проблема происхождения государства в трудах российских

ПРОБЛЕМА ПРОИСХОЖДЕНИЯ ГОСУДАРСТВА В ТРУДАХ
РОССИЙСКИХ ЛИБЕРАЛОВ НАЧАЛА ХХ ВЕКА
В.В. Вострикова
к.и.н., доцент кафедры истории экономики, политики и культуры филиала
ВЗФЭИ в г. Орле, Россия
Изучение процесса происхождения государства имеет не только чисто
познавательный, академический, но и политико-практический характер. Оно
позволяет глубже понять социальную природу государства, основные направления его деятельности, точнее установить место и роль государства в
жизни общества и политической системы. Вместе с тем, проблема возникновения государства была и по сей день остается одной из самых спорных в
широком спектре государствоведческих проблем. Среди множества концепций образования государства определенный интерес представляют трактовки, предложенные российскими либеральными государствоведами на рубеже
XIX-XX вв.
Формулируя методологический подход к данной проблематике, либералы отмечали неоднозначность, двойственность процесса возникновения государства. В частности Г. Ф. Шершеневич считал, что этот процесс непременно нужно рассматривать, как минимум, в двух плоскостях. С одной стороны, важно исследовать, каким образом впервые в недрах общества зародилось государство, иными словами, как протекало формирование государственных институтов на основе разложившихся по мере развития общества догосударственных явлений - это одна плоскость, одно восприятие процесса
возникновения государства. С другой же стороны, писал либерал, должен
изучаться вопрос, каким образом в настоящее время, когда почти все человечество живет в государственном состоянии, возможны новые государственные образования.1 Необходимость такого дифференцированного подхода к
исследованию процесса возникновения государства обусловливается тем, что
и в том и в другом случае существуют разные условия, далеко не одинаковые
причины, значительно различающиеся закономерности его становления и последующего развития.
Отсутствие в науке единого взгляда на процесс первоначального возникновения государства российские либералы объясняли рядом причин. Вопервых, сложностью самого процесса и объективно существующими при
этом трудностями его адекватного восприятия. Во-вторых, неизбежностью
субъективной составляющей в трактовке данной проблемы ввиду несовпадения, а порой и противоречивости взглядов самих исследователей. В-третьих,
преднамеренным искажением процесса происхождения государства в силу
конъюнктурных и иных соображений. И, наконец, смешением в ряде случаев
процесса возникновения государства с другими, сопредельными, соотносящимися с ним процессами. Обращая внимание на последнее обстоятельство,
Г. Ф. Шершеневич указывал, что вопрос о происхождении государства часто
смешивается с вопросом «об обосновании государства». Логически эти вопросы совершенно различны, но «психологически они сходятся общими корнями»: вопрос о том, почему нужно повиноваться государственной власти
тесно связан с вопросом, каково ее происхождение. Таким образом, в теоретическую проблему о возникновении государства вносится политический
момент: «Не то важно, каково было в действительности государство, а как
найти такое происхождение, которое способно было бы оправдать заранее
предвзятый вывод». Отсюда, заключал либерал, множественность и неоднозначность теорий возникновения государства.2
Именно с анализа наиболее значимых из них, как правило, в работах
российских либералов начинается рассмотрение проблемы происхождения
государства. Особой обстоятельностью в этом плане отличаются труды Ф. Ф.
Кокошкина и Г. Ф. Шершеневича.3
Как отмечали либералы, вопрос о происхождении государства был поставлен в древности, прежде всего в трудах античных мыслителей, видевших
в государстве естественную форму общежития, ибо человек по своей природе – существо политическое. Вместе с тем, в древности выдвигалась и идея
божественного происхождения государства, на основе которой в средние века сформировалась теократическая концепция. Прослеживая ее истоки, Ф. Ф.
Кокошкин констатировал тесную связь государства и религии на протяжении
всей истории развития человечества. Уже на Древнем Востоке, писал либерал, правитель либо отождествлялся с божеством, либо рассматривался как
его посланник, наделенный соответствующими правами. Христианская традиция усматривала в государстве «божественное установление», тем самым
санкционируя действия государственной власти и утверждая обязательность
подчинения ей. Именно это положение теократической концепции стало основным объектом критики со стороны Ф. Ф. Кокошкина. По мнению либерала, оно противоречило элементарным законам логики, ибо из признания Бога
первопричиной государственной власти «нельзя вывести ни божественного
установления конкретной власти, ни обязанности подчинения».4
Длительное господство теократической теории Ф. Ф. Кокошкин объяснял прежде всего тем, что она стала неотъемлемой частью политической доктрины монархии и использовалась светскими правителями, с одной стороны,
для освобождения от контроля со стороны церкви, а, с другой - в качестве
средства подчинения верующих масс.
