогуманитарных науках активно употребляются понятия «социальная память», «коллективная память» и «историческая память». Понятие «социальная память» употребляется в отечественных исследованиях по аналогии с европейским понятием «коллективная память». Под исторической памятью понимается комплекс исторических фактов, которые заняли особенное место в социальной памяти общности. Литература 17. Российская социологическая энциклопедия / Под общей редакцией Г.В. Осипова. — М.: НОРМА-ИНФРА, 1999. — 672 с. 18. Тощенко Ж.Т. Историческое сознание и историческая память. Анализ современного состояния. // Новейшая история. — 2000.— №4. — С. 3-11. 19. Тавокин Е.П., Табатадзе И.А. К вопросу об исторической памяти о великой отечественной войне // Социологические исследования. — 2010. — №5. — С. 62-66. 20. Halbwachs M. La mémoire collective: deuxième édition revue et augmentée. — Paris: Les Presses universitaires de France, 1967. — 204 p. 62 РОССИЙСКИЕ СОЦИОЛОГИ О «ТЕОРЕТИЧЕСКОМ ОБОСНОВАНИИ» СОЦИОЛОГИИ ПРАВА И ПОЛИТИКИ ПРАВА. Бочкарева В.И. (Санкт-Петербург) Разработка теоретических («объективно-научных») оснований социологии права в пореформенной России была вызвана заявившей о себе не только на Западе, но и в России тенденцией становления правового государства, основанного на принципе ограничения государственной власти (вертикали власти), которое связано с расширением сферы субъективного права для физических и формальных лиц. «Юридическое производство», правотворческая деятельность стали заявлять о себе правовой самоорганизацией на уровне горизонтального взаимодействия. Шел процесс создания инициативой «снизу» нормативных актов, правил, уставов, регулирующих деятельность различных профессиональных, научных, производственных объединений, союзов, потребительских кооперативов, страховых касс, артелей и др. Сама система юридического образования создала в России (во второй половине Х1Х века) впервые за всю ее историю слой профессиональных юристов, которые были включены в правотворческую деятельность и «вертикальную», и «горизонтальную». Эмпирические исследования в области права к концу Х1Х века получили в России всеобщее и академическое признание и «превращение науки о праве в эмпирическую науку стало совершившимся фактом» [1, с.239]. Однако эмпирический материал требовал его «объективно-научного» обоснования, необходимого для изучения права как реального, социального явления. Разработка этого обоснования была сделана С.А.Муромцевым в его работе «Определение и основное разделение права» [2]. Муромцева называли «основателем социологической», «социально-научной» теории права (Б.А,Кистяковский, Г.Ф.Шершеневич, Н.М.Коркунов, Ю.С.Гамбаров и др.). Н.И.Кареев писал: «из всех ученых-юристов своего времени Муромцев был первым, который указал на необходимость теоретического изучения права как социального явления, т.е. с социологической точки зрения. На Западе вопрос о таком изучении был поднят позднее, причем там нередко повторялось то, что было уже высказано Муромцевым, оставшимся за границей малоизвестным» [3, с.115]. Муромцев считал, что право как явление едино в своей эмпирической реальности и для социологического («научно63 объективного») исследования права необходимо выделить общезначимое, устойчивое его свойство (общезначимость и устойчивость – необходимый элемент науки). Реальная правовая жизнь представлена многообразным количеством правоотношений, процессом их возникновения и прекращения. Но базовым свойством правовой жизни является правовой факт как «осуществление» права в жизни. Право в своем «осуществлении» в жизни реализуется в субъективном праве (правомочном и обязывающем) и через права и обязанности, т.е. правоотношения, связывает членов той или иной формы общежития в одно целое, коллективную жизнь. Муромцев первым пришел к заключению, что при исследовании социальной природы права субъективному праву принадлежит первенство. Уровень личной свободы – это и есть выражение права в субъективном смысле. Но Муромцев связывал субъективное право не только с личность (физическим лицом), но и с коллективным, формальным лицом («собирательной личностью»). Субъективное право – это мера свободы субъекта права (физического, формального лица) в его самостоятельной деятельности, в самоорганизации, во взаимодействии с социальными структурами, институтами общества; мера, обусловленная нормативно-правовыми рамками, объективным правом во всех формах его проявления. Интерес к исследованию правоотношений, реального правопорядка инициировал интерес российских социологов (и не только «юристов-социологов») к проблеме теоретического обоснования политики права, особенно к политике права правового государства. Политику российские социологи определяли как «социальную технологию», «гигиену», «терапевтику общественной жизни» (Де Роберти), как искусство в использовании выработанных «чистой наукой» начал в практической жизни (Сергеевич), как искусство, которое руководствуется «теоретическим знанием» для определения общей тенденции развития правовой жизни во всех странах и во все времена (Кареев). При этом Кареев, например, особо выделял тот факт, что именно под влиянием социологии «обнаружилось» стремление сделать политическую жизнь предметом «чистой теории» [4, с.201]. А Де Роберти подчеркивал, что политика как «социальная технология» не должна быть «эмпиричной и поверхностной», она должна иметь «разумное, отвлеченное объяснение», опираться на свою «отвлеченную основу» [5, с. 77]. Теоретическое обоснование политики права в правовом государстве российские социологи считали проблемой сложной. 64 Идеи Руссо об общественном договоре и установлении суверенитета народа как «принципа политического права» и идеи Монтескье о разделении власти решали вопрос о том, какова должна быть власть, но не решали вопроса о существе права. Правовое государство расширяет статус субъектов права, устраняя дискриминацию по признакам пола, расы, вере, по признакам социальной, классовой принадлежности. В основе теоретического обоснования здесь использовалась теория естественного права, которая, несмотря на свою многовековую историю и существование в рамках разных по содержанию авторских систем, направлений и школ, была пронизана общезначимым и устойчивым принципом - принципом «юридического субъективизма» (Кареев) – идеей «человеческого достоинства». Юридический субъективизм естественного права, по мнению российских социологов, оказал огромное влияние на социально-политическую жизнь и был реализован в «декларации прав человека и гражданина», основные положения которой повторялись в европейских конституциях. Для разработки теоретического обоснования политики права российские социологи выдвигали следующие положения: Применительно к правовому государству речь идет о том, что в политике права, которая не может существовать без «субстанциональных элементов науки», субъективное право должно рассматриваться, как такой же «первичный факт» как и объективное право [1., с.321]. Тем более что в истории человечества ни одна из существовавших систем права не была законченной и свободной от пробелов, а само правотворчество, «юридическое производство» не было связано только с механизмом государственной законодательной машины. Право, в отличие от государства, это «вечное явление» и государство не является единственной формой общежития. Оно в правотворческой деятельности является «наследником более ранних и элементарных соединений политического характера» (общины, город, артель, гильдии, цехи) [4, с.200]. Основной тенденцией в развитии правовой жизни является «борьба за право» (Иеринг). В общественной эволюции до и после появления государства шла постоянная борьба субъектов права (физических и формальных лиц) за признание и расширение сферы деятельности субъективного права. 65 Одного провозглашения принципов субъективного права в законодательных актах недостаточно. Они остаются принципами права, а не правом в собственном смысле слова. В правовом государстве особо выделяется решение проблемы «осуществления» права в жизни, что требует разработки механизма реализации («осуществления») права и организации его юридической защиты. Выделение значимости субъективного права не означает безграничной свободы, своеволия субъектов права. Объективное право как совокупность норм в логической системе юридических понятий является средством, инструментом организации и устройства личной, общественной и государственной жизни, общезначимой формой совместного существования в рамках общества. Социальное и личностное начало взаимосвязаны и взаимообусловлены и не должно быть безусловного доминирования одного из этих начал в социальном мире. Поэтому задача политики права – устанавливать и поддерживать баланс между объективным и субъективным правом применительно к условиям места и времени. Действительный, реальный правопорядок определяется не только содержанием существующих норм права, но и совокупностью правоотношений, прав и обязанностей, которые связывают членов общества в одно целое. Литература 21. Кистяковский Б.А. Философия и социология права. СПб. 1998. 22. Муромцев С.А. Определение и основное разделение права. М., 1889. 23. Кареев Н.И. Основы русской социологии. СПб., 1996. 24. Кареев Н.И. Введение в изучение социологии. СПб., 2008. 25. Де Роберти Е.. Новая постановка основных вопросов социологии. Избранные труды. СПб., 2008. 66 СОВРЕМЕННАЯ ПАРАДИГМА ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО АНАЛИЗА В ИСТОРИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ Браславский Р.Г. (Санкт-Петербург) В настоящее время цивилизационный анализ чаще всего ассоциируется с теорией локальных цивилизаций, представленной в произведениях Н.Я Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби, продолженной в американской историко-антропологической традиции сравнительного изучения цивилизаций и вновь громко заявившей о себе в 1990-е гг., благодаря публикациям С. Хантингтона. В постсоветском социально-научном и общественнополитическом дискурсе тема множественности самобытных цивилизаций является одной из постоянных. Сегодня многими историками, философами, культурологами, социологами, политологами российское общество рассматривается как носитель или представитель особой – «православно-славянской», «евразийской», собственно «российской», или даже «русской», – самобытной цивилизации. В основе цивилизационного подхода реализуемого данным кластером теорий лежит комплекс представлений о самодостаточности, гомогенности, уникальности, статичности социокультурных единств, определяемых как цивилизации. Теория локальных цивилизаций представляет собой альтернативу линейным теориям общественного прогресса и социальной эволюции, в русле которых в 1950-60-ые годы в социологии сформировалась теория модернизации/конвергенции, получившая второе дыхание после событий конца 1980-ых – начала 1990-ых годов. Цивилизационный поворот в социологии в последней четверти XX века, явившийся частью более широкой реакции на послевоенное господство функционалистских и эволюционистских моделей, привел к формированию новой парадигмы и конструированию собственно социологической традиции цивилизационного анализа, возводимой к классическому наследию М. Вебера и Э. Дюркгейма (совместно с М. Моссом). Творчество третьего общепризнанного классика социологии – К. Маркса оказывается в гораздо меньшей степени релевантным культурноориентированному цивилизационному анализу, но благодаря сформулированной им концепции азиатского способа производства имеет прямое отношение к истокам институционального направления в цивилизационном анализе. Второе поколение цивилизационных 67 теоретиков в социологии представлено П.А. Сорокиным и Н. Элиасом. Однако если «Социальная и культурная динамика» (19371941) П. Сорокина с самого начала приобрела широкую известность, то работа Н. Элиаса «О процессе цивилизации», впервые опубликованная в 1939 г. на немецком языке, получила признание, по меньшей мере, на три десятилетия позже. Возрождение цивилизационного анализа в социологии в 1970-ые годы связывается с творчеством Б. Нельсона (1911-1977) и Ш. Эйзенштадта (19232010). Вклад последнего признается решающим в формирование ключевых тем современного цивилизационного анализа, таких как: осевые цивилизации, модерность как особая цивилизация, множественные модерности. На протяжении последних двух десятилетий теория множественных модерностей (Й. Арнасон, Б. Виттрок, Г. Терборн, П. Вагнер, Ч. Тейлор и др.) разрабатывается как альтернатива, с одной стороны, линейным теориям модернизации, конвергенции, глобализации, а с другой – радикальным версиям культурной теории локальных цивилизаций. В этом контексте о теории множественных модерностей говорят как о «третьей концепции модерности» [1]. Центральным принципом современной парадигмы цивилизационного анализа является тезис об автономии культуры, противопоставляемый всем версиям как социального, так и культурного детерминизма. Отношения между структурными, институциональными и культурными факторами носят контингентный характер, допуская возможность их объединения во множественные разнообразные конфигурации. В отличие от традиционной теории локальных цивилизаций в современном цивилизационном анализе подчеркивается не гомогенность, а гетерогенность культуры, являющаяся следствием исходной амбивалентности и антиномичности фундаментальных культурных предпосылок осевых цивилизаций и модерности. Культурные предпосылки цивилизаций не задают набор окончательных ответов и не программируют институциональное устройство обществ (по аналогии с генетическим кодом в биологическом организме), скорее они формируют культурную проблематику, предполагающую множественность оспаривающих друг друга интерпретаций и культурных программ, ни одна из которых никогда не получает полного институционального воплощения. Культурное творчество и развитие цивилизаций невозможно без оппозиций, дебатов и конфликтов. 68 В классической теории локальных цивилизаций акцент делался на континуальности и закрытости цивилизаций, что, скорее, может рассматриваться не как базовая модель, а как некий предельный случай описания цивилизационной динамики. Отличительными характеристиками новой цивилизационной парадигмы являются отказ от эндогенных и инерционных моделей развития, акцент на цивилизационных трансформациях, «прорывах», инновациях и роли межцивилизационных взаимодействий. Цивилизации трактуются не как отграниченные структуры, а как взаимопроникающие сети [2]. В целом, новая парадигма цивилизационного анализа является частью более широкого сдвига в социологической теории второй половины XX – начала XXI вв. от представлений о когерентности самодостаточных социетальных, культурных, институциональных систем и структур к представлениям о контингентности социоисторических паттернов и конфигураций. Литература 1. Хабермас Ю. Религия, право и политика. Политическая справедливость в мультикультурном Мир-Обществе // Полис. 2010. № 2. С. 7-21. 2. Collins R. Civilizations as Zones of Prestige and Social Contact // International Sociology. 2001. № 3. Pp. 421-437. ВАЖНАЯ ЗАДАЧА РОССИЙСКОЙ СОЦИОЛОГИИ Быков В.П. (Санкт-Петербург) Советское обществоведение, как известно, было не свободно от ряда недостатков. Однако в то же время следует иметь в виду, что оно имело и немалые достоинства, которые приобрело в результате работы множества добросовестных исследователей. К числу этих достоинств, как представляется, следует отнести, прежде всего, его солидную методологическую фундированность и прочную связь с естественными науками. Не грозит ли нам сегодня опасность утраты этих достоинств? Обзор российской научной и учебной литературы по социологии вынуждает признать: к сожалению, грозит. В свое время О.Конт, указывал, что социология является самой сложной из всех наук, ибо опирается на прочие (естественные) науки как на свой фундамент. Очевидно, что в данном случае Конт ошибался, так как всякая наука, если она - действительно наука, является сложным феноменом. Однако, думается, Конт был прав, 69 утверждая, что социология, как "позитивная" наука, должна опираться на факты, добытые в том числе и другими науками. Следует констатировать, что "родовой болезнью" западной социологии было и остается пристрастие ее творцов, с одной стороны, к изобретению все новых "парадигм" (в действительности, обычно, абстракций и мифологем, уводящих от правильного понимания реальности), а с другой стороны, - к "ползучему эмпиризму", требующему избавиться от какой бы то ни было общей теории [1]. Стремясь уйти от опостылевшего "советского догматизма", указанной "болезнью", кажется, начинают страдать и российские социологи. Следуя господствующим в западной социологии образцам, последние все чаще рассматривают полипарадигмальность современной социологии в качестве несомненно положительного явления, - при этом, однако, забывая упомянуть о мечте многих серьезных западных исследователей создать, наконец-то, единую "большую" социологическую теорию. Соответственно этому указанные социологи все чаще стремятся (и это особенно наглядно проявляется в учебниках) избегать общетеоретических суждений, концентрируя свое внимание на частностях, а именно: на структуре социологического знания, на эмпирической социологии, на культуре, на социальной стратификации, семье, религии, образовании и т.д., и т.д. В случае же если основная проблема социологии, а именно проблема общей теории, берется ими в качестве предмета рассмотрения, последняя подается как набор, в сущности, рядоположенных представлений тех или иных ученых о человеке и обществе. Собственную же методологическую и теоретическую позицию российские социологи все реже стремятся представить. В итоге их работы превращаются в тексты, подчас сложные по логике, структуре и языку, но малосодержательные по существу. В свое время Дж.Хоманс справедливо указывал, что социология должна серьезно отнестись к той задаче, которая стоит перед любой наукой, а именно: объяснить, при помощи теории, эмпирические данные. Пока, констатировал он, эта задача социологией не решена. В итоге она порождает "интеллектуальное лицемерие", оказывающее разрушительное воздействие на студентов. "Иногда кажется, - писал Хоманс, - что в начале обучения они (т.е. студенты – В.Б.) в большей степени понимают природу социальных явлений, чем в конце его, и что наши двусмысленные разговоры убивают их природную мудрость" [2]. 70 На наш взгляд, чтобы избежать всякого рода ловушек, рождающих "интеллектуальное лицемерие", чтобы, далее, создать единую социальную науку (а нам в России – сохранить ее), нужно, действительно, "вернуться к человеку". Но сделать это нужно не так как предложил тот же Хоманс, не ограничиваясь теорией социального обмена, а так, как в свое время, например, сделали К.Маркс и Ф.Энгельс, - т.е. увидеть человеческое общество как определенное физическое явление, возникшее однажды в определенной физической, т.е. пространственной, временнόй, географической, климатической и т.п., среде. Суть проблемы, таким образом, заключается не только и даже не столько в изобретении очередного оригинального метода исследования общества ("парадигмы"), а в признании существования общенаучной методологии, которая должна быть корректным образом использована. Литература 1. 2. 3. В качестве примера здесь достаточно сослаться на позиции Т.Парсонса и Р.Бендикса, изложенные ими в коллективной монографии "Американская социология" (М., 1972). Согласно точке зрения Парсонса, социальная система должна рассматриваться "не как конкретное целое, а как определенный набор абстракций из конкретных форм взаимосвязи и поведения (Курсив наш – В.Б.), исследуемых с точки зрения взаимодействия". Парсонс подчеркивает, что "социальная система" есть открытая система, находящаяся в отношениях взаимозависимости и взаимопроникновения с рядом "окружающих" систем. Однако в "кругу" этих систем он видит все, что угодно, но только не природу, в которой, на самом деле, живет каждый отдельный индивид и общество в целом. (С. 28, 360378). Р.Бендикс, в разделе "Общество и социальные изменения", игнорируя вполне закономерный вопрос о том, что такое общество как таковое и каким образом оно возникло, сразу же переходит к изложению темы "Современное общество" (См.: Там же: С.33-341). Хоманс Дж. К. Возвращение к человеку // Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И.Добренькова. М.,1994. С.61. 71 КОГНИТИВНАЯ СТРУКТУРА СОВРЕМЕННОЙ АМЕРИКАНСКОЙ СОЦИОЛОГИИ (РЕЗУЛЬТАТЫ КЛАСТЕРНОГО АНАЛИЗА ССЫЛОК ИЗ 10 СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ЖУРНАЛОВ ОБЩЕГО ПРОФИЛЯ) Винер Б.Е. (Санкт-Петербург) В 1970-е гг. британский социолог науки Р. Уитли поставил задачу изучения «когнитивной структуры научных специальностей». Точного определения данного термина Уитли не дает, но из его текста можно понять, что оно охватывает наряду с другими теоретическими конструктами, или структурами, такие хорошо известные в социологии науки понятия как «парадигмы» Т. Куна, «теории» К. Поппера, «исследовательские программы» И. Лакатоса. Разумеется, сюда же попадают и когнитивные объекты более низкого порядка [1, 219-220]. Сопоставление выявленной с помощью разнообразны методов когнитивной структуры научных дисциплин с их социальной структурой, то есть различными институтами (как-то кафедры, департаменты, факультеты, сектора, отделы и лаборатории в НИИ и т.д.), вовлеченными в функционирование этих дисциплин, помогает лучше понять механизмы функционирования и развития научного знания в целом, как и механизмов функционирования и развития научных дисциплин и научных специальностей внутри них. К сожалению, в отличие от американской социологии, тематике научных специальностей в российской социологии не уделено должного внимания. Наши американские коллеги считают научными специальностями внутри социологии те исследовательские области, которым соответствуют секции внутри Американской социологической ассоциации (АСА). В настоящее время насчитывается 47 таких секций, например, «Коллективное поведение и общественные движения», «Политическая экономия мир-системы», «Экономическая социология», «Марксистская социология» и т.п. Наличие подобных секций способствует институционализации на американских социологических департаментах соответствующих учебных программ постдипломного уровня, организации научных журналов, помогает в конкурентной борьбе за ресурсы со смежными дисциплинами, прежде всего с экономикой. В своем исследовательском проекте я пытаюсь проследить насколько когнитивная структура американской социологии 72 идентична сруктуре Американской социологической ассоциации и структуре американских социологических учебных программ постдипломного уровня. С этой целью с помощью пакета SAS был проведен дивизивный кластерный анализ (с использованием центроидного метода) коцитирований в статьях из десяти американских социологических журналов за 2002-2006 гг. Анализ коцитирований – это «метод, используемый для установления предметного сходства [a subject similarity] между двумя документами. Если статьи А и B совместно цитируются статьей С, можно сказать, что между ними существует связь, даже если они прямо не цитируют друг друга. Если статьи А и В совместно цитируются во многих других статьях, между ними существуют сильные отношения. Чем большим количеством статей они [совместно] цитируются, тем сильнее отношения между ними» [3]. Для анализа с помощью различных рейтингов были первоначально отобраны пять наиболее престижных американских социологических журналов («American Journal of Sociology», «American Sociological Review», «Social Forces», «Annual Review of Sociology», «Sociological Problems»). Затем в выборку были добавлены еще пять неспециализированных журналов, являющихся органами региональных американских социологических ассоциация, входящих в АСА («The Sociological Quarterly», «Social Science Quarterly», «Sociological Forum», «Sociological Focus», «Sociological Perspectives»). Исходя из опыта М. Гмюра [3], хотелось довести объем выборки примерно до двух тысяч анализируемых статей. В итоге было проанализировано 1783 журнальные статьи, содержащие около 113 тыс. цитирований. Важным результатом исследования является выявление расхождений между когнитивной и социальной (институциональной) структурой американской социологии, что проявляется через частичное несоответствие набора выявленных кластеров совокупности секций АСА, а также перечню социологических учебных программам постдипломного уровня. В настоящее время я работаю с данными из российских социологических и этнологических журналов, что позволит сопоставить когнитивную структуру этих дисциплин с их американскими аналогами. Литература 1. Уитли Р. Когнитивная и социальная институционализация научных специальностей и областей исследования // Научная 73 2. 3. деятельность: структура и институты. М.: Прогресс, 1980, с. 218-256. Gmür M. Co-citation analysis and the search for invisible colleges: A methodological evaluation // Scientometrics. 2003. V. 57. № 1. Pp. 27-57. Palmquist R.A. Bibliometrics // http://www.ischool.utexas.edu/~palmquis/courses/biblio.html Обращение к ресурсу 29.09.10. УНИТАРНОСТЬ КАПИТАЛА КАК ПРЕДПОСЫЛКА ДЕФИНИРОВАНИЯ И ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА Голиков А.С. (Харьков) В постсоветской социологии одним из наиболее часто употребимых является концепт капитала в разных его модификациях (экономический, социальный, культурный, политический и т.п.). Это связано, с одной стороны, с активными синтетическими тенденциями (которые были с энтузиазмом подхвачены и постсоветской социологией – см. наработки Т. Заславской, О. Куценко, В. Ядова), с другой же – с рутинизированностью (по понятным причинам) для постсоветского научного пространства понятия «капитал». Проблемная ситуация же при этом заключается в том, что в условиях мультипарадигмальности (на преодоление которой, собственно, и направлены вышеуказанные синтетические тенденции) понятие капитала потеряло свою строгость и однозначность, и на данный момент в постсоветской социологии оно используется (в особенности это касается неэкономических ресурсов) почти произвольно и без однозначного определения его специфики. Одной из главных в этом узле проблем является «дробление» понятия капитал, его изучение как набора других капиталов. При этом тут не идёт речь о принятии в качестве исследовательской рамки экономической методики агрегирования (с формированием цепочки агрегатов – см., например, в качестве примера агрегирования капитальных агрегатов [1]), в которой учитывается качественная разница между агрегатами, входящими друг в друга. Скорее, речь идёт о количественном разложении одного, «большего» вида капитала, на другие, «меньшие». 74 В то же время необходимо помнить, что капитал - явление унитарное по самому своему определению: в экономике он отличается не количественно (в смысле большей или меньшей капитальности), а качественно (капитал или не капитал). Ведь если предполагать, что под капиталом понимается самоприрастающая стоимость (предложенная Марксом в [2]), с чем полностью согласны все современные крупнейшие специалисты в «капитальном анализе» (и П. Бурдье, и В. Радаев, и М. Сэведж, П. Патерсон), то нужно исходить из того, что "капитал" как феномен делим (то есть дискретен), но не разложим (то есть он может быть разделён на два однородных капитала, но не на несколько разнородных). Именно поэтомуразведение и чёткая классификация становится едва ли не ключевой проблемой капитального анализа (не касаясь вопросов потенциала, ресурса и других смежных понятий). В этой же области располагаются и ещё ряд вопросов, в частности: - почему исследователями в их концепциях создаются структуры "капитально-подкапитальные" (если разница не количественная, а качественная)? - если капитал - уникальная комбинация ресурсов, способная к самоприращению, то почему её суммируют с другой комбинацией ресурсов, к тому же располагающейся в другой области? Это суммирование представляется также весьма проблемным, как суммирование стульев и километров в час. Именно здесь мы предлагаем ввести критерий унитарности капитала как способ верификации теоретических построений в «капитальном анализе»: если перечисленные исследователем виды и/или формы капитала не выдерживают проверку этим критерием, то не имеет смысла далее анализировать предложенную концепцию. Иначе говоря, если капитал в любой форме неунитарен (то есть рассматривается как совокупность гетерогенных ресурсов), то данная концепция рассматривает не капитал по самому его определению. Здесь возможна и противоположная крайность, выраженная в концепте человеческого капитала. Безусловно, этот концепт допустим в экономтеории, где человек рассматривается в единстве его возможностей и характеристик как производственный фактор (поскольку экономика концентрируется на других по сравнению с социологией феноменах и их измерениях), но недопустимо в социологии, где личность, индивид и индивидуальность находятся в связанном, но различаемом состоянии, а культура и социальность, представляя собой две ипостаси одного явления (о чём говорили и П. 75 Сорокин, и Ф. Тенбрук), тем не менее дифференцируются, пусть и чисто аналитически. В этом смысле в качестве возможного основания классификации капиталов в противовес уже существующим (часто произвольным, - или, наоборот, сугубо апостериорным) основаниям мы предлагаем вышеупомянутое аналитическое разделение "личность - индивид - индивидуальность" как социальное, биологическое и психологическое измерения человека. Соответственно, можно выделить социальный капитал, культурный капитал, экономический капитал, символический капитал, включенные в социальный аспект; капитал здоровья или биологический / физиологический капитал (хотя этот вопрос является крайне дискуссионным) – в рамках биологического аспекта; личностный капитал - психологический аспект. Впрочем, в последнем случае мы полагаем возможным рассмотрение последнего вида капитала не как собственно капитала, а как «цены актора», пользующегося этим капиталом (эту проблему мы уже поднимали в [3]). Капитал и его классификация (все понятия капитального ряда) не есть производное только от реалий, но есть результат необходимости адекватного конструирования категориального аппарата. И в этом смысле нельзя забывать, что «капитальный анализ» - лишь один из аспектов анализа социального пространства, получивший большое значение с маркетизацией пространства (распространением логики "ты - мне, я - тебе"). Дискуссии в этом поле носят, соответственно, не только смысл «игры в бисер», но и борьбы за чистоту категориального ряда, что всегда было одним из критериев и свойств научного познания социальной действительности. Литература 1. 2. 3. Гриценко А.А. Капитализация и социализация экономики в ретроспективе и перспективе / А.А. Гриценко // Методология, теория и практика социологического анализа современного общества. Выпуск 15. – Х.: Издательство Харьковского национального университета имени В.Н. Каразина, 2009. – с. 191-195. Маркс К. Капитал: Критика политической экономии / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения: В 9 томах. - т. 1 - М.: Политиздат, 1987. - 811 с. Голиков А.С. «Цена актора» и цена капиталов: акторная 76 лакуна аксиоматики капитального анализа // Четвертые Ковалевские чтения / Материалы научно-практической конференции 12-13 ноября 2009 года / Отв. редактор: Ю.В. Асочаков. – СПб., 2009. — 899 с. ЭМПИРИЧЕСКАЯ ВЕРИФИКАЦИЯ ТЕОРИИ КАК СПОСОБ ИНТЕГРАЦИИ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ Головин Н.А. (Санкт-Петербург) Интеграция социологического знания во многом обеспечивается развитием теории как формой накопления знания. Если под истинностью понимается соответствие теоретического высказывания реальности, то связь теории и эмпирии основана на 1) принципе корреспондентности (эмпирического подкрепления теоретических фактов) и 2) принципе когерентности (согласованности теоретических разработок с ранее принятыми теориями), 3) принципе роста согласия в научном сообществе – проявлению общенаучного принципа развития дисциплины. Третий принцип сформулирован К. Поппером, понимающим под прогрессом науки рост знания. В отличие от естественный наук с их одним универсальным объектом – природой, предмет социальных науки – социальная жизнь – вариативен. Поэтому социальные науки по своей сути дискуссионны, а критическая дискуссия выступает одним из важнейших методов верификации социальных теорий. Если имеются теории социального объекта, которые противоречат друг другу, то лишь одна из них в строгом смысле может быть истинной, а в нестрогом смысле – более достоверной и обоснованной. Если на чисто логическом уровне выяснить это невозможно, то требуется эмпирическая проверка. Более достоверной будет та теория, которая лучше подтверждается эмпирическими фактами. Правда, в результате эмпирической верификации может возникнуть новая, третья теория. Если теории не противоречат друг другу, то более достоверной будет та, которая не только лучше обоснована эмпирически, но и является более общей. Например, теория аномии Мертона является таковой по отношению к теории преступности, согласно которой преступность сосредоточена в низших слоях общества. Названная гипотеза верна с точки зрения теории аномии, если у низших слоев нет доступа к легитимным 77 средствам для достижения общепринятых целей, что сомнительно и тем самым ставит под сомнение названную гипотезу в целом. Социологические теории не могут быть корректно верифицированы без привлечения теорий рассматриваемого объекта из других наук, так как в противном случае без внимания остается значительная часть важного фактического материала, с которым социологи не работают. Например, теории социализации или теории преступности требуют учета данных биологии, психологии и социологии, без которых невозможно достоверно разграничить этапы социализации. Эмпирическая верификация социологической теории является способом интеграции социологического знания. СТРУКТУРАЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ: ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ Горбунова М.Ю. (Саратов) В последние годы значительное развитие получила социология эмоций, в рамках которой осуществляется интеграция не только социологических концепций, но и междисциплинарное взаимодействие. Результаты исследования проблем функционирования и классификации эмоций привели ученых к мысли о том, что в эмоциональной сфере человека существуют несколько уровней. Так, Б.И. Додонов писал о «многоэтажности» эмоциональных процессов у человека, где «подвальный этаж» в основном скрыт от самонаблюдения и объективируется разве что в своих готовых «продуктах» — оценках, а все другие «этажи» более или менее открыты для интроспекции [1, 40]. Учитывая эти представления, мы предлагаем теоретическую модель структурации эмоциональных явлений. Основным положением данной модели является утверждение, что в эмоциональной сфере человека можно выделить несколько взаимосвязанных уровней, различающихся степенью их осознанности и возможностями управления социальными действиями. Уровни не существуют изолированно, а как бы «наслаиваются» друг на друга, представляя собой целостную структуру эмоциональной сферы. Первый уровень (интра-индивидуальный) занимают бессознательные эмоциональные переживания, представляющие собой врожденную эмоциональность. Это простейшие эмоциональные процессы, опосредованные глубокими 78 нейрофизиологическими процессам, являются базовыми эмоциональными реакциями, выражающимися в органических, двигательных и сенсорных изменениях. Они имеют широкое влияние на большой спектр человеческого поведения и служат основой для формирования более сложных эмоциональных явлений. Второй уровень (индивидуальный) включает эмоции, характеризующиеся рефлекторностью реакций, они могут быть отнесены к психическим эмоциональным состояниям, которые выражаются в качестве переживания человеком в данный момент своего отношения к чему-либо или к кому-либо. Они осознанны, но слабо контролируемы. Эти эмоциональные реакции связаны с органическими потребностями и инстинктивными формами жизнедеятельности, характеризуя индивида как организм. Третий уровень (межличностный) представлен эмоциональными явлениями, которые, сохраняя связь с психофизическими механизмами, выходят за узкие рамки одних лишь внутриорганических состояний. Они представлены с разной степенью осознанности, а следовательно, и контроля со стороны сознания, но в любом случае содержат социокультурный компонент. В данном случае эмоциональные процессы связаны не только с органическими, но и с духовными потребностями, с установками личности и многообразными формами деятельности, характеризуя человека не только как организм, но и как личность, включенную в социальные отношения. Четвертый уровень (социальный) охватывает эмоции с наибольшей степенью контроля, это так называемые социальные эмоции. Контроль эмоций – это умение добровольно, без внутреннего напряжения находиться в том состоянии, которое требует обстановка. При этом не следует под контролем эмоций понимать подавление эмоций (то есть сокрытие внешнего выражения переживаний) или самоконтроль, который проявляется в замене экспрессии переживаемого эмоционального состояния выражением другой эмоции, например, внешне может проявляться спокойствие или радость, в то время как внутренне состояние крайне встревоженное. Основой эмоциональной стойкости является развитие эмоционального интеллекта. Наиболее ярким выражением социальных эмоций является социальная маска, которая принята в том или ином социуме. Эта маска позволяет выразить человеку конкретное эмоциональное состояние, соответствующее контексту и минимизировать проявление базисных (психологические) эмоций, если они не 79 соответствуют социальной ситуации. Примером может служить концепция эмоционального труда, разработанная А. Хохшильд. Для каждого уровня существуют свои процессы регуляции эмоций. На нижних уровнях это индивидуальные различия, особенности нервной системы, а на верхнем уровне – социальные нормы. Первые два уровня являются базой для надстройки последующих уровней, но в тоже время эмоции как социальный конструкт могут влиять на базовые уровни, а именно на психофизиологические процессы, лежащие в основе эмоций. Таким образом, проявление эмоций находится в неком континууме, где на одном полюсе находятся неконтролируемые эмоции как психофизиологические адаптивные реакции (например аффект), а на другом – эмоции как некая социокультурная норма (социальный конструкт), выраженная в предписании и ожидании от индивида соответствующих эмоциональных реакций, которые мы предлагаем называть контекстуальными эмоциями. Рассмотрение эмоциональных явлений с точки зрения выделенных уровней, открывает новый фокус для исследования эмоций в социологии и выявления механизмов взаимодействия эмоциональной сферы и социальных процессов. Литература 1. Додонов Б.И. Эмоция как ценность. - М.: Политиздат, 1978. – 272 с. ГОСУДАРСТВЕННЫЕ НАГРАДЫ КАК СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНСТРУМЕНТ Гусева Н. А. (Санкт-Петербург) Государственные награды как форма поощрения, имеющая особый – правовой – статус со времен своего формального закрепления использовались для решения как внутриполитических, так и внешнеполитических задач. В числе внутриполитических задач стоит назвать следующие. 1. Мобилизация/моральная поддержка армии и гражданских лиц – универсальная задача, которую государственные награды решают постоянно вне зависимости от исторической ситуации, но с особой значимостью в переходные и 80 2. 3. 4. 5. переломные периоды жизни государства (Смутное время, гражданская война 1917-1922 гг., начало 1990-х гг.). Социализация, которая во многом носит идеологический характер. Усвоение нормативов происходит не только посредством дифференциации заслуг, но через используемую символику. Так, в монархической России система государственных наград носила ярко выраженный православный характер и первоначально одной из целей имела обращение в православную веру. В советское время в символике наград использовался пропагандируемый образ женщины как матери и работницы, а мужчины – как воина и работника [3, с. 130]. Поддержание материального уровня жизни награжденных. Со времен императорской России государственные ассигнования и обязательные взносы самих награжденных распределялись между удостоенными наград из числа тех, кто особенно нуждался в финансовой поддержке. В СССР и современной России такая помощь приняла вид фиксированных льгот. Формирование имиджа, укрепление авторитета и персонификация верховной власти. Это достигается учреждением определенного типа наград, включая награды в честь главы государства (например, орден Св. Екатерины [1, с. 85-88]), собственно награждение (т.к. награждение часто осуществляется по усмотрению единственно верховного лица), использование национальной символики (для укрепления чувства патриотизма и формирования лояльности к власти). Решение частных задач. Скажем, к ним можно отнести демографические (в СССР существовали ордена «Матьгероиня», «Материнская слава», «Медаль материнства», в РФ сегодня учрежден орден «Родительской славы»); поддержка отдельных государственных мероприятий (достоверно известно, что в царское время орденом могли наградить даже за финансовую помощь в благоустройстве города [4, с. 162]) и организация общегосударственных компаний (прививание от оспы, перепись населения, строительство стратегических объектов, географические открытия, пр.); попечение образовательных, медицинских учреждений и храмов; информирование (юбилейные награды и награды, приуроченные к конкретным событиям), т.д. 81 Как о внешнеполитическом инструменте о государственных наградах можно говорить в случае, если они направлены на достижение следующих целей. 1. Выравнивание геополитического положения. Известно, что, например, посредством утверждения ордена Св. Андрея Первозванного – награды, аналоги которой были признаны во влиятельных кругах Европы, Петр I стремился поднять престиж России на мировой арене, отстаивая права равенства с передовыми государствами [2, с. 40]. 2. Демонстрация государственной мощи в целом и военной в частности. Другими словами, государственные награды могут использоваться в качестве СМИ. Особенно в царское время награды преподносились в качестве «подарков» высокопоставленным иностранным представителям, рассказывая об очередных победах Российской империи. 3. Выстраивание дипломатических отношений, в которых награды, однако, могут стать средством политической конфронтации. Скажем, в 1995 г. на предложение России выпустить совместно медаль к 50-летней годовщине ВОВ Украина ответила отказом, поскольку «не могла» допустить изображение московского Кремля [5, с. 283-284]. Из сказанного следует, что масштаб действия государственных наград соответствует их особому правовому статусу. Их влияние ориентировано на регулирование отношений не только в государстве, но и за его пределами, что позволяет говорить не только о номинально-символическом значении государственных наградах, но и о их реальной социально-политической значимости. Литература 1. 2. 3. 4. 5. Ионина Н. А. Сто великих наград. – М.: Вече, 2009 (Ярославль: Ярославский полиграфкомбинат). – 429 с.: ил. Кузнецов А. А. Энциклопедия русских наград. – 3-е изд., испр., доп. – М.: Голос-пресс, 2002. – 533 с.: ил. Малинкин А. Н. Символика орденов СССР: исследование по социологии награды. – М.: Новое тысячелетие, 2005. – 136 с. Мурашев Г. А. Титулы, чины, награды – М.: АСТ, 2006. – 367 с.: ил. Щелоков А. А. Увлекательная геральдика: факты, легенды, открытия в мире гербов и наград – М.: Эксмо, 2007. – 350 с.: ил. 82 МЕТАФОРА В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИОЛОГИИ: ОТ «ПОЭТИЧЕСКОГО» БОГАТСТВА К «ФОНОЛОГИЧЕСКОЙ» (БЕЗ)ОТВЕТСТВЕННОСТИ Дейнеко А. (Украина, г. Харьков) В условиях «номадизации», разрушения жестких структур социальности («текучая современность» по З. Бауману) и расцвета «профессиональных» болезней социологии (терм. Г.Г. Татаровой, [6]) исследователи фиксируют наличие проблемной ситуации в онтологическом, когнитивном и аксиологическом полях современной науки (в том числе и социологии), состоящей в несоответствии двух основных планов социологического языка – плана выражения и плана содержания [5]. Основным продуцентом ситуации является, на наш взгляд, метафора и её использование как инструмента познания, переносящего образ одного фрагмента действительности на другой, обеспечивая его концептуализацию в уже сложившейся системе понятий. Нарастающие темпы использования метафор связывают с распространением влияния постмодернистских мотивов [2, 4], а также с осознанием призрачности проекта построения монопарадигмального знания [7]. Этот тезис подчеркивает органичность и функциональность метафор как инструмента как познания, так и трансляции знания в мультипарадигмальной среде современной социологии, а актуализация использования метафорического приема связана с особенностями эпистемологического поля науки. С другой стороны, постоянная изменчивость социальной реальности влечет за собой поиск наиболее адекватных инструментов ее исследования и описания (в частности, метафор). Роль смены метафор как фактора изменения социологических теорий отмечают П. Штомпка, А.Т. Бикбов, Н.Б. Отрешко, Р. Абрамов, Г.С. Баранов. Однако исследования современных эпистемологов отображают преимущественно сущность понятия, функции и особенности метафорического приема. Практически «забытыми» остаются факторы популяризации (распространение метафор воспринимается как данность) и особенности употребления различных видов метафор в социологии. Целью работы является актуализация использования видовой дифференциации метафор в современной теоретической социологии, задачами – исследование содержательных, ролевых и 83 функциональных различий «поэтических» и «фонологических» метафор; оценка последствий их использования в социологии. Метафора является лингвокогнитивной формой переноса выражений и имен из одних языковых систем в другие или (с одного уровня значения на другой), имеет двойственную семантическую структуру: представляет значение (свойство актуального субъекта метафоры) и его образ. Отметим, что этот тезис не совсем корректен, поскольку применим лишь к «поэтическим» метафорам, но не к «фонологическим» (подробнее далее). Значительная часть теоретических наработок спорадична и неконсистентна по отношению к видовому разнообразию метафорических приемов. Как отмечает Р. Абрамов [1], источник метафор – сознательная ошибка в таксономии объектов, которая позволяет метафоре работать на категориальном сдвиге, актуализирующем «случайные» интертекстуальные связи (в «поэтических» метафорах последний очевиден, в отличие от «фонологических»). Таким образом, метафора как система фильтрации задает определенный способ видения объекта. Тенденция возрастания частоты использования метафор в социологическом дискурсе может быть расценена двойственно в зависимости от того, о мультипликации какого вида метафорического приема идет речь. В частности, нам представляется актуальной дифференциация метафор на «поэтические» и «фонологические», представленная в работах лигвиста М.И. Стеблин-Каменского. Если первый вид характеризует вполне конкретное сходство, то второй – лишь «структурное», то есть сходство в самом общем и неопределенном смысле. В отличие от поэтической, фонологическая метафора может не осознаваться, быть двусмысленной, шаблонной. В поэтической метафоре не используются научные термины, в отличие от «фонологической метафоры», функция которых – точно обозначать совершенно определенные явления, что делает «фонологический» метафорический прием близким к модели, о которой отмечает Г.С. Баранов [3]. Добавим к списку отличий меньшую ответственность исследователя в использовании поэтических метафор, категориальный и интертекстуальный сдвиг которых очевиден (к последним можно отнести метафоры «общества спектакля», «общества риска» и др.). В большей степени опасны фонологические метафоры, подверженные содержательной и терминологической неконсистентности (к примеру, «триангуляция» (термин геодезии), 84 «измерение», «плоскость» (математические термины), др.). Популяризация поэтических метафор связана с распространением постмодернистского подхода в социологии (метафора как форма «постмодернистской чувствительности»), актуализация фонологических метафор обусловлена объективной тенденцией междисциплинарного сближения научного знания (один из девяти тезисов Э. Гидденса о будущем социологии). Принимая во внимание все достоинства использования метафор в социологической практике, мы много в чём соглашаемся с пессимистическими прогнозами, связанными с распространением фонологических метафор (зачастую не идентифицируемых в истинно социологическом контексте) и актуализацией профессиональных «болезней» социологии (в частности, (науко)образность социологии, научное «словоблудие»). Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. Абрамов Р.А. Дефиниционистские метафоры в теоретической социологии // Социологический журнал, 2008. № 4. C. 23—35. Алексеев К.И. Метафора в научном дискурсе // Психологические исследования дискурса / Отв.ред. Н.Д. Павлова. М.: ПЕРСЭ, 2002. С. 40-50. Баранов Г.С. Модели и метафоры в социологии К. Маркса // Социологические исследования . – 1992. - №6. – с. 128-142. Серль Дж. Метафора // Теория метафоры / Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. С. 295– 320. Стеблин-Каменский М.И. Изоморфизм и "фонологическая метафора" // Спорное в языкознании. - М., 1974. - С. 74-80. Татарова Г. Г. Аналитическая социология: метафора или понятие? // Тезисы III Всероссийского социологического конгресса (Москва, 21-24 октября 2008 г.). М.: ИС РАН, РОС, 2008 http://www.isras.ru/index.php?page_id=763&section=4&alfavit =* Отрешко Н.Б. Теоретические метафоры социальной реальности в современной социологии // доступно на http://nbuv.gov.ua/Portal/Natural/Vonu/Sip/2009_13/pdf/t14v13s 107-114.pdf. 85 АКТУАЛЬНОСТЬ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ПОДХОДА ДЛЯ СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ СОЦИОЛОГИИ Дронов В.Т. (Санкт-Петербург) I.Современная российская социология представляет собой неструктурированное множество отдельных парадигм, неоформленных научных метафор и нестрого сформулированных проблем при отсутствии признанных лидеров. В области исследования макросоциальных изменений бывшие отечественные учителя и авторитеты вдруг перешли в разряд вопрошающих учеников по вопросам: "Кто виноват?" и "Что делать?" Определение "современная российская социология" имеет, скорее, метафорическое, чем строго научное определение. Социологическое наследие разделяют на классическую, современную и постсовременную социологию. Возможен и другой подход. Классической социологии, утверждающей социальный прогресс, наследует неклассическая, исследующая взаимодействия в стабильных системах. Наконец, постнеклассическая и современная (или постсовременная) социологическая наука стремится пред ставить социологическое мышление как синтез двух первых. По общему правилу, социология является инструментом и моделью конструирования конкретных институтов и социальных взаимодействий. Сказанное подтверждается тем, что социологическоидеологические модели являлись в России прообразами социальных паттернов и составляли существо социальной реальности XX столетия. Известно, что российская социальная действительность XX в. находилась под решающим влиянием марксистской формационной теории. Идеологически адаптированный архетип социалистической формации жестко контролировался властью, а отклонения в мышлении, а следовательно, и в поведении, карались. II. Исторический опыт XX века показал, что формационная модель не способна в полной мере выразить все существенные свойства современных обществ и служить надежным праксиологическим инструментом успешных конкретных социальных действий. С другой стороны, попытки на скорую руку приспособить или перенести целиком опыт западной либеральной цивилизации на российскую почву также не дает ожидаемых результатов. Поэтому перед отечественной социологией стоит более фундаментальная задача разработки цивилизационного подхода, который имеет в России определенные традиции, прерванные в силу 86 исторических причин своего времени. Подобная стратегия требует ответа на вопросы о цивилизационной идентичности России, её цизилизационных особенностях, в рамках которых могут иметь легитимность и быть эффективными институционализированные социальные практики. Российская цивилизация, пожалуй, наиболее сложная среди других мировых цивилизаций и её невозможно понять, используй неизбежно упрощающие изучаемый объект заимствованные схемы. Бесспорно, что основы российской цивилизации составляют общие идеи, принципы и ценности, свойственные европейскому миру и наследие Античности и Христианства. Особенность России проистекает из соединения духовного мирового наследия с многообразными и богатыми культурами сохранившихся исконных народов. К этому добавляется специфика огромных социальных пространств, геополитическое положение и заметные отличия европейского, евразийского и восточного регионов России. Все это бесспорно и нашло свое отражение в специальных исследованиях. Кроме сказанного есть и другие значимые факторы, особенное влияние которых проявилось в эпоху индустриальной цивилизации. Отметим, что цивилизация имеет два основных смысла: как этапа социального, экономического, научнотехнологического, гуманитарного прогресса и как особого культурно-исторического типа. Цивилизационный анализ включает оба аспекта. III. Наиболее важным и дискуссионным является вопрос об основных контурах современной российской цивилизации, ведь при этом затрагиваются сложившиеся стереотипы и научные взгляды многих социологов. Влияние глобальных мировых процессов и необходимость солидарности в плюралистическом обществе требуют углубления цивилизационного мышления. Прежде всего, следует признать саму необходимость цивилизационной идеологемы, как источника и мотиватора последующих специальных, в том числе, и социологических исследований. Возможно, что цивилизационный подход является сущностным вариантом русской школы социологии. Отправным пунктом является тождество нового и прежнего социального строя в России. Действительно, обе модели формационнной парадигмы,капиталистическая и социалистическая,- прошли перед нашими глазами в течение нескольких десятилетий. Они показали свои плюсы и минусы, однако, недостаточные для длительного устойчивого развития страны. Очевидно, что Октябрьская революция 1917 года в России победила потому, что капитализм не имел какой-либо широкой 87 общественной поддержки, что и позволило осуществить трансформацию капитализма в социализм. Однако к концу XX в. социализм исчерпал потенциал объявленной великой Утопии. Соответственно цивилизационная парадигма должна быть иной, чем две имеющие место ранее. Естественным вариантом является кооперативная стратегия сотрудничества при поддержке государства и в качестве модели для решения задач в экономике, образовании, менеджменте, и в качестве критерия дальнейших социальных изменений. НЕКЛАССИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ПОНИМАНИЮ СОЗНАНИЯ ЧЕЛОВЕКА В НОВЫХ СОЦИОЛОГИЯХ Егорова Ю.Р. (Уфа) Несмотря на частое противопоставление философии и социологии, основанием для которого является теоретический характер первой и открытость к эмпирическому многообразию и поэтому ускользающей от идеоматической неподвижности и точных определений понятий последней, следует признать, что социальную теорию нельзя понимать как область полностью изолированную от философии. Оппозиции «объективное и субъективное», «идеальное – материальное», «общее – индивидуальное», свойственные для философии остаются и в социологии. Это проявляется в существовании проблемы холизма и индивидуализма, исследования и понимания общества с точки зрения объективных и субъективных характеристик. Вместе с тем, философия и новые социологии преодолевают эти оппозиции. Изучая современные социальные теории мы обнаруживаем то, что все изменения, которые происходят в области философского понимания субъекта, природы сознания, свойственные переходам от классического к неклассическому и постклассическому пониманию субъекта, так или иначе определяют сущностные основания новых социологий. Общество представляется как многомерная реальность не сводимая к какому-то единому основанию, где существует дискурс о двойственной природе социальности, отражающийся в существовании объективных структур общества, культуры, языка, коллективных представлений с одной стороны (например, коллективное у Э.Дюркгейма, понятие поля и доминирующего капитала у П.Бурдье), взаимосвязанных с 88 микроуровнем – уровнем смыслов, поступков, рефлексии индивидов, где для социолога важны ситуации «лицом к лицу», ситуации неоднородности, полифонии, индивидуальной специфики или случайности, непреднамеренности как последствий социального взаимодействия. Социальная наука стремится, собрав воедино знания разных областей – психологии, этнографии, философии, истории и экономики, приблизиться к более точной навигации в области изучения субъекта в рамках социальной реальности, а также определить саму социальную реальность, преодолев односторонний детерминизм. Поэтому существует в новых социологиях взаимная коррекция теорий, нацеленных на понимание общества с точки зрения систем и объективных структур и теорий, не допускающих изгнания индивида. Неклассическая философия подвергла критике вопрос о тождестве субъекта, о существовании трансцендентального субъекта, вследствие отхода от метафизического понимания человека, где существование человека совпадало с пониманием интеллигибельной сущности. В результате такого подхода между существованием и разумом не было никакого различия. Существовать означало быть разумным. Единство сознания мыслилось не как результат деятельности индивида, а как изначальная априорное основание любого индивидуального сознания. При таком подходе в социальной теории мы теряли разницу между различными сознаниями индивидов, и, следовательно, самого конкретного человека. Жизнь индивида предстает в более сложном виде как взаимодействие, перетекание субъективного в объективное и наоборот. В новых социологиях это отражается в понятии габитуса у П.Бурдье, который представляет собой социальные схемы нашей субъективности, А.Щюц утверждает неравномерность наших знаний, накопленных в результате жизненного опыта, следовательно, невозможность сведения социальных процессов к одному уровню сознания. Культура как объективное образование существует потому, что субъект коллективный или индивидуальный наделяет её смыслом. Вместе с тем, субъективное сознание мыслится наподобие ящика, со множеством смыслов. Это обстоятельство заставляет по-новому осознать проблему эволюции и развития общества, в частности проблематичности применения единых универсальных критериев развития к обществам с разными культурами. Ситуация может служить полем для разновалентности сознания, вероятнее всего потому, что она становится в центре взаимодействия разных субъективных миров, носителей разных социальных проектов. В 89 неклассической гносеологии возникает понимание субъектом себя самого, не только как позитивное осознание сознания, но и как осознание в рамках пространственных и телесных характеристик. Положительная перспектива такого видения заключается в том, что субъекта можно изучить как множественного, что позволяет уточнить реальные социальные процессы, отрицательное – в потере ориентиров, которыми страдает постмодернизм, утрата человеческого Я, растворение его в коммуникации, превращение в фрагмент социальной реальности. Мы имеем дело здесь не с субъектом, а с отпечатком условий этого мира, как раз того, чего так не принимал Сократ. Отказ от «Я» человека можно воспринимать только как критику существующего общества, как отрицательную антропологию, или попытку отделения истинного от ложного. В социологии и психологии она может пониматься как истина факта. В философии стремление человека сохранить своё «Я» понимается как сохранение целостности внутреннего мира, с его значимыми ценностными и экзистенциальными характеристиками, и при понимании общественных процессов его нельзя мыслить только как маску. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ РОССИИ (СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ВОЗМОЖНОСТИ РАЗВИТИЯ) Иванов О.И. (С.-Петербург) Достигнув достаточно высокого уровня развития в последние десятилетия существования СССР, человеческий потенциал россиян в девяностые годы минувшего века интенсивно разрушался, деформировался и деградировал. В новом тысячелетии эти тенденции начали затухать, потенциал стал возрождаться, хотя этот процесс шел неравномерно на разных уровнях его организации и в разных сферах общественной жизни. Еще не завершившийся финансовоэкономический кризис вновь тормозит возрождение человеческого потенциала России. В этих условиях требуется активное вмешательство в процессы формирования, развития, сохранения и использования человеческого потенциала россиян. Одной из форм такого вмешательства, по нашему мнению, может стать политика его развития. По нашему мнению, сущность политики развития человеческого потенциала, ее качественное своеобразие, отличие от 90 других социально-экономических политик определяется своеобразием ее объектов и предметов. Полагаем: основными объектами политики развития человеческого потенциала являются: все население страны, региона; различные социальные общности (группы), проживающие на ее территории; отдельные граждане. Предметом политики, с нашей точки зрения, должны быть системы общих и специфических потребностей, способностей и готовностей индивидов, групп и населения региона в целом к выполнению на общественно необходимом уровне социально-значимых деятельностей, социальных ролей и функций. Потребности, способности, готовности общностей, конечно, изучались и создавались ранее, но разрозненно, поэлементно, не в системе. Сегодня необходимо их целостное видение. . Системы потребностей, способностей и готовностей общностей к выполнению социально-значимых деятельностей, ролей и функций – это новый идеальный объект общественных наук и новый предмет коллективной человеческой деятельности. Одна из целей политики развития человеческого потенциала – направить деятельность агентов его формирования, преобразования, сохранения, развития и использования на системы потребностей, способностей и готовностей. К целям политики развития человеческого потенциала мы также относим: выявление объективных социально-экономических потребностей страны, региона в человеческом потенциале его населения в целом, отдельных социальных групп (социальнодемографических, социально-территориальных, социальноклассовых); - диагностика и оценка имеющегося человеческого потенциала и установление разрывов между наличным и необходимым потенциалами; - создание моделей (образов) необходимого человеческого потенциала; - реструктуризация имеющегося потенциала для решения актуальных социально-экономических задач; оптимизация структуры потенциала; - создание нового потенциала; - установление и оценка уровня (степени) деформации и деградации человеческого потенциала; - определение необходимых общественных действий (интервенций), которые могут уменьшить деформации в 91 человеческом потенциале и которые могут привести к повышению его качества; - установление объема необходимых работ агентов воспроизводства человеческого потенциала, источников финансирования этих работ, схемы организации деятельности агентов и координации их взаимодействий; - установление агентов проведения политики развития человеческого потенциала, которые могут реализовать предлагаемые мероприятия, планы, программы, сохраняющие человеческий потенциал, корректирующие его и развивающие (в особо значимых случаях формирование государственного заказа, в рамках которого строго определяется ответственность агента проведения политики за конечный результат его деятельности). К новым, нетрадиционным, целям политики развития человеческого потенциала следует отнести создание, конструирование моделей комплексов специализированных систем потребностей, способностей и готовностей общностей к выполнению специфических общественных видов деятельности, социальных функций и ролей. Конструирование моделей таких комплексов – предпосылка и основа формирования трудовых коллективов, подбора кадров, работы с персоналом. Литература 1. 2. 3. 4. Иванов О.И. Качественные характеристики человеческого потенциала молодого поколения// Молодежь – позитивная сила развития российского общества. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 24 – 25 сентября 2009 года. – Санкт-Петербург, 2009. Подробное определение сущности и структуры человеческого потенциала см.: Иванов О.И. Качество человеческого потенциала// Третьи Ковалевские чтения. Материалы научно-практической конференции. - СанктПетербург, 2008. Иванов О.И. Концепция формирования человеческого потенциала региона (основные положения)// Проблемы преобразования региональных социально-экономических систем. Выпуск 41. Под ред. д.э.н., проф. С.В. Кузнецова. – СПб.: ИПРЭ РАН, 2009. Иванов О.И. Проблемы сохранения человеческого потенциала в условиях экономического кризиса// Перспективы развития регионов в условиях глобального 92 кризиса – проблемы, инструменты, ресурсы. Российскогерманский опыт// Сборник докладов международной научно-практической конференции. – СПб.: РАН, 2009. «ЦЕННОСТНЫЕ ОСНОВАНИЯ ФОРМИРОВАНИЯ СОЦИОЛОГИИ И СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО СООБЩЕСТВА В КАЗАХСТАНЕ И В РОССИИ (СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ)» Инджиголян А.А., (Казахстан, Караганда) Проблема эволюции социального знания и социологической науки в постсоветском интеллектуальном пространстве до недавнего времени интерпретировалась как весьма своеобразная и даже уникальная по своей природе и содержанию. Как правило, эта проблематика изучалась представителями своего национального сообщества изнутри, то есть мы изучали науку – институт, в рамках которого прошла наша профессиональная социализация, рефлексировали по поводу своих собственных образов профессиональной идентичности представителей социальных наук или представлений об этом авторитетов, чьи имена являются символами нашей науки. И, как свидетельствуют биографические интервью с представителями наук, о трудностях и проблемах своей профессиональной деятельности, выйти за рамки, “встать над схваткой” по выражению К. Манхейма достаточно трудно. Лишь по прошествии определенного времени, когда научные баталии 1990-х гг. по поводу переопределения роли и статуса социальных наук утратили некоторую остроту и конъюнктурность, появилась возможность изучить эволюцию постсоветского социального знания в более широком социокультурном контексте, в частности используя наработанные материалы национальных научных сообществ. В Казахстане процесс институционализации социологии как самостоятельной научной дисциплины имеет непродолжительную историю и еще не завершен. Система социального знания в советское время и до сих пор характеризуется сильной междисциплинарной связью, миграцией ученых и их идей из одной дисциплинарной матрицы в другую. Слабая автономия и проницаемость границ между философией и социологией, политологией и историей здесь сохранится еще достаточно долго. В Республике в социальных науках большее значение имеет скорее имя ученого, а не его дисциплинарная принадлежность. Это необходимо учитывать как 93 одну из особенностей формирования национального научного сообщества. В то же время, эта особенность характерна для всех наук в начальной стадии их институционализации. Советский Союз (так же как многие западные империи прошлого) был централистским объединением, основанным на преднамеренном поддерживании различий между центром и периферией, и в организации науки, и в организации других институций. С распадом СССР центр и провинции, в том числе центрально-азиатские, получили возможность строительства новых национальных научных сообществ и развития собственных социальных и гуманитарных наук. Деполитизация, демократизация и либерализация могли бы дать неограниченные возможности для формирования новых научных знаний и институций и устранение перекосов, существовавших в советской науке. Многие страны Запада оказывали финансовую (грантовую) поддержку процессу освобождения социальных наук в постсоветских странах от диктата государства и способствовали их институционализации в гражданском обществе. Однако по признанию самих западных экспертов “результаты этой деятельности неоднозначны и сложны” [1, 25]. Ожидания оказались завышенными, социальные науки в России и в центрально-азиатских странах продемонстрировали заметный изоморфизм. Ресурсы для формирования автономного научного сообщества в центрально-азиатских странах к тому же были весьма скромны, но в то же время в модернизирующихся постсоветских обществах социальное знание наделяется мессианской функцией. По мнению самих ученых, наука не просто потенциально способна, но просто обязана в условиях социальных преобразований участвовать в политическом процессе. Таким образом, эволюция постсоветского социального знания может быть определена как практика институциализации новых отношений между научноорганизованным знанием и социально-политической властью. Эти взаимоотношения на различных стадиях исторического развития дисциплины достаточно трудно поддаются дешифровке, но во многом объясняют основные направления развития постсоветской науки. Теория институционализации науки исходит из тезиса о трех стадиях развития всякой науки и научного сообщества: 1) стадия экспансии, 2) стадия монополизации и 3) стадия автономизации [2]. Особенностью развития науки в постсоветских странах является одновременное прохождение названных трех стадий, поэтому работа 94 по формированию научных и профессиональных границ осуществляется по этим трем направлениям одновременно. Это значительно осложняет анализ, однако позволяет сделать вывод: в постсоветской науке возникли новые формы гетерономии, которые стали более изощренными и многочисленными по сравнению с примитивной советской унификацией социальных наук. Среди таких гетерономий можно отметить как минимум три – глобализацию, национализацию и рынок. В докладе будут обобщены результаты социологического исследования «Профессиональная идентичность социальных ученых в Центральной Азии», проанализированы интервью и данные наблюдений за характером дискуссий и особенностями проведения научных конференций в Центральной Азии и России. Литература 1. 2. Amsler S. The Politics of Knowledge in Central Asia: Science between Marx and the Market. Fortcoming, Routledge, 2007. Chew M. Academic Boundary Work in Non-Western Academies // International Sociology. December 2005. Vol. 20(4) ; Gieryn T. Cultural Boundaries of Science: Credibility on the Line. Chicago, IL: University of Chicago Press. 1999. ВОЗМОЖНОСТИ КОМПЬЮТЕРНОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ В КОНТЕКСТЕ ПОСТРОЕНИЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ТЕОРИЙ (НА ПРИМЕРЕ ТВОРЧЕСТВА РЕНДАЛЛА КОЛЛИНЗА) Кислова О. Н. (г. Харьков, Украина) Несмотря на то, что использование методов компьютерного моделирования во многих научных областях (например, управлении, экономике, маркетинге) является достаточно распространенной практикой, в контексте социологического анализа (особенно в сфере абстрактного теоретизирования) эти методы применяются редко, хотя они уже показали свою эффективность в социологии. Например, У. Бэйнбридж применял компьютерные имитационные модели для исследования процессов формирования религиозной веры, что способствовало разработке теории религии; Э. Хатчинс использовал нейросетевые модели в исследовании человеко-машинных систем, 95 что явилось основой теории распределенного мышления (distributed cognition) [1]. Мы же сосредоточим внимание на трудах Р. Коллинза. Известно, что Коллинз является социологом-теоретиком, поэтому применение методов компьютерного моделирования в его научных изысканиях выполняет вспомогательную функцию, теряясь среди множества интересных теоретических открытий ученого. Однако это никак не уменьшает важность тех открытий, которые были сделаны благодаря «мысленным экспериментам», осуществленным с помощью компьютерных имитаций [2-5]. При этом необходимо отметить, что Коллинз не имеет специального математического образования, поэтому построение имитационных моделей он осуществлял совместно с Робертом Ханнеманом, являющимся признанным специалистом в сфере статистики и математической социологии. Коллинз прославился благодаря своему прогнозу распада «Советской империи», который был осуществлен на основе дедуктивного вывода из общей геополитической теории, им же разработанной. В процессе разработки этой теории Коллинз использовал все доступные способы ее верификации, в том числе и построение компьютерных имитационных моделей [2; 3]. Чтобы проверить свои представления о сущности геополитической динамики, объединившие сравнительную статику Вебера с динамической марксистской моделью капитализма, Коллинз при помощи специального языка динамического программирования MicroDYNAMO строит имитационную модель, позволившую выделить три потенциальных сценария развития геополитической системы (т. е. три аттрактора): революция, сопровождающаяся крахом системы (коллапс); революция, сопровождающаяся переходом к жесткому государственному регулированию; государство всеобщего благоденствия (предотвращение революции). В качестве переменных используются принципы геополитической динамики, благодаря чему эксперименты с компьютерной моделью дали возможность не только уточнить детерминанты геополитических изменений, но и показать, при каких значениях параметров наступает момент попадания в определенный аттрактор, что и явилось обоснованием правильности его теоретических предсказаний. Компьютерное моделирование применялось Коллинзом также при разработке теории интерактивных ритуалов. При этом использовались новейшие подходы к построению имитационных моделей, которые относятся к сфере искусственного интеллекта. Мы 96 имеем в виду агентно-ориентированную парадигму моделирования, базирующуюся на концепции социального агента и предназначенную для исследования явлений эмерджентности, «возникновения» структур из множества индивидуальных взаимодействий [4; 5]. Рис. 1. Модель формирования цепочек ритуального взаимодействия по Р. Коллинзу Суть модели состоит в следующем. Агенты обладают эмоциональной энергией (emotional energy – EE) и культурным капиталом (cultural capital – CC), которые определяют осуществляемые ими ритуалы взаимодействия (interaction rituals – IR). Когда энергия (ЕЕ) и культурный капитал (СС) изменяют свои значения, происходит изменение ритуальных взаимодействий [5, p. 151-167]. Этот процесс демонстрирует фундаментальную взаимосвязь микро- и макроуровней социальных систем. Развитие идей Коллинза в контексте усовершенствования методов компьютерного анализа ритуальных взаимодействий привело к разработке целого класса моделей (Interaction Ritual Agents Model – IRAM), показавших свою перспективность в преодолении разрыва между теоретической социологией и теорией самоорганизации, продемонстрировавших, что имитационные модели являются прекрасным инструментом понимания истоков формирования сообществ практики (community of practice), сетевых сообществ и др. (см. [6]). В заключение отметим, что использование компьютерного моделирования при построении социологических теорий может служить не только инструментом их верификации, но и способом генерации гипотез. 97 Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. Кислова О. Н. Имитационное моделирование, искусственный интеллект и социологические теории: есть ли точки соприкосновения? // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства. Збірник наукових праць. – Харків: видавничий центр Харківського національного університету імені В. Н. Каразіна, 2010. (Принято в печать). Hanneman R., Collins R. A dynamic simulation of Marx's model of // The Marx-Weber Debate. – Newbury Park, CA: Sage Publications, 1986. – P. 91-120. Hanneman R., Collins R., Mordt G. Discovering theory dynamics by computer simulation: experiments on state legitimacy and imperialist capitalism // Sociological Methodology. – Washington, D.C.: American Sociological Association, 1995. – Vol. 25. – P. 1-46. Collins R., Hanneman R. Modeling the interaction ritual theory of solidarity // The Problem of Solidarity: Theories and Models. – Amsterdam: Gordon and Breach Publishers, 1998. – P. 213-237. Collins R. Interaction ritual chains. – Princeton University Press, 2004. – 464 p. Watts C. J. An Agent-Based Model of Energy in Social Networks. – Режим доступа: http://go.warwick.ac.uk/wrap. ВОЗМОЖНОСТЬ СОЗДАНИЯ ЕДИНОЙ СОЦИАЛЬНОЙ НАУКИ В НАСЛЕДИИ Р. МЕРТОНА Комарова А.В. (г. Санкт-Петербург) В своей работе «О социологических теориях среднего уровня» Р. Мертон даёт определение понятию «социологическая теория». Он считает, что это «... логически взаимосвязанное множество утверждений из которых можно вывести эмпирические закономерности» [3, с. 64]. «Теории среднего уровня» с точки зрения Р. Мертона, это теории, находящиеся между отдельными гипотезами и «всеобъемлющими систематическими попытками разработать общую теорию, которая объяснит все наблюдаемые закономерности социального поведения, социальной организации и социального изменения» [3, с. 64]. Американский исследователь указывает, что 98 хотя теории среднего уровня достаточно абстрактны, однако содержащиеся в них утверждения могут быть подвергнуты эмпирической проверке. Основным идеям в этих теориях свойственна простота. Теории при этом содержат такие предположения, из которых могут быть получены эмпирические обобщения. То есть теория не просто вывод о связи каких-либо объектов или явлений, сделанный на основе их непосредственного наблюдения. Р. Мертон утверждает, что в XIX веке социологи, подобно философам, пытались построить всеобъемлющие социологические теории. Многообразие таких теорий привело к появлению социологических школ во главе с лидерами, которые претендовали на подлинность и значимость именно их теории. Исследователь отмечает, что на современном этапе развития социологии ей не следует стремиться к созданию общей теории. Она ещё слишком молода и не накопила достаточного количества эмпирического материала, чтобы строить такие абстрактные схемы. Даже в естественных науках, которые добились немалых успехов, до сих пор не существует универсальной теории. По убеждению Р. Мертона социология продвинется в перёд только тогда, когда её деятели перестанут стремиться сразу к общим теориям и сосредоточат своё внимание на теориях среднего уровня. Для развития социологии указывается два направления: 1. разработка эмпирически проверенных теорий среднего уровня, из которых можно вывести рабочие гипотезы; 2. стремление соединить теории среднего уровня в более общую схему. Задача социологов: стремиться к более полной социологической теории, которая являлась бы продуктом множества умов, объясняла отдельные социологические теории среднего уровня. Р. Мертон считает, что состояние современной социологии ещё очень незрелое. Существуют лишь отдельные социологические понятия, которые теориям следует включать. Теорий же объясняющих связи между переменными очень мало, а возможно даже нет. В качестве критики теорий среднего уровня указывают на низкие запросы исследователя, который не стремится познать мир, а ограничен малыми проблемами. Р. Мертон приводит аргумент положительного влияния теорий среднего уровня для социологической науки — создание теории диссонанса, теории социальной дифференциации и теории референтных групп. В 99 качестве яркого примера теории среднего уровня он называет монографию М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». В работе «Концепция структурного функционализма Роберта К. Мертона» В. Г. Зарубин и Н. А. Мартьянова ставят вопрос: «...является ли социологическая концепция Мертона систематической теорией?» [2, с. 21]. Ряд исследователей считает, что он не создал такой теории, так как сам считал это невозможным. Другие наоборот считают, что «...в работах Мертона больше систематической общей теории, чем он сам когда-либо признавал» [2, с. 21]. Вопрос о том, как следует сводить теории среднего уровня в общую схему, Р. Мертон решает через создание парадигмы. Она позволила бы разрабатывать понятия, основанные на эмпирических открытиях и понимаемые исследователями одинаково. Эта идея навеяна Р. Мертону естественными науками, у которых в отличие от социологии, с её пространными описаниями, существует чёткий язык формул. Литература 1. 2. 3. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. Избранные произведения / Пер. с нем. Давыдова Ю.Н. М.: Прогресс, 1990. 808 с. Зарубин В.Г., Мартьянова Н.А. Концепция структурного функционализма Роберта К. Мертона: монография. СПб: РГПУ им. А.И. Герцена, 2010. 157 с. Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М.: АСТ, 2006. 873 с. МЕСТО И РОЛЬ СОЦИОЛОГИИ В ФОРМИРОВАНИИ СИСТЕМЫ СОЦИОГУМАНИТАРНОГО ЗНАНИЯ Коростелёва О.Т. (Барнаул) Масштабные интегративные связи, осуществляющиеся на социокультурном, межотраслевом и междисциплинарном уровнях, по праву можно считать визитной карточкой состояния современной науки. В сфере социогуманитарного знания эти связи, мощно детерминированные целостностью и сложной организацией общего изучаемого объекта, настолько распространены, что приводят к размыванию предметно-методологических граней между отдельными 100 дисциплинами и актуализируют вопрос о формировании единого комплексного изучения о человеке и обществе. На наш взгляд, такое учение не может быть и не должно ограничиваться дисциплинарным статусом конкретной науки, но должно стать органической системой, в рамках которой отдельные элементы синергетически взаимодействуют и переходят друг в друга. В процессе формирования целостной системы социогуманитарного знания социология способна сыграть (и уже играет) особую роль, обусловленную, как ни странно, предметнометодологической неоднородностью, высокой степенью дифференцированности самой социологической науки. Интегративный потенциал социологии проявляется как на парадигмальном, так и на межпарадигмальном (и метапарадигмальном) уровнях её организации. Так, интегративные возможности практически любой общесоциологической парадигмы (школы, концепции) связаны, как минимум, с тем, что социология рассматривает те или иные социальные процессы и феномены с учётом их включенности в целостный социальный контекст и таким образом способствует взаимодействию различных наук, изучающих экономические, политические, духовные аспекты этих феноменов. Кроме того, социологические парадигмы активно сотрудничают и объединяются на методологической платформе с аналогичными (родственными) школами и направлениями других социогуманитарных наук. Достаточно указать в этом плане, например, на методологическое родство и исключительную близость структурного функционализма в социологии и социальной антропологии. Что же касается межпарадигмального и особенно метапарадигмального диалога и синтеза в социологической науке, то они выполняют важнейшую роль посредников в интеграции других наук социогуманитарного профиля. Дело в том, что многие социологические парадигмы возникают и развиваются на основе приоритетных связей с той либо другой из социогуманитарных дисциплин (марксистская парадигма – с экономикой, психоаналитическое направление – с психологией и т.д.); при этом каждая парадигма постулирует «свой вариант» иерархии наук о человеке и обществе. Теоретико-методологическое же сближение социологических парадигм опосредует процесс конструктивного междисциплинарного синтеза, способствуя установлению диалоговых отношений между теми науками социогуманитарного профиля, на приоритетные связи с 101 которыми традиционно ориентированы отдельные социологические концепции. Не менее важно подчеркнуть, что метапарадигмальный синтез концепций, выдержанных в духе социологического реализма и номинализма, тех или иных версий социологизма и методологического индивидуализма, вносит весомый вклад в преодоление драматического и во многом неоправданного противопоставления собственно социальных и гуманитарных наук, в формирование единого смыслового пространства социогуманитарного знания. Наряду с предметным и методологическим синтезом социогуманитарного знания, социология принимает участие и в осуществлении так называемой проблемной интеграции, т.е. активно включается в разработку актуальных для современного человека и общества практических задач, в моделирование оптимальных путей и способов их решения. Роль социологии в этом плане сводится преимущественно к изучению общественного мнения, благодаря чему выявляются и сами «болевые точки» жизни современного социума, и готовностью людей к тем или иным социальнополитическим, социально-экономическим, социокультурным трансформациям, и сравнительная жизнеспособность различных прогнозных сценариев. СОЦИОЛОГИЯ, СТРЕМЯЩАЯСЯ В БЕСКОНЕЧНОСТЬ: НАЧАЛО ИЛИ КОНЕЦ ПУТИ? Куклин Г. А. (Санкт-Петербург) - Всякая институциональная наука (таковой сегодня является социология) стремиться к бесконечности собственного существования, а, следовательно, к бесконечному созиданию знания. Для науки не выгодно «обретение» истины. - Для того чтобы осуществить свою основную цель науке требуется создание отлаженного механизма производства знания о своем предмете. - Этот механизм исчерпывающе определяется в следующих положениях: а) научное знание репрезентировано, как знание, основанное на «реальности» и необходимое для ее преобразования; б) предмет представлен в виде потенциально бесконечного набора элементов и связей между ними; в) научное знание унифицировано до степени свободной операциональности при переходе из одной системы «язык-культура» в другую (единственный известный 102 сегодня способ – математизация категорий анализа); г) научное знание верифицируемо. - В данном контексте присутствует несколько актуальных проблем. Первая: подобная модель, реализующая все необходимые требования, в социологии есть, но дискурсивно она всячески оказывается на втором плане. Этой моделью, тем не менее, пользуется все социологическое «эмпирическое сообщество». Речь идет о парсоновско-мертоновско-лазарсфельдовской системе координат, кратко заключенной Р. Мертоном в концепции «теории среднего уровня» (далее ТСУ). Краткая схема данного способа производства социологического знания выглядит следующим образом: в некоторой области «социальной реальности» А предлагается некая гипотеза а1. Причем, как область А, так и гипотеза а1 основаны на неком существующем теоретико-методологическом базисе. Во-первых, так как они сформулированы в определенных категориях. Во-вторых, в их формулировке заложены некие заданные связи между этими категориями. Гипотеза а1 формулируется таким образом, чтобы ее элементы могли быть подвергнуты эмпирической проверке, то есть сформулирована в операциональных, измеряемых категориях. Далее происходит эмпирическая проверка гипотезы а1э. Подтвержденная гипотеза подвергается аналитическому исследованию, в результате которого появляются новые гипотезы а1, а2...аn, которые, в свою очередь, формулируются исходя из возможности измеряемости их компонентов. В результате образуется логически связанная система подтвержденных гипотез (a1,а2...аn) , которая представляет собой взятую ранее область А, описанную в операциональных, измеряемых категориях, связи между которыми также являются строго измеряемыми. Этот метод описания некоей области А называется ТСУ А. Схема основана на описании Мертоном алгоритма построения ТСУ[1, С.64-104]. ТСУ удовлетворяет требованию в логической непогрешимости. Силлогистический характер проверки гипотез, в которой средняя посылка «верифицируемости» относит конкретную гипотезу к области «истины», идентична определенному в логическом выражении «модус толенс» [2. С. 193-194] попперовскому методу фальсификации[3. С. 15-58]. ТСУ, выраженная в языке индексов, показателей и переменных, также легко математизируется. Благодаря «открытости» структуры предмета, в рамках ТСУ возможно бесконечное построение гипотез, их усложнение. 103 - При этом для ТСУ теоретико-методологическим базисом явился структурный функционализм, концепция, предоставившая для ТСУ определенным образом дифференцированный предмет, категориальный аппарат, и, собственно, необходимую аксиоматику [4, С. 110-112]. Но, при этом, ТСУ может существовать в рамках какой угодно другой системы, обладающей подобными характеристиками [1, С. 69]. - Отсюда вторая проблема: принять ТСУ – означает принять раз и навсегда единую социологическую методологию, впервые (!) создать, Классическую Социологию. Еще раз: ТСУ действительно единственный способ создания науки, бесконечно приращивающей знание. Любой другой способ ведет к замкнутой философской системе. - Единственный сдерживающий фактор – невероятное количество разнородных категориальных систем[5, С. 16-17]. В рамках единой социологической науки единственно возможна одна, но в себе неограниченная, система взаимосвязанных категорий. Если категории невозможно связать воедино, социологическую теорию надо резать «по живому». Многие, а возможно и большинство, из актуальных и используемых понятий должны быть безжалостно выброшены, если их невозможно операционализировать в общей системе координат. - Третья проблема: в таком случае единая наука потеряет социологический «пафос» социальной рефлексии, сохраняющийся благодаря тесной связи с философией. Она превратится сначала в исполнителя воли социальной реальности (что уже происходит [6]), а затем и в манипулятора социальной реальностью. Любая наука, достигая определенной фазы, (1) превращается в индустрию, и (2)приобретает власть управлять собственным предметом. Но управление человеком и обществом нельзя отождествить с управлением физической природой. Возникают логичные вопросы: кто будет управлять, в каких целях. Естественное развитие науки грозит реализации «Паноптикума» уже здесь и сейчас. - Если перспектива не видна, значит, постмодерн не справился с «отрезвляющей» задачей. Альтернатива обществамашины и человека-компьютера, возможно, в управлении социальной реальностью раньше ее «изучения», в обращении к разуму, отсутствующему у наук. Литература 1. Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура. 104 2. 3. 4. 5. 6. — М.: АСТ Хранитель, 2006 г. Краткий словарь по логике, М., Просвещение, 1991 г. Поппер К. Об источниках знания и невежества. // Предположения и опровержения. Рост научного знания. М., АСТ. 2008 Тернер Дж. Структура социологической теории. — М., 1985 г. Качанов Ю. Л. Полипарадигмальный подход: логика и социологические понятия. / Социологические исследования 2010, №8 Иванов Д. В. Актуальная социология. // Проблемы теоретической социологии. Вып. 7 — СПб., 2009 г. МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ПОДХОД К ОПРЕДЕЛЕНИЮ СОЦИАЛЬНОЙ НАУКИ В КОНТЕКСТЕ ИДЕЙ П. БУРДЬЕ Куроптев М.В. (Санкт-Петербург) Универсальность социальной науки с точки зрения ее подходов, относительна, в силу ее постоянной изменчивости, так как общество, выступающее в качестве основного актора социального процесса, не статично, оно как живой организм перманентно эволюционирует, пока есть те, кто поддерживает его существование, то есть отдельные люди. Основной проблемой социальных наук, исследующих общество как активного субъекта управления социальными процессами, оказывается необходимость применения различных категорий и понятий из конкретных областей знания, ради достижения претендующих на объективность результатов научных исследований. Социология как наука об обществе в своих исследованиях неизбежно обращается к другим наукам, в том числе гуманитарным. Французский социолог Пьер Бурдье подчеркивал в своих исследованиях сочетание различных подходов и приёмов из различных научных направлений из области: антропологии, истории, лингвистики, политических наук, философии, эстетики, которые он плодотворно применял к изучению таких разнообразных социологических объектов как: крестьянство, искусство, безработица, система образования, право, наука, литература, классы, религия, политика [1.С.9]. Это говорит о взаимодополняемости различных областей наук при изучении такой сложной категории как общество. К примеру, если мы займемся изучением общественного 105 мнения избирателей в период предвыборной кампании, то для этого нам потребуется знание таких специфических категорий из области политологии как (избирательная система, основной электорат, политическая программа, демократичные выборы), чтобы составить наиболее полное и статистически значимое обоснование предпочтений той или иной группы избирателей. Значимость социологического исследования заключается в использовании ею тех категорий, которые описывают легитимное видение социального пространства. Таким образом, исследователь должен исходя из наблюдаемого социального процесса, предложить такое видение, этого процесса которое стало бы общепризнанным, а для этого ему необходим «инструментарий» из ряда областей социальных наук. Используя предлагаемый «инструментарий» исследователь может изучать, моделировать социальную реальность. Современное социальное пространство подвержено постоянному воздействию извне и задача социальных наук исследуя общество учитывать эти факторы. К примеру, возьмем такую социальную группу как студенты, особенности их поведения и смены жизненной ориентации во многом зависят от той специфической среды, в которой они находятся (Университет). К примеру, студент факультета Философии будет иначе понимать, и выражать свое отношение к сложившейся рыночной экономике, чем студент Высшей школы менеджмента, по причине различных подходов к определению самого понятия «рыночные отношения» и по причине особой ментальности, сложившейся корпоративной среды в которой пребывает тот или иной студент. Но также на студентов того или иного факультета оказывают влияние те процессы которые происходят в их (студенческой) повседневной жизни ( общение с друзьями, получение разнообразной информации из СМИ из Интернета) в результате у индивида складывается некое представление о происходящих событиях в мире, сопоставляя полученную информацию и формируя тем самым личное мнении. Но это личное мнение может оказаться и не личным в полном смысле этого слова, а навязанным извне, через манипулирование выбором. Возможность и задача социальной науки, при помощи междисциплинарного подхода, выявлять отличия между личным мнением и навязанным извне, но считающимися своими. Для этого у нее есть масса различным методов позаимствованных из различных наук, таких как психология, с ее моделями поведения, философия с категориями познания и др. 106 Проблема универсальности социального знания ее возможностей, раскрывается в необходимости обратить внимание к истории общества к истории как таковой. Извечный вопрос о наилучшей форме общественной жизни как идеал, как общественное благо для всех, в своем развитии столкнулось с такими проблемами как эгоизм, алчность, рациональность, нерациональность человека, что не позволяло применить разработанную идеальную модель социального устройства на практике. Цель современной социальной науки заключающейся в выявлении тех закономерностей общественной жизни, которые были сформированы под воздействием прошлого и которые сегодня формируют будущее, то есть найти причинно-следственную связь между цепочкой событий, отбрасывая те события, которые были созданы искусственно под политический заказ исходя из чисто эгоистических намерений, имеющих целью не изучать социальный процесс, а изменить его ход, что маловероятно без знания общей картины социальной жизни. Таким образом, исследование общества должно осуществляться исходя из различных подходов, методологий гуманитарных, естественных наук, как залог объективности получаемого знания. Литература 1. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. СМЫСЛОВАЯ ПАРАДИГМА В СОЦИОЛОГИИ Матвеева Н.Ю. (Мытищи) В развитии социологии значительную роль сыграла категория смысла. Можно говорить о смысловой парадигме в социологии как о парадигме, объединяющей целый ряд подходов и парадигм. При этом объединение таких парадигм, как парадигма социальных фактов (Э. Дюркгейм) и парадигма понимания (М. Вебер) происходит не поверхностным, а глубинным образом, и полученный синтез является органическим взаимодополнением, а не механическим слиянием двух подходов. Кроме того, разработка смысловой парадигмы приобретает особое значение именно для развития традиций отечественной социологической мысли. Можно говорить о том, что этот подход был реализован в исследованиях российских социологов – С.Н.Булгакова, С.Л. Франка и других, однако он не был ими оформлен с научнометодологических позиций. 107 Человек – носитель смысла. Он осмысляет мир, события, отношения с другими и свое поведение, т.е. придает им смысл. Но эти смыслы либо имеют изначально социальное происхождение (отпечаток того общества, в котором человек приобрел жизненный опыт), либо это личностные смыслы, которые при общественном характере осмысляемого явления или поведения приобретают социальный характер и могут накладывать свой отпечаток на общество. Рассматривая смыслы, предстающие как массовые черты общественного сознания, а также смыслы, на основе которых уже сформировались определенные общественные структуры, можно говорить о вне-индивидуальных социальных смыслах. Такие вне- или над- индивидуальные смыслы, кристаллизованные в определенных социальных явлениях, Э. Дюркгейм и называл «социальными фактами». Э.Дюркгейм говорит о социальных фактах, что это способ действия, внешний и принудительный по отношению к индивиду. Далее он уточняет, что социальные факты – это не что иное, как идеи. Идеи людей об обществе. А что это значит? Это значит, что люди вложили смысл в социальное бытие и этот смысл, оформленный в виде идей, лег в основу определенных социальных фактов, таких, как религия, мода, правовая система, семья или политическая система. Кристаллизовавшись в этих устойчивых и внешних по отношению к индивиду формах, социальные смыслы людей стали принудительными для них и последующих поколений (т.е. социальными фактами). Они будут существовать, пока те не внесут новые смыслы в социальное бытие и эти смыслы, в свою очередь, не выкристаллизуются в новые социальные факты. М.Вебер, следуя неокантианской традиции, прямо заявляет, что социальное действие – предмет изучения социологии – есть не что иное, как такое действие, которое осмыслено индивидом и по смыслу ориентировано на другого. Метод понимания смысла он ставит во главу угла социологического знания. Этот метод рождает еще один важнейший метод – конструирование идеальных типов. Что есть такая конструкция? Не что иное, как осмысление основной идеи рассматриваемого социального явления и реконструкция того, что из этой идеи следует, если мысленно соблюдать логику вещей смысловую сторону явлений и процессов социальной жизни. Это именно тот метод, который использовали классики русской социальной мысли – С.Н.Булгаков, С.Л.Франк и др. Рассматривая важнейшие явления современного им общества, такие как революция, прогресс, поведение революционной интеллигенции, 108 атеизм, экономизм, они, прежде всего, искали их духовный смысл. Обнаружив основную смысловую структуру этих явлений, мыслители делали строгие логические выводы из нее и затем констатировали свои результаты исследования: что данное социальное явление или явление социального (коллективного) сознания несет в себе для общества; в чем его внутренняя суть, истинное духовное содержание, которое неизбежно выльется в социальные факты, станет реальным содержанием общественной жизни, если не остановить его развитие еще на этапе возникновения соответствующих смыслов или идей. Именно этот метод, продемонстрированный С.Н.Булгаковым в таких работах, как «Основные проблемы теории прогресса», «Два града», «Героизм и подвижничество», обладает действительной прогностической силой. К сожалению, наши мыслители не оформили методологически научную ценность своих достижений. Они как бы сами не знали себе цену. Хотелось бы, чтобы современные отечественные социологи, следуя лучшим традициям европейской и отечественной социальной мысли, возродили и научно оформили данный методологический подход к анализу социальных явлений и развивали смысловую парадигму в социологии. Литература 1. 2. 3. Булгаков С.Н. Основные проблемы теории прогресса // Булгаков С.Н. Соч. в 2-х томах. М., «Наука», 1993. Т.2. Избранные статьи. С. 46-94. Дюркгейм Э. Метод социологии // Эмиль Дюркгейм. О разделении общественного труда. Метод социологии (социологическое наследие). – М., «Наука», 1991. Матвеева Н.Ю. Русские религиозные философы начала XX века как основатели особого подхода к познанию социальных явлений // Социологические исследования, 2004, № 1. КОНЦЕПТ ЧЕЛОВЕКА В РАЗВИТИИ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ [1] Медведев В.А. (Екатеринбург) Социология переживает сегодня ряд теоретикометодологических трансформаций, которые уместно характеризовать в связи с антропологическим поворотом в современном социально109 гуманитарном познании. Становятся актуальными новые темы, обнаруживаются новые исследовательские проблемы, раскрываются новые концептуальные перспективы, актуальность которых определяется интересом исследовательского сообщества к «человеческому измерению» изучаемого предмета. На этом пути ученые сталкиваются с множеством концептуальных, теоретикометодологических, методических трудностей, преодоление которых требует изменения облика современного обществознания, ведет к формированию качественно новой методологической культуры исследования. Масштабность происходящих изменений делает весьма актуальным вопрос об источниках подразумеваемых трансформаций. Обращение к «человеческому измерению» изучаемого предмета предполагает актуализацию в социологическом дискурсе изначально несоразмерного ему концепта. Речь идет о понятии «человек», значительная часть концептуальных измерений которого в ходе его редуцирования к предмету социологии оказывается в «слепом пятне» научного дискурса. Концепт человека неизменно остается материалом философских исследований. Именно философский дискурс позволяет рассматривать человека как неравное самому себе, постоянно развивающееся комплексное единство всеобщего, особенного и единичного. Концептуальные ресурсы философии открывают дорогу исследованию человека в качестве многомерного, многоуровневого, развивающегося феномена; позволяют учесть автореферентные свойства понятия «человек», работать с постоянно меняющимся концептом, который именно в этом качестве приобретает особую ценность. С точки зрения конкретной науки подобные свойства теоретического объекта являются по меньшей мере излишними. В рамках философского дискурса понятие, категория и концепт человека сливаются в едва различимое целое. В то же самое время для конкретной науки весьма существенным является различие между научным понятием, общенаучной категорией и философским концептом. Соответственно, понятие «человек», будучи проявленным в рамках конкретнонаучного дискурса, с необходимостью приобретает ту степень определенности, которая, делая его операционально приемлемым, исключает возможность задействовать богатство концептуальных возможностей, потенциально доступное в рамках философского исследования подразумеваемого феномена (человека как единства многообразного). И, тем не менее, именно концепт человека является 110 основой разворачивания смысловых и, соответственно, теоретикометодологических горизонтов социально-гуманитарного знания и социологического познания в частности. Стремление философии к постижению человека в динамическом единстве многообразного является важнейшим фактором роста, концептуального обновления социальногуманитарного знания, фактором взаимодействия и взаимообогащения философии и конкретной науки. В социологии подобные процессы наиболее отчетливо наблюдаются на «переломных» этапах ее развития – там, где происходит переосмысление фундаментальных оснований познания, где рождаются новые парадигмы. Будучи социально-гуманитарной дисциплиной, социология развивается в условиях сосуществования множества концепций, большинство из которых ориентированы не столько на развитие предшествующих теоретических моделей, сколько на переосмысление затронутых в них вопросов. И все-таки отнюдь не каждая из концепций способна претендовать на статус социологической парадигмы, а реально таковыми становятся лишь отдельные единицы. И, что весьма показательно, в большинстве своем это те концепции, авторы которых с большим успехом реализуют в своем творчестве ресурсы философского дискурса. Достаточно вспомнить М. Вебера, Дж. Мида, А. Шюца, П. Бурдье или, скажем, П. Сорокина. Каждый из них, решая вопрос о соотношении частного и общего, индивида и социального мира, обращался к проблеме философского переосмысления феномена Человек, вновь и вновь наполняя социологический дискурс новыми красками, игрой смыслов, рождающихся в недрах мыслеобраза «человек». Соответствующие социологические концепции строятся на философском понимании человека, и это превращает мысли их авторов в Идеи, способные освещать развитие целых направлений движения социологической мысли. Однако это «огонь», временами разгорающийся и, тем не менее, со временем затухающий. Обладающие глубоким философским смыслом идеи подобных мыслителей со временем «выравниваются» относительно общей «текстуры» социологических знаний. Социологический дискурс, обладая огромной концептуальной устойчивостью, движется предметно и функционально обусловленным путем теоретико-методологического развития, который лишь понемногу корректируется упомянутыми Идеями. Принцип социоцентризма и прагматический пафос классической науки так глубоко укоренены в 111 концептуальное «тело» социологии, что теоретико-методологическое напряжение между гуманитарной и сциентистской составляющими социологического дискурса сохраняется вплоть до настоящего времени, заставляя исследователей вновь и вновь обращаться к философскому дискурсу, разжигая со временем угасающий «огонь» концептуальных возможностей. Однако этот процесс не является строго цикличным. В нем прослеживается определенная логика развития. И, как представляется, антропологический поворот в современной социологии весьма наглядно демонстрирует тенденции постепенной гуманизации социологических изысканий. [1] Работа выполнена в рамках Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы, Мероприятие 1.1. Госконтракт № 14.740.11.0224. БИОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СОЦИАЛЬНОЙ ЭВОЛЮЦИИ Микешин И. М. (Будапешт) С самого становления социологии как научной специальности биология служила скорее идеологической, нежели практической ее основой. Для первых социологов достаточно было утверждений о том, что социальное поведение имеет биологические корни, а социальная эволюция продолжает эволюцию биологическую. Но дальнейшее развитие социологии как отдельной дисциплины, и связанное с этим ослабление естественнонаучной подготовки социологов, привело к тому, что биологические факторы, кроме самых очевидных потребностей, рождения и смерти, практически игнорируются в социологическом анализе. Другой, не менее важной причиной дисциплинарной сегрегации социологии и биологии стало жесточайшее давление на социобиологию, которая несправедливо обвинялась в апологии нацизма, расизма, шовинизма и нападках на традиционные религии. Однако, как показывает исследовательская практика, сторонникам биологической теории "родственного отбора" (Kin Selection) зачастую удаются релевантные объяснения таких, казалось бы, чисто социологических явлений как альтруизм, расизм, патриархат и патрилокальное поселение, матрилинейная семья [3]. Все вышеназванные явления вытекают из современной эволюционной 112 биологии, являясь как прямыми, так и опосредованными проявлениями теории "эгоистичного гена" (Selfish Gene) [1], а различного рода девиантное поведение детерминируется содержанием гормонов [4]. Насколько же незыблема граница двух дисциплин и где она пролегает? Прежде всего, для разделения "юрисдикций" биологии и социологии в изучении проблем социального поведения людей необходим ответ на ключевой философский вопрос: насколько сознателен человек в своих действиях? Обладает ли он "свободой воли" или все его действия предписаны его генами и гормонами? Одним из способов попытки ответа на него может послужить модель социальной эволюции. Следует, однако, особо оговорить, что широко распространенное определение социальной эволюции, как процесс изменения общества от простых форм к сложным [5, 86], представляется недопустимым упрощением и идеализацией. Релевантным определением служит именно определение биологической эволюции, как не только количественное, но и качественное адаптивное изменение посредством отбора. Модель социальной эволюции имеет пять основных уровней. Первый уровень — естественный. Он подразумевает формирование основ социального поведения на базе родственного отбора. Следующий уровень — социобиологический. Из усложняющегося естественного поведения развивается воображение (творческие способности, способность моделирования будущего). Воображение формирует культурные модели. На третьем уровне — уровне формирования общества — культурные модели формируют "объективные реальности" [2] (одной из которых и является "общество"). На уровне институционализации "объективные реальности" формируют институты с санкциями для девиантов. Последний уровень — социальная жизнь. Индивиды формируют свое отношение к институтам: удовлетворяют ли институты их представлениям об "объективных реальностях" или нет (личные интересы, суждения о "позитивном" и "негативном", "хорошем" и "плохом" и т.п.). Возникновение и развитие "сознания", во всех уровнях нашей модели, наблюдается в отношении к природным инстинктам. Следовательно, сознательное поведение, что бы ни обозначало это понятие, является продуктом как одной из ветвей биологической эволюции, так и специфической социальной эволюции. Второе определение более адекватно хотя бы потому, что оно дает предмет особой научной дисциплине — социологии. Описанные явления, с 113 одной стороны, происходят вместе с физическим развитием человека (и его мозга, в частности) в процессе эволюции. С другой стороны, эти явления происходят снова и снова каждый раз в конкретных ситуациях: социализация, воспитание детей, изменения в моде, политических системах, верованиях и многое другое. Эволюция тут понимается не как линейное развитие от простых форм к сложным, а как постоянная адаптация к окружающей среде путем отбора. Этот процесс может как требовать усложнения, например, в случае с человеческим сознанием, так и не требовать, как в случае с физической силой. Если социология использует наблюдение и объяснение в числе основных методов, то социобиология, предлагающая релевантное объяснение социального поведения, является необходимой основой социологического исследования. Это утверждение само по себе не предлагает решения проблемы. Если модель, учитывающая биологические факторы, лучше объясняет явление, чем чисто социологическая то это не обязательно влечет за собой пересмотр дисциплинарных границ. Это значит, что в ряде случаев необходим пересмотр методов конструирования социологических моделей и критериев релевантности факторов. Литература 1. 2. 3. 4. 5. Докинз Р. Эгоистичный ген. М.: Мир, 1993. Шюц А. О множественности реальностей // Социологическое обозрение, Том 3. №2. 2003. С. 3-34. Hamilton W.D. The genetical evolution of social behaviour I and II. — Journal of Theoretical Biology 7 (1964). P. 1-52. Kanazawa S. Why productivity fades with age: The crime–genius connection // Journal of Research in Personality 37 (2003). P. 257–272 Lawson T., Garrod J. Dictionary of Sociology. London: Taylor and Francis Group, 2001. МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ АНАЛИЗ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ СОЦИАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Михайленко И.И.(Запорожье) 114 Понятие социальной ответственности является предметом исследований в разных областях науки, так как затрагивает своим определением основные составляющие элементы общественных отношений (культурный, религиозный, правовой, моральный, политический). Изучение понятия «социальной ответственности» такими общественными науками как социальная психология, правоведение и социология, позволит определить сущность ответственности, ее механизм действия в наиболее значимых сферах общественных отношений. Основными виды юридической ответственности, которые выделяются в правоведении, является позитивная и ретроспективная юридическая ответственность [3, 51]. Таким образом, сфера права, рассматривает ответственность как добросовестное выполнение своих обязанностей перед обществом, правовым государством, коллективом людей и отдельным лицом, за невыполнение которых, человек может понести правовое наказание. А это, в свою очередь означает, что юридический акцент в понимании ответственности определяет готовность гражданина к наказанию и, в этой связи, предполагает наличие у человека определенных знаний закона. Это наделяет феномен ответственности двумя характерными признаками, а именно гносеологическими и прогностическими возможностями. В психологии термин «ответственность» используется при рассмотрении основных показателей личности: характера, интеллекта; также термин «ответственность» используется для характеристики определенных свойств, качеств, процессов и состояний личности: активности, восприятия, импульсивности и др. Традиционно под ответственностью в психологии понимают осуществляемый в различных формах контроль над деятельностью субъекта с точки зрения выполнения им принятых норм и правил [1, 257].Содержательный анализ понятия «ответственности» в психологическом осмыслении показывает что ответственность рассматривается как личный и, что очень важно, сознательный контроль субъекта над собственной деятельностью, при неограниченной свободе выбора. То есть, можно утверждать, что в психологии, акцент в понимании ответственности делается на свободе выбора личности, и предполагается, что этот выбор должен быть рациональным для ее жизнедеятельности, и если человек берет на себя ответственность, значит, он готов получить от этого положительный, либо отрицательный результат. В социологическом понимании социальная ответственность это степень соответствия действий социальных субъектов 115 (личностей, социальных групп, сообществ, государства) взаимным требованиям, действующим правовым и социальным нормам, общим интересам. Социальная ответственность выступает средством поддержания целостности общества, общественного согласия, социальной интеграции. У индивида социальная ответственность формируется как результат тех внешних требований, которые к нему ставит общество, социальные группы, микросреда [2,42]. Интериоризация этих требований и их усвоения становятся основой мотивации ответственного поведения человека Определим основные аспекты социально-философского осмысления понятия «социальной ответственности»: 1). Онтологический аспект понятия ответственности отображается во взаимоотношениях «личность - общество», где ответственность является обратной связью в процессе удовлетворения социальных потребностей. 2). Гносеологический аспект ответственности предусматривает отображение феномена ответственности в понятийно-логическом ряду социального познания и наличие гносеологических и прогностических умений и навыков у человека. 3). Аксиологический аспект проявляется через интериоризацию субъектом общественных норм и правил поведения, а также - в наличии в этико-правовом характере ответственности не только нравственной, но и юридической силы. 4). Деятельностный аспект понятия отображается в положениях о том, что ответственность предполагает сознательный контроль над деятельностью, имеет субъективную и объективную стороны. 5) Кибернетический аспект отражается в механизме обратной связи - ответственность предполагает готовность получить положительную или отрицательную отдачу. Таким образом, ответственность является социальнофилософским понятием, которое отражает взаимосвязь «личностьобщество» в деятельности субъекта, характеризирующуюся интериоризацией общественных норм и правил и готовностью получить положительную или отрицательную обратную связь за нее. Такого определение родового понятия «ответственности» дает основание определить видовое понятие «социальной ответственности», как диалектическую взаимосвязь между личностью и обществом, характеризующуюся взаимными правами и обязанностями по выполнению предписаний социальных норм и возложением разнообразных способов воздействия в случае ее нарушения. В этом определении мы попытались соединить существенные аспекты определения социальной ответственности. 116 Литература 1. 2. 3. 4. Психологический словарь /Под общ. ред. А.В. Петровского, М. Г.. Ярошевского. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Политиздат, 1990. – 494с. Плахотный, А. Ф. Свобода и ответственность (социологический аспект проблемы) / А. Ф. Плахотный. - X. : Изд-во Харьковского ун-та, 1972.– 325с. Юридичний словник-довідник / За ред. Ю.С. Шемшученка.– К.: Феміна, 1996.