ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ (1
реклама
Министерство образования и науки Российской Федерации Южно-Уральский государственный университет Военный учебно-научный центр «Военно-воздушная академия им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (филиал, г. Челябинск) х В65 ВОЙНА И ПРАВО: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ Материалы Международной научной конференции (к 100-летию Первой мировой войны) (г. Челябинск, 3 апреля 2014 г.) Часть 1 Челябинск Издательский центр ЮУрГУ 2014 ББК х.я43 В65 Редакционная коллегия: В.С. Кобзов, доктор исторических наук, профессор А.В. Майоров, кандидат юридических наук, доцент Рецензенты: Г.А. Гончаров, директор института гуманитарного образования Челябинского государственного университета, доктор исторических наук, доцент; Д.А. Гарбатович, декан юридического факультета Университета Российской академии образования (г. Челябинск) кандидат юридических наук, доцент В65 Война и право: история и современные проблемы: материалы Международной научной конференции (к 100-летию Первой мировой войны): в 2 ч. – Челябинск: Издательский центр ЮУрГУ, 2014. – Ч. 1. – 232 с. ISBN 978-5-696-04569-6 (ч. 1) ISBN 978-5-696-04570-2 Конференция «Война и право: история и современные проблемы» приурочена к 100-летию Первой мировой войны. В сборник материалов конференции включены статьи преподавателей и студентов вузов Челябинска и Челябинской области, России и стран ближнего зарубежья, рассматривающие различные аспекты деятельности государственных, военных, правоохранительных органов Российской империи в период Первой мировой войны, а также иные проблемы. Сборник предназначен для преподавателей, аспирантов и адъюнктов, студентов образовательных учреждений гуманитарной, военной и правоохранительной направленности, а также для широкого круга читателей, интересующихся историей Российского государства. ББК х.я43 ISBN 978-5-696-04569-6 (ч. 1) ISBN 978-5-696-04570-2 © Издательский центр ЮУрГУ, 2014 2 УДК 791.43 Т.А. Андреева КИНО И ВОЙНА: ВОСПРИЯТИЕ ВЗРОСЛЫХ И ДЕТЕЙ В статье дана историческая оценка кинематографа начала XX века как источника военно-политической пропаганды, его влияния на социально-культурные процессы в обществе рассматриваемого периода, на эволюцию морально-психологических ценностей и эстетических вкусов различных слоев населения. Ключевые слова: кинематограф, электротеатр, кинопродукция, пропагандистские функции, эстетические, интеллектуальные и духовные потребности. Современные исследователи социокультурных процессов в кризисные для социума времена обращают внимание на изменения в системах традиционных морально-психологических ценностей, эстетических вкусов и культурных предпочтений. И в интересующем нас военно-политическом пространстве киноискусство тех лет позволяло выполнять как официальные пропагандистские функции, так и решать многие вопросы культурнопознавательного и информативного характера. Кинематограф («электротеатр», «иллюзион») начала XX века стал развлечением преимущественно городской публики. Безотносительно социально-демографических параметров и административно-географических координат зрительская аудитория неоднозначно реагировала на этот модернистский носитель информации: часть посетителей электротеатров удовлетворяла свои интеллектуальные потребности, другая часть получала социально-психологическую разрядку, третья, погружаясь в мир иллюзий и приключений, абстрагировалась тем самым от социальных реалий [2]. Современники признавали, что в кино их влекло, с одной стороны, разочарование и недовольство однообразием и бесцветностью обывательской, провинциальной жизнью, а с другой – тяготение к сильным, неведомым ранее ощущениям. Кинопродукция того времени могла удовлетворить большой диапазон интересов и соответствовать всей гамме эстетических, духовных и художественных вкусов посетителей. Особую притягательную силу кинематограф приобрел в кругах учащейся молодежи и интеллигенции – самой восприимчивой к новациям социальной среде. В Челябинске сеть кинотеатров в форме частных коммерческих предприятий («Луч», «Марс», «Модерн») с ежедневной иллюстрацией фильмов появилась еще до войны. В репертуаре уральского кинематографа присутствовала вся жанровая панорама, свойственная и центральной России. 3 На первом месте фигурировали драмы, изобиловавшие слезами, переживаниями, убийствами и самоубийствами, любовными сценами, изменами, моральными поучениями и т. п. Чего стоят одни названия лент этого плана: «Охотник за девушками», «Отравительница», «Запрещенный плод» и т. д. На втором месте по популярности находились комедии, пользовавшиеся особым вниманием у рекламодателей, зазывавших зрителей на «беспрерывный», «гомерический» смех и предложением «нервных» «не ходить». С большим отрывом от этих двух жанров в системе предпочтений публики находились картины видовые (экранизация классической литературы) и исторические («Княжна Тараканова», «Спартак» и др.). Критика тех лет отмечала театральность, неестественность, искусственность и актерской игры, и сюжетов фильмов на эти темы, называя их суррогатами. Обращение к некоторым наблюдениям современников подтверждает эти явления. Уникальным свидетельством в данном случае могут послужить материалы любительского «социологического обследования» ученика челябинского реального училища М. Голубых, который по собственной инициативе в 1916 г. предпринял попытку выявить в среде своих однокашников отношение к кинематографу и его роли в жизни современного общества [1, с. 165–182]. Автором этого исследования было роздано 370 анкетных листов, из которых 297 было возвращено с ответами. На их основе он намеревался сформировать картину художественно-эстетических предпочтений учеников разных классов. Пять поставленных вопросов касались периодичности, времени, мотивах и причинах посещения кинематографа, индивидуальных тематических интересах, художественных вкусов семьи и отношения родителей к увлечениям детей. Разработка анкеты датирована 1916 г., в разгар войны, и было бы естественным и логичным, если бы автор задался прямым вопросом «как велик интерес учащихся к картинам из военной жизни в связи с мировой войной»? Тем более, что, безотносительно объективности и технического уровня подачи информации, на экранах кинотеатров потоком шла фронтовая хроника, пресса была переполнена патриотической риторикой, а атмосфера в стране в 1916 г. уже предвещала политический кризис. Автор объясняет отсутствие такого «злободневного вопроса» тем, что его личный «исследовательский» интерес распространялся лишь на изучение «обыденного настроения», а не на «то повышенное, которое царит теперь» [1, с. 166]. Можно предположить, что оценки фильмов с военной проблематикой, организатор эксперимента подспудно мог спроецировать на отношение своих товарищей к текущим событиям. Но это всего лишь наше предположение. Как замысел автора, так и результаты его реализации не дают оснований говорить о его намерении выявить настроения реалистов адекватно переживаемых событий. 4 Не проявляя каких-либо эмоций, без комментариев к показателям своего исследования, М. Голубых говорит о том, «наибольший интерес к «военным картинам» обнаруживают ученики младших классов, слабее – средние и совсем не проявляют интереса к военным картинам ученики старших классов». Он признает, что не нашел объяснение тому, что в 5, 6, 7 классах «любителей военных картин совершенно не встречается». Вся зрительская аудитория любителей военного репертуара представлена, преимущественно, учениками первого (58%,) и второго (38%) классов. Военные сюжеты привлекали их внимание «потому что война интересна, потому что говорится про героев», «потому что в этой картине я люблю представлять героем себя», «мне нравится какой-нибудь подвиг русского солдата или высших чинов», «знать, когда и какие события происходили во время каких-нибудь великих людей или царей, и какие войны происходили и кто кого разбил и как», «интересно узнать, что делается на войне», «хочется узнать, как и с какими чувствами воины заступаются и бьются за родину» и т. п. М. Голубых выяснил, что в целом, эта проблематика волновала 18% учеников; исторические картины – 18,8%; драматическая тематика – 19,9%, комическая – 24%. Получалось, резюмировал автор что, чем старше становились школьники, тем меньше их интересовали экскурсы в военную историю [1, c. 167]. Мотивация заинтересованности в посещении кинематографа у учеников выглядит, что и неудивительно, ранжированной. В объяснении жанрового выбора сосуществуют: желание смотреть «Научные – потому, что они полезны»; «Видовые потому, что интересно знать новые места»; «Учебные – потому что видно, как добывают чугун руду и льют чугун и другие металлы»; «Любят путешествия по святым местам»; знать «О жизни писателей как они учились и как воспитывались». На фоне этой интеллектуальноидиллической картины … выглядят вкусы старшеклассников, в основе которых потребности провинциальных подростков в особых формах отдыха и развлечений. Их любопытство привлекают «Драмы для понятия жизни», «Пикантные», даже «Нецензурные», «Веселые», «Картины, на которые не разрешает ходить начальство». В ответах автору пришлось столкнуться с проявлением психологического дискомфорта и скепсиса по отношению к качеству и содержанию фильмов: там «много выдумки, вредно действующей на нервы»; с проявлением депрессивного состояния, когда «все безразлично», когда в кино «Забываешь обыденную жизнь», когда «хожу от нечего делать». И, наконец, у старшеклассников заметны моральноэтические подвижки, ими движет желание «лишний раз увидеть знакомых гимназисток», поговорить в зале с товарищами и барышнями. У этой категории зрителей ажиотаж и удовольствие вызывали фильмы типа «Приключения охотника за девушками», «Шпионка», «Автомобиль на службе у грабителей», «Сорванец девчонка» и подобные. 5 Аналогичные явления проступают и в других городах южного Урала. Горестными размышлениями поделился читатель «Уфимского вестника» по поводу засилья «низкохудожественных» фильмов, которые развращают, растлевают, демонстрируя пороки и преступления. Впечатления от этих сцен действуют на психику». «Но где же получить пищу для ума?» – задает автор, по сути, риторический вопрос. Судя по стилистике письма, автор принадлежал к представителям «интеллигентских профессий», о чем само по себе говорит его обращение в периодическое издание с «подозрительной» репутацией [3]. Подобный же «крик о помощи» прозвучал тогда же со страниц «Троицкой газеты». Читательница А. Тунина в статье «О детях и кинематографе» пишет о том, что жалеет не только «бедных, мерзнувших» и «бездомных», но и тех, «кто ходит в теплых шубках» и живет в «хороших гигиенических условиях». Но их жизнь, по ее убеждению, ущербна по другим обстоятельствам: их юное воображение подвергается кинематографом пагубному воздействию «противных фарсов, комедий с шаблонным флиртом», «они отрывают детей от занятий и забивают их головы сильными, потрясающими образами греха и преступлений» [4]. Скорее всего, автор письма – учитель словесности, ибо особый гнев вызывает у нее «безграмотность учеников, делающих по двадцати ошибок в диктанте», снижение интереса к чтению и, наоборот, «потребность в художественных переживаниях удовлетворяются «Сашкой-Семинаристом», «Ревностью», «Приключениями госпожи В.». И автор этой заметки, и М. Голубых убеждены в том, что у кинематографа большое будущее в широкомасштабной просветительской работе и перспективы использования его технических возможностей в школьном преподавании географии, зоологии, этнографии, истории. В своей работе, в ее отдельной части («Критика картин») М. Голубых выступил и как кинокритик, анализируя художественные, тематические и жанровые особенности кинопродукции, констатируя засилье мелодрамы и фальшиво-театрализованных трагедий, тематическую ущербность художественных и псевдоисторических постановок, господство безвкусицы и неестественности в бутафории, представил галерею трафаретных амплуа и персонажей. В оценках современников, приведенных выше, можно найти признание кинематографа как продукта «молодой», алчной и агрессивной индустрии, которая интенсивно «осваивала» провинциальное пространство, вторгалась в архаичную культуру, ломая традиционные жизненные стереотипы. В связи с этим объяснимы и понятны сетования моральнопсихологической нацеленности, в основе которых попытка нейтрализовать пагубное влияние низкокачественных произведений киноискусства. 6 Библиографический список 1. Голубых, М.Д. Роль кинематографа в жизни современного общества // Дореволюционный Челябинск в слове современников: собрание текстов / М.Д. Голубых. – Челябинск, 2010. – С. 165–182. 2. См.: Поршнева О.С. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в годы Первой мировой войны. – М., 2004. 3. Троицкая газета. 6 мая 1916 г. // Цит. по: Летопись Челябинской области. В 6 т. Т. 1: 1673–1917. – Челябинск, 2007. – С. 346. 4. Уфимский вестник. – 1916. – 8 января. УДК 342+351.86 Н.Н. Балагурова СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ПРАВОВЫХ ОСНОВ ВОЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА КАК ОДНО ИЗ УСЛОВИЙ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ВОЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Рассматриваются условия обеспечения военной безопасности Российской Федерации в целях защиты жизненно важных интересов, связанных с независимостью и территориальной целостностью государства. Ключевые слова: агрессия, военная безопасность, военное строительство. Современная Россия имеет самую большую среди всех стран мира территорию (17,075 млн кв. км), что является важным аргументом для укрепления статуса нашей страны в мировом сообществе и для обеспечения ее национальной безопасности [8, с. 200]. Следует отметить, что одной из важнейшей составляющей национальной безопасности государства, является военная безопасность, которая определяет состояние обороноспособности страны и ее возможности по обеспечению защиты национальных интересов средствами вооруженного насилия. Не секрет, что «в настоящее время имеются случаи открытого игнорирования основополагающих международно-правовых принципов неприменения силы, прерогатив Совета Безопасности ООН, допускается произвольное прочтение его резолюций, реализуются концепции, направленные на свержение законной власти в суверенных государствах с использованием лозунгов защиты гражданского населения. Все это ведет к расширению конфликтного пространства, провоцирует напряженность и гонку вооружений, усугубляет межгосудар7 ственные противоречия, разжигает национальную и религиозную рознь» [2]. В связи с этим, основой военной политики стран мирового сообщества продолжает оставаться стремление к укреплению своей военной безопасности. Основное содержание военной политики России в этом вопросе включает в себя: формирование и реализацию единой государственной политики в области военной безопасности; поддержание внутриполитической стабильности; защиту конституционного строя, целостности и неприкосновенности территории страны; развитие и укрепление дружественных отношений с соседними и другими государствами; создание и поддержание на необходимом уровне системы обороны РФ; качественное совершенствование Вооруженных Сил, других войск, воинских формирований и органов и поддержание их готовности при необходимости к согласованным действиям; защиту важных объектов в различных сферах и др. [1]. Согласно части 2 статьи 87 Конституции РФ, в случае агрессии (от лат. «aggressio» – нападение) против Российской Федерации или непосредственной угрозы агрессии Президент РФ вводит на территории Российской Федерации или в отдельных ее местностях военное положение с незамедлительным сообщением об этом Совету Федерации и Государственной Думе. Федеральный конституционный закон от 30.01.2002 № 1-ФКЗ «О военном положении» (с изм. и доп.) под агрессией против Российской Федерации понимает применение вооруженной силы иностранным государством (группой государств) против суверенитета, политической независимости и территориальной целостности Российской Федерации или каким-либо иным образом, несовместимым с Уставом ООН [3]. В резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года агрессия определяется как любое незаконное применение силы одним государством против территориальной целостности или политической независимости другого государства. Агрессия не может быть оправдана никакими соображениями любого характера, будь то политического, экономического, военного или иного, и является преступлением против международного мира [5]. Актами агрессии против Российской Федерации, в свою очередь, признаются: вторжение или нападение вооруженных сил иностранного государства (группы государств) на территорию Российской Федерации, любая военная оккупация территории Российской Федерации, являющаяся результатом такого вторжения или нападения, либо любая аннексия территории Российской Федерации или ее части с применением вооруженной силы; бомбардировка вооруженными силами иностранного государства (группы государств) территории Российской Федерации или применение любого оружия иностранным государством (группой государств) против Российской Федерации; 8 блокада портов или берегов Российской Федерации вооруженными силами иностранного государства (группы государств); нападение вооруженных сил иностранного государства (группы государств) на Вооруженные Силы Российской Федерации или другие войска независимо от места их дислокации; действия иностранного государства (группы государств), позволяющего (позволяющих) использовать свою территорию другому государству (группе государств) для совершения акта агрессии против Российской Федерации; засылка иностранным государством (группой государств) или от имени иностранного государства (группы государств) вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против Российской Федерации, равносильные указанным в настоящем пункте актам агрессии. Актами агрессии против Российской Федерации могут признаваться также другие акты применения вооруженной силы иностранным государством (группой государств) против суверенитета, политической независимости и территориальной целостности Российской Федерации или какимлибо иным образом, несовместимым с Уставом ООН, равносильные указанным в настоящем пункте актам агрессии. Непосредственной угрозой агрессии против Российской Федерации могут признаваться действия иностранного государства (группы государств), совершенные в нарушение Устава ООН, общепризнанных принципов и норм международного права и непосредственно указывающие на подготовку к совершению акта агрессии против Российской Федерации, включая объявление войны Российской Федерации (ст. 3 Федерального конституционного закона от 30 января 2002 г. № 1–ФКЗ) [3].Следовательно, государство должно быть не только готово, но и способно защищать свои интересы и суверенитет, противостоять военной агрессии и любым другим формам внешнего давления и шантажа с позиции силы, что можно определить, как обеспечение военной безопасности государства. В решении данной проблемы выделяют несколько подходов. Первый базируется на концепции примата международного права в военной политике государств и военных союзов и исходит из того, что сила оружия в качестве гаранта безопасности должна быть заменена безусловным выполнением международных правовых норм, широким сотрудничеством и доверием. Часть этой концепции, направленная на предотвращение войн невоенными средствами, всемерно поддерживается Россией. Второй подход к обеспечению военной безопасности базируется главным образом на силе, что выражается в непрерывном стремлении создать и содержать в условиях мирного времени военный потенциал, адекватный существующим и прогнозируемым угрозам для наших национальных интересов. 9 Будучи сторонницей первого подхода к обеспечению военной безопасности, Россия вместе с тем не может не учитывать реалий современного мира, когда методы силового давления, военных угроз и прямого применения военной силы не скоро исчезнут из арсенала средств достижения государствами своих политических целей. Это обстоятельство составляет для нашего государства единственно приемлемый в настоящее время третий подход к обеспечению военной безопасности, суть которого заключается в примате правовых, дипломатических и других невоенных средств предотвращения войны с одновременным содержанием силовых военных структур, обладающих потенциалом оборонной достаточности [7]. То есть, в мирное время государство должно быть способно противодействовать возникновению войны, вовлечению в войну, что будет выражаться в способности обеспечить сдерживание возможного агрессора от развязывания войны, а в случае ее возникновения – отразить агрессию с принуждением его к прекращению военных действий на условиях, отвечающих интересам России, чтобы надежно обеспечить защиту жизненно важных интересов, связанных с независимостью и территориальной целостностью нашего государства и сведения к минимуму ущерба и разрушительных последствий для национальной безопасности страны. Следует отметить, что процессы военного строительства, происходящие в последние годы начинают опережать развитие законодательной и нормативно-правовой базы, а она, в свою очередь, порой, перестает отвечать потребностям военной безопасности. Законодательство в данной области еще не представляет собой единой целостной системы. В нем не в полной мере находят отражение действенные механизмы реагирования на новые вызовы и угрозы военной безопасности Российской Федерации, не достаточно регламентирован процесс военного строительства и развития военной организации государства в целом, Вооруженных Сил, других войск, воинских формирований и органов. Деятельность по совершенствованию военной организации государства продолжает выявлять недостатки в правовом регулировании. Так, например, статья 31 Закона РФ от 1 апреля 1993 г. № 4730–1 «О Государственной границе Российской Федерации» (с изм. и доп.) гласит: «Войска противовоздушной обороны защищают Государственную границу в воздушном пространстве…» [4]. Но в России такой вид Вооруженных сил или род войск не существует. Также следует отметить увеличение количества нормативных документов концептуального характера, принятых на подзаконном уровне [6], в то же время на законодательном уровне еще не получили должного разрешения проблемы нормативно-правового регулирования военного строительства, реформирования армии и флота, осуществления гражданского контроля над деятельностью военной организации государства и финансированием расходов на национальную оборону. 