XVII–XVIII ВВ.

Вестник ПСТГУ
Серия V. Вопросы истории и теории христианского искусства
2010. Вып. 1 (1). С. 45–53
БОЛГАРСКИЙ РАСПЕВ В КОНТЕКСТЕ ВЕЛИКОРУССКОЙ
ЦЕРКОВНО-ПЕВЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ XVII–XVIII ВВ.
М. Г. ЛАРИНА
Данная статья посвящена болгарскому распеву – поздней монодийной ветви русского
богослужебного пения XVII–XVIII вв. Автор обращается к проблеме трансплантации
напевов болгарского распева украино-белорусской традиции в великорусскую певческую практику. Исследование богослужебных певческих книг обеих традиций позволяет
сделать предварительные выводы о том, что в многораспевном контексте великорусских
певческих сборников эти напевы нередко выступают как мелодические образцы для распевания ряда литургических текстов.
Болгарский распев – монодийная традиция, которая в истории русского богослужебного пения относится к числу так называемых «поздних». Появление
этого распева в церковно-певческой практике Руси во 2-й пол. XVII в. связано с
деятельностью украинских и белорусских певчих, многие из которых прибыли в
Московское государство после 1654 г. В православных храмах украино-белорусских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского, уже с конца
XVIII в. звучали песнопения болгарского распева.
Образцы болгарского распева южнорусской традиции записывались в певческой книге Ирмологион. Специфика Ирмологиона обусловлена тем, что в нем
содержатся не только ирмосы канонов – жанр, давший название книге, – но и
песнопения из всех основных видов богослужебных певческих книг: Октоиха,
Обихода, Ирмология, Праздников, Триоди. Таким образом, Ирмологион является своего рода певческим сборником, охватывающим, как правило, полный
годичный круг церковного пения1.
1
Как особый тип певческой книги Ирмологион предстает в ряде исследований. См., например: Вознесенский И. И. Церковное пение православной Юго-Западной Руси по нотолинейным ирмологам 17 и 18 веков. Киев, 1890; Захарьина Н. Б. О составе певческих кодексов XI – начала XX века // Традиционные музыкальные культуры на рубеже столетий: проблемы, методы,
перспективы исследования: Материалы Международной научной конференции. М.: РАМ им.
Гнесиных, 2008. С. 396–403; Шевчук Е. Ю. Протоиерей Иоанн Вознесенский о репертуаре украинских нотолинейных Ирмологионов XVII – начала XVIII в. // Вестник ПСТГУ V: 1 (1). М.,
2007. С. 105–121; Ясиновский Ю. Укранськi та бiлоруськi нотолiнiйнi Iрмолоi XVI–XVIII столiть:
Каталог i кодикологiчно-палеографiчне дослiження / Ред. Я. Исаевич, О. Цалай-Якименко;
Iн-т украiнознавства iм. Крип’якевича НАН Украiни. Львiв: Вид-во отцiв Василiян «Мiсiонер»,
1996. 623 с. (Iсторiя укр. музики; Вип. 2: Джерела).
45
Исследования
Болгарский распев представлен в Ирмологионах целым корпусом песнопений. При этом их количество в том или ином кодексе может колебаться от
одного песнопения до нескольких десятков. Атрибуцию «болгарскаго напелу»,
«по болгарску», «болгар» могут иметь различные по жанру песнопения: тропари,
кондаки, седальны, псалмы (Господи воззвах и Бог Господь), ирмосы, стихиры,
ряд неизменяемых литургических песнопений.
Бóльшая часть атрибутированных песнопений болгарского распева связана
с системой осмогласия. Изучение состава южнорусских Ирмологионов показывает, что лишь единичные песнопения болгарского распева сопровождаются
ссылками на тот или иной подобен. Для большинства жанров характерно следование принципу пения по определенному гласовому напеву-образцу. Понятие «напев» в данном случае трактуется как мелодическая модель, мелодический
тип, объединяющий в каждом гласе группу песнопений преимущественно одного жанра.
Анализ осмогласных песнопений болгарского распева показал, что в рамках
каждого из восьми гласов существуют, как правило, три различных напева, которые могут быть классифицированы как тропарный напев, напев седальна и стихирный напев. Тропарным напевом излагаются осмогласные циклы на Бог Господь
(сам псалом, воскресный тропарь и богородичен), а также песнопение на постриг монахов первого гласа «Объятия отча». Напевом седальна – одноименные
жанры воскресной утрени, исполняемые по первой и второй кафизмам, а также
их богородичны. Стихирный напев служит для распевания осмогласного цикла
на Господи воззвах (стихи псалма и догматики), а также многочисленных стихир
разных гласов.