– 700с. Йонас Г. Принцип відповідальності. У пошуках етики для технологічної цивілізації. Пер. з нім. – К.: Лібра, 2001. – 400 с. НОВЫЕ ПАРАДИГМЫ В ИССЛЕДОВАНИЯХ МУДРОСТИ Муздыбаев К. (Санкт-Петербург) Определим мудрость как способность находить оптимальное решение сложных жизненных проблем, опираясь на свой и чужой опыт и знания. Интерес к высшим уровням человеческого развития, поиск позитивных аспектов старения, исследования проблем интеллекта и креативности, попытка объяснить адаптивные формы существования личности, озабоченность бизнес школ подготовкой успешных управленцев побудили активизацию обширных исследований проблем мудрости. За последние 30 лет возникли множество оригинальных парадигм понимания мудрости, получены эмпирические результаты о различных коррелятах мудрости и факторах ее развития. В докладе рассматриваются наиболее популярные парадигмы мудрости («Берлинская парадигма мудрости», «Балансная теория Стринберга» и «Диспозиционная модель мудрости» Арделт), а также интегративный анализ разных исследовательских подходов (прагматичных и эпистемических подходов, имплицитных и эксплицитных теорий мудрости). Берлинская парадигма мудрости разработана в 1989 году сотрудниками Института развития Макса Планка во главе с Балтесом (P. B. Baltes). В их парадигме мудрость рассматривается как когнитивная экспертиза в сфере фундаментальных жизненных практик. Отсюда задача: определить структуру экспертного знания о значении человеческого поведения. Для этого необходимо понять 117 человеческую природу и трудные вопросы, связанные со смыслом жизни и поведения людей. В этой парадигме мудрость концептуализируется на основе пяти критериев: фактическое знание об условиях жизни и их вариациях; процедурное знание о стратегиях обсуждения жизненных вопросов; знание жизненных контекстов и их временных соотношений; знание различных ценностей, целей и жизненных приоритетов; наконец, знание неопределенности и непресказуемости жизненных событий. Мудрость, согласно данной парадигме, представляет собой истинно высший уровень знания и человеческой рассудительности, его знание в экстраординарной области, глубокое и взвешенное знание, в особенности, о пределах знания и неопределенности мира. Мудрость, по этой теории, подразумевает синергию ума и характера, то есть гармонию знания и личностной добродетели, используемых для своего благополучия и для благополучия других людей. Балансная теория Стернберга (R. J. Sternberg), впервые представленная в 1990 году, описывает мудрость на основе шести переменных: знание, навыки, интеллектуальный стиль, личность, мотивация и средовой контекст. Согласно этой теории, мудрый человек исследует внутреннее знание и обладает высокой метакогнитивной способностью, понимает свои собственные пределы, предпосылки, силу и слабость и пределы того, что можно знать. Основой интеллектуального стиля мудрой личности является рассудительность (способность разобраться), то есть стиль предполагает стремление понять причины и значение поведения людей. Мудрый чувствует себя спокойно в условиях неопределенности, двусмысленности. Мотивация мудрых состоит в том, чтобы понять более глубоко, особенно структуру, предпосылки и значение явлений. Балансная теория Стернберга в ее самой современной формулировке заявляет, что “мудрость – это применение интеллекта, креативности и знания ради общего блага посредством взвешивания внутриличностных (собственных), межличностных (других) и экстраперсональных (институциональных или других) интересов на краткосрочной и долгосрочной перспективе с учетом ценностей таким образом, чтобы адаптировать, формировать и выбирать среду”. Стернберг подчеркивает особое значение подразумеваемого знания как ядра теории мудрости. Подразумеваемое знание является ключевым аспектом практического интеллекта и представляет собой также процедурное знание, что должно быть релевантным достижению цели. Такое знание, согласно балансной теории, 118 приобретается через собственный жизненный опыт мудрых людей без какой-либо помощи других. Подразумеваемое знание является всегда контекстно зависимым знанием: знание, которое применяется в одном контексте, не обязательно применяется в другом контексте”. По Стернбергу, мудрость является также процедурным знанием, релевантным достижению цели, которое тоже приобретается через собственный опыт, а не с помощью других людей. Балансная теория концептуализирует мудрость как возникающую при личностно-контекстном взаимодействии и, таким образом, требующую баланса между этими интересами. Теории баланса Стернберга является активной, социально направленной моделью. Ибо мудрость как процедурное знание стремится способствовать достижения общего блага. Диспозиционная модель мудрости Арделт. В отличие от предыдущих двух парадигм Арделт (M. Ardelt) полагает, что мудрость является комбинацией личностных качеств. Она представляет собой модель мудрости как трехмерную личностную характеристику (2003 г.). Эти три величины включают когнитивные, рефлективные и эмоциональные особенности личности. Когнитивный компонент включает способность индивида понять и принять позитивные и негативные аспекты человеческой природы, воспринимать ситуацию ясно и принимать решения вопреки двусмысленности и неопределенности. Рефлективный компонент модели касается умения личности понять ситуацию с разных точек зрения, из разных перспектив, а также ее способности к самоанализу и адекватному пониманию себя. Эмоциональная величина модели подразумевает обладание индивидом чувства симпатии и сострадания к другим, а также умение сохранить позитивность перед лицом жизненных трудностей. СОЦИАЛЬНОСТЬ НЕКРЕАТИВНОГО ДЕЙСТВИЯ Наумова Е.В. (Новосибирск) Из современных теорий социального действия особый интерес представляет написанная в 1996 и опубликованная на русском языке в 2005 г. работа Ханса Йоаса «Креативнсть действия» [1], в которой проблема сущностного различия между «социальным» и обычным целесообразным (телеологическим) действием сформулирована в явном виде. Особым качеством, присущим только «социальному действию», Йоас считает «креативность» в трактовке 119 А.Маслоу, как «высвобождение “первичных процессов” фантазии и воображения, игрового и энтузиастического начал… рациональное производство нового в мире, будь то решения технических или научных, а также различных художественных и повседневнопрактических проблем» [1, с.283]. Тогда «некреативным» является любое телеологическое действие, в котором отсутствуют элементы воображения, фантазии, игры или производства чего-то нового (идей, вещей, способов и т.п.) Такой подход, при всей его логичности, содержит в себе потенциальную проблему: если «социальность» креативного действия на интуитивном уровне кажется очевидной, то обратное утверждение о том, что «некреативное» действие лишено «социальности» представляется весьма спорным. Человек, не задумываясь, выполняет множество «некреативных» действий. Он выключает свет, выходя из квартиры, ожидает на перекрестке зеленый сигнал светофора и т.д. В этих рутинных, повторяющихся действиях, нет никакой «креативности». Но означает ли это, что в них нет социальности? Ответ на этот вопрос осложняется тем, что кроме «креативности» Йоас не предлагает других критериев «социальности» действия. Поэтому, вслед за Дюркгеймом, мы будем считать «некреативное» действие «социальным», если при осуществлении субъектом такого действия он встретит сопротивление или столкнется с определенной санкцией со стороны социума [2, с. 76]. Рассмотрим в простой пример «некреативного действия». При переходе улицы на зеленый сигнал светофора, пешеход был остановлен сотрудником дорожно-постовой службы. Оказывается, именно в этот момент движением на перекрестке управлял не светофор, а регулировщик, и пешеход нарушил правила дорожного движения. Словами Дюркгейма, «попытка индивида» перейти улицу на зеленый сигнал светофора натолкнулась на «внешнюю принудительность власти» в лице регулировщика, применившего «определенную санкцию». Пересечение улицы стало «социальным фактом», хотя в действиях регулировщика, как и в действиях пешехода, нет признаков креативности. Останавливать нарушителей дорожного движения для регулировщика такое же рутинное действие, как для пешехода переходить улицу на зеленый сигнал светофора. Таким образом, «социальный факт» возник вследствие некреативных действий субъектов. Согласно Йоасу, социализация креативного действия осуществляется по схеме «ситуация - телесность - социальность» 120 [1.c.160]. В нашем примере «социальность ситуации» заключается даже не в присутствии регулировщика на перекрестке, а в несовпадении сигналов светофора и регулировщика в момент, когда пешеход начал переходить улицу. То есть, причине, не зависящей от личных качеств регулировщика и пешехода. В теоретическом плане это означает, что наличие креативности в действиях субъекта не является необходимым условием их «социальности». «Ситуация» каким-то образом способна «социализировать» любое, в том числе рутинное действие субъектов. Причем, субъектами могут быть не только индивиды, но и группы. Например, шумное поведение групп футбольных болельщиков на стадионе во время футбольного матча правоохранительные органы воспринимают как рутинное действие. Такое же поведение на городских улицах после завершения игры квалифицируется этими органами уже как административное правонарушение, то есть как «социальный факт». С одной стороны, это ставит под сомнение роль «телесности» в «социализации» действия, поскольку у групп, в отличие от индивидов, физического тела не существует. С другой стороны, возникает вопрос о роли субъекта, идентифицирующего как «социальность», так и «креативность» действия. Например, для ученика получение новых знаний в школе – это индивидуальное креативное действие. Для учителя школьный урок может быть как индивидуальным рутинным, так и индивидуальным креативным действием (если учитель применяет новые для себя методы обучения). Для завуча школы учебный процесс является коллективным рутинным действием, которое регламентируется множеством нормативных документов. То есть, оценка степени «креативности» одного и того же действия разными участниками может быть различной. По мнению автора, исследованный Йоасом в «Креативности действия» механизм возникновения качества «социальности», не является единственно возможным. Существует, по меньшей мере, еще один механизм «социализации» индивидуального и группового телеологического действия, который еще предстоит исследовать. Причем, предметом этого исследования должна стать «ситуация», превращающая «рутинные» действия индивидов и групп в «социальные факты». Литература 1. Йоас, Ханс. Креативность действия / пер. с нем. – СПб.: Алетейя, 2005. – 320 с. 121 2. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение.- 3-е изд., доп. и исправл./ пер. с фр. состав., вступ. ст. и примеч. А.Гофман.- М.: Терра-Кн. клуб, 2008.400 c ИНТЕГРАТИВНЫЙ ПОДХОД К АНАЛИЗУ ОБЩЕСТВА (НАСЛЕДИЕ ЧИКАГСКОЙ ШКОЛЫ) Новикова Л. В. (С.- Петербург) По мысли одного из ведущих российских социологов, В. А. Ядова, Чикагская школа, получившая «всеобщее признание в период Великой депрессии 30-х годов прошлого века, внесла колоссальный вклад в теорию и особенно – методологию эмпирических исследований» [1, 18]. Социологи Чикагского университета с самого начала своей деятельности заявили о междисциплинарном подходе, целостном охвате современных социальных проблем. Об этом говорят даже творческие биографии основателей Чикагской школы. У. Томас (1863-1947) – филолог, специалист по древним и современным языкам и сравнительному литературоведению, блестящий знаток биологии, антропологии, этнографии, названный одним из наиболее творческих социальных психологов Америки [3, 436]. Его коллега и соавтор по пятитомному исследованию «Польский крестьянин в Европе и Америке» [5] Ф. Знанецкий (1882-1958) – широко образованный польский философ, страстно увлеченный социологией. И, наконец, духовный преемник Томаса Р. Парк (1864-1944) – самый яркий создатель и вдохновитель Чикагской социологической школы журналист и философ, с живым интересом к смежным наукам и социальной практике [2, 436]. Одним из первых целостный подход к анализу общества разработал У. Томас. Он призывал к изучению «полной, живой и активной социальной реальности», не оставляя в стороне интерес к «социетальному контексту». Ученый выступал за номотетический идеал науки со ставкой на объективность и эмпиризм при полном размежевании социального ученого с «предвзятыми философскими, религиозными и моральными обобщениями» (влияние Конта). Главным объектом социологии, по Томасу, должно стать современное «общество в его полном развитии и во всей сложности его ситуаций» [4, 14; 19; 51]. Широта охвата социальной реальности 122 требовала от ученого разработки соответствующего методологического аппарата. Провозглашенная в духе позитивизма ставка на объективность и верифицируемость научных выводов дополнилась в теории Томаса интерпретативным методом, направленным на понимание мотивов человеческих поступков. Интерес к подобным исследованиям возник при изучении Томасом и Знанецким адаптационных механизмов польских иммигрантов. Объектом изучения стали дневники и письма польских крестьян на родину, то есть глубоко личные документы, в которых отразились трудности адаптации. Данный метод исследования был применен в противовес статистике, которая, по мнению ученых, давала бесстрастную картину поведения и переживаний людей. Это стало началом применения качественных методов в социологии. Томас также известен разработкой «ситуационного подхода», отражающего неповторимость человеческого действия. Данные ориентации ученого подводили под социологию «гуманистическое основание» и служили противовесом прямым аналогиям с естествознанием. В настоящее время произошел всплеск «интереса к качественной методологии». Это связано с многосложностью социальных процессов, появлением неизвестных поведенческих практик [1, 19]. Известной интегративностью в анализе общества отличается и наследие Р. Парка. Он соединил в своих исследованиях традиции социологического реализма (социологизма) в описании структурного уровня общества и социологического номинализма (психологизма) в изучении социальных процессов («общество как взаимодействие»). В последнем случае хорошо просматривается влияние интеракционизма. Методологический дуализм Парка ярко проявился при работе над программой «Город как социальная лаборатория». Мысль ученого о «естественном» (объективном) происхождении города дополняется идеей возникновения на определенной стадии развития форм социального контроля. Они являются продуктом коммуникации, а не игрой «естественных сил». Парк соединил в своей социально-экологической теории холизм и индивидуализм, эволюционизм и «социальный атомизм». Он, как и Томас, опирался на количественные и качественные методы исследования. В связи с изучением межэтнических отношений (в страну хлынул поток иммигрантов), Парк и его ученики признали, как и Томас, недостаточность статистических сводок и переходили на уровень микроанализа: изучение случаев, неформализованные интервью, включенное 123 наблюдение, чтобы понять механизм возникновения негативных социальных явлений. Ученые получали информацию, недоступную для методологии массовых опросов. Изучение трудов Чикагских социологов как никогда актуально. «Возрождается историческая социология, рушатся междисциплинарные границы» [1, 19]. Наследие успешных и творческих ученых может стать образцом отношения к научному исследованию. Литература 1. 2. 3. 4. 5. Ядов В. А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. Курс лекций для студентов магистратуры по социологии. СПб.: Интерсоцис, 2009. Hughes H. M. R. E. Park: The Philosopher – Newspaperman – Sociologist // Sociological Tradition. N. Y., 1980. Introduction to the History of Sociology/ Ed. by H. E. Barnes, Toronto, 1966. Thomas W. I. On Social Organization and Social Personality. Chicago-London, 1966. W. I. Thomas and Fl. Znanecki. The Polish Peasant in Europe and America. Chicago, 1918-1920. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ЦЕННОСТЕЙ И ЦЕННОСТНЫХ ОРИЕНТАЦИЙ Павенков О.В. (Санкт-Петербург) Понятие «ценность» является предметом изучения многих социогуманитарных наук: философии, психологии, культурологии и др. В рамках каждого специфически научного дискурса, понимание ценности будет иным. Кроме особого определения ценности, каждая их наук о человеке определенным образом соотносит ценность с ценностной ориентацией, либо как аналога ценности, либо как некого способа преломления ценности в индивидуальном сознании, либо как тому, что противоположного ценности. Целью статьи является теоретическое изучение особенностей и ключевых черт ценностями и ценностными ориентациями с позиции социологического подхода. В социологии большой вклад в разработку ценностной проблематики внесли такие авторитетные 124 зарубежные социологи, как Э. Асп[2], Р. Беккер, А. Босков[3], М.Вебер[6], Э. Гидденс[4], Э.Дюркгейм[5],Т. Парсонс[7] и другие известные социологи. Различные подходы к трактовке ценностей предлагают в своих трудах и отечественные социологи: М.М. Ковалевский, Н.И. Кареев, Л.А.Беляева, А.Г. Здравомыслов, Н.И. Лапин, Н.Ф. Наумова, М.А. Макаревич, Ж.Т. Тощенко. Кроме того, в рамках российской социологической науке выработаны различный типологизаций и ценностей, а именно классификации Анисимова, И.М.Поповой, В.П. Тугаринова. Дальнейшее развитие ценностной проблематики в социологии предполагает существенное с теоретикометодологической точки зрения разграничение объективных ценностей и в значительной степени зависимых от социального субъекта ценностных ориентаций. Предлагаемая авторская трактовка понятия ценности носит условный и в значительной степени гипотетический характер. Смысл подобного терминологического разграничения ценности и ценностной ориентации состоит в том, чтобы понять специфику смыслов, вкладываемых в оба эти понятия. Взгляд автора близок тому, что Михайловский понимал под идеалом, Платон - под эйдосом, или Кант - под «вещью-в-себе». Итак, мы можем предложить 10 тезисов о соотношении ценностей и ценностных ориентации, выражающих их дихотомию. Они суть следующие: 1. Ценность – то, что обладает смыслом само по себе и определяет смысл социальной действительности. Смысл ценностной ориентации зависит от ценности. 2. Ценность есть объективное, независимое и неизменное бытие, сущее в самом себе. 3. Ценность является изначальной, априорно существующей в человеке до всякого опыта и соприкосновения с внешней реальностью идеей. 4. Смысл ценности, его смысловое ядро определяется через абсолютность ценности. Ценность абсолютна; относительными могут быть ценностные ориентации. 5. Ценность одновременно имманентна и трансцендентна субъекту (человеку, социальной группе, обществу). Ценностная ориентация только имманентна, т.е. является смыслообразующим, либо противоречащим ценности элементом. 125 6. Ценность духовна – ценностная ориентация социальна применительно к группам людей или стратам или психологична применительно к индивидуальному сознанию. 7. Ценность не познаваема разумом – ценностная ориентация находится в сфере компетенции рационального познания. 8. Ценность объективна - ценностная ориентация субъективна. 9. Рациональное, научное познание «ценностей-в-себе» не возможно в полноте, т.к они носят не феноменальный, а ноуменальный характер, а наука, в том числе социология, способна постичь лишь феномены, имеющие эмпирические индикаторы и референты. 10. Познание ценностей происходит на основе веры в эту ценность или, иначе говоря, интуиции. Вера как способ познания ценностей тождественна интуиции в этом смысле и определяется, как способность воспринимать и осознавать истинные идеи и ценности и отличать их от ложных без обращения к чувственному опыту или приобретенным знаниям. «Свет ценностей» освещает пути познания тех объектов, которые не могут быть освещены декартовским «светом разума». Однако эти, казалось бы, противоположные понятия имеют помимо различий некоторое частичное сходство, связанное с тем, что основным условием существования и мира как ценности, и ценностной ориентации является активное, с социальнопсихологической точки зрения, существование познающего субъекта, в роли которого в данном мире выступает человек, который, трансцендируя себя во внешний материальный мир, осмысливает его, придает смысл его существованию, а значит, является ценностью относительно этого мира. Как утверждал выдающийся социолог П.А. Сорокин, Сверхсознание является большей ценностью, чем сам человек, подчиняет себе его сознания – собственное «Я». «Руководимый сверхсознанием индивид, становится его безличным инструментом, поднявшись над ограничениями Эго» [1, С.38]. Таким образом, бытие человека как социально-духовного существа выступает той основой, которая связывает ценностные ориентации и высшие трансцендентные ценности. Специфика социологического взгляда на ценности заключается в подчеркивании этико-нормативной и интегративной функции ценностей, которая реализуется посредством ценностно-ориентационных «институциональных комплексов», внедряющих представления о 126 ценностях в общественное сознание и тем самым формирующих ценностное содержание общественного мнения. Методологический аспект ценностей заключается в том, что важным методологическим базисом научного исследования является «отнесение к ценностям» (в сочетании с «свободой от оценок») как способ научного социологического познания всего многообразия общественного бытия. Поэтому без соотнесения с ценностями, как центральными категориями общественного дискурса, затруднено социологическое понимания и объяснение социальной реальности. Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. Sorokin P. A. Social and Cultural Dynamics. New York: The Bedminster Press, 1962. Vol. 3. Асп Э.К. Введение в социологию. - СПб., 2000. БеккерГ., Босков Л. Современная социологическая теория в её преемственности и изменении. -М., 1961.-С. 113 Гидденс Э. Социология. - М., 1999. С. 704 Дюркгейм Э. Ценностные и “реальные” суждения // Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М., 1995. М. Вебер Избранные произведения: Пер. с нем./Сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова — М.: Прогресс, 1990 Парсонс Т. Система современных обществ. М., 2000. ИНТЕГРАТИВНЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО АНАЛИЗА Прозорова Ю.А. (Санкт-Петербург) Цивилизационный анализ является одним из наиболее динамично развивающихся и актуальных для современной социологии направлений. Несмотря на его выраженную концептуальную неоднородность, разнообразие теорий и исследовательских подходов, в рамках цивилизационного анализа можно выделить два возможных интегративных направления (Дж.Ритцер), которые могут быть ориентированы на 1. интеграцию макро- и микроуровней цивилизационного анализа – «горизонтальная интеграция» и 2. синтез различных цивилизационных концепций – «вертикальная интеграция». С начала ХХ века, когда цивилизационный феномен попал в фокус социологического изучения, и цивилизационная проблематика была озвучена классиками социологии Э.Дюркгеймом и М.Вебером, развитие цивилизационного анализа тесно связано с 127 макросоциологией и акцентированием макроуровня анализа, фокусирующимся на феноменах макропорядка. Сторонники различных концепций цивилизации («цивилизационных паттернов», а не процесса) едины в том, что цивилизации - это макрообразования, не сводимые к отдельным культурам, обществам или национальным государствам (последние – «особая форма целого»), которые необходимо исследовать как «наднациональные» (Э.Дюркгейм), «гиперсоциальные системы социальных систем» (М.Мосс), социальные системы (П.Сорокин), крупномасштабные и продолжительные во времени социоисторические формации, кристаллизирующиеся вокруг различных культурных артикуляций мира, цивилизационные «комплексы» или «паттерны», конфигурации культурных, экономических и политических структур (Й.Арнасон); культурно-институциональные комплексы (Ш.Эйзенштадт); «зоны престижа и социальных контактов», масштабные транссоциетальные и транснациональные сетевые структуры (Р.Коллинз), мир-системы (Д.Уилкинсон) и т.д. Большинство концепций цивилизационного анализа за редким исключением (концепции Н.Элиаса и Р.Коллинза) представляют собой вариации методологического холизма. Культурно-институциональные комплексы, культурные констелляции смыслов и значений, проецирующиеся на институциональные образования и влияющие на политическую и экономическую сферы, идеологии, религии, онтологическикосмологические представления определяют уровень индивидуальных действий и взаимодействий. Выраженное доминирование макроуровня в цивилизационном анализе позволяет говорить о необходимости развивать микроуровневое направление. В некоторых концепциях микроуровень анализа имплицитно присутствует, обозначен аналитический вектор к нему – отмечается роль элит, «вторичных элит», протестных движений и солидарности в формировании гетеродоксии как детерминанты цивилизационной динамики осевых цивилизации (Ш.Эйзенштадт); роль противоборства позиций как источник «цивилизационной креативности», «сети социальных действий» (Р.Коллинз), структуры сознания (Б.Нельсон), цивилизационная идентичность (Эйзенштадт); роль и механизмы культурной памяти (Й.Арнасон, Д.Ассман) и т.д. Дальнейшая разработка микроуровневого анализа цивилизаций и уровневая интеграция, основанная на принципах иерархичности, эмерджентности и контекстуальности (Э.Хейнор), позволят объяснить, как цивилизационная реальность поддерживается и 128 воcпроизводится на микроуровне действий, ритуалов, рутинных социальных интеракций и через ментальные процессы, как формируется цивилизационный габитус и идентичность, ответить на вопрос – что такое цивилизационная повседневность, как в ней проявляются цивилизационные структуры сознания, смыслы, фреймы восприятия и организации опыта, и какую роль индивидуальные действия играют в цивилизационной динамике и трансформации. Микроуровень анализа актуализируется самой логикой развития цивилизационной перспективы в социологии: одной из ключевых характеристик модерности как особой цивилизации является идея автономности индивида и его действия (Ш.Эйзенштадт). Примеры интегративных концепций – процесса цивилизации Н.Элиаса, зон культурного престижа Р.Коллинза (можно дополнить теорией интерактивных ритуалов). Концепция осевых цивилизаций Ш.Эйзенштадта также несет в себе интегративную интенцию, поскольку разрабатывалась автором в контексте дискуссии о преодолении агент-структурной оппозиции. Второе направление интеграции частично реализуется естественным образом, когда идеи предшественников комбинируются и используются в качестве базиса для дальнейшего теоретизирования. Однако в данном случае можно говорить о более специфическом теоретическом синтезе концепций с различным аналитическим фокусом, но общим подходом. Перспективной работой в данном направлении может стать синтез потенциально комплементарных сетевых цивилизационных концепций, в которых акцентируется роль различных сетевых структур - торговоэкономических, политических, военных и дипломатических альянсов (Д.Уилкинсон) и культурных сетей (Р.Коллинз). Р.Коллинз отвергает идею о том, что политическая или экономическая гегемонии предполагают «цивилизационный престиж». Однако используя принцип «автономии культуры» (Дж.Александер, Й.Арнасон), представляется перспективным при изучении цивилизаций рассматривать взаимосвязь различных сетей, тем более, что Р.Коллинз полагает, что через культурные сети могут экспортироваться «политические и экономические структуры». Соотнесение сетей является важным аспектом при изучении межцивилизационных контактов и столкновений. 129 КОНЦЕПЦИЯ СОЦИОЛОГИИ ЖИЗНИ КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ ИЗУЧЕНИЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ Проказина Н. В. (Орел) В конце 90-х годов ХХ века в отечественной социологии все большее внимание уделяется антропоцентрическому подходу. В рамках этого подхода человек представляется и как ресурс общественного развития (прагматический аспект), и как носитель социального капитала, который является огромным резервом и импульсом общественного развития [1,7 ]. Такой подход связан с объективными требованиями современности: современная эпоха выявила непреходящую и все возрастающую ценность человека и его деятельности. Концепция социологии жизни предлагает новые пути преодоления крайностей в трактовках предмета социологии, отвергая как чрезмерный формализм, сводящий предмет социологии к неким логическим конструкциям, так и излишний психологизм в объяснении социальных фактов [2,14]. В центр внимания концепции социологии жизни ставится сознание и поведение человека, его отношение и реакция на изменения своего статуса, своего места не просто как отдельного индивида, но и как члена определенной социальной группы, представителя определенного общества. Существенное внимание уделяется и анализу общественной среды (макромезои микроусловий) социальной жизни человека. Концепция социологии жизни органически сочетает в себе субъективные факторы и объективные условия, органическое сочетание взаимоотношения общества и человека [3, 522-524]. Исходным понятием в концепции социологии жизни является сознание (общественное, групповое, индивидуально), ибо как только человек появляется в мире, он начинает функционировать с помощью и посредством сознания, осваивая, осмысляя и стремясь подчинить окружающую его действительность. И в этом стремлении войти в окружающую социальную среду люди вырабатывают некоторые объединяющие их характеристики, черты и признаки, которые делают это общее надындивидуальным, имеющем уже обобщающие социальные характеристики. Следует уточнить, что при изучении социальной реальности нельзя ограничиваться только анализом состояния общественного сознания. Его компоненты (знания, идеи, мотивы, ценности, 130 установки) становятся только тогда реальной силой, когда они воплощаются в деятельности, в действиях людей. Сознание и поведение неразрывно связаны между собой, обусловливают друг друга, постоянно взаимодействуют, обогащают друг друга и конфликтуют между собой. Поэтому их нужно анализировать в неразрывном единстве, взаимосвязи и взаимообусловленности [1, 11]. Так, Д. Белл подчеркивал, что идеи и культуры не меняют ход истории – по крайней мере, в одночасье. Однако, они являются необходимой прелюдией к переменам, поскольку сдвиги в сознании – в системе ценностей и моральном обосновании – толкают людей к изменениям их социальных отношений и институтов [4]. Таким образом, в центре внимания концепции социологии жизни находится сознание и поведение человека. Ж. Т. Тощенко особенно подчеркивает, что общественное сознание и поведение становятся предметом изучения только в условиях гражданского общества – общества, рожденного на определенной стадии исторического процесса. Следовательно, социологическая культура, как и сама социология, получает свое развитие только в условиях гражданского общества. Трактовка социологии жизни как органического единства общественного сознания, поведения (деятельности) и окружающей среды позволяет четко определить понятийный аппарат, который является исходной базой для формирования представления о социологической культуре. Мы считаем, что социологическая культура – это система ориентаций и установок относительно восприятия социологии, социологических исследований, социологов; совокупность социологических взглядов, знаний, убеждений и социологическое воображение, проявляющиеся в практической деятельности. Таким образом, теоретическая модель социологической культуры включает в себя социологическое мышление, социологическое воображение и поведенческий аспект деятельности. Социологическое мышление и социологическое воображение как элементы социологического компонента сознания, оказывает непосредственное влияние на поведение, то есть на социологическую культуру в узком смысле слова. Реализация социологического компонента сознания в поведении и деятельности, как отдельных индивидов, так и социальных групп выступает формой превращения сознания в реальный феномен общественной жизни. 131 Поведенческий аспект социологической культуры в совокупности с социологическим компонентом сознания, социологическим воображением отражает состояние общественных связей и взаимодействий во всем многообразии. В комплексе они выступают элементом социальной реальности. Таким образом, концепция социологии жизни[5] является методологическим основанием изучения социологической культуры. Концепция «социологии жизни» позволяет раскрыть и создать условия для реализации гуманистического потенциала социологической культуры. Литература 1. 2. 3. 4. 5. Тощенко Ж. Т. Социология жизни как концепция исследования социальной реальности //Социс.2000.№ 2. Дыльнов Г. В. Климов В. А. Об основном понятии «социологии жизни» // Социс.2003.№ 4. Тощенко Ж. Т. Социология жизни // Социологическая энциклопедия. Т. 2. М.,2003.С. 522 – 524. Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе.Москва: Прогресс, 1986. Тезаурус социологии: тематический словарь-справочник / под ред. Ж. Т. Тощенко.М. ЮНИТИ-Дана, 2009. МЕТОДОЛОГИЯ КРИВОЙ БИОГРАФИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА ПРИ АНАЛИЗЕ НАРРАТИВНЫХ ИНТЕРВЬЮ Профатилова Л.Г. (Харьков) «Нарративный поворот» в социальных науках, который берет свое начало в последние десятилетия ХХ века, определил повышенный интерес исследователей разнообразных отраслей знания к нарративу, как важнейшему методологическому принципу познания индивидуальных социальных практик. И как результат, термины «нарратив», «нарративный анализ» становятся общеупотребительными и для социальных ученых, но при этом очевидным является тот факт, что конкретных инструментов для анализа различных нарративных форм недостаточно. 132 Поэтому любые разработки в этом направлении и практический опыт применения конкретных методов анализа нарративов представляется интересным. Так, наиболее известным методом анализа нарративных интервью в практике биографических исследований является подход, предложенный Ф. Шюце, где в основу анализа положена процедура разбиения исходного текста интервью на эпизоды с последующим их разделением на нарративные фрагменты (содержащие событийную информацию) и ненарративные (содержащие оценочные суждения). Такой подход позволяет выделить нарративную структуру жизненного пути индивида, которая ситуационно инвариантна, независима от оценочных суждений и конституирует самоидентичность рассказчика. [1, 39] Основным же инструментом, с помощью которого структурно описывается жизненный опыт индивида в методологической схеме анализа Ф. Шюце, выступает кривая биографического процесса. В такой кривой представлены как интенциональные (внутренние) принципы течения жизни, так и институциональные (внешние). Эти две составляющие биографической кривой поочередно доминируют в течение всей жизни индивида, продвигаясь по нисходящему или восходящему пути, формируя общую формулу всей жизни. Отрицательные или нисходящие кривые отражают действия и события, которые ограничивают развитие носителя биографии и не могут им контролироваться. Восходящие же линии – напротив, описывают установление новых социальных позиций, которые дают индивиду новые возможности для действий и развития личности. Жизненная кривая, являясь обобщающей интенциональных и институциальных линий, отражает тот стержень, которому подчинена в целом жизнь индивида, а ее обнаружение и описание является основной целью нарративного анализа по Шюце. Очевидно, что методология построения биографической кривой тесно переплетается с введенным еще Дж. Мидом понятием «самости» и связанными с этим понятием фазами «I» и «Me». «I» соответствует интенциональной линии биографии. Это креативная, творческая составляющая, в которой отражены те основные ценности, которые сформированы личностью в процессе социализации, здесь заложен основной источник новизны в социальном процессе и создается основа для самореализации. [2, 256]. Следовательно, для описания интенциональной составляющей биографической кривой, в жизненном потоке необходимо выделить 133 факторы (действия, события из жизни индивида), формирующие «определенную личность» и влияющие на ее развитие. Институциальные линии соответствуют «Me», с помощью которого общество доминирует над индивидом и, в то же время, позволяет комфортабельно существовать в социальном мире. Поэтому в институциальной линии будут отражены эпизоды, действия и события из жизни индивида, которые ограничивают развитие носителя биографии, но в то же время позволяют ему без проблем существовать в обществе. Таким образом, основная задача при анализе нарративного интервью состоит в вычленении из биографического описания ситуационно независимых смысловых конструкций, являющихся доминантами кривой биографического процесса и которым подчинена вся жизнь индивида. Опыт использования методологии кривой биографического процесса показал что, множественность интерпретаций нарративного интервью, различные варианты его сегментации не меняют общей направленности такой кривой, даже когда наблюдаются вариации интенциональных и институциональных компонент при вариативности исследовательских задач. Литература 1. 2. Журавлев В.Ф. Нарративное интервью в биографических исследованиях // Социология: 4 М. 1993-4. N 3-4. Ритцер Дж. Современные социологические теории. М.: Питер. 2002. АКТУАЛЬНОСТЬ «ПОЗИТИВНОЙ» СОЦИОЛОГИИ О. КОНТА В ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ Ротмистров В.В. (Могилев) Меня очень заинтересовала эта тема потому что, во-первых: О. Конт считается основателем социологии, а во вторых – интересно знать какое общество и науку о нем О. Конт хотел видеть в будущем. Главное сочинение Конта – шеститомный «Курс позитивной философии» был опубликован в 1830-1842 годах. В нем были изложены такие важные темы, как закон интеллектуальной эволюции и классификация наук. Социология в ряду классификации наук: математика, астрономия, физика, химия, биология, 134 социология, - занимает последнее место. Первые в этом списке науки изучают самые общие и самые простые явления, имеющие самую отдаленную связь с человечеством. Математике позитивизм отводит важное место в методологии всех наук. А социология, имеет дело с наиболее сложными, специальными и конкретными явлениями, которые тесно связаны с человеческими интересами. Из классификации наук О. Конта явно видно, что каждая следующая из наук зависит от истин наук предыдущих. Поэтому тот, кто хочет посвятить себя изучению социологии, должен изучить предварительно исторические и общественные науки. Конт утверждал, что на этой мысли должно быть построено будущее воспитание человечества, объясняя это тем, что такой ход образования требует полной рациональности, которая приведет к правильному строю мысли. Действительно, о социологии мы подробнее узнаем лишь в старших классах школы. Социология является “основной целью всякой положительной философии”. Конт даже отводит ей три последних тома своего “Курса позитивной философии”. В качестве метода социология обращется к наблюдению, опыту и сравнению. Позитивная социология отказывается от всяких абсолютных представлений, индуктивный метод предпочитается дедуктивному, и следует идти от всей совокупности социальной жизни к ее отдельным сторонам. Огюст Конт понимал общество так, как биолог понимает животных и растения, - как живой организм, полагая при этом, что все составные части общества находятся во взаимной зависимости друг от друга. Именно поэтому характерной чертой его социологии является разделение ее на социальную статику и социальную динамику. Социальная статика исследует ограниченные во времени социальные явления (семья, касты, классы, государства, нации) в их взаимосвязи и обусловленности. Главной ячейкой общества Конт считал семью, где человек учится “жить для других”. Главная ее функция – моральная, заключается в воспитании. Социальная динамика изучает движущие силы развития общества и является наукой о прогрессе общества. Одним словом, социальная динамика, по Конту, изучает законы последоватеьности, а социальная статика – законы существования. Впервые в истории О. Конт предложил использовать научные методы для изучения общества, а также использовать практические результаты научных исследований для осуществления социальных реформ. Однако Милль очень точно утверждает: “Чтобы отдать справедливость Конту, надо сказать, что он не желает распространять этот умственный гнет на народ 135 необразованный. От него далека мысль возбдить повиновение массы к научному авторитету, лишая ее научных знаний.” [2, c. 65] В своей социологии Конт утверждал: “человек в собственном смысле слова не существует, существовать может только человечество, так как всем нашим развитием, в каком бы отношении его ни раасматривать, мы обязаны обществу”. [1, c. 55] Итак, каким в будущем видел общество О. Конт? Он предполагал, что достигнув позитивного состояния, преобразовав на позитивных началах всю деятельность обучения и воспитания людей, изгнав все теологические и метафизические заблуждения и выработав себе положительное учение, человечество получает возможность выйти из состояния анархии и создать новый общественный строй, в котором эгоизм будет всецело подчинен альтруизму, а общество будет освобождено от классовой борьбы. Этот совершенный политический и общественный строй называется социократией. Он опирается на точные научные знания, а “политика поднимается на уровень точных наук, основанных на наблюдении. Девиз социократии – “порядок и прогресс”. Конт предполагал наличие около 500 социократий, имеющих союзнические отношения. Он разделил общество на два класса: патрициат и пролетариат (в соотношении 1:33). Патрициат включает коммерсантов, банкиров, промыщленников, они устанавливают законы и решают вопросы, а пролетариат их выполняет. Конт считал, что политические проблемы невозможно решить, если пролетарии не объединятся для переустройства общества. Огромная роль в этом новом обществе отводилась ученым, как двигателям научного прогресса, и артистам, которые должны были выполнять роль “позитивных священников”. Он верил, что все народы мира объединятся во Всемирную федерацию, столица которой находилась бы в Париже. В этой теории есть множество противоречий, например Конт рассматривает семью как ячейку общества, следовательно личные интересы семьи намного выше общественных, и в то же время его социология расматривает только общество в целом и его проблемы, а не проблемы конкретной семьи или класса. Конечно, неясно откуда взято это соотношение 1:33 и разделение на 500 социократий. Вообще нет гарантии, что это новое общество будет морально лучше настоящего, а общежитие станет идеалом, местом, где человек полностью реализует свои возможности. Еще не скоро придет то время, когда эгоизм будет сменен альтруизмом, а личные интересы не будут преобладать над общественными. 136 Развве актуально сегодня создавать единую социальную науку? Даже если она будет создана, и о человеческом обществе станет известно все или почи все, то общество не изменится в сторону альтруизма и добра. Скорее всего, плодами социлогических исследований начнут пользоваться различные корпорации и правительства государств, преследуя свои личные интересы. Какому политику захочется говорить правду перед “позитивными” социологами о сложившейся ситуации в стране, и какой корпорации не хочется занять первого места в финансируемом ей социологическом опросе? Вот в чем заключается проблема современности!!! Выводы, которые я, как автор, хотел бы сделать из всего выше сказанного: 1. Вклад О. Конта в развитие социологии очень высок. Именно его представления о социологии как науки составили ее основу. 2. Как видно, его социология далека от простой науки, описывающей факты и исследующей общество, она обязана просто совершить новый умственный переворот в сознании всего человечества 3. Учение о будущем социальном строе является полной утопией. Можно с уверенностью сказать, что такой ход мысли характерен для человека, мыслящего тоталитарно. 4. В одном я согласен с Огюстом Контом точно: ЛЮДИ УСТАЮТ МЫСЛИТЬ И ДАЖЕ ДЕЙСТВОВАТЬ, НО ОНИ НИКОГДА НЕ УСТАЮТ ЛЮБИТЬ!!!!!!!!!!!!!!!» Литература 1. 2. Конт О. Дух позитивной философии /О.Конт; . - СПб., 1910. Милль Д.С. Огюст Конт и позитивизм: Пер. с англ. Изд. 3-е. - М.: Издательство ЛКИ, 2007. - 176с. МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В ИССЛЕДОВАНИЯХ НАУКИ Самсонова Е.И. (Санкт-Петербург) Междисциплинарное сотрудничество возникает из необходимости решить единую, общую проблему с помощью и средствами различных наук. Оно связано как с самой природой исследуемых объектов и явлений, так и со степенью современного развития научного познания. На изучение самих 137 мультидисциплинарных исследований, находящих все более широкое применение в различных областях науки, в последнее время направлено все возрастающее внимание [1,2]. шш Исследования, для проведения которых требуется участие различных наук, принято называть комплексными (мультидисциплинарными или междисциплинарными). Так как они отвечают реальному характеру исследуемых объектов и проблем, а также требованиям научного познания на современном этапе. Они оказываются одними из типичных и в то же время самых эффективных путей и форм концентрации научной деятельности, объединения усилий ученых и специалистов различных областей. Для современных междисциплинарных исследований характерно требование концентрации не только знаний, сил и средств в рамках данной научной дисциплины или области науки, но и различных дисциплин или областей науки. Мультидисциплинарные (комплексные) исследования науки могут быть различными в зависимости от уровня, на котором они проводятся, или от характера их организации. Данную проблему можно исследовать на фундаментальном или на прикладном уровне, на теоретическом или на эмпирическом уровне — в соответствии с целью исследования. Исследования могут проводиться по горизонтали или по вертикали. Первое показывает, представители каких наук участвуют в данном исследовании. Второе относится к этапам и степени междисциплинарного сотрудничества. Оно раскрывает, в какой мере и на каком этапе интегрируются науки, участвующие в научном исследовании [3, с. 241]. С этой точки зрения мультидисциплинарное сотрудничество может охватить только процесс совместной постановки проблемы исследования и ее обсуждение. В соответствии с характером проблем уточняется, какие науки будут привлечены для их решения. Предметом подобного обсуждения могут стать организационные аспекты предстоящего исследования (план, научная база, финансирование и т. п.). Междисциплинарное сотрудничество при исследовании науки может иметь место на этапе организации и проведения эмпирического исследования, при этом теоретические обобщения и выводы представители научных дисциплин, участвующих в исследовании, делают по отдельности. Это может быть отнесено только к процессу теоретического обобщения эмпирических исследований, проведенных по отдельности или совместно представителями различных научных дисциплин. Роль подобного 138 сотрудничества, фактически не относящегося непосредственно ни к подготовке, ни к ходу самого исследования, а имеющего в виду лишь его результаты, состоит в том, что ему присущ своеобразный характер «обратной связи» [3, с. 242]. Она дает возможность оценить значение полученных результатов с позиций отдельных наук, а также может привести к дополнительным исследованиям. Хотя в данном случае нет комплексного исследования в полном смысле этого слова, такой подход, обеспечивающий на определенном этапе участие различных научных дисциплин, доказывает свое право на существование в научно-исследовательской деятельности. Самое большое преимущество с точки зрения комплексности, бесспорно, имеет такой подход, когда мультидисциплинарное исследование науки осуществляется и при постановке и обсуждении данной проблемы, и на этапе организации и проведения эмпирического исследования и накопления необходимого эмпирического материала, в ходе его обобщения и теоретического осмысления. В таком случае наиболее полно интегрируются научные силы различных областей науки, имеющих отношение к изучению научной деятельности или отдельной ее проблемы. При правильном применении комплексного подхода в организации научно-исследовательской работы должны учитываться современные процессы как дифференциации, так и интеграции научного знания. Интеграция — процесс объективный, ведущий ко все более тесному взаимодействию отдельных наук, к изменению информационной структуры научного фронта. Интеграция, однако, ни в коем случае не исключает и не умаляет значения и необходимости мультидисциплинарных исследований науки. Вопрос заключается в том, чтобы при организации этих исследований привлекать ученых из новых областей знания, появившихся в результате интеграции, или из областей, находящихся в процессе интеграции. Но как бы важны ни были на нынешнем этапе мультидисциплинарные исследования, нельзя недооценивать самостоятельных исследований, проводимых социологией науки, экономикой науки, науковедением и др. Дальнейшее развитие их эмпирических и теоретических исследований, укрепление и развитие названных научных дисциплин — необходимое условие осуществления более результативных и углубленных комплексных исследований науки. Литература 139 1. 2. 3. Мирский, Э. М. Междисциплинарные исследования как объект науковедческого исследования // «Системные исследования» (ежегодник) - М., 1972; Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. Л., 1969; Яхиел, Н Социология науки: теоретические и методологические проблемы [Текст] / Под ред. д-ра экон. наук А.А. Зворыкина; Пер. с болгарского А.А. Зворыкина – М.: Прогресс, 1977. РОЛЬ СОВРЕМЕННЫХ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ТЕОРИЙ В ПРОЦЕССЕ ФОРМИРОВАНИЯ «ОБЩЕСТВА ЗНАНИЙ» Сизова Н.С. (Санкт-Петербург) Формирование «общества знания» процесс многогранный и сложный. Он включает в себя интеграцию и синтез знаний из различных областей и сфер для эффективного решения актуальных проблем современного общества; создание условий для гармоничного духовного, интеллектуального и физического развития, а также достижения материального благополучия. Запас знаний накопленный в течение исторического развития весьма велик. Задача не столько в том, чтобы и дальше увеличивать этот запас, сколько в том, чтобы эффективно его применять на благо человека и сохранение окружающей среды. Формирование «общества знаний» это скорее процесс «научения» разумному пользованию имеющимися ресурсами – материальными и интеллектуальными. Как правильно отметил Д.Белл, теоретические знания становятся важнейшим ресурсом развития современного общества – в особенности в условиях ограниченности естественных ресурсов. Знания позволяют находить альтернативу естественным ресурсам. Но какого качества «альтернатива», как, где и для чего будут применяться знания, зависит от ценностных установок их обладателя. Знание, безусловно, является силой, но зачастую силой разрушительной и деструктивной. В ряде работ авторов постиндустриального общества делается акцент на негативных явлениях, появившихся в результате использования знаний для достижения экономической эффективности, политического превосходства или иных целей без 140 учета этических норм и экологической составляющей. Становится очевидным тот факт, что знания в руках человека или общества, не руководствующегося общечеловеческими ценностями и нравственными принципами, могут привести к разрушениям. Поэтому формирование «общества знаний» должно происходить с учетом духовной культуры общества. Важнейшим условием для формирования общества знаний является доступ к информации и возможность «неискаженной коммуникации». Однако сама возможность вести публичные дебаты, свободно обмениваться информацией, весьма ограничена в связи с наличием разных культур, традиций и укладов – в некоторых из которых доступ к знаниям и информации открыт лишь для малой части «избранных». Но и сам доступ к информации и знаниям не является решением проблемы. Многое зависит от готовности воспринимать и перерабатывать информацию и умения использовать имеющиеся знания. С одной стороны, отсутствие доступа к информации и получению знаний, приводит к отсталости, ограниченности, невозможности полноценного развития, пассивности. С другой стороны, развитие информационных технологий, распространение интернета и т.д. зачастую приводит к тому, что информационные потоки захлестывают сознание людей. Сознание, растворяясь в информационном изобилии, погружается в иллюзорный мир, теряя связь с действительностью, и волю для жизни, действий и развития в реальном пространстве. На протяжении веков человек открывает в себе все новые способности, формирует новые навыки для наиболее глубокого познания мира. Мир остается тем же, но законы, по которым он развивается, проявляются и становятся понятными в процессе познания. На сегодняшний день знаний о законах достаточно для того, чтобы человек смог преобразить окружающий мир в соответствии со своей волей. Инновация – это не только изобретение чего-то нового, высокотехнологичного, но новое отношение, иной взгляд на давно известные явления, вещи. Способность увидеть новое в «привычном» формируется по мере духовного роста и интеллектуального развития. Однако применение знаний на практике происходит в условиях некоторой неопределенности. Неучтенные факторы или изменившиеся условия приводят к результатам не соответствующим изначальным ожиданиям и целям. Распространение и применение знаний в различных областях не гарантирует позитивных изменений. 141 Знания также являются источником появления многочисленных рисков. Порой применять или развивать знания в определенном направлении не стоит, не потому что невозможно, а потому что не нужно. Духовная зрелость поможет использовать знание для созидания, правильно определять приоритеты и развивать те направления, которые будут полезны человеку и природе. При этом высокий интеллектуальный уровень позволит наиболее эффективно использовать имеющиеся в распоряжении информацию и ресурсы, способствуя дальнейшему развитию и позитивным преобразованиям. Разрозненность знаний, искаженная коммуникация, неполное и неадекватное отражение информации являются препятствием для формирования общей концепции развития. Фрагментарное отношение к проблемам и их решениям, не учитывающее взаимозависимость и взаимовлияние различных сфер и явлений, ведет к временному устранению проблемы, а не системному изменению. Процесс формирования «общества знаний» предполагает постоянное взаимодействие и сотрудничество специалистов различных отраслей. Современные социологические теории, адекватно отражающие ряд тенденций происходящих в современном обществе, могут способствовать выявлению механизмов налаживания плодотворного сотрудничества. Формирование общества знаний подразумевает выстраивание новой системы отношений человека и природы в условиях ускоренного технологического развития и научного прогресса. Мультипарадигмальность в науке, в частности в социологии, отражает сложность, неоднозначность и интенсивность событий, процессов и явлений в мировом сообществе. В «обществе риска», характеризующегося неопределенностью и многовариантностью возможных векторов развития, мультипарадигмальность позволяет конструировать различные модели, выстраивая цепочку из множества звеньев, которые могут меняться в зависимости от целей, задач, с учетом трансформаций происходящих в обществе. Особая роль для наиболее глубокого и полного описания причин, динамики и возможных последствий происходящих процессов может быть отведена концепциям постиндустриального общества. В теориях содержаться ключевые идеи, позволяющие говорить качественном изменении социальной реальности во второй половине ХХ века. Для эффективного решения актуальных проблем, построение моделей - эти идеи являются необходимыми звеньями, 142 без которых формулирование единой стратегий формирования «общества знаний» и консолидация вокруг этого процесса бесперспективны. ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ ОНТОЛОГИИ Синютин М. В. (Санкт-Петербург) На протяжении 20-го столетия магистральный путь развития теоретической социологии был связан с решением дилеммы действия и структуры. В свете данной дилеммы решались вопросы социальной онтологии. Однако современное состояние социологического знания указывает на возможности выхода за пределы господствующей дилеммы. Попытки подобного выхода периодически предпринимались различными мыслителями, включая Г. Зиммеля, Х. Уайта, П. Бурдье, но так и не привели к новому парадигмальному состоянию. Причина коренится в укоренившейся в социологическом мышлении привычке интерпретировать социальную реальность с помощью категорий действия и структуры. Эмпирическая социология, включая методику и технику социологических исследований, все это время автоматически находилась под действием указанных категорий. Поэтому прикладные работы лишь продляли существование базовых теоретических конструкций. Сегодня повышенный интерес наук к социальной онтологии и новые подходы к изучению социальной реальности могут служить основанием для отказа социологического мышления от исходной дилеммы. Отказ начинается с сомнения в том, что как действие, так и структура обладают качествами, выражающими сущность социальной реальности. Критическая аргументация позволяет вскрыть недостатки онтологического статуса обеих используемых категорий. Категории, с помощью которых социологическое мышление станет конструировать социальную реальность в перспективе должны соответствовать принципам реализма, историчности, процессуальности, релятивности. 143 ПОНЯТИЕ «СМЫСЛ» В ТЕОРЕТИЧЕСКОМ ОПИСАНИИ СОЦИАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ Смирнов Г.П. (Санкт-Петербург) Деятельность человека есть комплексное явление, которое, согласно классикам социологии, имеет смысловую природу. Согласно Луману смысл посредством своей формы и структуры указаний вынуждает отбирать из некоторого спектра возможностей. Возможностей неопределенное количество, но смысл указывает лишь на некоторые из них. Возникает область наиболее возможных вариантов деятельности, которые приведут к предполагаемому следствию. Луман предлагает механизм, в основе которого лежит неопределенная «базальная нестабильность», приводящая смысл в движение. Тогда оказывается, что смысл имеет внутреннюю интенцию, которая выражается самореференцией.[1.c.-100] В результате, смысл воспроизводит сам себя, что отвечает основным положениям концепции известного теоретика о самореферентных системах, но автологичность такого рассуждения имеет значение только для теории систем Лумана. Дальнейшее развитие понятия смысла замыкается в бесконечном круге самоотнесений. Перспективной для более широкой разработки понятия «смысл» в социологии является мысль о том, что в основании смысла лежит цель. В частности, этой точки зрения придерживались Макс Вебер, З.Фрейд и др. [2. C.-454] Тогда оказывается, что для определения смысла деятельности необходимо определить ее цель. Но такая постановка вопроса требует, в свою очередь, более пристального рассмотрения деятельности: выделения ее определенных сторон, видов, а также способов достижения цели и т.п. Предполагается при этом, что различные способы достижения цели соответствуют ее видам. Кроме того, следует определить, какой из видов ведет к достижению конкретной цели. Например, если предположить, что деятельность всегда совершается «ради кого-то или чего-то» можно выявить основные разновидности деятельности, связанные с существованием человека. Они выявляются из рассмотрения простейшей ситуации, когда в наличии имеются: 1) деятель, 2) нечто «другое» и 3) сам процесс деятельности. Во-первых, деятельность может совершаться деятелем для себя («эгодеятельность»), посредством ее деятель обеспечивает свое существование[3, с.86-87]. Во-вторых, деятель может совершать деятельность в пользу «другого». Это служебная деятельность, 144 способная придать смысл существованию деятеля. В-третьих, субъект может совершать деятельности ради самой деятельности. Ее можно назвать «игра». Она привносит в существование субъекта радость, веселье. В разные периоды человеческого существования эти разновидности могут играть ведущую роль, соответственно, ведущая разновидность оказывается смыслообразующей деятельностью. Помимо основных разновидностей деятельности, существует неопределенное количество ее частных разновидностей: профессиональная, бытовая, массовая, творческая, присваивающая и т.д. в зависимости от признака выделения. В каждой из них могут быть выявлены цели, определяющие смысл конкретной деятельности. Помимо целей и смысла деятельности, предполагающей направленность действий субъекта на объект, возможна ситуация взаимодействия, в которой друг на друга воздействуют субъекты. Учитывая сложность человеческой природы, выделяется ряд основных типов взаимодействия: природное, чувственное, речекоммуникационное, деятельностное, правовое. Один из типов взаимодействия может выступать в определенной социальной ситуации на первый план, тем самым нести смысл взаимодействия. Он объединяет и структурирует остальные типы взаимодействия, которые вступают определенные отношения к ведущему и друг к другу. В частности, эти типы могут способствовать ведущему в достижении цели, препятствовать ему, а также сопровождать его.. В целом, на основе отношений между типами взаимодействия можно выделить следующие их разновидности: 1) смыслообразующий (ведущий); 2) инструментальный; 3) сдерживающий; 4) сопутствующий. Думается, предлагаемая совокупность понятий, отражающих отношение между целью и смыслом человеческого поведения, включая деятельность и взаимодействие между субъектами, может быть использована при анализе и описании конкретных ситуаций в обществе. Это будет способствовать движению в сторону «понимающей социологии», разработку которой М.Вебер ставил в качестве задачи перед социологами. Литература 1. Луман. Н. Социальные системы. Очерк общей теории. Пер. с нем. Газиева. Под ред. Н.А.Головина. – Спб.: Наука с., 2007. – 641 с. 145 2. 3. Макс Вебер. Основные социологические понятия / Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. – 2е изд., доп. и испр. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006 – 656 c. (Серия «Книга света»). – 656 с. Бороноев А.О., Письмак Ю.М., Смирнов П.И. Моделирование социальных систем: концепция и основные категории / Проблемы теоретической социологии. Вып.2: Сб. статей. – СПб.: Издательство С.-Петербургского университета. 1996. ПОНЯТИЕ «ОБЩЕСТВО» КАК ОСНОВА ИНТЕГРАЦИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУК Смирнов П.И. (Санкт-Петербург) В настоящее же время уровень развития теоретической социологии аналогичен уровню развития теоретической физики в доньютоновский период. Она представляет собой хаотическое собрание авторских концепций, школ, направлений, не поддающихся пока более или менее упорядоченному обозрению. Первым шагом создания интегрирующей точки зрения на совокупность социологических концепций, а также общественных наук должно явиться формирование логически корректного понятия «общество», в котором были бы отражены фундаментальные свойства этого привычного (и загадочного) для нас явления. Опираясь на существенные свойства, отраженные в понятии «общество», можно строить теоретические модели отдельных его сфер и сторон, в которых имеющиеся теоретические концепции и направления в обществоведении найдут свое законное место. К сожалению, в социологии проблема с адекватным понятием общества не только не решена, но даже не вполне отчетливо осознается, хотя она уже затрагивалась Н.Луманом [1, с.196], Н. Смелзером [2, с.84]. Предлагались также пути формирования адекватного определения понятия «общество», в частности, на основе минимального перечня интуитивно ясных на данном уровне рассмотрения представлений [3, с..90-106]. Уточним: выражение «представления, интуитивно ясные на данном уровне рассмотрения» означает, что явления, отраженные в них, не определяются, а рассматриваются как нечто простое, хотя в дальнейшем эти явления не могут быть отражены в понятиях, вскрыта их сложная структура и т.д. Например, слово «атом» 146 изначально понималось как некая простая неделимая частица. Затем физиками была предложена планетарная модель атома, основанная на представлениях о ядре и электронах как простых частицах, составляющих атом. Позже подверглись рассмотрению структуры ядра, электронов и т.д. Аналогичным образом, могут быть рассмотрены и явления, отраженные в интуитивно ясных представлениях, относящихся к определению понятия «общество». Думается, однако, что большинство социологов даже не задумывались о необходимости выявления подобных представлений. Кроме того, они не задумывались о поиске правил взаимодействия (простейших постулатов), которые устанавливаются между элементарными представлениями. В социологии пока нет ничего похожего на геометрию Евклида и небесную механику Ньютона, поскольку в ней нет общепринятого перечня исходных представлений. Имеющиеся в классической социологии исходные представления («социальный организм» Спенсера, «социальный факт» Дюркгейма, «социальное действие» Вебера, «коммуникация» Н.Лумана) сложны и не всегда фиксированы в качестве исходных, хотя для построения теории необходимо четко фиксировать их. Очевидно, однако, что строить теории можно только на основе четкого перечня интуитивно ясных представлений и заданных правил взаимодействия, собственно говоря, в этом и заключается «физический» смысл теорем Геделя. В частности, геометрия Евклида начинается с ввода элементарных представлений о точке и линии при неявной опоре на представления о единице и множестве, а также правил взаимодействия между представлениями. С элементарного представления о материальной точке, обладающей бесконечно малыми размерами и какой-то конечной массой, начинал построение теории всемирного тяготения Ньютон и т.д. Думается, в теоретической социологии следует пойти тем же путем. Признать, в частности, интуитивно ясными представления, обозначаемые словами: «человек», «взаимодействие», «множество» и «скоррелированность», «тип взаимодействия». Следует также попытаться найти правила взаимодействия между ними, например, обозначаемые словами «ожидание», «любовь», «соперничество» и др., перечень которых должен быть критически обсужден. Опираясь на интуитивно ясные представления и правила взаимодействия между ними, можно строить теоретические модели человеческих объединений: «популяция», «общество», «государство» и др. Конкретным результатом может явиться логически корректная 147 типология общественных наук, где у каждой науки будет свой предмет. В перспективе, с вводом в простейшие модели дополнительных понятийных средств, можно строить более сложные модели, сначала описательные, а далее и количественные, используя методы моделирования теоретической физики. Полная интеграция общественных наук (если понимать под этим выражением «создание единой обществоведческой науки») едва ли возможна. Сделать это на порядки сложнее, чем создать единую теорию поля. Но вполне возможно создание на базе универсального понятия «общество» интегрирующей точки зрения на общественные науки, в которой были бы систематизированы и они, и отдельные теоретические концепции. Литература 1. 2. 3. Луман Н. Теория общества / Теория общества. Сборник / Пер. С нем., англ./ - М.: «Канон-пресс-Ц», «Кучково поле», 1999. Смелзер Н. Социология. – М.: «Феникс», 1994. Бороноев А.О., Смирнов П.И. Понятие «общество и социальное: проблема логической корректности определения / Проблемы теоретической социологии. Вып. 7 / Отв. ред. А.О.Бороноев. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2009. ВЛИЯНИЕ ФУНКЦИОНАЛИСТСКОЙ СОЦИОЛОГИИ НА ПАРАДИГМАТИЗАЦИЮ СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОГО ПОЗНАНИЯ Ткаченко А.В. (Киев) Место сравнительно-правового познания в пределах классического мышления может формализоваться как «монистическая (инструментальная) парадигмальность» сравнительно-правового функционализма. Последняя выступает формулой идентификации, а не конституирования и рефлективного преобразования, им собственного философско-методологического содержания, содержанием которой является идея «парадигмальной референции» – формирования теоретико-методологического (парадигмального) наполнения сравнительно-правовых исследований предполагается делом их идентификации с определенной интеллектуальной традицией. Причем такая идентификация по своим 148 последствиям выступает подчинением сравнительно-правового познания этой традиции, которая выступает для него априорным горизонтом, поставляющем смыслы, подлежащие применению, но не рефлексии сравнительным правоведением. Методологическим референтом для сравнительно-правового функционализма и сравнительного правоведения в целом постулируется социология [6, 208; 10, 488]. В функционалистской литературе эксплицитно указывается, что стремление понять социальные функции права как такового неизбежно приводит к тому, что сравнительное правоведение становится социологией права [4, 92]. Таким образом, содержанием референтного мышления функционалистов является утверждение методологической тождественности сравнительного правоведения и социологии. Сравнительное правоведение провозглашается наукой, имеющей ярко выраженный социологический характер, в которой «все основные методы познания права должны рассматриваться не столько под углом зрения формальной логики, сколько исходя из их социологического аспекта» [3, 204], поскольку «все методы, используемые в процессе познания правовых явлений, имеют место быть и в других социологических науках» [1, 450]. При этом, функционализм натурализует утверждение идентичности методов сравнительного правоведения и социологии, указывая лишь на общепризнанность такой идентичности [7, 21]. Основным эвристическим потенциалом референтного отношения к проблемам методологии является предположение, что социология разрабатывает концепты, применимые в сравнительном правоведении. Причем, именно «социологическое» происхождение этих концептов является обстоятельством, освобождающим компаративистов от необходимости их отдельного теоретического изучения для того, чтобы придать им научную обоснованность [8, 133], поскольку результаты применения этих методов в других дисциплинах может дать юристам уверенность в их надежности и плодотворности [2]. Инструментом осуществления функционализмом методологической референции является интерпретация tertium comparationis как социологической реальности, выражающаяся в понимании метаюридического характера критерия сравнимости как его социологического характера [5, 28]. Принципиально также подчеркнуть, что функционалистская референция приобретает форму эпистемологического оптимизма – предположения, что 149 «сравнительное правоведение может обойтись без какого-либо собственного метода» [11, 173]. Эпистемологический оптимизм определяет не только форму, но и содержание функционалистской референции – последняя предполагает теоретическое (содержательное) восприятие социологического методологического обеспечения сравнительноправовых исследований. При этом, поскольку функционализм сравнительного правоведения «из-за фокусирования на решении конкретных проблем не создает условий для теоретизирования, структурной идентификации и генерализации» [9, 204], можно предположить, что он вообще не образует самостоятельной сферы теоретического знания. В свою очередь, это исключает даже необходимость обоснования социологии как теории более высокого уровня по отношению к функционалистскому сравнительному правоведению, – связь между ними оказывается, соответственно, соотношением теории и практики. Таким образом, в сравнительно-правовом функционализме содержание референтного мышления оказывается чрезвычайно широким – из социологии привносится не только методологический инструментарий, но и социологические представления о статусе и гносеологической характеристике предметного знания. Сравнительно-правовой функционализм оказывается лишь практической сферой применения социологической теории и методологии. Литература 1. 2. 3. 4. 5. Бигич О.Л. Місце порівняльного методу в правовій методології / О.Л. Бигич // Правова держава. – 2002. – Вип. 13. – С. 448-455. Лукич Р. Методология права / Р. Лукич. – М.: «Прогресс», 1981. – 304 с. Попеску С. Цели и методы сравнения в праве / С. Попеску // Сравнительное правоведение: [сборник статей] / под. ред. В.А. Туманова. – М.: «Прогресс», 1978. – С. 203-210. Рейнстайн М. Предмет и задачи сравнительного правоведения / М. Рейнстайн // Очерки сравнительного права: [сборник]; сост., перевод и вступ. статья В.А. Туманова. – М.: «Прогресс», 1981. – С. 87-103. Сталев Ж. Сравнительный метод в социалистической правовой науке / Ж. Сталев // Сравнительное правоведение: [сборник статей] / под. ред. В.А. Туманова. – М.: 150 «Прогресс», 1978. – С. 15-53. Тарановский Ф.В. Сравнительно-исторический метод и сравнительное правоведение / Ф.В. Тарановский // Порівняльне правознавство: Антологія української компаративістики ХІХ-ХХ століть / за ред. О.В. Кресіна. – К.: Інститут держави і права ім. В.М. Корецького НАН України, Видавництво «Логос», 2008. – С. 200-210. – (Серія наукових видань «Енциклопедія порівняльного правознавства»; вип. 5). 7. Цвайгерт К. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: в 2-х т. / К. Цвайгерт, Х. Кëтц. – Т. 1. Основы; пер. с нем. – М.: Междунар. отношения, 2000. – 480 с. 8. Cotterell R. Comparatists and sociology / R. Cotterell // Comparative legal studies: traditions and transitions / ed. by P. Legrand, R. Munday. – Cambridge: Cambridge University Press, 2003. – P. 131-153. 9. Gerber D.J. Sculpting the agenda of comparative law: Ernst Rabel and the facade of language / D.J. Gerber // Rethinking the masters of comparative law / ed. by A. Riles. – Portland: Hart Publishing, 2001. – P. 190-208. 10. Kamba W.J. Comparative law: a theoretical framework / W.J. Kamba // The International and Comparative Law Quarterly. – 1974. – Vol. 23. – N.3. – P. 485-519. 11. Van Hoecke M. Deep level comparative law / M. Van Hoecke // Epistemology and methodology of comparative law / ed. by M.V. Hoecke. – Portland: Hart Publishing, 2004. – P. 165-195. 6. ФАКТОР ИНФОРМАЦИОННОЙ СЛОЖНОСТИ СОЦИАЛЬНЫХ СИСТЕМ: ВОЗМОЖНОСТИ МОДЕЛИРОВАНИЯ Ткаченко В.В. (Краснодар) «Сложность системы» представляет собой характеристику процесса возникновения взаимозависимости элементов системы, отражающую качества, формирующие контекст их взаимодействий [5, 9]. Выделяют структурную, динамическую и информационную сложность. 151 В моделировании систем возможно использование иерархии критических констант, определяющих диапазоны сохранения качества системы на различных уровнях иерархии. В основе этой иерархии, предложенной Жирмунским и Кузьминым, находятся степенно-показательные функции числа Непера (e): … 1/е, 1, 0, 1, е … Данная иерархия критических констант включает уже используемую для анализа социальных процессов константу -1, предложенную Ципфом (показатель степени может быть не только положительным) [3, 48], которая рассматривается в качестве основной характеристики самоорганизующейся критичности [2, 272]. Знание положения одной критической точки позволяет определить положение других с учетом уровней их значимости. «Информация» и «активность» могут выступать в качестве управляющих параметров в ситуации изменения аттитюда. «При возрастании числа разнонаправленных сообщений, процесс образования подгрупп приостанавливается, и происходит «скачок», выраженный в переходе к другому аттитюду» [6, 9]. Если данный переход при его формализации будет выражен показателем числа Непера (е), можно предположить, что параметр изменения аттитюда – параметр поведения системы – относится к другому иерархическому уровню, чем параметры «информации» и «активности». Это позволит подтвердить или опровергнуть следующие гипотезы: 1. Если переход к другому аттитюду отражает процессы согласования (синхронизации) иерархических уровней, то когнитивная структура элементов подгрупп согласуется со структурой источников информации в качестве динамической тождественности с объектом. 2. Цель распределяется между элементами подгрупп, которые становятся полезависимыми [4, 51] в силу преобладания «метацелевой» мотивации [1, 163]. Литература 1. 2. 3. 4. Аптер М.Дж. Теория реверсивности и человеческая активность. // Вопросы психологии. - 1987, № 1. С. 162-169 Болл Ф. Критическая масса. Как одни явления порождают другие. М. 2008 Жирмунский А.В., Кузьмин В.И. Критические уровни в развитии природных систем. Л. 1990 Холодная М.А. «Когнитивные стили. О природе 152 5. 6. индивидуального ума» М. 2004 Dodder R. Complex Adaptive Systems and Complexity Theory: Inter-related Knowledge Domains. 2000 //http:// web.mit.edu/esd.83/www/notebook/ComplexityKD.PDF Han L.J. Van Der Maas Sudden Transition in Attitudes // Sociological Methods and Research, Vol. 32, 2. November, 2003 //http:// home.medewerker.uva.nl/j.vanderpligt/bestanden/Maas.pdf ПЕРСПЕКТИВЫ ИНТЕГРАЦИИ СОЦИОЛОГИИ И СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ: ПОНИМАНИЕ КАК ПРЕГРАДА Фабрикант М.С. (Минск) Научное знание об обществе и научное познание общества представлено множеством наук, и, хотя мультипарадигмальность каждой из них, дает основания судить о достаточно условной степени внутреннего единства, проект единой социальной науки требует для своей реализации выполнения ряда условий. Необходимо не только разделяемое представление о природе социальной реальности, общий набор методов и интегрирующая институционализация академической и прикладной сфер, но и решение ряда междисциплинарных противоречий, которые впервые возникли в определенном культурно-историческом контексте и, не найдя в нем адекватного решения, продолжают выступать в качестве преграды. Следовательно, построение единой социальной науки должен не только использовать результаты развития дисциплинарно разобщенной социогуманитаристики, но и обращаться к процессуальной стороне этого развития в поисках источников дезинтеграции. Таким образом, взаимная интеграция каждых двух областей социогуманитарного знания представляет собой отдельную задачу. Наиболее проблематичной нам представляется перспектива интеграции социологии и социальной психологии, поскольку предметы этих наук универсальны, а не специфичны, и представляют не столько различные стороны социальной реальности, сколько антагонистические варианты ее концептуализации. Это становится особенно отчетливым сейчас, когда социологи все чаще обращаются к традиционно психологическим темам эмоций, интимности, телесности и других феноменам повседневности вместо традиционного изучения макросоциальных структур [], в то время 153 как психологи обращаются к исследованию национальной идентичности, идеологии, власти и других макросоциальных явлений [3]. Новые качественные методы исследования позволяют выработать общий нередукционистский подход к изучению сближающихся предметных полей. Тем не менее, остается ощутимым как междисциплинарный разрыв, так и стремление его закрепить, проявляющееся в социологии в виде противостояния психологизму, а в социальной психологии – в виде неприятия социологизаторства. На наш взгляд, эти тенденции берут свое начало не в трудах Э.Дюркгейма для социологии и позитивистов для социальной психологии, что изначально представляется наиболее очевидным вариантом, но в позициях, соответственно, М.Вебера и В.Дильтея относительно конструкта, соответствующего не предмету и методам, но конечной цели познания, а именно – понимания. Определив понимание как «вчувствование» (Einfűhlung), В.Дильтей создал одно из наиболее прототипических для психологии понятий эмпатии как иррациональнойя способности к непосредственному разделению с другим человеком иррациональных составляющих его внутреннего мира [2]. Помимо крайне негативного по своим последствиям сужения предмета психологии в интерпретации других социогуманитариев, когда психологическое оказывается тождественным эмоциональному [1], конструкт эмпатии побудил к объективации предмета исследования, поскольку интерпретация предполагает в буквальном смысле перевод первоначального содержания на иной уровень, иной язык, в данном случае – преобразование чувства в знание. В противоположность этому, идея М.Вебера о целерациональном действии предполагает не трансформацию, а воссоздание изначального замысла и установление его непосредственной связи с построением рационального общественного порядка. Следовательно, как ни парадоксально, основной преградой на пути к взаимопониманию между социологами и социальными психологами является конструкт понимания как таковой, поскольку вследствие его прямо противоположных трактовок социология и социальная психология с самого начала своего возникновения вынужденно занимают крайние позиции в двухвековом противостоянии классической и романтической традиций, расколовшем всю европейскую мысль. Примечательно, что в истории обеих наук эта поляризация привела к непредвиденным результатам: в социологии постулирование имманентной рациональности социальных акторов трансформировалось в образ отчужденной от 154 них макросоциальной структуры, а в социальной психологии заложенная в конструкте эмпатии необходимость интерпретации создала предпосылки для объективации, наиболее последовательно реализованной в позитивистской психологии, против которой В.Дильтей выступал изначально. Обозначенные обстоятельства дают основание полагать дальнейшую дискуссию о том, является ли человеческая природа рациональной или иррациогнальной, или же это две различные природы, контрпродуктивной. Вместо этого можно предложить альтернативную постановку вопроса, в которой понимание как разделячемое знание рассматривается не как часть человеческой природы, а как системообразующий компонент социальной реальности и самостоятельный предмет, а не способ исследования. Литература 1. 2. 3. Малахов В. Национализм как политическая идеология. Учебное пособие. - М.: КДУ, 2005. Harrington A. Dilthey, Empathy and Verstehen: A Contemporary Reappraisal// European Journal of Social Theory (2001), 4: 311– 329 Sztompka P. The Focus on Everyday Life: a New Turn in Sociology // European Review (2008), 16:23-37. К ВОПРОСУ ОБ ОНТОЛОГИЧЕСКОМ ОБОСНОВАНИИ СОЦИОЛОГИИ Фетисов В.Я. (Санкт-Петербург) На каждом этапе любой науки существуют «узловые проблемы», решение которых определяет ее дальнейшее развитие. К ним, несомненно, относятся выяснение своего предмета, разработка соответствующих методов исследования, конструирование содержания как системы знаний, реализация взаимодействия с другими науками, раскрытие познавательных и социальных функций... По всем этим вопросам ясности и согласия в социологии нет, и это дает основание многим говорить о ее кризисе. Такое состояние снижает научный статус социологии, ведет к скатыванию ее на позиции обыденного знания. Социология осуществляет экспансию по отношению к самым разным явлениям и процессам общественной жизни. Однако 155 «всеядность», обусловленная непроясненностью предмета, оборачивается потерей своего «лица», тем, что она заменяется другими, более прагматичными дисциплинами (маркетинг, менеджмент и т.д.). В результате неопределенности предмета и, следовательно, размытости функций, она становится невостребованной. Предпринимаемые попытки привлечь интерес к ней общественности представляют собой не что иное, как паллиативы. Не лучше обстоит дело и с системностью – атрибутом любой науки. Социология предельно атомизирована: она «рассыпалась» на отдельные, не связанные между собой направления, концепции и теории. Отсюда актуальность проблемы когерентности, решение которой предполагает преодоление разрыва между разными уровнями анализа социальной реальности, выработку целостного представления о ней. Однако сколько-нибудь удовлетворительного, признанного всем социологическим сообществом решения здесь не найдено. Обсуждение этой проблемы обычно заканчивается констатацией факта полипарадигмальности социологии как ее имманентного состояния. Между тем, самостоятельность отдельных теорий вовсе не отрицает, а, наоборот, предполагает их единство как компонентов одной науки. Это единство может быть достигнуто посредством специфического обобщения различных явлений, присущего данной науке. Решение многих проблем социологии упирается в выявление и раскрытие ее предмета. Данное обстоятельство следует особо подчеркнуть, ибо существует представление, идущее еще от Конта, согласно которому ее специфика определяется не предметом, а ее методами. Социология, как известно, возникла в результате дедукции из специально сконструированной системы наук. Она опережала свой реальный предмет и потому обосновывалась скорее гносеологически, чем онтологически, Отсюда ее обреченность на постоянные поиски своего предмета, проявляющиеся в периодически возникающих дискуссиях. Специфика предмета науки отражается в ее методах и средствах, содержании как системы знаний, функциях и т.д. По мере исторического развития первого происходит модификация и вторых. Отношения между ними можно охарактеризовать как инвариантные, то есть, остающиеся в принципе неизменными при изменениях переменных. Предмет науки – определенный фрагмент, срез социальной реальности, который в результате теоретического осмысления 156 конструируется в его модель. Однако степень адекватности последней относительно реальности может быть разной: от максимального приближения до разрыва с ней в результате произвольной трактовки предмета. В этом случае и возникает потребность в выявлении и очерчивании действительного предмета науки, представляющих не что иное, как ее онтологическое обоснование. Не ставя перед собой цель дать полное и исчерпывающее определение предмета социологии (вряд ли это вообще возможно), отметим лишь главное. Предметное поле данной науки составляют индивиды, группы и общности как социальные образования, институционально складывающиеся между ними взаимодействия, важнейшая форма которых – деятельность, направленная, в конечном счете, на их сохранение, воспроизводство и развитие. Подчеркнем, речь идет об индивидах и общностях как социальных единицах, отличающихся от экономических, политических, юридических и прочих единиц своей всесторонностью. Последняя проявляется в их структуре – потребностях, интересах, ценностях, нормах, жизненных ориентациях, целях и реализуется в соответствующей социальной деятельности. По существу, к такому определению предмета социологии близки те авторы, которые полагают, что им является социальная жизнь общества. НЕКОТОРЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА ЛИЦ С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ Фудорова Е.Н. Украина (Харьков) Смысл понятия «инвалидность» изменяется в зависимости от культурных традиций и социальных условий: от пола, возраста и разных других статусных различий. Тем самым инвалидность не является свойством человека или характеристикой его поведения, но – ярлыком социального происхождения. В результате социокультурного анализа ясно, что инвалидность в большинстве случаев производится обществом. Связь между низким социальным статусом и физическими дефектами «утопает» в классовой иерархии. Российские социологи Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. [1] утверждают, что существует прямая зависимость между классовой принадлежностью и количеством лиц с ограниченными 157 возможностями, степенью заболеваемости и эффективностью профессиональной помощи. Изначально личность инвалида развивается в соответствии с общими закономерностями развития человека, а уже дефект или болезнь определяют вторичные симптомы, появляющиеся опосредованно, что приводит к аномалии социального развития. Основной проблемой людей с ограниченными возможностями является нарушение связей с внешним миром (нарушаются контакты с социальным окружением, ограничивается общение с природой, ставится под сомнение возможность овладения желаемой профессией). Анализируя проблемы инвалидности как социокультурного феномена, коротко остановимся на основных теоретических подходах. В структурно-функциональном подходе (Т.Парсонс) существует очевидный дисбаланс сторон: врач находится в доминирующей позиции, а больной – легитимно освобождён от многих социальных обязанностей (пассивность). В связи с этим Парсонс различал заболевания: 1) как неблагополучное физическое состояние организма; 2) как социальный статус, приписываемый инвалиду, а статус, в свою очередь, ведёт к соответствующим последствиям для личности, для той социальной группы, к которой она относится, для общества в целом. В рамках социальноантропологического подхода (Э.Дюркгейм) инвалидность изучалась через стандартизированные и институциональные формы социальных отношений – социальная норма и девиация [2]. В современном обществе трудно решить вопрос о том, какое явление является нормальным, а какое – нет. Всё определяется конкретной социальной ситуацией, поведением окружающих, конкретным видом деятельности. Обычный человек может в разных ситуациях оказываться в роли человека с ограниченными возможностями, в неудачника, не такого, как все. Макросоциологический подход к изучению проблем инвалидности включает теорию У.Бронфебреннера. Проблемы инвалидности рассматриваются в контексте понятий: макросистема, экзосистема, мезосистема, микросистема (политические, экономические, правовые позиции; общественные институты; взаимоотношения между различными жизненными областями; непосредственное окружение индивида). В теориях символического интеракционизма (Дж.Г.Мид идр.) инвалидность описывается через систему символов, характеризующих эту социальную группу. При рассмотрении проблемы становления социального «Я» инвалида, 158 анализируется специфика этой социальной роли, воспроизводимые стереотипы поведения самих лиц с ограниченными возможностями и отношение к ним окружающих. Согласно этой теории, «миров в себе» не существует, а существуют лишь «миры», которые люди конструируют для себя и других [3]. Главная мысль Мида состоит в том, что человек усваивает мир через символические значения. Основой социологической концепции Мида является представление об активной роли человека при формировании собственной жизни. В целом анализ социальных проблем, связанных с инвалидностью, осуществляется в проблемном поле двух концепций: 1) на основе социоцентристской теории развития личности К.Маркса, Э.Дюркгейма, Г.Спенсера, Т.Парсонса рассматриваются социальные проблемы конкретного индивида через изучение общества в целом; 2) на основе антропоцентристского подхода Ж.Пиаже, Г.Тарда, Ю.Хабермаса, Э.Эриксона раскрываются психологические аспекты повседневного межличностного взаимодействия. Как отметил Г.Блумер, общество – это деятельность. Исходя из этого теоретического тезиса ясно, что активность, которая служит источником действия, исходит от человека. Ключевым моментом жизнедеятельности человека с ограниченными возможностями, является борьба с собственным статусом «инвалид». И борьба эта ведётся и с самим собой (внутренняя активность), и со своим физическим и психологическим состоянием, и с обществом, которое стигматизирует этот статус. Однако социальный статус «инвалид» не должен быть социальным статусом, который определяет все остальные статусы. При адекватной социальной политике инвалидность может стать одним из стилей жизни, что предполагает лишь особый образ жизни, связанный с особенностями заболевания. При этом у человека сохраняются ресурсы для самореализации в различных сферах его жизнедеятельности. Литература 1. 2. 3. Ярская-Смирнова Е.Р. Социокультурный анализ нетипичности / Е.Р.Ярская-Смирнова. Саратов: СГТУ, 1997. – 97 с. Дюркгейм Э. Социология. Её предмет, метод, предназначение / Пер. с.фр. – М.: «Канон», 1995. – 254с. Мид Г. Интернализованные другие и самость / Американская социологическая мисль. М.: МГУ, 1994, - 224с. 159 СОЦИАЛЬНЫЙ СТЕРЕОТИП: ОСНОВНЫЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ Шаповалова Е. Б. (Санкт-Петербург) В современной отечественной и зарубежной научной литературе понятие стереотип употребляется довольно часто применительно к самому широкому и разнообразному по своей жанровой специфике кругу постановочных проблем и тематических дискуссий от теоретических, философско-научных, культурологических разработок до социально-практических и политических программ. Исследовательский интерес к стереотипам общественного сознания диктуется реальной ситуацией, вытекающей из все более искаженного формирования образов восприятия человеком окружающей действительности. Проблемы образования и функционирования стереотипов актуальны и по сей день, идеи и концепции, посвященные изучению образования и функционирования стереотипов, и поныне вызывают стойкий и живой интерес. Широкий спектр этих концепций и идей открывает соответствующие возможности в интерпретации стереотипов общественного сознания. Определениями стереотипа, введенными в оборот психологами и социологами в 30-50-е годы XX века, ученые всего мира оперируют до сих пор. В социологических справочниках и энциклопедиях отечественных и зарубежных авторов, под социальным стереотипом обычно понимается стандартизированный, устойчивый, эмоционально насыщенный, ценностно-определенный образ, представление о социальном объекте. Так в социологическом словаре Н. Аберколи при определении социального стереотипа подчеркивается его односторонний, преувеличенный и, как правило, основанный на предубеждениях взгляд [1]. В Большом толковом социологическом словаре стереотип понимается как совокупность упрощенных мнений о группе индивидуумов, позволяющих распределять членов группы по категориям и воспринимать их шаблонно, согласно этим ожиданиям [2]. За три четверти века исследований стереотипов было предложено немало теорий, которые можно разделить на два подхода: культурологический и когнитивный. Теории культурологического подхода следует различать на теории, в которых стереотипизация объясняется существованием стереотипов на уровне культуры в целом, и теории, в которых, делается упор на индивидуальных особенностях личности. Сторонники последних видят пути возможного преодоления 160 стереотипов не в изменении культурных стандартов или реального статуса группы, подвергающейся стереотипизации, а скорее в изменении взглядов личности – субъекта стереотипизации. Среди них – теория Т. Адорно и его коллег (Е. Френкель-Брюсвик, Д. Левинсон и Р. Сэнфорд) (50-е гг.), психодинамические теории, теории символического расизма (70-е гг.), модель диссоциации (90-е гг.). Когнитивные подходы выводят стереотипизацию из закономерностей процесса познания, акцент делается на процессах восприятия и категоризации. Представителями когнитивных подходов являются Г. Тэджфел, С.Т. Фиске, Д.М. Маки и другие. Суть данных подходов сводится к следующему: человек не имеет возможности рассматривать каждую группу как уникальную, поэтому вынужден полагаться на стереотипы, в которых уже содержится необходимая информация. Категоризация обусловлена потребностью личности в создании именно тех представлений, которые были бы приемлемы в том социальном окружении, в котором существует данная личность. При этом, в рамках данных подходов, признается неточность стереотипов, которая объясняется несовершенством самого процесса познания, в котором могут быть ошибки. В последнее время обозначилась тенденция, позволяющая если не снять, то смягчить противоречия между различными подходами. Современные исследователи (С. Холл, Х. Баба, Г. Пикеринг и другие) рассматривают когнитивные процессы в тесной связи с проблемой власти. Суть данного подхода сводится к следующему: его представители признают, что одним из оснований стереотипизации являются когнитивные факторы (недостаток информации о стереотипизируемом объекте, невозможность познать реальность во все ее многообразии и как следствие ее упрощение). Однако они отмечают устойчивость стереотипов (даже при столкновении с противоречащей информацией стереотип не разрушается). Также они выделяют общие закономерности конструирования стереотипизирующей и стереотипизируемой групп (качества приписываемые «своим» и «чужим» ассиметричны и неравнозначны). Стереотип проводит жесткую грань между «своими» и «чужими», различия между свойствами представителей двух групп превращаются в противоположности, всякое сходство между ними отрицается, при этом выявляется функция стереотипа как первичного орудия подчинения в организации современного миропорядка [3]. Синтезируя рассмотренные подходы к исследованию социальных стереотипов, можно сделать вывод о том, что независимо от разногласий в трактовке отдельных аспектов рассматриваемой 161 проблемы исследователи рассматривают стереотип как закономерное явление, которое обусловлено категоризацией, обобщением и фиксацией в общественном сознании. Основные свойства стереотипов могут быть обозначены следующим образом: 1) стереотипы носят оценочный характер; 2) возникают при столкновении двух культур, когда различия между группами трактуются как полярные противоположности; 3) носят упрощенный характер, поскольку объединяют несколько характеристик в один весьма упрощенный образ. Литература 1. 2. 3. 4. Аберколи Н., Хилл С, Тернер B.C. Социологический словарь/ Пер. с англ. под ред. С.А. Ерофеева. - Казань, 1997. - С. 322. Большой толковый социологический словарь (Collins) / Пер. с англ. - М., 1999. –Том 2 (П-Я). - С. 296. Т.Б. Рябова. Стереотипы и стеотипизация как проблема гендерных исследований. Личность. Культура. Общество. Т.V. Вып. 1-2. С. (15-16) Иваново 2006. С. 120-139. МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ В ИЗУЧЕНИИ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ Шаповалова И.С. (Белгород) Несмотря на многообразие взглядов на природу и структуру организационной культуры, в научном мире по-прежнему остается большое количество вопросов о данной социальной системе. Еще большее число вопросов могли бы задать практики и непосредственно управленцы, все чаще формирующие социальный запрос на создание технологии управления организационной культурой и технологии управления при помощи организационной культуры. Так как в течение 70 лет изучения и исследования теоретики и практики не смогли удовлетворить данный запрос социального «потребителя», это не может не навести нас на мысль о необходимости поиска иных методов исследования организационной культуры, которые могли бы способствовать реализации ее практического потенциала и переводу данного понятия из категории «социального феномена» в «инструмент управления». Иными словами, при изучении организационной культуры нам необходимо опереться не только на социальные, 162 психологические знания, но и на знание более точных наук, методы которых могут показывать не только качественный, но и количественный результат моделирования, а также дадут возможность использовать не только предвидение, но и вероятностное прогнозирование социальных процессов. Поиск методологической основы для создания новационного подхода к изучению организационной культуры приводит нас к изначальному системному восприятию действительности. Действительно, расширенное системное сознание предполагает объединение и перенос системы знаний из точных наук в науки гуманитарного направления, в том числе и социологию. Для создания методологической базы разработанного нами подхода представляют интерес научный симбиоз социологии и социогенетики. При создании симбиотического научного направления в задачи исследователя, осуществляющего входит: во-первых, расширить научное знание за счет смещения междисциплинарных границ; во-вторых, успешно использовать переносимый научный фрагмент; в-третьих, не навредить системе научного «донора»; вчетвертых, сохранить систему знаний научного «реципиента». Именно поэтому, на наш взгляд, использование междисциплинарного переноса информации должно основываться на следующих принципах: 1. Принцип междисциплинарного синергетизма – научное пространство, как и вселенная, представляет собой единую систему, и открытие в любой области науки дает качественное приращение в каждую иную область, несмотря на ее специфику и изначальную локализацию. 2. Принцип адаптации информации – при междисциплинарном переносе информация не может быть трансплантирована в чистом виде, необходима адаптация системы научного «донора» к системе научного «реципиента». 3. Принцип фундаментализма – междисциплинарный перенос может и должен осуществляться на основе научного фундамента переносимого материала – переносу подлежат научно весомые позиции – принципы, закономерности, структура, методология, а не названия, понятия, элементы. 4. Принцип системности – стремление к сохранению переносимой теории во всем объеме, дополнительная проверка «отсекаемых частей» научного материала. Отношение к переносимым частям как к научной неделимой, 163 целостной системе и формулирование цели инноватора как сохранение информационной переносимой системы в качестве залога ее жизнеспособности в макросистеме научного «реципиента». Использование научного знания в рамках социогенетического подхода объединяет две системы научных знаний: система научного донора – социогенетика, система научного реципиента – социология. Цель научного переноса: использование научного потенциала социогенетики для создания эффективных технологий изучения социальной реальности. Возникает вопрос: что может дать научная система социогенетики системе научного знания об организационной культуре? Сущность социогенетического подхода к моделированию организационной культуры заключается в расширении границ анализа социальной информации, в создании динамичного информационного поля и преобразовании организационной культуры в информационно-аналитическую систему. Применение его заключается в использовании разработанных в рамках социогенетики принципов кодирования информации, методов анализа каузальных отношений системы и процедур прогнозирования возможных изменений. Условия применения и рационального использования основ социогенетики, при анализе социальной информации в социологии вообще и изучении организационной культуры в частности, состоит в соблюдении принципов трансформации научной информации и реализации потенциальных возможностей социогенетических знаний. СЕТЕВОЙ ПОДХОД: НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ОПИСАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ Шпара К.И. (Санкт-Петербург) Сеть – достаточно популярное понятие в современных общественных науках. Перечислим основные темы публикаций. Это анализ социальных сетей, сетевые (Интернет) сообщества, сеть как форма управления и сетевые структуры в организациях, сеть как аналитический инструмент и, наконец, теория сетевого общества. В чем же преимущество сетевой теории? 1. Сторонники сетевого подхода отвергают принцип нормативно-ценностной обусловленности поведения личности. Они 164 настаивают на изучении наблюдаемых форм поведения, в качестве которых признаются процессы социальной коммуникации. В понимании этих авторов теория приобретает структуралистскую и бихевиористскую окраску в силу того, что в расчет не принимаются субъективно-психологические факторы, а подчеркивается обусловленность человеческого поведения структурными образованиями, возникающими в ходе коммуникации. 2. Сетевая теория концептуально разрешает то, что содержательно описывает, она допускает собственную интерпретацию с позиций сетевой теории. Во-первых, она может сопрягаться со множеством других частных теорий, как, например, с политической теорией, с теорией коммуникации, с теорией организаций. При этом частные теории служат своего рода модулями, между которыми возникает или существует сеть теоретических сопряжений. Во-вторых, окончательное описание общего теоретического здания, модулей как узловых точек и теоретических сцеплений осуществляется опять-таки сетевой теорией, а та сама на другом уровне является составной частью теоретического здания (в качестве модуля и/или логики сцепления). 3. Сетевая теория не выражает никакой мировоззренческой позиции, и ее точку зрения тоже необходимо определять через сопряжение с другими теориями. Поэтому сетевая теория – как в случае с Кастеллсом – столь же сочетается с неомарксистской позицией, сколь и с позицией неолиберальной. Это связано со сравнительно менее обязывающим характером определений элементов сети: составными частями сети являются узлы и отношения. Несколько узлов, вступающих в отношения, образуют сеть. В общественных науках узлы, как правило, обозначают акторов, т. е. людей, группы, организации или другие социальные структуры. Отношения же можно символически изобразить в виде каналов, через которые могут протекать различные виды социальной активности (например, дружеское общение, обмен ресурсами, отношения власти, институциональные обмены) участвующих в ней акторов (узловые точки). К тому же, сеть можно подразделять на центры и периферию социальной активности. Конечно же, и такие обозначения являются динамическими, и потому бывает и так, что центры весьма скоро оказываются в совсем других местах сети - с другими акторами, а порою и с иначе распределенной социальной активностью. В качестве последнего центрального элемента дефиниции сети следует назвать сопряженное с сетевой теорией топологическое представление о пространстве. 165 4. Четкое разграничение системы и окружающей среды в более гибком и динамично меняющемся обществе становится менее важным, нежели понятия узлов, отношений, коммуникаций, которыми оперирует сетевая теория. Сила последней как раз и заключается в большей гибкости при определении, что является элементом сети, а что нет. Составные части сети могут стремительно меняться с течением времени, но сетевая теория при этом не встречает объяснительных трудностей. 5. Наконец, преимуществом сетевой теории является и то, что для конкретных исследований она поначалу может предложить лишь чересчур абстрактные образцы. Специфичность она приобретает лишь непосредственно в конкретных исследованиях. С одной стороны, через конкретное определение действователей (акторов) и релевантных для исследований социальных процессов, с другой же стороны - через обогащение новыми теоретическими модулями (в виде узловых точек). В общем и целом дефинитивные элементы сетевой теории можно назвать «скудными»; то же можно сказать и о ее конструктивных средствах описания социальных процессов. Соответственно не заставила себя долго ждать и критика, согласно которой сетевая теория – это вообще не теория, а всего лишь не слишком тонкая эвристика. И все-таки эту дефиниционную «скудость» сетевой теории можно интерпретировать и как большое преимущество по сравнению с другими теориями. Необходимо просто помнить об ограничениях, которые свойственны любым общетеоретическим подходам и методом проб и ошибок – изучая новые и новые аспекты социальной реальности – найти те рамки, где сетевой подход наиболее релевантен и эффективен. РАЗВИТИЕ СОЦИОЛОГИИ КУЛЬТУРЫ НА РУБЕЖЕ XX - XXI ВВ Южакова Н.О. (г. Екатеринбург) К началу 90-х гг. прошлого столетия, как отмечал Л.Н.Коган, «обозначился разрыв между несомненными успехами в разработке теоретических проблем социологии культуры и весьма скромными достижениями в проведении эмпирических исследований». Социологические работы о культуре в период 90-е гг. XX начало ХXI вв. не поддаются однозначной оценке. Общий спад в развитии экономики страны, падение уровня жизни значительной 166 части населения, определенная растерянность многих представителей интеллигенции перед наступлением и даже вторжением рыночных отношений в «святая святых» советского общества - его образование, науку и культуру, т.е. те сферы, достижениями которых оно всегда гордилось, резкое снижение их финансирования - все это не могло не сказаться на состоянии социологической науки. К этому периоду обозначился разрыв между несомненными успехами в разработке теоретических проблем социологии культуры и весьма скромными достижениями в проведении эмпирических исследований. Появилось большое количество работ, полностью или частично посвященных теоретическим проблемам социологии культуры. Книг же, в которых содержались бы результаты конкретных исследований, было крайне мало. На протяжении десятилетий советская социология являла собой научный перифраз «идеологического разума». В постсоветский период тематика социологических публикаций также в значительной степени зависела от общественно-политических ценностей. При этом, несмотря на нерентабельность научных изданий, репертуар социологической литературы существенно улучшился. За сравнительно короткое время была компенсирована нехватка переводных изданий по общественным наукам. Продолжают выпускаться почти все академические журналы гуманитарного профиля. Тематика исследований в значительной степени связана с вопросами социально-экономического реформирования России, и в этом отношении социологическая наука воспроизводит себя в форме идеологии. Особенно это относится к проблемам формирования власти, распределения доходов, положения элиты в обществе, ситуации в региональных сообществах, этническим конфликтам. Постсоветская социология сохраняет преемственность с предшествующей научной традицией и продолжает выполнять важную роль в конституировании национального общественного самосознания. Очевидно, что без широкомасштабного развития эмпирических социологических исследований, которое происходило в СССР со все возрастающей интенсивностью по мере приближения к эпохе перестройки, невозможен был бы генезис отечественной социологии культуры. С одной стороны, накопление данных эмпирических наблюдений в области изучения культурных коммуникаций, равно как повседневного поведения групп и индивидов, образа жизни, досуга и других аспектов социокультурной природы советского общества, все активнее подталкивало аналитиков к теоретическому осмыслению и концептуализации 167 макрокультурных процессов и феноменов советского общества. С другой стороны, исследователи неизбежно наталкивались на множество запретов, чаще всего идеологического свойства, связанных с попытками независимого теоретизирования. И все же в «брежневском» обществоведении латентно происходило оформление элементов нарождающейся теоретической концепции социологии культуры. По крайней мере, можно говорить о существовании тогда множества среднеуровневых теорий значимости культурных факторов социальных процессов. Важными источниками генезиса социологии культуры становились эмпирические исследования в области изучения читательских интересов, искусства, театрального и кинозрителя, образа жизни, досуговых предпочтений населения страны и т.п. Были проведены значительные исследования в области кино, связанные с изучением зрительских предпочтений и ценностных ориентации, а также кинорынка и новых форм продвижения фильмов от производства к кинозалу (Д. Дондурей, М. Жабский и др.). Теоретическим достижением рассматриваемого периода следует считать появление сравнительно новой для отечественной науки ее отрасли, возникшей на «стыке» социологии культуры, философии культуры, теории и истории культуры, — культурологии. Тем более что в ее рамках определенное внимание уделяется рассмотрению социологии культуры, ее предмета и понятийного аппарата. В одном из первых отечественных пособий по культурологии, написанном в начале 90-х гг., социология культуры вообще характеризуется в качестве отрасли знания, почти тождественной социальной культурологии, последняя же рассматривается как комплексная наука, включающая в себя социологию искусства, социологию религии, социологию науки, социологию знания, социологию личности и др. Подводя некоторые итоги развития социологии культуры в постсоветской России (90-е гг. XX - начало XXI в.), приведем точку зрения А.И. Шендрика, который утверждает: «...социология культуры в России, несмотря на все трудности времени, активно развивается, накапливая и осмысляя новый материал о сложных процессах, которые протекают как в стране, так и в мире. Ее статус как отдельной отрасли социологического знания окончательно определился, и сегодня никем не ставится под сомнение. Сегодня социология культуры рассматривается как наука, играющая особую роль, выполняющая ряд функций, которые не может взять на себя ни социология политики, ни социология семьи или социология спорта. 168 Значимость информации, получаемой социологами культуры, несомненна, и она будет возрастать по мере того, как будет увеличиваться роль культуры в общественной жизни». Секция 2 Национальные модели демократии в контексте глобальных политических трансформаций РОЛЬ ИНСТИТУТОВ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В СТАНОВЛЕНИИ СИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА В РОССИИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ Милецкий В.П. Гражданское общество в условиях современной глобализации приобретает во всех странах все более унифицированные параметры и оказывает все возрастающее на властные институты. Оно посредством бизнеса не только соучаствует в осуществлении экономических программ общества, но и способствует сокращению политического прессинга на социальноэкономическую сферу, ослабляет государство как институт императивного управления обществом. Данной проблематике посвящена обширная научная литература, в рамках которой выделяются шесть основных концептуальных направлений разработки: 1) гражданское общество и демократические преобразования; 2) гражданское общество как «третий сектор» в дополнение к государственному и рыночному секторам; 3) транснационализация гражданского общества в условиях глобализации; 4) девиантные формы не-гражданского общества; 5) социальные движения как форма коллективного действия; 169 1 6) рамки постмодернистского подхода. В современных концепциях отмечаются существенные различия между государством, политическим обществом, гражданским обществом, экономическим обществом и экономикой. В данном качестве гражданское общество представляет собой сферу социального взаимодействия (интеракции), отличающуюся от экономики и института государства. В свою очередь, политическое и экономическое общество являются институтами-посредниками, через которые гражданское общество добивается влияния на политическоадминистративные и экономические процессы. И в этом отношении политическая роль гражданского общества связана не столько с контролем за государством или захватом власти, сколько с влиянием на них через демократические ассоциации и публичную сферу, для усиления эффективности воздействия которого в социальнополитической структуре общества возникает политическое общество как посредник между гражданским обществом и государством. Сказанное в известной мере относится и к гражданскому обществу, формирующемуся в современной России как в социальноэкономической, так и политико-правовой сферах. В последней оно представлено совокупностью негосударственных институтов, одни из 1 См.: Cohen J. Class and Civil Society: The Limits of Marxian Critical Theory. Amherst: University of Massachusetts Press, 1982; Cohen J. The Concept of Civil Society // Toward a Global Civil Society. Providence, Rhode Island: Berghahn Books, 1995; Cohen J., Arato A. Civil Society and Political Theory. Cambridge, Mass: MIT Press, 1992; Arato A. Civil society, History and Socialism // Reply to John Kean. Praxis International. 1989; Арато Э. Концепция гражданского общества: восхождение, упадок и воссоздание. ПОЛИС. 1995. №3. Коэн Дж., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. М., Весь мир. 2003; Аузан А. Три публичные лекции о гражданском обществе. М., 2006; Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004; Макарычев А.С. Гражданское общество в России: между государством и международным сообществом // Публичное пространство, гражданское общество и власть. Опыт развития и взаимодействия. РОССПЭН. М., 2008; Сидорина Т., Полянников Т., Филатов В. Феномен свободы в условиях глобализации. М., РГГУ. 2008; Шахов А. Н. Легитимация политических процессов как функция гражданского общества // «Новая Россия»: проблема доверия в современном российском политическом сообществе. М., 2007. Ч.1 и др. 170 которых – политические партии и организации, включая правозащитные, – обеспечивают выражение и представительство коллективных и групповых интересов и устремлений граждан в политической сфере общества. Но более весомую и растущую роль в обеспечении собственно социальных интересов и прав граждан играют гражданские социально-правовые институты российского общества. Речь идет не столько, о институте адвокатуры, сколько о самоорганизующихся снизу многочисленных гражданских организациях и институциях, которые все более последовательно борются за реализацию в первую очередь конституционных прав россиян, связанных с защитой от социальных рисков в условиях кризиса, справедливой оплатой труда, обеспечением достойного уровня и качества жизни, например, «Общество защиты прав потребителей». Они играют все более весомую роль в становлении российской модели социального государства, которое как системное образование включает в свою орбиту на только официальные политические институты и профсоюзные организации, но гражданско-правовые. Более того данный вектор политико-правового развития в полной мере отвечает основному содержанию разворачивающейся в стране «системной модернизации российского общества на принципах и ценностях демократии» (Д.А.Медведев), органично вписываясь в сформулированные Президентом России стандарты демократического устройства. ВЗАИМОСВЯЗЬ СОЦИАЛЬНОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ И ИННОВАЦИЙ В ПРОЦЕССАХ СИСТЕМНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ Абанина Н.