ПРОПЕДЕВТИЧЕСКИЙ КУРС РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
реклама
ПРОПЕДЕВТИЧЕСКИЙ КУРС РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ЕРЕВАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ им. В.Я.БРЮСОВА ПРОПЕДЕВТИЧЕСКИЙ КУРС РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ЕРЕВАН Издательство “Лингва” 2007 УДК 882.0 (07) ББК 83.3P я7 П 817 Печатается по решению Ученого совета ЕГЛУ им.В.Я.Брюсова П 817 Составители разделов: Пропедевтический курс русской литературы. – Ер.: Лингва, 2007. – 228 cтр. “А.С.Пушкин”, “А.А.Блок”, “А.П.Чехов” Корхмазян Н.С., “М.Ю.Лермонтов”, “И.С.Тургенев”, “С.А.Есенин”, “К.Г.Паустовский” - Мартиросян Л.В., “Н.А.Некрасов”, “Л.Н.Толстой”, “Краткий словарь литературоведческих терминов” - Погосян И.К. Ответственный редактор: доцент Сейранян Н.П. Рецензент: Кафедра русской литературы ЕГУ “Пропедевтический курс русской литературы“ подготовлен преподавателями кафедры русской литературы ЕГЛУ им. В.Я.Брюсова, предназначается для студентов I курса факультета русского языка, литературы и иностранных языков. П 4603020101 2007г. 0134(01)2007 ISBN 978-99930-79-45-3 ББК 83.3P я7 © “Лингва”, 2007г. ПРЕДИСЛОВИЕ Пропедевтический курс русской литературы предваряет изучение всех дисциплин литературоведческого цикла и должен подготовить студентов к их восприятию. Усвоение историко-литературных и теоретико-литературных дисциплин требует от студентов факультета определенных знаний по истории и теории литературы, достаточно свободного владения русской речью и элементарных навыков самостоятельной работы над художественным произведением. Основными задачами курса являются: развитие и совершенствование навыков свободного владения устной и письменной речью для лучшего понимания и восприятия художественного текста, формирование и развитие у студентов навыков анализа художественного произведения, приобщение выпускников армянских школ к миру русской культуры через литературу. В работу над каждой конкретной темой должно органически входить повторение тех сведений о писателе, которые известны студентам из школьного курса литературы. Необходимо также учитывать связь пропедевтического курса русской литературы с курсом армянской литературы: параллели при анализе произведений русской литературы с аналогичными явлениями родной литературы облегчают восприятие материала. Тесно связан пропедевтический курс русской литературы с практическим курсом русского языка в решении общих задач развития речи студентов. В пропедевтический курс включены произведения как по русской литературе XIX века (А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов), так и литературе ХХ века (А.А. Блок, С.А. Есенин, К.Г. Паустовский). В курс включены прежде всего образцы двух малых жанровых форм – малая лирическая форма (лирическое стихотворение) и малая эпическая форма (небольшой рассказ). Содержание теоретико-литературных понятий усваивается в процессе конкретного анализа художественных произведений. Эффективность пропедевтического курса русской литературы зависит от правильного сочетания работы студентов во 3 время аудиторных занятий с самостоятельной работой дома. Это и выполнение письменных заданий – ответы на вопросы, сочинения на заданные темы, систематическая словарная работа, закрепляющая навыки употребления новых слов и фразеологизмов; реферирование, составление планов и тезисов, а также совершенствование техники чтения, развитие устной речи, заучивание наизусть и т.д. Кроме того, программа предусматривает внеаудиторное дополнительное чтение художественных текстов и их проверку, индивидуальные консультации со студентами. Программа рассчитана на двадцать недель. 4 А.С. ПУШКИН Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837) – великий русский поэт, чье творчество покоряет глубокой человечностью, благородством выраженных в них чувств. В его лирике с особой полнотой раскрывается личность поэта, богатство его восприятия жизни. Все самое светлое, разумное, прекрасное и доброе, чем дорожит человек и что составляет смысл и душу его духовных и нравственных исканий, он находит в Пушкине. Поэзия его одаряет ощущением полноты жизни. Пушкин был голосом народа, его пророком. Он всем своим творчеством утверждал единство народных и личных идеалов. За год до своей смерти поэт создал стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (1836), в котором он невольно, не зная о скорой гибели, подвел итог своему творчеству. В нем он гордится тем, что его поэзия была свободной и взывала к свободе: «в мой жестокий век восславил я свободу…». Слово «свобода» включает политическую и духовную свободу, свободу от рабства и от сословных, религиозных, национальных и иных предрассудков. В следующей строке стихотворения поэт говорит о том, что он «милость к падшим призывал», имея в виду не только трагическую судьбу декабристов, но и крепостных крестьян, обездоленный и униженный тяжкой жизнью простой народ. Пушкин утверждает, что именно благодаря этому народ его будет любить и помнить («…долго буду тем любезен я народу…»). 5 Героическим устремлениям эпохи, идеям политической свободы, гражданственности, дружбы и творчеству Пушкин остался верен на всю жизнь. О творчестве Пушкина прекрасно сказал Л.Н. Толстой: «…тем удивителен Пушкин, что в нем нельзя ни одного слова заменить. И не только нельзя слово отнять, но и прибавить нельзя. Лучше не может быть, чем он сказал»1. К*** Я помню чудное мгновенье:2 Передо мной явилась ты, Как мимолетное3 виденье,4 Как гений чистой красоты. В томленьях5 грусти безнадежной, В тревогах шумной суеты,6 Звучал мне долго голос нежный И снились милые черты. Шли годы. Бурь порыв мятежный7 Рассеял прежние мечты, И я забыл твой голос нежный, Твои небесные черты. В глуши, во мраке заточенья8 Тянулись тихо дни мои Без божества, без вдохновенья,9 Без слез, без жизни, без любви. 1 Произведения А.С. Пушкина в школе. Ч.I. М. 2002. С.272. Мгновéние – очень короткий промежуток времени, момент. 3 Мимолетный – быстро пролетающий мимо. 4 Видéние – привидение, призрак. 5 Томлéние – тоскá, мучéние. 6 Суетá – пустое, не имеющее истинной ценности. 7 Мятéжный – бурный, неспокойный. 8 Заточéнье – ссылка, тюремное заключение. 9 Вдохновéние – творческий подъем, прилив творческих сил. 2 6 Душе настало пробужденье: И вот опять явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты. И сердце бьется в упоенье,1 И для него воскресли вновь2 И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь. О стихотворении «К***» («Я помню чудное мгновенье…») Стихотворение «К*** («Я помню чудное мгновенье…») было написано в 1825 году, когда А.С. Пушкин находился в ссылке в своем родовом имении Михайловском. Оно посвящено Анне Петровне Керн. С А.Керн Пушкин впервые встретился в 1819 году у своих знакомых в Петербурге. Теперь, спустя 6 лет, Керн приехала в Тригорское к своей тетке П.А. Осиповой, чье имение находилось по соседству с Михайловским. Керн очаровала поэта. Теперь перед отъездом молодой красавицы Пушкин принес посвященное ей стихотворение. В послании Пушкина выражен восторг красотой. Для Пушкина любовь – одно из самых сильных человеческих чувств и самое естественное проявление человеческих отношений. Любовь, как и поэзия, овладевает всем существом человека, и все его внутренние силы приходят в движение. Не случайно у Пушкина любовь и поэзия – родные сестры. Но только ли любовной теме посвящено это стихотворение? О чем и что говорит оно? Странным кажется на первый взгляд, что у такого поэта, как Пушкин, облик Керн предельно обобщен. «Гений чистой красоты», «голос нежный», «милые черты», «небесные черты» вот все, чем отмечена героиня стихотворения. Такими определе1 2 Упоéние – восторг, наслаждение. Вновь – снова. 7 ниями можно, пожалуй, наделить любую красивую женщину. Ясно, что Пушкин стремился нарисовать совершенный образ женской красоты. Но зато как последовательно, хотя и обобщенно, прослежена в стихотворении жизнь самого поэта! Произведение это – опоэтизированная биография Пушкина, то есть биография, написанная в стихах, где в каждом куплете Пушкин повествует об определенном отрезке своего нелегкого жизненного пути. Император и правительство не любили поэта за политические стихи, направленные против государственной системы. За них его сослали сначала в южную ссылку, затем в Михайловское, где он и встретился с Керн, о чем уже говорилось выше. В начале стихотворения поэт вспоминает первую встречу с Керн и мысленно переносится в петербургскую обстановку 1817-1819 гг. Годы эти прошли В томленьях грусти безнадежной, В тревогах шумной суеты… События оборвали эту пору жизни Пушкина: Шли годы. Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты… Эта строфа указывает на южную ссылку Наступили тяжелые годы изгнания: В глуши, во мраке заточенья Тянулись тихо дни мои Без божества, без вдохновенья, Без слез, без жизни, без любви. В этом четверостишии речь идет о Михайловском изгнании. Каждый период в жизни поэта рисуется очень кратко, но предельно точно. Увиденный им «гений чистой красоты» помог вновь почувствовать красоту жизни и вызвал поэтическое вдохновение. 8 Процесс воскрешения человека к творчеству (И сердце бьется в упоенье, / И для него воскресли вновь / И божество, и вдохновенье, / И жизнь, и слезы, и любовь) и ощущения полноты жизни закономерно венчается чувством любви. В стихотворении Пушкина тема очарования красотой совместилась с другой – темой творческого вдохновения. Вопросы и задания 1. 2. 3. 4. 5. Где и когда А.С. Пушкин впервые встретился с А.П. Керн? а) Сколько лет прошло с первой встречи поэта с Керн? б) Где и когда произошла вторая встреча? Какому чувству посвящено стихотворение? Как называет в стихотворении Пушкин Керн? Выпишите. Это стихотворение называют опоэтизированной биографией поэта. Выпишите, какие эпизоды из жизни Пушкина упоминаются в стихотворении. Выпишите те строки из стихотворения, где описывается процесс воскрешения человека к творчеству и ощущение полноты жизни. *** Храни меня, мой талисман1, Храни меня во дни гоненья2, Во дни раскаянья3, волненья: Ты в день печали был мне дан. Когда подымет океан Вокруг меня валы ревучи4, Когда грозою грянут тучи – Храни меня, мой талисман. 1 Талисмáн – предмет, приносящий его обладателю счастье, удачу. Гонéние – преследование с целью угнетения, запрещения чегонибудь. 3 Раскáяться – испытать сожаление, признаться в совершенной ошибке, в дурном поступке. 4 Валы ревýчи – грохочущие, шумящие волны. 2 9 В уединенье1 чуждых2 стран, На лоне скучного покоя, В тревоге пламенного боя Храни меня, мой талисман. Священный сладостный обман, Души волшебное светило…3 Оно сокрылось4, изменило… Храни меня, мой талисман. Пускай же ввек5 сердечных ран Не растравит6 воспоминанье. Прощай, надежда; спи, желанье; Храни меня, мой талисман. О стихотворении «Храни меня, мой талисман…» Стихотворение это было написано Пушкиным в том же году, что и послание «К***» («Я помню чудное мгновенье…») – в 1825-ом, то есть в то время, когда он был в ссылке. Поэту запретили самовольно покидать Михайловское. Здесь он находился в полном одиночестве, вдалеке от друзей, от культуры. В глухой северной деревне ему было очень тяжело. Печальные мысли не покидали его. Именно этим душевным состоянием проникнуто стихотворение «Храни меня, мой талисман…». В стихотворении речь идет о перстне7-талисмане против несчастной любви, который, как считается, Пушкину подарила Е.К. Воронцова. Пушкин, обращаясь к своему талисману, который в «день печали» был ему дан, просит хранить, оберегать его от всех бед. 1 Уединенье – одиночество. Чýждый – чужой 3 Светило – солнце; небесное тело излучающее свет. 4 Сокрыться – скрываться. 5 Ввек – никогда. 6 Растравить – то же, что раздражить. 7 Пéрстень – кольцо с драгоценным камнем. 2 10 Поэт предчувствует, что впереди его ждет еще множество тяжких испытаний1 (Когда подымет океан / Вокруг меня валы ревучи, / Когда грозою грянут тучи…). В последнем четверостишии стихотворения Пушкин просит, чтобы талисман дал ему возможность забыть навсегда «сердечные раны» - все то, что причиняет душевную боль, заставляет страдать. Он больше ни на что не надеется, не верит в то, что его желания сбудутся (Прощай, надежда; спи, желанье…). Слова «Храни меня, мой талисман…» повторяются в каждом куплете и звучат как мольба2 одинокого человека, разуверившегося во всем. Вопросы и задания 1. 2. 3. 4. 5. Где и когда было написано стихотворение «Храни меня, мой талисман…»? Кто подарил Пушкину перстень-талисман? Чем объясняется печальный настрой этого стихотворения? Выпишите, от чего поэт просит хранить его? Как вы понимаете следующее двустишие: В уединенье чуждых стран, На лоне скучного покоя… а) Почему Пушкин называет покой «скучным»? *** Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный Волны, плеснувшей в берег дальный, Как звук ночной в лесу глухом. Оно на памятном листке Оставит мертвый след, подобный Узору надписи надгробной На непонятном языке. 1 2 Испытáние – несчастье. Мольбá – горячая просьба. 11 Что в нем? Забытое давно В волненьях новых и мятежных, Твоей душе не даст оно Воспоминаний чистых, нежных. Но в день печали, в тишине, Произнеси его тоскуя; Скажи: есть память обо мне, Есть в мире сердце, где живу я… О стихотворении «Что в имени тебе моем?..» Стихотворение «Что в имени тебе моем?..» было написано Пушкиным в 1830-ом году. Оно было вписано в альбом К.А. Собаньской. Пушкин познакомился с К.А. Собаньской в Киеве, встречался с ней в Одессе и в Петербурге и, как свидетельствуют современники, он любил эту «женщину действительно очаровательную». «Я рожден, чтобы любить вас», - писал Пушкин К.А. Собаньской 2 февраля 1830 года1. Но помимо темы любви, в этом стихотворении присутствует и глубокая философская мысль: человек после смерти жив до тех пор, пока его кто-то помнит. Оно заканчивается мудрыми, исполненными веры словами Пушкина: Скажи: есть память обо мне, Есть в мире сердце, где живу я… Вопросы и задания 1. 2. 3. Когда написано стихотворение и кому оно посвящено? В начале стихотворения верит ли поэт, что та, которой посвящено оно, любит его? Выпишите, с чем сравнивает Пушкин свое имя, когда оно будет забыто («умрет») любимой женщиной. 1 А.С. Пушкин. Школьный энциклопедический словарь. М. 1999. С.134. 12 4. Напишите, как вы понимаете последнее двустишие стихотворения. Почему это произведение мы относим не только к любовной лирике, но и философской? *** Во глубине сибирских руд1 Храните гордое терпенье, Не пропадет ваш скорбный2 труд И дум высокое стремленье.3 Несчастью верная сестра, Надежда в мрачном подземелье Разбудит бодрость и веселье, Придет желанная пора: Любовь и дружество до вас Дойдут сквозь мрачные затворы,4 Как в ваши каторжные норы5 Доходит мой свободный глас.6 Оковы тяжкие7 падут, Темницы рухнут8 – и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут. 1 Во глубине сибирских руд – в глубоких сибирских рудниках. Скорбный труд – Пушкин имеет в виду не только тяжелый каторжный труд декабристов, но и все их трагическую судьбу. 3 Дум высокое стремленье – благородные мечты. 4 Затворы – замки. 5 Каторжные норы – узкие маленькие комнатушки, в которых жили декабристы. 6 Глас – голос. 7 Оковы тяжкие – тяжелые наручники, цепи. 8 Темницы рухнут – тюрьмы развалятся, упадут. 2 13 О стихотворении «Во глубине сибирских руд…» Первая половина XIX века, в которой жил и творил А.С. Пушкин, была в жизни России беспокойным временем, наполненным бурными историческими событиями. В 1812-ом году началась Отечественная война. На борьбу с наполеоновской армией поднялись все слои населения России, в частности, многомиллионное крестьянство. Французы были разбиты. Крепостные крестьяне в России являлись собственностью помещиков, живших за счет их труда и при этом жестоко обращавшихся с ними. Крестьяне надеялись, что после войны, за героическое участие в ней, их освободят от рабства. Но, наоборот, помещики еще больше стали угнетать народ. В ответ на это в России начались крестьянские восстания, которые были жестоко подавлены. Такой политикой правительства были недовольны и наиболее передовые дворяне. Многие из них были участниками войны. Они начали организовывать тайные политические общества, деятельность которых завершилась 14 декабря 1825 года на Сенатской площади в Петербурге. Декабристское восстание было разгромлено. Руководители его были повешены; многие декабристы убиты во время восстания; остальные сосланы на каторгу1 в Сибирь или на Кавказ, на войну. Среди декабристов у Пушкина было много друзей, и то, как правительство расправилось2 с ними, потрясло его до глубины души. С женой декабриста Муравьева, уезжавшей в 1827-ом году к мужу, сосланному в числе других в Сибирь, Пушкин отправляет послание своим друзьям. Он хотел своим стихотворением ободрить сосланных декабристов. Он обращается к декабристам как их товарищ, оставшийся на свободе, но разделяющий их «дум высокое стремленье». Поэт утешает декабристов («Не пропадет ваш скорбный труд») и ук1 Сослать на каторгу – отправить на тяжелые работы в нечеловеческих условиях. 2 Расправиться – жестоко наказать. 14 репляет в них веру в обязательное освобождение из ссылки. Он уверен, что они обретут прежние права и вновь будут свободными людьми: Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут – и свобода Вас примет радостно у входа… Послание «В Сибирь» - образец гражданской, политической лирики. Вопросы и задания 1. Какие исторические события произошли в России в начале XIX века? 2. В каком году и куда отправил Пушкин свое послание? а) С кем он передал стихотворение? 3. Какими словами утешает поэт своих друзей-декабристов? Выпишите. 4. Как вы понимаете словосочетание «скорбный труд»? 5. Выпишите тот эпизод из стихотворения, в котором поэт говорит об освобождении декабристов. Цыганы Цыганы шумною толпой По Бессарабии кочуют1. Они сегодня над рекой В шатрах изодранных2 ночуют. Как вольность, весел их ночлег И мирный сон под небесами. Между колесами телег, Полузавешанных3 коврами, Горит огонь; семья кругом Готовит ужин; в чистом поле Пасутся4 кони; за шатром 1 Кочевать – переходить с одного места на другое. Изодранный – порванный во многих местах. 3 Полузавешанный – полуприкрытый. 4 Пастись – есть траву, кормиться (о животных). 2 15 Ручной медведь лежит на воле. Все живо посреди степей: Заботы мирные семей, Готовых с утром в путь недальний, И песни жен, и крик детей, И звон походной наковальни1. Но вот на табор2 кочевой Нисходит сонное молчанье, И слышно в тишине степной Лишь лай собак да коней ржанье3. Огни везде погашены, Спокойно все, луна сияет Одна с небесной вышины И тихий табор озаряет. В шатре одном старик не спит; Он перед углями сидит, Согретый их последним жаром, И в поле дальнее глядит, Ночным подернутое паром. Его молоденькая дочь Пошла гулять в пустынном поле. Она привыкла к резвой4 воле, Она придет: но вот уж ночь, И скоро месяц уж покинет Небес далеких облака; Земфиры нет как нет, и стынет5 Убогий ужин старика. Но вот она. За нею следом По степи юноша спешит; Цыгану вовсе он неведом.6 1 Наковальня – железная подставка, опора для ковки металла. Табор – группа кочующих вместе цыганских семейств. 3 Ржанье – крик, который издают лошади. 4 Резвый – подвижный, веселый, шаловливый. 5 Стынуть – остывать. 6 Неведом – незнаком. 2 16 «Отец мой, — дева говорит, — Веду я гостя: за курганом Его в пустыне я нашла И в табор на ночь зазвала. Он хочет быть, как мы, цыганом; Его преследует закон, Но я ему подругой буду. Его зовут Алеко; он Готов идти за мною всюду». Старик Я рад. Останься до утра Под сенью1 нашего шатра Или пробудь у нас и доле, Как ты захочешь. Я готов С тобой делить и хлеб и кров. Будь наш, привыкни к нашей доле,2 Бродящей3 бедности и воле; А завтра с утренней зарей В одной телеге мы поедем; Примись за промысел4 любой: Железо куй иль песни пой И селы обходи с медведем. Алеко Я остаюсь. Земфира Он будет мой: Кто ж от меня его отгонит? Но поздно... месяц молодой Зашел; поля покрыты мглой, 1 Под сенью – под покровом. Доля – судьба. 3 Бродящий – переходящий с места на место, скитающийся. 4 Промысел – занятие охотой, добычей зверя, птицы; здесь: занятие каким-нибудь полезным делом. 2 17 И сон меня невольно клонит... Светло. Старик тихонько бродит Вокруг безмолвного шатра. «Вставай, Земфира: солнце всходит, Проснись, мой гость, пора, пора! Оставьте, дети, ложе неги».1 И с шумом высыпал народ, Шатры разобраны, телеги Готовы двинуться в поход; Все вместе тронулось: и вот Толпа валит в пустых равнинах. Ослы в перекидных корзинах Детей играющих несут; Мужья и братья, жены, девы, И стар и млад вослед идут; Крик, шум, цыганские припевы, Медведя рев, его цепей Нетерпеливое бряцанье,2 Лохмотьев3 ярких пестрота, Детей и старцев нагота, Собак и лай, и завыванье, Волынки4 говор, скрып телег Все скудно, дико, все нестройно; Но все так живо-неспокойно, Так чуждо мертвых наших нег, Так чуждо этой жизни праздной, Как песнь рабов однообразной. Уныло юноша глядел На опустелую равнину И грусти тайную причину Истолковать себе не смел. 1 Нега – приятое состояние, блаженство. Бряцать – издавать, производить звенящие звуки. 3 Лохмотья – изорванная одежда. 4 Волынка – народный духовой музыкальный инструмент. 2 18 С ним черноокая Земфира, Теперь он вольный житель мира, И солнце весело над ним Полуденной красою блещет; Что ж сердце юноши трепещет? Какой заботой он томим? Птичка божия не знает Ни заботы, ни труда, Хлопотливо не свивает Долговечного гнезда, В долгу ночь на ветке дремлет; Солнце красное взойдет, Птичка гласу бога внемлет,1 Встрепенется2 и поет. За весной, красой природы, Лето знойное3 пройдет — И туман и непогоды Осень поздняя несет: Людям скучно, людям горе; Птичка в дальные страны, В теплый край, за сине море Улетает до весны. Подобно птичке беззаботной И он, изгнанник перелетный4, Гнезда надежного не знал И ни к чему не привыкал. Ему везде была дорога, Везде была ночлега сень; Проснувшись поутру, свой день Он отдавал на волю бога, И жизни не могла тревога 1 Гласу бога внемлет – слушает голос Бога. Встрепенуться – внезапно вздрогнуть, оживиться, прийти в движение. 3 Знойный – очень жаркий. 4 Изгнанник перемётный – гонимый с места на место. 2 19 Смутить1 его сердечну лень. Его порой волшебной славы Манила2 дальная звезда, Нежданно роскошь и забавы К нему являлись иногда; Над одинокой головою И гром нередко грохотал; Но он беспечно3 под грозою И в вёдро4 ясное дремал. И жил, не признавая власти Судьбы коварной5 и слепой; Но боже, как играли страсти6 Его послушною душой! С каким волнением кипели В его измученной груди! Давно ль, надолго ль усмирели? Они проснутся: погоди. Земфира Скажи, мой друг: ты не жалеешь О том, что бросил навсегда? Алеко Что ж бросил я? Земфира Ты разумеешь: Людей отчизны, города. 1 Смутить – растревожить. Манить – звать. 3 Беспечно – беззабóтно. 4 Вéдро –летняя сухая и ясная погода. 5 Коварство – злонамеренность, прикрытая показным доброжелательством. 6 Страсть – сильно выраженное чувство; крайнее увлечение. 2 20 Алеко О чем жалеть? Когда б ты знала. Когда бы ты воображала Неволю душных городов! Там люди в кучах, за оградой1, Не дышат утренней прохладой, Ни вешним2 запахом лугов; Любви стыдятся, мысли гонят, Торгуют волею своей, Главы пред идолами клонят И просят денег да цепей. Что бросил я? Измен волненье, Предрассуждений приговор, Толпы безумное гоненье Или блистательный позор. Земфира Но там огромные палаты, Там разноцветные ковры, Там игры, шумные пиры, Уборы дев там так богаты! Алеко Что шум веселий городских? Где нет любви, там нет веселий; А девы... Как ты лучше их И без нарядов дорогих, Без жемчугов, без ожерелий! Не изменись, мой нежный друг! А я... одно мое желанье С тобой делить любовь, досуг И добровольное3 изгнанье. 1 Ограда – забор. Вéшний – весенний (о погоде, состоянии природы). 3 Добровóльный – совершаемый по собственному желанию, не принудительный. 2 21 Старик Ты любишь нас, хоть и рожден Среди богатого народа; Но не всегда мила свобода Тому, кто к неге приучен. Меж нами есть одно преданье1: Царем когда-то сослан был Полудня житель к нам в изгнанье. (Я прежде знал, но позабыл Его мудреное прозванье.) Он был уже летами стар, Но млад и жив душой незлобной: Имел он песен дивный дар И голос, шуму вод подобный. И полюбили все его, И жил он на брегах Дуная, Не обижая никого, Людей рассказами пленяя2. Не разумел он ничего, И слаб, и робок3 был, как дети; Чужие люди за него Зверей и рыб ловили в сети; Как мерзла быстрая река И зимни вихри бушевали, Пушистой кожей покрывали Они святого старика; Но он к заботам жизни бедной Привыкнуть никогда не мог; Скитался он иссохший, бледный, Он говорил, что гневный бог Его карал за преступленье, Он ждал: придет ли избавленье4. 1 Предание – легенда. Пленить – очаровать, увлечь. 3 Робкий – несмелый. 4 Избавленье – спасение от чего-либо. 2 22 И все несчастный тосковал, Бродя по берегам Дуная, Да горьки слезы проливал, Свой дальный град воспоминая. И завещал он, умирая, Чтобы на юг перенесли Его тоскующие кости, И смертью — чуждой сей земли Не успокоенные гости. Алеко Так вот судьба твоих сынов, О Рим, о громкая держава! Певец любви, певец богов, Скажи мне: что такое слава? Могильный гул, хвалебный глас, Из рода в роды звук бегущий Или под сенью дымной кущи Цыгана дикого рассказ? Прошло два лета. Так же бродят Цыганы мирною толпой; Везде по-прежнему находят Гостеприимство и покой. Презрев оковы просвещенья, Алеко волен, как они; Он без забот и сожаленья Ведет кочующие дни. Все тот же он; семья все та же; Он, прежних лет не помня даже, К бытью цыганскому привык. Он любит их ночлегов сени, И упоенье1 вечной лени, И бедный, звучный их язык. Медведь, беглец родной берлоги, Косматый гость его шатра, 1 Упоенье – восторг, наслаждение. 23 В селеньях, вдоль степной дороги, Близ молдаванского двора Перед толпою осторожной И тяжко пляшет, и ревет, И цепь докучную1 грызет. На посох2 опершись дорожный, Старик лениво в бубны бьет, Алеко с пеньем зверя водит, Земфира поселян обходит И дань их вольную берет; Настанет ночь; они все трое Варят нежатое пшено; Старик уснул - и все в покое… В шатре и тихо, и темно. Вопросы и задания 1. Когда и где была написана поэма? а) Где Пушкин познакомился с цыганами и их бытом? б) Каким образом поэт оказался в Бессарабии? 2. Кто по происхождению Алеко? а) Что заставило его «покинуть свет»? б) В чем он разочаровался? (Выпишите из поэмы отрывок, где об этом говорится). 3. К чему стремится Алеко? Что его привлекает в жизни цыган? 4. Кто приводит Алеко в табор? а) Как к его приходу отнесся старик цыган? б) Чем занимается Алеко в таборе? 5. Найдите и выпишите отрывок, где Пушкин описывает жизнь цыганского табора, сравнивая ее с городской светской жизнью? 6. Выучите наизусть начало поэмы (до слов «убогий ужин старика»). 1 2 Докучный – наводящий скуку. Посох – длинная трость, палка. 24 ________ Старик на вешнем солнце греет Уж остывающую кровь; У люльки дочь поет любовь. Алеко внемлет и бледнеет. Земфира Старый муж, грозный муж, Режь меня, жги меня: Я тверда, не боюсь Ни ножа, ни огня. Ненавижу тебя, Презираю тебя; Я другого люблю, Умираю любя. Алеко Молчи. Мне пенье надоело, Я диких песен не люблю. Земфира Не любишь? мне какое дело! Я песню для себя пою. Режь меня, жги меня; Не скажу ничего; Старый муж, грозный муж, Не узнаешь его. Он свежее весны, Жарче летнего дня; Как он молод и смел! Как он любит меня! Как ласкала его Я в ночной тишине! Как смеялись тогда Мы твоей седине! 25 Алеко Молчи, Земфира, я доволен... Земфира Так понял песню ты мою? Алеко Земфира!.. Земфира Ты сердиться волен, Я песню про тебя пою. (Уходит и поет: Старый муж и проч.) Старик Так, помню, помню: песня эта Во время наше сложена. Уже давно в забаву света Поется меж людей она. Кочуя на степях Кагула, Ее, бывало, в зимню ночь Моя певала Мариула, Перед огнем качая дочь. В уме моем минувши1 лета Час от часу темней, темней; Но заронилась песня эта Глубоко в памяти моей. Все тихо; ночь; луной украшен Лазурный юга небосклон, Старик Земфирой пробужден. «О мой отец, Алеко страшен. Послушай: сквозь тяжелый сон И стонет, и рыдает он». 1 Минувший – прошедший. 26 Старик Не тронь его, храни молчанье. Слыхал я русское преданье: Теперь полунощной порой У спящего теснит дыханье Домашний дух; перед зарей Уходит он. Сиди со мной. Земфира Отец мой! шепчет он: «Земфира! Старик Тебя он ищет и во сне: Ты для него дороже мира. Земфира Его любовь постыла1 мне, Мне скучно, сердце воли просит, Уж я... Но тише! слышишь? он Другое имя произносит... Старик Чье имя? Земфира Слышишь? хриплый стон И скрежет ярый!.. Как ужасно!.. Я разбужу его. Старик Напрасно, Ночного духа не гони; Уйдет и сам. Земфира Он повернулся, Привстал; зовет меня; проснулся. 1 Постылый – надоевший. 27 Иду к нему. - Прощай, усни. Алеко Где ты была? Земфира С отцом сидела. Какой-то дух тебя томил, Во сне душа твоя терпела Мученья. Ты меня страшил: Ты, сонный, скрежетал зубами И звал меня. Алеко Мне снилась ты. Я видел, будто между нами... Я видел страшные мечты. Земфира Не верь лукавым сновиденьям. Алеко Ах, я не верю ничему: Ни снам, ни сладким увереньям1, Ни даже сердцу твоему. Старик О чем, безумец молодой, О чем вздыхаешь ты всечасно?2 Здесь люди вольны, небо ясно, И жены славятся красой. Не плачь: тоска тебя погубит. 1 2 Уверять – убеждать в чем-то. Всечасно – каждый час, постоянно. 28 Алеко Отец, она меня не любит. Старик Утешься, друг; она дитя, Твое унынье1 безрассудно: Ты любишь горестно и трудно, А сердце женское шутя. Взгляни: под отдаленным сводом Гуляет вольная луна; На всю природу мимоходом Равно сиянье льет она. Заглянет в облако любое, Его так пышно озарит, И вот — уж перешла в другое И то недолго посетит. Кто место в небе ей укажет, Примолвя: там остановись! Кто сердцу юной девы скажет: Люби одно, не изменись? Утешься! Алеко Как она любила! Как нежно, преклонясь ко мне, Она в пустынной тишине Часы ночные проводила! Веселья детского полна, Как часто милым лепетаньем2 Иль упоительным лобзаньем Мою задумчивость она В минуту разогнать умела! И что ж? Земфира неверна! Моя Земфира охладела. 1 2 Унынье – безнадежная печаль. Лепетанье – неясная, несвязная речь. 29 Старик Послушай: расскажу тебе Я повесть о самом себе. Давно, давно, когда Дунаю Не угрожал еще москаль1 (Вот видишь: я припоминаю, Алеко, старую печаль) Тогда боялись мы султана; А правил Буджаком паша С высоких башен Аккермана — Я молод был; моя душа В то время радостно кипела, И ни одна в кудрях моих Еще сединка не белела; Между красавиц молодых Одна была... и долго ею, Как солнцем, любовался я И наконец назвал моею. Ах, быстро молодость моя Звездой падучею мелькнула! Но ты, пора любви, минула Еще быстрее: только год Меня любила Мариула. Однажды близ Кагульских вод Мы чуждый табор повстречали; Цыганы те, свои шатры Разбив близ наших у горы, Две ночи вместе ночевали. Они ушли на третью ночь, И, брося маленькую дочь, Ушла за ними Мариула. Я мирно спал; заря блеснула; Проснулся я: подруги нет! Ищу, зову — пропал и след. 1 Москаль – ироническое прозвище москвича, вообще русского. 30 Тоскуя, плакала Земфира, И я заплакал!.. с этих пор Постыли мне все девы мира; Меж ими никогда мой взор Не выбирал себе подруги, И одинокие досуги1 Уже ни с кем я не делил. Алеко Да как же ты не поспешил Тот час во след неблагодарной И хищникам и ей, коварной, Кинжала в сердце не вонзил? Старик К чему? вольнее птицы младость. Кто в силах удержать любовь? Чредою2 всем дается радость; Что было, то не будет вновь. Алеко Я не таков. Нет, я, не споря, От прав моих не откажусь; Или хоть мщеньем наслажусь. О, нет! когда б над бездной моря Нашел я спящего врага, Клянусь, и тут моя нога Не пощадила бы злодея; Я в волны моря, не бледнея, И беззащитного3 б толкнул; Внезапный ужас пробужденья Свирепым смехом упрекнул, И долго мне его паденья Смешон и сладок был бы гул. 1 Досуг – свободное от работы время. Чредою – (чередою) – последовательная смена одного другим. 3 Беззащитный – лишенный защиты, не могущий защитить себя. 2 31 Молодой цыган Еще одно, одно лобзанье! Земфира Пора: мой муж ревнив и зол. Цыган Одно... но доле!.... на прощанье. Земфира Прощай, покамест1 не пришел. Цыган Скажи — когда ж опять свиданье? Земфира Сегодня, как зайдет луна, Там, за курганом2 над могилой... Цыган Обманет! не придет она! Земфира Беги - вот он. Приду, мой милый. Алеко спит. В его уме Виденье смутное играет; Он, с криком пробудясь во тьме, Ревниво руку простирает; Но обробелая3 рука Покровы хладные хватает — Его подруга далека... Он с трепетом привстал и внемлет...1 1 Покамест (простонарод.) – пока. Курган – холм, в частности могильный холм у древних народов. 3 Обробелая рука – робкая, несмелая рука. 2 32 Все тихо: страх его объемлет, По нем текут и жар и хлад; Встает он, из шатра выходит, Вокруг телег, ужасен, бродит; Спокойно все; поля молчат; Темно; луна зашла в туманы, Чуть брезжит звезд неверный свет, Чуть по росе приметный след Ведет за дальные курганы: Нетерпеливо он идет, Куда зловещий след ведет. Могила на краю дороги Вдали белеет перед ним, Туда слабеющие ноги Влачит2, предчувствием томим, Дрожат уста, дрожат колени, Идет... и вдруг... иль это сон? Вдруг видит близкие две тени И близкой шепот слышит он Над обесславленной могилой. 1-й голос Пора. 2-й голос Постой! 1-й голос Пора, мой милый. 2-й голос Нет, нет! постой, дождемся дня. 1 2 Внемлет – слушает, прислушивается. Ноги влачит – еле передвигает ноги. 33 1-й голос Уж поздно. 2-й голос Как ты робко любишь! Минуту! 1-й голос Ты меня погубишь. 2-й голос Минуту! 1-й голос Если без меня Проснется муж... Алеко Проснулся я. Куда вы? не спешите оба; Вам хорошо и здесь у гроба. Земфира Мой друг, беги, беги! Алеко Постой! Куда, красавец молодой? Лежи — (Вонзает в него нож.) Земфира Алеко! Цыган Умираю... 34 Земфира Алеко! ты убьешь его! Взгляни: ты весь обрызган кровью! О, что ты сделал? Алеко Ничего. Теперь дыши его любовью. Земфира Нет, полно, не боюсь тебя, Твои угрозы презираю, Твое убийство проклинаю. Алеко Умри ж и ты! (Поражает ее.) Земфира Умру любя. Восток, денницей1 озаренный, Сиял. Алеко за холмом, С ножом в руках, окровавленный Сидел на камне гробовом. Два трупа перед ним лежали; Убийца страшен был лицом; Цыганы робко окружали Его встревоженной толпой; Могилу в стороне копали, Шли жены скорбной чередой И в очи мертвых целовали. Старик-отец один сидел И на погибшую глядел В немом бездействии печали; Подняли трупы, понесли 1 Денница – утренняя заря. 35 И в лоно хладное земли Чету младую положили. Алеко издали смотрел На все. Когда же их закрыли Последней горстию земной, Он молча, медленно склонился И с камня на траву свалился. Тогда старик, приближась, рек: «Оставь нас, гордый человек! Мы дики, нет у нас законов, Мы не терзаем, не казним, Не нужно крови нам и стонов; Но жить с убийцей не хотим. Ты не рожден для дикой доли, Ты для себя лишь хочешь воли; Ужасен нам твой будет глас: Мы робки и добры душою, Ты зол и смел; — оставь же нас, Прости! да будет мир с тобою». Сказал, и шумною толпою Поднялся табор кочевой С долины страшного ночлега, И скоро все в дали степной Сокрылось. Лишь одна телега, Убогим крытая ковром, Стояла в поле роковом. Так иногда перед зимою, Туманной, утренней порою, Когда подъемлется с полей Станица поздних журавлей1 И с криком вдаль на юг несется, Пронзенный гибельным свинцом2 Один печально остается, 1 2 Станица поздних журавлей – поздняя журавлиная стая. Пронзенный гибельым свинцом – убитый пулей. 36 Повиснув раненым крылом. Настала ночь; в телеге темной Огня никто не разложил, Никто под крышею подъемной До утра сном не опочил. Эпилог Волшебной силой песнопенья В туманной памяти моей Так оживляются виденья То светлых, то печальных дней. В стране, где долго, долго брани1 Ужасный гул не умолкал, Где повелительные грани Стамбулу русский указал, Где старый наш орел двуглавый Еще шумит минувшей славой, Встречал я посреди степей Над рубежами древних станов Телеги мирные цыганов, Смиренной2 вольности детей. За их ленивыми толпами В пустынях часто я бродил, Простую пищу их делил И засыпал пред их огнями. В походах медленных любил Их песен радостные гулы — И долго милой Мариулы Я имя нежное твердил. Но счастья нет и между вами, Природы бедные сыны! И под издранными шатрами Живут мучительные сны. 1 2 Брань – здесь: война. Смиренный – здесь: мирный. 37 И ваши сени кочевые В пустынях не спаслись от бед, И всюду страсти роковые, И от судеб защиты нет. О поэме «Цыганы» Поэма была начата в Одессе в 1824-ом году, а закончена в Михайловском осенью того же года. В «Цыганах» отразилось знакомство Пушкина с Бессарабией и бытом цыган, с которыми он встречался во время своих поездок: За их ленивыми толпами В пустынях часто я бродил, Простую пищу их делил И засыпал пред их огнями. Главный герой поэмы – Алеко. Он по происхождению принадлежит к высшему свету, но находится в разладе со своей средой: «его преследует закон». Он критикует «неволю душных городов», в которых люди живут «в кучах, за оградой / Не дышат утренней прохладой, / Ни вешним запахом лугов»). Его возмущение1 вызывает то, что в городах Любви стыдятся, мысли гонят, Торгуют волею своей, Главы пред идолами клонят И просят денег да цепей. Алеко, разочарованный в светской жизни, неудовлетворенный ею, покидает город, становится «отступником света». Он стремится к свободе. Ему кажется, что счастье он найдет в простой обстановке, среди вольного народа, не признающего чуждых2 ему законов. Алеко вступает в цыганский табор, чтобы стать «вольным, как они». 1 2 Возмущение – сильный гнев. Чуждый – чужой. 38 На первый взгляд может показаться, что он всецело1 слился с новой средой – он в ней находит для себя и новую семью, и новое занятие: Старик лениво в бубен бьет, Алеко с пеньем зверя водит, Земфира поселян2 обходит И дань их вольную берет Но слияние Алеко с цыганами оказалось чисто внешним. Внутренне он остался тем же, кем и был, таким, каким его воспитало общество. Резко критиковавший «неволю душных городов», Алеко оказался эгоистом3, признающим свободу только для себя. Старик цыган был прав, говоря, что «не всегда мила свобода тому, кто к неге приучен». Алеко в мире с цыганами прожил в таборе 2 года. Когда же Земфира полюбила другого, он убил и ее, и ее возлюбленного. Он «мщеньем насладился». Так печально окончилась попытка дворянского интеллигента порвать со своим классом, отрешиться4 от традиционных, наследственных привычек, слиться с простым народом и создать новый строй жизни, основанный на свободе и труде. Образу Алеко противопоставлен старик цыган – отец Земфиры. Он приветствует вступление Алеко в цыганский табор и ни в чем не стесняет его свободы: «…Я готов / С тобой делить и хлеб и кров… / Примись за промысел любой: / Железо куй иль песни пой / И села обходи с медведем». Он уважает свободу чувства своей жены Мариулы. Когда она изменила ему и ушла вместе с соседним табором, оставив своему мужу дочь, он и не подумал о мести, «не поспешил тот- 1 Всецело – полностью. Поселяне – крестьяне. 3 Эгоист – человек, заботящийся прежде всего о своих интересах, влюбленный в себя. 4 Отрешиться – отказаться. 2 39 час вослед неблагодарной и хищнику и ей, коварной, кинжала в сердце не вонзил»: К чему? Вольнее птицы младость. Кто в силах удержать любовь? Чредою всем дается радость, Что было, то не будет вновь. Старик цыган также великодушно поступает и в отношении Алеко, когда тот убивает из ревнивой мести Земфиру и молодого цыгана. Он считает нужным лишь разойтись с убийцей, исключить Алеко из вольной общины цыган, так как он доказал свою неспособность к подлинной1 свободе: «Ты не рожден для дикой доли, Ты для себя лишь хочешь воли; Ужасен нам твой будет глас: Мы робки и добры душою, Ты зол и смел; - оставь же нас, Прости! да будет мир с тобою». Поэма «Цыганы» - последнее романтическое произведение Пушкина, после создания которого он перешел к реализму. Вопросы и задания 1. Сколько времени прошло с тех пор, как Алеко пришел в табор? а) О чем поет Земфира, качая люльку своей дочери? В чем она признается Алеко? 2. Какую историю из своей жизни рассказывает старик цыган Алеко? а) Как поступил старик цыган с изменившей ему Мариулой? 3. Как поступил Алеко с Земфирой и ее возлюбленным? а) Почему Алеко не простил Земфиру? Что помешало ему сделать это? 1 Подлинный – настоящий. 40 б) Сумел ли Алеко до конца слиться с цыганской средой, или слияние оказалось лишь внешним? 4. Как поступил старик цыган с Алеко? а) Выпишите тот отрывок, в котором он объясняет Алеко свой поступок. 5. Каково отношение Пушкина к образу жизни цыган? (Выпишите отрывок и дайте объяснение). 41 М.