10 Думается, что в Российской Федерации необходимо принятие закона, который, во-первых, регламентировал бы процесс строительства Вооруженных Сил, других войск и воинских формирований; во-вторых, определял общие основы, принципы и направления военного строительства в Российской Федерации, формы и способы его осуществления. Желательно, чтобы данный закон имел статус кодификационного акта, что подчеркивало бы его приоритет над другими законами и нормативными актами в военной сфере. Таким образом, обеспечение военной безопасности Российской Федерации, должно быть адекватно прогнозируемым военным угрозам ее национальной безопасности и условиям социально-экономического развития, что является актуальной задачей сегодняшнего дня и требует скорейшего решения. Основное значение здесь наряду с достаточным финансированием оборонной сферы, созданием эффективной системы руководства военным строительством и управлением военной организацией Российской Федерации, имеет также и совершенствование правовых основ функционирования системы военной безопасности государства. Библиографический список 1. Волошко, В.С. Военная политика и проблемы обеспечения военной безопасности Российской Федерации / В.С. Волошко. – http://flot.com/ publications/ books/shelf/safety/9.htm 2. Концепция внешней политики Российской Федерации. – http://kremlin.ru 3. О военном положении: федер. конституц. закон от 30 января 2002 г. № 1–ФКЗ (ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. – 2002. – № 5. – Ст. 375. 4. О Государственной границе Российской Федерации: закон РФ от 1 апреля 1993 г. № 4730–1 // Российская газета. – 1993. – № 84. 5. Резолюция 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 г. – http://www.un.org/russian/documen/convents/aggression.htm 6. См. напр.: Государственная программа вооружения на 2011-2020 гг.; Федеральная целевая программа «Совершенствование системы комплектования должностей сержантов и солдат военнослужащими, переведенными на военную службу по контракту, и осуществление перехода к комплектованию должностей сержантов (старшин) Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов, а также матросов плавсостава Военно-морского флота военнослужащими, проходящими военную службу по контракту (2009–2015 годы)»; Концепция строительства Вооруженных Сил Российской Федерации на период до 2021 года; Государственная программа вооружения на период до 2015 года; Федеральная государственная программа оперативного оборудования террито11 рии Российской Федерации в целях обороны страны на период до 2025 года; Военная доктрина Вооруженных Сил Российской Федерации и др. 7. См. напр.: Макаренко, И.К. Военная безопасность государства: сущность, структура и пути обеспечения на современном этапе / И.К. Макаренко, В.С. Морозов. – http://www.vrazvedka.ru/main/editor/miroshnichenko.shtml 8. См.: Кучерявый, М.М. Международные процессы и обеспечение безопасности России / М.М. Кучерявый // Научные труды СевероЗападного института управления. – 2010. – Т. 1. – № 1. – С. 200. УДК 378.147+355.232 С.Б. Барашков СОЗДАНИЕ, ВНЕДРЕНИЕ И ЭКСПЛУАТАЦИЯ СИСТЕМЫ ДИСТАНЦИОННОГО ОБУЧЕНИЯ В ВУЗЕ В статье рассмотрены вопросы создания, внедрения и эксплуатации системы дистанционного обучения в вузе. Раскрываются основные дистанционные образовательные технологии (ДОТ). Содержатся рекомендации по методике организации и проведения занятий с применением ДОТ. Ключевые слова: информатизация военного образования, дистанционно-образовательные технологии, кейсовая технология, система дистанционного обучения, телекоммуникационная технология, интернет-технология, интранет-технология Возрастающая роль ВВС в современных войнах и конфликтах требует наличия высокопрофессиональных специалистов, способных применять сложнейшие боевые комплексы. Логика развития и совершенствования ВВС, как одного из основных видов Вооруженных Сил, вызывает неуклонное повышение требований к уровню профессиональных и личностных качеств военных специалистов. Основными тенденциями в сфере военно-профессионального образования является возрастание объема знаний, необходимых для формирования специалиста-профессионала и соответственно сроков обучения и увеличение темпа обновления значительной части этих знаний. Следовательно, главное в подготовке военных специалистов состоит не столько в том, чтобы дать им какую-то сумму знаний, сколько в том, чтобы вооружить их умением самостоятельно усваивать новые знания, непрерывно совершенствоваться, творчески подходить к решению проблем. Являясь важнейшим направлением совершенствования система военного образования (СВО) ВВС, информатизация образовательного процесса спо12 собствует повышению качества подготовки военных специалистов и эффективности научной, управленческой деятельности вузов. При этом внедрение инновационных информационных технологий в образовательный процесс реально может обеспечить сокращение удельных финансовых, материальных и иных затрат на подготовку каждого военного специалиста. В конечном итоге, информатизация военного образования должна быть направлена на повышение качества подготовки специалистов, способных эффективно применять современные информационные технологии для решения задач боевой и повседневной деятельности. Современное состояние науки и образования, обусловленное экономическими и социальными факторами, характеризуется повышением требований к качеству подготовки специалистов и определяет постоянный поиск новых методов и средств повышения эффективности образовательного процесса. Средства дистанционного обучения (СДО) обеспечивают адаптацию процесса обучения к индивидуальным характеристикам обучаемых, освобождают преподавателей от ряда трудоемких и часто повторяющихся операций по представлению учебной информации и контролю знаний, способствуют разработке объективных методов контроля знаний и облегчают накопление учебно-методического опыта. Основными дистанционными образовательными технологиями (ДОТ) являются следующие технологии: кейсовая (кейс-) технология, интернеттехнология (сетевая технология), телекоммуникационная технология. При этом наиболее эффективным путем является комбинированное использование указанных технологий. Кейсовая технология – это ДОТ, основанная на предоставлении обучающимся информационных образовательных ресурсов в виде специализированных наборов учебно-методических комплексов, предназначенных для самостоятельного изучения (кейсов) с использованием различных видов носителей информации. Интернет-технология (сетевая технология) – это ДОТ, основанная на использовании глобальных и локальных компьютерных сетей для обеспечения доступа обучающихся к информационным образовательным ресурсам и для формирования совокупности методических, организационных, технических и программных средств реализации и управления учебным процессом независимо от места нахождения его субъектов. Телекоммуникационная (информационно-спутниковая) технология – это ДОТ, основанная на использовании преимущественно космических спутниковых средств передачи данных и телевещания, а также глобальных и локальных сетей. Реализовать систему дистанционного обучения в военно-учебном заведении возможно следующими способами: 13 использованием уже развернутой СДО на сервере внешней организации; разработкой системы с "нуля" своими силами; установкой системы электронного обучения (LMS), выполненной внешним разработчиком, и наполнение ее собственными учебными материалами. Использование уже развернутой СДО на сервере внешней организации. Преимуществами данного способа являются минимальные начальные затраты, пригодные для оценки эффективности дистанционного обучения по требуемой тематике. Разработка системы с "нуля" своими силами. Данный способ имеет шансы на успех только в том случае, если вуз имеет опытную многочисленную команду разработчиков, единую информационную политику, однако при использовании данного способа достаточно высоки экономические затраты. Установка системы электронного обучения (LMS), выполненной внешним разработчиком, и наполнение ее собственными учебными материалами. Наиболее рациональный для военно-учебного заведения вариант. При этом большим плюсом для системы, которую вуз внедряет у себя, является то, что компания-разработчик готова осуществить доработку системы по уникальным требованиям вуза, открыть исходные коды и провести обучение разработчиков из числа сотрудников и студентов вуза, то есть осуществить «передачу технологий» разработки системы (рис. 1). Региональный розничный центр Предметники (эксперты) Региональный сервер Центральный сервер СДО Lotus Domino Сотрудники Интернет Интернет Интранет Интранет Региональный розничный центр LMS WebTutor Электронные учебные курсы Региональный сервер Сотрудники Группа ДО (методисты) Рис. 1. Структура корпоративной системы дистанционного обучения компании СМ Основываясь на опыте разработки и использования полномасштабной системы дистанционного обучения, предлагаются следующие практические рекомендации. В рамках военно-учебного заведения для создания, внедрения и эксплуатации системы дистанционного обучения целесообразно создать 14 проектную группу, включающую несколько функциональных подразделений. В соответствии со специализацией в качестве таких подразделений необходимо определить учебно-методическую и программно-техническую группы. В учебно-методической группе можно выделить три основные категории: авторы учебного материала; компьютерные методисты; администраторы учебного процесса. Авторы в соответствии с учебной программой по дисциплине разрабатывают традиционные учебно-методические издания. Компьютерные методисты – это специалисты, владеющие компьютерной дидактикой и образовательными информационными технологиями. Администраторы учебного процесса выполняют ввод пользователей в систему дистанционного обучения, определяют их права и уровень доступа, осуществляют контроль результатов обучения. В программно-технической группе можно выделить следующие категории специалистов: системные администраторы, разработчики компьютерных средств, web-дизайнеры. Системные администраторы осуществляют установку, программнотехническую настройку сетевых платформ, серверов баз данных и системы управления электронным обучением, формируют политику информационной безопасности и осуществляют контроль за эксплуатацией программнотехнического комплекса. Разработчики осуществляют непосредственную реализацию компьютерных средств обучения с использованием инструментальных средств или систем программирования. Web-дизайнеры выполняют разработку цифровых медиаобъектов для электронных учебных курсов, проектируют и реализуют системный дизайн пользовательского интерфейса компьютерных средств обучения. В военных вузах первая и третья категория учебно-методической группы могут быть представлены уже имеющимися специалистами: в роли авторов традиционных учебных материалов, как правило, выступают преподаватели, в роли администраторов учебного процесса – руководство кафедр и сотрудники учебного отдела. В качестве специалистов программнотехнической группы могут выступать сотрудники центров информационных технологий вузов. Что касается компьютерных методистов, то в настоящее время это очень дефицитные специалисты, поскольку существующая система высшего образования их не готовит, и они приобретают квалификацию в процессе создания и внедрения конкретных программных продуктов. Учитывая существующие в вузах финансовые и штатные ограничения, выход видится в одном направлении: функции компьютерных методистов должны на себя взять наиболее квалифицированные преподавателипредметники, имеющие богатый опыт разработки учебных изданий по своим профессиональным дисциплинам. 15 Процесс взаимодействия специалистов заключается в следующем. Методисты СДО на основе анализа квалификационных требований военных специалистов, имеющегося традиционного учебного материала, применяя модуль "Обучение" LMS WebTutor или редактор CourseLab, разрабатывают электронные учебные курсы по дисциплинам специальностей и тематике командирской подготовки (рисунок 2). Администраторы учебного процесса с использованием системного модуля LMS WebTutor формируют иерархическую структуру портала в виде пунктов меню с перечнями соответствующих электронных курсов по специальностям кафедр (рис. 3). Рис. 2. Рабочее окно модуля "Обучение" LMS WebTutor Рис. 3 Рабочее окно системного модуля LMS WebTutor Администраторы учебного процесса с использованием модуля "Персонал" LMS WebTutor формируют категории сотрудников, определяют права и уровень их доступа, осуществляют ввод пользователей в систему дис16 танционного обучения. Данный модуль позволяет в электронном виде создавать организационно-штатную структуру вуза и заполнять ее конкретными сотрудниками (рис. 4). В организационно-методическом плане разработанную СДО целесообразно применять в роли поддерживающего или основного средства обучения для различных категорий обучаемых. Рис. 4. Рабочее окно модуля "Персонал" LMS WebTutor Для формы очного обучения слушателей (курсантов) СДО будет использоваться в качестве поддерживающего средства обучения, причем доля его использования может варьироваться для курсантов училищ от 20–30% по тактическим, техническим и военно-специальным дисциплинам до 50–60% по общественным дисциплинам, для слушателей академий от 30–40% по военно-профессиональным дисциплинам и дисциплинам специализации до 70–80% по общепрофессиональным и гуманитарным дисциплинам. Учитывая особенности использования грифованных курсов по военной тематике, применение второго режима весьма ограничено и возможно только при подготовке по гуманитарным и отдельным техническим дисциплинам. В предложенном варианте электронного обучения традиционные лекционные занятия заменяются самостоятельной работой обучаемых в СДО с периодическими «живыми» семинарами и консультациями ведущих преподавателей по данным дисциплинам. Методика организации и проведения занятий с применением СДО будет следующей. Первое занятие является вводным. Оно проводится в компьютерных классах, в которых в дальнейшем будут работать обучае17 мые. На нем преподаватель определяет предмет и цели электронного курса, характеризует его содержание, демонстрирует порядок его прохождения. После этого для определения исходной подготовленности обучаемых осуществляется их входное тестирование с использованием тестовых модулей СДО. По их результатам преподаватель готовит индивидуальные задания, в которых фиксируются рассматриваемые разделы и темы электронного курса, последовательность и глубина их проработки, решаемые задачи, выполняемые упражнения и т. п. На следующих двух-трех занятиях обучаемые работают в СДО под наблюдением преподавателя. Цель этих занятий – сформировать навыки работы с электронными учебными курсами. Дальнейшие учебные занятия соответствуют приведенному распределению времени, отводимому на теоретическую и практическую подготовку. Применение электронного обучения (самообучения) возможно в двух основных технических режимах: при нахождении слушателей на сборах в военно-учебном заведении с использованием локальной сети вуза (интранет-технологии), при подготовке в удаленных (домашних) условиях с использованием локальных носителей (CD, DVD). Учитывая особенности тиражирования грифованных курсов по военной тематике, применение второго режима весьма ограничено и возможно только при подготовке по гуманитарным и техническим дисциплинам. Что касается организации и проведения командирской подготовки в системе дистанционного обучения, то здесь значительно возрастает роль самих обучаемых. В начале учебного года доводится план командирской подготовки до сотрудников вуза, проводится одно-два инструкторскометодических занятия по порядку использования СДО. Далее сотрудники в течение года самостоятельно планируют и проходят электронное обучение по соответствующей тематике. Руководство вуза, факультетов, кафедр с использованием административной подсистемы СДО контролируют результаты обучения и при необходимости координируют данный процесс. Практика показывает, что в системе высшего профессионального и военно-специального образования доля технологий электронного (дистанционного) обучения может составлять от 30-40% в форме очного обучения до 60-70% в форме заочного обучения. В принципе, практически для всех военно-гуманитарных дисциплин, где лекционный материал составляет порядка 75% от общего объема, возможно создание и использование компьютерных учебников для полноценной теоретической подготовки обучаемых. Для оперативно-тактических и военно-специальных дисциплин наряду с компьютерными учебниками и обучающими системами целесообразно использование компьютерных задачников (оперативно-тактических задач) и тренажеров предназначенных для практической подготовки обучаемых. В системе дополнительного профессионального образования доля технологий электронного (дистанционного) обучения может значительно увеличиваться и составлять 80-90% от общего объема обучения. 18 Библиографический список 1. Концепция информатизации системы военного образования Министерства обороны РФ: утверждена Министерством обороны Российской Федерации 21 июня 2000 г 2. Методические рекомендации по обследованию информационных потребностей должностных лиц органов военного управления и информационных ресурсов автоматизированных систем военного назначения в составе автоматизированной системы управления Вооруженных Сил Российской Федерации: введены в действие Директивой НГШ ВС РФ от 31 декабря 2004 г. № 312/3/10. 3. Методологические принципы и технология создания модульных учебных курсов и тестирования знаний дистанционного обучения, подготовки и переподготовки специалистов МО РФ (шифр «Дидактика – Центр М») // Материалы отчетов по НИР. – М.: 13 ГосНИИ МО РФ, 1999. 4. Мордвинов, В.Ф. Разработка предложений по совершенствованию научно-методического обеспечения СВО ВВС / В.Ф. Мордвинов, В.М. Палагута // Итоговый отчет по НИР (шифр «Информатика–10»). – Монино: ВВА, 2010. – С. 30–32. 5. Гусев, В.В. Управление качеством подготовки военного специалиста: опыт системного моделирования: моногр. / В.В. Гусев. – Орел: ВИПС, 2007. – 238 с. 6. Беспалько, В.П. Системно-методическое обеспечение учебновоспитательного процесса подготовки специалистов / В.П. Беспалько, Ю.Г. Татур. – М.: Высшая школа, 2010. – 143 с. 7. Попов, М.И. Методика использования новых информационных технологий при проведении занятий со слушателями и курсантами: тематический научный сборник. – Монино: ВВА, 2007. – С. 247–255. 8. Сайт Федерального агентства по образованию Министерства образования и науки РФ. – http://www.ed.gov.ru/. 19 УДК 341.3 В.П. Быков РАЗВИТИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА, ПРИМЕНЯЕМОГО В ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТАХ В статье освещается история возникновения и развития международного гуманитарного права, регулирующего ведение военных действий. Ключевые слова: гуманитарное право, «право войны», кодифицированные нормы, гуманизация войны, военная экспансия. В период вооруженных конфликтов регулирующим поведением воюющих сторон является исторически сложившаяся правовая система международного гуманитарного права – «Право войны» (или другое название «Гаагское право». Терминологические и содержательные определения границ категории «право войны» предполагает учет особенностей ряда понятий, отражающих разные стороны этой проблемы. Термин «право войны» синонимичен используемому в документах ООН понятию «право вооруженных конфликтов». Понятие «международное гуманитарное право» вошло в название Женевской дипломатической конференции (1947–1977) по вопросу о подтверждении и развитии международного гуманитарного права, применяемого в вооруженных конфликтах. Первоначально попытки подчинить военные отношения определенному правовому режиму проявились в разработке, так называемой доктрины «справедливой», «законной» войны). Эта формула содержит указание как на право прибегать к войне, так и вообще к силе. Международное гуманитарное право, задача которого состоит в правовом регулировании военных действий с целью облегчения невзгод и лишений, переносимых воюющими сторонами, явилось альтернативой исторической традиции, выраженной еще словами Цицерона: во время войны закон безмолвствует. Гуманитарное право состоит из двух разделов: «гаагского права» (или «права войны»), обусловливающего обязанности воюющих сторон при проведении боевых операций и ограничивающего выбор средств и методов ведения военных действий, и «женевского права» (собственно гуманитарного права), предоставляющего покровительство беззащитным во время войны, охраняющего интересы вышедших из строя военных, а также лиц, не участвующих в военных операциях. «Право войны» прошло сложный исторический путь становления, вобрав в себя писаные и неписаные правила и обычаи войны, принципы и нормы обычного права, наконец, кодифицированные нормы гуманитарного права. На протяжении всей истории переплетались две тенденции: с одной стороны, культ военной силы, триумф «закона джунглей», а с другой – 20 стремление обуздать насилие, смягчить бедствия и страдания военного времени. Законы и правила войны развивались параллельно с развитием самой войны, исторический возраст которой определяется возрастом человеческой жизни на земле. «Гаагское право» как «право войны» (еще более точное название «право ведения войны») регулирует военные действия, оно частично основано на сохранении государства, а также понятии военной необходимости и по этой причине в отличие от «женевского права» в ряде случаев действует в ущерб индивидууму. Первородные элементы гуманитарного права можно обнаружить во всех цивилизациях и культурах, что нашло отражение во многих литературных и исторических памятниках. Еще в период межплеменных и межклановых распрей (до появления государства) войны зачастую не велись до полного уничтожения противника. Наряду с этим стихийно формировались правила, направленные на уменьшение последствий насилия. Как установили археологи, в эпоху неолита, когда кодекс чести не позволял воинам сдаваться, и они должны были победить или погибнуть без всякой пощады, даже в это время ухаживали за ранеными, практиковалась трепанация, вправление суставов и т.д. Воюющие племена Папуа всегда заранее предупреждали противника о начале боевых действий и в случае, когда появлялись убитые или тяжело раненые, прекращали войну на пятнадцать дней. Враждующие стороны настолько свято соблюдали перемирие, что даже не выставляли охрану. Чтобы не наносить противнику излишнего вреда, они пользовались такими стрелами, наконечники которых не имели зазубрин. Рост городов и развитие международных связей привели к возникновению в период около 2000 г. до н.