С. (Запорожье) Увеличение уровня неопределенности и динамики развития вместе с изменениями в культурных системах мировых цивилизаций стимулировали инновационный взрыв во всех сферах общественной жизни. В связи с этим произошло распространение различных форм проявлений социального сопротивления. Социальное сопротивление превращается в комплексный социокультурный процесс, который тесно связан с историей и традициями социальных систем, которых он касается. Социальное сопротивление выступает понятием, отображающим активную деятельность социальных субъектов, которая направлена на сохранение целостности социальной системы 171 в процессе взаимодействия, определяет меру изменений и стабильности в противовес разрушению социальной жизни. Сущность действия социального сопротивления как процесса, заключается в том, что любая инновация, которая преодолевает его, трансформируется, и превращается в органическую часть данной системы. В обратном же случае – инновация не способна влиться в систему, и отбрасывается как неприемлемая. Уничтожение проявлений социального сопротивления – приводит систему в состояние хаоса. Беспрепятственно внедряемые инновации не усваиваются системой, накапливаются количественно, но не влияют на ее качество и не ведут к переходу на более высокий уровень развития. Критерием целесообразности как сопротивления так и инноваций является их влияние на меру жизни социальной системы. Расширение меры жизни ведет к улучшению состояния социальной системы, ее развитию, сжатие меры – наоборот. Мера жизни означает грань, при нарушении которой система теряет свою способность не только к самосохранению, но и к саморазвитию. Разрушение меры жизни социальной системы может быть обусловлено как нарушением меры социальных инноваций, так и меры социального сопротивления. С одной стороны неконтролируемая динамика внедрения инноваций, влияет на значимые для системы структуры, нарушает стабильность системы и обуславливает разрушающие меру жизни процессы. С другой стороны – сильное социальное сопротивление, которое не допускает внедрения каких-либо инноваций, ведет к застою и деградации системы. Исходя из двух ключевых критериев: доминирования и меры жизни, можно классифицировать состояния взаимосвязи инновации и сопротивления. Критерий доминирования заключается в определении преимущественной силы действия социального сопротивления и инноваций. Второй критерий учитывает характер их влияния на меру жизни социальной системы, который может быть как конструктивным так и деструктивным, где конструктивное влияние развивает меру жизни во всей полноте ее осуществления, а деструктивный разрушает. Эта классификация включает шесть основных состояний, как возможных состояний в социальном развитии. Первое состояние взаимосвязи характеризуется доминированием конструктивных инноваций над деструктивным сопротивлением. Такая ситуация ведет к стремительному развитию социальной системы. Главным ее недостатком является 172 непродолжительность, поскольку адаптационные способности системы ограниченны. Второе состояние взаимосвязи заключается в доминировании деструктивных инноваций над конструктивным социальным сопротивлением, при таких условиях в системе накапливаются негативные тенденции, которые разрушают равновесие и обуславливают разрушение меры жизни. Третье состояние: доминирование конструктивного социального сопротивления над деструктивными инновациями, которое поддерживает меру жизни системы на существующем уровне, не допуская внедрения разрушающих инноваций. Четвертое состояние, противоположное предыдущему – доминирование деструктивного социального сопротивления над конструктивной инновацией, обуславливает отрицание каких-либо импульсов к развитию, происходит консервация существующего состояния, следовательно мера жизни постепенно будет разрушаться. Пятое состояние рассматривает ситуацию взаимосвязи конструктивных инноваций с конструктивным социальным сопротивлением. Такое соотношение характеризует устойчивое развитие социальной системы, при котором социальные инновации уравновешиваются социальным сопротивлением с целью сохранения темпов и потенциала прогрессивных изменений. Сопротивление сдерживает влияние инноваций, ограничивает их давления и сглаживает дестабилизирующие процессы, обусловленные инновациями. Такое соотношение обеспечивает гармоничное развитие как сохранение меры инновационного и традиционного. Шестое состояние заключается во взаимодействии деструктивных инноваций и деструктивного сопротивления. Эта ситуация характеризуется масштабными разрушениями меры жизни, дестабилизация охватывает все подсистемы, возобновление равновесия и изменение такого положения становится сверхсложной задачей упорядочивания хаоса, «войны всех против всех». Таким образом, эффективность системных изменений заключатся в обеспечении такой меры жизни социальной системы, которая обеспечит устойчивость ее развития, что неразрывно связанно с установлением взаимосвязи конструктивных инноваций и социального сопротивления. При этом мерой является не абсолютное соответствие сопротивления и инноваций, но баланс между ними в пределах возможности развития и недопущения нарушения равновесия в той степени, в которой система уже не сможет возобновиться. 173 РОССИЯ В СИСТЕМЕ СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ Баженов А.М., Мартынова Т.М. (Тула) Значительное место во взглядах российского социолога М.М. Ковалевского занимает учение о социальном прогрессе, сущность которого он видел в развитии солидарности между социальными группами, классами и народами. Этот процесс, по мнению М.М. Ковалевского, происходит под влиянием многих причин, среди которых нельзя выделить какую-либо одну, главную. Одной из основных задач социологии ученый считал выявление сущности солидарности, описание и объяснение многообразия ее форм. Исходя из этого положения, можно проанализировать место России в системе международных отношений. Отечественная элита считает, что российская внешняя политика отличается прагматизмом. Но эффективный прагматизм всегда основан на ценностях. Как известно, в годы перестройки Россией был заявлен курс на органическое вхождение в сообщество западных демократических государств с перспективой вступления в Европейский Союз и другие структуры. Но западные демократические страны объединяют общие ценности европейской цивилизации – индивидуальной свободы, частной собственности с гарантированной ее неприкосновенностью, прав человека, а также однотипное социально-экономическое и политическое устройство. Естественно, войти в это сообщество можно при условии принятия таких ценностей не на словах, а на деле и соответствующим образом выстраивать свою политику. Движение по этому пути России можно оценить далеко не однозначно. После обретения самостоятельности Россия взяла курс на международно-правовое признание в качестве демократического государства с формирующейся рыночной экономикой. В 1992 г. она была принята в Международный валютный фонд и Всемирный банк. Это послужило толчком к расширению иностранных инвестиций в ее экономику. В России началась активная законотворческая деятельность по формированию правовой базы демократического государства. Этот процесс ускорился после принятия новой Конституции. 28 февраля 1996 г., несмотря на ведение Россией боевых действий на территории Чеченской республики и несовершенство законодательства в области соблюдения прав человека, она была принята в Совет Европы. Присоединившись к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и признав 174 юрисдикцию суда, Россия тем самым позволила своим гражданам обращаться с жалобами напрямую в Страсбург. Кроме того, в конце 1990-х годов она стала членом «Парижского клуба кредиторов», «Лондонского клуба», «Большой восьмерки». В этот же период вступило в силу Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией и Европейским Союзом. К этому времени страны Евросоюза стали главным торговым партнером России. На их долю приходилось 32% ее экспорта и 35% импорта. Более 40% энергоносителей страны Западной Европы ввозили из России. В последние годы между Россией и Европейским Союзом идут интенсивные переговоры о заключении нового базового Соглашения о сотрудничестве. Руководство ЕС постоянно подчеркивает, что Россия важный стратегический партнер и с ней надо расширять сотрудничество, какой бы она ни была. Сейчас в повестке дня историческая инициатива – Партнерство для модернизации, предложенное в ноябре 2008 г. на саммите ЕС-Россия в Стокгольме и закрепленное в совместном заявлении 1 июня 2010 г. в Ростове-на-Дону. Европа готова помочь России в модернизации, но понимает это не только как передачу технологий ноу-хау, а выступает за широкий подход. Наши партнеры подчеркивают важность демократических ценностей и власти закона. Это касается судебной системы, борьбы против коррупции, диалога с гражданским обществом. Довольно сложным остается вопрос о безвизовом въезде в Европу для российских граждан. В системе внешнеполитических приоритетов России особое место занимают США. Российско-американские отношения в начале XXI века находятся на стадии формирования новой модели взаимодействия двух государств, которое на протяжении большей части прошлого столетия во многом сводилось к острому глобальному противоборству. Значительным шагом в деле улучшения отношений между Россией и США стал Договор СНВ-3, который был подписан Д. Медведевым и Б. Обамой 8 апреля 2010 г. в Праге. СНВ-3 рассчитан всего на десять лет. В то же время аналитики отмечают, что Договор СНВ-3 – слишком хрупкая основа для серьезного улучшения российско-американских отношений. Благодаря «перезагрузке» в отношениях России и США удалось замять шпионский скандал, который произошел в 2010 году. В повестке дня наших государств такие важные вопросы, как выполнение антииранских санкций, принятых 9 июня 2010 г. Советом Безопасности ООН; отмена поправки Джексона-Вэника, 175 ведущая к вступлению России в ВТО; ратификация договоров о ядерном сотрудничестве и ПРО. Правда, американская общественность отмечает ухудшение ситуации с демократическими ценностями в России. Так, международная организация Freedom House в докладе Nations in Transit-2010 по этой позиции выставила нашему государству оценку 6,14 (устойчивая автократия). Итак, опираясь на идеи российского социолога М.М. Ковалевского, можно проанализировать факторы, которые помогают раскрыть возможности повышения статуса и влияния России в современном мире. НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ МОЛОДЕЖИ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ В КОНТЕКСТЕ РАЗВИТИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА Базыленок А.В. (г. Могилев, Республика Беларусь) Концепция гражданского общества является необычайно актуальной для современной социальной философии и социологии, политологии и правоведения. С момента утверждения в общественном и научном сознании, а также в социальной практике идеи гражданского общества до настоящего времени человеческое общество прошло длительный, разнообразный и во многом противоречивый путь развития и социального прогресса. Вопрос о сущности гражданского общества, его происхождении и исторических судьбах и в современной социологической науке остается сложным и недостаточно исследованным. Большое внимание понятию «гражданское общество» и концепции в целом уделяется в современной белорусской социологии. Проблематику гражданского общества в Республике Беларусь исследуют Котляров И.В., Бабосов Е.М., Данилов А.Н., Бущик В.В., Бубнов Ю.М., Ротман Д.Г., Мельник В.А., Рубанов А.В., Барановский Н.А. и другие ведущие исследователи. Крупнейшие российские исследователи также уделяют большое внимание указанной концепции, среди них Перегудов С. П., Витюк В. В., Гаджиев К. С., Панарин А.С., Дилигенский Г. Г., Резник Ю. М., Кальной И. И., Рябеев В. В., Кочетков А. П., Крокинская О.К., Честнов И. Л. и другие. 176 Все указанные исследователи предлагают авторские концепции, которые необычайно актуальны для понимания концепции гражданского общества в целом. Авторское определение, не претендующее на истинность и бесспорность, представляется целесообразным обозначить следующим образом, гражданское общество – это существующая относительно независимо составная часть социума, которая включает социально активных граждан, все политические партии, профсоюзные, религиозные, молодежные и другие общественные организации и движения, функционирующие на принципах гражданской инициативы, самоорганизации, самодеятельной активности и социального партнерства с государством и другими социальными институтами в целях реализации и защиты прав и интересов граждан и социальных групп, консолидации общества и обеспечения эффективного социального управления и развития. Одной из социальных общностей, формирование мировоззрения которой должно привлекать внимание государства является молодежь. Молодежь, которая, как свидетельствует историческая практика, всегда была одной из главных движущих сил социального развития, и в настоящее время, находится на переднем рубеже социального прогресса, выступая в качестве важнейшего человеческого потенциала и активного социального субъекта преобразований во всех сферах жизни общества. Следует отметить, что 76% молодых людей убеждены, что демократический путь развития является наиболее предпочтительным для Республики Беларусь по сравнению с другими формами правления [1, с. 105]. А концепция гражданского общества представляет собой ярчайшую форму воплощения демократических принципов и норм, что актуально как для Республики Беларусь, так и для Российской Федерации. Процесс воплощения гражданского общества выдвигает определенные требования к личности. В том числе, высокий уровень гражданской и политической культуры, необходимость социальной активности личности, понимание ею своего места в социуме, актуальность принятия самостоятельных решений и готовность нести ответственности за них. Высокий уровень политической культуры одно из требований успешного воплощения гражданского общества. Политическая культура широкое понятие, которое включает в себя реализацию политических знаний, ценностных ориентаций, образцов поведения социальных субъектов в исторически определенной системе политических отношений и политической деятельности. 177 Активность индивида в гражданском обществе проявляется в понимании важности роли личности в осуществлении социальнополитического процесса в обществе. Вместе с тем, по данным социологического исследования проведенного в Могилевской области Республики Беларусь, в котором автор публикации принял непосредственное участие, под научным руководством доктора социологических наук, заведующего кафедрой гуманитарных дисциплин Могилевского университета продовольствия Бубнова Ю.М. в 2008 году по теме «Социокультурные факторы становления гражданского общества (на примере Могилевской области)» (опрошена 1000 респондентов, по репрезентативной областной выборке) только 6,8% молодых людей ответили «Да» на вопрос: «Можете ли Вы лично повлиять на положение дел в Республике Беларусь?», 57,6% - ответили «нет» и 35,2% - «затрудняюсь ответить». Сравнение указанных цифр позволяет выявить некоторое противоречие – с одной стороны молодые люди выступают за демократию как форму правления, и в тоже время не видят себя ее активными созидателями. Таким образом, для молодежи Республики Беларусь является актуальным формирование активной гражданской позиции и высокого уровня политической культуры. В целом, концепция гражданского общества представляется актуальной для любого современного демократического государства. Литература 1. Данилова Е.А. Социодинамика ценностей молодежи Республики Беларусь // Социология. - 2008. - № 4. - С. 99-108. ПРОЦЕССЫ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ В ГОСУДАРСТВАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ Байдаров Е.У. (г. Алматы, Казахстан) Исторический выбор суверенных республик Центральной Азии сделан – это ориентация на демократические преобразования. Однако в регионе отсутствует социально исторический опыт в этом отношении. Соответственно, воплощению демократических принципов в реальность нашего общества должен предшествовать многогранный анализ специфики мышления человека, социо178 культурных взаимосвязей системы жизнедеятельности социологического, психологического, философского характера. Мы пережили период взрыва, то есть период проявления свободы выбора и возможности созидания нового. Это состояние, когда «великие цели, вчера придававшие ясную архитектонику нашему жизненному пространству, утеряли свою четкость, притягательность, силу и власть над нами, хотя то, что призвано их, заменить, еще не достигло очевидности и необходимой убедительности» [1, c.33]. Со стороны Запада по отношению к центральноазиатским политическим режимам часто раздаются обвинения в авторитаризме, в приверженности к азиатским традициям, которые критики называют «султанскими» или «ханскими». Для сторонников демократии западноевропейского и североамериканского образцов такой тип власти выглядит весьма сомнительным – поэтому на Западе усиливаются нападки на центральноазиатское руководство, обвинения в нарушении прав человека. Но в том-то и дело, что в государствах Центральной Азии, существует не западное общество, а традиционное, со своим особым менталитетом, не вполне совместимым с политическими нормами, базирующимися на «западных ценностях». Для традиционного общества государств Центральной Азии характерен, прежде всего – коллективизм, принцип подчинения интересов индивида интересам общины. Отсюда проистекают такие явления, как неприятие разделения общества по партийному признаку, почитание власти, основанной на принципе уважения старших, которые лучше знают, что нужно для народа. Это выражается в укорененной традиции послушания начальству. Не случаен такой феномен, как чуть ли не единодушное голосование за кандидатов власти на выборах, – ведь именно исламское общество воплощает в себе наиболее типичные черты традиционного общества, ставящего во главу угла не права личности и плюрализм мнений, а стабильность, порядок, консенсус, интересы семьи, общины, коллектива. И так – вплоть до самого верха, до государственной власти, обеспечивающей сохранение и укрепление всех этих ценностей – при условии, конечно, что возглавляет государственную пирамиду «праведный правитель». Главным препятствием на пути развития демократии в государствах Центральной Азии на наш взгляд являются объективные причины. Они в бедности, в общей неразвитости, в преобладании среди населения по большей части полуграмотного 179 крестьянства, в вековых традициях подчинения низов верхам, в авторитарном массовом сознании и т.д. Объективные же предпосылки для строительства демократии создаются в ходе быстрого экономического развития и роста благосостояния населения, изменения социально-классовой структуры социума, подъема его образовательного и культурного уровня, трансформации массового сознания – от авторитарного к компромиссному, демократическому. Именно таким путем к демократии идут «новые индустриальные страны» Юго-Восточной и Восточной Азии, включая Южную Корею, Тайвань, Сингапур, Малайзию и др. Предпосылки для успешного развития демократических процессов лежат именно в индустриальном развитии государства. Опыт Южной Кореи и Тайваня показывает, что процесс демократизации происходит тогда, когда «авторитаризм развития» обеспечивает высокие темпы производства, так как на низком уровне развития производительных сил и общества в целом представительная демократия чаще становится не созидательной, а разрушительной силой. Сутью политической жизни становятся митинги и демонстрации, появляется огромное число политических партий, программные заявления которых дублируют друг друга. Эти квазипартии начинают враждовать между собой, что не позволяет ни избрать дееспособный парламент, ни сформировать работоспособное правительство. В результате нормальная жизнь в стране фактически парализуется, примером чему является Кыргызстан. В большинстве современных развивающихся стран независимо от уровня развития появились демократические институты, включая многопартийность, выборы на конкурентной основе и пр. Но во многих случаях, если не в большинстве, это в лучшем случае привело к созданию квазидемократии. Демократию нельзя трактовать абстрактно. Оно явление надстроечное, а не базисное. Иначе говоря, она есть продукт развития материального производства, причем на довольно высоком уровне, а также продукт общественного, культурного и национальноспецифического развития. Как правило, каков уровень развития общества, такова и демократия. Однако это не означает, что страны, находящиеся на низком уровне развития, не нуждаются в демократических институтах. Нет, они нужны, чтобы сделать невозможным вопиющие случаи произвола, творящегося и продолжающего твориться в государствах региона. Вопрос лишь в том, что их нельзя скопировать ни с конституций развитых стран, ни с тамошнего понимания если не самих политических прав и свобод 180 граждан, то их приоритетом. На этом этапе институты демократии обречены, носить синкретический характер. Эта некая смесь институтов западной представительной демократии и институтов традиционного общества. Сама политическая система, а говоря шире, партийно-политическая система выстраивается нередко в духе традиционных принципов демократии. С одной стороны, наличие нескольких политических партий, частных СМИ, выборов в парламент, президента страны и т.д., с другой, деятельность партий регламентируется исполнительной властью де-факто или де-юре. Она же доминирует над другими ветвями власти: государственные чиновники шлют в редакции СМИ «рекомендации» по поводу освящения тех или иных серьезных политических вопросов и т.д. При этом важнейшие вопросы государственной политики решаются в узком кругу политической элиты в традиционном стиле консенсуса и по большой части лишь штампуются парламентами. Авторитарный стиль управления в центральноазиатских странах отличается большой степенью централизации политической власти и, соответственно, низкой самостоятельностью населения. В большой степени, население Центральной Азии ожидает решения проблем от государства. Население в меньшей степени готово (и имеет меньше реальных возможностей) активно вмешиваться в ход решения государственных вопросов. Если в странах ЕС одним из инструментов гражданского общества и правового государства является неправительственный сектор и разные ассоциации, которые могут носить постоянный или временный, формальный или неформальный характер, реализуя много проектов по решению тех или иных вопросов и при этом, не всегда нуждаться, в официальном разрешении и не ожидая финансовой помощи, то в центральноазиатских странах такие сформировавшиеся «снизу» структуры или отсутствуют вообще, или часто создаются в условиях пристального контроля государства, или точнее сказать, со стороны лидеров государств. Однако «нельзя считать демократическим общество, в котором все зависит от одного человека» (Вацлав Гавел). Мы не должна забывать такой замечательный тезис марксизма, что: «Демократия исходит из человека и превращает государство в объективированного человека. Подобно тому, как не религия создает человека, а человек создает религию, - подобно этому не государственный строй создает народ, а народ создает государственный строй» [2, c.252]. Ведь в «демократии ни один из ее моментов не приобретает иного значения, чем то, которое ему 181 принадлежит. Каждый момент есть действительный момент демоса в целом. …Демократия есть государственный строй как родовое понятие», где «… сам государственный строй выступает как одно из определений, а именно - как самоопределение народа. Здесь государственный строй не только в себе, по существу своему, но и по своему существованию, по своей (выборной, многопартийной – Е.У.) действительности все снова и снова приводится к своему действительному основанию, к действительному человеку, к действительному народу и утверждаются как его собственное дело. Государственный строй выступает здесь как о, что он есть – как свободный продукт человека… В демократии не человек существует для закона, а закон существует для человека; законом является здесь человеческое бытие, между тем как в других формах (отчужденного – Е.У.) государственного строя человек есть определяемое законом бытие. Таков основной отличительный признак демократии» [2, c. 251-252]. Поэтому не случайно Президент Республики Казахстан Н.А. Назарбаев неоднократно отмечает необходимость дальнейшего развития демократических процессов в Казахстане: «Демократия – наш осознанно выбранный путь развития… Мы все должны работать над углублением этого процесса, опираясь на мудрость народа, с учетом исторических, экономических, политических, этносоциальных факторов и общественного мнения» [3]. По мнению Н.А. Назарбаева, политическая система Казахстана должна взять самое лучшее от национальных традиций, то есть представлять собой своеобразный синтез западных и восточных традиций. Таким образом, демократизация не означает только лишь необходимость усиления политической и социальной функций государственных структур (так как, только сильная государственная власть в состоянии обеспечить необходимые параметры развития общества). Демократизация общества на практике означает, прежде всего, децентрализацию политической власти, максимальную самостоятельность большинства субъектов государственного управления и, собственно, большую степень самостоятельности и активности населения в делах, от которого зависит, собственно жизнь самого общества и его будущее. Литература 1. Цит. по: Токтосунова А. Специфика социокультурного развития Центральной Азии // Мысль. – 2008. – №2. – С. 3236. 182 2. 3. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. Назарбаев Н.А. Об основных направлениях внутренней и внешней политики на 2003 год. Послание Президента народу Казахстана // Казахстанская правда. – 2002. – 30 апреля. ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ ГОСУДАРСТВОМ И НКО В СОЗДАНИИ СЕТЕЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПОДДЕРЖКИ МОЛОДЫХ РОДИТЕЛЕЙ Безрукова О.Н. (Санкт-Петербург) Насколько наличие или отсутствие взаимодействия между формальным уровнем (государственным сектором социальных услуг) и неформальным уровнем, представленным НКО, муниципалитетами, религиозным сообществом, группами родителей, Интернет сообществами, а также уровнем межличностных связей влияет на качество социальной поддержки молодых родителей с детьми? В исследовании, проведенном в январе-августе 2010 г. [1] были получены результаты, которые позволяют утверждать, что существуют определенные проблемы в выстраивании сетей поддержки молодых семей с детьми в государственных и негосударственных организациях социального профиля. В чем состоят основные причины трудностей? Прежде всего это касается причин объективного характера – управленческих и организационных, связанных, с одной стороны, с вертикальным способом управления социальной сферой, исключающей горизонтальные связи как существенные или обязательные для решения таких сложных социальных проблем как семейнодемографическая, а с другой стороны, с причинами субъективного характера, обусловленных разной философией, идеологией, мотивацией, особенностями коммуникации специалистов формального и неформального сектора социальных услуг. Так на уровне первой группы трудностей сетевого взаимодействия было выявлено, что, во-первых, сотрудники организаций ставят разные цели при оказании помощи социально уязвимым группам; вовторых, у государственной руководителей социальной сферы нет управленческого опыта, знаний по выстраиванию отношений с НКО и религиозными организациями, Интернет сообществом, в-третьих, в государственной системе социальных услуг не учитываются 183 потребности клиентов и «филигранность» опыта НКО; в-четвертых, существуют трудности внедрения инновационных социальных технологий третьего сектора в связи с отсутствием механизма закупки услуг НКО на уровне государства; в-пятых, отсутствует механизм оценки эффективности социальных услуг НКО и государственного сектора; в-шестых, существуют свои показатели работы как для каждого ведомства в государственной системе работы с населением, так и в организациях третьего сектора; в-седьмых, мало координационных программ с НКО в структуре задач государственных органов власти; в-восьмых, нет общей и доступной базы клиентов для решения проблем социальной поддержки семей с детьми, в-девятых, специалисты государственного сектора имеют организационные проблемы в своей работе (перегружены клиентами, имеют маленькую зарплату) и более того, сетевой подход в организации работы с населением «не прописан» в должностных инструкциях, в-десятых, нет обмена информацией между специалистами разных ведомств государственных организаций и НКО, в-одиннадцатых, существует конфликт интересов между НКО и организациями госсектора (борьба за ресурсы, информацию, власть, клиентов), в-двенадцатых, существуют пробелы в законодательстве, регулирующие отношения НКО и государственных организаций. На втором субъективном уровне в качестве основных трудностей сетевого взаимодействия выявлено, что, во-первых, поразному происходит видение и социальное конструирование содержание и границ социальной проблемы у сотрудников государственного и негосударственного сектора (причин, способов и результатов решения социальной проблемы); во-вторых, представители государственного сектора, по мнению специалистов НКО, оказывают социальные услуги преимущественно «формально, на поверхностном уровне», без заинтересованности в решении проблем клиента, в то время как общественники – «глубоко, с индивидуальным подходом, ответственно»; в-третьих, существует недоверие друг к другу на уровне организаций и межличностных отношений сотрудников, в-четвертых, отсутствует мотивация к взаимодействию и сотрудничеству у представителей государственных организаций с населением и НКО, в-пятых, у представителей государственных структур нет отношений партнерства, равенства и уважения к сотрудникам общественного сектора, в-шестых, по мнению, представителей третьего сектора, общественники имеют более узкую специализацию, владеют уникальными технологиями, имеют профессиональную позицию 184 («Какую цель в работе я себе ставлю?») напротив, представители государственного сектора социальных услуг могут оказывать только стандартные услуги в рамках формальных требований. Для того, чтобы восстановить или создать новые социальные сети между организациями социального профиля в поддержке семей с детьми необходимо: во-первых, выстраивать демократичные социальные отношения между субъектами взаимодействия на уровне партнерства и сотрудничества, во-вторых, выстраивать общие цели в решении социальных проблем семей с детьми, в-третьих, развивать профессиональные сообщества, в-четвертых, совместно работать над этическим кодексом специалиста социальной сферы; в-пятых, финансировать (субсидировать) некоммерческий сектор с использованием системы грантов; в-шестых, обучать специалистов государственной сферы эффективным коммуникациям с НКО и родительским сообществом, в-седьмых, при внедрение социальных услуг НКО в систему государственной социальной сферы предлагать инновационные и малозатратные формы работы, в-восьмых, дифференцировать сферы компетентности НКО и государственного сектора (сила НКО в специализации и глубине решения социальных проблем, сила государства во власти, финансировании, открытости системы), в-девятых, при разработке семейно-демографических программ разрабатывать механизмы закупки социальных услуг у НКО, в-десятых, совместно работать над определением профессиональной позиции специалиста социальной сферы. Отношения между организациями и специалистами в поддержке разных социальных групп и конкретных молодых семей выстраиваются, как и прежде на уровне неформальных контактов. В то же время в последние годы происходит формализация отношений между НКО и организациями государственной сферы, которая заключается в разрыве или фрагментации «слабых» связей. В целом, для выстраивания сетевого взаимодействия в социальной поддержке семей с детьми в целом, и такой целевой группы как молодых родителей в частности, необходимо устранить барьеры неэффективного менеджмента в сфере государственного управления социальной сферой и ценностного конфликта между организациями и специалистами разных ведомств. Существует также и потребность в идеологическом посыле государства о сотрудничестве как парадигме взаимоотношений между различными субъектами социальных отношений. 185 Исследование выполнено в рамках средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 16 марта 2009 года № 160–рп. ТРАНСФОРМАЦИЯ СИСТЕМЫ ДЕЛЕГИРОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПОЛНОМОЧИЙ НА МУНИЦИПАЛЬНОМ УРОВНЕ В КОНТЕКСТЕ ТЕНДЕНЦИЙ РАЗВИТИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ Боталов А.М. (Екатеринбург) Одним из наиболее значимых элементов системы делегирования полномочий в любом обществе является делегирование на муниципальном уровне, поскольку является как бы первичным уровнем делегирования, составляющем фундамент всей политической системы. Российская система делегирования на муниципальном уровне пережила несколько трансформаций за последние 20 лет и продолжает (в первую очередь по воле действующих органов власти) «совершенствоваться» в различных направлениях. Примерами таких направлений трансформации являются, во-первых, развитие системы делегирования полномочий органов государственной власти Российской Федерации органам местного самоуправления, во-вторых, изменение самого формата действующих органов местного самоуправления. Первое направление неразрывно, по сути, и по содержанию связано с тенденциями развития местного самоуправления в рамках Европейского Союза (действительно представляется вполне оправдано заимствование опыта целого ряда европейских стран, чья история развития институтов самоуправления насчитывает сотни лет). Среди таких тенденций оправдано выделить: - фактическую передачу органами государственной власти муниципальным органам полномочий (в рамках действующего в стране законодательства) по обеспечению решения государственных вопросов, что сопровождается передачей как минимум финансовых средств, необходимых для выполнения данных функций; - развитие концепций, обосновывающих необходимость подобного делегирования (здесь ставка делается в основном на 186 невозможность эффективного выполнения целого ряда социальных функций органами центральной власти); - формирование блока убежденных противников развития данной системы делегирования, которая, по их мнению, способствует своеобразной национализации правительствами области компетенции местных органов власти и превращения местного самоуправления в разновидность власти государственной [1]. Для России сегодня характерно активное использование европейского опыта, в формах привычных для западной цивилизации, но превращающихся в России в очередной рычаг корректировки существующей демократической модели. На этом фоне нельзя не вспомнить многолетнюю кампанию по подписанию двусторонних договоров между Российской Федерацией и ее субъектами по «разграничению предметов ведения и взаимном делегировании полномочий» [2, с.1], которая вылилась в одностороннее «делегирование» полномочий органов государственной власти еще не окрепшей системе российского самоуправления. Особое беспокойство вызывает тот факт, что заимствование вышеописанного европейского опыта происходит в контексте выстраивания так называемой вертикали власти, при этом делегирование полномочий на муниципальный уровень обыкновенно становиться очередным способом поставить самоуправление под контроль государства. В аналогичном направлении движется и другая тенденция – тенденция изменения самого формата деятельности органов местного самоуправления – когда ограничиваются полномочия выборных глав местного самоуправления с автоматической передачей части этих полномочий нововведенным «сити-менеджерам». Причем как это не странно, до сих пор процесс подобного усовершенствования местного самоуправления встречает определенное противодействие со стороны ряда элит и активной части населения. Примером тому может быть ситуация с попыткой введения новой муниципальной должности сити-менеджера в полуторамиллионном Екатеринбурге, которую пришлось проводить через публичные слушания, ставшие примером острой борьбы двух тенденций в современной российской политике: с одной стороны, тенденции на укрепление вертикали власти, в том числе за счет формирования института сити-менеджеров (позицию представителей этого лагеря озвучивали, например, представители администрации губернатора Свердловской области, призывавшие горожан к 187 модернизацию системы власти и партии "Единая Россия", по словам которых, эффективный управленец не всегда может быть хорошим политиком, во власти должны быть профессионалы) [3], а с другой стороны, тенденции на сохранение института выборов представителей власти на всех уровнях. Ко всему сказанному необходимо добавить, что поддержанию в нашей стране процесса «совершенствования системы делегирования власти на муниципальном уровне» в значительной мере способствует мировой экономический кризис, дающий руководству страны карт-бланш на неопределенный период времени. Литература 1. 2. 3. Пивоваров К.А. // Сибирский Юридический Вестник. 2002. №1. Юридический институт ИГУ (http://www.lawinstitut.ru/ru/science/vestnik/20021/pivovarov.ht ml) Сборник договоров и соглашений между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, М., Издание Государственной Думы, Известия, 1997. http://www.e1.ru/news/spool/news_id-335172-section_id-15.html СООТНОШЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО И АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВЫХ РЕЖИМОВ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ КАК ПРОБЛЕМА ДЕМОКРАТИЗАЦИИ СТРАНЫ Ведмецкая Л.В., (Санкт-Петербург) Проблема соотношения режимов актуальна при исследовании проблемы демократичности системы. В условиях современного мира, когда режимы деформируются и подчиняются идеям всеобщей безопасности и просматривается тенденция свертывания демократических режимов под давлением неустойчивой мировой системы, заявленная тема актуализируется вдвойне. Государства вынуждены реагировать на проблемы современности: глубокий экономический кризис, серьезные проблемы безопасности, международные конфликты, террористические акты. В таких 188 условиях административно-правовые режимы ужесточаются, ограничивая свободу гражданина. Даже в правовом государстве при демократическом режиме в ряде случаев права и свободы ограничиваются. Здесь важно проследить и оценить степень правовых ограничений. Способность государства действовать правовым образом и устанавливать административно-правовые режимы опирается на идею ценности права как такового и легитимности государства как правового института, установленного для права, а не наоборот[3, стр.84]. Правоведы и политологи сходятся во мнении, что превалирование политики над правом есть признак авторитарного государства, а баланс между политикой и правом – показатель демократического государства. К основным принципам права можно отнести следующие: свобода, справедливость, формальное равенство [2, стр.17], гуманизм, демократизм, равноправие, единство юридических прав и обязанностей. С формальной точки зрения, Россия является правовым государством. Однако полной реализации принципов правового государства до сих пор не произошло. Опираясь на факторы, анализ которых входит в исследование политического режима, можно говорить о том, что в России политический режим гибридный [1, р.27]. В данном контексте показательным будет рассмотрения режима содержания заключенных, чтобы определить, каково соотношение политического и административно-правовых режимов, а также возможно ли констатировать процесс вмешательства политического в правовую сферу в связи с изменениями в политических процессах государства. Выбор данного режима неслучаен. На его примере можно достаточно явно определить, какими принципами руководствуется государство при реализации управленческих функций: правовыми или неправовыми, или частично и теми, и другими в разной степени. При данном режиме уже в любом случае происходит ограничение некоторых прав и свобод граждан. Он становится в определенном роде лакмусовой бумажкой уровня демократичности режима и общества в целом. Пенитенциарному режиму в России трудно функционировать, опираясь исключительно на демократические принципы и принципы права в силу разных причин: экономических и социальных проблем, исторического наследия (так называемая «тропа зависимости»), низкой правовой и политической культуры граждан и пр. В данных условиях неоднозначные, сложные ситуации, 189 расцениваемые режимом в качестве угрозы (к ним можно отнести опасность появления внутренних религиозных и межэтнических конфликтов, терроризма, шпионажа, нелояльность определенных лиц и организаций действующей власти и др.), вызывают жесткую реакцию и могут разрешаться с нарушением правил, закрепленных политико-административным режимом. Пенитенциарный режим в данном случае крайне показателен. Россия, обладающая свойствами гибридного политического режима, имеет ряд особенностей и проблем, связанных не только с экономическими реалиями и историческим наследием, но также и с политическими установками. Отход от демократических принципов способствует ужесточению пенитенциарного режима и увеличению возможности нарушений со стороны исполнителей административноправового режима. К примеру, в России гораздо менее распространена практика замены лишения свободы на альтернативные виды наказания, нежели в странах Запада. В этом также выражается определенная жесткость режима, при том, что исследователи пенитенциарных субкультур давно доказали, что пребывание в местах лишения свободы более 6 лет делает человека асоциальным и более склонным к рецидивам, Ситуация осложняется несовершенством уголовноисполнительного законодательства, когда, например, администрация тюрьмы может перенаправить заключенного в места более жесткого содержания по ряду причин, в то время как только суд может устанавливать тяжесть наказания [6]. Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. Olena Nikolaenko. Political Support Among Adolescents in Postcommunist Hybrid Regimes University of Toronto. 2007, p.27 Нерсесянц В.С. Философия права, М. 2008 г., с. 17 Сморгунов Л.В. Проблема соотношения политических и административных режимов // Информационный бюллетень исследовательского комитета РАПН по сравнительной политологии, №1 (5), СПб, 2008, с.84-87 Сморгунов Л.В. Философия и политика. Очерки современной политической философии и российская ситуация. М. РОССПЭН, 2007 г. Тихомиров Ю.А. Административное право и процесс: полный курс.- М.: 2001, стр. 231 Уголовно-исполнительное право России: теория, законодательство, международные стандарты, 190 отечественная практика конца XIX — начала XXI века. Учебник для вузов 3-е издание под ред. Зубкова А.И. М. НОРМА 2006 г, ЭКОНОМИЧЕСКОЕ НЕРАВЕНСТВО И ДЕМОКРАТИЯ Вербин А.А. (Санкт-Петербург) Политические преобразования, осуществляемые в нашей стране уже двадцать лет, направлены, как постоянно утверждается на политическом уровне и довольно часто в научной литературе, на развитие демократии, т.е. все большего вовлечения граждан страны в решении важнейших вопросов государственного строительства. При этом примером демократической организации общества регулярно объявляются промышленно развитые страны. Поэтому стали обычными призывы организовать политическую систему у нас «как в цивилизованном мире». И это несмотря на то, что имеется достаточно указаний на то, что политическая система в этих странах за последние три десятилетия существенно деградировала. Как следствие, значительный сегмент граждан названных стран отказывается принимать участие в выборах своих политических представителей, т.е. практически единственной возможности, имеющейся в их распоряжении, влиять на политический процесс в своих странах. [1] Формальные политические права, определяемые конституциями развитых стран, не являются гарантией того, что этими правами могут воспользоваться все граждане в одинаковой степени. Возможность воспользоваться правом не всегда присутствует из-за ограниченности или отсутствия экономических ресурсов. В условиях конкуренции, в которых осуществляется политическая борьба, больший экономический ресурс, естественно, дает преимущество экономически более сильному. Как писал некоторое время назад лондонский «Экономист», свобода слова, конечно, существует, но надо иметь достаточно денег, чтобы быть услышанным. Таким же образом, можно претендовать на выборную должность, но необходимо располагать большими денежными ресурсами, чтобы иметь возможность только лишь выдвинуть себя кандидатом, не говоря уже о шансе быть избранным. Поэтому совершенно очевидно, что экономическое неравенство создает «политически патологическую систему», которая обеспечивает 191 «богатым свободу обустраивать и сохранять свои отдельные и политически неравные (по сравнению с бедными – А.В.) сферы обитания». [2] В развитых странах деньги вышли на первый план в политической борьбе. Больше всего это бросается в глаза в США. Между 1980 и 2000 годами суммы, тратившиеся на президентские выборы, утроились. Деньги, уходившие на организацию избирательных кампаний в палату представителей и сенат за этот же период, возросли в пять раз. Между 2000 и 2007 годами избирательные фонды кандидатов в верховные суды штатов возросли по сравнению с 1990-ми годами вдвое. При этом 80% индивидуальных пожертвований делается 1,5% самых богатых граждан. [3] Поэтому «так называемый голос народа исходит из нерепрезентативного сегмента граждан». [4] Раньше в США предпринимались попытки уменьшить влияние денег на выборы. Но совсем недавно Верховный суд США определил, что корпорации вправе в неограниченном масштабе финансировать избирательные кампании кандидатов на выборные должности. Президент Б. Обама даже заявил по этому поводу: «При всем уважении к принципу разделения властей я думаю, что Верховный суд поставил под вопрос целый век работы юриспруденции. Он снял все преграды для частных интересов использовать деньги в наших выборных кампаниях». [5] В других развитых странах этот процесс также идет, правда, в менее откровенной форме (См. скандалы с Г. Колем в Германии, Ж. Шираком во Франции, С. Берлускони в Италии). В научной литературе имеется много указаний на то, что деградация демократии в западном мире происходит под влиянием тенденции концентрации капитала в частных руках. К тому же, признается, что в последние десятилетия «многие антидемократические тенденции продолжались и, в лучшем случае, только иногда немного замедлялись… При этом суперэлиты, принимающие решения, даже не делают вид, что они хотят осведомиться о мнении более широкого спектра граждан». [6] Поэтому очевидно, что распухающие затраты на выборы превращают западные демократии в олигархии. Экономическая поляризация нашего общества еще более очевидна в нашей стране, нежели в западных странах. Поэтому те, кто надеется на то, что эта тенденция не превратит нашу страну в олигархию, должны как-то аргументировать свою позицию. А призывающие сделать политическую систему у нас «как у них» должны показать, что она там действительно достойна подражания. 192 Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. См. Вербин А.А. От рыночной экономики к рыночному обществу. СПб.: СПГУТД, 2010. Гл. 5. Macedo S., Alex-Assensoh Y. (eds) Democracy at Risk. Washington, D.C.: Brookings Institution Press, 2005. P. 158. Макчесни Р.У., Введение / Хомский Н. Прибыль на людях. М.: Праксис, 2002. С. 15; The Economist, 28.02.2009. P. 46. Verba S., Schlozman K., Bradley, H. Voice and Equality. Cambridge (Mass.), L.: Harvard University Press, 1995. Р. 49. Le Monde, 12.05.2010. P. 3. Cole R. Beyond Gated Politics. Minneapolis, L.: University of Minnesota Press, 2005. P. ix. ФЕНОМЕН ДЕМОКРАТИИ В ТРАДИЦИЯХ РУССКОЙ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ Виноградов В.Д. (Санкт-Петербург) В истории русской социологической мысли проблема демократии, демократического правления присутствовала всегда. Практически все известные русские мыслители второй половины ХIХ – начала ХХ вв. в той или иной степени касались этого вопроса, давали ему свою интерпретацию, примеряли возможность применения демократического способа правления к условиям исторического развития государства и общества. Анализируя эволюционные и революционные изменения, происходящие в российском государстве, они, согласно своим гражданским и научным пристрастиям, высказывали и обосновывали совершенно разные суждения о путях развития России. Сама проблема демократии в русской социальной мысли активно обсуждалась и разрабатывалась. В правовой и социологической литературе были аргументированные суждения как в пользу демократического правления, так и против. М.М. Ковалевский, используя идею «роста человеческой солидарности», стремился примирить имущих и неимущих, бедных и богатых, сильных и слабых, монархов и простолюдинов. С этой целью он активно исповедовал и разрабатывал такие формы политического правления, как: «народная монархия», «королевская демократия», «конституционная монархия». Эволюционное изменение государственной власти ему виделось в последовательном развитии представительства и конституционализма. В соответствии с данным постулатом 193 осуществление высших властных полномочий предоставлялось как наследственным или избираемым правителям, так и представителям различных социальных групп населения. Используя понятие «организованное и дисциплинированное» избирательное право, ученый считал, что в парламенте должны заседать лица, состоящие в политических партиях и избирательных блоках, а не отдельные индивиды, находящиеся у кормила экономической и политической власти. «Дисциплинированность» права реализуется в условиях реального функционирования в обществе многопартийной системы. Следует заметить, что эти суждения основывались на скрупулезном изучении практики функционирования политических институтов в европейских странах, прежде всего, в Великобритании и Франции. Что касается США, то Ковалевский довольно критично относился к «господству индивидуальных интересов над общественными» в политической практике этой страны. Приведу несколько замечаний по поводу функционирования политической системы США того времени. «…Лучшие силы страны заняты личным делом наживы и политическая деятельность сосредоточивается в руках далеко не первостепенных по таланту людей… В Америке замена одной партии другою у кормила правления имеет своим последствием принудительную отставку сотен и тысяч. Правило: удались, чтобы Я мог занять твое место, нигде не высказывается с такой циничной откровенностью… Торжество той или иной партии каждый раз сопровождается разделом добычи, а такой добычей служат публичные должности» [1]. Являясь не только теоретиком политической мысли, но и политическим участником политической деятельности, идеологом партии Демократических реформ, М.М. Ковалевский все же считал, что для России и в условиях конституционной монархии и политического представительства всех сословий в избираемом парламенте возможно дальнейшее развитие демократической системы, основ правового государства. «Внутренне целесообразная» общественная солидарность, таким образом, завершает свое «победное шествие» в рамках единого государственного образования и выходит за внешние границы. Идея конституционной монархии как идеального образа государственного правления в России обосновывалась не только Ковалевским, но и другими крупнейшими представителями общественной мысли, в частности Б.Н. Чичериным, с которым у него были принципиальные теоретические разногласия. В качестве основы конституционной монархии Чичерин считал союз аристократии с 194 крупной промышленной буржуазией в лице их политических партий – охранительной и прогрессивной. Основным социальным фундаментом государства он считал средние, «зажиточные» классы. Свойственные ему резкие характеристики демократии как «господства посредственности», «правления некомпетентности» присутствуют во многих его трудах. Демократия по существу своему «не может быть целью развития человеческих обществ, а является только переходной ступенью» [2].Ему представлялось, что реализация европейской формы демократического правления приведет российское государство к катастрофе, ибо восторжествует большинство «низших классов» над «высшими». Это, в свою очередь, приведет к революционному правлению «дикой толпы с темными инстинктами». Мыслитель на примере анализа ранних демократий приходил к аргументированным выводам, что при формальном равенстве граждан демократия несет с собой противоположности присущих ей элементов: богатые и бедные, образованные и необразованные. При этом источники богатства коренились не в свободном творческом труде, а проявлялись в результате «насилия и грабежа». Чичерин постоянно предостерегал общество в «низменных» стремлениях промышленной, «денежной» аристократии к постоянному накоплению капитала для узкого круга людей, а не для «общего блага». Явно преувеличивая значение «умственной аристократии», он видел дальнейшее развитие общества в «согласии разнообразия», где «полнота развития» может соединиться с «высшим единством». Вводя в научный оборот понятие «умственное развитие народа», ученый полагал, что высокий уровень этого развития может успешно сочетаться с отсталостью в политическом и гражданском отношении. К примеру, ему казалось, и в общем-то справедливо, что американцы, которым чужды высокие духовные идеалы, являются приверженцами решений сугубо рационально-практических задач, к числу которых относил демократию, промышленность, прикладное знание. Сама же демократия в качестве «односторонней формы «находит в отдельных государствах временное или постоянное применение; в других она может отсутствовать, что вовсе не является признаком их «низшего развития» [3]. Следует упомянуть и о том, что в научных подходах русских социологов того периода в анализе демократии наиболее перспективными назывались несколько: демократическое правление как высшая общая воля народа; как форма правового государства; как государственное устройство, реализующее принципы свободы, 195 равенства всех в обществе. П.И. Новгородцев считал, что идеалом демократии для России является самоуправление народа, народовластие. Однако, при этом добавлял, что как и всякая иная форма правления, демократия «может быть лучше или хуже в зависимости от духовного содержания, которое вкладывает в нее народ, и что при известных условиях она может стать и полным извращением всякой справедливости» [4]. То есть демократия может успешно развиваться, если в обществе сформировались определенные социальные и политические условия, при которых идея самоуправления народа могла бы свободно реализоваться. Возникал, правда, естественный вопрос – кто же будет создавать «определенные условия»? Ответ звучал лаконично - руководящее меньшинство, вожди. Не являясь кабинетным ученым, П.И. Новгородцев сознавал, что реализация идеи «общей воли», принципов «равенства и свободы» в обществе – сложная задача, ибо властвующее меньшинство при любой демократии не всегда осуществляет политическое правление от имени народа и в интересах народа. В классическом труде «Демократия и политические партии» М.Я. Острогорский, признавая за народом право участия в прямом управлении государством, акцентировал внимание на уровне развития общественного сознания, чтобы с помощью силы «всеобщего мнения» заставить властвующих выполнять законные интересы всех социальных групп общества. В качестве одного из основополагающих принципов демократии ученый называет принцип «социального запугивания» властителей со стороны населения. Его максима звучит неожиданно: «Функция масс в демократии заключается не в том, чтобы управлять, а в том, чтобы запугивать управителей»[5]. Реальное демократическое управление в обществе может быть осуществлено при соблюдении следующих условий: - все граждане, способные его реализовывать, должны иметь полный доступ к общественной жизни; - они обязаны принять на себя всю ответственность за дела в обществе; - следует ввести систему постоянного контроля, чтобы эта ответственность была реальной; контроль за развитием демократического правления необходимо поручить гражданам, не связанным с партийной принадлежностью.[6] Следует признать, что в русской социологической мысли в трактовке и признании возможности демократического правления в стране наблюдаются различные подходы. И.А. Ильин, характеризуя демократию как государственный строй, при котором власть 196 организована по «принципу корпоративного самоуправления», выделяет три его аксиоматические основы: 1) чувство собственного духовного достоинства и его проявления – уважения к себе, начало чести и духовного измерения жизни; 2) способность к волевому самоуправлению и ее проявления – «принципиальность, убежденность, самодеятельность, дисциплина и долг; 3) взаимное доверие и уважение гражданина к гражданину, гражданина к власти и власти к гражданину. Государство, желающее быть демократическим, «ценою своего государственного бытия, есть нелепое и обреченное явление».[7] Сама сфера «политического», по Ильину, это есть солидаризм, солидарность граждан, живущих в конкретном обществе. И далее: это солидарность духовная, основанная на доверии друг к другу во имя «общего достояния», во имя «своей государственно-оформленной Родины». Политика, власть, государство, демократия, гражданское общество, патриотизм, духовная культура, русская идея – все эти понятия и стоящие за ними социальные явления находились в центре внимания мыслителя на протяжении всей жизни. Национальная идея, о которой много писалось и пишется в настоящее время, представлялась Ильину как «творение» самобытной русской духовной культуры на основаниях творческого христианского солидаризма и своей «бытийности». «Не ползать перед другими, не подражать соседям, а самостоятельно творить» - вот его кредо в отношении самостоятельности российского государства. Прогностические суждения ученого об исторических судьбах Родины поражают прозорливостью, точностью формулировок. В подтверждение тезиса приведу еще одно его высказывание: «Европе не нужна правда о России, ей нужна удобная о ней правда. Европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы «цивилизовать» ее по-своему; угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; реакционная – чтобы оправдать для нее революцию и требовать для нее республики; религиозноразлагающая – чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации и католицизма; хозяйственно-несостоятельная – чтобы претендовать на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые сделки и концессии».[8] Лучше не скажешь о сегодняшних отношениях нашего государства со своими ближними и дальними зарубежными соседями и, прежде всего, о политике зарубежных партнеров в отношении российского государства. Казалось бы, в русской социологической мысли продемонстрированы основные варианты возможного развития демократии в государстве или ее каких-то моделей на определенном 197 историческом этапе. Мы пережили определенный этап социалистической демократии, ценности которой также признавались в трудах социологов. П.А. Сорокин, называя советский режим «самым большим радикалом и политическим новатором», справедливо подмечал его потенциальные «продуктивные ценности». Он в своей статье «Основные черты русской нации в двадцатом столетии» подчеркивал: «Его цель – создание не только политической, но также экономической и социокультурной демократии; он стремится устранить эксплуатацию и несправедливость гораздо более радикальным образом, чем режимы чисто политической демократии. Он пытается соединить преимущества современной технологической цивилизации, высокой производительности труда и квалифицированного управления с автономией местных групп; выгоды коллективизма – со свободой, достоинством и самореализацией индивида; жесткую правительственную бюрократию – с инициативой личностей и групп; социальное планирование – со спонтанностью и творческим воображением; гармонизировать радикальное равенство и неравенство ума и таланта; соединить ответственность общества за каждого из своих членов с ответственностью индивида перед собой и перед обществом»[9]. В нашем сегодняшнем демократическом государстве почему-то социалистический период развития нашего государства на уровне высшей политической элиты считают «черным пятном». Хотя очень трудно на карте мира отыскать какое-либо малое или большое государство без «черных пятен». Демократические ценности не падают с неба. Они – результат длительных и не бескровных трансформаций в любом государстве. Сам феномен демократии всегда имеет национальное лицо, где присутствуют или должны присутствовать основополагающие характеристики народа в его исторической протяженности. П.А. Сорокин в этой же статье в совокупность основных черт русской нации включает «ее сравнительно длительное существование, огромную жизнеспособность, замечательное упорство, выдающуюся готовность ее представителей идти на жертвы во имя выживания и самосохранения нации, а также необычайное территориальное, демографическое, политическое, социальное и культурное развитие в течение ее исторической жизни»[10]. Что касается социалистической демократии, советского периода в развитии демократии, то следует заметить, что ее основные ценности актуальны и сегодня. Так называемый «балаганный» период развития нашего государства, в котором существующие 198 политические, общественные, экономические и другие институты во многом выполняют не присущие им функции, не может дальше существовать. Ибо данное состояние чревато непредсказуемыми последствиями. Несмотря на то, что социальная и политическая активность практически большинства населения находится на низком уровне, следует согласиться с мнением некоторых авторов, которые считают, что в обществе наблюдаются «малозаметные симптомы приближающейся грозы. Общественное недовольство как бы разлито в воздухе»[11]. Все чаще возникает вопрос – нужна ли такая демократия, когда «правит бал» на всех уровнях коррупция. Ответ в данном случае очевиден, демократическое правление, конечно же, нужно, если будет реализована идея сильного государства, если будет уничтожена коррупция во всех ее проявлениях и на всех уровнях, если социальный порядок и социальная справедливость будут господствовать в российском обществе. Литература 1. Ковалевский М.М. Национальный характер североамериканцев //Русские ведомости. 1883, № 72. С. 1. Там же, № 73. С. 2 2. Чичерин Б.Н. Социология. Тамбов, 2004. С. 401 3. Там же. С. 401 4. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991. С.578 5. Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. М., 1997. С. 552 6. Там же. 7. Ильин И.А. О сущности правосознания. Мюнхен, 1956. С. 117-118 8. Ильин И.А. Мировая политика русских государей // Наши задачи: статьи. 1848-1954. Т. 1-2, Париж, 1956. 9. Сорокин П.А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 476-477 10. Там же. С. 472 11. Бызов Л.Г. Колебания по вертикали. Шатания по горизонтали // Литературная газета. 23-29 июня 2010 г., № См. также: Информационно-аналитический бюллетень ИС РАН. 2008, № 5 199 РИСК И ДЕВИАЦИЯ КАК УГРОЗЫ УСТОЙЧИВОСТИ СОЦИАЛЬНОГО ПОРЯДКА. Владимирова Т. В. (Новосибирск) Безопасность общества возможно рассматривать как устойчивость социального порядка в условиях риска и девиации. Когда мы рассуждаем об устойчивости социального порядка в условиях девиации, мы говорим о сопротивляемости и адаптивности социальных взаимодействий к социальной норме. Тем самым можем утверждать, что девиация как феномен обусловлена упорядоченностью и устойчивостью коммуникаций, структурирующих общество. Понятие риска порождается контингенцией (неопределенностью, непредсказуемостью) и ее возрастанием в социальной системе. Когда речь заходит об устойчивости порядка в условиях риска, мы имеем в виду устойчивость, обусловленную степенью предсказуемости той или иной социальной ситуации, степенью противодействия неопределенности. Логика и причины появления понятия риска сопоставима с причинами и логикой появления понятия информации. Дальнейшее развитие процессов дифференциации социальной системы ведет к росту многообразия и интенсивности коммуникации. Считаю, что определенный, высокий уровень интенсивности коммуникации, который был зафиксирован понятием «информационная революция» во второй половине XX столетия, привел к устойчивому различению информации и знания, и активному функционированию понятия информации в современном языке. Такие же причинно-следственные связи можно проследить в судьбе появления понятия «риск». Опять же - развитие социальной системы приводит к возрастанию интенсивности коммуникации – растет ее многообразие и скорость протекания. Процессы дифференциации начинают преобладать над возможностями самоорганизации системы. Это порождает контингенцию – неопределенность и неустойчивость социальных структур. И, соответственно, в самоописании общества появляются теории риска, саму современность отныне называют «обществом риска». Есть проблема устойчивости упорядоченности социальной системы, а, следовательно, ее безопасности, которая связана с нарушением социальной нормы, и есть проблема безопасности, связанная с возрастанием рисков. Проблема первая возникает с организацией социальной системы и обычно всегда решается системой общества. С другой стороны, понятно, что с ростом 200 индивидуализации, девиация растет, а вслед за этим ростом усложняется нормативная упорядоченность общества. Если рассуждать в духе «Диалектики просвещения», то само просвещение как развитие целерационального действия порождает девиацию. Проблема вторая появляется на поздних этапах дифференциации социальной системы, ее причины заключаются в росте многообразия и интенсивности коммуникаций, которые опережают возможности самоорганизации социальной системы, возможности «генерализированных средств коммуникаций», основных социальных институтов. Риск как социальное действие обусловлен контингенцией, непредсказуемостью ситуации и, соответственно, приводит к непредсказуемым социальным последствиям. Сложно определить общее между понятиями риска и отклоняющегося поведения. Это социальные явления не одного порядка. Но и риск, и девиация ведут к дестабилизации социального, создавая проблему безопасности общества. И риск, и отклоняющееся поведение возможно рассматривать как коммуникацию, реализующую риски; и коммуникацию, реализующую отклонение от нормы. Такие коммуникации вырабатываются системой ввиду различных типов вызовов от окружающей среды. Необходимо будет дать различие этих вызовов. Девиация – это опасность для социальной системы и человека, связанная с нарушением нормы и непредсказуемостью; риск – это опасность для человека и социальной системы, связанная с непредсказуемостью ненормированного и нормированного социального пространства. На мой взгляд, важно смоделировать определенное видение нормированного социального пространства – пространства социальных взаимодействий, структурированных социальной нормой, с позиции различения риска и девиации. Считаю, что для осмысления проблемы безопасности и устойчивости социального порядка, необходим более пристальный анализ девиации и риска как двух основных системных социальных явлений, обуславливающих угрозы самоорганизации и устойчивости современного общества. ПОСТРОЕНИЕ НОВОЙ СИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ Воробьева А.Г (Жуковский) 201 Современная Россия, которой уверенно взят курс на реформирование милиции, уже через несколько лет обещает предстать перед мировым сообществом в преобразившемся виде. Изменения ждут и российских граждан, что объясняется не только внутренними переменами в органах внутренних дел, но и запланированными изменениями в таком важном элементе управления, как контроль. В ходе реформы планируется кардинальным образом изменить системы контролирующих показателей и оставить преимущество за общественным контролем. Опыт последних лет показал несостоятельность государства в попытках решения проблемы коррупции и несовершенства деятельности милиции. Принципиально новый подход к решению этой проблемы – реализация общественного контроля. И метод этот действительно достаточно эффективный, однако при условии наличия всех средств, методов и механизмов его реализации. Кроме того, общественный контроль в сравнении с контролем государственным имеет ряд преимуществ: 1. Государственный контроль за деятельностью правоохранительных органов осуществляется агентами социального контроля в соответствии с их должностным положением и исключительно на возмездной основе. Общественный контроль в подавляющем большинстве его разновидностей осуществляется гражданами на безвозмездной основе и базируется на глубокой гражданской активности. 2. Государственный контроль осуществляется, преимущественно, на стадии проверки совершенных действий, что, во первых, не может противостоять совершаемому противоправному деянию, и отражается лишь в поиске уже совершенного и применении наказания, а общественный контроль, реализуя профилактическую функцию, осуществляется на двух первых стадиях – предварительной и текущей, т.е. непосредственно способствует предотвращению совершения преступлений. 3. Субъекты общественного контроля значительно численно превосходят контролирующий объект, с одной стороны, с другой – агентов государственного контроля над деятельностью милиции. Итак, с введением новой системы контроля за деятельностью милиции, на граждан налагаются новые права, а следовательно, и ответственность, а на высшие уровни управления страной – 202 обязанность по практической реализации столь непростого проекта, по сути, затрагивающего интересы каждого гражданина нашей страны. С научной точки зрения, эффективная система социального контроля должна основываться на определенных принципах, к важнейшим из которых Кравченко И.А. относит следующие [1]: адекватность системы социального контроля генезису и закономерностям различных форм девиантного поведения; существенное сужение сферы внешнего, репрессивного контроля как наименее эффективного; создание гибкой, неформализованной системы организаций и служб социальной помощи. По мнению Афанасьева В.Г. система социального контроля должна быть: максимально понятной как контролирующим, так и контролируемым, или, говоря обобщеннее, должна соответствовать системе, которая выполняет контролируемую задачу, и входить в качестве подсистемы в субъект, управляющий последней; прогнозирующей, способной предвидеть отклонения от движения к заданной цели до того, как эти отклонения приведут к нежелательным отрицательным последствиям; достаточно гибкой, способной реагировать на изменения в объекте управления и окружающей его среде; компетентной, способной рекомендовать субъекту управления корректирующие действия; массовой; экономичной. Открытым остается вопрос о возможности практической реализации проекта новой системы социального контроля над деятельностью милиции, с одной стороны, соответствующий научно обоснованным требованиям, с другой, удовлетворяющий интересы граждан и имеющий реальные шансы для его осуществления в современных российских условиях. Осуществление общественного контроля над деятельностью власти и правоохранительных структур, является неотъемлемым признаком демократического государства. Систематический и действенный контроль, основанный на демократических началах, является одним из факторов, под воздействием которого выявляются преимущества, потенциальные возможности системы управления на современном этапе развития общества. 203 Литература 1. 2. Кравченко А.И. Основы социологии: Учебное пособие для студентов средних учебных заведений.- 3-е изд., испр.Екатеринбург: Деловая книга, М.: Раритет, 1999, C. 224 Афанасьев В.Г. Человек в управлении обществом. М.: Издательство политической литературы, 1977, С.126-127 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ДИСКУРС ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ Глотов М.Б. (Санкт-Петербург) В политологический лексикон понятие «политическая культура» был введен американскими учеными Г. Алмондом и С. Верба в работе «Гражданская культура» (1963). Согласно их определению, политическая культура представляет собой три типа ориентаций личности на политические действия: познавательную, эмоциональную и оценочную. В современной политологической литературе преобладают определения политической культуры, в которых она либо отождествляется с совокупностью политических знаний, норм и ценностей, либо представлена как единство политического сознания и политической деятельности. В отличие от культурологического и политологического подходов к исследованию различных сфер и отраслей общественной жизни, социологический подход предполагает рассмотрение их с точки зрения социальной структуры, социальных институтов и социальных процессов. В связи с этим социологическое понимание политической культуры предполагает определение ее как процесса создания, хранения, распространения и использования политических ценностей, а также закрепления и передачи исторического опыта политической жизни общества. Структурно составляющими элементами политической культуры выступают социальные институты производства, консервации, коммуникации и потребления политических ценностей. Развитие (становление, функционирование и изменение) политической культуры общества происходит при активном воздействии таких форм общественного сознания, как философия и религия, наука и право, мораль и искусство. К существующим критериям многообразия типологий политической культуры с позиций социологического подхода могут быть добавлены генетические и акторные. В качестве генетических 204 критериев могут быть исторические этапы, эпохи и периоды развития жизни общества. Акторными критериями типов политической культуры могут быть носители политических отношений: личности, социальные общности, социальные институты. Социологическое понимание политической культуры предполагает признание основными ее функциями социализирующую и регулирующую. Социализирующая функция политической культуры реализуется посредством социальной адаптации и интернализации акторов политических действий. Регулирующая функция политической культуры реализуется посредством, по терминологии П.А. Сорокина, «кар» и «наград» политических акторов. Характерными чертами политической культуры в социологическом понимании являются преемственность и новаторство. Преемственность – это аккумулирование (вертикальное и горизонтальное) элементов исторических и современных типов политических культур. Новаторство – это поиск и творческое обновление элементов современной политической культуры. С социологической точки зрения показателями эффективности функционирования политической культуры общества выступают, с одной стороны, уровень и степень овладения акторами политических отношений знаниями, ценностями и нормами, умениями и навыками политического поведения, а с другой – совокупность тех средств и механизмов, способов, операций и техник, с помощью которых в данных исторических условиях реализуются политические отношения. Достигнутый уровень политической культуры определяется результативностью применения на практике освоенных акторами политических отношений политических знаний, норм и ценностей, навыков и умений. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ МАТРИЦА РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ Елисеев С.М. (Санкт-Петербург) Социальный порядок является необходимым (но не достаточным) условием для долговременного экономического роста. Достижение социального порядка может быть достигнуто как посредством авторитарного, так и демократического правления. В условиях авторитарного правления наиболее типичным является мобилизационный тип социального развития. Ключевыми 205 характеристиками мобилизационного типа развития выступают жесткая иерархизация целей и задач общественного развития, основанная на государственном принуждении и насилии по отношению к групповым и личным интересам, высокая централизация системы управления с целью мобилизации всех ресурсов на достижение основных целей, приоритет политического фактора над экономическим. Мобилизационный тип развития создает соответствующую модель элитообразования, которая является инструментом решения особых задач в условиях ограниченных ресурсов. Демократическому правлению соответствует инновационный тип развития. Он предполагает определенное соответствие между стоящими перед обществом потребностями и существующими ресурсами. В основе инновационного типа лежит принцип опережающего инвестирования в развитие экономики. Поэтому в этом типе развития экономические факторы играют доминирующую роль по отношению к политическим. Государство и общество выступают равноправными партнерами в инновационном процессе, а с точки зрения теории организации, инновационный тип предполагает большую свободу экономических субъектов и повышении доли процессов самоорганизации и децентрализация системы управления. Инновационный тип развития предполагает создание нового механизма элитообразования, в основе которого лежат принципы рациональности, профессионализма, конкуренции, политического торга, словом все то, что получило блестящее описание в трудах М.Вебера. На протяжении многих столетий мобилизационный тип является определяющим в истории российского общества. Развитие происходит в условиях ограниченности ресурсов и конкуренции, что имеет ключевое значение для понимания сложившейся институциональной матрицы, определяющей культуру и темпы институциональных изменений. По определению Д. Норта, институциональная матрица общества представляет собой свойственную ему базисную структуру прав собственности и политическую систему [1, 147-148]. Она включает в себя политические институты, определяющие, каким образом происходит артикуляция и агрегация интересов, экономические структуры, которые определяют формальные экономические стимулы, а также социальные структуры, которые определяют нормы и правила социального взаимодействия, она матрица отражает убеждения и ценности, сформировавшиеся в обществе в процессе истории 206 относительно ограничений, существующих в настоящем, рыночных силу тех, кто может определять (создать) или изменить правила игры в будущем. Институциональная матрица складывается веками под влиянием множества факторов и обеспечивает историческую устойчивость и воспроизводство социума как социальной целостности. Институциональная матрица российского общества, сложившаяся под влиянием мобилизационного типа развития, по сути, выступает способом разрешения противоречия между ограниченностью ресурсов и конкуренции, и потребностями социального прогресса. Государство как основной игрок на рынке ограниченных ресурсов, как правило, стремится взять их под свой контроль в целях обеспечения социального порядка и экономического роста, создавая, тем самым, новые институциональные ограничения деятельности акторов и институтов. Конкуренции заставляет организации и акторов развивать навыки и знания, которые обеспечивают им выживание в условиях мобилизационного развития и формируют у них определенное понимание своих возможностей влиять на институциональные трансформации. Но если конкуренция искусственно ограничивается, то организации и акторы лишаются стимулов для инвестиций в новые знания, как следствие, они не инициируют новые институциональные изменения, понимая ограниченность своих возможностей воздействовать на институциональные изменения. Результатом становятся стабильные институциональные структуры [2,96], предрасположенные к торможению институциональных изменений. В России демократические институты возникают как запоздалая реакция на кризис. Отсюда - завышенные ожидания быстрого выхода из кризиса, т.е. снижения уровня неопределенности и риска, что приводит к форсированию институциональных изменений, которые в силу указанных причин принимают частичный или неполный характер. В результате в рамках одного поколения формируется новый запрос на социальный порядок и стабильность, что приводит к замедлению демократических реформ и подрыву веры в эффективность институтов демократии. В общественном сознании укрепляются убеждения в их исторической неэффективности. В результате в политической культуре не происходит качественного скачка связанного с переходом ценностей демократии с периферии в центр культуры. Вследствие 207 чего в общество постепенно возвращаются видоизмененные институциональные практики, адаптированные к новым историческим и социальным условиям. Литература 1. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997. 2. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. М. 2010. ГОСУДАРСТВО НА СОВРЕМЕННОМ МИРОВОМ РЫНКЕ Зиброва Г.П. (Санкт-Петербург) Современный мировой рынок регулярно ставит всех на грань выживания и требует государственного вмешательства в существующий порядок вещей, и даже мировой кризис это еще не агония современного рынка, а регулярная его фаза в производстве прибыли и воспроизводстве жизни одних за счет других. Рынок картинно хорош в мирное время, но именно в нем созревает кризис, который сворачивает рынок, отбирая у игроков их кредитные деньги, заставляя людей выживать, а это уже совсем другие законы, которые требуют роста государственных расходов. Государство всегда является важнейшим участником рынка, аккумулируя у себя значительные материальные и финансовые активы, но порядок его распоряжения ими может быть разным. Государство это по существу четвертый игрок на мировом капиталистическом рынке, на котором уже присутствуют три обязательных игрока: мировой капитал, национальный капитал и труд. Но и государство неоднозначно, имея три своих исторических ипостаси: национальное в патриархальной традиции, национальнокомпрадорское после обязательной цветной революции как вторжения мирового капитала, и национально ориентированное после осознания своих интересов в период краха однополярного мирового рынка. Каждому виду государства соответствует своя государственная форма собственности и государственной политики, в той или иной мере ориентированной на решение насущных проблем расширенного социального воспроизводства. Поэтому его социально-экономическая политика всегда будет меняться по жизненным показаниям. Государству приходится регулировать как 208 информационное пространство социализации человека, его духовнонравственную матрицу, так и материальное пространство его жизнеобеспечения, рыночно-продуктовую матрицу, создавая для этого определенную трансакционную среду обитания, в которой происходят необходимые для человека процессы присвоения условий жизнеобеспечения и развития. Внутренний рынок имеет социальную природу и развивается как социальный организм со своими историческими особенностями норм и правил присвоения и собственности. Его можно рассматривать как ресурс: информационный, организационный, сырьевой, рабочей силы, валютный. Институционально среда внутреннего рынка всегда существенно отличается от внешнего, мирового, поэтому агрессивное проникновение мирового рынка в трансакционную среду внутреннего рынка создает в ней новую ситуацию. Положение государства на мировом рынке носит глубоко противоречивый характер и находится в перманентном кризисе идентичности, поскольку агрессия мирового рынка организационно изменила государство в своих интересах, интересах частной собственности мирового финансового капитала, но не могла изменить его коренную сущность и снять с него ответственность за реализацию интересов своего населения. В частности, национальные интересы стран участниц мирового рынка требуют защиты своих ресурсов от их вымывания через финансовые потоки, вращающиеся вокруг ФРС в кредитно-финансовой системе американского доллара, давно испытывающего дефицит депозитов. Обмен полупустого доллара на национальный продукт – проявление современного принципа неэквивалентного обмена, обмена как функции присвоения. Намеренный обман стал нормой финансового рынка, а деньги как универсальное средство достижения целей в современном обществе стали социальным оружием в руках тех, у кого они есть в критической массе. Современное общество уже давно использует обмен как функцию присвоения, пройдя путь от неэквивалентного обмена при покупке рабочей силы до современной архитектуры однополярного мирового финансового рынка, где по признанию финансовых комиссаров ЕС какого бы то ни было контроля нет совсем. Глобальный рынок ассиметричен, разрушителен для политических лидеров и национальных правительств. Институт частной собственности задает основную ассиметрию общественных отношений через денежно-меновую составляющую капиталистического рынка, вовлекая в него всех. Через 209 потребительские предпочтения изменению подвергается коллективное сознание, когда в него вводятся новые правила и нормы поведения, на которые реагируют сначала отдельные личности, а затем целые социальные группы. В первую очередь атаке подвергается молодежная среда, находящаяся в стадии социализации. Чужая трансацкционная среда мирового рынка, имея свою социальную природу, воздействует на социальное качество жизни на внутреннем рынке, сначала поляризуя и дифференцируя общество, а затем уничтожая его уже по очереди на выживаемость. Это агрессивный механизм, уничтожающий чужие жизни против их воли, например, люди не хотят увеличения пенсионного возраста. Агрессивная функция рекламы, психологический террор навязывания завышенных стандартов потребления с последующим социальным унижением целых слоев населения это уже норма. Используются даже физиологические потребности и социальные закономерности как социальное оружие против иной трансакционной среды обитания. У мирового частного бизнеса и национального государства противоположные цели, поэтому государство находится в глубоком кризисе идентичности. Политика глобального рынка, сопровождающая доллар, приводит к дестабилизации социальноэкономических процессов, жертвой которых становятся демократические лидеры, доверие к которым падает под давлением мирового рынка, особенно, если его роняют «независимые» СМИ. На наш взгляд, все современные войны, от информационных и гражданских до мировых и звездных, являются частным случаем трансакционных войн мирового рынка по присвоению чужих условий жизнеобеспечения мировым финансовым капиталом. В трансакционных войнах потери исчисляются миллионами человек, они сопровождаются перманентными гражданскими войнами, которые активизируются однополярным лидером во время очередных демократических выборов. Трансакционные войны можно рассматривать как институциональные войны в сфере движения собственности. В свое время К.Маркс указывал на то, что на смену государству придет ассоциация производителей, но пока это только ассоциация производителей меновой стоимости, объединенный финансовый капитал, агрессивное начало современного мирового рынка. Ему на смену должна придти организация общественного производства другого уровня, способная преодолеть противоречие общественного характера производства и частного характера присвоения, от диктата ассоциации производителей меновой стоимости мирового рынка подняться к 210 ассоциации государств, ориентированных на потребительную стоимость внутреннего регионального рынка. История требует быть состоятельным на государственном уровне в любой момент времени, но для этого от агрессивности ассиметричного мирового рынка надо перейти к безопасности внутреннего национального баланса, тогда будет возможно становление социальных гарантий преодоления эксплуатации труда на базе ассоциированного труда, производства и потребления. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ И ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОНКУРЕНЦИИ В КАЗАХСТАНЕ Искаков И.Ж. (Санкт-Петербург) Страны Центральной Азии, к которым относится Казахстан, более медленно по сравнению, например с Россией, модернизируют свою политическую систему, адаптируя ее к вызовам современности. В определенной степени это связано с региональными и национальными традициями, а также сложным поискам новой идентичности, после распада СССР. Политические реформы в странах Центральной Азии имеют во многом половинчатый характер и вряд ли их можно определить как движение к демократии. Во всех странах этого региона сформировались политические режимы, основанные не на европейских ценностях демократии и политического плюрализма, а на традиционных ценностях Востока, включающих в себе персонификацию политической власти, концентрацию собственности в руках достаточно узкой, правящей группировки, порядок взаимоотношения внутри которой носит семейно-клановый характер. Основная цель государств этого региона направлена сегодня на реализацию стратегии экономического и политического развития в качестве суверенных независимых государств, их включения в международные, региональные и субрегиональные структуры экономического, финансового и военно-политического взаимодействия. Авторитарная природа политических режимов стран Центральной Азии находит свое отражение и в развитии политических партий и политической конкуренции. Это можно проследить на примере Казахстана, во главе которого уже 20 лет бессменно стоит Н. Назарбаев. Формально в стране существует режим президентского правления, но на практике имеет место быть авторитарный режим с 211 сильнейшей персонификацией власти, лишенной в настоящее время хоть каких либо признаков наличия политической конкуренции. Интересно отметить, что на всех этапах посткоммунистической трансформации в Казахстане имеет место быть один и тот же подход к политической конкуренции – негативный. Негативное отношение к политическому плюрализму и конкуренции демонстрировали представители бывшей партийногосударственной бюрократии, как в начале посткоммунистической трансформации, так и в настоящий период. Доказательством чего является результат проведения реформы избирательной системы в 2007 г. и выборы в парламент Казахстана по пропорциональной системе. В результате парламентских выборов сформировался однопартийный парламент, хотя по всех законам европейской политики пропорциональная система ведет к развитию многопартийности и более широкому представительству партий в законодательных органах власти. По итогам выборов в Мажилис в 2007 г. пропрезидентская партия «НУР ОТАН» получила 88,41% голосов. От партии «НУР ОТАН» в нижнюю палату Парламента по партийному списку было избрано 98 депутатов. Все другие политические партии не смогли преодолеть 7% барьер и оказались лишенными возможности заниматься парламентской деятельностью. По сути, политическая конкуренция сведена к нулю, что во многом типично для большинства стран Центральной Азии. Сравнивая институциональные изменения в развитии партийных систем России и Казахстана в последнее десятилетие, можно заметить, что они имеют ряд общих черт: переход к пропорциональной системе выборов, сокращение количества партий, принимающих участие в выборах, резкое увеличение влияния пропрезидентской партии на всех уровнях власти. Хотя следует отметить, что в России сохраняются институциональные основы политической конкуренции, но ее масштаб и формы проявления существенно сократились. ПРОБЛЕМА ГОСУДАРСТВА И НАСИЛИЯ В ТРАДИЦИИ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ Исакова А.А. (Санкт-Петербург) Проблема государства, его права на монопольное использование насилия не новая в социологии. Одним из первых этой темы коснулся Томас Гоббс в работе «Левиафан». Описав естественное состояние жизни людей как «войну всех против всех», 212 Гоббс противопоставил ему жизнь в рамках государства. Акцент у мыслителя - на социальной дисциплине и порядке, которые возникают благодаря созданию государства [7, с.100]. Вопрос же об использовании государством насилия как меры достижения мира в рамках своих границ у Гоббса представлен следующим образом: государство и только оно вправе на законных основаниях «сдерживать» людей и применять по отношению к ним насильственные меры [10]. Другой подход у Макса Вебера, который полагал, что государство стоит во главе всех проявлений насилия по отношению к людям, проживающим в рамках его территории. Никто не может применять насилие как метод решения проблем или ведения дел в обход государства. Следующий социальный теоретик, рассуждавший про государство и насилие - Мишель Фуко. Базовое понятие у него – дисциплинарная власть. С точки зрения Фуко, власть – не просто атрибут государства, она повсюду в обществе, это нечто, существующее естественным образом в «ткани» человеческого объединения. Наряду с понятием «власти» Фуко вводит понятие «наказание». Философ считает, что в современном обществе наказанием и наибольшим проявлением насилия, которое может оказать на индивида государство, является лишение этого самого индивида свободы. Такой инструмент превращает государство, по мнению Фуко, в своего рода монополиста по использованию насилия, поскольку только государство формирует механизм включения и исключения индивидов из общества. Понятия «административной власти» касался и Энтони Гидденс. С его точки зрения, данный термин подразумевает контроль за временным и пространственным измерениями человеческой деятельности. «Насилие» может проявляться в регулировании и координации поведения индивида посредством манипулирования условиями, в рамках которых задана его деятельность [7, с.23]. Такого рода идеи получили развитие у Антонио Грамши, считавшего, что через повседневные практики, каждодневный опыт общения с чиновниками, существующие национальные праздники, государство становится социальным объектом, проявляется так называемая нового типа государственность. Тут уже границы государства и его географическая определенность не столь важны, сколько, то многостороннее влияние, которое оказывает государство на индивида [9, с.88]. 213 Повседневные практики, опыт «столкновения» индивида с государством демонстрируют, что цель современного государства – ассимиляция, гомогенизация общества [10]. В таких условиях легче осуществлять контрольную функцию государства. Еще Фуко писал о том, что государство стремится стереть все возможные различия между людьми, применяя для этого как раз самое настоящее насилие для достижения цели. Современная трактовка понятия «государство» очень неоднозначна. Некоторые представители социальной мысли сомневаются, в целом, в возможности использования его для анализа. Известно, что социальные теоретики спорят о том, правомерно ли вообще до сих пор говорить о национальном государстве. В 1980-ые и 1990-ые годы теории глобализации (Аппадураи, Ханнерц, Онг), казалось, четко обозначили упадок, трансформацию, если не исчезновение национального государства как такового. Границам государств, их экономикам был брошен вызов в лице транснациональных корпораций, с политической точки зрения, к примеру, создание Евросоюза подрывало идею национальных государств. Войны и конфликты в разных частях света свидетельствовали о том, что монополия на применение насилия находится теперь не только в руках государства, поскольку другие социальные акторы также стали играть существенную роль на политической арене [11, с.96]. Традиционные функции государства в таких областях как правосудие, образование, здравоохранение, национальная безопасность, все то, что Альтюссер назвал «аппаратом государства», теперь вынесены на регулирование частным компаниям и институтам [3]. Однако большинство социологов и антропологов до сих пор сходятся во мнении, что государство было и продолжает являться ключевым звеном в социальной системе, тем более, когда речь идет об использовании насилия и легитимации насильственных действий. Согласно точке зрения современных исследователей (C.Nagengast, P.Abrams) государство – своего рода идеологический проект, который доказал, что имеет право на легитимное применение насилия по отношению к индивиду, оправдываемое в терминах идеологии и общей безопасности. На сегодня главная задача для исследователей заключается в том, чтобы понять, каким образом сделать так, чтобы государство не маскировало под видом необходимых мер нарушение прав человека, лишение индивида свобод и открытости в деятельности. Вот так выглядит основная цель социальных мыслителей. Литература 214 1. Abrams P. 1988 Notes on the difficulty of studying the state, Journal of Historical Sociology, 63 с. 2. Alonso A.M. 1994 The Politics of Space, Time and Substance: State Formation, Nationalism and Ethnicity. Annual Review of Anthropology, Vol. 23: 379-405 (21/01/10, http://www.jstor.org/stable/2156019) 3. Aretxaga B. 2000 A fictional reality: paramilitary death squads and the construction of State terror in Spain. In Death Squad: The Anthropology of State Terror, ed. JA Sluka, 47-69 4. Aretxaga B. 2003 Maddening States. Annual Review of Anthropology, Vol. 3: 393-410 (21/01/10, http://www.jstor.org/stable/25064835) 5. Besteman C. 1996 Violent Politics and the Politics of Violence: The Dissolution of the Somali Nation-State. American Ethnologist, Vol. 23, No. 3: 579-596 (21/01/10, http://www.jstor.org/stable/646353) 6. Foucault M. 1977 Discipline and Punish: The Birth of the Prison, New York: Patheon Books, 326 с. 7. Giddens A. 1985 The Nation-State and Violence, Cambridge: Polity Press, 399 с. 8. Masumura W.T. 1977 Law and Violence: A Cross-Cultural Study. Journal of Anthropological Research, Vol. 33, No. 4: 388-399 (21/01/10, http://www.jstor.org/stable/3629749) 9. Mitchell T. 1991. The limits of the state: beyond statist approaches and their critics. American Political Science Review 85: 77-96 с. 10. Nagengast, C. 1994 Violence, Terror and the Crisis of the State. Annual Review of Anthropology 23: 109-136 11. Steinmetz G. 1999. State/Culture. State Formation after the Cultural Turn. Ithaca, NY: Cornell University Press, 96-123 с. ОБ ЭФФЕКТИВНОСТИ ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ Канаева Л.В. (Златоуст) Почти 20 лет Россия находится на этапе системной модернизации, отразившиеся на демократизации институтов власти, их принципах, механизмах и эффективности. Новая модель представительно-законодательной ветви власти окончательно оформилась как централизованная вертикаль в 215 середине 90-х гг. Она носила соответствующий духу времени либеральный характер и проявилась в таких новых феноменах как: самовыдвижение, публичная политическая конкуренция, жесткая критика исполнительной власти. Но вместе с тем появились: избирательные манипуляции, коррупция, лоббизм, вызывающие депутатские «иммунитеты» и зарплаты. Возросшая эффективность новой модели представительной демократии по сравнению со старой имела противоречивый характер, поскольку базовый оргпринцип - функционального разделения труда и кооперации - не был предусмотрен в институциональных изменениях. Территориальный подход при формировании данной ветви власти не предполагал специализации депутатов соответствии с конкретными функциями, которые были у всех одинаковыми. И остаются таковыми до сих пор, несмотря на внедрение мажоритарнопропорционального или только пропорционального подходов к формированию представительных органов. Побороть низкую продуктивность и безответственность отдельной части депутатов не получилось. В 2007 г. нижняя палата Федерального Собрания окончательно оформилась как власть политических партий, но отказываться от традиции территориального представительства не стали. Реформой было предусмотрено закрепление регионов за депутатами-кураторами, даже если они москвичи. Модель партийного выдвижения депутатов не решила всех накопленных противоречий. Как оказалось, партийные фракции попрежнему не в силах повлиять на своих «богатых» депутатов, практически не работающих и редко посещающих заседания. Из партийной солидарности за них все также голосуют коллеги, прикрывая не только прогульщиков государственного ранга, но и недостатки последней реформы. Интересен отклик на данное положение В. Жириновского (март 2010). Он, поддерживая запрет заочных голосований и лишение мандата неработоспособных и безответственных депутатов, указывает на неадекватность экономической затратности трудоотдаче депутатского корпуса. Лидер ЛДПР отстаивает сокращение числа депутатов до 200, поскольку все остальные, по выражению автора, просто не успевают за 5 лет ни разу выступить. А также, сокращение аппарата Госдумы в 3 раза (в основном за счет корпуса помощников депутатов). Подобное снижение численности состава ГосДумы, по расчетам В. Жириновского, должно обеспечить экономию около 2 млрд. руб. в 216 год, из них 200 млн. руб. будут сэкономлены на натуральных льготах депутатов и дорогостоящих оргсредствах. Позиция лидера фракции ЛДПР в данном вопросе отражает лишь часть проблемных узлов, которые автор образно связал с угрозой банкротства ГосДумы. Не важно, популизм это или честное вскрытие процессов разложения депутатской власти в федеральном центре - очевидно созревание модернизационной ситуации, осуществить которую можно лишь путем кардинального пересмотра принципов организации труда депутатов. В этой связи предлагаются следующие модернизационные мероприятия: 1. Разработать штатные структуры по комитетному принципу, целесообразные для конкретных представительных органов. В должностных обязанностях для каждого рабочего места указать объем работы, необходимые компетенции у должностного лица, обоснованные размеры вознаграждений, премий и штрафов, содержание соцпакета.. 2. Усовершенствовать методы профессионального отбора депутатских кадров на этапе партийного выдвижения или самовыдвижения. Конкурсные требования к кандидатам должны включать: наличие профильного образования, успешного опыта работы на предыдущей ступени представительной вертикали (для низшей ступени – руководителя трудового коллектива или общественной организации), инновационного проекта своей будущей деятельности, справки о состоянии здоровья, верхней планки возрастного ценза. 3. Определить инстанцию, контролирующую качество работы, и формы публичной отчетности и оценки. Такой инстанцией могут быть как внутренние структуры, так и вышестоящие ступени вертикали, а для ГосДумы – внутренний самоконтроль. Внедрение подобных изменений позволит достичь следующих результатов: преодоление институциональной неэффективности начнется с конкурсных фильтров на этапе выдвижения, которые не допустят недееспособных кандидатов по образованию, опыту работы, инновационной инициативе, преклонному возрасту и слабому здоровью; 217 - карьерный рост по депутатской вертикали будет прозрачным и обеспечит вышестоящие ступени вертикали высокопрофессиональными кадрами; - общие депутатские функции: обратной связи с избирателями и выполнения наказов из округов – будут более качественно выполняться специальными комитетными подразделениями; - трудовое вознаграждение и признание депутатов будет осуществляться «по труду», а не по уравнительному статусу или схеме освобожденный-неосвобожденный работник. УЧАСТИЕ ГРАЖДАН В ПОДДЕРЖАНИИ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ Келасьев О.В. (Санкт-Петербург) Для российского общества актуальной является задача привлечения населения к решению общественно значимых проблем. К числу таких общественно значимых проблем относится развитость культуры охраны общественного порядка. В Санкт-Петербурге участие населения в обеспечении правопорядка регулируется законом «Об участии граждан в обеспечении правопорядка в СанктПетербурге» от 31.01. 2001 №760-95. Для реализации данного закона на территории муниципалитетов создаются отряды охраны общественного порядка, на деятельность которых выделяются значительные средства из муниципального бюджета. Вместе с тем проблема поддержания общественного порядка далека от решения. С целью рассмотрения того, как работает данный закон, было проведено социологическое исследование жителей социально типичного «спального» округа Санкт-Петербурга по проблемам охраны общественного порядка (Невский район). По итогам опроса были выяснены проблемы в сфере общественного порядка, которые волнуют жителей в первую очередь. К ним относятся: порча объектов благоустройства, мелкое хулиганство, распитие спиртных напитков на детских и спортивных площадках округа, кражи, грабежи пенсионеров, получающих пенсию. По оценкам жителей, наибольшую опасность для них представляют такие места на территории округа как подъезды их 218 собственных домов (как ни странно это выглядит на первый взгляд), детские и спортивные площадки в тёмное время суток, территории около сберкасс (банкоматов) во время выдачи пенсий и пособий, объекты незавершённого строительства, лифт в тёмное время суток, пешеходные переходы. Среди опасений, которые жители испытывают лично, были перечислены опасения связанные с возвращением домой поздно вечером, встреч с мошенниками и грабителями, страхи квартирной кражи, нападения собак, изнасилования, анонимных телефонных звонков. Только треть опрошенных не подвергались тем или иным формам агрессии на территории округа. Четверть опрошенных указали, что их во дворе чуть не сбила машина, пятая часть опрошенных указали, что у них пытались вырвать сумку или отнять мобильный телефон, каждый десятый подвергался нападению бездомных собак. Отдельные жителей указывали, что подвергались нападению грабителей-наркоманов в подъезде (лифте), агрессии со стороны лиц «некоренной национальности», отмечались также попытки обокрасть их квартиру (приходили мошенники, представлявшиеся сотрудниками социальных служб). Указанные факты говорят о фактической отстранённости милиции от обеспечения правопорядка. Агрессивность социальной среды на территории округа могла бы быть снижена, если бы уличная преступность, транспортная ситуация и агрессивные животные находились также в поле зрения муниципалитета. Представляется, что для обеспечения работы закона требуется проводить постоянную диагностику социальной среды в муниципалитетах, что позволит выявлять реальные проблемы в сфере охраны общественного порядка и принимать оперативные меры по их решению. Изменить неблагоприятную ситуацию с проблемой охраны общественного порядка должна была позиция самих жителей. И действительно, почти половина из них указывает по отношению к замеченному правонарушению, что не пройдут мимо и сделают замечание. Более трети указывает, что вызовут милицию. Но вот типичный ответ молодых респондентов – «считаю, что не моё дело, пусть милиция беспокоится». Встречались и ответы: «делать замечания опасно», «стараюсь не вмешиваться, чтобы не получить по голове», «вызывать милицию бесполезно, приедут через три часа или вообще не приедут». 219 О существовании отряда охраны общественного порядка большинство жителей не информированы. Но в целом отмечается востребованность таких отрядов (наподобие ДНД в советское время). Эти отряды сложились и формально функционируют. Но они не выполняют в необходимой мере функцию поддержания общественного порядка силами граждан. Так, экспертами отмечается, что тормозит деятельность отряда несовершенство указанного закона. Дружинник не имеет права проверять документы, задержать правонарушителя без участия сотрудника милиции, у которого не остаётся времени из-за перегруженности на совместное патрулирование. Социологическое обеспечение внесения изменений в закон об участии населения в обеспечении правопорядка в форме народных дружин требует налаживания систематического мониторинга ситуации в муниципальных образованиях и обобщения накопленного в различных муниципалитетах опыта по привлечению жителей к решению этой социально значимой проблемы. МОДЕЛИРОВАНИЕ АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ: ДИСКУРСИВНАЯ СТРАТЕГИЯ ПРЕЗИДЕНТА РФ, Д.А. МЕДВЕДЕВА Ковалевская Е.В. (Санкт-Петербург) Явление терроризма рассматривается современным международным сообществом как мировое зло. Правительства многих стран, в том числе и России, объявляют ему войну и провозглашают курс на его полное уничтожение. В выступлениях и посланиях президента РФ Д.А. Медведева все чаще упоминается о необходимости принятия решительных и масштабных мер по устранению проблемы терроризма, как в России, так и за ее пределами. Политический дискурс президента РФ Д.А. Медведева отличается большим количеством упоминаний о применении жестких силовых методов и необходимости физического уничтожения террористов. Результативность проведенных антитеррористических операций оценивается в численных показателях уничтоженных. Слово «уничтожить» - используется в большинстве заявлений Д.А. Медведева, касающихся противостояния терроризму. На совещании с постоянными членами Совета Безопасности в июне 2009 года Д.А. Медведев заявил по 220 поводу покушения на Президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова следующее: «Здесь нечего церемониться, надо действовать. Проводились операции, и сейчас они проводятся. Доложите мне, какое количество бандитов уничтожено» [8]. Из практических действий Д.А. Медведева можно отметить, прежде всего, работу над категориальным аппаратом по закреплению за террористом статуса «нечеловека», президент проводит четкую грань между понятиями «человек» и «террорист». Говоря о пострадавших во время взрывов в метро 29 марта 2010 года, Д.А. Медведев делает принципиальное разделение между пострадавшими, в отношении которых «всё будет сделано по-человечески» [10], и теми «нелюдьми», которые совершили теракт: «Мы действительно за последнее время убедились в том, что эти люди – их и людьми-то нормальными назвать нельзя – это просто звери, и безотносительно к тому, какими мотивами они руководствуются, то, что они делают, является преступлением по любому праву и исходя из любой морали» [10]. Тем самым президент применяет противопоставление «Мы-они» как «люди-звери (нелюди)». Оказавшись за условной чертой, совершившие теракт лишаются своего человеческого статуса. В результате «клеймления» и вынесения террористов за пределы «человеческого» происходит фактическое ущемление их прав, а власти получают полномочия действовать по отношению к ним без соблюдения общепринятых принципов и норм. Главной задачей по борьбе с терроризмом Д.А. Медведев называет контроль за ситуацией, силовое обеспечение по поддержанию порядка и расследованию терактов. Апеллируя к полной деморализации террористов, государство легитимирует любую антитеррористическую деятельность своих подразделений. Государство, как управленческий аппарат, получает право действовать без ограничений, что очень часто приводит к ограничению прав и свобод граждан и ужесточению контроля в различных социальных сферах. При этом представители государственной власти, как и президент РФ, не предоставляют своим гражданам развернутых отчетов по проведенным, осуществляемым и планируемым операциям. Все, что озвучивается Д.А. Медведевым или представителями ФСБ, это то, что преступление раскрыто, некоторые боевики задержаны, определенное количество террористов уничтожено. После такого доклада остается открытым большое количество вопросов. Как происходило задержание, кто те люди, почему они совершили теракт и доказана ли их вина? Жесткость действий спецслужб и закрытость 221 демонстрируют колоссальную и практически ничем неограниченную государственную власть. На определенных этапах выполнения антитеррористической программы может возникнуть опасность систематических нарушений прав и свобод, оправдываемых обеспечением личной безопасности членов общества. На высшем политическом уровне противостояние терроризму становится оправданием тех решений, которые не могли бы быть осуществлены при отсутствии террористической угрозы. Возможно, непопулярные в другой период политические решения, во время существования постоянной террористической угрозы воспринимаются мировым сообществом как необходимые. Ужесточение контроля документов, прослушивание телефонных переговоров, личный досмотр, запрещение забастовок и других массовых выступлений, приостановка деятельности оппозиции – это лишь некоторые из числа мер, которые применяются правительствами ряда стран, в том числе и РФ. Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. Бурдье П. Описывать и предписывать. Заметка об условиях возможности и границах политической действенности // Логос. – 2003. – № 4-5. – С. 33-40. Лаку-Лабард Ф. Поэтика и политика // SIL’ 98. Поэтика и политика. Альманах российско-философского Института социологии Рос. Академии наук. М.: Институт экспериментальной социологии. – СПб.: Алетейя, 1999. – С. 7-12. Леунар Р. Социальная власть публичного выступления // SIL’ 98. Поэтика и политика. Альманах российско-философского Института социологии Рос. Академии наук. М.: Институт экспериментальной социологии. – СПб.: Алетейя, 1999. – С. 167-192. Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества // Социо – Логос. – М., 1991. Выпуск 1. – 480 с. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. – М.: Прогресс, 1986. – С. 22-129. Серль Дж. Что такое речевой акт. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. – М.: Прогресс, 1986. - С. 151-169. Начало совещания с руководителями республик СевероКавказского федерального округа, территориальных 222 подразделений Федеральной службы безопасности и органов внутренних дел // Президент России: официальный сайт. URL: http://kremlin.ru/transcripts/7308 (дата обращения: 2.08.2010) 8. Совещание с постоянными членами Совета Безопасности в июне 2009 года Д.Медведев заявил по поводу покушения на Президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова // Президент России: официальный сайт. URL: http://kremlin.ru/news/4632 (дата обращения 2 августа 2010) 9. Совещание в связи с терактами в метро // Президент России: официальный сайт. URL: http://kremlin.ru/news/7265 (дата обращения: 2.08.2010) 10. Дмитрий Медведев почтил память жертв взрывов в московском метро // Президент России: официальный сайт. URL: http://kremlin.ru/news/7283 (дата обращения: 2 августа 2010г.) 11. Встрече с директором ФСБ А.В. Бортниковым // Президент России: официальный сайт. URL: http://kremlin.ru/news/6597 (дата обращения: 2 августа 2010г.) 12. Выступление на расширенном заседании коллегии Федеральной службы безопасности // Президент России: официальный сайт. URL: http://kremlin.ru/transcripts/2991 (дата обращения: 2 августа 2010г.) МЕЖДУНАРОДНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ КАК ФАКТОР СТАБИЛЬНОСТИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ Кох И. А. (Екатеринбург) Глобализация общественной жизни привела к тому, что острейшие проблемы, с которыми сейчас сталкивается человечество – проблемы войны и мира, распространение оружия массового поражения, разгул терроризма, экологические угрозы, техногенные катастрофы, пандемии – имеют общепланетарный характер. Их урегулирование возможно только путем объединения усилий всех государств и народов. Необходимы новые структуры управления социальными процессами на планете, всемирный координирующий центр, обеспечивающий жизненно важные интересы всех людей, прежде всего – безопасность. Мы являемся свидетелями 223 зарождающейся глобальной власти, наиболее наглядно проявляющейся в деятельности ООН и ее институтов. Наряду с этим на эту роль претендует своей имперской внешней политикой США, взявшие на себя роль международного полицейского и навязывающих остальным странам свои идеалы и ценности. Однако в современном мире реальную перспективу имеют только сотрудничество всех народов мира, основанное на взаимных компромиссах и толерантности. Решающую роль в формировании управляющих органов сотрудничества призваны сыграть международные социальные институты. В XXI веке в общественном развитии одновременно сосуществует две антиномичные тенденции: глобализация и стремление к национальной автономии. Глобализация ведет к слиянию экономических институтов, финансовых систем, формированию супертранснациональных корпораций, бюджет которых многократно превосходит бюджеты многих государств. В более привилегированном положении оказываются экономически развитые страны, тем самым закрепляется экономическая и культурная отсталость значительной части населения планеты. Закономерными социальными последствиями этих процессов является углубление неравномерности экономического и культурного развития народов, вызывающее рост национализма, сепаратизма и стремление к сохранению национальной самобытности наций. Особенно опасной становится тенденция интеграции национализма с религиозными движениями, что приводит к формированию предпосылок для глобального социального конфликта и столкновения культур. Наглядными свидетельствами проявления этих тенденция является современный международный терроризм. В предотвращении межнациональных конфликтов и урегулировании международных отношений в современном глобальном мире первостепенная роль принадлежит международным социальным институтам, которые интенсивно формировались в ХХ веке. Именно им отводится приоритетная роль в обеспечении стабильного развития международного сообщества. Социальные институты всегда имели большое значение в регулировании общественных отношений. В предыдущие эпохи они играли большую роль в управлении социальными процессами, прежде всего, в национальном масштабе, внутри государства. В современном глобальном мире они призваны обеспечить стабильное и мирное развитие народов планеты, эффективное использование преимуществ глобализации и достижений мировой экономики и 224 культуры в интересах каждого человека на планете. Сегодня мы наблюдаем как успехи, так и неудачи деятельности международных социальных институтов по регулированию межнациональных отношений в глобальном мире. История развития социальных институтов закономерно приводит к постепенному формированию международных социальных институтов, которые отличаются от традиционных, прежде всего, способом образования (переговоры и международные соглашения) и более формализованным характером (уставы, международное право и другие документы). В современном обществе социальные институты создаются и поддерживаются сознательно и целенаправленно, формализуются различными способами, включая организационные и правовые способы, что придает им большую эффективность в регулировании общественных отношений. В этом плане заслуживает особого внимания концепция наднациональных институтов, предложенная А. Этциони. Известный американский социолог Амитаи Этциони отводит наднациональным институтам центральное место в формировании будущих глобальных структур управления на планете. По его мнению, «наднациональные институты являются основными строительными блоками новой глобальной архитектуры, которая станет прорывом в постнациональное мироустройство» [1, с. 243]. В процессе формирования новой структуры управления глобальными процессами возможны переходные (или промежуточные) формы наднациональной организации. В качестве наиболее зрелой структуры подобного рода он рассматривает Европейский Союз. Таким образом, ведущей тенденцией развития человечества на современном этапе при всей противоречивости процессов интеграции выступает глобализация общественной жизни. Активизация антиглобалистских и националистических движений способны затормозить, но вряд ли остановить международную интеграцию. Важнейшими инструментами международной интеграции являются глобальные социальные институты, закономерно сменяющие систему международных организаций и наднациональных институтов. Именно им принадлежит ведущая роль в обеспечении стабильности общественного развития в условиях глобализации. Литература 1. Амитаи Этциони. От империи к сообществу: новый подход 225 к международным отношениям / Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Ладомир, 2004. ПУБЛИЧНЫЕ СЛУШАНИЯ КАК ФОРМА НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ НА МУНИЦИПАЛЬНОМ УРОВНЕ Кузнецова П.