Необходимо подчеркнуть, что в большинстве песнопений, объединенных одним типом напева, сохраняется структура мелодического образца.
Характерным принципом композиции практически для всех песнопений
болгарского распева является принцип варьированного повтора. В качестве
повторяющегося построения может выступать либо мелодический период –
композиционная единица напева, которая, как правило, координируется с
текстовой строкой, либо пара мелодических периодов, синтаксис которых
обусловливает появление музыкальной строфы – композиционной единицы
высшего порядка.
Помимо указанных выше трех мелодических типов, свои напевы имеют единичные песнопения разных гласов: подобен «Ангельские пред идут силы» гл. 6,
тропари по Непорочных «Ангельский собор» гл. 5, кондак «Взбранной Воеводе»
гл. 8 и некоторые другие.
Особое место занимают песнопения, рядом с которыми имеется помета
дневное или указание на малый болгарский распев. Соотношение текста и напева в этих песнопениях позволяет отнести их к силлабическому либо силлабо-невматическому стилю, что, очевидно, находит свое отражение в наименованиях
малый болгарский распев.
В работах дореволюционных медиевистов понятия малый и дневный распев
отождествляются. Исследователи указывают на существование двух видов болгарского распева: большого «недельного» (воскресного) и малого, или «дневно46
М. Г. Ларина. Болгарский распев в контексте великорусской церковно-певческой культуры XVII–XVIII вв.
го» (то есть будничного)2. Действительно, в некоторых Ирмологионах песнопение Бог Господь болгарского распева почти во всех гласах представлено в двух
версиях напева: силлабической дневной и более развернутой невматической –
недельной. Таким образом, существуют определенные стилистические основания, позволяющие рассматривать песнопения с пометой «дневное» как жанры
будничного богослужения, распетые малым болгарским распевом.
Важно то, что в существовании этих мелодических вариантов проявляется
творческое мастерство распевщиков, благодаря которым болгарский распев,
будучи новым стилевым явлением, органично вписывается в многораспевный
контекст русского богослужебного пения XVII–XVIII вв.
Основными источниками распространения болгарского распева на территории Московского государства являлись южнорусские Ирмологионы. Их приносили с собой украинские и белорусские певцы, и на протяжении почти двух
веков эти певческие сборники продолжали переписывать не только в родных для
них землях, но и в крупнейших российских монастырях3.
Списки книг южнорусской традиции, выполненные в Московском, а позднее Российском государстве, также имели немалое значение для распространения болгарского распева в русской церковно-певческой практике.
Кроме того, некоторые из наиболее употребительных образцов данного распева вошли в состав нотолинейных рукописей великорусской традиции. При
этом наибольшее количество песнопений болгарского распева сосредоточено в
кодексах смешанного состава, типа певческого сборника4.
В сравнении с южнорусскими Ирмологионами сборники великорусской
традиции обладают бóльшей полнотой и степенью подробности в изложении
певческого материала. Кроме того, содержание этих книг изобилует многочисленными мелодическими вариантами для распевания одного богослужебного
текста. Безусловно, многораспевность характерна и для книг южнорусской традиции. В Ирмологионах встречается целый ряд песнопений, имеющих варианты напевов с различной атрибуцией. Например, кондак «Взбранной Воеводе»
восьмого гласа нередко излагается в двух или даже трех различных мелодических
версиях: киевской и болгарской (РГБ. Ф. 152. № 79); без атрибуции напева, болгарской и московской (РГБ. Ф. 178. № 7753); с указанием простое, напелу болгарского
2
См., например: Разумовский Д. В. Церковное пение в России. М., 1867; Вознесенский И. И.
Осмогласные роспевы трех последних веков Православной Русской Церкви. Болгарский роспев. Вып II. Киев, 1891; Игнатьев А. А. Богослужебное пение Православной Русской Церкви
с конца XVI до начала XVIII в. Казань, 1916 г.; Преображенский А. Очерк истории церковного
пения в России. 2-е изд. СПб., 1910.
3
В Каталоге Ю. Ясиновского можно обнаружить упоминание целого ряда русских списков с певческих книг украино-белорусской традиции (см.: Ясиновский Ю. Укранськi та бiлоруськi нотолiнiйнi Iрмолоi XVI-XVIII столiть: Каталог i кодикологiчно-палеографiчне дослiження / Ред. Я. Исаевич, О. Цалай-Якименко; Iн-т украiнознавства iм. Крип’якевича НАН
Украiни. Львiв: Вид-во отцiв Василiян «Мiсiонер», 1996. 623 с. (Iсторiя укр. музики; Вип. 2:
Джерела).