Ю. ЛЕРМОНТОВ Михаил Юрьевич Лермонтов (1814-1841) жил и творил в эпоху николаевской реакции1 – эпоху после декабрьского восстания 1825 года, когда жестоко преследовалось все передовое, честное и свободно мыслящее. Мне нужно действовать, я каждый день Бессмертным сделать бы желал…гордо заявил поэт в одном из своих ранних стихотворений. А.И. Герцен метко и образно сказал, что душу Лермонтова разбудил «пистолетный выстрел, убивший Пушкина». Гибель любимого поэта потрясла Лермонтова. Со стихами на «Смерть поэта» (1837) он и пришел в русскую литературу, смело пригрозив убийцам поэта, «Свободы, Гения и Славы палачам», Страшным Судом. Написав «Смерть поэта», Лермонтов стал известен всей читающей России и заявил о себе как прямой и законный преемник великого поэта. Поэтический голос Лермонтова, явившийся выражением идей и настроений поистине трагического поколения 30-х годов XIX века, звучал для его современников, «как колокол на башне вечевой / Во дни торжеств и бед народных». Поэзия Лермонтова – это поэзия мужественной мысли и глубокого анализа, действия и подвига, поэзия вольности и гордого одиночества. А сам лермонтовский герой - личность могучая, мятежная, трагически прекрасная, словно вобравшая в себя все великие думы эпохи. Исключительное место в жизни и творчестве Лермонтова занимает Кавказ, ставший, как и для Пушкина, «колыбелью его поэзии» (В.Г. Белинский). Ованес Туманян называл Лермонтова 1 Реакция – здесь: политика активного сопротивления общественному прогрессу и подавления революционного движения. 42 «великим приемным сыном Кавказа, еще с детства мечтавшим о кавказском небе и о кавказских синих горах»1. Парус Белеет парус одинокий В тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?.. Играют волны – ветер свищет, И мачта гнется и скрипит… Увы, - он счастия не ищет И не от счастия бежит! Под ним струя2 светлей лазури3, Над ним луч солнца золотой… А он, мятежный4, просит бури, Как будто в бурях есть покой! О стихотворении «Парус» Стихотворение «Парус» (1832) было написано Лермонтовым на берегу Балтийского моря и послано в письме сестре Вареньки Лопухиной5 вместе со строками воспоминаний о Москве: «… там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив!» 12-строчный «Парус» - стихотворение с глубоким подтекстом, хотя внешне оно отличается редкой простотой. Написано стихотворение перекрестными четверостишиями: абаб (одинокий / голубом / далекой / родном) четырехстопного ямба. 1 Ованес Туманян. Великий приемный сын Кавказа (М.Ю. Лермонтов) // Армянские писатели о русской литературе. Ереван. 1978. С.36. 2 Струя – здесь: вода, воды (устар.). 3 Лазурь – светло-синий цвет, синева (устар. и высок.). 4 Мятéжный – здесь: тревожный, неспокойный, бурный (высок.). 5 Лопухина Варвара Александровна (1815 -1851), одна из самых глубоких сердечных привязанностей Лермонтова. 43 Стихотворение символично, многозначно. Для поэзии Лермонтова вообще характерны образы – символы, передающие мятежные порывы человеческой личности. Как пишет один из исследователей творчества Лермонтова, «парус в романтическом обиходе давно был символом одиноких и вольных блужданий, но только Лермонтов превратил его в персонаж, в «персону», мгновенно наделив личнодушевным содержанием, прихотливо мятежным нравом»1. В композиции стихотворения четко прослеживается дистанция между автором и персонажем – олицетворенным парусом. Читатель все время видит морской пейзаж с парусом и автора, размышляющего о нем. Первая картина: овеянная туманом морская даль с одиноким парусом при ясной, тихой погоде: Белеет парус одинокий В тумане моря голубом!.. Читая эти строки, мы как бы зрительно ощущаем легкое колыханье морской волны во время штиля. Легко и плавно звучат риторические вопросы: Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном? Через вопросы – повторы передана «высокая, трагически напряженная судьба паруса». Здесь, на фоне повторяющихся слов, резко выделяются контрастные по смыслу слова: ищет кинул, далекой – родном. Вторая строфа противостоит первой: ясная и тихая погода сменяется свистом ветра и шумом моря, которые передаются сочетанием своеобразных звуков: [с, т, р, щ]: Играют волны – ветер свищет, И мачта гнется и скрипит… 1 Лермонтовская энциклопедия. М. 1981. С.505. 44 Чувство смутной тревоги охватывает автора от сознания недостижимости, невозможности счастья: Увы, - он счастия не ищет И не от счастия бежит! В этой строфе еще чувствуется скрытое противопоставление автора и паруса. Междометие «увы!» особенно передает безнадежность и невозможность счастья, хотя относится оно, скорее, к автору, чем к парусу. В третьей строфе автор и парус сближаются в едином мятежном порыве, бросая вызов всякому спокойствию и штилю. Буря им заменяет счастье. Гордый протест против покоя, отказ от него и жажда борьбы звучат в заключительных строках стихотворения, самых сильных и выразительных: А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой! Образ «Паруса» близок многим ярким героям лермонтовского творчества: Демону, Мцыри, Печорину. Так, к бескрайним просторам моря, к шуму волн устремлены последние надежды Печорина из романа «Герой нашего времени» (1837-1840). Герой Лермонтова отказывается от «тихих радостей» и «спокойствия душевного» ради жизненных бурь. Он в вечном порыве, в вечных исканиях: «Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига1; его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани2 его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на 1 2 Бриг – двухмачтовое парусное судно. Манить (мани) – звать, подзывать. 45 бледной черте, отделяющей синюю пучину1 от серых тучек, желанный парус…». Образ Печорина как бы сливается с любимым романтическим образом Лермонтова – мятежным парусом. Многими поколениями русских читателей «Парус» Лермонтова воспринимался как выражение свободолюбивых, революционных настроений. Вопросы и задания 1. Какие чувства и мысли вызывает в вас лермонтовское стихотворение «Парус»? 2. Нарисуйте словесную «иллюстрацию» картины моря к этому стихотворению, используя лермонтовскую палитру красок: голубых (туман), лазурных (море), золотых (луч солнца), белых (парус). 3. Определите основную интонацию каждой строфы и всего стихотворения. 4. Какие представления, чувства рождаются у вас, когда вы смотрите на морской пейзаж глазами художника (репродукции пейзажей И.К. Айвазовского, акварель М.Ю. Лермонтова). 5. Подберите синонимы к слову «мятежный». 6. Дайте схематическое изображение второй строки стихотворения, обозначив ударный слог знаком -, безударный - ∪, а границу между слогами знаком /. Для наглядности представим первую строку: Белéет пáрус одинóкий ∪-/∪-/∪∪/∪-/∪ Это двусложный размер – ямб четырехстопный. 7. После прослушивания в аудитории романса А.Б. Варламова на слова лермонтовского «Паруса» ответьте на вопросы: а) Какое настроение автора лучше всего передано композитором? б) Чем понравилась (или не понравилась) вам мелодия? 1 Пучина – морская бездна (глубокая пропасть). 46 *** 1 Выхожу один я на дорогу; Сквозь туман кремнистый1 путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, И звезда с звездою говорит. 2 В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сияньи голубом… Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? жалею ли о чем? 3 Уж не жду от жизни ничего я, И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть! 4 Но не тем холодным сном могилы… Я б желал навеки так заснуть, Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь; 5 Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея2, Про любовь мне сладкий голос пел, Надо мной чтоб, вечно зеленея, Темный дуб склонялся и шумел. 1 Кремнистый (устар.) – здесь: то же, что каменистый. Лелéять (лелéя) – нежить, заботливо ухаживать за кем-чем - нибудь, здесь: (перен.) услаждать. 2 47 О стихотворении «Выхожу один я на дорогу…» Стихотворение написано Лермонтовым летом 1841 года на Кавказе, незадолго до гибели поэта. Положенное вскоре на музыку, оно приобрело всеобщую известность1. Это одно из тех проникновенных, «вечных» стихотворений, над которыми не властно время. Овеянное грустью, печальным сознанием душевного одиночества и невозможности счастья, оно в то же время наполнено лермонтовской жаждой красоты и совершенства. Стихотворение «Выхожу один я на дорогу…» вобрало в себя темы и мотивы, сквозные для всего лермонтовского творчества (мотивы одиночества, странничества, земли и неба). Здесь, говоря словами Белинского, «все лермонтовское». Начинается стихотворение кратким «сигналом одиночества»: Выхожу один я на дорогу. Сквозь туман кремнистый путь блестит. Человек оказывается наедине с миром, «кремнистый» путь является его жизненным путем. Известно, что тема одиночества проходит через многие стихотворения Лермонтова. Вспомним его «Парус», «И скучно и грустно», образы сосны, тоскующей о несбыточном счастье («На севере диком стоит одиноко…»), одинокого утеса, от которого умчалась «тучка золотая» («Утес»), одинокого дубового «листочка», который нигде не находит себе приюта («Листок»)… Следующие строки стихотворения «Выхожу один я на дорогу…»: «Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, 1 Многие композиторы писали музыку на этот текст (известно более 20 романсов), но наибольшую популярность завоевал романс Шашиной Е.С. (1805-1903), ставший народной песней. 48 И звезда с звездою говорит» - передают торжественную и величественную красоту ночи и всего мироздания. Тишина и гармония разлиты во всем мире. Обратим внимание на строку: «Пустыня внемлет богу». Образ «пустыни» встречается в ряде стихотворений и поэм Лермонтова («Демон», «Утес»). Как доказал исследователь Д.Е. Максимов, слово «пустыня» в лермонтовском стихотворении вбирает в себя не только прямое значение («необитаемое обширное место, простор степи», по словарю В.Даля), но и дополнительные метафорические смыслы. «Пустыня» - это не только безлюдье, но и одиночество. И не только одиночество, но и как будто звучащий голос бога в пустыне («Пустыня внемлет богу…»). Следующий стих – «звезда с звездою говорит» - обращает образ ночи и пустыни лицом к лицу с одушевленной и очеловеченной вселенной. Так пустыня выступает «как символ величия и красоты мира»1. В следующих строках перед читателем предстает картина величественного покоя в живой, очеловеченной природе, высокого космического сна, в который погружена земля: В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сияньи голубом… И на фоне этого прекрасного мира, полного таинственных чудес, особенно остро ощущаются боль и страдания поэта: Что же мне так больно и так трудно?.. В этих вопросах нет ни упрека, ни протеста, ни мятежа, но они пронзительно щемяще и мучительно отзываются в каждом человеческом сердце. Тихой беседе звезд, спокойному сну земли, гармонии вселенной поэт противопоставляет мир человеческих чувств. Вопросы и ответы, поразительно лаконичные и откровенные («Уж 1 Максимов Д.Е. О двух стихотворениях Лермонтова: «Родина», «Выхожу один я на дорогу…» // Русская классическая литература. М. 1969. С.129-131. 49 не жду от жизни ничего я…»), повторы – подхваты («жду – не жду, жаль – не жаль») перекликаются друг с другом и придают стихотворению особую взволнованность и песенность. «Стихи становятся здесь горячими, кровоточащими», справедливо отмечает исследователь Д.Е. Максимов1. Третья тематическая часть стихотворения, начинающаяся со слов: «Я ищу свободы и покоя!», раскрывает мир мечты, который включает в себя мысли о свободе и покое, о забвении и отдыхе. Казалось бы, покой и свобода – два взаимоисключающих понятия для Лермонтова (срв. «Парус»): порыв к борьбе, буре – и мечта об отдыхе, о покое. Но в стихотворении «Выхожу один я на дорогу…» «снимается антагонизм2 возвышенного мира природы и горькой человеческой жизни»3. Близкий мотив мы встречаем и в стихотворении 1840 г. «Из Гете» («Горные вершины…»). Здесь картины природы оттеняют душевное состояние человека, в них выражен идеал гармонии, к которой стремится человек. Герой Лермонтова устремляется в идеальный мир мечты, выражает желание приобщиться к этому сну спящего мира: «Я б хотел забыться и заснуть…» И от безнадежного начала третьей строфы («Уж не жду от жизни ничего я…») совершается переход к мечте о вечно живом сне (вспоминается чудный сон земли «в сияньи голубом»), о «сладком голосе», поющем о любви (пятая строфа). Но это не «сон-смерть», «сон-отдых», это мечта о слиянии человека с гармоничной жизнью природы, о приобщении к ее неувядающей красоте. Вечнозеленым в этой мечте становится склоняющийся, шумящий над поэтом дуб. Обратим внимание: Лермонтов пишет «не над могилой», а «надо мной». Таким образом, «вечный покой обретает смысл вечной жизни». 1 Там же. С.138. Антагонизм – непримиримое противоречие. 3 Максимов Д.Е. О двух стихотворениях Лермонтова: «Родина», «Выхожу один я на дорогу…» // Русская классическая литература. М. 1969. С.135. 2 50 «Гармония, несомненно, побеждает дисгармонию»1, как справедливо указывает исследователь С.И. Кормилов. К этим словам исследователя можно добавить, что полная гармония не была бы достигнута без звучания «сладкого голоса», поющего вечно «про любовь». Поющий «сладкий голос», «лелея слух», прекрасно сливается с мечтой поэта о любви, о счастье, о единении с миром природы. Песня («про любовь»), звучащая в последних строках, как бы оказывается связующим звеном со всем мирозданием и достигает высоких звезд. Вопросы и задания 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 1 Назовите стихотворения Лермонтова, в которых звучит мотив одиночества. Подготовьте их выразительное чтение. Какие мотивы, образы, характерные для лирики Лермонтова, воплощены в стихотворении «Выхожу один я на дорогу…»? Выделите в стихотворении три тематические части (описание гармоничного, возвышенного мира природы; драматизм разрыва с природой – боль и страдания поэта; рассказ о мечте поэта, желанном союзе человека и природы). Составьте цитатный план к каждой части. Сравните пятую строфу стихотворения «Выхожу один я на дорогу…» с финальными строками из «завещания» Мцыри (строфа 26). Напишите свои впечатления о стихотворении Лермонтова «Выхожу один я на дорогу…». Подготовьте сообщение на тему: «Музыка в жизни Лермонтова» (см. «Лермонтовскую энциклопедию». М. 1981. С.313). Выучите наизусть стихотворения Лермонтова: «Парус», «Выхожу один я на дорогу…». Кормилов С.И. Поэзия М.Ю. Лермонтова. М. 1997. С.78. 51 Мцыри1 (в сокращении) Вкушая, вкусих мало меда, и се аз умираю. 1-я Книга Царств 1 Немного лет тому назад, Там, где, сливаяся, шумят, Обнявшись, будто две сестры, Струи Арагвы и Куры, Был монастырь. Из-за горы И нынче видит пешеход Столбы обрушенных ворот, И башни, и церковный свод; 2 Но не курится уж под ним Кадильниц благовонный дым, Не слышно пенье в поздний час Молящих иноков3 за нас. Теперь один старик седой, Развалин страж полуживой, Людьми и смертию забыт, Сметает пыль с могильных плит, Которых надпись говорит О славе прошлой — и о том, Как, удручен своим венцом, Такой-то царь, в такой-то год Вручал России свой народ4. _____________ И божья благодать сошла 1 Мцыри – на грузинском языке значит «неслужащий монах», нечто вроде послушника (Прим. М.Ю. Лермонтова); послушник-юноша, живущий в монастыре и готовящийся стать монахом. 2 Речь идет о храме «Джвари» («Крест») в Мцхете. Этот вид Лермонтов запечатлел на картине «Кавказский вид с саклей». 3 Инок (устар.) – монах. 4 В 1801 году состоялось вхождение Грузии в состав России. 52 На Грузию! она цвела С тех пор в тени своих садов, Не опасаяся врагов, 3а гранью дружеских штыков. 2 Однажды русский генерал Из гор к Тифлису проезжал; Ребенка пленного он вез. Тот занемог, не перенес Трудов далекого пути; Он был, казалось, лет шести; Как серна гор, пуглив и дик И слаб и гибок, как тростник. Но в нем мучительный недуг Развил тогда могучий дух Его отцов. Без жалоб он Томился, даже слабый стон Из детских губ не вылетал, Он знаком пищу отвергал И тихо, гордо умирал. Из жалости один монах Больного призрел,1 и в стенах Хранительных остался он, Искусством дружеским спасен. Но, чужд ребяческих утех, Сначала бегал он от всех, Бродил безмолвен, одинок, Смотрел, вздыхая, на восток, Томим2 неясною тоской По стороне своей родной. Но после к плену он привык, Стал понимать чужой язык, Был окрещен святым отцом И, с шумным светом незнаком, 1 2 Призреть (устар.) – приютить, оказать помощь. Томить (томимый – томим) – мучить, изнурять. 53 Уже хотел во цвете лет Изречь1 монашеский обет, Как вдруг однажды он исчез Осенней ночью. Темный лес Тянулся по горам кругом. Три дня все поиски по нем Напрасны были, но потом Его в степи без чувств нашли И вновь в обитель принесли. Он страшно бледен был и худ И слаб, как будто долгий труд, Болезнь иль голод испытал. Он на допрос не отвечал И с каждым днем приметно вял.2 И близок стал его конец; Тогда пришел к нему чернец3 С увещеваньем4 и мольбой; И, гордо выслушав, больной Привстал, собрав остаток сил, И долго так он говорил: 3 «Ты слушать исповедь мою Сюда пришел, благодарю. Все лучше перед кем-нибудь Словами облегчить мне грудь; Но людям я не делал зла, И потому мои дела Немного пользы вам узнать, А душу можно ль рассказать? Я мало жил, и жил в плену. Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, 1 Изречь – произнести, сказать. Вянуть (вял) – терять свежесть, сохнуть. 3 Чернец (устар.) – монах. 4 Увещевáние (увещевать) – (устар.) уговаривать, советуя и убеждая. 2 54 Я променял бы, если б мог. Я знал одной лишь думы власть, Одну — но пламенную страсть: Она, как червь, во мне жила, Изгрызла душу и сожгла. Она мечты мои звала От келий душных и молитв В тот чудный мир тревог и битв, Где в тучах прячутся скалы, Где люди вольны, как орлы. Я эту страсть во тьме ночной Вскормил слезами и тоской; Ее пред небом и землей Я ныне громко признаю И о прощенье не молю. 4 Старик! я слышал много раз, Что ты меня от смерти спас — Зачем?.. Угрюм и одинок, Грозой оторванный листок, Я вырос в сумрачных стенах, Душой дитя, судьбой монах. Я никому не мог сказать Священных слов «отец» и «мать». Конечно, ты хотел, старик, Чтоб я в обители отвык От этих сладостных имен, — Напрасно: звук их был рожден Со мной. Я видел у других Отчизну, дом, друзей, родных, А у себя не находил Не только милых душ — могил! Тогда, пустых не тратя слез, В душе я клятву произнес: Хотя на миг когда-нибудь Мою пылающую грудь Прижать с тоской к груди другой, 55 Хоть незнакомой, но родной. Увы! теперь мечтанья те Погибли в полной красоте, И я, как жил, в земле чужой Умру рабом и сиротой. 5 <…> 6 Ты хочешь знать, что видел я На воле? — Пышные поля, Холмы, покрытые венцом Дерев, разросшихся кругом, Шумящих свежею толпой, Как братья в пляске круговой. Я видел груды темных скал, Когда поток их разделял, И думы их я угадал: Мне было свыше то дано! Простерты в воздухе давно Объятья каменные их И жаждут встречи каждый миг; Но дни бегут, бегут года — Им не сойтиться никогда! Я видел горные хребты, Причудливые, как мечты, Когда в час утренней зари Курилися, как алтари, Их выси в небе голубом, И облачко за облачком, Покинув тайный свой ночлег, К востоку направляло бег — Как будто белый караван Залетных птиц из дальних стран! Вдали я видел сквозь туман, В снегах, горящих, как алмаз, Седой, незыблемый Кавказ; 56 И было сердцу моему Легко, не знаю почему. Мне тайный голос говорил, Что некогда и я там жил, И стало в памяти моей Прошедшее ясней, ясней... 7 И вспомнил я отцовский дом, Ущелье наше, и кругом В тени рассыпанный аул; Мне слышался вечерний гул Домой бегущих табунов И дальний лай знакомых псов<…> А мой отец? он как живой В своей одежде боевой Являлся мне, и помнил я Кольчуги звон, и блеск ружья, И гордый непреклонный взор, И молодых моих сестер... Лучи их сладостных очей И звук их песен и речей Над колыбелию моей...<…> 8 Ты хочешь знать, что делал я На воле? Жил — и жизнь моя Без этих трех блаженных дней Была б печальней и мрачней Бессильной старости твоей. Давным-давно задумал я Взглянуть на дальние поля, Узнать, прекрасна ли земля, Узнать, для воли иль тюрьмы На этот свет родимся мы. И в час ночной, ужасный час, Когда гроза пугала вас, 57 Когда, столпясь при алтаре,1 Вы ниц лежали2 на земле, Я убежал. О, я как брат Обняться с бурей был бы рад! Глазами тучи я следил, Рукою молнию ловил... Скажи мне, что средь этих стен Могли бы дать вы мне взамен Той дружбы краткой, но живой, Меж бурным сердцем и грозой?.. 9 Бежал я долго — где, куда? Не знаю! ни одна звезда Не озаряла трудный путь. Мне было весело вдохнуть В мою измученную грудь Ночную свежесть тех лесов…<…> 10 Внизу глубоко подо мной Поток, усиленный грозой, Шумел, и шум его глухой Сердитых сотне голосов Подобился. Хотя без слов, Мне внятен был тот разговор, Немолчный ропот, вечный спор С упрямой грудою камней. То вдруг стихал он, то сильней Он раздавался в тишине; И вот, в туманной вышине Запели птички, и восток Озолотился; ветерок Сырые шевельнул листы; Дохнули сонные цветы, 1 2 Алтарь – восточная возвышенная часть христианского храма. Лежать ниц (устар.) – лежать лицом вниз, касаясь лбом земли. 58 И, как они, навстречу дню Я поднял голову мою... Я осмотрелся; не таю: Мне стало страшно; на краю Грозящей бездны1 я лежал… <…> 11 Кругом меня цвел божий сад; Растений радужный2 наряд Хранил следы небесных слез, И кудри виноградных лоз Вились, красуясь меж дерев Прозрачной зеленью листов; И грозды полные на них, Серег подобье дорогих, Висели пышно, и порой К ним птиц летал пугливый рой. И снова я к земле припал И снова вслушиваться стал К волшебным, странным голосам; Они шептались по кустам, Как будто речь свою вели О тайнах неба и земли; И все природы голоса Сливались тут; не раздался В торжественный хваленья час Лишь человека гордый глас.<…> И жаждой я томиться стал. 12 Тогда к потоку с высоты, Держась за гибкие кусты, С плиты на плиту я, как мог, Спускаться начал.<…> Лишь только я с крутых высот 1 2 Бездна – здесь: глубокая пропасть. Радужный (радуга) – разноцветный, как радуга. 59 Спустился, свежесть горных вод Повеяла навстречу мне, И жадно я припал к волне. Вдруг — голос — легкий шум шагов... Мгновенно скрывшись меж кустов, Невольным трепетом объят, Я поднял боязливый взгляд И жадно вслушиваться стал: И ближе, ближе все звучал Грузинки голос молодой, Так безыскусственно живой, Так сладко вольный, будто он Лишь звуки дружеских имен Произносить был приучен. Простая песня то была, Но в мысль она мне залегла, И мне, лишь сумрак настает, Незримый дух ее поет. 13 Держа кувшин над головой, Грузинка узкою тропой Сходила к берегу. Порой Она скользила меж камней, Смеясь неловкости своей. И беден был ее наряд; И шла она легко, назад Изгибы длинные чадры Откинув. Летние жары Покрыли тенью золотой Лицо и грудь ее; и зной Дышал от уст ее и щек. И мрак очей был так глубок, Так полон тайнами любви, Что думы пылкие мои Смутились. Помню только я Кувшина звон, — когда струя Вливалась медленно в него, 60 И шорох... больше ничего. Когда же я очнулся вновь И отлила от сердца кровь, Она была уж далеко; И шла, хоть тише, — но легко, Стройна под ношею своей, Как тополь, царь ее полей! Недалеко, в прохладной мгле, Казалось, приросли к скале Две сакли дружною четой; Над плоской кровлею1 одной Дымок струился голубой. Я вижу будто бы теперь, Как отперлась тихонько дверь... И затворилася опять!.. Тебе, я знаю, не понять Мою тоску, мою печаль; И если б мог, — мне было б жаль: Воспоминанья тех минут Во мне, со мной пускай умрут. 14 Трудами ночи изнурен,2 Я лег в тени. Отрадный сон Сомкнул глаза невольно мне... И снова видел я во сне Грузинки образ молодой. И странной, сладкою тоской Опять моя заныла грудь.<…> В знакомой сакле огонек То трепетал, то снова гас: На небесах в полночный час Так гаснет яркая звезда! Хотелось мне... но я туда Взойти не смел. Я цель одну — 1 2 Кровля – крыша. Изнуренный, изнурен – крайне утомленный. 61 Пройти в родимую страну — Имел в душе и превозмог Страданье голода, как мог. И вот дорогою прямой Пустился, робкий и немой. Но скоро в глубине лесной Из виду горы потерял И тут с пути сбиваться стал. 15 Напрасно в бешенстве порой Я рвал отчаянной рукой Терновник, спутанный плющом: Все лес был, вечный лес кругом, Страшней и гуще каждый час; И миллионом черных глаз Смотрела ночи темнота Сквозь ветви каждого куста… Моя кружилась голова; Я стал влезать на дерева; Но даже на краю небес Все тот же был зубчатый лес. Тогда на землю я упал; И в исступлении1 рыдал, И грыз сырую грудь земли, И слезы, слезы потекли В нее горючею росой... Но, верь мне, помощи людской Я не желал... Я был чужой Для них навек, как зверь степной; И если б хоть минутный крик Мне изменил — клянусь, старик, Я б вырвал слабый мой язык. 16 Ты помнишь детские года: 1 Исступление – крайняя степень возбуждения. 62 Слезы не знал я никогда; Но тут я плакал без стыда. Кто видеть мог? Лишь темный лес Да месяц, плывший средь небес! Озарена его лучом, Покрыта мохом и песком, Непроницаемой стеной Окружена, передо мной Была поляна. Вдруг по ней Мелькнула тень, и двух огней Промчались искры... и потом Какой-то зверь одним прыжком Из чащи выскочил и лег, Играя, навзничь на песок. То был пустыни вечный гость — Могучий барс. Сырую кость Он грыз и весело визжал; То взор кровавый устремлял, Мотая ласково хвостом, На полный месяц, — и на нем Шерсть отливалась серебром. Я ждал, схватив рогатый сук, Минуту битвы; сердце вдруг Зажглося жаждою борьбы И крови... да, рука судьбы Меня вела иным путем... Но нынче я уверен в том, Что быть бы мог в краю отцов Не из последних удальцов. 17 Я ждал. И вот в тени ночной Врага почуял он, и вой Протяжный, жалобный как стон Раздался вдруг... и начал он Сердито лапой рыть песок, Встал на дыбы, потом прилег, И первый бешеный скачок 63 Мне страшной смертию грозил... Но я его предупредил. Удар мой верен был и скор. Надежный сук мой, как топор, Широкий лоб его рассек... Он застонал, как человек, И опрокинулся. Но вновь, Хотя лила из раны кровь Густой, широкою волной, Бой закипел, смертельный бой! 18 Ко мне он кинулся на грудь; Но в горло я успел воткнуть И там два раза повернуть Мое оружье... Он завыл, Рванулся из последних сил, И мы, сплетясь, как пара змей, Обнявшись крепче двух друзей, Упали разом, и во мгле Бой продолжался на земле. И я был страшен в этот миг; Как барс пустынный, зол и дик, Я пламенел, визжал, как он; Как будто сам я был рожден В семействе барсов и волков Под свежим пологом лесов. Казалось, что слова людей Забыл я — и в груди моей Родился тот ужасный крик, Как будто с детства мой язык К иному звуку не привык... Но враг мой стал изнемогать, Метаться, медленней дышать, Сдавил меня в последний раз... Зрачки его недвижных глаз Блеснули грозно — и потом Закрылись тихо вечным сном; 64 Но с торжествующим врагом Он встретил смерть лицом к лицу, Как в битве следует бойцу!.. 19 <…> Но тщетно1 спорил я с судьбой: Она смеялась надо мной! 20 Я вышел из лесу. И вот Проснулся день, и хоровод Светил напутственных исчез В его лучах. Туманный лес Заговорил. Вдали аул Куриться начал. Смутный гул В долине с ветром пробежал... Я сел и вслушиваться стал; Но смолк он вместе с ветерком. И кинул взоры я кругом: Тот край, казалось, мне знаком. И страшно было мне, понять Не мог я долго, что опять Вернулся я к тюрьме моей…<…> Вдруг дальний колокола звон Раздался снова в тишине — И тут все ясно стало мне... О, я узнал его тотчас! Он с детских глаз уже не раз Сгонял виденья снов живых Про милых ближних и родных, Про волю дикую степей, Про легких, бешеных коней, Про битвы чудные меж скал, Где всех один я побеждал!.. И слушал я без слез, без сил. 1 Тщетно (устар.) – напрасно. 65 Казалось, звон тот выходил Из сердца — будто кто-нибудь Железом ударял мне в грудь. И смутно понял я тогда, Что мне на родину следа Не проложить уж никогда. 21 Да, заслужил я жребий мой! Могучий конь, в степи чужой, Плохого сбросив седока1, На родину издалека Найдет прямой и краткий путь... Что я пред ним? Напрасно грудь Полна желаньем и тоской: То жар бессильный и пустой, Игра мечты, болезнь ума. На мне печать свою тюрьма Оставила... Таков цветок Темничный2: вырос одинок И бледен он меж плит сырых, И долго листьев молодых Не распускал, все ждал лучей Живительных. И много дней Прошло, и добрая рука Печалью тронулась цветка, И был он в сад перенесен, В соседство роз. Со всех сторон Дышала сладость бытия... Но что ж? Едва взошла заря, Палящий луч ее обжег В тюрьме воспитанный цветок... 22 И как его, палил меня 1 2 Седок – всадник. Темничный – выросший в темнице (устар.) – в тюрьме. 66 Огонь безжалостного дня. Напрасно прятал я в траву Мою усталую главу: Иссохший лист ее венцом Терновым1 над моим челом Свивался, и в лицо огнем Сама земля дышала мне. Сверкая быстро в вышине, Кружились искры; с белых скал Струился пар. Мир божий спал В оцепенении глухом Отчаянья тяжелым сном. Хотя бы крикнул коростель,2 Иль стрекозы живая трель Послышалась, или ручья Ребячий лепет... Лишь змея, Сухим бурьяном шелестя, Сверкая желтою спиной, Как будто надписью златой Покрытый донизу клинок, Браздя3 рассыпчатый песок, Скользила бережно, потом, Играя, нежася на нем, Тройным свивалася кольцом; То, будто вдруг обожжена, Металась, прыгала она И в дальних пряталась кустах... 23 И было все на небесах Светло и тихо. Сквозь пары Вдали чернели две горы. Наш монастырь из-за одной Сверкал зубчатою стеной. 1 Терновый венец (переносн.) – мученичество, страдание (устар.). Коростель – быстро бегающая птица, живущая в траве. 3 Браздя (устар.) – бороздя, оставляя след. 2 67 Внизу Арагва и Кура, Обвив каймой из серебра Подошвы свежих островов, По корням шепчущих кустов Бежали дружно и легко... До них мне было далеко! Хотел я встать — передо мной Все закружилось с быстротой; Хотел кричать — язык сухой Беззвучен и недвижим был... Я умирал. Меня томил Предсмертный бред. Казалось мне, Что я лежу на влажном дне Глубокой речки — и была Кругом таинственная мгла. И, жажду вечную поя, Как лед холодная струя, Журча, вливалася мне в грудь... И я боялся лишь заснуть, — Так было сладко, любо мне... А надо мною в вышине Волна теснилася к волне И солнце сквозь хрусталь волны Сияло сладостней луны... И рыбок пестрые стада В лучах играли иногда. И помню я одну из них: Она приветливей других Ко мне ласкалась. Чешуей Была покрыта золотой Ее спина. Она вилась Над головой моей не раз, И взор ее зеленых глаз Был грустно нежен и глубок... И надивиться я не мог: Ее сребристый голосок Мне речи странные шептал, 68 И пел, и снова замолкал. Он говорил: «Дитя мое», Останься здесь со мной: В воде привольное житье И холод и покой. * Я созову моих сестер: Мы пляской круговой Развеселим туманный взор И дух усталый твой. * Усни, постель твоя мягка, Прозрачен твой покров. Пройдут года, пройдут века Под говор чудных снов. * О милый мой! не утаю, Что я тебя люблю, Люблю как вольную струю, Люблю как жизнь мою...» И долго, долго слушал я; И мнилось, звучная струя Сливала тихий ропот свой С словами рыбки золотой. Тут я забылся. Божий свет В глазах угас. Безумный бред Бессилью тела уступил... 24 Так я найдён и пóднят был... Ты остальное знаешь сам. Я кончил. Верь моим словам Или не верь, мне все равно. Меня печалит лишь одно: 69 Мой труп холодный и немой Не будет тлеть в земле родной, И повесть горьких мук моих Не призовет меж стен глухих Вниманье скорбное ничье На имя тёмное моё. 25 Прощай, отец... дай руку мне: Ты чувствуешь, моя в огне... Знай, этот пламень с юных дней, Таяся, жил в груди моей; Но ныне пищи нет ему, И он прожег свою тюрьму И возвратится вновь к тому, Кто всем законной чередой1 Дает страданье и покой... Но что мне в том? — пускай в раю, В святом, заоблачном краю Мой дух найдет себе приют... Увы! — за несколько минут Между крутых и темных скал, Где я в ребячестве играл, Я б рай и вечность променял... 26 Когда я стану умирать, И, верь, тебе не долго ждать, Ты перенесть меня вели В наш сад, в то место, где цвели Акаций белых два куста... Трава меж ними так густа, И свежий воздух так душист, И так прозрачно-золотист 1 Чередá – здесь: то же, что очередь (порядок в следовании кого-чегон.). Законной чередой – здесь: в свое время, по определенному порядку. 70 Играющий на солнце лист! Там положить вели меня. Сияньем голубого дня Упьюся я в последний раз. Оттуда виден и Кавказ! Быть может, он с своих высот Привет прощальный мне пришлет, Пришлет с прохладным ветерком... И близ меня перед концом Родной опять раздастся звук! И стану думать я, что друг Иль брат, склонившись надо мной, Отер внимательной рукой С лица кончины хладный пот И что вполголоса поет Он мне про милую страну.. И с этой мыслью я засну, И никого не прокляну!...» О поэме «Мцыри» Одна из поздних кавказских поэм Лермонтова «Мцыри» (1839) является вместе с тем и последним классическим образцом русской романтической поэзии. В условиях России 30-х годов XIX века лермонтовская «жажда совершенства» могла воплотиться только в романтических образах. «Мцыри» - поэма одногеройная, своеобразна ее композиция. Поэма состоит из двух авторских экспозиций (они занимают 2 строфы - главки). В одной главе говорится о месте и времени действия поэмы, подчеркнута историческая важность для Грузии союза с Россией; в другой – намечены основные этапы жизни героя. Все остальные строфы (их 24) представляют монолог героя, его исповедь монаху. Форма исповеди помогает глубоко проникнуть в душу героя, раскрыть его внутренний мир. В том и состоит своеобразие композиции поэмы, что о жизни героя автор рассказал в двух строфах, а о трех «блажен71 ных днях», проведенных на воле, написана целая поэма. Это не случайно, так как три дня жизни на свободе дали Мцыри больше впечатлений, чем получил он за многие годы монастырской жизни: «Ты хочешь знать, что делал я На воле? Жил…» В композиции поэмы огромная роль принадлежит описаниям величественной кавказской природы. Не случайно Белинский писал: «Поэт брал цвета у радуги, лучи у солнца, блеск у молнии, грохот у грома, гул у ветров… Картины природы обличают кисть великого мастера: они дышат грандиозностью и роскошным блеском фантастического Кавказа»1. В основе поэмы лежит традиционный романтический мотив бегства из неволи. Но особенность его в том, что «обычная ситуация бегства почти неуловимо обернулась ситуацией возвращения»2. Романтический конфликт поэмы подчеркивается исключительностью центрального героя. Пленный мальчик, обреченный жить в кругу чужих людей, монахов, Мцыри глубоко затаил в душе одну мечту, которая становится «пламенной страстью»: «Я знал одной лишь думы власть, / Одну – но пламенную страсть…». В изображении Мцыри также воплощен романтический принцип: герой показан не во всех чертах своего характера, а в «ведущей страсти». Кроме того, Мцыри в поэме не только герой, но и рассказчик, что дает читателю возможность сосредоточить внимание не на внешней, а на внутренней, душевной «биографии» героя. Движение сюжета в «Мцыри» определяется изменением внутренних переживаний героя – от восторженного упоения 1 Белинский В.Г. Стихотворения М.Лермонтова // Белинский В.Г. Избранные статьи. М. 1973. С.96. 2 Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М. 1976. С.199. 72 свободой до ясного осознания своей обреченности на гибель в стенах монастыря. Мцыри – это образ лермонтовского героя-борца, восстающего против насилия над личностью. Он отражает, как пишет Белинский, «тень» собственной личности автора – один из признаков романтизма. «Ведущая страсть» Мцыри – это поиски пути из заточения на Родину. Мцыри бежит из монастыря, чтобы «узнать, прекрасна ли земля», «узнать, для воли иль тюрьмы на этот свет родимся мы». «Пройти в родимую страну», прикоснуться к родной земле – вот о чем мечтает одинокий мальчик, выросший на чужбине, в сумрачных монастырских стенах, и не слышавший никакой другой музыки, кроме колокольного звона. Монастырь – тюрьма – плен, с одной стороны, свобода – родная сторона – воля, с другой. Это образы – символы, контрастно противопоставленные друг другу. Мцыри не удалось достигнуть своей родины и даже найти к ней дорогу в течение трехдневных блужданий. Но эти дни «даются как средоточие всех возможностей жизни – ее радостей, опасностей, борьбы». «Этот «трехдневный» яркий и свежий сон о жизни, видение огромного мира, ослепительно прекрасного в своем добре и зле, составляет художественную основу поэмы»1. Возвращенный после неудачного побега в монастырь, Мцыри вспоминает свое детство, отцовский «мирный дом», населенный «милыми ближними и родными», где над колыбелью ребенка поют песни его молодые сестры. Вместе с тем в поэме говорится о «могучем духе его отцов», о их «гордом и непреклонном взоре», о «битвах чудных», которые они вели, и о «воле дикой». Подавляющее большинство эпитетов, сравнений и метафор подчеркнуто эмоциональны, отличаются особой живописностью, необычностью. Они передают мятежную натуру лермонтовского героя, его «огненную душу», поток огненных чувств юноши. Во время своих блужданий в горах Мцыри встречается с грузинской девушкой. Герой отказывается от личного счастья во имя идеала свободы: он так и не зашел в саклю, где скрылась 1 Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова. М.-Л. 1964. С.218. 73 девушка. В песне девушки, которую слышит Мцыри, оживают его светлые надежды: «Простая песня то была, / Но в мысль она мне залегла…». Поединок с барсом (на второе утро после бегства Мцыри) оказывается «последней вспышкой героизма Мцыри, уже стоящего у грани катастрофы». Это кульминационный момент в развитии действия. В песне рыбки, которую слышит Мцыри в предсмертном бреду, звучит обещание покоя, любви, но это покой небытия, смерти. Интересно отметить, что взволнованная, возвышеннопоэтическая, полная напряженной внутренней силы речь Мцыри оттеняется нежной песней рыбки. Чарующе-нежно и завораживающе звучит напевный стих: «О милый мой! не утаю, / Что я тебя люблю…» Пейзаж введен в поэму как средство раскрытия образа Мцыри. Дитя природы, Мцыри чувствует свое родство с ней. Ему понятны шум потока, усиленный грозой, думы разъединенных «темных скал», жаждущих встречи; ему видны зубцы далеких гор… Он слышит, как шепчутся в кустах «волшебные, странные голоса». Вместе с тем Мцыри приходится преодолевать враждебные силы природы. На протяжении всей поэмы природа выступает «единственным партнером Мцыри – то другом, то врагом». В личности Мцыри, как указывает Д.Е. Максимов, живо и убедительно сочетаются черты силы и слабости, «болезненного наследства монастырского режима». Мцыри признается, что тюрьма – монастырь оставила на нем «свою печать», называет себя цветком, воспитанным в тюрьме. Последнее желание – «завещание» Мцыри – быть похороненным вне монастырских стен, еще раз ощутить красоту мира, увидеть родной Кавказ, услышать родной голос, поющий «про милую страну»: «И с этой мыслью я засну, И никого не прокляну!..» 74 «Литературоведы объясняют последние слова поэмы тем, что персонально перед Мцыри никто не виноват… Проклинать ему действительно некого, наоборот, монахам он обязан жизнью. Но тогда зачем было об этом заговаривать? Очевидно, дело в том, что монахи пока ни в чем не виноваты, но мятежный Мцыри предупреждает их о возможности проклятия, если они не выполнят его последнюю просьбу»1, - пишет литературовед С.И. Кормилов. «Этот четырехстопный ямб с одними мужскими окончаниями2… звучит отрывисто и падает, как удар меча, поражающего свою жертву. Упругость, энергия, и звучное, однообразное падение его удивительно гармонируют с сосредоточенным чувством, несокрушимою силою могучей натуры и трагическим положением героя поэмы»3, - отзывался В.Г. Белинский о стихе «Мцыри». Вопросы и задания 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. В чем своеобразие конфликта поэмы «Мцыри»? Почему в поэме центральное место занимает исповедь героя? Найдите и выпишите из поэмы образы «бури», «грозы». Сопоставьте их со стихотворением «Парус». Выпишите из поэмы эпитеты, сравнения, метафоры, подчеркивающие мятежную силу духа Мцыри. Почему Мцыри погибает? Как вы расцениваете финал поэмы? Какие краски природы (утренней, дневной или ночной) преобладают в поэме? Как они связаны с образом Мцыри? Впишите в составленную схему плана цитаты из поэмы (некоторые из них заучите наизусть). 1 Кормилов С.И. Поэзия М.Ю. Лермонтова. М. 1997. С.128-129. Мужская рифма – с ударением на последнем слоге строки. 3 Белинский В.Г. Стихотворения М.Лермонтова // Белинский В.Г. Избранные статьи. М. 1973. С.97. 2 75 1) Появление и жизнь пленного в монастыре (физическая хрупкость, слабость, но в нем – «могучий дух его отцов»). 