э. первых законов, которые легли в основу международного права. Правила войны у шумеров – обязательное объявление о начале военных действий, возможность для перемирия, мирный договор, неприкосновенность парламентеров. «Кодекс Хаммурапи», названный именем вавилонского царя, начинался словами: «Я устанавливаю эти законы, чтобы не дать сильным покорить слабых». Древнеегипетские «Семь Деяний Истинного Милосердия» призывали: «накорми врага своего», «накорми голодного, напои жаждущего, освободи пленного, вылечи больного, похорони мертвого». Свод законов хеттов основывался на принципах честности и справедливости; они заранее объявляли войну и подписывали мирные договоры, стремились смягчить страдания населения капитулировавших вражеских городов, но в то же время крайне жестко обходились с лицами, оказывавшими сопротивление. Между египетским фараоном ХIХ династии Рамзесом II и царем Хетты Хаттушилем III был заключен мир, положивший в 1216 г. до н.э. конец войне между египтянами и хеттами. В Персии Кир лечил халдеев как своих собственных солдат, а Заратустра прославился как глашатай терпимости. Индийский император Асока приказал своим воинам уважительно относиться как к раненым врагам, так и монахиням, ухаживавшим 21 за ними. Описанная Гомером в «Илиаде» война велась по правилам честной игры, с перемирием, уважительным отношением к мертвому врагу. Разграбление же Трои сопровождалось многими зверствами. Вместе с тем в Древней Греции победитель мог по своему желанию убить или поработить побежденного врага, превратить его в свою собственность. В древнекитайском памятнике «Трактат о военном искусстве» (VII до н.э.) отмечалось: «Убийство человека, который уже покорился, сулит несчастье». В становлении «права войны» большую роль сыграло законотворчество Рима, направленное на оправдание его силовой политики. На содержание «права войны» серьезное влияние оказали глобальные перемены в военном деле в конце XIV в. Появление огнестрельного оружия уравняло шансы и «гиганта», и «карлика»; армия стала формироваться из числа наемников; фактически ушло в историю рыцарство и прекратились междоусобные войны; на смену феодальной раздробленности князьков пришла относительно централизованная власть, во главе армий стали монархи. Эти изменения сопровождались усилением заботы о пленных (их чаще стали отпускать за выкуп), о раненых, развивалась (хотя и медленно) медицинская служба. Крупным завоеванием общественной мысли стало рассмотрение проблем «права войны» через социальную призму. Это особенно ярко продемонстрировал выдающийся французский писатель и философ, представитель сентиментализма Жан-Жак Руссо в вышедшем в 1762 г. труде «Об общественном договоре». «Война, – писал он, – это не отношения между людьми, но между государствами, и люди становятся врагами случайно, не как человеческие существа и даже не как граждане, а как солдаты; не как жители своей страны, а как ее защитники… Если же цель войны – уничтожение враждебного государства, то другая сторона имеет право истреблять его защитников, пока они держат в руках оружие, но как только они бросают его и сдаются – они перестают быть врагами или инструментами в руках врагов и вновь становятся просто людьми, чьи жизни не позволено никому отнимать». Руссо отверг софистское понимание «справедливой войны», противопоставляемой «несправедливой войне»; провел четкое различие между комбатантами и некомбатантами (лицами, не принимающими участия в боевых действиях); отмел утверждения Гоббса о том, что война естественна для человечества и оправдана государственными интересами и что индивидуумы выступают в ней лишь в качестве ее субъектов; подтвердил, что для воюющей стороны подчинение враждебного государства является единственной целью; подчеркнул, что потерявшие боеспособность солдаты и мирное население не несут ответственности за преступления, которые они не совершали, страдания одинаковы для обеих сторон, поэтому жертвы войны должны быть избавлены от этих страданий и их жизнь должна быть сохранена. По его мнению, военное насилие допустимо только по отношению к комбатантам и неприемлемо к гражданскому 22 населению; цель войны – победа над вооруженным противником, но ни в коем случае не в уничтожении его народа; применение силы допустимо только до тех пор, пока противник оказывает сопротивление; не является противником и не может быть объектом военного нападения военнослужащий, который сложил оружие или вынужден был сделать это из-за ранения; недопустимо и бессмысленно мстить простому солдату, так как он за возникновение вооруженного конфликта лично не несет никакой ответственности. Большое потенциальное воздействие на гуманизацию войны оказало закрепление в Конституции Франции (после Французской революции 1789 г.) правовой нормы «каждый человек обладает неотъемлемыми, священными правами» и принятие Декларации прав человека и гражданина от 26 августа 1789 г. Декреты Конвента от 25 мая и 2 августа 1793 г. закрепили положения о необходимости одинакового обращения со своими и вражескими солдатами, а также о правовой защите государством военнопленных. Условия ведения войны коренным образом изменились в связи с введением воинской службы: наступила (по утверждению маршала Фоша) эпоха войн «свирепой жестокости». Получившая распространение формула Наполеона «неизбежные войны – всегда справедливые войны» стала печальным подтверждением деградации принципов гуманитарного права, так как солдаты стали использоваться как пушечное мясо для военной машины. В это время забота о раненых фактически не проявлялась, смертность в армии стала ужасающей, затормозилось развитие военной медицинской службы. Важным шагом в становлении гуманитарного права стало принятие на Дипломатической конференции 22 августа 1864 г. Женевской конвенции об улучшении участи раненых на поле боя. Этому событию предшествовало создание 17 февраля 1863 г. по инициативе швейцарца Анри Дюнана и председателя Женевского Общества поощрения общественного блага Густава Муанье – Красного Креста, который первоначально рассматривался как средство оказания помощи раненым во время военных конфликтов, а со временем стал играть большую роль и в разработке правовых норм международного гуманитарного права. Предтечей современного международного гуманитарного права стали законы и обычаи войны, кодификация которых была в основном произведена во второй половине ХIХ – начале ХХ в. Большую роль сыграли развитие права нейтралитета, создание в 1864 г. Красного Креста и принятие 22 августа 1864 г. на дипломатической конференции в Женеве Конвенции об улучшении участи раненых и больных воинов во время сухопутной войны. В целом же международное право, относящееся к ограничению способов войны, впервые было основательно кодифицировано (после ранее предпринятых отдельных попыток Ф. Либера и др.) в Гаагских конвенциях 1899 г. и пересмотрено в 1907 г. соответственно на Первой международной конференции мира и на Второй Международной конференции мира, которые были созваны по инициативе России. 23 Современное «право войны» базируется на нижеследующих основных договорах международного гуманитарного права (в хронологическом порядке): Декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль. Санкт-Петербург, 29 ноября – 11 декабря 1868 г.; Парижская декларация о морской войне 1856 г.; Декларация о неупотреблении легко разворачивающихся и сплющивающихся пуль (пуль «дум-дум»). Гаага, 29 июля 1899 г.; Конвенция (IV) о законах и обычаях сухопутной войны с прилагаемым положением о законах и обычаях сухопутной войны. Гаага, 18 октября 1907 г.; Протокол о запрещении применения на войне удушающих ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств. Женева, 17 июня 1925 г.; Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, 9 декабря 1948 г.; Конвенция (I) об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях. Женева, 12 августа 1949 г.; Конвенция (II) об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море. Женева, 12 августа 1949 г.; Конвенция (III) об обращении с военнопленными. Женева, 12 августа 1949 г.; Конвенция (IV) о защите гражданского населения во время войны. Женева, 12 августа 1949 г.; Конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта. Гаага, 14 мая 1954 г.; Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении. 10 апреля 1972 г; Конвенция о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду, 10 декабря 1976 г.; Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол I), 8 июня 1977 г.; Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (Протокол II), 8июня 1977 г.; Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие, 10 октября 1980 г.; Протокол о необнаруживаемых осколках (Протокол I); Протокол о запрещении и ограничении применения мин, минловушек и других устройств (Протокол II); Протокол о запрещении и ограничении применения зажигательного оружия (Протокол III). Сюда же относятся резолюции ООН: Основные принципы правового режима комбатантов, борющихся против колониального и иностранного господства и расистских режимов, 12 декабря 1973 г.; Декларация о защите женщин и детей в чрезвычайных обстоятельствах и в период вооруженных конфликтов, 14 декабря 1974 г.; Принципы сотрудничества в отношении обнаружения, ареста, выдачи и наказания лиц, виновных в военных преступлениях против человечества, 3 декабря 1977 г. Для «права войны» определяющее значение имеют основные принципы гуманитарного права: гуманизация вооруженных конфликтов – всеобщий и основополагающий принцип между24 народного гуманитарного права; ограничение воюющих в выборе методов и средств ведения войны; международная правовая защита гражданских объектов и культурных ценностей; жертв войны; защита интересов нейтральных государств. В числе важнейших – вопросы, связанные с правом объявления войны. В данном случае проблема состоит в том, что после провозглашения мировым сообществом войны «вне закона» довольно часто военную экспансию нападающая сторона, дабы не оказаться обвиненной в нарушении международного права, осуществляет вообще в обход этого права. В результате того, что из классической области применения права войны исчезло (право объявления войны), возникли сложности в разграничении норм, ограничивающих методы ведения войны, и норм, направленных на защиту жертв войны. Таким образом, объективный анализ показал, что формирование международного права происходило под воздействием прежде всего войны (наряду с другими факторами). В качестве же прогноза можно предположить, что в будущем уничтожить войну может именно право, разумеется, обязательно при опоре на нравственно-этический потенциал международного сообщества. Но сразу напрашивается другой вывод: пока существует человечество – войны неизбежны. Библиографический список 1. Арцибасов, И.Н. Международное право. Законы и обычаи войны / И. Н. Арцибасов. – М., 1975; Борн Ф. Возникновение и развитие международного гуманитарного права / Ф. Борн. – М., 1994. 2. Кальсховен, Ф. Ограничение методов и средств ведения войны / Ф. Кальсховен. – М., 1994. 3. Гроций, Г. О праве войны и мира. В 3 кн. / Г. Гроций. – М., 1956. 4. Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре / Ж.Ж. Руссо. – М., 1989. 5. Пустогаров, В.В. Международное гуманитарное право / В.В. Пустогаров. – М., 1997. 6. Тиунов, О.И. Международное гуманитарное право / О.И. Тиунов. – М., 1999. 7. Договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики (Париж, 27 августа 1928 года) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. – М.: 1930. – Вып. V. – С. 5–8. 8. Протокол о введении в действие парижского договора от 27 августа 1928 года об отказе от войны в качестве орудия национальной политики (Москва, 9 февраля 1929 г.) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. – М.: 1930. – Вып. V. – С. 8–10. 25 УДК 378.147+355.232 И.М. Власова О РАЗВИТИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ КОММУНИКАТИВНОЙ КОМПЕТЕНЦИИ У КУРСАНТОВ ВОЕННЫХ ВУЗОВ В статье рассматриваются вопросы, связанные с развитием иноязычной коммуникативной компетенции в условиях обучающей среды военного вуза. Ключевые слова: коммуникативная компетенция, профессиональная направленность, социокультурная компетентность, иноязычная компетенция. В современном российском обществе происходят постоянные изменения экономических, социальных и политических факторов современной российской действительности. Прослеживается тенденция образования, требующая новых подходов в вопросах профессионального образования и профессиональной подготовки курсантов военных неязыковых вузов в сфере коммуникативной иноязычной компетентности. Требуется, чтобы будущие военные специалисты обладали твердыми навыками владения иностранным языком как необходимым средством профессиональноличностного развития в процессе обучения, а не только средством традиционного международного общения [3]. В настоящее время, Министерство образования России определило основную задачу высшего образования. Высшая школа должна готовить компетентных работников выбранной области, с высоким профессиональным уровнем, отлично ориентирующихся в подобных областях профессиональной деятельности, выдерживающих самую жесткую конкуренцию, способных выдать показатели эффективной и плодотворной работы на уровне лучших мировых требований. Целью высшего профессионального, а в особенности военного образования, считается освоение будущей специальности на уровне профессиональных высококвалифицированных специалистов в данной сфере деятельности. Для этого военный вуз должен давать курсантам соответствующую подготовку профессиональной направленности. Существующее понятие о высшем образовании, как усвоении курсантом положенной по программе сумме знаний, которые приобретаются в рамках изучения фиксированных общегражданских и военных дисциплин является совершенно недостаточным в условиях современного динамично изменяющегося мира. Теперь основой образования будущих военных специалистов будет не только обязательное освоение и закрепление знаний отдельных предметов и учебных тем, а развитие у курсанта гибкого и творческого мышления. 26 Уровень знаний, методы их получения и профессиональную военную деятельность требуется объединить в логически непротиворечивую органическую целостность. А это, в свою очередь, ставит новую задачу, смысл которой заключается в расширении списка требований к пересмотру содержанию и повышению уровня подготовки курсантов, а также включения в процесс обучения вопросов формирования методологической культуры, которая в обязательном порядке должна включать современные методы познавательной, профессиональной, военной, а также коммуникативной деятельности. Именно с учетом такого подхода возможно изменение и понимание конечного результата обучения иностранному языку курсантов военных вузов. Конечной и практической целью в процессе изучения курсантами иностранного языка является формирование у будущих офицеров Российской армии способности вступать в свободное общение с военными и гражданскими представителями стран союзников РФ на изучаемом языке, или, наоборот, с населением и военнопленными государства вероятного противника России. При более внимательном рассмотрении понятия: «компетентность», выясняется, что оно является тесно связанной совокупностью всех необходимых человеческой личности качеств – знаний, профессиональных умений и навыков, а также и способов деятельности, которые осуществляются в отношении определенного и конечного числа предметов и процессов, необходимых для выполнения качественных, осмысленных и продуктивных действий в их отношении. Проще говоря, под компетенцией понимается заранее заданное требование к образовательному уровню курсанта. А компетентность – это уже готовое личностное качество курсанта и его минимально приобретенный опыт к плодотворной деятельности в назначенной сфере. Понятие компетентность подразумевает наличие у курсанта хотя бы минимального опыта использования компетенций [1]. Термин «коммуникативная компетенция» сам по себе является очень емким и весьма многогранным. Это составное понятие, которое включает в себя еще ряд разнообразных видов компетенций. А именно: языковая или по-другому лингвистическая компетентность, социолингвистическая, учебная, социокультурная, компенсаторная, а также и дискурсивная компетенции. Не вызывает сомнения необходимость формирования у всех курсантов военных учебных заведений лингвистической, социолингвистической, учебной, социокультурной, а также и компенсаторной компетенций в качестве главных составных частей процесса формирования общей коммуникативной компетенции. Следует учитывать, что формирование языковой компетенции у курсантов обязательно должно быть направлено на всемерное развитие умений и навыков пользования языковым материалом в ходе получения и усвоения ими определенного объема информации при осуществлении межкультурного общения [2]. Именно наличие социо27 лингвистической компетенции у курсантов подразумевает наличие умения использовать имеющиеся реалии, вводить в общение особенные речевые обороты, пользоваться специфическими особенностями речевого общения, которые присущи населению стран изучаемого языка. Такое понятие, как социокультурная компетенция определяется хорошим знанием социокультурных особенностей стран изучаемого языка. В свою очередь учебная компетенция понимается, как умение курсанта без затруднений пользоваться словарем и другой языковой справочной литературой. Также следует отметить, что особое место в формировании устойчивой коммуникативной компетенции у курсантов неязыковых военных вузов отводится формированию компенсаторной компетенции. При этом необходимо, чтобы курсант был способен к самостоятельному решению поставленных перед ним коммуникативных задач различной степени сложности в условиях ограниченного набора средств речи и при необходимом условии, что подобное развитие любого вида речевой деятельности будет полностью коммуникативно достаточным. Вопрос формирования у курсантов иноязычной компетенции требует отдельного рассмотрения, так он сам по себе является весьма непростым процессом в военном вузе. Сложным он является из-за ограниченного количества часов, отводимых на обучение иностранному языку, из-за высокой загруженности курсантов предметами профилирующей направленности. Явно недостаточная мотивация курсантов, наличие отсутствия полноценной методики обучения иностранному языку в военном вузе, и достаточно большой разрыв между профилирующими предметами и тематической направленностью при изучении курсантами иностранного языка так же усложняет формирование иноязычной компетенции. В связи с вышеизложенным, ведущие вузы России перешли на программный курс обучения «English for Specif Purposes» (Язык для специальных целей), который должен вывести сложившуюся ситуацию из тупика. При разрешении подобных проблем достаточно значимая роль отводится самостоятельной подготовке курсантов, которая неразрывно связана с их аудиторной работой. Отечественные учебники последнего поколения, учебники различных зарубежных издательств, например, Express Publishing Press, которые разрабатываются и внедряются к использованию в неязыковых гражданских и военных вузах России являются непременным условием оптимизации процесса изучения иностранного языка курсантами. Это позволяет создавать необходимые условия для развития иноязычной компетенции у курсантов. Вся разработка учебных планов аудиторной, а также и самостоятельной подготовки должна вестись по современной модульно методической системе. Это позволит формировать у курсантов необходимые умения и навыки поэтапно. Обязательное соблюдение принципа обучения «от самого простого постепенно к более сложному» даст возможность резко повысить 28 мотивацию курсантов изучающих иностранный язык и упростить контроль уровня приобретенных знаний. Меняется и роль преподавателя военного вуза. Преподаватель должен не только дать курсантам необходимую языковую подготовку, а еще и сориентировать их на свободное практическое использование полученных знаний языка вне аудитории, в сфере своей основной специализации, а также в технике и науке. Самых лучших результатов при формировании коммуникативных умений курсантов удается достигнуть благодаря благоприятному психологическому внутригрупповому климату в процессе занятий. Рекомендуется проводить занятия в виде дискуссий и ролевых игр различной направленности. Успешно применять на практике полученные знания курсанты могут на внутривузовских олимпиадах и конференциях научно-практической направленности. Обучение курсантов военных специальностей иноязычному общению с профессиональной направленностью будет способствовать формированию необходимой профессиональной компетентности курсантов. В ходе этого процесса определяется весь перечень необходимых компетенций и устанавливается показатель сформированности, формулируются необходимые цели и задачи. Библиографический список 1. Беляева, Н.А. Формирование иноязычной компетенции у студентов неязыковых вузов / Н.А. Беляева, И.И. Скнарина. – http://t21.rgus.ru 2. Капсаргина, С.А. Развитие иноязычной профессиональной коммуникативной компетенции у студентов неязыковых специальностей вузов / С.А. Капсаргина. – http://sun.tsu.ru 3. Морозова, А.Л. Развитие коммуникативной компетентности специалистов неязыковых специальностей / А.Л. Морозова, Т.А. Костюкова. – http://sun.tsu.ru 29 УДК 93+358.4 Е.В. Волков ТЕОРИЯ ВОЕННОГО ГОСПОДСТВА В ВОЗДУХЕ А.