новый консерватизм» в современной россии

«НОВЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ» В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
(РЕАЛЬНОСТЬ И ПЕРСПЕКТИВЫ)
Д.Г. Мюллер
Казанский государственный университет
В последнее время термин «консерватизм» все чаще употребляется как политиками, так и учеными различных рангов и степеней. Подобное внимание к консерватизму в современной России имеет свои причины. После либеральной революции 1990-х годов новое руководство страны в рамках мероприятий по «укреплению вертикали власти» и выработке новой стратегии действий довольно часто
использует данное понятие. Консерватизм провозглашается одним из основополагающих элементов курса, проводимого нынешней кремлевской администрацией.
Декларируемый сегодня поворот к консерватизму в российской политике
предполагает существование более-менее четкого понимания данного термина на
всех уровнях его использования. Фактически речь сегодня идет о «новом консерватизме», или «неоконсерватизме» западного типа. На Западе консерватизм имеет
богатые традиции и опирается на многолетний опыт применения в виде определенного набора норм в политической практике. Консерватизм классического типа,
в частности английский консерватизм, после Второй мировой войны в силу ряда
причин утратил положение основополагающей политической философии, а на
практическом уровне также потерял свои многие характерные черты. Новый взлет
консервативной мысли, рождение неоконсерватизма, пришлось на 1960–70-е годы. Приход к власти в 1979 году в Великобритании консервативной партии во
главе с Маргарет Тэтчер и победа на президентских выборах в США в 1980 году
республиканца Рональда Рейгана ознаменовали начало практического применения обновленного набора консервативных норм в политической практике развитых стран Запада. Именно на 1980-е годы пришелся пик популярности неоконсерватизма в Европе, США и Японии. Провозглашаемый сегодня в России консервативный курс во многом апеллирует именно к западной практике.
На Западе понятие «неоконсерватизм» сформировалось не сразу, будучи тесно
связанным с консервативной мыслью и традиционализмом. Кроме того, неоконсерватизм на Западе имеет гораздо более глубокие, чем в России, корни и опыт
существования.
В ХХ веке западный консерватизм претерпел два связанных между собой существенных изменения. С одной стороны, в модифицированных формах он оказался усвоен политической системой западных демократий и стал ее неотъемлемой частью, одним из полюсов социального взаимодействия. С другой стороны,
пройдя фазу обостренного политического действия и фазу радикализма в 1930–
1940-х годах, западный консерватизм перешел, согласно мнению ряда исследователей, в качественно иное состояние. Старый консерватизм тесно связывался с
идеологией традиционализма как комплекса «святых истин» и принципов. Неоконсерватизм же трансформировался в тип исторической идеологии, призванной
удерживать социально-политическую ситуацию в ее настоящей форме, обеспечивать дальнейшую сохранность «рациональной культуры» и уберечь ее от потрясений.
Современный западный консерватизм по существу оказывается одной из форм
модернистской идеологии, перекликаясь с идеями М. Вебера и значительно отличаясь от идей «консервативных романтиков». Смысл, который вкладывал в поня290
тие консерватизма его автор, Ф.Де Шатобриан, теперь в значительной мере выветрился [9, 10]. Да и на официальном уровне понятие «консерватизм» в некоторой степени оказывается лишь словом, обозначающим ряд принципов политического курса партий консервативного толка. Идеологический консерватизм второй
половины ХХ века является иллюстрацией к т.н. «ситуационному» пониманию
консерватизма С. Хантингтона, выполняя функцию стабилизации социальной
системы, не имея определенного идейного содержания. Одной из главных причин
такой трансформации консерватизма стало искусственное отсечение и замалчивание в послевоенное время т.н. «консервативной революции» второй четверти ХХ
века. Европейские консерваторы (в особенности германские) не чувствовали себя
вправе в полный голос заявлять о своей политической традиции, ибо в общественном сознании она ассоциировалась с фашизмом и национал-социализмом.
Следует отметить, что реальными провозвестниками и предтечами националсоциалистской идеологии выступил только незначительный процент представителей этой неотрадиционалистской волны [4].
Неоконсерватизм как совокупность политических норм и воззрений сформировался в 1960–70-х годах в Великобритании и США после идейного кризиса
классического консерватизма. В определенной степени подобное развитие консервативных идей было реакцией на попытки строительства «государства благосостояния» в западном обществе и стало результатом отхода части бывших либералов от буржуазного реформизма. В целом неоконсерватизм апеллирует к традиционным консервативным постулатам наряду с пересмотром программных мер
экономического характера.