2) Исповедь Мцыри («А душу можно ль рассказать?»). Идеал монастырской жизни – Идеал вольности – воля – припокой и смирение рода – гармония. Одиночество Мцыри (3-ья Юношеские мечты, свежесть строфа). восприятия жизни. Три дня на воле. Отношение Мцыри к природе (любовь, восхищение, ощущение единства с природой; описание Кавказа) – строфы 6-12. Воспоминания о детстве и родине, путь к родному аулу. Описание ухода Мцыри из монастыря (родство Мцыри с бурей – реакция монахов на грозу). Звуковое, зрительное восприятие кавказской природы. Встреча с девушкой-грузинкой (строфы 12-13). Сон Мцыри (преодоление препятствий на пути к великой цели). Общение с природой – это не только слияние с ней, но и борьба, единоборство (срв. строфы 9 и 15). Образ леса – источника целительных сил, с одной стороны, враждебной, грозной силы – с другой. Восприятие Мцыри монастыря как «тюрьмы» (строфы 20, 21, 25), дальний звон колоколазловещий признак беды, краха его надежд. Черты слабости Мцыри («в Поединок с могучим барсом, тюрьме воспитанный цветок»). победа Мцыри (строфы 16-18). Предсмертный бред (песня 76 рыбки). «Завещание» Мцыри 9. Выучите наизусть отрывок из поэмы (по выбору студента). 77 И.С. ТУРГЕНЕВ В истории русской литературы Иван Сергеевич Тургенев (18181883) явился прямым продолжателем традиций Пушки на и Гоголя. В своих произведениях он, подобно им, запечатлел целую эпоху русской жизни-духовную жизнь русского общества 40-80-х годов XIX века. Широкую известность и литературную славу принесли Тургеневу «Записки охотника» (1847-1852). Основной идеей книги был протест против крепостного права1. В своих «Литературных и житейских воспоминаниях» Тургенев писал о том чувстве негодования, отвращения и горечи, которое вызывала в нем помещичье-крепостническая среда: «В моих глазах враг этот имел определенный образ, носил известное имя: враг этот был крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего решился бороться до конца, с чем я поклялся никогда не примиряться… Это была моя аннибаловская клятва…»2. В «Записках охотника» Тургенев создал самобытные характеры простых людей из народа. Мудрый Хорь, похожий на древнегреческого мыслителя Сократа, и мечтатель Калиныч, правдоискатель Касьян с Красивой Мечи, умный и проницательный «однодворец Овсяников», угрюмый, но внутренне чистый и благородный Бирюк из одноименного рассказа, ЯковТурок и его друзья – носители лучших черт русского национального характера. 1 Крепостное право было отменено в России в 1861 г. Аннибалова (аннибаловская) клятва – (кн.) твердая решимость быть непримиримым в отношении кого-либо или чего-либо, бороться до конца. От имени карфагенского полководца Аннибала (Ганнибала, 247183 гг. до н.э.), который еще мальчиком поклялся быть всю жизнь непримиримым врагом Рима. Аннибал сдержал свою клятву. 2 78 «Записки охотника», по справедливому утверждению Салтыкова-Щедрина, положили начало целой литературе, имеющей своим объектом народ и его нужды. «Записки охотника» - книга о народе и о его огромных возможностях – является вместе с тем повествованием о несбывшихся надеждах, загубленных силах»1. С творчеством Тургенева армянский читатель познакомился еще при жизни писателя (16 декабря 1882 года в тифлисской газете «Мшак» были опубликованы 6 переводов из «Стихотворений в прозе»). Многие выдающиеся армянские писатели высоко ценили художественное мастерство автора «Записок охотника». По воспоминаниям дочери поэта, Ов.Туманян «очень любил великолепные, волнующие тургеневские описания природы, восхищался его звучным, ясным и живым языком, а главное, созданными им реалистическими картинами жизни и быта русского крестьянина и образами лучших людей русского общества»2. Певцы (в сокращении) Небольшое сельцо Колотовка, принадлежавшее некогда помещице, за лихой3 и бойкий нрав прозванной в околотке4 Стрыганихой (настоящее имя ее осталось неизвестным), а ныне состоящее за каким-то петербургским немцем, лежит на скате голого холма, сверху донизу рассеченного страшным оврагом, который, зияя5 как бездна, вьется, разрытый и размытый, по самой середине улицы и пуще реки, — через реку можно по крайней мере навести мост, — разделяет обе стороны бедной дере1 Лотман Л.М. И.С. Тургенев // История русской литературы в четырех томах. Том третий. Л. 1982. С.128. 2 Цитируется по кн.: Литературные связи. Том второй. Ереван. 1977. С.92. 3 Лихой – здесь: приносящий беду, злой, тяжкий. 4 Околоток (в околотке) – окружающая местность, окрестность (устар.). 5 Зиять (зияя) – быть раскрытым, обнаруживая глубину. 79 вушки. Несколько тощих ракит боязливо спускаются по песчаным его бокам; на самом дне, сухом и желтом, как медь, лежат огромные плиты глинистого камня. Невеселый вид, нечего сказать, а между тем всем окрестным жителям хорошо известна дорога в Колотовку: они ездят туда охотно и часто. У самой головы оврага, в нескольких шагах от той точки, где он начинается узкой трещиной, стоит небольшая четвероугольная избушка, стоит одна, отдельно от других. Она крыта соломой, с трубой; одно окно, словно зоркий глаз, обращено к оврагу и в зимние вечера, освещенное изнутри, далеко виднеется в тусклом тумане мороза и не одному проезжему мужичку мерцает путеводной звездою. Над дверью избушки прибита голубая дощечка; эта избушка — кабак, прозванный «Притынным»1. В этом кабаке вино продается, вероятно, не дешевле положенной цены, но посещается он гораздо прилежнее, чем все окрестные заведения такого же рода. Причиной этому целовальник2 Николай Иваныч. Николай Иваныч — некогда стройный, кудрявый и румяный парень, теперь же необычайно толстый, уже поседевший мужчина с заплывшим лицом, хитро добродушными глазками и жирным лбом, перетянутым морщинами, словно нитками, — уже более двадцати лет проживает в Колотовке. Николай Иваныч человек расторопный и сметливый, как бóльшая часть целовальников. Не отличаясь ни особенной любезностью, ни говорливостью, он обладает даром привлекать и удерживать у себя гостей, которым как-то весело сидеть перед его стойкой, под спокойным и приветливым, хотя зорким взглядом флегматического3 хозяина. У него много здравого смысла; ему хорошо знаком и помещичий быт, и крестьянский, и мещанский; в трудных случаях он мог бы подать неглупый совет, но, как человек осторожный и эгоист, предпочитает оставаться в стороне, и разве только отдаленными, словно без всякого намерения произнесен- 1 Притынным называется всякое место, куда охотно сходятся, всякое приютное место. (Прим. автора.). 2 Целовальник – содержатель питейного дома (кабака). 3 Флегматический – склонный к флегматизму, вялый, равнодушный. 80 ными намеками наводит своих посетителей — и то любимых им посетителей — на путь истины<…> Был невыносимо жаркий июльский день, когда я, медленно передвигая ноги, вместе с моей собакой поднимался вдоль Колотовского оврага в направлении Притынного кабачка. Солнце разгоралось на небе, как бы свирепея;1 парило и пекло неотступно; воздух был весь пропитан душной пылью. Покрытые лоском грачи и вороны, разинув носы, жалобно глядели на проходящих, словно прося их участья; одни воробьи не горевали и, распуша перышки, еще яростнее прежнего чирикали и дрались по заборам, дружно взлетали с пыльной дороги, серыми тучами носились над зелеными конопляниками. Жажда меня мучила. Воды не было близко: в Колотовке, как и во многих других степных деревнях, мужики, за неименьем ключей и колодцев, пьют какую-то жидкую грязцу из пруда... Но кто же назовет это отвратительное пойло водою? Я хотел спросить у Николая Иваныча стакан пива или квасу. Признаться сказать, ни в какое время года Колотовка не представляет отрадного зрелища; но особенно грустное чувство возбуждает она, когда июльское сверкающее солнце своими неумолимыми лучами затопляет и бурые, полуразметанные2 крыши домов, и этот глубокий овраг, и выжженный, запыленный выгон,3 по которому безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы, и серый осиновый сруб с дырами вместо окон, остаток прежнего барского дома, кругом заросший крапивой, бурьяном и полынью, и покрытый гусиным пухом, черный, словно раскаленный пруд, с каймой из полувысохшей грязи и сбитой набок плотиной, возле которой, на мелко истоптанной, пепеловидной4 земле овцы, едва дыша и чихая от жара, печально теснятся друг к дружке и с унылым терпеньем наклоняют головы как можно ниже, как будто выжидая, когда ж пройдет, наконец, этот невыносимый зной. Усталыми шагами приближался я к жилищу Николая Иваныча, возбуждая, как водится, в ребятишках изумле1 Свирепéть (свирепея) – здесь: очень сильный, пагубный (разг.). Полуразмётанный – полуразрушенный. 3 Выгон – место, где пасется скот, пастбище. 4 Пепеловидный – покрытый пылевидной серой массой. 2 81 ние, доходившее до напряженно бессмысленного созерцания, в собаках — негодование, выражавшееся лаем, до того хриплым и злобным, что, казалось, у них отрывалась вся внутренность, и они сами потом кашляли и задыхались, — как вдруг на пороге кабачка показался мужчина высокого роста, без шапки, во фризовой1 шинели, низко подпоясанной голубым кушачком.2<…> Заметно было, что он уже успел выпить. — Иди, иди же! — залепетал он, с усилием поднимая густые брови, — иди, Моргач, иди! экой ты, братец, ползешь, право слово. Это нехорошо, братец. Тут ждут тебя, а ты вот ползешь... Иди. — Ну, иду, иду, — раздался дребезжащий голос, и из-за избы направо показался человек низенький, толстый и хромой. На нем была довольно опрятная, суконная чуйка,3 вдетая на один рукав; высокая, остроконечная шапка, прямо надвинутая на брови, придавала его круглому, пухлому лицу выражение лукавое и насмешливое. Его маленькие желтые глазки так и бегали, с тонких губ не сходила сдержанная напряженная улыбка, а нос, острый и длинный, нахально выдвигался вперед, как руль. — Иду, любезный, — продолжал он, ковыляя в направлении питейного заведенья, — зачем ты меня зовешь?.. Кто меня ждет? — Зачем я тебя зову? — сказал с укоризной человек во фризовой шинели. — Экой ты, Моргач, чудной, братец: тебя зовут в кабак, а ты еще спрашиваешь: зачем? А ждут тебя все люди добрые: Турок-Яшка, да Дикий-Барин, да рядчик4 с Жиздры. Яшка-то с рядчиком об заклад побились: осьмуху пива поставили — кто кого одолеет, лучше споет то есть... понимаешь? — Яшка петь будет? — с живостью проговорил человек, прозванный Моргачом. — И ты не врешь, Обалдуй? 1 Фризовая шинель – из толстой ворсистой хлопчатобумажной ткани. Кушак (кушачок) – пояс, обычно широкий, матерчатый. 3 Чуйка – длинный суконный кафтан, армяк. 4 Рядчик – подрядчик, лицо, занимающееся работами по подряду (договору). 2 82 — Я не вру, — с достоинством отвечал Обалдуй, — а ты брешешь. Стало быть, будет петь, коли об заклад побился, божья коровка1 ты этакая, плут ты этакой, Моргач! — Ну, пойдем, простота, — возразил Моргач. — Ну, поцелуй же меня по крайней мере, душа ты моя, — залепетал Обалдуй, широко раскрыв объятия. — Вишь, Езоп2 изнеженный, — презрительно ответил Моргач, отталкивая его локтем, и оба, нагнувшись, вошли в низенькую дверь. Слышанный мною разговор сильно возбудил мое любопытство. Уже не раз доходили до меня слухи об Яшке-Турке, как о лучшем певце в околотке, и вдруг мне представился случай услышать его в состязании с другим мастером. Я удвоил шаги и вошел в заведение<...> Когда я вошел в Притынный кабачок, в нем уже собралось довольно многочисленное общество. За стойкой, как водится, почти во всю ширину отверстия, стоял Николай Иваныч, в пестрой ситцевой рубахе, и, с ленивой усмешкой на пухлых щеках, наливал своей полной и белой рукой два стакана вина вошедшим приятелям, Моргачу и Обалдую: а за ним в углу, возле окна, виднелась его востроглазая жена. Посередине комнаты стоял Яшка-Турок, худой и стройный человек лет двадцати трех, одетый в долгополый нанковый3 кафтан голубого цвета. Он смотрел удалым фабричным малым и, казалось, не мог похвастаться отличным здоровьем. Его впалые щеки, большие, беспокойные серые глаза, прямой нос с тонкими, подвижными ноздрями, белый покатый лоб с закинутыми назад светлорусыми кудрями, крупные, но красивые, выразительные губы — всё его лицо изобличало человека впечатлительного и страстного. Он был в большом волненье: мигал глазами, неровно дышал, руки его дрожали, как в лихорадке, — да у него и точно была лихорадка, та тревожная, внезапная лихорадка, которая так знакома всем людям, говорящим или поющим 1 Божья коровка – тихий, безобидный, не умеющий постоять за себя человек. 2 Эзоп (Езоп) – древнегреческий баснописец 6 в. до н.э. 3 Нанковый кафтан – из хлопчатобумажной ткани, толстой пряжи. 83 перед собранием. Подле него стоял мужчина лет сорока, широкоплечий, широкоскулый, с низким лбом, узкими татарскими глазами, коротким и плоским носом, четвероугольным подбородком и черными, блестящими волосами, жесткими, как щетина. Выражение его смуглого с свинцовым отливом лица, особенно его бледных губ, можно было бы назвать почти свирепым, если б оно не было так спокойно задумчиво. Он почти не шевелился и только медленно поглядывал кругом, как бык из-под ярма1. Одет он был в какой-то поношенный сюртук2 с медными гладкими пуговицами; старый черный шёлковый платок окутывал его огромную шею. Звали его Диким-Барином. Прямо против него, на лавке под образами, сидел соперник Яшки — рядчик из Жиздры: это был невысокого роста плотный мужчина лет тридцати, рябой и курчавый, с тупым вздернутым носом, живыми карими глазками и жидкой бородкой. Он бойко поглядывал кругом, подсунув под себя руки, беспечно болтал и постукивал ногами, обутыми в щегольские3 сапоги с оторочкой4. На нем был новый, тонкий армяк5 из серого сукна с плисовым6 воротником, от которого резко отделялся край алой рубахи, плотно застегнутой вокруг горла. В противоположном углу, направо от двери, сидел за столом какой-то мужичок в узкой изношенной свите7, с огромной дырой на плече.<…> Мой приход — я это мог заметить — сначала несколько смутил гостей Николая Иваныча; но, увидев, что он поклонился мне, как знакомому человеку, они успокоились и уже более не обращали на меня внимания. Я спросил себе пива и сел в уголок, возле мужичка в изорванной свите. 1 Ярмо (из-под ярма) – здесь: деревенский хомут для рабочего рогатого скота. 2 Сюртук – длинный двубортный пиджак, обычно в талию. 3 Щегольскóй (щёголь) – изысканно нарядный. 4 Оторочка – узкая полоска ткани, меха, нашитая по краю одежды или обуви. 5 Армяк – широкий кафтан из толстого сукна. 6 Плисовый (плис) – из хлопчатобумажного бархата. 7 Свита и свитка – здесь: верхняя длинная одежда из домотканого сукна. 84 — Ну, что ж! — возопил вдруг Обалдуй, выпив духом стакан вина и сопровождая свое восклицание теми странными размахиваниями рук, без которых он, по-видимому, не произносил ни одного слова. — Чего еще ждать? Начинать так начинать. А? Яша?.. — Начинать, начинать, — одобрительно подхватил Николай Иваныч. — Начнем, пожалуй, — хладнокровно и с самоуверенной улыбкой промолвил рядчик, — я готов. — И я готов, — с волнением произнес Яков. — Ну, начинайте, ребятки, начинайте, — пропищал Моргач. Но, несмотря на единодушно изъявленное желание, никто не начинал; рядчик даже не приподнялся с лавки, — все словно ждали чего-то. — Начинай! — угрюмо и резко проговорил Дикий-Барин. Яков вздрогнул. Рядчик встал, осунул кушак и откашлялся. — А кому начать? — спросил он слегка изменившимся голосом у Дикого-Барина, который всё продолжал стоять неподвижно посередине комнаты, широко расставив толстые ноги и почти по локоть засунув могучие руки в карманы шаровар. — Тебе, тебе, рядчик, — залепетал Обалдуй, — тебе, братец. Дикий-Барин посмотрел на него исподлобья. Обалдуй слабо пискнул, замялся, глянул куда-то в потолок, повел плечами и умолк. — Жеребий1 кинуть, — с расстановкой произнес ДикийБарин, — да осьмуху на стойку. Николай Иваныч нагнулся, достал, кряхтя, с полу осьмуху и поставил ее на стол. Дикий-Барин глянул на Якова и промолвил: «Ну!» <…> — Тебе выбирать, — проговорил Дикий-Барин, обратившись к Моргачу. 1 Жребий (жеребий) – решение спора, вопроса о праве или очередности путем вынимания наугад условного предмета 85 Моргач самодовольно усмехнулся, взял картуз в обе руки и начал его встряхивать. Мгновенно воцарилась глубокая тишина: гроши слабо звякали, ударяясь друг о друга. Я внимательно поглядел кругом: все лица выражали напряженное ожидание; сам Дикий-Барин прищурился; мой сосед, мужичок в изорванной свитке, и тот даже с любопытством вытянул шею. Моргач запустил руку в картуз и достал рядчиков грош: все вздохнули. Яков покраснел, а рядчик провел рукой по волосам.<…> — Какую же мне песню петь? — спросил рядчик, приходя в волненье. — Какую хочешь, — отвечал Моргач. — Какую вздумается, ту и пой. — Конечно, какую хочешь, — прибавил Николай Иваныч, медленно складывая руки на груди. — В этом тебе указу нету. Пой какую хочешь; да только пой хорошо; а мы уж потом решим по совести. — Разумеется, по совести, — подхватил Обалдуй и полизал край пустого стакана. — Дайте, братцы, откашляться маленько, — заговорил рядчик, перебирая пальцами вдоль воротника кафтана. — Ну, ну, не прохлаждайся — начинай! — решил ДикийБарин и потупился. Рядчик подумал немного, встряхнул головой и выступил вперед. Яков впился в него глазами... Но прежде чем я приступлю к описанию самого состязания, считаю не лишним сказать несколько слов о каждом из действующих лиц моего рассказа. Жизнь некоторых из них была уже мне известна, когда я встретился с ними в Притынном кабачке; о других я собрал сведения впоследствии. Начнем с Обалдуя. Настоящее имя этого человека было Евграф Иванов; но никто во всем околотке не звал его иначе как Обалдуем, и он сам величал себя тем же прозвищем: так хорошо оно к нему пристало. И действительно, оно как нельзя лучше шло к его незначительным, вечно встревоженным чертам. Это был загулявший, холостой дворовый человек, от которого собственные господа давным-давно отступились и который, не имея 86 никакой должности, не получая ни гроша жалованья, находил, однако, средство каждый день покутить на чужой счет<…> Моргач нисколько не походил на Обалдуя. К нему тоже шло названье Моргача, хотя он глазами не моргал более других людей; известное дело: русский народ на прозвища мастер<…> Это человек опытный, себе на уме, не злой и не добрый, а более расчетливый; это тертый калач1, который знает людей и умеет ими пользоваться. Он осторожен и в то же время предприимчив, как лисица; болтлив, как старая женщина, и никогда не проговаривается, а всякого другого заставит высказаться; впрочем, не прикидывается простачком, как это делают иные хитрецы того же десятка, да ему и трудно было бы притворяться: я никогда не видывал более проницательных и умных глаз, как его крошечные, лукавые «гляделки»2. Они никогда не смотрят просто — всё высматривают да подсматривают. Моргач иногда по целым неделям обдумывает какое-нибудь, по-видимому, простое, предприятие, а то вдруг решится на отчаянно смелое дело; - кажется, тут ему и голову сломить... смотришь — всё удалось, всё как по маслу пошло. Он счастлив и верит в свое счастье, верит приметам. Он вообще очень суеверен.<…> Об Якове-Турке и рядчике нечего долго распространяться. Яков, прозванный Турком, потому что действительно происходил от пленной турчанки, был по душе — художник во всех смыслах этого слова, а по званию — черпальщик3 на бумажной фабрике у купца; что же касается до рядчика, судьба которого, признаюсь, мне осталась неизвестной, то он показался мне изворотливым и бойким городским мещанином. Но о Диком-Барине стоит поговорить несколько подробнее. Первое впечатление, которое производил на вас вид этого человека, было чувство какой-то грубой, тяжелой, но неотразимой силы. Сложен он был неуклюже, «сбитнем», как говорят у нас, но от него так и несло несокрушимым здоровьем, и — 1 Тёртый калач (разг.) – об опытном, видавшем виды человеке. Орловцы называют глаза гляделками, так же как рот - едалом. (Прим. автора). 3 Черпальщик (устар.) – от слова «черпать» - доставать, набирать чемнибудь что-нибудь (жидкое, сыпучее). 2 87 странное дело — его медвежеватая фигура не была лишена какой-то своеобразной грации, происходившей, может быть, от совершенно спокойной уверенности в собственном могуществе. Трудно было решить с первого разу, к какому сословию принадлежал этот Геркулес;1 он не походил ни на дворового,2 ни на мещанина, ни на обеднявшего подьячего3 в отставке, ни на мелкопоместного4 разорившегося дворянина — псаря5 и драчуна: он был уж точно сам по себе. Никто не знал, откуда он свалился к нам в уезд; поговаривали, что происходил он от однодворцев6 и состоял будто где-то прежде на службе, - но ничего положительного об этом не знали; да и от кого было и узнавать, - не от него же самого: не было человека более молчаливого и угрюмого. Также никто не мог положительно сказать, чем он живет; он никаким ремеслом не занимался, ни к кому не ездил, не знался почти ни с кем, а деньги у него водились; правда, небольшие, но водились. Вел он себя не то что скромно, — в нем вообще не было ничего скромного, — но тихо; он жил, словно никого вокруг себя не замечал, и решительно ни в ком не нуждался. Дикий-Барин (так его прозвали; настоящее же его имя было Перевлесов) пользовался огромным влиянием во всем округе; ему повиновались тотчас и с охотой, хотя он не только не имел никакого права приказывать кому бы то ни было, но даже сам не изъявлял малейшего притязания на послушание людей, с которыми случайно сталкивался. Он говорил — ему покорялись; сила всегда свое возьмет. Он почти не пил вина, не знался с женщинами и страстно любил пение. В этом человеке было много 1 Геркулéс – латинское название древнегреческого мифического героя Геракла, обладавшего большой физической силой; силач, атлет (перен.). 2 Дворóвый – при крепостном праве: домашняя прислуга в помещичьем доме. 3 Подьячий – помощник дьяка, канцелярист. 4 Мелкопоместный – поместный – относящийся к владению землей и к пользованию ею на основании феодальных прав (устар. и книжн.). 5 Псарь – слуга на псарне, ухаживающий за собаками и участвующий в охоте. 6 Однодвóрец – происходящий из служилых людей владелец небольшого (в один двор) земельного участка. 88 загадочного; казалось, какие-то громадные силы угрюмо покоились в нем, как бы зная, что раз поднявшись, что сорвавшись раз на волю, они должны разрушить и себя и всё, до чего ни коснутся; и я жестоко ошибаюсь, если в жизни этого человека не случилось уже подобного взрыва, если он, наученный опытом и едва спасшись от гибели, неумолимо не держал теперь самого себя в ежовых рукавицах1. Особенно поражала меня в нем смесь какой-то врожденной, природной свирепости2 и такого же врожденного благородства, — смесь, которой я не встречал ни в ком другом. Итак, рядчик выступил вперед, закрыл до половины глаза и запел высочайшим фальцетом3. Голос у него был довольно приятный и сладкий, хотя несколько сиплый; он играл и вилял этим голосом, как юлою, беспрестанно заливался и переливался сверху вниз и беспрестанно возвращался к верхним нотам, которые выдерживал и вытягивал с особенным стараньем, умолкал, и потом вдруг подхватывал прежний напев с какой-то залихватской4, заносистой удалью.5 Его переходы были иногда довольно смелы, иногда довольно забавны; знатоку они бы много доставили удовольствия; немец пришел бы от них в негодование. Это был русский tenore di grazia, ténor léger6. Пел он веселую, плясовую песню, слова которой, сколько я мог уловить сквозь бесконечные украшения, прибавленные согласные и восклицания, были следующие: Распашу я, молода-молоденька, Землицы маленько: Я посею, молода-молоденька, 1 Держать в ежовых рукавицах – в большой строгости у кого-либо (быть, находиться). 2 Свирепость (свирепый) – здесь: зверски жестокое. 3 Фальцет – в пении: очень высокий звук голоса (главным образом мужского), а также вообще очень тонкий, высокий (обычно мужской) голос. 4 Залихватский – удалой, бесшабашный. 5 Удаль – безудержная, лихая смелость. 6 Лирический тенор (итал., франц.). 89 Цветика аленька. Он пел; все слушали его с большим вниманьем. Он, видимо, чувствовал, что имеет дело с людьми сведущими, и потому, как говорится, просто лез из кожи. Действительно, в наших краях знают толк в пении, и недаром село Сергиевское, на большой орловской дороге, славится во всей России своим особенно приятным и согласным напевом. Долго рядчик пел, не возбуждая слишком сильного сочувствия в своих слушателях; ему недоставало поддержки хора; наконец, при одном особенно удачном переходе, заставившем улыбнуться самого Дикого-Барина, Обалдуй не выдержал и вскрикнул от удовольствия. Все встрепенулись. Обалдуй с Моргачом начали вполголоса подхватывать, подтягивать, покрикивать: «Лихо!.. Забирай, шельмец!..1 Забирай, вытягивай, аспид!2 Вытягивай еще! Накалывай еще, собака ты этакая, пес!.. Погуби Ирод твою душу!» и пр. Николай Иваныч из-за стойки одобрительно закачал головой направо и налево. Обалдуй, наконец, затопал, засеменил ногами и задергал плечиком, а у Якова глаза так и разгорелись, как уголья, и он весь дрожал, как лист, и беспорядочно улыбался. Один ДикийБарин не изменился в лице и по-прежнему не двигался с места; но взгляд его, устремленный на рядчика, несколько смягчился, хотя выражение губ оставалось презрительным. Ободренный знаками всеобщего удовольствия, рядчик совсем завихрился, и уж такие начал отделывать завитушки, так защелкал и забарабанил языком, так неистово заиграл горлом, что, когда, наконец, утомленный, бледный и облитый горячим потом, он пустил, перекинувшись назад всем телом, последний замирающий возглас, — общий, слитный крик ответил ему неистовым3 взрывом. Обалдуй бросился ему на шею и начал душить его своими длинными, костлявыми руками; на жирном лице Николая Иваныча выступила краска, и он словно помолодел; Яков, как сумасшедший, закричал: «Молодец, молодец!» - даже мой сосед, мужик в 1 Шельма (шельмец) – прост. мошенник, плут. Аспид – здесь: злой, злобный человек (прост. бран.). 3 Неистовый – сильный в проявлении чего-нибудь, буйный, безудержный. 2 90 изорванной свите, не вытерпел и, ударив кулаком по столу, воскликнул: «А-га! хорошо, чёрт побери, хорошо!» и с решительностью плюнул в сторону. — Ну, брат, потешил! — кричал Обалдуй, не выпуская изнеможенного рядчика из своих объятий, — потешил, нечего сказать! Выиграл, брат, выиграл! Поздравляю — осьмуха твоя! Яшке до тебя далеко... Уж я тебе говорю: далеко... А ты мне верь! (И он снова прижал рядчика к своей груди.) — Да пусти же его; пусти, неотвязная... — с досадой заговорил Моргач, — дай ему присесть на лавку-то; вишь, он устал... Экой ты фофан, братец, право, фофан! Что пристал, словно банный лист?1 — Ну что ж, пусть садится, а я за его здоровье выпью, — сказал Обалдуй и подошел к стойке. — На твой счет, брат, — прибавил он, обращаясь к рядчику. Тот кивнул головой, сел на лавку, достал из шапки полотенце и начал утирать лицо; а Обалдуй с торопливой жадностью выпил стакан и, по привычке горьких пьяниц, крякая, принял грустно озабоченный вид. — Хорошо поешь, брат, хорошо, — ласково заметил Николай Иваныч. — А теперь за тобой очередь, Яша: смотри, не сробей. Посмотрим, кто кого, посмотрим... А хорошо поет рядчик, ей-богу хорошо. — Очинна хорошо, — заметила Николай Иванычева жена и с улыбкой поглядела на Якова. — Хорошо-га! — повторил вполголоса мой сосед. — А, заворотень-полеха!2 — завопил вдруг Обалдуй и, подойдя к мужичку с дырой на плече, уставил на него пальцем, запрыгал и залился дребезжащим хохотом. — Полеха! полеха! 1 Как (словно) банный лист пристал – неотвязно, назойливо, надоедливо. 2 Полехами называются обитатели южного Полесья, длинной лесной полосы, начинающейся на границе Болховского и Жиздринского уездов. Они отличаются многими особенностями в образе жизни, нравах и языке. Заворотнями же их зовут за подозрительный и тугой нрав. (Прим. автора). 91 Га, баде паняй1, заворотень! Зачем пожаловал, заворотень? — кричал он сквозь смех. Бедный мужик смутился и уже собрался было встать да уйти поскорей, как вдруг раздался медный голос Дикого-Барина: — Да что ж это за несносное животное такое? — произнес он, скрипнув зубами. — Я ничего, — забормотал Обалдуй, — я ничего... я так... — Ну, хорошо, молчать же! — возразил Дикий-Барин. — Яков, начинай! Яков взялся рукой за горло. — Что, брат, того... что-то... Гм... Не знаю, право, что-то того... — Ну, полно, не робей. Стыдись!.. чего вертишься?.. Пой, как бог тебе велит. И Дикий-Барин потупился, выжидая. Яков помолчал, взглянул кругом и закрылся рукой. Все так и впились в него глазами, особенно рядчик, у которого на лице, сквозь обычную самоуверенность и торжество успеха, проступило невольное, легкое беспокойство. Он прислонился к стене и опять положил под себя обе руки, но уже не болтал ногами. Когда же, наконец, Яков открыл свое лицо — оно было бледно, как у мертвого; глаза едва мерцали сквозь опущенные ресницы. Он глубоко вздохнул и запел... Первый звук его голоса был слаб и неровен и, казалось, не выходил из его груди, но принесся откуда-то издалека, словно залетел случайно в комнату. Странно подействовал этот трепещущий,2 звенящий звук на всех нас; мы взглянули друг на друга, а жена Николая Иваныча так и выпрямилась. За этим первым звуком последовал другой, более твердый и протяжный, но всё еще видимо дрожащий, как струна, когда, внезапно прозвенев под сильным пальцем, она колеблется последним, быстро замирающим колебаньем, за вторым — третий, и, понемногу разгорячаясь и расширяясь, полилась заунывная песня. «Не одна во поле дороженька пролегала», 1 Полехи прибавляют почти к каждому слову восклицания: «га!» и «баде». «Паняй» вместо погоняй. (Прим. автора). 2 Трепещущий (трепетать) – здесь: испытывающий дрожь, сильное волнение, напряженность чувств. 92 — пел он, и всем нам сладко становилось и жутко. Я, признаюсь, редко слыхивал подобный голос: он был слегка разбит и звенел, как надтреснутый;1 он даже сначала отзывался чем-то болезненным; но в нем была и неподдельная глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно-беспечная, грустная скорбь. Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем, и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны. Песнь росла, разливалась. Яковом, видимо, овладевало упоение2: он уже не робел, он отдавался весь своему счастью; голос его не трепетал более — он дрожал, но той едва заметной внутренней дрожью страсти, которая стрелой вонзается в душу слушателя, и беспрестанно крепчал, твердел и расширялся. Помнится, я видел однажды, вечером, во время отлива, на плоском песчаном берегу моря, грозно и тяжко шумевшего вдали, большую белую чайку: она сидела неподвижно, подставив шелковистую грудь алому сиянью зари, и только изредка медленно расширяла свои длинные крылья навстречу знакомому морю, навстречу низкому, багровому солнцу: я вспомнил о ней, слушая Якова. Он пел, совершенно позабыв и своего соперника, и всех нас, но, видимо, поднимаемый, как бодрый пловец волнами, нашим молчаливым, страстным участьем. Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль. У меня, я чувствовал, закипали на сердце и поднимались к глазам слезы; глухие, сдержанные рыданья внезапно поразили меня... я оглянулся — жена целовальника плакала, припав грудью к окну. Яков бросил на нее быстрый взгляд и залился еще звонче, еще слаще прежнего; Николай Иваныч потупился, Моргач отвернулся; Обалдуй, весь разнеженный, стоял, глупо разинув рот; серый мужичок тихонько всхлипывал3 в уголку, с горьким шёпотом покачивая головой; и по железному лицу Дикого-Барина, из-под совершенно надвинувшихся бровей, медленно прокатилась тяжелая слеза; рядчик поднес сжатый кулак ко лбу и не шевелился... Не знаю, чем бы разрешилось все1 Надтреснутый – перен. дрожащий, дребезжащий (о голосе, звуке). Упоение – состояние восторга, наслаждения. 3 Всхлипывать – плача, судорожно вздыхать. 2 93 общее томленье, если б Яков вдруг не кончил на высоком, необыкновенно тонком звуке — словно голос у него оборвался. Никто не крикнул, даже не шевельнулся; все как будто ждали, не будет ли он еще петь; но он раскрыл глаза, словно удивленный нашим молчаньем, вопрошающим взором обвел всех кругом и увидал, что победа была его... — Яша, — проговорил Дикий-Барин, положил ему руку на плечо и — смолк. Мы все стояли как оцепенелые.1 Рядчик тихо встал и подошел к Якову. «Ты... твоя... ты выиграл», — произнес он, наконец, с трудом и бросился вон из комнаты. Его быстрое, решительное движение как будто нарушило очарованье: все вдруг заговорили шумно, радостно. Обалдуй подпрыгнул кверху, залепетал, замахал руками, как мельница крыльями; Моргач, ковыляя, подошел к Якову и стал с ним целоваться; Николай Иваныч приподнялся и торжественно объявил, что прибавляет от себя еще осьмуху пива; Дикий-Барин посмеивался каким-то добрым смехом, которого я никак не ожидал встретить на его лице; серый мужичок то и дело твердил в своем уголку, утирая обоими рукавами глаза, щеки, нос и бороду: «А хорошо, ей-богу хорошо, ну, вот будь я собачий сын, хорошо!», а жена Николая Иваныча, вся раскрасневшаяся, быстро встала и удалилась. Яков наслаждался своей победой, как дитя; всё его лицо преобразилось; особенно его глаза так и засияли счастьем. Его потащили к стойке; он подозвал к ней расплакавшегося серого мужичка, послал целовальникова сынишку за рядчиком, которого, однако, тот не сыскал, и начался пир. «Ты еще нам споешь, ты до вечера нам петь будешь», — твердил Обалдуй, высоко поднимая руки. Я еще раз взглянул на Якова и вышел. Я не хотел остаться - я боялся испортить свое впечатление. Но зной был нестерпим по-прежнему. Он как будто висел над самой землей густым тяжелым слоем; на темно-синем небе, казалось, крутились какие-то мелкие, светлые огоньки сквозь тончайшую, почти черную пыль. Всё молчало; было что-то безнадежное, придавленное 1 Оцепенéлый – пришедший в оцепенение, то есть становиться неподвижным, замирать под влиянием какого-нибудь сильного чувства. 94 в этом глубоком молчании обессиленной природы. Я добрался до сеновала и лег на только что скошенную, но уже почти высохшую траву. Долго я не мог задремать; долго звучал у меня в ушах неотразимый голос Якова... наконец жара и усталость взяли, однакож, свое, и я заснул мертвым сном. Когда я проснулся, — всё уже потемнело; вокруг разбросанная трава сильно пахла и чуть-чуть отсырела; сквозь тонкие жерди1 полураскрытой крыши слабо мигали бледные звездочки. Я вышел. Заря уже давно погасла, и едва белел на небосклоне ее последний след; но в недавно раскаленном воздухе сквозь ночную свежесть чувствовалась еще теплота, и грудь всё еще жаждала холодного дуновенья. Ветра не было, не было и туч; небо стояло кругом всё чистое и прозрачно-темное, тихо мерцая бесчисленными, но чуть видными звездами. По деревне мелькали огоньки; из недалекого, ярко освещенного кабака несся нестройный, смутный гам, среди которого, мне казалось, я узнавал голос Якова. Ярый смех по временам поднимался оттуда взрывом. Я подошел к окошку и приложился лицом к стеклу. Я увидел невеселую, хотя пеструю и живую картину: всё было пьяно — всё, начиная с Якова. С обнаженной грудью сидел он на лавке и, напевая осиплым2 голосом какую-то плясовую, уличную песню, лениво перебирал и щипал струны гитары. Мокрые волосы клочьями висели над его страшно побледневшим лицом. Посередине кабака Обалдуй, совершенно «развинченный» и без кафтана, выплясывал вперепрыжку перед мужиком в сероватом армяке; мужичок, в свою очередь, с трудом топотал и шаркал ослабевшими ногами и, бессмысленно улыбаясь сквозь взъерошенную бороду, изредка помахивал одной рукой, как бы желая сказать: «куда ни шло!» <…> Я отвернулся и быстрыми шагами стал спускаться с холма, на котором лежит Колотовка. У подошвы этого холма расстилается широкая равнина; затопленная мглистыми3 волнами вечернего тумана, она казалась еще необъятней и как будто сливалась с потемневшим небом. <…> 1 Жердь – жéрди – шест из длинного тонкого ствола дерева. Осиплый – сиплый; приглушенно-хриплый, несколько шипящий. 3 Мглистый – туманный, затянутый мглой. 2 95 О рассказе «Певцы» «Записки охотника» Тургенева включают в себя самостоятельные художественные произведения - очерки, рассказы, новеллы, объединяет эти «записки» образ рассказчика. В живой, увлекательной форме повествует рассказчик о своих случайных встречах с многочисленными героями. Портрет, мастерски построенный диалог, речевая характеристика, превосходные пейзажные зарисовки – вот те художественные средства, которые использует писатель. В рассказе «Певцы», как и во всем цикле «Записок охотника», Тургенев ведет повествование от имени рассказчика. Рассказ состоит из трех частей: вводной (описание Колотовки, Притынного кабака и его посетителей), центральной (состязание певцов) и заключительной (картина всеобщего пьянства). Пейзаж в рассказе используется для создания колорита места и времени. Безотрадное, «грустное чувство возбуждает» Колотовка в жаркий июльский день. Вид разоренной и заброшенной деревеньки («бурые, полуразметанные крыши домов», «выжженный запыленный выгон», «серый осиновый сруб с дырами вместо окон») дополняет неприглядный, «невеселый» пейзаж: страшный глубокий овраг, который, «зияя как бездна», вьется посреди улицы, «несколько тощих ракит», «огромные плиты глинистого камня». В описании кабачка тоже нет радужных красок: «небольшая четвероугольная избушка», крытая соломой. Но под сводами этой избушки собираются люди, в которых сохранилось и живет высокое духовное начало – тяга к прекрасному, к искусству. Не случайно писатель с гордостью замечает: «… в наших краях знают толк в пении…». «Невеселый вид, нечего сказать», - заключает рассказчик. Кстати отметим, что эпитет «невеселый» в разных (синонимических) вариациях встречается в рассказе и определяет общую тональность «достопримечательностей» Колотовки. Рассказ «Певцы», в отличие от ранних очерков «Записок», «густо населен». Здесь и хозяин кабака Николай Иваныч («необычайно толстый… с заплывшим лицом, хитро добродушными глазками и жирным лбом»); и бывший дворовый Моргач (у него «лукавое и насмешливое выражение лица», «маленькие желтые 96 глазки»), которому с помощью махинаций и нечистых сделок удалось разбогатеть; и другой бывший дворовый Обалдуй, спившийся и превратившийся в нахлебника; и мелкий помещик – однодворец Дикий-Барин; и, конечно, главные герои рассказа – Яков-Турок и рядчик. В своем умении рисовать портреты И.С. Тургенев, считают исследователи его творчества, может соревноваться с любым художником. Знаменательно, что каждый из героев в «Певцах» характеризуется дважды. Делая словесно-зрительные зарисовки внешности своих героев, Тургенев подробно останавливается и на их внутренних качествах. Так, о Моргаче, прошедшем нелегкий жизненный путь, Тургенев пишет: «Человек опытный, себе на уме… знает людей и умеет ими пользоваться». В незаурядном характере Дикого-Барина писатель отыскивает «смесь какой-то врожденной, природной свирепости и такого же врожденного благородства». Описывая наружность Якова-Турка, «художника во всех смыслах этого слова», Тургенев обращает внимание на следующие выразительные детали: «впалые щеки» (тяжелая работа на бумажной фабрике1 «черпальщиком», безусловно, оставила свой след), «большие, беспокойные серые глаза», «белый покатый лоб с закинутыми назад светлорусыми кудрями». «… все лицо его, - заключает автор, - изобличало человека впечатлительного и страстного». В портрете соперника Якова-рядчика из Жиздры («плотный мужчина лет тридцати, рябой и курчавый, с тупым вздернутым носом, живыми карими глазами»), напротив, подчеркивается самоуверенность преуспевающего мещанина. Недаром он «бойко поглядывал кругом», «беспечно болтал и постукивал ногами, обутыми в щегольские сапоги». Сцена состязания певцов объединяет все части рассказа в одно целое и выявляет особенности каждого характера. Песня рядчика «Распашу я, молода-молоденька…» - веселая, плясовая песня, одна из популярных и любимых народных песен. Тонкий знаток и ценитель русской народной песни, Тургенев стремился 1 На бумажной фабрике работал и мальчик Илюша из рассказа «Бежин луг». Лицо мальчика «выражало какую-то тупую, болезненную заботливость». 97 показать, насколько велики возможности голоса мастера и как этот самый голос, воплощаясь в песне, воздействует на слушателей. Голос у рядчика, как справедливо отмечает рассказчик, «был довольно приятный и сладкий, хотя несколько сиплый», и звучал он «залихватской, заносистой удалью», как того требовали слова песни. «Долго рядчик пел, не возбуждая слишком сильного сочувствия в своих слушателях…». Но вот ему удалось завоевать расположение слушателей, - и тогда улыбнулся Дикий-Барин (он «страстно любил пение»!). «Обалдуй не выдержал и вскрикнул от удовольствия. Все встрепенулись». Песня рядчика вызвала у слушателей «общий слитный крик» одобрения. Следующий эпизод – пение Якова-Турка – раскрыл глубинные тайники характеров слушателей. Огромный эффект произвела на слушателей песня Якова. Вот как передает писатель реакцию слушателей: «… жена целовальника плакала, припав грудью к окну». «Николай Иваныч потупился, Моргач отвернулся, Обалдуй, весь разнеженный, стоял, глупо разинув рот; серый мужичок тихонько всхлипывал в уголку… и по железному лицу Дикого-Барина, из-под совершенно надвинувшихся бровей, медленно прокатилась тяжелая слеза». Душевное состояние рассказчика передано с помощью метафоры: у него «закипали на сердце и поднимались к глазам слезы». И.