Ю. (Пермь) Местное самоуправление – сравнительно новое явление в системе публичной власти РФ, реализуемое на уровне муниципальных образований посредством системы властных отношений, направленных на реализацию прав и свобод населения муниципальных образований, решение вопросов местного значения. В данном случае местное самоуправление как публичная власть представляет собой власть публичного территориального коллектива муниципального образования, осуществляемая в рамках закона самим населением, а также органами местного самоуправления от имени этого населения [1, 290]. Формы осуществления местного самоуправления непосредственно населением закреплены в Конституции РФ, в частности, это референдум, выборы, другие формы прямого волеизъявления [2]. В Федеральном законе №131 перечень форм непосредственной демократии на местном уровне существенно расширен. Они разделены на две группы: формы прямого осуществления местного самоуправления обязательного характера (местный референдум, муниципальные выборы и т.д.) и рекомендательного характера (правотворческая инициатива граждан, публичные слушания, собрания, конференции граждан и т.д.). Данная градация и расширение списка форм непосредственной демократии рекомендательного характера были призваны компенсировать изменения, произошедшие в рамках муниципальной реформы. Так, в частности, в соответствии с Федеральным законом №154 1995 г., принятие устава муниципального образования и внесение в него поправок выносилось на местный референдум. Федеральный закон №131 закрепил данное полномочие в исключительном ведении представительного органа муниципального образования. Но данный вопрос должен в обязательном порядке проходить через публичные слушания граждан – населения муниципального образования [3, ст. 28]. Назначение публичных слушаний состоит, прежде всего, в 226 выявлении общественного мнения относительно принимаемых нормативно-правовых актов, однако суждения, высказанные населением муниципального образования, не обязывают органы МСУ и их должностных лиц принимать решения с их учетом. В последнее время для многих муниципальных образований стали свойственны тенденции модификации моделей местного самоуправления, связанные с изменением порядка выборов глав муниципальных образований, с трансформацией избирательной системы в отношении представительных органов местного самоуправления, с введением должности сити-менеджера. Перечисленные преобразования предусмотрены Федеральным законом №131, однако вызывают неоднозначную реакцию местного сообщества. В частности, в г. Перми по инициативе Пермской городской Думы были подготовлены поправки в Устав муниципального образования, предусматривающие отмену муниципальных выборов Главы муниципального образования – председателя представительного органа и переход к выборам из состава депутатов городской Думы. Для внесения соответствующих изменений в Устав города были проведены публичные слушания. Изменения, вносимые в Устав города, приобрели широкий общественный резонанс. Им предшествовал ряд публичных акций, осуществленных пермскими правозащитниками, объединившимися в коалицию «За прямые пермские выборы», выступающими против изменения порядка выборов, а также многочисленные опросы общественного мнения, продемонстрировавшие негативное отношение большинства населения муниципального образования к данным поправкам в Устав. В ходе публичных слушаний по изменениям в Уставе было высказано 39 мнений, из которых однозначно за изменение порядка выборов Главы города высказалось 20 участников (51%), при этом следует отметить, что большинство из них составляли руководители Советов территориального общественного самоуправления г. Перми. Против изменения порядка выборов выступило 9 человек (23%) – представители общественных, правозащитных организаций, научного сообщества. Остальные участники (26%) выразили нейтральное мнение, характеризуя обсуждаемые изменения как не противоречащие законодательству. При этом особо следует отметить суждение Уполномоченного по правам человека в Пермском крае Т.И. Марголиной о том, что «недостаточно анализировать изменения в Уставе с позиций соответствия законодательству, а следует 227 рассматривать этот вопрос с позиций сохранения, изменения, уменьшения политических прав каждого жителя г. Перми» [4]. Несмотря на результаты публичных слушаний, а также многочисленные акции протеста, 1 сентября 2010 г. Пермская городская Дума приняла решение о внесении изменений в Устав г. Перми об отмене прямых выборов Главы муниципального образования. Литература 1. 2. 3. 4. Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции/ Т.Я. Хабриева, В.Е. Чиркин. – М.: Норма, 2007. Конституции РФ 1993 г. Федеральный закон №131 от 6 октября 2003 г. «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ». http://www.gorodperm.ru ТРАНСФОРМАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ И КУЛЬТУРА ПОЛИТИЧЕСКИХ ТРАНСФОРМАЦИЙ. Кузьмич И.Н.(Минск) Попытка трансформации политического поля -- одна из самых сложных задач стоящих перед социальным субъектом. Ведь любое социальное поле, включая поле политики, живет, по своим, уже существующим законам. В том смысле, что в каждом отдельно взятом поле существуют утвержденные и принятые категории и механизмы восприятия, которые поддерживаются и контролируются существующей властью поля и позиционируются в качестве культурной нормы данного поля. Естественно, что в такой ситуации любые попытки изменить политическую культуру будут восприниматься властью, существующей в поле, как прямая угроза ее стабильности и целостности. Именно по этой причине процесс трансформации политической культуры проходит так «болезненно» и медленно. Но для того, что бы попытаться выявить механизмы, способные произвести необходимые изменения в политической культуре, необходимо понять, как функционирует политическое поле. Одним из самых успешных разработчиков теории социальных 228 полей является французский социолог Пьер Бурдье его методологической схемой я, и предлагаю воспользоваться. Исследуя функционирование поля политики, Бурдье приходит к выводу, что любое поле функционирует согласно определенным диспозициям. Сюда же входит и лигитимизированный набор капиталов, работающий в данном поле, и набор социальных практик, которыми может пользоваться субъект. То есть поле (в нашем случае поле политики) изначально представляет собой хорошо простроенное, символизированное социальное пространство, в котором уже особым образом установлен порядок социальных отношений. Вопрос состоит в том, каким образом можно произвести трансформацию культурной нормы в жестко контролируемое поле. Согласно П. Бурдье это может происходить следующим образом: 1. Трансформация может идти от общества и общественных, уже признанных институтов. Конечно же, Бурдье здесь имеет в виду гражданское общество с уже устоявшимися механизмами волеизъявления и формами взаимодействия с государственными институтами. Но для большинства постсавецких стран данный механизм находится на стадии формирования, что делает эффективность его работы невысокой. 2. Другим способом трансформации политической культуры может быть осуществлен непосредственно властью политического поля. Но в данном случае нам необходимо наедятся на прогрессивность существующей власти и на ее релятивность. Но все чаще мы наблюдаем ситуацию когда, не один из этих способов не действует, и повлиять на политическую культуру не представляется возможным. Однако процессы, происходящие в нашем обществе, заставляют нас констатировать обратное. Одним из самых частых механизмов, использующихся, в современной политики является механизм переструктурации символического пространства поля. Другими словами субъекты пытаются трансформировать поле посредствам разрыва связи между означающим и означаемым (что обычно инкриминируют ситуации постмодерна), при этом означающее остается прежним, ему подбирают лишь другую референцию. Такой механизма трансформации политической культуры можно пронаблюдать в условиях политического поля Беларуси, на примере белорусского блогера Евгения Липковича, заявившего о 229 намерении участвовать в местных выборах. Естественно, что тот набор практик, который использовал Липкович для позиционирования себя в политическом поле Беларуси, не подходил под устоявшуюся культуру политического поля нашей страны. Им был использован незаурядный подход в попытке трансформации политической культуры. Отметим несколько наиболее заметных его интервенций в символическом пространстве поля политики: «Битва за кефир» - это авторское название проведенной гном Липковичем акции (название – явная аллюзия по поводу «битвы за урожай», которая ведется в нашей стране каждый год). Естественно, что такая референция не могла не остаться незамеченной. Очевидно, что изменить правила, по которым играют в поле политике, одному агенту невозможно, но Липкович и не пытается это делать. Он стремится лишь реструктурировать поле. В данном контексте, он пытается перенести масштаб и значимость битвы за урожай, посредством иронии, на свою, конкретную, ситуацию. «Битва за Севастопольский парк», или предвыборная компания. Это – главная попытка семантизировать себя в политическом поле. Но механизм был выбран все тот же: переозначивание означающих. Все помнят картину Л. Дайнеко «Битва за Севастополь». Именно к ней апеллирует Липкович, пытаясь перенести героику сюжета картины на сегодняшний день и, таким образом, снова реструктурировать символическое пространство. СООТНОШЕНИЕ МЕХАНИЗМОВ СОЦИАЛЬНОГО ПОРЯДКА И ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ В УСЛОВИЯХ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА Кулаковский В.И. (Петрозаводск) Механизмы деятельности организованной преступности самое сложное, многогранное и опасное криминальное явление, посягающее, прежде всего на политическую, экономическую, социальную, правовую и нравственную сферы общества. Соотношение социального порядка напрямую зависит от умения противопоставить социальному злу, четкие и действенные методы борьбы и профилактики органов правопорядка. 230 В отличие от иных видов преступности организованная преступность имеет неодинаковое распространение в разных странах. Возникновение её связано с особыми социально-экономическими и даже историческими условиями, а официальное её признание властью требует не только фактических доказательств, но и политической воли. Актуальность проблемы борьбы с организованной преступностью очевидна и в современном обществе занимает одну из самых злободневных тем. Сущность организованной преступности, главным образом, имеет криминальную, экономическую направленность. Организованная группа или преступное сообщество создаются для осуществления того или иного преступного бизнеса, последствия которого влияют на социально-экономическую стабильность государства. Так современная отечественная организованная преступность зародилась в результате такой социальноэкономической политики, проводившейся в СССР, которая глушила деловую и экономическую инициативу хозяйственников, стремление к её гибкости, быстрой перестройке с учётом экономических и социальных потребностей. Всё это привело к дестабилизации экономики страны, росту преступлений в сфере хозяйственной деятельности, крупным хищениям, взяточничеству, а также возникновению теневой экономики. Дельцы теневой экономики стали создавать хорошо организованные и устойчивые сообщества криминального характера. Такая деятельность, приносящая огромные доходы не могла не заинтересовать представителей традиционной профессиональной преступности. В результате началось сращивание деятельности дельцов теневой экономики и главарей общеуголовных преступных сообществ. До начала перестроечных процессов в стране преступность в сфере экономики уже имела немало признаков, свойственных современной организованной преступности. Однако борьба с таким криминальным явлением на начальной стадии не проводилась должным образом, так как общество находилось, в этот период, в неведении относительно существования и состояния в стране организованной преступности. Когда была возможность быстро и относительно малыми усилиями противостоять организованной преступности, решительных мер не было принято, что нанесло невосполнимый ущерб борьбы с данным видом преступности. Изучив соотношения механизмов социального порядка, можно выделить основные черты, свойственных деятельности 231 современных организованных формирований: иерархическое построение; преступная организация имеет свой орган управления, координирующий усилия организации; сложная структура, которая подразумевает криминальное разделение труда: наличие специальных блоков, которые имеют организаторские и вспомогательные функции, функции защиты, разведки, контрразведки, вербовки новых членов, психического воздействия, взаимодействия с другими преступными формированиями. Далее это коррупционные связи в органах власти, благодаря чему существует возможность уходить от ответственности членам преступной организации; создание специального денежного фонда преступной организации; стремление руководителей и других членов преступных сообществ попасть в публичную власть или влиять на политическую ситуацию в отдельных регионах и даже в государстве. Рассуждая о сущности организованной преступности, необходимо отметить, что данный вид преступности главным образом имеет криминальную экономическую направленность, организованная группа или преступное сообщество создаются для осуществления того или иного преступного бизнеса. Однако часто при осуществлении этой направленности членами преступных формирований совершаются самые различные виды преступлений. Для успешного раскрытия и расследования организованной преступной деятельности важным методическим явлением является быстрое выделение преступной направленности преступного сообщества, организованной преступной группы. В настоящее время, борьба с организованной преступностью выходит в разряд первоочередных задач государства, ведь за этим стоит благополучие и спокойствие всего общества, наше собственное социальный порядок. Основные механизмы вытеснения данного вида преступности – это здоровая экономика, минимум чиновников, максимум участия граждан в управлении государством, хорошая законодательная база для борьбы с преступностью и, конечно же, профессионализм сотрудников правоохранительных органов. Необходимо отметить, что совершенствование методики расследования преступлений, совершённых организованными преступными сообществами является одним из наиболее актуальных научных направлений современных учёных и исследователей. Данные обстоятельства, безусловно, должны повлиять на баланс механизмов социального порядка в нашем современном обществе. 232 ПРЕДПОСЫЛКИ СТАНОВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА Куликова Н.В. (Москва) Согласно ст. 1 Конституции РФ, Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления. А в Ст. 7, п.п. 1 Россия была провозглашена социальным государством. Хотя Правительство РФ в Национальном докладе к Всемирной встрече на высшем уровне (Копенгаген, 1995) внесло некоторые уточнения, что в нашей стране оно лишь находится на стадии строительства [1]. Под социальным государством предлагается понимать правовое государство с развитой рыночной экономикой и сильной социальной политикой, направленной на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. При этом каждая страна, исходя из своего исторического опыта, обеспечивает некий баланс развитости рыночной экономики и социальной политики. Сама концепция социального государства сегодня находит поддержку практически у всех политических сил российского общества, тогда как ее реальное воплощение в жизнь встречает множественные препятствия. Социальную политику современной России оценивают преимущественно негативно из-за отсутствия в ней долгосрочного социального компонента, а также неэффективной поддержки нуждающихся, поскольку ее основной вектор направлен «снизу вверх» [2]. Нет нормальных условий и для развития рыночной экономики, прежде всего малого и среднего бизнеса. Но речь, прежде всего, должна идти о процессах становления гражданского общества и правового государства, как базиса для реализации этой концепции. Вопрос становления гражданского общества характеризуется множественностью оценок, которые варьируются: от полного отрицания его наличия, поскольку нет «массовой привлеченности граждан к социальным и политическим процессам» (В.К. Левашов), до утверждения лишь о его формальном присутствии, так как имеются «профсоюзы и партии, фонды, общественные организации». Хотя и отмечается, что эти институты гражданского общества, по сути, «стали какой-то тенью государственных структур, например, партия «Единая Россия». (В.Э. Бойков) [3]. К факторам, сдерживающим развитие гражданского общества в России, чаще относят особенности российской 233 политической культуры, которые обусловлены как историческими, так и современными реалиями. Россия традиционно была ориентирована на государство, и даже к становлению гражданского общества в дореволюционный период оказалось причастным именно государство, подвигаемое на это интеллигенцией. Политическая культура здесь рассматривается как субъективный аспект политики, базирующийся на глубинных и устойчивых культурных ценностях народа, представлениях людей о сущности политической власти, через которые ими воспринимаются практические действия политиков. Ее основными компонентами выступают ценности и нормы. Как и любая культура, она многообразна, «консервативна», хотя и способна меняться, в том числе под внешним влиянием. По свидетельству многочисленных исследований, несмотря на то, что «россияне все же сохраняют приверженность многим демократическим ценностям и институтам» [4], «историческая память на ментальном уровне не изменилась» [5]. И даже советская мораль содержала в себе далеко не одну лишь коммунистическую составляющую, но и многое из уцелевшей русской традиции [6]. Российской политической культуре сегодня по большей мере свойственны довольно специфические черты: персонализированное восприятие самой власти с одновременным неуважением к властным полномочиям; недопонимание значимости различных ветвей власти, а также предоставление государству ведущей роли в регулировании общественной жизни. Т.е. сама политическая культура российского общества содержит основания для воспроизводства тоталитарного режима. А если к тому же проанализировать процесс модернизации политической системы в сторону демократии через активность и компетентность элит и политическую активность граждан, то окажется, что возможностей для негативных последствий имеется гораздо больше (см. Табл. 1). Позитивное изменение в сторону демократии становится возможным только при условии высокого уровня компетенции элит и конкуренции между ними, а также политической активности граждан. Таблица 1. 234 Активность элит Высокая Политическая активность граждан Высокая Высокая Низкая Низкая Низкая Высокая Низкая Наиболее вероятный режим правления Демократический режим Авторитарный режим Охлократия Хаос → Диктатура Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. Российская Федерация. Национальный доклад к Всемирной встрече на высшем уровне в интересах социального развития. Общество и экономика, 1995, № 5. Храмцов А.В. Социальное государство. Практики формирования и функционирования в Европе и России. // Социс., 2007, № 2. С.21-32. Состоялось ли гражданское общество в России? // Социс., 2007, № 1. С.48-54. Горшков М.К., Петухов В.В. Перспективы демократии в России: угрозы реальные и мнимые. // Социс., 2004, № 8. С.23-32. Афанасьева А. И., Лиханова А. Б. Метаморфозы массового сознания россиян ("Круглый стол"). // Социс., 2009, № 5. Романович Н.А. Демократические ценности и свобода «порусски». // Социс., 2002, № 8, С. 35-39. ОТ ЭКСПОРТА ДЕМОКРАТИИ К ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ Кутейников А. Е. (Санкт-Петербург) Два основных подхода к пониманию демократии как международного явления: существование множества национальных моделей демократии или наличие единой «всемирной» демократической модели. Утверждение второго подхода как преобладающего, причем не только в области теории, но и на практике, – характерная черта нашего времени. 235 Со времен выхода в свет книги Д. Моравчика «Экспортируя демократию» термин «экспорт демократии» стал употребляться в научных исследованиях и аналитических докладах. Обострние проблем демократии в начале 90-х годов ХХ века связано отнюдь не только в связи с переходом бывших стран социализма к буржуазным политическим моделям. В самих западных демократиях назревавшие годами многочисленные проблемы, касающиеся государственного устройства, политических партий, политического участия, достигли высочайшей степени обострения. Появляются и новые способы укрепления демократии: как внутри самимх этих стран, так и за рубежом. Например, возникаютидея и практика демократического аудита, первоначально для «внутреннего потребления», затем – для использования в международных отношениях. Благодаря развитию сравнительных исследований, «открытию» «закрытых обществ» и пр. стали распространяться представления, что для экспорта демократии имеются серьезные основания. Аргументы сторонников экспорта. Вместе с тем прямое вмешательство в политическую систему негативно оценивается большинством стран мира и представляет собой все-таки исключение из правил, поэтому способы более мягкого и косвенного воздействия представлялись более предпочтительными. Одним из способов смягчения негативных последствий вмешательства во внутренние дела выступает передача полномочий многосторонним объединениям государств (как классическим международным организациям, так и интеграционным группировкам и неформальным союзам). Характеристика основных форм участия многосторонних объединений в продвижении демократии. В теоретическом плане эта деятельность многосторонних объединений отражена в концепции социализации, в соответствии с которой государства, особенно ННГ и развивающиеся, социализируются в мировом обществе наподобие того, как социализируется индивид. Агентами социализации, в частности, выступают ООН, ЕС, НАТО, Совет Европы и др. многосторонние международные структуры. Наделение многосторонних объединений государств социализаторской функцией совпало с периодом, когда эти учреждения (особенно ММПО) переживали период стагнации и даже упадка, когда ставился вопрос о необходимости их дальнейшего финансирования и даже существования некоторых из них. 236 Характеристика изменений многосторонних учреждений в связи с новыми задачами. Многие страны «социализируются добровольно», охотно принимая помощь в проведении демократических реформ, реализуемую многосторонними структурами, вплоть до «экспортных поставок» демократии «под ключ». Конкретные примеры. В некоторых случаях приходится прибегать к силовым методам. Конкретные примеры. Идеи и практика продвижения демократии в деятельности многосторонних структур соединились с идеями и практикой развития прав человека, толерантности и др. Последствия этого – новый комплекс представлений о демократии и новые практики ее утверждения и поддержки. «УЧЕНЫЕ СРЕДИ ПОЛИТИКОВ И ПОЛИТИКИ СРЕДИ УЧЕНЫХ» - Т.Г.МАСАРИК И П.А.СОРОКИН Ломоносова М. В. (Санкт-Петербург) Русское Зарубежье XX в. — явление уникальное в отечественной и мировой истории. Cоциальный взрыв 1917 г. выбросил за пределы России к началу 20-х годов от двух до трех миллионов человек. Большинство русских беженцев принадлежали к культурной и политической элите. Известный политик и ученый того времени – Т.Г.Масарик как никто другой понимал, какой урон понесет общемировая наука и культура, если эмигрантам не будет оказана поддержка. Поэтому неудивительно, что незамедлительно последовала помощь Чехословацкого правительства российской эмиграции 20–30-х годов, которая обеспечила расцвет науки и культуры русского зарубежья в демократической Чехословакии и вошла в мировую историю под названием «Русская акция». Это был уникальный опыт создания русского научно-образовательного комплекса за рубежом. Стоит отметить, что деятельность Т.Г.Масарика по сохранению российского «интеллектуального и культурного» капитала неслучайна, этот человек был тесными узами связан с русскими учеными. Ярким подтверждением является его дружба и сотрудничество с выдающимся социологом 20 века – П.А.Сорокиным. «Ученый среди политиков и политик среди ученых», так однажды охарактеризовал П.А.Сорокина его американский коллега Джозеф Форд, эти слова можно без сомнения 237 отнести и к Т.Г.Масарику. В обоих случаях сложно сказать, что более значимо и интересно - их идеи, политическая деятельность или их выдающиеся личности? Их судьбы и идеи часто пересекались, именно Т.Г.Масарик помог П.А.Сорокину адаптироваться к новым условиям эмигрантской жизни, а своими политическими решениями он повлиял на многие ценности будущего социолога с мировым именем. Их знакомство своими корнями уходит в бурный 1917 год. В то время они оба были состоявшимися и признанными социологами, оба были не просто наблюдателями социальных преобразований начала 20 века, а их активными участниками и политическими лидерами. Поэтому, когда в мае 1917 – марте 1918 гг. Т.Г.Масарик находился в России, то он часто общался с П.А.Сорокиным – их связывало не только сотрудничество в рамках тех или иных политических акций, их связывало гораздо большее – общие идеи, взгляды, научные интересы и ценности. Они познакомились 26 мая 1917 года в редакции одной из самых влиятельных газет того времени «Воли народа», главным редактором которой был П.А.Сорокин. Впоследствии, многие статьи газеты «Воля народа» связанные с отстаиванием Чехословакией своей независимости, выходили из-под пера Сорокина после обсуждения этой темы с Т.Г.Масариком. «Разговаривать с этим рациональным, интеллигентным, серьезным и широко мыслящим человеком было одним удовольствием…Без сомнения, с такими руководителями как Масарик, Чехословакия завоюет свою независимость», писал в своей книге «Долгий путь» П.А.Сорокинi. Октябрьскую революцию 1917 г. они оба встретили враждебно, а после того как Т.Г.Масарик вернулся в Прагу, казалось бы их судьбы не должны были больше пересечься, но история часто диктует свою логику событий. В 1921 г., узнав о разразившемся голоде в первом в мире социалистическом государстве Т.Г.Масарик способствовал созданию в Праге Российского общественного комитета помощи голодающим русским ученым. В своих воспоминаниях Сорокин писал, что покинул Россию в костюме, пожертвованном американской администрацией, и «в туфлях, присланных чешским ученым». Будучи высланным из страны в 1922году, на четвертый день пребывания в Берлине, П.А.Сорокин получил из Чехословацкого посольства личное приглашение президента Масарика приехать в Прагу в качестве официальных гостей страны. Девять месяцев, проведенные в Праге, были очень плодотворными, именно там П.А.Сорокин он завершил свою "Социологию революции", читал лекции, сидел в библиотеках, знакомясь с последними социологическими трудами западных 238 ученых, которые ему были недоступны в годы революции. Он активно сотрудничал с Институтом сельскохозяйственной кооперации, Русским университетом, был редактором журнала «Крестьянская Россия»; в это же время он написал ряд интересных научных и публицистических работ. Он общался с чешскими политиками, деятелями науки и культуры. Безусловно, что идеи Т. Г. Масарика о гуманизме и демократии как основах чехословацкой государственности и их успешная реализация в политике правительства, послужили материалом для наблюдений П.А.Сорокина и повлияли на его политические взгляды. Несмотря на то, что профессионально политикой П.А.Сорокин после высылки из России не занимался, она очень сильно влияла на проблематику его научных исследований. Т. Г. Масарик, классик чешской национальной социологии, уже пожилой президент в беседах с писателем Карелом Чапеком сказал: "Этически демократия является политической реализацией любви к ближнему... осуществлением Божьего порядка на земле"ii. Именно эти проблемы интересовали и П.А.Сорокина в рамках деятельности созданного им в 1949 г. Гарвардского исследовательского центра по изучению творческого альтруизма (Harvard Research Center in Creative Altruism). За время работы Центра П.А.Сорокиным и его коллегами было проведено огромное количество исследований, посвященных проблемам альтруизма, власти и политики, нравственности и морали. Стоит отметить, что Томаш Гариг Масарик принадлежит к редкому числу выдающихся политиков, а Питирим Александрович Сорокин принадлежит к редкому числу выдающихся ученых, интерес к которым не ослабевает со временем и на каждом последующем этапе истории осуществляется новое прочтение и познание значимости их трудов. МИРОТВОРЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ООН: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ Масляк А.В. (Санкт-Петербург) Роль ООН в миротворчестве без преувеличения можно считать исключительной, поскольку Организация стала первооткрывателем и играет ключевую роль в этом направлении деятельности мирового сообщества. Устав ООН провозгласил главной целью Организации обеспечение международного мира и безопасности. 239 Авторы, пишущие о миротворчестве, как правило, ссылаются на то, что международно-правовой основой всей миротворческой деятельности ООН служит Устав ООН, его главы VI, VII, VIII. Главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности, согласно Уставу ООН, несет Совет Безопасности, создававшийся как главный орган, призванный предотвращать военное столкновение, урегулировать международные конфликты и споры, принимать решения о направлении в ту или иную точку ооновских миротворческих контингентов, определять круг задач и осуществлять руководство операциями. Так обстоит дело с юридической точки зрения в трактовках современных юристов. Нас же интересует социологический аспект данной проблемы, а именно вопрос о том, каким образом положения, закрепленные в Уставе ООН, послужили основанием для осуществления целого ряда видов деятельности. Термины "миротворчество", "поддержание мира", "превентивная дипломатия" и ряд других, связанных с проведением миротворческих операций, на сегодняшний день употребляются повсеместно, когда речь заходит о вопросах поддержания международного мира и безопасности. Общепринятый критерий, в соответствии с которым следует проводить разграничения между этими понятиями, не выработан. В этой связи возникает сложность экстраполяции существующих теоретических наработок, концепций в реальную действительность, т.е. рассматривать и описывать то, как на самом деле протекает процесс миротворчества. Как же возникли эти понятия? Как они внедрились в практику международных отношений? Какие факторы способствовали интенсивному развитию миротворчества от миссий наблюдателей до его современных форм? Целью данного доклада является рассмотрением основных понятий, а также вопросов эффективности существующей на сегодняшний день парадигме миротворческой деятельности и тому, каким образом она артикулируется в современном мире. Исходя из современных представлений о способах реализации миротворческих операций, можно утверждать, что она осуществляется на основе либеральных принципов. Принципов, которые присущи и были сформированы на Западе, а теперь их активно распространяют на весь остальной мир, представляя, без всяких сомнений, в качестве универсальных. В данном исследовании особое внимание уделяется необходимости комплексного рассмотрения процессов, связанных с 240 реализацией миротворческих операций, с учетом не только юридического аспекта, который превалировал на протяжении долгого времени, но также и других аспектов, в частности, социологического, а также вопросу вовлеченности России в усилия ООН, предпринимаемые для поддержания мира в «горячих точках». ТЕКТОЛОГИЯ А.А. БОГДАНОВА КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА ИССЛЕДОВАНИЯ ГЛОБАЛЬНОЙ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ Мельников Е.Г. (Санкт-Петербург) Важнейшим следствием глобализации является формирование глобальных по своему охвату и масштабу феноменов, структур, социальных систем, все в большей степени определяющих характер изменений современного мирового сообщества. Глобальная социальная структура - строение мирового сообщества, состоящего из государств и народов, отличающихся друг от друга по различным признакам: цивилизационному, географическому, экономическому, социально-политическому, интеграционному, национальному составу, расовому, военно-стратегическому и другим. Как известно, социальная структура – есть качественная определенность общества, а значит, глобальная социальная структура будет определять качественные характеристики всего современного планетарного социума. И, прежде всего, от ее состояния будет зависеть стабильность данного общественного организма. Приведенное выше суждение, на наш взгляд, доказывают актуальность изучения «глобального» понятийно-категориального аппарата и, прежде всего категории «глобальная социальная структура». Основной вопрос, который возникает в этой связи, - это выбор методологии исследования. Какие из существующих на сегодня в мировой социологии теоретических подходов в состоянии наиболее адекватно оценить процессы, происходящие в планетарном социуме, и сыграть роль методологической базы? Для ответа на этот вопрос необходимо, на наш взгляд, обратиться к той области научного знания, которая сегодня известна как «системный подход» или «общая теория систем». Австрийский биолог и философ Л. Фон Берталанфи первым из западных ученых разработал концепцию организма как открытой 241 системы и сформулировал программу построения общей теории систем (ОТС), являющейся по сути всеобщей теорией организации. Построенная им теория организации является специальной научной дисциплиной. Вместе с тем она выполняет определенную методологическую функцию. В силу общего характера исследуемого предмета (системы) ОТС дает возможность охватить одним формальным аппаратом обширный круг специальных систем. Благодаря этому она может освободить ученых от массового дублирования работ, экономя астрономические суммы денег и времени. Однако еще задолго до идей Л. Фон Берталанфи был сделан самый первый шаг на пути становления системного подхода в современной науке. Речь идет о незаслуженно забытой сегодня книге, написанной русским врачом, философом и экономистом А.А. Богдановым (1873—1928) под названием «Всеобщая организационная наука (тектология)» (3-е изд. М.; Л., 1925—1929. Ч. 1—3). Создание всеобщей организационной науки, или тектологии, было, несомненно, главным научным достижением А.А. Богданова в его многосторонней научной деятельности. Основная идея тектологии (название заимствовано Богдановым у Эрнста Геккеля, который употреблял это слово по отношению к законам организации живых существ) заключается в единстве строения и развития самых различных систем (“комплексов” по его терминологии) независимо от того конкретного материала, из которого они состоят. Это системы любых уровней организации — от атомных и молекулярных до биологических и социальных. Тектология Богданова — всеобъемлющая наука об универсальных типах и закономерностях структурного преобразования любых систем, общая теория организации и дезорганизации. Для построения своей всеобщей организационной науки Богданов использовал материал самых различных наук, как естественных, так и общественных. Богданову удалось заложить основы новой синтетической науки, охватывающей все области человеческого знания. К их числу основных положений тектологии относятся: 1) приоритет целого над частями, центростремительных тенденций над центробежными; 2) относительная самостоятельность каждого элемента организации и обязательное выполнение им функций, необходимых для существования организации в целом; 3) конъюгация (сотрудничество, общение) - первичный момент, 242 порождающий возникновение, изменение, развитие и разрушение организационных форм; 4) ингрессия - соединение элементов системы посредством вводных комплексов; 5) дезингрессия нейтрализация соединительных активностей; 6) подвижное равновесие - обмен веществом и энергией между системой и внешней средой; 7) возрастание активности комплекса и изменение соотношения между ассимиляцией и дизассимиляцией; 8) достижение относительной устойчивости равномерным распределением активностей между элементами целого; устойчивость целого зависит от наименьших сопротивлений всех его частей; 9) всякое системное восхождение заключает в себе тенденцию развития, направленную к дополнительным связям, там, где она не выдерживается, существуют пункты пониженного сопротивления; 10) явление агрессии - концентрации активности; 11) разделительные и кооперативные процессы, интеграции и дезинтеграции, иерархия элементов структуры в пределах организации. Под организацией у А.А. Богданова понималось наличие внутренней упорядоченности, взаимосвязи и взаимодействия элементов системы, или частей целого, обусловленное их строением, а также совокупностью процессов или действий, ведущих к образованию и совершенствованию взаимосвязей между частями этого целого. Попытка А. А. Богданова подойти к анализу с позиций современной ему научной картины мира встретила резкую критику со стороны В. И. Ульянова (Ленина). Он писал: "Богданов занимается вовсе не марксистским исследованием, а переодеванием уже раньше добытых этим исследованием результатов в наряд биологической и энергетической терминологии. Вся эта попытка от начала до конца никуда не годится, ибо применение понятий "подбора", "ассимиляции и дезассимиляции" энергии, энергетического баланса и проч. и т.п. в применении к области общественных наук есть пустая фраза. На деле никакого исследования общественных явлений, никакого уяснения метода общественных наук нельзя дать при помощи этих понятий". Подобная критика лишний раз подтверждает тот факт, что работа А.А. Богданова опередила свое время и способствовала прогрессивному развитию научного знания в целом. Приведенные примеры лишний раз свидетельствуют о том, что основные положения тектологии А.А. Богданова вполне могут рассматриваться в качестве методологической базы исследования современных 243 системных явлений и процессов, происходящих в условиях глобализации. В том числе это относится и к выделенным нами ключевым категориям «глобальной социальной структуры» и родственным ей понятиям (глобальные социальные институты, глобальные социальные страты, глобальная инфраструктура и т.д.). ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И ДЕМОКРАТИЯ: ОСОБЕННОСТИ ВЗАИМОСВЯЗИ В РОССИИ Мирзоева Г.О. (Санкт –Петербург) Актуальность темы: рост исследований в данной области связан с динамикой политической системы государства: со сменой политического режима, устройства всей властной структуры. Эти изменения объясняются изменениями в менталитете, сознании, в расстановке приоритетов. Политическая культура включает общество в политический процесс. Политическая культура –основа политики. Как только перестает отражать культуру и интересы общества, то она им отторгается или искажается. Этот момент особенно актуален в современной России. Политики хотят поскорее изменить менталитет населения, которое противится идти по пути модернизации, и отторгают новые идеи и ценности. Ведь политическая культура общества влияет на становление Демократии. Объектом данной работы является политическая культура. Предметом - влияние политической культуры на политическую систему. Термин «политическая культура» впервые был употреблен в XVIII веке немецким философом просветителем Иоганном Готфридом Гердером.2 В политическую науку этот термин был введен американским политологом Г. Альмондом и С. Вербой.3 Интересно, что одни и те же группы людей, даже целые народы, действующие в рамках одинаковых политических систем, воспринимаются по-разному одни и те же политические явления. Ну, например, в странах неевропейской культуры западные 2 Иога́ нн Го́тфрид Ге́рдер-выдающийся немецкий историк культуры, создатель исторического понимания искусства, считавший своей задачей «все рассматривать с точки зрения духа своего времени», критик, поэт второй половины XVIII века. 3 Г.Альмонд-американские политологи, авторы работы «Гражданская культура и стабильность демократии» 244 политические системы не приживаются, а если приживаются, то искажаются и наполняются другим содержанием. Вывод: политическая культура-основа политических систем,которые выражаются в атрибутах власти(гимн,флаг,герб). Существует несколько трактовок политической культуры. По Алмонд, политическая культура –политические ориентацииустановки по отношению к особой совокупности социальных объектов и процессов. «Когда мы говорим о политической культуре общества, мы имеем в виду политическую систему, интернализованную в знании,чувствах и оценках его членов. Из этой трактовки мы получаем субъективнопсихологическое толкование термина «политическая культура». Другая - объективистская позиция: общие образцы,стандарты поведения есть важнейший аспект культуры, который формирует общественные и политические действия. Итак, в 80-90 –ые гг феномен политической культуры характеризовался как: 1)образцами политического поведения 2)образцы политического сознания Однако, целесообразнее синтезировать эти два подхода и использовать обобщающую трактовку политической культуры. Такой подход предлагает Э. Баталов: «Как модели политического поведения группы нельзя вывести из суммы моделей поведения составляющих ее индивидов, так и модели функционирования политической системы и составляющих ее институтов не могут быть выведены из моделей поведения индивидов и групп, действующих в рамках системы. Функционирование этой системы и образующих ее элементов подчиняется собственной внутренней логике и имеет собственные феноменологические проявления (определяемые в том числе действием коллективного бессознательного), которые можно обнаружить путем эмпирического исследования объекта. Политическую культуру можно в самой общей форме охарактеризовать как систему исторически сложившихся, относительно устойчивых репрезентативных («образцовых») убеждений, представлений, установок сознания и моделей («образцов») поведения индивидов и групп, а также моделей функционирования политических институтов и образуемой ими системы, проявляющихся в непосредственной деятельности субъектов политического процесса, определяющих ее основные направления и формы и тем самым обеспечивающих 245 воспроизводство и дальнейшую эволюцию политической жизни на основе преемственности».4 Алмонд и Верба предлагает три типа политических культур: Приходская: политическая сфера общества не отделима от других сфер общества( находится под влиянием религии) Подданническая: более или менее сложившиеся функции политических институтов и ролей Культура участия: отчетливо оформившиеся функции политики и высокий интерес граждан к политике. Гражданская культура – смешанная культура. Демократиясмешанная политическая система. «Демократия - смешанная политическая система, а значит, и адекватная ей политическая культура может быть только смешанной: в противном случае она не сможет включить граждан, придерживающихся разных культурных ориентаций политический процесс и обеспечить социальную стабильность».5 Система гармонии и баланса в демократической политике: -балланс между властными полномочиями элит и контроль граждан над ними -балланс между активностьб и пассивностью граждан во влиянии на политику -балланс между политическими согласиями и разногласиями Свойства демократической системы: Толерантность граждан и государства по отношению к оппозиции Плюрализм мнений Тяготение к политическому и идеологическому центруравновесию. Законопослушность граждан Эта модель демократии и политической культуры «слеплена» по образцу США и Великобритании. Политическая культура России и Демократия. 4 «Политическая культура России сквозь призму civic culture»Баталов Эдуард Яковлевич, доктор политических наук, главный научный сотрудник Центра социально-политических исследований (внутриполитическое направление) Института США и Канады РАН (ИСКРАН). 5 «Гражданская культура и стабильность демократии»- Г. Альмонд и С. Верба 246 «Россия также – также смешанная политическая культура»считает Баталов. Однако, процесс становления «гражданской культуры» в России очень противоречив. На протяжении всей истории России происходило столкновение, противоборство либеральных и патриархальнотрадиционных ценностей: консервативная царская политика сменялась либеральной, затем опять возвращалась к консерватизму. Интересно, что всякое стремление ввести некий индивидуализм в жизнь общества: свобода собственности, частная инициатива и др. - заканчивалось возвращением консервативным политическим началам: соборность, общинность, коллективизм, склонность к авторитаризму, сильному харизматическому лидеру. В том и отличие России от государств Запада, что приоритетом в России являлась семья, община, государство, интересы общества перед индивидуальными потребностями ( коммунистическая политика), электоральный абсентеизм6, приоритет равенства, а не свобода. Гражданин- вялый, пассивный участник политики. Э. Батаев, что общество способно прийти к гражданской культуре и демократии. Пути: 1. освобождение рынка и общества от тотального влияния государства – формирование гражданского общества 2. политическая социализация населения( с подрастающего возраста при помощи образовательных и других социальных институтов). «Общество не может обеспечить свое существование в усложняющемся мире, не вовлекая в процесс диалогизации все большего числа людей. А для этого необходимы определенные нравственные основания - прежде всего развитие гуманизма (который в свое время не был воспринят духовной элитой из византийской культуры), христианская идея любви, вытеснение на периферию культуры агрессивности, ненависти, убеждения, что «мир лежит во зле», мироотреченности (последняя была активно воспринята из византийского наследия)». «В силу объективных обстоятельств Россия всегда будет испытывать потребность в сильном, эффективном государстве, что не может не сказаться на политической культуре. В демократическом государстве власть ограничивают граждане, защищающие частный 6 Электоральный абсентизм- нежелание населения( особенно молодежи) участвовать в выборах. 247 или групповой интерес и действующие в рамках гражданского общества. Поэтому антиэтатизм в политической культуре должен быть направлен не на разрушение государства, а на ограничение его экспансионистских тенденций, преодоление патерналистских ожиданий и развитие способности к самоорганизации»7 И в заключении можно сделать вывод, что любая схема построения политической демократической система основывается на политической культуре того или иного общества. «Государственные деятели, стремящиеся создать политическую демократию, часто концентрируют своиусилия на учреждении формального набора демократических правительственных институтов и написании конституции. Они могут сосредоточивать усилия и на формировании политической партии, чтобы стимулировать участие масс. Но для развития стабильного и эффективного демократического правления требуется нечто большее, нежели определенные политические и управленческие структуры. Это развитие зависит от... политической культуры. Если она не способна поддержать демократическую систему, шансы последней на успех невелики»4. Литература 1. 2. 3. 4. 5. А. Ахизер : «Специфика российской политической культуры и предмета политологии». Г. Альмонд и С. Верба :«Гражданская культура и стабильность демократии» Э.Баталов: «Политическая культура России сквозь призму civic culture» Мелешкина Е.Ю., Толпыгина О.А. Политическая культура // Политический процесс: основные аспекты и способы анализа Гудименко Д. Политическая культура России: преемственность эпох // Полис. – 1994. - №2. ВОЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В РОССИИ: ПРОБЛЕМА СОЦИАЛИЗАЦИИ ПОСТУПАЮЩИХ В ВОЕННЫЕ УЧИЛИЩА Михайлова А.С. (Санкт-Петербург) 7 «Специфика российской политической культуры и предмета политологии»- А.Ахиезер 248 Обеспечение социальной адаптации обучаемого является одной из центральных задач современного непрерывного образования. Высшее образование, как и любое образование, является частью процесса социализации. Полноценная самореализация не может осуществляться вне трудовой деятельности, которая занимает большую часть сознательной жизни человека. Поэтому очевидно, что к выбору профессии нужно подходить со всей серьезностью. В положении о суворовских военных, нахимовских военноморских, военно-музыкальных училищах, кадетских, морских кадетских корпусах сказано: «Суворовские военные, нахимовские военно-морские училища осуществляют образовательный процесс в соответствии с уровнем общеобразовательных программ среднего (полного) общего образования и по дополнительным программам, обеспечивающим подготовку несовершеннолетних граждан мужского пола к поступлению в образовательные учреждения, реализующие военные профессиональные образовательные программы (ст.2) Кадетские (морские кадетские) корпуса осуществляют образовательный процесс в соответствии с уровнем общеобразовательных программ основного общего, среднего (полного) общего образования и по дополнительным программам, предусматривающим раннюю профессиональную ориентацию несовершеннолетних граждан мужского пола по профилю военного образовательного учреждения конкретного вида Вооруженных Сил Российской Федерации, рода войск (ст.3)» Из-за решения Минобороны об остановке приема в военные ВУЗы до 2013 года, многие молодые люди лишились возможности самореализации. Часть из них уже находились буквально в одном шаге от практического решения вопроса профессионального самоопределения, ведь многие заранее поступали в кадетские корпуса и военные училища, чтобы получить ту базу знаний, которая необходима именно в военном ВУЗе. Временная приостановка в поставке кадров для российской армии возможно имеет несколько положительных сторон, в том числе предусмотренную экономию государственного бюджета, ведь каждый выпускник обеспечивается местом работы и стабильным заработком. Министерство обороны объясняет, что таким образом можно обеспечить качество и квалифицированность уже имеющихся кадров, и нацелено работать в направлении улучшения личного состава армии. Однако, с другой стороны, то, что сотни молодых людей оказались лишены 249 возможности выбрать желаемую профессию, может стать стимулом для появления новых маргиналов, ведь для некоторых военное будущее представлялось единственно приемлемым. И самое главное, что если с правовой точки зрения это нововведение соответствует закону, то в действительности, не полностью соответствует Конституции РФ, которая в статье 43 гарантирует каждому право «получить высшее образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении и на предприятии». При этом выбор профессии – личный выбор гражданина, государство же должно обеспечить возможность эту профессию приобрести. Когда же речь идет о военном образовании, то тут вопрос предоставления возможности получить военную профессию встает еще острее. Военное образование не может предоставляться негосударственными ВУЗами, военное образование невозможно получить за границей. В то же время статья 53 Конституции РФ говорит о том, что защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации. Получение же военного образования позволяет максимально качественно исполнять эту конституционную обязанность. Поэтому видится, что прекращение набора в военные вузы страны скрывает в себе нарушение конституционного права на высшее образование и ограничение возможностей исполнения конституционной обязанности защищать Отечество. На мой взгляд, достичь поставленных Министерством обороны целей можно и иным способом. Например, не полностью ограничить доступ молодых людей к высшему военному образованию, а увеличить конкурс и уменьшить количество мест. Таким образом, можно обеспечить и качество поставляемых кадров, так как поступить смогут только лучшие, и в тоже время возможность молодым людям получить желаемую профессию. Но такой путь, к сожалению, не был выбран, поэтому сейчас перед многими молодыми людьми стоит действительно тяжелый выбор – ждать три года, в надежде получить желаемое образование или же отказаться от военного будущего в пользу гражданских ВУЗов. В любом случае можно сказать, что появление таких решений ставит под сомнение возможность достижения государственных целей, не задевая интересы граждан. 250 К ВОПРОСУ О РЕАЛИЗАЦИИ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ НОРМ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ Мункуева Т.А. (Санкт-Петербург) Одной из ключевых тем в политической социологии является демократия. Демократия – многомерное понятие. Существующие трактовки демократии имеют различное смысловое наполнение, отражающее как национальный стиль мышления, так и господствующие в данной государственной системе стереотипы. Но в целом смысл определений сводится к тому, что представительная (репрезентативная) демократия является ведущей формой политического участия в современных государствах. Её суть заключается в опосредованном участии граждан в принятии решений, в выборе ими в органы власти своих представителей, призванных выражать их интересы, принимать законы и отдавать распоряжения. И именно исходя из ее определения, тема демократии одна из самых дискуссионных в обсуждениях различных научных кругов и сообществ. За прошедшие столетия демократия не раз меняла формы своего проявления, что не могло не отражаться на формах ее содержания (к примеру, переход от прямой демократии к представительной). Между тем, само понятие демократии постоянно развивается, углубляется, наполняется новым смыслом, испытывает на себе давление со стороны новых вызовов. Тем не менее, в обществе постепенно формируется обыденное, упрощенное понимание демократии – исключительно как к возможности выбора, свободы предпринимательства, отчетности и сменяемости правительства.. в полной мере это относится к постсоветским, российским реалиям. Наиболее существенные и важные трансформации демократии произошли за последние два века, и это потребовало фундаментальных перемен, как в миропорядке, так и в общественном сознании. Выявление причин этих трансформаций, их последствий не только для тех стран, где они произошли, но и для окружающего их мира весьма важно и для науки и для практики. В последнее время в России и во многих других странах заметно обострился вопрос о возможностях и достоинствах представительной демократии, о ее положительной роли в обществе и в государстве в целом. Применительно к нашей стране они связаны, прежде всего, с определенным ограничением и применением 251 демократических норм. В частности, в формировании некоторых органов власти, например, назначение и снятие губернаторов. Постоянная угроза террористических актов, угроза внутренней безопасности государства побудила большинство стран ограничить права и свободы граждан, что зачастую трактуется некоторыми исследователями как ограничения демократии. Нередко, определенные успехи тоталитарных и авторитарных государств (Северная Корея, Иран) в решении проблем, связанных с собственной обороной и безопасностью, а так же в некоторых других сферах, кажутся наиболее успешными, нежели демократические. Принципиальным недостатком представительной демократии является формирование властных органов посредством выборов, во время которых избиратели вынуждены голосовать за малознакомых им кандидатов, не представляющих интересы всех слоёв населения. Исследование всего того, что связано с демократией имеет не только теоретическую, но и практическую роль. Поэтому изучение феномена демократии и анализ воздействия демократических изменений на общественно-политическую жизнь России имеет огромное значение. В этом плане, особую значимость в оценке данного явления имеет социально-политическая точка зрения, анализирующая демократию и как политический режим, и как общественное благо. ОБРАЗ ВРАГА В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ Негрова М. С. (Санкт-Петербург) Доклад посвящён феномену образа врага, присутствующему как в российском обществе в целом, так и в текущем политическом процессе, в частности. Автор старается проанализировать причины перманентной популярности самого процесса выстраивания образа врага, выявить основные функции этого процесса, а также ответить на вопрос, кто и что попадает в российском обществе в категорию «враг» и что было бы, если бы «врагов» не было. Данная проблема рассматривается, прежде всего, в социологическом аспекте – т. е. априорно предполагается, что образ врага не только искусственно конструируется политическими акторами, но и находит поддержку в общественных установках, обусловленных исторически и психологически. 252 Являясь достаточно разработанной в гуманитарных науках категорией, образ врага представляет собой негативный стереотип представлений о политических, идеологических, геополитических и других оппонентах, в основе которого лежит расовый, классовый, идеологический либо иной подтекст, и противопоставление себя, своей группы другим: чуждым и враждебным. Важно отметить, что функциональность данного феномена разнообразна и проявляется на всех уровнях. Так, на индивидуальном уровне в основе образа врага лежит выстраивание Я-концепции как неотъемлемой части психической деятельности, а для института государства данный процесс является едва ли не единственным способом консолидации общества. Если говорить о российском обществе в целом, то, как отмечает в своём исследовании известный российский социолог Л. Д. Гудков, противопоставление себя никогда не переводящимся врагам (татарам, шведам, французам, немцам, американцам, «пятой колонне» и т. д.) является неотъемлемой частью самосознания большой части российского населения, а убеждение, что «русские свой национальный характер и душевные качества полнее всего проявляют в периоды переломов, в годы испытаний и войн» разделяют 77% россиян [1; 39]. Интересно также и то, что в качестве главного события в истории России была названа победа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. (77% опрошенных в 1989 г. и 85% в 1999 г.) [1; 21]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что сознание россиян преимущественно сфокусировано на негативном опыте, ощущении своей значимости в критических жизненных обстоятельствах. Данная особенность, как можно проследить, подкрепляется и политикой пропаганды и формирования образа внешнего врага на протяжении веков российской истории. С одной стороны, политика «завоевателей» так или иначе раскалывает общество на одобряющих её и осуждающих, а с другой, целенаправленное выстраивание образа врага позволяет объединить большие массы населения и, как следствие, увеличить легитимность власти. Среди причин делающих образ врага столь популярным в докладе выделяются следующие: низкий уровень образования (согласно данным Госкомстата, чуть более 17% совершеннолетних россиян имеют высшее образование), и, как следствие, низкий уровень саморефлексии; потребность в некой идее, позволяющей сохранять целостность не только социальную, но и территориальную; 253 имитация демократизации общества вследствие официального отказа от авторитарного режима; усилившаяся внутренняя и внешняя миграция; низкий уровень доходов и децильный коэффициент близкий к 30 [2], что в совокупности даёт состояние фрустрации у больших масс населения; потребность в постоянном поддержании образа врага как результат холодной войны и политики СССР в поиске внешних и внутренних врагов и борьбе с ними. Далее в докладе рассматриваются следствия постоянного присутствия данной темы в современном политическом процессе, такие как ощущение солидарности и сплочённости у определенной части населения, на которую и направлены основные усилия пропаганды, не всегда адекватное ощущение реальной значимости России на мировой арене, отвлечение общественного внимания от более насущных проблем государственного развития и т. д. Образ врага затрагивает глубинные основы самосознания и ментальности россиян. В свою очередь, отсутствие образа врага, по мнению автора, заставит российского обывателя задуматься над тем, что, возможно, в социальной действительности виноват он сам, что восприятие истории государства российского во многом является результатом многолетней пропаганды, поддерживаемой современной властью, а осознание собственной некомпетентности из-за отсутствия «негативно окрашенного другого» повлечёт либо полную перестройку картины мира, либо такую же полную изоляцию и фрустрацию. Таким образом, отказ от образа врага, служащего в данный момент консолидации российского общества, может как поспособствовать действительному сплочению и стабилизации общества, так и явиться дестабилизирующим фактором. Литература 1. 2. Гудков Л.Д. Победа в войне: к социологии одного национального символа. Официальный сайт ФС государственной статистики. – URL: http://www.gks.ru 254 ЛОББИЗМ В КОНТЕКСТЕ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ И ПРОБЛЕМЫ ЕГО ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ Павроз А. В. (Санкт-Петербург) Лоббизм, как практика воздействия индивидов и социальных групп на органы публичной власти в целях влияния на политику для реализации собственных интересов, неразрывно связан с демократической системой правления. В этой связи лоббизм традиционно ассоциируется с таким фундаментальным для демократии правом как право подачи петиций в органы государственной власти. Современное концептуальное обоснование целесообразности лоббистской деятельности в условиях демократической системы правления восходит к теории политического плюрализма, которая рассматривает общество как совокупность множества автономных, взаимодействующих между собой групп, существование которых обусловлено естественной социальной дифференциацией, порождающей различие интересов и тенденцию к объединению индивидов со схожими интересами в группы – группы интересов. Признание указанных групп в качестве базовых элементов общества является основанием для отвержения теоретиками плюрализма концепций единой воли народа и однозначно определяемого общественного блага (Ж.-Ж. Руссо, К. Шмитт) и утверждения принципиально иного подхода к политической организации жизни общества, в соответствии с которым всеобщее благо устанавливается как результат взаимодействия и сбалансированности групповых интересов (А. Бентли, Д. Трумэн, Э. Френкель и др.). В этой связи современная плюралистическая демократия основывается на идеи о том, что конкурентная борьба множества оказывающих политическое давление социальных групп, где государство выступает в роли независимого арбитра, а решения принимаются исходя из баланса взаимнопересекающихся влияний, ведет к наиболее гармоничному преобразованию различных частных интересов в единый общественный интерес и к формированию оптимальной государственной политики с точки зрения максимизации благосостояния всего общества. Причем, достижение 255 подобной плюралистической социальной самоорганизации, воспроизводящей механизмы «невидимой руки» в политической сфере, возможно лишь в такой демократической системе правления, в которой обеспечиваются условия для эффективного социальнополитического взаимодействия и поддерживается равная, свободная и честная конкуренция различных общественных интересов [См., подробнее: 1]. Таким образом, социальный смысл лоббизма заключается в том, что данный институт, давая возможность партикулярным группам интересов оказывать влияние на процессы выработки государственной политики, дополняет традиционную для репрезентативной демократии систему электорально-партийного представительства, содействуя вовлечению в политический процесс всего множества самых разнообразных общественных групп, что способствует формированию гармоничной и максимально сбалансированной государственной политики. И в этой связи лоббизм имманентно присущ демократической традиции и является одним из важнейших институтов демократической системы правления. Рассматривая в обозначенном выше контексте проблемы институционализации лоббизма в России, необходимо подчеркнуть, что сложности утверждения данного института в нашей стане неразрывно связаны с общими проблемами демократизации российской политической системы. Уже в конце 80-х – начале 90-х годов в рамках общего курса на демократизацию и построение правового государства явственно обозначилась проблема юридического оформления лоббистской деятельности. Разработка соответствующего закона началась еще в Верховном Совете РФ в 1992–1993 годах. Однако ни один из предложенных с того времени законопроектов (а всего было разработано три варианта закона – в 1995, 2001 и 2003 гг.) не был утвержден в Государственной Думе. Причина указанного положения, по справедливому суждению экспертов, состоит в противодействии данному закону ведущих финансово-промышленных групп, которые не желают терять имеющегося у них привилегированного политического представительства [2, 183–193]. При этом очевидным является то, что подобная монополия негативно влияет на функционирование как политической, так и экономической системы России. Таким образом, есть основания говорить о целесообразности полноценной институционализации лоббизма в России. Принятие 256 соответствующих мер, включая федеральный закон о регулировании лоббистской деятельности, будет способствовать усилению демократических начал российской политики – увеличению конкурентности политического процесса, вовлечению в него широкого круга социальных интересов и, соответственно, в перспективе приведет к формированию более эффективных политических решений. Литература 1. 2. Павроз А. В. Теория политического плюрализма: сущность, противоречия, альтернативы. СПб., 2009. Толстых П. А. GR. Практикум по лоббизму в России. М., 2007. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА КАК ОСНОВА СТАНОВЛЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ В РОССИИ: ВОЗМОЖНОСТИ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОСМЫСЛЕНИЯ Подъячев К.В. (Москва) В современной России существует острая необходимость в формировании теоретического подхода в социологии, который позволял бы осмыслять политическую реальность, не сосредотачиваясь исключительно на борьбе за власть. Провозглашённая сегодня модернизация экономики требует модернизации политики, но прежде чем модернизировать, её необходимо осмыслить в адекватных реальности категориях. Отмечаемое политологами «усыхание» публичной сферы в России вовсе не означает, что исчезли все социальные проблемы и что процесс артикуляции и агрегирования интересов прекратился – значит, предмет для исследования остался, но он требует других методов. Классическая политология всегда ставила в центр внимания борьбу элитных групп за доступ к власти. Между тем, как указывал А. Галкин, «По сути дела любая акция, адресованная гражданином политическим институтам .. является политическим действием» [1, 124]. 257 Таким образом, в политологии необходима модель, в которой центром внимания была бы не власть сама по себе, но процесс выявления и разрешения социальных проблем. В качестве такой модели предлагается схема, опирающаяся на методологические разработки Т. Парсонса, Ю. Хабермаса, Д. Коэн, Э. Арато, Д. Каппано, Д. Норта [2; 4], где политическая система понимается как вертикально организованная структура, основанная на логике власти-подчинения. А социальная система - как горизонтально организованная совокупность субъектов, действующих в логике договора. Две эти подсистемы принципиально различны, что к чрезвычайной осложнённости коммуникации между ними. Однако они суть две части одного целого, которые не в состоянии существовать одна без другой. Политическая сфера призвана регулировать деятельность неполитической, она даёт ей законы, суд, защиту от внешнего врага и от внутренних преступников. Неполитическая сфера кормит политическую как в буквальном смысле (налоги), так и в моральном (поддержка). Связь между ними осуществляется посредством каналов «власти» (от политической системы к неполитической) и «влияния» (от неполитической к политической). Эти каналы существовали всегда, но их реальные формы были различными в разные эпохи в разных культурах. Таким образом, в рамках данной модели появляется критерий классификации различных видов участия: политического (связанного с каналом «власти») и гражданского (связанного с каналом «влияния»). Предложенная нами интерпретация классической дихотомии «политическое»/«гражданское», восходящей к Г. Гегелю и А. Токвилю, также позволяет определить ключевое отличие модернизированного (демократического) общества от традиционного (авторитарного). Оно состоит в том, что в первом существуют доступные публичные институты влияния гражданской сферы социума на политическую. Второе предполагает только одностороннюю коммуникацию «сверху вниз», а влияние неполитического возможно лишь через подкуп и насилие. Именно уровень развития институтов влияния предлагается рассматривать как основной критерий «демократичности» системы. На основе предложенной модели предлагается изучать формы и технологии участия граждан в управлении делами государства помимо «типичных» политических институтов: выборов, политических партий. В качестве примера одной из таких форм 258 участия в докладе рассматриваются обращения граждан в органы власти различных уровней и даются предложения по модернизации этого института. В заключение делается вывод о том, что сегодня, когда лидеры государства, кажется, вполне осознали, что перед Россией стоит однозначный выбор: либо инновационная экономика (невозможная без трансформации и политики, и общества), либо деградация и крах [3, 110], создалась уникальная возможность для реализации разработок, существовавших прежде лишь в сфере чистого мышления. Президент РФ Д.Медведев недвусмысленно призывает к модернизации социальной системы. И профессиональное социологическое и политологическое сообщество должно ответить на этот призыв, представив такие теоретические конструкты, опираясь на которые можно будет адекватно осмыслять происходящие процессы и проектировать пути модернизации отечественной политической системы с учётом её специфики, способствуя формированию эффективной национальной модели демократии. Литература 1. 2. 3. 4. Галкин А.А. Индивид, общество и структуры власти // Размышления о политике и политической науке. М.: ИСП РАН, 2004. Коэн Д.Л., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. Пер. с англ. М.: Весь мир, 2003; Ясин Е.Г., Снеговая М.В. Тектонические сдвиги в мировой экономике: что скажет фактор культуры? М.: ИД ГУВШЭ, 2009. North D.C., Wallis J.J., Weingast B.R. A Conceptual Framework For Interpreting Recorded Human History. Cambridge (Mass.), 2006. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА ПЕРВОГО ПОСТСОВЕТСКОГО ПОКОЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ: БЕЗРАЗЛИЧИЕ ИЛИ ПРОТЕСТ? Руденкин Д.В (Екатеринбург) Первое поколение российской молодежи, взрослевшее уже после распада СССР и демократических преобразований начала 1990х гг., является одной из самых обсуждаемых групп населения 259 современной России. При этом данное поколение, оказавшееся в сложных и по-своему уникальных социально-политических условиях, часто получает противоречивые оценки. В частности, одним из главных объектов для критики становится безразличие и социальнополитическая пассивность, которые приписываются политической культуре того поколения. На наш взгляд, отчасти подобные утверждения не лишены оснований, однако ситуация все же несколько более сложна. Политическая культура того поколения российской молодежи, на наш взгляд, скорее может быть охарактеризована как протестная, а не как безразличная. В пользу именно такой оценки говорит сразу несколько обстоятельств. Во-первых, была заметна относительно высокая склонность этого поколения молодежи к участию в различных акциях протеста – в особенности если говорить о студенчестве. Можно, например, вспомнить события 12 апреля 1994 г. в Москве, когда около трех тысяч студентов провели так называемый «марш на Кремль» и потребовали повышения стипендий и своевременной их выплаты [5]. Другой часто упоминаемый пример - массовая акция протеста в Краснодаре в 1997 г., в ходе которой молодежи удалось отстоять свое право на льготные проездные билеты. Наиболее же крупной молодежной акцией протеста в 1990-е гг. стала целая серия волнений, прокатившихся по крупным городам страны весной 1998 г. Недовольные планирующейся реформой вузов, предусматривающей почти полную коммерциализацию высшего образования, тысячи студентов в Архангельске, Екатеринбурге, Новосибирске, Омске, Ульяновске, Чебоксарах и других городах вышли на улицы с требованиями пересмотреть реформу [2, 6]. И эти акции – лишь некоторые примеры, иллюстрирующие общую готовность российской молодежи 1990-х гг. к довольно бурным протестным действиям в случае необходимости. Подобные случаи были нередки. Во-вторых, заметно, что именно с тем поколением российской молодежи ассоциируется наибольшая популярность оппозиционных молодежных организаций и движений. Самая популярная в наши дни оппозиционная молодежная организация – Национал-Большевистская Партия Эдуарда Лимонова (НБП) наиболее важные вехи своего развития переживала в 1998-2000 гг.: именно тогда происходили ее наиболее громкие акции, а число сторонников, по некоторым оценкам, достигало 20 тыс. человек. Однако уже в 2005 году опросы показывали, что 70% россиян в возрасте 18-35 лет вообще затруднялись с ответом на вопрос, кто такой Эдуард Лимонов, а объяснить, что представляет собой его 260 партия, могло еще меньше [6]. То же самое происходило и с другими оппозиционными молодежными организациями – к примеру, с движением «Оборона», молодежным отделением партии «Яблоко», Движением против нелегальной иммиграции (ДПНИ) и рядом других. Бурно заявив о себе как о мощных и решительных оппозиционных силах и получив на рубеже 1990-х и 2000-х гг. определенную поддержку и популярность, каждая из этих организаций пришла в итоге к стабильному рейтингу в 1-1,5%, который фиксируется уже несколько лет [3]. То, что все эти организации были интересны тому поколению российской молодежи, но стали совершенно непопулярны среди тех, кто рос в 2000-е годы, тоже видится характерным. В-третьих, то поколение российской молодежи было крайне негативно настроено к институту выборов и, не веря в их честность и справедливость, в большинстве своем склонялось к игнорированию процедуры голосования. На некоторые выборы являлся едва ли не каждый десятый россиянин в возрасте 18-35 лет [4, 265]. Важно при этом, что опросы тех лет показывали,: лишь 14-15% молодых россиян, игнорировавших процедуру голосования, не следили за актуальными политическими процессами и не имели никакого мнения о действовавших тогда политиках [1, 117]. Главный же мотив для неучастия сводился к мнению о полной профанации выборов и заведомой известности их результатов [7, 143]. То есть, не приходя на избирательные участки, российская молодежь 1990-х гг. тем самым выказывала определенное недоверие действовавшим властям, и это тоже был своего рода протест, хоть и не такой яркий и наглядный, как те же митинги или поддержка радикальных оппозиционных движений. Таким образом, можно говорить о том, что первое поколение российской молодежи, взрослевшее после распада СССР и демократических преобразований 1990-х гг., нет оснований однозначно называть равнодушным, безразличным к социальнополитической жизни страны. Многие действия того поколения свидетельствуют о том, что оно было скорее протестным по своей политической культуре, нежели равнодушным. Литература 1. 2. Дембицкая О.Ю. Электоральная активность молодежи // Социологические исследования. № 12. 1996 г. С. 117. Легостев В.А. Студенческие волнения в эпоху перемен или могут ли студенты снова прийти к дому правительства // 261 3. 4. 5. 6. 7. «Университетское управление», № 3. 1998 г. С. 5-8. Молодежные политические организации после Года молодежи // Официальный сайт фонда «Общественное мнение» - http://www.fom.ru/topics/4298.html (запрос сделан 23.02.2010 г.) Смирнова О. Г.. Основные черты электоральных настроений избирателей г. Екатеринбурга. //Уральская социология на рубеже веков: преемственность поколений. В III частях. Ч. 3. Екатеринбург, 2001. С. 264-269 Тарасов А.Н. Тщательно скрываемые бунты // «Скепсис», № 2. 2003 г.. – http://scepsis.ru/library/id_316.html (запрос сделан 22.02.2010 г.) Эдуард Лимонов и Национал-большевистская партия // Официальный сайт фонда «Общественное мнение» http://bd.fom.ru/report/map/dd052028 (запрос сделан 23.02.2010 г.) Якурнова Л. С. Политическая культура студенческой молодежи // Политическая культура и политические процессы в современном мире: методология, опыт эмпирического анализа. Материалы 8-й Международной конференции памяти Л. Н. Когана. Ч. II. Екатеринбург, 2005. С. 141144 ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА КАК ИСТОЧНИК ДЕМОКРАТИЗАЦИИ Савин С.Д. (Санкт-Петербург) Притчей во языцех уже стали утверждения некоторых политиков и ученых о том, что западная либеральная демократия покоится на многовековом фундаменте культуры, европейских ценностей, рациональности, развитого правового сознания. При этом для российского общества наличие подобного «фундамента» категорически отрицают, заявляя, что Россия еще не созрела для демократии, что сознание россиян патриархальное, а тип политической культуры пассивный или даже подданический. При этом такие стереотипы отношения к российскому обществу как к недодемократии выгодно как Западу, незаинтересованному в становлении авторитетного демократического государства на постсоветском пространстве, так и российским властям, идеологически оправдывающим таким образом авторитарный режим. 262 Конечно, выраженная в активной информационной политике такая «внешняя» и «внутренняя» позиция дает свой эффект, действительно усиливая в обществе элементы политической апатии и пассивности. Но вопрос, сколько за данным манипулятивным эффектом остается места для саморазвития общества? Насколько некреативна, пассивна русская культура, выраженная к тому же правовым нигилизмом и иррациональностью сознания? Научный подход к данной проблеме, свободный от «комплекса неполноценности» в отношении к собственной культуре позволяет исследователю выявить структуру ценностей, норм и возникающих на их основе моделей поведения, которые могут составить основу демократизации российского общества. Изучая культуру как регулятор поведения людей, взаимоотношений различных социальных групп социологический подход выделяет ценности в качестве основы культуры общества, которые к тому же служат источником его развития. Тысячелетняя история России доказала жизнеспособность базовых ценностей русской культуры. Опора на эти ценности не раз позволяла преодолевать политические кризисы и даже катаклизмы, после которых наступал период развития. Общество как сложная система подобно биологическому организму обладает своей индивидуальностью. Ценности – то, что создает «лицо» общества и направляет его развитие. Демократический режим – это всего лишь способ осуществления власти в обществе, а не цель общественного развития. Демократия – это механизм развития, который может опираться на различные ценности и установки. Либеральная идеология – не единственный путь демократизации. Базовыми принципами демократии могут быть и ценность социальной справедливости как идеал социалдемократии, и ценность равенства как идеал коммунистической идеологии и религиозные, семейные, традиционные ценности как основа консерватизма. Ценности активизируют деятельность людей, наполняют их жизнь смыслом. Пассивность или активность политической культуры общества зависит не от типа доминирующих ценностей, а от того, насколько их дают реализовать широким слоям населения. Если базовые ценности общества подавляются или размываются другими чужеродными, или более низкого порядка, то общество теряет ориентиры развития. А это влечет за собой и апатию, и политическое отчуждение. Все разговоры о поиске национальной идеи в такой ситуации могут обладать лишь временным манипулятивным эффектом, нацеленным на повышение 263 легитимности власти. Эффекты от представлений в виде такой идеи, например, национального спорта, быстро проходят после очередного горького поражения нашей команды. В российском обществе нет сейчас политической культуры, а есть лишь фрагментарный набор отдельных элементов политических культур тех или иных социальных групп. Рассуждения о том, что мы идем по пути формирования гражданской культуры западного типа, не имеют под собой оснований. Ценности либеральной демократии в российском обществе разделяют менее 10% населения. И даже у этих групп модель политического поведения далека от образцов развитой западной демократии по той причине, что эти ценности были заимствованы без глубинного понимания их основ. Сформировать политическую культуру, свойственную либеральной демократии Запада, можно лишь присоединившись к нему по принципу, как открытая система растворяется в более крупной с потерей своей индивидуальности. Но «переварить» Россию для Запада совсем не то же, что Эстонию или Латвию. Для таких целей Россию удобнее было бы раздробить на ряд небольших территориальных образований, что и является мечтой многих западных либералов. Хотя сказать, что та же Европа уже сейчас достигла расцвета в своем единстве рано, как и не замечать в ее политической системе борьбы за другие ценности, в основном социал-демократические. Современная демократия в России может быть построена без коренной ломки собственной культуры и смены базисных ценностей. Также, как и в китайском обществе казалось бы консервативные ценности конфуцианства обрели новую жизнь в процессе модернизации. Мифы о том, что в России народ всегда хотел «сильного царя» извращают подлинные духовные ценности добра и справедливости, в поиске которых люди и обращались к православной вере и «защитнику-царю». Российское общество в ХХ веке вполне успешно прошло этап индустриального развития и ему по силам уже в ближайшей перспективе перейти к демократии постиндустриального общества на основе реализации идеи народного самоуправления и гражданской инициативы без лишней «опеки» со стороны «заботливого вождя». Нужна только политическая воля и понимание основ собственной политической культуры. Опросы же общественного мнения всегда выявляли ценность справедливости в качестве базисной для всех демографических групп. 264 РОЛЬ ПЕРВИЧНОЙ САМООРГАНИЗАЦИИ В СТАНОВЛЕНИИ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА Селезнев Л.И. (Санкт-Петербург) Группа британских исследователей, изучавших последствия массовой приватизации в посткоммунистических странах, пришла к выводу, что ''шоковая терапия'' оказала разрушительное влияние на социо-экономическое и морально-психологическое состояние населения, проявившееся, в конечном итоге, в социальной дезорганизации и дезинтеграции общества [1,40]. Разрыв между государством и гражданским обществом отражается в общественнополитической пассивности основной массы населения (отсутствие массовых движений, низкая явка на выборах и т.п.). Выступая на Мировом политическом форуме в Ярославле 10 сентября 2010 г. президент Д.Медведев признал, что некоторым нравится говорить, что от него ничего не зависит: ''Правительства могут сколь угодно долго говорить своим гражданам: ''Вы свободны''. Но демократия начинается только в том случае, если гражданин скажет сам себе: ''Я свободен''[2,2]. Ключевой вопрос заключается в том, как и в какой степени правительства (государство) способствует созданию условий, при которых сам гражданин почувствовал бы себя политически свободным и социально активным. ''Поскольку особенностью ''российской модели демократии'' является строгий контроль государства над обществом'', - отмечает С.Салменниеми [3,Ш], то через механизм публичной политики правительство призвано содействовать развитию институтов гражданского общества. Исторический опыт подтверждает, что гражданское общество нигде и никому не дано было ''учредить сверху'', в отличие от политических институтов демократии и экономических институтов рынка, оно всегда формировалось на базе естественной социальной самоорганизации [4,81]. Не случайно мало-жизнеспособными оказались учрежденные сверху или подчиненные властям такие псевдоинституты российского гражданского общества как Общественная палата или Федерация независимых профсоюзов. Оказавшиеся под контролем правительства многочисленные общественные организации зачастую лишь по форме выполняют функции институтов гражданского общества,. В России сложилась ситуация, когда гражданская активность населения призвана возрождаться снизу, через создание самоорганизующихся групп, клубов, союзов и иных неформальных объединений. 265 Американский социолог Дэвид Мэтьюз в книге ''Политика для народа'' [5] отмечал, что индивид становится социально значимой личностью только тогда, когда он присоединяется к группе, объединенной общим интересом [5,61]. Любые объединения, независимо от их направленности и целей, становятся местом общения, когда каждый индивид превращается из изолированного ''я'' в часть ''мы''. Самоорганизованные объединения – это школа обмена мнениями и идеями, формирования и отстаивания своей точки зрения, ведения диалога, обсуждения проблем и событий. Принципиально важным условием являются при этом доступность информации и свобода публично высказывать свое мнение [5,42-43]. Пробуждение общественной активности и стремление к объединению возникают тогда, когда у граждан формируется понимание, что вместе они представляют социальную силу. Мэтьюз выделяет следующие обязательные условия первичной самоорганизации граждан: 1. Желание граждан действовать сообща, чтобы решить какуюлибо интересующую всех проблему, или хотя бы повлиять на такое решение. 2. Появление инициативной группы (индивида), выступающей (выступающего) в роли артикулятора цели объединения и его организатора. 3. Создание организации (группы, кружка, клуба и т.п.), собирающейся на регулярной основе и в отведенном для этого месте. Самостоятельная активность граждан получает существенное подкрепление в случаях, когда муниципальные или государственные власти предоставляют им необходимые людские, материальные и финансовые ресурсы. Данное положение подтверждается опытом недавнего прошлого России. В СССР еще в довоенные годы в крупных городах для массовой работы среди населения были специально построены Дворцы (Дома) культуры (ДК). Так, в каждом районе Ленинграда были возведены благоустроенные ДК: имени Кирова на Васильевском острове, Промкооперации (позже – им.Ленсовета) на Петроградской стороне, на Выборгской – Выборгский ДК и т.д. Помимо знаменитого городского Дворца пионеров, во всех районах были дома пионера и школьника. Практически во всех населенных пунктах активно работали свои дома культуры, ставшие центрами общественной жизни. В этих центрах культуры и отдыха действовали десятки кружков 266 самодеятельности (музыки, пения, танцев), спортивных секций (шахмат, бокса, волейбола и др.), технических кружков, причем помещения и все услуги занимавшимся в них предоставлялись бесплатно. На базе дворцов культуры, домов пионеров и школьников десятки тысяч жителей включались в процесс социализации, обретали гражданские качества (не говоря о раскрытии их творческих способностей).В период 90-х годов все эти культурные центры были приватизированы и коммерциализированы, что породило в обществе ряд социальных проблем негативного характера. Во всяком случае, отсутствие доступных возможностей объединения людей в группы базовой социализации не способствует формированию гражданского общества. Литература 1. 2. 3. 4. 5. Simon Pirani. Change in Putin’s Russia. Pluto Press. London, 2010. ''Российская газета'', No36, 16 сентября 2010. Салменниеми С. Теория гражданского общества и постмодернизм. М: ООО''Вариант'',2009. Анисимова Е.Г. Социальные параметры гр.о-ва. ''Вестник СПУ'',Серия 12,выпуск 2ч1,2009 David Mathews. Politics for People. University of Illinois Press, Urbana and Chicago, 1994 ПРОБЛЕМА РАЗВИТИЯ НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ В РАМКАХ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ Селиверстова Н.И. (Оренбург) В Федеральном законе № 131 от 6 октября 2003 г. указаны формы непосредственного осуществления населением местного самоуправления и участия населения в осуществлении местного самоуправления (гл. 5), которые и определяют возможности и формы участия населения в местном самоуправлении, а следовательно, являются потенциальными формами непосредственной демократии на местном уровне. Не исключая значимости наиболее употребляемых из них (муниципальных выборов, муниципальных сходов и реже местного референдума), отметим, что преимущественно они носят формальный характер в силу определенных причин. Так, 267 муниципальные выборы, очередной виток которых приближается, показывают, как правило, низкую явку и вызваны недоверием к переменам в жизнедеятельности населения, рядовых граждан. Недоверие это усиливают негативные «внешние факторы» (в нашем случае, - это кризисные явления, последствия которых для большинства населения еще не исчерпаны, засуха и пожары, вызвавшие очередной виток инфляции). Что касается местных референдумов, то в 2003 – 2004 гг. только в 22 субъектах Федерации были проведены местные референдумы. В 2007 году этот показатель снизился: 12 субъектов и 122 референдума, причем 7 референдумов не состоялись, ввиду низкой активности населения [1]. Таким образом, население не считает, что имеет право решающего голоса, и никто их не переубеждает в обратном. Представляется очевидным обратить внимание на такой инструмент участия населения в местном самоуправлении, как публичные слушания. Публичные слушания – процедура муниципального уровня, предусматривающая представление информации и рассмотрение проектов по вопросам местного значения. Публичные слушания в этом смысле призваны обеспечить возможности жителей городов, поселков и сельских населенных пунктов для обсуждения проектов муниципальных правовых актов по вопросам местного значения и соответственно доведения до органов местного самоуправления своего мнения. Публичные слушания на практике представляют собой безвариантное разовое мероприятие в форме исключительно собраний по итогам разработки проектов/программ муниципального уровня. Эксперты отмечают, что отсутствие необходимости получить обязательное одобрение участниками публичных слушаний обсуждаемых актов делает данный механизм непосредственной демократии ничтожным. Публичные слушания представляют собой имитацию участия населения в самостоятельном решении вопросов местного значения. Более того, согласно данным опроса ЦИК Всероссийского совета местного самоуправления, проведенного летом 2008 года, ¾ респондентов убеждены, что их активность ничего не изменит. Типичным высказыванием, иллюстрирующим отношение населения к этому вопросу, является следующее: «результативность публичных слушаний нулевая» [2, c. 7]. Тем не менее, участие населения в обсуждении конкретного вопроса, облеченного в рамки проекта муниципального правового акта, выносимого на публичные слушания, имеет чрезвычайно большое значение, поскольку, как справедливо отмечается в 268 муниципально-правовой литературе, «народовластие это осуществление власти не только в интересах народа, но и при активном и непосредственном участии самого народа. Только в обстановке гласности можно обеспечить возможность для населения быть в курсе дел органов местного самоуправления»[3, c. 542]. В настоящее время все больше внимания уделяется общественному обсуждению (например, интернет-обсуждение законопроектов), поэтому публичные слушания нуждаются в переоценке и пересмотре механизма их реализации. В ч. 1 ст. 28 ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» прямо о целях публичных слушаний в общем виде не говорится. Указывается, что публичные слушания проводятся «для обсуждения проектов муниципальных правовых актов по вопросам местного значения». Однако такую формулировку вряд ли можно считать целью публичных слушаний. Представляется необходимым определить публичные слушания как инструмент участия населения в принятии решений, касающихся их непосредственной жизнедеятельности, целью которого является выработка общей позиции по выносимой на слушание проблемы. Причем, целесообразно установить в процентном соотношении нижний предел численности жителей муниципального образования, участвовавших в публичном слушании и одобривших проект решения, по примеру требований к легитимности местного референдума. Таким образом, практическая непроработанность цели и механизма публичных слушаний препятствует развитию непосредственной демократии на местном уровне и лишает жителей территориальных сообществ возможности и желания к самоуправлению. Литература 1. 2. См.: ТОСы наводят порядок [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.volganet.ru/newsone.php?par=7065&par1=17, свободный; См.: Проблемы и перспективы муниципальной реформы в Российской Федерации [Электронный ресурс] // РАН. Режим доступа: http://www.duma.gov.ru/localcom/docs/materialy/ran-oon_200801-16.htm, свободный. См.: Разворотнева С.В. Нужна политическая воля [Текст] / С. В. Разворотнева // Вопросы местного самоуправления. 269 3. 2009. - №1. - С. 7. Муниципальное право / Под ред. Ю. А. Дмитриева. М.: Эксмо, 2005. С. 542. ДИАЛОГ МАЛОГО БИЗНЕСА И ВЛАСТИ КАК ФАКТОР ДЕМОКРАТИЗАЦИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА Симакова Д.В. (Санкт-Петербург) Предприятия малого бизнеса в России формировались и развивались в сложных экономических, социальных и политических условиях: смена государственного устройства страны, проведение структурных изменений, связанных с рыночными преобразованиями экономики, привело к тому, что значительное количество людей вынуждено было обратиться к малому предпринимательству, как способу обеспечения самозанятости. Понимание значимости выполняемых малым бизнесом функций пришло только к 2000-м гг. Помимо вклада малого предпринимательства в производство ВВП, влияния на структуру экономики, создания конкурентной среды, укрепления экономической независимости населения, оно служит также смягчению последствий структурной трансформации экономики и перехода к рыночным отношениям, решению проблем занятости населения, вовлечению в экономическую деятельность наименее социально защищенных слоев населения, решения проблемы безработицы, то есть обеспечению социальной стабильности, укреплению демократических институтов общества, социального партнерства, расширения среднего класса, который является гарантом политической стабильности в обществе. В России малые предприниматели только недавно начали осознавать себя как определённую политическую силу, способную к влиянию на ход политического процесса. Тем не менее, в условиях становления (поскольку процентная доля занятого в малом бизнесе населения к занятым в остальных видах экономической деятельности ещё слишком мала в России), малому предпринимательству трудно обойтись без помощи государства. Таким образом, государственная поддержка и готовность к диалогу становится одним из решающих факторов политической активности предпринимателей. Необходимо отметить, что для успешного осуществления своих экономических, социальных и политических функций малого предпринимательства, необходимо не только взаимодействие оного с 270 властной вертикалью, но и создание прочных горизонтальных связей между предприятиями через формирование бизнес-сообществами представительских структур. Таким образом, наиболее эффективным путем достижения согласия между представителями малого предпринимательства и властных структур представляется опосредованный диалог. Использование диалога в политике требует постепенного накопления и совершенствования навыков его проведения, расширения форм и методов диалогического взаимодействия. В данном случае важно подчеркнуть необходимость информационной открытости субъектов политики, поскольку всякое замалчивание, закрытость оборачивается недоверием, стремлением судить о партнере только на основании собственных оценок и представлений. Малый бизнес, идентифицируя себя как определённую социальную общность, осознаёт возможность артикуляции и реализации собственных интересов посредством создания представительских субъектов в виде различных организаций, союзов и ассоциаций. Мировой опыт свидетельствует, что вакуум, существующий между законодательными и исполнительными органами власти, с одной стороны, и предпринимательством с другой, с максимальной эффективностью может заполнить организация, обладающая легитимным правом законодательной экспертизы. Такой организацией по праву является гибкая и универсальная система Торгово-Промышленных Палат РФ с входящими в нее объединениями предпринимателей и территориальными Палатами. Среди представительских субъектов малого предпринимательства в России можно выделить некоммерческие партнёрства («Объединение предпринимательских организаций России» («ОПОРа»), Российское Агентство поддержки малого и среднего бизнеса и т.п.), ассоциации, сформированные по принципу отраслевой принадлежности (Ассоциация региональных операторов связи, Ассоциация крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России и проч.), по аналогичным принципам сформированные союзы (Национальный обувной союз, Российский союз предприятий холодильной промышленности, Российский союз туриндустрии и т.п.). Одну из ключевых ролей среди общественных структур, которые участвуют в поддержке малого бизнеса, играют на сегодняшний день общественные советы при региональных агентствах по развитию малого бизнеса, инициатива формирования 271 которых исходила от представителей власти. Такие советы объединяют усилия руководителей наиболее влиятельных общественных объединений предпринимателей и выступают эффективной площадкой для обмена мнениями по наиболее актуальным вопросам малого бизнеса, позволяют донести мнения большинства предпринимателей до городского правительства. Суммируя вышесказанное, хотелось бы отметить, что сегодня Россия находится на переломе: растёт понимание необходимости учитывать интересы малых предпринимателей для снятия социальной напряжённости, стабильного и успешного развития страны. Партнёрство между малыми предпринимателями и властными структурами крайне необходимо. Малые предприниматели понимают ситуацию «изнутри», а власть способна учитывать интересы всех групп населения в обществе. Только учёт видения и тех, и других может привести к формулированию и проведению более сбалансированной и просвещённой государственной политики. ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ: ПРИНЦИПЫ И ИХ ВОПЛОЩЕНИЕ В РОССИЙСКОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ Суркова И.Ю. (Саратов) Демократия – это идеальная социальная модель свободной общественной жизни и любая политическая партия в избирательной компании провозглашает в своей программе демократические принципы – суверенитет народа, «большинства и представительства», принцип свободы, возможность выбора, плюрализма. Но зачастую мы забываем об опасностях, которые таятся за таким желанным словом – «демократия». Принцип суверенитета может превратиться в авторитарную систему управления государством, и даже породить диктатуру. Умелые политики легко играют на национальных чувствах народа, иногда превращая это в жестокий национализм. Люди под влиянием средств массовой информации, низкого уровня образованности, недостатка знаний о политических решениях, низкой компетентности, а также умелых манипуляций некоторых политических деятелей начинают активно участвовать в митингах, погромах, революциях. Причем, естественно не обращается внимание на то, что демократия, прежде всего – это ответственность – перед собой, перед обществом, перед государством за свои действия. Но, как правило, персональная 272 ответственность снижается за последствия всенародно принятых решений, и никто ни в чем не виноват, потому что «так делали все». Если мы говорим о принципе «большинства», то всегда будет стоять проблема ущемления интересов меньшинства. Происходящие выборы без ограничения данного принципа могут привести к присутствию в законодательном органе власти только представителей одной партии. Поэтому вносятся поправки, где существуют гарантии присутствия в парламенте меньшинства. Но и в этом случае можно столкнуться с проблемой, когда различные меньшинства отстаивают свои права на квотирование мест. Так могут возмутиться и отстаивать свое право быть в законодательном собрании «гомосексуалисты», «артисты театра и кино», «женщинытатарки» и т.д. Ведь они будут артикулировать мнения и желания своей группы. Принцип свободы – личной, политической, психологической также может обернуться негативными проявлениями при ее чрезмерной активизации. Неограниченная свобода несет в себе разрушения. В любом обществе существуют нормы и законы, по которым мы проживаем в одном государстве, уживаемся друг с другом. Каждый из нас ощутив полную независимость от окружающего мира, выходит за пределы своей зоны обитания и попадает в ареал других людей, нарушая при этом их привычный уклад жизни, а иногда и разрушая его. Свобода затмевает разум, она пьянит и не видит окружающую действительность, где существует множество таких же индивидуальностей. И мы приходим к анархии. Демократия становится уже синонимом вседозволенности и беспредела. Если есть свобода слова, то нет преград для любых бредовых идей, которые транслируются в СМИ, сопровождаемые нецензурными выражениями и хамством. Поэтому дети начинают смотреть акты жестокости и насилия на телеэкранах практически с рождения, они засыпают под эротику, просыпаются под рекламу алкогольной продукции. Фильмы, которые в некоторых странах запрещены к просмотру до определенного возраста, мы можем увидеть на экране в самое смотрибельное время. Желание получить прибыль отнимает у людей моральные принципы, поэтому детям могут продать сигареты, порно-продукцию, спиртные напитки. Качество рекламной продукции зачастую носит дискриминационный характер, особенно в отношении женщин. А ответственность за это, к сожалению, номинальная, но не фактическая. Естественно, свобода реализуется через права человека, то есть совокупность правовых норм взаимоотношений свободных 273 индивидов между собой, а также с государством и обществом в целом, обеспечивающих возможность действовать по своему выбору и получать определенные блага для жизни [1, C.208]. Говоря о правах всегда нужно задумываться и об обязанностях, и об ответственности. Например, свобода и равенство в определенном смысле противоречат друг другу. Но благодаря закону можно установить, что человек свободен в рамках соблюдения установленных норм и правил. И каждый равен перед законом. Хотя в современной России говорить о равенстве всех перед Законом, помоему, преждевременно, поскольку мы имеем несколько «подводных камней»: коррумпирование, «право звонков», неверие в закон и защиту, власть денег и т.д. Кроме того, наше юридическое законодательство представляет собой лоскутное одеяло, в котором вроде бы все есть, но ничего не работает. В результате мы получаем фольклорное произведение «Закон как дышло, куда повернешь, то и вышло». Современная теория демократии пытается решить сегодня и такие проблемы как апатия избирателей, силы глобализации, упадок доверия, увеличение неравенства, повышение восприимчивости к риску и его неприятие [2, C.83]. Мы полагаем, что демократия необходима нашему обществу, ее идеи воспринимаются достаточно активно и дискуссионно, но встает вопрос, где найти баланс, «золотую середину», когда демократические принципы будут реализованы в полной мере, доверие народа вернется к правящей элите, а права людей, будь то большинство или меньшинство не будут ущемляться. Так, может ли быть демократии слишком много? Полагаем, что да, если мы забудем, что такое ответственность, закон, свои права и обязанности в рамках норм и ценностей нашего общества и то, что рядом проживают люди, которым мы можем навредить, культивируя только безграничную свободу и свои желания. Литература 1. 2. Зеркин Д.П. Основы политологии. Ростов н/Д: Феникс, 1997. С. 208 Глинос Дж. Радикальные демократический этос, или что такое подлинное политическое действие // Логос, №4-5 (39), 2003. С. 83 274 ОТДЕЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ СИСТЕМЫ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ Туманова О.И. (Тверь) Демократическая политическая система характеризуется наличием разветвленной внутренней структуры общественных организаций, органов местного самоуправления и управленческих государственных органов, которые гарантируют соблюдение прав и свобод гражданина и человека. При этом органы местного самоуправления должны выступать связующим звеном между населением и государством. Тем более что система муниципального управления и демократическая система имеют общую цель – сохранение приоритета общественных интересов. Важнейшей сущностной характеристикой местного самоуправления в РФ является обеспечение самостоятельного решения населением вопросов местного значения, начиная от владения и распоряжения муниципальной собственностью до исполнения местного бюджета и решение иных вопросов местного значения. Результаты работы системы органов местного самоуправления напрямую определяют уровень и качество жизни населения. Задекларированное Конституцией РФ участие граждан в деятельности системы местного самоуправления позволяет учитывать их мнение при решении комплекса социальноэкономических задач, стоящих перед конкретным муниципальным образованием. Четкое соблюдение принципов местного самоуправления представляется одним из условий, обеспечивающим стабильность в обществе и нормальное функционирование демократических и гражданских институтов. В действительности население на муниципальном уровне имеет минимальную возможность принимать участие в решении общественных вопросов, а введение изменений в избирательное законодательство минимизировало возможность выразить свою позицию подавляющему большинству граждан. Игнорирование существующего комплекса социальноэкономических проблем и внутренних противоречий в обществе ставят под сомнение цели общественного развития, вызывают неэффективное использование государственных ресурсов, провоцируют негативное отношение населения к действующей модели государственного управления. Демократия, в глазах общества 275 становится при этом не источником власти народа, а рассматривается как система, трансформировавшаяся в тоталитарный или авторитарный режим. Результаты деятельности представителей органов местного самоуправления все чаще подвергаются критике со стороны экспертов, средств массовой информации и рядовых граждан. Подобное негативное отношение объясняется тем, что при принятии и реализации решений представители власти зачастую не ориентируются на реальные интересы населения. На местах сохраняется сильное лоббирование интересов крупных экономических и политических групп. Это в свою очередь способствует высокому уровню коррупции, борьбе за власть, стремлению к контролю за финансовыми и ресурсными потоками территории, манипуляциями общественным мнением в корыстных интересах, реализации решений, не отвечающих насущным потребностям населения. Особенно остро перечисленные проблемы обозначаются в социально-экономической сфере. Одним из способов позволяющих повысить результативность работы органов местного самоуправления выступает формирование системы общественного контроля над принимаемыми решениями. Важным шагом в данном направлении можно считать появление общественных советов и комитетов при органах муниципальной власти. Наиболее значимые вопросы обсуждаются с привлечением населения, что декларируется как обращение к общественному мнению и стремление власти прислушиваться к замечаниям по принимаемым решениям. Однако на практике публичные слушания представляют собой только формальную процедуру, поскольку принятие окончательного решения по-прежнему остается за чиновниками. Кроме того, сохраняется проблема конкуренции региональных и местных властей в вопросе разграничения сфер ответственности, что так же не способствует эффективному управлению. Среди факторов, влияющих на качество работы системы органов местного самоуправления можно выделить несовершенство законодательства на муниципальном уровне, а также недостаточность полномочий органов самоуправления. Постоянное внесение изменений в законодательную базу вызывает путаницу в вопросах наделения органов местного самоуправления полномочиями, способными решать насущные социальноэкономические задачи. Участие рядовых граждан в правотворческой деятельности практически отсутствует. Также со всевозможными 276 препятствиями сталкиваются граждане изъявляющие инициативу непосредственного участия в жизни муниципального образования (например, образование ТСЖ). Данные факторы формируют условия, при которых население остается один на один со своими проблемами, что в свою очередь способствует отчуждению общества от власти и общественной жизни. Государство, всегда олицетворявшее для гражданина поддержку и помощь в решении насущных проблем, оказалось неспособным к принятию решений и налаживанию конструктивного диалога в рамках демократического процесса. Система местного самоуправления должна составлять основу демократического общества в России обеспечивая ее стабильность и эффективность. Именно эта система остается на сегодняшний день максимально доступным рядовому гражданину средством участия в деятельности государства. Участие населения в деятельности структур местного самоуправления позволит обеспечить стабильность демократической системы общества. ПОПЫТКИ ПОСТРОЕНИЯ ДЕМОКРАТИИ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ НА ПРИМЕРЕ ЭСТОНИИ И РОССИИ: РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКСПЕРТНОГО ОПРОСА Халлисте О.В. (Санкт-Петербург) В настоящее время Эстония взяла курс на построение демократии западного образца, в то время как россияне пробуют построить что-то свое с учетом специфики национального характера. Согласно ежегодному отчету международной организации Freedom House Эстония сегодня относится к группе устойчивых демократических систем (индекс демократического развития 1,96), в то время как Россия – к группе государств, которые квалифицируются как «консолидированный авторитарный режим» (6,14) [1]. По мнению экспертов организации, в таких странах основные стандарты прав человека, демократических норм и правопорядка либо серьезно нарушаются, либо отсутствуют. Интересно, что эксперт [2], приводящий в пример данные Freedom House, сам же их и критиковал: «Хотя мы по рейтингу Freedom House занимаем очень высокое место, на самом деле у нас еще долгий путь до развитого демократического государства». 277 Таким образом, данные отчета не кажутся достоверными. Так, Эстония, по результатам Freedom House, имеет свободную прессу, где журналисты могут свободно выражать свое мнение. Но, как утверждает финский исследователь Йохан Бекман, автор книги «Бронзовый солдат – фон и содержание споров вокруг памятника в Эстонии», в Эстонии свободы слова как таковой не существует: «Наши корреспонденты там, которые осмеливаются слишком критически осмысливать происходящее, тут же обзаводятся серьезными проблемами и лишаются возможности работать в Эстонии – вплоть до лишения вида на жительство, было несколько таких случаев» [3]. Тут же вспоминаются слова профессора Таллинского университета Рейна Вейдеманна: «На словах у нас превозносят демократию, а партийный ландшафт все больше становится авторитарным, ориентированным на отдельно взятую личность» [4]. Становится безопасней и удобней двигаться в фарватере одного лидера, быть частью его ближнего круга. Это отмечает не только автор публикации, но и многие известные политики. Также эта тема прослеживается и в эстонской печатной прессе: «В остром кризисе пребывает сама система парламентской демократии. По мнению многих экспертов, для Эстонии оптимальным является наличие в парламенте четырех партий: национал-консерваторов, правых либералов, левой партии и русской партии (имеется в виду не этнический, а культурно-лингвистический признак). Оптимальным в смысле соответствия четырем большим группам интересов, которые реально существуют в обществе. На сегодняшний день в Рийгикогу имеются представители националконсервативной (Союз Отечества и Республики) и право-либеральной (Партия Реформ) групп населения, а вот с остальными наблюдается большая путаница» [5]. Финская журналистка Леэна Хиетанен также пишет: «Они (европейцы) просто не понимают, что в Эстонии нет ничего похожего на демократию. Мы в Финляндии надеялись, что вступление Эстонии в ЕС изменит ситуацию, но получилось наоборот» [6]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что как в Эстонии, так и в России демократическая модель построения общества отличается от «идеальной» в западном понимании, которая опирается на личностную культуру и демократические традиции. Как утверждает один из экспертов, «в Эстонии происходит полная сублимация процесса демократии. Перед самими выборами начинается игра в демократию, после выборов те же политики максимально быстро все гасят, чтобы не дай бог люди не поверили в 278 то, что это может работать и не остались на той волне активизма». Более того, в Эстонии нельзя говорить о демократии в связи с апрельскими событиями 2007 года, если понимать под ней возможность каждого выразить свое мнение в принятии коллективного решения. Однако все же Эстония находится ближе к идеальной демократической модели построения общества. Так, по оценкам экспертов, разница между Эстонией и Россией заключается в том, что в Эстонии идет построение гражданского общества, пусть на начальном этапе, в то время как в России нет даже никаких возможностей его построения, никакой базы. Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. См.: Исследование Freedom House: страны переходного периода в 2010 году [Электронный ресурс] // Экспертноаналитический портал «Новости гуманитарных технологий». – Режим доступа: http://gtmarket.ru/news/state/2010/06/30/2581. Экспертный опрос проводился летом 2010 года методом глубинного интервью. Выборку составляют 14 человек: 7 экспертов из Эстонии, 7 – из России. Главными критериями отбора экспертов являлись их компетентность и авторитетность. 6 экспертов являются представителями научного сообщества – это социологи и политологи, 8 человек – лидеры молодежных организаций при партиях, действующие политики. Эстония? Нет такого государства [Электронный ресурс] // Вести сегодня. 06.03.2009. – Режим доступа: http://www.ves.lv/article/72600. «Герои» в поисках «врагов» [Электронный ресурс] // Молодежь Эстонии. 04.06.2007. – Режим доступа: http://www.moles.ee/07/Jun/04/2-1.php. Шередин А. 2010 – непредсказуемый тигр // День за Днем. 15 января 2010. №2 (180). С. 15. Колосок М. Азбука для самых правеньких // День за Днем. 8 мая 2009 года. С. 9. ФОРМЫ НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ В СТРУКТУРЕ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ Хрусталев В.