Современные отечественные аналитики, говоря о консерватизме в России, выделяют несколько его разновидностей по разным признакам. Прежде всего, одним
из основных представителей данного течения называется Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ) (подобное мнение выражают А. Рябов,
С. Марков, А. Салмин). Именно КПРФ называется политической партией, основные положения программы которой соответствуют консервативным принципам.
Подобное утверждение обосновывается тем, что дореволюционная политическая
и социокультурная традиции были прерваны, и поэтому все попытки выстроить
российский неоконсерватизм на образе дореволюционной России оказываются
несостоятельными. В современном постсоветском обществе слишком малое число людей готово воспринять создаваемую подобным образом идеологию (А. Рябов). КПРФ же в данном случае называется «партией ностальгии». Как справедливо замечает А. Рябов, эксперт фонда Карнеги, консерватизм российских коммунистов не имеет ничего общего с современным западным консерватизмом.
Вместе с тем на фоне существенных сдвигов в общественном сознании в 1990-е
годы советская система действительно могла показаться традиционным обществом и оплотом консервативных ценностей. Идейный консерватизм зрелой советской системы и ее апологетов в современной России, по мнению некоторых аналитиков, оказывается иллюзией. Советская система оказалась не в состоянии породить консервативную идею и обеспечить переход от социалистических ценностей через социал-демократические к ценностям традиционным национальногосударственным и религиозным. На деле коммунистический блок в постсоветской России в последние десять лет при всей кажущейся перспективности оказался безынициативным и достаточно вялым, неспособным породить свежие формы
консерватизма [4].
В то же время, большинство аналитиков рассматривают события 90-х годов с
их резким откатом в либерализм и последующим отказом от его крайностей как
291
совершенно естественное явление. Именно они обеспечивают сегодня базу для
формирования консервативных тенденций в политике современных правящих
кругов.
Следующим направлением в развитии консервативных идей в современной
России аналитики называют идеологическое, опирающееся на триаду «православие-самодержавие-народность». К нему же примыкает и так называемый «сословно-корпоративный консерватизм». Представителями этих течений являются отчасти церковные круги, ряд небольших политических группировок (например,
Российская монархическая партия) и, среди известных людей, — Никита Михалков. Сословно-корпоративный консерватизм (движение «Память») утверждает,
что России нужны особые, отличные от западных, политические институты [4].
Как уже отмечалось выше, подобные течения часто стараются опереться на
православие и опыт дореволюционной России. Однако отсутствие подлинного
опыта подобного рода в российской истории рубежа XIX–XX веков обуславливает некоторую однобокость таких положений. Дискуссии о «третьем пути» России,
ведущиеся уже давно, также отражают в некоторой мере консервативные идеи
такого рода.
Следует более подробно остановиться на той роли, которую играет Русская
православная церковь в формировании вышеупомянутых идей. По мнению ряда
исследователей, попытки идеологов подобного толка (например, К. Душенов —
«Русь Православная») строить консервативную идеологию на основе православных традиций приводят к достаточно архаичным, а часто в корне неправильным
выводам. Попытки жестко связать то, что называется идеологией, с исключительно православными канонами и ориентация исключительно на «русских людей»
(что не предполагает ультранационализма и шовинизма) в многонациональной
России не совсем корректны, а в ряде случаев просто опасны. Часть представителей подобных течений, такие как В. Аверьянов, говоря о русском консерватизме,
вообще выводят необходимость появления из опыта православной веры и церковной традиции некоего «консерватизма третьего типа» («…у России свой путь»).
Здесь уместно привести мнение крайне правого социолога Карла Шмидта: христианство как социальный институт уникально именно тем, что удерживает в своем поле «самые разные проекции веры к практически противоположным политическим доктринам»[8]. Вместе с тем приходится констатировать, что в последнее
время притязания православных кругов вообще и РПЦ в частности на определение черт российской политической доктрины несколько уменьшились.
Следует отметить и существующие сегодня правые и центристские политические партии и движения консервативного рода. По мнениям разных аналитиков, к
таковым относятся или относились Партия российского единства и согласия —
ПРЕС (мнение В. Никонова, президента фонда «Политика»), НДР (А. Салмин,
президент фонда «Российский общественно-политический центр»), СПС (Ф. Федоров, директор Фонда политических исследований), «Российская консервативная
партия предпринимателей», ОВР и «Единство» [4].