Н. ПРОКОФЬЕВА-СЕВЕРСКОГО (из истории российской эмиграции в США) В статье рассматриваются взгляды бывшего русского военного летчика Прокофьева-Северского на проблему применения авиации в войнах ХХ столетия. Особое внимание уделено вопросам боевого применения авиации в морских сражениях и для достижения господства в воздухе. Ключевые слова: авиация, Первая мировая война, бомбардировка, боевое применение, морской театр военных действий. Среди российских эмигрантов, поселившихся в США после революции 1917 г., оказалось много талантливых людей, которые внесли свой значительный вклад в американскую культуру, в том числе и в военное дело. Один из них – Александр Николаевич Прокофьев-Северский (1894–1974), бывший летчик, участник Первой мировой войны, авиаконструктор, перебравшийся в 1918 г. из России за океан [1]. Кинокомпания «Уолт Дисней» в 1943 г. выпустила на экраны США анимационный фильм, созданный по книге Прокофьева-Северского, с одноименным названием «К победе через господство в воздухе» («Victory through air power»). В качестве комментатора в фильме выступил сам автор. Главная цель картины – обратить внимание общественности, и прежде всего властей, на военно-воздушные силы, их возможности в текущей войне. Известно, что в августе 1943 г. на конференции в Квебеке состоялась демонстрация фильма для американского президента Ф. Рузвельта и британского премьер-министра У. Черчилля. Картина наглядно и ярко, посредством визуальных и вербальных образов, убеждала зрителей в эффективности стратегии достижения господства в воздухе, обоснованной Прокофьевым-Северским. Его книга вышла в свет в мае 1942 г. и практически сразу попала в список бестселлеров [2]. По оценке влиятельной газеты «Нью-Йорк Таймс», уже в августе книга возглавила список самых популярных публикаций и продержалась на этой вершине в течение четырех недель. Необходимо отметить, что значительное влияние на ПрокофьеваСеверского оказал американский генерал Билли Митчелл (1879–1936), участник Первой мировой войны [3]. С апреля 1917 г. и до конца кампании он командовал всеми американскими авиационными частями во Франции. Затем генерал являлся одним из руководителей военной авиации США. Ратовал за увеличение субсидий на развитие ВВС, вполне обоснованно 30 полагая, что авиация сыграет решающую роль в будущих войнах. Ему принадлежала идея создания мощных бомбардировщиков для вывода из строя боевых кораблей противника. На каком-то этапе Митчелл привлек к сотрудничеству Прокофьева-Северского, профессионального летчика и авиаконструктора. В 1925 г. Митчелл опубликовал доклад «Крылатая оборона», где, в частности, отстаивал идею создания Генерального штаба ВВС для развития и эффективной подготовки авиации к новым военным кампаниям. Однако из-за конфликтов с высшим военным руководством и командованием ВМФ, его вскоре отстранили от службы и вынудили уйти в отставку. Идеи Митчелла безусловно сыграли решающую роль в формировании взглядов бывшего русского летчика на действия авиации в современной войне. Стратегическая теория Прокофьева-Северского опиралась, конечно, и на предшествующий военный опыт. Во-первых, начальный этап Второй мировой войны продемонстрировал большие преимущества «Люфтваффе». С помощью авиационных ударов немцы обеспечили реализацию многих агрессивных планов. Так в результате победы при поддержке авиации на полях Франции весной – летом 1940 г. англо-французские войска оказались прижаты к побережью близ Дюнкерка. Блистательной победой германского оружия явился успешный захват острова Крит в мае 1941 г. с помощью немецкого десанта. Это событие вошло в историю как первая крупная операция воздушно-десантных войск (кодовое название – «Меркурий»). Во-вторых, «битва за Англию», развернувшаяся в небе, продемонстрировала важную роль авиации. Британские ВВС сумели обеспечить оборону своих островов. И наконец, в третьих, книга Прокофьева-Северского была написана в течение нескольких месяцев после налета японской авиации на Перл-Харбор, результатом которого стали значительные потери американского флота в Тихом океане. Суть теории Прокофьева-Северского заключается в следующем. Необходимо значительно расширить диапазон и ударную силу военной авиации. Для этого следует создавать новые бомбардировщики, имеющие большую военную мощь и способные преодолевать расстояния в три и более тысяч миль. С целью защиты таких самолетов от истребителей надо строить «самолеты-крепости» с большим количеством пушек и пулеметов. Вообще, стоит готовиться и планировать полушарную авиационную войну через океаны. Только так можно подорвать основные силы главных противников антигитлеровской коалиции – Германии и Японии. Бомбардировочная авиации должна нести на своих бортах бомбы огромной разрушающей силы. В современной войне нельзя победить, используя только наземные войска. Роль авиации в данном отношении велика, так как с ее помощью можно разгромить тыл и даже основной экономический потенциал враждебной страны. Если авиационные силы ведущих стран антигитлеровской коали31 ции США, Великобритании и СССР будут действовать одновременного и согласованно, то есть возможность нанести сконцентрированные удары с воздуха по Германии и Японии, и тем самым разрушить их основные военные и экономические ресурсы. Первоначально все авиационные силы следует обрушить на Германию, и лишь затем – на Японию. В последнем случае главной базой американской авиации должна стать Аляска. Только к 1948 г., по прогнозу Прокофьева-Северского, следовало ожидать полного разгрома и капитуляции военных сил «Страны восходящего солнца». Таким образом, согласно данной теории, военная авиация должна использоваться самостоятельно, а не только в качестве прикрытия наземных войск. Главной ее ударной силой должны стать дальние бомбардировщики, способные преодолевать огромные расстояния. В будущем для стабильности Запада и защиты его интересов Великобритания обязана господствовать на морях, а США в воздухе. Итак, важными элементами стратегии, обоснованной ПрокофьевымСеверским, являлись концепции дальних бомбардировок и сконцентрированных авиаударов по противнику. Данная теория была с пониманием воспринята в американских политических и военных кругах, хотя ранее президент Ф.Д. Рузвельт без особого энтузиазма относился к предложениям генерала Б. Митчелла о самостоятельных больших операциях ВВС. Как показала дальнейшая история, именно под влиянием таких идей, уже новым американским президентом Г. Трумэном и его окружением было принято решение об атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки с воздуха. А блестящие результаты одной из современных крупных военных операций американских войск и формирований их союзников «Буря в пустыне» (январь – февраль 1991 г.), нацеленную на разгром основных сил Ирака, где ключевую роль сыграла авиация, лишний раз подчеркивает актуальность стратегических идей Прокофьева-Северского. Библиографический список 1. См. о нем: Михеев, В.Р. Авиационная эмиграция в Америке / В.Р. Ми- хеев // Вопросы истории. – 1997. – С. 134–145; Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи. В 6 т. / сост. В.Н. Чуваков. – М., 2005. – Т. 6. – Кн. 1. – С. 57–58; Александров, Е.А. Русские в Северной Америке: Биографический словарь / Е.А. Александров. – Хэмден – Сан-Франциско – СПб., 2005; Нитобург, Э.Л. Русские в США: История и судьбы, 1870–1970: этноисторический очерк / Э.Л. Нитобург. – М., 2005; «Летающие тузы». Российские асы Первой мировой войны / под ред. Б. Степанова. – СПб, 2006 и др. 2. См.: Seversky A. Victory through air power / A. Seversky. – New York, 1942. – 358 p. 3. См.: Hurley, A.H. Billy Mitchell: Crusader for air power / A.H. Hurley. – New York, 1964. – 180 p.; Davis B. The Billy Mitchell Affair. – New York, 1967. – 373 p. и др. 32 УДК 371+93 Р.Н. Гизатуллин УЧЕБНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ ТРОИЦКА В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (по страницам местной печати) В статье рассматривается состояние учебных заведений уездного города Троицка в годы Первой мировой войны. Обращается внимание на связи учительского состава города с зарубежными коллегами, изменение программ, вызванные войной и потоком беженцев, а также передачу зданий учебных заведений под нужды армии. Ключевые слова: Первая мировая война, гимназии, народное образование, приходские училища, больницы и лазареты, запасные части, беженцы. Война, объявленная Австро-Венгрией Сербии 28 июля 1914 г. и затянувшаяся на 1568 дней, первоначально именовалась «Великой» и лишь в 1939 г. получила нынешнее название – «Первая мировая». Накануне, да и в начале войны в нашем Отечестве никто и представить не мог масштабы будущих бедствий. Последний мирный год, к тому же признанный советской исторической наукой самым успешным для дореволюционной России по экономическим показателям, прошел в праздничном угаре. 300-летие царствующего дома Романовых, отмечавшееся в течение всего года, описывалось как праздник, который встречается «торжественно и всенародно», а сам 1913 г. – как «вершина процветания империи и год великого юбилея». По всем городам России в храмах служили благодарственные молебны, проходили войсковые парады, давались торжественные балы, обеды и приемы губернаторами и градоначальниками, устраивались исторические выставки и народные гуляния. Витрины многих домов и магазинов были украшены флагами и портретами царя Михаила Романова и правящего императора Николая II. Программа юбилейных торжеств была обширной, празднование началось в феврале и продолжалось до осени 1913 г. Кстати, по некоторым данным, для участия в юбилейных мероприятиях, в Москву выезжала и делегация учащихся троицкой мужской гимназии. К 1914 г. в Троицке проживало около 37 тыс. чел, в т.ч. 2306 школьников в возрасте до 11 лет [1]. Особенно стремительно развивалось женское образование. Свидетельством этого является то, что летом 1913 г., женская гимназия въехала в новое, построенное на средства Гос. казначейства, здание по ул. Гимназической (совр. ул. им. Гагарина, 13). Современники отмечали, что оно отличается большими размерами и производит приятное впечатление чистотой, обилием воздуха, света и считается лучшим в городе 33 среди учебных заведений» [2]. Стараниями начальницы гимназии М.В. Каменской перед войной было создано женское «Общество помощи получения высшего образования». Фонд общества пополнялся взносами членов, сборами со спектаклей и лотерей. На собранные средства для детей из малоимущих семей было устроено общежитие, покупались книги, вносилась плата за обучение. За достигнутые успехи, Мария Васильевна, 17.04.1914 г., распоряжением министра народного просвещения за № 5884, вместе с 30-ю педагогами уральских гимназий, получила разрешение на двухмесячный, с 1 июня, отпуск за границей. Другая учительница гимназии, М.М. Популовская, для повышения квалификации во время каникул дважды ездила в Германию – в 1912 г. на летние курсы в г. Грейфсвальд, а в 1914 г. – в г. Марбург. О достоинствах здания гимназии говорит и то, что оно до сих пор служит делу просвещения – в нем расположен учебный корпус старейшего вуза области – Уральской ветакадемии. Надо отметить, что в советское время Троицк славился своими учебными заведениями, готовившими специалистов для сельского хозяйства. Предтечей их явились Низшие земледельческие курсы, открытые накануне Первой мировой войны. Произошло это благодаря купцу 1-й гильдии Г.А. Башкирову, выделившему значительные денежные средства. Как писал журнал: «Причиной этого крупного пожертвования послужила несчастная смерть его единственного сына. И вот, чтобы оставить память о сыне, он пожертвовал 50 тыс. на постройку означенных курсов и в разных школах назначил стипендии имени сына» [3, с.632]. Интерес Башкирова к развитию сельского хозяйства подтверждает заметка, опубликованная в губернской газете через три года: «2.08.1916 г. Чрезвычайное губернское земское собрание одним из 4-х представителей от Оренбургского земства во Всероссийскую с/х палату избрал Г.А. Башкирова» [4, с.8]. Благодаря Гавриилу Алексеевичу в Троицке появились: гостиница европейского уровня, электростанция, домовое и уличное электроосвещение, а следом и телефонная сеть (1912 г.). Кстати, формирование земских органов местного самоуправления в губернии, согласно закону от 9.06.1912 г., началось только в 1913 г. Душным вечером 17 июля, когда, образованная часть троицкого общества за чаем на дачных верандах обсуждала предвыборные интриги, телеграф принес в город весть об объявлении всеобщей мобилизации. Наутро этот указ был опубликован в местной прессе. Первые подготовительные мероприятия к мобилизации в губернии начались еще 15 июля, когда армейские части были приведены в боевую готовность, а воинские караулы взяли под охрану железнодорожные мосты и важнейшие транспортные объекты. После получения телеграммы от начальника штаба Казанского военного округа об ожидаемой мобилизации, начались поиск и подготовка помещений для будущих солдат. Последовавшее тут же 34 германское требование об отмене мобилизации царским правительством было проигнорировано. 19 июля по старому стилю, или 1 августа поновому, Германия объявила России войну. Через три дня троичане прочитали царский Манифест о вступлении страны в войну. В течение недели, по мере вступления в нее других европейских держав, эта война стала общеевропейской, а затем и мировой, охватив 38 стран с населением 1,5 млрд человек. В Троицке и уезде начался массовый призыв в армию казачества и представителей неслужилых сословий. Многие, как учитель троицкой гимназии С.А. Глазьев, ушли на фронт добровольно. Всего из губернии в первые полгода на войну было призвано около 100 тыс. чел., поэтому допоздна светились окна Троицкого уездного воинского присутствия, располагавшегося в Соборном переулке, № 13 (напротив соврем. Сбербанка). Его начальнику, капитану (впоследствии – подполковнику) И.И. Копаневу, в течение 1914–1916 гг. пришлось провести 14 мобилизаций. В 1914 г. призывались ратники 1-го разряда, в 1915 г. было проведено по две мобилизации ратников 1-го и 2-го разрядов, в 1916 г. два раза призывали ратников 1-го разряда и пять раз ратников 2-го разряда. По регламенту, в случае начала войны запасные пехотные части должны были формироваться в тылу в виде запасных батальонов, где нижние чины за 1,5–2 мес. должны были проходить учебу. В первые полгода войны в России были созданы 152 батальона, в 1915 – 301. Согласно телеграфному распоряжению губернатора от 13.08.1914 г., сформированный в Троицке 131-й запасной батальон, численностью до 3 тыс. человек, был расквартирован в зданиях всех шести городских приходских училищ (в т.ч. Александровского женского), церковно-приходской школы на Амуре, двух русскотатарских школ, а также во всех магометанских духовных училищах (медресе) соборных мечетей и в зимнем клубе (совр. ГДК). Это создало серьезные трудности для образовательного процесса, тем более что войсками были заняты не только учебные корпуса, но и общежития для учащихся, что лишило приезжих воспитанников крова. Чтобы выйти из ситуации, попечителями учебных заведений были арендованы для медресе: при 1-й соборной мечети – дом Искандарова за 50 руб. в месяц, при 2-й соборной мечети – дом Абдуллы Яушева за 100 руб. в месяц, при 4-й мечети – дом Пастухина за 30 руб. в месяц, при 6-й – дом Тулпанова за 15 руб. в месяц [5]. Занятое военными 2-классное мужское русско-татарское училище (бывшее здание ГОРОНО по ул. Володарского) было вынуждено переехать в здания женского русско-татарского училища, частного женского училища Г. Ахмарова «Сююмбика», 1-го высшего начального училища (угол совр. ул. Володарского и Октябрьской) и училища в Амурской слободе (совр. БТИ). В 1916/17 уч. г. два отделения этого училища вообще не занимались потому, что не нашлось подходящих помещений [6]. По данным В.И. Завершинского, к 1916 г. военные, к тому времени батальон был преобразован в 35 полк, освободил городские здания, т. к. для него, недалеко от р. Уй, были сооружены тесовые казармы, каждая из которых имела четыре выхода, три из них на ночь запирались. Обычно, пехотный полк состоял из четырех батальонов, по четыре роты каждый. В Троицком полку, как пишет Завершинский, по воспоминаниям служивших было 15 рот. Состав был и переменным и постоянным. Из прошедших подготовку солдат, формировались маршевые роты, тут же отправлявшиеся на фронт. В тылу все явственнее ощущалась нехватка грамотных людей, могущих заменить квалифицированных работников, ушедших на фронт. Газета «Оренбургское земское дело» сообщало осенью 1916 г., что в Троицке открываются вечерние образовательные курсы для взрослых [7, с. 15]. Все чаще на предприятиях стал использоваться женский труд. В августовском номере земской газеты можно прочитать, что для помощи работающим женщинам, летом, по всей губернии открылись ясли [8, с. 12]. Там же находим еще одну заметку: «…уполномочить Управу (губернскую) ходатайствовать перед Оренбургским учебным округом о разрешении, открыть земству 3-летние педагогические курсы для подготовки учителеймусульман в инородческие начальные училища…» [8, с. 7]. Дело в том, что возможности привлечения мусульманского населения края в промышленное производство были ограничены отсутствием у его большинства хотя бы начального русскоязычного образования. Даже в самом Троицке, перед войной, в мужской гимназии, обучалось лишь 25 мусульман, в женской – 12 мусульманок. Правда, современник отмечал, что «порядочное число мусульман обучается в городских училищах (т.е. в школах ниже средних – Р.Г.). В Троицке число учащихся по-русски доходит до 250 человек» [3, с. 633]. Дефицит национальных учительских кадров не восполнило даже открытие в сентябре 1915 г. двух частных татарских педагогических училищ: одно – «Мусульманское пятиклассное мужское училище «Вазифа» («Обязанность»)», содержавшееся на средства купца 1-й гильдии Муллагали Яушева, другое – женское. Вот, что писала об этом местная газета: «По инициативе местных мусульман в Троицке открывается первая в России женская мусульманская учительская семинария. По закону от 1 июля 1914 г. об открытии частных средних учебных заведений предоставляется право открытия подобных заведений с прохождением в них общеобразовательных предметов на инородческом языке. В таком заведении давно назрела необходимость. Ходатайство было подано попечителю Оренбургского учебного округа вдовой ташкентского купца Гайнией Багаутдиновной Яушевой, которая 29 мая получила удовлетворительный ответ. Все предметы будут преподаваться на татарском языке. Специальные предметы: русский и арабский язык, вероучение (Коран, хадисы, история Ислама), татарская история, педагогика, основы домашнего хозяйства (кулинария, шитье, уход за детьми). Открытие предполагается с 1 сентября с. г., пока специального здания нет, она будет помещаться в доме Л.Ш. Яушева по Татарскому переулку. 36 Предполагается вначале открыть приготовительный и 2 нормальных класса по 40 учениц в каждом, затем расширить до 5 классов. Штат педагогов – учительниц-мусульманок, получивших образование на Петроградских педагогических курсах, приглашен, размер платы за учебный год – 25 руб. В будущем предполагается открытие интерната» [9]. С той же целью – компенсировать недостаточность усилий государственных структур – было создано в 1916 г. и «Общество попечения об учащихся в учебных заведениях г. Троицка». Инициатором создания общества был директор Троицкой мужской гимназии Н.М. Андрусевич [10]. Согласно утвержденному уставу, общество было призвано «удовлетворять насущные нужды учащихся без различия пола, возраста, состояния и вероисповедания». В годы войны помощь продолжала поступать и от частных лиц; упомянутое «Оренбургское земское дело» писало: «Семипалатинский купец Артамонов, недавно умерший, оставил г. Троицку 30 тыс. рублей на учреждение стипендий в учебных заведениях» [11, с.15]. Как видим, развитие образовательной системы края продолжалось, несмотря на войну. При этом правда, продолжало сохраняться разнообразие типов и форм школ города, что объясняется не только сословными и этноконфессиональными особенностями населения. Сказывалась и ведомственная разобщенность школ; тот же номер газеты сообщал о том, что ссылаясь на отсутствие денег, «на днях Троицкая городская дума отклонила ходатайство уездного отделения епархиального училищного Совета о включении в городскую школьную сеть двух церковно-приходских школ». Если говорить о министерских школах города, то напомним, что их сеть в Троицке венчалась двумя гимназиями. На тот момент они представляли наивысший для Урала тип учебных заведений, т.к. на всем пространстве от Казани до Томска не было ни одного вуза. К 1911 г. преподаватели гимназий получали в среднем 900 руб. в год, что было примерно в 2 раза выше годового оклада квалифицированного рабочего. Инспектор получал в год 1350 руб., директор – 1800 руб. В это время на базарах Челябинска продукты продавали: от 30 до 34 коп. за пуд картофеля (т.е. 1 кг – 2 коп.); от 3 руб. до 3 руб. 30 коп. – пуд свежей говядины 1-го сорта (1 кг – 20 коп.); от 3 руб. 60 коп. до 3 руб. 80 коп. за пуд баранины 1-го сорта и т. д. По случаю дороговизны (роста инфляции), в годы войны правительство ввело специальную 35-процентную надбавку к жалованью гимназических педагогов. Учителям же начальных училищ Троицка городской бюджет с весны 1915 г. стал доплачивать к жалованью по 10 руб. в месяц [12]. Несомненно, что рано или поздно встал бы вопрос об открытии в Троицке высшего учебного заведения. Местные купцы, в свое время буквально вырвавшие у властей разрешение на открытие гимназии, могли пойти и на такое. Ведь именно война способствовала тому, что осенью 1916 г. в Перми появилось отделение эвакуированного Петроградского университета, преоб37 разованное летом 1917 г. в самостоятельное высшее учебное заведение [13]. Добавим лишь, что в Пермь была эвакуирована и часть Юрьевского университета (совр. Тартуский университет в Эстонии). В 1929 г. на базе ПГУ был организован ветеринарный факультет, который через год, получив статус института, был переведен в Троицк и стал первым вузом на территории современной Челябинской области. Библиографический список 1. Вперед (Троицк). – 2004. – 16 марта. 2. РГВИА. – Ф. 733. – Оп. 205. – Д. 2208. – Л. 7–7об. 3. Мир Ислама / под ред.Д. Поздеева. – СПб., 1913. – Т. II. – Вып. IX. 4. Оренбургское земское дело. – 1916. – № 32–33. 5. ГАОО. – Ф. 15. – Оп. 1. – Д. 218. – Л. 393–394 об. 6. ГАОО. – Ф. 15. – Оп. 1. – Д. 348. – Л. 84–85 об. 7. Оренбургское земское дело. – 1916. – № 47. 8. Оренбургское земское дело. – 1916. – № 32–33. 9. Степная молва. – 1915. – 28 июня. 10. ГАОО. – Ф. 10. – Д. 2. – Л. 1. 11. Оренбургское земское дело. – 1916. – № 28. 12. ГАОО. – Ф. 15. – Оп. 1. – Д. 340. – Л. 33–33 об. 13. Пермский государственный университет им А.М. Горького: исторический очерк, 1916–1966. – Пермь, 1966. УДК 355.48+93 В.