Н. (Москва) 279 На современном этапе развития системы местного самоуправления в России актуализировались проблемы построения демократической системы взаимоотношений местной власти с общественностью, а также необходимость изменения отношения местных сообществ к своей роли и возможностям участия в самоуправлении, к расширению форм непосредственной демократии. Как свидетельствуют результаты социологических исследований, проведённых с 90- х годов XX века по настоящее время социальная активность населения муниципальных образований является крайне низкой. Согласно исследованиям, проведенным Всероссийским Советом местного самоуправления в 2008 году за исключением участия в выборах, только 25% граждан участвует в других формах организации жизнедеятельности в муниципальных образованиях. А три четверти граждан убеждены, что их активность ничего не изменит. В значительной степени это является следствием тотальной неинформированности населения о своих правах и возможностях по решению местных вопросов [1]. Традиционным является, с одной стороны, гражданская пассивность и управленческое отчуждение жителей муниципальных образований от власти, с другой – исторически сложившийся патернализм местной власти по отношению к населению. Между тем, критериями эффективности местного самоуправления должны выступать не только высокая степень удовлетворенности населения деятельностью органов местного самоуправления, а также условиями и качеством своей жизни, но и высокая степень социальной активности и самоорганизации жителей муниципальных образований, полнота их участия в самоуправлении и разнообразие форм этого участия. Рассмотрение населения муниципального образования лишь как объекта муниципального управления сужает потенциал и возможности развития местного самоуправления. Патернализм муниципальной власти лишает местное самоуправление самого его смысла как института народовластия. Именно социальная активность граждан, проявляющаяся в конкретных формах непосредственной демократии, позволяет им участвовать в решении вопросов, которые затрагивают их жизнеобеспечение и жизнедеятельность, а также позволяют не только расширить демократические основы местного самоуправления, рассматривать муниципальный социум как субъект социального управления, но и способствуют решению актуальных задач местных сообществ. 280 В формах проявления непосредственной демократии институционализируется непосредственное властное волеизъявление конституционного обладателя полноты власти – народа. Можно выделить следующие группы форм непосредственной демократии: 1. Прямое волеизъявление местного сообщества – референдум, выборы, отзыв, сход, некоторые виды общих собраний населения муниципального образования. 2. Согласование волеизъявления местного сообщества с избранными им муниципальными органами власти – создание инициативных групп населения для совместных обсуждений, участия в публичных слушаниях и «круглых столах» по актуальным вопросам муниципального образования, митинги, шествия, демонстрации, пикетирования. 3. Социальное партнерство органов местного самоуправления и местного сообщества - наказы избирателей, обращения и заявления граждан, совместная правотворческая инициатива, участие в деятельности политических партий, помощь кандидатам от партий, отчеты депутатов представительных органов и выборных должностных лиц местного самоуправления перед населением, территориальное общественное самоуправление. Среди форм участия населения в общественном самоуправлении следует выделить участие в субботниках, уборке и благоустройстве заповедников, дворов, улиц и общественных заведений, мероприятиях по оказанию помощи престарелым и инвалидам, людям, оказавшимся в трудных жизненных ситуациях, защите животных и т.д. Очевидно, что этими формами непосредственной демократии не исчерпывается вовлеченность местных сообществ в структуру местного самоуправления. Социокультурные, политические, информационные, личностные и другие факторы оказывают существенное влияние на многообразие и выбор форм непосредственного участия населения в обустройстве и развитии своего места проживания и социального пространства. В любом случае непосредственная демократия является значимым фактором конструктивного диалога местной власти и населения, а также социальной интеграции местных сообществ. 281 Местное самоуправление будет эффективно осуществлять свои функции лишь посредством развития демократических основ организации своей деятельности, формирования партнерских отношений между официальными и общественными организациями и объединениями, активного вовлечения населения в непосредственное участие решения текущих и перспективных задач местных сообществ. Литература 1. Аналитический отчет Всероссийского Совета местного самоуправления, 2009 г. / http://www.vsmsinfo.ru/article.html?209 ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО СРЕДИ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЁЖИ Чекмарева А.В. (Санкт-Петербург) В настоящее время среди политологов, психологов, социологов и представителей других смежных областей знаний бытует мнение, что в России на сегодняшний день нет эффективных политических лидеров. В доказательство или в опровержение этого суждения, стоит рассмотреть отношение к феномену лидерства среди молодого поколения, в особенности среди студентов, так как именно выходцы из этого демографического слоя в будущем должны прийти к власти, а, возможно, и стать во главе государства. Предвзятое отношение к политике и, собственно, к политическим лидерам коренится в сознании молодого поколения. Власть, главным образом, политическая, ассоциируется у студентов в большей степени с деньгами, и соответственно, с вытекающими из материального благополучия, привилегиями. Стремление к власти соотносится, в первую очередь, со стремлением к материальным выгодам и с достижением высокого социального статуса, а не с желанием принести пользу своему государству, послужить на благо народу, изменить существующую политическую систему к лучшему. С другой стороны, интерес студентов к политике заключается лишь с информационной стороны, а не с деятельностной. Большая часть студентов предпочитает лишь интересоваться политической информацией, а не прямо или косвенно участвовать в политической жизни. Исследователи связывают это с низким доверием представителей молодого поколения к действующим властным институтам, политическим партиям и большинству их молодежных 282 лидеров. Они становятся следствием противоречий между молодежью и институтом политики, что связано, как правило, с нерешенностью глубинных социальных проблем молодежи, невозможностью реализации на практике провозглашаемых идей, которые способствуют отчуждению молодежи, снижению ее роли в системе социально-политических отношений. Все это приводит к личностной дезорганизации, росту нигилизма в умах подрастающего поколения. Во многом названные тенденции являются следствием слабого представительства интересов большинства молодежи в политической сфере, отсутствия реальных политических сил, отстаивающих ее интересы. Из сказанного выше можно заключить, что, либо молодое поколение стремится к занятию лидирующих позиций для удовлетворения собственных интересов, прежде всего, заключённых в жажде обогащения, славы, популярности, управлении судьбами людей, либо не стремится вовсе. Любая из данных ситуаций не имеет благоприятного исхода. Политический субъект, не считаясь с объективными законами общественной жизни, руководствующийся субъективными желаниями, стремящийся только к материальному благополучию, либо к удовлетворению собственных амбиций, принимая произвольные решения, не сможет эффективно управлять государством во благо народа, защищать общечеловеческие ценности. Незаинтересованность молодого поколения в политической жизни страны, региона ведёт к ещё более плачевным результатам. Молодежь не желает или не видит смысла в занятии и выражении своей позиции, мнения, её интерес к политике носит в основном ситуативный характер. Так же молодые люди не всегда до конца понимают смысл и содержание того или иного идейнополитического течения и очень часто путают понятия. Существующее положение вещей могли бы улучшить некоторые образовательные программы, а также действия политического аппарата в отношении молодого поколения и молодёжной политики. Прежде всего, нужно стремиться к формированию системы взглядов, понятий, представлений, установок и чувств, выражающих субъективное отношение человека политике и политическим явлениям. Такая система взглядов обозначается термином политическое сознание, формирование которого является важной функцией социальных институтов. Воспитание на принципах толерантности, политкорректности, гражданственности, патриотизма, ответственности, доверия к действиям государственной власти способствует успешной 283 интеграции молодежи в политическое и социальное пространство, идентификации с общими ценностями и нормами. В свою очередь это является залогом воспроизводства общества и его стабильности. Помимо подобного воспитания, следует увеличить эффективность работы политических институтов в области молодежной политики, расширить возможности доступа к участию в деятельности политических институтов молодым специалистам, что приведёт к увеличению их значимости в молодежной среде. Также существует необходимость в социальной защите молодежи, увеличении числа социальных гарантий для неё, детальная разработка программ, связанных с решением социальных проблем молодежи. Нужно заинтересовать молодое поколение в процветающем будущем, поощрять инициативу подающих надежды специалистов, направить их активность на достижение более высоких целей, чем материальное обогащение и удовлетворение жажды славы и популярности. Литература 1. 2. 3. Зубок, Ю.А. Феномен риска в социологии. Опыт исследования молодежи. М.: Мысль, 2007. Чупров, В.И. Молодежь в обществе риска. М.: Мысль, 2007. Шестопал, Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. М.: РОССПЭН, 2000. БЕСКОНЕЧНАЯ ПЕРЕПРАВА: О СОВРЕМЕННОМ СОСТОЯНИИ ИДЕИ «РОССИЙСКОГО ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ТРАНЗИТА» Шевцов А. В. (Санкт-Петербург) 1. Рубеж тысячелетий прекрасно подходит для переоценки устоявшихся ценностей и объяснительных схем. К концу первого десятилетия XXI в. понятие «нулевых годов» приобрело символический смысл с весьма зловещим оттенком для доминирующих в социально-гуманитарном знании демократической и консервативной версий либерализма. Особенно ярко, на мой взгляд, эта переоценка проявилась в отечественных политических дисциплинах, в т. ч. и политической социологии. 2. Переоценка значимости и содержания идеи перехода обществ Восточной Европы и Северной Азии («второго мира» или «лагеря социализма») к западному образцу («первого мира» или 284 «лагеря социализма») посредством кардинальной трансформации политической (под)системы началась еще в середине 1990-х гг. Критическая масса фактов бытования «новых демократий» вызывала недоумение у многих представителей различных национальных традиций и научных направлений, а некоторые из них ставили под сомнение адекватность эволюционистских концепций (в первую очередь, «третьей волны демократизации» С. Хантингтона). 3. В России реальность «демократического транзита» оспаривалась особенно упорно. На основе анализа 300 научных работ (библиография А. Темкиной и В. Григорьева) В. Я. Гельман в 1997 г. выделил общее во взглядах исследователей: 1) ни в одной из этих работ политический режим в России не рассматривается как демократический, речь идет в лучшем случае о некоторых элементах демократии; 2) авторы признают практически нереальными как сценарии возврата к политическому режиму, существовавшему в СССР до перестройки, так и установления в обозримом будущем в России либерально-демократического режима западного типа [2]. Фигурировали такие определения, как «фасадная демократия» (Д. Фурман), «эрзац-демократический режим» или «авторитарная демократия» (В. Рукавишников), «полудемократия» (Л. Гордон) и «российский гибрид» (Л. Шевцова) [3]. 4. Пикантность ситуации состояла в том, что временной отрезок от государственного переворота 21 сентября 1993 г. (с последующим расстрелом парламента) до переизбрания Б. Н. Ельцина летом 1996 г., трактовавшийся сторонниками новой власти в качестве победы демократии и предотвращения коммунистического реванша. Первое событие представлялось как «пиночетовский вариант» разгрома «коммуно-фашизма», второе — в качестве «основополагающего пакта» и «учредительных выборов», окончательно и бесповоротно легитимизировавших новый режим. Неоднократные расколы в стане победителей, происходившие в ходе информационно-олигархических войн, дефолта и «путинского разворота», привели к формированию представлений о 1993— 1996 гг. как времени «утраты демократической перспективы» (оппозиционно настроенные к новой власти ученые и общественные деятели с самого начала не питали иллюзий по поводу реальности демократического транзита). 5. Главный отечественный транзитолог А. Ю. Мельвиль по итогам экспертного опроса выделил три основных позиции: 1. страна раз и навсегда сделала выбор в пользу политической демократии и рыночной экономики (а также новой самоидентификации); 285 стратегический курс бесспорен, вопрос лишь в тактических деталях и конкретных обстоятельствах; 2. Россия все еще пребывает в стадии транзита (маршрут: «советский тоталитаризм» — «нормальная» демократия западного типа), однако препятствия на том пути громадные; 3. российский демократический выбор в действительности сделан только на словах [6]. 6. В рамках все более усиливающейся третьей позиции мнения варьируются от осторожного вопроса «Конец транзита?» [7], до утверждения, что российский транзит закончился ничем [1]. Имеются ссылки на гораздо более радикальную ревизию, осуществляемую западными учеными [5]. И, наконец, ставится вопрос об обновлении научно-теоретического инструментария [4]. 7. Итак, в научном аспекте реалистическая и эволюционная концепция плохо соответствует номиналистическим тенденциям современного социально-гуманитарного знания. В политическом отношении кризис доверия к онтологии и методологии вестернизации причудливым образом наложился на недовольство «косной» российской политической культурой, мешающей «оптимизации» политической (под)системы. Возродить доверие к данной концепции может новая либеральная («демократическая») революция (осуществляемая как «сверху», так и «снизу»), способная продолжить «дело 1989—1991 гг.». Доживем, увидим. Литература 1. Бляхер, Л. Е. Революция как «блуждающая» метафора: семантика и прагматика революционного карнавала / Л. Е. Бляхер, Г. Э.Говорухин // Полит. исследования. 2006. № 5. С. 58—74. 2. Гельман, В. Я. «Transition» по-русски: концепции переход. периода и полит. трансформация в России (1989—1996) // Обществ. науки и современность. 1997. № 4. С. 64—76. 3. Гуторов, В. А. Современная российская идеология как система и политическая реальность: (методол. аспекты) // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 6: Философия, политология, социология, психология, право, международные отношения. 1998. Вып. 2 (№ 13). С. 17—21. 4. Дахин, А. В. Система государственной власти в России: феноменол. транзит // Полит. исследования. 2006. № 3. С. 29—37. 5. Коровицына, Н. В. Уроки вестернизации Восточной Европы «Пост-1989»: социогуманитар. Критика // Социол. исследования. 2009. № 5. С. 30—37. 286 6. Мельвиль, А. Ю. Так что же случилось с «российским выбором»? // Полит. исследования. 2003. № 4. С. 161—164. 7. Перегудов, С. П. Конвергенция по-российски: «золотая середина» или остановка на полпути? // Полит. исследования. 2008. № 1. С. 91—108. ПАРЛАМЕНТАРИЗМ И ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ Шишко П.М. (Санкт-Петербург) Развитие в Российской Федерации двух ветвей власти – законодательной и исполнительной – идет далеко неоднозначно и явно происходит не по классическим канонам западной модели демократии. Исследование этого вопроса представляется нам актуальной проблемой российской политической действительности. Постановка проблемы заключается в том, что законодательная власть в лице Совета Федерации и Государственной Думы РФ не в полном объеме выполняет свои полномочия как представительство народа. Достаточно того факта, что более половины законодательных предложений, принятых Советом Федерации и Государственной Думой, исходило от представителей исполнительной власти. Таким образом, получается, что законодательная власть, принимающая почти все инициативы исполнительной без серьезного обсуждения, не выполняет одной из своих основополагающих функций – защиты интересов населения. Объяснения этого явления со стороны представителей законодательной власти выглядят достаточно странно – якобы, требуется принятие срочных законодательных решений для выполнения планов Президента и Правительства РФ. В результате, граждане страны имеют наспех и без глубокого анализа, принятые законодательные акты, которые потом приходится неоднократно пересматривать и дополнять. К существенному недостатку парламентской деятельности можно отнести и отсутствие прозрачности в лоббистской работе различных организаций и групп интересов в нашем парламенте – соответствующий закон, регламентирующий эти отношения, так и не был принят. Также можно отметить наличие очень небольшого количества парламентских расследований, которые должны быть одной из прерогатив законодательной ветви власти. Хотелось бы обратить внимание исследователей в сфере политической социологии (как социологов, так и политологов) на формирование определенных тенденций, перерастающих в традиции 287 политической деятельности в сфере отношений парламентаризма и системы государственного управления. Эти тенденции выражаются не только в преобладании исполнительной власти над законодательной, что мы отмечали ранее. Но существует и другая, не менее опасная, тенденция – постепенное вымывание демократических основ, как в парламентаризме, так и в органах государственного управления, заложенных в Конституции РФ, принятой в 1993 г. Есть попытки объяснить это явление укреплением властной вертикали, которая постепенно превращается в жесткую централизацию государственной власти. Примеров тому, как это происходит достаточно много. Один из них состоит в том, что создаются новые органы государственной власти, не предусмотренные в Конституции, якобы для решения возникающих насущных, но временных, проблем, потом эти органы закрепляются законодательно и становятся уже постоянными. Ярким подтверждением этого стало появление федеральных округов и представителей Президента в них, для контроля над деятельностью губернаторов субъектов федерации. Объявленную функцию по приведению законодательных актов субъектов федерации в соответствие с Конституцией РФ они уже давно выполнили. Но сами эти органы продолжают функционировать, несмотря на отмену выборов губернаторов и усиление контроля из федерального центра над их деятельностью. Особо необходимо остановиться, на наш взгляд, на деятельности органов государственной власти в плане борьбы с коррупцией, а также расширении открытости и прозрачности государственной власти и контролю за этим процессом органов законодательной власти. Показательна в этом случае тенденция фактического игнорирования чиновничеством этих инициатив Президента РФ. Это выражается в том, что антикоррупционная программа, составленная из известных положений по борьбе с коррупцией и уже опробованных в других странах, фактически не выполняется или выполняется с большими оговорками. Чего стоит только опубликование высшими чиновниками своих доходов. Другой пример – административная реформа, начатая еще в 2004 году и регулярно продлеваемая. В ней провозглашались конкретные цели совершенствования государственного управления: усиление эффективности работы органов государственного управления, ограничение вмешательства государства в предпринимательскую деятельность, повышение качества государственных услуг и т.д.[1] 288 Административная реформа развивалась по целому ряду направлений: исключение дублирующих функций в государственных органах, разделение функций ( принятия решений, исполнение и контроль) на министерства, агентства и службы, принятие закона о саморегулирующихся организациях [2], утверждение административных регламентов исполнения государственных функций [3] и др. Важной составной частью административной реформы должна была стать программа «Электронное правительство»[4]. То, что эта реформа выполнена лишь частично, как и другие – военная, судебная, образования и др., есть вина и законодательной ветви власти. Таким образом, можно констатировать, что тенденции во взаимодействии законодательной и исполнительной ветвей власти носят негативный характер и дают повод говорить о появлении в нашей политической системе традиций этого взаимодействия, которые впоследствии будет трудно исправить, так как они войдут в нашу политическую практику. Литература 1. 2. 3. 4. В.Н. Лескин, И.В. Лескин, Н.Н. Чучелина. Административная реформа в Российской Федерации. Нормативная база, проблемы реализации, рекомендации. Отчет №5, 2006. Бюрократия адаптивная и мимикрирующая. \\ «Эксперт» №19.Май 2007. А.Б. Жулин, О.С. Иванова. Мониторинг внедрения административных регламентов. \\ Вопросы государственного и муниципального управления. №2, 2008. А.Н. Кулик. Электронное государство в «суверенной демократии». \\ Интернет и современное общество. СПб., 25.10.2007. СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И СТАБИЛЬНОСТЬ ОБЩЕСТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННЫХ ГЛОБАЛЬНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ Ярунин С. В. (Санкт-Петербург) Социальная политика — одна из самых дискуссионных и противоречивых тем в современных социально-экономических исследованиях не только в России, но и за рубежом. Ее сложность и противоречивость объясняется не только особенностями 289 экономического и политического развития разных стран, но и тем социоинституциональным контекстом, в рамках которого это развитие осуществляется. Важнейшим фактором, определяющим институциональный контекст реализации социальной политики, являются глобальные трансформационные процессы и прежде всего экономическая глобализация. Осуществление социальной политики в условиях экономической глобализации приобретает определенную специфику в зависимости от роли и места той или иной страны в современной системе международного разделения труда, а также от приоритетов государственной экономической политики и ориентации этой политики на возможные изменения положения страны в современной системе мирохозяйственных отношений. Эффективное управление социальными процессами становится наиболее актуальной задачей развития любого государства, которое желает занять достойное место в глобальной экономике [1]. Основной задачей социально-экономического развития России на современном этапе является трансформация системы экспорториентированной экономики, экономики товарно-сырьевых потоков, последовательно превращающей страну в «энергосырьевой придаток глобальной экономики», в инновационную социально ориентированную экономику, «экономику инновационных потоков», «экономику знаний». Отечественные экономисты, все в большей мере ориентируясь на идею «качественного роста», приходят к выводу о том, что «надежда на сценарий энергосырьевого развития, предполагающий использование конкурентных преимуществ России в энергетическом секторе для устойчивого наращивания экспорта сырья и повышения глубины его переработки, обеспечение на этой основе устойчивого социально-экономического роста, представляется маловероятной» [2, 98]. Но «качественный рост» в условиях экономической глобализации может базироваться исключительно на тех возможностях для воспроизводства человеческого потенциала, которые сможет создать лишь государство, осуществляя эффективную социальную политику. Таким образом, не менее важным, чем инвестиции в создание новых технологий и развитие высокотехнологичных предприятий, является развитие социальной среды инновационной экономики, которая включает такие параметры, как уровень и качество жизни, развитие здравоохранения, жилищно-коммунального хозяйства и системы социальной защиты работников, прежде всего квалифицированных. Но наибольшее значение для развития человеческого потенциала России имеет образование. 290 Реформа образования заключается в ускорении модернизации российского образования, стимулировании повышения доступности качественного образования (повышение качества профессионального образования, обеспечение доступности качественного общего образования; развитие современной системы непрерывного профессионального образования), обеспечении развития его инновационного характера, переходе на принципы подушевого финансирования и формировании эффективного рынка образовательных услуг в целях создания условий для повышения качества «человеческого капитала» и конкурентоспособности страны. В Концепции развития РФ до 2020 г. подчеркивается, что ключевым элементом глобальной конкуренции является конкуренция различных систем образования. Это требует постоянного обновления образовательных технологий, ускоренного освоения инноваций, быстрой адаптации к запросам и требованиям динамично меняющегося мира. В частности, констатируется тот факт, что возможность получения качественного образования продолжает оставаться одной из наиболее важных жизненных ценностей граждан, решающим фактором социальной справедливости и политической стабильности. Приоритетный национальный проект «Образование» должен придать новый мощный импульс развитию системы образования, стимулировать ряд институциональных изменений в образовании путем поддержки и развития лучших образцов отечественного образования (стимулирование инновационных образовательных программ всех уровней, поддержка талантливой молодежи, поощрение лучших учителей); введения элементов новых образцов и моделей (вознаграждение за классное руководство, повышение уровня воспитательной работы в школах, внедрение современных образовательных технологий, развитие системы профессиональной подготовки в армии, создание национальных университетов и бизнес-школ мирового уровня), государственной поддержки субъектов российской Федерации, внедряющих комплексные проекты модернизации образования. Эффективная социальная политика — основа социальной стабильности в условиях современных глобальных трансформаций. Литература 1. Петров А. В., Ярунин С. В. Исследования особенностей и приоритетов социальной политики в условиях глобализации: подход экономической социологии // Общество. Среда. Развитие. 2009. № 3. С. 49-56. 291 2. Сорокин Д. Воспроизводственный вектор российской экономики: 1999 – 2007 годы // Вопросы экономики. 2008. №4. С. 94-109. Секция 3 Капитализм и перспективы модернизации российского общества ТРУД – КАК ВАЖНЕЙШИЙ ФАКТОР МОДЕРНИЗАЦИИ Авдеев В.В. (Санкт-Петербург) Под модернизацией обычно понимают - совокупность технологических, экономических, социальных, культурных, политических перемен, направленных на совершенствование общественной системы в целом. Модерность возникла в Западной Европе благодаря формированию протестантской трудовой этики, рыночной экономики и либеральных правовых принципов. Интересно, почему страны «первого мира» (т.е. наиболее развитые в социальном и экономическом плане) - протестантские? Как протестантская трудовая этика повлияла на развитие этих стран? Вообще, протестантская трудовая этика - религиозно обоснованная доктрина о добродетельности труда, по которой, необходимости работать добросовестно и усердно. По мнению М. Вебера, экономический подъём и развитие евро-американского капитализма объяснялся наличием протестантской этики, обусловившей трудовое рвение и рациональную организацию работы. [1] Многие социологи объясняли экономический успех протестантских обществ тем, что соответствующая трудовая этика распространялась не только на основную массу населения, но и на элитные группы, включая предпринимательский класс. Идеология и культура сегодняшних модернизированных обществ в значительной мере освободилась от религии, и носит секуляризованный характер. Соответственно и протестантская трудовая этика, сохранив свое непосредственное содержание, стала автономной от религиозной основы. Ее носители 292 по-прежнему считают труд главным смыслом своей жизни, убеждены, что упорный труд всегда вознаграждается, осуждают праздность и разделяют иные заповеди протестантского морального кодекса, но не связывают эти убеждения с перспективой потустороннего личного спасения. Таким образом, протестантская трудовая этика – важный феномен трудового сознания, складывавшийся веками, характеризующий готовность людей к энергичному и эффективному труду, характерная для таких развитых стран, как США, Канада, Англия, Германия, Франция и др. В России проходило несколько попыток догоняющей модернизации это: модернизация Петра I и его последователей, очередной цикл модернизации России, начавшийся с крестьянской реформы 1861 года, но особая возгонка труда возникла при модернизации начавшейся в СССР. С уничтожением классов и социальных групп, присваивающих результаты чужого труда и обогащающихся за счёт других, возникает новое отношение советских людей к труду. Труд приобретает непосредственно общественный характер. На эту важнейшую черту социалистического труда обратил внимание В. И. Ленин. В 1919 он писал: «Труд объединен в России коммунистически постольку, поскольку, во-первых, отменена частная собственность на средства производства, и поскольку, во-вторых, пролетарская государственная власть организует в общенациональном масштабе крупное производство на государственной земле и в государственных предприятиях...». [2, С. 273] Члены социалистического общества как коллективные собственники средств производства и подлинные хозяева страны проявляют заинтересованность в результатах не только своего труда, но и хозяйственной деятельности предприятия, на котором они заняты, и всего народного хозяйства. Одна из особенностей труда в условиях социализма – его всеобщность, которая проявляется в принципиально новой форме найма рабочей силы и объединении трудящихся в кооперативных предприятиях. Благодаря начавшейся мобилизационной модернизации труд в СССР стал - почётной обязанностью и неотъемлемым правом каждого трудоспособного члена общества. Труд на благо страны играл особую роль во всех сферах деятельности и на всех социальных уровнях. Стратегия форсированной модернизации была самым тесным образом связана в советской системе с идеологией и политикой эгалитаризма и развитием социального творчества. Как правило, феномен социального творчества фиксируется в понятии «энтузиазм», 293 объединяющем целый ряд социальных - как материальных, так и нематериальных - процессов и отношений. Что касается эгалитаризма, то провозглашалось, что участие в борьбе за модернизацию СССР дает каждому гражданину равные возможности проявить и реализовать свои способности. Одновременно происходило выдвижение на передний план таких ценностей, как солидарность, коллективизм, взаимопомощь, в качестве необходимых условий успешного сложения индивидуальных усилий. Помимо банальной проповеди о ценности и почетности добросовестного труда на благо Отечества самую высокую социальную оценку получало достижение новых технических и социальных результатов, любые творческие успехи, будь то на производстве, в науке или в искусстве, в здравоохранении или в воспитании подрастающего поколения. Социалистическая эгалитарная идеология отводила весьма высокую роль в обеспечении потребностей населения системе индивидуальных и коллективных социальных гарантий. Прежде всего, речь идет о создании системы всеобщего медицинского страхования, страхования по безработице, бесплатного высшего образования, решение жилищных проблем и т.п. Итак, находя точки соприкосновения протестантской трудовой этики развитых стран и отношение к труду (добровольному) в СССР в условиях модернизации выделяется особое чувство к труду, как всеобщего блага и жизненной необходимости для человека. Такое особое отношение к труду должно прививаться и в современной России, в которой была провозглашена модернизация. В нашей стране фундаментом модернизации – впервые в истории – выступает общество постмодерна, созданное на зыбкой базе абортированного советского модернизационного проекта. В современной России ценности общества потребления (постиндустриализированная «надстройка») сочетаются с архаизированной экономикой (деиндустриализированный «базис»). Именно приоритет потребительских ценностей и форм мышления (при отсутствии органически усвоенных традиционалистских стереотипов, унаследованных от прошлого) представляется главным культурным препятствием российской модернизации: модернизация, особенно на первых этапах, предполагает безусловный приоритет инвестирования, накопления над потреблением, «цивилизации труда» над «цивилизацией досуга». Поэтому России придется стать странойпионером в деле построения общества модерна из общества 294 потребления, существующего модернизационных проектов. на обломках прежних Литература 1. 2. Макс Вебер. Избранное. Протестантская этика и дух капитализма. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2006. - 656 с. Ленин В.И. Полное собрание сочинений в пятидесяти пяти томах. Т. 39. 5-е изд. - М.: Издательство политической литературы, 1970. - 624 с. МОДЕРНИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ СТРАХОВОГО РЫНКА РОССИИ Агафонов Н.С. (Санкт-Петербург) Страхование как финансовый институт содержит две составляющие, которые зачастую противоречат друг другу. С одной стороны, генеральная цель страхования состоит в защите имущественных интересов хозяйствующих субъектов от экономических последствий реализации рисков, что в большей степени отражает социальную составляющую страхования. С другой стороны, каждый участник страховых отношений преследует цель максимизации своего экономического благополучия (экономическая составляющая). В обеспечении баланса составляющих страхования значительную роль должно играть государство. С одной стороны, государство изначально призвано обеспечивать благополучие своих граждан и стабильность в обществе. С другой стороны, при неразвитой системе страхования его функцию компенсации ущербов вынуждено выполнять государство, что создает дополнительную нежелательную нагрузку на финансовую систему. По этой же причине государство не заинтересовано в негативном социальном и экономическом эффекте, который возникает, если максимизация прибыли страховщика вредит интересам страхователей, например, когда страховая компания использует страховые резервы в целях максимизации своей прибыли и становится несостоятельной. Многие проблемы российского страхового рынка обусловлены недостаточной развитостью его государственного регулирования. Одной из наиболее серьезных проблем следует 295 считать банкротства страховых компаний. Особенно ярко это проявляется у компаний, занимающихся ОСАГО по принципу финансовой пирамиды. «На рынке комиссии по каско и ОСАГО доходят до 50% и выше от стоимости полиса, – отмечает зам. главы агентства «Эксперт РА» П. Самиев. – Все случаи банкротств на страховом рынке связаны именно с завышенными агентскими комиссиями» [1]. У таких компаний страховые резервы по сути «рисованные», и, когда поступления страховых премий снижаются и уже не позволяют осуществлять выплаты, они уходят с рынка, не исполнив обязательства перед страхователями. Лишь в 2010 г. была предпринята попытка модернизации данного сегмента государственного регулирования страхового рынка. Федеральным законом от 22.04.2010 № 65-ФЗ Федеральной службе страхового надзора предоставлено право принятия решения о назначении временной администрации, о приостановлении и об ограничении полномочий исполнительного органа страховой организации в случаях и в порядке, которые установлены Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)», в который были внесены необходимые нормы о банкротстве страховых организаций. Это прогрессивная мера, соответствующая мировой практике, способствующая раннему предупреждению несостоятельности страховщика и невыполнения обязательств перед страхователями. Наглядным примером необходимости этой меры является тот факт, что из-за отсутствия механизмов раннего запуска процедуры банкротства за всю историю ОСАГО в России Российскому Союзу Автостраховщиков (РСА) удалось взыскать лишь 2,35 тыс. руб. [2] (!) с компании «Доверие», выплатив при этом в 2005-2009 гг. 4,56 млрд. руб. компенсационных выплат [3]. Наиболее вопиющим примером безответственного и безнаказанного ухода с рынка является страховая компания «Гранит», перечислившая в резерв гарантий РСА лишь 18,5 млн. руб. при том, что РСА произвел компенсационные выплаты по ее обязательствам в размере 842,6 млн. руб., т.е. в 45 раз больше. Однако не все предпринимаемые меры по модернизации страхового регулирования оказывают позитивное воздействие на страховой рынок. В соответствии с тем же Федеральным законом от 22.04.2010 N 65-ФЗ с 1 января 2012 г. минимальный размер уставного капитала страховщиков увеличивается в 4 раза. Данная мера не учитывает различия в масштабе деятельности компаний и не учитывает их реальные потребности в капитале. Для страховщиков с небольшим объемом обязательств эти требования оказываются 296 завышенными. Следует отметить, что в рамках европейской рискориентированной системы «Solvency II» требования предъявляются не к минимальному размеру уставного капитала, а к минимальному размеру собственного капитала страховщиков, причем они ниже. Совершенно не ясно, на каком основании в России минимальные требования к капиталу страховщиков становятся выше, чем в Евросоюзе, особенно с учетом того, что сборы премий (которые опосредованно отражают объем ответственности страховой организации по договорам страхования) крупнейших страховщиков России более чем в 45 раз меньше, чем сборы крупнейших страховых компаний Евросоюза. Столь значительное и малообоснованное повышение минимального размера уставного капитала страховщиков является характерным отражением негативной особенности практики реформ страхового регулирования в России, состоящей в превалировании административных мер над экономическими. Литература 1. 2. 3. Страховщиков «проверят на вшивость» http://delofon.ru/news/business/news_2064/ Перечень страховых организаций-членов РСА, ненадлежаще исполнивших свои обязательства на рынке ОСАГО http://www.autoins.ru/ru/about_rsa/members/negativ_OSAGO.w bp Годовой отчет РСА за 2009 год http://autoins.ru/media/C2CBF8C8-A0AC-4229-8C856561F40AC1C9/6456C143-276C-4DF6-8953256B701AFE91/GO09.pdf РАЗВИТИЕ ПОТРЕБИТЕЛЬСКОГО РЫНКА КАК СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ПРИОРИТЕТ МУНИЦИПАЛИТЕТА Бабушкина Л.С. (Екатеринбург) Розничная торговля остается самым быстрорастущим сектором в российской экономике, ежегодно показывая прирост не менее 15%. Потребительский рынок – один из наиболее динамично развивающихся секторов экономики России: на долю потребительских расходов населения приходится свыше 70% денежных расходов жителей. Сектор ориентирован на внутреннее 297 потребление и не так сильно подвержен влиянию мировых фондовых рынков. Главным двигателем его является подъем экономики, а вместе с ним и рост уровня доходов населения. В этих условиях развитие потребительного рынка должно быть основано на четкой системе стратегических приоритетов и проектов, а также взаимосвязано с общим стратегическим развитием любой территории. Развитие рынка товаров и услуг является одним из стратегических направлений и в городе Екатеринбурге. Актуализация внимания к потребительскому рынку обусловлена целой группой тенденций. На федеральном уровне к таковым можно отнести: интеграцию в мировую экономику, повышение качества жизни населения, повышение конкурентоспособности на основе перехода с инерционной на инновационную траекторию развития. На уровне города наблюдается значительное расширение городской розничной сети и сферы услуг, приход на рынок иностранных розничных сетей, усиление конкуренции, развитие деловых международных коммуникаций. Целевым вектором является стремление обеспечить потребительский рынок качественными товарами и услугами на основе внедрения высоких технологий в процессы производства, продвижения и реализации продукции, достижение международного уровня обслуживания и системы защиты прав потребителей. Одним из инструментов реализации является создание благоприятной внешней среды, организация высококачественной инфраструктуры обслуживания и развитие предпринимательской активности населения города. Результаты реализации указанных стратегических целей в потребительской сфере отражают показатели эффективности функционирования рынков. Так в 2009 году были досрочно достигнуты показатели, заложенные в 2003 году в рамках стратегического плана города на 2015-й. С 2003 года товарооборот предприятий Екатеринбурга вырос в 3,5 раза, а объем отгруженной продукции только в 2009 году увеличился на 5,6% по сравнению с 2008 годом. За пять лет объем услуг предприятий общепита вырос в 3,8, а объем бытовых услуг – в 6,5 раз. В 2,3 раза выросла обеспеченность горожан торговыми центрами. Сегодня на 1000 жителей приходится 920 м2 торговых площадей. Это самый высокий в России показатель. Для сравнения в Москве, на тысячу жителей приходится 750 квадратных метров. Указанные тенденции активного развития потребительского рынка требуют пересмотра приоритетов, заложенных в 298 Стратегическом плане Екатеринбурга. Так в 2010 году актуализации стратегического направления «Развитие рынка товаров и услуг» Администрацией города одной из целей было провозглашено обеспечение комфортности и территориальной доступности обслуживания населения. В рамках данного ориентира Администрацией города Екатеринбурга был разработан стратегический проект «Торговые узлы», целью реализации которого является создание комфортной для населения и гостей города системы торговых узлов, с оптимальным, гармоничным развитием современных предприятий торговли, общественного питания и услуг, обеспечивающей наиболее полное удовлетворение потребностей населения в организации торгового обслуживания города. Торговый узел представляет собой территориальную совокупность предприятий торговли, питания и услуг, расположенная вблизи интенсивных транспортных развязок и имеющая свою строго определенную зону покупательского притяжения. Существуют следующие типы торговых узлов: местные, районные, городские и региональные. Местный тип торгового узла ориентирован на жителей микрорайона, находится в зоне пешеходной доступности, в радиусе 500 метров от центра узла. Суммарная торговая площадь предприятий, расположенных в узлах местного типа в соответствии со стратегическим проектом, - до 10 тыс.м2. Районный тип торгового узла ориентирован на жителей района. Предприятия находятся в зоне пешеходной и транспортной доступности в радиусе от 800 до 1 000 метров от центра торгового узла. Суммарная торговая площадь от 10 до 30 тыс.м2. Городской тип торгового узла ориентирован на жителей города, предприятия находятся в зоне транспортной доступности: на автомобиле 10-20 минут, на общественном транспорте – до 45 минут. Радиус узла городского типа от 800 до 1 200 м от центра. Суммарная площадь объектов потребительского рынка и бытового обслуживания от 30 до 70 тыс.м2. Региональный тип торгового узла ориентирован на жителей города и соседних городов. Транспортная доступность – до 1,5 часов на автомобиле. Суммарная торговая площадь – свыше 70 тыс.м2. Реализация данного проекта на период до 2020 года позволит сформировать новый уровень жизни жителей каждого района города на основе полного удовлетворения потребностей в качественных товарах и услугах. 299 ЗНАЧЕНИЕ СОБСТВЕННОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА ПРИ МОДЕРНИЗАЦИЯ ПРОИЗВОДСТВА СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ Байкин С.А. (Московская область) Основой любой организации и ее главным богатством являются люди. Было время, когда считалось, что машина, автомат или робот вытеснят человека из большинства организаций и окончательно утвердят примат техники над работником. Однако, хотя машина и стала полновластным хозяином во многих технологических и управленческих процессах, хотя она и вытеснила человека почти полностью или даже полностью из отдельных подразделений организаций, роль и значение человека в организации не только не упали, но даже и увеличились. При этом человек стал не только ключевым и самым ценным «ресурсом» организации, но и самым дорогостоящим. Продвижение фирм на новые рынки и в новые регионы зачастую вызывается именно этим фактом. Качество трудовых ресурсов непосредственно влияет на конкурентные возможности фирмы и является одной из важнейших сфер создания конкурентных преимуществ. Хорошая организация стремится максимально эффективно использовать своих работников, создавая все условия для наиболее полной отдачи сотрудников на работе и интенсивного развития их потенциала. Это является одной стороной взаимодействия человека и организации. Но есть и другая сторона этого взаимодействия, которая отражает то, как человек смотрит на организацию, какую роль она играет в его жизни, что она дает ему, какой смысл он вкладывает в свое взаимодействие с организацией. Для стратегического управления организацией очень важны оба этих направления установления взаимодействия организации и человека. Подавляющее большинство людей почти всю свою сознательную жизнь проводят в организациях. Начиная с яслей и заканчивая домом для престарелых, человек сознательно или бессознательно, добровольно или по принуждению, заинтересованно или с полной апатией включается в жизнь организации, живет по ее законам, взаимодействует с другими ее членами, отдавая что-то организации, но и получая от нее что-то взамен. Стратегическое управление призвано обеспечивать как эффективное взаимодействие организации с внешней средой, так и обоюдополезное взаимодействие человека с организацией. Человеческий потенциал увеличивается за счет людей с принципиально новыми стандартами 300 профессионализма, мобильности, коммуникативности, знаний. Такие люди склонны к перемене мест работы и проживания. Огромное практическое значение в современном обществе имеет современная концепция человеческого потенциала (ЧП) которая пока не обладает четко сформулированным и научнообоснованным инструментарием исследования, «представление о человеческом потенциале в известной мере остается расплывчатым и основной контекст применения этого понятия является преимущественно публицистическим» [1, с. 59]. На сегодняшний день нет общепризнанного определения данного понятия, не выработано единых критериев определения уровня его развития и методологии оценки состояния, механизма принятия государственных решений по принципу сбалансированности интересов общества и человека. Концептуальная конструкция ЧП имеет прогнозную направленность, опирающуюся на некоторые предвиденные тенденции в развитии общества и науки. «Проблема человеческого потенциала – это проблема перспективы, оценки возможностей человеческого развития и управления им» [1, с. 60]. С философской точки зрения потенциал человека очень сложное для изучения явление, поскольку не имеет четких оснований выделения и измерения его составляющих (в связи с принципиальной неопределимостью понятия «человек»). Образно его можно представить в виде многогранника, в котором размер и характер взаимосвязей граней, их взаимное преломление, обуславливают его «объем» и «форму». Другими словами, потенциал человека – это сложная система характеристик, предопределяющая диапазон и характер возможных активностей человека. Г.Батищев называет это многомерностью субъективного бытия человека: «субъективное бытие человека таит внутри себя многомерное и при том непрестанно изменяющееся и могущее бесконечно возрастать богатство виртуальных содержаний или скрытых потенций» [2, с. 46]. В основе всех свойств и качеств потенциала личности лежит единство двух сущностных сил человека: побудительных и деятельных, которые обозначены О.Л. Краевой как потребности и способности [3, с. 4669]. Потребности трактуются как интегративное понятие, включающее разные уровни их субъективного формирования (убеждения, желания, влечения, ценностные ориентации, интересы, стремления, цели). Способности характеризуют возможность формирования на биосубстрате человека функциональных систем (умений) для выполнения определенной деятельности. По отношению к деятельности потребности выступают как 301 побудительная сила, т.е. как тот потенциал человека, который стимулирует деятельность, а способности как деятельная сила человека, т.е. как тот потенциал, который может действовать. Имеющийся у человека потенциал может раскрываться в разной степени в зависимости не только от индивидуальных внутренних качеств-сил, но и от внешних условий его существования. Поэтому потенциал человека необходимо исследовать с точки зрения как внутренней, так и внешней по отношению к его носителю структуры. Поскольку понятие ЧП призвано охарактеризовать чрезвычайно сложное и многогранное явление, вполне закономерно существование множества различных его определений. «Человеческий потенциал общества представляет собой весь накопленный обществом запас знаний, опыта, информации, мотивации, доверия, включающий как стоимостные, так и духовнонравственные, бескорыстные отношения, базирующиеся на духовных убеждениях, традициях, сознании ответственности, честности, дружбе, любви, которые играют определенную роль в процессе труда, но еще больше могут быть задействованы для обеспечения функционирования социально-экономической системы в экстремальных условиях (война, природные катаклизмы, мировые финансово-экономические и другие кризисы)» [4, с. 199]. Ввиду высокой сложности феномена ЧП и наличия скрытых свойств, конкретных измерителей его величины на сегодняшний день не существует. Тем не менее, с позиций практического применения человеческий потенциал исследуется в настоящее время по индексу развития человеческого потенциала (Human Development Index, HDI), который используются Организацией Объединенных Наций для сопоставления уровня развития разных стран. Индекс развития человеческого потенциала вычисляется с 1990 года и ежегодно публикуется в Докладе о развитии человека. Создание подобного индекса - одна из попыток по-новому определить понятие экономического роста, с тем чтобы «развитие служило людям, а не люди – развитию». Характеристика человека как ценности, которая на самом деле себя выявляет в обществе и посредством общества, исключает ценности самого общества и его составляющих (семьи, нации, государства). Общественная жизнь имеет не меньшую, чем индивидуальная, ценность, которая практически не отражено в Конституции РФ. Проблема заключается не в противопоставлении частного и общественного интереса, а в их единении, формировании личности, «у которой личный интерес настолько богат, что он 302 включает в себя и понимание общественного интереса человека и человечества» [5, с.125]. Поэтому ориентация государственного управления на частные интересы человека вовсе не отменяет возможности достижения общественных интересов. Если в процессах формирования и развития ЧП движение идет как бы от общества к человеку, то когда происходит реализация ЧП, движение возникает в обратном направлении - от человека к обществу [6, с. 69]. Самовыражаясь в какой-либо деятельности, человек преобразовывает то, что дало ему общество, и создает то, что он может дать обществу. Поэтому необходима интеграция социальных и экономических целей развития, а главной целью государственной политики должно стать обеспечение равенства возможностей всех членов общества для раскрытия творческих сил, максимально полной реализации производительных способностей, свободное и целостное развитие личности. Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. Солнцева Г.Б., Смолян Г.Л. Человеческий потенциал: размышления о содержании понятия. В кн.: Человеческий потенциал: опыт комплексного подхода / РАН. Ин-т человека; Под ред. Фролова И.Т. - М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 59-60. 2. Солодуха П.В. Институциональные основы воспроизводства человеческого капитала / Дис. д.э.н.: Российский Государственный Социальный Университет. Москва, 2004. С.46. 3. Краева, О.Л. Диалектика потенциала человека / О.Л. Краева. - М.; Н. Новгород: НГСА, 1999. – С. 46-69. 4. Национальная экономика / Под ред. В.И. Кушлина. М.: Изд-во РАГС. 2010. С. 199. 5. Буланов В.С. Рабочая сила в условиях формирующихся рыночных отношений. М., 1994. С. 125. 6. Келле В.Ж. Человеческий потенциал и человеческая деятельность. В кн.: Человеческий потенциал: опыт комплексного подхода / РАН. Ин-т человека; Под ред. Фролова И.Т. - М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 69. 303 ПОТРЕБИТЕЛЬСКИЕ ЦЕННОСТИ КАК ФАКТОР СОЦИАЛЬНОЙ МОБИЛЬНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЦЕННОСТЕЙ СТУДЕНТОВ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ВУЗА) Баранова А.В., Коратаева А.С. (Екатеринбург) В современном обществе возрастает роль потребления как фактора определяющего общественную жизнь: нормы, ценности, место личности в социальной структуре. То, что человек начинает или перестает потреблять значимые для определенных статусных групп блага, свидетельствует о его подъеме или, соответственно, спуске по социальной лестнице. Эту мысль подтвердили результаты нашего исследования - данных «Мысленного эксперимента» [3] сочинений на тему «Я через 20 лет» (написать данные сочинения было задано студентам 1,2 и 4 курса УРГПУ. Выбор объекта обусловлен специальностью исследуемых – это будущие учителя школ, а значит и сильнейший фактор социализации для подрастающих поколений). Процесс мобильности мы изучали не через сравнение существующего статуса респондентов с прошлым, как это делается стандартно, а с желаемым конструированием будущего. Важно было посмотреть есть ли в этой будущей идентичности элементы конструирования новой идентичности через материальное и через потребление. Социальная структура в традиционном и модернистском обществах имела четкие заданные очертания, жесткий каркас, если использовать метафору З. Баумана [1]. Статусы характеризовались постоянными атрибутами, которые необходимо было освоить, чтобы обладать тем или иным статусом. Следовательно, и социальная мобильность имела свои пределы и заданные границы и осуществлялась в рамках перехода от одного статуса к другому, сами же эти статусы имели фиксированное, заданное положение в социальной структуре. «В настоящее время не хватает именно таких паттернов, кодексов и правил, которым можно подчиняться, которые можно выбрать в качестве устойчивых ориентиров и которыми впоследствии можно руководствоваться»[1; C.13]. Неопределенность критериев, целей развития ведет к неопределенности рамок и векторов для осуществления социальной мобильности. Это дезориентирует индивида, поскольку не понятно, к каким целям нужно стремиться. Поскольку сеть социальных 304 отношений постоянно меняется, то какой-либо конечной точки, которая бы свидетельствовала, что личность достигла высокого статуса, нет. Если индивид останавливается, перестает достигать новых высот, то это приводит к нисходящей мобильности, так как то, что значимо сейчас, теряет свою актуальность по прошествии даже небольшого времени. Кто движется вперед, те повышают свой статус или хотя бы сохраняют его. Такая ситуация нестабильности приводит к кризису идентичности. Важно, что понятие «кризис идентичности» в современном обществе имеет иное значение, чем то, что использовал Э. Эриксон – как этап развития личности [4]. Если применять такой подход к исследованию процесса социальной мобильности, то кризис идентичности – это состояние осознания несоответствия занимаемого статуса желаемому. Это состояние является исходной точкой для вступления в процесс социальной мобильности, индивид активизирует имеющиеся ресурсы для достижения желаемого статуса, в котором он будет пребывать, пока не наступит новый кризис идентичности. В современном обществе индивиды находятся в постоянном процессе мобильности, в состоянии постоянной смены динамичных нестабильных идентичностей. Реакцией индивидов на эту тенденцию становится усиление первичной идентичности, переосмысливаются и приспосабливаются к новой реальности традиционные установки [3]. Одной из таких установок является установка на семью как ценность. А статусное потребление, во-первых, является практикой, реализуемой в семье. Во-вторых, оно в условиях постоянных перемен, кризиса идентичности, непрекращающейся мобильности, становится наиболее постоянным элементом, посредством которого люди фиксируют свое положение в социальном пространстве, своей статус. Как показали сочинения студентов, основные составляющие будущего статуса для молодежи: семейный статус и ярко выраженная семейная идентичность, желаемые потребительские практики, воплощенные в использовании конкретных вещей и указание на наличие высокооплачиваемой работы. Начнем с последнего. Работа, будущая профессия воспринимаются авторами текстов размыто. Часто в сочинениях разных студентов встречаются схожие фразы «Я вижу себя в роли бизнес вумен», «Я бизнес леди. Имею собственный бизнес, который приносит мне неплохой доход». «Я вижу себя через 20 лет на престижной работе в офисе с престижной зарплатой». С точки зрения З. Баумана, для современного общества, в отличие от общества модерна, такое восприятие своего профессионального 305 статуса, а значит и профессиональной мобильности, нормально и закономерно: «Наше общество является «обществом потребления» в том же глубоком и фундаментальном смысле, в каком общество наших предков, современное общество в его основополагающей индустриальной стадии было «обществом производства» [1; C. 116 117]. Следовательно, потребление становится основным мотивом для совершения социальной мобильности. А незнание того, как сложится жизнь, подразумевает отсутствие понимания средств для осуществления мобильности, для достижения желаемых материальных благ и уровня жизни. Отсутствие указания на то, кем именно будет работать автор текста, каким именно бизнесом заниматься, при формулировке: «Я бизнес леди. Имею собственный бизнес, который приносит мне не плохой доход»,- показывает, что у современных молодых людей есть цель иметь не высокий профессиональный статус, а статус материальный, обусловленный наличием собственности в бизнесе. Добавим, что формулировка «бизнес, который приносит мне неплохой доход» несет в себе смысловую нагрузку пассивности, то есть желания иметь высокий уровень жизни, не прилагая к этому трудовых усилий. Это не стремление к профессиональной активности и самореализации, а к высокому уровню жизни как данности. Гораздо большее внимание, чем будущему трудовому статусу, авторы текстов уделяют описанию своей будущей семьи и желаемого уровня жизни. Это и является критериями успешности, что выражается формулой: «Жить я буду в собственном доме. В семье будет три машины. В общем, у меня будет счастливая жизнь!» Важно, что и семью, и будущее имущество они описывают детально, и при этом рассказывают о семье и вещах буквально через запятую, или описывают взаимодействие со своей семьей посредством потребительских практик. В перечислении элементов светлого будущего семья и замужество на первом месте, но сразу за этим идет описание недвижимости, дома. Затем снова про детей. Потом другой элемент уровня жизни – отдых, потом друзья. Такое называние составляющих будущего, связанного с людьми и связанного с материальными объектами сплетено в единые образ желаемой конструируемой идентичности. Семья обязательно включает в себя: обеспеченного мужа и двух детей. «У меня крепкая семья, двое детей, любящий муж, у которого собственное дело». « У меня будет свой личный автомобиль Jaguar cx-7, муж, не менее обеспеченный и 2 ребенка: мальчик и девочка». «У меня будет 306 автомобиль BMWx5. Также у меня будет муж с успешной работой и великолепные дети». Формула потребительской успешности включает в себя: квартиру (в России, Париже, Лондоне одновременно), загородный дом (и дом на берегу моря), машину (у себя, у мужа и общую) и поездки на отдых за границу. «Я живу в Екатеринбурге, в собственной 3-х комнатной квартире, в спальном районе, также есть загородный дом, который находится вдали от шумного города, в сосновом бору. У меня с мужем есть личные автомобили». «Каждый год в отпуска ездить в Анапу, где планирую купить дом на берегу моря, каждый праздники отмечать со всеми родственниками, так сказать в кругу всей своей большой семьи». Важно отметить то, что авторы текстов указывают те составляющие своего будущего статуса, которых у них нет сейчас (в этом и мобильность), но которые являются значимыми для них лично и с точки зрения общественного мнения (тиражируемого СМИ) именно сейчас. Речь идет о достаточно большом промежутке времени – 20 лет, если учитывать тенденцию в скорости перемен в развитии науки и техники, которые происходили и происходят в XX и XXI вв., если учитывать скорость и кардинальность перемен в обществе, которые происходили в нашей стране за последнее столетие. Но во всем массиве сочинений желаемая конструируемая идентичность авторами прописывается именно в реалиях настоящего времени. Во многих сочинениях называются статусные предметы, например, конкретные марки машин, которые являются престижными сейчас, а ведь речь идет о том, какой будет жизнь авторов текстов через 20 лет. Это говорит о том, что студенты писали не о том, какой будет их жизнь в будущем, а о том, какой они хотят ее сейчас. Причем речь идет о семейном статусе, материальном достатке и уровне жизни. Таких элементов будущего статуса, как место в системе власти, большая роль в жизни страны (в экономике, культуре, науке), отсутствуют. Это свидетельствует о том, что свою будущую идентичность современные молодые люди конструируют именно через свой статус в близких отношениях, в ближайшей малой группе – семье, и через конкретные материальные объекты – вещи. Таким образом, как показал анализ сочинений студентов, материальная сторона, статусные потребительские практики являются важной составляющей ценностных ориентаций и основой жизненного планирования будущей социальной мобильности, поскольку воплощают для молодежи представления о будущем успехе. 307 Литература 1. Бауман З. Текучая современность. – СПб. – 2008. 2.Сайкина Г.К. Человеческая идентичность как элемент современной социальной реальности.\\ http://www.antropolog.ru/doc/persons/saikina/saikina4 3. Соколов, А. В. Ценностные ориентации постсоветского гуманитарного студенчества / А.В. Соколов, И.О. Щербакова // Социологические исследования. – 2003. – №1. http://read.newlibrary.ru/read/sokolov_a_v__sherbakova_i_o_/page0/cen nostnye_orientacii_postsovetskogo_gumanitarnogo_studenchestva.html 4. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. - М., 1996. // http://www.etnograf.ru/node/1177 ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ОСОБЕННОСТИ ПОТРЕБЛЕНИЯ В РОССИИ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОГО КАПИТАЛИЗМА Беляева Т.В. (Санкт-Петербург) В кон.XX – нач.XXIв в науке, как зарубежной, так и отечественной, возрос интерес к исследованию процессов потребления, что было связано, прежде всего, с экономическими и социальными преобразованиями в обществе. Общество потребления представляет собой закономерную стадию развития капитализма. Первоначально предпосылки такого общества появились среди немногочисленных состоятельных слоев населения. С развитием техники массовое производство, сделав товары однотипными и существенно их удешевив, позволило втянуть в активное потребление не только узкий слой властвующей элиты, но и достаточно широкие слои населения. С наступлением эпохи общества потребления происходит трансформация экономической, социальной, политической и культурной сфер жизни общества. Происходит переход от культуры классического капитализма к современному консюмеризму, и на смену этики накопления, ориентированной на будущее, приходит этика потребительства и расточительства, ориентированная на настоящее и опирающаяся на кредит. С формированием глобального рынка можно говорить о глобальном потреблении. Американский ученый Р.Робертсон дает определение глобализации как «серии эмпирически фиксируемых 308 измерений, разнородных, но объединяемых логикой превращения мира в единое целое». В результате глобализации местный рынок становится одной из частей мирового рынка, и пространство потребительской свободы значительно расширяется. Глобальные производство и сбыт товаров и услуг формируют глобального потребителя и дают ему возможность приобретать товары одних и тех же производителей по всему миру. К глобализации потребления ведет также развитие информационных технологий и повышение мобильности населения, что значительно ускоряет и упрощает процессы приобретения товаров и услуг в мировом масштабе. Концепции общества потребления были разработаны применительно к развитым западным обществам. Что касается нашей страны, то возникает вопрос, в какой мере эти концепции можно применить к современному российскому обществу и использовать при его анализе. Процесс потребления в России имеет свою специфику, что связано с уникальным историческим развитием страны. Зарождение общества потребления в России произошло гораздо позже, чем в странах Запада и США. Открытие границ и интеграция России в мировое сообщество стали шагом к зарождению общества потребления. Трансляция в России западного образа и стиля потребления ускорило этот процесс. Если говорить о месте России среди развитых стран по уровню потребления, то здесь отмечается значительное отставание. По личному потреблению на душу населения Россия близка к таким странам как Мексика, Бразилия, Чехия, Польша (4400-8000$ в год). В то же время разрыв с развитыми странами остается значительным, 47 раз. Так, уровень душевого личного потребления в России ниже, чем в США в 7 раз, и ниже, чем в Германии, в 4 раза. Если по производственным товарам отставание было на уровне 16-43%, то, что касается душевого потребления услуг, речь идет об отставании в 15-16 раз. Уровень и структура потребления во много характеризуют уровень жизни населения. На сегодняшний день решение проблемы низкого уровня жизни является важной задачей социальной политики государства. Можно выделить следующие особенности потребления в современной России: Локализация «общества потребления» в крупных городах. В отличие от высокоразвитых стран мира, общество потребления в нашей стране локализовано в больших городах, и 309 лишь меньшинство населения живут в нем. Очагом роста общества потребления является Москва, следом за ней с отставанием идет Санкт-Петербург. По данным Официального портала администрации Санкт-Петербурга потребительские расходы на душу населения в Москве за июнь 2009г. составили 27 373,7 руб., тогда как в СанктПетербурге – 15 520,1 руб. Разнообразие стилей жизни, определяемое социальными, природно-географическими, культурными условиями. Склонность домашних хозяйств к потреблению импортных товаров и услуг, вестернизация многих сторон повседневной жизни, принятие западных стандартов в потреблении. Значительная роль натурального потребления в экономике. Почти половину всех расходов в бюджете домашних хозяйств составляют затраты на питание, а это во многом говорит об уровне жизни россиян, ведь чем выше абсолютная величина затрат на питание в среднем на одного члена домохозяйства, тем ниже уровень жизни данного домохозяйства, и наоборот. Возвращаясь к вопросу о применимости западных концепций общества потребления к российским условиям, можно сказать, что применять такие концепции возможно лишь при учете специфики российского общества и процессов, происходящих в нем. СОВРЕМЕННЫЙ КАПИТАЛИЗМ: ПРИНУЖДЕНИЕ И СВОБОДА Боенко Н. И. (Санкт - Петербург) Еще Ф. Бродель писал, что экономика никогда не бывает изолированной. На заре истории человечества потребление и производство, социальные и экономические начала находились в нерасчлененном состоянии, существуя в форме родовой общины, которую можно рассматривать как первоначальную форму и социальной, и хозяйственной жизни. «Экономическое» в родовой общине как единое начало хозяйства дает основание проследить, как исторически разворачивается диалектика специализации и кооперации, а «социальное» как единое начало социальной жизни – сделать то же самое в отношении свободы и социального порядка. В эпоху разделения труда, объединяющую аграрную, индустриальную и постиндустриальную стадии, продукт становится собственностью. Специализация и кооперация, появившиеся уже на стадии аграрного производства, принимают форму монополии и конкуренции. Разделение труда вызывает появление новых 310 социальных и экономических практик. Д. Ю. Миропольский [1, с. 40] показывает, как через развитие практик грубого отчуждения и присвоения (силовой захват, неэквивалентный обмен и др.) происходит присвоение собственности группой управленческих работников и развиваются специализированные, открытые для взаимодействия предприятия, что способствует образованию национальных экономик и государств. Открытость взаимодействия новых форм хозяйственной организации (а они прошли путь «община – корпорация – ассоциация», что сопровождалось изменением подхода к свободе/принудительности внутренних взаимосвязей и открытости/закрытости самих организаций) приводит к становлению мировых хозяйств, «перехватывающих» на постиндустриальной стадии роль основных субъектов разделения труда. Национальные же государства (экономики) превращаются в специализированное звено мирового разделения труда. Если в индустриальной экономике двигателем развития экономики, по Шумпетеру, являлись инновации как новая комбинация факторов производства, то на этапе глобальной (сетевой) экономики решающие, базисные, инновации, по нашему мнению, складываются как новая комбинация бизнеспроцессов. В социальном же отношении это набирающее силу влияние новой комбинации коммуникаций, прежде всего организационного (в смысле – организующего) характера. Человек в глобальном мире получает в принципе большую свободу в выборе жизненных и экономических стратегий. В то же время его социальная успешность определяется его возможностями, не всегда используемыми во благо даже ему самому. Это объясняется, во-первых, сложностью ориентации в том многомерном жизненном контексте, в котором он существует. От территориальной ориентации производство переходит преимущественно к ориентации на глобальный рынок или на совокупность сразу нескольких локальных. Поэтому естественным становится процесс «глобализации принятия решений». [2, c. 41]. Интересно высказывание У. Бека о серьезном ослаблении демократических качеств государства и одновременном расширении его авторитарных возможностей [2, с. 50]. Во-вторых, в жестких условиях несоблюдения принципов социальной справедливости, чем оборачивается современная жизнь, нередко незаметно изменяется психика и психология человека: происходит потеря некоторыми людьми смысла жизни, расшатывается система индивидуальных и общественных ценностей. Теряют свою регулирующую значимость религия, общественная и классовая мораль, многие века стоявшие на 311 страже социального порядка. Показательны результаты социологических исследований, когда в сознании людей выявляются два типа ценностей: прагматические для тактик поведения, традиционно моральные – для стратегий. Наиболее значимыми регуляторами поведения в деловой сфере является желание избежать собственных рисков и добиться получения собственных эффектов, лежащих преимущественно в сфере потребления. При этом не замечается, что «желание потреблять» искусственно конструируется всей мощью средств массовой и иной коммуникации. Разнообразие и постоянное обновление продукции, являясь основой конкуренции и основной заботой бизнеса, по сути дела, становится настойчивым принуждением потребителя к «свободному» выбору. Разумеется, повышение конкурентоспособности предприятий посредством усиления их ресурсных возможностей может объясняться необходимостью простого выживания в условиях ускорения цикла «производство – потребление». Выход видится в разрушении указанного цикла в глобальном масштабе, необходимость которого определяется сверх-риском уничтожения человечества. В этой связи интерес представляет концепции Л. Тевено, рассматривающего фирму как «компромиссное средство комплексной координации». Различия в способах координации, по Тевено, находятся между собой в конфликтных отношениях, однако возможны компромиссы, которые позволяют сопоставить их во времени и пространстве. Литература 1. 2. 3. Миропольский Д. Ю. Россия в историко-логическом движении хозяйства // Проблемы современной экономики. 2007. № 1 (21). Бек У. Космополитическое общество и его враги // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. № 1. Тевено Л. Рациональность или социальные нормы: преодоленное противоречие? // Экономическая социология. 2001. Т. 2. № 1. С. 88-122 СОЦИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИН НА РЫНКЕ ТРУДА Г. ЧЕРЕПОВЦА Вёдрова К.А. (Череповец) Наверное, каждый из нас хотя бы раз слышал о дискриминации. Особенно часто говорится о дискриминации по половому (гендерному) признаку, т.е. дискриминации по отношении 312 к женщинам (согласитесь, что о дискриминации мужчин мы никогда ничего не слышали, разве, что о спартанских мальчиках, и то, в том случае дискриминация была отнюдь не по половому признаку). Женщины, оказавшись в среде безработных, гораздо острее переносят утрату своего социального статуса, что становится одной из причин развития социально-психологической патологии: рост алкоголизма, наркомании, проституции и различных видов противоправного поведения. Несмотря на ощутимый прогресс по всему земному шару, коренные проблемы дискриминации женщин, существовавшие на протяжении столетий, остаются. Образ женщины 21 века - уверенная, успешная, сияющая красотой и здоровьем. На сегодняшний день даже в официальных документах есть свидетельства о широком распространении практики дискриминации женщин при приеме на работу около трети руководителей организаций различных организационно-правовых форм и форм собственности указывают, что при приеме на работу отдают предпочтение мужчинам. На сегодняшний день государством разработан ряд мер по поддержанию профессиональной занятости женщин, повышению их конкурентоспособности на рынке труда. Ведущая роль в данном процессе принадлежит федеральной службе занятости, которая ставит своей целью не только трудоустроить женщин, но и помочь им адаптироваться в новых экономических условиях. Становление новой экономики и рынка предполагает формирование нового субъекта труда, его скорейшую адаптацию к новым политическим, экономическим и социальным условиям. Главной составляющей данного процесса должна стать, прежде всего, активная позиция самих женщин в социально-политической и трудовой сфере. Всё это обуславливает актуальность научной разработки проблематики социальной адаптации в целом, и женской проблематики в частности. Особое значение она имеет для осмысления и оптимизации курса политических, экономических и духовных преобразований в стране. В ходе работы было проведено исследование, которое заключалось в определении социального положения женщин в условиях современного общества. Исследование было проведено в мае 2010 года. Исследовался городской рынок, который находится в Череповце. Было опрошено 200 продавцов продовольственных и непродовольственных товаров. Результаты были непредсказуемые. 313 Основными аспектами данного исследования является положение и дискриминация женщин на рынке труда, современное состояние социально-трудовых отношений, рынка труда и занятости населения, социально-экономические последствия безработицы, в частности женской безработицы, социальные проблемы занятости населения и предпринимательства в Череповце, социальная адаптация безработных женщин на рынке труда. Данное исследование показывает сложившуюся ситуацию на рынке труда города Череповца. На основе полученных данных, можно разработать пути улучшения положения женщин на современном рынке труда. СТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ СОЦИАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ (НА ПРИМЕРЕ ЛАТЕНТНОГО СОДЕРЖАНИЯ РЕКЛАМЫ) Головин Н.А., Сибирев В.А. (Санкт-Петербург) Социальная коммуникация на макроуровне является процессом, включающим отправителя, язык сообщения, канал передачи, получателя, восприятие сообщения получателем, характеризуемое либо присоединением получателя к воспринятому смыслу сообщения, либо неприсоединением. В результате анализа стилежизненных комплексов на стороне обобщенного отправителя (рекламы) выяснено, что важнейшими стилежизненными комплексами, содержащимися в рекламе, являются комплекс активного потребления как совокупность нескольких стилей (материально-потребительский стиль жизни, гедонизм и аристократичность); комплекс предпринимательского поведения (по Максу Веберу –деловой и творческий стили жизни); комплекс активной и комфортной жизни (спорт, забота о здоровье, красоте и эстетике тела). Анализ коммуникации на уровне укрупненных стилежизненных комплексов показывает, во-первых, что спортивный и здоровый образ жизни продолжают сопутствовать друг другу не только в рекламе, но и у респондентов, то есть комплекс активной и комфортной жизни в целом сохраняется, то есть успешно транслируется. Во-вторых, деловой стиль оказался неотделимым от творческой составляющей, что позволяет предположить успешную трансляцию комплекса предпринимательского поведения. В-третьих, для аристократического стиля жизни характерна связь с гедонизмом, а также с материальным потреблением. Иными словами, комплекс 314 активного потребления также имеет место как в рекламе, так и вырисовывается среди заявленных аудиторией стилей жизни. Вчетвертых, есть и определенные различия. Они касаются, прежде всего, общественно-активного стиля жизни. Среднее поколение ассоциирует его с занятием спортом и с ведением здорового образа жизни. Для молодежи он более дифференцирован и содержит указание на деловитость как стилежизненную составляющую, которая, правда, несколько обособлена. В-пятых, особой оговорки заслуживает аристократический стиль жизни. Для молодежи он ассоциируется прежде всего с гедонизмом и материальным потреблением, в то время как для среднего поколения (их родителей) это неотъемлемый атрибут делового и творческого стиля жизни. Межпоколенческие различия в стилях жизни не очень заметны. Это дает эмпирический аргумент в пользу не просто преемственности поколений, объясняемый социализирующей функцией семьи. Дело в том, что сходство стилежизненных ориентаций на уровне их комплексов заметно даже несмотря на смену общественной системы в 1990-е гг., когда после кризисных лет российское общество в 2000-е гг. превратилось в общество потребления. Это аргумент о том, что молодежь больше доверяет и даже ориентируется своем поведении на родителей (ближайшее окружение), испытывая повседневное влияние, а не на содержание телепередач и журналов, сколь долго бы сидели некоторые перед телевизором. Лучшее свидетельство тому – то, что члены семьи практикуют, как правило, единый стиль жизни. Таким образом, трансляция стилей жизни от обобщенного отправителя к аудитории (получателю) представляет собой сложный процесс с участием факторов разной эффективности. Во-первых, это уровень обобщения стилежизненного содержания рекламы. В том случае, когда коммуникативный процесс рассматривается на уровне отдельных стилей жизни, то с соответствие между обобщенным рекламным посланием и стилежизненными ориентациями аудитории в целом меньше, чем в случае рассмотрения стилежизненных комплексов. Следовательно смысловой единицей латентного содержания рекламы являются не отдельные стили жизни (которых много и которые невозможно даже перечислить с достаточной полнотой), стилежизненные комплексы, а представляющие собой более весомые и в то же время менее схематичные смысловые образования. Во-вторых, это вид СМК. Мы все еще живем в эпоху телевидения, хотя ему принадлежит лишь часть рекламного рынка наряду с другими масс-медиа. По-видимому в связи с тем, что 315 телевидение доступно всему населению, оно, как обнаружилось в результате нашего анализа эмпирических данных, выполняет функцию создания смыслового фона для восприятия латентного стилежизненного содержания рекламы. По-настоящему интересные различия в связи с этим следует ожидать в дальнейшем анализе роли разных СМК в социальной коммуникации на макроуровне, в том числе журналов, радио, сети Интернет. В-третьих, это важнейшая роль непосредственного социального окружения, которая опирается как на межпоколенческую трансляцию ценностей, так и на феномен доверия, который свойственен каждой нормальной семье. Вчетвертых, это само общество потребления, которое представляет собой массивную социальную реальность со своими престижными стилями жизни, основанными на соответствующих ценностях. Таким образом, понятие коммуникативного успеха в случае рекламной коммуникации является сложным понятием, обусловленным самим уровнем рассмотрения коммуникации с учетом структурной составляющей ее смыслового содержания и зависящем от нескольких факторов. Действие наиболее существенных из них – вида СМК и социально-структурных характеристик аудитории, а также ценностных и стилежизненных приоритетов общества потребления является предметом дальнейшего анализа в рамках настоящего проекта. РОЛЬ СТРАТЕГИЧЕСКОГО ПРОГНОЗА ДЛЯ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО, ЭКОНОМИЧЕСКОГО И СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ Горщарик А.Г. (Санкт-Петербург) Для поступательного развития России необходим стратегический прогноз, без него нет видения будущего. Без этого, двигаясь по воле волн, выходить из кризиса очень трудно. Для корабля, порт назначения которого неизвестен, нет попутного ветра. Если же у него нет и команды, которая умеет ставить паруса, то он просто не сдвинется с места. Алгоритм стратегического прогноза следующий: стратегический прогноз, смыслы и ценности образ желаемого будущего национальные интересы национальная стратегия национальная политика. 1. Главными технологиями сверхдержавы XXI века будут технологии стратегического и исторического прогноза, 316 проектирование будущего, высокие гуманитарные технологии. 2. Наряду со стратегическим прогнозом необходима национальная политика и стратегия в конкретных сферах, долгосрочные ориентиры. Без национальной стратегии – нет национальных интересов, которые должны быть отрефлексированы элитой и населением страны. 3. Стратегический прогноз предполагает образ будущего смыслы, ценности, идеалы. Важнейшая обратная связь, успешно работавшая в СССР – наука и государственный аппарат – сейчас прервана. 4. Для нелинейных систем (парадоксальное, антиинтуитивное поведение объектов) характерно наличие нескольких сценариев развития, некоторых вариантов будущего. Это может сделать Российская наука, которая все меньше востребуется… Во времена СССР устраивались мозговые штурмы по актуальным проблемам развития народного хозяйства, рассчитывались модели, делались экспертные оценки. Выдающиеся социологи, экономисты прошлого – П.А. Сорокин, Н.Д. Кондратьев, И. Шумпетер, Дж.М. Кейнс – констатировали и изучали на качественном уровне неустойчивость социально-экономических и социальных объектов. 5. Новая Россия, погрузившись в пучину безуспешных реформ, пропустила почти всё, что связано с пятым кондратьевским циклом. Сейчас мир начинает переход к шестому технологическому укладу, который будут определять биотехнологии, нанотехнологии, вложения в человека новое природопользование, новая медицина. 6. Обретение внутренней опоры, внутренней силы позволит перейти к важнейшим делам, связанным из кризиса: Выстраивание новой государственности и госаппарата, которые ориентирован не на разрушение советского наследия, а на созидание. Декриминализация общества, экономики, политики. Освоение Евразии, большие инфраструктурные проекты, ориентированные на обустройство мира России.[1,59]. Ответственная государственная власть ориентируется на повышение уровня и качества жизни народа – это главные критерий ёё эффективности. [2,228]. Литература 317 4. 5. Малинецкий Г.Г. Новая реальность и будущее глазами синергетики // Прогнозы и стратегии. - №1 – 2009. Глазьев С. Выбор будущего. – М.: Алгоритм. 2005. - с.480. ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТАЦИИ КАК ФАКТОР МОДЕРНИЗАЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ Данилова А.В. (Екатеринбург) В современной России в качестве основной цели развития общества президентом Д.А.Медведевым названа техническая и экономическая модернизация. Очевидно, что скорых изменений в этих сферах не следует ожидать до тех пор, пока не произойдут изменения в умах людей. Эта идея была доказана еще в работе М.Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», в которой автор анализирует и обосновывает влияние духовной сферы жизни общества на ее экономическое развитие. В современной России складывается такая ситуация, что новый тип экономической системы задает ее участникам принципиально иные задачи, создает новые условия существования, а это значит, что человеческий ресурс так же должен претерпевать качественные изменения. Одной из подсистем «вынужденных» модифицироваться в связи с трансформацией условий окружающей экономической среды – является система ценностей и ценностных ориентаций человека, поскольку она в значительной степени обусловлена как меняющейся социальной средой, так и актуальным уровнем развития личности. Подход к определению сущности ценностей, как значимости и ценности как выбора отражают две стороны ценностей как интрапсихического и интрасоциального феномена. Фактически ценности представляют собой значимости, на основании которых делается выбор. В результате можно согласиться с теми авторами, которые считали, что ценности являются основанием действия. (С.Калхон, Н.Гартман и др.). [1] Как показано в исследованиях отечественных психологов, личностные ценности и ценностные ориентации индивида тесно связаны с его целями и видением собственных жизненных перспектив. Так, в частности, Е.И.Головаха отмечает: «Планируя свое будущее, намечая конкретные события - планы и цели, человек исходит, прежде всего, из определенной иерархии ценностей, представленной в его сознании». [2] (Подобная иерархия ценностей составляет систему ценностных ориентаций человека). 318 Ценностные ориентации регулируют определенные сферы жизнедеятельности (семейные ориентации, карьерные ориентации и т.д.), вырабатывая линию поведения, рассчитанную на период времени, который заранее трудно установить. В связи с трансформацией российской экономики появляются новые профессии карьерные возможности; вследствие этого изменяются ценностные ориентации в профессиональной деятельности людей. Эти ценностные ориентации связаны с изменением ролей, статусов индивида как субъекта деятельности в трудовой (профессиональной) сфере. Карьерные ориентации - это ценностные ориентации, социально обусловливающие побуждения к трудовой деятельности, характерные для определённого человека, группы людей. [3] Каждому типу ценностных ориентаций соответствует определенная стратегия поведения в силу того, что ценностные ориентации являются базовым элементом системы детерминации деятельности человека. Точно так же карьерным ориентациям с доминированием разных ценностей (разные типы карьерных ориентаций) соответствуют определенные стратегии построения индивидом карьеры. Проблема формирования карьерных ориентаций, в настоящее время, заключается в том, что изменения российского общества, связанные с переходом к рыночной экономике формируют новый тип личности, ориентированный на индивидуализм, приоритет частного интереса, расчет на свои силы, ценность богатства как ценности. Следовательно, высока вероятность возникновения противоречия между индивидуальными карьерными ориентациями и чертами, свойственными русскому менталитету – вера в предопределенность, нежеланием брать ответственность на себя, восприятием успеха – как случайности, а богатства – как порока. Карьерные ориентации часто вступают и в противоречие с семейными ориентациями. Этот диссонанс в большей степени ощущают на себе женщины. Существует и еще одна проблема, связанная с возрастным аспектом. Карьерные ориентации молодежи отличаются низким уровнем осознанности, что выражается в формулировании отсроченных планов. Вместе с тем, важнейшей предпосылкой успешной реализации карьерных планов является согласованная непротиворечивая система карьерных ориентаций, которая лежит в основе формирования содержательно и хронологически согласованных жизненных целей и планов. 319 Следовательно, для повышения эффективности труда и скорейшей комплексной модернизации экономики должно происходить осознание карьерных и ценностных ориентаций, соотнесение их с индивидуальными особенностями, анализ и выстраивание их (ценностных и карьерных ориентаций) в единую систему. Литература 1. 2. 3. Эрнштейн Л.Б. Запретная теория ценностей: Психологические и социологические следствия представления ценностей как динамических запретов. СПб.: 2008 Головаха Е.И. Жизненная перспектива и ценностные ориентации личности // Психология личности в трудах отечественных психологов. СПб.: 2002 Цариценцева О.П. Карьерные ориентации современной молодежи: теория, эксперимент, тренинг. Оренбург: 2009 ИНСТИТУТ КРЕДИТОВАНИЯ В РОССИИ ГЛАЗАМИ ЗАЕМЩИКОВ Дикий А.А. (Иваново) Начиная с 2002 года, рынок кредитования физических лиц находился в России на подъеме, причем темпы его роста оставались неизменно высокими вплоть до 2008 г. Наступившие затем обвал на мировых рынках рискового ипотечного кредитования и аннулирование «дешевых» займов в корпоративном сегменте затронули, в том числе, российскую экономику, а с ней и российских заемщиков. Так, по данным общероссийского опроса Фонда «Общественное мнение», проведенного в апреле 2007 г., потребительскими или банковскими кредитами пользовались более трети (35%) россиян, то по данным опроса 2009 г. таковых оказалось всего 23%. Кредит для многих россиян оказался попросту недоступным [1]. С марта 2010 г. в нашей стране наблюдается некая стабилизация на рынке предоставления займов – вновь стали открываться программы потребительского кредитование населения, свернутые в разгар кризиса, несколько мягче стали условия оформления кредита. Вместе с тем о возвращении объемов 320 кредитования на докризисный уровень с усилением экспансии банков в регионы говорить пока преждевременно – по-прежнему дает о себе знать высокий уровень недоверия заемщиков к институту кредитования, сформировавшийся на фоне кризиса и основанный на страхе оказаться в рядах проблемных должников по целому ряду объективных и субъективных причин. Вместе с тем, по мнению Л. Пресняковой (Фонд «Общественное мнение»), роста неплатежей банкам ждать не следует – доля «высокорисковых» заемщиков с точки зрения невозврата кредитов остается стабильной и относительно небольшой [2, с. 1]. При этом сами кредиты как финансовый инструмент постепенно теряют популярность среди россиян. Для выяснения причин недоверия заемщиков к институту кредитования и изучения перспективы его дальнейшего развития нами в июле-августе 2010 года был проведен опрос жителей гг. Москва, Иваново, Фурманов и сельских поселений Ивановской и Ярославской областей в форме личного интервью. Объем выборки составил 1050 респондентов. Судя по данным проведенного исследования, в настоящее время в более благополучном положении оказываются заемщики с небольшими кредитными суммами. Это, как правило, пользователи потребительских кредитов: они имеют небольшие долговые суммы на небольшие сроки погашения (1–2 года). Сложнее ситуация у тех, кто брал ипотечные и автокредиты. По ним, как правило, банки могут в одностороннем порядке корректировать процентную ставку в сторону ее увеличения, да и ежемесячные взносы более ощутимы для семейного бюджета. Поэтому очевидно, что именно эти заемщики чаще других жалуются на осложнение ситуации с выплатой займов. Для большинства заемщиков ухудшение положения дел с осуществлением выплат по кредитам обусловлено двумя объективными обстоятельствами – снижением уровня жизни и проблемами на работе. Ухудшение здоровья, семейные неурядицы в меньшей степени являются причинами возникновения проблемных долгов. Так, 62% заемщиков пожаловались на ухудшение своего материального положения за последние 12 месяцев. На первом месте здесь стоит рост цен на товары первой необходимости (64%); на втором – рост платы за различные услуги образовательного, медицинского, бытового и пр. характера (25%). Тройку причин снижения уровня жизни граждан замыкает рост стоимости жилищнокоммунальных услуг (8%). 321 Почти половина пользователей кредитов (48%) заявили о наличие проблем на работе, с которыми им пришлось столкнуться за последние 12 месяцев – от уменьшения зарплаты (35%), ее задержек (21%) до перевода на неполную рабочую неделю (15%). С увольнениями столкнулись 9% заемщиков. Несмотря на снижение уровня жизни и проблемы на работе, влекущие за собой усиление сложностей при выплатах долговых сумм, более 85% заемщиков отметили, что у них отсутствуют проблемы с выплатами кредитных сумм. Отметим, что чаще всего сообщали о собственной неплатежеспособности ипотечные заемщики и пользователи автокредитов. Можно сделать вывод о том, что общественное мнение попрежнему нетерпимо относится к проблемным должникам, что служит дополнительным барьером для массового распространения этой практики – только десятая часть заемщиков твердо считает, что «когда берешь деньги в долг, то всегда понимаешь, что можешь их вовремя не вернуть». Что же касается популярности кредитования в целом, то она снижается. Если в нашем опросе 2009 г. мы предполагали, что уменьшение популярности кредитования обусловлено тем, что гражданам сложно планировать свои расходы в ситуации экономической нестабильности (в 2007 г. 39% осуществляло займы, в 2008 г. – 31%, в 2009 г. – 27%), то теперь можно говорить о явно выраженной тенденции к снижению престижа кредитования. Литература 1. 2. Мониторинг установок и поведения заемщиков в условиях кризиса [online]. Обращение к документу: 29.09.10. <http://bd.fom.ru/report/map/d091318>. Преснякова Л. Долг и в кризис платежом красен [online]. Обращение к документу: 30.09.10. <http://bd.fom.ru/report/cat/business/ec_fin/d091617>. ПОЛИТИЧЕСКАЯ И БИЗНЕС-ЭЛИТА КАК СУБЪЕКТЫ УПРАВЛЕНИЯ ЭКОНОМИКОЙ РЕГИОНА Драганова Ю.К. (Москва) Современное российское общество находится в процессе реформирования. Несмотря на неустойчивость этого периода, 322 обусловленную низкой эффективностью преобразований в экономике, неконсолидированностью общества, идея правового государства постепенно укореняется в сознании россиян. Именно в этих условиях положение элит представляет собой один из важнейших показателей состояния общества и перспектив его развития. Одной из основных задач, стоящих перед органами государственного управления в России, является создание системы эффективного управления на всех уровнях. Это особенно важно в период реформирования российского общества. Кардинальные социально-экономические и политические изменения, происходящие в Российской Федерации, явственно демонстрируют актуальность дальнейшего совершенствования направлений работы института социально-политического управления, на который возлагаются важнейшие задачи по трансформации всех форм общественной жизни. Бизнес-элита в условиях формирования демократии и рыночной экономики в стране имеет объективные возможности для выдвижения на ведущие роли в жизни общества и государства. Политическая власть сегодня нуждается в финансовых ресурсах и поддержке со стороны бизнеса, а бизнес – в поддержке власти. В связи с выше сказанным предлагается рассмотрение внутриэлитных связей в регионе. Цель – выявление особенностей и динамики социальных связей внутри региональной элиты в период становления новой власти в России на примере г. Ставрополя и Ставропольского края. Объектом исследования выступает региональная элита. Согласно позиционному подходу региональная элита представлена теми, кто занимает определенную позицию в социальной системе, которая позволяет субъекту оказывать значимое влияние и принимать существенные в масштабах региона и для данной сферы деятельности решения [2, 73]. Политическая и бизнес-элита теснейшим образом взаимосвязаны между собой. Эта взаимосвязь принимает различные формы: с одной стороны власть сегодня нуждается в материальной поддержке со стороны бизнеса (инвестирование социальноэкономических проектов), с другой – политическая элита обеспечивает выполнение ряда необходимых условия для существования и развития бизнес-элиты (адекватная правовая и денежная система, поддержание инфраструктуры и пр.). 323 В настоящее время можно отметить еще две основные формы институционализации участия бизнеса в региональной элите: 1. Избрание представителя бизнеса главой региона, что влечет за собой назначение на ведущие должности его соратников из предпринимательской среды. 2. Избрание представителей бизнес-элиты депутатами. Взаимодействие политической и бизнес-элиты в г. Ставрополе. Эффективность предпринимательской деятельности до сих пор во многом зависит от поддержки со стороны местной администрации, поэтому лоббизм становится необходимым элементом успешной хозяйственной деятельности предприятий. Политическая элита, созданная на бюрократической основе, это осознает и старается использовать в своих целях – в корыстных (частные предприниматели, отстаивая свои интересы, как правило, пытаются тем или иным способом материально заинтересовать «нужного» чиновника) и в политических (крупные предприятия, обладающие определённым политическим и экономическим влиянием, охотно помогают дружественной группе политической элиты). В современной России получило широкое распространение объединение отдельных групп для достижения общих целей. Подобные альянсы чрезвычайно эффективны и поэтому получили широкое распространение, став характерной особенностью российской политической элиты. Литература 1. Крыштановская О.В. Анатомия российской элиты. – М.: Захаров, 2005. ОСНОВНАЯ ПАТОЛОГИЯ СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКОЙ РЕФОРМАЦИИ СОЫРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА Ежов С.П. (Санкт-Петербург) В ходе социально-экономических и политических реформ, всё в России стало бизнесом. Это основная патология современного российского общества. Если специфику политического действия, отмечал К. Шмидтт, можно свести к дихотомии «друг – враг», то специфику предпринимательской деятельности – к дихотомии «выгодно – невыгодно». В этом суть идеологии бизнеса и бизнесменов. Бизнес 324 таков по определению и это само по себе неплохо. Плохо то, что люди с такой идеологией находятся на всех уровнях государственной власти и убеждены в том, что именно это является главным критерием действий во всей социальной среде – образовании, науке, культуре, здравоохранении и т.д. Именно в этом, на наш взгляд, заключается сегодня основная опасность сращивания бизнеса и власти. Кроме того, всё это усиливается существенным отличием становления классического капитализма и формированием экономического человека («Протестантская этика и дух капитализма» М. Вебера) от аналогичных процессов в России. В России сегодня все явственней формируется американская модель общественного устройства. Причем, формируется формально. Для понимания этого достаточно даже такого сравнения: Новая Англия – Новая Россия Новые англичане – Новые русские Следовательно, все рассуждения об идентичности процессов первоначального накопления капитала и становления капитализма в России и на Западе не выдерживают критики. ОПЫТ РОССИЙСКИХ УЧЁНЫХ НАЧАЛА ХХ ВЕКА И МОДЕРНИЗАЦИЯ КАПИТАЛИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ. Емельянова Т.В. (Санкт-Петербург) В связи с рассмотрением модернизации капитализма в современной России представляют интерес следующие вопросы: какие прогнозы относительно развития капитализма в России делали учёные начала ХХ века, а также какие пожелания они высказывали к экономическому и социальному развитию России. М.М.Ковалевский был озабочен поиском особого пути развития России. Он развивал учение о социальном развитии общества. Закон прогресса он трактовал как рост социальной солидарности. Экономист и социолог выступал за мирный, конституционный путь развития. Органичное развитие общества ученый видел только в поступательном развитии общества. М.И.Туган-Барановский много времени посвятил исследованию социализма. Социалистическую систему общества он считал более сложной, чем капитализм, хозяйственной структурой. Она предъявляет к своим участникам более высокие требования. В связи с этим, нам кажется, что исследование М.И.Туган325 Барановского о социализме можно в какой-то мере приравнять к анализу о будущем капитализма. Особое значение он придавал свободной сельскохозяйственной кооперации, через которую крестьяне могут прийти к крупному и эффективному сельскохозяйственному производству. П.Б.Струве развивал идею о том, что капитализм являлся предпосылкой для эволюционного развития общества, его экономики и, особенно, культуры. Под культурой Струве-социолог подразумевал сложную совокупность социальных, межличностных отношений в обществе. А на капитализм ученый возлагал серьезные надежды. Он полагал, что этот строй вызовет у людей чувство ответственности, уважение к закону и частной собственности. Н.Д.Кондратьев занимался вопросом развития сельского хозяйства Искал решение вопроса о землеобеспечении, которое наиболее полно отвечало задаче рационализации сельского хозяйства, росту его экономической эффективности. По мнению ученого, крестьянин должен иметь возможность свободно распоряжаться землёй, что обеспечило бы рациональное развитие хозяйства. Экономист считал, что хозяйствам необходимо стремиться к интенсивным и товарным формам производства (например, фермерство). Именно эти формы обладают значительными производственными возможностями. Не надо забывать также о теории кризисов Н.Д.Кондратьева. Одним из выводов этой теории являлось предположение о том, что после кризиса начинают вводиться научные открытия в жизнь и производство. И эти изменения становятся поистине глобальными (например, применение парового двигателя или телеграфа). Еще один известный экономист, который обращал внимание на социальные вопросы, это А.Н.Миклашевский. Этот учёный развивал теорию «социального реформизма», он полностью отвергал революционные изменения и был против классовой борьбы. Он предупреждал о том, что резкие революционные преобразования запустят новый процесс, который будет намного тяжелее прежнего. С.Н.Булгаков поднимал вопрос о рынках при капиталистическом производстве. Считал, что Россия может стать одной их капиталистических стран даже в том случае, если будет развивать только внутренний рынок. Это может произойти при одном условии: если будет ограничен ввоз импорта. То есть страна, которая благодаря богатству и разнообразию естественных производительных сил может обходиться без ввоза, имеет все шансы 326 стать глубоко капиталистической. С.Н.Булгаков также придавал большое значение развитию земледелия. Легальные марксисты (П.Б.Струве, М.И.Туган-Барановский, С.Н.Булгаков) выступали за этическую направленность в развитии общества. Они видели процесс развития капитализма более цивилизованным способом, «в форме продолжительного, непрерывного процесса социальных преобразований». Подводя итоги, можно сказать, что ученые, которые жили в эпоху перемен (рубеж XIX и XX веков и первая четверть ХХ века) внесли огромный вклад в исследование теории развития общества, в частности России. Они, конечно, не могли представить размах научно-технического прогресса, но все-таки, с помощью их теоретического опыта можно выработать несколько рекомендаций по модернизации современной России. Во-первых, экономические и социальные изменения необходимо проводить с помощью постепенных и последовательных реформ. Далее, развивать внутренний рынок товаров, и обратить внимание на использование современных технологий. В-третьих, соблюдать этику в бизнесе. Вчетвертых, развивать малое предпринимательство, чтобы могла существовать здоровая конкуренция. Гражданам необходимо развивать чувство ответственности, уважение к частной собственности и закону. И еще одно предложение, высказанное экономистами и социологами начала ХХ века: развивать кооперацию и солидарность в обществе и производстве. Хотелось бы еще добавить пожелание, чтобы, несмотря на желание как можно более интенсивного развития капитализма и производства, государство помнило о справедливом распределении внутри общества (бесплатная медицина, образование и т.д.). Это приблизит нас к идеалу капиталистического общества с элементами социализма. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КАПИТАЛИЗМ КАК ТУПИК МОДЕРНИЗАЦИИ Заостровцев А.П. (Санкт-Петербург) В первое десятилетие XXI века Россия сделала разворот от приватизации к огосударствлению. Первое время этот факт как негативное явление отмечали лишь оппозиционные правительственному курсу экономисты и политики. Однако к исходу десятилетия огосударствление достигло таких масштабов, что было признано опасным даже вице-премьером РФ С.Собяниным. В СМИ 327 была широко растиражирована выдержка из его выступления на Мировом политическом форуме в Ярославле в сентябре 2010 г.: «В России сейчас 49% организованной рабочей силы работает на государство. Государственная экономика России достигла критического порога, и идти дальше в этом направлении очень опасно» [1]. Государственный капитализм в его российской модели означает не только формальное огосударствление, но и неформальное, которое дает теневые полномочия тем или иным государственным органам в лице их отдельных представителей на силовой передел собственности или, по меньшей мере, на регулярное присвоение долей доходов юридически независимого бизнеса. Коррупция в такой системе выступает как государственный рэкет, главными бенефициарием которого оказывается силовая и контролирующая бюрократия. Российский госкапитализм распространяется не только на экономику. Он опирается на монополию на власть доминирующей коалиции, которая является основным условием создания искусственных привилегий для приближенных к ней хозяйствующих субъектов, административного подавления их конкурентов и последующего присвоения этой коалицией порождаемых таким образом экономических рент. Естественно, что с такой системой оказываются несовместимыми политическая конкуренция, верховенство права, независимые СМИ и общественные организации, поскольку создают реальную или хотя бы потенциальную угрозу выгодам, обусловленным слиянием власти и собственности. Способна ли такая система к модернизации? Отвечая на этот вопрос, стоит обратиться к новейшей теории модернизации, предложенной нобелевским лауреатом по экономике Дугласом Нортом в соавторстве с экономистом Джоном Уоллисом и политологом Барри Уэйнгастом [2]. Человеческая история делится ими на три стадии: доисторический порядок, порядок ограниченного доступа или естественное государство и порядок открытого доступа. Интерес для нас представляют последние два, ибо «переход от естественного государства к порядку открытого доступа является второй общественной революцией, появлением модерна» [3]. Сосредоточимся на самой их сути. Естественное государство базируется на монополии на ренту для доминирующей коалиции, создает входные барьеры, подавляя или ослабляя тем самым конкуренцию в обществе (не только в экономике, но и в политике). 328 Социальные отношения в нем персонализированы, оно противостоит самоорганизации общества. Выделяются три типа естественного государства: хрупкое, базовое и зрелое. Первый находится ближе к тому состоянию, что политологи называют «провалившимся государством». Во втором организации существуют только в рамках самого государства, под его прямым контролем; в третьем широкий спектр организаций элиты может существовать и вне этого контроля. Модернизация завершается с построением порядка открытого доступа, принципиальным отличием которого от естественного государства свобода организаций, низкие входные барьеры и справедливая конкуренция, деперсонализация социальных связей. По оценке авторов, лишь 25 стран или 15% населения мира встроены сегодня в этот порядок; социумы остальные 175 стран и 85% населения относятся к тому или иному типу естественного государства [4]. Опираясь на рассмотренную теорию, в отношении России можно сделать следующие выводы: 1. В 1990-е гг. Россия была ближе к III типу естественного государства (несмотря на экономические неурядицы), чем ко II. В первую декаду XXI в. она откатилась на II стадию, что подтверждается отрицательной динамикой состояния ее политических, правовых и общественных институтов во всех международных рейтингах за этот период. Его можно рассматривать как этап контрмодернизации. 2. Российский государственный капитализм, представляющий базовый тип естественного государства, оказывается типичной институциональной ловушкой, когда в обществе доминируют неэффективные, но относительно устойчивые институты [5]. В итоге его можно трактовать как тупик модернизации, выход из которого невозможен без избавления от этих институтов и замены их институтами открытого порядка. Литература 1. 2. 3. Агентство экономической информации «ПРАЙМТАСС»//http://www.prime-tass.ru/news/0/%7B0EBB01AF-0F9D4150-BA82-DCCD6A2A9E3E%7D.uif North D.C., Wallis J.J., Weingast B.R. Violence and Social Orders : A Conceptual Framework for Interpreting Recorded Human History. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. Ibid. P.2. 329 4. 5. Ibid. P.ХII. Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы//Экономика и математические методы. 1999. № 2. С.1. «МОДЕРНИЗАЦИЯ КАК ТРАНСФОРМАЦИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА» Зенко С.В. (Новосибирск) Одной из главных особенностей развития России (социальной структуры и институциональных изменений) является определяющая роль государства. В результате любые изменения носят административный характер и, часто, скачкообразный – государство, монопольно «владея» обществом, доведя его до полного «истощения» вынуждено, порой, признать свою не способность в его реформировании. Так было в конце 80-х годов прошлого века, когда перестройка, как очередная модернизация, осталась лишь «шумихой». В результате российское общество перешло скачкообразно в новое качество уже стихийно. Диалог власти и социума не состоялся. Общество долго приспосабливается к подобным изменениям, которые могут не оказать существенного влияния на его структуру. Но была ли при этом трансформация – большой вопрос? И нужна ли она сегодня ? Модернизация, как внедрение новых технологий, мышления, осуществляемой «сверху» в условиях России вне институциональных изменений (трансформационных), существенно ограничена в социально-экономическом пространстве по той причине, что государство, обладая, значительной долей «капитала» в экономическом и социальном пространстве общества, будет сдерживать эти изменения вплоть до развала общества, что и произошло в чале 90-х годов. Но именно в эти периоды влияние государства на общество было нейтральным, поскольку был утрачен физический и символический «капитал» (образ сильного и почитаемого всеми государства). Сегодня ситуация повторяется. Можно констатировать важный факт –Россия приближается к новому этапу снижения государственного влияния на экономику и общество. В результате формула современной модернизации здесь простая – власть, как инициатор модернизации, устраняется от ее проведения, отдавая инициативу частному сектору, создавая при этом, институциональные условия –осуществляется модернизация правоохранительных структур (проводится реформа милиции, 330 судебных органов, органов надзора и т.д.) и политической системы. Первые шаги уже сделаны –Президент обозначил контуры реформы в правоохранительных органах, призвал мировое сообщество к внедрению новейших технологий в России на выгодных для него условий. Однако модернизация может остаться как «заявленная», но не реализованная, пока сохраняется мощный военно-полицейский потенциал, что является сегодня огромным тормозом для проведения модернизации и институциональных изменений: с одной стороны, это огромные трансакционные издержки, которые экономика вынуждена нести, с другой –недоверие бизнеса, граждан государству. В итоге, модернизация может быть лишь «заявленной» в условиях противостояния власти и социума. Все предыдущие модернизации (индустриализации) в России (в начале XVIII века, в конце XIX века, в 30-е годы прошлого столетия и, частично, в 50-60 годы) осуществлялись в условиях значительного влияния государства, обладавшего решающей долей физического и символического «капитала» в общем социальном пространстве. Этому способствовал и харизматический идеальный тип господство –полное доверие политическому лидеру в его историческое предназначение [3; с.194-192]. Успех перестройки в начальный период был обусловлен именно харизматичностью М.Горбачева, но в дальнейшем он утратил ее. Тоже касается и Б. Ельцина, который в 1990-1991гг. перехватил инициативу у М. Горбачева, но харизматичной личностью не стал (или стал, но для избранного круга). Это и стало одной из причин провала трансформационных изменений. В обществе сформировался специфический идеальный тип господства –олигархически-бюрократическое господство. В этих условиях любая модернизация будет обречена на провал, если она не будет отвечать интересам указанной группы. Потеря государством доверия в обществе произошло не сегодня и с этим надо мириться. Поэтому проведение модернизации, а это значительные расходы бюджетных средств, без определенных институциональных изменений, может вывести общество из равновесия и ввергнуть его в состояние безысходности или хауса. «Глобальный кризис вновь подчеркнул необходимость комплексной модернизации нашей страны –технологической, экономической, социальной» [4; с. 10]. В тоже время, у государства нет средств на проведение модернизации – так, в условиях низких цен на энергоносители, резервы всех фондов пойдут на покрытие дефицита бюджета и пенсионного фонда [7; с.27]. 331 Итак, можно говорить, в конечном итоге, о двух позициях в отношении модернизации: 1) модернизация необходима уже сегодня, несмотря на то, что у Росси нет достаточных средств для ее проведения и механизма ее реализации; 2) модернизацию не следует форсировать до тех пор, пока не появится общественный спрос на нее и не будут определены направления модернизации, как институциональной парадигмы, а не научно-технической, не будут получены необходимые средства, чтобы не нарушить экономическое и политическое равновесие (средства будут просто разворованы, как это наблюдается сегодня), что чревато развалу государства . Предлагаются следующее основные направление проведение модернизации. 1. Осуществить реформу правоохранительных органов (всей системы правосудия), задуманную Президентом до 2012 г. –это создаст условие для привлечение зарубежных инвестиций, капитала, в том числе, ранее вывезенного. 2. Отстранить от власти бюрократический аппарат, осуществив реформу государственного управления, сократив государственные расходы и провести обновление кадров. Процесс «отстранения» от власти может быть и в «мягком» варианте, как это было в начале 90-х –приватизация по сценарию номенклатуры. Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. Бурдье П. Социология социального пространства. -М., 2005 г. Вебер М. Избранные произведения. –М.: Прогресс, 1990 г. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. -М.: Наука, 1991г. Кравченко С.А. Социология: парадигмы через призму социологического воображения. –М.: Экзамен, 2007г. Мау В. «Экономическая политика 2009 года: между кризисом и модернизацией» //Вопросы экономики, 2010г. № 2. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. –М., 1997 г. Плискевич Н. «Система «власть –собственность» в современной России» // Вопросы экономики, 2008г., № 5. Сенчагов В. «Способствует ли бюджет -2010 модернизации российской экономики?» // Вопросы экономики, 2010г. 332 9. Хайек Ф. Право, законодательство и свобода. –М.: ИРИСЭИ, 2006г. 10. Симонян Р.Х. «Элита или все-таки номенклатура» // Общественные науки и современность, 2009г. № 2. 11. Ясин Е., Снеговая М., «Институциональные проблемы России в мировом контексте» // Вопросы экономики 2010г. № 1. ВИДЫ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА И МОДЕЛИ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ Капусткина Е.В. (Санкт-Петербург) Прежде, чем попытаться соотнести различные виды российского предпринимательства с существующими в научном дискурсе моделями капитализма, необходимо выявить, какое определение капитализма будет использоваться для данного анализа. Согласно «Большому энциклопедическому словарю», «при капитализме система экономики характеризуется правом человеком на владение и распоряжение частной собственностью и капиталом с целью получения прибыли, а также правом на частную инициативу, в любой форме экономической деятельности, принадлежащей самому индивиду и определяемый мотивом получения прибыли.». (2, С.345) Это определение характеризует модель т.н. демократического капитализма - американской разновидности капитализма, декларирующей идеалы свободного рынка, демократии (парламентаризма) и либеральных ценностей (плюрализм, права меньшинств). (4) Одним из важнейших факторов, характеризующих модель демократического капитализма, является частная инициатива и возможность ее практической реализации. Представляется, что средние и малые, включая мелкие, предприятия (МСП) и являются объектами реализации этой инициативы. Российское малое предпринимательство, зародившееся в недрах перестроечных кооперативов, пережило период бурного роста в 1992-1993 гг. Но к середине 90-х годов, темпы его развития стабилизировались на достаточно низком уровне, а потом наступил застой: ни число официально зарегистрированных предприятий, ни 333 количество занятых в малом бизнесе практически не менялись. А в 2000-х годах количество малых предприятий стало даже уменьшаться. По мнению А. Чепуренко, президента Национального института системных исследований предпринимательства, в основе этого «застоя» лежит не специфика российского человеческого потенциала и не негативное отношение к малому предпринимательству в российском обществе. Отличия от стран Центральной и Восточной Европы в другом – в институциональных условиях и макроэкономической экономике. Он предполагает, что количество малых предприятий не уменьшается, а, наоборот, растет, но, преимущественно, «в тени». Но, и в том, и в другом случае речь идет о признаках неблагополучия. В 2002-2003 гг. сотрудниками кафедры экономической социологии Санкт-Петербургского госуниверситета в рамках проекта «Динамика развития предпринимательства в Болгарии, России и Чехии: сравнительный анализ» было проведено исследование. Одним из выводов по его результатам является тот факт, что болевой точкой в деятельности малых предприятий, по-прежнему, является «отсутствие простых, понятных, нормальных законов», а также «налогообложение и свободное инвестирование малого бизнеса». Перечисленные выше проблемы способно решить только государство. Таким образом, современный капитализм можно рассматривать как комбинацию частного предпринимательства и государственного контроля. Но, возможно, в последние годы наблюдается положительный тренд в развитии российского малого и среднего предпринимательства? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, воспользуемся результатами анализа состояния предпринимательской активности, который проводится в России с 2006 года на основе Глобального мониторинга предпринимательства (Global Entrepreneurship Monitor, GEM). По итогам 2007 года (одного из экономически самых успешных годов в истории постсоветской России), индекс предпринимательской активности в России, является одним из самым низких, по сравнению с другими странами (ниже индекс был только в Австралии). Почему же, несмотря на существующие программы поддержки малого и среднего бизнеса, индекс предпринимательской активности в России настолько низок? (1, С.13-14). По мнению С. Меньшикова, «наш капитализм - в отличие от капитализма в других развитых странах - стадии свободной конкуренции не проходил и сразу сложился как преимущественно 334 капитализм немногих крупных концернов в каждой из ключевых отраслей промышленности, тогда как малый и средний бизнес занимает непропорциональное место. В марксистских терминах, это монополистический капитализм, а терминах западной науки – олигархический капитализм. Такой вид капитализма является малоэффективным, т.к. не способен обеспечить выработку оптимальных экономических решений. (3) Альтернативой олигархическому капитализму в России может стать т.н. народный капитализм, т.е. система «участия в прибылях», которая в последнее время с успехом работает во многих странах. Проведенное Главным счетным управлением США исследование показало, что владение работниками акциями в сочетании с их участием в управлении увеличило производительность труда на предприятии на 52%. Подводя итог, можно сказать, что модели демократического капитализма соответствует СМП, а модели народного капитализма – крупные предприятия. Литература 1. 2. 3. 4. Глобальный мониторинг предпринимательства/ Отчет, Россия 2007. Капитализм/ Большой энциклопедический словарь: философия, социология, религия, эзотеризм, политэкономия/ Главн. науч. ред. и сост. С.Ю. Солодовников. Мн, 2002, С.345 Меньшиков С. Наш капитализм: между олигархическим и бюрократическим// http://www.gumer.info/bibliotek. http://ru.wikipedia.org. ОБЩЕСТВО, ЭКОНОМИКА И ТРУД – УРОК ДЛЯ РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ Карапетян Р.В. (Санкт-Петербург) Современная идеологическая система России не дает четкого ответа, что такое модернизация. Из средств массовой информации возможно лишь понять, что модернизация общества, а сюда входит также модернизация экономики, политической системы, образования, здравоохранения, промышленности и т.д. является наиболее актуальной задачей развития нашей страны. Однако можно заметить, что модернизация часто отождествляется с преодолением экономического и технологического отставания России от некоторых развитых стран Запада. На этот факт в своих выступлениях 335 неоднократно обращал внимание президент Р.Ф. Д.А. Медведев, указывая, что преодоление этого отставания - вопрос выживания нашей страны в современном мире. Также заявляется, что модернизация и те, кто ее будет осуществлять, нуждаются в мотивации. Стало быть, необходим серьезный организационный ресурс, контролирующий процессы модернизации и направляющий их в нужное русло. Из этого понятно, что такой директивный тип модернизации имеет мало общего с теми процессами, которые формировали современное западное общество. Модернизация, по мнению классиков социологической науки, представляла собой процесс культурной и общественной рационализации, в которой распадались традиционные, прежде всего, профессионально дифференцированные жизненные формы, возникшие до эпохи просвещения. Так модернизация постепенно (начиная с XV века) захватывала повседневную жизнь. Этот процесс М. Вебер характеризовал как институционализацию целерационального хозяйственного и управленческого действия. С точки зрения Э. Дюркгейма и Дж. Г. Мида, модернизацию следует отождествлять с утратой обществами своих специфических традиций, универсализацией норм действия и индивидуализацией сознания общественных индивидов. Модернизация в социологической литературе предстала совокупностью взаимно интегрированных общественных процессов, приводящих к развитию производительных сил и капитала, формированию демократических стандартов, формализации норм и ценностей, расширению политических прав населения и т.д. Вместе с тем, модернизация экономики позволила говорить о ней как о базовой составляющей общества модерна. Она полностью вобрала в себя и подчинилась основному условию модернизации – рационализации производственной сферы, которая, по словам К.Маркса, должна была привести к развитию производительных сил, то есть развитию эмпирического и научного знания, используемого в производстве, к совершенствованию технологий производства и к более эффективной мобилизации, квалификации и организации общественно полезной рабочей силы. Но практика эпохи модерна оказалась другой. Наука и техника, отождествляемые Марксом со свободой и развитием, на деле оказались основными источниками отчуждения и эксплуатации. Действительность предстала таковой, что модернизация общества не имела ничего общего с рационализацией производства. Первая – 336 воплощала в себе позитивные движения в направлении развития общественного потенциала, сокращения общественных издержек и освобождения человека от экономического принуждения. Вторая, напротив, стремилась всецело подчинить человека своему порядку и сделать зависимым вначале от труда и потребления (1860 – 1960 г.г.), затем от потребления и труда (до настоящего времени). Такая ярко выраженная противоположность явлений модернизации провоцирует конфликт интересов общества и интересов производства. Сокращение производственных издержек связывают именно с модернизацией, когда на смену работнику приходит новое техническое приспособление (прорыв в этом плане произошел еще в начале XX века и тенденция только нарастает). Но если раньше замене подлежал производительный труд, то теперь, благодаря использованию компьютерной техники, это касается также непроизводительного труда. Развитие общества обусловлено далеко не только экономическими успехами, но культурными, этическими, нравственными преобразованиями, распространением гуманизма и солидарности, повышением образовательного уровня, увеличением продолжительности жизни и т.д. Но именно в этом экономика ограничивает модернизацию общества, отстраняя человека от созидания и приобщая к потреблению. Конфликтность современных процессов модернизации состоит в том, что человек все меньше востребован в качестве производителя и все больше в качестве потребителя. И этот разрыв неудержимо увеличивается. Отличие западной модернизации от российской состоит в том, что первая тождественна формированию новых принципов общественного обустройства (“modern times, temps modernes, новое время” – Гегель), исторически пришедших на смену эпохе средневековья на рубеже XV – XVI века. Эволюция модернизации не имела ничего общего с выстраиванием политики по ее насаждению. Она представляла собой такой же естественный процесс, как распространение ремесленной этики в средние века. И лишь в 50-ые года нашего века, когда термин «модернизация» начали использовать в научных дискуссиях, стала наблюдаться и политическая активность государств в отношении контроля за этим процессом. Модернизация в России – это, напротив, искусственно созданный процесс преобразования общественных институтов. Общее между западной и отечественной модернизацией – это процесс интеграции капиталистического хозяйства и современного 337 государства. Оба дополняют друг друга в своих функциях таким образом, что ведут к взаимной стабилизации. ОЦЕНКА КОНТРОЛЬНО-НАДЗОРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В СФЕРЕ ВОДНОГО ХОЗЯЙСТВА В СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ Леонтьев Б.Е. (Екатеринбург) Россия относится к странам мира с наименее благоприятной экологической ситуацией. В неблагоприятной природной среде проживают как минимум 40 миллионов наших сограждан. Из них 1 миллион живет в условиях, представляющих собой опасный уровень загрязнения. Усиливается негативное влияние экологического фактора на состояние здоровья населения, и как следствие, это приводит к росту социальной напряженности в регионах. Экологическая ситуация в стране становится реальным препятствием на пути устойчивого социально-экономического развития страны и приводит к потере конкурентоспособности российской продукции. При этом экстенсивный рост производства и потребления возобновляемых ресурсов в значительной степени опережает возможности самовосстановления биосферы, что увеличивает риск ее деградации. В Свердловской области основные потребности в воде населения и субъектов хозяйственной и иной деятельности удовлетворяются за счет поверхностного, в основном зарегулированного стока. Использование воды имеет стабильный ежегодный прирост около 1 %. Мощность систем оборотного водоснабжения и повторного использования воды также имеет тенденцию к увеличению за счет предприятий электроэнергетики и металлургии. Негативной тенденцией является увеличение объема загрязненных сточных вод, что обусловлено ростом объемов производства, разработкой новых горизонтов месторождений и изменением категории качества воды. Качество воды большинства водных объектов не отвечает нормативным требованиям. Качество воды рек Исеть, Пышма, Чусовая варьирует от «грязной» до «экстремально грязной». Наиболее распространенными загрязняющими веществами водных объектов остаются медь, марганец, цинк, железо общее, азоты аммонийный и нитритный, фенолы, легкоокисляемые и трудноокисляемые органические вещества. 338 В 2009 году государственный экологический контроль осуществлялся Управлением Федеральной службы по надзору в сфере природопользования по Свердловской области; Межрегиональным территориальным управлением технологического и экологического надзора по УрФО; Министерством природных ресурсов Свердловской области, Отделом контроля по Свердловской области Нижнеобского территориального управления Федерального агентства по рыболовству. Указанными выше организациями проведены 2516 проверок и обследований организаций-природопользователей в части соблюдения ими требований природоохранного законодательства. В результате выявлено 12 055 нарушений; выдано 11257 предписаний и рекомендаций; оформлено 2798 протоколов; вынесено 2721 постановление о назначении административного наказания в виде штрафов на юридических, должностных и гражданских лиц на сумму 15,4 млн. рублей, взыскано 12,4 млн. рублей; передано в прокуратуру 200 материалов по нарушениям природоохранного законодательства для принятия мер прокурорского реагирования, в суд и следственные органы - 126 материалов. Управлением Федеральной службы по надзору в сфере природопользования по Свердловской области в 2008 году была произведен расчет размера вреда и предъявлен для добровольной оплаты в отношении 10 природопользователей-нарушителей на общую сумму 8991147,1 тыс. рублей. Основными нарушениями, выявленными при осуществлении государственного экологического контроля в сфере водных ресурсов, остаются самовольное пользование водными объектами; превышение нормативов допустимого сброса вредных веществ в водные объекты; несоблюдение режима использования водоохранных зон и прибрежных защитных полос. В качестве основных проблем правоприменительной практики в отношении пользования водными ресурсами выделены следующие: водное законодательство, не в полном объеме устанавливает нормы прямого действия в части охраны окружающей среды и не всегда содержит четкие формулировки, позволяющие двойное трактование. применение методики для расчета ущерба, причиненного водным объектам, утвержденной приказом Минприроды Росси от 13.04.2009 г. № 87. остается затруднительным, что ведет к 339 неэффективности правоприменительной контрольно-надзорной деятельности. Перспективы коренного изменения состояния водного хозяйства и усиления охраны водного фонда связаны с утверждением и реализацией Водной стратегии Российской Федерации до 2020 года Литература 1. 2. Об утверждении Методики исчисления размера вреда, причиненного водным объектам вследствие нарушения водного законодательства: Приказ Минприроды РФ от 13.04.2009 № 87 // Справочно-правовая система Консультант-плюс О состоянии окружающей среды и влиянии факторов среды обитания на здоровье населения Свердловской области в 2009 году: Государственный доклад Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2010. 354 с. МОДЕРНИЗАЦИЯ, ИННОВАТИЗАЦИЯ: СФЕРЫ И ВЕКТОРЫ Максимов Б.И. (Санкт-Петербург) Процессы инновационного развития и модернизации рассматриваются и как тождественные, и как различные по содержанию. В значительной части в них есть много общего, в то же время между ними существуют и определенные различия. В наиболее распространенном понимании модернизация, как более широкое понятие, охватывает не только сферу экономики, но и общество в целом, понятие же инноватизации применяется преимущественно относительно сферы производства. Общее состоит в том, что и модернизация, и инновационное развитие касаются фактически (или должны касаться) и экономики, и общества в целом. Инновационные процессы невозможно рассматривать (и, главное, осуществлять) в отрыве экономики от развития других сфер общественной жизни (социальной, политической и т.д.). На практике реализуется, например, тесная связь модернизации производства со сферой образования, инновациями в ней. Инновационное развитие возможно рассматривать как современную форму модернизации. В настоящее время актуально инновационномодернизационное развитие и экономики, и общества в целом; производства – по известным причинам его отставания, 340 необходимости вписываться в мировую экономику, мировой рынок (да и в отечественном рынке иметь ниши), всего общества – тоже по известным причинам накапливания издержек, отрицательных последствий реформ, установившегося общественного порядка (например, высокого уровня и даже роста социальной дифференциации). Векторы инновационного развития экономики, как будто бы, очевидны (внедрение высоких технологий, выпуск конкурентоспособной продукции, выход на международный рынок, включение в него, в т.ч. посредством вступления в ВТО, использование отечественного интеллектуального потенциала и т.п.). Однако известно различие взглядов (да и реальностей) по данному вопросу. Существуют представления, что в отдельных областях производства мы отстали необратимо, мировой рынок полностью занят, на практике, по высказываниям промышленников, российское производство «глухо к инновациям»; Союз промышленников и предпринимателей СПб., например, считает даже, что массовое производство (включая, очевидно, и сельское хозяйство) и не нужно развивать в виду конкуренции со стороны стран с дешевой рабочей силой; надо производить инновационные разработки до промышленных образцов и продавать их в другие страны (т.е. реализовать концепцию «общества знаний»). Но не лишится ли отечественная наука спроса? В обществе в целом векторы (перспективы) развития также, как будто бы, ясны – модернизация капиталистической формы (что отражено и в формулировках обсуждаемых вопросов на секции 3 в Чтениях). Однако, даже если признать модернизацию капитализма безальтернативной – какой она должна быть? Существуют, как известно, различные модели данного общественного устройства. К какой из них нужно двигаться? Современная российская форма почти единогласно трактуется как «дикий капитализм»; к какой форме есть возможность перехода? В современной России, учитывая ее советское прошлое, национальные особенности, приобретенный уже опыт «свободного предпринимательства», приватизации и т.п., имеет смысл ориентироваться не на чисто капиталистические, а смешанные модели типа социального государства (отраженного, кстати, в Конституции РФ, в коей капитализм не упоминается), информационного общества с элементами электронного управления, «шведской модели социализма» (или капитализма) и др. 341 Постмодернистская фаза развития просто требует адекватной формы общественного (и государственного) устройства. Представляется, что в России возможно существование таких национальных особенностей модернизируемого общественного устройства: разумное освоение природных богатств, не превращающее экономику в сырьевую, крепкое централизованное государство в сочетании с территориальной самостоятельностью, развитием самоуправления и элементов непосредственной демократии, доминирование трудовых ценностей, умеренная социальная дифференциация, гуманизация всех сфер общественной жизни, в особенности социальной и культурной сфер, значительное влияние православной религии как духовно-нравственной скрепы, сохранение значительного сектора модернизированного сельского хозяйства и образа жизни, привлечение существенного числа трудовых мигрантов, частично оседающих и превращающихся в постоянное население, формирование нового многонационального народа подобное национальной переплавке в США. МЕРА ТРУДА И ПОТРЕБЛЕНИЯ В УСЛОВИЯХ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РЕФОРМИРОВАНИЯ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА Малинина Т.Б. (Санкт-Петербург) В социологии и политэкономии достаточно много внимания уделялось анализу производства и его роли в обществе и социальном развитии. Однако практически не был представлен противоположный процесс - потребление. Сегодня интерес к нему со стороны социологов, экономистов, философов возрастает. Эта актуализация вопросов потребления безусловно связана с появлением концепций «общества потребления», пытающихся осмыслить происходящие в мире изменения. Эти концепции связаны с созданием нового взгляда на потребление как своеобразное отношение к миру, иную основу для социальной стратификации, новый способ интеграции человека в современную цивилизацию, новую форму воспроизводства экономических отношений. Согласно исследованиям Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, на долю 15% населения России приходится около 85% всех сбережений, 57% денежных доходов, 92% доходов от собственности и 96% всех средств, расходуемых на покупку иностранной валюты. Такого глубокого социального расслоения населения не испытывала ни одна 342 страна в современном мире. Вместе с по душевой дифференциацией произошло и не менее глубокое социальное расслоение экономического пространства России. Разрыв между наиболее и наименее обеспеченными регионами страны, например, по показателю по душевого регионального продукта составляет 60кратную величину, по объему инвестиций на душу населения – 150 раз, по уровню потребления – 30 раз, по уровню безработицы – 24 раза. Современная общественная ситуация призывает «вернуться к человеку», организовать производство в соответствии с потребностями общества и окружающей среды. Перед современным обществом стоит важный круг проблем, которые оно может решить, пересмотрев свое отношение к процессу потребления. Например, экологическая проблема и проблема ограниченности природных ресурсов напрямую связаны с рациональными, разумными потребностями и потреблением. Потребление понимается как потребительное производство, т.е. совокупность процессов, посредством которых производится и воспроизводится социальное содержание жизни и социальная определенность человека. Потребительное производство для общества имеет двойственный характер: экономический, который определяет необходимость постоянного возобновления производственного процесса, и социальный, в процессе которого воспроизводится сам человек, социальная структура жизни, условия жизни, происходит включение человека в социальную жизнь, формируется мировоззрение, нормы, ценности человека. В процессе производства своей жизни человек имеет дело с потребительной стоимостью, выступающей как благо для индивида. Продукт получает общественную характеристику по потребительной стоимости через совокупную потребность в нем. Потребительные стоимости реализуются через потребительную силу общества. С позиций создания продукта для полного удовлетворения возрастающих потребностей человека, полезность труда определяется его конкретной целесообразностью и измеряется возрастанием его производительной и потребительной силы. Определение количественной определенности эффективности затрат труда, их измерения и соизмерения производится на основе высвобождаемого из производства времени. Экономическая связь между трудом, высвобожденным в результате реализации конкретного труда в полезных свойствах продукта, и трудом, затрачиваемым на производство этого продукта, выражается законом 343 потребительной стоимости. В потребительностоимостном измерении потреблением определяется мера труда. Со стороны экономистов интерес к потреблению связан с осознанием необходимости переориентации производства, государственной политики и самих принципов организации экономики на цели развития человека, улучшения окружающей среды, сохранения природных ресурсов для будущих поколений, цели выживания и гармоничного развития общества и человека. Представители Римского клуба выдвинули идею о том, что производство ради удовлетворения потребностей постепенно должно сменить производство ради прибыли. В противном случае мировая экономика достигнет пределов экономического роста, так как существуют математически обоснованные предположения относительно того, что с 2015 г. экономический рост прекратится, исчезнет прибыль и придет конец саморазвивающейся экономике, базирующейся на стоимости и рынке. Стоимостная оценка не всегда адекватно выражает происходящие экономические процессы. Особенно это актуально когда речь идет о человеке. Его жизненный уровень возможно оценить посредством минимальной заработной платы, пенсии, пособий, дохода и т. п., однако, это ничего не может сказать о реальном имущественном положении людей, если в расчет не берется «потребительская корзина», оцениваемая не рублями, а реальными потребительными стоимостями. Иначе говоря, поворот экономики «лицом к человеку» может быть осуществлен через приведение в качестве целей и критериев развития потребительных стоимостей, понимаемых как «совокупность благ» для человека. Такое изменение целей экономической политики должно произойти на региональном, государственном, международном уровне, что позволит более эффективно решать проблемы бедности, сохранения окружающей среды и выживания общества в будущем. ВОСПРОИЗВОДСТВО НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ РОСИИ КАК СОЦИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА Моисеева Т.П., Латыпова Г.С. (Уфа) Условием выхода России из кризиса, ее последующего прогрессивного развития является переход от экспортно-сырьевой модели экономического развития к утверждению ее инновационных форм, путем последовательного преодоления технико344 технологической отсталости. Важная роль в этих процесса принадлежит научно-технической интеллигенции. Какие основные проблемы испытывает процесс воспроизводства научно-технической интеллигенции, адекватной требованиям построения инновационно ориентированной экономики в России? Главной является проблема неэффективности экономической политики государства. Эффективность государственной социально-экономической политики определяется тем, насколько она соответствует основным направлениям НТП, отражает сущность и содержание происходящих экономических, социальных, политических и демографических процессов, правильно определяет роль политических партий и движений, место и значимость социальных слоев и групп в современной диалектике общественной жизни, в системе новых общественных отношений. Результатом 20-летней государственной социально-экономической политики стала усугубившаяся технико-технологическую отсталость общественного производства, зависимость страны по основным категориям товаров народного потребления от зарубежного производителя. Технико-технологическая основа отечественного производства безнадежно устарела. Износ производственного оборудования составляет порядка 80%.[4,11]. С начала 90-х годов ни в одной отрасли отечественной промышленности не было проведено технологического перевооружения. Только 14% всех станков можно сегодня отнести к прогрессивным, а станки с ЧПУ составляют 1,1% всего парка. Доля высокотехнологичной продукции в товарном экспорте РФ составляет всего 3,1%, т.е. по доле высокотехнологичного экспорта Россия находится на уровне Индии, уступая более чем в 5 раз Китаю. [3,124]. Технологическая отсталость российского производства (0,3% рынка наукоемкой промышленности – таково современное состояние российской экономики) повлекла невостребованность ¾ интеллектуального потенциала страны, в том числе и научнотехнической интеллигенции, стала причиной массовой утечки «мозгов»: сто тысяч высококвалифицированных специалистов, интеллектуальных, творческих работников, не найдя себе достойного применения на родине, покинули страну, существенно увеличив интеллектуальный потенциал принявших их западных стран. Современный кризис усугубил положение – 60% молодых специалистов, выпускников технических вузов 2009 года, не смогли трудоустроиться по специальности. Это еще более укрепило в 345 сформировавшемся в общественном мнении профессиональных приоритетов, ориентацию на профессии не связанные с инженернотехническим трудом, вообще с деятельностью в системе материального производства, что негативно отразится на воспроизводстве научно-технической интеллигенции, на процессах формирования инновационных экономических форм. Подготовка кадров для инновации производства и рост образованности населения не могут всерьез начаться без возрастания государственных расходов на образование. Решение задачи построения экономики знаний во многом зависит от разумного решения государством и бизнесом проблем формирования интеллектуального потенциала нации, повышения общего культурного уровня и образованности широких слоев населения. Но все усилия будут тщетны без преодоления существующей социальной дифференциации, как в экономике, так и в доступе к образованию. Перспективы воспроизводства технической интеллигенции, а значит и экономики знаний во многом зависят от коренного изменения курса экономической политики. Литература 1. 2. 3. 4. АиФ №31,2007. Гребенченко С.Ф., Давыдов В.П. Демографический взрыв в России? //Социально-гуманитарные знания №6,2006г. с.-325. Леонтьев М.,ЮрьевМ., Хазин М., Уткин А. Крепость Россия. Прощание с либерализмом. М.2005.С.124-125. Нефть или мозги. АиФ №22,2008. СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ В ПРОЦЕССЕ МОДЕРНИЗАЦИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА Муравьев В.И., Прончев Г.Б. (Москва) Сегодня российское общество вступает в трудный, но совершенно необходимый процесс модернизации, то есть экономического и политического обновления, приближения к высочайшим мировым стандартам при обязательном учете национально-государственной специфики и исторически обусловленного места России в мире. Преодолевая последствия мирового экономического кризиса, медленно но верно растут объёмы промышленного производства (например, в январе – августе 2010 года объём производства стали вырос, по сравнению с таким же 346 периодом 2009 года, на 15,4% [1]), открываются новые предприятия, в том числе и выпускающие продукцию с использованием нанотехнологий [2]. Значительное внимание процессу модернизации уделяется на уровне высшего государственного руководства. Еще в 2009 году в программной статье «Россия, вперед!» президент РФ Д.А.Медведев четко обозначил пять главных направлений модернизации в экономической сфере жизни общества: выход в мировые лидеры по эффективности производства, транспортировки и использования энергии, развитие ядерных технологий, совершенствование информационных технологий, создание собственной наземной и космической инфраструктурой передачи всех видов информации, достижение передовых позиций в медицине [3]. В той же статье глава Российского государства отметил, что процесс экономической модернизации должен сопровождаться соответствующими изменениями в политической сфере, «модернизацией российской демократии». По нашему мнению, в процессе модернизации России возрастающую роль будут играть социальные сети, существующие в рамках глобальной сети Интернет. Уже сегодня первые лица государства (в частности, президент Медведев [4]), участвуя в жизни такой специфической социальной сети, как блогосфера [5, 69], выполняют, по меньшей мере, две важные задачи. Во-первых, создается внешняя форма, «витрина» модернизации: активно используя современные информационные и социальные технологии (к последним смело можно отнести само общение с использованием Интернета), люди, возглавившие процесс модернизации, показывают обществу тот самый пример, о важности которого больше века назад писал выдающийся русский философ и социальный мыслитель В.В.Розанов: «Культура вводится в страну не столько через доводы науки, которые не имеют образности и осязательности, а потому не могут быть увлекательны и не могут увлечь, – сколько путем «наглядного», путем примера, образца… осязательное, действительное увлекает тем, что оно «уже есть», что кто-то это сделал, кто-то этого достигнул, вот – результат этого» [6, 17]. Во-вторых, благодаря общению, происходящему в социальных сетях между руководителями России и рядовыми гражданами-участниками сетей, первые лица государства получают дополнительный канал обратной связи с гражданским обществом, возможность оперативно получать конструктивные предложения и реагировать на проявления недовольства [7]. 347 Мы убеждены, что в ходе модернизации сфера использования социальных сетей будет расширяться. Уже сегодня есть данные о возможности их использования для мобилизации граждан [8], – а задача мобилизации, в той или иной мере, обязательно встанет перед государственным руководством; кроме того, социальные сети открывают перспективы самоорганизации больших масс людей, что важно как в контексте модернизации российской демократии, так и для решения масштабных экономических задач, которое гражданам нередко придется находить без государственной опеки. Также не должны остаться без внимания и возможности выработки новых идей в ходе общения в социальных сетях, хотя бы потому, что без новых идей, которые вначале могут даже показаться абсурдными и нелогичными, не могут достигаться никакие сколько-нибудь значительные технологические прорывы. В то же время, необходимо помнить и об ограничениях, накладываемых самой природой социальных сетей на их использование в процессе модернизации. Так, совершенно очевидно, что для успешной модернизации России необходимо повышение качества образования и обеспечение условий для того, чтобы учащиеся усваивали передаваемые им знания как можно лучше: внедрение в производство новых технологий и закрепление их там потребует грамотных, хорошо подготовленных специалистов. Между тем, группа ученых-психологов во главе с П. Киршнером (Нидерланды) провела исследование [9] и выяснила, что у студентов, даже не слишком активно пользующихся социальными сетями (внимание исследователей было сосредоточено, главным образом, на сети «Facebook», чрезвычайно популярной в США и Западной Европе и быстро [10] набирающей популярность в России), успеваемость на 20 % ниже, чем у не общающихся в социальных сетях. Еще хуже – то, что, как показало то же исследование, студенты, не тратящие время на социальные сети, уделяют учебе вне университета на 88 % больше времени, чем пользователи социальных сетей. Между тем, при получении знаний, связанных с проведением модернизации, особенно важна самостоятельная работа, критическое усвоение материала, полученного от преподавателей, – ведь просто механически выученные положения нельзя будет применить при сколько-нибудь значительном изменении той общественной обстановки, для которого они сформулированы, а такие изменения в ходе модернизации происходят очень часто и нередко к ним бывает невозможно подготовиться заранее. Литература 348 1. Производство стали в России за 8 месяцев выросло на 15,4%, – Сообщение РИА Новости от 17:07 21 сентября 2010 года (http://www.rian.ru/economy/20100921/277826089.html). 2. В Рыбинске запущен первый в России нанозавод, – Сообщение Российского информационного канала (в дальнейшем - РИК) Вести от 15:09 4 мая 2010 года (http://www.vesti.ru/doc.html?id=357158). 3. Медведев Д.А. Россия, вперед! // Интернет-издание Газета.ru (http://www.gazeta.ru/comments/2009/09/10_a_3258568.shtml). 4. Медведев не обижается, что его называют блогером, – Сообщение РИА Новости от 20:01 23 ноября 2009 года (http://www.rian.ru/society/20091123/195161638.html). 5. Байрон ДЛ, Брубек С. Блоги и бизнес: путь к успеху / Пер с англ. - Спб: Символ-Плюс, 2008. - 208 с. 6. Розанов В.В. Собрание сочинений. В нашей смуте (Статьи 1908 г. Письма к Э.Ф.Голлербаху) / Под общ. ред. А.Н.Николюкина. – М.: Республика, 2004. – 429 с. 7. «Вести.net»: чиновники осваивают блоги, – Сообщение РИК Вести от 08:58 25 ноября 2009 года (http://www.vesti.ru/doc.html?id=327682). 8. Читатели ЖЖ собрали для погорельцев более 100 машин гуманитарной помощи, – Сообщение радиостанции Голос России от 13:07 17 августа 2010 года (http://rus.ruvr.ru/2010/08/17/16081287.html). 9. Fleming N. Using Facebook 'can lower exam results by up to 20%' // The Daily Mail, 7 сентября 2010 года (http://www.dailymail.co.uk/news/article-1309612/UsingFacebook-lower-exam-results-20.html). 10. Соболев С. Виртуальные площадки показали реальный рост // Коммерсантъ, 15 сентября 2010 года (http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1504171). РОЛЬ СПРАВЕДЛИВОСТИ В МОДЕРНИЗАЦИИ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ НА СОВРЕМЕННОМ ПРЕДПРИЯТИИ Никифорова О.А. (Санкт-Петербург) 349 Социологические исследования проблем труда, проведенные на российских предприятиях в последнее двадцатилетие, определяют мотив высокого заработка как ключевой фактор трудового поведения для всех категорий работников независимо от их социальнодемографических характеристик. Подавляющее большинство работников постоянно указывали на значимость мотива заработка как ведущего, опережающего на порядок все остальные. В последние годы для сотрудников актуализируется мотив справедливого вознаграждения за труд, который является важным фактором социальной стабильности, условием экономического роста общества и принципом формирования лояльности персонала. Теперь сотрудники ожидают более справедливого и уважительного отношения, возможностей профессионального развития, интересной, увлекательной работы. Взамен они зачастую готовы помочь работодателю в развитии бизнеса, выдвижении новых идей, активно принимать участие в трансформации организации. Одной из современных социальных теорий, пытающейся достигнуть баланса названных критериев, является теория справедливости Джона Роулза, которая включает два принципа, образующие категорию честности, неразрывно связанную со справедливостью [3]. Первый заключается в том, что каждый человек, принимающий участие в деятельности той или иной общественной практики, или находящийся под ее воздействием, имеет равное право на наиболее обширную свободу, совместимую с аналогичной свободой для всех. Имеется ввиду равенство прав всех сотрудников организации. Несправедливостью в данном случае является нарушение трудовых прав и гарантий, закрепленных Трудовым кодексом РФ и другими нормативными актами. Второй принцип допускает неравенство, но только при условии, что оно является выгодным для всех и, что должности и общественное положение с которым оно связано, доступны для всех. Например, дифференциация оплаты труда разных должностных лиц, а также открытый конкурс на замещение вакансий при условии наличия необходимых навыков и опыта работы. Однако, очевидной несправедливостью для работников воспринимается то, что за одинаковую работу платят по-разному, или если разница в зарплате руководителя и подчиненного слишком мала. Роулз подразумевает сочетание нескольких принципов для определения справедливости, используя метод рефлексивного равновесия (reflective equilibrium). Суть метода заключается в сравнении понимания справедливости обеих сторон, а именно их нравственных суждений, принципов 350 справедливости при решении спорного вопроса. Применительно к вопросу оплаты труда равновесие заключается в необходимости найти баланс различных конкурирующих критериев, в том числе требований опыта, навыков и способностей, уровня образования, затрачиваемых усилий, ответственности, риска в работе и, конечно же, потребностей. Вопросы равновесия в трудовых отношениях рассматривает другая теория справедливости, разработанная Стейси Адамсом во второй половине XX века. Как считает Адамс, сотрудник сравнивает свои знания и опыт, время, усилия и труд, ответственность за качество выполненной работы, лояльность к компании и т.д. с тем, что он может взамен получить от работодателя: навыки, компетенции, определенное признание, удовольствие от результатов труда, денежную компенсацию за свой труд, т.е. обеспечивает собственную социальную и материальную стабильность. Такой обмен между сотрудником и компанией можно назвать справедливым только в том случае, если вклады сторон равны. Адамс считает, что при неравенстве указанных отношений – в пользу любого из индивидов – акторы могут восстановить баланс или чувство справедливости путем изменения уровня затрачиваемых на работу усилий, или, пытаясь изменить уровень получаемого вознаграждения. Другой вариант установления баланса корректировка представлений о справедливости. Сотрудник может искусственно завысить статус своей работы или как-то повлиять на представления других людей о своем заработке. Если же ни один из вышеописанных вариантов не применяется или не действует, то практикуется уход с работы. Достижение баланса интересов может быть отождествлено с понятием эквивалентного обмена деятельностью, приводящего к большему или меньшему вознаграждению и издержкам, в котором участвуют две стороны. Такое поведение представляет собой обмен ценностями и имеет тенденцию к обеспечению равновесия, баланса или справедливости. Справедливость оплаты как значимый фактор трудовой мотивации способствует повышению общей удовлетворенности работой на предприятии, его отдельными сторонами, а также является условием формирования и повышения лояльности. Феномены справедливости, приверженности, доверия, мотивации тесно переплетаются в современных корпоративных отношениях, что говорит о сложности и неоднозначности последних в постоянно изменяющейся социально-экономической действительности. Литература 351 1. 2. 3. Темницкий А.Л. Ориентации рабочих на патерналистские и партнерские отношения с руководством // Социс. 2004. № 6. С. 30-31. Homans George C. "Social behavior: Its elementary forms", Ν. Υ., 1961. Rawls John. A Theory of Justice. The Belknap Press of Harvard University Press, 1971. УСПЕХИ РОСНАНО В ВЫСТРАИВАНИИ ИНФРАСТРУКТУРЫ, СУПЕРСТРУКТУРЫ И СОБСТВЕННО СТРУКТУРЫ (БАЗИСА) НАУЧНОГО ПРОИЗВОДСТВА: ВЗГЛЯД УЧЕНЫХЭКСПЕРТОВ Оберемко О.А. (Москва) Согласно влиятельной особенно в последние 10–15 лет, но не пользующейся единодушной поддержкой в российском научном сообществе точке зрения, повышение социальной эффективности производства научного знания следует ожидать от рецепции российской наукой рыночных форм координации, от маркетизации взаимодействий науки с ключевыми партнерами — государством и производственным сектором (бизнесом). По существу речь идет о том, чтобы перевести российскую модель организации науки на рыночные рельсы. Материалом для доклада послужили результаты проведенного в русле обоснованной / укорененной теории анализа собранных в 2009–2010 гг. 19 интервью с учеными, работающими в российских центрах коллективного пользования (ЦКП) уникальным оборудованием. Для презентации выбран один тематический раздел интервью, посвященный опыту взаимодействия ЦКП с Роснано; подробно обосновывается, в каком смысле именно эта топика может репрезентировать ситуацию «авангарда маркетизации» российской науки: специфика ЦКП, как научного подразделения; специфика Роснано; объективистская установка информантов. Реконструирован репертуар воспринятых представителями научного сообщества усилий Роснано, как агентства (agency) по формированию институциональной среды, благоприятной для рецепции рыночных форм координации в науке. Показано, что ученые-эксперты наиболее восприимчивы к тем результатам практикуемых Роснано менеджерских стратегий, которые относятся к 352 формированию инфраструктуры и суперструктуры научного производства, и менее восприимчивы к результатам, относящимся к собственно производству научного знания. СОЦИАЛЬНОЕ ПАРТНЕРСТВО В РАЗВИТИИ МАЛОГО БИЗНЕСА КАК ФАКТОР МОДЕРНИЗАЦИИ КАПИТАЛИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ Осипов Е.М. (Москва) Развитие малого бизнеса как основы становления среднего класса и фактора повышения занятости населения – важное направление модернизации капитализма в современной России. Важным преимуществом малого бизнеса является его уникальная способность активизироваться в период экономических спадов, решать многие экономические и социальные задачи, такие как: влияние на конкурентную среду, содействие развитию инфраструктуры экономики, эффективное использование и развитие трудовых ресурсов общества, оперативное реагирование на потребительский спрос, обеспечение экономической и социальной стабильности, генерирование и внедрение инновационных идей. В равной степени эти способности малого бизнеса играют существенную роль в модернизации капитализма в России. Малый бизнес не только обеспечивает равновесие макроэкономики за счет усиления конкуренции, но и является эффективным механизмом ее развития. Именно в малом бизнесе апробируются инновационные продукты и технологии, которые вполседствии становятся предметом массового потребительского спроса. Несмотря на то, что развитие и поддержка малого бизнеса являются приоритетными направлениями социально-экономической политики в России, по данным официальной статистики, малые предприятия, располагая 3,4% стоимости основных средств экономики России и 14% числа занятых, производят 12% ВВП и дают четвертую часть прибыли по народному хозяйству. Эти показатели ниже уровня развитых зарубежных стран в 5-6 раз, а, следовательно, в Российской Федерации далеко не использованы имеющиеся возможности для развития малого бизнеса. В целях обеспечения эффективного развития малого бизнеса должны приниматься меры по созданию необходимых правовых, 353 экономических, институциональных, организационных, технологических и социальных условий деятельности. Традиционно основными мероприятиями по развитию малого бизнеса считаются нормативно-правовое, финансовое, научно-методическое, информационное и кадровое обеспечение; государственная поддержка; международное сотрудничество; создание благоприятных организационно-хозяйственных условий деятельности. При этом недостаточно учитывается потенциал социального партнерства в этой сфере социально-экономических отношений. Можно выделить два основных подхода к трактовке социального партнерства. В широком смысле оно понимается как специфический вид общественных отношений между профессиональными, социальными группами, слоями, классами, их общественными объединениями, органами власти и бизнесом. В узком смысле слова – как вид социально-трудовых отношений между органами государственной власти, работодателем и трудовым коллективом. В отечественной науке и практике преобладает узкий подход к социальному партнерству, которое рассматривается преимущественно как технология регулирования социальнотрудовых отношений в организациях. Вместе с тем в последние годы все более стал проявляться научный интерес к социальному партнерству как фактору и цели развития различных сфер общественной жизни, как к фактору консолидации общества. Подобный подход также актуален для развития всех уровней российского бизнеса. В процессе своей деятельности предприниматели вступают в многочисленные экономические и социальные взаимодействия с различными институтами, организационными структурами и слоями населения, испытывают их воздействие и сами оказывают влияние на их жизнь и поведение. Более того, роль бизнеса, в том числе и малого, в создании национального богатства и прогресса общества настолько значима, что правомерно рассматривать социальное партнерство в его развитии как способ достижения консенсуса между социальными субъектами, представляющими различные интересы экономического, политического и социального характера, как фактор социальной интеграции социумов различного уровня и роста качества жизни населения. Социальное партнерство является условием и целью развития малого бизнеса в рыночной экономике. Условием, так как 354 позволяет реализовывать наиболее рациональные и эффективные социально-экономические взаимодействия в процессе поддержки и развития малого бизнеса. Целью, так как его институционализация выступает критерием социальной солидарности и интеграции общества, его способности к самоорганизации и саморазвитию. Социальное партнерство в развитии малого бизнеса связано не только со стремлением предпринимателей и менеджеров создавать благоприятные условия развития своего бизнеса, воздействуя на социальную среду с помощью корпоративной благотворительности, спонсорства, лоббизма, демонстрации и реализации своей социальной ответственности. Речь идет о роли социальных факторов, социальных институтов в выработке и структуризации интересов различных социальных сил и групп в некую общность интересов, консолидирующую и преобразующую энергию масс в движущую силу, ведущую на основе модернизации капитализма к всеобщему прогрессу. Это позволяет рассматривать социальное партнерство в развитии малого бизнеса не только как фактор модернизации капитализма, но и как фактор социального прогресса российского общества. ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЗАНЯТОСТИ НАСЕЛЕНИЯ РОССИИ В УСЛОВИЯХ УВЕЛИЧЕНИЯ РАЗНООБРАЗИЯ ФОРМ ЗАНЯТОСТИ. Пасмурнова Ю.О. (Москва) Сегодня в развитых странах, в результате длительного развития отношений между работодателями и наемными работниками при посредничестве государства, рынок труда является одним из наиболее регулируемых. Особенно активно государство стало участвовать в регулировании социально-трудовых отношений после окончания второй мировой войны, а с момента создания Международной организации труда активная политика государства на рынке труда становится национальным приоритетом. Рынок труда во многом утрачивает свой стихийный характер, поскольку начинает активно регулироваться государством. Однако регулирование рынка труда не охватывает всего спектра проблем, касающихся занятости населения. 355 Согласно Шлендеру [4,111], понятие «занятость» является понятием, охватывающем все сферы жизнедеятельности человека, а не только экономическую составляющую. Занятость по своей сути – это активное, творческое отношение субъекта занятости к своей жизнедеятельности. Занятость населения мы рассматриваем как социальную категорию, которая представляет собой систему отношений по поводу включения отдельного работника или социальной группы в трудовые отношения, адаптацию в обществе с целью удовлетворения как спроса на рабочую силу, так и индивидуальных потребностей каждого индивида. Политика занятости в широком смысле охватывает всю систему социально-экономических отношений по поводу вовлечения населения в общественно-полезную деятельность, как правило, приносящую доход. Показатели занятости дают представления о благополучии граждан страны, об экономической и социальной стабильности общества. Мы считаем, что сегодня актуализируются проблемы связанные с тенденцией роста разнообразия типов занятости. В свою очередь это побуждает решать новые вопросы в сфере государственного регулирования занятости, другими словами, появляется необходимость включения нестандартных форм занятости в сферу государственной политики занятости. После отказа российского государства от централизованного управления занятостью возникла необходимость в новой системе ее регулирования. Такая система в настоящее время формируется в стране. Главными ее звеньями выступают трудовое законодательство, указы Президента и постановления правительства, соглашения, заключаемые субъектами социально-трудовых отношений на федеральном, региональном, отраслевом уровнях и уровне предприятий, федеральные и региональные программы регулирования занятости [2]. Действие данных актов направлено на регулирование типов занятости, зафиксированных в ФЗ «О Занятости населения РФ». Принцип исключительного права распоряжаться своими способностями к труду [1] предполагает и право человека работать там и столько, где и сколько это необходимо ему самому. Каждый самостоятельно может выбрать для себя удобные режимы труда и занятости. Вне зависимости от пола, возраста, и иных признаков всем доступны постоянная, частичная, временная занятость, совместительство, гибкие графики организации рабочего времени. 356 Кроме того, в последнее время появилась тенденция к увеличению количества людей, выбирающих для себя нестандартные типы занятости в качестве дополнительной (вторичной) занятости. Дополнительная занятость рассматривается как специфический адаптационный ресурс, приносящий доход при наличии основного места работы [3, 31]. Одной из специфических особенностей дополнительной занятости является высокий уровень включенности работников в связанные с ней неформальные социально-трудовые отношения: более половины (63,7%) тех, кто имеет дополнительные приработки, участвуют в них на основе устной договоренности [3, 33]. Сложность государственного управления нестандартной занятостью заключается том, что явление это часто скрытое от служб официальной статистики, и оценить его масштабы можно лишь по косвенным признакам, а, значит приблизительно. Однако необходимо учитывать все многообразие форм занятости при формировании государственной политики в сфере занятости, ведь сегодня это становится важным конкурентным преимуществом государства в целом. Нестандартная занятость определяет возможности рынка труда по успешной адаптации к непрерывным изменениям в экономической, социальной и институциональной среде. Литература 1. 2. 3. 4. ФЗ «О занятости населения в РФ» (в редакции Федеральных законов от 25 апреля 1996 г.) Государственное регулирование рыночной экономики / под ред. Кушлина В.И.; - М.: Изд. РАГС, 2005. Попова И.П., Седова Н.Н. Дополнительная занятость в успешных адаптационных стратегиях населения // Социс. 2004. №2. Рынок труда / под ред. Шлендера П.Э.; - М.: ВЗФЭИ. 2004. ПЕРИФЕРИЙНЫЙ КАПИТАЛИЗМ И ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ Петров А. В. (Санкт-Петербург) В 2011 году исполняется 30 лет со дня выхода в свет знаменитой работы Р. Пребиша “Capitalismo periferico. Crisis y 357 transformacion” (México, 1981) [3]. За эти годы в рамках зарубежных и отечественных исследований социально-экономических процессов окончательно сложилась система представлений о том, как можно было бы интерпретировать и использовать модель «периферийного капитализма» (или «имитационного капитализма», «периферийной зависимости») для анализа возможностей развития разных государств в условиях (порой весьма жесткой) зависимости национальных экономик от глобального капитализма и стран, доминирующих в системе современных мирохозяйственных отношений [См., напр.: 1; 5]. Есть и попытки анализа некоторых процессов социальноэкономического развития России с использованием указанной модели [См., напр.: 2; 4]. Несмотря на различное, порой диаметрально противоположное, отношение разных исследователей к данной модели в современных экономико-социологических исследованиях, на разные подходы к ее интерпретации и использованию для анализа современных трансформационных процессов, интерес к исследованию возможностей и перспектив социально-экономического развития в сложных условиях, обусловленных зависимым положением многих стран в существенным образом иерархизированной, далеко неэгалитарной системе мирохозяйственных отношений, и той ролью, которые они играют в структуре международного разделения труда, неуклонно возрастает. Чем еще обусловлен возрастающий интерес к модели «периферийного капитализма»? Безусловно, наряду с эвристической ценностью объяснительных конструкций, построенных на основе использования данной модели, также этот интерес обусловлен и причинами теоретико-методологического свойства. Дело в том, что проблематика данной парадигмы — парадигмы исследований зависимости и периферийности — разрабатывалась преимущественно представителями социальных наук развивающихся стран. Они попытались противопоставить квазиуниверсалистским объяснениям ученых развитых стран собственное оригинальное объяснение причин слаборазвитости бедных стран в современном мировом хозяйстве. «Традиционные» объяснительные конструкции, созданные, например, в рамках неоклассического подхода в экономической теории или структурнофункционального анализа в социологии, ориентированные на универсальные модели трансформации хозяйства и общества, в силу того, что рекомендации, сформулированные на их основе не привели к ожидаемым результатам, представители парадигмы зависимости и 358 периферийности не считают конструкциями, адекватно отражающими социальную реальность развивающихся стран. Существенной методологической особенностью парадигмы зависимости и периферийности является ярко выраженный в трудах многих ее представителей эмпиризм, причем, что важно, в ряде случаев исторически ориентированный. Многие модели слаборазвитости и зависимости построены на основе анализа данных не только и не столько экономической, но и социальной статистики. Важнейшим методологическим принципом теоретиков зависимости и периферийности стал принцип междисциплинарности, причем междисциплинарности не декларативной, а вполне реальной. Междисциплинарность проявляется в том, что исследования часто основаны на весьма глубоком экономическом и одновременно социально-политическом анализе, а труды, ориентированные на использование модели «периферийного капитализма», представляют собой практически эссе по экономической социологии. Ориентация на принцип междисциплинарности, во-первых, помогла многим исследователям зависимости за долгие десятилетия методологического самоопределения уйти от техникоэкономического детерминизма, навязанного прогрессистскодевелопментаристскими подходами ученых из индустриально развитых стран. Во-вторых, междисциплинарность позволила теоретикам зависимости реализовать в своих объяснительных конструкциях принцип мультикаузальности. Тем самым в рамках методологии данной парадигмы был открыт путь к анализу воздействия на экономическое развитие структурных социальноисторических условий, влияющих на сохранение экономической отсталости, и, что еще более важно, к поиску основ устойчивого развития в условиях зависимости (а также возможностей его преодоления в будущем). Литература 1. 2. 3. Петров А. В. Исторический метод в экономической социологии. СПб.: Изд. дом С.-Петербургского ун-та, 2005. Глава 3. С. 100-142; Петров А. В. Имитационный капитализм в России: социально-экономические последствия международного разделения труда // Общество. Среда. Развитие. 2009. № 4. С. 19-32; Пребиш Р. Периферийный капитализм: Есть ли ему альтернатива? М.: ИЛА РАН, 1992; 359 4. 5. Россия и Латинская Америка: сходные проблемы зависимого развития? // Мировая экономика и международные отношения. 2004, №2, 3, 5. С. 17-30, 37-50, 40-48; Сафронов А. П. Периферийная зависимость в индустриальном мире. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. СОЦИАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ КОРПОРАЦИЙ КАК ФАКТОР РАЗВИТИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА Петухов К.А. (Пермь) Развитие социальной ответственности корпораций в странах Запада во многом связано с усилением активности неправительственных общественных организаций, отстаивающим интересы незащищенных социальных групп (детей, женщин, небелого населения, представителей сексуальных меньшинств и т.д.), прав животных и защиты окружающей среды. Общественное давление вынуждает руководителей и владельцев корпораций учитывать эти явления для обеспечения эффективного развития своих компаний. Публикация нефинансовых отчетов, благотворительные и природоохранные инициативы, социальная поддержка сотрудников, работа с потребителями и добровольная сертификация продукции и бизнес-процессов призваны улучшить репутацию компаний и обеспечить их устойчивое развитие в будущем. Несмотря на то, что теоретическое осмысление корпоративной социальной ответственности (КСО) не завершено, и в академической литературе можно обнаружить часто противоречащие друг другу точки зрения о причинах и последствиях возникновения данного феномена, усилия по реализации различных социальных инициатив является неотъемлемой частью повседневной деятельности большинства крупных западных корпораций. В истории взаимодействия общества и бизнеса в России можно выделить несколько периодов. До революции большое распространение получила практика благотворительности. В советский период социальная поддержка работников, развитие социальной и городской инфраструктуры являлись важными направлениями работы большинства крупных предприятий. Предприятия приоритетных отраслей советской экономики (прежде всего ВПК), имея значительные финансовые ресурсы, фактически обеспечивали социально-экономическое развитие целых городов. 360 Однако, в период рыночных реформ, многие компании отказались от социальной поддержки населения на территориях своего присутствия, от дополнительных социальных гарантий для своих работников, а иногда даже от закрепленных в законе социальных гарантий (оплаты больничных листов, своевременной выплаты заработной платы и т.д.). В настоящее время, наблюдается рост числа социальных и природоохранных инициатив компаний в России. Основными факторами, стимулирующими этот рост, являются: стабилизация финансового положения компаний, борьба за квалифицированных работников на рынке труда, выход российских компаний на международный рынок и давление со стороны государственных и муниципальных органов власти. Институты гражданского общества в нашей стране пока не могут стать ведущей силой стимулирующей развитие корпоративной социальной ответственности. Этому способствует комплекс причин связанных с короткой историей их существования, ориентацией на взаимодействие в первую очередь с государственными органами власти и патерналистскими установками общества в целом. Результаты опросов общественного мнения свидетельствуют о том, что в глазах общества главным источником социальных инициатив является государство, а ответственность компаний заключается, прежде всего, в соблюдении прав и социальной поддержке работников. Так же было установлено, что из всех социальных инициатив, адресованных жителям территорий присутствия, наибольшее внимание населения привлекают различные праздники и массовые развлекательные мероприятия, проводящиеся при поддержке компаний. Деятельность корпораций по созданию дополнительных рабочих мест, строительство спортивных сооружений, поддержка малоимущих, творческих коллективов, забота о потребителях, стимулирование ответственного поведения поставщиков не рассматриваются респондентами как важные направления деятельности социально ответственных компаний. Вместе с тем, развитие КСО является важным направлением деятельности государственных органов федерального, регионального и муниципального уровня. Интерес государства объясняется тем, что с одной стороны оно стремиться сократить расходы бюджета на социальную сферу и рассматривает корпорации как важный источник финансовых ресурсов для социальной поддержки населения. С другой стороны, интеграция политики социальной ответственности в повседневную деятельность компаний, добровольная сертификация бизнес-процессов, делает производимые товары и услуги более 361 конкурентоспособными в условиях глобализации на международном рынке. Особенно это актуально на Западе, когда потребители в первую очередь обращают внимание не на цену товара, а на его безопасность для окружающей среды, и соблюдению при его производстве различных моральных, этических и политических норм, стандартов, подходов и правил. Значительная зависимость некоммерческих организаций представляющих интересы гражданского общества от государства может стать важным фактором, способствующим переориентации их внимания на взаимодействие с бизнес-структурами. При поддержке органов власти такие организации обретут силу, которая может оказать значительное влияние на поведение руководителей компаний, и позволит корпоративной социальной ответственности развиваться по сценарию, который показал свою высокую эффективность в странах с развитой рыночной экономикой. Другим направлением работы некоммерческих организаций должна стать работа по пропаганде корпоративной социальной ответственности и её положительных качества среди населения. В комплексе эти факторы смогут стать основой для полноценного развития институтов гражданского общества в нашей стране. Публикация подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 07-03-82306 а) НАУЧНОЕ ЗНАНИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА Розов И. И. (Санкт-Петербург) Говоря о проекте модернизации российского общества, на первый план выходит идея инновационного развития, в первую очередь поддержки научно-исследовательской и опытноконструкторской научной деятельности в целях создания экономики, основанной на знании. Барьерами на пути развития науки в России обычно признаются: недостаточное финансирование со стороны государства; разрыв между оборонными НИОКР и гражданской наукой при преобладании первой; незаинтересованность и малая доля частного сектора в научных разработках. Во-первых, доля расходов на НИОКР в нашей стране после 1990-го года составляет около 1% от ВВП, что привело тому, что на долю России приходится менее 2% мировых расходов на НИОКР по паритету покупательной способности и 1% по обменному курсу при 362 низких показателях затрат на науку на душу населения (140 долларов по паритету покупательной способности против 700 долларов в странах ОЭСР и примерно 1100 долларов в США, Японии, Израиле и Финляндии), а также затрат на одного исследователя (менее 5000 долларов и меньше 6% всех расходов на НИОКР выделяемых на закупку оборудования, что в 3 раза отстает от среднемирового показателя). Таким образом, Россия отстает от США по расходам на НИОКР в 17 раз, от Европейского Союза – в 12 раз, от Китая – в 6,4 раза, от Индии – в 1,5 раза [1]. Во-вторых, Россия – единственная страна в мире, где доля расходов на гражданскую науку (0,4% ВВП) меньше, чем на оборонные НИОКР (0,6% ВВП) притом, что у ведущих стран расходы на гражданскую науку составляют 2-3% ВВП, а на оборонные НИОКР – менее 0,1% ВВП. Только у США на военные НИОКР расходуется 0,5% ВВП, а у Франции и Великобритании – 0,2-0,3%. [1]. И наконец, в-третьих, главной проблемой развития российской науки видится даже не недостаточное финансирование, а отсутствие спроса на инновации и малая доля бизнеса в исследовательской деятельности (2% всех инвестиционных расходов частного сектора или 0,3% ВВП), при опять же малых расходах на фундаментальные исследования (0,16% ВВП в сравнении с 0,5-0,6% ВВП в развитых странах). В развитых странах ОЭСР соотношение расходов государственного и частного сектора на НИОКР составляет 1:3 и 1:4. В России сложилось противоположное соотношение – 2,5:1. При этом государство финансирует свыше половины НИОКР (56%), выполняемых частным сектором. Для стран ОЭСР этот показатель составляет всего 7%, для Китая – менее 5%. [1]. Ответом на данную ситуацию явились государственные программы инновационного развития России путем увеличения финансирования науки для включения в мировую гонку строительства экономики знания. Однако в данном докладе особое внимание хотелось бы уделить не количественным (стоимостным для прикладной науки и цитатным для фундаментальных исследований) показателям, а качественным (потребительностоимостным). С помощью потребительностоимостной парадигмы можно анализировать влияние научного знания на реальное производство товаров и услуг. С научно-технической деятельностью связаны понятия «наукоемкие отрасли производства», «изделия высокой технологии» и «наукоемкие товары». К ним относят продукцию, полученную с использованием последних достижений науки, 363 техники и технологии. Важно отметить, что физическая и умственная энергия людей, используемая для создания техники и технологии, высвобождают живой исполнительский труд. При этом сокращение рабочего времени, обусловленное научно-техническим прогрессом, не только не уменьшает, но и увеличивает богатство общества и свободное время для развития человека. На основании закона потребительной стоимости можно решить те проблемы, которые не способна сделать стоимостная парадигма. С переходом к критерию высвобождения труда от понятия прибавочной стоимости объясняется процесс развития производственных сил, а также экономического и всего социального развития общества. Производительный труд, как созидатель стоимости и потребительной стоимости, через своего носителя – производительного работника, представляют собой производительную силу общества. При этом следует понимать, что производительным является не только труд, производящий материальные блага, но и труд нематериальной сферы. Например, в случае, когда человек науки становится производственным работником, наука приобретает роль непосредственной производительной силы в чем сходятся все теоретики общества знания [2]. Потребительностоимостной подход, разработанный Василием Яковлевичем Ельмеевым, является альтернативой стоимостного видения, преобладающего в современной капиталистической экономической системе, и ожидает своего широкого практического применения как социальной технологии. Литература 1. 2. Рогов. С. М. Россия должна стать научной сверхдержавой. Невостребованность науки – угроза национальной безопасности России. [Электрон. ресурс] / S&T RF. Науки и технологии РФ. http://www.strf.ru/organization.aspx?CatalogId=221&d_no=286 54. 23.03.2010. Ельмеев. В. Я. Социальная экономия труда: общие основы политической экономии. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. МЕСТО И РОЛЬ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ В МОДЕРНИЗАЦИИ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ Рыбас И.А., Хасаншина М.В. (Чита) 364 Социально-экономическое познание всегда связано с материально практической деятельностью человека по превращению окружающей среды. Именно в процессе этой деятельности формируется субъект и выделяется объект социальноэкономического познания. Причем субъектом социальноэкономического познания человек выступает потому, что он является общественным человеком, личностью, которая усвоила достижения материальной и духовной культуры, накопленные обществом к определенному этапу своего развития. Экономическое сознание – это осознано социально-экономическое бытие, это анализ в мозге человека экономической информации, точнее, выяснение ее происхождения, принятия, передачи, сохранения, конструирования определенных действий и предсказания их последствий. Экономическое сознание формируется и проявляется в деятельности субъекта. Ведь субъект познания, человек, не только отображает экономические процессы и явления, но и активно воспроизводит их в сознании. Годы реформ в России привели к значительной деформации экономического сознания (подрыву приоритетов общественной собственности, отношения к труду только как к средству заработка, а не самореализации личности и т.д.), к широкому распространению рыночных и квазирыночных категорий в общественном сознании. Подчинение экономической системы рынку превращает общество в придаток рынка. Не экономика «встраивается» в систему социальных связей, а социальные связи встраиваются в экономическую систему. Экономическая практика дифференцируется и перестает быть процессом, обслуживающим общество, становится самостоятельной и самодостаточной системой со своими целями и динамикой. В результате экономическое сознание (сначала практическое, а затем обыденное и теоретическое) выделяется в относительно самостоятельную форму общественного сознания. Политическая, культурная, нравственная, духовная жизнь «окрашивается» в рациональную тональность экономических категорий и стереотипов рыночного экономического сознания. Критерием индивидуальной и общественной оценки любой деятельности и любых отношений становятся денежные ценности, накопление капитала. По этой логике США – высокоразвитая страна, а, например, Россия и Индия – развивающиеся. С позиции рыночной экономики, возможно, это так, верно ли с точки зрения культурноисторической? 365 Этические отношения людей в сфере экономики с развитием рынка претерпели сложную трансформацию. С одной стороны, они нивелировались до универсально-безличных отношений, при которых критерием моральной оценки человека становится его кредитоспособность. Снятие религией нравственного запрета на личное обогащение способствовало распространению корыстолюбия и алчности. «Делание денег» этика рынка квалифицировала как добродетель индивида. С другой стороны, развитие капитализма способствовало формированию двойной морали, (по отношению к «своим» – честная цена, беспроцентный кредит или низкий процент; по отношению к «чужим» – высокая цена, высокий процент). Политика, став выражением интересов крупного капитала, сделала эту двойную мораль своим нравственным критерием при оценках взаимоотношений между классами, нациями, государствами. Накопление капитала, ведущее к высокой норме производственных инвестиций, реализует логику развития экономики, не ориентированную на потребности общества. Накоплению капитала имманентна экспансия; капиталистическое расширенное воспроизводство требует реализации капитализируемой части прибавочной стоимости и в некапиталистическом окружении – в обществах с нерыночной экономикой. Процесс трансформации нерыночной экономической практики в рыночную (имеющую крайне искусственный характер, по замечанию К. Поланьи) таким образом, и приводит к трансформации экономического сознания. В экономическом сознании России присутствуют следы её истории и менталитета, соответственно и экономика должна строится с учетом этих особенностей. Для российского общества процесс преобразования экономического строя может быть в общих чертах следующим: переход от мотива прибыли, как цели производства, к критерию качества жизни на макроэкономическом уровне; ограничение сферы действия частного уклада видами деятельности, не наносящими ущерба обществу и государству, переход к многоукладной экономике, без упрощения институциональной структуры экономической практики; реализация концепции трудового общества, то есть достаточности потребления не в ущерб природе и обществу; технологический прогресс на потребительностоимостной основе как средство сохранения природной среды и развития человека; возрождение культурнодуховных ценностей, соответствующих ментальности общества, воссоздание его солидарного жизнеустройства; развитие свободы личности, понимаемой как уверенность в своем настоящем и 366 будущем на основе самореализации. полной занятости, способствующей РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: КОНЦЕПЦИИ КОНТРОЛЯ РЫНКОВ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫХ КОРПОРАЦИЙ Смелова А.А. (Санкт-Петербург) Капитализм представляет собой социально-экономическую систему неравномерного распределения прибавочного продукта среди членов общества. Его черты можно проследить, к примеру, в теократическом обществе, семейном хозяйстве, феодальном обществе, плановой экономике, рыночной экономике и др. [4] Соответственно, прибавочный продукт может концентрироваться в руках религиозного лидера, главы семьи, феодала, партии, промышленников и финансистов, криминальных структур и др. Меняются институты, регулирующие капиталистические отношения в обществе, но сущность капитализма остается неизменной. Конец 19 в. – середина 20 в. отмечены появлением на мировой экономической арене новых игроков - транснациональных корпорацией. Они являются теми структурами управления рыночной экономикой, в рамках которых сконцентрирована большая часть прибавочного продукта, произведенного предприятиями разных государств. Транснациональные корпорации создают разветвленные сетевые структуры, где им принадлежит центральная роль по аккумуляции всех ресурсов сети. Центр (материнская компания) представляет собой сосредоточение факторов производства, обеспечивающих экономическую активность всей системы: финансовый капитал и банковская структура (транснациональный банк); группа транснациональных страховых компаний; производство и передача информации, также пучок прав на использование своих ресурсов и, главное, технология (продукт), вокруг которой и создается сеть [3]. Их периферия – компаниипартнеры по разработке технологий, производству, сбыту продукции, корпоративному обучению; транснациональный профсоюз; университеты и СМИ; организации в области охраны окружающей среды и др. Функционирование мира-экономики ТНК осуществляется путем постоянного утверждения господства центра над периферией, путем утверждения правил и разделяемых смыслов 367 (институтов), сконструированных ТНК, и, по сути, приводит к неэквивалентному обмену ресурсов. Таким образом, ТНК выступают агентами неравномерного распределения прибавочного продукта в условиях рыночной экономики не в рамках национального общества (государства) как ранее, но других обществ (государств) мира. Установление правил ТНК, а значит и контроля над излечением и распределением прибыли, происходит как следствие завоевания ими доминирующего положения на иностранном рынке. Как правило, взаимодействие игроков на рынке приобретает форму вертикального или горизонтального сотрудничества. В обоих случаях участники рынка оформляются в устойчивую иерархию, верхнее звено которой представляют ведущие игроки рынка. Доминирующе положение в иерархии занимают игроки с большим объемом экономического капитала, оказывающие давление на рынок вследствие большого масштаба своей деятельности. Однако их цель не только исключить своих потенциальных конкурентов из числа участников рынка, сколько, заняв высокое место в иерархии, внедрить на рынке эффективные для компании правила. Статус доминирующего игрока в иерархии можно получить и, не обладая большим объемом экономического капитала. Некоторые компании делают ставку на свой символический капитал – свой бренд, репутацию, связи с правительством страны на всех уровнях, продуктовые и организационные инновации и т.д., - всем том, что выделяет их на рынке. Используя свою символическую власть, компания, занимающая доминирующее рыночное положение, предлагает (навязывает) свои правила экономического поведения. Другие же участники рынка пытаются предугадать дальнейшие действия компании-лидера, чтобы сохранить свое конкурентное положение на рынке. Впоследствии они становятся зависимыми игроками на рынке, управляемом концепциями контроля доминирующей компании [1]. Под концепцией контроля понимается господствующее мировоззрение о том, что представляет собой данный рынок, правила его функционирования. Концепция контроля вырабатывается в процессе взаимного мониторинга действий участников рынка [2]. Она предписывает, как себя должен вести участник рынка, чтобы действовать успешно – завоевывать, удерживать и расширять рыночное пространство. Концепция контроля, в отличие от стратегии действия, является не индивидуальным, а коллективным представлением об экономическом поведении, разделяемом участниками рынка. Она выступают как всеобщая конвенция на 368 рынке, что не исключает экономического или символического соперничества. Транснациональные корпорации, обладая как большим объемом экономического, так и символического капитала, способны занимать доминирующее положение и в вертикальных, и горизонтальных рыночных связях. Они побуждают других участников рынка использовать их идеи и принципы в своем бизнесе или становиться их партнерами, частью их команды, полностью принимая и разделяя их правила ведения бизнеса, в т.ч. и принцип распределения прибавочного продукта. В качестве примеров приводятся концепции контроля некоторых ТНК, действующих на территории России - ИКЕА, Кока-кола Хелленик, Тойота, Майкрософт, Газпром. Так, развитие капитализма в современной России подразумевает включение страны в мировой процесс транснационализации бизнеса путем привлечения на свой рынок иностранных ТНК и создания своих собственных, а также выработки и внедрения своих концепций контроля рынка. Литература 1. 2. 3. 4. Радаев В.В. Захват российских территорий: новая конкурентная ситуация в розничной торговле. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2007. Fligstein, N. The Architecture of Markets: An Economic Sociology of Twenty-First-Century Capitalist Societies. Princeton: Princeton University Press, 2001. Living in a Material World. Economic Sociology Meets Science and Technology studies/ ed. by T.Pinch and R.Swedberg. Massachusetts Institute of Technology. 2008. The Economic Sociology of Capitalism/ eds. V.Nee, R.Swedberg. Princeton: Princeton University Press, 2005. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПРИРОДА СОВРЕМЕННОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВА Сошнев А.Н. (Санкт-Петербург) Становление Российской Федерации как суверенного государства после развала Союза Советских социалистических республик происходило в тяжелых условиях острой политической борьбы, экономической неопределённости, смены культурных ценностей и социальных целей общества. За двадцатилетие произошли громадные перемены, и далеко не всегда они приводили 369 общество на более высокий уровень. Стремление к установлению идеального рынка как главного регулятора жизни общества привело к разрушению национального хозяйства. До настоящего времени Россия не может выйти на экономические показатели советского периода. Многие отрасли производства в стране сегодня утрачены. Сельское хозяйство находится в бедственном положении. Сохраняется значительная доля населения, находящаяся за чертой бедности. В этих условиях естественны поиски путей сохранения и развития России как государства и как общества. Таким путём была провозглашена модернизация, ядром которой признаётся инновационная экономика. Необходимость в таком выборе направления вполне объяснима состоянием технологического развития России. Отечественное производство технологически практически не обновляется, основные производственные фонды предприятий составляет наследие советского периода. Выпускаемая продукция по параметрам энергоёмкости, материалоёмкости, технологичности многократно отстаёт от современных зарубежных аналогов. Доходность сырьевого сектора экономики никак не связана с уровнем технологического развития производства. Хотя обсуждение планов модернизации ведётся уже более двух лет, но ощутимых результатов не обнаруживается. Нам представляется, что торможение модернизации можно объяснить, прежде всего, слабым, а порой и неверным пониманием её сущности, незаинтересованностью самого общества и институтов государства в модернизации, как реакция на непонимание её сущности, её опасности для социальных субъектов. Модернизация общества это организованный целерациональный комплекс действий социальных агентов, направленный на изменения сложившихся отношений, норм и ценностей, имеющий своей конечной целью обеспечение устойчивого развития общества. Она имеет свою собственную сложную многоуровневую структуру, которую составляют субъекты модернизации, т.е. социальные агенты, принимающие решения и их реализующие. От их способности к модернизму зависит продуктивность, глубина и последствия модернизации. Не случайно лозунг модернизации был воспринят многими чиновниками, поскольку это сулило новые объемы государственного финансирования и новые возможности удовлетворять свои потребности. 370 Модернизация возможна лишь тогда, когда общество и его институты достигают высокого уровня развития, обладают высокой степенью устойчивости. Если общество не «выстроено», оно отстраивается, а не модернизируется. Модернизацию можно рассматривать с институциональных позиций как её частный случай, как направленную на достижение конкретных частных целей. Здесь вполне уместно применять термины «модернизация производства» и т.д., имея в виду, что это не приводит к модернизации общества. Модернизация как выбор пути развития общества имеет важные социально-политический и морально-нравственный аспекты. Должна ли Россия выбирать свой путь или принимать западный вариант? Как соотносить национальный менталитет и ценности западного мира? От ответа на этот вопрос зависит механизм модернизации, а, следовательно, и роли различных институтов общества в её реализации, в том числе роль религиозных институтов, образования и культуры. На наш взгляд, социальная природа модернизации заключается, прежде всего, в изменении ценностных ориентиров человека и общества, отвечающих требованиям развивающегося гуманистического общества. Экономическая модернизация выступает предпосылкой для достижения высоких социальных стандартов обновляющегося общества. Современная российская действительность свидетельствует о том, что общество имеет очень низкий уровень готовности к модернизации. В стране слишком высока социальная дифференциация населения, а российские элиты занимают не очень устойчивые позиции, чтобы участвовать в модернизации как активные субъекты в силу опасности утраты своего статуса. В свою очередь, даже беднейшие слои не проявляют активности, ориентируя на патернализм государства. Частный капитал находится в процессе институционализации. В большинстве случаев его устраивает низкий уровень технологического развития производства и низкая профессиональная подготовка кадров. Свою зависимость он компенсирует вывозом капитала за рубеж и государственными дотациями. Социальная ответственность бизнеса не стала нормой. Государство как инициатор модернизации использует преимущественно экономические рычаги (дотации, программы), но оценить их эффект проблематично. Идеологические институты государства и общества также слабо ориентированы на 371 модернизацию. А если говорить о религии, то её укрепление скорее ориентировано на традиционализм. И вместе с тем модернизация российскому обществу необходима. Только она способна вывести наше общество на качественно новый уровень развития. РАЗВИТИЕ ОТНОШЕНИЙ СОБСТВЕННОСТИ И МОДЕРНИЗАЦИЯ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ Тарандо Е.Е. (Санкт-Петербург) В настоящее время одним из приоритетных направлений развития экономики России признается ее модернизация. Причем имеется в виду прежде всего совершенствование технического базиса производства, приведение его в соответствие с требованиями современности. Между тем уже давно доказанным является то обстоятельство, что процесс производства может иметь место только в рамках общественных отношений, выступающих общественной формой развертывания производительных сил общества. При этом производство образует одну из сторон присвоения обществом природной материи, другой стороной которого выступает труд, делающий акцент на субъекте этого процесса. Тем самым модернизация технического базиса производства требует соответствующих изменений в системе трудовых отношений. Связь между модернизацией технического базиса производства и модернизацией трудовых отношений не является непосредственной. Совершенствование техники и технологии производства требует изменений прежде всего организационноэкономической стороны производственных отношений, так как именно эта сторона характеризует степень развития и организации производительных сил общества. Одновременно происходят изменения и социально-экономической стороны производственных отношений, которая показывает в чьих интересах ведется процесс производства, т.е. какими общественными группами и на каких условиях осуществляется присвоение общественного продукта. Речь идет об отношениях собственности на средства производства, определяющих способ соединения работников и средств производства. Отношения собственности, тем самым, становятся условием осуществления трудовой деятельности, определяя специфику трудовых отношений. Поэтому тенденции развития отношений собственности будут вызывать определенные трансформации трудовых отношений. 372 В настоящее время можно выделить две основные тенденции развития отношений собственности. Во-первых, это тенденция дальнейшего развития отношений частной капиталистической собственности, и, во-вторых, это тенденция социализации собственности. В рамках первой тенденции происходит расширение отношений капиталистической собственности прежде всего за счет их проникновения в развивающиеся экономики традиционных обществ. Вторая тенденция предполагает, что в рамках капитализма начинают появляться и накапливаться элементы следующей за капитализмом социально-экономической системы. В современной литературе социализация собственности рассматривается в двух аспектах – со стороны формы и со стороны содержания. Со стороны формы социализация собственности означает появление и накопление элементов общественного присвоения в системе отношений капиталистической собственности. Со стороны содержания эта тенденция предполагает восстановление непосредственности трудового основания собственности, т.е. восстановление трудовых оснований присвоения общественного продукта. В рамках социализации собственности изменяются пропорции в распределении общественного продукта. Так, например, проведение предприятием социальной политики означает, что часть средств из его доходов тратиться на предоставление определенного набора социальных благ для его работников, которым эти блага достаются бесплатно. Тем самым увеличивается доля общественного продукта, получаемая работниками. И поскольку данная доля является неотъемлемой характеристикой способа соединения личного и вещественного факторов производства, постольку ее изменение трансформирует характер взаимодействия между работниками и работодателями. В настоящее время социализация собственности как естественноисторическая тенденция развития отношений собственности стала оказывать заметное влияние на трудовые отношения в развитых странах Запада. Помимо социальной политики фирм к числу факторов, формирующих новый облик этих отношений, следует отнести также политику государства в сфере труда и занятости, расширение сферы общественных благ, распространение предприятий с собственностью работников, усиление демократических начал в управлении трудовыми процессами. 373 Что касается нашей страны, то политики, направленная на формирование трудовых отношений, соответствующих мировому уровню развития производительных сил, должна учитывать современные тенденции развития отношений собственности и прежде всего социализацию собственности, определяющую изменения в способе соединения работника со средствами производства. Данная политика должна способствовать внедрению таких моделей организации труда, которые предполагают развитие мотивации труда работников через системы стимулирования труда (прежде всего материального), предусматривают активную социальную политику прежде всего на уровне предприятия, увязывают результативность труда каждого работника с его трудовым вознаграждением. ДИСКРИМИНАЦИОННЫЕ РАЗЛИЧИЯ В ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЕ Тишин Ю.Н. (Череповец) Дискриминация - это неравные возможности на рынке труда группы работников, выделенных по определенному признаку (групповая дискриминация), или неравные возможности отдельных работников по сравнению с работниками, имеющими аналогичные характеристики качества рабочей силы (индивидуальная дискриминация). Одно из объяснений дискриминационных различий в заработной плате дает модель дискриминирующей монопсонии на рынке труда. Эта модель основана на предположении о разной эластичности предложения труда у различных групп работников и объясняет групповую дискриминацию в заработной плате. Модель склонности к дискриминации (модель Беккера) предполагает, что работодатель может иметь склонность к дискриминации каких-либо групп работников. Функция полезности дискриминирующего работодателя будет вместо обычной, максимизирующей прибыль U u ( ) , выглядеть как U u ( , B) , где В - это доля работников недискриминируемой U 0, U B 0 ). Эта функция полезности предполагает, группы ( что, нанимая работников дискриминируемой группы, работодатель несет дополнительные издержки помимо заработной платы. Общие 374 издержки от найма работников дискриминируемой группы составят W + d, где d - это коэффициент дискриминации. Графически функция полезности дискриминирующего работодателя может быть I I представлена кривыми безразличия 1 , 2 в пространстве прибыльсостав рабочей силы (рис. 1), где по вертикальной оси расположена прибыль, а по горизонтальной доля работников недискриминируемой группы в рабочей силе. Чем сильнее дискриминация, тем сильнее наклон кривой безразличия и больше коэффициент дискриминации d. Рис. 1. Поведение дискриминирующего работодателя В модели предполагается, что работники дискриминируемой и недискриминируемой групп являются полными заменителями в производстве. Если обеим группам выплачивается одинаковая заработная плата, то кривая изоприбыли примет вид горизонтальной линии P1A. При этом если бы работодатель не прибегал к дискриминации, то его кривая безразличия была бы тоже горизонтальной линией, и он не делал различий при найме работников. Для дискриминирующего работодателя точка равновесия будет определяться касанием кривой безразличия I1 и линии прибыли P1A, это будет точка А, при которой он наймет только работников недискриминируемой группы. Однако если заработная плата работников дискриминируемой группы меньше, чем заработная плата работников недискриминируемой группы, то чем больше работников недискриминируемой группы нанято, тем меньше прибыль (на рис. 1 это показывает новая кривая изоприбыли Р2В). 375 Так как фирма находится в условиях совершенной конкуренции на рынке товаров и на рынке труда, то прибыль станет отрицательной еще до того момента, когда весь персонал фирмы будет состоять из работников недискриминируемой группы. Точкой равновесия дискриминирующего работодателя будет точка С (точка касания кривой безразличия I2 и кривой прибыли Р2В), соответствующая прибыли Р0, при этом работодатель потеряет часта, прибыли (Р2-Р0) по сравнению с недискриминирующим работодателем. Модель имеет следующие следствия: 1. Найм дискриминируемых работников дискриминирующими работодателями будет происходить только, когда их заработная плата будет меньше заработной платы недискриминируемых работников по крайней мере на величину коэффициента дискриминации; 2. Чем больше дифференциация заработной платы, тем больше работников дискриминируемой группы будет нанято; 3. Чем менее взаимозаменяемы в процессе производства работники дискриминируемой и недискриминируемой групп, тем больше работников дискриминируемой группы будет нанято; 4. Дискриминирующий работодатель будет нести дополнительные издержки и в условиях совершенной конкуренции вытесняться с рынка. Литература 1. 2. 3. 4. Эренберг Р., Смит Р. Современная экономика труда. Теория и государственная политика. McConnell C.R., Brue S.L. Contemporary labor economics. 1992. Ch. 8, 9. P. 221-288. Filer R.K., Hamermesh D.S., Rees A.E. the economics of work and pay. 1996. Ch. 11, 12, 13. P. 413-524. Gunderson M., Ridell W.C. Labour market economics. 1988. Ch. 14, 15 16. P. 246-334. МОДЕРНИЗАЦИЯ АПК КАК ОСНОВА ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ТЕРРИТОРИИ Толкачев А.Г. (Екатеринбург) 376 На современном этапе развития российской экономики, сельское хозяйство является одной из наиболее проблемных отраслей. Это и проблемы высокой себестоимости продукции, проблемы сбыта, низкой оплаты труда в отдельных хозяйствах, а также алкоголизм, «старение» и вымирание населения, проблемы частной собственности на землю сельскохозяйственного назначения и многое другое. При этом, Правительство РФ, как известно, неоднократно заявляло о стремлении вступить в ВТО, что не может не повлиять на уровень господдержки сельскохозяйственного сектора, а также на больший объем импортной продукции, которая неизбежно хлынет на незащищенных российский рынок. Поэтому, модернизация сельскохозяйственной отрасли сегодня является одной из приоритетных задач управления отечественной экономикой. По словам И.Г. Ушачева, вице-президента Российской академии сельскохозяйственных наук, сдерживающим фактором технологической модернизации агропромышленного комплекса остается его низкий технический уровень. Отечественные заводы сельскохозяйственной техники выпускают в основном морально устаревшие машины и оборудование. Отсутствие конкурентоспособного отечественного сельскохозяйственного машиностроения привело к тому, что рынок заполняется импортной техникой, поставки которой за последние годы по отдельным видам машин выросли в 1,6-1,8 раза. Сложившаяся разномарочность закупаемой техники создает серьезные трудности в организации сервисного обслуживания и обеспечения запасными частями. В настоящее время уже более половины рынка – это импортная техника [1]. Также важно отметить необходимость координации взаимодействия Минсельхоза России и Минпромторга России в области инновационно-технологического развития этой отрасли, с целью разработки системы мер по оказанию действенной государственной поддержки отечественным предприятиям и организациям, создающим технико-технологическую базу пищевой индустрии. Аграрный сектор находится практически в полной зависимости от зарубежных производителей техники, что, безусловно, будет снижать и уровень продовольственной безопасности нашей страны. На основе вышесказанного, специалисты в области развития АПК определяют участие государства по трем основным 377 направлениям: создание с участием государства мощной сельхозмашиностроительной корпорации, которая могла бы объединить ресурсы на приоритетных направлениях технологической модернизации сельского хозяйства; поддержка возрождения системы инженерно-технического обслуживания на селе и обеспечение доступа к ней основной массы сельскохозяйственных товаропроизводителей; разработка и принятие Федеральной целевой программы «Развитие машиностроения для АПК», реально обеспечивающей решение задачи комплексной модернизации сельскохозяйственного производства и перерабатывающей промышленности. В целях повышения эффективности развития экономики регионов, указанные направления модернизации должны найти свое отражение в системе управления АПК территорий со специализацией в сельском хозяйстве. К таким относится Талицкий городской округ. Функционирование сельскохозяйственной отрасли в Талицком городском округе отражает положительную динамику основных показателей. К примеру, рост объема производства пищевых продуктов составил в 2009 г. 3% по отношению к базовому 2007 году. Достигнуть описанных результатов во многом помогла поддержка развития сельского хозяйства со стороны государства и муниципалитета. В Талицком городском округе ведут свою деятельность 3 сельскохозяйственных потребительских кооператива, которые оказывают услуги сельскому населению по приобретению кормов, реализации сельскохозяйственной продукции, произведенной в личных подсобных хозяйствах, проведению полевых работ, обеспечению средствами малой механизации, ремонту и обслуживанию сельскохозяйственной техники. Также важно отметить льготные кредитные условия для субъектов АПК. Однако, описанные мероприятия направлены более на поддержание существующего положения, чем на модернизацию. С точки зрения инновационного развития сельского хозяйства на территории необходимо повышение доходности отрасли за счет изменения системы ценообразования, организации сельскохозяйственных рынков и ярмарок. Не менее важным является также техническая, правовая и организационная поддержка сельскохозяйственных предприятий в направлении технического перевооружения и инновационного развития. Наконец, необходимо более широкое привлечение научного потенциала, освоение импортозамещающей и экспортоориентированной продукции, внедрение энерго- и ресурсосберегающих технологий в производство и т.д. 378 Литература 1. 2. Экономический рост и конкурентоспособность сельского хозяйства России. URL: http://www.vniiesh.ru/news/Doklady_vystuplenija/4952.html (дата обращения: 04.10.2010 г.) Официальный сайт Талицкого городского округа. URL: http://www.tal66.ru/tal66/ (дата обращения 7.09.2010 г.) МЕСТО И РОЛЬ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ К СТАНОВЛЕНИИ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ Хасаншина М.В. (Чита) Экономическое сознание - это осознано социальноэкономическое бытие, это переделывание в мозге человека экономической информации, точнее, выяснение ее происхождения, принятия, передачи, сохранения, конструирования определенных действий и предсказания их последствий. сознании. С развитием и принятием «капиталистического рынка» главенствующую роль начинают играть не происхождение, родственные, супружеские и т.п. связи, а доходы, собственность, богатство. Политическая, культурная, нравственная, духовная жизнь "окрашивается" в рациональную тональность экономических категорий и стереотипов рыночного экономического сознания. Развивается такой образ мыслей и чувств, который С.Н.Булгаков, автор "Философии хозяйства", впоследствии назвал "психологией экономизма". Критерием индивидуальной и общественной оценки любой деятельности и любых отношений становятся денежные ценности, накопление капитала. Трансформационные социально-экономические процессы 90х гг. ХХ века в России способствовали массовому засилью товарнофетишистских иллюзий и предрассудков обыденного экономического сознания, формированию различных метаморфоз общественного сознания россиян. Поэтому существует точка зрения, что ключевая роль в трансформационном процессе становления нового экономического сознания принадлежит возрождению коллективистских ценностей, традиций, национальной ментальности, национальных экономических интересов, социалистической идеологии. Но действительно ли это так? Может России пора перестроить свое мышление на новые, свежие идеи? Или все-таки возрождать коллективистские? 379 Я считаю, для того, чтобы экономическое сознание могло превратиться в экономическую силу, направляющую и регулирующую социально-экономическое развитие общества и человека, необходимо овладевать всем объемом и качеством современных научных экономических знаний. Такие знания расширят кругозор и исторический горизонт экономического мышления, способного преодолеть отчужденность труда, чтобы эффективно, творчески управлять производством, реализацией адекватной человеческому развитию экономической практики в России. В России еще сильны характеристики коллективистского экономического сознания из-за воздействия социальной памяти. Поэтому можно говорить о наличии внутренних, субъективных условий становления нового, аутентичного трудовому обществу развитого нерыночного массового сознания народов России. Теоретический же уровень сильно деформирован как существующей практикой формирования рынка, так и деятельностью части ученых, занимающихся апологетикой рынка. Поэтому нужна трансформация самой экономической практики, отвечающей традиционному жизнеустройству России, ее собственным экономическим интересам. Также необходимо помнить, что годы реформ привели к значительной деформации экономического сознания (подрыву приоритетов общественной собственности, отношения к труду только как к средству заработка, а не самореализации личности и т.д.), к широкому распространению рыночных и квазирыночных категорий в общественном сознании. Поэтому, очень важную роль играет и эмоциональная сфера экономического сознания, которая охватывает психические переживания и волнения, вызванные определенными экономическими процессами и явлениями, а также оценку, человеком того или другого конкретного явления, с которым она имеет дело. В эмоциях экономические явления отображаются не в виде образов, не сами по себе, а в отношении к человеку, обществу, их потребностям, интересам и идеалам. Скажем, такие экономические явления, как безработица, инфляция, рост стоимости жизни, и т.п. отображаются в виде стрессовых состояний, отчаяния, горя, ненависти т.п. Эмоциональная сфера экономического сознания в значительной степени определяет поведение субъектов экономической деятельности. Более того, как убеждает мировой опыт развития предпринимательства, на поведение субъектов хозяйственной деятельности оказывает соответствующее влияние эмоциональная сфера любого сознания, а не только экономической. 380 Мотивационно волевая сфера экономического сознания включает у себя мотивы, интересы, потребности субъекта в единстве со способностью достигать цели, то есть способностью к активным действиям в направлении достижения осознанной цели. Мотивационно волевая сфера экономического сознания или не больше всего влияет на экономическое поведение субъектов экономической деятельности: побуждает к активной трудовой деятельности или тормозит эту последнюю. Осознавая, что уровень заработной платы является ниже от его трудовых усилий, субъект хозяйственной деятельности будет стремиться или добиться повышения заработной платы, или будет работать с меньшими затратами рабочей силы. Таким образом, на основе вышеизложенного можно сделать вывод, что экономическое сознание играет большую роль в жизни общества, прежде всего в его производстве. Она может способствовать его росту, а может быть его тормозом. Что касается России то в её экономическом сознании присутствуют следы её истории и менталитета Российской души, соответственно и экономика должна строится с учетам, этих особенностей, ярким примером хотелось бы отметить экономику СССР. Литература 1. 2. 3. 4. Воронов.В.В Особенности преоброзования экономической практики и экономического сознания в России. Березов.В.П Современный строй всемирной промышленности, православный и обесславленный под термином «капитализм». Сайт www.alkj.ru Место и роль экономического сознания в социально- экономическом познании. Воронов.В.В Социально-экономические условия становления нового экономического сознания в России. СТРАТЕГИЯ МОДЕРНИЗАЦИИ РОССИИ: ВОСТОЧНЫЙ ВЕКТОР РАЗВИТИЯ В.В.Чернов (Москва) Вопросы развития, как самого общества, так и его основных сфер в современной России становятся как никогда актуальными. Модернизационная риторика все чаще звучит из уст Президента страны, экспертов, деятелей культуры и искусства, политиков. 381 Скорее всего, сегодня объективно наступил этап, когда Россия, оказалась перед необходимостью модернизационного прорыва. Социально активная часть населения осознает, что, так как мы жили последние двадцать лет, далее жить нельзя. Пребывание в состоянии системного кризиса может привести к исчезновению России как целостного государства. Спасти нас по настоящему может реализация масштабного проекта отвечающего статусу «общенационального». Такой проект действительно мог бы вывести Россию из продолжающегося затяжного кризиса и вернул бы ей статус Великой державы. Модернизация, а фактически преображение России и российского общества возможно именно через реализацию крупномасштабного проекта. Исторически наше государство всегда обретало мощные импульсы развития благодаря реализации общенациональных проектов. Такая особенность нашей страны обусловлена ее географическим расположением, протяженностью территории, климатом, национальной психологией, ментальностью. Сегодня, в переломный для страны период, явно видна необходимость масштабного общего дела, способного объединить большую часть населения России и тех, кому она дорога, создать условия для модернизации нашего государства. Таким общим делом может стать реализация мегопроекта направленного на освоение и развитие территорий Севера, Сибири и Дальнего Востока. Именно на востоке страны, где сосредоточены огромные природные ресурсы возможно построение новой России и общества с иными, нежели сегодня существующими, более совершенными социально-нравственными параметрами. Основной целью такого национального проекта должно стать создание условий зарождения высокодуховного, высокоинтеллектуального, природосообразного социального ядра на северо-востоке страны. Речь идет о новой общности, способной начать возрождение и поступательное развитие всей России. Основными механизмами реализации такого проекта могли бы быть: - целевая миграционная политика; - создание новых видов транспорта на основе высоких технологий и строительство в районе 60-й параллели нового, многофункционального транспортного коридора, соединяющего западную и восточную части Евразии; 382 - создание вдоль траектории транспортного коридора нескольких городов-наукоградов - центров научно-производственных комплексов и технопарков. Основным условием реализации подобного проекта должна стать смена нынешней политического класса на новых управленцев, политиков обладающих развитыми нравственными качествами и отличающиеся высоким профессионализмом. Нужны честные (высокопорядочные дискредитированы) и высокопрофессиональные политики, руководители, организаторы производства и промышленности, нужна новая система государственного управления. Реализации масштабного национального проекта во многом будет зависеть от состояния отечественной науки и системы образования. Если над этими важнейшими сферами будут, и далее проводится эксперименты, они окончательно будут уничтожены. Необходимо как можно скорее прекратить разрушение это важной сферы жизни общества, поднять социальный статус учителя, преподавателя, ученого. Реализацию проекта необходимо начинать как можно скорее, ждать некогда, историческое время сжимается. Не факт, что процессы глобализации направлены на сохранение и развитие человеческой цивилизации. Для запуска и апробации проекта можно было бы уже сегодня выбрать два-три пилотных региона, с условием, что в процессе реализации проекта, участникам и организаторам будет дана возможность работать в максимально упрощенной и понятной гражданам этих регионов, законодательной и нормативно-правовой среде, выстроить эффективную систему социального управления, основанную на традиционных для нашего народа ценностях и приоритетах, реализовать культурно-просветительские и образовательные программы основанные на принципах соборности и народных традициях русской общины. Представленная идея проекта глобальна, но она вполне осуществима. Освоение Севера, Сибири и Дальнего Востока России, это рождение новой России. Это вопрос существования и сохранение человеческой цивилизации. 383 Секция 4 Многообразие коммуникативных практик в современном обществе КНЯЖИЙ ПИР: ОТ ВЛАДИМИРА КРАСНОЕ СОЛНЫШКО ДО ВЛАДИМИРА ПУТИНА Амбарова П. А. (Екатеринбург) Возможности совместного застолья издавна широко использовались в практике управления. Традиция общих пиров правителя и подданных, руководителей и подчиненных установилась еще во времена Владимира Красное Солнышко. Приглашение дружины к великокняжескому столу превращало застолье в военный совет, присутствие боярства или городских старейшин – в государственное совещание, визит иностранных гостей – соответственно, в дипломатический обед. Исследователи полагают, что в условиях, когда не существовало строгого порядка государственного управления, княжий пир имел первостепенное значение для выработки политических и кадровых решений, формирования элиты и установления межгосударственных отношений [3]. Совместные застолья выполняли ряд других функций. Например, говоря языком современной социологии, на пиру осуществлялась социометрия ближайшего окружения правителя. Поскольку гости рассаживались по принципу местничества (согласно звания и древности рода), между ними часто вспыхивали споры за место около государя, и звучали упреки за место «не по отчине». Известны ссоры между дружинниками из-за серебряных ложек, считавшихся знаком близости к князю. Современный застольный этикет до сих пор требует определенного порядка в размещении гостей за столом: ближе к хозяину, справа и слева от него, на дальнем конце стола. Это дополнительный способ артикуляции статуса участника застолья, демонстрации благосклонности к нему (позитивная санкция) или, наоборот, недовольства (негативная санкция). Примерно то же самое значение имели ритуалы, бытовавшие при русских царях, – раздача хозяином хлеба и соли, 384 «царских остатков», кубка фряжского вина, а также ритуал принятия еды с одного блюда с государем. Позже, при Петре I, у «княжьего пира» появилась еще одна функция – тестирование подданных на лояльность и преданность. Правда реализовывалась она в форме шпионажа. Известно, что любые общественные мероприятия при петровском дворе сопровождались изрядными возлияниями. Более того, имелись «штатные виночерпии», которые намеренно подпаивали гостей и выпытывали их тайные помыслы, оценки и намерения. Эволюция совместного застолья шла в сторону умножения его функций, а также увеличения разнообразия форм. Так, в XIX в. русские самодержцы часто практиковали приглашение к семейному столу известных общественных деятелей – писателей, поэтов, журналистов, ученых и т. д. Обеды превращались в консультации по вопросам в области компетенции гостей и в то же время демонстрировали доступность, открытость первых лиц государства для подданных, живой интерес к жизни последних. Таким образом, царский обед становился средством укрепления авторитета власти посредством установления личных связей царя со значимыми представителями общества. Кстати, подобная модель поведения была распространена не только при царском и великокняжеском дворах, но и среди высшей государственной бюрократии [1]. Любопытным явлением культуры государственного управления и политики стали застолья, устраиваемые советскими руководителями, среди которых особо выделяются обеды И. Сталина. В это время практиковались обеды с представителями самых разных социально-профессиональных групп советского общества – с командующими армии, научной и партийной элитой, лидерами иностранных держав. Генералиссимус использовал весь управленческий потенциал застолья для осуществления «большой политики», подмеченный в предшествующие периоды русскими князьями и царями. Более того, он раскрыл новые его возможности [4]. Застольные речи Сталина, тщательно разработанные, записанные стенографистами и откорректированные им лично, – это ничто иное, как презентация целей и интересов советской власти в целом и личной власти правителя страны, в частности. Кроме того, во время повседневных и праздничных застолий с соратниками или иностранными гостями происходила своеобразная апробация некоторых политических решений и намерений. Сегодня эта традиция продолжает поддерживаться представителями высшей государственной власти. Достаточно 385 назвать чаепитие президента В. Путина с ливийским лидером М. Кадаффи и французской певицей Мирей Матье в бедуинском шатре в Александровском саду, завтрак в русском стиле с президентом США Б. Обамой, а также его встречу уже в статусе премьер-министра с участниками благотворительного вечера «Маленький принц». Таким образом, совместное застолье как инструмент государственного и политического управления глубоко укоренилось в русской культуре. Оно имеет характер универсального средства управления, применимого как в большой политике, так и на уровне конкретной организации (в качестве элемента корпоративной культуры). Как социокультурное явление оно выполняет ряд важных функций: презентации интересов, доверия и лояльности, информационную и социометрическую, регулирования отношений, интеграции и многие другие. Исследовательский интерес вызывают различные формы застолий (публичные, закрытые, официальные и неформальные), а также национальная специфика, проявляющаяся в кросскультурном анализе. Литература 1. 2. 3. 4. Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел: В 2 т. М., 1961. Забелин И. Е. Домашний быт русских царей и цариц в XVI и XVII столетиях: В 3 кн. М., 1990. Застолье: до, во время, после … или вместо? URL: http://inter-press.ru/articles/detail/543. Невежин В. А. Застольные речи Сталина: Документы и материалы. М.-СПб., 2003. РЕТРОСПЕКТИВНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ICQЗАВИСИМОСТИ В СРЕДЕ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ Ананин П.В. (Нижний Новгород) Современное общество характеризуется бурным развитием компьютерных коммуникативных технологий, передовым примером которых является глобальная сеть Интернет. Истоки возникновения Интернета определяют его как продукт техногенного развития, предназначенный на начальном этапе для узкоспециализированных специалистов, каковыми и были пользователи первых компьютерных сетей. Однако на сегодняшний день упоминание термина "Интернет" 386 может содержать в себе смыслы не только компьютерной, но и социальной направленности. Международная компьютерная сеть проникла практически во все сферы общества, её широкое вхождение в нашу жизнь и быт произошло гораздо быстрее массового освоения таких технических изобретений конца XIX - первой половины XX в., как телефон, радио, телевидение. Интернет стал новым СМИ, площадкой экономических и политических операций, местом проведения досуга, общедоступным средством массовой коммуникации. Однако столь бурное освоение Интернета повлекло за собой негативные последствия для человека. Ряд отечественных и зарубежных психологов с начала 90-х годов прошлого столетия отмечают новый тип поведенческих аддикций – зависимость от сети Интернет. Одним из типов так называемой кибер-аддикции, по мнению А. Е. Войкунского, является зависимость от социальных контактов: общения и установления в ходе общения дружеских отношений или «флирта» [1]. Исследования дифференциации Интернет-пользователей в России свидетельствуют, что основная масса постоянных абонентов сети – люди в возрасте от 18 до 30 лет [5]. Молодежь преследует цели глобальной коммуникации, независящей от территориальных, социальных и иных барьеров, которые при отсутствии сети делают невозможным столь обширное общение, что в свою очередь выливается в зависимость к Интернет. Осуществление коммуникаций возможно через различные системы передачи мгновенных сообщений. Лидером среди подобных систем по числу пользователей является ICQ [4]. Количество пользователей ICQ в среде молодежи растет в геометрической прогрессии. Логично утверждать, что таким же темпам должен характеризоваться рост числа зависимых от ICQ . Однако проведенное на базе Вятского государственного гуманитарного университета исследование опровергает данное предположение. По результатам анкетирования на основе методики К. Янг [3] все респонденты были поделены на три группы, в зависимости от состояния: нормальные, «пограничные» и зависимые пользователи. Выявленная связь между уровнем зависимости и длительностью использования позволила сделать следующие выводы: 1. Рост количества зависимых пользователей происходит лишь в периоде использования ICQ до года, после года использования количество зависимых по отношению к остальной массе пользователей снижается. 387 2. Количество нормальных пользователей по отношению к пограничным и зависимым постоянно. 3. Соотношения групп пользователей у юношей и у девушек разные – среди девушек гораздо больше «пограничных» и зависимых пользователей, однако прослеживаются общие тенденции в зависимости от времени. Таким образом, ICQ-аддикция носит временный характер, несмотря на то, что сервис пользуется популярностью у молодежи. Коммуникация через сеть как цель, а не как средство рассматривается только на начальных этапах использования. Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. Войскунский А.Е. Психологические исследования феномена Интернет-аддикции // Тезисы докладов 2-й Российской конференции по экологической психологии. М.: Экопсицентр РОСС. 2000 С. 251-253. Успенский И. В. Интернет как инструмент маркетинга. — СПб.: БХВ — Санкт-Петербург, 1999 г. Янг К.С. Диагноз – Интернет-зависимость // Мир Интернет, -2000, -№2, -С. 24-29. Guide to Instant Messenger Clients» [Электронный ресурс]. – http://www.digitaltrends.com/barbie/guide-to-instant-messengerclients/ Дифференциация Интернет-сообщества» [Электронный ресурс]. – http://sanekplus.narod.ru/works/inetdiff/index.htm Ори Гиллиам: «ICQ считает Россию стратегически важным рынком» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://icq-rus.com/news/561.html СОЦИАЛЬНОЕ ДЕЙСТВИЕ В СИСТЕМЕ УПРАВЛЕНИЯ ОРГАНИЗАЦИЕЙ (НА ПРИМЕРЕ КОНЦЕПЦИИ УПРАВЛЕНИЯ МИШЕЛЯ КРОЗЬЕ) Бахмарова В.Н. (г. Санкт-Петербург) Система управления современной организацией отличается особым подходом к определению социальной роли участников управленческого процесса. Так, неотъемлемым элементом управления выступает способность людей к организованному коллективному социальному действию – рациональной форме взаимодействия индивидов. 