Отголоски концепции в современных монархиях либерал видел в сохранении в титуле правителя формулировки «Божьей милостью», а также в обычае коронации. Кстати, Ф. Ф. Кокошкин отмечал, что формула «Божьей милостью» в различные исторические периоды несла неодинаковую смысловую
нагрузку. Сначала она рассматривалась как выражение христианского смирения правителя, поскольку подчеркивала, что своим положением он обязан
не личным заслугам, а соизволению Бога. Потом применялась для обозначения прямой связи не нуждающегося в посредничестве церкви правителя с Богом и, в итоге, стала использоваться с целью констатации независимости монархической власти от народа.5
В целом теократическая концепция представлялась российским государствоведам необоснованной, внутренне противоречивой и, следовательно, ненаучной.
Скрупулезному анализу в работах либералов подвергнута договорная
теория происхождения государства, оформившаяся в своем классическом виде в XVII-XVIII вв. и в значительной степени потеснившая теократическую
концепцию.
Излагая теорию общественного договора, государствоведы подчеркивали, что ее следует рассматривать не как нечто органически целое и неделимое, а как совокупность хотя и сходных в основе своей, но вместе с тем различающихся по ряду положений концепций. Отсутствие единства мнений,
замечал Ф. Ф. Кокошкин, наблюдается у представителей теории уже по поводу понимания естественного состояния общества, предшествующего договорному государственному образованию. Для Гоббса естественное состояние
есть фактически мир неограниченной личной свободы, переходящей в анархию; мир, в котором идет непрерывная «война всех против всех». У Руссо и
Локка догосударственная форма человеческого общежития ассоциируется с
«золотым веком», царством полной свободы, равенства и независимости людей друг от друга.6 Существенные расхождения усматривал Ф. Ф. Кокошкин
и в трактовке сторонниками договорной теории самого содержания общественного договора. У Гоббса, писал либерал, это «договор всех членов государственного союза, по которому они отказываются от всех прав в пользу государя и признают за ним неограниченную власть над собой»; в понимании
Руссо – это «договор всех со всеми», которым создается «неограниченная
власть самого общества над своими членами».7 Таким образом, в теориях
обеих мыслителей Ф. Ф. Кокошкин усматривал очевидное сходство: и у Гоббса, и у Руссо «из договора вытекает неограниченная власть, но первый приписывает ее монарху, а второй – народу». Локк же, продолжал государствовед, в отличие от них, утверждал, что «человек жертвует не всеми первоначальными правами, а только частью их для того, чтобы лучше обеспечить ос-
тальную часть» – естественные неотъемлемые права, принадлежащие человеку и в государстве.8
Договорная теория во всех ее модификациях получила в работах либералов преимущественно отрицательную оценку. Во-первых, они отмечали ее
историческую несостоятельность, т.е. невозможность обоснования теории на
конкретных исторических фактах. Казалось бы подходящий пример – образование США, замечал Ф. Ф. Кокошкин, и это при внимательном изучении
не вписывается в теорию, ибо «США… возникли путем договора существовавших ранее государств, а не индивидов», и вообще, с точки зрения либерала, «невозможно представить, что миллионы людей (население современных
государств) могли составить договор».9 Кстати, несоответствие теории историческим фактам, по мнению Ф. Ф. Кокошкина, сознавали и некоторые ее
основатели (например, Руссо). Так, даже у них «договор являлся не реальным, историческим основанием государственной власти, а скорее, идеалом, к
которому нужно стремиться, по которому нужно перестроить государство» и
далее: у основателей договорной теории «она говорит о том, что должно
быть положено в основу государственной власти».10
Антиисторичной Ф. Ф. Кокошкин считал гипотезу о естественном состоянии. По мнению либерала, такового просто не было ввиду того, что «человек всегда жил в обществе». «Именно в обществе, – настаивал либерал, –
человек стал человеком и высказанное Аристотелем утверждение, что «общество предшествует человеку, совершенно справедливо».11
Наряду с антиисторизмом либералы отмечали психологическую несостоятельность договорной теории. В частности, Г. Ф. Шершеневич писал:
«… люди, не имевшие эмпирически приобретенного представления о государстве, не могли сознательно согласиться об учреждении такой формы общения».12 Аналогично высказывался Ф. Ф. Кокошкин: «Невероятно, чтобы
люди, не испытав государственной жизни, могли a priori дойти до представления о государстве… Все, что мы знаем о переходе из первобытного общественного состояния в государственное, говорит в пользу того, что государ-
ство не учреждено сознательно и обдуманно, а образовалось постепенно, инстинктивно на почве других предшествовавших ему форм общественной
жизни».13
Таким образом, российскими учеными образование государства несомненно воспринималось как эволюционный, постепенно складывающийся и
не зависящий от воли отдельного человека процесс, а не как некий разовый,
субъективный акт (заключение общественного договора).