С. Тургенев был наделен редчайшим даром понимания музыки,1 способностью воссоздавать и изображать ее красоту. Писатель высоко ценил народную песню и считал, что в ней выражены все думы и чувства народа. Что же было такого особенного в пении Якова? Писателю, обладавшему трепетным отношением к музыке, удалось мастерски описать неподражаемое пение талантливого самородка из народа, проследить все оттенки его исполнительской манеры. Совокупность эпитетов («трепещущий, звенящий звук»; затем «другой, более твердый и протяжный») и обилие зримых сравнений («дрожащий, как струна», «звенел, как надтреснутый», «поднимаемый, как бодрый пловец волнами») передает живое звучание музыки, переливов голоса певца. 1 Об отношении Тургенева к музыке в разные периоды его жизни можно прочитать в книге: Крюков А.Н. Тургенев и музыка. М. 1963. 98 Талантливый артист, Яков-Турок «отдался весь своему счастью» - пению. В «заунывной» песне этой «Не одна во поле дороженька пролегала» выразилось народно-национальное начало, русская душа, русский характер. Глубокой любовью пронизаны слова писателя о русской душе, и звучат они, словно стихотворение в прозе: «Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем, и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны». Удивительно тонко показывает Тургенев (через сочетание сонорных согласных л-р), как голос певца «крепчал, твердел и расширялся». Следует отметить, что в первой журнальной публикации Яков пел другую песню. «При долинушке стояла, калину ломала», которая в отдельном издании «Записок охотника» была заменена на – «Не одна во поле дороженька пролегала». Грустное содержание этой песни соответствовало характеру исполнителя, раскрывало богатство его духовного мира, не сломленного гнетом крепостного права. Более того, включение этой песни в рассказ отвечало идейно-художественному замыслу книги: показать трагическую судьбу талантливого артиста из народа и вынести суровый приговор существующим крепостническим порядкам. В пении Якова-Турка слились воедино «и неподдельная глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно-беспечная, грустная скорбь», ибо дух ее был навеян русской природой с ее необозримо широкими полями, уходящими в бесконечную даль. Не случайно Тургенев-патриот, ценивший в человеке прежде всего замечательное чувство родины, близость к национальным основам русской народной жизни, подчеркивает в пении Якова именно русский народный дух. Финал рассказа глубоко символичен. Поэтическому образу чайки, навеянному песней Якова, Тургенев противопоставил картину пьяного разгула, которым закончилось состязание: «… все было пьяно – все, начиная с Якова». После прекрасного пения следует описание нестерпимого зноя, ощущение чего-то безнадежного, придавленного в «глубоком молчании обессилевшей природы»: «Я увидел невеселую, хотя пеструю и живую картину…». 99 Логическим завершением идейно-художественного содержания «Певцов» явилась финальная сцена, рассказывающая о крестьянском мальчике Антропке, которого неминуемо ждет наказание. В высокой оценке духовных и нравственных качеств «русской, правдивой и горячей души» проявилась антикрепостническая направленность рассказа «Певцы». Глубокое признание получили «Записки охотника» со стороны не только многих известнейших русских и зарубежных писателей, но и простых людей. Примечателен эпизод, происшедший с ехавшим однажды из своего имения Тургеневым. «По дороге из деревни в Москву на одной маленькой станции вышел я на платформу, - рассказывал он. – Вдруг подходят ко мне двое молодых людей; по костюму и по манерам вроде мещан или мастеровых. «Позвольте узнать, - спрашивает один из них, - вы будете Иван Сергеевич Тургенев?» - «Я». – «Тот самый, что написал «Записки охотника?» - «Тот самый». Они оба сняли шапки и поклонились мне в пояс. Кланяемся вам, - сказал один из них, в знак уважения и благодарности от лица всего русского народа». Другой только молча поклонился»1. Вопросы и задания 1. 2. 3. 4. 5. Выпишите из рассказа «Певцы» портретные характеристики Николая Иваныча, Обалдуя, Моргача, Якова-Турка, рядчика, Дикого-Барина. Какова роль портрета в рассказе? Какую роль играют пейзажные зарисовки? Выпишите эпитеты и сравнения, с помощью которых Тургенев передает исполнительское мастерство рядчика и Якова-Турка. Выучите наизусть отрывок, начиная со слов: «Я, признаюсь, резко слыхивал подобный голос…» - включая: «Песнь росла, разливалась». Какова реакция слушателей на пение рядчика и ЯковаТурка? 1 Цитируется по кн.: Тургенев И.С. Собрание сочинений в двенадцати томах. Том первый. М. 1953. С.17. 100 6. 7. Какие лучшие качества русского народа нашли отражение в рассказе? Напишите сочинение на одну из тем: а) Мой любимый певец (обратить внимание на его исполнительское мастерство). б) Музыка в моей жизни. 101 Н.А. НЕКРАСОВ С именем Николая Алексеевича Некрасова (1821-1878) связана целая эпоха в истории русской литературы. Продолжив традиции своих великих предшественников – Пушкина и Лермонтова, Некрасов открыл новую страницу в истории русской поэзии. С Некрасовым пришел в литературу как главный действующий герой народ, который заговорил о своих нуждах, радостях и печалях. Впервые народная точка зрения провозглашалась решающей в жизни. Народ в его произведениях – судья, допрашивающий: «Кому живется весело, / Вольготно на Руси?». Поэзия Некрасова обращалась к народу и воспевала народ. Нищета убогой русской деревни, непосильный труд крестьянина, суровая доля русской женщины, бесправие народа – все эти стороны печальной русской действительности глубоко волновали поэта-демократа. Кроме того, в круг его поэтических интересов входили размышления о месте и роли поэзии в обществе, и жизнь города, и «поэзия сердца», и «идеал общественного деятеля», проникнутого беспредельной любовью. «Я лиру посвятил народу своему», - эти слова Некрасова можно поставить эпиграфом ко всему его творчеству. «…у него была своя, своеобразная сила в душе, не оставляющая его никогда, - это истинная, страстная, а главное, непосредственная любовь к народу»1, - писал о Некрасове Ф.М. Достоевский. Время жизни Некрасова – сложное время в истории русского общества. Это время коренной ломки основ общественной жизни, когда готовилась и совершилась крестьянская реформа 1861 года, когда общественные подъемы сменялись спадом и правительственной реакцией против прогрессивных сил России. 1 Ф.М. Достоевский об искусстве. М. 1973. С.343. 102 Велика роль Некрасова, как редактора «Современника» и «Отечественных записок», в развитии русской журналистики. Некрасовская «муза мести и печали» была созвучна чаяниям и надеждам армянского народа. Некоторые представители армянской молодежи, жившие и обучавшиеся в Петербурге и Москве, лично знали Некрасова, были близки к кругу «Современника», что, несомненно, способствовало проникновению в армянское общество передовых идей времени.1 Не одно поколение армянских писателей вдохновлялось гражданской лирикой Некрасова. Рафаэл Патканян, Смбат Шахазиз, Иоаннес Иоаннисян, Александр Цатурян, Микаэл Налбандян, Акоп Акопян и многие другие в той или иной мере испытали влияние великого русского поэта2. *** Вчерашний день, часу в шестом, Зашел я на Сенную;3 Там били женщину кнутом, Крестьянку молодую. Ни звука из ее груди, Лишь бич4 свистал, играя… И Музе5 я сказал: «Гляди! Сестра твоя родная!» О стихотворении «Вчерашний день, часу в шестом…» 1 См.: Некрасов и литература народов Советского Союза. Ереван. 1972. С.172. 2 См.: Н.А. Некрасов. Библиография переводов на армянский язык (1870-1969). Ереван. 1971. 3 Сенная – торговая площадь в Петербурге, служившая одновременно и местом публичных наказаний. 4 Бич – здесь: длинная плеть, кнут. 5 Муза – а) имя древнегреческой богини, покровительницы искусства и наук; б) вдохновение, творчество (книжн.). 103 В своих поэтических декларациях Некрасов подчеркивал демократический и революционный характер своей поэзии. В 1848 году он пишет стихотворение «Вчерашний день, часу в шестом…» При жизни поэта оно не печаталось и было опубликовано лишь в 1883 году. Простая уличная сценка из обыденной петербургской жизни (избиение крестьянки на Сенной площади) приоткрывает читателю социальные контрасты1 столицы и дает обобщенное представление о жизни всей крепостнической России. В основе стихотворения лежит «развернутая трехчастная метафора: молодая крестьянка – муза – сестра родная». Сухими, «протокольными словами» описана рядовая, будничная картина истязания крестьянки (первая строфа). Гордо, несгибаемо, стойко, с чувством человеческого достоинства ведет себя «крестьянка молодая», подвергаемая публичному наказанию кнутом: Ни звука из ее груди, Лишь бич свистал, играя… Обратим внимание на то, что в этих двух строках рядом стоят слова-синонимы: кнут и бич. Причем «кнут» относится к общеупотребительной лексике, а «бич» связывается с понятием рабства. И кажется, что происходит не только избиение крестьянки, но и всей крестьянской России, безмолвной и угнетенной. В последних двух строках стихотворения поэт называет свою Музу родной сестрой крепостной женщины, избитой и поруганной: И Музе я сказал: «Гляди! Сестра твоя родная!» Интересное мнение высказал один из современных исследователей творчества Некрасова: «Некрасов утверждает во многом полемичный по отношению к предшествующей традиции адрес «поэтической прописки» своей Музы… Поэт приводит античную Музу на… рыночную Сенную площадь в Петербур1 Контраст – резкая противоположность. 104 ге… То, что у предшественников выглядело бы пародией1, у Некрасова воспринимается возвышенно-трагедийно»2. Некрасовская Муза не похожа на традиционный образ прекрасной греческой богини – покровительницы поэзии. Это Муза бедняков, Муза народа, гордая и прекрасная в своих страданиях. Почти через 30 лет в одном из последних своих стихотворений «О Муза! Я у двери гроба!» (1877) Муза вновь предстала Некрасову в облике исстрадавшейся женщины: «Кнутом иссеченной Музы». Образ этот, как видим, взят из анализируемого стихотворения. Через всю поэзию Некрасова проходит символический образ Музы-страдалицы, «печальной спутницы печальных бедняков, / Рожденных для труда, страданья и оков». Наш современник, русский поэт Евгений Евтушенко, обращаясь к Некрасову, писал: Дай, Некрасов, уняв свою резвость, боль иссеченной музы твоей – у парадных подъездов, у рельсов и в просторах лесов и полей. Вопросы и задания 1. 2. Какое впечатление произвело на вас «Вчерашний день, часу в шестом…»? Выучите его наизусть. Прочитайте стихотворения Некрасова «Муза» (1852), «Безвестен я. Я вами не стяжал…» (1855), «Замолкни, Муза мести и печали!» (1855). Обратите внимание на следующие характеристики некрасовской музы: Нет, Музы ласково поющей и прекрасной Не помню над собой я песни сладкогласной! Но рано надо мной отяготели узы Другой, неласковой и нелюбимой Музы, 1 Парóдия – здесь: комическое или сатирическое подражание. Сапожков С.В. Николай Алексеевич Некрасов // Русская литература XIX века. В двух частях. Часть 2. М. 2001. С.134. 2 105 Печальной спутницы печальных бедняков… («Муза») То сердце не научится любить, Которое устало ненавидеть. («Замолкни, Муза мести и печали!…») Но вами я не восхвалял глупцов, Но с подлостью не заключал союза, Нет! свой венец терновый приняла, Не дрогнув, обесславленная Муза И под кнутом без звука умерла («Безвестен я. Я вами не стяжал…») Интересно, что в заключительной строке после «И» во всех дореволюционных изданиях следовал ряд точек: цензура не пропустила слова о Музе, умершей под кнутом. а) Сопоставьте эти 3 стихотворения со стихотворением «Вчерашний день, часу в шестом…». б) В чем своеобразие некрасовской Музы? 3. Сопоставьте названные стихотворения Некрасова (см. 2 вопрос) с образом пушкинской Музы из следующих стихотворений: «Музе» (1821), «Наперсница волшебной старины…» (1822), лирического отступления в VIII главе романа «Евгений Онегин» (строфы I-VI).\ 4. Муза Пушкина и Муза Некрасова. Опыт сравнительной характеристики (письменно). Железная дорога Ваня (в кучерском армячке). Папаша! кто строил эту дорогу? Папаша (в пальто на красной подкладке). Граф Петр Андреич Клейнмихель, душенька! Разговор в вагоне 106 I Славная осень! Здоровый, ядреный1 Воздух усталые силы бодрит; Лед неокрепший на речке студеной Словно как тающий сахар лежит; Около леса, как в мягкой постели, Выспаться можно – покой и простор! – Листья поблекнуть еще не успели, Желты и свежи лежат, как ковер. Славная осень! Морозные ночи, Ясные, тихие дни… Нет безобразья в природе! И кочи,2 И моховые болота, и пни – Все хорошо под сиянием лунным, Всюду родимую Русь узнаю… Быстро лечу я по рельсам чугунным, Думаю думу свою… II Добрый папаша! К чему в обаянии3 Умного Ваню держать? Вы мне позвольте при лунном сиянии Правду ему показать. Труд этот, Ваня, был страшно громаден – Не по плечу одному! В мире есть царь: этот царь беспощаден, Голод названье ему. Водит он армии; в море судами Правит; в артели сгоняет людей, Ходит за плугом, стоит за плечами 1 Ядрёный – здесь: свежий, чистый. Кóчка («кóча») – бугорок на сырой или заболоченной земле. 3 Обаяние – очарование; здесь: близкое к приятному заблуждению. 2 107 Каменотесцев, ткачей. Он-то согнал сюда массы народные. Многие – в страшной борьбе, К жизни воззвав эти дебри1 бесплодные, Гроб обрели здесь себе. Прямо дороженька: насыпи узкие, Столбики, рельсы, мосты. А по бокам-то все косточки русские… Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты? Чу! восклицанья послышались грозные! Топот и скрежет зубов; Тень набежала на стекла морозные… Что там? Толпа мертвецов! То обгоняют дорогу чугунную, То сторонами бегут. Слышишь ты пение?.. «В ночь эту лунную Любо нам видеть свой труд! Мы надрывались под зноем, под холодом, С вечно согнутой спиной, Жили в землянках, боролися с голодом, Мерзли и мокли, болели цингой. Грабили нас грамотеи-десятники, Секло2 начальство, давила нужда… Все претерпели3 мы, божии ратники, Мирные дети труда! Братья! Вы наши плоды пожинаете! Нам же в земле истлевать суждено… Все ли нас, бедных, добром поминаете 1 Дебри – место, заросшее непроходимым лесом. Сечь (секло) – здесь: бить в наказание (прутьями, ремнем). 3 Претерпеть (книжн.) – вытерпеть, перенести. 2 108 Или забыли давно?..» Не ужасайся их пения дикого! С Волхова, с матушки-Волги, с Оки, С разных концов государства великого – Это все братья твои – мужики! Стыдно робеть, закрываться перчаткою, Ты уж не маленький!.. Волосом рус, Видишь, стоит, изможден лихорадкою, Высокорослый больной белорус: Губы бескровные, веки упавшие, Язвы на тощих руках, Вечно в воде по колено стоявшие Ноги опухли; колтун1 в волосах; Ямою грудь, что на заступ2 старательно Изо дня в день налегала весь век… Ты приглядись к нему, Ваня, внимательно: Трудно свой хлеб добывал человек! Не разогнул свою спину горбатую Он и теперь еще: тупо молчит И механически ржавой лопатою Мерзлую землю долбит!3 Эту привычку к труду благородную Нам бы не худо с тобой перенять… Благослови же работу народную И научись мужика уважать. Да не робей за отчизну любезную… Вынес достаточно русский народ, 1 Колтун – кожная болезнь на голове, при которой волосы слипаются в плотный ком. 2 Заступ – большая металлическая лопата для земляных работ. 3 Долбить (долбит) – здесь: ударами делать углубление. 109 Вынес и эту дорогу железную – Вынесет все, что господь ни пошлет! Вынесет все – и широкую, ясную Грудью дорогу проложит себе, Жаль только – жить в эту пору прекрасную Уж не придется – ни мне, ни тебе. III В эту минуту свисток оглушительный Взвизгнул – исчезла толпа мертвецов! «Видел, папаша, я сон удивительный, Ваня сказал: - тысяч пять мужиков, Русских племен и пород представители Вдруг появились – и он мне сказал: «Вот они – нашей дороги строители!..» Захохотал генерал! - Был я недавно в стенах Ватикана,1 По Колизею2 две ночи бродил, Видел я в Вене святого Стефана,3 Что же… все это народ сотворил? Вы извините мне смех этот дерзкий, Логика ваша немножко дика. Или для вас Аполлон Бельведерский4 Хуже печного горшка?1 1 Ватикан – религиозно-административный центр римско-католической церкви; резиденция папы римского; государство – город. 2 Колизей – один из частично сохранившихся памятников древнеримской архитектуры (75-80 г. н.э.), предназначался для различных зрелищ. 3 Святой Стефан – собор в Вене, памятник средневекового зодчества. 4 Аполлон – в древнегреческой мифологии бог солнца, мудрости, покровитель искусств. 110 Вот ваш народ – эти термы2 и бани, Чудо искусства - он все растаскал! «Я говорю не для вас, а для Вани…» Но генерал возражать не давал: - Ваш славянин, англосакс и германец Не создавать – разрушать мастера, Варвары! дикое скопище3 пьяниц!.. Впрочем, Ванюшей заняться пора; Знаете, зрелищем смерти, печали Детское сердце грешно возмущать. Вы бы ребенку теперь показали Светлую сторону… IV Рад показать! Слушай, мой милый: труды роковые Кончены – немец уж рельсы кладет. Мертвые в землю зарыты; больные Скрыты в землянках; рабочий народ Тесной гурьбой у конторы собрался… Крепко затылки чесали они: Каждый подрядчику должен остался, Стали в копейку прогульные дни! Все заносили десятники в книжку – 1 Здесь Некрасов перефразировал слова Пушкина: Тебе бы пользы все – на вес Кумир ты ценишь Бельведерский… Печной горшок тебе дороже. Ты кашу в нем себе варишь. («Поэт и толпа»). 2 Термы – древнеримские общественные бани. 3 Скопище (неодобр.) – толпа, сборище; большое количество скопившихся где-нибудь людей. 111 Брал ли на баню, лежал ли больной: «Может, и есть тут теперича лишку1, Дá вот, поди ты!..» Махнули рукой… В синем кафтане – почтенный лабазник2, Толстый, присадистый, красный, как медь, Едет подрядчик по линии в праздник, Едет работы свои посмотреть. Праздный народ расступается чинно… Пот отирает купчина с лица И говорит, подбоченясь картинно: «Ладно… нештó… молодцá!.. молодцá!.. С богом, теперь по домам, - проздравляю! (Шапки долой – коли я говорю!) Бочку рабочим вина выставляю И – недоимку3 дарю!..» Кто-то «ура» закричал. Подхватили Громче, дружнее, протяжнее… Глядь: С песней десятники бочку катили… Тут и ленивый не мог устоять! Выпряг народ лошадей – и купчину С криком «ура!» по дороге помчал… Кажется, трудно отрадней картину Нарисовать, генерал?.. О стихотворении «Железная дорога» Некрасов вошел в русскую поэзию в начале 40-х годов, а завершил свои творческие искания в середине 70-х годов «По1 Лишек – лишку (разгов.) – что-нибудь лишнее, излишек. Лабазник (устар.) – торговец, владелец лабаза (помещения для торговли). 3 Недоимка (устар.) – неоплаченный в срок налог. 2 112 следними песнями». За эти десятилетия поэт прошел определенную эволюцию, менялась и углублялась тематика его произведений, совершенствовалась художественная форма. «Железная дорога», написанная в 1864 году, знаменует новый этап в становлении развития реализма Некрасова. По жанру «Железная дорога» выходит за пределы лирики и представляет собой маленькую поэму. В произведении рассказывается о конкретном историческом факте – строительстве железной дороги между Петербургом и Москвой, законченном в 1851 году. О величии народного труда, о трагизме судьбы крестьян, согнанных «с разных концов государства великого» на строительство железной дороги, повествует автор в своем произведении. «Железная дорога» отличается удивительной четкостью композиции: поэма делится на четыре части. Стихотворению предпослан эпиграф – запись вагонного разговора между генералом и его сыном Ваней, случайно услышанного поэтом. Всем строем стихотворения Некрасов опровергает ложное мнение генерала и утверждает, что подлинным строителем железной дороги является народ, а не начальник железнодорожного строительства граф Клейнмихель, который «прославился» колоссальными хищениями и взятками. Первая часть – это картина осени, которую лирический герой наблюдает из окон быстро несущегося поезда: Славная осень! Здоровый, ядреный Воздух усталые силы бодрит… Изображение поздней русской осени напоминает нам пушкинские строки: «Унылая пора! Очей очарованье…». Некрасов, как и Пушкин, очарован осенней природой. Но в осеннем пейзаже Некрасова нельзя не заметить особого некрасовского стиля. Слова «ядреный», «студеной», взятые из крестьянской речи, придают стихотворению народную окраску. Звонкие, раскатистые «р» (здоровый, ядреный, бодрит, неокрепший) соответствуют бодрому, радостному настроению душевного подъема. «Около леса, как в мягкой постели, / Выспаться можно…» 113 Здесь, как тонко замечает исследователь Н.Н. Скатов1, «передано физическое ощущение приобщения к природе». Действительно, по-мужицки усталому человеку хочется уйти в природу. Уже в этой пейзажной зарисовке чувствуется дух народа. Некрасов «поэтизирует прозаическое»: пни и моховые кочи, лед, «словно как тающий сахар лежит». Не случайно первая часть поэмы завершается словами: «Всюду родимую Русь узнаю…». Вторая часть – это рассказ автора, обращенный к мальчику Ване, об истинных строителях железной дороги. Картина строительства поразительна по своей точности и потрясает своей художественной правдой. Тяжкий труд крестьян, согнанных «с Волхова, с матушки Волги, с Оки», протекает «под зноем, под холодом, с вечно согнутой спиной». Картина удивительного сна, который увидел Ваня, помогает зрительно представить страшные, ужасающие условия, в которых проходило строительство. Поэтому не случайно многие «гроб обрели здесь себе», воззвав к жизни «эти дебри бесплодные». Некрасов прибегает к особому приему, обычному в романтических балладах: он изображает тени людей, умерших на постройке железной дороги. Мы слышим хоровой монолог «толпы мертвецов», по чьим костям пролегла дорога: Мы надрывались под зноем, под холодом… Грабили нас грамотеи десятники… «Пение дикое» преследующих поезд мертвецов воспринимается, как стон всего народа. «Этот стон у нас песней зовется», - писал Некрасов еще в «Размышлениях у парадного подъезда» (1858). Образ народа, каким он явился во сне, - образ трагический и необычайно масштабный. Здесь предстала как бы вся «родимая Русь», над которой властвует беспощадный царь: «Голод названье ему». Чрезвычайно впечатляющ в этой «толпе мертвецов» образ изможденного голодом, больного белоруса, который «стоит, изможден лихорадкою» и «механически ржавой 1 Скатов Н.Н. О поэтичности стихотворения Н.А. Некрасова «Железная дорога» // Русская классическая литература. Разборы и анализы. М. 1969. С.270-271. 114 лопатою мерзлую землю долбит». Удачно подобранные эпитеты («ржавой лопатою», «мерзлую») с исключительной выразительностью передают тяжесть труда. Ко всему молодому поколению России (а не только к Ване) обращается Некрасов, когда говорит: Эту привычку к труду благородную Нам бы не худо с тобой перенять… В третьей части «Железной дороги» речь идет о том, может ли народ явиться создателем великих духовных ценностей. Убеждение генерала («Ваш славянин, англосакс и германец / Не создавать – разрушать мастера…»), что народ не созидающая, а только разрушающая сила, прямо не оспаривается автором. Но вчитаемся в текст, в аргументы генерала, посетившего Ватикан, Колизей, собор святого Стефана в Вене. Этих аргументов просто-напросто нет. «Защитник» прекрасного, «защитник» высокого искусства, генерал называет только произведения искусства, а какое место они занимают в его жизни, какие чувства вызывают в нем эти произведения, мы не знаем. Кроме того, в уста генерала вложены бездоказательные, бесцеремонные ругательства в адрес народа: Варвары! дикое скопище пьяниц!.. Завершается «Железная дорога» картиной торжества угнетателя народа – «толстого, присадистого, красного, как медь», подрядчика – и добровольного рабства народа, получившего за свои труды в «подарок» «бочку вина» и «недоимку». Ограбленные подрядчиком и обманутые десятниками рабочие впрягаются в телегу и с криком «ура!» мчат подрядчика по дороге. Этим скорбным эпизодом завершает Некрасов свое произведение. Вот какова «светлая сторона» народной жизни: Кажется, трудно отрадней картину Нарисовать, генерал?.. Темнота, пассивность, долготерпение народа вызывало отчаяние в душе «печальника народного», поэта-гражданина. Итак, по убеждению Некрасова, народ – созидатель, творец материальных и духовных ценностей. 115 Вопросы и задания 1. 2. Какова роль эпиграфа? Составьте цитатный план к стихотворению Некрасова «Железная дорога». I часть. Осенний пейзаж, «родимая Русь». II часть. Сон Вани. Образы истинных строителей железной дороги. Образ рассказчика. III часть. Отношение генерала к народу. IV часть. «Светлая сторона» народной жизни. 3. Какими чертами характера наделен народ в стихотворении «Железная дорога»? 4. Напишите сочинение на тему: «Два народа в «Железной дороге» Некрасова». 5. Сопоставьте двойственность восприятия народа у Некрасова («Железная дорога») и Тургенева («Певцы»). Духовная красота и глубина в изображении народа противопоставлены душевной дряблости и пристрастию к разгулу. 6. Прочитайте в переводе Егише Чаренца «Железную дорогу» Некрасова. Как, по-вашему, сделан перевод, передано ли звучание оригинала, его идейный пафос? 7. Выучите наизусть отрывок из стихотворения «Железная дорога» (по выбору студента). 116 Л.Н. ТОЛСТОЙ Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой прожил долгую жизнь. Он родился в 1828 году, а умер в 1910. Творческая деятельность его продолжалась около 60-ти лет. За этот огромный промежуток времени до неузнаваемости изменился и экономический, общественно-политический и культурный быт России. Пройдя сложный путь, Россия пришла к революции 1905 года. Все исторические этапы нашли отражение в творчестве писателя. В своих произведениях Толстой боролся со злом во всех его проявлениях. Не боясь никого и ничего, он говорил правду «во что бы то ни стало, всем на свете и самому себе» (Ромен Роллан). Сам Толстой считал, что нельзя равнодушно наблюдать за тем, что происходит в мире. Он писал: «Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие - душевная подлость». Роман «Война и мир» - первое произведение, принесшее Толстому мировую славу. Рассказ Льва Николаевича Толстого «После бала» - одно из наиболее значительных произведений, созданных им в последние годы жизни. Несомненна связь между такими произведениями великого писателя, как «После бала» и «Хаджи-Мурат» и его острыми публицистическими статьями этих лет «Неужели это так надо?», «Не могу молчать» и др., в которых с новой силой прозвучало его слово в защиту гуманизма, в защиту человеческого достоинства. О жизненных истоках рассказа «После бала» позволяют судить записи в «Дневнике» писателя и мемуары его современников. Дата завершения работы над рассказом обозначена в ру117 кописи: Ясная Поляна, 20 августа 1903 года. В это же время семидесятилетний Лев Николаевич Толстой работал и над повестью «Хаджи-Мурат», события которой также относятся к 40-м годам XIX века – годам студенческой жизни писателя в Казани и времени его военной молодости на Кавказе. 40-е годы – время царствования Николая I. Отношение писателя к Николаю I отчетливо выразилось в названии статьи, написанной в 1886 году, - «Николай Палкин». В этой статье Толстой писал: «Мы говорим: зачем поминать?.. те страшные дела: палки, сквозь строй и другие – прошли уже; зачем поминать старое? Теперь уже этого нет больше… Прошло? Изменило форму, но не прошло…»1. Раздумья об ужасах солдатчины, о бесчеловечности и произволе самодержавной власти вновь возникают в рассказе «После бала». Первое упоминание о замысле будущего рассказа в дневниковых записях Толстого непосредственно связано с работой над историческими материалами времен Николая Палкина. В июне в дневниковой записи Толстого среди задуманных новых произведений назван «рассказ о бале и сквозь строй». Упоминание о бале далее возникает в записи, представляющей собой основу сюжета: «Веселый бал в Казани, влюблен в (Корейшу) красавицу, дочь воинского начальника – поляка, танцую с нею; ее красавец старик отец ласково берет ее и идет мазурку. И наутро после влюбленной бессонной ночи звуки барабана и сквозь строй гонят татарина, и воинский начальник велит больней бить»2. В Казани, где в 40-х годах Толстой жил вместе с братом Сергеем Николаевичем, братья были знакомы с Варварой Андреевной, дочерью воинского начальника А.П. Корейши. По семейному преданию и по свидетельству мемуаристов, событие, записанное в дневнике от первого лица, произошло с Сергеем Николаевичем. Так или иначе основу сюжета рассказа составляют действительные события. Законченный рассказ Л.Н. Толстой озаглавил «После бала». 1 Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: в 90-та т. М. 1936. Т.26. С.558-559. Толстой Л.Н. Дневники. – Полн. собр. соч.: В 90-та т. М. 1955. Т.54. С.177-178. 2 118 После бала — Вот вы говорите, что человек не может сам по себе понять, что хорошо, что дурно, что все дело в среде, что среда заедает1. А я думаю, что все дело в случае. Я вот про себя скажу. Так заговорил всеми уважаемый Иван Васильевич после разговора, шедшего между нами, о том, что для личного совершенствования2 необходимо прежде изменить условия, среди которых живут люди. Никто, собственно, не говорил, что нельзя самому понять, что хорошо, что дурно, но у Ивана Васильевича была такая манера отвечать на свои собственные, возникающие вследствие разговора мысли и по случаю этих мыслей рассказывать эпизоды из своей жизни. Часто он совершенно забывал повод, по которому он рассказывал, увлекаясь рассказом, тем более что рассказывал он очень искренно и правдиво. Так он сделал и теперь. — Я про себя скажу. Вся моя жизнь сложилась так, а не иначе, не от среды, а совсем от другого. — От чего же? — спросили мы. — Да это длинная история. Чтобы понять, надо много рассказывать. — Вот вы и расскажите. Иван Васильевич задумался, покачал головой. — Да, — сказал он. — Вся жизнь переменилась от одной ночи, или, скорее, утра. — Да что же было? — А было то, что был я сильно влюблен. Влюблялся я много раз, но это была самая моя сильная любовь. Дело прошлое; у нее уже дочери замужем. Это была Б..., да, Варенька Б... — Иван Васильевич назвал фамилию. — Она и в пятьдесят лет была замечательная красавица. Но в молодости, восемнадцати лет, была прелестна: высокая, стройная, грациозная и величественная, именно величественная. Держалась она всегда необык1 Среда заедает – окружение, социально-бытовые условия, которые дурно влияют на человека. 2 Личное совершéнствование – самовоспитание; совершенствоваться – становиться лучше, совершеннее. 119 новенно прямо - как будто не могла иначе, откинув немного назад голову, и это давало ей, с ее красотой и высоким ростом, несмотря на ее худобу, даже костлявость, какой-то царственный вид, который отпугивал бы от нее, если бы не ласковая, всегда веселая улыбка и рта, и прелестных, блестящих глаз, и всего ее милого, молодого существа. — Каково Иван Васильевич расписывает! — Да как ни расписывай, расписать нельзя так, чтобы вы поняли, какая она была. Но не в том дело. То, что я хочу рассказать, было в сороковых годах. Был я в то время студентом в провинциальном университете. Не знаю, хорошо ли это, или дурно, но не было у нас в то время в нашем университете никаких кружков, никаких теорий, а были мы просто молоды и жили, как свойственно молодости: учились и веселились. Был я очень веселый и бойкий малый, да еще и богатый. Был у меня иноходец1 лихой, катался я с гор с барышнями (коньки еще не были в моде), кутил с товарищами (в то время мы ничего, кроме шампанского, не пили; не было денег — ничего не пили, а не пили, как теперь, водку). Главное же мое удовольствие составляли вечера и балы. Танцевал я хорошо и был не безобразен. — Ну, нечего скромничать, — перебила его одна из собеседниц. — Мы ведь знаем ваш еще дагерротипный2 портрет. Не то что не безобразен, а вы были красавец. — Красавец так красавец, да не в этом дело. А дело в том, что во время этой моей самой сильной любви к ней был я в последний день масленицы на бале у губернского предводителя3, добродушного старичка, богача, хлебосола и камергера4. Принимала такая же добродушная, как и он, жена его в бархатном 1 Инохóдец – верховая лошадь, обладающая особой «иноходью», при которой лошадь выносит вперед обе правые ноги, затем обе левые. 2 Дагерроти́ пный – фотографический (по старинному названию фотографии). 3 Губернский предводитель – выборный представитель дворянства (губерния – административная единица). 4 Камергéр – придворное почетное звание. 120 пюсовом платье1, в брильянтовой фероньерке2 на голове и с открытыми старыми, пухлыми, белыми плечами и грудью, как портреты Елизаветы Петровны3. Бал был чудесный: зала прекрасная, с хорами4, музыканты — знаменитые в то время крепостные помещика-любителя, буфет великолепный и разливанное море шампанского. Хоть я и охотник был до шампанского, но не пил, потому что без вина был пьян любовью, но зато танцевал до упаду, танцевал и кадрили, и вальсы, и польки, разумеется, насколько возможно было, все с Варенькой. Она была в белом платье с розовым поясом и в белых лайковых перчатках, немного не доходивших до худых, острых локтей, и в белых атласных башмачках. Мазурку отбили у меня; препротивный инженер Анисимов — я до сих пор не могу простить это ему — пригласил ее, только что она вошла, а я заезжал к парикмахеру за перчатками и опоздал. Так что мазурку я танцевал не с ней, а с одной немочкой, за которой я немножко ухаживал прежде. Но, боюсь, в этот вечер был очень неучтив с нею, не говорил с ней, не смотрел на нее, а видел только высокую, стройную фигуру в белом платье с розовым поясом, ее сияющее, зарумянившееся с ямочками лицо и ласковые, милые глаза. Не я один, все смотрели на нее и любовались ею, любовались и мужчины, и женщины, несмотря на то, что она затмила их всех. Нельзя было не любоваться. По закону, так сказать, мазурку я танцевал не с нею, но в действительности танцевал я почти все время с ней. Она, не смущаясь, через всю залу шла прямо ко мне, и я вскакивал, не дожидаясь приглашения, и она улыбкой благодарила меня за мою догадливость. Когда нас подводили к ней и она не угадывала моего качества5, она, подавая руку не мне, пожимала худыми плечами и, в знак сожаления и утешения, улыбалась мне. 1 Пюсовое платье – платье темно-коричневого цвета, модное в 40-е годы XIX века. 2 Фероньéрка – повязка на лбу с драгоценным камнем посередине. 3 Елизавета Петровна – русская царица, дочь Петра I. 4 Хóры – открытая галерея, балкон в верхней части зала (над колоннами) для помещения хора, музыкантов. 5 То есть выбрать кавалера для очередной фигуры танца по условному названию. 121 Когда делали фигуры мазурки вальсом, я подолгу вальсировал с нею, и она, часто дыша, улыбаясь, говорила мне: «Encore»1. И я вальсировал еще и еще и не чувствовал своего тела. — Ну, как же не чувствовали, я думаю, очень чувствовали, когда обнимали ее талию, не только свое, но и ее тело, — сказал один из гостей. Иван Васильевич вдруг покраснел и сердито закричал почти: — Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме тела, ничего не видите. В наше время было не так. Чем сильнее я был влюблен, тем бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr — хороший был писатель, — на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу, как добрый сын Ноя2. Ну, да вы не поймете... — Не слушайте его. Дальше что? — сказал один из нас. — Да. Так вот танцевал я больше с нею и не видал, как прошло время. Музыканты уж с каким-то отчаянием усталости, знаете, как бывает в конце бала, подхватывали все тот же мотив мазурки, из гостиных поднялись уже от карточных столов папаши и мамаши, ожидая ужина, лакеи чаще забегали, пронося чтото. Был третий час. Надо было пользоваться последними минутами. Я еще раз выбрал ее, и мы в сотый раз прошли вдоль залы. — Так после ужина кадриль моя? — сказал я ей, отводя ее к месту. — Разумеется, если меня не увезут, — сказала она, улыбаясь. — Я не дам, — сказал я. — Дайте же веер, — сказала она. 1 Encore (франц.) - еще. Добрый сын Ноя. – Имеется в виду библейское сказание о Ное и его сыновьях. Однажды Ной, опьянев, заснул обнаженным; сын его Хам, смеясь, рассказал об этом своим старшим братьям Симу и Яфету, но те, почтительно относившиеся к отцу, прикрыли его наготу. 2 122 — Жалко отдавать, — сказал я, подавая ей белый дешевенький веер. — Так вот вам, чтоб вы не жалели, — сказала она, оторвала перышко от веера и подала мне. Я взял перышко и только взглядом мог выразить весь свой восторг и благодарность. Я был не только весел и доволен, я был счастлив, блажен, я был добр, я был не я, а какое-то неземное существо, не знающее зла и способное на одно добро. Я спрятал перышко в перчатку и стоял, не в силах отойти от нее. — Смотрите, папá просят танцевать, — сказала она мне, указывая на высокую статную фигуру ее отца полковника, с серебряными эполетами1, стоявшего в дверях с хозяйкой и другими дамами. — Варенька, подите сюда, — услышали мы громкий голос хозяйки в брильянтовой фероньерке и с елизаветинскими плечами. Варенька подошла к двери, и я за ней. — Уговорите, ma chère2, отца пройтись с вами. Ну, пожалуйста, Петр Владиславич, — обратилась хозяйка к полковнику. Отец Вареньки был очень красивый, статный, высокий и свежий старик. Лицо у него было очень румяное, с белыми á la Nicolas I3 подвитыми усами, белыми же, подведенными к усам бакенбардами и с зачесанными вперед височками, и та же ласковая радостная улыбка, как и у дочери, была в его блестящих глазах и губах. Сложен он был прекрасно, с широкой, небогато украшенной орденами, выпячивающейся по-военному грудью, с сильными плечами и длинными, стройными ногами. Он был воинский начальник типа старого служаки николаевской выправки. Когда мы подошли к дверям, полковник отказывался, говоря, что он разучился танцевать, но все-таки, улыбаясь, закинув на левую сторону руку, вынул шпагу из портупеи,4 отдал ее ус1 Эполéты – парадные, округлые на концах погоны, заканчивающиеся расшитым (часто с бахромой) кругом. 2 Ma chère (фр.) – дорогая. 3 Á la Nicolas I (франц.) – как у Николая I. 4 Портупéя – плечевые ремни для ношения холодного оружения. 123 лужливому молодому человеку и, натянув замшевую перчатку на правую руку, — «надо все по закону», — улыбаясь, сказал он, взял руку дочери и стал в четверть оборота, выжидая такт. Дождавшись начала мазурочного мотива, он бойко топнул одной ногой, выкинул другую, и высокая грузная фигура его то тихо и плавно, то шумно и бурно, с топотом подошв и ноги об ногу, задвигалась вокруг залы. Грациозная фигура Вареньки плыла около него, незаметно, вовремя укорачивая или удлиняя шаги своих маленьких белых атласных ножек. Вся зала следила за каждым движением пары. Я же не только любовался, но с восторженным умилением смотрел на них. Особенно умилили меня его сапоги, обтянутые штрипками, — хорошие опойковые сапоги1, но не модные, с острыми, а старинные, с четвероугольными носками и без каблуков. Очевидно, сапоги были построены батальонным сапожником. «Чтобы вывозить и одевать любимую дочь, он не покупает модных сапог, а носит домодельные», — думал я, и эти четвероугольные носки сапог особенно умиляли2 меня. Видно было, что он когда-то танцевал прекрасно, но теперь был грузен, и ноги уже не были достаточно упруги для всех тех красивых и быстрых па3, которые он старался выделывать. Но он все-таки ловко прошел два круга. Когда же он, быстро расставив ноги, опять соединил их и, хотя и несколько тяжело, упал на одно колено, а она, улыбаясь и поправляя юбку, которую он зацепил, плавно прошла вокруг него, все громко зааплодировали. С некоторым усилием приподнявшись, он нежно, мило обхватил дочь руками за уши и, поцеловав в лоб, подвел ее ко мне, думая, что я танцую с ней. Я сказал, что не я ее кавалер. — Ну, все равно, пройдитесь теперь вы с ней, — сказал он, ласково улыбаясь и вдевая шпагу в портупею. Как бывает, что вслед за одной вылившейся из бутылки каплей содержимое ее выливается большими струями, так и в моей душе любовь к Вареньке освободила всю скрытую в моей душе способность любви. Я обнимал в то время весь мир своей любовью. Я любил и хозяйку в фероньерке, с ее елизаветинским 1 Опóйковые сапоги – сапоги, сшитые из телячьей кожи. Умилять – приходить в умиление (нежное, трогательное чувство). 3 Па – ритмичное движение в танце. 