4
Н. Б. Захарьина в рабочем порядке определяет их как «сводный певческий кодекс» (см.
об этом: Захарьина Н. Б. О составе певческих кодексов XI – начала XX века // Традиционные
музыкальные культуры на рубеже столетий: проблемы, методы, перспективы исследования:
Материалы Международной научной конференции. М.: РАМ им. Гнесиных, 2008. С. 399).
47
Исследования
и купятыцкое (РГБ. Ф. 178. № 3053). Однако многораспевность в книгах великорусской традиции поражает своими масштабами: многие богослужебные тексты
имеют по нескольку мелодических версий. В бóльшей степени это относится к
обиходным песнопениям. Так, например, литургический текст «Достойно есть»
имеет в одной рукописи двадцать три мелодических варианта, как с атрибуцией
распева, так и без какого-либо указания на распев (ГИМ. Синод. певч. 127). В
другом сборнике изложены двадцать две различные Херувимские (ГИМ. Синод.
певч. 12). Кондак «Взбранной Воеводе» может распеваться десятью отличными
друг от друга напевами (ГИМ. Синод. певч. 534). Подобные примеры связаны
с явлением «функциональной многораспевности»5, когда один гимнографический текст, входящий в разные службы, получает несколько музыкальных воплощений.
Важно, что среди многочисленных мелодических версий можно обнаружить
напевы болгарского распева. При этом они не всегда имеют соответствующую
атрибуцию.
Вопрос присвоения напевам названия болгарского распева актуален и для
южнорусских Ирмологионов. В большинстве из них встречаются тождественные
по содержанию песнопения, которые в одних книгах имеют указания на болгарский распев, а в других лишены подобной ремарки6. Непоследовательность
в атрибуции ряда сходных песнопений болгарского распева мы объясняем тем,
что некоторые из них были столь популярными и узнаваемыми, что, по мнению
переписчиков, не нуждались в специальных указаниях.
В то же время есть случаи, когда обе версии напевов практически тождественны, а атрибутируются по-разному. Так, в Ирмологионе 1652 г., принадлежавшем Воскресенскому Новоиерусалимскому монастырю (ГИМ Синод. певч.
1368), последовательно излагаются киноники (причастны) сербский и болгарский,
структура и ладовое наклонение которых обнаруживают значительное сходство.
Вариантность проявляется в соотношении вербального и музыкального рядов, а
5
Термин «многораспевность» вводит в своей работе Е. Ю. Шевчук. (См.: Шевчук Е. Ю.
Киевский напев в контексте многораспевности (по материалам украинских и белорусских
певческих книг XVI–XVIII веков) // Традиционные музыкальные культуры на рубеже столетий: проблемы, методы, перспективы исследования: Материалы Международной научной
конференции. М.: РАМ им. Гнесиных, 2008. С. 405–409). Исследователь полагает, что функциональная многораспевность возникает в случае, когда песнопение относится к службе,
исполняемой в разные дни церковного года, или когда один и тот же богослужебный текст
включается в разные службы.
6
Вопрос атрибуции распевов в Ирмологионах представляет особый интерес, и не раз затрагивался в работах исследователей. См. об этом: Конотоп А. В. Особенности атрибуции
болгарского и других местных роспевов в практике украинского певческого искусства 16–
17 веков // Българско музикознание. Год. VI. 1982. Книга I. София, Българска Академия на
науките. Институт за музикознание. С. 95–101; Шевчук Е. Ю Об атрибуции киевского роспева
в многораспевном контексте украинской певческой культуры XVII–XVIII ст. //Гимнология.
М., 2000. Вып.1. С. 371; Корний Л. Ф. Болгарский распев в певческой практике Украины XVI–
XVII вв.: (к проблеме украинско-болгарских музыкальных связей). Дисс. … канд. искусств.:
Киев, 1979;. Васильченко-Михно Г. М. Херувимская песнь: о преемственности греко-византийской традиции (опыт компаративного анализа)//Вопросы анализа вокальной музыки: Сб.
н.тр. Киевской ГК. Киiв, 1991. С. 58; Ясиновский Ю. П. Репертуар греческого напева в украинских певческих сборниках // Гимнология. М., 2000. Вып. 1. С. 356–366.
48
М. Г. Ларина. Болгарский распев в контексте великорусской церковно-певческой культуры XVII–XVIII вв.
также в мелодическом содержании среднего раздела песнопений (ср. Примеры 1
и 2).