В. Гурский БОЕВОЕ ПРИМЕНЕНИЕ ЧЕРНОМОРСКИМ ФЛОТОМ АВИАНОСНО-УДАРНЫХ ГРУПП (АУГ) ВО ВРЕМЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В статье описываются история возникновения и первые факты применения Россией авианосно-ударных групп в период Первой мировой войны против германского флота. Ключевые слова: авианосно-ударные группы (АУГ), надводный флот, авианосец, гидроавиатранспорт (гидрокрейсер), корабельная авиация. Со времени сражения за атолл Мидуэй 4-6 июня 1942 года стало очевидно, что роль основного класса надводных кораблей переходит от линкоров к авианосцам. В настоящее время данное положение сохраняется. Надводные флоты крупнейших держав разрабатывают свою тактику на основе применения авианосно-ударных групп (АУГ), а также необходимости противодействия АУГ вероятного противника. АУГ является не только 38 мощным боевым средством, но и эффективным инструментом сдерживания. «Надо отметить еще одну особенность в военном искусстве: с наступлением равновесия в области ядерного вооружения силы общего назначения приобретают большое значение в качестве фактора устрашения на случай обострения обстановки. Критерий эффективности таких сил – мобильность и готовность к гибкому реагированию» [3]. При этом АУГ в состоянии решать задачи как типа «флот против флота», так и «флот против берега»; обладает эффективной ПЛО и ПВО. Наиболее мощным надводным флотом современности обладают США. Также возможностью сформировать АУГ обладают Российская Федерация, Франция, Италия, Таиланд, Бразилия. В самое ближайшее время этот перечень пополнят КНР и Индия. Великобритания и Испания отказались от содержания крупных авианесущих кораблей. Авианосцы являются дорогостоящими кораблями, требующими многочисленного высококвалифицированного персонала, решение об их строительстве, эксплуатации и боевом применении всегда является политическим. При этом существует следующая сложность: оценки возможностей авианосцев делаются на основании крайне ограниченного боевого опыта: в реальном бою против сопоставимого противника авианосцы не применялись с 1944 года, а в локальных конфликтах последующего времени они использовались против противника заведомо слабейшего. По мнению зарубежного эксперта, «все эти споры об авианосцах, палубной авиации и противокорабельных вооружениях происходят в своего рода Нетландии, где мы можем сравнивать различное «железо», однако не имеем ни малейшего понятия о том, чем обернулось бы столкновение в конкретных стратегических условиях» [5]. Данная исследовательская ситуация усугубляется тем, что Военно-морской флот СССР и РФ вообще не имеет опыта применения авианосцев в реальном бою. В связи с вышеизложенным представляют значительный теоретический и практический интерес действия АУГ Черноморского флота Российской Империи во время Первой мировой войны. Авианосцев как таковых у России не было, в состав флота входили гидроавиатранспорты (гидрокрейсеры) – корабли, способные нести на борту, спускать на воду и поднимать с воды гидросамолеты. С прибытием на черноморский театр военных действий немецких крейсеров «Гебен» и «Бреслау» ситуация стала фактически патовой. Русский флот, несмотря на превосходство в силах, не мог добиться решительного перелома, что наглядно продемонстрировал бой у мыса Сарыч 5 (18) ноября 1914 года. Командование приняло решение сделать ставку на авиацию, в том числе палубную. 6 февраля 1916 года, в ходе Трапезундской операции был нанесен удар по турецкой базе Зонгулдак. Это было самое первое применение АУГ, для нанесения удара по базе противника, без применения артиллерии [1]. 39 В состав АУГ Черноморского флота России входили следующие суда: линкор «Императрица Мария», крейсер «Кагул», эсминцы «Заветный», «Завидный», «Поспешный», «Громкий» и два гидрокрейсера, «Император Александр I» и «Император Николай I» с 14 гидросамолетами М-5 и «Кертис» на борту. Русские гидрокрейсера, находясь в 17 милях от берега противника, спустили на воду 14 гидросамолетов М-5 (отечественного производства, конструкции Д. П. Григоровича) и «Кертис». Турки приняли приближавшиеся самолеты за разведчиков, которые в последнее время часто появлялись над Босфором, но каково же было их изумление, когда с самолетов посыпались бомбы. Налет продолжался около часа. Всего в этот налет, русскими самолетами было сброшено 18 пудовых и 20 десятифунтовых авиабомб общим весом 368 кг. В результате точного бомбометания, было разрушено здание железнодорожного узла, подожжены шахты и были потоплены, турецкий транспорт «Ирмингард» водоизмещением около 7000 т. и несколько парусных судов. Все самолеты, благополучно вернулись на борт авиатранспортов. В момент посадки гидросамолета лейтенанта Р. Ф. Эссена на воду у борта авиатранспорта «Император Александр I», гидрокрейсер был атакован германской подводной лодкой «UB-7». Обнаружив угрозу, авиатранспорт дал полный ход и ушел от удара, а Р. Ф. Эссен поднял самолет в воздух и некоторое время охранял уходившие на север корабли от подводных лодок. Сам Р. Ф. Эссен докладывал об этом так: «Мне были брошены концы и стали подтягивать к борту. В это время машинам был дан полный ход вперед, и мой аппарат стало сносить под корму на винты. Вслед за этим на корабле раздался первый выстрел, концы были брошены на аппарат и запутались на моторе, поломав мне выпускной клапан. Находясь в двух саженях за кормой корабля, вдруг я, и мой наблюдатель заметили подводную мину, идущую на наш аппарат. Мина шла довольно медленно, коснулась лодки, остановилась, затем ее течением от винтов отнесло в сторону и она, через несколько минут затонула. Выловить ее я не имел возможности из-за порчи мотора. Распутав намотавшийся на мотор конец и выбросив поломанный клапан механик мой запустил мотор, и я на 8 цилиндрах оторвался от воды и стал искать подводную лодку и охранять наши корабли. В 12 часов 2 минуты я сел и был поднят на корабль» [4]. Находившйся в воздухе с боевым запасом лейтенант Г. В. Корнилович немедленно атаковал UB-7, произведя бомбометание и сбросив сигнальные дымы. Минная атака на «Александр I» сорвалась и в результате грамотных действий его командира — капитана 1 ранга Петра Алексеевича Герингамина, своевременно начавшего маневрировать и открывшего артиллерийский огонь по UB-7 ныряющими снарядами, что помешало UB-7 выпустить вторую мину. Таким образом, в ходе атаки на Зонгулдак АУГ Черноморского флота выполнила поставленную задачу, а так же эффективно обеспечивала собственную ПЛО. Примечательно, что за все время атаки крупные артиллерийские корабли огня из орудий главного калибра не открывали. 40 При этом нельзя не указать на некоторые недостатки: не была выстроена система подчинения морской авиации, из-за низкой надежности самолетов гидрокрейсеры были вынуждены оторваться от артиллерийских кораблей и подойти к берегу на 20 миль. «В дальнейшем в ходе кампании 1916 г. шло активное устранение этих, характерных для отечественной корабельной авиации того времени, недостатков. Особенно большое внимание было уделено организации взаимодействия и определения степени подчиненности между командиром авианесущего корабля и личным составом корабельной авиации, базирующимся на АВК. Разрешением этой проблемы стало утверждение 30 ноября 1916 г. начальником Морского штаба Ставки Верховного Главнокомандующего адмиралом А.В. Русиным «Положения о дивизионе корабельной авиации» [2]. Так закончилась эта операция, но на март 1917 года было задумано нечто гораздо более грандиозное – операция «Царьград». Согласно планам командования, в районе Стамбула, был должен быть произведен масштабный десант, при форсированной поддержке с воздуха. К операции готовили 152 гидроплана. Но начавшаяся революция похоронила все эти планы. Библиографический список 1. Вахрушев, С. Первые авианосцы России / С. Вахрушев // Материалы сайта «Airforce.ru». – http://www.airforce.ru/content/dovoennyi-period/648pervye-avianoscy-rossii 2. Герасимов, В.Л. Создание отечественных авианесущих кораблей / В.Л. Герасимов // Военно-исторические исследования в Поволжье. Вып. 6. Саратов, 2005. – С. 156–157. 3. Капитанец, И.М. Битва за мировой океан в «холодной» и будущих войнах. – М.: Вече, 2002. – С. 229–230. 4. Рапорт лейтенанта Р.Ф. Эссена. Цит. по: Герасимов, В.Л. Отечественная морская авиация в Первую мировую войну: дис. … канд. ист. наук. – M.: Институт военной истории МО РФ, 2004. 5. Холмс, Дж. Р. Время авианосцев прошло? / Дж. Р. Холмс // Дипломат. – 2013. – 13 декабря. 41 УДК 351.74+93 С.В. Джунджузов ПРИВЛЕЧЕНИЕ СТАВРОПОЛЬСКИХ КРЕЩЕНЫХ КАЛМЫКОВ К ПОЛИЦЕЙСКО-ОХРАНИТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЕ (1739-1839 гг.) В статье рассматриваются вопросы создания Ставропольского калмыцкого войска, участие иррегулярных формирований в несении военной службы, подавлении антиправительственных выступлений на Урале. Особое внимание впервые уделено отбыванию калмыками военно-полицейской службы во время поведения ярмарок, их участию в Отечественной войне 1812 года. Ключевые слова: калмыки, ойраты, Ставропольское войско, зайсанги, народные выступления, ярмарки, Отечественная война, военно-полицейская служба. Вопросы привлечения иррегулярных формирований из казачьих и инородческих войск к полицейско-охранительной службе в Российской империи не пользуются вниманием современной научной общественности. Как и любая гуманитарная наука, история чутко реагирует на политическую конъюнктуру. Нынешняя российская публицистика ориентирована на культивирование казачьих традиций и прославление боевого прошлого российского казачества. Ни в коем случае не отрицая важность и значимость этих направлений, все же не следует забывать, что казачья служба заключалась не только в охране границ и в участии в войнах с многочисленными внешними врагами. В имперский период казаки и приравненные к ним как представители военного сословия, войсковые инородцы, часто привлекались для усмирения врагов внутренних, в число которых входили все, кто противился монаршей воле, покушался на государственный строй или нарушал общественный правопорядок. Использование иррегулярных войск в полицейских целях в XVIII в. объяснялось необходимостью борьбы с массовыми народными волнениями, а в XIX и в начале XX столетия как недостатком имевшихся жандармско-полицейских военизированных формирований, так и ориентацией на уже имевшийся опыт. В большинстве случаев иррегулярные части выполняли поставленные перед ними задачи. В то же время, их привлечение к исполнению по сути карательных функций против соотечественников не могло не давать повода к взаимной отчужденности и враждебности. Справедливо осуждаемая за чинимые насилия советская политика «расказачивания», наряду с другими причинами, базировалась на укоренившемся в сознании пролетарского и крестьянского населения представлении о казаках как о царских опричниках. Цель данной публикации – рассмотреть участие калмыков Ставропольского войска в полицейско-охранительных мероприятиях правительства в контексте исполнявшейся ими воинской повинности. По содержанию деятельности такие мероприятия были направлены: 1) на подавление народных волнений; 2) поддержание и охрану общественного порядка в 42 местах массового скопления людей; 3) розыск и задержание уголовных преступников. Поселение крещеных калмыков в Среднем Поволжье, получавшее по своему административному центру, крепости Ставрополь-на-Волге, название Ставропольское, было создано в 1737 г. По инициативе первого оренбургского губернатора И.И. Неплюева оно было преобразовано в поселенное иррегулярное войско. Создание поселения крещеных калмыков происходило в обстановке, когда Российское государство, представляемое Оренбургской экспедицией, вело решительную борьбу за утверждение своего присутствия в междуречье Волги и Яика. Новую власть местные и пограничные народы встречали враждебно. В строительстве крепостей и оборонительных линий они не без основания усматривали посягательство на свои имущественные права и привилегии. Первый начальник Оренбургской экспедиции И.К. Кириллов связывал с появлением в крае крещеных калмыков большие надежды. Он предполагал использовать их «обще с казаками во время какихлибо замешаней на калмык некрещеных, на кайсацкия орды, а паче на башкирцов, кои калмык не меньше регулярных войск боятца» [1, с. 45–46]. В XVIII в., вплоть до пугачевского восстания, калмыцкие войсковые команды в основном привлекались к участию в акциях, направленных на подавление волнений башкир, крестьян и яицких казаков. Первое документированное упоминание о привлечении ставропольских калмыков к внутренней военной службе относится к 1739 г. В составе правительственных войск они участвовали в карательных операциях, направленных на подавление народных волнений в Башкирии. Известие об этом событии сохранилось в связи с жалобой, направленной зайсангом Матвеем Батуменковым в Военную коллегию. Из нее следовало, что во время похода жалования калмыкам не платили. Обращались с ними, как с солдатами регулярной армии: за провинности наказывали плетьми и держали в колодках даже зайсангов. Жалоба возымела действие. Из Петербурга последовало распоряжение, чтобы во время нахождения на службе с калмыками поступали «по их обыкновениям и по примеру иррегулярных войск». Жалование им дозволялось производить в размере, установленном для Донского и Яицкого казачьих войск [2]. Во второй раз к участию в кампании по усмирению мятежных башкир ставропольские калмыки были призваны в 1755 г. 15 мая 1755 г. вспыхнуло стихийное восстание башкирского населения Бурзянской волости под предводительством Джилана Иткула. Причиной к массовому недовольству башкир послужил Указ Сената от 16 марта 1754 г., в соответствии с которым ясак заменялся покупкой соли из казны, что привело к увеличению налога в 5-6 раз. Отмену ясака башкиры восприняли как ликвидацию их вотчинных прав на землю. Поводом к использованию войск послужили убийство начальника горноизыскательной партии Брагина 43 и разорением Сапсальского почтового стана. Вскоре пришел в расстройство порядок перевозок по Исетскому тракту. Обслуживавшие его башкиры-подводчики, узнав о происшедших событиях, прекратили работу. Для борьбы с восставшими царское правительство задействовало свыше 50 тысяч регулярных солдат, драгун, яицких и донских казаков, а также верных башкир, мишарей, татар и русских крестьян [3, с.25]. 1 июня 1755 г. И.И. Неплюев направил в Ставрополь распоряжение о формировании пятисотенной калмыцкой команды и ее отправке в Башкирию. Уже 8 июня команда, сопровождаемая поручиком Молошниковым, двинулась в сторону Уфы. Командовал калмыками войсковой судья Павел Торгоутский. При сотнях состояли 5 ротмистров, 5 хорунжих и 5 есаулов. Под их командованием находились 488 рядовых калмыков, 6 самарских, и 6 алексеевских казаков. В Уфе к ним присоединился небольшой отряд в составе урядника и 12 казаков. Всего в походе находилось 528 человек. К этому времени значительно улучшилась ситуация с обеспечением калмыков огнестрельным оружием. На вооружении у них было 430 ружей, на каждое из которых выделялось по фунту пороха и фунту свинца. Судья Торгоутский по этому поводу с удовлетворением отмечал, что «у них ружье кроме малого числа у всех огненное». Денежным и продуктовым довольствием отправленные в поход калмыки снабжались по установленным в 1745 г. нормам. В донесении из Уфы П. Торгоутский просил И.И. Неплюева половину положенного его команде довольствия выдать провиантом – сухарями и крупами, а вторую половину – деньгами: «ибо им при посылке из Ставрополя выдано всего только на полмесяца» [4]. Частично калмыки снабжались за счет конфискованного у башкир скота. Ко времени прибытия калмыцкой команды в Башкирию первая активная волна восстания почти утихла. Участники событий у Сапсальского яма покинули пределы Бурзянской волости и ушли в казахские кочевья. Затишье продолжалось недолго. Начавшееся в центре мятежной волости строительство Зилаировской крепости и назначение старшин и сотников «из надежных людей» уже в августе заставило местное башкирское население вновь взяться за оружие. Объектами для нападений становились заводы и почтовые станции Исетского тракта, соединявшего Оренбург с Челябинском и Троицкой крепостью [5, с.71-109]. Для наведения порядка на тракте из калмыцкой команды был выделен отряд в 200 человек, который под предводительством поручика Луцкого был отправлен на Орскую дистанцию. Отряд неоднократно перебрасывался из одного укрепленного пункта в другой. Местами его временной дислокации были Ильинская и Орская крепости, а домой в Ставрополь этот отряд калмыков был отпущен 1 декабря с Воскресенского завода. Основная часть калмыцкой команды в составе 300 человек под предводительством судьи Торгоутского и майора Амочкина закончила летнюю службу 23 ноября в расположенной западней Оренбурга крепости Переволоцкой. 44 Знаковым событием, дававшим понять калмыкам, что военная администрация не на словах, а на деле признала несправедливость причиненных им обид и унижений, случившихся во время подавления предыдущего башкирского восстания 1739 г., и намерена впредь защищать их от разного рода притеснений, стало отстранение от командования поручика Луцкого. В вину ему было поставлено самоуправство при вынесении наказания трем есаулам и рядовым калмыкам. Командование отрядом Луцкой был вынужден передать калмыцкому войсковому ротмистру Хошке [6]. После возвращения в Ставрополь все командировавшиеся в Башкирию калмыки получили в качестве вознаграждения по 50 копеек. Отдельно были отмечены заслуги войскового судьи Павла Торгоутского: «В бытность его при ставропольской пятисотной калмыцкой команде против бунтовавших башкирцев, как в Башкирии, так и в верху Яика, якоже и здесь до самого отпуску оную свою команду… содержал порядочно и сам поступал радетельно и храбро, за что он ординарное награждение получил. Однако, как главный их командир особливого Высочайшей Ея Императорского Величества милости знака достоин… Того ради, его, судью саблею или другим чем наградить» [7]. Во второй половине 60-х гг. XVIII в. участилось использование ставропольских калмыков в карательных экспедициях, направлявшихся для подавления народных волнений. Ставка, вероятно, делалась на верноподданнические чувства калмыцкой знати и отсутствие контактов с местным населением, учитывался и прежний опыт привлечения калмыков к карательным акциям в период башкирских восстаний. В 1767 г. по требованию казанского губернатора против бунтовавших крестьян в Симбирский уезд был командирован отряд ставропольских калмыков и казаков из ближайших станиц общей численностью до ста человек [8]. В 1772 г. 600 калмыков в составе пятитысячного корпуса генералмайора Ф.Ю. Фреймана участвовали в усмирении взбунтовавшихся яицких казаков. Перед Фрейманом стояла задача принудить казаков выдать зачинщиков беспорядков. Сбор правительственных войск, проходивший в станице Рассыпной, растянулся на две недели. В то же время к обороне и вооруженному сопротивлению готовилось и Яицкое войско. Большинство казаков было уверено, что оренбургский губернатор Рейнсдорп направил против них военный корпус без ведома императрицы. Фрейману было поручено отправить по левому берегу Яика отряд из 600 человек ставропольских калмыков и иррегулярных войск. Отряд этот должен был расположиться напротив Яицкого городка, рассредоточить разъезды и задерживать всех переправляющихся из города [9, с.88]. Сближение с мятежниками произошло 3 июня у речки Ембулатовки. В какой-то момент мятежным казакам удалось разгадать замысел Фреймана – силами кавалерии обойти их лагерь и нанести удар с тыла. Орудийным огнем мятеж45 ники сорвали маневр и захватили десять человек пленных. Двое пленников из числа ставропольских калмыков были убиты. На следующий день, рано утром, Фрейману удалось разместить свои батареи на примыкавших к реке возвышенностях и под их прикрытием обеспечить переправу корпуса на противоположный берег Ембулатовки. Невыгодное стратегическое положение заставило мятежников отступить в Яицкий городок. Сам Городок был занят правительственными войсками без единого выстрела. Большинство его жителей, переправившиеся за реку Чаган из опасения расправы, возвратились в свои дома. 86 человек из числа зачинщиков и активных участников мятежа были арестованы и отправлены в Оренбург в распоряжение следственной комиссии [10, с. 99–102]. Искаженное представление о СКВ как о надежной опоре царского правительства в Оренбургском крае развеялось уже на начальном этапе Пугачевского восстания – осенью 1773 г. Калмыки с поразительной легкостью переходили на сторону пугачевцев, одним своим появлением наводивших панику на деморализованные отряды правительственных войск. Выбор рядовых калмыков, как правило, зависел от мнения войсковых старшин и посулов, на которые не скупился Е.И. Пугачев в своих устных и письменных обращениях. Однако среди рядового и командного состава ставропольских калмыков было немало и тех, кто в силу обстоятельств оказались в осажденном повстанцами Оренбурге и в Верхнеозерной крепости и продолжали храбро сражаться на стороне Правительства [11, с.49–52]. В XIX в. полицейские обязанности ставропольских калмыков сводились в основном к охранным и розыскным мероприятиям. Перегружена нарядами была служба калмыков, оставшихся при Войске после отправки на войну с Наполеоном пятисотенного Ставропольского калмыцкого полка. В течение всей Войны калмыцкие отряды направлялись в Макарьев, где они обеспечивали порядок на знаменитой ярмарке. Их также привлекали для сопровождения в соседние города: Пензу, Симбирск, партий ополчения. В апреле 1812 г. 10 калмыков во главе с урядником были направлены для поиска разбойников в Ставропольский уезд. Наряду с перечисленными командировками калмыки ежегодно продолжали нести службу на пограничной линии. После возвращения из Заграничного похода ставропольские калмыки к участию в войнах России с внешним врагом больше не привлекались. Они продолжали нести пограничную службу на форпостах Оренбургской линии и периодически направлялись в соседние уезды для содействия полиции в поддержании порядка и поимки преступников. Последняя такая командировка случилась в 1839 г. Симбирский гражданский губернатор Н.И. Комаров докладывал министру внутренних дел, что в городах вверенной ему губернии, особенно в Самаре и Сызрани, часто случаются поджоги кражи, в некоторых уездах, расположенных вдоль рек Волги, Самары и Суры укрываются бродяги и беглые крестьяне. Задержать 46 правонарушителей и восстановить порядок силами местной полиции не представлялось возможным. Для исправления ситуации губернатор ходатайствовал о привлечении к полицейской службы калмыков Ставропольского войска и оренбургских казаков из станиц, находившихся в Симбирской губернии. Императорским указом казачьим станичным правлениям и Ставропольской войсковой канцелярии вменялось в обязанность по требованию симбирского гражданского губернатора «наряжать команды для содействия в нужных случаях местной полиции» [13]. Приказы от Н.И. Комарова о командировании команд в уезды вверенной ему губернии в Ставропольскую войсковую канцелярию поступали дважды. 