2 124 бюстом, и ее мужа, и ее гостей, и ее лакеев, и даже дувшегося1 на меня инженера Анисимова. К отцу же ее, с его домашними сапогами и ласковой, похожей на нее, улыбкой, я испытывал в то время какое-то восторженно-нежное чувство. Мазурка кончилась, хозяева просили гостей к ужину, но полковник Б. отказался, сказав, что ему надо завтра рано вставать, и простился с хозяевами. Я было испугался, что и ее увезут, но она осталась с матерью. После ужина я танцевал с нею обещанную кадриль, и, несмотря на то, что я был, казалось, бесконечно счастлив, счастье мое все росло и росло. Мы ничего не говорили о любви. Я не спрашивал ни ее, ни себя даже о том, любит ли она меня. Мне достаточно было того, что я любил ее. И я боялся только одного, чтобы что-нибудь не испортило моего счастья. Когда я приехал домой, разделся и подумал о сне, я увидал, что это совершенно невозможно. У меня в руке было перышко от ее веера и целая ее перчатка, которую она дала мне, уезжая, когда садилась в карету и я подсаживал ее мать и потом ее. Я смотрел на эти вещи и, не закрывая глаз, видел ее перед собой то в ту минуту, когда она, выбирая из двух кавалеров, угадывает мое качество, и слышу ее милый голос, когда она говорит: «Гордость? да?» — и радостно подает мне руку, или когда за ужином пригубливает бокал шампанского и исподлобья смотрит на меня ласкающими глазами. Но больше всего я вижу ее в паре с отцом, когда она плавно двигается около него и с гордостью и радостью и за себя и за него взглядывает на любующихся зрителей. И я невольно соединяю его и ее в одном нежном, умиленном чувстве. Жили мы тогда одни с покойным братом. Брат и вообще не любил света и не ездил на балы, теперь же готовился к кандидатскому экзамену2 и вел самую правильную жизнь. Он спал. Я посмотрел на его уткнутую в подушку и закрытую до половины фланелевым одеялом голову, и мне стало любовно жалко его, 1 Дувшийся (разг.) – обиженный, дуться – выражать своим внешним видом неудовольствие, обиду 2 Кандидатский экзамен – экзамен на первую ученую степень (например, кандидат прав, кандидат естественных наук и т.п.). 125 жалко за то, что он не знал и не разделял того счастья, которое я испытывал. Крепостной наш лакей Петруша встретил меня со свечой и хотел помочь мне раздеваться, но я отпустил его. Вид его заспанного лица с спутанными волосами показался мне умилительно трогательным. Стараясь не шуметь, я на цыпочках прошел в свою комнату и сел на постель. Нет, я был слишком счастлив, я не мог спать. Притом мне жарко было в натопленных комнатах, и я, не снимая мундира, потихоньку вышел в переднюю, надел шинель, отворил наружную дверь и вышел на улицу. *** С бала я уехал в пятом часу, пока доехал домой, посидел дома, прошло еще часа два, так что, когда я вышел, уже было светло. Была самая масленичная погода1, был туман, насыщенный водою снег таял на дорогах, а со всех крыш капало. Жили Б. тогда на конце города, подле большого поля, на одном конце которого было гулянье, а на другом — девический институт. Я прошел наш пустынный переулок и вышел на большую улицу, где стали встречаться и пешеходы, и ломовые2 с дровами на санях, достававших полозьями до мостовой. И лошади, равномерно покачивающие под глянцевитыми дугами мокрыми головами, и покрытые рогожками3 извозчики, шлепавшие в огромных сапогах подле возов, и дома улицы, казавшиеся в тумане очень высокими, - все было мне особенно мило и значительно. Когда я вышел на поле, где был их дом, я увидал в конце его, по направлению гулянья, что-то большое черное и услыхал доносившиеся оттуда звуки флейты и барабана. В душе у меня все время пело и изредка слышался мотив мазурки. Но это была какая-то другая, жесткая, нехорошая, музыка. «Что это такое?» — подумал я и по проезженной посередине поля, скользкой дороге пошел по направлению звуков. 1 Масленичная погода – какая бывает на масленицу (старинный славянский праздник проводов зимы). 2 Ломовóй – здесь: извозчик, перевозивший грузы. 3 Рогожка (рогожа) – грубый, плетенный из мочала материал для упаковки. 126 Пройдя шагов сто, я из-за тумана стал различать много черных людей. Очевидно, солдаты. «Верно, ученье», — подумал я и вместе с кузнецом в засаленном полушубке и фартуке, несшим что-то и шедшим передо мной, подошел ближе. Солдаты в черных мундирах стояли двумя рядами друг против друга, держа ружья к ноге, и не двигались. Позади их стояли барабанщик и флейтщик и не переставая повторяли все ту же неприятную, визгливую1 мелодию. — Что это они делают? — спросил я у кузнеца, остановившегося рядом со мною. — Татарина гоняют за побег, — сердито сказал кузнец, взглядывая в дальний конец рядов. Я стал смотреть туда же и увидал посреди рядов что-то страшное, приближающееся ко мне. Приближающееся ко мне был оголенный по пояс человек, привязанный к ружьям двух солдат, которые вели его. Рядом с ним шел высокий военный в шинели и фуражке, фигура которого показалась мне знакомой. Дергаясь всем телом, шлепая ногами по талому снегу, наказываемый, под сыпавшимися с обеих сторон на него ударами, подвигался ко мне, то опрокидываясь назад — и тогда унтерофицеры, ведшие его за ружья, толкали его вперед, то падая наперед — и тогда унтер-офицеры, удерживая его от падения, тянули его назад. И, не отставая от него, шел твердой, подрагивающей походкой высокий военный. Это был ее отец, с своим румяным лицом и белыми усами и бакенбардами. При каждом ударе наказываемый, как бы удивляясь, поворачивал сморщенное от страдания лицо в ту сторону, с которой падал удар, и, оскаливая белые зубы, повторял какие-то одни и те же слова. Только когда он был совсем близко, я расслышал эти слова. Он не говорил, а всхлипывал: «Братцы, помилосердствуйте. Братцы, помилосердуйте»2. Но братцы не милосердствовали, и, когда шествие совсем поравнялось со мною, я видел, 1 Визгливая (мелодия) – пронзительно резкая, с визгом. Помилосердуйте – искаженная форма глагола помилосердствуйте (устар.) – помилуйте, пожалейте; милосердствовать – проявлять милосердие, готовность помочь или простить из сострадания, человеколюбия. 2 127 как стоявший против меня солдат решительно выступил шаг вперед и, со свистом взмахнув палкой, сильно шлепнул ею по спине татарина. Татарин дернулся вперед, но унтер-офицеры удержали его, и такой же удар упал на него с другой стороны, и опять с этой, и опять с той... Полковник шел подле и, поглядывая то себе под ноги, то на наказываемого, втягивал в себя воздух, раздувая щеки, и медленно выпускал его через оттопыренную губу. Когда шествие миновало то место, где я стоял, я мельком увидал между рядов спину наказываемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это было тело человека. — О господи, — проговорил подле меня кузнец. Шествие стало удаляться, все так же падали с двух сторон удары на спотыкающегося, корчившегося1 человека, и все так же били барабаны и свистела флейта, и все так же твердым шагом двигалась высокая, статная2 фигура полковника рядом с наказываемым. Вдруг полковник остановился и быстро приблизился к одному из солдат. — Я тебе помажу, — услыхал я его гневный голос. — Будешь мазать? Будешь? И я видел, как он своей сильной рукой в замшевой перчатке бил по лицу испуганного малорослого, слабосильного солдата за то, что он недостаточно сильно опустил свою палку на красную спину татарина. — Подать свежих шпицрутенов!3 — крикнул он, оглядываясь, и увидал меня. Делая вид, что он не знает меня, он, грозно и злобно нахмурившись, поспешно отвернулся. Мне было до такой степени стыдно, что, не зная, куда смотреть, как будто я был уличен4 в самом постыдном поступке, я опустил глаза и поторопился уйти домой. Всю дорогу в ушах у меня то била барабанная дробь и свистела флейта, то слышались слова: «Братцы, помилосердуйте», то я слышал самоуверенный, гневный, голос 1 Корчившийся – корчиться (изгибаться в корчах, судорогах от боли). Статный – стройный, хорошего, пропорционального телосложения. 3 Шпицрутен – длинный гибкий прут или палка, употреблявшиеся для телесных наказаний, главным образом солдат. 4 Уличить (уличен) – доказать виновность. 2 128 полковника, кричащего: «Будешь мазать? Будешь?» А между тем на сердце была почти физическая, доходившая до тошноты, тоска, такая, что я несколько раз останавливался, и мне казалось, что вот-вот меня вырвет всем тем ужасом, который вошел в меня от этого зрелища. Не помню, как я добрался домой и лег. Но только стал засыпать, услыхал и увидал опять все и вскочил. «Очевидно, он что-то знает такое, чего я не знаю, — думал я про полковника. — Если бы я знал то, что он знает, я бы понимал и то, что я видел, и это не мучило бы меня». Но сколько я ни думал, я не мог понять того, что знает полковник, и заснул только к вечеру, и то после того, как пошел к приятелю и напился с ним совсем пьян. Что же, вы думаете, что я тогда решил, что то, что я видел, было — дурное дело? Ничуть. «Если это делалось с такой уверенностью и признавалось всеми необходимым, то, стало быть, они знали что-то такое, чего я не знал», — думал я и старался узнать это. Но сколько ни старался — и потом не мог узнать этого. А не узнав, не мог поступить в военную службу, как хотел прежде, и не только не служил в военной, но нигде не служил и никуда, как видите, не годился. — Ну, это мы знаем, как вы никуда не годились, — сказал один из нас. — Скажите лучше: сколько бы людей никуда не годились, кабы вас не было. — Ну, это уж совсем глупости, — с искренней досадой сказал Иван Васильевич. — Ну, а любовь что? — спросили мы. — Любовь? Любовь с этого дня пошла на убыль1. Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я реже стал видаться с ней. И любовь так и сошла на нет. Так вот какие бывают дела и отчего переменяется и направляется вся жизнь человека. А вы говорите... — закончил он. Ясная Поляна, 20 августа 1903 г. 1 Пойти на убыль – убывать, уменьшаться. 129 О рассказе «После бала»1 Рассказ «После бала» был создан Толстым в последний период творчества – в промежутке между 9 июня и 20-м августа 1903 года.<…> В основу рассказа положен случай, известный в семье Толстых. Брат Толстого – Сергей Николаевич был влюблен в дочь воинского начальника. Их отношения расстроились после того, как однажды С.Н. Толстому довелось увидеть экзекуцию, которой руководил отец его возлюбленной<...> В рассказе описано царствование Николая I. В изображении конкретных примет исторического времени (костюмов, причесок, обстановки, других бытовых подробностей) Толстой, как всегда, в высшей степени точен. «Прогоняние сквозь строй» тоже, в сущности, черта времени. Но под пером Толстого она становится самой сильной характеристикой николаевской эпохи в русской литературе. Уже в ней одной отразился весь тот «жестокий век»<...> Идея рассказа проста и вместе с тем глубока. Ивану Васильевичу после счастливого бала суждено пережить сильное душевное потрясение. Внутренний процесс, который совершится в нем, приведет к изменению всей его прежней жизни. Человек высшего социального круга… живет легко, беззаботно и весело. Влюбленный, он готов обнять «весь мир со всей любовью». Он испытывал и к отцу Вареньки «какое-то восторженно-нежное чувство». Дочь и отец соединяются в его сознании в «одном нежном, умильном чувстве». Сцена на балу – кульминация той части жизни героя, которая была нескончаемым праздником. Сцена на плацу – важнейшая с точки зрения мотивировки образа главного героя. «Прогоняние на смерть сквозь строй», вид «пестрой, мокрой, красной» спины истязаемого потрясла его настолько, что «на сердце была почти физическая, доходившая до тошноты, тоска…»<…> Когда герой неожиданно увидел это зрелище и отца Вареньки, в сущности…, хладнокровного пала1 Из статьи Сапарова К.С. «Рассказ Л.Н. Толстого “После бала”». См.: журн. Русский язык в армянской школе. 1990. №5-6. С.46-50. 130 ча, несколько часов назад казавшегося ему ласковым и умильным стариком, он все еще был в том состоянии восторженной влюбленности, которая не оставляла его после бала. Внезапный переход из одного психологического состояния в другое стал толчком к кризису в душе героя<…> Время действия в рассказе весна<...> Такое время действия выбрано, конечно, не случайно. Весна – «пора любви»: внешняя обстановка созвучна чувству молодого человека<...> Но весна – это и начало воскресения природы, воскресения жизни – символика, древнейшая в мировом искусстве <…> Основные события в рассказе предваряются небольшим вступлением: окружающие просят Ивана Васильевича рассказать о случае, вмешавшемся в его судьбу<...> Завершается рассказ обращением героя к слушателям, которые могли убедиться в правоте его слов<...> Между вступлением и концовкой следует собственно повествование – история, которая делится на две, почти равные части. Первую условно назовем «Бал», вторую – «Плац». Обе части противопоставлены и внешне (бал - плац), и внутренне (восторг – ужас, чувства, которые испытывает герой на балу и на плацу). Но главное противопоставление – социальное: круг Ивана Васильевича с его роскошной и беспечной жизнью - и круг народа, где царствуют жестокость и страдание. Противопоставление, обусловленное страшной несправедливостью и безнравственностью строя, при котором одни, для сохранения богатства и благополучия, давят других – тех, кто на них трудится и их защищает. Это – принцип антитезы – особенность многих композиций Толстого.<...> Общий принцип построения отражен и в частностях. В описании костюмов, лиц, предметов в первой части доминирует белый цвет. Незаметно и как будто случайно на фоне белого появляются розовые и мягкие красные тона. Варенька, - пишет Толстой, - «была в белом платье с розовым поясом и в белых лайковых перчатках..., в белых атласных башмачках».<...> Белый – цвет аристократического бала. Он естествен для обстановки и круга лиц, нарисованных в первой части рассказа. Доминирующий цвет второй части – черный. Он появляется с самого начала: герой подходит к плацу и еще издали, пока неясно, видит «что-то большое и черное»... «Солдаты в черных 131 мундирах стояли двумя рядами друг против друга…». Черный цвет естествен и здесь – это цвет военных мундиров эпохи Николая I. Но «черный» - это и нравственная характеристика. Черный цвет – цвет зла, «черные люди» - злые люди! На фоне черного возникает кроваво-красный – спина прогоняемого сквозь строй человека: «Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это было тело человека».<...> Белый и нежно-розовый – цвет бала, черный и кровавокрасный – плаца. Но это не только кричащий цветовой контраст. Цвет несет у Толстого функцию социальной и нравственной характеристики. Контрастны в рассказе и звуки музыки. В первой части звучит изящная воздушная мелодия кадрили, вальса, мазурки. Эта музыка бала сливается с душевным состоянием героя. Он покидает бал, но все еще слышит мотив мазурки. Слышит его и потом, когда, не в силах заснуть от переполнявших его чувств, он выходит на улицу. С самого начала второй части звучат пронзительные, резкие звуки барабана и флейты – «жестокая, нехорошая музыка». Она усиливается по мере приближения героя к плацу: барабанщик и флейтист, «не переставая, повторяли все ту же неприятную, визгливую мелодию».<…> Сопоставив поведение человека в разных условиях, лучше понимаешь, что движения, мимика, интонации людей часто меняются в зависимости от места и обстоятельства. Показывая полковника на балу и на плацу, Толстой раскрывает его суть<...> На балу был «очень красивый, статный, высокий и свежий старик». Он танцует с дочерью мазурку… На плацу рядом с истязаемым «шел высокий военный в шинели и фуражке, фигура которого показалась мне знакомой». Внешнее сходство, как видим, подчеркнутое. Рост, стать, фигура не изменились – изменились движения. На балу полковник, начиная мазурку, бойко топнул ногой – движение, еще одним штрихом дополняющее образ умильного старика. По плацу полковник идет твердой походкой. Тихие, плавные, бурные, танцевальные движения сменились на твердый шаг командира.<...> 132 Меняется и интонация. На балу полковник говорит, «ласково улыбаясь», на плацу слышен его «гневный голос». На балу и на плацу перед нами предстают два разных человека. Одним полковник был среди людей своего круга, другим – при исполнении служебных обязанностей. Наконец, еще один психологический штрих, позволяющий понять, что заставило молодого человека реже видеться с Варенькой и почему его любовь «сошла на нет». В портрете отца и дочери Толстой, разумеется, намеренно подчеркивает соединяющие их черты. У Вареньки была «ласковая, всегда веселая улыбка и рта, и прелестных блестящих глаз». У полковника «та же ласковая, радостная улыбка, как и у дочери, была в блестящих глазах и губах». На поверхностный взгляд рассказ «После бала» может показаться повествованием о судьбе одного человека, об одной так, а не иначе, сложившейся жизни. Но мысль произведения выходит далеко за пределы и частного случая, и исторического времени.<...> Это рассказ о молодом человеке, пережившем сильный душевный кризис, осознавшем весь эгоизм, праздность и суетность своей прежней жизни и сделавшем себя нужным и полезным другим, то есть достигшем цели, к которой, по Толстому, должен стремиться каждый. Это рассказ о людях и обществе, моральные нормы которых позволили не видеть ничего дурного в том, чтобы накануне вечером на бале танцевать мазурку, утром распорядиться прогнать человека сквозь строй, а потом вернуться обедать в семью. Человек и общество, которые знали и допускали это, безнравственны и преступны, говорит Толстой. Вопросы и задания 1. 2. 3. В каком году был написан рассказ? К каким годам относятся события, описанные в нем? Какие события легли в основу сюжета рассказа? Как жил Иван Васильевич до бала? Как автор характеризует Ивана Васильевича? Как характеризует рассказчика отношение к нему слушателей? 133 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. Выпишите из текста портретную характеристику Вареньки. Почему рассказчик возвращается к описанию ее внешности несколько раз? Покажите на конкретных примерах, как отбором языковых средств писатель подчеркивает отношение Ивана Васильевича к Вареньке (выделите опорные слова). Какую роль в изображении отношений между героями играет описание жеста, улыбки, взгляда? Существенна ли роль диалога? Как дано описание бала? Найдите эпитеты к словам бал, зала, буфет, музыка. Определите основную цветовую гамму описания. Как описание бала отражает состояние героя? Выделите в тексте и прокомментируйте слова, характеризующие это состояние. Обратите внимание на повторение синтаксической конструкции: «я был не только весел и доволен, я был счастлив, блажен…», «я же не только любовался, но с восторженным умилением смотрел на них»; на повторение эмоционально окрашенной лексики (восторженное умиление, нежное умиленное чувство, восторженно-нежное чувство). Прокомментируйте роль этих эпитетов в передаче эмоционального состояния героя. Выделите в тексте портрет полковника. Каково значение таких деталей: «тип старого служаки николаевской выправки», «лицо… с белыми, подведенными к усам бакенбардами и с зачесанными вперед височками» (как у Николая I)? Подготовьте пересказ эпизода «Отец танцует с дочерью мазурку». Обратите внимание на эпитет ласковый. В чем сходство между отцом и дочерью? Как в поведении полковника проявляются отличительные черты старого служаки, делающего все «по закону»? Почему, вернувшись с бала домой, Иван Васильевич не мог заснуть? Какова роль художественного приема «рассказа в рассказе»? На конкретных примерах раскройте основной композиционный прием в рассказе – антитезу. а) Контрастность событий раскройте противопоставлением изображенных фактов (сцена бала – сцена наказания солдата). 134 б) Проследите контрастность языковых средств в описании этих событий, сделав в рабочих тетрадях «параллельные» записи: сцена бала сцена наказания Музыка (какая) Цветовая гамма (освещение, одежда участников событий); настроение, чувства рассказчика (счастье, восторг, умиление - и ужас, тоска) 13. Как реализуется стремление Ивана Васильевича доказать, что «все дело в случае», рассказом об одном событии, переменившем всю его жизнь? Рассказ-воспоминание Ивана Васильевича возникает «после разговора… о том, что для личного совершенствования необходимо прежде изменить условия, среди которых живут люди». Эта точка зрения только названа («изменить условия») – изложению точки зрения Ивана Васильевича («все дело в случае») посвящен весь рассказ. К какому же выводу приводит читателя Л.Н. Толстой? 14. Изменилась ли жизнь героя после бала? По какой причине? Приведите строки из текста. 15. Какова роль Вареньки в рассказе? Почему Иван Васильевич разлюбил ее? 135 А.П. ЧЕХОВ Антон Павлович Чехов (18601904) – выдающийся мастер рассказа. Рассказы Чехова отличаются лаконизмом1 и простотой сюжета. В свои небольшие произведения писатель вкладывал глубокое содержание. О Чехове писали, что он владеет искусством «коротко говорить о длинных вещах». Чехов писал на злободневные2 темы. Многие рассказы писателя до сих пор вызывают огромный интерес, так как они отражают разнообразные стороны жизни в отдельных ярких и запоминающихся деталях. «Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение – правда, безусловная и честная», - писал Чехов в одном из писем. В своих рассказах он ведет беспощадную3 борьбу с гнилой «тиной ужасающих мелочей», уродующих жизнь. Простым, ясным языком Чехов разоблачает тупого, сонного, иногда рабски-лукавого4 российского обывателя5, показывает его серую жизнь, говорит о его невежестве6, дикости, жестокости. Он пишет о взяточничестве7, бюрократизме,1 подха1 Лакони́ зм – краткость и четкость изложения. Злободнéвный – представляющий существенный интерес в данный момент. 2 3 Беспощáдный - непримири́ мый, жестóкий. Рáбски-лукáвый, лукáвить – хитрить, притворяться с какой-нибудь целью, вести себя неискренне. 5 Обывáтель – человек, лишенный общественного кругозора, живущий мелкими, личными интересами. 6 Невéжество – отсутствие знаний, некультурность. 4 Взя́ ́ точничество – должностное преступление, заключающееся в получении взятки (денег или вещи). 7 136 лимстве,2 чинопочитании,3 человеческом равнодушии и многих других отрицательных явлениях действительности. В сатирических рассказах «Хамелеон»4, «Толстый и тонкий» и «Человек в футляре»5 высмеивается многое из того, о чем говорилось выше. Толстый и тонкий На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые6 маслом, лоснились,7 как спелые вишни. Пахло от него хересом8 и флерд’оранжем9. Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен10 чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком – его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом – его сын. 1 Бюрократи́ зм – пренебрежение к существу дела ради соблюдения формальностей. 2 Подхали́ мство – самоунижение перед лицом, стоящим выше по должности. 3 Чинопочитáние – почитание старших младшими по службе. 4 Хамелеон – 1. Пресмыкающееся теплых стран, меняющее окраску своей кожи при перемене цвета окружающей среды. 2. Человек, из мелких корыстных побуждений легко меняющий свои желания, взгляды, симпатии. 5 Футляр – коробка, чехол, куда кладется вещь для хранения или предохранения от чего-нибудь. «Человек в футляре» – человек, который замкнулся в кругу узких, обывательских интересов, боится всех нововведений. 6 Подернутый – покрытый. 7 Лосни́ ться – блестеть. Хéрес – марка вина. 9 Флердорáнж – белый цветок померанцевого дерева. Здесь: напиток. 10 Навью́ ченный – нагруженный. 8 137 - Порфирий! – воскликнул толстый, увидев тонкого. – Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет! - Батюшки! – изумился тонкий. – Миша! Друг детства! Откуда ты взялся? Приятели троекратно облобызались1 и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены.2 - Милый мой! – начал тонкий после лобызания. – Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь!3 Ах, ты господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь… Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах… лютеранка…4 А это сын мой, Нафанаил, ученик III класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились! Нафанаил немного подумал и снял шапку. - В гимназии вместе учились! – продолжал тонкий. – Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом5 за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать6 любил. Хо-хо… Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе… А это моя жена, урожденная Ванценбах… лютеранка. Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца. - Ну, как живешь, друг? – спросил толстый, восторженно глядя на друга. – Служишь где? Дослужился? - Служу, милый мой! Коллежским асессором7 уже второй год и Станислава8 имею. Жалованье плохое… ну, да бог с ним! Жена уроки музыки дает, я портсигары приватно9 из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если 1 Троекрáтно облобызáться – трижды поцеловаться. 2 Ошеломи́ ть – крайне удивить. Щеголь – нарядно одетый, модник. 4 Лютерáнин – человек, исповедующий лютеранство. 5 Герострáт – прославился в истории человечества тем, что сжег храм Артемиды – одно из чудес света. 6 Ябедничать - заниматься мéлкими доносами. 7 Коллéжский асéссор – мелкий чиновник. 8 Станислава имею – орден Станислава. 9 Привáтно – побóчно, чáстно. 3 138 кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте,1 а теперь сюда переведен столоначальником по тому же ведомству…2 Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось, уже статский? А? - Нет, милый мой, поднимай повыше, - сказал толстый. – Я уже до тайного3 дослужился… Две звезды имею.4 Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился… Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились… Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт5 и застегнул все пуговки своего мундира… - Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с!6 Хихи-с. - Ну, полно! – поморщился толстый. – Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства – и к чему тут это чинопочитание! - Помилуйте… Что вы-с… - захихикал тонкий, еще более съеживаясь. – Милостивое внимание вашего превосходительства… вроде как бы живительной влаги… Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил… жена Луиза, лютеранка, некоторым образом… Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения7, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку. Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил 1 Департáмент – отдел министéрства. Вéдомство – учреждение, обслуживающее какую-нибудь область государственного учреждения. 3 Тáйный совéтник – чиновник крупного ранга, равный генералу. 4 «Две звезды имею…» - два ордена. 2 5 Вы́ тянулся во фрунт – по-военному стать смирно. Вельмóжа – знатный и богатый сановник. 7 Благоговéние – глубочайшее почтéние. 6 139 шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно ошеломлены. О рассказе «Толстый и тонкий» В рассказе «Толстый и тонкий» так же, как и в «Хамелеоне», Чехов высмеивает такие человеческие пороки, как чинопочитание и подхалимство. На вокзале встретились два друга детства – «толстый» и «тонкий». Много лет они не видели друг друга и неожиданной встрече очень обрадовались: крепко обнялись, поцеловались. Чехов дает портреты героев, раскрывающие их социальное положение. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от него хересом и флердоранжем. Чехов, будучи мастером детали, выделил только две: лоснящиеся губы и запах вина и дорогих духов – и этого достаточно, чтобы перед нами возник законченный образ. В описании «тонкого» Чехов тоже выделил две детали: «Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей». В беседе «тонкий» вспоминает, что в гимназические годы у них были смешные прозвища (Герострат и Эфиальт). На вопрос «толстого», как он живет, жалуется на плохое жалованье, говорит о том, что вынужден подрабатывать, чтобы сводить концы с концами. Он – мелкий чиновник (коллежский асессор). Как и в рассказе «Хамелеон», в «Толстом и тонком» проявления юмора, комического разнообразны. Узнав, что «толстый» - чиновник высшего ранга (тайный советник), он начинает подхалимничать. Чехов показывает, какие изменения произошли с «тонким»: он широчайше улыбнулся, «казалось от лица его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился». Писатель здесь прибегает к метафоре: даже вещи его – чемоданы, узлы и картонки «съежились, поморщились». «Тонкий» перестал называть друга детства по имени, а стал обращаться к нему так, как чиновник низкого ранга на службе обращается к вышестоящему должностному лицу, при 140 этом добавляя почтительное «с» к каждому слову: «Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с». Особенно смешным выглядит «с», прибавленное к хихиканью. Так же, как и в рассказе «Хамелеон», в «Толстом и тонком» основным композиционным приемом является повторяемость, что вызывает смех. «Тонкий» несколько раз представляет «толстому» свою жену и сына, причем каждый раз все более в уничижительной1 форме. Соответственно ведут себя его жена и сын. Подчеркивая типичность подхалимства и чинопочитания, Чехов не называет их по фамилиям: они просто «толстый и тонкий». Высокий чин друга детства заставляет «тонкого» забыть о давней дружбе с ним, он начинает подхалимничать, так как у мелкого чиновника существует стереотип2 поведения: перед высшим чином надо унижаться, слепо оберегая порядок почитания чинов. Вопросы и задания 1. 2. 3. 4. 5. 1 2 Выпишите, как выглядят в начале рассказа толстый и тонкий. По каким деталям можно судить, что толстый богат, а тонкий беден. Выпишите эпизод, где тонкий рассказывает о своей жизни. Как повел себя тонкий, узнав, что его друг детства «дослужился» до тайного советника? Как меняется поведение жены и сына тонкого на протяжении рассказа и в связи с чем это происходит? Выпишите все эпизоды, связанные с этим. Почему толстого «стошнило» в конце рассказа? Выпишите и объясните сцену прощания друзей детства. Уничижительный – унизительный. Стереоти́ п – повторяющийся в неизменном виде. 141 Хамелеон Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина… На площади ни души… Открытые двери лавок и кабаков1 глядят на свет божий уныло, как голодные пасти2; около них нет даже нищих. - Так ты кусаться, окаянная?3 – слышит вдруг Очумелов. – Ребята, не пущай ее! Нынче не велено кусаться! Держи! А… а! Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней и, подавшись туловищем4 вперед, падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа. - Никак беспорядок, ваше благородие!.. – говорит городовой. Очумелов делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самых ворот склада, видит он, стоит вышеписанный человек в расстегнутой жилетке и, подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!»5 да и самый палец имеет вид знамения6 победы. В этом человеке Очумелов узнает золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы, растопырив передние ноги и дрожа всем телом, сидит на земле сам виновник скандала – белый борзой щенок с острой мордой и желтым пят- 1 Кабáк – питейное заведение. Пасть – рот зверя. 3 Окая́нный – проклятый. 4 Ту́ловище – тело без головы и конечностей. 5 Шельма – хитрюга. 6 Знамéние – знак. 2 142 ном на спине. В слезящихся глазах его выражение тоски и ужаса. - По какому это случаю тут? – спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу. – Почему тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал? - Иду я, ваше благородие, никого не трогаю… - начинает Хрюкин, кашляя в кулак. – Насчет дров с Митрий Митричем, - и вдруг эта подлая ни с того ни с сего за палец… Вы меня извините, я человек, который работающий… Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому – я этим пальцем, может, неделю не пошевельну… Этого, ваше благородие, и в законе нет, чтоб от твари терпеть… Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете… - Гм!.. Хорошо… - говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. – Хорошо… Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу кузькину мать!.. Елдырин, - обращается надзиратель к городовому, - узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить1 надо. Немедля! Она наверное бешеная… Чья это собака, спрашиваю? - Это, кажись, генерала Жигалова! – кричит кто-то из толпы. - Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождем… Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? – обращается Очумелов к Хрюкину. – Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб соврать. Ты ведь... известный народ! Знаю вас, чертей! 1 Истребить – убить, уничтожить. 143 - Он, ваше благородие, цигаркой ей в харю для смеха, а она – не будь дура и тяпни… Вздорный1 человек, ваше благородие! - Врешь кривой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед богом… А ежели я вру, так пущай мировой2 рассудит. У него в законе сказано… Нынче все равны… У меня у самого брат в жандармах… ежели хотите знать… - Не рассуждать! - Нет, это не генеральская… - глубокомысленно замечает городовой. – У генерала таких нет. У него все больше легавые… - Ты это верно знаешь? - Верно, ваше благородие… - Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта – черт знает что! Ни шерсти, ни вида… подлость одна только… И этакую собаку держать?!.. Где же у вас ум? Попадись этакая собака в Петербурге или Москве, то знаете, что было бы? Там не посмотрели бы в закон, а моментально – не дыши! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй… Нужно проучить! Пора… - А может быть, и генеральская… - думает вслух городовой. – На морде у ней не написано… Намедни3 во дворе у него такую видел. - Вестимо, генеральская! – говорит голос из толпы. - Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто… Что-то ветром подуло… Знобит… Ты отведешь ее к генералу и спросишь там. Скажешь, что я нашел и прислал… И скажи, чтобы ее не выпускали на улицу… Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака – нежная тварь… А ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий палец выставлять! Сам виноват!.. - Повар генеральский идет, его спросим… Эй, Прохор! Поди-ка, милый, сюда! Погляди на собаку… Ваша? - Выдумал! Этаких у нас отродясь не бывало! 1 Вздóрный - ворчливый. Мировой – судья. 3 Намéдни (прост.) – на днях, совсем недавно. 2 144 - И спрашивать тут долго нечего, - говорит Очумелов. – Она бродячая! Нечего тут долго разговаривать… Ежели сказал, что бродячая, стало быть и бродячая… Истребить, вот и все. - Это не наша, - продолжает Прохор. – Это генералова брата, что намеднись приехал. Наш не охотник до борзых. Брат ихний охоч… - Да разве братец ихний приехали? Владимир Иваныч? – спрашивает Очумелов, и все лицо его заливается улыбкой умиления. -–Ишь ты, господи! А я и не знал! Погостить приехали? - В гости… - Ишь ты, господи… Соскучились по братце… А я ведь и не знал! Так это ихняя собачка? Очень рад… Возьми ее… Собачонка ничего себе… Шустрая такая… Цап этого за палец! Ха-хаха… Ну, чего дрожишь? Ррр… Рр… Сердится, шельма… цуцик1 этакий… Прохор зовут собаку и идет с ней от дровяного склада… Толпа хохочет над Хрюкиным. - Я еще доберусь до тебя! – грозит ему Очумелов и, запахиваясь в шинель, продолжает свой путь по базарной площади. О рассказе «Хамелеон» Рассказ «Хамелеон», как и «Толстый и тонкий», был написан Чеховым в начале творческого пути, в 80-ые годы. Перед нами – сонный провинциальный2 городишко. По базарной площади идут полицейский надзиратель и рыжий городовой. Не видно ни души. Но вдруг раздается собачий визг. По площади на трех лапах бежит небольшая собачка. За ней гонится какой-то человек. Он падает на землю и хватает ее за задние лапы, отчего она еще громче начинает визжать, а мужчина при этом кричит: «Не пущай!». На этот шум из лавок появляются сонные физиономии, и скоро, «словно из земли выросли, собирается толпа» зевак3. Всем интересно, чем закончится эта история. 1 Цуцик – щенок. Провинция – местность вдали от крупных центров. 3 Зевáка – бездельник. 2 145 Этот смешной случай и составляет содержание рассказика. На первый взгляд перед нами просто анекдот. И повествование в шутливой манере подкрепляет это впечатление. У героев рассказа забавные фамилии: Очумелов, Елдырин, Хрюкин. Но за смешным в этом рассказе просматривается невеселый порядок вещей. Разнообразны проявления юмора в «Хамелеоне». Если к простейшим формам комизма относятся нелепые1 фамилии персонажей, то, помимо этого, в рассказе присутствуют абсурдные словоупотребления и синтаксис в их репликах («По какому это случаю тут? Почему тут? Это ты зачем палец?», «Я человек, который работающий» и т.д.). Это разовые, точечные проявления смешного в речи персонажей. Но комический эффект достигается в рассказе и иным, более сложным путем: с помощью композиции. Основной композиционный прием в рассказе – повторяемость. В «Хамелеоне» повторяется ситуация выяснения («чья собака?»). Несколько раз меняется ответ на этот вопрос, и столько же раз меняется реакция полицейского надзирателя. Повторяемость, как бы запрограммированность поведения персонажей, вызывает смех. В основе хамелеонствования Очумелова, за всеми переменами в его реакции стоит устойчивый принцип – твердая убежденность в превосходстве «генеральского» над «прочим». В рассказе генерал не появляется. Вместо генерала – лишь упоминание о нем, но в меняющемся поведении Хамелеона – Очумелова это упоминание играет решающую роль. Нет необходимости в том, чтобы главная фигура демонстрировала свою власть и силу. Действие этой власти и силы нагляднее обнаруживается в поведении фигуры подчиненной и зависимой. Именно такие мелкие сошки, как Очумелов, выступают главными хранителями государственной системы. У Хамелеона свое понимание «порядка», который заведен не им и который следует всеми силами и любой ценой оберегать. Превосходство «генеральского» над «прочим», его нехитрые «идеи» как бы автоматически диктуют все его высказывания 1 Нелéпый – странный. 146 и поступки. У Очумелова ложные представления, которые кажутся ему абсолютной правдой. Благодаря рассказу Чехова слово «хамелеон» стало нарицательным. Оно обозначает подхалимство, низкопоклонство. Вопросы и задания 1. 2. 3. 4. Почему рассказ называется «Хамелеон»? Раскройте смысл названия. а) Какую роль играют в раскрытии сюжета рассказа такие фразы, как «Очумелов в новой шинели и с узелком в руке» и «За ним шагает рыжий городовой с решетом,1 доверху наполненным конфискованным крыжовником»? б) В рассказе Чехов использовал «говорящие» фамилии (Очумелов, Хрюкин). Как они характеризуют героев произведения? Какую цель преследовал Хрюкин, показывая толпе окровавленный палец? Как вы понимаете смысл предложения: «На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!» да и самый палец имеет вид «знамения победы»? Выпишите все перемены настроения Очумелова по мере того, как он выясняет, чья это собака. Как вы объясните следующий эпизод из рассказа: «На площади ни души… Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет божий уныло, как голодные пасти, около них нет даже нищих»? Человек в футляре На самом краю села Мироносицкого, в сарае старосты Прокофия, расположились на ночлег запоздавшие охотники. Их было только двое: ветеринарный врач Иван Иваныч и учитель гимназии Буркин. У Ивана Иваныча была довольно странная, двойная фамилия - Чимша-Гималайский, которая совсем не шла ему, и его во всей губернии звали просто по имени и отчеству; 1 Решето – предмет хозяйственного обихода: широкий обруч с натянутой на него с одной стороны сеткой. 147 он жил около города на конском заводе и приехал теперь на охоту, чтобы подышать чистым воздухом. Учитель же гимназии Буркин каждое лето гостил у графов П. и в этой местности давно уже был своим человеком. Не спали. Иван Иваныч, высокий худощавый старик с длинными усами, сидел снаружи у входа и курил трубку; его освещала луна. Буркин лежал внутри на сене, и его не было видно в потемках. Рассказывали разные истории. Между прочим, говорили о том, что жена старосты Мавра, женщина здоровая и неглупая, во всю свою жизнь нигде не была дальше своего родного села, никогда не видела ни города, ни железной дороги, а в последние десять лет все сидела за печью и только по ночам выходила на улицу. - Что же тут удивительного! – сказал Буркин. – Людей, одиноких по натуре, которые, как рак-отшельник или улитка, стараются уйти в свою скорлупу1, на этом свете немало. Быть может, тут явление атавизма2, возвращение к тому времени, когда предок человека не был еще общественным животным и жил одиноко в своей берлоге,3 а может быть, это просто одна из разновидностей человеческого характера, - кто знает? Я не естественник,4 и не мое дело касаться подобных вопросов; я только хочу сказать, что такие люди, как Мавра, явление не редкое. Да вот, недалеко искать, месяца два назад умер у нас в городе некий Беликов, учитель греческого языка, мой товарищ. Вы о нем слышали, конечно. Он был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике; и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он все время 1 Скорлупá – 1. Твердая оболочка чего-нибудь. 