Объяснение этому предложила Е. Ю. Шевчук. Указав на отсутствие четкой
стилевой грани между балканскими, волошскими (молдавскими) и греческими напевами калофонного вида, она высказала предположение, что болгарский
напел – общее название всех южнославянских распевов, источником которых
была греко-балканская певческая традиция7.
Для книг великорусской традиции также актуальна ситуация, когда сходным по мелодике и тексту песнопениям присваиваются разные наименования
распевов. Так, в рукописных Праздниках размещены тропари и кондаки греческого распева8. При анализе этих жанров мы обратили внимание на песнопения
Сретения: тропарь «Радуйся благодатная Богородице» и кондак «Утробу девичу»
1-го гласа. Эти песнопения соотносятся по принципу подобия и тождественны
напеву Бог Господь и воскресному тропарю того же гласа, имеющему в южнорусских Ирмологионах устойчивую атрибуцию болгарское (ср. Примеры 3 и 4).
Кроме того, среди жанров греческого распева в Праздниках обнаружен кондак
«Взбранной Воеводе» 8-го гласа. Его мелодическое содержание практически
идентично напеву того же кондака из южнорусских кодексов. Последний является одним из популярнейших песнопений болгарского распева.
Можно предположить, что греческая атрибуция наиболее устойчивых напевов болгарского распева является ошибкой переписчика, объединившего под
общим заглавием и «греческие», и «болгарские» праздничные песнопения. Но
возможна и другая ситуация с наименованием распевов.
В обширном певческом сборнике времен правления Анны Иоанновны
(ГИМ, Синод. певч. 12) песнопения Великой Субботы – Бог Господь и тропари
«Благообразный Иосиф», «Егда снизшел еси к смерти», «Мироносицам женам»
2-го гласа – сопровождает ремарка «киевскаго болшаго роспева». Однако все
эти образцы, имеющие один напев, обнаруживают интонационное сходство с
подобном «Благообразный Иосиф» того же гласа болгарского распева из южнорусских Ирмологионов (ГИМ Синод. певч. 172)9.
В этом же сборнике атрибуцию «киевским болшым согласием» имеет одно
из наиболее употребительных песнопений болгарского распева – стихира Великого Пятка 5-го гласа «Тебе Одеющагося светом яко ризою». Кроме того, ремарку «болший киевский роспев» получило распространенное в южнорусских
Ирмологионах «Достойно и праведно есть» болгарского распева на Литургии
Василия Великого.
7
Эта мысль прозвучала в выступлении Е. Ю. Шевчук на Ежегодной международной богословской конференции, которая проходила в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете в январе 2008 года.
8
ГИМ. Синод. собр. № 131. Л. 299–308. Ссылку на этот кодекс дает в своей монографии
Ю. Келдыш: Келдыш Ю. В. История русской музыки. Т. 1. М., 1983. С. 220–221, 311–312.
9
Такую же атрибуцию – болгарского распева – имеет песнопение 2-го гласа Бог Господь
и седален воскресной утрени того же гласа «Благообразный Иосиф» в Обиходе Синодального издания. См.: Обиход церковный разных роспевов. М.: Синод. Тип. 1808 (Репринт с изд.
1772 г.).
49
Исследования
На существование подобной «путаницы» в атрибуции «пришлых» распевов
указывал в своей работе протоиерей И. Вознесенский. Исследователь писал о
том, что «в некоторых великорусских нотных книгах болгарский роспев называется иногда киевским и южнорусским»10. Обобщающую роль термина киевский
роспев, который в певческих книгах Московской Руси объединял разнообразные
песнопения, пришедшие с украинских земель, подтверждает и Е. Ю. Шевчук11.
В то же время необходимо отметить, что значительное число напевов, которые можно атрибутировать как болгарские, в великорусских певческих книгах
вообще не имеют каких-либо указаний на распев. Многие из них и в южнорусских кодексах атрибутируются нерегулярно. В качестве примеров можно упомянуть задостойник на Литургии Василия Великого «О Тебе радуется», тропарь из
Чина пострига монахов «Объятия отча» и стихиру из той же службы «Познаим
братие» (оба песнопения 1-го гласа), кондак «Возбранной Воеводе» 8-го гласа,
а также Великопостные стихиры 5-го гласа «Тебе Одеющагося» и «Прийдите ублажим Иосифа».