1 июня он потребовал наряд в сто человек для «задержания подозреваемых в поджигательствах» и «удержании в покорности законной власти» жителей Корсунского, Сенгилеевского и Сызранского уездов. Калмыков разбили на две равные команды. Первая команда в сопровождении четырех урядников и четырех зауряд-чиновников была направлена в Симбирск, вторая – с таким же командирским составом – в Сенгилей. 9 июня командующий Ставропольским войском полковник Золотарев отрапортовал в Оренбург о командировании еще одной команды из тридцати калмыков в распоряжение ставропольского уездного исправника. Калмыки должны были обеспечивать безопасное судоходство на Волге, вблизи Жигулевских гор, где накануне пятью неустановленными разбойниками было ограблено судно крестьянина Г. Пантелеева [14]. Так начала складываться практика, позволявшая симбирскому гражданскому губернатору по своему усмотрению вызывать казачьи и калмыцкие контингенты без предварительного уведомления их основного начальника, командующего Оренбургским отдельным корпусом и оренбургского военного губернатора В.А. Перовского. Не имея возможности открыто противиться монаршей воле, Перовский информировал правительственные инстанции о злоупотреблениях гражданских властей и нерациональном использовании войск. Напоминал он и о том, что к полицейской службе привлекаются казаки, состоящие на льготе, тем самым они отвлекаются от полевых работ и других необходимых хозяйственных занятий. Ставропольские калмыки продолжали исполнять полицейские обязанности до второй половины июля 1839 г. Их сменили направлявшиеся на службу в Москву 546 уральских казаков [15]. Описанные выше события показывают, что ставропольские крещеные калмыки регулярно привлекались к исполнению полицейских обязанностей. Можно даже сказать, что наряду с участием в войнах и охраной границ, они стали частью их воинской повинности. Повинностью дополнительной, вызываемой стечением обстоятельств, а потому особенно обременительной как в материальном, так и моральном отношении. 47 Библиографический список 1. Выписка из донесения И.К. Кириллова в КИД от 20 декабря 1736 г. Волжские Ставропольские калмыки: середина 30-х гг. XVIII в. – первая половина XIX в. Документы и материалы: в 4 т. Т. 1: Ставропольское калмыцкое войско в середине 30-х – 60-х гг. XVIII в. – Ростов-на/Д., 2011. – С. 45–46. 2. ГАОО. – Ф. 6. – Оп. 11. – Д. 323. – Л. 84–85. 3. Худайгулов, Т.С. Башкирское восстание 1755-1756 гг. : автореф. дис. … канд. ист. наук. / Т.С. Худайгулов. – Уфа, 2008. – С. 25. 4. ГАОО. – Ф. 3. – Оп. 1. – Д. 36. – Л. 242–243. 5. Чулошников, А.П. Восстание 1755 г. в Башкирии / А.П. Чулошников. М.-Л., 1940. С. 71–109. 6. ГАОО. – Ф. 3. – Оп. 1. – Д. 36. – Л. 518–520. 7. ГАОО. – Ф. 3. – Оп. 1. – Д. 36. – Л. 539–539об. 8. ГАОО. – Ф. 3. – Оп. 1. – Д. 36. – Д. 87. – Л. 106–106об. 9. Дубровин, Н. Пугачев и его сообщники. Эпизод из истории царствования Екатерины II 1773–1774 гг. / Н. Дубровин. – СПб., 1884. – Т. 1. – С. 88. 10. Дубровин, Н. Пугачев и его сообщники. Эпизод из истории царствования Екатерины II 1773–1774 гг. … – С. 99–102. 11. Джунджузов, С.В. «Пугачевское замешательство» и Ставропольское калмыцкое войско / С.В. Джунджузов // Вестник Самарского государственного университета. – 2013. – № 2(103). – С. 49–52. 12. ГАОО. – Ф. 6. – Оп. 11. – Д. 602. – Л. 1–2 13. ГАОО. – Ф. 6. – Оп. 11. – Д. 602. – Л. 46–47. 14. ГАОО. – Ф. 6. – Оп. 11. – Д. 602. – Л. 56, 62об. УДК 355.4+93 В.И. Завершинский ОРЕНБУРЖЦЫ ЛЕЙБ-ГВАРДИИ СВОДНО-КАЗАЧЬЕГО ПОЛКА В ГОДЫ 1-МИРОВОЙ ВОЙНЫ В статье рассматривается история создания лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка, источники его пополнения, показывается командный состав. Особе внимание уделено участию полка в боевых действиях в годы Первой мировой войны, подвигам его офицеров и казаков. Показано отношение казаков к смене власти, их участие в революционных событиях периода 1917 года. Ключевые слова: казачьи войска, сотня, полк, лейб-гвардия, Оренбургские казаки, Первая мировая война, боевые действия, Георгиевские кавалеры, революция. Лейб-Гвардии Сводно-Казачий полк (далее ЛГСКП – авт.) был сформирован 27 мая 1906 года, точнее, повелено было сформировать этот полк, «взяв по одной сотне из Оренбургского и Уральского казачьих войск, по полусотне из Сибирского и Забайкальского, и по взводу от Астраханского, 48 Семиреченского, Амурского и Уссурийского казачьих войск. Лейб-Гвардии Уральскую казачью его Величества сотню обратить на сформирование 1-й сотни полка». ЛГСКП в августе того же 1906 года получил права и преимущества, присвоенные войскам старой Гвардии. Уральская сотня, вошедшая в состав ЛГСКП, наименована 1-ой Уральской Его Величества сотнею ЛГСКП. Она дислоцировалась в Гатчине. В списках сотни в разные годы числились императоры Александр II и Александр III, в январе 1899 года звание шефа сотни принял Николай II. В Уральской сотне полка состоял и Цесаревич Алексей Николаевич. В 1906 году в составе ЛГСКП находились 1-я Уральская, 2-я Оренбургская, 3-я (Сибирская полусотня, Семиреченский и Астраханский взводы) и 4-я (Забайкальская полусотня, Амурский и Уссурийский взводы) сводные сотни. Полковой праздник отмечался 6 апреля, в день памяти Святого Евтихия, патриарха Цареградского. Знаком отличия полка был простой штандарт с Андреевской лентой и надписями «1798–1898», на скобе – «1906. Лейб-Гвардии Сводно-Казачьего полка». Нагрудный знак ЛГСКП утвержден 4 октября 1912 года и представлял собой императорскую корону, опирающуюся на две атаманские насеки. Уральская сотня с июня 1909 года имела свой нагрудный знак – венок, увенчанный двуглавым орлом под золотой короной. На груди орла, на щитке вензель императора Павла I, основателя сотни, на малиновой ленте дата «5 сент. 1798–1898». В середине венка на атаманских насеках помещался вензель императора Николая II. По положению о формировании ЛГСКП, предлагалось «выбор офицеров для первоначального упомплектования вновь формируемого полка произвести по усмотрению наказных атаманов подлежащих казачьих войск… из отлично аттестованных (преимущественно из отличившихся в русскояпонскую войну) и принадлежащих к войсковому сословию своих войск. «Назначаемые в полк казаки должны быть видные, рослые, совершенно здоровые и безусловно хорошего поведения». По штату в ЛГСКП должно было состоять 28 офицеров. Командир полка по чину – генерал-майор. Два его помощника (заместителя) – полковники. Сотенные командиры – есаулы. Кроме того, полагалось иметь 21 оберофицера, старших и младший докторов, ветеринарных фельдшеров, делопроизводителя по хозяйственной части и полкового священника. В числе строевых нижних чинов полагалось иметь 4 вахмистров, 22 старших и 29 младших урядников и штаб-трубача. Трубачей, приказных и казаков по военному времени числилось 584, по мирному – 651 человек. ЛГСКП имел форму обмундирования и снаряжения по образцу ЛейбГвардии Уральской казачьей Его Императорского Величества сотни, но с отличиями по приборному сукну, т. е. по войсковому цвету. Цвет приборного сукна у оренбуржцев был светло-синий, у сибиряков – алый, у астраханцев – желтый, у семиреченских – малиновый, у забайкальцев, амурцев 49 и уссурийцев – желтый. Аналогичным был и цвет колпака папах и околышей фуражек. 1-я Уральская сотня сохранила существовавшее традиционное обмундирование и цвет приборного сукна – малиновый. Полком командовали офицеры, оставившие заметный след в военной истории России. Первым его командиром был уралец Л.П. Жигалин, в чине генерал-лейтенанта возглавивший 2-ю Сводную дивизию. В 1911 году его сменил М.Н. Граббе, ставший несколько лет спустя атаманом Донского казачьего войска. Председателем правительства и войсковым атаманом Всевеликого Войска Донского стал и третий командир ЛГСКП генераллейтенант А.П. Богаевский. Последним командиром полка стал уральский казак Н.Н. Бородин. В отличие от своих предшественников, воевавших в годы гражданской войны в рядах белого движения, Бородин признал советскую власть и с осени 1917 года являлся преподавателем 2-ой Кавалерийской школы у красных. Командирами Оренбургской сотни ЛГСКП последовательно являлись офицеры ОКВ Л.П. Тимашев, Г.М. Фаддеев, С.А. Наумов, короткое время и до ноября 1917 года, когда «офицеры и чиновники были удалены из полка» полковым Советом казачьих депутатов, – П.Г. Жуков. Служба в Гвардейском полку, каковым являлся ЛГСКП, была почетной и престижной. В его списках числились генералы и видные сановники, войсковые атаманы, члены императорских фамилий. Вопреки утвердившему за годы советской власти мнению, что гвардейцы только что и делали, как пили шампанское и прожигали жизнь на балах и смотрах, русская гвардия с началом мировой войны в полном составе выступила на фронт и, как показали последующие события, понесла наиболее ощутимые потери в личном составе. Не стал в том исключением и ЛГСКП, ушедший в числе 27 офицеров и 723 казаков на поля сражений 8 августа 1914 года. Полк участвовал в Люблин-Холмской, ВаршавскоИвангородской и Лодзинской операциях. В августе-сентябре 1915 года он был в конвое Верховного Главнокомандующего. В 1916 и 1917 годах – бои под Ковелем и на реке Стоход, правого притока реки Припять. 7 офицеров ЛГСКП получили Георгиевские награды. За боевые подвиги казаки полка получили 437 Георгиевских крестов и 448 Георгиевских медалей. Личный состав 2-ой Оренбургской сотни комплектовался казаками Оренбургского, Верхнеуральского и Троицкого военных отделов, как правило, из числа наиболее достойных. За время Первой мировой войны широко известным стал в истории ЛГСКП стал случай с оренбургскими казаками Зобниным и Алпеевым. Казаки Николай Зобнин и Иван Алпеев служили во 2-ом Оренбургском казачьем Воеводы Нагого полку и после поражения 2-й армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии оказались во вражеском плену. Пленных задействовали на сельхозработах. Использовав благоприятный случай, казаки Алпеев и Зобнин сбежали в Голландию. С риском для жизни они 50 через Великобританию возвратились в Россию. Беглецов принял Походный Атаман казачьих войск Великий Князь Борис Владимирович. 27 октября 1915 года он представил героев Николаю II, о чем сохранилась запись в дневнике императора. Младший урядник 2 ОКП Николай Зобнин состоял по Красноярской станице, приказный Иван Алпеев – был родом из поселка Алексеевского Донецкой станицы. В изданном по этому случаю приказе по Оренбургскому казачьему войску отмечалось: «Его Императорское Величество, после милостивых разговоров, названных нижних чинов соизволил наградить Георгиевскими крестами 4-й степени и приказал им явиться во 2-ю Оренбургскую сотню Лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка для получения обмундирования, а затем уволил в Войско на один месяц в отпуск и по истечении срока такового явиться в Лейб-гвардии Атаманский, Его Императорского Величества Государя наследника Цесаревича, полк для отправления их оттуда в действующую армию. Ввиду ходатайства командира Лейб-гвардии Сводного Казачьего полка и неимения препятствий к переводу со стороны Походного атамана Его Императорского Высочества Великого Князя Бориса Владимировича, младший урядник Зобнин и приказный Алпеев из 2-го Оренбургского казачьего Воеводы Нагого полка переводится в Оренбурскую сотню Лейб-гвардии Сводно-казачьего полка». Известный оренбургский ученый В.Г. Семенов в историческом очерке, посвященном этому событию, писал, что в 1992 году встречался с дочерью И. Алпеева – Александрой Ивановной. По ее рассказу, Иван Прокофьевич Алпеев родился в 1888 году в поселке Алексеевском, Донецкой станицы ОКВ. Накануне Первой мировой войны был уже женатым, призван во 2-ой Оренбургский казачий полк. После побега из плена и встречи с Императором, в отпуске путь Алпеева от Перевоцка до поселка Алексеевского, почти 7 верст, представлял собой живой коридор из жителей окрестных населенных пунктов. В ЛГСКП Алпеев был еще не раз награжден. После войны Иван Прокофьевич жил своим хозяйством, в колхоз во время коллективизации не вступил. В 1931 году Алпеева раскулачили и выслали. Позднее все вроде бы наладилось, но в июле 1937 года Алпеев И.П. стал жертвой необоснованных репрессий. Последующую судьбу Николая Зобнина установить пока не удалось. За бои в период с 15 июля по 1 сентября 1916 года Иван Алпеев был награжден Георгиевской медалью 3 степени № 156909, этим же приказом Георгиевскую медаль № 156908 3 степени получил и Николай Зобнин. 30 ноября 1916 года был обнародован и приказ по 39 армейскому корпусу от 19 ноября 1916 года, извещавший, что младший урядник Николай Зобнин и приказный Иван Алпеев были награждены Георгиевскими крестами 3-ей степени. В приказе говорилось: «В ночь с 13 на 14 октября 1916 года на реке Стоходе у кол. Марьяновки, вызвавшись охотниками на разведку, под сильным действительным огнем противника, с явной опасностью для 51 жизни, одними из первых преодолели проволочные заграждения противника, увлекая за собой товарищей содействовали успеху атаки». Личные и групповые подвиги казаков ЛГСКП фиксировались в приказах по Гвардейскому корпусу и полку и дублировались последующими документами-приказами по Оренбургскому казачьему войску. Без подробностей и цензурированнно сведения о наградах публиковались и в средствах массовой информации. В приказах по ЛГСКП довольно часты описания личных подвигов. Вот пример из приказа № 335 от 26.11.1916 года. Награждены: «…2-ой Оренбургской сотни: старший урядник Андрей Смолоногов, Георгиевским крестом 3 степени № 92616 за то, что в ночь с 6 на 7 октября 1916 года на реке Стоход у деревни Новый Моссор, будучи старшим команды разведчиков, под ружейным и артиллерийским огнем, добыл и доставил ценные сведения о противнике…». Или из того же приказа о награждении: «…Трубач Яков Ломакин Георгиевским крестом 4 степени № 727915 за то, что, вызвавшись разведчиком, в ночь с 13 на 14 октября 1916 года при атаке неприятельских окопов восточнее кол. Мистечко на реке Стоходе под сильным огнем противника первым преодолел проволочное заграждение и в полной мере способствовал успеху атаки…». Полными Георгиевскими кавалерами из Оренбургской сотни полка стали вахмистр Николай Казанцев (станица Коельская и подхорунжий Алексей Колобынцев из Полтавской), многие стали кавалерами креста 2, 3 и 4 степеней. О захвате казаками автомобиля Саксонского Королевского двора осенью 1916 года много писалось в газетах России. В Ставку об этом случае было доложено так: «…Автомобиль, захваченный Лейб-Гвардии Сводноказачьим полком у гор. Ловича, является боевым трофеем, и, по существу, подлежит сдаче в автомобильный резерв фронта. Захват этого автомобиля произошел при исключительных боевых условиях и принадлежал Саксонскому Королевскому Двору, поэтому он является особенно редким трофеем боевой истории полка, а также, имея в виду его малую пригодность для военных целей, считаю возможным оставление его за полком…». Как и многие фронтовые части, ЛГСКП оказался в водовороте событий 1917 года. Оставаясь до последнего часа верными присяге Императору, казаки только 31 марта 1917 года избрали полковой комитет, утвержденный командиром полка полковником Бородиным. Возглавил комитет астраханский казак подъесаул Борис Самсонов. Товарищем (заместителем) стал оренбуржец приказный Николай Павлов. В членах комитета значились старший урядник Константин Замотохин, казаки Никифор Захаров и Иван Прокофьев. С этого времени огненная межа разделила личный состав полка на два непримиримых лагеря – сторонников и противников пролетарской власти. В огне братоубийственной гражданской войны и в последующие годы 52 многие из сослуживцев по полку сложили свои головы, отстаивая свое видение светлого будущего России. Как показало время – в этой борьбе победителей не оказалось. Но память о героях той далекой войны мы обязаны сохранять. Это наша история и ее следует воспринимать такой, какой она сложилась. Лейб-Гвардии Сводно-Казачий полк просуществовал в российской истории очень малое время, с 1906 по начало 1918 года, а его личный состав является ярким примером служения казаков своему Отечеству. УДК 32.019.5+316.3 Р.И. Зекрист ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ И ТЕХНОЛОГИИ ВОЗДЕЙСТВИЯ ВЛАСТИ НА ФОРМИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ: СОВРЕМЕННАЯ ВОЙНА В статье рассматриваются специальные формы и способы влияния власти на жизнедеятельность людей с целью их все более эффективного подчинения и контроля над ними. Анализируются некоторые направления глобалистской стратегии и тактики разрушения сферы образования и воспитания, угрожающие стабильности национального государства. Ключевые слова: власть, национальные государства, политическая элита, коммерциализация образования, глобализация, личность, глобализм, культура. Мир жизнедеятельности людей подвергается влиянию со стороны государства и власти не только с помощью юридических законов. В ХХ столетии стали разрабатываться специальные формы и способы влияния власти на жизнедеятельность людей с целью их все более эффективного подчинения и контроля над ними. Как известно, в Советском Союзе помимо пропаганды и аналогичных ей форм в 1930-е – первые годы 1950-х (до смерти И.В. Сталина) широко применялись репрессии против населения страны. Миллионы были сосланы в лагеря «архипелага» ГУЛАГ или же просто расстреляны по постановлению «особой тройки». Приход к власти Н.С. Хрущева изменил ситуацию: репрессии были отменены, лагеря ГУЛАГа законсервированы. При Л.И. Брежневе появились диссидентские движения, порожденные «оттепелью». В лагеря уже отправляли мало, зато был изобретен новый вид наказания – помещение в специальные психические лечебницы («психушки»). После распада СССР в образовавшихся на его руинах суверенных государствах влияние властных структур на жизнедеятельность людей продолжается. При этом следует иметь в виду, что эти влияния исходят, как минимум, из двух источников: 1) из системы наличной национально53 государственной власти и 2) из системы власти, представляющей стратегию и тактику глобализма, «золотого миллиарда», от так называемого тайного Мирового правительства. Мы коснемся второго источника, так как в условиях современности это более актуально. Обратимся к тем работам, в которых он является предметом исследования. Конечно, проверить излагаемое в них непросто, но некоторые события на планете позволяют судить о том, что в этих работах содержатся и зерна истины. На роль Мирового правительства разные авторы выдвигают разные тайные и явные (в том смысле, что о них известно, что они существуют) силы: масоны, иллюминаты, сионисты или вот даже представители тайного Четвертого рейха [1]. Нам безразлично, кем организовано тайное Мировое правительство. Нам важно, что, по крайней мере, тенденция к его установлению существует и заявила о себе стратегией и тактикой глобализма, стремящегося подчинить планету власти «золотого миллиарда». Может возникнуть вопрос: кто те люди, которые стоят во главе «золотого миллиарда» и осуществляют целенаправленную стратегию и тактику глобализма? На первый взгляд, это – руководители ведущих держав (США, Великобритании и др.). Так считает большинство. Многие так не считают. Дж. Коулман (согласно другой транскрипции, Колеман) пишет: «Несомненно, очень многие из нас знают, что люди, работающие в нашем правительстве, – это совсем не те люди, которые в действительности принимают решения по политическим и экономическим вопросам, как во внутренней, так и во внешней политике. Это побуждает многих обращаться в поисках истины к альтернативной прессе – к тем авторам информационных бюллетеней, которые, подобно мне, искали, но не всегда находили корень смертельной болезни…» [2, с. 24]. «Эти люди, – добавляет Дж. Коулман, – слуги Мирового правительства и Нового мирового порядка» [2, с. 28]. Это правительство – тайное, его членов никто из простых людей не знает, а если и знает, то не догадывается, что они в него входят. Центром этого правительства, судя по всему, являются Соединенные Штаты Америки. И очевидно, что их отцы-основатели (возможно, и не все) как раз и входили в него. По крайней мере, не секрет, что они были масонами или иллюминатами, о чем говорят хотя бы символы на Большой печати США и на однодолларовой купюре. Таких организаций весьма немало, но исследователи выделяют три основных: 1) Совет по международным отношениям, 2) Бильдербергский клуб и Трехстороннюю комиссию. К ним добавляют Организацию Объединенных Наций, Международный валютный фонд, Римский клуб, Фабианское общество, Тавистокский институт человеческих отношений, Федеральную резервную систему и многие другие. Дж. Коулман (Колеман) считает, что над всеми ими стоит таинственный Комитет Трехсот, под началом которого существует множество других организаций [3, с. 277–304]. 54 Основная задача (задача-средство) глобалистов состоит в том, чтобы ослабить, а в пределе – ликвидировать национальные государства, в первую очередь те, на территории которых расположены полезные природные ископаемые и иные ресурсы. Но любое государство – это не самодействующий субъект, оно для своего функционирования нуждается в субъектах, осуществляющих властные и иные полномочия. На протяжении длительной истории эти полномочия исполняет властвующая элита, противостоящая остальным гражданам государства, обобщенно именуемым народом. Но если политическая элита национальных государств все же заинтересована в сохранении национального государства (ведь этим она «кормится»), то стала формироваться новая экономическая элита (бизнес-элита), которая вообще дистанцировалась не только от интересов своего народа, но и от своего национального государства. В этом им способствуют глобалисты. Как отмечает А.А. Хамидов, они способствуют «как можно более стремительному разложению прежних национально-государственных элит и конституированию новых. Прежние элиты – экономические, политические, интеллектуальные, – во-первых, не были абсолютно противопоставлены своим народам, во-вторых, они выражали и отстаивали национальногосударственные интересы в их единстве с интересами общечеловеческими. Новые элиты ориентированы противоположно» [4, с. 28]. Это, разумеется, относится не ко всем членам элиты, но та часть, которая поддалась глобалистскому влиянию, видит свои собственные интересы уже за пределами своего национального государства. В особенности усилия глобалистов направлены на то, чтобы разложить властные элиты всех уровней. Новые, коррумпированные и зависимые от транснациональных финансовых кругов национальные элиты стали марионетками в руках этих кругов. «Сегодня, – пишет А.