Нельзя обойти вниманием и так называемый «Клуб консервативных аналитиков». В идейной платформе клуба достаточно четко изложены взгляды некоторых
аналитиков на проблему. Прежде всего, исходным положением служит утверждение, что начало нового столетия должно стать в России эпохой прилива консервативных настроений на смену «смутному времени» 1990-х годов. На его место
должно прийти положительное восприятие исторических ценностей, мировоззрение, принимающее те фундаментальные принципы, надежность которых доказана
временем. Подлинный консерватизм в данном случае предполагается путем «от292
каза от государственной и общественной «левизны». Во-первых, в России изменилась система общественных ценностей, но и новые «западные» ценности оказались категориями изменчивыми и относительными. Поэтому необходимым становится всемерно способствовать становлению «правой» общественности»в России,
которая будет стремиться к строительству прочных и долговечных культурных и
хозяйственных форм.
Приходится констатировать, что на сегодняшний день в России нет единого
понимания консерватизма как доктрины, такой, какая нужна сегодня государству.
Тем не менее, большинство определений все же сходятся на нескольких основных
принципах. События в политической жизни страны последних месяцев убедительно доказывают, что власть стремится к выработке четких ориентиров консервативного типа. Речь об этом пойдет ниже. Российский новый консерватизм конца 1990-х сформировался отчасти как реакция на опыт проведения либеральных
реформ в постсоветской России. В своем разнообразии он подразделяется на религиозный «исконно русский» консерватизм, консерватизм, апеллирующий к
опыту дореволюционной России и новый консерватизм современной кремлевской
администрации. Особенностью российского консерватизма является отсутствие
исторических корней и опыта практического применения.
В последние десятилетие Россия пережила немало поворотов и переворотов во
всех сферах жизни общества. Годы после распада СССР и краха советской власти
ознаменовались резким взлетом либеральных идей, надеждами на скорое построение «государства всеобщего благоденствия». Чуда не произошло. Уход с
политической арены Б.Н. Ельцина и приход новых людей к рычагам власти в начале 2000 года не стали поворотным моментом в новейшей истории России. Скорее эти события оказались лишь формой, которая пришла в соответствие с содержанием и тенденциями изменений в политическом курсе российской власти.
Сегодня понятия «консерватизм» и «неоконсерватизм» стало вдруг очень модно употреблять, говоря о курсе, проводимом администрацией В.В. Путина. При
этом политический консерватизм в его классическом понимании не имеет в России ни своей истории, ни опыта практического применения. Изучая проблему
политического консерватизма в современной России, нужно отметить несколько
ключевых положений.
В основу «нового курса» Путина в период его разработки в конце 1999 года был
положен тезис о том, что ельцинская революция завершилась, наступила постреволюция, но не реакция, а эпоха стабильного прагматизма. Сценарий «пакта
Монклоа», консервативной модернизации российского общества, был развернут
под обозначением «нового социального контракта». Восстановление вертикали
власти, прекращение практики повсеместного «политического торга», борьба с
прекращением разделения общества на кланы в регионах как детали нового политического курса подробно обсуждались ведущими российскими политологами, в
том числе в СМИ. В то же время всплеск интереса к так называемому «русскому
консерватизму» конца XIX — начала XX веков совпал с всплеском интереса к
результатам мирового неоконсервативного подъема 1980-х годов [12].
Так называемый «новый курс» Путина типологически содержит явные черты
«неоконсерватизма». Данный курс достаточно твердо позиционируется с момента
оглашения Послания к Федеральному собранию и во всех последующих действиях. Для консерватизма характерно сочетание признания экономической свободы,
неприкосновенности частной экономической инициативы с некоторым недоверием к демократии. Консерваторы всегда признают большую роль армии и государ293
ственной службы с соответствующей им корпоративной этикой. Признавая необходимость представительной власти, консерватизм в то же время довольно скептически настроен по ее поводу. Власть для консерватора связана с понятием авторитета, который не может быть следствием политического торга, рейтинга и т.п.,
консерватизм аргументированно противостоит рациональному прогрессизму.
Сегодняшняя власть предлагает всем слоям российского общества вступить в
новый «социальный контракт». Предполагаются и уже начаты реформы власти,
намечается «восстановление престижа» госслужб. Администрация рассматривается сегодня как команда «лучших» менеджеров.
Укрепляющейся основой для развития в России консервативных тенденций является и набирающее силу политическое движение «Единство». «Единство» с самого начала своей деятельности заявило о своей постоянной «проправительственной»
позиции. В отношении этой политической партии, претендующей на значительную
роль в Федеральном собрании, сегодня высказывается огромное количество самых
разнообразных мнений. Одни называют ее партией «мыслящих прагматиков», другие усматривают в ней контуры массовой партии, подобной КПСС. В высказываниях лидеров «Единства» заявления об истинном консерватизме на манер американских консерваторов перемежаются с достаточно интересными пассажами о необходимости возрождения земств и опоры на православную церковь.