2. Пределы, в которые замыкается кто-нибудь, ограничивая и сужая возможности дальнейшего развития, общения. 2 Атавизм – появление у потомка признаков его отдаленных предков. 3 Берлога - зимнее жилище медведей. 4 Естественник – человек занимающийся наукой о природе. 148 прятал его в поднятый воротник. Он носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой, и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх. Одним словом, у этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний. Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость1, свое отвращение2 к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было; и древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни. - О, как звучен, как прекрасен греческий язык! – говорил он со сладким выражением; и, как бы в доказательство своих слов, прищуривал глаза и, подняв палец, произносил: - Антропос!3 И мысль свою Беликов также старался запрятать в футляр. Для него были ясны только циркуляры4 и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь. Когда в циркуляре запрещалось ученикам выходить на улицу после девяти часов вечера или в какой-нибудь статье запрещалась плотская любовь, то это было для него ясно, определенно; запрещено – и баста5. В разрешении же и позволении скрывался для него элемент всегда сомнительный, что-то недосказанное и смутное. Когда в городе разрешали драматический кружок, или читальню, или чайную, то он покачивал головой и говорил тихо: - Оно, конечно, так-то так, все это прекрасно, да как бы чего не вышло. Всякого рода нарушения, уклонения, отступления от правил приводили его в уныние6, хотя, казалось бы, какое ему дело? 1 Рóбость – несмéлость, боязливость. Отвращéние – крайне неприятное чувство, вызванное кем-нибудь или чем-нибудь. 3 Антрóпос (греч.) – человек. 4 Циркуляр – распоряжение, приказ. 5 Бáста (разг.) – довóльно, достáточно. 6 Уныние – безнадежная печаль. 2 149 Если кто из товарищей опаздывал на молебен1, или доходили слухи о какой-нибудь проказе2 гимназистов, или видели классную даму поздно вечером с офицером, то он очень волновался и все говорил, как бы чего не вышло. А на педагогических советах он просто угнетал нас своею осторожностью, мнительностью и своими чисто футлярными соображениями насчет того, что вотде в мужской и женской гимназиях молодежь ведет себя дурно, очень шумит в классах, - ах, как бы не дошло до начальства, ах, как бы чего не вышло, - и что если б из второго класса исключить Петрова, а из четвертого - Егорова, то было бы очень хорошо. И что же? Своими вздохами, нытьем3, своими темными очками на бледном, маленьком лице, - знаете, маленьком лице, как у хорька, - он давил нас всех, и мы уступали, сбавляли Петрову и Егорову балл по поведению, сажали их под арест и в конце концов исключали и Петрова и Егорова. Было у него странное обыкновение4 – ходить по нашим квартирам. Придет к учителю, сядет и молчит, и как будто что-то высматривает. Посидит этак, молча, час-другой и уйдет. Это называлось у него «поддерживать добрые отношения с товарищами», и, очевидно, ходить к нам и сидеть было для него тяжело, и ходил он к нам только потому, что считал это своею товарищескою обязанностью. Мы, учителя, боялись его. И даже директор боялся. Вот подите же, наши учителя народ все мыслящий, глубоко порядочный, воспитанный на Тургеневе и Щедрине, однако же этот человечек, ходивший всегда в калошах и с зонтиком, держал в руках всю гимназию целых пятнадцать лет! Да что гимназию? Весь город! Наши дамы по субботам домашних спектаклей не устраивали, боялись, как бы он не узнал; и духовенство5 стеснялось при нем кушать скоромное6 и играть в карты. Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние десять – пятнадцать лет в нашем 1 Молéбен – краткое богослужение. Прокáза – шáлость. 3 Ныть (разг.) – надоéдливо жáловаться на что-нибудь. 4 Обыкновéние – привычка, заведенный порядок. 5 Духовéнство – церковные служители. 6 Скорóмный – мяснáя, молóчная еда, не употребляемая религиозными людьми во время поста. 2 150 городе стали бояться всего. Боятся громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, боятся помогать бедным, учить грамоте… Иван Иваныч, желая что-то сказать, кашлянул, но сначала закурил трубку, поглядел на луну и потом уже сказал с расстановкой: - Да. Мыслящие, порядочные, читают и Щедрина, и Тургенева, разных там Боклей и прочее, а вот подчинились же, терпели… То-то вот оно и есть. - Беликов жил в том же доме, где и я, - продолжал Буркин, - в том же этаже, дверь против двери, мы часто виделись, и я знал его домашнюю жизнь. И дома та же история: халат, колпак, ставни, задвижки, целый ряд всяких запрещений, ограничений, и - ах, как бы чего не вышло! Постное1 есть вредно, а скоромное нельзя, так как, пожалуй, скажут, что Беликов не исполняет постов, и он ел судака на коровьем масле, – пища не постная, но и нельзя сказать, чтобы скоромная. Женской прислуги он не держал из страха, чтобы о нем не думали дурно, а держал повара Афанасия, старика лет шестидесяти, нетрезвого2 и полоумного3, который когда-то служил в денщиках и умел кое-как стряпать4. Этот Афанасий стоял обыкновенно у двери, скрестив руки, и всегда бормотал одно и то же с глубоким вздохом: - Много уж их нынче развелось! Спальня у Беликова была маленькая, точно ящик, кровать была с пологом. Ложась спать, он укрывался с головой; было жарко, душно, в закрытые двери стучался ветер, в печке гудело; слышались вздохи из кухни, вздохи зловещие… И ему было страшно под одеялом. Он боялся, как бы чего не вышло, как бы его не зарезал Афанасий, как бы не забрались воры, и потом всю ночь видел тревожные сны, а утром, когда мы вместе шли в гимназию, был скучен, бледен, и было видно, что многолюдная гимназия, в которую он шел, была страшна, про- 1 Постный – не мясной, не скоромный. Нетрéзвый - пьяный. 3 Полоумный – сумасшедший. 4 Стряпать – готовить еду. 2 151 тивна всему существу его и что идти рядом со мной ему, человеку по натуре одинокому, было тяжко. - Очень уж шумят у нас в классах, - говорил он, как бы стараясь отыскать объяснение своему тяжелому чувству. – Ни на что не похоже. И этот учитель греческого языка, этот человек в футляре, можете себе представить, едва не женился. Иван Иваныч быстро оглянулся в сарай и сказал: — Шутите! — Да, едва не женился, как это ни странно. Назначили к нам нового учителя истории и географии, некоего Коваленко, Михаила Саввича, из хохлов1. Приехал он не один, а с сестрой Варенькой. Он молодой, высокий, смуглый2, с громадными руками, и по лицу видно, что говорит басом, и в самом деле, голос как из бочки: бу-бу-бу... А она уже не молодая, лет тридцати, но тоже высокая, стройная, чернобровая, краснощекая, — одним словом, не девица, а мармелад, и такая разбитная, шумная, всё поет малороссийские романсы и хохочет. Чуть что, так и зальется голосистым смехом: ха-ха-ха! Первое, основательное знакомство с Коваленками у нас, помню, произошло на именинах у директора. Среди суровых, напряженно скучных педагогов, которые и на именины-то ходят по обязанности, вдруг видим, новая Афродита3 возродилась из пены: ходит подбоченясь4, хохочет, поет, пляшет... Она спела с чувством «Виют витры», потом еще романс, и еще, и всех нас очаровала, — всех, даже Беликова. Он подсел к ней и сказал, сладко улыбаясь: — Малороссийский язык своею нежностью и приятною звучностью напоминает древнегреческий. Это польстило ей, и она стала рассказывать ему с чувством и убедительно, что в Гадячском уезде у нее есть хутор5, а на хуторе живет мамочка, и там такие груши, такие дыни, такие каба1 Хохóл (разг.) – украинец. Смуглый – кожа темновáтой окраски. 3 Афродита – в древнегреческой мифологии богиня красоты и любви, родившаяся из морской пены. 4 Подбочéниться – выпрямиться, подперев бока руками. 5 Хутор – деревня. 2 152 ки! У хохлов тыквы называются кабаками, а кабаки шинками, и варят у них борщ с красненькими и с синенькими «такой вкусный, такой вкусный, что просто — ужас!» Слушали мы, слушали, и вдруг всех нас осенила одна и та же мысль. — А хорошо бы их поженить, — тихо сказала мне директорша. Мы все почему-то вспомнили, что наш Беликов не женат, и нам теперь казалось странным, что мы до сих пор как-то не замечали, совершенно упускали из виду такую важную подробность в его жизни. Как вообще он относится к женщине, как он решает для себя этот насущный1 вопрос? Раньше это не интересовало нас вовсе; быть может, мы не допускали даже и мысли, что человек, который во всякую погоду ходит в калошах и спит под пологом, может любить. — Ему давно уже за сорок, а ей тридцать... — пояснила свою мысль директорша. — Мне кажется, она бы за него пошла. Чего только не делается у нас в провинции от скуки, сколько ненужного, вздорного! И это потому, что совсем не делается то, что нужно. Ну вот к чему нам вдруг понадобилось женить этого Беликова, которого даже и вообразить нельзя было женатым? Директорша, инспекторша и все наши гимназические дамы ожили, даже похорошели, точно вдруг увидели цель жизни. Директорша берет в театре ложу, и смотрим — в ее ложе сидит Варенька с этаким веером, сияющая, счастливая, и рядом с ней Беликов, маленький, скрюченный, точно его из дому клещами вытащили. Я даю вечеринку, и дамы требуют, чтобы я непременно пригласил и Беликова и Вареньку. Одним словом, заработала машина. Оказалось, что Варенька не прочь была замуж. Жить ей у брата было не очень-то весело, только и знали, что по целым дням спорили и ругались. Вот вам сцена: идет Коваленко по улице, высокий, здоровый верзила2, в вышитой сорочке, чуб из-под фуражки падает на лоб; в одной руке пачка книг, в другой толстая суковатая палка. За ним идет сестра, тоже с книгами. 1 2 Насущный – имеющий важное жизненное значение. Верзила – высокий и нескладный человек. 153 — Да ты же, Михайлик, этого не читал! — спорит она громко. — Я же тебе говорю, клянусь, ты не читал же этого вовсе! — А я тебе говорю, что читал! — кричит Коваленко, гремя палкой по тротуару. — Ах же, боже ж мой, Минчик! Чего же ты сердишься, ведь у нас же разговор принципиальный. — А я тебе говорю, что я читал! — кричит еще громче Коваленко. А дома, как кто посторонний, так и перепалка. Такая жизнь, вероятно, наскучила, хотелось своего угла, да и возраст принять во внимание: тут уж перебирать некогда, выйдешь за кого угодно, даже за учителя греческого языка. И то сказать, для большинства наших барышень за кого ни выйти, лишь бы выйти. Как бы ни было, Варенька стала оказывать нашему Беликову явную благосклонность. А Беликов? Он и к Коваленку ходил так же, как к нам. Придет к нему, сядет и молчит. Он молчит, а Варенька поет ему «Виют витры», или глядит на него задумчиво своими темными глазами, или вдруг зальется: — Ха-ха-ха! В любовных делах, а особенно в женитьбе, внушение играет большую роль. Все — и товарищи, и дамы — стали уверять Беликова, что он должен жениться, что ему ничего больше не остается в жизни, как жениться; все мы поздравляли его, говорили с важными лицами разные пошлости, вроде того-де, что брак есть шаг серьезный; к тому же Варенька была недурна собой, интересна, она была дочь статского советника и имела хутор, а главное, это была первая женщина, которая отнеслась к нему ласково, сердечно, — голова у него закружилась, и он решил, что ему в самом деле нужно жениться. — Вот тут бы и отобрать у него калоши и зонтик, — проговорил Иван Иваныч. — Представьте, это оказалось невозможным. Он поставил у себя на столе портрет Вареньки и всё ходил ко мне и говорил о Вареньке, о семейной жизни, о том, что брак есть шаг серьезный, часто бывал у Коваленков, но образа жизни не изменил нисколько. Даже наоборот, решение жениться подействовало на 154 него как-то болезненно, он похудел, побледнел и, казалось, еще глубже ушел в свой футляр. — Варвара Саввишна мне нравится, — говорил он мне со слабой кривой улыбочкой, — и я знаю, жениться необходимо каждому человеку, но... всё это, знаете ли, произошло как-то вдруг... Надо подумать. — Чтó же тут думать? — говорю ему. — Женитесь, вот и всё. — Нет, женитьба — шаг серьезный, надо сначала взвесить предстоящие обязанности, ответственность... чтобы потом чего не вышло. Это меня так беспокоит, я теперь все ночи не сплю. И, признаться, я боюсь: у нее с братом какой-то странный образ мыслей, рассуждают они как-то, знаете ли, странно, и характер очень бойкий. Женишься, а потом, чего доброго, попадешь в какую-нибудь историю. И он не делал предложения, всё откладывал, к великой досаде директорши и всех наших дам; всё взвешивал предстоящие обязанности и ответственность и между тем почти каждый день гулял с Варенькой, быть может, думал, что это так нужно в его положении, и приходил ко мне, чтобы поговорить о семейной жизни. И, по всей вероятности, в конце концов, он сделал бы предложение, и совершился бы один из тех ненужных, глупых браков, каких у нас от скуки и от нечего делать совершаются тысячи, если бы вдруг не произошел kolossalische Scandal1. Нужно сказать, что брат Вареньки, Коваленко, возненавидел Беликова с первого же дня знакомства и терпеть его не мог. — Не понимаю, — говорил он нам, пожимая плечами, — не понимаю, как вы перевариваете этого фискала2, эту мерзкую рожу. Эх, господа, как вы можете тут жить! Атмосфера у вас удушающая, поганая. Разве вы педагоги, учителя? Вы чинодралы,3 у вас не храм науки, а управа благочиния, и кислятиной воняет, как в полицейской будке. Нет, братцы, поживу с вами еще немного и уеду к себе на хутор, и буду там раков ловить и хох- 1 Kolossalische Scandal (нем.) – большой скандал. Фискáл – в переносном смысле ябеда, донóсчик. 3 Чинодрал – бюрократ. 2 155 лят учить. Уеду, а вы оставайтесь тут со своим Иудой, нехай вин лопне. Или он хохотал, хохотал до слез то басом, то тонким писклявым голосом, и спрашивал меня, разводя руками: — Шо он у меня сидить? Шо ему надо? Сидить и смотрить. Он даже название дал Беликову «глитай абож паук»1. И, понятно, мы избегали говорить с ним о том, что сестра его Варенька собирается за «абож паука». И когда однажды директорша намекнула ему, что хорошо бы пристроить его сестру за такого солидного, всеми уважаемого человека, как Беликов, то он нахмурился и проворчал: — Не мое это дело. Пускай она выходит хоть за гадюку, а я не люблю в чужие дела мешаться. Теперь слушайте, что дальше. Какой-то проказник нарисовал карикатуру: идет Беликов в калошах, в подсученных2 брюках, под зонтом, и с ним под руку Варенька; внизу подпись: «влюбленный антропос». Выражение схвачено, понимаете ли, удивительно. Художник, должно быть, проработал не одну ночь, так как все учителя мужской и женской гимназий, учителя семинарии, чиновники — все получили по экземпляру. Получил и Беликов. Карикатура произвела на него самое тяжелое впечатление. Выходим мы вместе из дому, — это было как раз первое мая, воскресенье, и мы все, учителя и гимназисты, условились сойтись у гимназии и потом вместе идти пешком за город в рощу, — выходим мы, а он зеленый, мрачнее тучи. — Какие есть нехорошие, злые люди! — проговорил он, и губы у него задрожали. Мне даже жалко его стало. Идем, и вдруг, можете себе представить, катит на велосипеде Коваленко, а за ним Варенька, тоже на велосипеде, красная, заморенная3, но веселая, радостная. — А мы, — кричит она, — вперед едем! Уже ж такая хорошая погода, такая хорошая, что просто ужас! 1 Глитай абож паук (укр.) – мироед или паук. Подсученный – закатанный. 3 Заморенный – утомленный, очень уставший. 2 156 И скрылись оба. Мой Беликов из зеленого стал белым и точно оцепенел. Остановился и смотрит на меня... — Позвольте, что же это такое? — спросил он. — Или, быть может, меня обманывает зрение? Разве преподавателям гимназии и женщинам прилично ездить на велосипеде? — Что же тут неприличного? — сказал я. — И пусть катаются себе на здоровье. — Да как же можно? — крикнул он, изумляясь моему спокойствию. — Что вы говорите?! И он был так поражен, что не захотел идти дальше и вернулся домой. На другой день он всё время нервно потирал руки и вздрагивал, и было видно по лицу, что ему нехорошо. И с занятий ушел, что случилось с ним первый раз в жизни. И не обедал. А под вечер оделся потеплее, хотя на дворе стояла совсем летняя погода, и поплелся к Коваленкам. Вареньки не было дома, застал он только брата. — Садитесь, покорнейше прошу, — проговорил Коваленко холодно и нахмурил брови; лицо у него было заспанное, он только что отдыхал после обеда и был сильно не в духе. Беликов посидел молча минут десять и начал: — Я к вам пришел, чтоб облегчить душу. Мне очень, очень тяжело. Какой-то пасквилянт нарисовал в смешном виде меня и еще одну особу, нам обоим близкую. Считаю долгом уверить вас, что я тут ни при чем... Я не подавал никакого повода к такой насмешке, — напротив же, всё время вел себя как вполне порядочный человек. Коваленко сидел, надувшись, и молчал. Беликов подождал немного и продолжал тихо, печальным голосом: — И еще я имею кое-что сказать вам. Я давно служу, вы же только еще начинаете службу, и я считаю долгом, как старший товарищ, предостеречь вас. Вы катаетесь на велосипеде, а эта забава совершенно неприлична для воспитателя юношества. — Почему же? — спросил Коваленко басом. — Да разве тут надо еще объяснять, Михаил Саввич, разве это не понятно? Если учитель едет на велосипеде, то что же остается ученикам? Им остается только ходить на головах! И раз это не разрешено циркулярно, то и нельзя. Я вчера ужаснулся! 157 Когда я увидел вашу сестрицу, то у меня помутилось в глазах. Женщина или девушка на велосипеде — это ужасно! — Что же, собственно, вам угодно? — Мне угодно только одно — предостеречь вас, Михаил Саввич. Вы — человек молодой, у вас впереди будущее, надо вести себя очень, очень осторожно, вы же так манкируете, ох, как манкируете! Вы ходите в вышитой сорочке, постоянно на улице с какими-то книгами, а теперь вот еще велосипед. О том, что вы и ваша сестрица катаетесь на велосипеде, узнает директор, потом дойдет до попечителя... Что же хорошего? — Что я и сестра катаемся на велосипеде, никому нет до этого дела! — сказал Коваленко и побагровел. — А кто будет вмешиваться в мои домашние и семейные дела, того я пошлю к чертям собачьим. Беликов побледнел и встал. — Если вы говорите со мной таким тоном, то я не могу продолжать, — сказал он. — И прошу вас никогда так не выражаться в моем присутствии о начальниках. Вы должны с уважением относиться к властям. — А разве я говорил что дурное про властей? — спросил Коваленко, глядя на него со злобой. — Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я честный человек и с таким господином, как вы, не желаю разговаривать. Я не люблю фискалов. Беликов нервно засуетился и стал одеваться быстро, с выражением ужаса на лице. Ведь это первый раз в жизни он слышал такие грубости. — Можете говорить, что вам угодно, — сказал он, выходя из передней на площадку лестницы. — Я должен только предупредить вас: быть может, нас слышал кто-нибудь, и, чтобы не перетолковали нашего разговора и чего-нибудь не вышло, я должен буду доложить господину директору содержание нашего разговора... в главных чертах. Я обязан это сделать. — Доложить? Ступай докладывай! Коваленко схватил его сзади за воротник и пихнул, и Беликов покатился вниз по лестнице, гремя своими калошами. Лестница была высокая, крутая, но он докатился донизу благополучно; встал и потрогал себя за нос: целы ли очки? Но как раз в то время, когда он катился по лестнице, вошла Варенька и с нею 158 две дамы; они стояли внизу и глядели — и для Беликова это было ужаснее всего. Лучше бы, кажется, сломать себе шею, обе ноги, чем стать посмешищем1; ведь теперь узнает весь город, дойдет до директора, попечителя, — ах, как бы чего не вышло! — нарисуют новую карикатуру, и кончится всё это тем, что прикажут подать в отставку... Когда он поднялся, Варенька узнала его и, глядя на его смешное лицо, помятое пальто, калоши, не понимая, в чем дело, полагая, что это он упал сам нечаянно, не удержалась и захохотала на весь дом: — Ха-ха-ха! И этим раскатистым, заливчатым «ха-ха-ха» завершилось всё: и сватовство, и земное существование Беликова. Уже он не слышал, что говорила Варенька, и ничего не видел. Вернувшись к себе домой, он прежде всего убрал со стола портрет, а потом лег и уже больше не вставал. Дня через три пришел ко мне Афанасий и спросил, не надо ли послать за доктором, так как-де с барином что-то делается. Я пошел к Беликову. Он лежал под пологом,2 укрытый одеялом, и молчал; спросишь его, а он только да или нет — и больше ни звука. Он лежит, а возле бродит Афанасий, мрачный, нахмуренный, и вздыхает глубоко; а от него водкой, как из кабака. Через месяц Беликов умер. Хоронили мы его все, то есть обе гимназии и семинария. Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала! И как бы в честь его, во время похорон была пасмурная, дождливая погода, и все мы были в калошах и с зонтами. Варенька тоже была на похоронах и, когда гроб опускали в могилу, всплакнула. Я заметил, что хохлушки только плачут или хохочут, среднего же настроения у них не бывает. Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие. Когда мы возвращались с кладбища, то у нас были скромные, постные физиономии; никому не хотелось 1 2 Посмéшище – тот, над кем смеются. Полог – занавеска закрывающая, загораживающая кровать. 159 обнаружить этого чувства удовольствия, — чувства, похожего на то, какое мы испытывали давно-давно, еще в детстве, когда старшие уезжали из дому и мы бегали по саду час-другой, наслаждаясь полною свободой. Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли? Вернулись мы с кладбища в добром расположении. Но прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая, жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало лучше. И в самом деле, Беликова похоронили, а сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет! — То-то вот оно и есть, — сказал Иван Иваныч и закурил трубку. — Сколько их еще будет! — повторил Буркин. Учитель гимназии вышел из сарая. Это был человек небольшого роста, толстый, совершенно лысый, с черной бородой чуть не по пояс; и с ним вышли две собаки. — Луна-то, луна! — сказал он, глядя вверх. Была уже полночь. Направо видно было всё село, длинная улица тянулась далеко, верст на пять. Всё было погружено в тихий, глубокий сон; ни движения, ни звука, даже не верится, что в природе может быть так тихо. Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с ее избами, стогами, уснувшими ивами, то на душе становится тихо; в этом своем покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горя, она кротка, печальна, прекрасна, и кажется, что и звезды смотрят на нее ласково и с умилением и что зла уже нет на земле, и всё благополучно. Налево с края села начиналось поле; оно было видно далеко, до горизонта, и во всю ширь этого поля, залитого лунным светом, тоже ни движения, ни звука. — То-то вот оно и есть, — повторил Иван Иваныч. — А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт, — разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор — разве это не футляр? Вот если желаете, то я расскажу вам одну очень поучительную историю. 160 — Нет, уж пора спать, — сказал Буркин. — До завтра. Оба пошли в сарай и легли на сене. И уже оба укрылись и задремали, как вдруг послышались легкие шаги: туп, туп... Ктото ходил недалеко от сарая; пройдет немного и остановится, а через минуту опять: туп, туп... Собаки заворчали. — Это Мавра ходит, — сказал Буркин. Шаги затихли. — Видеть и слышать, как лгут, — проговорил Иван Иваныч, поворачиваясь на другой бок, — и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь: сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и всё это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена, — нет, больше жить так невозможно! — Ну, уж это вы из другой оперы, Иван Иваныч, — сказал учитель. — Давайте спать. И минут через десять Буркин уже спал. А Иван Иваныч всё ворочался с боку на бок и вздыхал, а потом встал, опять вышел наружу и, севши у дверей, закурил трубочку. О рассказе «Человек в футляре» Рассказ «Человек в футляре» был напечатан в 1898 году. Композиционной особенностью этого произведения является прием «рассказа в рассказе». Двое друзей, «запоздалых охотников», один из которых ветеринар Иван Иванович Чимша-Гималайский, другой – учитель гимназии Буркин, были вынуждены остаться в деревне и расположиться на ночлег в сарае старосты Прохора. Им не спалось; между ними начался разговор. Они говорили о том, что жена Прохора Мавра, «женщина здоровая и неглупая», за всю свою жизнь нигде не была дальше своего села, «а в последние десять лет сидела за печью и только по ночам выходила на улицу». Буркин сказал, что в этом нет ничего удивительного: таких «одиноких по натуре» людей немало. Они, «как рак-отшельник или улитка, стараются уйти в свою скорлупу». Он и рассказал историю о «человеке в футляре» - своем товарище по гимназии, 161 учителе древних языков (греческого и латинского) Беликове, недавно умершем. Свою личную жизнь Беликов стремился спрятать от посторонних взглядов, «окружить себя оболочкой», создать себе некий футляр, который защищал бы его от всяких внешних влияний. В любую погоду ходил он в калошах, с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И вся домашняя обстановка Беликова была как бы его футляром: «халат, колпак, ставни, задвижки, целый ряд всяких запрещений, ограничений». Его маленькая спальня напоминала ящик. В ней стояла кровать, укрытая пологом. Даже все вещи Беликова – часы, зонтик, перочинный ножик – были в чехлах и чехольчиках. Свою мысль он также старался запрятать в футляр. «Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось чтонибудь». Но этот странный человек смешон только на первый взгляд. На самом деле он страшен. Беликов всюду глушит малейшее проявление живой мысли. В гимназии его все боятся. Под его давлением учителя нещадно1 снижают отметки гимназистам за поведение и за безобидные проказы исключают их из гимназии. Беликов страшен не только для гимназии. Он страшен для всего города: запуганные им люди боятся громко говорить, ходить в гости, читать книги, устраивать спектакли и т.д. Все боятся его доносов. Сам Беликов этого не понимает. Он только все время повторяет: «Как бы чего не вышло», вздыхает, ноет, ходит по учительским квартирам «и как будто что-то высматривает». Посидит этак, молча, час-другой и уйдет. Это называлось у него «поддерживать добрые отношения с товарищами». Беликов умер единственно от страха перед жизнью, и хоронить его было «большим удовольствием». Со слов Буркина, «хоронили его все, то есть обе гимназии и семинария. Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала!» 1 Нещáдно – безжалостно. 162 За фигурой Беликова мы видим беликовщину – типичное явление общественной жизни России 80-90-х годов XIX века и характерную черту рабьей психологии вообще. После смерти Беликова всем показалось, что они обрели свободу и смогут теперь спокойно жить. «Но прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая, жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало лучше». Тем не менее рассказ не оставляет ощущения безнадежности. Чехов показывает в нем и силы, враждебные беликовщине. Таков учитель-демократ Коваленко, который открыто выступает против «футлярной» жизни: «Не понимаю… как вы перевариваете этого фискала, эту мерзкую рожу. Эх, господа, как вы можете тут жить! Атмосфера у вас удушающая, поганая. Разве вы педагоги, учителя? Вы чинодралы, у вас не храм науки, а управа благочинная, и кислятиной воняет, как в полицейской будке». Приглушенным протестом против духовного угнетения, затаенной тоской о чистой, вольной общественной атмосфере звучат и слова Буркина: «Ах, свобода, свобода. Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?». Рассказ, благодаря таким персонажам, как учитель Коваленко и Буркин, убеждал читателя, что жизнь должна быть изменена. Вопросы и задания 1. 2. 3. 4. 5. Что общего вы находите между Марфой, женой старосты Прохора, и Беликовым – «человеком в футляре»? Почему разговор между двумя охотниками о Марфе заставил Буркова вспомнить своего товарища по гимназии Беликова? Письменно ответьте, почему рассказ называется «Человек в футляре»? Что вы узнаете о Беликове? Как относится Беликов к своим коллегам по работе? Как он относится к ученикам гимназии? Опишите, как выглядит учитель Коваленко и его сестра Варенька? Всегда ли мирно живут брат с сестрой? 163 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. Как относится Беликов к женитьбе? Выпишите, что он об этом говорит. Как относится учитель Коваленко к Беликову? Как он его называет? Какой эпизод потряс Беликова в связи с Варенькой? Что за ссора произошла между Коваленко и Беликовым и чем она закончилась? Опишите похороны Беликова, как он выглядел в гробу? Как восприняли коллеги по работе и весь город смерть Беликова? Произошли ли в городе изменения к лучшему после смерти Беликова? Как потекла жизнь в городе без него? Выпишите. Выпишите, что говорит о свободе Буркин? Кто протестует в рассказе против «футлярной жизни»? Какую мысль утверждает Чехов в своем рассказе? Напишите ваше мнение. 164 А.А. БЛОК Александр Александрович Блок (1880-1921) – гениальный русский поэт. Его творчество сыграло огромную роль в становлении русской культуры ХХ века. Детство поэта прошло в семье его матери – дочери известного русского ученого А.Н. Бекетова. «Семья моей матери причастна к литературе и к науке, - писал Блок в «Автобиографии». - Дед мой, Андрей Николаевич Бекетов, ботаник, был ректором Петербургского университета в его лучшие годы (я и родился в «ректорском доме»)». Большим другом семьи Бекетовых был великий русский ученый Д.И. Менделеев. Одна из дочерей Дмитрия Ивановича Менделеева – Любовь Дмитриевна – стала женой Блока. Поэтическое дарование Блока формировалось в атмосфере любви к литературе и искусству. Поэт испытал сильное влияние символизма – литературного течения, которое рассматривало художественный образ как условное обозначение, символ иного, нереального мира. Центральный образ раннего творчества Блока – образ Прекрасной Дамы. Реальным прототипом его была Любовь Дмитриевна Менделеева, но под пером поэта этот образ стал выражением Вечной Женственности. Дореволюционное творчество Блока полно предчувствия надвигающейся катастрофы. Это предчувствие Блок воплотил в трагической теме страшного мира (цикл стихов «Страшный мир», 1909-1916). Но сквозь мотивы трагического одиночества, усталости и безнадежности в лирике поэта пробивается светлое, жизнеутверждающее начало («О, я хочу безумно жить: все сущее увековечить», цикл «Ямбы», 1914). Тема Родины, России – важная тема в творчестве Блока. В письме к К.С. Станиславскому в 1908 году поэт писал: «Этой теме я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь. Все ярче 165 сознаю, что это – первейший вопрос, самый жизненный, самый реальный». *** Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел ее голос, летящий в купол1, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи2 все корабли, Что на чужбине3 усталые люди Светлую жизнь себе обрели4. И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у царских врат5, Причастный тайнам, - плакал ребенок6 О том, что никто не придет назад. О стихотворении «Девушка пела в церковном хоре…» Стихотворение это было написано в 1905-ом году. В нем отразились впечатления Блока от Цусимского сражения, произошедшего в русско-японскую войну. Во время него был разбит русский флот, что привело к поражению России. Отсюда и 1 Купол – выпуклая крыша в виде полушария. Зáводь – небольшой залив. 3 Чужбина – чужая страна. 4 Обрести - найти. 5 Цáрские вратá – центральная дверь в иконостасе (место, где висят иконы). Царские врата отделены алтарем от общего помещения. 6 Причáстный тайнам ребенок – здесь: ангел, все знающий о людях. 2 166 трагический тон всего стихотворения. Оно предельно насыщено переживаниями. Но одновременно в нем ощущается легкий полет стиха. Произведение написано как бы на одном дыхании. Центральной героиней стихотворения является поющая в церковном хоре девушка. Она поет «о всех усталых в чужом краю, / О всех кораблях, ушедших в море, / О всех, забывших радость свою». Прекрасный голос утешает людей, слушающих ее. Им начинает казаться, что «радость будет», что корабли приплывут обратно, а на чужбине «усталые люди» обретут счастье. Во мраке церкви, чтобы подчеркнуть ее чистоту, поэт освещает девушку солнечным лучом («И луч сиял на белом плече…»). У Блока белый цвет в связи с девушкой повторяется в стихотворении дважды как символ невинности и надежды. Вместо девушки возникает символ: И каждый из мрака смотрел и видел, Как белое платье пело в луче. Но белый цвет в лирике Блока не всегда является символом чистоты и надежды. Он еще обозначает и траур. Таким образом, с одной стороны девушка утешает слушающих ее пение людей, а с другой – она оплакивает ушедших, и об этом знает «причастный тайнам» ребенок, символизирующий ангела. Причастный тайнам плакал ребенок О том, что никто не придет назад. Блок очень любил это стихотворение и на своих публичных выступлениях всегда его читал. Вопросы и задания 1. 2. Под впечатлением от каких событий Блок написал это стихотворение? О чем поет девушка, и как на ее пение реагируют люди в церкви? 167 3. 4. 5. 6. Что символизирует белый цвет в стихотворении? Каким символом заменяет Блок девушку? О чем плачет «причастный тайнам» ребенок? Выучите стихотворение наизусть. *** За все, за все тебя благодарю я: За тайные мучения страстей, За горечь слез, отраву поцелуя, За месть врагов и клевету друзей; За жар души, растраченный в пустыне. Лермонтов О, весна без конца и без краю – Без конца и без краю мечта! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита! Принимаю тебя, неудача, И удача, тебе мой привет! В заколдованной области плача, В тайне смеха – позорного нет! Принимаю бессонные споры, Утро в завесах темных окна, Чтоб мои воспаленные взоры1 Раздражала, пьянила2 весна! Принимаю пустынные3 веси!4 И колодцы земных городов! Осветленный простор поднебесий5 1 Взор – взгляд, воспалéнные взóры – здесь: покрасневшие (от бессонницы) глаза. 2 Пьянила – здесь: приводила в радостное, восторженное состояние. 3 Пустынные – незаселенные. 4 Весь (устар.) – деревня, село. 5 Поднебéсье – высь. 168 И томления1 рабьих трудов! И встречаю тебя у порога – С буйным ветром в змеиных кудрях, С неразгаданным именем бога На холодных и сжатых губах… Перед этой враждующей встречей Никогда я не брошу щита… Никогда не откроешь ты плечи… Но над нами – хмельная2 мечта! И смотрю, и вражду измеряю, Ненавидя, кляня3 и любя: За мученья, за гибель – я знаю – Все равно: принимаю тебя! О стихотворении «О, весна без конца и без краю!..» Стихотворение «О, весна без конца и без краю!..» написано в 1907 г., оно является программным в цикле «Заклятие огнем и мраком» сборника «Фаина». Сердцевина проблематики творчества А.Блока – личность в ее отношениях со всем миром. В стихотворении «О, весна без конца и без краю!..» развивается один из важнейших мотивов лирики Блока – «отвращение от жизни, и к ней безумная любовь». В произведении вырастает целостный образ жизни, в котором совмещены социальный, природный и космический планы. С первых же строк автор развивает свое представление о жизни как необычайно прекрасном в своей мощи и трагическом величии, это – «весна без конца и без краю». Однако такое восторженное отношение к жизни идет не от незнания ее, а от мужественной духовной силы героя, готового принять жизнь во всех ее проявлениях, и не с тем, чтобы подчиниться «неудаче», 1 Томлéние – мучение. Хмельнáя (мечтá) – здесь: радостная, бескрайняя. 3 Клясть – ругать, бранить. 2 169 «мученью», «гибели», а преодолеть, победить их, как это подобает доблестному воину («И приветствую звоном щита!»). У героя нет облегченного представления о борьбе, он знает, что и «плач», и горе неизбежны на пути к прекрасному, гармонии, поэтому во всем этом ничего «позорного нет». В устремленности к обновленному миру герой готов к тяжкому труду, бессонным ночам («Принимаю бессонные споры, утро в завесах темных окна»), главное – прийти к желанной цели («Чтоб мои воспаленные взоры раздражала, пьянила весна!»). Важное место в стихотворении занимает Она. Это новый, преображенный образ в ряду блоковских идеалов: Прекрасная Дама, Незнакомка, Снежная маска. Под влиянием философии Вл.Соловьева о Душе мира, или Вечной Женственности, Блок вдохновился мыслью о том, что через любовь к земной женщине возможно обретение всеобщей гармонии, слияние земного и небесного. Реальный прообраз героини стихотворения «О, весна без конца и без краю!..» - Н.Н. Волохова, которой и был посвящен весь цикл стихотворений «Заклятие огнем и мраком». Героиня стихотворения «О, весна без конца и без краю!..» соответствует новому блоковскому представлению о неистовой мощи многосложной жизни. Герой и поклоняется ей, страстно любит и в то же время клянет и ненавидит. Обратите внимание на эпитеты, образы-символы – «с буйным ветром в змеиных кудрях», на «холодных и сжатых губах». Они подчеркивают независимость, вольность, мудрость и коварство героини, обращенность к себе, к своему богу. Но объединяет героев «хмельная мечта» - метафора, несущая в себе смысл неистовства жизни, величия «прекрасного и яростного мира». Контрастность в отношениях героев подчеркивается оксюморонными выражениями: «кляня и любя», «за мученья, за гибель – принимаю тебя!». Выделенность с обеих сторон тире выражения «я знаю» в предпоследней строфе стихотворения подчеркивает несокрушимость решения героя, вплоть до готовности погибнуть, бороться за свой идеал. Выразительной передаче смысла стихотворения помогает использование образов-символов: «весна без конца и без краю» (мощь и величие жизни), «звон щита» (готовность к битве). Полноту принятия поэтом жизни подчеркивают образы, пере170 дающие различные пространственные измерения и одновременно несущие оценочный смысл: горизонтальное («пустынные веси») и ограниченное вертикальное («колодцы земных городов»), верх («осветленный простор поднебесий») и низ («томления рабьих трудов»). Стихотворение Блока состоит из семи строф (четверостиший). Оно написано в патетической интонации. Это своеобразный гимн жизни. Отсюда обилие восклицательных знаков, использование восклицательной частицы «О» в начале стихотворения. Восклицательная интонация достигает кульминации в конце произведения. Глагол «принимаю», повторяющийся пять раз в стихотворении, и глагол «никогда», повторяющийся дважды в предпоследней строфе, подчеркивают лейтмотив стихотворения – восхищение героя жизнью несмотря ни на что, готовность преодолевать все трудности и препятствия во имя достижения ее совершенства. Размер стихотворения – трехстопный анáпест, использована перекрестная рифма. Первая и третья строки связаны женской рифмой, а вторая и четвертая – мужской. Использование указанных ритмических возможностей стиха создают торжественное, монументальное звучание произведения. Цикл стихотворений «Заклятие огнем и мраком» предваряется эпиграфом – строками из стихотворения Лермонтова «Благодарность» (1840 г.), которые в соотнесении с названием звучат иронически. В этом стихотворении, обращенном к Богу, Лермонтов отвергает прожитую жизнь, полную горечи и разочарований. В стихотворении «О, весна без конца и без краю!..» Блок переосмысляет его, принимая жизнь во всех ее проявлениях. Лермонтовское стихотворение, таким образом, введено для контрастного сопоставления с блоковским отношением к жизни.1 Вопросы и задания 1. Раскройте содержание образа «весна без конца и без краю». В чем состоит особенность блоковского понимания смысла 1 Статья Н.П. Сейранян. 171 2. 3. 4. 5. 6. 7. жизни? Выпишите соответствующие строки из стихотворения в вашу тетрадь. Какова роль эпиграфа для раскрытия идеи произведения? В каких выражениях, образах передана в стихотворении сложность и многогранность реального бытия? Какими эпитетами, образами-символами обрисован образ героини? Как передан в стихотворении максимализм жизненной позиции героя? Выпишите строки из произведения в тетрадь. Укажите в тексте художественные приемы, которые использует Блок для наиболее выразительного звучания идеи стихотворения (метафоры, эпитеты, образы-символы, оксюморонные словосочетания, словесные повторы, интонация, стихотворный размер, рифма). Выучите наизусть несколько четверостиший стихотворения «О, весна без конца и без краю…». *** О доблестях1, о подвигах, о славе Я забывал на горестной земле, Когда твое лицо в простой оправе2 Передо мной сияло на столе. Но час настал, и ты ушла из дому. Я бросил в ночь заветное кольцо.3 Ты отдала свою судьбу другому, И я забыл прекрасное лицо. Летели дни, крутясь проклятым роем…4 Вино и страсть5 терзали6 жизнь мою… 1 Дóблесть – мужество, хрáбрость. Опрáва – рáмка. 