Для Н. М. Коркунова абсолютно нереальным представлялся резкий психологический переход от «войны всех против всех» к миру между всеми, который, согласно договорной теории, произошел в общественном сознании
после учреждения государства.14
Настаивавший на юридической несостоятельности договорной теории,
Г. Ф. Шершеневич исходил из первичности государства по отношению к
праву, которая исключала возможность появления договора – юридического
акта – раньше государства.15 Поскольку Ф. Ф. Кокошкин не разделял мнение
Г. Ф. Шершеневича о соотношении права и государства, его контраргумент
был сосредоточен в иной плоскости. Идею договора Ф. Ф. Кокошкин считал
противоречащей территориальной природе государственной власти, проявляющейся в том, что «государственной власти подчиняются все лица на определенной территории, независимо от их желания».16
И, наконец, политическая несостоятельность договорной теории для Г.
Ф. Шершеневича обусловливалась тем, что логически вытекающая из ее положений возможность расторжения и перезаключения общественного договора всеми гражданами или какой-либо группой на практике была совершенно неосуществима.17
И все же, несмотря на все недостатки, договорная теория, по мнению
либералов, в период своего расцвета имела огромное практическое значение.
Она утвердила в общественном сознании убеждение в том, что «человек
должен относиться к государству не как к навязанной извне форме, а как к
произведению его воли», и тем самым послужила политическим и идеологи-
ческим оправданием революционных выступлений и требований установления и соблюдения принципов демократии, законности, равноправия граждан.
Выполнив свою функцию, договорная теория превратилась в академически значимую доктрину, хотя отдельные ее положения могут быть еще востребованы.
Прослеживая далее смену концепций происхождения государства, российские либералы обращались к рассмотрению органической теории, выдвинутой в противовес теории общественного договора и уподоблявшей государство естественно развивающемуся живому организму. Доказательство неправомерности, ненаучности такой аналогии было положено либералами в
основу критики органической теории, причем использовали они тот же метод, что и сторонники концепции – выявление сходства и различия между государством и организмом.
Что касается сходства обоих явлений, то Ф. Ф. Кокошкину оно представлялось очевидным по двум позициям. Во-первых, и государство, и организм, замечал ученый, есть «совокупность множества частиц, которые составляют целое». Эти частицы (поколения, клетки) постоянно изменяются, не
разрушая, однако, целого. А, во-вторых, и в том, и в другом случае части
служат интересам целого. В отношении организма это пояснений не требует,
но ведь и государство, размышлял либерал, «ведет самостоятельную жизнь,
которая не исчерпывается индивидуальной жизнью его членов».18
Завершив таким образом перечень допустимых параллелей, Ф. Ф. Кокошкин сакцентировал внимание на различиях между государством и организмом, которые, с его точки зрения, и количественно, и качественно доминировали над сходствами.
Одно из главных различий либерал видел в том, что все части живого
организма физически, неразрывно связаны между собой, тогда как составляющие государство граждане свободны от такой связи, не находятся в непосредственном соприкосновении, рассеяны в пространстве на более или менее
далеком расстоянии друг от друга. Помимо того, часть живого организма не
составляет сама по себе самостоятельного целого, не может жить вне этого
организма, отделиться от него, а гражданин имеет такую возможность, например посредством эмиграции, перемены подданства. Словом, резюмировал
либерал, отношения власти и подчинения, которые существуют в государстве и зависимость частей организма от целого – различные явления. Во втором случае – это явление физиологическое, имеющее характер безусловной
необходимости, а в первом – психологическое, взаимодействие между индивидуальными сознаниями, такой необходимостью не обладающее.19
Серьезное различие между государством и живым организмом либералы
видели в функциональном плане. Широко распространенную аналогию
функций государства и соответствующих им учреждений с функциями организма М. М. Ковалевский назвал ненаучной.20
Доказав нетождественность государства и организма, либералы считали
недопустимым перенесение закономерностей существования и развития со
второго на первое. В частности, для М. М. Ковалевского глубоко ошибочным
было утверждение сторонников органической теории о том, что государство
развивается само по себе, независимо от воли составляющих его лиц. Данное
положение, по мнению либерала, не только формировало искаженный взгляд
на исторический процесс, но положенное в основу практической политики
могло нанести огромный вред. Опровергая его, ученый писал: «В действительности государство совершенствуется не естественным путем, а при самом деятельном участии людей», приводя в подтверждение реформы Петра I,
осуществившего модернизацию государства Российского.21 Кроме того, продолжал либерал, опасно заблуждается тот, кто думает, что все государства в
процессе своего развития неизбежно проходят какие-то определенные стадии, например, этап конституционного развития. На самом деле, ход истории
гораздо более сложен, вариативен, непредсказуем.