Здесь нужно отметить несколько позитивных и в то же время парадоксальных
черт российского неоконсерватизма. Классический консерватизм по определению
крайне осторожно относится к любым нововведениям. В то же время Путин и его
команда действуют крайне конструктивистски, стремительно создавая новую
конфигурацию власти. Традиционный консерватизм отрицает всякие политтехнологии, путинский неоконсерватизм во многом создан топ-менеджерами. Кроме
того, политическая лексика Путина не дает оснований подозревать его в том, что
он собирается опираться на какие-либо механизмы советского времени.
Консерватизм традиционно опирается на три института: семью, церковь и государство [3]. Попробуем сопоставить две последние установки с российской реальностью. Неоконсерватизм современной российской власти не имеет за собой
никакой национальной политической традиции, ни в советские, ни в дореволюционные времена, несмотря на редкие попытки отдельных идеологов найти какиелибо опоры в прошлом. Попытки интеграции на государственном уровне некоей
православной идеологической концепции слабы, да и несколько абсурдны в многонациональной стране. Нельзя не отметить и того, что собственно Русская православная церковь несколько дистанцировалась от происходящего. Попытки отдельных религиозных теоретиков создать элементы государственной православной идеологии часто приводят к появлению едва ли не сказочных проектов «Руси
Православной» и, что еще более удручает, часто граничат с откровенно шовинистическими положениями. В настоящее время обозначение РПЦ своей социальной позиции по отношению к курсу, проводимому государственной властью, может оказаться все же отнюдь не лишним [3].
Означают ли рассмотренные парадоксы российского неоконсерватизма его несостоятельность и отсутствие внятных перспектив в будущем? Действительно,
современному российскому «государственному неоконсерватизму» присущи некоторые противоречия. Путинский неоконсерватизм сконструирован и устремлен
в будущее, к тем формам государственной и общественной жизни, которых никогда еще не существовало. Необходимая правовая культура еще не существует в
том виде, в каком она нужна сегодня. Тем не менее, цели «консервативной модер294
низации» поставлены достаточно четко. Кроме того, в той или иной мере успеху
этой модернизации служит и некоторая социально-политическая база, создающаяся в российском обществе. Рискнем предположить, что в случае с Россией
процесс консервативного строительства может иметь среди прочих последствий и
формирование пока еще отсутствующих, но так необходимых ему основ в обществе.
Литература
1. Гарбузов, В.Н. Консерватизм: понятие и типология: Историогр. Обзор /
В.Н. Гарбузов // Полис. — 1995. — №4. — С. 60–68.
2. Идейная платформа клуба консервативных аналитиков //www.tireus.ru
3. Консерватизм в ценностных ориентациях канадского общества: научноаналитический обзор / ИНИОН АН СССР; отв. ред. Л.Г. Меняйленко. —
М., 1990. — 235 с.
4. Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного
развития: Материалы «круглого стола» // Полис: Полит. исслед. — 1995. —
№ 4. — С. 33–59.
5. Морозов, А. Политический консерватизм и церковный опыт / А. Морозов //
Независимая газета. — 2000. — 18 марта.
6. Поляков, Л. Либеральный консерватор / Л. Поляков // Независимая газета.
— 2000. — № 18.
7. Ремизов, М. Опыт антропологии консерватизма / М. Ремизов // Русский
журнал. — 2001. — № 1.
8. Реморенко, И. Возвращение консерватизма / И. Реморенко // www.plamer.
narod.ru
9. Руткевич, А. Возможен ли консерватизм в России? / А. Руткевич // Независимая газета. — 2000. — 12 янв.
10. Секиринский, С. Консерватизм, каким Бог нам его дал / С. Секиринский //
Независимая газета. — 2000. — 20 апр.
11. Соловьев, Э.Г. У истоков российского консерватизма / Э.Г. Соловьев // Полис. — 1997. — № 3. — С. 137–147.
12. Филиппова, Т. Свобода и мера: (О консерватизме: Беседа с канд. ист. наук
Т. Филипповой / Записал П. Спивак) / Т. Филиппова // Родина. — 1994. —
№ 2. — С. 84–86.
13. Шаповал, С. Есть ли будущее у российских консерваторов? / С. Шаповал //
Независимая газета. — 2000. — № 34.
295