3 Завéтное кольцо – здесь: осóбенно цéнное по каким-нибудь воспоминаниям для его владельца. 4 Рой – стая летáющих насекомых (комарóв, пчел и др.). 5 Страсть - сильное увлечéние чем-нибудь. 6 Терзáть – мучить. 2 172 И вспомнил я тебя пред аналоем,1 И звал тебя, как молодость свою… Я звал тебя, но ты не оглянулась, Я слезы лил, но ты не снизошла.2 Ты в синий плащ печально завернулась, В сырую ночь ты из дому ушла. Не знаю, где приют3 своей гордыне Ты, милая, ты, нежная, нашла… Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий, В котором ты в сырую ночь ушла… Уж не мечтать о нежности, о славе, Все миновалось,4 молодость прошла! Твое лицо в его простой оправе Своей рукой убрал я со стола. О стихотворении «О доблестях, о подвигах, о славе…» Вы уже знаете стихотворение А.С. Пушкина «Я помню чудное мгновенье…». Блоковское произведение «О доблестях, о подвигах, о славе…» (1908) во многом перекликается с ним. Так, у Пушкина – «Передо мной явилась ты», у Блока – «Передо мной сияло на столе»; «И я забыл твой голос нежный» «И я забыл прекрасное лицо»; «Шли годы. Бурь порыв мятежный…» - «Летели дни, крутясь проклятым роем…»; «Душе настало пробужденье» - «И вспомнил я тебя пред аналоем…»; «Звучал мне долго голос нежный и снились милые черты» - «Ты, милая, ты, нежная, нашла…». 1 Аналóй – особой формы церкóвный столик; перед аналоем происходит обряд бракосочетания. 2 Снизойти - свысока обратить внимание на кого-нибудь. 3 Приют – место, где можно спастись или отдохнуть. 4 Все миновáлось – все прошло. 173 Блок не случайно обратился к широко известным пушкинским стихам. В стихотворении «Я помню чудное мгновенье…» была необходимая Блоку высокая одухотворенность любви, противопоставленность ее всем обыденным земным чувствам. В стихотворении Пушкина речь идет о женщине, которую поэт не видел много лет и случайно снова встретил. Любовь к ней вспыхнула с новой силой. Она пробудила в нем желание жить и творить. С «чудным мгновеньем» любви являются ему «и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы…». Блок, как и Пушкин, воспевает земную и вместе с тем идеальную, возвышенную любовь. У Блока, как и Пушкина, она является в дисгармоничный, разорванный страстями и невзгодами мир. Но если у Пушкина встреча с «гением чистой красоты» пробуждает в нем желание жить и творить, то у Блока ушедшая от него любимая женщина не вернулась. Он ждал ее возвращения всю жизнь, звал и молил вернуться: Я звал тебя, но ты не оглянулась, Я слезы лил, но ты не снизошла. Любовь принесла поэту лишь страдания и горе, лишив его покоя и ощущения полноты жизни. Финал стихотворения трагичен: «все миновалось, молодость прошла», и поэт «своей рукой» убрал со стола портрет любимой женщины. Стихотворение Блока, как и пушкинское, является опоэтизированной биографией: каждый куплет его повествует об определенном отрезке жизненного пути поэта, ждущего возвращения любимой. Вопросы и задания 1. В чем сходство стихотворения Блока с пушкинским «К***» «Я помню чудное мгновенье…»? а) Найдите совпадения лексического и композиционного характера. 174 2. 3. 4. 5. 6. Выделите центральный образ-символ в стихотворении Блока. Как он помогает понять внутреннюю необходимость обращения Блока к пушкинской трактовке любви? Какие желания пробуждает в Пушкине встреча с «гением чистой красоты» и чем заканчивается стихотворение Блока? Проследите, как Блок в своем стихотворении ведет нас к трагическому финалу. Напишите небольшое сочинение об этих стихотворениях Пушкина и Блока. Выучите стихотворение наизусть. На железной дороге Марии Павловне Ивановой Под насыпью, во рву некошеном, Лежит и смотрит, как живая, В цветном платке, на косы брошенном, Красивая и молодая. Бывало, шла походкой чинною1 На шум и свист за ближним лесом. Всю обойдя платформу длинную, Ждала, волнуясь, под навесом. Три ярких глаза набегающих – Нежней румянец, круче локон: Быть может, кто из проезжающих Посмотрит пристальней2 из окон… Вагоны шли привычной линией, Подрагивали и скрипели; Молчали желтые и синие, В зеленых плакали и пели. 1 Чинная походка – здесь: походка, подчиняющаяся общим правилам поведения; сдержанная походка. 2 Пристально – внимательно. 175 Вставали сонные за стеклами И обводили ровным взглядом1 Платформу, сад с кустами блеклыми2, Ее, жандарма3 с нею рядом… Лишь раз гусар, рукой небрежною Облокотясь на бархат алый, Скользнул по ней улыбкой нежною… Скользнул – и поезд в даль умчало. Так мчалась юность бесполезная, В пустых мечтах изнемогая…4 Тоска дорожная, железная Свистела, сердце разрывая… Да чтó – давно уж сердце вынуто! Так много отдано поклонов, Так много жадных взоров кинуто В пустынные глаза вагонов… Не подходите к ней с вопросами, Вам все равно, а ей – довольно: Любовью, грязью иль колесами Она раздавлена – все больно. О стихотворении «На железной дороге» Стихотворение это посвящено Ивановой Марии Павловне – сестре Е.П. Иванова, друга Блока, по профессии врача. Оно было написано в 1910 году. Блок характеризовал это стихотворение как «бессознательное подражание» одному из эпизодов в романе Л.Н. Толстого «Воскресенье»: «Катюша Маслова на маленькой 1 Обводить взглядом – оглядеть взглядом пространство. Блёклый – потерявший свежесть и яркость. 3 Жандарм – полицейский чин. 4 Изнемочь – потерять силы, ослабеть. 2 176 станции видит в окне вагона Нехлюдова в бархатном кресле ярко освещенного купе первого класса». Стихотворение построено на соотношении настоящего – и прошлого, реального, бытового – и символического, частного – и общего. Такое построение, в котором пересекаются эти разные планы, придает мысли поэта емкость и глубину. Единство же стихотворения достигается единством авторского отношения к изображаемому. Уже первая строфа свидетельствует о противоестественности свершившегося: девушка мертва, но она «смотрит, как живая»; лежит в яме, заросшей травой («во рву некошеном»), «в цветном платке на косы брошенном, / Красивая и молодая». Во второй строфе Блок переводит повествование о девушке в другой временной план: он рассказывает о том, что предшествовало самоубийству. Мы узнаем о девушке, что она была натурой мечтательной, романтичной. С замиранием сердца ждет она счастья, волнуясь идет на встречу с ним. Она постоянно ходит на вокзал и с нетерпением ждет прихода поезда. Ей кажется, что кто-нибудь из «проезжающих» в вагоне I класса «посмотрит пристальней из окон», оценит ее юность и красоту и увезет с собой в прекрасный мир, где нет нищеты и горя. Тот мир, в котором она живет, - невыносим. Как уже говорилось выше, повествование ведется в двух планах – реально-бытовом и обобщенно-символическом. Мы видим огни поезда, цвета вагонов, обстановку вокзала. Но эти детали имеют и второй, символический смысл. «Три ярких глаза набегающих» - это и огни поезда, и образ какого-то сказочного, загадочного «существа», враждебной человеку силы. Мчащийся поезд олицетворяет собою стремительно несущуюся жизнь, жизнь, летящую – мимо. Блок раскрывает противоречия этой жизни: «Молчали желтые и синие» (вагоны первого и второго классов) – «В зеленых (вагонах третьего класса) плакали и пели». Блок вводит нас в мир социальных контрастов, и трагедия девушки приобретает широкое общественное звучание, становится воплощением трагической участи человека в «страшном мире». 177 Романтическая мечта девушки столкнулась с прозой жизни, жестокой и несправедливой, воплощением которой в стихотворении являются и облик сонных пассажиров, и пейзаж (привокзальный сад «с кустами блеклыми»), и жандарм – символ официальной России. В этом мире гаснут мечты девушки. Единственный раз на сером фоне вспыхнет яркая краска («бархат алый»). Но это лишь намек на счастье, несбывшаяся мечта, обманутое ожидание. Через все стихотворение проходит мотив судьбы, рока. Он наиболее отчетливо воплощается во фразе: «И поезд вдаль умчало». Поезд не умчался, а его умчало. Это какая-то неизвестная роковая сила, как бы управляющая откуда-то извне жизнью девушки. Далее мы становимся свидетелями перехода героини от надежд и ожиданий счастья к безнадежности и отчаянью. Жить оказывается нечем и незачем. Глубину отчаяния передает переосмысление слова железнодорожная: Тоска дорожная, железная Свистела, сердце разрывая… В стихотворении «На железной дороге» перед нами судьба одного человека, одной девушки. Но судьба человеческая всегда связана у Блока с состоянием мира, в котором человек живет. произведение это – история человеческого сердца, раздавленного жестоким, железным, бездуховным миром. В широком смысле в стихотворении речь идет о «железной дороге» жизни. Последняя строфа возвращает нас к началу: что же случилось с героиней и почему? Поэт обращается к равнодушной толпе, из любопытства пришедшей посмотреть на произошедшую трагедию. Его слова полны гнева и боли, за человека: Не подходите к ней с вопросами, Вам все равно, а ей – довольно: Любовью, грязью иль колесами Она раздавлена – все больно. 178 Вопросы и задания 1. Определите место действия трагедии. Как оно расширяется благодаря образам-символам? 2. Выпишите все эпизоды, связанные с противоестественностью свершившегося. 3. Что рассказывает поэт о жизни девушки до свершившейся трагедии. а) Для чего она постоянно ходила на вокзал? б) О чем мечтала? в) Как она вела себя при виде паровоза. 4. Что символизирует мчащийся поезд? а) Как раскрывает Блок противоречия этой жизни? Что означают цвета вагонов и как ведут себя пассажиры в них? 5. Какова судьба человека в «страшном мире»? Единичный ли случай судьба девушки, ее самоубийство? 6. Опишите вокзальную обстановку, пейзаж. 7. С чем столкнулась мечта девушки? 8. Каким образом фраза «и поезд в даль умчало» связана с мотивом рока, судьбы? 9. Как переосмыслено в стихотворении слово «железнодорожная»? Процитируйте двустишие об этом. 10. В широком смысле о какой «железной дороге» говорится в стихотворении? 11. К кому обращается Блок со словами боли и гнева и за кого ему больно, против чего протестует? 12. Напишите небольшое сочинение о стихотворении «Железная дорога». 179 С.А. ЕСЕНИН Сергей Александрович Есенин (1895-1925) вошел в русскую литературу как лирический поэт, выразитель самых сокровенных человеческих переживаний, чувств и мыслей. Глубоким лиризмом проникнуто все творчество поэта: и стихотворения о судьбе Родины, о природе, и стихи о матери, о доме и, конечно же, о себе, о том, что больше всего волнует, о своих чувствах, надеждах, любви. «Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к Родине. Чувство Родины – основное в моем творчестве», - признавался поэт. О всепоглощающей любви к Родине-матери – стихи Сергея Есенина. Стихи эти были рождены любовью к чудесной, неповторимой стране «березового ситца», где прошло босоногое детство поэта, где отшумела его юность: О Русь – малиновое поле И синь, упавшая в реку, Люблю до радости и боли Твою озерную тоску. «Россия! Какое хорошее слово… говорил Есенин. – И «роса», и «сила», и «синее» что-то!» Творческий расцвет Есенина по времени совпал с грандиозными изменениями на рубеже XIX-XX веков, с надвигающейся революцией. Что принесет она его Руси – обновление, преображение1 или катастрофу – не сразу дано было узнать. До середины 1919 года поэт был на стороне Октября и в «Автобиографии» 1921 г. написал, что считает лучшей порой 1 Преображение – преобразиться – получить новый образ, форму; сделаться иным, лучшим. 180 своей жизни год 1919. Но все чаще и чаще вставал перед ним тревожный и мучительный вопрос: «Куда несет нас рок событий?» Духовный кризис поэта был вызван крушением его революционно-религиозных иллюзий, семейной и бытовой неустроенностью. «… Идет совершенно не тот социализм, о котором я думал, а определенный и нарочитый, как какой-нибудь остров Елены, без славы и без мечтаний», - пишет С.Есенин в 1920 году. Рухнули утопические1 мечты поэта о социализме как «мужицком рае», где живет «божество живых». Драматичны раздумья поэта о будущем деревни («Я последний поэт деревни…»). Незабываем образ есенинского «красногривого жеребенка», который безуспешно пытался обогнать «стальную конницу» - поезд. Поэт прозорливо предвидел сегодняшние экологические2 проблемы. Стихи Есенина говорят о великой ценности всего живого на Земле. Сложен и противоречив, суров и драматичен мир чувств, дум и страстей лирического героя его произведений - современника крутых поворотов в истории России «Я пел тогда, когда был край мой болен», - справедливо заявил поэт в стихотворении «Русь советская». В 1924 году выходит книга стихотворений поэта начала 1920-х годов – «Москва кабацкая». В ней выражены мотивы драматической судьбы поэта, его одиночества, обманутости революцией, мучительные философские раздумья над смыслом жизни. Внутренние противоречия Есенина с удивительной силой отразили и его лирические стихотворения конца 1924-1925 года. Особое место в поэзии Сергея Есенина занимают стихотворения, посвященные матери, родным, родному дому. 1 Утопический (утопия) – нечто фантастическое, несбыточная мечта. Экологический (экология) – относящийся к природной среде, к среде обитания всего живого. 2 181 Сергей Есенин – один из самых популярных и любимых русских поэтов в Армении. Стихи Сергея Есенина в переводах талантливых армянских поэтов – Паруйра Севака, Амо Сагияна, Ваагна Давтяна, Геворга Эмина – «удивительно легко прозвучали по-армянски и полюбились армянским читателям». «Одна из причин этого в том, что в многовековой армянской литературе давно стала священной традицией поэзия «трех матерей» (родины, природы, матери), непревзойденными мастерами которой у нас были Аветик Исаакян и его младший собрат по перу Ованес Шираз»1, - писал Геворг Эмин. *** Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья2 золотом охваченный, Я не буду больше молодым. Ты теперь не так уж будешь биться, Сердце, тронутое холодком, И страна березового ситца Не заманит шляться3 босиком. Дух бродяжий! ты все реже, реже Расшевеливаешь пламень уст. О, моя утраченная свежесть, Буйство4 глаз и половодье5 чувств. Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя? иль ты приснилась мне? 1 Геворг Эмин. Волшебный сплав // В мире Есенина. М. 1986. С.51. Увяданье (увядать) – терять свежесть, сохнуть; перен. (красота увядает). 3 Шляться (простор.) – ходить. 4 Буйство (буйствовать) – здесь: проявляться с необычайной силой, яркостью. 5 Половодье – весенний разлив реки при таянии снега; половодье чувств – здесь: избыток, переполненность чувств. 2 182 Словно я весенней гулкой1 ранью Проскакал на розовом коне. Все мы, все мы в этом мире тленны,2 Тихо льется с кленов листьев медь… Будь же ты вовек благословенно, Что пришло процвесть и умереть. О стихотворении «Не жалею, не зову, не плачу…» Лирика Сергея Есенина 1920-1921 годов окрашена в печальные тона. Все чаще появляются у Есенина стихи, полные душевной тревоги, грусти по «Руси уходящей», о юности, о собственном призвании и о том, сможет ли он петь по-новому. В стихотворениях его все чаще звучат мотивы прощания с молодостью. Такими настроениями проникнуто «одно из самых напевных, самых мелодичных стихотворний»3 Есенина «Не жалею, не зову, не плачу…» (1921). Пронзительной напевностью отличается первая строфа стихотворения: Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Поэт размышляет о естественном пути человека от расцвета к увяданию: Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым. Метафоры первой строфы («белых яблонь дым») и последней («льется с кленов листьев медь») отмечают начало и конец пути. 1 Гулкий – слышный издалека, с гудящим отзвуком. Тленны (тленный) – устар. и высок., подверженный тлению, разрушению, не вечный. 3 Алла Марченко. Поэтический мир Есенина. М. 1972. С.254. 2 183 Поэт прощается с юностью. Он грустен, печален, но эта печаль по-пушкински светла: увяданье – золотое, листья клена – медные, а конь сновидений – розовый. Почему «розовый конь»? Интересно комментирует этот образ поэт Константин Ваншенкин: «Я с удивлением перечитал эти строчки и вдруг вздрогнул от неожиданно раскрывшейся картины. Меня будто разбудили: ведь это была рань, - конь, вероятно, был белый, но в лучах восходящего солнца стал розовым… И все вокруг было розоватое, в дымке, а в ушах долго не стихал стук копыт»1. Все изменения в жизни и чувствах лирического героя переданы путем сравнения с миром природы. Так, все проходит в жизни, «как с белых яблонь дым». Как в природе время увяданья – осень, так и лирический герой охвачен «увяданья золотом». Во второй строфе – «сердце, тронутое холодком» уподобляется тронутой морозом траве; «половодье чувств» - вновь сравнение с природой, с разлившейся весною рекой. «Есенин! Даже в самом имени его слышится что-то повесеннему радостное, звонкое и вместе с тем что-то тревожное, грустное… От осени что-то»,2 - образно выразился поэт Егор Исаев. В стихах Есенина природа живет богатой поэтической жизнью. Она вся в вечном движении, в бесконечном развитии и изменении. Подобно человеку, она рождается и умирает, поет и шепчет, радуется и грустит. Прочитайте его стихи, и вы убедитесь в этом сами. Певец человеческой юности, Сергей Есенин полон нежности к миру, к людям, к земле. Даже печаль у него нежна, а увядание предполагает неизбежное весеннее возрождение: Будь же ты вовек благословенно, Что пришло процвесть и умереть. 1 Константин Ваншенкин. Гордость России // В мире Есенина. М. 1986. С.86. 2 Там же. С.62. 184 «Процвесть и умереть» - значит выполнить свое жизненное предназначение, украсить жизнь хотя бы на время, как совершается это в природе. Необычайную эмоциональность стихотворению придают риторические обращения, троекратный повтор, отрицания. Вопросы и задания 1. О чем грустит лирический герой стихотворения «Не жалею, не зову, не плачу…»? 2. Выпишите из стихотворения риторические обращения, повторы, отрицания и определите их роль. 3. Напишите сочинение на тему: «Чем волнует и тревожит вас лирика Сергея Есенина»? 4. Выучите стихотворение наизусть. 5. Подготовьте сообщение на тему: «Сергей Есенин в воспоминаниях З.И. Ясинской». Письмо к матери1 Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет! Пусть струится над твоей избушкой Тот вечерний несказанный2 свет. Пишут мне, что ты, тая тревогу, Загрустила шибко обо мне, Что ты часто ходишь на дорогу В старомодном ветхом шушуне3. И тебе в вечернем синем мраке Часто видится одно и то ж: Будто кто-то мне в кабацкой драке Саданул1 под сердце финский нож. 1 В некоторых изданиях стихотворение озаглавлено: «Письмо матери». Несказáнный (высок.) – такой, что трудно выразить словами. 3 Шушун – старинная верхняя женская одежда вроде кофты, телогрейки или сарафана. 2 185 Ничего, родная! Успокойся. Это только тягостная2 бредь. Не такой уж горький я пропойца, Чтоб, тебя не видя, умереть. Я по-прежнему такой же нежный И мечтаю только лишь о том, Чтоб скорее от тоски мятежной Воротиться в низенький наш дом. Я вернусь, когда раскинет ветви По-весеннему наш белый сад. Только ты меня уж на рассвете Не буди, как восемь лет назад. Не буди того, что отмечталось, Не волнуй того, что не сбылось, Слишком раннюю утрату и усталость Испытать мне в жизни привелось. И молиться не учи меня. Не надо! К старому возврата больше нет. Ты одна мне помощь и отрада, Ты одна мне несказанный свет. Так забудь же про свою тревогу, Не грусти так шибко3 обо мне. Не ходи так часто на дорогу В старомодном ветхом шушуне. Письмо от матери Чего же мне Еще теперь придумать, 1 Садануть (прост.) – сильно ударить. Тягостный – трудный, мучительно-неприятный. 3 Шибко (прост.) – очень. 2 186 О чем теперь Еще мне написать? Передо мной На столике угрюмом Лежит письмо, Что мне прислала мать. Она мне пишет: «Если можешь ты, То приезжай, голубчик, К нам на святки.1 Купи мне шаль, Отцу купи порты,2 У нас в дому Большие недостатки. Мне страх не нравится, Что ты поэт; Что ты сдружился С славою плохою. Гораздо лучше б С малых лет Ходил ты в поле за сохою3. Стара я стала И совсем плоха, Но если б дома Был ты изначала, То у меня Была б теперь сноха4 И на ноге 1 Святки – в православии: праздничные дни между рождеством и крещением. 2 Портки, порты (прост.) – то же, что штаны. 3 Соха (за сохою) – примитивное сельскохозяйственное орудие для вспашки земли. 4 Сноха – невестка. 187 Внучонка я качала. Но ты детей По свету растерял, Свою жену Легко отдал другому, И без семьи, без дружбы, Без причал Ты с головой Ушел в кабацкий омут.1 Любимый сын мой, Что с тобой? Ты был так кроток,2 Был так смиренен. И говорили все наперебой: Какой счастливый Александр Есенин! В тебе надежды наши Не сбылись, И на душе С того больней и горше, Что у отца Была напрасной мысль, Чтоб за стихи Ты денег брал побольше. Хоть сколько б ты Ни брал, Ты не пошлешь их в дом, И потому так горько Речи льются, 1 Омут – водоворот на реке, образуемый встречным течением, здесь: в перен. значении. 2 Кроткий (кроток) – незлобивый, покорный, смирный. 188 Что знаю я На опыте твоем: Поэтам деньги не даются. Мне страх не нравится, Что ты поэт, Что ты сдружился С славою плохою. Гораздо лучше б С малых лет Ходил ты в поле за сохою. Теперь сплошная грусть, Живем мы, как во тьме. У нас нет лошади. Но если б был ты в доме, То было б все, И при твоем уме – Пост председателя В волисполкоме. Тогда б жилось смелей, Никто б нас не тянул, И ты б не знал Ненужную усталость, Я б заставляла Прясть твою жену, А ты, как сын, Покоил нашу старость». ……………………. Я комкаю письмо, Я погружаюсь в жуть. Ужель нет выхода В моем пути заветном? Но все, что думаю, Я после расскажу. Я расскажу В письме ответном… 189 Ответ Старушка милая, Живи, как ты живешь. Я нежно чувствую Твою любовь и память. Но только ты Ни капли не поймешь – Чем я живу И чем я в мире занят. Теперь у вас зима. И лунными ночами, Я знаю, ты Помыслишь не одна, Как будто кто Черемуху качает И осыпает Снегом у окна. Родимая! Ну как заснуть в метель? В трубе так жалобно И так протяжно стонет. Захочешь лечь, Но видишь не постель, А узкий гроб И – что тебя хоронят. Как будто тысяча Гнусавейших1 дьячков,2 Поет она плакидой – Сволочь-вьюга! И снег ложится Вроде пятачков, И нет за гробом Ни жены, ни друга! 1 Гнусавый (гнусавейший) – говорящий с неприятным носовым призвуком, в нос. 2 Дьячок – в православной церкви: низший служитель, псаломщик. 190 Я более всего Весну люблю. Люблю разлив Стремительным потоком, Где каждой щепке, Словно кораблю, Такой простор, Что не окинешь оком. Но ту весну, Которую люблю, Я революцией великой Называю! И лишь о ней Страдаю и скорблю, Ее одну Я жду и призываю! <…> Но время будет, Милая, родная! Она придет, желанная пора!1 Недаром мы Присели у орудий: Тот сел у пушки, Этот – у пера. Забудь про деньги ты, Забудь про все. Какая гибель?! Ты ли это, ты ли? Ведь не корова я, Не лошадь, не осел, 1 Цитата из стихотворения А.С. Пушкина «Во глубине сибирских руд…» (1827): Придет желанная пора… 191 Чтобы меня Из стойла1 выводили! Я выйду сам, Когда настанет срок, Когда пальнуть2 Придется по планете, И, воротясь, Тебе куплю платок, Ну, а отцу Куплю я штуки эти. Пока ж – идет метель, И тысячей дьячков Поет она плакидой – Сволочь-вьюга. И снег ложится Вроде пятачков, И нет за гробом Ни жены, ни друга. О стихотворениях Сергея Есенина, посвященных образу матери Глубокой, искренней любовью, высокой поэзией овеян в стихах Есенина образ матери, к которому поэт неоднократно обращался в своем творчестве. По справедливому утверждению исследователя А.Волкова, «вряд ли кто-либо из поэтов так много писал о матери и родном доме. Вряд ли кто-либо из них выразил с такой волнующей задушевностью… воспоминания о ничем не омраченной, беззаботной юности, о нежной материнской любви, ни с какой иной не сравнимой»3. 1 Стойло – отгороженное место для одного животного. Палить (пальнуть) – здесь: стрелять часто, залпами. 3 Волков А. Художественные искания Есенина. М. 1976. С.282-283. 2 192 Стихотворения «Письмо матери», «Письмо от матери», «Ответ» написаны в форме доверительного послания, в котором поэт открывает свою душу перед самым близким и дорогим человеком на Земле – матерью. С матерью делился поэт своими радостями и горестями, сомнениями и удачами. В стихотворениях «Письмо матери», «Письмо к женщине», «Спит ковыль…», «Мой путь» поэт, как бы оглядываясь на пройденный путь, честно и мужественно говорит о своих ошибках и заблуждениях. Положенное на музыку разными композиторами, «Письмо матери» (1924) - одно из самых популярных и любимых произведений Есенина. Оно покоряет своей простотой и искренностью. Это и исповедь, и покаяние1. Композиционно стихотворение построено на противопоставлении и пересечении двух миров – матери и сына: Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет! Обращаясь к матери в самые трудные и драматичные моменты своей жизни, любящий сын ласково успокаивает ее: Так забудь же про свою тревогу, Не грусти так шибко обо мне. В душе каждого человека эти задушевные, сердечные строки вызывают целую волну чувств, заставляют учащенно биться сердце и вспомнить свою мать, ее доброе, заботливое сердце. Но удивительное дело – эта грусть и печаль не омрачают душу, печаль Есенина по-пушкинским «светла»: Ты одна мне помощь и отрада, Ты одна мне несказанный свет. 1 Покаяние – добровольное признание в совершенном проступке, в ошибке (книжн.). 193 Обратим внимание на этот эпитет «несказанный», от которого словно исходит лучистая энергия материнской любви и тепла: «Пусть струится над твоей избушкой / Тот вечерний несказанный свет». С Родиной, нежностью связан этот эпитет и в стихотворении «Несказанное, синее, нежное…» (1925), которое волнует читателя необыкновенной силой искренности и непосредственности в выражении чувств: Несказанное, синее, нежное… Тих мой край после бурь, после гроз, И душа моя – поле безбрежное – Дышит запахом меда и роз. У каждого поэта – свой круг эпитетов. Эпитеты «голубой и синий» обычно у Есенина рисуют картины родной природы, которые соотносятся с рассказом о душевном состоянии поэта. В «Письме матери»: И тебе в вечернем синем мраке Часто видится одно и то ж: Будто кто-то мне в кабацкой драке Саданул под сердце финский нож. Интересно отметить, что областные, «низкие слова» («саданул», «тягостная бредь», «пропойца»), которые вводит Есенин, не нарушают высокого эмоционального напряжения стиха. В стихах Есенина 1924-1925 годов родительский дом воспринимается в романтическом ореоле и в связи с поэтическим восприятием природы. Кроме того, родительский дом часто связывается с образом матери, Татьяны Федоровны Есениной. Поэту видится родительский дом, в юности покинутый им для того, чтобы увидеть большой мир и заявить в нем о себе. Ведь еще в 1917 году Есенин писал: Разбуди меня завтра рано, Засвети в нашей горнице свет. Говорят, что я скоро стану Знаменитый русский поэт. 194 В этом заявлении поэта нет ни тени нескромности, напротив, здесь созревшее осознание собственного таланта, своего места в жизни и ответственности перед миром и людьми. С этими строками перекликаются другие из «Письма матери»: Я вернусь, когда раскинет ветви По-весеннему наш белый сад. Только ты меня уж на рассвете Не буди, как восемь лет назад. Строгое и критическое отношение к себе, осознание утраченного времени не покидает поэта: Не буди того, что отмечталось Не волнуй того, что не сбылось… Лирический герой Есенина, переживший «раннюю утрату и усталость», мучительно переживает собственные противоречия. В нем удивительно совмещаются нежность и «мятежная тоска». Ощущая греховность1 и мятежность своей жизни, лирический герой выражает надежду на свое духовное обновление, на излечение от душевных ран материнской любовью: Я по-прежнему такой же нежный… «Стихотворение построено на противопоставлении тихого лада , связанного с миром матери и родного дома, и греховной городской жизни героя. Перед нами есенинский вариант библейской истории о блудном сыне»3. Не случайно стихотворение имеет кольцевое обрамление: последние строфы возвращают к начальным. Блудный сын, 2 1 Греховность (грех) – предосудительный поступок, нарушение религиозных предписаний, правил. 2 Лад – здесь: согласие, мир, порядок. 3 Солнцева Н.М. С.А. Есенин (1895-1925) // Русская литература XIXXX веков. Том второй. М. 1998. С.83. 195 ушедший из дому в поисках счастья, много испытавший скиталец, он вселяет в сердце матери надежду на скорую встречу. Ведь «к старому возврата больше нет». «Письмо матери» примечательно тем, что в нем встречаются и варьируются разные мотивы тревоги: (II, III, IV строфы), света, дороги (известные по поэзии Пушкина, Лермонтова, Блока). В стихотворении «Письмо от матери» (1924) монолог матери включен в рассказ поэта о самом себе (зачин, концовка). Глубоко взволнованно и тревожно выражена материнская боль за сына, за его судьбу: Любимый сын мой, / Что с тобой? Материнский укор и суровая правда звучат в одной из центральных строф: Но ты детей / По свету растерял… Трудности и неудачи сына тяжкой болью отзываются в любящем и страдающем сердце матери, которая, с одной стороны, понимает, какой суровый путь избрал сын-поэт: И потому так горько / Речи льются, / Что знаю я / На опыте твоем: / Поэтам деньги не даются. С другой – идеал матери («Гораздо лучше б / С малых лет / Ходил ты в поле за сохою», «Пост председателя / В волисполкоме») не отвечает внутреннему, духовному настрою поэта. Поэт глубоко сочувствует жизни родителей, их несбывшимся надеждам, их бедной одинокой старости. Вот почему стихотворение заканчивается беспокойным авторским вопросом: «Ужель нет выхода / В моем пути заветном?» В «Ответе» (1924) поэт, связывая с матерью все самое светлое и дорогое, что есть в его жизни, с проникновенной нежностью обращается к ней: Старушка милая, Живи, как ты живешь. Я нежно чувствую Твою любовь и память. Тонко и деликатно намекает он ей о расхождении между ними, о взаимном непонимании: «Но только ты / Ни капли не 196 поймешь - / Чем я живу / И чем я в мире занят». Не упрекает, не ссорится, а именно намекает. Грустные, скорбные мысли о пустыне вокруг себя, мрачные предчувствия о смерти не покидают поэта. Несмотря на душевное одиночество и испытываемые мучительные противоречия, поэт верит в свое духовное исцеление: Но время будет, Милая, родная! Она придет, желанная пора!.. В есенинских стихах о матери выражены общечеловеческие переживания: боль и тревога любящего материнского сердца за сына, за его судьбу; несбывшиеся родительские надежды о счастье детей; отсутствие взаимопонимания между «отцами и детьми». Не случайно армянский поэт Геворг Эмин, переводчик Сергея Есенина на армянский язык, писал: «Сергея Есенина можно назвать и поэтом «трех матерей» - матери России, матери - природы и своей родной матери, ибо в те годы в русской поэзии лучше Есенина никто не воспел горе и тревогу материРоссии, русские березы, поля и деревни и свою родную мать, которая воистину стала бессмертной в стихах сына»1. Огромное впечатление производило на людей «Письмо матери». Вот одно из свидетельств Н.Евдокимова: «Он (Есенин) принес стихотворение «Письмо матери»… держа в руке листок и не глядя в него, он начал читать. Лица его не было видно. Он стоял спиной к окну. Помню, как по спине пошла мелкая холодная оторопь, когда я услышал: «Пишут мне, что ты, тая тревогу…». Есенин закончил читать, и воцарилась полнейшая тишина. «Дальнейшие мои впечатления пропадают, - вспоминает И.Евдокимов, - потому что зажало мне жестоко и крепко горло, таясь и прячась, я плакал…». Читал Есенин это стихотворение и не в среде интеллигентов, а совсем в другом «обществе», ночлежном доме – так называемой «Ермоловке». Это было дно жизни, приютившее падших 1 Геворг Эмин. Волшебный сплав. // В мире Есенина. М. 1986. С.50. 197 женщин, воров, беспризорников. Пришел сюда Есенин без приглашения и, начав чтение, допустил психологическую ошибку. Он прочел одно из стихотворений «Москвы кабацкой», полагая, что знакомый «бытовой» материал взволнует аудиторию, как это и бывало, когда он читал стихи этого цикла в кабаках. А слушали его люди, многим из которых было ненавистно собственное жалкое существование. А поэтому прочитанное стихотворение успеха не имело. Тут Есенин прочел «Письмо матери». Эффект оказался потрясающим. Сопровождавший Есенина Н.Н. Никитин пишет: «… Я увидел горько всхлипывающую девушку в рваном платье. Да что она… Плакали и бородачи… Прослезился даже начальник Московского уголовного розыска… который «сопровождал нас для безопасности»1. *** По всеобщей молве, необыкновенной женщиной была мать Есенина – Татьяна Федоровна. Она надолго пережила своего знаменитого сына (умерла в 1955 году), и ее отлично помнит все село. Говорят, что не было народной песни, бытующей в Приокском крае, которую не знала бы Татьяна Федоровна. Крупные художники слова восхищались ее колоритным разговором, и филологи, беседовавшие с ней, отмечают, что ее язык напоминал «золотую словесную груду», встречающуюся в речи персонажей Лескова, в пьесах Островского, в книгах Леонова и Шолохова. Душевная красота и светлый разум производили огромное впечатление на односельчан, на всех, с кем приходилось общаться Татьяне Федоровне. Поэт Александр Филатов посвятил ей свою поэму «В приокском селе, под Рязанью…». В произведении, между прочим, есть следующий эпизод. Заезжий иностранец говорит матери поэта, что ей надо бы жить в богатой вилле, а не в крестьянской избушке, что: Россия о вас позабыла, 1 Из книги: А.Волков. Художественные искания Есенина. М. 1976. С.283-284. 198 Есенинский стих – не в цене… На эти слова героиня поэмы гневно отвечает: Иди своей тропкой убогой И там у себя куролесь, А русскую землю не трогай И в русскую душу не лезь. Горжусь, что такого поэта На славной земле родила. Она моим сыном воспета, Она моим сердцем согрета И мне теперь трижды мила!…1 Вопросы и задания 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 1 Прочитать и проанализировать автобиографию поэта «О себе» (1925) и одно из последних его стихотворений «Мой путь» (1925). Как вы себе представляете поэта и его мать? Словесно нарисуйте встречу поэта с матерью. Назовите произведения армянских писателей (Аветика Исаакяна, Ованеса Шираза и других), в которых воспевается любовь к матери. Выучите наизусть одно из стихотворений армянских поэтов о матери и проанализируйте его (письменно). Чем покоряет Вас «Письмо матери» Сергея Есенина? Что нового узнали вы о лирическом герое Есенина из стихотворений «Письмо от матери» и «Ответ»? Выучите наизусть «Письмо матери» Сергея Есенина. Из книги: Евгений Осетров. Познание России. М. 1974. С.286-287. 199 К.Г. ПАУСТОВСКИЙ Константин Георгиевич Паустовский (1892-1968) - один из самых ярких представителей лирико-романтического направления в литературе ХХ века. Он – автор романов, повестей, рассказов, очеркист, драматург, публицист и критик. Начав свой творческий путь еще в 30-ые годы, К.Паустовский уже в 40-50е годы обрел значение ключевой фигуры литературного процесса, связывающей классический период русской прозы и современность. Оригинальна его «Золотая роза» - книга о писательском труде, предваряемая словами: «Всегда следует стремиться к прекрасному». Книги К.Г. Паустовского учат видеть прекрасное в окружающем мире, в картинах родной природы, восхищаться прекрасным в шедеврах искусства и, что самое главное, в человеке. У Паустовского немало повестей и рассказов, посвященных описанию жизни художников и писателей (О.Кипренского, И.Левитана, М.Лермонтова, Т.Шевченко, А.Чехова, А.Блока и др.). Вот что писал К.Паустовский о себе: «В юности я пережил увлечение экзотикой… Я ушел от экзотики1, но я не ушел от романтики, и никогда от нее не уйду – от очистительного ее огня, порыва к человечности и душевной щедрости, от постоянного ее непокоя. Романтическая настроенность не позволяет человеку быть лживым, невежественным, трусливым и жестоким». К.Паустовский – признанный мастер русского пейзажа. «Самое большое и бесхитростное счастье я нашел в лесном Мещерском краю», - писал он. Счастье близости к своей земле, сосредоточенности и внутренней свободы, любимых дум и напряженного труда. Средней России – и только ей – я обязан боль1 Экзотика – предметы и явления, характерные для какой-нибудь местности и необычные для того, кто их воспринимает. 200 шинством написанных мною вещей. Я упомяну только главные: «Мещерская сторона», «Исаак Левитан», «Повесть о лесах», цикл рассказов «Летние дни», «Старый челн», «Ночь в октябре», «Телеграмма», «Дождливый рассвет», «Кордон-273», «Во глубине России», «Наедине с осенью», «Ильинский омут». К.Паустовский оставил интересные воспоминания об Армении: «Арарат! Я никак не мог поверить в то, что вижу его воочию. Все мифы древности, все сказки далеких веков были воплощены в этой исполинской горе… Я смотрел на Арарат не отрываясь. Я не хотел ни пить, ни есть. Я боялся, что, пока буду этим заниматься, Арарат уйдет, исчезнет, станет невидимым… Тысячелетия прикасались к моим глазам». «В таком состоянии полусна и полубреда я приехал в Эривань. Еще не видев города, я уже принял его всем существом. Если бы во всей Эривани росла на улице или каком-нибудь пустыре одна-единственная засохшая травинка, то и этого было бы для меня достаточно, чтобы почувствовать баснословность этих мест, их живую древность и силу»1. Замечательно написала о К.Паустовском известный армянских литературовед, исследователь творчества писателя Е.А. Алексанян: «Рыцарем мечты прошел он по жизни, оставив не только свои книги, но и частичку самого себя в памяти людей, в сердце России, в ее необъятных далях, неотделимых сейчас от имени Паустовского. Ильинский омут.. «Если уж суждено умереть, то только здесь…». Его воля исполнена. В последний раз Паустовский вернулся в навеки связанный с его именем заповедный край Мещерских лесов». Телеграмма Октябрь был на редкость холодный, ненастный. Тесовые2 крыши почернели. 1 Паустовский К.Г. Собрание сочинений в шести томах. Том пятый. М. 1958. С.392-393. 2 Тесовый (тёс) – тонкие доски из древесины хвойных пород. 201 Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора. Над лугами тащились из-за реки, цеплялись за облетевшие ветлы1 рыхлые2 тучи. Из них назойливо сыпался дождь. По дорогам уже нельзя было ни пройти, ни проехать, и пастухи перестали гонять в луга стадо. Пастуший рожок3 затих до весны. Катерине Петровне стало еще труднее вставать по утрам и видеть все то же: комнаты, где застоялся горький запах нетопленных печей, пыльный «Вестник Европы»4, пожелтевшие чашки на столе, давно не чищенный самовар и картины на стенах. Может быть, в комнатах было слишком сумрачно, а в глазах Катерины Петровны уже появилась темная вода, или, может быть, картины потускнели5 от времени, но на них ничего нельзя было разобрать. Катерина Петровна только по памяти знала, что вот эта - портрет ее отца, а вот эта - маленькая, в золотой раме, - подарок Крамского, эскиз к его «Незнакомке в бархатной шубке». Катерина Петровна доживала свой век в старом доме, построенном ее отцом - известным художником. В старости художник вернулся из Петербурга в свое родное село, жил на покое и занимался садом. Писать он уже не мог: дрожала рука, да и зрение ослабло, часто болели глаза. Дом был, как говорила Катерина Петровна, «мемориальный»6. Он находился под охраной областного музея. Но что будет с этим домом, когда умрет она, последняя его обитательница, Катерина Петровна не знала. 1 Вётлы (ветла) – белая (серебристая) ива. Рыхлый – здесь: неплотный, рассыпчатый, пористый. 3 Рожок (рог) – музыкальный или сигнальный инструмент в виде изогнутой трубы с расширяющимся концом. 4 «Вестник Европы» - журнал, издававшийся с 1802 по 1830 гг. 5 Потускнеть – тускнеть – здесь: становиться тусклым, неярким. 6 Мемориáльный – служащий для увековечивания памяти кого-чегонибудь. 2 202 А в селе - называлось оно Заборье - не было никого, с кем бы можно было поговорить о картинах, о петербургской жизни, о том лете, когда Катерина Петровна жила с отцом в Париже и видела похороны Виктора Гюго. Не расскажешь же об этом Манюшке, дочери соседа, колхозного сапожника, - девчонке, прибегавшей каждый день, чтобы принести воды из колодца, подмести полы, поставить самовар. Катерина Петровна дарила Манюшке за услуги сморщенные перчатки, страусовые перья, стеклярусную1 черную шляпу. - На что это мне? - хрипло спрашивала Манюшка и шмыгала носом2. - Тряпичница я, что ли? - А ты продай, милая, - шептала Катерина Петровна. Вот уже год, как она ослабела и не могла говорить громко. - Ты продай. - Сдам в утиль,3 - решала Манюшка, забирала все и уходила. Изредка заходил сторож при пожарном сарае - Тихон, тощий, рыжий. Он еще помнил, как отец Катерины Петровны приезжал из Петербурга, строил дом, заводил усадьбу. Тихон был тогда мальчишкой, но почтение к старому художнику сберег на всю жизнь. Глядя на его картины, он громко вздыхал: - Работа натуральная! Тихон хлопотал часто без толку, от жалости, но все же помогал по хозяйству: рубил в саду засохшие деревья, пилил их, колол на дрова. И каждый раз, уходя, останавливался в дверях и спрашивал: - Не слышно, Катерина Петровна, Настя пишет чего или нет? 1 Стеклярусный – из бисера в виде разноцветных коротких стеклянных трубочек. 