С. Панарин, – быть элитой и реализовать себя как элита означает поставить себя в независимое положение от национальных интересов и национальных чаяний. … Эпоха глобализма поставила национальные элиты в некоторое промежуточное положение: между собственным народом и международными центрами власти» [5, с. 6–7]. Но подобное дистанцирование элиты от народа и ее своеобразная денационализация характерна и для инициатора глобалистской политики – США. Была сформирована новая экономическая и отчасти политическая элита, которая работала не на государство, а на себя и на транснациональные финансовые корпорации. Она стала позиционировать себя как якобы причисленную к членам этих космополитических корпораций. Как замечает А.С. Панарин, глобализм «представляет собой процесс интернационализации элит за спиной народов, более не могущих на эти элиты рассчитывать» [5, с. 24]. Но вывезенный из страны капитал немедленно попадал под контроль международных финансистов – «дирижеров» от «золотого миллиарда», которые отныне обретали возможность прямого влияния на чиновников, чьи капиталы оказались в зарубежных банках, в выгодном для себя направлении. 55 Транснациональные и трансгосударственные корпорации заинтересованы в том, чтобы на территориях третьих стран (а сюда они относят и постсоветские национальные государства) создать такие социальные страты, которые были бы завязаны на их продукцию, идеологию, ценности. В тех же случаях, когда не получается целиком включить независимое государство в сферу своего влияния, то, как правило, применяется технология создания в нем анклавов так называемого «информационного общества». Новейший империализм использует их для изъятия не только природных ресурсов, но и пригодного для них человеческого капитала – собственников финансов и носителей интеллекта (способствуя «утечке мозгов»). При таком отношении к странам своего влияния прогресс более развитой, «осваивающей» стороны осуществляется за счет деградации «осваиваемой». При этом масштабы деградации разрушаемого общества и утраты его национальной культуры намного превосходят выигрыш в культуре и прогрессе более развитой стороны, т.е. осуществителей стратегии и тактики глобализма. Обратимся в этой связи к некоторым направлениям глобалистской стратегии и тактики. Д. Айк отмечает, что для достижения глобалистами поставленной цели «нужно: 1. Поддерживать пустоту в головах людей; подрывать их умственную деятельность; ухудшать качество образования в математике, системном дизайне и экономике и подавлять техническое творчество. 2. Вызывать в людях эмоции, стимулировать у них потакание своим желаниям и устремлениям в эмоциональной и физической деятельности. Для этого надо: а) постоянно осуществлять эмоциональные оскорбления и атаки (ментальное и эмоциональное изнасилование) посредством непрекращающегося шквала секса, насилия и показа военных действий в СМИ – особенно по телевидению и в газетах; б) давать людям то, что они хотят, а в дальнейшем – «жвачку для разума» – и лишить их того, в чем они действительно нуждаются; в) переписывать историю и законы и подталкивать людей к отклонениям от нормы, переключая объект их мышления с личных потребностей на полностью сфабрикованные внешние» [6; 33–34]. Эти цели, согласно Д. Айку, возложены на следующие институции: «СМИ: отвлекают внимание взрослых от реальных социальных проблем на второстепенные вопросы. Школы: не дают молодому поколению знания о реальной математике, реальной экономике, реальном праве и реальной истории. Развлечения: удерживать развлечение людей на примитивном уровне. Работа: нагружать людей работой, работой, работой для того, чтобы у них не оставалось времени на размышления…» [6, с. 34]. Соглашаясь с Д. Айком, мы одни выделенные им направления конкретизируем, а другие добавим, так как о них у него ничего не сказано. Во-первых, ведется обработка сознания в направлении разложения ценностного уровня сознания и сведéния его к уровню полезностей, приви56 вается жажда потребительства и приобретательства. Императив быть стремятся вытеснить императивом иметь. Людям внушается, что польза – это то высшее, к чему человек должен стремиться, и что на этом пути все средства оправданы. Насаждается культ гедонистического образа жизни. Это осуществляется, прежде всего, посредством рекламы, вторгающейся в жизнь людей на каждом шагу и в самых различных видах. Глобалисты ведут тактику насаждения товаризации и коммерциализации всех форм и сфер культуры и всех аспектов человеческой жизнедеятельности. Тем самым дискредитируются все высшие ценности и святыни как якобы иллюзорные и утопичные. Следовательно, рыночные, товарно-денежные отношения глобалисты стремятся распространить на все в человеческой культуре. Однако коммерциализация искусства, науки и сферы образования грозит полной их деградацией. Г. В. Горохов пишет о двух последних: «В таком случае исчезает всякое различие между, например, автомобильным концерном БМВ и университетом Людвига-Максимилиана в Мюнхене. Поэтому в условиях развития «академического капитализма» особое место получают «научные менеджеры», поскольку сегодня гораздо более важно умение привлечь спонсорские финансовые средства, чем способности ученого и педагога. В такой системе ученые и профессора становятся «торговыми» агентами, а директора институтов и ректоры университетов – хозяевами коммерческих предприятий. Ученый совет теряет свое значение как высший орган самоуправления и становится контролирующим органом типа наблюдательного совета на фирме. Превращение университета или научноисследовательского института в коммерческое предприятие означает изменение их роли, поскольку и сами они становятся своего рода “торговыми” агентами, которые находятся в постоянной конкуренции с другими коммерческими предприятиями и вынуждены позиционировать себя на образовательном и исследовательском рынке, причем их названия – не что иное, как фирменный знак – символический капитал» [6; 4]. Негативных следствий из коммерциализации науки, из превращения научного исследования в коммерческое предприятие весьма немало, но здесь на этом останавливаться нет возможности. Вот лишь некоторые. «Коммерционализация академического исследования ведет к тому, что нарушается главный принцип научной этики – общедоступность научных знаний и основного закона существования научного сообщества – свободы научного исследования, а это ведет к деструкции процесса саморазвития академического мира. Да и само научное знание, как продукт научного производства, приобретает статус “финансового товара” t. Таким образом, обнаруживается комок таких, например, противоречий, как глобализация и традиции, массовость и элитарность, секретность, коммерческая тайна и всеобщая доступность нового знания. Найти оптимальное соотношение между ними оказывается непросто» [6; 5]. 57 А вот представители философского постмодернизма усматривают в товаризации знания положительную тенденцию, за которой, по их мнению, будущее. Для эпохи модерна характерна уверенность в том, что производство знания есть одновременно и производство, совершенствование субъекта познания. Не так это выглядит и оценивается с позиций постмодернизма. И это будет концом науки. Массовое сознание порождается массовым обществом и массовой культурой. Обычно говорится, что массовая культура порождается представителями массы и для массы. Это верно лишь отчасти. Со второй половины ХХ века этот вид культуры целенаправленно и планомерно разрабатывается слугами «золотого миллиарда». С этого времени она насыщена, в основном, всевозможными симулякрами – суррогатными заместителями действительных феноменов. Одним из таких симулякров Ж. Бодрийяр считает гаджет, который, по его словам, «является технической пародией, наростом из бесполезных функций, непрерывной симуляцией функций без реального практического референта» [7]. Игра-симулякр предстает в системе тотальной массовой культуры как своеобразное отстраненное манипулирование симулякрами же. Почему разрушение именно сферы образования и воспитания наиболее опасно для стабильности национального государства? Да потому, что, как правильно отмечает А. А. Хамидов, «в отличие от всех иных сфер – экономики, права, политики, науки, искусства и т. д. – каждая из которых своим влиянием захватывает все же не всего человека и на иные сферы влияет тоже не тотально (в противном случае они не обладали бы каждая относительной самостоятельностью), сфера образования и воспитания оказывает близкое к тотальному влияние как на человека, так и на все эти отчужденные и захваченные каждая внутри себя отчуждением сферы Социума. Ведь она формирует всех членов общества, независимо от их статуса и положения в социумной стратификации. Сквозь нее проходит каждый (в пределе, конечно) индивидуум, прежде чем занять то или иное место в материальном производстве, в науке, политике и т. д., включая и самое систему образования» [8; 143]. Не случайно поэтому, что она является предметом деструктивных усилий глобалистов. Глобалисты внедряют и даже насаждают массовую культуру, притом в ее низших образцах, а именно в тех, которые способствуют разрушению духовности, провоцируют актуализацию и амплификацию эгоистическигедонистических и агрессивных инстинктов и побуждений. В частности, экспортируются те ее формы и образцы, в которых героизируется агрессивное поведение, кровавые драки, насилие, этически не регламентированный секс. Все это направлено на последовательное разрушение этнических и национальных культур и их ценностей как основ национальной государственности. Внедрение американизированной эрзац-культуры призвано размывать подлинную культуру вообще, этническую и националь58 ную, в частности. Оно призвано также способствовать утрате людьми их действительной идентичности и правильной ориентации в мире, превращению их в аморфную массу и даже в толпу. Тут, как нетрудно заметить, имеется прямая связь между национальной государственностью и национальной культурой. Чем прочнее государство, тем более расцветает национальная культура, и, наоборот, чем более сохранена и развита, а также продолжает развиваться национальная культура, тем более мощным является национальное государство. Но без развитых субъектов культуры не будет ни того, ни другого. Поэтому-то глобалисты и ведут наступление на самое человеческую субъектность. Таков один из вероятных сценариев не столь уж далекого будущего. Библиографический список 1. Фаррелл, Дж. Нацистский интернационал. Послевоенный план нацистов по контролю над миром / Дж. Фаррелл. – М.: Эксмо, 2011. – 446 с. 2. Коулман, Дж. Иерархия заговорщиков: Комитет Трехсот / Дж. Коулман. – М.: Древнее и современное, 2011. – С. 24. 3. Колеман, Дж. Комитет 300. Тайны мирового правительства. – Изд. 5-е / Дж. Колеман. – М.: Витязь, 2011. – С. 277–304. 4. Хамидов, А.А. Проблема глобализации без альтернативы: глобализм или антиглобализм / А.А. Хамидов // Евразия. – 2005. – № 1. – С. 28. 5. Панарин, А.С. Искушение глобализмом / А.С. Панарин. – М.: Русский Национальный Фонд, 2000. – С. 6–7. 6. Айк, Д. Бесконечная любовь – единственная истина, все остальное – иллюзия. Тайны мира сновидений, который мы считаем «реальностью». – С. 33–34. 7. Бодрийяр, Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Ж. Бодрийяр. – М., 2006. – С. 146. 8. Хамидов, А.А. Отчуждение в сфере образования / А.А. Хамидов // Человек в мире отчуждения. – Алматы: Гылым, 1996. – С. 143. 59 УДК 343.97 С.В. Зуев ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ ПРЕСТУПНОСТИ В РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В статье рассматриваются внутренние и внешние факторы, оказывающие влияние на развитие и распространение преступности в годы Первой мировой войны. Ключевые слова: Первая мировая война, преступность, расследование преступлений, латентная преступность, сокрытие преступлений. Развитие преступности на период военных действий и конфликтов отмечается разными авторами [5, с. 171; 3, с. 33,115]. В России в годы Первой мировой войны (1914-1918 гг.) такая тенденция была обусловлена как внутренними (внутригосударственными), так и внешними (отмеченные участием других государств) факторами. К внутренним факторам данного явления, прежде всего, следует отнести политическое и экономическое состояние страны. Только в первые месяцы войны отмечался патриотический подъем основной массы населения. В дальнейшем ситуация резко изменилась. О трудностях, переживаемых населением, свидетельствовали данные, получаемые от секретных сотрудников управления. В своих донесениях агенты отражали ситуацию военного времени, для которой было характерно ухудшение материального положения населения, в первую очередь рост цен, неудачные решения властей, отношение к самой войне, императору и членам императорской семьи [1, с. 36–39]. Другим немаловажным фактором развития преступности была повышенная трудность в выявлении, установлении и расследовании совершаемых в военное время и в боевой обстановке военнослужащими преступлений, привлечение их к уголовной ответственности и постановление законных и обоснованных приговоров. Недостаток в специальной литературе способствовал этому и косвенно влиял на кадровую подготовку полицейских, следователей и судебных чиновников. В рассматриваемый период только создавались первые объективные предпосылки для выделения знаний криминалистического характера из уголовно-процессуальной науки в самостоятельную научную область. В первое десятилетие XX в. заметное место в процессе формирования методико-криминалистических рекомендаций в России заняли работы Е.Ф. Буринского, определившего принцип зависимости содержания средств, приемов и методов расследования преступлений от достижений 60 иных наук и обосновавшего необходимость изучения и обобщения способов совершения преступлений для последующей разработки мер противодействия преступной деятельности. Практическое руководство С.Н. Трегубова знакомило читателя с широким кругом криминалистических средств, приемов и рекомендаций по расследованию некоторых видов преступлений [8]. Работа Б.Л. Бразоля содержала рекомендации по действиям следователя при расследовании железнодорожного крушениям [7]. Помимо этих работ в первое десятилетие XX в. вышли в свет справочные издания, в которых затрагивались методические указания по расследованию отдельных категорий преступлений [6]. Несмотря на возросший уровень криминалистических работ указанного времени, в целом багаж дореволюционной российской криминалистики был явно недостаточен, для того чтобы можно было говорить о ней как о самостоятельной науке. Тем более не было достаточных оснований для выделения в рамках уголовной техники отдельного раздела – методики расследования конкретных видов преступлений. Предстояла гигантская работа по формированию теоретических основ криминалистики, обоснованию их содержания и места в системе научного знания и разработке на их базе научно-практических рекомендаций технического, тактического и методического характера. Данные проблемы криминалистики особо нуждались в своем решении в годы Первой мировой войны, когда преступность в России достигла поистине своего апогея. Однако происходившие в России социально-политические и экономические события во второе десятилетие XX в. и в последующие годы существенно замедлили процесс становления криминалистической науки. Нужды практики борьбы с преступностью удовлетворялись в основном за счет издания переводной криминалистической литературы западноевропейских стран. Среди работ такого рода были труды А. Гельвига «Современная криминалистика (методы расследования преступлений)» (1925), Г. Шнекерта «Тайна преступника и пути к ее раскрытию» (1925), Э. Аннушата «Искусство раскрытия преступлений и законы логики» (1927) [9]. Преступления, совершаемые военнослужащими в районе вооруженного конфликта, в боевой обстановке, независимо от конкретных обстоятельств их совершения, характеризуются высоким уровнем латентной преступности военнослужащих, который, по мнению некоторых исследователей, достигает 85% [3, с. 33, 115]. При этом, как считают другие авторы, в обычной обстановке на долю латентной воинской преступности приходится лишь около 30% всех совершенных военнослужащими преступлений [2, с. 50–53]. Еще одним фактором развития преступности можно назвать дезертирство в Русской армии. С.В. Маликов путем расчета установил, что за весь период Первой мировой войны из Русской армии дезертировало около 1 млн 865 тыс. военнослужащих (число преступлений получено расчетным 61 способом: к количеству зарегистрированных дезертирств за период с начала войны до 1 августа 1917 г., т.е. к 365 тыс. дезертирств, приплюсован 1 млн 500 тыс. незарегистрированных на 1 сентября 1917 г.) [3, с. 71]. Во время боевых действий особенно увеличивается количество и латентность различных видов уклонений от военной службы, умышленных и неосторожных преступлений, связанных с оружием и боеприпасами, с причинением телесных повреждений и гибелью военнослужащих, преступлений корыстной направленности, преступлений против гражданского населения. В боевой обстановке наиболее отчетливо проявляется самодетерминация латентной преступности военнослужащих. Этому часто способствует сокрытие преступлений командованием, которое нередко преступные действия, повлекшие гибель военнослужащих, относит к боевым потерям, а повлекшие тяжкий вред здоровью – к несчастным случаям, ранениям в ходе боевых операций и др. В ходе войн и боевых действий выявить, учесть, зафиксировать и привлечь к уголовной ответственности за значительную часть совершаемых военнослужащими преступлений практически невозможно, что также способствует увеличению латентной составляющей воинской преступности в периоды ведения боевых действий [4, с. 5]. К внешним факторам развития преступности в России в годы Первой Мировой войны следует отнести подрывную деятельность японских и германских шпионов и разведчиков, действующих на территории страны. На тот период времени наряду с японской против России активно действовала австро-немецкая агентурная разведка – одна из сильнейших спецслужб мира. Австро-германская разведка нацеливала все свои усилия на установление широкой агентурной сети в России. Шпионаж превратился в доходный бизнес – Германия не жалела денег на организацию в тылу России диверсионных групп с целью освобождения немецких военнопленных и уничтожения военного снаряжения. Одной из баз германского шпионажа стала Маньчжурия. Во время Первой мировой войны германская разведка во многом осуществляла свою деятельность, опираясь на китайских и корейских агентов. Наибольшую опасность для российской контрразведки и жандармерии представляли банды хунхузов. Усилия военных властей Германии и Австро-Венгрии были направлены на уничтожение военного снаряжения русской армии. С такой целью агентура этих государств направлялась на объекты военно-стратегического значения, а также предприятия государственной обороны. Шпионская деятельность иностранных подданных была направлена на сбор сведений государственной важности, ведение диверсионной войны в тылу России, убийство высокопоставленных чиновников, освобождение военнопленных и др. Деятельность германских агентов состояла также в антигосударственной пропаганде и агитации, организации саботажа. В различных местностях Российской империи были зафиксированы случаи пожаров на скла62 дах фуража и лесопильных заводах, взрывов на пороховых заводах, в поездах с боеприпасами. Характер данных происшествий дает основание предполагать, что совершались они как диверсионные акции. Негласно помощь германской разведке оказывали подданные таких государств, как Швеция и Финляндия. Сопутствующим внутренних фактором развития преступности здесь можно назвать то, что развертыванию подрывной деятельности японских и германских шпионов и разведчиков способствовали преступное ротозейство, беспечность, а нередко продажность и прямое предательство некоторых российских чиновников и руководителей ведомств. Немецким и японским шпионам путем подкупа удавалось собрать интересующие сведения или иметь доступ к объектам государственной важности и интересующей информации [1, с. 36–39]. Таким образом, были рассмотрены лишь некоторые, заслуживающие, на наш взгляд, особого внимания факторы развития преступности в России. Несмотря на достаточно сложную криминальную обстановку, полиция продолжала работать, собирать и анализировать информацию, раскрывать и расследовать преступления. Системным отслеживанием настроения населения и общей ситуации в губерниях занимались жандармские управления, используя материалы, полученные от полиции, местных должностных лиц, своих информаторов. Меры, принимаемые контрразведывательным отделением и жандармами, были направлены на обнаружение лиц и предметов опасности, на усиление охраны железнодорожных коммуникаций, промышленных объектов и транспортных магистралей, на обеспечение безопасности этих объектов. Представители власти оказывали действенное противостояние германскому шпионажу. Перед органами военной разведки, жандармерией и охранными отделениями стояла единая задача, которая сводилась к обнаружению, обследованию, разработке и ликвидации в кратчайший срок всякого рода шпионских организаций и агентов. В целях единства действий и устранения причин провала сотрудников начальник КРО при необходимости передавал имеющуюся агентуру на местах начальникам губернских жандармских управлений и охранных отделений или информировал их о ее составе. Активное участие в борьбе со шпионажем принимали чины общей полиции. Все поступающие к ним сведения они сообщали в жандармские управления и охранные отделения. Библиографический список 1. Бойко, С.И. Деятельность Казанского губернского жандармского управления по сбору и анализу информации о ситуации в губернии в годы Первой мировой войны / С.И. Бойко // История государства и права. – 2012. – № 6. – С. 36-39. 63 2. Горелик, В.Я. Латентная преступность в условиях военной службы / В.Я. Горелик // Военная мысль. – 1999. – № 5. – С. 50–53. 3. Маликов, С.В. Расследование преступлений в боевой обстановке: дис. ... канд. юрид. наук / С.В. Маликов. – М., 1998. – С. 33, 115. 4. Оноколов, Ю.П. О преступности военнослужащих в военное время и в боевой обстановке / Ю.П. Оноколов // Военно-юридический журнал. – 2011. – № 9. – С. 5. 5. См., например: Герцензон, А.А. К изучению воинской преступности и преступности военного времени в буржуазных государствах / А.А. Герцензон // Ученые записки ВИЮН. – М., 1945. Вып. 4. – С. 171. 