Лебо, де Сегюр рисует картину благополучия, наступившего в

62
А. Л . К А Ж Д А Н
Лебо, де Сегюр рисует картину благополучия, наступившего в Малой Азшг
благодаря заботам Алексея: жители вернулись к своим нивам, плуг стал
вновь бороздить поля, города поднялись из руин и торговля принесла с
собой изобилие (стр. 345). Подданные прославляли мягкость и справед­
ливость государя, восстановившего порядок и наполнившего оскудев­
шую казну. Народ простил ему податной гнет, тяжелый, но необходимый
(des charges pesantes, mais nécessaires). «Народ любил его», ибо он одивг
(seul) благодаря своему гению (par son génie) спас империю, трещавшую
по всем швам (стр. 351 и ел.).
Итак, за полстолетия, протекшие с выхода в свет соответствующих то­
мов Лебо, французская историография круто изменила свое отношение к
Алексею Комнину. Если для Лебо он был жестоким притеснителем своего
народа, то де Сегюр увидел в нем гениального государя, правившего не­
достойными подданными. Одна маленькая черточка отражает, как в капле
воды, совершившуюся перемену: Лебо язвительно высмеивал напрасные по­
туги императора такими ребячьими средствами, как раздача титулов,
укрепить свою власть (см. выше, стр. 56), де Сегюр, напротив, расценивает
эту меру как мудрые действия государя, который, раздавая жалким лю­
бителям придворных должностей пустые титулы, смирял их, позлатив
их цепи (стр. 250).
Де Сегюр строил свои выводы, пожалуй, в еще большей степени, чем
Лебо, на произвольных домыслах, не подкрепленных источниками. Отку­
да взяты его утверждения, что народ любил Алексея или что торговля в
Малой Азии принесла изобилие? Я уже не говорю о крайнем идеализме де
Сегюра, полагающего,
будто один человек способен спасти госу­
дарство, стоящее на краю гибели.
Коренное расхождение между Лебо и де Сегюром в оценке Алексея I
объясняется в конечном счете различием политических взглядов обоих
писателей, различием их отношения к французской монархии. Возмож­
ность же такого расхождения создавалась состоянием источников и несо­
вершенством метода их анализа. Действительно, правление Алексея было
описано двумя византийскими авторами: панегирически — его дочерью
Анной Комнин и критически — ее современником Зонарой. Исследова­
тели конца X V I I I — начала X I X в. не ставили перед собой задачи крити­
ческой проверки тех данных, которыми оперировали Анна Комнин и Зонара, они просто имели возможность выбрать одну из двух наличных оце­
нок деятельности Алексея I; к тому же они не опасались расцвечивать
найденную в источнике канву домыслами, отвечавшими их политическим
убеждениям.
В характеристике сына Алексея де Сегюр в общем и целом остается на
традиционных позициях, высоко ценя неутомимую деятельность Иоанна
(стр. 359), но все же он более сдержан в его похвалах, нежели в панегири­
ке основателю династии: он говорит об ошибках Иоанна (стр. 360), хотя и
признает, что доблесть императора превосходила его недостатки, а успехи
заставляли забывать о промахах (стр. 371).
Два момента в характеристике правления Иоанна де Сегюром заслу­
живают внимания. Во-первых, французский историк подчеркивает высо­
кие качества министров второго Комнина: если, до его мнению, Алексей
сам спасал империю, то на долю его сына выпало «редкое счастье» иметь
способных и скромных министров (стр. 354). Во-вторых, де Сегюр ставит
вопрос об отношении византийского императора к феодальному порядку.
По его словам, крестоносцы «принесли на Восток заразу (les mœurs
contagieuses) феодальной системы — пагубный источник беспорядка и
упадка». Империя, продолжает де Сегюр, обязана своим существованием
императорскому единовластию и простоте (simplicité) государствен-