2 Шмыгать носом (разг.) – делать носом втягивающие движения. 3 Утиль – вещи, не годные к употреблению, но пригодные для переработки в качестве вторичного сырья. 203 Катерина Петровна молчала, сидя на диване - сгорбленная, маленькая, - и все перебирала какие-то бумажки в рыжем кожаном ридикюле1. Тихон долго сморкался, топтался у порога. - Ну, что ж, - говорил он, не дождавшись ответа. - Я, пожалуй, пойду, Катерина Петровна. - Иди, Тиша, - шептала Катерина Петровна. – Иди, - бог с тобой! Он выходил, осторожно прикрыв дверь, а Катерина Петровна начинала тихонько плакать. Ветер свистел за окнами в голых ветвях, сбивал последние листья. Керосиновый ночник вздрагивал на столе. Он был, казалось, единственным живым существом в покинутом доме, - без этого слабого огня Катерина Петровна и не знала бы, как дожить до утра. Ночи были уже долгие, тяжелые, как бессонница. Рассвет все больше медлил, все запаздывал и нехотя сочился в немытые окна, где между рам еще с прошлого года лежали поверх ваты когда-то желтые, осенние, а теперь истлевшие и черные листья. Настя, дочь Катерины Петровны и единственный родной человек, жила далеко, в Ленинграде. Последний раз она приезжала три года назад. Катерина Петровна знала, что Насте теперь не до нее, старухи. У них, у молодых, свои дела, свои непонятные интересы, свое счастье. Лучше не мешать. Поэтому Катерина Петровна очень редко писала Haсте, но думала о ней все дни, сидя на краешке продавленного2 дивана так неслышно, что мышь, обманутая тишиной, выбегала из-за печки, становилась на задние лапки и долго, поводя носом, нюхала застоявшийся воздух. Писем от Насти тоже не было, но раз в два-три месяца веселый молодой почтарь Василий приносил Катерине Петровне перевод на двести рублей. Он осторожно придерживал Катерину Петровну за руку, когда она расписывалась, чтобы не расписалась там, где не надо. Василий уходил, а Катерина Петровна сидела, растерянная, с деньгами в руках. Потом она надевала очки и перечитывала несколько слов на почтовом переводе. Слова были все одни и 1 2 Ридикюль – дамская сумочка. Продавить – продавленный – сильно надавив, проломить, вогнуть. 204 те же: столько дел, что нет времени не то что приехать, а даже написать настоящее письмо. Катерина Петровна осторожно перебирала пухлые бумажки. От старости она забывала, что деньги эти вовсе не те, какие были в руках у Насти, и ей казалось, что от денег пахнет Настиными духами. Как-то, в конце октября, кто-то долго стучал в заколоченную уже несколько лет калитку в глубине сада. Катерина Петровна забеспокоилась, долго обвязывала голову теплым платком, надела старый салоп1, впервые за этот год вышла из дому. Шла она медленно, ощупью. От холодного воздуха разболелась голова. Позабытые звезды пронзительно смотрели на землю. Палые листья мешали идти. Около калитки Катерина Петровна тихо спросила: - Кто стучит? - Но за забором никто не ответил. - Должно быть, почудилось, - сказала Катерина Петровна и побрела назад. Она задохнулась, остановилась у старого дерева, взялась рукой за холодную, мокрую ветку и узнала: это был клен. Его она посадила давно, еще девушкой-хохотушкой, а сейчас он стоял облетевший, озябший,2 ему некуда было уйти от этой бесприютной, ветреной ночи. Катерина Петровна пожалела клен, потрогала шершавый ствол, побрела в дом и в ту же ночь написала Насте письмо. «Ненаглядная моя, - писала Катерина Петровна. - Зиму эту я не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки. Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, - смерть забыла ко мне дорогу. Сад сохнет - совсем уж не тот, - да я его и не вижу. Нынче осень плохая. Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень». Манюшка, шмыгая носом, отнесла это письмо на почту, долго засовывала его в почтовый ящик и заглядывала внутрь, - 1 Салоп (устар.) – широкое женское пальто. Озябнуть – озябший – испытывать чувство холода. страдать от холода. 2 205 что там? Но внутри ничего не было видно - одна жестяная пустота. Настя работала секретарем в Союзе художников. Работы было много. Устройство выставок, конкурсов - все это проходило через ее руки. Письмо от Катерины Петровны Настя получила на службе. Она спрятала его в сумочку, не читая, - решила прочесть после работы. Письма Катерины Петровны вызывали у Насти вздох облегчения: раз мать пишет - значит, жива. Но вместе с тем от них начиналось глухое беспокойство, будто каждое письмо было безмолвным укором.1 После работы Насте надо было пойти в мастерскую молодого скульптора Тимофеева, посмотреть, как он живет, чтобы доложить об этом правлению Союза. Тимофеев жаловался на холод в мастерской и вообще на то, что его затирают и не дают развернуться. На одной из площадок Настя достала зеркальце, напудрилась и усмехнулась, - сейчас она нравилась самой себе. Художники звали ее Сольвейг2 за русые волосы и большие холодные глаза. Открыл ей сам Тимофеев - маленький, решительный, злой. Он был в пальто. Шею он замотал огромным шарфом, а на его ногах Настя заметила дамские фетровые3 боты. - Не раздевайтесь, - буркнул Тимофеев. – А то замерзнете. Прошу! Он провел Настю по темному коридору, поднялся вверх на несколько ступеней и открыл узкую дверь в мастерскую. Из мастерской пахнуло чадом.1 На полу около бочки с мокрой глиной горела керосинка. На станках стояли скульптуры, 1 Укор – упрек, порицание. Сольвейг – обаятельный образ девушки из драматической поэмы «Пер Гюнт» (1866) великого норвежского драматурга Генрика Ибсена (1828-1906). 3 Фетр – фетровый – плотный валяный материал из высококачественных сортов шерсти. 2 206 закрытые сырыми тряпками. За широким окном косо летел снег, заносил туманом Неву, таял в ее темной воде. Ветер посвистывал в рамах и шевелил на полу старые газеты. - Боже мой, какой холод! - сказала Настя, и ей показалось, что в мастерской еще холоднее от белых мраморных барельефов2, в беспорядке развешанных по стенам. - Вот, полюбуйтесь! - сказал Тимофеев, пододвигая Насте испачканное глиной кресло. - Непонятно, как я еще не издох в этой берлоге. А у Першина в мастерской от калориферов дует теплом, как из Сахары. - Вы не любите Першина? - осторожно спросила Настя. - Выскочка!3 - сердито сказал Тимофеев. - Ремесленник! У его фигур не плечи, а вешалки для пальто. Его колхозница - каменная баба в подоткнутом фартуке. Его рабочий похож на неандертальского человека. Лепит деревянной лопатой. А хитер, милая моя, хитер, как кардинал! - Покажите мне вашего Гоголя, - попросила Настя, чтобы переменить разговор. - Перейдите! - угрюмо приказал скульптор. - Да нет, не туда! Вон в тот угол. Так! Он снял с одной из фигур мокрые тряпки, придирчиво осмотрел ее со всех сторон, присел на корточки около керосинки, грея руки, и сказал: - Ну вот он, Николай Васильевич! Теперь прошу! Настя вздрогнула. Насмешливо, зная ее насквозь, смотрел на нее остроносый сутулый человек. Настя видела, как на его виске бьется тонкая склеротическая жилка. «А письмо-то в сумочке нераспечатанное, - казалось, говорили сверлящие гоголевские глаза. - Эх ты, сорока!» - Ну что? - спросил Тимофеев. - Серьезный дядя, да? 1 Чад – здесь: удушливый дым от недогоревшего угля, от горящего жира. 2 Барельеф – скульптурное изображение на плоскости, в котором фигуры слегка выступают над поверхностью. 3 Выскочка – человек, который выдвинулся слишком быстро или же занял видное общественное положение не по заслугам. 207 - Замечательно! - с трудом ответила Настя. - Это действительно превосходно. Тимофеев горько засмеялся. - Превосходно, - повторил он. - Все говорят: превосходно. И Першин, и Матьяш, и всякие знатоки из всяких комитетов. А толку что? Здесь - превосходно, а там, где решается моя судьба как скульптора, там тот же Першин только неопределенно хмыкнет - и готово. А Першин хмыкнул - значит, конец!.. Ночи не спишь! - крикнул Тимофеев и забегал по мастерской, топая ботами. - Ревматизм в руках от мокрой глины. Три года читаешь каждое слово о Гоголе. Свиные рыла1 снятся! Тимофеев поднял со стола груду книг, потряс ими в воздухе и с силой швырнул обратно. Со стола полетела гипсовая пыль. - Это все - о Гоголе! - сказал он и вдруг успокоился. - Что? Я, кажется, вас напугал? Простите, милая, но, ей-богу, я готов драться. - Ну что ж, будем драться вместе, - сказала Настя и встала. Тимофеев крепко пожал ей руку, и она ушла с твердым решением вырвать во что бы то ни стало этого талантливого человека из безвестности. Настя вернулась в Союз, прошла к председателю и долго говорила с ним, горячилась, доказывала, что нужно сейчас же устроить выставку работ Тимофеева. Председатель постукивал карандашом по столу, что-то долго прикидывал и в конце концов согласился. Настя вернулась домой, в свою старинную комнату на Мойке, с лепным золоченым потолком, и только там прочла письмо Катерины Петровны. - Куда там сейчас ехать! - сказала она и встала. - Разве отсюда вырвешься! Она подумала о переполненных поездах, пересадке на узкоколейку, тряской телеге, засохшем саде, неизбежных материнских слезах, о тягучей, ничем не скрашенной скуке сельских дней - и положила письмо в ящик письменного стола. 1 Рыло (рыла) – здесь: вытянутая вперед передняя часть головы у некоторых животных. 208 Две недели Настя возилась с устройством выставки Тимофеева. Несколько раз за это время она ссорилась и мирилась с неуживчивым скульптором. Тимофеев отправлял на выставку свои работы с таким видом, будто обрекал их на уничтожение. - Ни черта у вас не получится, дорогая моя, - со злорадством говорил он Насте, будто она устраивала не его, а свою выставку. - Зря я только трачу время, честное слово. Настя сначала приходила в отчаяние и обижалась, пока не поняла, что все эти капризы не стоят медного гроша,1 что они наигранны и в глубине души Тимофеев очень рад своей будущей выставке. Выставка открылась вечером. Тимофеев злился и говорил, что нельзя смотреть скульптуру при электричестве. - Мертвый свет! - ворчал он. - Убийственная скука! Керосин и то лучше. - Каной же свет вам нужен, невозможный вы тип? - вспылила Настя. - Свечи нужны! Свечи! - страдальчески закричал Тимофеев. - Как же можно Гоголя ставить под электрическую лампу Абсурд! На открытии были скульпторы, художники. Непосвященный, услышав разговоры скульпторов, не всегда мог бы догадаться, хвалят ли они работы Тимофеева или ругают. Но Тимофеев понимал, что выставка удалась. Седой вспыльчивый художник подошел к Насте и похлопал ее по руке: - Благодарю. Слышал, что это вы извлекли Тимофеева на свет божий. Прекрасно сделали. А то у нас, знаете ли, много болтающих о внимании к художнику, о заботе и чуткости, а как дойдет до дела, так натыкаешься на пустые глаза. Еще раз благодарю! Началось обсуждение. Говорили много, хвалили, горячились, и мысль, брошенная старым художником о внимании к 1 Гроша медного не стоит – никуда не годится, не имеет никакой ценности, никакого значения. 209 человеку, к молодому, незаслуженно забытому скульптору, повторялась в каждой речи. Тимофеев сидел нахохлившись, рассматривал паркет, но все же искоса поглядывал на выступающих, не зная, можно ли им верить или пока еще рано. В дверях появилась курьерша из Союза – добрая и бестолковая Даша. Она делала Насте какие-то знаки. Настя подошла к ней, и Даша, ухмыляясь, подала ей телеграмму. Настя вернулась на свое место, незаметно вскрыла телеграмму, прочла и ничего не поняла: «Катя помирает. Тихон» «Какая Катя? - растерянно подумала Настя. - Какой Тихон? Должно быть, это не мне». Она посмотрела на адрес: нет, телеграмма была ей. Тогда только она заметила тонкие печатные буквы на бумажной ленте: «Заборье». Настя скомкала телеграмму и нахмурилась. Выступал Першин. - В наши дни, - говорил он, покачиваясь и придерживая очки, - забота о человеке становится той прекрасной реальностью, которая помогает нам расти и работать. Я счастлив отметить и в нашей среде, в среде скульпторов и художников, проявление этой заботы. Я говорю о выставке работ товарища Тимофеева. Этой выставкой мы целиком обязаны - да не в обиду будет сказано нашему руководству - одной из рядовых сотрудниц Союза, нашей милой Анастасии Семеновне. Першин поклонился Насте, и все зааплодировали. Аплодировали долго. Настя смутилась до слез. Кто-то тронул ее сзади за руку. Это был старый вспыльчивый художник. - Что? - спросил он шепотом и показал глазами на скомканную в руке Насти телеграмму. - Ничего неприятного? - Нет, - ответила Настя. - Это так... От одной знакомой... - Ага! - пробормотал старик и снова стал слушать Першина. Все смотрели на Першина, но чей-то взгляд, тяжелый и пронзительный, Настя все время чувствовала на себе и боялась 210 поднять голову. «Кто бы это мог быть? - подумала она. - Неужели кто-нибудь догадался? Как глупо. Опять расходились нервы». Она с усилием подняла глаза и тотчас отвела их: Гоголь смотрел на нее, усмехаясь. На его виске как будто тяжело билась тонкая склеротическая жилка. Насте показалось, что Гоголь тихо сказал сквозь стиснутые зубы: «Эх, ты!». Настя быстро встала, вышла, торопливо оделась внизу и выбежала на улицу. Валил водянистый снег. На Исаакиевском соборе выступила серая изморозь. Хмурое небо все ниже опускалось на город, на Настю, на Неву. «Ненаглядная моя, - вспомнила Настя недавнее письмо. Ненаглядная!» Настя села на скамейку в сквере около Адмиралтейства и горько заплакала. Снег таял на лице, смешивался со слезами. Настя вздрогнула от холода и вдруг поняла, что никто ее так не любил, как эта дряхлая, брошенная всеми старушка, там в скучном Заборье. - Поздно! Маму я уже не увижу, - сказала она про себя и вспомнила, что за последний год она впервые произнесла это детское милое слово - «мама». Она вскочила, быстро пошла против снега, хлеставшего в лицо. «Что ж это, мама? Что? - думала она, ничего не видя. Мама! Как же это могло так случиться? Ведь никого же у меня в жизни нет. Нет и не будет роднее. Лишь бы успеть, лишь бы она увидела меня, лишь бы простила». Настя вышла на Невский проспект, к городской станции железных дорог. Она опоздала. Билетов уже не было. Настя стояла около кассы, губы у нее дрожали, ока не могла говорить, чувствуя, что от первого же сказанного слова она расплачется навзрыд. Пожилая кассирша в очках выглянула в окошко. - Что с вами, гражданка? - недовольно спросила она. - Ничего, - ответила Настя. - У меня мама... Настя повернулась и быстро пошла к выходу. 211 - Куда вы? - крикнула кассирша. - Сразу надо было сказать. Подождите минутку. В тот же вечер Настя уехала. Всю дорогу ей казалось, что «Красная стрела» едва тащится, тогда как поезд стремительно мчался сквозь ночные леса, обдавая их паром и оглашая протяжным предостерегающим криком. ... Тихон пришел на почту, пошептался с почтарем Василием, взял у него телеграфный бланк, повертел его и долго, вытирая рукавом усы, что-то писал на бланке корявыми буквами. Потом осторожно сложил бланк, засунул в шапку и поплелся к Катерине Петровне. Катерина Петровна не вставала уже десятый день. Ничего не болело, но обморочная1 слабость давила на грудь, па голову, на ноги, и трудно было вздохнуть. Манюшка шестые сутки не отходила от Катерины Петровны. Ночью она, не раздеваясь, спала на продавленном диване. Иногда Манюшке казалось, что Катерина Петровна уже не дышит. Тогда она начинала испуганно хныкать и звала: - Бабка? А бабка? Ты живая? Катерина Петровна шевелила рукой под одеялом, и Манюшка успокаивалась. В комнатах с самого утра стояла по углам ноябрьская темнота, но было тепло. Манюшка топила печку. Когда веселый огонь освещал бревенчатые стены, Катерина Петровна осторожно вздыхала - от огня комната делалась уютной, обжитой, какой она была давным-давно, еще при Насте. Катерина Петровна закрывала глаза, и из них выкатывалась и скользила по желтому виску, запутывалась в седых волосах одна-единственная слезинка. Пришел Тихон. Он кашлял, сморкался и, видимо, был взволнован. - Что, Тиша? - бессильно спросила Катерина Петровна. - Похолодало, Катерина Петровна! - бодро сказал Тихон и с беспокойством посмотрел на свою шапку. - Снег скоро выпа1 Обморок – обморочный – внезапная потеря сознания. 212 дет. Оно к лучшему. Дорогу морозцем собьет - значит, и ей будет способнее ехать. - Кому? - Катерина Петровна открыла глаза и сухой рукой начала судорожно гладить одеяло. - Да кому же другому, как не Настасье Семеновне, - ответил Тихон, криво ухмыляясь, и вытащил из шапки телеграмму. Кому, как не ей. Катерина Петровна хотела подняться, но не смогла, снова упала на подушку. - Вот! - сказал Тихон, осторожно развернул телеграмму и протянул ее Катерине Петровне. Но Катерина Петровна ее не взяла, а все так же умоляюще смотрела на Тихона. - Прочти, - сказала Манюшка хрипло. - Бабка уже читать не умеет. У нее слабость в глазах. Тихон испуганно огляделся, поправил ворот, пригладил рыжие редкие волосы и глухим, неуверенным голосом прочел: «Дожидайтесь, выехала. Остаюсь всегда любящая дочь ваша Настя». - Не надо, Тиша! - тихо сказала Катерина Петровна. - Не надо, милый. Бог с тобой. Спасибо тебе за доброе слово, за ласку. Катерина Петровна с трудом отвернулась к стене, потом как будто уснула. Тихон сидел в холодной прихожей на лавочке, курил, опустив голову, сплевывал и вздыхал, пока не вышла Манюшка и не поманила в комнату Катерины Петровны. Тихон вошел на цыпочках и всей пятерней1 отер лицо. Катерина Петровна лежала бледная, маленькая, как будто безмятежно уснувшая. - Не дождалась, - пробормотал Тихон. - Эх, горе ее горькое, страданье неписаное! А ты смотри, дура, - сказал он сердито Манюшке, - за добро плати добром, не будь пустельгой2. Сиди здесь, а я сбегаю в сельсовет, доложу. 1 2 Пятерня (разг.) – пять пальцев руки вместе с ладонью. Пустельга – пустой, легкомысленный. 213 Он ушел, а Манюшка сидела на табурете, подобрав колени, тряслась и смотрела не отрываясь на Катерину Петровну. Хоронили Катерину Петровну на следующий день. Подморозило. Выпал тонкий снежок. День побелел, и небо было сухое, светлое, но серое, будто над головой протянули вымытую, подмерзшую холстину. Дали за рекой стояли сизые. От них тянуло острым и веселым запахом снега, схваченной первым морозом ивовой коры. На похороны собрались старухи и ребята. Гроб на кладбище несли Тихон, Василий и два брата Малявины - старички, будто заросшие чистой паклей. Манюшка с братом Володькой несла крышку гроба и не мигая смотрела перед собой. Кладбище было за селом, над рекой. На нем росли высокие, желтые от лишаев1 вербы. По дороге встретилась учительница. Она недавно приехала из областного города и никого еще в Заборье не знала. - Учителька идет, учителька! - зашептали мальчишки. Учительница была молоденькая, застенчивая, сероглазая, совсем еще девочка. Она увидела похороны и робко остановилась, испуганно посмотрела на маленькую старушку в гробу. На лицо старушки падали и не таяли колкие снежинки. Там, в областном городе, у учительницы осталась мать - вот такая же маленькая, вечно взволнованная заботами о дочери и такая же совершенно седая. Учительница постояла и медленно пошла вслед за гробом. Старухи оглядывались на нее, шептались, что вот, мол, тихая какая девушка и ей трудно будет первое время с ребятами - уж очень они в Заборье самостоятельные и озорные. Учительница, наконец, решилась и спросила одну из старух, бабку Матрену: - Одинокая, должно быть, была эта старушка? - И-и, мила-ая, - тотчас запела Матрена, - почитай что совсем одинокая. И такая задушевная была, такая сердечная. Все, бывало, сидит и сидит у себя на диванчике одна, не с кем ей 1 Лишай – здесь: низшее растение, состоящее из гриба и водоросли, растущее на почве, на камнях, на коре деревьев. 214 слова сказать. Такая жалость! Есть у нее в Ленинграде дочка, да, видно, высоко залетела. Так вот и померла без людей, без сродственников. На кладбище гроб поставили около свежей могилы. Старухи кланялись гробу, дотрагивались темными руками до земли. Учительница подошла к гробу, наклонилась и поцеловала Катерину Петровну в высохшую желтую руку. Потом быстро выпрямилась, отвернулась и пошла к разрушенной кирпичной ограде. За оградой, в легком перепархивающем снегу лежала любимая, чуть печальная, родная земля. Учительница долго смотрела, слушала, как за ее спиной переговаривались старики, как стучала по крышке гроба земля и далеко по дворам кричали разноголосые петухи - предсказывали ясные дни, легкие морозы, зимнюю тишину. В Заборье Настя приехала на второй день после похорон. Она застала свежий могильный холм на кладбище - земля на нем смерзлась комками1 - и холодную, темную комнату Катерины Петровны, из которой, казалось, жизнь ушла давным-давно. В этой комнате Настя проплакала всю ночь, пока за окнами не засинел мутный и тяжелый рассвет. Уехала Настя из Заборья крадучись, стараясь, чтобы ее никто не увидел и ни о чем на расспрашивал. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с нее неисправимой вины, невыносимой тяжести. О рассказе «Телеграмма»2 «Паустовскому свойственно и чисто психологическое решение проблемы человеческого в человеке. Сталкивая характеры, он со свойственной ему скрупулезностью исследует мельчайшие нити, мотивы поведения героев, чтобы ярче оттенить свой критерий человеческой полноценности. 1 Комок – ком – уплотненный округлый кусок чего-нибудь мягкого, рыхлого. 2 Из монографии Алексанян Е.А. Константин Паустовский – новеллист. М. 1969. С.101-105. 215 «Телеграмма» - одна из наиболее психологически мотивированных новелл Паустовского, с разработанным сюжетом, с характерами, ярко вычерченными и индивидуализированными. Здесь романтический элемент выявляется не столько в заданности и разработке характеров, сколько в лирическом подтексте. Характеры даны не в субъективно-эмоциональной мотивировке, но реалистически конкретно. Паустовский проявляет себя тонким мастером психологического рисунка, но это не означает, что, скажем, в том же рассказе «Старый челн» или «Секвойя», он выступает романтиком, а здесь реалистом. В самых своих «реалистических» рассказах Паустовский остается романтиком, и нельзя постигнуть всю глубину творческого замысла художника вне романтического ключа, вне лирико-эмоциональной тональности рассказа. С этих позиций и отнюдь не с новыми мерками мы подходим и к новелле «Телеграмма». Мысли о богатой жизни человеческого сердца, о том, что душа человека должна быть раскрыта навстречу людям, присутствуют во многих новеллах Паустовского. Гиперболически заострены черты самоотверженности, душевной теплоты в характере героев «Доблести», «Поводыря». Эта же идея негативно1 утверждается в «Телеграмме». Эпиграфом к ней подошли бы слова, взятые из другой новеллы Паустовского – «Колотый сахар»: «Нету хуже, когда у человека душа сухая. Вянет от таких жизнь, как трава от осенней росы» (IV, 590). Образ Катерины Петровны, старушки, помнящей похороны Виктора Гюго в Париже, полон лиризма, какой-то неизъяснимой грусти. Она вся в прошлом, в воспоминаниях. Вся, что у нее осталось от жизни, - это дочь Настя; на ней сосредоточена вся ее любовь, нежность. Умело обыгрывая четко подобранные детали, Паустовский создает обобщенный образ, придает ему жизненную достоверность. Вот старушка дарит Манюшке, девочке, присматривающей за ней, «сморщенные перчатки, страусовые перья, стеклярусную черную шляпу», вот она сидит одна в пустом доме, погруженная в свои думы, в думы о дочери, так тихо, «что мышь, обманутая тишиной, выбегала из-за печки, 1 Негативный (негативно) – то же, что отрицательный. 216 становилась на задние лапки и долго, поводя носом, нюхала застоявшийся воздух» (V, 156). Мотив старческой отрешённости1 от жизни, безрадостной старости, одиночества передан тонко и ненавязчиво, с большой драматической силой, через вещи, окружающие Катерину Петровну, и, главное, через природу. Стара Катерина Петровна – ветхие вещи окружают ее в старом доме, скрипят половицы, на столе пожелтевший «Вестник Европы», давно не чищенный самовар. Старушка одинока, и ветер свистит за окнами в голых ветвях, сбивая последние листья: «Керосиновый ночник вздрагивал на столе. Он был, казалось, единственным живым существом в покинутом доме» (V, 156). Или вчитаемся в описание рассвета, этого традиционного символа зарождающейся жизни. Здесь он приобретает совсем иное, безрадостное звучание: «Рассвет все больше медлил, все запаздывал и нехотя сочился в немытые окна, где между рам еще с прошлого года лежали поверх ваты когда-то желтые, осенние, а теперь истлевшие и черные листья» (V, 156). Так постепенно угасает и жизнь Катерины Петровны, кончается ее осень. Ощущение одиночества и старости символически переданы и через образ клена, который когда-то давно девушкой-хохотушкой посадила Катерина Петровна. Теперь он стоял «облетевший, озябший, ему некуда было уйти от этой бесприютной, ветреной ночи» (V, 157). Поэзией увядающей жизни, тоской одиночества веет от образа Катерины Петровны, одного из наиболее драматичных в галерее образов Паустовского. Ей противостоит в новелле образ Насти. Паустовский доводит конфликт до трагического накала – Настя жестоко наказана за невнимание к матери (приехав, наконец, к матери, она не застает ее в живых). В чем причина бездушия, невнимания к родному, самому близкому человеку? В новелле причина эта раскрыта весьма подробно – это «важные дела», постоянная занятость Насти в Союзе художников. «Дело», которым занимается Настя в то время, когда мать умирает в одиночестве, на первый взгляд продиктовано заботой о человеке: Настя как секретарь Союза направляется к скульптору Тимофееву помочь ему (он жалуется на холод в мастерской). 1 Отрешённость (отрешённый) – отчуждённость, погруженность в себя. 217 В мастерской действительно холодно, чадит керосинка. Но трудности, которые переживает Тимофеев, кажутся совсем игрушечными, ненастоящими, особенно в сравнении с горем, трагедией одинокой Катерины Петровны. На этом фоне невыразительно звучит жалоба Тимофеева: «Непонятно, как я еще не издох в этой берлоге. А у Першина в мастерской от калориферов дует теплом, как из Сахары» (V, 159). Притязания, обиды Тимофеева, может быть, действительно справедливы, но драматичны ли они, настолько ли глубоко обоснованны, как переживания Катерины Петровны? Нет, - определенно отвечает на этот вопрос писатель. Едва уловимыми, тонкими штрихами, легкой акцентировкой на несерьезность якобы драматической ситуации Паустовский снижает образ скульптора, а тем самым значительность дела, которым занимается Настя. Вот Тимофеев ропщет на судьбу, кричит о том, что его затирают, и тут же ироническая деталь: «Ночи не спишь! – крикнул Тимофеев и забегал по мастерской, топая ботами» (V,160; курсив мой – Е.А.). Он кричит, швыряет книги, и Паустовский подчеркивает театральную аффектацию1 в поведении скульптора. Обнажение истинного под видимым достигает наивысшего предела в рассказе, когда в зале на обсуждении выставки работ Тимофеева гремят аплодисменты в честь Насти, вытащившей скульптора из забвения, а Настя в это время читает телеграмму о том, что мать ее умирает, умирает, по существу, из-за душевной черствости «чуткой» Насти. Авторская оценка приглушена, она проявляется в остроте самой ситуации, в поэтизации образа матери, в приеме символического одушевления скульптуры Гоголя. Оценка поведения Насти перенесена в символическо-аллегорический план. Вот первая «встреча» с Гоголем: «Настя вздрогнула. Насмешливо, зная ее насквозь, смотрел на нее остроносый сутулый человек… «А письмо-то в сумочке нераспечатанное, - казалось, говорили сверлящие гоголевские глаза. – Эх, ты, сорока!» (V, 159). Вот и вторая, последняя «встреча» после получения телеграммы: «Гоголь смотрел на нее, усмехаясь. На его виске как будто тяжело билась тонкая склеротическая жилка. Насте пока1 Аффектация (книжн.) – неестественная, обычно показная возбужденность в поведении, в речи 218 залось, что Гоголь тихо сказал сквозь стиснутые зубы: «Эх, ты!» (V, 163). Нет оправдания душевной сухости, - утверждает писатель, подводя к трагическому завершению драматическую коллизию. «Лишь бы успеть, лишь бы она увидела меня, лишь бы простила» (V, 163), - молит Настя, получив телеграмму. Но она не успела, не получила прощения. Паустовский, со своим эстетическим идеалом, редко обращается к отрицательным характеристикам, негативному утверждению. Но обращение это плодотворно, ибо в контрастном сопоставлении с идеалом особенно рельефно1 вырисовываются важнейшие черты самого идеала. Однако правда характеров всегда обусловлена осмысленностью идейного заряда, четкостью творческого замысла. Вопросы и задания 1. Расскажите об обитательнице старого «мемориального» дома Катерины Петровне (в прошлом – «жила с отцом в Париже и видела похороны Виктора Гюго»). Обратите внимание на интерьер комнаты: с одной стороны, картины – портрет ее отца, известного художника; «подарок Крамского, эскиз к его «Незнакомке в бархатной шубке»); с другой – «горький запах нетопленых печей, пыльный «Вестник Европы», пожелтевшие чашки на столе, давно не чищенный самовар». 2. Как создается эмоциональный фон рассказа уже в его начале? Прочитайте пейзажную зарисовку («Октябрь был на редкость холодный, ненастный»; «все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора») – подчеркнуто нами – М.Л. 3. Как ассоциируется «маленький подсолнечник у забора» с жизнью заброшенной, одинокой женщины? («Катерина Петровна доживала свой век в старом доме, построенном ее отцом» в селе – «называлось оно Заборье»). 4. Как зрительно описывает К.Паустовский портрет Катерины Петровны? Найдите в тексте отдельные детали. 1 Рельефно – здесь: отчетливо, выразительно. 219 5. Как пейзаж помогает понять душевное состояние Катерины Петровны? Найдите и прочитайте. 6. Кто оказывал Катерине Петровне помощь? (Манюшка – дочь колхозного сапожника; сторож Тихон; «веселый молодой почтарь Василий»). Что Вы можете сказать об этих людях? 7. Что мы узнаем о жизни и работе Насти в Ленинграде? 8. Как проявила себя Настя в организации выставки талантливого художника Тимофеева? 9. Портрет Насти. Выпишите из текста («Настя нравилась сама себе. Художники звали ее Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза»). Сравни начало рассказа («холодный» октябрь). Случайно ли это сравнение? 10. Какие чувства вызвало в Насте письмо матери? («Куда там сейчас ехать. Разве отсюда вырвешься»)? 11. Когда получает Настя телеграмму Тихона о матери? Для чего прибегает писатель к приему контраста? Похвала со сцены в адрес Насти, принявшей горячее участие в судьбе художника Тимофеева, – телеграмма Тихона. 12. Как К.Паустовский подчеркивает изменения в поведении героини, понявшей, что мать умирает? (Обратите внимание на художественную деталь – олицетворение – взгляд скульптуры Гоголя). 13. Последние дни Катерины Петровны. Для чего Тихон пошел на «обман»? 14. Почему Катерина Петровна догадалась об обмане? 15. Рассказ назван «Телеграмма». Их две. Какую телеграмму имел в виду автор и почему? 16. Как вы понимаете слова Тихона Манюшке: «А ты смотри, дура, - сказал он сердито Манюшке, - за добро плати добром, не будь пустельгой». 17. Для чего введен в рассказ образ молоденькой учительницы? 18. Каков финал рассказа? Итоговые вопросы и задания: 1. В рассказе упоминаются имена художников и писателей, названия памятников искусства (Н.Крамской, Н.Гоголь, 220 В.Гюго, Исаакиевский собор, здание Адмиралтейства). Напишите небольшое сообщение об одном из этих имен. 2. Напишите сочинение на одну из тем: «Что есть доброта?», «Письмо маме». 221 КРАТКИЙ СЛОВАРЬ ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕCКИХ ТЕРМИНОВ1 1. Основные роды и жанры литературных произведений Основные роды художественных произведений: эпос, лирика, драма. Эпос (от греч. epos) – повествование, рассказ; литературный род, в который входят произведения повествовательного характера. Основными эпическими жанрами являются эпопея (например, древнегреческая эпопея «Илиада» и «Одиссея»; романэпопея «Война и мир» Л.Толстого, «Тихий Дон» Шолохова, «Сага о Форсайтах» Голсуорси); роман («Герой нашего времени» М.Лермонтова, «Анна Каренина» Л.Толстого, «Накануне» И.Тургенева); повесть («Повести Белкина» А.Пушкина, «Тарас Бульба» Н.Гоголя, «Сотников» В.Быкова); рассказ («Пестрые рассказы» А.Чехова, «Люцерн» Л.Толстого, «Снег» К.Паустовского); новелла (употребляется как синоним термина «рассказ», в то же время для новеллы характерно острое, напряженное действие, драматизм сюжета-новелла «Телеграмма» К.Паустовского); басня (басни Лафонтена, И.Крылова, С.Михалкова); очерк («Хорь и Калиныч» И.Тургенева, очерки В.Короленко, А.Герцена, М.Горького). Лирика (от греч. – lira – музыкальный инструмент, под звуки которого исполнялись стихи, песни). Один из трех родов литературно-художественных произведений. В лирике находят воплощение личные переживания поэта, мир его чувств, мыслей, настроений. Лирический образ – это образ-переживание, выражение чувств и мыслей автора в связи с различными жизненными впечатлениями. Основные жанры лирики: ода, гимн, послание, эпиграмма, элегия. 1 При составлении использован «Краткий словарь литературоведческих терминов». М. 1985. 222 Лиро-эпический жанр сочетает в себе особенности и эпического, и лирического способов изображения действительности. Жанры: роман в стихах, поэма, баллада. Драма (от др.-греч. drama - действие) находится «на пересечении двух видов искусства – литературы и театра» (Н.В. Гоголь). Драматическое произведение предназначается для театрального представления. Драматические жанры: трагедия, комедия, драма. 2. Тема и идея произведения Тема – круг жизненных явлений, отобранный и освещенный писателем в художественном произведении. Основная проблема, поставленная в нем писателем. Идея – мысль, выраженная писателем в художественных образах, то есть в картинах жизни, в поведении действующих лиц произведения, их поступках и переживаниях. Тему произведения не следует отрывать от его идеи, так как тема – это то, что писатель изображает, а идея – как он оценивает изображаемое, что он хочет сказать нарисованными им картинами жизни в произведении. Например, тема поэмы Пушкина «Цыганы» - жизнь городского «светского» человека в цыганском таборе. Идея поэмы – критика индивидуалистического бунтарства, с одной стороны, и неприятие цыганской вольности – с другой. 3. Сюжет, конфликт, композиция произведения Сюжет – это развитие событий, характеров и взаимоотношений людей в литературном произведении, шире – «история характера». Например, сюжет поэмы А.С. Пушкина «Цыганы» - это бегство Алеко из города, знакомство его с Земфирой и приход в цыганский табор. Затем измена Земфиры, конфликт Алеко с Земфирой и убийство ее, далее – изгнание героя из табора. Столкновение, противоборство характеров, идей, настроений, лежащее в основе сюжета, составляет конфликт произведения. 223 К основным элементам сюжета относятся экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация и развязка. Экспозиция – вводная часть произведения, обрисовка среды, в которой возникает конфликт и дана расстановка действующих лиц. Например, экспозиция в поэме А.С. Пушкина «Цыганы» это авторское описание в начале поэмы жизни цыган. Завязка – начало движения сюжета, исходный эпизод, определяющий последующее развертывание действия. Например, в поэме А.С. Пушкина «Цыганы» - это знакомство Алеко с Земфирой и приход его в табор. Завязка является толчком к развитию действия, которое обычно занимает большую часть художественного произведения. Кульминация – момент наивысшего напряжения в развитии действия, решающего столкновения противоборствующих сил. Например, в поэме А.С. Пушкина «Цыганы» - это убийство Алеко Земфиры и ее возлюбленного. Развязка – исход событий, разрешение изображаемого конфликта. Например, в поэме А.С. Пушкина «Цыганы» - это изгнание Алеко из табора отцом Земфиры. Композиция (от лат. compositio – сложение, составление) – построение художественного произведения, расположение его частей в определенной последовательности. Основными способами изображения являются повествование, портрет, пейзаж, монолог, диалог, лирическое отступление, авторское рассуждение. Например, в основе композиции поэмы А.С. Пушкина «Цыганы» лежит антитеза, противопоставление индивидуализма Алеко морали цыганской вольницы. Обрамляют сюжет поэмы экспозиция и эпилог, в которых автор выражает свое сложное отношение к образу жизни цыган: это и уважение, даже любование им и в то же время – неприятие его. 224 4. Стихотворная речь, в отличие от прозы, определенным образом упорядочена, организована, отличается ритмичностью (повторяемостью однородных звуковых особенностей). Единицей ритма в стихотворной речи является стих, то есть отдельная стихотворная строка. Стихотворная строка делится на стопы. Стопа – это группа слов, включающая ударные и безударные слоги с постоянным местом ударения. Разделение стиха на стопы условно, ибо границы стопы, как правило, не совпадают с границами слова: Уж бли / зок пол / день, ж / пыла / ет… Рифма – звуковой повтор в конце стихов. В зависимости от расположения ударений в рифмующихся словах рифмы бывают: мужские – с ударением на последнем слоге строки (пути шести); женские – с ударением на втором от конца строки слоге (даром – пожаром). Строфа – группа, сочетание стихов, объединенных в ритмическое целое по содержанию, способу рифмовки и интонации. Наименьшая строфа – двустишие. Четверостишие – строфа из четырех стихов. 5. Изобразительно-выразительные средства языка. Эпитет – художественное, эмоционально окрашенное определение, подчеркивающее наиболее существенный признак предмета или явления. Например: шелковые кудри, бродягаветер. Сравнение – это прием сближения, сопоставления двух предметов или явлений, обладающих общим признаком, для пояснения одного другим. Например: «Он был похож на вечер ясный» (М.Ю. Лермонтова); или «Я песней, как ветром, наполню страну…» (А.А. Прокофьев). Метафора – употребление слова в переносном его значении для определения какого-либо предмета или явления, схожего с ним отдельными чертами или сторонами. Например, Пушкин пишет: Пчела из кельи восковой / Летит за данью полевой. Риторический вопрос – вопрос, не требующий ответа, обращенный к читателю или слушателю, чтобы привлечь их 225 внимание. Например: Иль нам с Европой спорить ново? / Иль русский от побед отвык? (А.С. Пушкин. «Клеветникам России»). Ирония - затаенная насмешка, употребление слов в значении, прямо противоположном их прямому значению. Например, в басне И.А. Крылова «Лисица и Осел»: «Отколе, умная, бредешь ты, голова?» - обращается Лиса к Ослу, считая его в действительности глупым. Сатира – вид комического в жизни и искусстве, наиболее беспощадно осмеивающий несовершенство мира, человеческие пороки. Например, к сатирическим произведениям относится стихотворение М.Ю. Лермонтова «Дума»; «Размышления у парадного подъезда Н.А. Некрасова». Юмор – жизнеутверждающая и сложная форма комического, безобидный смех, который вызван частными недостатками, слабостями человека. Например, юмор звучит в народных пословицах: «Поспешишь – людей насмешишь». 226 СОДЕРЖАНИЕ Предисловие .............................................................................3 А.С. Пушкин ........................................................................5 М.Ю. Лермонтов ...............................................................42 И.С. Тургенев.....................................................................78 Н.А. Некрасов ..................................................................102 Л.Н. Толстой ....................................................................117 А.П. Чехов........................................................................136 А.А. Блок..........................................................................165 С.А. Есенин......................................................................180 К.Г. Паустовский.............................................................200 Кратский словарь литературоведческих терминов ..........222 227 Компьютерная верстка – компьютерный центр ЕГЛУ им. В.Я.Брюсова (руководитель - доцент В.В.Варданян) Компьютерный дизайн: Н.М.Элчакян С.В.Аракелян Подписано к печати: Сдано в печать: 25.12.06 29.01.07 Тираж 200 Издательство “Лингва” Ереванский государственный лингвистический университет им. В.Я.Брюсова Адрес: Ереван, Туманяна 42 Тел: 53-15-65 Web: http://www.brusov.am E-mail: yslu@brusov.am 228