Кроме того, анализ нотолинейных рукописей обеих традиций показал, что
некоторые осмогласные напевы, имеющие в южнорусских кодексах устойчивую
болгарскую атрибуцию и закрепленность за определенными богослужебными
текстами и жанрами, в книгах великорусской традиции могут служить для распевания иных богослужебных текстов, главным образом из репертуара литургии. Так, одна из многочисленных неатрибутированных мелодических версий
Херувимской песни представляет собой напев стихиры Великого Пятка 5-го гласа
болгарского распева «Тебе Одеющагося»12. В ряде книг встречается неатрибутированное «Достойно есть» на напев тропаря 1-го гласа болгарского распева
из Чина пострига монахов. При этом песнопению может сопутствовать ремарка
«(на) Объятия отча»13. Этот же литургический текст излагается на напев подобна
«Благообразный Иосиф» 2-го гласа болгарского распева, тоже без какой-либо
атрибуции. Наконец, еще одним мелодическим образцом для распевания данного текста является напев светильна Пасхи «Плотию уснув». В одной из рукописей великорусской традиции он имеет атрибуцию «болгарский» (ГИМ. Синод. певч. 12). В интонационном содержании этого светильна явно проступают
гласовые признаки песнопений 5-го гласа болгарского распева из южнорусских
Ирмологионов. В «Обиходе великом» времен царствования Петра I данный напев лежит в основе двух последовательно записанных версий «Достойно есть»14
(ср. Примеры 5 и 6). В другой певческой книге великорусской традиции на напев
светильна распевается кондак «Взбранной Воеводе»15.
Подобное «заимствование» напевов болгарского распева свидетельствует
об их вхождении в великорусскую певческую практику. При этом оказывается,
10
Вознесенский И. И. Осмогласные роспевы трех последних веков Православной русской
церкви. Болгарский роспев. Вып. II. Киев, 1891. С. 72.
11
Шевчук Е. Ю. Протоиерей Иоанн Вознесенский о репертуаре украинских нотолинейных Ирмологионов XVII – начала XVIII в. //Вестник ПСТГУ V: 1 (1). М., 2007. С. 112.
12
ГИМ Синод. певч. 12, 6-я мелодическая версия из 22-х (л. 375 об.).
13
ГИМ Синод. певч. 237, 534.
14
ГИМ Синод. певч. 127 (л. 231 об.).
15
ГИМ Синод. певч.534 (л. 68).
50
М. Г. Ларина. Болгарский распев в контексте великорусской церковно-певческой культуры XVII–XVIII вв.
51
Исследования
что если в южнорусских Ирмологионах наибольшее количество песнопений
болгарского распева имеют ту или иную гласовую принадлежность, то в книгах великорусской традиции записываются лишь единичные жанры данного
распева, связанные с системой осмогласия. По сути, невостребованными в великорусской певческой практике остаются праздничные стихиры болгарского
распева, так же как и немалое число стихир Постной и Цветной Триодей. Их
отсутствие в русских кодексах единого состава – Праздниках, нотированных
Минеях, Трезвонах – показывает, что при создании многообразных версий осмогласных песнопений распевщики нередко стремились сохранить глубинную
связь с традиционной системой знаменного распева. А в нотолинейных рукописях смешанного состава гласовые напевы болгарского распева, принадлежащие
к новой стилевой ветви русской церковно-певческой культуры XVII–XVIII вв.,
нередко избирались в качестве мелодических моделей для озвучивания внегласовых песнопений Обихода.
Данные выводы можно считать предварительными. Дальнейшее исследование более обширного певческого материала великорусской традиции, возможно, позволит подтвердить их.
Ключевые слова: болгарский распев, Ирмологионы, атрибуция, трансплантация напевов.
52
М. Г. Ларина. Болгарский распев в контексте великорусской церковно-певческой культуры XVII–XVIII вв.
BULGARIAN CHANT IN THE CONTEXT
OF THE GREAT RUSSIAN CHURCH SINGING CULTURE
OF THE 17TH – 18TH CENTURIES
BY
M. LARINA
The article is devoted to Bulgarian chant («bolgarskiy raspev») – the late
monophonic tradition of the Russian church music of the 17th – 18th centuries. The
author investigates the problem of the transplantation of the Bulgarian chant melodies
from Ukrainian-Belarusian staff-notated Heirmologions («Irmologiony») into Russian
church singing practice. The study of liturgical books of both the Southern-Russian and
the Great Russian traditions allows to make a tentative conclusion that in the context of
the Great Russian liturgical books Bulgarian chant melodies were used as examples of
singing a number of liturgical texts.
Keywords: Bulgarian chant (bolgarskiy raspev), Heirmologions (Irmologiony),
attribution, transplantation of melodies.