388 Социальное действие в системе управления организацией – предмет исследования французского социолога Мишеля Крозье. Ученый убежден, что управление зависит от способности людей к разумному объединению, проявляющемуся в игровой форме. Эта способность может быть реализована лишь в рамках организованного социального действия, которое, в свою очередь, связано с желаниями, мотивами, устремлениями каждого отдельно взятого актора. Социальное действие у Крозье – не природный, естественно возникающий феномен, а некий социальный конструкт. Важно отметить, что у М. Крозье структура коллективного действия представляет собой систему властных отношений, « … феномен, результат и факт власти … она обустраивает, приводит в порядок, регулирует, смягчает и создает власть, чтобы позволить людям кооперироваться в коллективные предприятия (власть как «первичное сырье» коллективного действия)» [1, 15]. Мишель Крозье убежден, что независимо от форм организационных игр, конструкты коллективного действия, развитые для обработки проблем, построены всегда на «объективных» неуверенностях социальных акторов. Господствуют, доминируют те из акторов, кто способен утверждать и навязывать свое мнение другим. Власть каждого индивида зависит от непредсказуемости его поведения и от контроля, который он осуществляет за источником неизвестности, важным для реализации общих целей [2, 7]. Методология Мишеля Крозье построена на субъективноценностной стратегии, в которой мотивы коллективного действия и личные интересы социальных акторов приоритетны. В этом Крозье близок направлению «понимающей социологии», использующей интерпретативную методологию (М.Вебер, Г.Зиммель, У.Томас) для исследования процесса создания индивидами некоторого социума, например, организации. Мишель Крозье является конструтивистом, а его теория носит практическо-методологический характер. В диссертации французского исследователя Х. Сильва Ошоа мы встречаем следующее. «Чтобы лучше понять природу и функционирование принуждений коллективного действия, социологи применяют положения математической теории игр: стратегия, решение, конфликт интересов. Речь никоим образом не идет о том, чтобы изучать сущность игры, но скорее, используя структуру некоторых игр в качестве модели, выработать теорию решения, которая предполагает абстрактный анализ конфликтов между двумя частями» [3, 114]. Исследователь обращает внимание на игровой характер управления, взаимозависимость управленческой 389 деятельности и поведения социальных акторов. Так, управление у М. Крозье – форма человеческой игры, в ходе которой происходит организованное коллективное действие социальных акторов в учетом борьбы за власть в рамках некоей социальной системы – организации. Крозье использует игру как социальную и психологическую технологию, позволяющую выстраивать любую систему отношений, в том числе систему властных отношений. Игровая модель, выработанная Крозье, представляет научную ценность ввиду особого подхода к характеру человеческого поведения. В любом коллективе у каждого индивида есть своя социальная роль. Крозье расширил это состояние, показав роль социальных акторов как активных игроков управленческого процесса, в основе которого лежит коллективное социальное действие. Теория М.Крозье построена на микросоциологическом уровне – уровне поведения индивидов. Крозье выбирает отправной точкой исследования взаимодействия людей в рамках коллективного действия и, еще точнее – поведение отдельного индивида в этом совместном действии. Таким образом, концепция М.Крозье позволяет объяснить причины и свойства управленческих процессов личностными характеристиками людей или их групп, используя игровую деятельность в качестве инструмента организованного коллективного действия. Литература 1. 2. 3. Crozier M., Frieberg E. L’Acteur et le Système: les contraintes de l’ action collective. - Paris: Éditions du Seuil, 1977. P. 504. Crozier M. Le Phénomène bureaucratique: essai sur les tendances bureaucratiques des systèmes d'organisation modernes et sur leurs relations en France avec le système social et culturel. - Paris: Éditions du Seuil, 1963. P. 384. Silva Ochoa H. Poétique du jeu. La métaphore ludique dans la théorie et la critique littéraires françaises au XX siècle. Université De Paris III - Sorbonne Nouvelle. P.114 URL: http://silva8a.googlepages.com/PoetiquesLud.pdf (дата обращения: 05.09.2010). 390 МЕДИА- И КИБЕРРЕЛИГИОЗНЫЕ ПРАКТИКИ КАК ФЕНОМЕНЫ ВИРТУАЛИЗАЦИИ Белова Т.П., Борисова С.Н. (Иваново) В условиях современной информационнокоммуникационной революции происходит виртуализация общества, т. е. симуляция, замещение реальной действительности иными относительно самостоятельными картинами образов и смыслов. Данный процесс разворачивается в контексте глобализации. Он способствует появлению новых инструментов и механизмов освоения социальными субъектами разнообразных типов реальности. Поэтому виртуализация пересекается с процессом индивидуализации. Виртуализация религии наиболее заметна в сфере религиозных практик, представляющих совокупность интерпретаций и действий, совершаемых социальными акторами в соответствии с их верованиями и религиозным опытом. В настоящее время получают распространение медиа- и киберрелигиозные практики. Как и «традиционные», их можно подразделить на культовые (непосредственно связанные с почитанием религиозных сакральных объектов) и внекультовые. В первом случае СМИ (прежде всего электронные) и Интернет выступают как средства индивидуального или коллективного удовлетворения религиозных потребностей через онлайн-молитвы, трансляции богослужений, проповедей и т. п., во втором – как инструмент информирования о религии и обеспечения коммуникаций между верующими по разнообразным социальным и социокультурным вопросам. При этом коммуникации могут быть как односторонними, когда пользователь Сети (радиослушатель, телезритель) не имеет возможности активно реагировать на получаемую информацию в режиме онлайн, так и интерактивными. Для того, чтобы эмпирически изучить уровень и характер использования Интернета, радио и телевидения в религиозной жизни, в апреле 2010 г. был проведён опрос студентов различных вузов, колледжей и учащихся профессиональных лицеев г. Иваново (N = 216 чел.). Распределение респондентов по полу, возрасту и типу учебного заведения было одинаковое. Выбор в качестве респондентов учащейся молодёжи обусловлен массовым распространением в этой социальной общности компьютерной грамотности, а также тем, что её социализация с детских лет проходит в условиях религиозного 391 плюрализма и бурного развития Интернет-коммуникаций и медиасреды. В качестве объекта изучения были выбраны виртуальные практики одной конфессии. Поэтому необходимым условием участия в анкетировании являлось наличие православной идентичности, т. к. мы исходили из численного доминирования в социальной структуре как России в целом, так и исследуемого локального социума православно ориентированного населения, а также из масштаба присутствия данной конфессии в российском медиа- и киберпространстве. Однако степень религиозности респондентов, определявшаяся по методике В.Ф. Чесноковой, оказалась низкой: почти 4/5 от всех опрошенных были отнесены к группам слабовоцерковленных и очень слабовоцерковленных. Согласно полученным результатам, 74,9 % респондентов ежедневно смотрят телевизор, 36,7 % – слушают радио. Но только 13,4 % из участников анкетирования знают и смотрят телепередачи религиозного содержания, аналогичные радиопередачи вообще практически никто не слушает (лишь 0,9 %). Наиболее интересным в религиозных теле- и радиопередачах респондентам представляется следующее: путешествия по святым местам (29,1 % положительных ответов); рассказы о постах, обычаях, традициях Православия (25,1 %); информация о других религиях и религиозных течениях (23,2 %); повествования о святых, великомучениках, подвижниках (22,7 %); рассказы о правилах церковной жизни (10,3 %); освещение деятельности Патриарха и других церковных деятелей (8,9 %); сюжеты о жизни различных православных приходов и монастырей (8,4 %). Наименьший интерес вызывает общение в прямом эфире со священнослужителями (0,9 %). Богослужения, транслируемые по телевидению, смотрят 33,8 % студентов и учащихся профлицеев. Интернетом пользуются все опрошенные юноши и девушки, ежедневно – 71,3 %. В то же время для того, чтобы углубить свои знания о православии, обращаются к нему лишь 4,2% от общего числа респондентов. О знакомстве с православными сайтами сообщили 4,6 % опрошенных, об опыте общения со священнослужителями по e-mail, Skype и т. п. – 6 %. Через специальные порталы смотрели церковные службы 1,9 % респондентов, заказывали молебны о здравии или упокоении 0,9 %. При этом определённый опыт и потенциальная готовность к совершению киберрелигиозных практик прямо пропорциональна степени воцерковлённости. Но эти практики для верующих молодых людей воспринимаются не как базовые, а как возможность 392 расширения и углубления доктринальных знаний и коммуникаций со священниками и единоверцами. Допускают возможность прихода к вере через Интернет в основном опрошенные с нулевой степенью воцерковлённости. Всего таковых 37 % из всех респондентов. Следовательно, более трети участников анкетирования признают киберрелигиозные практики в качестве средства обращения в вероисповедние и церковную жизнь. Однако в целом можно заключить, что электронные СМИ и Всемирная Сеть не играют значительной роли в религиозной социализации. Включенность респондентов в конфессиональные медиа- и киберрелигиозные практики крайне низка. Процесса массового интенсивного замещения реальных религиозных практик виртуальными эмпирическими социологическими методами не фиксируется. СЕТИ В СОЦИАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ Бердник Е.А. (Харьков) В настоящее время понятие «сеть» является не просто метафорой для описания качественных изменений социума, заимствованное из других наук. Трансформация социальных институтов и сообществ, преобразование социальных связей указывают на то, что именно сеть становится той формой социальной организации, которая присуща современному обществу. В основе всяких социальных сетей лежит коммуникация индивидов. Именно поэтому ключевая роль в реорганизации социальной жизни по принципу сетей принадлежит коммуникационным процессам и их оснащению новыми техническими средствами. Понятие сети как самостоятельного явления пришло в социальные науки из естественно - научных и технологических отраслей знания. Больше всего оно нашло свое применение в информатике, а также теории информации, где понимается как сугубо технический феномен. Фокус внимания в данных областях науки сконцентрирован на феномене информации и способах ее передачи. В итоге, наиболее результативным был признан и взят на вооружение сетевой принцип организации процессов обмена и передачи информации в автоматизированных коммуникационных взаимодействиях, т. к. именно он способен обеспечить наибольшую пропускную способность каналов коммуникации, максимальную площадь покрытия пространства. Более того современное развитие компьютерной техники позволило интегрировать процессы передачи 393 и обработки информации, создавая тем, самым сложные коммуникационные сети. Колоссальное увеличение информационных обменов, доминирование удаленных и опосредованных контактов, усложнение коммуникаций в современном социальном пространстве определило широкое применение понятия «сеть» к объектам социальной природы. Это привело к смещению ракурса изучения социума и разработке понятия «сетевое общество». В книге профессора Калифорнийского университета М. Кастельса "Возникновение сетевого общества" - первого тома его трилогии "Информационная эпоха: экономика, общество и культура"[1], впервые дается веское теоретическое обоснование наличию сетевой логики в социальных процессах и явлениях. В свою очередь, французские исследователи Ж.Делез и Ф.Гваттари, говоря о полицентричности и настаивая на разобщенности современного мира, по новому переосмысливают понятие множественности [2]. Они создают образ множественности без единства, используя, заимствованный из биологии, термин «ризома». Это понятие означало такое строение корневой системы, в которой отсутствует центральный стержневой корень, место которого занимает большое количество переплетенных между собой корешков. Авторы удачно используют понятие «ризома», для обозначения полицентричности и разобщенности субъектов, что как нельзя лучше отображает некоторые свойства сети. Специфика существования человеческих сообществ накладывает свой отпечаток на функционирование сетевых структур в социуме и делает невозможным механическое перенесение сетевой модели с биологических или технических объектов на социальные. Сетевые структуры социума имеют качественно иные характеристики, которые обусловлены, в первую очередь, принципиальными отличиями социальных систем от иных. Во-первых, социальная среда создает по большей части гетерогенные неравномерные сети, где каждый узел характеризуется разным количеством связей. В то время как биологические и технологические системы отличаются преобладанием гомогенных сетей, где каждый элемент имеет примерно одинаковое количество связей. Во-вторых, реализуя общий для всех сетей принцип самоподобия сеть имеет повторяемую структуру. Единство обеспечивается клонируемостью ячеек [3]. Это дает возможность охвата больших пространств и достижения высокой степени 394 комплексности. Именно по такому принципу организуются сети в биологических и технологических системах. Очевидно, что в социальном пространстве принцип самоподобия не может быть реализован в полной мере, т.к. это вступает в противоречие со стремлением к реализации творческого, индивидуального начала каждого социального субъекта. Перенос сетевой логики в социальное пространство без фактического «опустошения» смысла составляющих элементов структуры оказывается возможным, в первую очередь, благодаря формированию сетевой культуры, которая выполняет функцию «скелета» внутри сети. Сетевую культуру можно определить как идентификационную систему консолидации общих смыслов посредством символического взаимодействия, опосредованного информационно-коммуникативными технологиями, и обеспечивающую целостность и самовоспроизводимость сетей в социальном пространстве. Таким образом, мы считаем, что для функционирующих в социуме сетей характерны гетерогенность, а также наличие сетевой культуры, которая делает возможным реализацию индивидуального начала каждого субъекта без ущерба целостности и размеру сети. Литература 1. 2. 3. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. – М.: ГУВШЭ, 2000. – 608 с. Делёз Ж., Гваттари Ф. Ризома // Философия эпохи постмодерна. Сборник переводов и рефератов. - Минск, 1996. – 65 с. Назарчук А.В. Сетевое общество и его философское осмысление [Электронный ресурс]: Вопросы философии – Режим доступа: http://ec-dejavu.net/w/WWW.html. - Название с экрана. ФОРМИРОВАНИЕ СРЕДЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ЭЛЕКТРОННОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ САНКТПЕТЕРБУРГА Бершадская Л.А. (Санкт-Петербург) В последние десятилетия сети коммуникаций охватывают все большее количество людей и трансформируют существующие связи, нормы, институты. Электронное правительство – это феномен, возникающий в контексте трансформации информационного 395 общества. Под электронным правительством понимается сетевое пространство взаимодействий акторов 3 типов (органы государственной власти, граждане, бизнес-организации) по поводу получения информации о деятельности органов власти, оказания государственных услуг в электронном виде и участия в принятии управленческих решений. В соответствии с международной классификацией, взаимодействия акторов проходят по 3 направлениям: между государством и гражданами (Government-toCitizen), между государством и бизнесом (Government-to-Business), между различными ветвями государственной власти (Government-toGovernment). С целью выявления факторов формирования электронного правительства и степени их развития автором было проведено исследование «Использование ИКТ в органах исполнительной власти Санкт-Петербурга как фактор развития электронного правительства». Методом исследования был выбран анкетный опрос сотрудников органов власти по пропорциональной стратифицированной выборке. При проведенном анализе также использовалась информация, полученная в ходе экспертного опроса среди представителей Правительств регионов [1], а также материалы социологических исследований готовности и востребованности услуг электронного правительства среди населения и предприятий Петербурга [2]. По результатам исследования, в Санкт-Петербурге обнаружены факторы формирования пространства электронного правительства. 63% населения Петербурга образуют Интернетаудиторию и могут стать потенциальными акторами электронного правительства, 54% готовы пользоваться электронными госуслугами. 32% опрошенных бизнес-организаций готовы пользоваться госуслугами в электронной форме [3]. Компьютером в своей профессиональной деятельности ежедневно пользуются 97% государственных служащих, Интернетом- 92%. Практически все чиновники (99%) видят целесообразность использования ИТтехнологий в своей деятельности Акторы электронного правительства Петербурга не в равной степени готовы к включению во взаимодействия трех направлений посредством сети Интернет: Интернет-технологиями пользуются 63% населения, 87% организаций, 93% сотрудников ОГВ. Степень информированности акторов о технологиях электронного правительства различна: о проекте «Электронное правительство» среди чиновников знают 22%, среди населения 64%, среди бизнесорганизаций 59%. Мнение госслужащих более оптимистично, чем 396 мнение самих горожан об их готовности к использованию технологий электронного правительства: 40% граждан отнесли себя к сторонникам идеи электронного правительства, в то время как сотрудники ОГВ считают, что число сторонников среди населения составляет почти 90%. Между акторами электронного правительства Петербурга имеется опыт взаимодействия по направлению получения услуг: 80% населения посещали сайты органов власти, 27% организаций имеют опыт переписки по электронной почте с представителями органов власти, посещения сайтов, заполнения электронных форм, 70% сотрудников органов власти сказали о том, что они имели дело с электронными обращениями граждан в их комитет. Официальные интернет-ресурсы органов власти, по мнению госслужащих, наилучший источник информации об их деятельности для населения- 95%. Однако граждане предпочитают официальные встречи с представителями администраций 39%, а материалам на сайтах ОГВ отдали свое предпочтение лишь 12% опрошенных. По мнению экспертов, препятствиями к формированию пространства электронного правительства являются: отсутствие общероссийской нормативной базы для информационных систем (710 ответов экспертов), проблема цифрового неравенства, проблема межведомственной закрытости (4-5 ответов), недостаточный уровень квалификации специалистов органов государственной власти для работы в ИКТ, отсутствие стратегических решений и государственной политики, мотивирующей ОГВ использовать ИКТ (3-4 ответа), сопротивление чиновников (3-4 ответа). В целом можно заключить, что пространство электронного правительства Петербурга- это формирующееся явление, а его потенциальные акторы мало информированы о технологиях электронного правительства, и ,следовательно, они в меньшей степени способны оценить для себя его преимущества. Литература 1. 2. Бершадская Л.А., Илюхин И.А., Куминов А.С., Чугунов А.В. Оценка специфики развития электронного правительства в регионах с использованием метода экспертного опроса //Информационные ресурсы России. - 2010. - № 1. - С. 18-21. Результаты исследования готовности к использованию и востребованности услуг «электронного правительства» в Санкт-Петербурге / Агентство социальной информации Санкт-Петербург (2006 – 2008 гг.); сост.: Р.С. Могилевский, А.М. Смирнов, А.В. Чугунов. – СПб., 2009. 397 3. Использование информационных и коммуникационных технологий малыми и средними предприятиями Северозападного федерального округа. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.rcsme.ru/libArt.asp?id=4782/ КОММУНИКАЦИЯ ВРАЧА И ПАЦИЕНТКИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЖЕНСКОЙ КОНСУЛЬТАЦИИ: МЕХАНИЗМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ОТНОШЕНИЙ ЗАБОТЫ И ДОВЕРИЯ. Бороздина Е.А. (Санкт-Петербург) Одной из значимых категорий, использование которой позволило переосмыслить современное понимание профессионализма, стала категория заботы. Надо заметить, что хотя забота пронизывает практически все опыты человека на протяжении его/ее жизни, данный феномен долгое время не получал должного внимания со стороны социальных исследователей. Идеальным типом социального субъекта, представленным в социологических и политических текстах, был автономный, рациональный индивид (мужчина), действующий в публичной сфере. Реальная взаимозависимость людей, их эмоциональность и уязвимость оказались «спрятаны» в (женской) сфере приватного. В результате отношения заботы, связанные с данными феноменами человеческого бытия, также были «вынесены за скобки» mane-stream социологии. В то же время отношения заботы являются весьма значимой составляющей многих взаимодействий, происходящих в рамках социальных институтов современного общества. В частности, как отмечают отечественные и зарубежные исследователи, забота играет важную роль при формировании доверия к врачу и врачебным рекомендациям в рамках такой гендерно сенситивной сферы, как репродуктивная медицина. В настоящей работе мы ставим перед собой цель рассмотреть отношения заботы как особый род коммуникативных отношений, возникающих (или не возникающих) между врачом акушером-гинекологом и его/ее беременной пациенткой в рамках отечественной женской консультации. Основные исследовательские вопросы можно сформулировать следующим образом: 1) что понимают врачи и их пациентки под заботой, и как возможно проявление подобной заботы в рамках коммуникации врач-пациент; 2) какое значение данный тип коммуникации (или его отсутствие) имеет для формирование доверия 398 пациентки к специалисту и его рекомендациям; 3) какие институциональные возможности для формирования коммуникации подобного типа существуют в отечественном репродуктивном здравоохранении. Эмпирическую базу данного исследования составляют глубинные интервью с беременными пациентками и персоналом женских консультаций. В их число входят 17 интервью с беременными и 6 интервью с врачами акушерами-гинекологами, проведенные автором настоящего текста в Волгограде в мае-августе 2009 года. Беседы со всеми информантами проходили в рамках одной государственной женской консультации, выбор которой определялся возможностью доступа в поле. В ходе проведения исследования мы пришли к выводу, что для наших информанток забота в ходе коммуникации врач-пациент проявляется в следующем наборе характеристик: 1. восприятие женщины, пришедшей на прием как конкретной личности, которая не может быть сведена лишь к беременному телу; 2. стремление врача наладить с этой женщиной эмоционально окрашенную коммуникацию, создать доброжелательную атмосферу в ходе приема; 3. внимание к словам пациентки как основной метод понимания ее потребностей и способ установления успешной интеракции; ориентация на диалог, производство профессионального суждения с учетом практических знаний пациентки о своем организме и, в целом, об особенностях своей жизненной ситуации; 4. акцент на контекстуальности, специфике данного случая; 5. позиционирование самого специалиста как конкретного человека, обладающего определенным (гендерно обусловленным) опытом и ориентирующимся на этот опыт в ходе своей профессиональной деятельности; 6. забота как постоянная готовность незамедлительно отреагировать на жалобы пациентки; врач как тот, кто всегда готов ответить (в широком смысле этого слова) на вопрос женщины; 7. стремление выровнять информационный дисбаланс в отношениях с пациенткой, объяснить особенности ее состояния и суть проводимого лечения; Как пациентки, так и врачи рассматривают подобный тип взаимодействия, как залог формирования доверия между 399 специалистом и посетительницей и (в конечном итоге) как залог успешности лечения. Однако институциональная организация отечественной системы здравоохранения не всегда способствует формированию подобного типа коммуникации. В частности, жесткое нормирование времени, отводимого доктору на прием каждой пациентки (12-15 минут) препятствует развитию персонализированной коммуникации между беременной женщиной и медицинским профессионалом. ЯЗЫКОВЫЕ ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ СРЕДСТВА В СОВРЕМЕННЫХ РЕКЛАМНЫХ ПОСЛАНИЯХ Вдовина М.Е., Савельева Е.П. (Санкт-Петербург) Практически во всех современных рекламных посланиях используются разнообразные языковые выразительные средства, направленные на привлечение внимания получателя «закодированного» сообщения. Главным образом, используемые языковые средства имеют цель усилить выразительность рекламного текста, что в конечном итоге ведет к достижению главной задачи – увеличению продаж рекламируемого товара или услуги. Язык сегодняшней рекламы обладает значительной долей двусмысленности и завуалированности, что позволяет сделать вывод о том, что языковое манипулирование становится неотъемлемой частью рекламных посланий в современном мире. При помощи так называемых речевых манипуляторов, влияющих на формирование ассоциативного образа продукта или услуги, рекламе удается воздействовать на стереотипные представления целевой аудитории о поведенческих установках, ценностных ориентациях, а также стиле жизни потребителя. В рамках проекта «Верификация общей теории социальных систем Лумана Н. (на материалах латентных рекламных посланий)» были проанализированы рекламные послания популярных периодических глянцевых журналов с различной целевой аудиторией (Time Out, Cosmopolitan, Maxim, Men’s Health и др.), а также телеканалы, просматриваемые широким кругом зрителей (Первый канал, НТВ, Домашний, MTV и др.). Выявлено, что арсенал тех способов и приемов, которыми пользуются создатели рекламы для привлечения нашего внимания, чрезвычайно велик. Наиболее типичными для рекламных сообщений языковыми средствами выразительности являются использование слогана, метафорического 400 оборота, в том числе олицетворения, гиперболы, описательных оборотов (перифраза), побудительных предложений и др. На основании данных частотного анализа может быть сделан общий вывод о том, что наиболее характерно использование слогана (журналы – 54,1 %, ролики – 76,4 %), причем преобладают слоганы на русском языке. Эти емкие рекламные лозунги отражают неповторимость того или иного рекламного предложения и выполняют функции привлечения внимания потребителей, поднятия престижа фирмы, а также увеличения объема продаж. Однако если журналы и допускают использование иноязычного слогана (20,4 %), то для телевизионной рекламы это практически не характерно (4,1 %). Предположительно, это связано с тем, что телевизионная реклама во много направлена на массовое потребление, а значит, абсолютно очевидно, что предпочтение отдается родному языку с целью охвата наибольшего количества потенциальных потребителей. Тоже самое может в равной мере быть отнесено и к использованию иноязычного текста в целом. В глянцевых журналах почти в половине случаев используются иноязычные вставки (43,1 %), тогда как в роликах они составляют всего 5.8 %. Это связано, в первую очередь, с интернационализацией общения и нацелено на поднятие ранга рекламируемого товара, а также подчеркивание его иностранного происхождения. Неотъемлемой частью многих рекламных сообщений является метафорический оборот, в том числе и олицетворение, он был представлен в 37,3 и 43,8 % случаев соответственно для журналов и роликов. Действительно, метафора представляет собой одно из наиболее сильных выразительных средств, которое практически всегда привлекает внимание своей необычной формой. Используя данный языковой прием, представляется возможным не только обыгрывать различные значения конкретной языковой единицы и извлекать из нее дополнительный смысл, но также акцентировать внимание на неком определенном слове. Также следует отметить такое лексическое выразительное средство как гипербола, которая имеет одинаковую частотность использования как для журналов (13,7 %), так и для роликов (13,6 %). Вероятно, это одно из наиболее простых средств, которые преувеличивают характеристики потенциального товара, делая его максимально привлекательным в глазах потребителей. Среди синтаксических выразительных средств более частотными оказались побудительные предложения и повелительное 401 наклонение (23,6 % – для роликов, 25,5 % – для журналов). Подобные обороты и выражения, несомненно, добавляют рекламному тексту элемент персонификации, делая его более «личным». Глаголы в повелительном наклонении (например, будь, живи, купи и прочие) лишь еще больше уверяют нас, что рекламное сообщение направлено не просто на некую безликую аудиторию, но на каждого отдельно взятого потребителя, на каждого из нас, листающего журнал или смотрящего телевизор. Важной задачей рекламного языка является привлечение внимания публики, вовлечение адресата в сообщение, что стимулирует рекламодателей к частотному использованию повелительных глагольных форм с целью побуждения к действию, к потреблению продукта. Анализ языка рекламных посланий показал, что в них используются практически все языковые выразительные средства, ведь именно с их помощью становится возможным улучшить запоминаемость рекламных слоганов, отдельных фраз и предложений рекламных посланий, а также общее восприятие всего рекламного текста в целом. СТРУКТУРА И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ Воронкова О.А. (Москва) Политические реформы последнего десятилетия сильно изменили характер развития социополитической коммуникации в России по сравнению с предыдущим десятилетием. С одной стороны, усиление влияния процессов централизации власти на жизнь общества привело к сворачиванию некоторых институциональных компонентов структуры социополитического дискурса, таких как публичные дискуссии власти с оппозицией. С другой стороны, процесс обновления и образовательного роста поколений неизбежно способствует развитию критического мышления в общественной среде, что служит стимулом для рождения новой волны социальнополитической коммуникации. Институциональное измерение структуры социальнополитической коммуникации на данный момент представлено: внутрипартийными дискуссиями, «прямыми эфирами» ответов высших представителей власти на вопросы населения, встречами представителей местных административных органов с народом, дискуссиями экспертных сообществ, СМИ дискуссиями, ток-шоу, 402 интернет-форумами, локальными обсуждениями действий власти населением, митингами «несогласных» (по уже установившейся традиции, не санкционируемыми властью). Структура социально-политической коммуникации может быть представлена не только в институциональном, но и во внутреннем дискурсивном измерении, а именно соотношением риторической и рациональной составляющих дискурсивного процесса. Исследования Центра изучения элит Института Социологии РАН показывают, что десятилетие функционирования вертикали власти, требующее легитимации, вполне ожидаемо привело к развитию тенденции усиления риторической составляющей политической коммуникации, то есть необходимости идеологического оправдания выбранного политического курса. Это выразилось в появлении и фиксации таких риторических фигур как «суверенная демократия», «российский консерватизм» и т.п. Другой наблюдаемой тенденцией явилось подавление плюрализма мнений, подчинение публичного пространства дискурса политической позиции доминирующей партии, тенденции, явно побеждающей риторические призывы к развитию внутри- и межпартийных дискуссий. Тенденции развития современной социально-политической коммуникации не внушают оптимизма. С уходом с политической арены правых партий по причине разочарования населения в идеологии либерального индивидуализма фактически прекратились дискуссии власти с оппозицией. Той части населения, которая до сих пор поддерживает эти идеи не осталось другого публичного пространства для выражения своих позиций, кроме митингов и интернет обсуждений. Активно обсуждаются политические действия на экспертном поле, однако достоянием широкой общественности мнения экспертов становятся лишь частично – в ТВ ток-шоу, интервью по отдельным вопросам, в виде отдельных высказываний, попадающих в СМИ. Более того, в последнее время наметилась тенденция перевода политической тематики публичных обсуждений в СМИ (особенно на ТВ) на более нейтральную – историческую, бытовую, криминальную и т.п. Традиционно активно обсуждаются действия властей разного уровня на внутреннем «народном поле» – «кухонных» или «уличных посиделках». Однако до внимания правительственных кругов такие мнения доходят «в случайном порядке». «Прямые эфиры» разговоров высших лиц государства с населением страны и встречи представителей административных органов с местным населением 403 сводятся к жалобам людей на действия нерадивых чиновников и неспособность самостоятельного решения проблем. Единственным активно развивающимся и пока плохо контролируемым властью полем обмена информации являются интернет-форумы. Однако до конца неясно насколько охотно представители власти учитывают свободно высказываемые мнения в своих действиях (за исключением отдельных показных случаев реакции власти на критические письма народных представителей). Обнадеживает, по крайней мере, неоднократно выраженное высшими лицами государств признание, что на данный момент тотальный контроль над интернетом технически невозможен [1]. Однако это признание не дает гарантий, что в будущем технические возможности тотального контроля над интернетом не будут созданы [2]. Говорить о развитии полноценной многосторонней, коммуникации власти и общества не только преждевременно, но пока и бесперспективно. Для широкого и свободного развития социальнополитического дискурса необходимо проведение политических контрреформ, отменяющих введенные ограничения выборного процесса, проведения митингов и референдумов, создания неправительственных общественных организаций. Литература 1. 2. Путин, В. В России нет никакого тотального контроля за Интернетом // Адрес документа в Интернете: http://www.bit.primetass.ru/news/show.asp?topicid=17&id=53077 Кепман, М. Домен .РФ — отголосок холодной войны// Адрес документа в Интернете: http://www.registerdomain.ru/domains/domain_rf_questions.html ПРОБЛЕМА ГРАНИЦ ПОВСЕДНЕВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ Гилязова О.С. (г. Екатеринбург) С конца XIX века взамен гносеологического понимания мира, говорящего о различии в восприятии и описании одного и того же мира, появляется онтологическое представление о различие между самими мирами. Синтезом онтологического и гносеологического подходов является феноменологический подход, по которому переживания становятся основой различных жизненных 404 миров. Но и социальная феноменология не свободна от идеи некой главенствующей реальности, с позиции которой все остальные рассматриваются как производные. Доминирующая реальность начинает пониматься в качестве жизненного мира в его значимости и непосредственной данности для человека, открываемой, словами А. Шюца, «естественной установкой» (соответствующей «горизонту повседневности»). Такой подход позволяет говорить о различии между сферами повседневной и вне повседневной жизни, но не о различии между разными повседневностями. Повседневности можно отделить друг от друга по нескольким критериям. Наиболее обобщенный подход предполагает видеть в повседневности все наличное, обычное человеческое бытие, тогда в надповседневность уйдет только область чистой трансценденции, сверхчеловеческого, сверхъестественного бытия. Притом, например, для мифологически-простонародного сознания потусторонние явления (из мира духов, мертвых, привидений, домовых) входят в повседневность обыденной жизни. Это лишь одна из возможных разверток повседневности, но возможны иные разверстки по иным принципам, сужающим, кстати, сферу повседневного бытия. Так, например, хотя для дореволюционного простонародья явления потустороннего мира представали более естественными, чем для образованного человека, но жизнь высших сословий, а тем более иных народов, которая лежала отнюдь не по ту сторону человеческого бытия, казалась менее естественной, а некоторые ее проявления, технические новшества и экзотические особенности – немыслимыми и даже сверхъестественными. Иная человеческая жизнь была для сословий, где она была недоступна, более запредельной, чем жизнь не-человеческая, надчеловеческая. Более прозрачный критерий разделения (сужения) повседневных миров – критерий социальной стратификации (кастового, сословного и классового деления), притом, чем четче, резче и непроходимей в социуме переходы между стратами, тем ярче выражены различия между формируемыми повседневностями. Еще более четкая, непреодолимая граница между различными повседневностями задается национальными, культурными особенностями, усугубляемыми религиозными и мировоззренческими, зачастую непроговариваемыми, но от этого еще более влиятельными установлениями. Таким образом, можно выделить несколько критериев повседневности: по принципу природной естественности, социальной стратификации, национально-культурной ментальности (привычное 405 = повседневность, экзотическое = иноповседневность), а также по принципу современности (где современное нам, относящееся к нашему поколению = повседневность, а отдаленное по времени в прошлое или будущее = иноповседневности). Все эти разверстки достаточно общи, весьма приблизительны и не дают прочувствовать, где проходит грань, отделяющая нашу повседневность от иноповседневного нам. Очевидно, что там, где мы не можем быть самими собой, там, где образ жизни, обстановка, мировоззрение и т.п. не позволяет нам совпадать с собой – там и проходит граница, отделяющая нашу повседневность от иноповседневности. Но такой подход оправдывает себя лишь в условиях традиционной жизни, требующей от человека устоявшейся самоидентификации. Современная же жизнь, немыслимая без массмедийных и интернет - коммуникаций, требует, скорее, «плавающей идентификации». Именно массмедиа, которые характеризуются отказом от непосредственности интеракций между отправителем и адресатами, нивелируют отличительный аспект повседневности, выступающей как реальность непосредственно переживаемого опыта. Ведь чем более наше осознание себя присутствующим, озабоченным и задетым происходящим опосредовано массмедийными коммуникативными практиками, отстраняющих нас от возможности, а главное потребности вмешательства и участия, тем проще даже к действительности нашей повседневной жизни отнестись как к некой условности. В то же время интерактивные возможности современных компьютерных технологий позволяют чрезмерно вжиться в условность виртуального мира. Вопреки социально-феноменологическому подходу, повседневность современного человека строится не на сохранении, а, напротив, на переворачивании или даже отмене дихотомии значимого/ незначимого, которая с точки зрения «естественной установки», отвечающей житейски-практическому подходу к миру, проходит между действительной своей настоятельностью реальностью и условными реальностями. Наглядный пример такого переворачивания дихотомии значимого/ незначимого можно видеть по тем домохозяйкам, для которых перипетии мыльных сериалов оказываются важнее, чем проблемы собственной жизни, не говоря уже о тех, для кого пребывание в виртуальном компьютерном мире превратилось в наркотического рода зависимость. Таким образом, события экранной или виртуальной реальности не просто кажутся значимее, чем события обычной повседневной жизни, но и начинают 406 составлять саму эту повседневную жизнь. В этом смысле не совсем правомерно разделять разные реальности, которые настолько вошли в повседневность, что уже являются ею. Впрочем, это не снимает вопроса о специфике разных повседневностей, которые столь же индивидуальны, столько и сами люди. ДЖ.Г.МИД О СИМВОЛИЧЕСКОЙ ИНТЕРАКЦИИ КАК ДИАЛОГИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ И «ПРАКТИЧЕСКОЙ ИНТЕРСУБЪЕКТИВНОСТИ» Гнатюк О.Л. (Санкт-Петербург) С середины ХХ в. одной из главных в социологии остается тема коммуникации, интерсубъективности и диалога, которая разрабатывалась в том числе – и в рамках теории символического интеракционизма - Дж.Г.Мидом, Г.Блумером и др. В ней объясняются социально-психологические механизмы личностных коммуникаций, групповой жизни и социализации личности, феноменология общения и взаимодействий индивидов, формирующих общие значения вещей посредством интерпретации действий друг друга. Интеракция людей опосредуется использованием символов, практиками символического обмена жестами, языком, знаниями, ценностями, переживаниями, ролями, а также внутренним диалогом между двумя структурами человеческой идентичности - «я» (the I) и «социального я» (the Me). Это и является сущностью рефлексивного диалога-разговора в пространстве «дискурсивного универсума», т.е. в «системе универсально значимых символов» [1, 157, 179]. По мнению Дж.Г.Мида, целостная структура человеческой идентичности, «личностного я» (the Self) состоит из: the I + the Me. The I – это импульсивное, свое я, эго, элемент спонтанного и отчасти – бессознательного (эмоции, чувства, образы и представления о самом себе) в структуре личности. The Me – это «социальное я», сознательное, коллективное представление обо мне, которое появляется в процессе интеракций в группах. Именно в групповой жизни людей, где индивид учитывает предъявляемые ему социальные требования, происходит усвоение и «присвоение» (интериоризация) социальных ролей индивида, «выравнивание индивидуальных действий» и формируются общие значения [2, 173175]. Х.Йоас характеризует мидовскую модель диалогической коммуникации «практической интерсубъективностью». 407 Согласно Дж.Г.Миду, социальные роли устанавливают границы поведения человека. Внутренний мир личности формируется в результате социализации. Таким образом, происхождение «Я» целиком социально: «личностное я» (the Self) является продуктом социума; внешний социальный контроль преобразуется в самоконтроль. Символические интеракции (взаимодействия) опосредованы знаками, символами – языком (словами) и «жестами». Символы рождаются в процессе взаимодействия между индивидами в социальной группе. Главный символический посредник – это язык, имеющий конвенциональную и социальную природу. Становление социального индивида, по Дж.Г.Миду, опосредствуется языком. В социальной интеракции люди усваивают значение общих символов. Именно слова дают людям возможность формировать общие представления о ситуациях, общее видение объектов, делающие возможным систематические социальные взаимодействия. В то же время, люди интерпретируют значение символов, «примеряя» их на себя. Поэтому язык – это также средство выражения индивидуальности. В теории символического интеракционизма Дж.Г.Мида коммуникация характеризуется как интеракции, опосредованные языком и символами, в процессе которых между людьми устанавливаются общие значения и правила взаимодействия: «формирование значений – это развивающийся коммуникативный процесс, в ходе которого индивид замечает предмет, оценивает его, придает ему значение и действует на основе этого значения» [2, 176; 3, 214]. Социально-коммуникативный подход к пониманию символов получил научное развитие именно в символическом интеракционизме. Значения изменяются в зависимости от типа социальных групп и ситуаций. Межличностная интеракция символическое взаимодействие, в котором действия индивидов опосредованы системой общих значений. Символическое, т.е. социальное взаимодействие в группах – это первичный процесс, в ходе которого вырабатываются, поддерживаются и изменяются символические значения. Коммуникативное действие состоит из трех частей: 1) информация от одного коммуникатора; 2) ответная информация от другого коммуникатора; 3) рождение общего значения как результат, побуждающий к действию. Таким образом, взаимодействия являются источником возникновения социального (а не психологического) «я» в личности, и, далее, - общественных структур. Общество понимается как процесс и как множественность систем взаимодействия (в семье, группе, организации, в подсистемах 408 экономики, культуры, политики), как символическая интеракция. Социальное пространство упорядочено и организовано через интеракции, социальные связи и социальные институты. Теория символического интеракционизма разрабатывалась в противовес как постулатам психоанализа о «трехчленной» структуре личности и о первенстве бессознательного, предопределяющего ее поведение, так и идеям бихевиоризма с его объяснением поведения как реакции на стимул. В ней выражена попытка установить именно социальные, а не психологические детерминанты поведения. Вот почему эта теория иногда называется теорией символического, или социального взаимодействия. Дж.Г.Мид самоопределял свою концепцию как «социальный бихевиоризм»: особенность символической интеракции – в том, что люди интерпретируют или определяют действия друг друга, а не реагируют на них. Менее известны идеи Дж.Г.Мида как политического философа: о политическом диалоге, о противопоставлении насильственной власти и власти экспертной – легитимной и справедливой, основанной на «смысловом ресурсе языка», об исторической трансформации «власти уничтожения» во «власть созидания» и др. Эти идеи стали важным источником для концепции Ю.Хабермаса о «делиберативной», или диалогической партиципаторной демократии, реальной «полиархии» в гражданском обществе «общественной разумности», для современного коммунитаризма [4, 70, 73-74]. Литература 1. 2. 3. 4. Mead G.H. Mind, Self and Society from the Standpoint of a Social Behaviorist.Chicago, 1934. Блумер Г. Общество как символическая интеракция //Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984. Гнатюк О.Л. Основы теории коммуникации: учебное пособие. М., 2010. Поцелуев С.П. Власть как диалог без власти? К актуальным аспектам политической философии Дж.Г.Мида // Полис. 2010. № 1. 409 «КОММУНИКАЦИОННАЯ ЭФФЕКТИВНОСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ ВИДЕО РЕКЛАМЫ КАК МЕТОДА ПРОФИЛАКТИКИ НАРКОТИЗАЦИИ ДЕТЕЙ» Гулабыева Г.С.(г. Барнаул) Уровень и темпы распространения наркотизации в России в начале XXI века выросли на столько, что создали угрозу не только экономической безопасности государства и его территорий, но и социальной стабильности страны и ее регионов. Особую тревогу вызывает тот факт, что в Алтайском крае самый высокий показатель зарегистрированных больных наркоманией отмечается в возрасте 20-39 лет – 88%, на втором месте молодежь 18-19 лет – 5,5%, доля подростков – 0,5%, и лишь 5,1% больные в возрасте старше 40 лет[1]. Таким образом, те части общества, на которые возлагаются надежды на будущее развитие, а именно подростки и молодежь, не способны обеспечить не только развитие, но и рискуют деградировать вследствие своей зависимости от наркотических средств и связанного с этим девиантного поведения. Научно-технический прогресс способствуют появлению новых форм коммуникативного воздействия на сознание людей. Одной из таких форм на сегодня стал институт рекламы. Реклама как коммерческая, так и социальная оказывают большое влияние на формирование стиля жизни основной массы современного общества. Однако, говоря, о проблеме наркотизации, сложно и часто невозможно говорить об изменении поведенческих моделей. Связано это с тем, что люди, употреблявшие наркотические вещества, даже освободившись от психологической зависимости, не могут освободиться от зависимости физиологической. Это свидетельствует о том, что необходимо заниматься профилактикой наркотизации, сделать все возможное, чтобы как можно меньшее число людей было вовлечено в процесс наркопотребления. Таким образом, социальная реклама как метод профилактики наркотизации, должна быть эффективной, для того, чтобы ее цель была достигнута. В этой связи вводится такое понятие, как коммуникационная эффективность социальной рекламы, то есть ее способность воздействовать на человека на уровне коммуникативных эффектов. Для оценки коммуникационной эффективности социальной рекламы мы применяем метод семантического дифференциала. С помощью данного метода мы тестируем антинаркотический 410 видеоролик для детей «Запомни: ты родился стать счастливым!», который был снят студентами факультета социологии Алтайского государственного университета специальности «Реклама». По итогам исследования, проведенного среди учеников 2-3 классов, 7-8 классов Шарчинской средней школы (с. Шарчино, Тюменцевского района, Алтайского края) и учеников 7-8 классов Гимназии № 40 г.Барнаула (N=99), была сформирована база данных. Далее обработка данных происходила в программе SPSS’11 и включала в себя следующие этапы: 1) проверка значений переменных на нормальность распределения (Test of Normality);2) оценка средних значений по группирующему признаку (Compare of Means);3) Тест Манна-Уитни (Mann-Withney-UTest) 4) Ранговая корреляция по Спирману ( Bivariate Correlations… Spearman); 5) Представление однофакторной модели исследуемого объекта(G-factor). Таким образом, по итогам исследовании, нами сформулированы следующие выводы: 1) V9 шкала «неприятно смотреть – приятно смотреть» – генеральный фактор.V23 шкала «не сочетаемость - сочетаемость картинки, текста и музыки» - характеризующий фактор. Таким образом, для детей 2-3 классов важно наличие на экране гармонично сочетающихся картинки, текста и музыки, что определяет приятно или нет, детям будет смотреть предложенную рекламу. Соответственно, мы можем сделать вывод о том, что на детей 2-3 классов было оказано эмоциональное воздействие, т.е. достигнут коммуникативный эффект на эмоциональном уровне. 2) V15 шкала «не заставляет задуматься о проблеме заставляет задуматься над проблемой» - генеральный фактор.V15 шкала «не призывает к действию - учит как надо поступать» характеризующий фактор, т.е. для детей 7-8 классов важно наличие поучительной информации, моделей поведения с которыми им предстоит либо соглашаться, либо нет. Подобная информация заставляет их задумываться над проблемой и приходить к выводам, сделанным самостоятельно. Соответственно, мы можем сделать вывод о том, что на детей 7-8 классов было оказано воздействие на когнитивном уровне, т.е. достигнут коммуникативный эффект на 411 когнитивном уровне, что вероятно, может привести к поведенческой реакции. Таким образом, гипотеза исследования подтверждена частично. Общим выводом является то, что одна и та же реклама достигает разных коммуникативных эффектов у представителей разных возраст групп. Этот факт свидетельствует о необходимости тщательно изучать психологию целевой аудитории рекламы(в нашем случае детскую психологию) и прибегать к подобным знаниям при интерпретации результатов исследовании. Литература 1. Максимова С.Г. Наркотизация в приграничном регионе России: вызовы, риски, угрозы: монография/ под общ. ред. С.Г.Максимовой. – Барнаул: изд-во Алт. ун-та, 2009 СОЦИАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ИНТОЛЕРАНТНЫХ УСТАНОВОК МОЛОДЕЖИ Гуслина А.С. (Санкт-Петербург) Современное общество характеризуется высокой степенью экстремизации, выраженными интолерантными установками. Интолерантность – полисемантический термин, не имеющий единообразной трактовки. На наш взгляд, уместно воспользоваться определением П.П. Николсона, согласно которому интолерантность – это «употребление силы для вмешательства в мнения или действия, которые отклоняются от собственных мнений или действий субъекта, и с которыми он морально не согласен» [2, p. 160]. Выделяют следующие принципы интолерантного поведения, ярко проявляющиеся в ситуации конфликта: а) монополия на истину – отсутствие готовности к диалогу и компромиссу; б) некритичное восприятие собственного поведения; в) отказ взглянуть на ситуацию глазами оппонента; г) скрытность, маскировка своего поведения – допущение лжи, тактических хитростей и т.п. [1]. Теоретические обобщения позволяют выделить степени интолерантного поведения: неприятие – пассивное сопротивление (внутреннее несогласие с ситуацией) или активные неагрессивные действия; враждебность – готовность демонстрировать негативные чувства, грубость; ненависть – сильные отрицательные эмоции зависти и гнева, возможно переходящие в конкретные физические действия; насилие – физические действия в отношении оппонента в 412 качестве ответной реакции; агрессия – использование физической силы с целью доказательства своей позиции. Примеры нетерпимого поведения встречаются повсеместно, в любом контексте взаимодействия; их демонстрирует большинство социальных групп, в т.ч. молодежь. Именно молодежь зачастую выступает объектом социологических исследований интолерантности, т.к. рассматривается как основной ресурс общества, определяющий его будущность. К числу факторов интолерантного поведения нередко относят неблагоприятное влияние социальной среды, негативную социализацию. На наш взгляд, феномен интолерантного поведения гораздо сложнее и детализированнее; он должен рассматриваться в контексте поиска молодыми людьми идентичности, как личностной, так и социальной, выстраивания границ между «нами» и «не-нами». Представляется интересным выяснить, влияет ли то, как воспринимается молодежью партнер по взаимодействию: как «свой» или как «чужой», – на интолерантное поведение в его отношении. Итак, цель нашего эмпирического исследования заключалась в том, чтобы выявить возможную зависимость интолерантного поведения молодых людей в ситуации конфликта от: а) социальной идентичности оппонента («свой» – восприятие оппонента как члена своей социальной группы; «чужой» – восприятие оппонента как члена другой социальной группы) и б) социального института, в рамках которого происходит взаимодействие (максимально формальный – учебное заведение; средне формальный – семья; минимально формальный – группа сверстников, компания). Объектом исследования выступили мнения молодых людей в возрасте от 16 до 21 года, проживающих в современной российской провинции, предметом – их интолерантное поведение и степени его проявления. Наша гипотеза заключалась в том, что социальная идентичность оказывает влияние на интолерантное поведение молодежи в ситуации конфликта: в отношении «своих» интолерантное поведение проявляется легче и ярче, чем в отношении «чужих». Исследование было выполнено в количественнокачественной перспективе. Качественный этап состоял из серии групповых интервью с учащимися техникума (21 человек в возрасте от 16 до 20 лет). Была использована проективная методика, рассмотрено 18 ситуаций. Тексты интервью подверглись контентанализу, в результате которого были выделены высказывания, содержащие коннотации интолерантности и толерантности. Всего было зафиксировано 567 подобных высказываний, варьирующихся 413 по степени интолерантности: неприятие описывают 284; враждебность – 108; агрессию – 82; насилие – 15; ненависть – 2. Толерантность выявлена в 76 случаях. Больше всего высказываний было получено при обсуждении ситуаций, относящихся к ситуации «учебное заведение» (198), чуть меньше – в группе «досуг, компания» (195), меньше всего – в группе «семья» (174). Качественный анализ текстов интервью позволил нам придти к следующим выводам. В рамках формального института «учебное заведение» взаимодействие с оппонентом, маркированным как «свой» (классный руководитель; одногруппник; первокурсник техникума), как правило, окрашено большей интолерантностью, чем с «чужим» оппонентом (учитель-предметник; учащийся другой учебной группы; учащийся 9-го класса школы, 1 курса лицея). Сходная социальная идентичность выступает здесь в качестве механизма, упрощающего проявление интолерантного поведения. В рамках менее формализованного института «семья» по отношению к «чужим» (сосед-взрослый; сосед-ровесник; маленький ребенок соседей) интолерантность проявляется чаще, чем к «своим» (родитель; брат/сестра; младший родственник). Здесь снова проявляется специфика социального института: семья – это родные и близкие люди; информанты отмечают, что их нужно беречь, родителей не огорчать: «С родной кровью всегда можно договориться». Минимально формализованный социальный институт «группа сверстников, компания» предстал следующим образом: интолерантные модели поведения в отношении социальной идентичности «свой» (тренер; друг; младший в компании, во дворе) отмечается в значительном количестве высказываний. Здесь, как и в контексте социального института «учебное заведение», общая идентичность служит не тормозящим элементом, а скорее раскрепощающим, освобождающим. Таким образом, можно утверждать, что социальная идентичность выступает одним из условий формирования интолерантного поведения. Она оказывает влияние на интолерантное поведение в состоянии конфликта. Кроме того, имеет значение социальный институт, в рамках которого происходит взаимодействие. Литература 1. 2. Гусейнов А.А. Понятие насилия и ненасилия // Вопросы философии. 1994. №6. Nicholson P.P. Toleration as a moral ideal// Aspects of toleration. Philosophical studies / Ed. by J. Horton and S. 414 Mendus. L; N.Y., 1985. ИМИДЖ КАК СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ: ДРАМАТУРГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ8 Дагаева Е.А. (Таганрог) Рассмотрение имиджа как цели и результата процесса самопрезентации, доказывает, что данный феномен существовал на протяжении всей истории человечества. Тщательно продуманные, запечатленные в соответствии с каноном изображения фараонов, пышные церемониалы чествования победителей в древнеримской империи, наполненные глубоким смыслом прозвища древнерусских князей – все это не что иное, как опыт имиджмейкинга, дошедший до нас из глубины веков. Как справедливо указывает Т.Ю. Быстрова, «имидж – это следствие социальности человека и, не исчерпывая человеческую природу, связан с его социальной ролью. … Имидж выражает стремление человека вступить в контакт с окружающими и произвести на них определенное впечатление» [1]. Исходя из этого, наиболее плодотворной методологической парадигмой к изучению имиджа нам представляется символический интеракционизм и, в частности, драматургический подход И. Гофмана. Применение драматургического подхода И. Гофмана к сущности и анализу практик такого сложного социальнопсихологического феномена, как имидж, весьма эвристично. Наиболее ярко это выражается в ситуации анализа имиджа политического актора. Имидж в данном случае выступает как роль, которую исполняет политик перед аудиторией. Все константы «драматической постановки» направлены на то, чтобы произвести надлежащее впечатление на аудиторию. Деятельность по целенаправленному конструированию имиджа и реализации драматической постановки допустимо обозначить как имиджмейкинг. 8 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Целевой конкурс поддержки молодых ученых», проект № 10-06-95678 и/Мл. 415 Как утверждает Р.Э. Герцштейн, в период предвыборной кампании Гитлер, согласно замыслу Геббельса, каждый раз представал в новой роли перед соответствующей аудиторией. «Студентам и интеллектуалам он представлял Гитлера в качестве художника и архитектора, оторванного от своей учебы в 1914 году необходимостью служить нации. Для особ сентиментальных у Геббельса имелся Гитлер, который питал любовь к детям. Рабочим он подавал Гитлера-рабочего. Перед ветеранами Гитлер представлялся в образе Неизвестного солдата первой мировой войны» [2, с.66]. «Личный фасад» политика имеет основополагающее значение: его внешность, голос, взгляд, жесты, мимика, походка, одежда – все невербальные и вербальные сигналы должны быть тщательно продуманы в расчете на определенный эффект у аудитории. Конструирование личного фасада предполагает детальное изучение ожиданий целевой аудитории с целью попадания с ними в унисон. Политик, и тем более президент, должен выступать в роли эталона для нации. Здоровый, сильный, интеллектуально развитый, морально устойчивый, демонстрирующий социально одобряемое поведение во всех сферах жизни. Примером использования приема идеализации в политической коммуникации может служить рекламный ролик предвыборной кампании Д. Картера, где он выступает в роли заботливого отца, помогающего своей дочери делать домашнее задание. Голос за кадром провозглашал: «Муж. Отец. Президент. Он прекрасно делает все эти три дела» [4, с.50]. Короля, как известно «играет» свита. Именно поэтому в период предвыборной кампании политики стремятся обеспечить себе поддержку со стороны известных деятелей искусства, науки, телевидения. М. Ростропович и Г. Вишневская поддерживали Б. Ельцина, Б. Стрейзанд и С. Спилберг – Б. Клинтона. Немаловажную роль в «представлении» политического лидера играет такая «команда», как семья. Стало традицией демонстрировать претендента на президентский пост в окружении его близких: жены, детей, даже домашних животных. «Играем дружную семью» – именно под этим девизом строится коммуникация в процессе предвыборной кампании. Итак, опора на драматургический подход И. Гофмана в изучении имиджа политика позволяет утверждать, что имидж – это «публичное Я» политического актора, социальная роль, конструируемая им в соответствии со сценическим замыслом (целью) 416 и ожиданиями аудитории (электората), выступающая как инструмент социального влияния. Литература 1. 2. 3. 4. Быстрова Т.Ю. Определение имиджа: аналитика и феноменология. [Электронный ресурс]. Режим доступа:http://www.taby27.ru/tvorcheskie_raboty/50/imagelogij a_statji/image_analytic.html (дата обращения: 28.06.2010). Герцштейн Р.Э. Война, которую выиграл Гитлер. Смоленск: Русич, 1996. 204 с. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. Издательство: М., Канон-Пресс-Ц, 2000. 304 c. Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз. М.: Центр, 2004. 336 с. СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ КАК ФОРМА ПРЕЗЕНТАЦИИ ЛИЧНОСТИ В ИНТЕРНЕТПРОСТРАНСТВЕ Дужникова А.С. (Москва) Интернет-пространство как информационное поле, в котором протекает коммуникация между людьми, создает особые условия для представления себя другим в глобальной среде. Особую роль в этом процессе занимают ресурсы, позволяющие выкладывать информацию о себе в открытом доступе для других членов определенной онлайновой категории или интернета в целом. Мы их определяем как «социальные ресурсы» или «социальные сети», объединив под этими понятиями собственно социальные сети («В Контакте», «Одноклассники» и т.д.), сайты-знакомств, журналы и блоги. Подобные ресурсы позволяют пользователям выкладывать информацию о себе, формы которой ограниченны только техническими возможностями сети. Они и конструируют отличное от реальности поле для самопрезентации личности. Любой существующий канал коммуникации может быть слишком узок или широк, чтобы передавать все сведения, которые человек хотел бы сообщить о себе [1] . В зависимости от ширины или узости канала передачи информации личность может варьировать ей по своему усмотрению, стремясь создать определенный образ. И одним из видов ограничений выделяют – технический – как возможность физического пространства в передачи информации. Если рассматривать социальные сети, как канал коммуникации, то 417 становятся очевидными их отличия в возможности передачи информации о себе по сравнению с ситуацией лицом к лицу. Особенности в первую очередь проявляются в возможности анонимного общения, отсутствии тела во время представления себя другим, в практическом отсутствии доступа к информации о пользователе (кроме предоставляемой самим пользователем), при этом зрителями презентации себя становятся большие количество незнакомых других. Во вторых, технические возможности очерчивают допустимые формы презентации, которые могут протекать на уровне размещения текстовой информации, видео-, аудио- или фото- материалов. Все эти особенности дают возможность конструировать любой образ, который может варьироваться от отражения реальности до полностью вымышленного персонажа. Некоторые исследователи утверждают, что пользователи конструируют образ идеального Я, которое они бы хотел иметь в реальности, но по каким-то причинам не могут этого сделать. При этом шансы выдать свое истинное Я намного меньше, чем при взаимодействии лицом к лицу. Все дело в том, что доступ информации у публики о человеке кроме той, что дает он сам о себе в рамках символической активности, практически отсутствует, если члены публики не знакомы с ним лично. А пользователь может максимально контролировать поток информации исходящий от него. И. Гофман писал, что с помощью вербальной символической активности личность дает информацию о себе, другими способами (напримером, внешностью, телодвижениями) выдает её [2]. Встает вопрос, какие группы людей более склонны к поведению, ориентированному на раскрытие информации о себе и представления себя другим посредством социальных ресурсов. Чтобы ответить на него, мы провели исследование общественного мнения. Полевой этап был реализован по нашему инструментарию компанией ВЦИОМ в апреле 2010 года. Опрошено 1600 человек в 140 населенных пунктах в 42 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,4%. Возраст – 18+. Вопросы задавались только пользователям сети интернет (40% от выборочной совокупности). Количество людей ориентированное на самопрезентационное поведение в социальных ресурсах составляет 53% от пользователей интернета. Эта третья по популярности онлайновая категория среди россиян. При этом аудитория социальных сетей постоянно увеличивается. Каждый третий пользователь (33%) зарегистрировался в сети менее года назад. За такое же время только 418 3% от пользователей перестали посещать социальные сети. Более склонны к презентации себя молодые люди, средний возраст пользователя социальных сетей ниже, чем возраст игнорирующих подобные ресурсы (31 год против 39 лет, значимость различий в возрасте этих двух групп подтверждаются на основе Independent Samples Test (α=0,000)). Несмотря на то, что аудитория интернета в большей степени мужская, чем женская, социальные сети показывают иную тенденцию – потребность в их использовании чувствуют в большей степени женщины (54%). Мужчин же на подобных сайтах можно встретить чуть реже – 46% от общего числа пользователей. Что касается образования, то шансы обнаружить человека с высшим (23%), со средним (32%) или средним специальным образованием (35%) в социальных сетях примерно одинаковые. Самыми редкими гостями социальных сетей являются пожилые люди старше 55 лет (3%) и пользователи с образованием ниже среднего (1%). Лиьература 1. 2. Соколов М. Онлайновый дневник, теории виртуальной идентичности и режимы раскрытия персональной идентификации//Блоги. Новая реальность – Спб., 2006 – С.20. 14. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. – М.: КАНОН-ПРЕСС, 2000. – [Электронный ресурс] СОЦИАЛЬНО-КОММУНИКАТИВНЫЙ РЕСУРС УПРАВЛЕНИЯ В КОНТЕКСТЕ РЕАЛИЗАЦИИ РЕФОРМ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ НА ЛОКАЛЬНОМ УРОВНЕ Елисеева А.М. (Москва) Модернизация отечественной высшей школы ориентирована на повышение эффективности ее работы. Если традиционный тип функционирования вузов был связан с воспроизводством заданного числа специалистов определенного профиля, то инновационный, соответствующий переменам, ориентирован на подготовку конкурентоспособных выпускников, востребованных на рынке труда. Далеко не все вузы успешно осуществили переход на новый тип функционирования, в связи с чем актуальны исследования 419 проблем, сложившихся в конкретных учебных заведениях и в региональных образовательных системах в контексте модернизации. Одним из основных становится вопрос об эффективности существующей системы управления и о способности самого управления быть эффективным в конкретном вузе в новых условиях. Эффективное осуществление преобразований возможно лишь в том случае, если система управления сознательно использует имеющиеся у нее ресурсы. Немаловажное значение имеет социальнокоммуникативный ресурс, связанный с готовностью системы управления и значимых субъектов внутренней и внешней среды отдельного вуза согласованно действовать в направлении решения возникающих проблем реформирования. Социально-коммуникативный подход, в основе которого лежат положения структурно-функционального, деятельностноактивистского подходов и концепции персонифицированной социокультурной модели управления А.В. Тихонова, позволяет на основе формирования гибкой методологии исследования изучить систему управления в контексте определенной проблемной ситуации, связанной с институциональными изменениями, по поводу которой должны приниматься управленческие решения. Возможным становится одновременное изучение двух аспектов: социального пространства управления, формируемого формальной и неформальной статусно-ролевой структурой, и коммуникативного пространства взаимодействия представителей системы управления и значимых агентов по поводу управленческих проблем. Для исследования проблем модернизации в конкретном вуза на базе одного из университетов Вологодской области в 2008-2009 гг. было проведено комплексное эмпирическое исследование. Университет был выбран по результатам опроса, проведенного в пяти вузах области, как типичный, но в то же время, продемонстрировавший высокий уровень проблемности по ряду показателей, связанных с профессионализацией выпускников. Вуз стал объектом следующих этапов эмпирического исследования, основными среди которых стали: 1) диагностическое исследование проблем управления; 2) тестирование значимых участников принятия управленческих решений – представителей внутренней (выпускники, преподаватели, администрация) и внешней среды (работодатели, вузы-конкуренты, служба занятости и кадровые агентства) вуза; 3) тестирование VIP-руководства вуза (ректората). Диагностическое исследование – опрос абитуриентов, старшекурсников и выпускников – позволило установить основные 420 проблемы вуза, связанные с подготовкой молодых специалистов. Описание семи проблемных ситуаций послужило эмпирическим основанием для организации дальнейших этапов исследования системы управления вузом. На их базе были разработаны тесты для выяснения социальных позиций и коммуникативных отношений значимых субъектов принятия решений внешней и внутренней среды вуза. Основная часть эмпирического исследования включала в себя два этапа. На первом эксперты – начимые участники принятия управленческих решений были протестированы путем оценки проблемных ситуаций и определения возможных путей их решения, а также оптимизировали список значимых агентов, которые в идеале должны принимать участие в обсуждении и решении проблем управления. Затем состав персонифицированного VIP-субъекта управления вузом был протестирован на основе обобщенных данных первого теста. По результатам тестов, респонденты признали актуальность всех выявленных ситуаций. Выбор значимыми участниками субъектов взаимодействия по поводу решения основных проблемных ситуаций позволил сформировать «поле» основных взаимодействующих субъектов. Представители VIP-руководства вуза, ознакомившись с перечнем субъектов по каждой проблемной ситуации, ранжировали их по уровню значимости, а также описали собственную систему взаимодействий по каждой из проблемных ситуаций. Полученные данные показали, что не только в социальной позиции значимых субъектов, но и в коммуникативном пространстве управления вузом существуют заметные различия. Это означает, что совокупность лиц, участвующих в принятии решений, в принципе готова к переходу на инновационный тип функционирования вуза, но сам этот переход проблематичен из-за того, что потенциальные и реальные субъекты, вовлеченные в его осуществление через наше исследование, не располагают соответствующей площадкой для конструктивного коммуникативного взаимодействия. Руководство реального вуза склоняется к инновационному направлению действий, но существующая система субъект-субъектных взаимоотношений во внешней и внутренней среде «тянет» его к традиционной – адаптивной тактике поведения. Обобщение результатов исследования позволяет сделать выводы о проблемах реализации реформ высшей школы на разных уровнях отечественной системы образования. 421 БИБЛИОТЕКА КАК ПРОСТРАНСТВО МЕЖКУЛЬТУРНЫХ КОММУНИКАЦИЙ Ильяева И.А., Чернышева Е.А. (Белгород) В фокусе нашего внимания оказалась проблема межкультурных коммуникаций, связанная с тем, что в настоящее время каждый человек, принимая и частично понимая только себя и свое индивидуальное время, являющееся пространством индивидуального развития, оказывается в полном смысле одиноким, не способным к диалогу с «Другим», не только жившим вчера и живущим завтра, но и сегодня. Это есть кризис идентичности, который как отмечает О.М. Штомпель, связан «с глубокими трансформационными процессами, переходными состояниями, все более ускоряющейся ритмикой социокультурных процессов» [1, с. 5]. Кризис социальной и индивидуальной культурной идентичности ведет к хаосу в духовном мире каждого человека и в общественных, социальных и межличностных отношениях. Мы полагаем, что одним из способов его преодоления могут стать межкультурные коммуникации, основанные на диалоге, взаимопонимании, осознании, что присутствие и участие «Другого» необходимо каждому человеку. На наш взгляд, П. Штомпка, совершенно справедливо отмечает, что социальные феномены «лучше всего рассматривать, наблюдать, фиксировать» именно «в эпизодах повседневной жизни» [2, с. 12], на что направлена «третья социология» «социальной экзистенции», которая «в качестве главного объекта исследования берет социальные события: человеческое действие в коллективных контекстах, ограниченное, с одной стороны, агентным (активным) потенциалом участников, с другой стороны, структурной и культурной окружающей средой действия» [2, с. 4]. На микроуровне повседневных коммуникативных практик межкультурные коммуникации могут быть рассмотрены с точки зрения дискурсов, происходящих в настоящее время между представителями разных культур (например, русской и американской); разными поколениями людей, принадлежащих к одной культуре (например, преподаватель и студент); представителями разных эпох, которые жили в прошлом, живут в настоящем и будут жить в будущем. Следовательно, межкультурные коммуникации необходимо рассматривать, исходя из понимания социокультурного пространства-времени и в связи со знаковыми системами, предметами или материальными носителями культуры. 422 Пространство межкультурных коммуникаций проявляется в двух формах: в форме социокультурного и мультикультурного пространств. Первую форму можно образно обозначить как «Человечество плюс Я», вторую – «Я плюс человечество». Понимание этих двух пространственно-временных форм имеет значение для функционирования культуры во всех ее проявлениях – в литературном языке, диалектах и говорах, фольклоре, обычаях и обрядах, исторических топонимах и т.д. Особое внимание здесь стоит обратить на деятельность библиотеки по удовлетворению читательского запроса. На первом этапе проявляется пространственно-временная форма «Человечество плюс Я» при посредничестве библиотекаря. Только потом возникает ситуация «Я плюс человечество» в зависимости от того, какую лепту вносят все «Я» – и библиотекарь, и читатель. От читателя зависит, как он употребит полученную информацию, как преобразует в своем сознании, получит ли от нее энергетический толчок для преобразования мира и своего личного, повседневного бытия. Но проблема заключается еще и в том, в какой мере в каждый акт общения конкретных людей включается культура общающихся индивидов, насколько ярко в межкультурной коммуникации проявляется индивидуальная культурная идентичность людей, вступающих во взаимодействие. Однако изначальная многозначность понятий «информатизация», «коммуникация», посредством которых описывают содержание деятельности современной библиотеки, часто приводит к серьезным противоречиям при анализе сущностных функций библиотеки – социокультурного института. В связи с этим необходимо подчеркнуть, что библиотека, являясь социокультурным институтом, представляет собой, прежде всего, механизм социальной коммуникации. Причем сущность самого понятия «коммуникация» не должна быть редуцирована до обозначения только процессов передачи информации, а может быть представлена как возможность социального диалога в рамках различных культурных традиций. Кроме того, в коммуникации проявляются властные отношения, так как один находится в роли «дающего информацию» (коммуникатора), а «Другой» – «принимающего» ее (коммуниканта). Читатель, вступая в библиотечную коммуникацию, оказывается в ситуации «научения» информационно-коммуникативной культуре, социализации в библиотечное пространство. Проживание этой «друговости» в ситуациях культурно-образовательных практик позволяет субъекту 423 сформировать свою идентичность как результат культурноинструментального опыта. Тенденции понимания-непонимания складываются в процессе межкультурной коммуникации, который представляет собой пространство общения индивидов. Являясь особым пространством межкультурного взаимодействия, библиотека приобретает новые грани деятельности, которые требуют осмысления. Литература 1. 2. Штомпель О. М. Социокультурный кризис (теория и методология исследования проблемы) / О.М. Штомпель. – Ростов н/Д. : Изд-во СКНЦ ВШ, 1999. Штомпка П. В фокусе внимания повседневная жизнь. Новый поворот в социологии / П. Штомпка // Социол. исслед. – 2009. – № 8. – С. 3-13. ТРАНСПОРТНАЯ РЕКЛАМА В КОНТЕКСТЕ КОМММУНАКИЦИЙ Исакова И.А. (Нижний Новгород) Развитие рыночных отношений в современной России способствовало бурному формированию и становлению рекламной деятельности, появилось множество разновидностей рекламы, таких как коммерческая, политическая, социальная, или, в зависимости от носителей, телевизионная, газетная, транспортная, уличная. Один из самых популярных видов – это транспортная реклама. Наиболее успешно, по-нашему мнению, феномен «транспортной рекламы» описывается в рамках коммуникационного подхода. Реклама – это элемент массовой социальной коммуникации, инструмент массового распространения информации. Используя подходы К. Шеннона и Г. Лассвелла, модель коммуникации можно представить так: коммуникатор – источник коммуникации, который в соответствии со своими целями и мотивами инициирует и посылает сообщение. В рекламной практике это – рекламодатель и рекламное агентство. Код коммуникации выбирается коммуникатором с учетом возможности его передачи по рекламному каналу. Субъектами социального кодирования являются рекламодатели, которые могут быть представлены частными лицами, продающими личный 424 автомобиль через объявление на стекле своей машины или целыми организациями, заинтересованными в продвижении своего товара. Канал коммуникации определяет форму доставки послания – сообщения в транспорте. Реклама на транспорте предоставляет широкий выбор размера сообщения, поскольку включает различные наклейки и небольшие плакаты, размещаемые в салоне транспортного средства, наружные плакаты от небольшого формата до размера во весь борт общественного транспорта, а также плакаты на остановках. Формат плаката, занимающий борт автобуса, является одним из самых больших и заметных. Рекламодатель в зависимости от своих экономических возможностей может выбрать площадь размещения и, независимо от размера, рассчитывать на достаточно высокий охват аудитории. Каналы разделяются на: – естественные (презентационные) – голос, мимика, цвет, форма, запах передаются реципиенту непосредственно; – искусственные (репрезентационные) – например, плакаты в транспорте или разрисованные борта автобуса и т.п., т.е. информация переносится на искусственные носители с целью ее воспроизведения для увеличения сроков воздействия и широты охвата аудитории. Коммуникант является адресатом послания. Совокупность адресатов рекламы, на которых направлено рекламное воздействие, называется целевой аудиторией. Целевой аудиторией транспортной рекламы являются, в основном, рабочие – мужчины и женщины, переезжающие из дома на работу и обратно, домашние хозяйки (например, выезжающие за покупками), школьники и студенты. Это категории людей, характеризующиеся средним достатком и не самым высоким социальным статусом, которые составляют основную массу потребителей массовых рекламных товаров. Все они составляют специфическую аудиторию транспортной рекламы. Рекламодателям выгодно использовать транспортную рекламу, благодаря её возможности ориентироваться на различные категории потребителей, а также её широкому экономическому потенциалу. Шумами называются помехи различного происхождения, мешающие передаче, приему, распознаванию и пониманию сообщения. Например, загрязнение бортов транспорта по причине атмосферных явлений или актов вандализма, когда под слоем грязи реципиент не может разглядеть рекламное сообщение. Подверженность внешним воздействиям – это один из главных недостатков рекламы на транспорте. 425 Ответная реакция на принятое сообщение называется обратной связью. Большая часть рекламы рассчитана на установление обратной связи, в случае транспортной рекламы – это формирование лояльного отношения к рекламируемому продукту. Здесь обратная связь будет носить отложенный характер. Среда коммуникации – это физическое и социальное окружение, задающее культурные и субкультурные нормы взаимодействия, а также ситуационный контекст коммуникации. Для транспортной рекламы среда коммуникации – улицы городов, именно поэтому для неё важно вписаться в архитектурноэстетический стиль конкретного города. С точки зрения структурной модели рекламная коммуникация может быть: линейной (без немедленной обратной связи), интерактивной (с немедленной обратной связью) и транзакционной (при которой коммуникант активируется, принимая роль коммуникатора для дальнейшей передачи и обмена информацией). Для транспортной рекламы характерен линейный тип модели, поскольку она не направлена на немедленную обратную связь: в основном, в салоне транспорта нельзя приобрести предлагаемый товар. Таким образом, в рамках данного подхода: транспортная реклама – это специфическая область социальных массовых коммуникаций между рекламодателями и аудиториями рекламных обращений с целью активного коммуникационного воздействия на эти аудитории, которое должно способствовать решению определенных маркетинговых задач рекламодателя, где каналом выступает транспорт. ФОРМИРОВАНИЕ ДИАЛОГИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ СРЕДЫ КАК РЕСУРСА ГОСУДАРСТВЕННОГО И МУНИЦИПАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ Карпенко Е.В. (Брянск) Трансформация социальных систем в ХХI веке требует от органов государственной и муниципальной власти разработки адекватного инструментария экономической и социальной политики, который бы способствовал повышению эффективности управления в целом. Для перехода с инерционного на инновационный путь развития необходимо качественно изменить структуры управления, 426 правильно спланировать меры экономической и социальной политики, сконцентрировать ресурсы на наиболее перспективных направлениях, добиться их эффективного использования. К тому же в современных условиях фактор эффективности государственного и муниципального управления и работы государственного аппарата в частности, становится важной составляющей конкурентоспособности страны в мире. Сегодня особенно четко должны быть обозначены (и закреплены в нормативно-правовых актах) механизмы использования в государственном и муниципальном управлении ресурсов управления, как потенциала развития в условиях социальной трансформации и возможности решения средствами управления проблем, возникающих в связи с планируемыми и осуществляемыми преобразованиями. В настоящее время, степень эффективности использования коммуникативного ресурса для повышения эффективности государственного и муниципального управления не отвечает потребностям времени и требует системного социологического анализа. Без изменения существующей модели коммуникативного взаимодействия органов государственного и муниципального управления невозможны позитивные преобразования в обществе в целом и в социальной сфере в частности. В определенных условиях существенное влияние может оказывать активизация коммуникативных ресурсов управления, связанных с конкретными социальными, экономическими, политическими интересами людей. На сегодня уже стало совершенно очевидным, что деятельность органов государственного и муниципального управления невозможна без использования современных коммуникативных технологий, позволяющих формировать новые формы взаимодействий. В настоящее время трудно назвать хотя бы один регион Российской Федерации, где бы органы государственной и муниципальной власти не осуществляли свое влияние на информационное пространство. Характеризуя каналы информационного взаимодействия властных структур в современной России, можно отметить, что основным каналом информирования в системе государственного управления становятся СМИ, которые превращаются, по сути, в мощный инструмент власти, с чьей помощью она «целенаправленно конструирует политические порядки»[1,17]. Причем повышение роли СМИ в качестве канала государственной коммуникации происходит 427 на фоне фактического отсутствия информационного взаимодействия посредством других каналов. В целях обеспечения свободы массовой информации и создания условий для получения населением социально значимой информации Президентом РФ подписан Указ «Об общероссийских обязательных общедоступных телеканалах и радиоканалах» (указ от 24 июня 2009 г. №715). Указом утвержден перечень общероссийских обязательных общедоступных телеканалов и радиоканалов, которые «являются обязательными для распространения на всей территории Российской Федерации и бесплатными для потребителей». Однако в Брянской области наблюдается снижение количества традиционных каналов коммуникации. Так, за последние 3 года значительно сократилось количество абонентов наземного вещания. Только за 2009 год количество абонентов уменьшилось на 23 849. Один из эффективных каналов коммуникации – местное радио, но оно есть только в 18 из 27 районов Брянской области. Не менее остро выделяется проблема телевизионного вещания, об этом свидетельствуют объёмы охвата эфирной трансляцией центральных теле- и радиопрограмм на территории Брянской области: Россия 1 78,8%, Первый канал – 88,6%, НТВ – 48%, Россия К – 53%, Телеканал «Петербург – 5 канал» - 43%, Радио «Россия» - 90%. Частично проблему коммуникации органов управления и населения на территории области решает кабельное телевидение, но оно доступно лишь жителям 12 населённых пунктов (из 33). Изложенные факты – серьёзный сигнал о том, что происходит разрушение политических коммуникаций. Это свидетельствует о том, что вопросы формирования диалогической информационной среды достаточно актуальны и требуют повышенного внимания органов власти и управления. Литература 1. Соловьев А.И. Политическая идеология: исторической эволюции // ПОЛИС. 2001. № 2 логика СОЦИАЛЬНЫЕ РЕГУЛЯТОРЫ ИНФОРМАЦИОННЫХ ПОТОКОВ В ИНТЕРНЕТЕ Кесли А.В. (Санкт-Петербург) 428 По статистическим данным объем цифровой информации, воспроизводимой технологией Интернет, в 2008 году составил 487 миллиардов гигабайт[1]. Увеличение количества информационных потоков активно влияет на качество информации. В обществе возникают новые угрозы, социальные проблемы, которые непосредственно связаны с информацией и главной на сегодняшний день технологией ее распространения - Интернетом. К основным современным социальным проблемам глобальной сети Интернет относятся: распространение информации незаконного содержания (о сбыте наркотиков, оружии, распространение порнографии, разжигания ненависти), распространение «информационного мусора» — спама, возможность доступа к конфиденциальной информации, проблема защиты авторских прав, экономические преступления, преступления против государственной и общественной безопасности, кибертерроризм. Социальные проблемы Интернета делятся на две категории: социальные проблемы, усугубившиеся с появлением Интернета (так называемые «традиционные социальные проблемы»). Они соотносимы с вредоносным содержанием информации, то есть с качеством информации. Данные проблемы существовали и до появления технологии Интернета. Новые информационные социальные проблемы, которые возникли с появлением Интернета. Регулирование Интернета — это одно из средств решения социальных проблем, которые возникли из-за создания и развития Интернета. К социальным регуляторам относятся те агенты, которые активно взаимодействуют с Интернет средой и вырабатывают те нормы, правила, согласно которым и происходит функционирование Интернета. Процесс регулирования информационного пространства Интернета можно разделить на регулирование внутренними социальными регуляторами Интернета и внешними. Следовательно, регулирование Интернета осуществляется благодаря саморегулированию и внешнему регулированию. К социальным регуляторам информационных потоков относится государство, хакерское сообщество, предпринимательство, виртуальные сообщества. Каждый из перечисленных социальных регуляторов выполняет свою роль в регулировании информационных потоков Интернет-пространства. Основными инструментами регулирования Интернета является использование компьютерных кодов, метод фильтрации и блокирования, метод ранжирования и идентификации, правовое регулирование. Компьютерный код является социально429 техническим регулятором информации. К новшествам компьютерного кода относятся технологии идентификации, технологии наблюдения и технологии отслеживания. Данные виды технологий или механизмов относятся к техническим средствам функционирования Интернета, которые однако уже имеют социальное значение. Фильтрация как инструмент политики Интернета способствует нормализации контента информационного пространства сети. Фильтры обычно ставятся с целью контролирования доступа определенных социальных групп к определенной информации. Инструмент ранжирование, наряду с индексированием используется для структуризации информационного пространства, применяется в основном в политике поисковых систем. Государственное регулирование постепенно институционализируется через институт права. Вырабатываются основные документы, законодательные акты, которые описывают процесс регулирование и контроля информационной среды Интернета. Кроме того, некоторые государства в связи с тоталитарным режимом используют весь арсенал инструментов социальных регуляторов информационного пространства, применяя не только правовой, но и экономический рычаг управления. Таким образом, отсутствие должного и эффективного регулирования сети Интернет превратилось к сегодняшнему дню в причину многих социальных проблем: распространения наркомании, порнографии, отсутствия защищенности приватной информации. Своевременное изучение социальных регуляторов информационных потоков Интернета способствует становлению благоприятной информационной культуры современного общества. Литература 1. 2. 3. Результаты исследования «The Expanding Digital Universe: A Forecast of Worldwide Information Growth Through 2011» («Растущая цифровая среда: прогноз всемирного роста объемов информации до 2011 года»). Цель исследования, которое проводилось компанией IDC, проанализировать объем цифровой информации в ближайшие пятилетие (до 2011 года). Электронный ресурс: http://www.emc.com/collateral/analyst-reports/diverseexploding-digital-universe.pdf Self-regulation of Internet Content//Responsible Dr. M. Machill, J. Waltermann. Bertelsmann Foundation, Gutersloh, 1999. Дремлюга Р. И. Интернет-преступность: монография. 430 4. 5. 6. Владивосток, 2008. Кастельс М. Галактика Интернет. Екатеринбург, 2004. Ковалева Н.Н. Информационное право России. Москва, 2010. Курицкий А.Б. Интернет: инфраструктура информационного общества. Санкт-Петербург, 1999. ВЛИЯНИЕ РЕФЛЕКСИВНОСТИ НА ПОТРЕБИТЕЛЬСКИЕ ПРАКТИКИ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ Китайцева О.В. (Москва) Сегодня в российском обществе активно идет процесс трансформации потребительских практик. Под воздействием социокультурных преобразований общественной жизни меняется структура и формы потребления, которые находятся под воздействием многих факторов. Одним из наиболее значимых факторов, который во многом определяет направление вектора развития современного потребления, является увеличение рефлексивности. Под ростом рефлексивности вслед за Э. Гидденсом мы понимаем отслеживание ситуации, которое состоит в сборе информации, накапливаемой для совершения выбора, как в отношении себя, так и общества, в котором мы живем, на основании накопленных знаний. «Имеется в виду, что сначала мы наблюдаем за происходящим, затем размышляем над тем, что увидели, а потом определяем, какое принять решение, учитывая риск». [1,c.281] Под влиянием рефлексивности появляется «неопределенность, которая происходит от обратной связи между неточными ожиданиями и незапланированными последствиями ожиданий людей, пусть и меняющихся, но всегда небеспристрастных». Существует несоответствие между ожиданиями людей, принимающих участие в событиях, и реальным результатом этих событий. [2] Поэтому образ жизни который мы ведем, исполнен тревог, неуверенности и неопределенности. Об этом говорят и результаты социологических исследований, которые показывают, что большинство россиян (59%) испытывают неуверенность в будущем и считают, что они живут в эпоху неопределенности.[3] Почти половина (40%) российских граждан не знают, что делать со своим будущим. Планов не строят. Что будет с ними через 5 - 8 лет, не ведают. [4] Таким образом, восприятия россиянами собственного настоящего и будущего, а также будущего страны в целом сводится к 431 тому, что ближайшие и отдаленные перспективы не ясны, а потому, и оценить их сложно. Современное российское общество представляет сегодня симбиоз общественной стабильности и личной неуверенности и неопределенности, этакая «стабильная неопределенность». [3] Доминирующее чувство неопределенности в будущем, а также неопределенность системы ценностей в сознании россиян заставляет их искать механизмы, которые снимут остроту всеобщей неопределенности и это, прежде всего, выражается в поисках стабильности, ценность которой сегодня выходит у россиян на первое место. Причем понимая под порядком, главным образом, политическую и экономическую стабильность страны, более 2/3 россиян уверены, что порядок важнее демократии. [5] Поиски стабильности заставляют людей обратиться к конструированию своей идентичности через потребительские практики. Способность распоряжаться собственной судьбой, вести себя независимо, контролировать течение собственной жизни, когда можно проявить себя как индивидуальность и оставаться верным самому себе в целом способствует повышению стабильности индивидуума. Процесс потребления дает людям свободу выражать себя через символы и знаки, которые они считают важными, и, хотя, по словам З.Баумана, в условиях ненадежной современности наши идентичности становятся быстротечными, символическое потребление это те островки стабильности, которые помогают преодолеть увеличивающуюся рефлексивность посредством конструирования собственной индивидуальной идентичности. Поэтому сам процесс потребления, сегодня занимает значимое место в жизни россиян, т.к. через потребление люди обретают иллюзию стабильности, получая возможность конструировать собственную идентичность. Литература 1. 2. 3. 4. Уэбстер Ф. Теории информационного» общества. М.: Аспект Пресс. 2004 Сорос Д. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. М.: ИНФРА.1999 Седова Н.Н. Оптимисты и пессимисты, надежды и опасения// Мониторинг общественного мнения. № 6 (94) ноябрь-декабрь. 2009 Без будущего//Публикации в СМИ Всероссийского центра изучения общественного мнения. [электронный 432 5. ресурс].режим доступа// http://old.wciom.ru/ arkhiv/ tematicheskii-arkhiv / item/single/13813.html?no_cache=1&cHash= 1fe7ea63f8&print=1 Пресс выпуск № 1469 Всероссийского центра изучения общественного мнения.12.04.2010. [электронный ресурс].режим доступа // .http: // old. wciom.ru/ arkhiv/ tematicheskiiarkhiv/item/single/13394.html?no_cache=1&cHash=3667a0b1c d&print=1 КОМПЬЮТЕРНАЯ ИГРА КАК ФОРМА ПРЕЗЕНТАЦИИ СОВРЕМЕННОГО МИРА Косолапов Д.И. (г. Екатеринбург) Игра является разветвленной формой социальной технологии. Данный тезис не вызывает сомнений в силу появления множества исследований игры разной социальной направленности, следовательно, она (игра) не только подчиняется общественным законам развития, но и сама выступает в виде технологической закономерности. Одним из главенствующих принципов развития общества является историчность. Поэтому виды игр, их направленность изменяются исторически. Еще пятьдесят лет назад общество не могло и мечтать о том, что развитие науки и техники подарит им высокоразвитые компьютерные игры. Анализируя их, можно отметить, что, чем выше уровень игры, тем теснее переплетение объективного и субъективного, возможного и действительного, свободы и необходимости в ней. Обратимся к вопросу функционального назначения компьютерных игр. Компьютерная игра - это времяпрепровождение (отдых, досуг); способ общения или же приобщения к современной культуре? Скорее всего, все одновременно. Мир настоящих геймеров (так именуются игроки компьютерных игр) насыщен острыми ощущениями, новыми современными методами получения информации, модернизированными способами общения, в том числе и языком. Даже при поверхностном рассмотрении понятия «игра» (в значении компьютерная игра) и его понимании в языковом плане, можно зафиксировать амбивалентность. С одной стороны, игра отсылает нас к перевоплощению, существованию в особой 433 реальности, т.е. игра как «play», «сценическая игра», а с другой стороны – к соревнованию, состязанию, конкуренции, принятию профессиональных решений, т.е. игра как «game», «игра в шахматы». Компьютерная игра синтезирует в себе обе стороны: она моделирует какой-то фрагмент реальности, фиксирует наиболее существенные его черты, и в тоже время не ограничивает игрока одним сценарием оставляя за ним выбор оптимального решения. К появлению компьютерной игромании современники относятся по-разному, так же, как раньше относились, например, к распространению азартных игр. Одни видят в них зловещую опасность для молодого поколения, другие буквально боготворят, веря в их прогрессивное будущее. Оценивая компьютерные игры так же, как игру вообще, становятся очевидными как позитивные, так и негативные моменты, которые мы кратко проанализируем. К первым относится то, что компьютерные игры специфичный способ моделирования социальных и социокультурных взаимодействий. Игровой язык максимально приближен к разговорному, поскольку сводится лишь к коротким комментариям, текущим подсказкам и инструкциям, он включает в себя элементы юмора, напоминает живой диалог. Компьютерные игры затрагивают эмоциональную сферу человеческого сознания, которая активизируется независимо от интеллектуального уровня игрока . К тому же мы здесь не берем в расчет эмпирическую ценность компьютерных игр в образовательной и профессиональной сферах, это составляет отдельный аспект исследования. К негативным проявлениям в компьютерных играх относится тиражирование элементов культуры при помощи модернизируемых технических средств, снижение роли гуманистических принципов, значительное снижение уровня понимания социокультурного произведения и самое отрицательное влияние - превращение духовной культуры в индустрию массового сознания. На наш взгляд мнения о том, что компьютерные игры отвлекает человека от реальной позитивной деятельности, несколько преувеличены. В основном подобные замечания звучат из уст психологов, поскольку они оценивают влияния компьютерных игр на человека с одной позиции, эмоционально–коммуникационной . В противовес этому отметим, что, сегодня игровые компьютерные технологии являются обязательной составляющей бизнеса, экономической сферы, педагогической деятельности, и в данном случае они приносят огромную пользу в формировании профессионализма. Если говорить о компьютерных играх 434 развлекательного характера, то игроками здесь в основном выступают подростки и пенсионеры. Игра их не только не отвлекает от реальной жизни, а наоборот, компенсирует возрастную оторванность от ряда видов деятельности, которые на данном этапе своего существования они выполнять не могут. Заметим что, чем сложнее уровень игры, тем больше степень возможной свободы в ней. Значительное проявление свободы в компьютерных играх достигается за счет ряда предоставляемых игрой возможностей: за счет роли игрока (существует множество компьютерных игр, где сам игрок определяет себе пол, задает внешность и т. п.); Динамичность игрового процесса не ограничивает, а наоборот, позволяет выбрать темп, уровень сложности игры. Чем выше уровень сложности игры, тем больше рискованных ситуаций возникает в короткий промежуток времени. Это, в свою очередь, поощряется высоким баллом в оценке игровых действий. Целевые ценности игры могут иметь как индивидуалистическую направленность: власть, богатство, слава, почет, так и социально-коллективистскую: свобода, мир, благополучие, долг, патриотизм. Компьютерные игры дают широкие возможности для самовыражения. В них субъект-игрок побеждает физиологию, т. е. констатирует отрицание человеческой жизни как биологический феномен в игровой реальности. Игрок чувствует превосходство над своей биологической природой организма пусть только на время игры, но она позволяет ему ощутить эту свободу. Наконец, компьютерные игры отличаются информативностью, то есть включенные в мир таких игр способны получить дополнительную информацию, которая может обострить интуицию и восприимчивость играющего, а самое главное - способность создания новой виртуальной реальности – нового мира. ВЛИЯНИЕ БУФЕРНЫХ ЗОН НА ПРОЦЕСС КОММУНИКАЦИИ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНОГО ТРУДОВОГО МИГРАНТА И ПРИНИМАЮЩЕГО 9 СООБЩЕСТВА. Лисицын П.П., Саначин А.А., Науч. рук. Резаев А.В. 9 По результатам исслдеования поддерженого РГНФ. Конкур совместных проектов РГНФ-КЕРИЕ 2010 г. 435 В 2010 году в Санкт-Петербурге было проведено социологическое исследование по повседневных практиках транснациональных трудовых мигрантов. Прикладной гипотезой проведенного нами исследования по социальной адаптации транснациональных трудовых мигрантов, служило предположение существовании «буферных отношений» (как следствие развитых социальных сетей) - это особого рода взаимоотношения между трудовыми мигрантами и принимающим сообществом, главной специфической чертой которого является наличие посредника между двумя субъектами коммуникации. Процесс коммуникации между трудовым мигрантом и принимающим сообществом, заключается во взаимоотношениях между социальными институтами местного сообщества и социальными институтами приезжего. Общие институциональные основы этой коммуникации состоят из: «1) общих формальных правил принимающего сообщества, создающих возможности социального взаимодействия для всех членов общества. 2) формальных правил принимающего общества, созданных по отношению к мигрантам вообще и к их отдельным категориям в частности. 3) Неформальных правил по отношению к мигрантам, существующих в принимающем сообществе. 4) неформальных правил, как своеобразных культурных опор, принадлежащих 10 мигрантам». Буферы являются своеобразной прослойкой между принимающим сообществом и мигрантом. В основе этих взаимоотношений лежат формальные правила принимающего сообщества, адаптированные для обоих субъектов коммуникации, неформальные правила мигранта и местного сообщества. Иначе говоря, в этой форме взаимодействия принимающее сообщество и мигрант общаются между собой на одном языке, который наполовину состоит из слов принимающего сообщества, а наполовину из слов субъекта адаптации. Но эта коммуникация происходит через «переводчика», «посредника», «медиатора», которых мы определяем как элемент социальных сетей. Подобного рода «переводчики» делятся на два вида в зависимости от форм происхождения: 1) «переводчики» привлеченные со стороны субъекта адаптации: а) родственники, знакомые мигранта, проживающие на 10 Петров В.В. Этнические мигранты в принимающем обществе. Ч.1. Методология и теория исследования толерантности и мигрантофобии. Краснодар, 2005. с. 34 436 принимающей территории; б) различного рода земляческие объединения мигранта или этнические объединения, работающие по формальным правилам принимающего сообщества на его территории. 2) «переводчики» привлеченные со стороны принимающего сообщества: а) различного рода фирмы, оказывающие услуги для трудовых мигрантов; б) компании пользующиеся квотами предоставляемыми государством. Общение мигранта с принимающим сообществом не происходит «напрямую», по схеме мигрант – принимающее сообщество. Вследствие чего мигрант не видит причин для своей более глубокой адаптации, что замедляет адаптационную активность. Особенно явно это выражается на первых этапах нахождения трудового мигранта в новой для него среде. «Переводчики», социальные сети, берут на себя общение с принимающим сообществом, мигрант же общается преимущественно с ними, не имея прямого доступа к принимающему сообществу. Таким образом, мигрант отделен от принимающего сообщества своеобразной подушкой безопасности – «буфером». С одной стороны, такого рода общение позволяет мигранту легче приспособиться к формальным институтам принимающего сообщества, что нам показывают результаты исследования, и в частности блоки вопросов из формализованных интервью, связанных с трудностями мигранта. Получение регистрации, разрешения на работу, медицинские справки, оформление проживания и другие вещи, предписанные формальными институтами. С другой стороны, «буферное» общение тормозит адаптацию неформальных институтов мигранта, что в целом негативно сказывается на социальной адаптации мигранта и влечет за собой возникновение проблемных, а иногда и конфликтных ситуаций. Причем проблемы осознаются частью мигрантов, что способствует наиболее быстрому их разрешению. Формальные правила достаточно быстро могут изменяться с помощью политических, юридических решений, а неформальные ограничения, которые воплощены в обычаях, традициях и нормах поведения, как подчеркивает Д. Норт, «гораздо менее восприимчивы к сознательным 11 человеческим усилиям». Получается, что «буферное» общение упрощает адаптацию мигранта к формальным институтам, но при этом тормозит адаптацию к неформальным. 11 Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики – М., 1997.с. 21 437 СВЯЗИ С ОБЩЕСТВЕННОСТЬЮ В ВУЗЕ – ПРОБЛЕМЫ И ВОЗМОЖНОСТИ Мельник Е.В. (Санкт-Петербург) В условиях трансформации системы образования все участники образовательного процесса, начиная от школ и заканчивая высшими учебными заведениями различной направленности, должны приспосабливаться к изменяющимся условиям деятельности. Эти изменения коснулись, прежде всего, экономической составляющей деятельности учебных заведений. И школы и ВУЗы вынуждены доказывать свою состоятельность и конкурентоспособность на рынке образовательных услуг. ВУЗы разрабатывают и предлагают различные программы повышения квалификации и дополнительного образования для организаций разного уровня. Рыночный подход распространяется и на основные образовательные программы ВУЗов, во многих случаях с абитуриентами ВУЗ пытается взаимодействовать также с помощью маркетинговых инструментов. Необходимо отметить, что данный подход преобладает в специальной литературе, посвященной деятельности ВУЗа в новых экономических условиях. Другой подход к данной проблеме можно назвать стратегическим: его сторонники рассматривают всю систему организационно-управленческой деятельности в ВУЗе, фокусируясь, прежде всего, на больших стратегических этапах реогранизации ВУЗа. Коммуникативная составляющая деятельности ВУЗа не рассматривается как отдельное проблемное поле. Под коммуникативной деятельностью мы будем понимать весь спектр действий, направленный на установление и поддержание контакта, связи с различными группами общественности. К числу таких групп можно отнести – абитуриентов, научную общественность, представителей бизнеса и власти. В научных кругах нет четкого представления о том, каким образом должны быть отлажены коммуникативные связи ВУЗа с различными видами общественности. Помимо недостаточного научного осмысления коммуникативной деятельности ВУЗа, также в малой степени накоплен опыт эффективных коммуникативных кампаний в самих образовательных учреждениях. Причем спектр проблем в практической коммуникативной деятельности ВУза достаточно широк – связи с общественностью вообще могут игнорироваться руководством ВУЗа, как необходимый вид коммуникативной деятельности, либо происходит полное отождествление 438 образовательных программ с коммерческим продуктом. В последнем случае используются соответствующие методы ПР-продвижения, которые не дают желаемого результата. На наш взгляд, ПР в сфере образования необходимо рассматривать, прежде всего, как отлаживание двухсторонней коммуникации, как инструмент создания доверия и поддержки доверия. Такое определение ПР необходимым образом направляет нас к тому, что все коммуникативные действия должны носить репутационный характер. Это значит, что их эффективность должна оцениваться не с позиции привлечения большего объема потенциальных «покупателей», но с точки зрения пользы/вреда для репутации ВУЗа. Такой подход сложнее и требует больше времени для отлаживания эффективых коммуникативных связей, но приобретенные таким образом коммуникативные контакты будут иметь долговременный характер. Помимо таких крупных проблем как игнорирование коммуникативной составляющей деятельности ВУза или полное отождествление образовательных программ с коммерческим продуктом, также можно выделить также и более мелкие прикладные проблемы. В первую очередь, необходимо отметить, что некоторые ВУЗы при разработке стратегии развития, в том числе коммуникативной состаляющей, неверно определяют свою целевую аудиторию. В таком случае эффективность ПР-коммуникации снижается. Но подобного рода трудности являются вполне закономерными для начинающих ПР-специалистов в ВУЗах. Далее необходимо отметить, что при разработке коммуникативной стратегии многие ВУЗы не рассматривают в качестве одного из важнейших компонентов профессорскопреподавательский состав, вероятно, полагая, что любая коммуникативная деятельность ВУЗа, будет поддержана коллективом априори. Первым шагом на пути решения выделенных проблем является их осознание и полное понимание. Для этого необходимо проводить систематические исследования как внешних так и внутренних коммуникаций. Такого рода исследования могут явится основанием для выработки эффективных коммуникативных стратегий, способствующих укреплению позиций ВУЗа в общественном мнении и улучшения его репутации. ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ДИСТАНЦИОННОГО ОБУЧЕНИЯ В УСЛОВИЯХ 439 СТАНОВЛЕНИЯ ЗОНЫ ЕВРОПЕЙСКОГО ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ. Мишинкина А.В. (Санкт-Петербург) Для вхождения в европейское образовательное сообщество необходимо интенсивное развитие и широкое внедрение современных информационных технологий, важная роль среди которых принадлежит технологиям дистанционного обучения. Их внедрение в практику российского образования уже сегодня показывает позитивные результаты. Вместе с тем процесс может быть более эффективным, если во внимание будет принят факт влияния их использования на общую организацию учебного процесса.[1] Информационные технологии – способы создания, фиксации, переработки и распространения информации. Информационные технологии не только облегчают доступ к информации и открывают возможности вариативности учебной деятельности, ее индивидуализации и дифференциации, но и позволяют по новому организовывать взаимодействие всех субъектов обучения, построить образовательную систему, в которой ученик был бы активным и равноправным участником образовательной деятельности. [2] При построении общей организации обучения особую важность имеют такие педагогические закономерности дистанционного обучения как структура содержания образования, определяющая стержневую линию управления и являющаяся основой для самоуправления учебно-познавательной деятельностью учащихся. Это означает, что предоставляемые обучающемуся учебные и методические материалы должны не только нести информативную функцию, но и обеспечивать логику учебного познания, определять структуру деятельности учащегося, давая свободу в решении частных учебных задач. Деятельность преподавания в дистанционном обучении изменяется. В ней четко выделяется две базовые составляющие: опосредованное и оперативное преподавание. Опосредованное преподавание включает в себя педагогическое проектирование содержания образования, ориентированного на преимущественно самостоятельное освоение его учащимися. Опосредованное преподавание на основе специально подготовленных учебных и методических материалов, как основное в дистанционном обучении, детерминирует дополняющее его оперативное преподавание. В дистанционном обучении последнее осуществляется по мере 440 необходимости или запланировано путем телекоммуникационного педагогического взаимодействия с обучающимися. Таким образом, представляется, что и эта закономерность характерна для тех условий обучения, которые будут созданы в рамках интеграции отечественного образования в европейское пространство.[1] Основу дистанционного учения составляет самостоятельная учебно-познавательная деятельность учащегося. Использование компьютерно - сетевых технологий для поиска и дальнейшего использования необходимой информации по определенной предметной или профессиональной области в первую очередь позволяет повысить самостоятельность субъекта, что является отличительным признаком европейской системы обучения. Так, с одной стороны, одним из ведущих преимуществ дистанционного обучения является его приспособленность к индивидуальности человека: индивидуальному темпу, работоспособности, соотношения коммуникации и текстовой работы и т.д. Тогда как, с другой стороны, дистанционные формы имеют свои ограничения относительно человеческой индивидуальности, в первую очередь, человек должен иметь склонность к самостоятельному, индивидуализированному способу обучения при фактическом отсутствии группы, далее – обладать навыками и расположенностью к работе на компьютере. [3] Большинство образовательных систем обеспечивает индивидуализацию образования, выстраивая адаптированные траектории обучения субъекта, тогда как важнейшими составляющими компетентности специалистов является способность эффективно работать в группе и подгруппах. В связи с этим, актуальной является задача разработки активных образовательных сред и систем, использующих групповые образовательные модели, построенные на основе технологии многоаспектного аналитического исследования (коллективного обучения), то есть на синергетической технологии, реализующей процедуры погружения группы в ситуацию формирования эффектов умножения знаний, инсайтного зрения, обмена открытиями. При совместной работе продуцируются идеи более высокого качества, чем при индивидуальной мыслительной деятельности тех же личностей. Данный эффект происходит за счет интерактивности процесса принятия решений в группе.[4] Не менее значимым является создание в процессе учения условий для развития ряда личностно важных качеств. Работа в компьютерных сетях, где содержится множество различного рода 441 отвлекающей информации, требует целенаправленности, сосредоточенности и дисциплины труда. И отбор необходимых материалов в сети Интернет формирует и развивает у человека аналитическое и критическое мышление. Дистанционное образование – это новая жизненная сила образовательной системы, которая еще набирает свою мощность. Обеспечение возможности для получения высшего образования и обучения на протяжении всей жизни, предоставление учащимся права свободного выбора места, времени и технологий обучения, в условиях формирования открытого образовательного пространства, наряду с индивидуальным развитием и социальной мобильностью позволяют сохранять, развивать и распространять национальные и региональные, международные и исторические культуры в условиях культурного плюрализма, содействовать воспитанию молодежи в духе ценностей, составляющих основу демократической гражданственности.[5] Литература 1. 2. 3. 4. 5. Зайченко Т.П. О роли инвариантной основы организации дистанционного обучения в решении задач Болонской декларации// Академические чтения, выпуск 5, 2005. Махмудова Ш.Д. Использование информационных технологий в обучении// Дистанционное и виртуальное обучение. №11. Ноябрь 2008. Ginther D. Cognitive Styles and Distance Education // Online Journal of Distance Learning Administration. University of West Georgia, Distance Education Center, Back of the Online Journal of Distance Learning Administration Contents. 2008. Summer. Vol. 11, № 2. В.М. Курейчик, В.И. Писаренко, Ю.А. Кравченко. Адаптивная модель организации малых учебных групп в интеллектуальных автоматизированных образовательных системах// Дистанционное и виртуальное обучение. №11. Ноябрь 2008. Овсянников В.И., Густырь А.В. Введение в дистанционное образование. Учебное пособие для системы повышения квалификации и профессиональной переподготовки специалистов. М.,2006. 442 ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ЮМОРИСТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА В СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯХ Ненько А.