Вклад органической теории в разрешение проблемы происхождения государства российские либералы видели главным образом в отказе от взгляда
на государство как на искусственное, механическое явление. «От всей орга-
нической теории, – предсказывал М. М. Ковалевский, – в будущем уцелеет
лишь представление о государстве как о чем-то возникающем независимо от
договора людей».22
Краткую характеристику в трудах российских либералов получила патриархальная теория происхождения государства, предложенная в XVIII веке
английским ученым Р. Фильмером и представляющая процесс образования
государства как постепенное расширение родового или племенного союза. В
своем отрицании данной концепции либералы исходили из ее несоответствия
историческим фактам. Теория «исторически неверна, – указывал Г. Ф. Шершеневич, – так как ни одно государство не образовалось без включения посторонних элементов».23 Так, Ф.Ф. Кокошкин наряду с этим, считал совершенно недоказанной схему образования государственной власти Фильмера,
согласно которой власть отца семейства, распространяясь на всех родственников, переходит во власть родового старейшины и, в итоге, трансформируется в государственную власть.24
По Г. Ф. Шершеневичу, рациональное зерно теории заключалось в указании на патриархальный характер первоначальной власти, который способствовал формированию патерналистского сознания, нашедшего внешнее выражение в наименовании правителя отцом.25
Из множества концепций происхождения государства в особую группу
Ф. Ф. Кокошкин выделил теории, которые назвал материалистическими.
Объединяло их, по мнению либерала, признание силы главной причиной образования государства. Наиболее значимыми и потому заслуживающими
внимания либерал считал две материалистические теории: теорию насилия Л.
Гумпловича и теорию экономического материализма К. Маркса и Ф. Энгельса.
Начав с анализа первой, Ф. Ф. Кокошкин указывал, что ее краеугольным
камнем является утверждение о возникновении государства путем завоевания, насилия, порабощения одних племен другими. Суть насилия состоит в
том, что оно конструирует государство как господство сильного над слабым,
победителя над побежденными.
Образование государства, отмечал далее Ф. Ф. Кокошкин, согласно теории Л. Гумпловича, имеет далеко идущие социально-экономические последствия: появляются рабство и частная собственность, что, в свою очередь,
способствует превращению племен в классы и сословия. В итоге, констатировал либерал, по Гумпловичу - «господство племени, основанное вначале на
физическом преобладании, с течением времени преобразуется в господство
общественного класса, опирающееся на его экономическое могущество».26
Критическое отношение Ф. Ф. Кокошкина к теории завоевания обусловливалось прежде всего его неприятием взгляда на насилие как доминирующий фактор государственных процессов. Кроме того, для либерала признание завоевания, как единственный путь образования государства, вступало в явное противоречие с историческими фактами. И, наконец, указывал
ученый, теория не объясняет, каким образом у самих завоевателей возникла
власть еще до покорения других племен, а ведь то, что она существовала, не
подлежит сомнению, ибо не будучи организованы, завоеватели не смогли бы
никого подчинить.
Аналогичное возражение Ф. Ф. Кокошкин выдвинул против теории экономического материализма, связывавшей образование государства с появлением антагонистических классов. На чем основано подчинение власти самих
использующих государство как орудие господства собственников? – вопрошал либерал, не находя ответа у создателей теории.
Исследование различных теорий происхождения государства, выявление в них позитивного и ошибочного естественно предполагало изложение
российскими либералами собственных взглядов на данную проблему. В частности, свою гипотезу образования государства выдвинул Ф. Ф. Кокошкин,
указав на необходимость разграничения в этом процессе двух составляющих:
исторической и психологической, первая из которых есть не что иное, как
реконструированный на основе обобщения исторических фактов ход образо-
вания государства и государственной власти, а вторая являет собой протекающую параллельно трансформацию индивидуальной и общественной психологии в плане формирования мотивов подчинения государственной власти.