Е. (Киев) Рефлексивность и альтернативность прочтений политической реальности протекает в неформальных (неофициальных, публичных) дискурсах, которые позволяют такой способ прочтения социальной реальности, что позволяют субъекту социально-политических взаимодействий выйти за пределы дискурсов субъектов-гегемонов. Одним из таких дискурсов является юмористический дискурс – способ прочтения явлений политики и власти, который характеризуется типизацией неконгруэнтных черт явлений политики и власти, неожиданным противопоставлением фреймов их восприятия и интерпретации и порождением смыслового парадокса, интердискурсивностью, созданием альтернативных (негегемонных) образов явлений политики и власти. Юмористический дискурс политики проявляется в совокупности жанровых текстов и образов, а также спонтанных юмористических высказываний про явления политики и власти, которые используются субъектами социальнополитических взаимодействий для прочтения явлений политики и власти, позволяют удовлетворять их познавательные потребности и коммуникативные цели. В целом, юмористический дискурс позволяет субъекту социально-политических взаимодействий, опираясь на повседневное знание, обрести мета-позицию по отношению к нарушенным негативными характеристиками явлений политики и власти ценностным принципам, то есть избежать состояния фрустрации, создать собственный "опривычненный" образ политической реальности. С помощью юмористического дискурса субъект социально-политических взаимодействий имеет возможность создать тот виртуальный образ политической реальности, в котором возможно его позиционирование по отношению к явлениям политики и власти, ввиду ограниченности возможностей реального политического участия и влияния на принятие политический решений. Обладая дискурсивной властью над юмористическим образом политической реальности, выстраивая юмористический событийный сюжет, субъект оказывается в ситуации упорядочивания и прогнозирования политической реальности, которые являются неотъемлемыми потребностями познания, и проблематизируются в условиях противоречивости репрезентаций политической реальности, 443 эвфемизации, фрагментации, декларативности политического дискурса. Ниже мы рассмотрим функционирование юмористического дискурса на разных уровнях социально-политического взаимодействия. На личностном уровне юмористический дискурс функционирует как проявление личных знаний, ценностей, эмоций относительно явлений политики и власти, опыта, которые личность приобрела в процессе политической социализации и повседневных социально-политических взаимодействий. На этом уровне посредством юмористического дискурса становится возможной идентификация личности относительно явлений политики и власти и воплощение ее творческого потенциала, а именно: а) личное определение проблематизированных явлений политики и власти, неконгруэнтных собственным знаниям, ценностям, эмоциям; б) выбор таких внеполитических дискурсов, с помощью которых можно перекодировать гегемонные значения и создания смехового образа этих феноменов; в) выплеск и снятие концентрированных переживаний и настроений (например, агрессии, страха, радости) в отношении явлений политики и власти. В юмористическом дискурсе проявляется уровень группового взаимодействия, а именно возможен процесс идентификации социальной группы и дифференциации ее от других групп. Идентификация социальной группы происходит путем вкладывания в юмористический дискурс схожих и разделяемых представлений и настроений относительно явлений политики и власти; кроме того. Объектом юмористического дискурса становятся те самые явления политики и власти, которые не отвечают идеальным представлениям группы; форма политического интереса группы влияет на характер юмористического символического действия. На степень сплочения и силу идентификации политических представлений и интересов указывает характер юмористической коммуникации в ситуации повседневного общения: если юмористическая коммуникация успешна (смех коммуникантов), то в юмористическом дискурсе отражены представления и интересы преобладающей части участников. В юмористическом дискурсе принадлежность к группе проявляется через отсылку к определенным коллективным стереотипам. Если юмористическая коммуникация не является успешной (отсутствие смеха всех или части коммуникантов), можно говорить про дискурсивное разъединение участников коммуникации вследствие нарушения механизма отстранения из-за вовлеченного и серьезного (идеологического) отношения к объекту юмора. В 444 текстуальном и вербально-коммуникативном измерениях юмористического дискурса воплощаются разные формы идентификации – дифференциации, которые характеризуются разной интенсивностью, уровнем проявления и направления. Например, в юмористическом дискурсе объектом может быть образ «их», который на уровне эмоциональной конденсации создается как негативный благодаря агрессивной лексике, жесткости юмористического сюжета (в юморе превосходства, сарказме). Определение «иных» возможно при образовании коннотаций со знанием о группе, нарушающим определенные социально-политические табу и нормы группы-среды юмора, к примеру, негативными стереотипами касательно группы, скандальными политическими событиями, связанными с группой. Идентификация-дифференциация может осуществляться по горизонтали-вертикали социальных отношений: при высмеивании электоральной группой других электоральных групп в процессе символической борьбы политических представлений – горизонтальные отношения, в юмористической коммуникации группы, имеющей неудовлетворенный политический интерес, в которой объектом является группа, имеющая власть, – вертикальные отношения. Общая совокупность повседневных социально-политических взаимодействий посредством юмористического дискурса представляет на уровне социальной системы как социальную рефлексию явлений политики и власти, так и «политизацию» социальных явлений и отношений. Юмористический дискурс также выполняет функцию коммуникации между publicum и системой власти и политики в целом. Юмористический дискурс является средой накопления обобщенного опыта осознания «ошибок» и «противоречий» политики, преодоления диссонанса и сохранения равновесия в общественном сознании, габитуализация отчужденной политики. В юмористическом дискурсе воспроизводится и обновляется «смеховая культура» общества – стилевые и жанровые формы юмора, нормы и правила юмористической коммуникации. Юмористический дискурс также имеет системные последствия в случае его использования как средства манипуляции, например, субъект власти, используя стереотипизированные представления и эмоциональную суггестию, формирует в общественном сознании образ «врага», устойчивый именно вследствие своей кажущейся «несерьезности». 445 САМОПРЕЗЕНТАЦИЯ ЧЕРЕЗ ВИЗУАЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ В ИНТЕРНЕТ КАК ПРЕДМЕТ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ Онипко А.А. (Екатеринбург) Термин «самопрезентация», как правило, используется как «синоним управления впечатлением для обозначения многочисленных стратегий и техник, применяемых индивидом при создании и контроле своего внешнего имиджа и впечатления о себе, которые он демонстрирует окружающим…» [3]. Р. Аккин и А. Шутц рассматривают самопрезентацию как «поведенческую реализацию мотивации достижения или избегания неудач» [3]. И. Гоффман определял самопрезентацию как «театральный акт» [1]. Можно сказать, что самопрезентация складывается из трех составляющих: 1) тот, кто самопрезентуется; 2) тот, кому самопрезентуются; 3) самопрезентация как таковая. Этот третий элемент самопрезентации может быть как раз и представлен в виде некого визуального образа. То есть, сам визуальный объект, выражая черты, характер, поведение, социальные характеристики того, кто самопрезентируется, по сути уже начинает существовать как особая реальность. В этом смысле этот визуальный образ может быть намного ближе к виртуальной личности, чем к реальной. Следует отметить, что реальная личность и виртуальная могут существенно отличаться, но, все же, находятся во взаимосвязи [2]. Особенностями Интернета по сравнению с реальным социальным миром являются:1) невидимость субъекта коммуникации как реального человека; 2) анонимность, невидимость и безопасность; 3) слабая регламентированность поведения; 4) разнообразие сред общения, видов деятельности и способов самопрезентации. Человек может проявлять определенную свободу как в средствах общения, в выражении мнения, так и в самопрезентации. Отсюда основная особенность виртуальной самопрезентации, которая признается большинством исследователей - это возможность почти абсолютного управления впечатлением о себе [4, 5]. Как уже отмечалось визуальный образ, воспринятый как некий текст, может дать исследователю информацию о том, как человек воспринимает самого себя и каким он хочет, чтобы его видели другие. Все эти аспекты, но уже проявленные в виртуальном контексте дополняются еще и сферой так называемого «реального (данного) и желаемого». Самопрезентация в Интернет через 446 визуальные образы очень распространена. Прежде всего, это фотографии, которые размещают на сайтах знакомств, в социальных сетях в Интернет («Одноклассники», «В контакте» и т.п.) Подобные сайты позволяют создавать целые альбомы, доступные для просмотра другим пользователям. В данном случае как объект анализа может выступать целый «фоторяд». И, как уже отмечалось выше, эти иллюстрации будут отражать не только внешность человека, но и его интересы, ценности, возможно, также социальное окружение, социальное положение и т.п. То есть эти материалы можно анализировать при помощи методов, уже разработанных визуальной социологией. Но в подобных исследованиях важно всегда учитывать то свойство, которое можно обозначить как свойство «виртуальности». Реальная личность может быть и недоступна для исследователя. Но это отнюдь не означает ограничений подобных исследований. Это скорее можно обозначит как их специфику. К тому же можно сказать, что сама виртуальная реальность, виртуальная коммуникация уже входить в сферу исследования социологии, и анализ именно визуальных аспектов лишь расширит и дополнить эту область. Это сфера анализа личности, различных процессов взаимодействия в так называемом информационном обществе. Вход в виртуальное пространство, в виртуальную коммуникацию - это все равно, что знакомство с новым для себя сообществом, новым миром. Отсюда перед человеком встает потребность как-то представить себя другим – самопрезентироваться. В Интернет это можно сделать, прежде всего, через визуальные образы. Визуальная виртуальная самопрезентация может быть очень разнообразной, многогранной, изменчивой. Здесь есть возможность проявлять все возможные (потенциальные) стороны личности – некой множественности «Я», что очень сложно делать в реальной жизни. Это отражает в чем-то динамичность и множественность современного мира. В этом смысле проблемы, связанные с самим феноменом виртуальной самопрезетации, так и с её воплощением через визуальные образы представляются достаточно интересными и актуальными для исследования в рамках современной социологии и, как уже отмечалось, они могут анализироваться как специфический текст с использованием соответствующих методов. Литература 1. Гофман И. Представление себя другим в повседневной 447 2. 3. 4. 5. жизни. — М., 2000 Жичкина А.Е., Белинская Е.П. Стратегии самопрезентации в Интернет и их связь с реальной идентичностью / http://flogiston.ru/articles/netpsy/strategy Михайлова Е.В. Самопрезентация. Теории, исследования, тренинг. СПб, 2007 Becker, B. To be in touch or not? Some remarks on communication in virtual environments. 1997. http://duplox.w2berlin.de/docs/panel/becker.html Reid, Elizabeth M. Cultural Formations in Text-Based Virtual Realities. 1994. http://fun91.kivikko.hoas.fi/~donwulff/irc/cultform.html СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫХ ЦЕННОСТНЫХ ОРИЕНТАЦИЙ Павенков О.В. (Санкт-Петербург) Проблемы социологического изучения ценностей и ценностных ориентации подразумевают анализ факторов формирования духовно-нравственных ценностных ориентаций. Учитывая многофакторность и сложность процессов ценностной динамики, мы сконцентрируемся на изучении лишь одного вида факторов – социокультурных. Под ценностной динамикой мы будем понимать весь комплекс процессов появления, становления, развития, корректировки, деградации, декомпозиции ценностных ориентаций на всех уровнях социального. При анализе динамики ценностных ориентаций необходимо учитывать ее многоуровневость, как необходимый атрибут становления и развития системы ценностных ориентаций. Рассматривая данные процессы на микро- и макро- уровне социального, мы можем выделить следующие четыре подуровня ценностной динамики: уровень личностного ядра; уровень межличностных отношений; уровень социальных агрегатов; глобально-социетальный уровень. Определяющим на всех подуровнях является фактор ценности. Именно ценности влияют на формирование ценностных ориентаций. Иначе говоря, если нет ценности как онтологического ядра, значит нет и специфически социально-опосредованного отношения к нему. Ценностная ориентация - это один из способов существования ценности в личностном ядре. Социологический подход к ценностным 448 ориентациям подразумевает, что ценностная ориентация рациональна, осознана разумом человека как личности. Рассмотрим социокультурные факторы формирования духовно-нравственных ценностных ориентаций на указанных выше подуровнях социального. Каждый из предлагаемых факторов задает перспективу будущих исследований ценностной динамики. I. Факторы формирования ценностных ориентаций на личностном уровне: 1. Качественные характеристики духовной социализации. Духовная социализация – это процесс формирования личности «служителя» посредством инкультурации культурных образцов и паттернов поведения, а также приобщения к незыблемым абсолютным ценностям традиционной культуры. 2. Тип личности. Духовная социализация имеет свои особенности в каждом типе личности. Эталонным типом, по нашему мнению, является «духовный служитель». Говоря о типах личности, мы имеем в виду типологию профессора П.И.Смирнова: гармоничный личностный тип, эгодеятель, служитель, игрок. [3]. 3. Духовно-нравственное воспитание. Духовно-нравственное воспитание понимается как целенаправленная, ценностнорациональная деятельность, целью которой является инкультурация духовно-нравственных ценностных ориентаций. 4. «Степень свободы». Немаловажным фактором, влияющим на формирование системы духовно-нравственных ориентаций, является свободное самоопределение личности в духовнонравственной сфере. Ценностные ориентации не могут формироваться насильственным путем. Степени свободы могут различаться: а) пассивное согласие с ценностью; б) активное согласие; в) признание ценности; г) преданность, верность ценности; д.) любовь к ценности. 5. Религиозность, как мера приобщенности к ценностям религиозной традиционной культуры. Речь идет о ценностно-культурном срезе религиозности. II. Факторы на уровне межличностных отношений 1. Конечная социальная цель. Разные мотивационные комплексы задают разные модели формирования ценностных ориентаций. 449 2. 3. 1. 2. 1. 2. Предустановленный консенсус. Речь идет о необходимости того, что известный герменевт Г.Гадамер называл «предпониманием» [1, 2]. Гадамеровское предпонимание, приложенное к сфере формирования ценностных ориентаций, означает консенсус по поводу ценностей, формирующийся в процессе межличностного взаимодействия. Внешние факторы социокультурного пространства и времени. Формирование социокультурного пространства во временном континууме задает основные «пути» ценностной динамики. III. Факторы на уровне социальных агрегатов: Фактор социокультурного мнения большинства. Речь идет о склонности некритически мыслящего индивида принимать ценностные ориентации большинства. Фактор ценностной гетерогенности-гомогенности. Социальная и культурная разнородность группы означает и «смешанность» ценностных установок в ней. Ценностно единая, монолитная группа, в которой установлен ценностный консенсус, обладает большим потенциалом ценностно-ориентационного формирования. IV. Факторы на глобально-социетального уровне Фактор культурной глобализации. Под культурной глобализацией Э.Гидденс понимает «диффузию культурных образцов» [3]. Диффузия культурных образцов, как полагает Э.Гидденс, приобрела вселенский, глобальный характер, что не может не отразиться на ценностной сфере. Одним из аспектов культурной глобализации является распространение ценностных ориентаций западноамериканской культуры во всемирном масштабе. Фактор «иллюзии» или мифа общечеловеческих ценностей. Часто социолог сталкивается с мнением, что истина одна, Бог один, добро одно, но разные люди в разных культурах понимают их по-разному. Однако за разными пониманиями стоят и разные сущности, ибо связь, выражающаяся в культурных представлениях, мифах и т.д. устанавливается с разными ценностями. В реальности такие «общечеловеческие» ценности, как добро или справедливость есть лишь разные номинативные оценки действительности. В человеческой истории мы неоднократно могли наблюдать, как подобные ценностные противоречия 450 приводили и приводят к мощнейшим социальнополитическим конфликтам, столкновениям цивилизаций. Таким образом, анализ социокультурных факторов формирования духовно-нравственных ценностных ориентаций приводит нас к выводу, что ценности инкультурируются в субъектах посредством формирования ценностных ориентаций. Культура в этом смысле представляет собой комплекс трансляции ценностей, как культурных образцов, их преломления и отражения в ценностных ориентациях личности. Формирование ценностных ориентаций есть стремление личности рациональным путем приблизиться к первоначальному идеалу, к ценности-в-себе. Литература 1. 2. 3. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988 Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. – М.: Изд-во «Весь мир», 2004 Смирнов П.И. Социология личности, учебное пособие – СПб: изд-во общества им. М.М. Ковалевского, - 2001 г. ПЕРСПЕКТИВЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ БЛОГОВ В ОЦЕНКЕ КАЧЕСТВА ГОСУДАРСТВЕННЫХ УСЛУГ Панарина М.Л. (Москва) Применения интернет - технологий для повышения эффективности государственного управления – тема в последние несколько лет очень популярная как для общественности, так и для социологов. Обсуждают и работу портала государственных услуг (www.gosuslugi.ru) в рамках программы «Электронная Россия», и рейтинг популярности чиновников- блоггеров, возглавляемый Президентом России Дмитрием Медведевым, и сервис ГосБлоги.ру (gosblogi.ru), позволяющий отслеживать постоянно рейтинги и активность блоггеров- государственных служащих. На наш взгляд, это явление ожидаемое, обусловленное ростом числа пользователей Интернета в России в последние годы (по данным ФОМ летом 2010 года пользователями Интернета являются 38% населения РФ старше 18 лет [2]) и распространением «блого-читательства» и «писательства» среди населения. Поскольку тема достаточно обширна, то мы обратим наше внимание на один из интересных с точки зрения социологии 451 управления исследовательских вопросов: перспективы использования блогов для оценки качества государственных услуг. При изучении вопроса нами были проанализированы самые популярные блоги чиновников из рейтинга Forbes [1], проект ГосЛюди (goslyudi.ru), блог портала ГосУслуги (www.gosuslugi.ru/ru/info/lj), Блог «Ждем обещанных сервисов на gosuslugi.ru» (community.livejournal.com/gosuslugi_ask), Блог о государственных сайтах и государственных услугах (gov-gov.ru). Отдельные обсуждения качества государственных услуг происходят в юридических, медицинских сообществах, индивидуальных блогах. Но это единичная и разрозненная информация. В результате анализа мы можем сделать несколько выводов: 1. Большинство блогов были созданы после заявления Президента России Дмитрия Медведева о том, что он считает сетевые дневники хорошей формой прямого общения должностных лиц с людьми и полезной вещью для руководителей всех уровней [3]. Таким образом, большинство блоггеров- чиновников решили завести блоги по указанию сверху и не имеют ни желания постоянно писать, ни определенных навыков. 2. Блоги заводят в основном конкретные государственные служащие высокого ранга. Практически отсутствуют коллективные блоги и блоги государственных органов. Таким образом, в блогосфере практически нет специализированных площадок для обсуждения качества государственных услуг: в индивидуальных блогах обсуждения идут в двух крайностях – либо обсуждение материалов «пресс-релизов», либо не формальное общение на отвлеченные темы. 3. Большинство блогов созданы, прежде всего, для конструирования позитивного образа конкретного чиновника и государственного органа, который он представляет. Обратная связь в блоге чаще всего затруднена, так как чиновник либо не поддерживает «противоречивую» для него тему, либо в принципе не пишет комментарии к высказываниям граждан. 4. В идеале блоги могут быть источником информации о качестве государственных услуг. Для этого они должны быть перенацелены с функции формирования позитивного образа чиновника на функции изучения общественного мнения, сбора инициатив, пожеланий и критики населения, обратную связь и контроль деятельности подчиненной чиновнику структуры. Например, могут быть созданы блоги для каждой государственной услуги или для каждого органа государственной власти, 452 оказывающего услуги для населения с возможностью комментариев и гарантией ответа. 5. Должна быть проведена информационная компания о наличии подобных ресурсов в сети. Например, блог портала Госуслуги информирует о новостях наполнения портала, но не дает возможностей обсуждения самого процесса получения услуги. Обсуждение качества услуг происходит на отдельном блоге «Ждем обещанных сервисов на gosuslugi.ru», ссылки на который с портала нет. 6. При создании блогов, посвященным качеству государственных услуг, интересно обратить внимание на опыт блоггерства представителей коммерческих структур. Так, например, очень удачен с точки зрения оценки качества услуг блог Михаила Василенко, генерального директора Международного аэропорта Шереметьево (goslyudi.ru/blog/mvasilenko). Таким образом, проведенный нами анализ позволяет констатировать, что блоги – перспективное направление для оценки качества услуг. И при наличии определенных подвижек в развитии коллективных блогов и их информационной компании, блогосфера может стать важнейшей площадкой для сбора информации о качестве оказания государственных услуг. Литература 1. 2. 3. Forbes составил рейтинг блогов чиновников [электронный ресурс]//www.dni.ru/tech/2010/2/4/184865.html Новый выпуск бюллетеня «Интернет в России. Лето 2010» [электронный ресурс]//bd.fom.ru/report/cat/smi/smi_int/pressr_280910 Мода от блога [электронный ресурс]//www.newizv.ru/news/2009-12-10/118774/ СОЦИАЛЬНЫЕ КОММУНИКАЦИИ В СИСТЕМЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИИ. Панкратьева Т.В. (Санкт-Петербург) В сентябре 2003 г. Российская Федерация вступила в Болонский процесс, суть которого заключается в стандартизации единой образовательной системы Европы, в том числе, и России. В дальнейшем, создание европейского пространства высшего образования потребует от российских ВУЗов адекватной 453 конкурентоспособности в борьбе за студентов, финансы и влияние [1, 30]. На встрече 19 мая 2001 г. в Праге было установлено, что первый этап Болонского процесса завершится в конце 2010 г. [2, 80]. На данный момент, практические все высшие учебные заведения перешли на двоичную систему бакалавриат/магистратура, была введена балловая система оценки и др. В то же время, процесс «обеспечения привлекательности российских ВУЗов» только начинает делать свои первые шаги. Большинство российских учебных заведений уже имеют свой корпоративный сайт, отделы по рекламе и связям с общественностью. К сожалению, наличие средств PR не предопределяет их грамотное использование. Многие российские ВУЗы не допускают PR-профессионалов до управленческого уровня. Таким образом, не имея возможности выхода на основные группы общественности такие, как: государственные учреждения, бизнес среда, профессиональные и научные ассоциации, проверочные комиссии и т.д., паблик рилейшнз в высшем учебном заведении ограничены строгими рамками бюрократической структуры. Сегодня PR-отделы в структуре ВУЗа, в большинстве случаев, славятся своей некомпетентностью, так как его финансирование не может привлечь профессионалов PR, и тем более, обеспечить финансовую поддержку деятельности отдела. В этих условиях нет достаточного финансирования технического обеспечения деятельности отдела по связям с общественностью, в которую входит: создание и поддержка интерактивного интернет сайта, а также мультимедийной, аудио и печатной продукции (фильмы, радиостанция, отчеты, листовки, брошюры, буклеты и др.); поддержание успешной коммуникации с государственными структурами, комитетами по контролю качества и т.д; наличие в структуре PR-отдела подразделения по коммуникациям с основными ключевыми группами (абитуриентами, родителями, бизнес структурами и др.); разработка и реализация проектов для позиционирования ВУЗа; включение в структуру PR-отдела аналитического подразделения по коммуникациям со СМИ; обеспечение постоянного публичного дискурса с профессиональными сообществами, другими ВУЗами, ассоциациями, научными учреждениями. В связи с этим, в России затрудняется полноценная коммуникация в рамках института высшего образования. 454 С другой стороны, одним из основополагающих факторов интеграции ВУЗа в современные условия «рынка» является его успешность в позиционировании, формировании и возвышении своего имиджа, репутации, а также – «постоянный диалог» с общественностью. Все эти задачи входят в компетенцию института пиар, который выполняет функцию управления коммуникациями, столь необходимую для установления взаимопонимания с обществом. Стимулируя развитие «двусторонней симметричной» формы коммуникации в сфере высшего образования, институт пиар помогает находить стратегических партнеров, заинтересовать совместным проектом, включить в работу над долгосрочными проектами педагогический коллектив, обеспечить эффективность управления внешней и внутренней средой организации. Роль руководящего органа в ВУЗах становится все более важной при реализации коммерческой деятельности, тем самым расширяя миссию ВУЗа, которая теперь включает в себя не только передачу знаний новым поколениям, но и финансовое обеспечение самого учреждения. Согласно этому, формальная институционализация связей с общественностью в структуре высшего образовательного учреждения предполагает разработку теории PR в рамках научной школы, а также выстраивание бизнесстратегии учебного учреждения в коммуникационной системе «ВУЗОбщество». Таким образом, современный дискурс в области образования изменяется не только по содержанию и форме, но и приобретает новые функции в социуме. На сегодняшний день лишь немногие представители высшей школы РФ полноценно используют огромный потенциал института связей с общественностью (МГИМО, МГУ, СПбГУ и др.). Сегодня институт PR еще находится на начальной стадии развития в системе высшего образования Российской Федерации. Новые задачи, стоящие перед высшей школой, требуют перемен в управлении данным звеном образования. С целью усовершенствования обеспечения публичного дискурса ВУЗа с общественностью, целесообразно постоянное стимулирование процесса институционализации PR в системе высшего образования. Литература 1. 2. Чернозуб С.П. Академическая самоорганизация студентов в контексте идеи «российской модели образования». // Общественные науки и современность. – № 1, 2010. – 79-87. Чернозуб С.П. Реформа высшей школы: наследие и диктат 455 традиций. // Общественные науки и современность. – № 2, 1998. – 35-40. ЦЕННОСТНО-СТИЛЕВАЯ ОРИЕНТАЦИЯ РЕКЛАМНЫХ ПОСЛАНИЙ. Петренко П.А. (Санкт-Петербург) За последние десятилетия в нашей стране сложилось общество потребления. Одним из важных факторов этого процесса стала реклама, предлагающая нам вместе с товаром определенное социальное поведение. В рамках научного проекта “Верификация общей теории социальных систем Н. Лумана на материалах латентных рекламных посланий” (ФЦП "Научные и научнопедагогические кадры инновационной России") мы проводим исследование влияния рекламы в СМИ на стили жизни, ценности и мотивы поведения людей в современном российском обществе. Нас интересует реклама как система социальной коммуникации, когда в качестве смыслового содержания рекламы выступает ее социальный смысл. Рекламодатель на основе информации о предлагаемом им товаре формирует рекламное сообщение. Оно содержит явный и латентный смысл, явный – о товаре, неявный – о стиле жизни. Делается это с целью заинтересовать потребителя, убедить его, что рекламируемая продукция соответствует его ценностям и стилям жизни. Главная задача рекламы – убедить потребителя, что рекламируемая продукция способна вызвать уважение окружающих, улучшить имидж, повысить социальный статус. Для специалистов в области социологии очень важно понимать смысл рекламного сообщения, определять смысловое содержание рекламы, то есть ее ценностное наполнение и стилевую структуру, что достигается методом контент-анализа рекламных посланий. Мы провели контент-анализ 250 рекламных сообщений в глянцевых журналах (Cosmopolitan, Man’s Health, Maxim, Собака СПб, Афиша, Time Out) и 250 рекламных роликов на ТВ-каналах (ОРТ, НТВ, ТНТ, MTV, Домашний, 5 канал). Реклама в глянцевых журналах ориентирована на узкие целевые аудитории, однако, разнообразие журналов позволяет нам проанализировать ценности и стили жизни разных социальных категорий потребителей. Реклама на телевидении является наиболее мощным из рекламных средств вследствие огромного размера аудитории, сочетания вербального и зрительного воздействия, а также определенной пассивности зрителя и большей, по сравнению с другими, похожести на межличностный 456 контакт. По итогам контент-анализа были получены следующие результаты. Рекламные сообщения в журналах и ТВ-роликах в основном ориентированы на средний слой (76,3 %) и такие возрастные группы, как молодежь (37,6 %) и средний возраст (43,3 %). Почти половина рекламных посланий ориентирована и на мужчин и на женщин в равной степени (49,3 %). Однако, если брать рекламу, ориентированную на определенный пол, то здесь ориентация больше на женщин (15,7 %) и только на женщин (14,9 %) превышает ориентацию больше на мужчин (8,2 %) и только на мужчин (5,2 %). Реклама не учитывает особенности российского менталитета, она пропагандирует космополитический образ жизни (85,7 %). Рекламные сообщения в основном ориентированы на эмоциональные мотивы (19,6 %), рациональные мотивы (17,5), эстетические мотивы (10 %) мотивы подражания (10 %) и мотивы самоутверждения (10 %). Меньше всего рекламные сообщения ориентированы на мотивы традиции (2,1 %). Эмоциональные мотивы связаны со следующими желаниями: обрести привлекательность, выделиться, отличиться от других, вызвать восхищение, быть принятым в определенной социальной среде, преодолеть страх, удовлетворить любопытство, почувствовать себя комфортно. Рациональные мотивы связаны с принятием в расчет реальных обстоятельств: цены, долговечности, экономичности, практичности товара или услуги. Эстетические мотивы связаны с такими характеристиками товара или услуги, как: внешний вид, красота формы, оригинальность цветового решения, гармоничное сочетание с другими вещами (в рекламе это звучит, как “благородство линий”, “гармония формы и цвета”, “современный дизайн”). Мотивы подражания – это стремление купить то, что покупает или предлагает купить знаменитость; уподобление герою, рекламирующему товар. И, наконец, мотивы самоутверждения обусловлены стремлением к самореализации в потреблении, стремлением отличиться и показать свою оригинальность. Рекламные сообщения, прежде всего, ориентированы на современные (45,5 %), на материалистические (34, 6 %), на индивидуалистические ценности (58,4 %) и на ценности мультикультурализма (48,3 %). Рекламные сообщения чаще всего пропагандируют следующие ценности: активная, деятельностная жизнь (15,9 %), развлечения и удовольствие (12,9 %), реализация своих сил, возможностей, способностей (10,6 %), уверенность в себе (10,6 %). Меньше всего рекламные сообщения пропагандируют такие ценности, как: интересная работа (0,3 %), наличие хороших и верных 457 друзей (0,6 %), работа над собой и духовное самосовершенствование (0,9 %). В основном рекламные объявления пропагандируют здоровый стиль жизни (24,2 %), гедонистический стиль жизни (21 %) и социально-активный стиль жизни (10%). Здоровый образ жизни подразумевает проявление большого внимания к своему телу и внешности, гедонистический или развлекательный стиль жизни распространен среди молодых людей до 25 лет с высоким доходом и подразумевает активное посещение кинотеатров, концертов, ночных клубов, кафе и баров. Социально-активный стиль жизни распространен среди молодых людей со средним доходом, но он предполагает проявление активного интереса к экологии, политике, социальное стремление к свободному миру, к миру человеческих прав. Полученные данные о структуре ценностей и стилевом содержании рекламы являются ответом на вопрос о том, что представляет собой латентное содержание рекламы, которое очень важно изучать специалистам-социологам. ТРАНСФОРМАЦИЯ АУТОКОММУНИКАТИВНЫХ ПРАКТИК В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ Пивоваров А.М. (Санкт-Петербург) Неопределенность, проникающая буквально во все области современной жизни, является одним из ведущих фактором индивидуализации. «Сегодня беспрецендентный уровень структурной неопределенности» порождают такие внешние глобализационные тенденции как интернализация рынков, интенсификация конкуренции, ускоряющаяся диффузия знаний и распространение глобальных сетей, увеличивающееся значение рынков и их зависимость от случайных потрясений [3]. Масло в огонь неопределенности добавляют такие факторы современности как всеохватывающая рефлексивность и то, что можно назвать «властью экспертных систем» [5]. Неопределенность как свойство современной жизни имеет несколько аспектов. Она складывается из сложности окружающих нас явлений и процессов, из неоднозначности и «текучей» изменчивости их интерпретаций, из дефицита авторитетности имеющегося знания, и последнее – из непредсказуемости развития, как общей глобальной ситуации в мире, так и ее составляющих [6]. Внутренний аспект этой глобальной неопределенности выражается в том, что в сознании индивидов возникает большое 458 число противоречий, связанных с одновременным существованием в нем разнонаправленных стремлений и противоречащих друг другу позиций. Общей рамкой для такого рода внутренних конфликтов служит ситуация рассогласования голосов, озвучивающих глобальные и локальные точки зрения. Наблюдаемая практически сегодня повсеместно, ситуация широкой взаимосвязанности культур и столкновения глобального и локального, усугубляет переживания чувства неопределенности. Индивид в этой ситуации оказывается между молотом глобализации и наковальней локализации. Глобально-локальные отношения формируют не только внешнюю по отношению к индивиду реальность, но и инкорпорируются в структуру Я человека. Процессы глобализации и локализации отражаются в том миниобществе, которое представляет собою Я, через существование в нем глобальных и локальных позиций, взаимоотношения которых ведут либо к кризису идентичности, либо сдвигают Я на более высокий уровень интеграции. В отличие от более ранних закрытых и гомогенных обществ, глобализирующееся общество характеризуется глубокой культурной неравномерностью. Убеждение, которое мы разделяем, состоит в том, что фундаментальные различия в интенсивно взаимосвязанном мировом сообществе требует не только диалогических отношений между людьми для создания мира, пригодного для жизни, но и также требует и Я с развитой способностью справляться со своими собственными внутренними разногласиями [6]. Поскольку мир вокруг нас становится все более гетерогенным и множественным, Я, как часть этого мира, также становится все более гетерогенным и множественным. Увеличивающееся количество разногласий в социальной среде выражается в увеличении числа разногласий в индивидуальном Я, в котором некоторые части вынуждены доминировать, а некоторые - подчиняться. Культурные различия требуют хорошо развитой способности к диалогической коммуникации, для того, чтобы стало возможным воспринимать и признавать отличия, конструктивно разрешать конфликты, достигать рабочего согласия по проблемам, которые вызваны усиливающимся ходом глобализации. Это требует и соответствующего понимания Я, в котором процессы переговоров между различными Я-позициями признаются как неотъемлемые свойства процесса поиска решений. Описанная здесь объективно складывающаяся глобальная ситуация, порождающая глубокое «экзистенциальное беспокойство» [5] у многих людей, вряд ли будет существенно меняться в 459 противоположную сторону. Процесс «коллективной индивидуализации» [2], с соответствующим высоким средним уровнем рефлексии, зашел слишком далеко и сложно себе представить, что он повернется вспять. По выражению З. Баумана, де-юре, каждый из нас индивид, и у нас нет другого конструктивного выхода из этой ситуации кроме как стать им де-факто [1]. А это включает в себя овладение способами совладания с тревожными переживаниями в современной ситуации тотальной неопределенности. Для этого человеку необходимо нахождение внутренней опоры, освоение новых способов общения с самим собой, связанных с определенным видением структуры собственного Я. В этом плане, на наш взгляд, сегодня одним из самых перспективных направлений в изучении структуры и особенностей современного самосознания является «диалогическая теория самости», разрабатываемая в течение последних двух десятилетий голландским ученым Х. Хермансом и его последователями [6]. Объединяя традицию американского прагматизма в лице У. Джемса и Дж. Г. Мида с концепцией диалогизма М.М. Бахтина, Херманс предлагает рассматривать Я, как «динамическую множественность позиций или голосов, существующую в ментальном пространстве человека, с возможностью диалогических отношений между этими позициями или голосами» [6, p. 81]. При этом голландский исследователь выделяет пять основных паттернов, которые использует современный человек для совладания с глубоким чувством неопределенности. Каждый из них связан с внутриличностным «обхождением» с тем разнообразием позиций, которое сегодня обрушивается на каждого из нас в повседневной жизни и заставляет испытывать чувство неуверенности в том, какое определение той или иной части реальности, считать верным. 1. Сокращение числа позиций, участвующих в автокоммуникации; 2. Предоставление одной из позиций или небольшой группе позиций лидирующего положения по отношению ко всем остальным; 3. Прояснение границ, по которым расходятся позиции, например, представителей «моей» и «чужой» группы. 4. Добавление в поле автокоммуникации еще одной или нескольких позиций; 5. Вхождение в неопределенность через организацию внутреннего диалога позиций. 460 В контексте разнообразия способов совладания с переживанием неопределенности, на наш взгляд, несомненно, актуальным является рассмотрение с позиции социокоммуникативного подхода определенного арсенала аутокоммуникативных техник. Не только как средств саморегуляции, но и как способов решения широкого круга актуальных задач, связанных с индивидуальным и социальным планированием, управлением, разрешением социальных конфликтов и т.д. Мы полагаем, что наиболее эффективные в использовании техники, остающиеся пока лишь профессиональными инструментами психологов и консультантов, в будущем могут стать гораздо более распространенными и превратиться в неотъемлемые атрибуты внутренней жизни человека поздней современности – в аутокоммуникативные практики. Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. Бауман З. Текучая современность. СПб, 2008. Гергилов Р.Е. Проблема индивидуализации в социологии М. Вебера и Н. Элиаса: сравнительный анализ // Социологический журнал, 2007, № 3. Интервью с профессором Ханс-Петером Блоссфельдом // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. том IV. № 2. Элиас Н. Общество индивидов. М., 2001. Giddens A. Modernity and Self-Identity. Stanford, 1991. Hermans H., Hermans-Konopka A. Dialogical Self Theory: Positioning and Counter-Positioning in a Globalizing Society. Cambridge, 2010. КОММУНИКАТИВНАЯ ПРИРОДА СОЦИАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА (ОБЗОР ЗАПАДНЫХ ТЕОРИЙ) Рослякова О.Н. (Санкт-Петербург) Постоянные общественные изменения сопровождаются актуализацией проблем коммуникации на всех уровнях социальных взаимодействий[1]. В социальных науках и, особенно, в социологии это проявляется в переосмыслении коммуникативной природы социальной реальности [2]. Согласно, конструктивистским парадигмам (П.Бурдье, П.Бергер, Т.Луман и др.) именно 461 коммуникация придаёт характер социальности взаимодействиям индивидов и охватывает всё многообразие проявлений социальности. Более того, современная коммуникативная парадигма в социологии трактует социальную коммуникацию как «способ эффективной координации человеческих сообществ разного уровня» [3]. Известно, что всё многообразие социальных отношений некоторым образом упорядочено и оформлено в пространстве и времени. А термин социальное пространство обозначает пространственную структурированность социального взаимодействия [4]. Представители Чикагской школы, Р.Парк и Э. Берджес, отмечали, что «основой единицы социальных контактов (или взаимодействий – О.Р.) является «земля» в широком смысле этого слова – территория, на которой располагаются и по которой перемещаются люди». Р.Парка и Э. Берджес подробно описали связь взаимодействия («начиная с прикосновения» и заканчивая знакомством и вторичным контактом) с пространством (когда взаимодействующие люди могут не находится в одном месте в силу своей мобильности и появляется понятие дистанции). [5]. Согласно теории Э. Гидденса, «локалы» представляют собой «размещения (settings) взаимодействий, включая физические аспекты размещений – их «архитектуру» - в которой сконцентрированы системные аспекты интеракции и социальных отношений. [6]. Эту модель Гидденс переносит, как на малые «локалы» (команата), так и на большие (например, регионы). Но если в малых «локалах» доступность присутствия характеризуется непосредственностью взаимодействия лицом – к – лицу, то в «больших» речь идёт о времени и технических средствах, необходимых, чтобы присутствие стало возможным, например средствах массовой коммуникации, средствах транспорта и отделении средств коммуникации от средств транспорта. Таким образом, под регионализацией Э.Гидденс понимает «не только локализацию или установление местонахождения в пространстве, но и зонирование общепринятых практик в пространстве-времени».[6]. П. Бурдье, пытаясь объединить как субъективные, так и объективные подходы к объяснению социальной реальности, так же отмечал, что пространство не имеет смысла в отрыве от практик, так как именно габитус определяет движение акторов в пространстве и более того сам габитус формируется этим движением. [7]. Таким образом авторы теорий о территориях, регионах, городских пространствах подчёркивали, что пространство – это в 462 первую очередь социальный продукт, сформированный социальными взаимодействиями – коммуникацией. В рассмотренных теориях авторы делали акцент на «телесной» природе взаимодействия социального пространства. Например, для П. Бурдье «тело» - габитус – вместилище социальных практик; по средством практик в нём закрепляются общественные предписания. Знание общественных предписаний формирует фон взаимодействия (коммуникации). «Как тела и биологические индивиды – пишет П.Бурдье, - человеческие существа помещаются так же как и предметы в определённом пространстве (они не обладают физической возможностью вездесущности, которая позволяла бы им находится одновременно в нескольких местах) и занимает одно место». [8]. Акторно-сетевая теория делает акцент на так называемых «объектах» - товарах, машинах, коммуникационных технологиях, городских территориях и проч. – все они(объекты) и регионы произведены сетевыми средствами. [4].Бруно Латур пишет о том, что всё человеческое общество – составлено, собрано, устроено, смонтировано. Совместное существование людей невозможно представить без множества связанных сетью артефактов. Находясь в определённом отношении друг к другу – элементы формируют пространство. [9] И в этом случае речь о коммуникациях глобального уровня. Литература 1. 2. 3. 4. Василик М.А. Наука о коммуникации или теория коммуникации? К проблеме теоретической идентификации/ М.А. Василик// Актуальные проблемы теории коммуникации. Сборник научных трудов. - СПб. – Изд-во СПбГПУ, 2004. – с. 4-11 Бергер П. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания. – М.: Медиум, 1995 Василькова В.В. Социология коммуникации: дисциплинарная и междисциплинарная перспектива // Тезисы докладов и выступлений на II Всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы»: В 3 т. Т. 2. М., 2003. С. 28. Вахштайн В.С. Возвращение материального. «Пространства», «сети», «потоки» в акторно-сетевой теории // «Социологическое обозрение», 2004, Т. 3, № 4. 463 5. 6. 7. 8. 9. Филиппов А.Ф. Социология пространства. – Из-во: Владимир Даль, 2008 г. Гидденс Э. Социология / Пер. с англ.; науч. ред. В. А. Ядов; общ. ред. Л. С. Гурьевой, Л. Н. Посилевича. — М.: Эдиториал УРСС, 1999. Бурдье П. Социология политики. Пер. с фр.; сост., общ. ред. и предисл. Н. А. Шматко. — Москва: Socio-Logos, 1993. Бурдье П. Социология социального пространства / Пер. с франц. ; отв. ред. перевода Н. А. Шматко. — М. : Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2007. Латур Бруно. Дайте мне лабораторию и я переверну мир// «Логос», № 5-6 за 2002 г ФРАНЦУЗСКАЯ МОДЕЛЬ РАЗВИТИЯ НАГРАДНОЙ СИСТЕМЫ КАК СОЦИАЛЬНОГО ИНСТИТУТА: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ С РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИЕЙ Ручкин А.В. (Екатеринбург) Социальная мобильность и социальный статус зависит от множества факторов и условий, одним из которых является получение государственных наград. Зачастую награждение диспропорционально по половому, профессиональному, территориальному признаку. Как правило, награждают мужчин, работающих в сфере бюджетного финансирования (здравоохранение, образование, государственная служба) в организациях, расположенных на территории, прилегающей к административному центру государства. Данное утверждение характерно для Французской республики, однако в период с 1990-х годов по настоящее время великим магистром орденов, коим является президент государства, принимаются попытки по изменению сложившейся ситуации. Например, Жаком Шираком в 1996 году было направлено письмо лорду-канцлеру государственных наград, в котором отмечались дисфункции сложившегося комплекса личных наград Франции. «Женщины, которые все больше присутствуют в экономике государства, которые облечены все большей ответственностью, наименее представлены в рядах национальных 464 орденов. Также необходима географическая сбалансированность и представление всех социально-профессиональных групп» [1]. Данное обращение говорит о смещении награждения государственными наградами, которые дают право на получение большого комплекса социальных гарантий и льгот: обучение, лечение, выплату материального поощрения и т.д. Кроме того, подобное положение свидетельствует о неуниверсальности французских наград, несмотря на обратный декларируемый характер, утвержденный в статутах, например, Ордена Почетного легиона и Национального ордена за заслуги [3]. Кроме того, с целью «восстановления социальной справедливости» великим магистром было дано указание на повышение эффективности деятельности структур орденских организаций с целью максимально возможного и справедливого представления кандидатов к государственному поощрению [1]. На каждого из специалистов была возложена обязанность по сбору информации и передачи материалов кандидатов в кавалеры. Однако по истечению 12 лет ситуация, несмотря на императивный характер письма французского президента, оставалась неизменной. В 2008 году великим магистром Николя Саркози было написано обращение к лорду-канцлеру с указанием на несбалансированность представителей различных социальных групп и профессий. В частности, президент указывает на то, что «недостаточно людей скромного ранга, то есть волонтеров, представителей частного сектора – предпринимателей, инженеров, исследователей, техников, простых специалистов…». Особое внимание данным должностным категориям было уделено по причине того, что эти «сектора составляют большую часть нашей экономической структуры» [2]. Стоит также отметить, что президентом предложен механизм вовлечения граждан в процесс представления к той или иной награде: «Для укрепления доверия наших граждан в репрезентативности представителей наших национальных орденов и медалей я решил ввести новый порядок представления: инициатива граждан» [2]. На наш взгляд, включение граждан в процесс представления к национальным наградам позволит сформировать стереотипы поведения, поощряемых государством, на конкретной должности, в рамках конкретной социальной группы и сделать процедуру награждения открытой. Деятельность французских органов государственной власти и конкретных должностных лиц говорит о понимании наградной системы как значимого инструмента вовлечения граждан в 465 политические, экономические и социальные процессы, повышения гражданской активности и формирования конкретных шаблонов действий, в которых нуждается государство в тот или иной исторический промежуток времени. Стоит отметить, что данное внимание к наградной системе и общественному мнению отсутствует в наградной системе Российской Федерации. Подобная статистика и акцентуация на заслугах конкретных профессиональных групп отсутствует в стране, что оказывает влияние на снижение социальной активности и мобильности. Это приводит к тому, что граждане, как правило, не знают своих прав на получение государственных наград и не рассчитывают на них, поскольку отсутствуют конкретные примеры награждения и/или внимания специалистов аналогичного профессионального уровня, пола, возраста, географической расположенности. Тем самым, нарушается обратная связь между государством и обществом, что недопустимо в контексте построения эффективного управления и современных экономических и социальных отношений. Литература 1. 2. 3. Lettre du Président de la République en date du 5 février 1996 relative aux Ordres nationaux. URL: http://www.francephaleristique.com/accueil.htm (дата обращения 04.10.2010, пер. с фр. автором). Lettre du Président de la République en date du 11 juillet 2008 relative aux Ordres nationaux. URL: http://www.francephaleristique.com/accueil.htm (дата обращения 04.10.2010, пер. с фр. автором). Légion d’honneur. Mé daille militaire. Ordre Nationale du mérite: Grande Chancellerie de Légion d’honneur. URL: http://www.legiondhonneur.fr/ (дата обращения 04.10.2010, пер. с фр. автором). ОБ ЭФФЕКТИВНОСТИ РЕКЛАМЫ КАК СОЦИАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ: СООТНОШЕНИЕ СТРУКТУРЫ ЦЕННОСТЕЙ В РЕКЛАМЕ И В ЦЕЛЕВОЙ АУДИТОРИИ. Рыков Ю.Г. (Санкт-Петербург) 466 Данные тезисы основаны на промежуточных результатах реализации поискового научно-исследовательского проекта «Верификация общей теории социальных систем Н.Лумана (на материалах латентных рекламных посланий)» в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России" на 2009 - 2013 годы. Тема влияния ценностей в рекламе на аудиторию в отечественных исследованиях является относительно новой. Тем не менее, ряд авторов[1,2,3] сходятся во мнении, что апелляция к ценностным ориентациям аудитории в содержании рекламных сообщений повышает их эффективность и имеет некоторые социально значимые последствия. Таким образом, можно говорить о том, что ценности занимают определенное место в содержании рекламного сообщения и влияют на его эффективность. Данное положение соответствует концепции социальной коммуникации Лумана, согласно которой коммуникативное воздействие рекламы на аудиторию (коммуникативный успех) проявляется в виде реализации явных и латентных смыслов коммуникации в социальных действиях и дальнейшей коммуникации. А именно, в виде - материального потребления, и следования пропагандируемым стилям жизни и ценностям. В соответствии с теорией Лумана, это воздействие возможно в том случае, когда преодолены три порога коммуникативной невероятности. Ценности, транслируемые в рекламе, являются частью её латентного содержания и выступают в качестве средства для преодоления именно третьего порога невероятности, связанного с коммуникативным успехом. Так как исследователей интересует реклама как коммуникация на макроуровне, т.е. как возможная социальная система, то предметом исследования является то, как структура ценностей в рекламе в целом соотносится со структурой ценностей аудитории в целом. Основная гипотеза: чем больше структура ценностей в рекламной коммуникации соответствует структуре ценностей аудитории, тем более высока вероятность успеха коммуникативного воздействия рекламы в целом (и тем реклама более эффективна как макроуровневая коммуникация). Важно, что сравниваются именно структуры ценностей, и решающее значение имеет не соответствие отдельных ценностей, а соответствие всей структуры в целом. Для определения ценностной структуры рекламной коммуникации был использован метод контент-анализа. Выборка составила 497 рекламных сообщений: 242 ТВ-роликов и 255 467 рекламных посланий в глянцевых журналах. Посредством анкетированного опроса была определена ценностная структура аудитории. Выборка - 496 человек: студенты различных факультетов СПбГУ, Технологического Института и их родители. Под структурой ценностей понимается их частотное распределение. После выявления структур ценностей в рекламе и в аудитории следует процедура их сравнения для определения степени их структурного соответствия. Для количественного определения степени структурного соответствия необходимо суммировать минимальные значения по каждой ценности, сравнивая показатели значимости между структурой в аудитории и в рекламной коммуникации. В рекламной коммуникации только 4 из 19 ценностей репрезентируются в достаточной мере: здоровье/физическое развитие; материально обеспеченная жизнь; безопасность; счастье других. Это свидетельствует об очень низкой степени структурного соответствия. Причем значимое структурное соответствие ограничивается только первыми тремя ценностями, а последняя входит в группу наименее значимых ценностей в обеих структурах. В соотношении всех других ценностей наблюдается сильный диссонанс. Характерно, что одна из наиболее распространенных и значительных ценностей, пропагандируемых в рекламной коммуникации - "развлечения и удовольствие" (13%) занимает последнее место среди всех ценностей аудитории (менее 1%). Кроме того, значительное несоответствие наблюдается в ценностях "активная жизнь" и "уверенность в себе", которые в рекламной коммуникации представлены в несколько раз чаще чем распространены в аудитории. В свою очередь, ценности аудитории "семья", "друзья", "любовь", "интересная работа", "знания/интеллектуальное развитие" в несколько раз превосходят свои аналоги в рекламной коммуникации. Коэффициент структурного соответствия по ценностям составил 57,1%, где 100% - абсолютное соответствие. Значение этого коэффициента говорит о возможностях ценностного содержания рекламы (как латентного) влиять на коммуникативный успех, который проявляется в реализации этих ценностей на уровне социального действия и дальнейшей коммуникации. Таким образом, ценности, как латентное содержание, могут определять вероятность коммуникативного успеха не более чем на 57,1%. 468 Выводы о малом соответствии ценностей российской рекламы с ценностями современного российского общества, подтверждаются и другими исследователями [1,2]. Литература 1. 2. 3. Василенко И.А. Роль рекламы в процессе формирования и трансляции ценности семьи в современном обществе. Вестник ОГУ, 2008, 2. С. 15-20. Воейкова А.А. Ценностные концепты русских и американских рекламных текстов и их анализ методом семантического дифференциала. Вестник ЧГУ, 2009, 35. С. 27–30. Макаровская Н.В. Конструирование и отражение телевизионной рекламой социальных ценностей аудитории. Вестник СамГУ. 2006. №10/1 (50). С. 110-115. ПОЗИТИВНЫЙ ИМИДЖ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА КАК СРЕДСТВО УПРАВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНЫМИ КОММУНИКАЦИЯМИ Семёнова А.А. (Санкт-Петербург) Органы власти призваны удовлетворять потребности граждан через разработку и реализацию стратегии управления для регулирования социально-экономических процессов на определенной территории. При этом реализация как государственных, так и локальных программ требует высокого уровня поддержки общественностью. Обеспечение этой поддержки – задача коммуникаций органов власти. Эффективным средством управления социальными коммуникациями может служить позитивный имидж органа власти. Формирование целенаправленного имиджа позволит избавиться от воздействия случайной информации, которая может привести к негативному имиджу. Законодательное Собрание СанктПетербурга, являясь представительным органом государственной власти Санкт-Петербурга, заинтересовано не в одинарной информации о своей деятельности, а в информационной открытости и информационной активности. Тогда под имиджем Законодательного Собрания будем понимать отражение в сознании граждан образов, посланий, ценностей представительного органа 469 власти, основанное на результатах обработки определенной информации. О какой определенной информации идет речь? Вопервых, это личные наблюдения населения, которые были получены в результате приема или письменных обращений. Имеет место и публикации средств массовой информации. Работа над позитивным имиджем Законодательного Собрания Санкт-Петербурга предполагает определение микроимиджей, которые описывают черты целостного имиджа. Например, микроимидж председателя, определенной партии городского парламента, микроимидж Мариинского дворца. Кроме того, необходимо учитывать реальные функции Законодательного Собрания, которые выбираются для работы по формированию его имиджа, далее следует выявить требования аудитории, предъявляемые к тому, каким она хочет видеть данный орган власти. Имидж Законодательного Собрания – это позиционирование самого органа власти и событий с ним связанных под углом зрения свойств и качеств, делающих его привлекательным для общественности. При этом имидж является косвенным коммуникативным воздействием, а не прямым в отличие от рекламы или пропаганды. Имидж служит связующим звеном между властью и обществом только при условии соответствия имиджа очевидной реальности. Имидж Законодательного Собрания необходимо рассматривать как целостное восприятие органа власти различными группами общественности, формирующееся на основе информации о его деятельности. Понятно, что потребуется длительный промежуток времени для формирования имиджа и последующего его управления. Имидж должен устояться в сознании целевой аудитории, для этого необходимо постоянное информирование о деятельности городского парламента, разъяснение принимаемых решений и практических действий. Только тогда придет четкое понимание его деятельности и объективная оценка со стороны населения. Таким образом, позитивный имидж Законодательного Собрания будет эффективным, когда его деятельность соответствует требованиям населения и когда он создает положительное впечатление о себе, позиционируя авторитет, надежность, профессионализм. Литература 1. 2. Гнатюк О.Л. Основы теории коммуникации. – СПб.: Книжный дом, 2008. Гречихин В.Г., Агапов П.В. Управление социальными 470 3. 4. 5. коммуникациями. – М.: Канон+ РООИ Реабилитация, 2009. Латфуллин Г.Р., Новичков Н.В. Политическая организация. – СПб.: Питер, 2007. Пономарев Н.Ф. Политические коммуникации и манипуляции. – М.: Аспект Пресс, 2007. Русаков А.Ю. Связи с общественностью в органах государственной власти. – СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2006. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ НАУЧНОЙ КОММУНИКАЦИИ Семакович Е.А. (Минск) Научные коммуникации входят в научную деятельность как один из важнейших ее компонентов, ибо наука не может существовать и эффективно развиваться вне данной подсистемы. Коммуникация затрагивает особую сферу взаимоотношения ученых, научных коллективов и др., которая включает в себя личные контакты, конференции, совещания, дискуссии, обмен препринтами и копиями, деловую переписку. Подобные неформальные коммуникации имеют место в сообществах ученых, трактующихся по-разному: «невидимые коллегии», «незримые коллективы», «научные школы», «сплоченные группы» или «социальные круги». Традиция эта идет еще с XVII века, когда в такие кружки объединялись крупные землевладельцы, купцы, врачи, адвокаты и священники. Поэтому их и начали называть «невидимыми коллегиями» (invisible college), в отличие от официальных университетских коллегий. Некоторые из них послужили основой для создания академий и научных сообществ. Несмотря на тот факт, что наука ХХ и ХХI столетий обладает специализированными службами информации и развернутой системой коммуникаций, эта форма коммуникации занимает важное место в системе научных коммуникаций. Исторически сложились различные подходы, описывающие разнообразные модели формирования неформальных научных коммуникаций. В качестве фундамента для остальных моделей предстала концепция Р. Мертона, которая объясняла важнейшие моменты взаимодействия ученых. Р. Мертон ссылается на существование сотрудничества как формы кооперации ученых и предлагает иерархию группировок в научном коллективе в виде референтных групп [3]. 471 В работе Т. Куна [2] фигурирует удачно подобранный термин для обозначения научных групп – «научное сообщество». Наука здесь представлена в качестве социальной системы. Хотя этот термин был введен еще в 40-х годах ХХ столетия М. Поланьи, он стал впоследствии фундаментальной категорией в социологии науки. К концу 60-х годов социологи располагали богатым научным материалом об информационных и социально-психологическом аспектах научной коммуникации. В частности, объясняя структуру коммуникационных сетей, Д. Крейн предложила своеобразное двухуровневое образование, где верхний уровень составляют ключевые фигуры ученых («привратники»), связанные между собой двусторонними контактами – «ядерная группа» [1]. Существует и второй слой участников научной коммуникации – слой посторонних или научная периферия, участие которых минимально. Заинтересованность ключевых фигур в контактах с научной периферией, предстает как кооперация или социальное взаимодействие. Главная тема исследования Н. Маллинза – процесс формирования новых научных специальностей, который рассматривается как дифференциация дисциплин [4]. Н. Маллинз выделяет основные формы взаимодействия ученых. Первая форма – коммуникация, то есть регулярный обмен информацией внутри группы. Вторая – это соавторство как более тесная форма сотрудничества. Третья – ученичество, в процессе которого ученик получает поддержку и руководство со стороны учителя. Четвертая – непосредственное сотрудничество. Н. Маллинз выделяет также фазы оформления научной специальности. В период нормальной фазы общение идет в основном через формальные каналы, когда участники не считают необходимым вступать в более тесные связи. Позже участники формируют сеть устойчивых коммуникаций, дополняющую формальные каналы обмена информацией, где происходит стратификация, то есть выделение ключевых фигур. Фаза интенсивного развития программы нового направления предполагает действия наиболее активных участников сети коммуникаций. И фаза институционализации новой специальности проходит по мере получения сплоченной группой научных результатов, обеспечивающих общественное признание и возникновение новых направлений исследований. Таким образом, именно Д. Крейн и Н. Маллинз представили наилучшие модели формирования научных коммуникаций. Их исследования обеспечили заметный прогресс в понимании 472 организационной структуры науки. Эти концепции до сих пор успешно объясняют существование и функционирование научных сообществ, и уровни взаимодействия ученых в системе научных коммуникаций. Ведь в настоящее время выделяют уровни взаимного влияния ученых в данной системе, о чем еще говорил Н. Маллинз. Это взаимный обмен информацией, цитирование (взаимное, социтирование) и соавторство, расположенные по степени возрастания «близости» взаимодействия. Литература 1. 2. 3. 4. Крейн Д. Социальная структура группы ученых: проверка гипотезы о «невидимом колледже» // Коммуникация в современной науке. – М.: «Наука», 1974. – С. 183—218. Кун Т. Структура научных революций. – М.: «Прогресс», 1975. – 288 с. Р. Мертон и его концепция социологии науки // Современная западная социология науки / Под ред. В. Ж. Келле. – М.: Наука, 1988. – С. 42—60. Шарабчиев Ю. Т. Коммуникации в науке: Социометрический аспект. – Мн.: Право и экономика, 1995. – 256 с. АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ СМИ КАК ФОРМА СОЦИАЛЬНОГО ПРОТЕСТА И ГРАЖДАНСКОЙ АКТИВНОСТИ Семенов Д.В. (Н.Новгород) Словосочетание «альтернативные СМИ» означает, что существуют СМК, которые создают группы критически настроенных единомышленников и которые являются своеобразным противовесом по отношению к официальным и коммерческим масс-медиа. Основными причинами появления альтернативных СМИ являются следующие обстоятельства: наличие социального неравенства, существование различного рода групп и субкультур, которые подвергаются дискриминации в обществе; существование противоречащих друг другу систем ценностей, мировоззренческих и поведенческих стереотипов; критическое восприятие т.н. официальных СМИ со стороны альтернативных социальных групп и организаций; появление новых коммуникационных технологий, которые обеспечивают возможность для индивида более активно 473 принимать участие в обмене информацией и создавать свои собственные СМИ в качестве аналога официальным. Появление альтернативных СМИ может быть отнесено к периоду Великой Французской революции 1789-1794 гг., результатом которой стало интенсивное развитие буржуазных отношений. Именно тогда появились альтернативные печатные издания, которые имели нелегальный статус и часто бросали вызов официальным властям. Печатное слово, использованное в листовках, газетах, брошюрах всегда было активным оружием в руках революционно настроенных групп населения. На нынешнем этапе развития культуры ситуация несколько изменилась, но тем не менее альтернативные СМИ и сегодня остаются средством политической борьбы, которая весьма эффективно ведется различного рода неформальными группами внутри социума. Поскольку политическая борьба, по крайней мере, в западной части современного мира приобрела предсказуемый и стабильный характер, который основан на достижении базового политического консенсуса различных социальных и политический сил, маргинальные группы внутри западного общества пользуются альтернативными СМИ. С их помощью они доносят до широких слоев общественности свою собственную точку зрения, которая может противоречить официальной. Эти группировки имеют собственные газеты, журналы и сайты. Инициатором создания подобного рода СМИ стало молодежное движение шестидесятых начала семидесятых годов XX века, в частности, во Франции и Италии, где впервые, с использованием радио, а также печатных СМИ была осуществлена довольно масштабная программа распространения альтернативных точек зрения, часто весьма радикального характера. В современной социокультурной ситуации Запада, где накал политической борьбы не всегда бывает высоким, использование альтернативных СМИ носит по преимуществу гуманитарный характер и касается, прежде всего, вопроса отстаивания прав и свобод граждан, объединенных во всякого рода неформальные группы и организации. Разнообразные группы меньшинств, социальные движения используют СМИ для распространения своей идеологии, а также для вербовки новых адептов. Целью альтернативных СМИ является критика существующего порядка, неуклонное расширение сферы свобод индивида. Альтернативные СМИ часто предоставляют свою трибуну всякого рода радикально настроенным элементам, чье мнение игнорируется официальными масс-медиа. Для альтернативных СМИ характерны следующие 474 черты: принципиально некоммерческий характер; наличие коллектива единомышленников, работающих чаще всего бесплатно; тесная связь между авторами и аудиторией; специфические источники информации, часто носящие нелегальный характер и недоступные официальным и коммерческим масс-медиа; немногочисленная, в сравнении с массовыми СМИ, аудитория, имеющая целевой характер. К числу наиболее популярных групп, являющихся традиционными потребителями информации альтернативных СМИ относят различного рода сексуальные меньшинства, экологические, феминистские, антиглобалистские группировки, а также группы людей, объединенных по интересам. Например, поклонники ролевых игр или японской мультипликации. Появление Интернета открыло поистине неограниченные возможности для возникновения все новых и новых альтернативных СМИ. Отнюдь не всегда их характер является радикальным или нонконформистским в отношении наличествующего политического строя и господствующих мифологем. Примером гуманитарного проекта альтернативных СМИ в Интернете, который не имеет радикального характера, но апеллирует к различным социальным слоям современного общества, несомненно, может считаться энциклопедия Википедия, созданная на основе свободного участия любого из пользователей Интернета, который может поместить статью в ней, соблюдая достаточно простые правила. Объем Википедии огромен и превышает все существующие печатные энциклопедии, являясь очень важным источником коммуникации представителей различных культурных контекстов, обмена ценной информации и популяризации знаний в самых широких слоях общества, причем не только западного. Наряду с несомненными достоинствами альтернативных СМИ, в них присутствуют и недостатки: прежде всего, ограниченность материальных ресурсов и возможности для получения информации; не всегда значительная аудитория и не всегда высокий профессиональный уровень участников процесса создания и распространения информации через альтернативные СМИ. В отечественных изданиях термин «альтернативные СМИ» используется не только в описанном выше значении, но также и в обозначении «Интернет-СМИ», как альтернативы печати, радио и телевидению. За короткий срок в сети возникло огромное количество сетевых СМИ. Их отличает: мультимедийность; персонализация, поскольку Интернет обеспечивает возможность поиска необходимой пользователю информации; возможность 475 формирования адресного контента, учитывающего мнение и желание потребителя информационного продукта; интерактивность, ибо Интернет предлагает диалог, а не монолог; отсутствие посредников; гипертекстуальность, так как Интернет предоставляет возможность переходить от одного текста к другим текста и процесс этот может быть бесконечным. Интернет обеспечивает беспрецедентную в современных условиях возможность для информационного обмена и распространения самого широкого спектра точек зрения на актуальные проблемы современной культуры, экономики, социальной жизни. Политические отношения получают возможность для развития в сторону большей открытости по отношению к гражданскому обществу, что способствует укреплению демократии. ОТНОШЕНИЕ К РЕКЛАМЕ (ОПЫТ ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ) Сибирев В. А. (Санкт-Петербург) Реклама играет важную роль в развитии общества, являясь двигателем торговли. Тем не менее она неоднозначно воспринимается в обществе. Одни считают, что она негативно влияет на общество, сводя человеческое счастье к приобретению товаров[1]. Другие утверждают, что «информация, которую несет в себе реклама, создает благоприятные возможности для ориентации в мире вещей, более обдуманного выбора продуктов материального и духовного производства для удовлетворения физических и культурных потребностей». что информация, которую несет в себе реклама, создает благоприятные возможности для ориентации в мире вещей, более обдуманного выбора продуктов материального и духовного производства для удовлетворения физических и культурных потребностей[2]. Истина естественно лежит посередине. В этой связи определенный интерес представляет опрос студентов СПб и их родителей, проведенный в рамках НИР «Верификация общей теории социальных систем Н. Лумана (на материалах латентных рекламных посланий)» весной этого года. Всего было опрошено 496 человек. В рамках этого исследования изучались разные аспекты взаимодействия рекламы и аудитории, в том числе и отношение к различным направлениям воздействия рекламы на общество: оценка манипулятивной, эстетической, информационной и социальноинновационной составляющей этого влияния. Для измерения уровня использовались шкалы, изменяющиеся в интервале от одного до 476 четырех. Один соответствует отсутствию какого-либо влияния, а четыре – максимально возможному воздействию. Медиана данного интервала является своеобразной границей. Обобщенные данные по всем опрошенным приведены на рис. 1. По результатам опроса видно, что превалирует манипулятивная роль. Реклама «обманывает» людей, заставляя приобретать, в принципе, ненужные товары, ориентируясь на группу изображаемых в рекламе индивидов-лидеров. Но при этом она украшает жизнь, развивая «своеобразные» эстетические вкусы. Информационная и социально-инновационная роль, связанная с формированием потребностей за счет привлечения к новым товарам и идеям, рекламы менее значима. Рис. 1 Оценка влияния рекламы (по данным опроса) 1 – отсутствие, 4 – максимально возможное. При анализе отношения к рекламе необходимо учитывать воздействие разных факторов: пола, принадлежность к разным поколениям, а так же уровень доходов. Влияние гендерной составляющей наглядно иллюстрирует рис. 2. Из него видно, что на женщин реклама оказывает более значимое воздействие, чем на мужчин. Для них реклама в большей степени выполняет информационную функцию, развивает их вкусы, помогает в выборе 477 товаров, влияет на стиль жизни, способствует созданию модных течений. Рис.2 Гендерная составляющая влияния рекламы (по данным опроса) 1 – отсутствие, 4 – максимально возможное. Помимо пола существует определенная разница в восприятии рекламы разными поколениями. (См. рис. 3) Из него видно, что данный фактор играет менее существенную роль, чем гендер. Старшее поколение относится более скептично к рекламе. Молодежь более восприимчива к ее эстетике. 478 Рис.3 Поколенческая составляющая влияния рекламы (по данным опроса) 1 – отсутствие, 4 – максимально возможное. Постоянно увеличивается дифференциация российского общества. Ясно, что реклама по разному воспринимается разными социальными группами. Социальный статус описывается прежде всего уровнем доходов. Влияние уровня жизни на восприятие рекламы видно на рис 4. По мере роста доходов растет позитивное отношение к рекламе. При этом оно становится более критическим. Однако нельзя не заметить некоторой противоречивости восприятия рекламы. В частности это касается относительно высокой оценки социально-инновационной функции рекламы наименее обеспеченной категорией опрошенных. 479 Рис. 4 Оценка влияния рекламы с учетом доходов респондентов (по данным опроса) 1 – отсутствие, 4 – максимально возможное. Таким образом, реклама выполняет не только информационно-коммерческую, но и социально - развивающую функции, которые, в свою очередь, ориентируют на соответствующее поведение, тем самым приобретая все большее значение в жизнедеятельности населения и являясь фактором формирования образа и стиля их жизни. Литература 1. 2. Аренс У., Бове К. Современная реклама: пер. с англ. Тольятти: "Издательский Дом Довгань", 1995. Толмачева С. В., Генин Л. В. Реклама глазами молодежи // СоцИс, 2007, № 4. ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ПОТРЕБИТЕЛЬСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ (МЕСТО И РОЛЬ РЕКЛАМЫ) Сибирев В. В. (Санкт-Петербург) 480 На потребительское поведение влияют различные факторы культурные, личностные, социальные и психологические. Например, Вебер выделял четыре типа социального действия: целерациональное, ценностнорациональное, аффективное и традиционное12. Кроме того потребительское поведение существенно изменяется в зависимости от того, какой товар покупает потребитель. Чем ему сложнее принять решение о покупке, тем более осторожно он себя ведет. В соответствии с различной мотивацией потребительского поведения можно выделить следующую типологию: Потребители, которыми руководят прежде всего внутренние факторы. Для них прежде всего важны собственные потребности и желания. Потребители, которые ориентируются на внешние факторы. Совершая покупки, эти люди заботятся о том, что подумают об этом другие. "Интегрированные", для которых важны обе группы факторов. Также можно вспомнить классика социологии, как Макса Вебера. Вебер выделяет четыре типа социального действия13: Весной 2010 года был проведен опрос студентов СПб и их родителей, проведенный в рамках НИР «Верификация общей теории социальных систем Н. Лумана (на материалах латентных рекламных посланий)». Всего было опрошено 496 человек. Их спрашивали: «Предположим, что вы хотите купить новую одежду (куртку) и у вас достаточно денег. В какой степени важны для вас различные факторы?» Результаты приведены на рис. 1 Из него видно, что реклама из всех факторов играет наименьшую роль. Однако недооценивать ее роль в современном российском обществе не стоит. Немалую роль в выборе продукции определённых марок играет именно она. Несмотря на то, что на словах большинство потребителей её отвергает, исследования отечественного рынка свидетельствуют о высокой корреляции между интенсивностью рекламирования товара и уровнем знания его потребителем, покупок в рознице. 12 Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем.; сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; предисл. П. П. Гайденко; коммент. А. Ф. Филиппова. — М.: Прогресс, 1990. 13 Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем.; сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; предисл. П. П. Гайденко; коммент. А. Ф. Филиппова. — М.: Прогресс, 1990. 481 . Рис. 1 Оценка влияния разных факторов на потребительское поведение. 1-очень важно, 4 – совсем не важно. Согласно данным Gfk14, 53% опрошенных заявляют, что реклама им настолько надоела, что они стараются её не смотреть. Только 14% признались, что она им нравится. 11% респондентов регулярно используют скидочные купоны и прочие рекламные листовки, распространяемые торговыми предприятиями, столько же россиян признают, что при выборе между широко рекламируемой маркой и товаром менее известного потребителя выберут первое, невзирая на цену. Развитие рекламного рынка, профессионализма её создателей с одной стороны, и плохая организованность и структурированность информационного пространства в сфере потребления с другой, обуславливают ситуацию, когда отсутствие рекламы было бы 14 http://gtmarket.ru/news/state/2009/01/19/1906 482 расценено скорей как пагубный фактор, нежели благо. Потребитель не любит рекламу, но и не может без нее, реклама ему мешает, но выбор он осуществляет в том числе на ее основе. КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕЙ МАМЫ В СМИ Сироткина Е.С. (Нижний Новгород) В настоящее время тема подросткового материнства актуальна как никогда. Данную проблему освещают социологи, медики, психологи, социальные работники, в том числе и журналисты. По данным медицинских исследований раннего материнства, ювенальная беременность является серьезной медико-социальной проблемой как в нашей стране, так и за рубежом. Социологи относят исследования несовершеннолетнего материнства к социальной проблеме.[1, с.102; 2, с. 271] Существует большое количество фильмов, специальных репортажей, так как тема злободневна и востребована телезрителями. Наблюдается повышенное внимание СМИ к проблеме подростковой беременности, регулярно появляются материалы о несовершеннолетних мамах. Представляется актуальным проанализировать данные материалы и показать, как репрезентуют проблему подросткового материнства средства массовой информации. С точки зрения конструктивистского подхода, социальные проблемы конструируются индивидами или группами, которые привлекают внимание общественности к тем или иным условиям и выступают с требованием их изменения. М. Спектр, Дж. Китсьюз определяют социальные проблемы как деятельность индивидов или групп по выражению недовольства и выдвижению утвержденийтребований относительно некоторых предполагаемых условий. [3, с. 53]. Кроме того, конструирование нового, отличающегося от других вопроса, имеет значение, поскольку именно новое и необычное привлекает внимание аудитории, которая склонна испытывать скуку и апатию в отношении привычных социальных проблем. [4] Объектом нашего анализа являются материалы трех российских каналов: «Первый канал» (телепроект «Пусть говорят»), «НТВ» («Профессия-репортёр»), «ТНТ» («Документальный фильм»). [5;6;7] 483 В фильме «Лолита с младенцем» (эфир от 25.06.2005, «Профессия-репортер») журналисты пытались выяснить причины, по которым девушки рожают детей до совершеннолетия. Были названы: доказать свою взрослость, назло родителям, из-за нежелания прерывать беременность. Создатели документального фильма на телеканале ТНТ (серии «Мама! я беременна!» 2008 год) находят ответ на этот вопрос: «Родителям неловко говорить об этом с детьми. Учителя считают, что это не их дело. О том, что от любви бывают дети, 13-15-летние девчонки узнают по тестам на беременность». По мнению журналистов, основная причина подростковых беременностей отсутствие гендерного воспитания детей и молодежи. Например, в продолжении фильма «Мама! Я беременна!» девушкам было поздно прибегать к искусственному прерыванию беременности, их отговорили врачи и т.д. С экрана телевизора эксперты утверждают, что в настоящее время ситуация с подростковыми беременностями, абортами является катастрофической. Специалисты (гинекологи, юристы, социальные работники и др.) полагают, что несовершеннолетнее материнство является серьезной проблемой. Большинство девушек из репортажей - воспитанницы отделения «Маленькая мама» в ГУ «Кризисный центр помощи женщинам» г. Санкт-Петербург. В следующем фильме «Маленькая мама» (эфир 26.01.2008г.) А. Зиненко рассказывает о девушках, проживающих в приюте для несовершеннолетних мам. В телепроекте «Пусть говорят» (Первый канал) в течение 2010 года к проблеме подростковой любви, несовершеннолетнего материнства обращались несколько раз: «Родня поневоле» (19.05.2010г.), «Детям до 16-ти» (21.05.2010г.), «Сколько веревочке ни виться» (10.09.2010г.) и т.д. Как правило, вышеназванные темы вызывают общественный резонанс. Например, в программе «Родня поневоле» 18-летняя Кристина своего первого ребенка родила в 14 лет, сына подкинула бабушке. Второго - оставила отцу девочки. Участники передачи не остались равнодушными к данной проблеме. Они высказали свое мнение о подростковой беременности, и, как следствие, о социальном сиротстве, и необходимости социальной помощи несовершеннолетним мамам. Специалисты, занимающиеся данной проблемой, сошлись во мнении о своевременной профилактике девиантного материнства несовершеннолетних девушек. Вместе с тем, нужно принимать дополнительные меры по поддержке молодой мамы и ее ребенка. 484 Второй случай. Несовершеннолетняя мать держала ребенка привязанным к детской кроватке. По данному факту заведено уголовное дело по статье 156 УК РФ «Жестокое обращение с детьми». Ребенок находится в больнице. «Портрет» несовершеннолетней мамы в представлении журналистов выглядит следующим образом: девушка-сирота или из семьи, оказавшейся в трудной жизненной ситуации, не в силах самостоятельно воспитывать ребенка, решать хозяйственно-бытовые и жилищные вопросы. Семьи, где девушки смогли благополучно адаптироваться к новым условиям и имеют положительный опыт материнства до восемнадцати лет, как правило, репортеры не освещают. Таким образом, можно сделать вывод, что ювенальная беременность и раннее материнство освещаются СМИ как медикосоциальная проблема целенаправленно. Литература 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. Резер, Т.М. Медико-социальные подходы к организации полового воспитания и сексуального образования/ Т.М. Резер//СОЦИС. – 2002. - № 1. - С. 102-108 Ярская, В.Н. Пространство и время социальных изменений. / В.Н. Ярская, О.Н.Ежов, В.В.Печенкин, Л.С.Яковлев. Москва-Саратов: Научная книга, 2004 (18/10) [online]. [Обращение к документу: 20 июля 2010]. Доступ через http://www.ecsocman.edu.ru/text/19196158/ Ясаеев, И.Г. Конструирование социальных проблем средствами массовой коммуникацией. – Казань: Изд-во Казанск. Ун-та, 2004. – 200 с. – ISBN 5-7464-0527-2 Ясавеев, И. Г. Социальные проблемы российского общества: дисфункциональные условия или конкурирующие конструкции? // Социология девиантного поведения. Второй социологический конгресс. 2003. [online]. [Обращение к документу: 10 июля 2010]. Доступ через http://lib.socio.msu.ru/l/library?e=d-000-00---0kongress «Профессия-репортёр» [online] // [Обращение к документу: 02 октября 2010]. Доступ через < http://profrep.ru/> «Пусть говорят» [online] / [Обращение к документу 02 октября 2010] Доступ через <http:// www.1tv.ru/sprojects_editions/> «Документальный фильм» [online] // [Обращение к документу: 02 октября 2010]. Доступ через < http:// 485 http://docfilms.tnt-online.ru> МЕТОДИКА ПОРТРЕТИРОВАНИЯ КУЛЬТУРОЛОГОВ, РАБОТАЮЩИХ В ЖУРНАЛИСТИКЕ Смирнова Н.С.(Санкт-Петербург) Профессиональный портрет характеризует определенную группу культуржурналистского сообщества, он отличается от обычно собираемых статистических данных о кадрах тем, что отражает единство и взаимообусловленность основных качеств профессионала; учитывает место в общественном производстве, характер в содержании условий труда данной макрогруппы; формируется путем качественной оценки ранжирования собранных исходных данных, т.е. представляет собой результат слабо формализуемого творческого процесса. Более общее понятие «социальный портрет» представляет собой совокупность типичных социально-демографических и психологических свойств, присущих членам определенной группы; помимо формальной дифференциации по характеру труда при составлении эскизов весьма важны такие личностные признаки как возраст и образование, диспозиции индивида, комплексным выражением которых служит профессиональная стратификация / авангард, гвардия, середняки, пилигримы, балласт /. Совокупность портретов по аналогии с музейной терминологией принято называть галереей, которая рассматривается с двух сторон: как демонстрация качества трудовых ресурсов прямой обзор и как способ выявления факторов, определяющих это качество - обратный обзор. Галерея разделяется по залам - это множество полотен, отражающих профессиональную подгруппу культурологов, например, практики: литераторы, художники, актеры, музыканты, т.н.ХЛАМ или исследователи одной, из муз киноведы, критики, драматурги и т.д. На каждом из стендов предусмотрено место для размещения 4 или 5 портретов, "соответствующих личностным стратам, т.о. последовательно продвигаясь по цепочке зал-стенд-портрет, разворачиваем три измерения изображения, так код ЖК1Хок означает принадлежность к галерее журналистов, залу культурологов-практиков, стенду "Хор", портрет концертмейстера / мужчины и женщины среднего возраста с 486 музыкальным образованием /, относящегося к страте пилигримов в журналистском сообществе и к гвардии в профессиональной подгруппе работников искусств. Основными источниками эскизов при этом является:1.Заполненные стратификационный опросник, бланк самофотографии и протокол интервью; 2. Экспертное резюме менеджеров исследуемого исполнителя / по методу Дельфи /; 3.Свободное интервью-диалог, включающее элементы наблюдения и тестирования; 4.Интервью-монолог с использованием биографического метода. Особой процедурой методики является исчисление индекса активности коллектива, который рассчитывается после того, как произведена стратификация отдела. Разумеется, существенное значение имеет и специфика канала, так во всероссийском издательстве «Музыка» где выпyскаются все виды музыкальной литературы, работают редакторы, корректоры, нотники-граверы, композиторы, педагоги, текстологи, фольклористы другие специалисты. После распределения опросников по названиям специализаций формируется социально-демографический чертеж: в форму вписывается значение признака и частота его встречаемости в данном таксоне, при этом названная характеристика равна количеству работников, обладающих данным признаком. Как видим, исследование многомерно, и методика его достаточно сложна, вследствие чего весьма громоздка . Литература 1. 2. 3. 4. Клюев А.В.,Лукьянов В.Г., УРСУ И.С Социология; Учебное пособие,-Спб.,2004- Раздел 4,главы 15,16,17,18,20,21,22,24 Моль А. Социодинамика культуры,- М,1973-с.241 Филиппов Л.И. Принципы проведения педагогическиго процесса и научных исследований.-М.,1983-с.17 Шульман В.И. Искусство и личность в системе СМИ,М.,1979,с.42 ГЕРОНТОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ, ФОРМИРУЕМОЙ СРЕДСТВАМИ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ Старикова М.М. (Нижний Новгород) Большое влияние на качество жизни в преклонном возрасте оказывает самооценка. В ее формировании важную роль играет обратная 487 информация, получаемая по поводу себя от среды, в которой живет человек. Ведущая роль в формировании общественного мнения принадлежит сегодня средствам массовой информации, которые стали нашей «второй реальностью». А пожилые граждане являются очень активными «потребителями» СМИ. Создаваемый журналистским сообществом образ старшего поколения является своеобразной матрицей восприятия его обществом. Чтобы выяснить, каким представляется социальный портрет пожилого человека в печатных СМИ, нами был проведен контент-анализ публикаций «Российской газеты», «Комсомольской правды», «Нижегородской правды», «Нижегородского рабочего», «Вятского края» и «Вятского наблюдателя». Выбор данных изданий обусловлен, во-первых, возможностью сравнить подачу материала по изучаемой проблеме в печатных СМИ, имеющих разный имидж и охват территорий распространения и разных учредителей (федеральные и муниципальные органы власти и частные владельцы). Проведенный анализ показал, что статьи, связанные с жизнью пожилых людей, составляют от 3,8 % до 9,1 % от общего объема материалов. Распределение внимания различных изданий к тематике, связанной со старшим поколением, с одной стороны, свидетельствует, что она не является для большинства газет приоритетной. Люди преклонного возраста представлены в СМИ существенно в меньшей степени, чем в повседневной жизни, следовательно, имеют меньшие возможности отстаивать и выражать свои интересы, предлагать решения проблем. С другой стороны, такого объема вполне достаточно, чтобы составить социальный портрет пожилого человека, сформировать у читателя определенный образ и отношение к нему. П. Бурдье, (рассуждая, правда, о духовенстве – но у журналистов, влияния на души читателей не меньше, чем у священников) пишет: «Агенты, состоящие в конкуренции в поле символического манипулирования, могут сообща осуществлять символическое действие…, манипулируя словами... Все эти люди, борющиеся за то, чтобы сказать, каким нужно видеть мир, заставляют видеть и верить, получая полностью реальные результаты – действия» [1, с. 150]. В большинстве изданий журналисты не скупятся на оценки пожилых людей. Однако часто встречаются противоречащие друг другу понятия: «благодушный и очень симпатичный, увлеченный и жизнелюбивый человек» и «моральные уроды, которые небо коптят и кровь портят своим родным», заявления, что «компьютерные курсы – 488 это просто» и определение «не понимающие Интернет», определение пожилых как «людей высокого гражданского долга» и «мошенников». Стоит заметить, что позитивных оценок не намного больше, чем критических и негативных. Такой разброс характеристик свидетельствует о разнообразии жизненных стилей современный пенсионеров, а также позволяет заключить, что в прессе нет стандартизованного шаблона восприятия представителей старшего поколения. Существенным недостатком создаваемого многими изданиями образа пожилого человека является его «однобокость», проявляющаяся в гипертрофированном внимании к какой-то одной или двум сторонам жизни. Чаще всего при раскрытии образа пенсионера в издании учитывается лишь конкретная область интересов издателей и учредителей газеты. Так, в «Российской газете» на первый план выходит плохое здоровье и забота властей о престарелых, в «Вятском наблюдателе» – напротив – произвол и бездействие властей, а также активная борьба самих пожилых людей за свои права и за счастье в семейной жизни, в «Нижегородском рабочем» – трудовая и общественная активность и т.д. Поэтому более адекватные представления будут у читателей, покупающих или выписывающих сразу несколько газет. Большинство статей во всех изданиях представляют собой рассказ журналиста о проблемах пожилых людей. Конечно, живой рассказ героев материалов далеко не всегда соответствует канонам письменной речи. С другой стороны, передача чужой речи словами пусть даже профессионального журналиста всегда искажает ее смысл, позволяет менять акценты, активнее использовать различные журналистские приемы: умалчивание части информации; тенденциозное комментирование; навешивание ярлыков и т.п. Очень незначительное число материалов в газетах подается в форме диалога. Хотя именно эта форма, на наш взгляд, более других подчеркивает авторитетность точки зрения собеседника. В целом можно констатировать, что черты пенсионера как объекта опеки и защиты преобладают в материалах российской прессы. Это часто относится к оценке состояния здоровья, материальной обеспеченности, степени профессиональной адаптации в современной социально-экономической ситуации. В основе «социально активного», субъектного образа пожилых лежит, прежде всего, оценка уровня культурного потенциала этой группы, наличия важных ресурсов свободного времени, семейной поддержки, 489 практичности, деятельности. желания участвовать в общественно-полезной Литература 1. Бурдье П. Разложение религиозного // Начала. Choses dites: Пер. с фр. Шматко Н.А. – М.: Socio-Logos, 1994. НАПРАВЛЕНИЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ СТРУКТУРЫ И ФУНКЦИЙ ИМИДЖА ОРГАНОВ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ Старых Н.П. (Орел) Важнейшими задачами на современном этапе являются популяризация местного самоуправления, подготовка и просвещение населения, формирование у него потребности и готовности участвовать в жизни местного сообщества, в управлении его развитием. Информацию о деятельности органов местного самоуправления, по результатам исследования [1], жители получают через средства массовой информации, на которые в сумме приходится более 60%. Имидж органов местного самоуправления должен отражать социальные ожидания общества, его определенных групп, которые обусловлены их насущными потребностями и интересами [2]. Обсуждая проблему имиджа органов местного самоуправления, нельзя недооценивать то влияние, которое оказывают повседневные контакты муниципальных служащих на граждан, обращающихся во властные структуры с целью решения своих проблем. Подобные неформальные коммуникации оказывают значительное влияние на формирование образа органов местного самоуправления в глазах гражданского общества [3]. Как правило, мероприятия по созданию имиджа не бывают единичными, а представляют собой систему взаимосогласованных акций. Естественно, что имидж органов местного самоуправления формируется, прежде всего, адекватным освящением и отражением в средствах массовой информации через другие каналы реальной деятельности этих структур. Все это предполагает более тесное сотрудничество органов муниципальной власти со средствами массовой информации для объективного, своевременного и всестороннего освещения их деятельности. 490 Результаты исследования свидетельствуют о том, что элементы структуры и функции имидж органов местного самоуправления носит нейтрально-негативный характер, что вызывает «замешательство». На наш взгляд необходимо поводить следующие мероприятия, которые позволят сблизиться органам местного самоуправления и жителям города (таблица 1). 491 Таблица 1 Мероприятия по совершенствованию имиджа органов местного самоуправления. п/п Элементы структуры и функции имиджа органов местного самоуправления Имидж руководителей и персонала Социальный имидж Визуальный имидж номинативная функция Адресная функция Коммуникативная функция Адаптивная функция и Направления совершенствования визуальный имидж (внешность, речь, манера держаться); стиль общения профессиональное выполнение муниципальными служащими должностных обязанностей; повышение прозрачности и понятности проводимых мероприятий; обоснованность муниципальных расходов; повседневные контакты с населением. информационные сообщения в СМИ; введение дня города, дня герба и флага города мониторинг общественного мнения в каждой из выделенных социальных групп объективное, своевременное и всестороннее освещение деятельности органов местного самоуправления в средствах массовой информации, преимущественно через «желаемые» каналы получения информации презентационные проекты; стратегия развития города с привлечением к ее разработке жителей города; создание бренда города. Таким образом, совершенствование элементов структуры и функций имиджа органов местного самоуправления будет способствовать формированию чувства общности, доверию населения органам местного самоуправления, развитию их гражданской активности, что позволит выстроить положительный имидж органов местного самоуправления. Литература 1. Социологический опрос (анкетирование) домохозяйств, проведенный автором в апреле-мае 2010 года среди жителей города Орла. Общий объем выборки – 624 анкеты, заполненные опрошенными представителями семей. Объем 492 2. 3. выборки определялся с доверительной вероятностью 0,95 и предельной ошибкой, равной 4 %. Вид выборки – многоступенчатая. http://www.taby27.ru/studentam_aspirantam/image_wse/imidzhel ogija_sdacha_rabot/368.html.06.06.2010 http://www.nemchenko.ru/wind.php?ID=566199&soch=1. 06.06.2010 ТУРИСТИЧЕСКИЕ ДНЕВНИКИ, БЛОГИ, ФОРУМЫ, ОТЗЫВЫ КАК ФОРМА ПРЕЗЕНТАЦИИ СОВРЕМЕННОГО МИРА Столбовая Ю.В. (Киев) Обычно, возвращаясь из очередного туристического путешествия, возникает потребность поделиться эмоциями и впечатлениями относительно увиденного. Тот, кто еще вчера был туристом, по-своему презентует повседневную жизнь, увиденную в другом контексте. Как правило, подобные презентации включают следующие компоненты – визуальное сопровождение (фотографии, видео); сравнение в категориях «что было хорошо, а что плохо»; отзывами, что было интересным и необычным, а что «так (или почти) как у нас»; советы что попробовать (экскурсии, сувениры); рассказы о возможных вариантах экономии времени и средств. Интернет как один из видов средств массовой информации, позволяет циркулировать противоречивым и неоднозначным мнениям об одних и тех же странах, местах, туристических объектах. Турист перед путешествием знакомится с другими презентациями относительно тех мест, куда планирует отправиться и производит свою презентацию после возвращения. Таким образом, Интернет выступает коммуникационной площадкой, где осуществляется формирование и разрушение стереотипов; поликонтекстуальный обмен информацией. Интернет предоставляет широкие возможности по созданию привлекательных презентаций не только в текстовом формате, но и в виде фото и видео отчетов. «Характер отношений между туристами и природными ландшафтами, туристами и аборигенами представителями местного сообщества принимающей дестинации часто фиксируется фото и видеотехникой. Высока степень разнообразия восприятий туристами местных жителей и, наоборот, туристов местными жителями как привычного элемента повседневности или экзотики, более «низких» или «высоких», но в 493 любом случае малоизвестных, приезжих, «иных», «чужих». Опасение, недоверие, ожидаемые риски или радушие, гостеприимство, доброжелательность – таковы полярные стереотипы восприятия туристов и местных жителей друг другом, которые отражены на фотографиях» [1] Такие интернет-источники как туристические дневники, блоги, форумы, отзывы принимают участие в формировании моды в туризме – задают рейтинги наиболее привлекательных стран, мест, городов, авиакомпаний, отелей, турагенств и т. д. В то же время туристические форумы позволяют налаживать контакты с жителями страны, в которую планируется поездка и поддерживать связь после нее. Таким образом, планируя поездку по городам определенной страны, турист ищет среди местных жителей способных провести для него экскурсию, налаживая знакомства и не прибегая к услугам туристических агентств. Кроме разделов, посвященных обсуждениям отдельных стран, встречаем и такие – «поиск попутчика», «туристическая барахолка», «фотографии и видео съемка в путешествиях» и т.д. Все это указывает на дополнительные возможности, которые порождаются взаимодействием туризма и Интернета – обмен туристическим снаряжением; профессиональное фото и видео сопровождение; возможность образования новых контактов ( в том числе развитие такого вида туризма как секс-туризм). Еще один вопрос, заслуживающий внимания – возможность манипулирования и рекламы через отзывы определенного характера о туристических фирмах, авиакомпаниях, отелях и сервисе. Ведь вопрос авторства в Интернете остается открытым. Все перечисленные выше моменты отображают изменения, происходящие в современном мире под влиянием взаимодействия современных коммуникативных технологий и туризма: - «турист сегодня видит мир сквозь объектив камеры, которая его сопровождает, путешествуя вместе с ним по странам и континентам» [2;150], что позволяет потом использовать фотографии для презентаций увиденного - современные коммуникационные технологии породили такой вид путешествий как «виртуальные» (через Интернет), но тем не менее «реальное» перемещение, воплощенное в туризме, остается актуальным - прослеживается взаимосвязь туризма с различными сферами человеческой жизнедеятельности – сфера торговли, 494 развлечений, сервиса, гостеприимства, современных технологий и все это отображает Интернет. Литература 1. 2. Лысикова О.В. Фотография в контексте туристских практик доступно на: http://www.sgu.ru/files/nodes/32835/15.pdf Шостак С. Механизмы культурной диффузии. // Социология: теория, методы, маркетинг. - 2005. – №3. – С. 142 – 164 WEB-САЙТ КАК ФОРМА ПРЕЗЕНТАЦИИ ВУЗА НА ПРИМЕРЕ НИЖНЕГО НОВГОРОДА. Сухенко Н. В. (Нижний Новгород). Учреждения высшего образования всё чаще стали обращать пристальное внимание на интернет-технологии и активно включаться в общее информационно-образовательное пространство посредством создание web-сайтов. Под официальным web-сайтом вуза понимается принадлежащий вузу интернет-ресурс, предназначенный для всестороннего и достоверного информирования (от имени руководства) внешних и внутренних посетителей о деятельности вуза, а также представляющий посетителям сайта справочную информацию, необходимую для обеспечения взаимодействия с вузом, его руководством или его подразделениями [1]. Данное направление становится всё более популярным ввиду усиления конкурентной ситуации на рынке образовательных услуг. Преимущества подобного инструмента очевидны – доступность, относительная дешевизна, информационная мобильность. По данным информационного ресурса «ВУЗы Нижнего Новгорода» [2] в Нижнем Новгороде на сентябрь 2010 года функционирует 37 высших учебных заведений, каждое из которых имеет свою web-страницу. В систему высшего образования Нижнего Новгорода входят вузы различных типов, среди которых: 15 государственных (один из которых имеет статус научноисследовательского), 22 филиала столичных учреждений (с большим количеством разнообразных специальностей и направлений). К основным целевым аудиториям вузов относятся: абитуриенты и их родители; студенты различных форм обучения; аспиранты и соискатели ученых степеней; преподаватели и сотрудники вуза; выпускники учебного заведения; работодатели и т.д. Каждый из них, 495 обратившись на сайт того или иного вуза, преследует определённую цель и рассчитывает на получение наиболее полной, актуальной информации в краткие сроки. Автором проводится исследование web-сайтов ВУЗов Нижнего Новгорода, которое направлено на определение особенностей информационной политики учебных заведений и использование ими университетских сайтов для реализации этой цели. Анализ сайтов учебных заведений проводится по следующим критериям: - информационная мобильность (динамика новостей: количество, временной интервал между ними); - «популярность»: доступность сайта в поисковых системах, присутствие в каталогах, средняя посещаемость сайта, число ссылок (индекс цитирования); - удобство пользования (быстрая загрузка, скачивание информации); - презентация вузов (информация для абитуриента, студентов, аспирантов и др.; возможность просмотра информации на иностранном языке). На сегодняшний день в рамках исследования были проанализированы официальные сайты государственных вузов, а также часть сайтов негосударственных учебных заведений Нижнего Новгорода. На первом этапе (критерий информационная мобильность) выяснилось, что большинство вузов используют свои сайты для обращения только нескольким группам пользователей, ограничивая функционал сайта. Представители вузов не воспринимают сайт как средство для осуществления научноисследовательской и образовательной деятельности. На втором этапе («доступность» сайта) определилось, что у 35% процентов сайтов отсутствуют ключевые слова, что затрудняет их поиск в каталогах, а, следовательно, и доступ к ним целевых аудиторий, что в свою очередь значительно снижает индекс цитируемости. На третьем этапе (удобство пользования) выяснилось, что 85% сайтов удовлетворяют основным пользовательским требованиям по скорости загрузки страниц, лёгкости поиска информации, быстрого скачивания документов. В результате анализа четвёртой категории («презентация») было выделено два основных типа сайтов, характерных для высших учебных заведений. К сайтам первого типа относятся те, которые состоят из горизонтального крупного заголовка (с логотипом и 496 названием вуза), широкой новостной полосы, сопровождаемой по краям меню, а также типовыми разделами (Общие сведения, Календарь событий, Библиотека, и др.). Пример – НГТУ www.nntu.sci-nnov.ru, ННГУ www.unn.ru. Сайты второго типа содержат минимальное количество текста на первой странице, а также заголовок (с логотипом и названием вуза), меню для целевых аудиторий и типовых разделов, небольшие области, занятые заголовками основных новостей и объявлений, либо анонсами основных событий. Основную же площадь первой страницы занимает либо фотография с надписью, отсылающей на один из разделов сайта, либо в новостной раздел. По такому шаблону в основном строятся сайты коммерческих вузов и филиалов университетов. Пример - сайт НКИ www.nnki.ru. В настоящее время продолжается работа по анализу различных сведений о деятельности вузов на их официальных сайтах, а также ведется работа по анализу сайтов негосударственных вузов Нижнего Новгорода. Литература 1. 2. Полтавец А.А. Оценка и оптимизация официального вебсайта вуза как многофункционального инструмента обеспечения вузовской деятельности. Уральская академия государственной службы. http://vuznn.narod.ru/ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СТИЛЯХ ЖИЗНИ ПОЛУЧАТЕЛЕЙ РЕКЛАМНЫХ СООБЩЕНИЙ РАЗНЫХ ВОЗРАСТНЫХ ГРУПП Тангалычева Р.К. (Санкт-Петербург) В ходе реализации проекта «Верификация общей теории социальных систем Н. Лумана (на материалах латентных рекламных посланий)» было проведено два фокус-групповых исследования с целью выявления представлений о стилях жизни получателей рекламных сообщений разных возрастных групп. В первой фокусгруппе со старшими участниками исследования приняли участие семь человек от 26 до 61 года. Все они имеют высшее образование, проживают в Санкт-Петербурге не менее 5 лет и имеют в городе собственные квартиры. Во второй фокус-группе участвовало двенадцать 17-19 летних студентов факультета социологии Санкт497 Петербургского государственного университета. Среди них были как уроженцы Санкт-Петербурга, так и приезжие из других регионов, проживающие в общежитиях и съемных комнатах. Целью данной выступления является рассмотрение следующих вопросов: 1) представления о стилях жизни участников фокус-групп и их потребительские практики; 2) стили жизни в рекламных сообщениях; сообщений; 3) влияние рекламы на формирование вкусов (стилей жизни). Также уделяется внимание различиям по всем перечисленным вопросам между представителями двух возрастных групп – студентов и условно «их родителей». Как и следовало ожидать, на обыденном языке участники исследования не смогли однозначно определить свой стиль жизни. Для того чтобы выявить их представления об этой довольно сложной и абстрактной категории были подготовлены вопросы, связанные с категориями ценностей, интересов, распределения времени, потребительских практик участников исследования. Относительно обеих возрастных групп можно говорить, что преобладает сочетание семейного образа жизни с активно-деловым. Для представителей старшей группы активность связана с работой, для студентов – с учебой. Вместе с тем значительное различие состоит в том, что студенты в отличие от работающих участников нацелены на развлечения, общение, дружеские контакты. Между тем все респонденты высказывались как достаточно активные потребители, разбирающиеся в рекламных посланиях и реальных товарах, доступных в торговых сетях города. Следовательно, если вернуться к обозначенным выше стилям жизни, то можно выделить четыре превалирующих стиля жизни: активно-деловой, семейный, гедонистический (развлекательный) и потребительский. Что же касается стилей жизни, тиражируемых в рекламных посланиях, то в них пропагандируются в основном такие ценности, как богатство, успех, красота, молодость, сексуальность, здоровье, благополучная семья. Согласно последовательности шагов коммуникативного процесса по Н.Луману заключительный шаг – успех коммуникации – состоит в понимании рекламного сообщения и его влиянии на социальное поведение получателя. Результаты двух проведенных групповых интервью свидетельствует о некотором диссонансе между пониманием (верным декодированием) рекламных посланий и их воздействием на реальное поведение участников исследования. С одной стороны, и студенты и старшие по возрасту респонденты адекватно интерпретируют смыслы и значения (коды) 498 посылаемых рекламных сообщений. Об этом свидетельствует просмотр и обсуждение в ходе проведенных фокус-групп нескольких популярных рекламных роликов, транслируемых по телевидению. Более того, как выяснилось, участники исследования реально пользуются многими из тех товаров, которые рекламируются в различных СМИ. С другой стороны, как было описано, отношение к рекламе в целом, а также оценка воздействия рекламы на конкретное поведение людей было негативным, особенно в студенческой среде. Если попытаться объяснить подмеченных диссонанс, то следует привести два аргумента. Во-первых, часто люди, особенно молодые, склонны идентифицировать себя не с реальным социальным статусом и вытекающими из него возможностями, а с образом своего идеального будущего, с желаемой социальной идентификацией. Именно на эту особенность идентификации людей опирается реклама как форма популяризации определенных товаров, а вместе с тем и образцов поведения. Вместе с тем эти образы не всегда соответствуют реальным возможностям россиян любых возрастных групп, включая молодые. На наш взгляд, объяснить негативное отношение к рекламе россиян отчасти можно недостатком имеющихся финансовых возможностей для удовлетворения все растущих потребностей. Не секрет, что в настоящее время в России не более 20 процентов населения относится к так называемому «среднему классу», и, соответственно, находится в том коммуникативном пространстве, которое ориентировано на престижное (высокостатусное) потребление. Во-вторых, именно молодежи свойственен поиск своего места в жизни, определенное противостояние сложившимся устоям и представлениям. Поэтому нетрудно понять желание студентов «не плыть по течению», не быть той серой, «одномерной» массой, которая следует широко тиражируемым продуктам потребительской культуры современного общества. Однако справедливости ради следует заметить, что реклама, соблазняя своих получателей идеализированными фантазийными образами и контекстами, часто воздействует на них на иррациональном уровне. КОММУНИКАТИВНЫЕ ПРАКТИКИ В УСЛОВИЯХ РИСКА ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ УГРОЗЫ Толмач А.Д. (Москва) 499 В своей статье «Террористическая угроза. Возвращение к обществу риска» [1] У.Бек пишет о событиях 11 сентября 2001 года как о поворотной точке в развитии общества: это нельзя назвать ни войной, ни преступлением, ни терроризмом в привычном смысле этого слова. Произошедшие события наглядно подтверждают переход к обществу риска, в котором распространение рисков не просто увеличивается, но происходит разрушение пространственных, временных и социальных границ распространения риска. Более того – террористическая угроза наглядно демонстрирует, как принцип случайности (несчастного случая) при производстве рисков замещается принципом намеренности. Аналогичные процессы справедливы и для других типов риска – например, в экономике. При этом принятие индивидуальных решений в ситуации риска требует в качестве основного условия доверия, которое в условиях общества риска исчезает. Эмпирическое исследование восприятия террористической угрозы населением, проведенное в России в 2005 году показало, что террористическая угроза «вписана» в структуру представлений населения о рисках современного общества. «По уровню незащищенности риск террористической угрозы сопоставляется населением с рисками отравления вредными веществами и авариями на общественном транспорте, наличие которых в значительной степени зависит от неэффективности контроля со стороны социальных субъектов, отвечающих за организацию и управление в соответствующих сферах» [2, с. 88]. Другое исследование, проведенное в Швеции под руководством Л.Шоберга, показало, что сами индивиды ощущают себя источником решений и действий в ситуации риска террористической угрозы [3]. В ходе опроса было выявлено, что респонденты оценивали риск террористической угрозы для других выше, чем для себя. Это позволило исследователям утверждать, что индивиды достаточно высоко оценивают собственные возможности по защите себя от террористической угрозы. Таким образом, респонденты демонстрировали в своих оценках способность к индивидуальным решениям и действиям и предполагаемую результативность этих действий. Как нам кажется, приведенных выше аргументов достаточно для того, чтобы утверждать наличие и важность индивидуального при принятии решений в ситуации риска террористической угрозы. В таком случае для эффективного индивидуального риск-менеджмента индивидам надо предоставить необходимую для принятия решений информацию. Другими словами, должна быть налажена эффективная 500 система риск-коммуникации. О необходимости эффективной системы публичной коммуникации по поводу террористической угрозы пишет в своей статье М.Хелдринг [4]. Как будет показано в докладе, на сегодняшний день эффективной системы рисккоммуникации по поводу риска террористической угрозы не существует. Российский аналог системы оценки уровня террористической угрозы – в отличие от своего американского прародителя решает только одну задачу – оповещение населения. Причем, система Департамента национальной безопасности с этой задачей справляется плохо. Попробуем ниже сформулировать основные принципы системы предупреждения населения об угрозе террористических актов. Во-первых – система предупреждения населения об угрозе террористических актов должна быть многообъектной. Система Департамента национальной безопасности США постепенно приходит к этому опытным путем. Вторая ключевая характеристика системы оценки террористической угрозы – доверие к ней со стороны населения. Как отмечают в своей работе Дж.Шапиро и Д.Кохен, «система [оценки уровня террористической угрозы], по первоначальной задумке, предполагала чрезвычайно высокий уровень доверия к федеральной власти и уверенность в ценности информации, но не включала в себя механизм для создания и поддержания этого доверия» [5, с. 128]. Это стало одной из множества причин провала существующей системы. Как отмечает Дженкин, «для организации крайне важно построить доверительные отношения с аудиторией / избирателями. Без доверия любая информация от этой организации скорее всего не будет приниматься в расчет, включая информацию об уровнях безопасности, сценариях катастроф и планах эвакуации» [6, с. 10]. В рамках действующей в США системы оценки террористических угроз решения об изменении уровней угрозы принимаются политиками. Этот факт чаще всего подвергается критике – политики изначально подозреваются в желании улучшить свой имидж в глазах избирателей. А при отсутствии четко прописанных и открытых критериев для изменения уровня террористической угрозы манипулирование населением при помощи изменения уровней террористической угрозы выглядит вполне реальным. Таким образом, е