Рассматривая исторический аспект возникновения государства, либерал
отмечал, что первичной формой организации людей были родовые союзы. И
хотя признаком, объединявшим в них людей, выступала кровная связь, основанием самого существования этих союзов, по признанию ученого, была
общность интересов, прежде всего экономических. Только в общении с себе
подобными человек мог добыть средства к существованию и сохранить
жизнь. Фактическое слияние общих и личных интересов (по Ф. Ф. Кокошкину – первобытная гармония) не требовало никакой организации. Потребность
в ней, отмечалось либералом, появилась, когда общим интересам союза стали
противопоставляться, во первых, интересы сталкивающихся с ним других
союзов, и, во-вторых, особые индивидуальные и групповые интересы внутри
самого союза, обусловленные возникновением частной собственности и
имущественного расслоения. С целью защиты общих интересов – обеспечения обороны от внешних врагов и сохранения внутреннего порядка – в рамках родоплеменного союза выделилась особая группа людей, обладавших
властью над соплеменниками.
Огромное влияние на характер власти, продолжал Ф. Ф. Кокошкин, оказало отделение скотоводства от земледелия, повлекшее переход племен земледельцев к оседлости. Усилилась потребность во внешней защите, ведь если
кочевники могли уйти от опасности, то земледельцы – нет. Далее, писал либерал, появление земельной собственности значительно увеличило имущественное расслоение, что потребовало больших усилий для сохранения внутреннего порядка. Но главным фактором, обусловившим замену родоплеменной организации власти на государственную , по Ф. Ф. Кокошкину, стало
единство территории, сделавшее невозможным разрешение внутренних споров прежними методами, например, уходом недовольных в другую местность.
Такова, по мнению либерала, «картина внешнего процесса образования
государства», внутренний же процесс «совершается в человеческом сознании
при подчинении власти».27
Итак, Ф. Ф. Кокошкин предложил многофакторный подход к анализу
происхождения государства, в соответствии с которым возникновение государства есть результат взаимодействия различных факторов: экономического, социального, психологического, территориального, фактора внешней угрозы.
Вполне соотносима с данной позиция Г. Ф. Шершеневича, делавшего
упор на три фактора: социальный, экономический и фактор внешней угрозы.28
А вот Н. М. Коркунов основной причиной, порождающей образование
государств, называл международную борьбу, категорически отвергая в качестве таковой борьбу классовую. Из последней, писал либерал, «не может
возникнуть ничего объединяющего классы», а «если принять во внимание
борьбу государств между собой, то получается иная картина. Так как в этой
борьбе участвуют нации как целые, она объединяет классы», приводит к их
взаимозависимости.29 Односторонность трактовки Н. М. Коркуновым сложного, многомерного процесса возникновения государства очевидна. Здесь
налицо смешение проблемы первоначального появления государства и представления автора об идеальном государстве.
В целом же, анализ российскими либералами различных концепций возникновения государства, а также их собственные оригинальные трактовки
данного процесса позволяют утверждать, что ученые внесли существенный
вклад в разработку одного из самых сложных вопросов государствоведения.
1
Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Учебное пособие (по изданию 1910-1912 гг.) Т.
1. Вып. 1. – М., 1995. С. 212-213.
2
Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 213.
3
См., например: Кокошкин Ф. Ф. Лекции по общему государственному праву. Изд. 2-е. –
М., 1912. С. 8-65; Шершеневич Г. Ф. Философия права. Т. 1. Общая теория права. – М.,
1911. С. 252-260.
4
Ф. Ф. Кокошкин Указ. соч. С. 17.
Там же. С. 13-14.
6
Там же. С. 22.
7
Там же. С. 22-23.
8
Там же. С. 23.
9
Там же. С. 26-27.
10
Там же. С. 29.
11
Там же. С. 26-27.
12
Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 254.
13
Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 27.
14
Коркунов Н. М. Русское государственное право. В кн.: Антология мировой политической мысли в 5-ти томах. Т. IV. Политическая мысль в России: вторая половина XIX-ХХ
в.— М., 1997. С.273.
15
Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 254.
16
Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 28.
17
Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 254-255.
18
Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 32.
19
Там же. С. 33-34.
20
Ковалевский М. М. Общее учение о государстве. Лекции, читанные в 1908-1909 гг. –
Спб, 1909. С. 19.
21
Там же. С. 16.
22
Там же. С. 20-21.
23
Шершеневич Г. Ф. Социология. Курс лекций. – М., 1910. С. 139.
24
Кокошкин Ф. Ф. Указ соч. С. 19-20.
25
Шершеневич Г. Ф. Указ соч. С. 139 – 140.
26
Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 40.
27
Там же. С. 63-65.
28
Шершеневич Г. Ф. Философия права. Т. 1. Общая теория права. – М., 1911. С. 260.
29
Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 273.
5