6. См., например: Энциклопедия современной криминалистики // Вестник полиции. – 1911. – № 27, 40, 43. 7. См.: Бразоль, Б.Л. Очерки по следственной части. История. Практика / Б.Л. Бразоль. – Пг., 1916. 8. См.: Трегубов, С.Н. Основы уголовной техники. Научно-технические приемы расследования преступлений / С.Н. Трегубов. – Пг., 1915. 9. Чурилов, С.Н. Методика расследования преступлений. Общие положения / С.Н. Чурилов. – М., 2009. 10. Шалягина, Е.В. Деятельность правоохранительных органов в борьбе за безопасность восточных окраин России в начале XX в. (на примере Восточной Сибири) / Е.В. Шалягина // Российский следователь. – 2011. – № 18. – С. 36–39. УДК 341.3 А.И. Кадочников ОГРАНИЧЕНИЯ НА ПРАВО ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТОВ Статья содержит сведения по регулированию и ограничению методов и средств ведения войны сторонами вооруженного конфликта, а также рассматривает основные положения международного гуманитарного права, его общие принципы, правила и ограничения. Ключевые слова: международное гуманитарное право, методы и средства ведения войны, основные договоры. Ограничения в отношении способов ведения войны существовали многие века. Часто они становились результатом неписаного соглашения о нормах поведения, а иногда это было обоюдным пониманием реальности возможного возмездия в случае превышения неких границ дозволенного. В отдельных случаях элементарная гуманность ограничивала тяжелые последствия войны. Международное гуманитарное право регулирует и ограничивает методы и средства ведения войны сторонами вооруженного конфликта. Цель 64 этого – найти баланс между законной военной акцией и гуманитарной задачей уменьшить человеческие страдания, особенно страдания гражданского населения. В XIX веке международное сообщество начало прилагать серьезные усилия по введению эффективных правовых ограничений в отношении ведения войн. Этот процесс продолжался, и был принят целый ряд договоров, например Женевские конвенции 1949 года и Дополнительные протоколы к ним. Происходило также развитие обычного права, и в результате сегодня мы имеем обширную совокупность правовых норм, регулирующих ведение военных действий. Общие принципы закреплены в Гаагской конвенции 1907 года, а также в Женевских конвенциях 1949 года и Дополнительных протоколах к ним 1977 года. Кроме того, имеется ряд других договоров, охватывающих конкретные аспекты, в частности в области вооружений. Центральный принцип всего права, относящегося к ведению военных действий, является принцип проведения различия. Военные акции неизбирательного характера запрещены. Все стороны конфликта должны проводить различие между законными военными целями, с одной стороны, и гражданским населением и гражданскими целями – с другой. Умышленное нанесение удара по гражданскому населению является военным преступлением. Все стороны конфликта должны принимать меры для максимально возможного удаления военных целей от населенных пунктов. Хотя общепризнанно, что в ситуациях нападения на военные цели гражданское население может понести потери, обе стороны конфликта обязаны принять все возможные меры для того, чтобы свести к минимуму ранения и смерти гражданских лиц, а также ущерб гражданским объектам. Если нападение, как можно ожидать, нанесет «ущерб гражданскому населению», который окажется чрезмерным по отношению к конкретному и непосредственному военному преимуществу, которое предполагается таким образом получить, такое нападение надлежит отменить или приостановить согласно принципу соразмерности. Международное гуманитарное право запрещает терроризировать гражданское население и уничтожать средства, необходимые для его выживания, нападая на посевы, источники водоснабжения, медицинские учреждения, жилища и невоенный транспорт. Запрещается захват заложников и использование «живых щитов». Не допускаются также методы и средства, причиняющие излишние страдания комбатантам (от франц. combatant – воин, боец) противника. Раненые и больные, а также лица, больше не принимающие участия в боевых действиях, должны пользоваться уважением. Не разрешается нападать на медицинские учреждения и медицинский персонал. Все стороны конфликта должны уважать защитные эмблемы, принятые Женевскими 65 конвенциями и Дополнительными протоколами к ним, а именно эмблемы красного креста, красного полумесяца и красного кристалла. Ограничения, касающиеся ведения боевых действий согласно международному гуманитарному праву, охватывают также культурные ценности и природную среду. Запрещается нападать на культурные ценности или использовать их в военных целях. Военные действия не должны причинять излишний ущерб природной среде или создавать будущие экологические проблемы. Особое внимание уделяется войне на море и воздушной войне, а также гражданской обороне во время вооруженных конфликтов. Правила, относящиеся к выбору оружия, безусловно, составляют главную часть права ведения боевых действий. Согласно международному гуманитарному праву этот выбор не является неограниченным. В дополнение к принципам проведения различия и соразмерности, международное гуманитарное право, посредством целого ряда международных договоров, объявляет вне закона конкретные виды оружия, в частности биологическое и химическое оружие, ослепляющее лазерное оружие и противопехотные мины. Совсем недавно, в 2008 году, была принята Конвенция по кассетным боеприпасам. Международное право устанавливает ограничения на методы и средства ведения войны. Эти ограничительные меры относятся к видам используемого вооружения, способам его применения и общему поведению лиц, задействованных в вооруженном конфликте. Принцип проведения различия требует, чтобы стороны вооруженного конфликта всегда проводили различие между комбатантами и военными целями, с одной стороны, и гражданскими лицами и гражданскими объектами – с другой, и, соответственно, подвергали бы атакам только законные цели. Основными договорами, устанавливающими ограничения на методы и средства ведения войны, являются Гаагская конвенция 1907 года, Дополнительные протоколы 1977 года к Женевским конвенциям 1949 года, а также целый ряд соглашений по конкретным видам оружия. Международное гуманитарное право запрещает использовать средства и методы, которые причиняют чрезмерные ранения или излишние страдания. Следствием такого правила является запрет на применение определенных видов оружия. На методы использования других видов вооружения были установлены ограничения. Специальные меры по ограничению использования определенных видов оружия включают в себя: Оттавскую конвенцию 1997 года о запрещении противопехотных мин, Протокол 2003 года по взрывоопасным пережиткам войны (в дополнение к Конвенции ООН 1980 года о конкретных видах обычного оружия) и Дублинскую конвенцию 2008 года о запрещении кассетных боеприпасов. Одновременно с запрещением и ограничением неприемлемых видов оружия международное гуманитарное право устанавливает ограничения на 66 использование обычных, «приемлемых», видов оружия. Наблюдается прогресс в контроле над распространением стрелкового оружия, от которого в мире гибнет много мирного населения. Запрещается отдавать приказ не оставлять никого в живых во время сражения. Особые правила применяются к демилитаризованным зонам и не обороняемым местностям. Принцип проведения различия требует, чтобы их действия были направлены только против комбатантов противника и его военных объектов, причинение излишнего и чрезмерного вреда гражданскому населению не допускается. Поэтому имплементация принципа проведения различия требует четко определять лица и объекты, на которые можно нападать на законных основаниях. Что касается таких лиц, то комбатанты противника являются членами вооруженных сил стороны конфликта (за исключением медицинского и духовного персонала). Лица, не принадлежащие к вооруженным силам, являются гражданскими лицами и, следовательно, не могут быть объектами нападения. Впрочем, имеется одно исключение: гражданские лица, принимающие непосредственное участие в военных действиях – индивидуально или в составе группы, – становятся законной целью атаки, но только на период их непосредственного участия в боях. Что касается объектов, то военные объекты определяются по двум критериям: во-первых, объект атаки должен, в силу своего характера, расположения, назначения или использования, вносить эффективный вклад в военные действия; во-вторых, полное или частичное разрушение, захват или нейтрализация его при существующих в данный момент обстоятельствах дает явное военное преимущество. Все объекты, которые не отвечают этим признакам военных объектов, являются гражданскими объектами и на них запрещено нападать. Принцип проведения различия, содержащийся в международном гуманитарном праве, обусловливает ряд требований, выполнение которых необходимо для обеспечения защиты гражданских лиц и объектов. Например, согласно этому принципу в ситуации международного вооруженного конфликта комбатанты обязаны отличать себя от гражданского населения (обычно путем ношения форменной одежды) в то время, когда они участвуют в нападении или военной операции, являющейся подготовкой к нападению. Кроме того, международное гуманитарное право запрещает нападения неизбирательного характера, а также устанавливает принцип соразмерности, который требует, чтобы так называемые попутные потери жизни среди гражданского населения или ущерб гражданским объектам не были бы чрезмерны по отношению к конкретному и непосредственному военному преимуществу, которое предполагается таким образом получить. Для имплементации ограничений и запрещений в отношении нападений все стороны вооруженного конфликта должны также соблюдать специальные меры предосторожности. 67 Нормы ведения боевых действий предоставляют специальную защиту некоторым объектам, в том числе культурным ценностям (например, памятникам истории), объектам, необходимым для выживания гражданского населения (в том числе сельскохозяйственным районам, производящим продовольствие, посевам, сооружениям для снабжения питьевой водой), а также установкам и сооружениям, содержащим опасные силы (плотинам, дамбам, атомным электростанциям). Запрещено использование методов и средств, способных причинить долговременный и серьезный ущерб природной среде, поскольку это угрожает здоровью и выживанию гражданского населения. Неоднократные попытки разработать и принять конвенцию о праве воздушной войны не увенчались успехом. Однако отсутствие общепризнанных норм ведения воздушной войны не означает произвола в применении авиации. Из анализа действующих конвенций вытекает, что ведение воздушной войны должно регулироваться в соответствии с теми же принципами, что и в сухопутной и морской войнах, с учетом особенностей этой сферы правоотношений государств. Театр воздушной войны – воздушное пространство государства над своей территорией, над территорией противника, над собственными водами и водами противника, а также над открытым морем. Комбатантами в воздушной войне, помимо физических лиц, являются воздушные суда всех видов и наименований, входящие в состав военновоздушного флота воюющих государств и имеющие их опознавательный знак; к таковым относятся и суда гражданского аэрофлота, выполняющие военные задачи (например, военно-транспортные). В ходе ведения воздушной войны действует общий запрет на бомбардировки мирного населения и невоенных объектов. Международноправовое запрещение бомбардировать гражданское население с воздуха содержится в Гаагской декларации о запрещении метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров (1907). В 1923 г. в Гааге были разработаны Правила ведения воздушной войны, ст. 24 которых устанавливает, что военным объектом считаются вооруженные силы, оборонительные сооружения, военные учреждения или склады; заводы, являющиеся важными и хорошо известными центрами производства оружия, боеприпасов или явно военного снаряжения, линии связи или транспорт, используемые в военных целях. Указанный документ не вступил в силу, однако он имеет большое значение для понимания сущности воздушной войны. Международное право запрещает применение в этой войне всех видов оружия, которое не избирательно поражает как военные, так и невоенные объекты или как вооруженные силы, так и гражданское население. Таким образом, подводя итог выше изложенного, отметим, что ограничения, накладываемые международным гуманитарным правом, ставят тре68 бования гуманности, прогрессивно возрастающие вместе с общим культурным ростом человечества. Право войны может служить верным показателем культурного развития общества. Рост гуманности и культуры постепенно суживают сферу войны и в будущем могут привести к полному уничтожению вооруженных конфликтов в ее современной форме. Библиографический список 1. Арцибасов, И.Н. Международное право. Законы и обычаи войны / И.Н. Арцибасов. – М., 1975. 2. Кальсховен, Ф. Ограничение методов и средств ведения войны / Ф. Кальсховен. – М., 1994. 3. Мелков, Г.М. Международное право в период вооруженных конфликтов / Г.М. Мелков. – М., 1988. 4. Тиунов, О.И. Международное гуманитарное право / О.И. Тиунов. – М., 1999. 5. Конвенция о защите гражданского населения во время войны: принята 12 августа 1949 г. // Международная защита прав и свобод человека: сб. документов. – М., 1990. – С. 512–569. УДК 351.746+93 В.В. Калмыков УЧАСТИЕ ВОЙСКОВЫХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ В БОРЬБЕ С УГОЛОВНОЙ ПРЕСТУПНОСТЬЮ НА ЮЖНОМ УРАЛЕ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ И ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ В статье рассматриваются вопросы, связанные с борьбой органов НКВД и советской милиции с антисоветскими и бандитскими выступлениями на Южном Урале, проявлениями дезертирства. Особое внимание обращено на состояние криминогенной ситуации в регионе, показываются усилия советских органов по ее стабилизации. Ключевые слова: Великая Отечественная война, уголовная преступность, дезертиры, бандитизм, криминогенная обстановка, правоохранительные органы, войска НКВД, общевойсковые подразделения. Победа в Великой Отечественной войне и начало перехода к мирной жизни – время в истории нашего государства, когда правоохранительным органам всей страны, в том числе и Южного Урала, пришлось действовать в сложной криминогенной обстановке, которая, в свою очередь, определялась рядом факторов – таких, как наличие у граждан большого количества оружия, низкий материальный уровень жизни населения, нехватка продо69 вольствия и, как следствие, резкий рост спекуляции и хищений, детская беспризорность и безнадзорность, приведшие к росту преступности среди несовершеннолетних. В эти годы Наркоматом внутренних дел принимались все усилия, направленные на активизацию работы системы правоохранительных органов в целях стабилизации оперативной обстановки в стране. Однако реализовать их на практике оказывалось крайне сложно, главным образом по причине большого недокомплекта штатов и высокой текучести кадров рядовых сотрудников, а также руководящего состава. В этих условиях неоценимую помощь в деле борьбы с уголовниками, диверсантами и дезертирами оказывал органами правопорядка личный состав войсковых подразделений дислоцировавшихся на территории южноуральских областей. В годы войны и первые послевоенные годы криминальная обстановка в стране оставалась крайне сложной. Убийства, разбои, грабежи, кражи стали практически обыденным делом. В преступную деятельность втягивалось все большее количество советских граждан, особенно из числа молодежи. В частности, прокурор Челябинской области Н.В. Шляев, докладывая Прокурору СССР К.Н. Горшенину о результатах работы по борьбе с наиболее опасными преступлениями, сообщал, что за период с 1 января по 1 июня 1944 года, по данным прокуратуры, в Челябинске и области было зарегистрировано 156 убийств, в том числе 35 из них связаны с бандитскими налетами, 25 разбоев и 130 грабежей [1]. В течение первого полугодия 1944 года прокуратурой в масштабе области было окончено 33 дела по убийствам, 25 дел по разбоям, 25 дел по бандитизму и шесть дел по грабежам. Сложная криминогенная обстановка наблюдалась в городах Челябинске, Магнитогорске, Златоусте, Копейске, Верхнем Уфалее, Кыштыме, Аргаяше, Чебаркуле и Сосновском районе [2]. Как отмечал в феврале 1944 года секретарь Челябинского обкома партии Н.С. Патоличев, в наиболее крупных центрах области процветает деятельность «хулиганствующих, бандитских и других деклассированных элементов, которая мешает жить и работать населению наших городов» [3]. Продолжали действовать опасные бандгруппы и в других областях региона. На территории Тоцкого района Чкаловской области дезертиром Красной Армии, ранее судимым за бандитизм Говорухо была организована бандитская группа из дезертиров в количестве семи человек. Имея на своем вооружении два револьвера, один обрез, и три охотничьих ружья, банда систематически занималась вооруженными грабежами колхозников и работников совхозов на территории Тоцкого района Чкаловской области и части Башкирской АССР, совершив при этом несколько убийств. В 1944 году органами НКВД Чкаловской области банда Говорухо была ликвидирована. Во время совместной операции войскового подразделения и милиции в лесах Тоцкого района произошел бой в ходе которого был убит и сам главарь [4]. 70 Следует заметить, что на территории Южного Урала, где традиционно проживало население различных национальностей в силу географического расположения территории региона, во время войны, а также в первые послевоенные годы действовали преступные банды этнического характера, в состав которых, помимо рядовых членов, входили и представители духовенства – противники Советской власти. Так, в январе 1943 года, бежавший из-под стражи дезертир Красной Армии, ранее дважды судимый, Купчужев Житвай, на территории Гавриловского района Чкаловской области организовал повстанческую вооруженную группу с бандитским уклоном в 22 человека, из числа этнических казахов. В конце марта 1943 года к банде примкнул мулла Тюлегенов Рахматулл, который, разъезжая по аулам Гавриловского района, вел антисоветскую пропаганду среди казахского населения. В своих проповедях Тюлегенов предрекал поражение Советов от рук фашистов. По его словам, именно тогда якобы все казахи снова заживут по законам шариата, как до Советской власти. С точки зрения религии он оправдывал грабежи и воровство в совхозах и колхозах, «так как у этого имущества нет одного хозяина», а ислам же запрещает воровать только у частных лиц». Благодаря такой пропаганде, только в ауле Оврага Погромка Гавриловского района сконцентрировалось бандитов и дезертиров количеством около 100 человек. В июне 1943 года в результате спецоперации войск НКВД и МО основные участники банды были уничтожены. Полная же ликвидация банды Кулгужева-Тюлегенова продолжалась вплоть до марта 1945 года [5]. Подобные преступные группы действовали и на территории Курганской области, где в феврале 1944 года при участий частей войск НКВД была ликвидирована так называемая «Голубая банда», в состав которой входили братья Шальмухамбетовы, братья Куттугужины (казахи по национальности). Будучи дезертирами Красной Армии, они вели в казахских аулах активную антисоветскую агитацию, занимались кражами и грабежами колхозного скота и имущества [6]. В течение 1943–1945 годов на территории Галкинского района Курганской области и на территории Бродоколмакского района Челябинской области действовала бандгруппа из дезертиров РККА казахской и татарской национальности. Враждебно настроенная по отношению к советскому строю преступная группа терроризировала местное население, угоняла скот, грабила колхозное имущество. Используя тесные связи с татарским и казахским населением, религиозную пропаганду, а то и просто запугивая население, они заставляли последних снабжать свою банду продовольствием, предоставлять убежище бандитам, прятать боеприпасы. Только в октябре 1945 года войсками НКВД банда была уничтожена [7]. Несмотря на отдельные успешные действия по ликвидации бандитских группировок, криминогенная обстановка в стране оставалась довольно сложной. 71 В победном 1945 году случаи проявлений наиболее опасных форм уголовной преступности не прекратились, хотя и характеризовались наметившейся общей тенденцией к снижению. Особую тревогу властей вызывал и тот факт, что в социальном составе преступников, занимавшихся бандитизмом, разбоями и грабежами, преобладали рабочие. В частности, в докладной записке председателя областного суда на имя секретаря Челябинского обкома партии Н.С. Патоличева, составленной в ноябре 1945 года и анализирующей судебную практику за предшествующие два месяца, отмечалось, что из 26 лиц, осужденных за тяжкие преступления, 17 человек являлись рабочими Кировского завода города Челябинска, три человека – служащими и шесть – лицами без определенных занятий, при этом трое из преступников – женщины. В качестве примера приводилось разоблачение в 1945 году банды в количестве 12 человек, десять из которых работали в цехе № 400 Кировского завода. Организовав преступную группу, бандиты совершили пять вооруженных ограблений квартир рабочих, применяя при этом насилие, готовились и новые нападения [8] Сложившаяся в регионе обстановка напрямую вела к росту уголовной преступности, в первую очередь в промышленных центрах и городах, где в послевоенные годы активно действовали крупные воровские шайки и преступные сообщества. Положение усугублялось и наличием на руках у населения большого количества огнестрельного оружия, достать которое при наличии в городах предприятий, выпускающих вооружение, было не проблемой. Одной из причин обострения оперативной обстановки в послевоенное время являлась проведенная в честь Победы амнистия уголовных элементов. Согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 года из тюрем и лагерей по всей стране было выпущено до 700 тысяч осужденных [9]. Количество уголовного элемента, наводнившего Южный Урал после войны, обусловило и изменение тактики борьбы с ним. Так, наибольший эффект в борьбе с преступностью давали оперативномассовые операции («облавы»), которые проводились местной милицией совместно с армейскими подразделениями. В 1945 году только в одном областном центре – Челябинске – было проведено 241 подобное мероприятие, в которых, помимо сотрудников милиции, принимали участие и 11809 военнослужащих. В процессе массовых операций было ликвидировано 163 воровские группировки, задержано 1195 воров, 112 человек, причастных к деяниям, квалифицировавшимся как бандитизм, 52 дезертира Советской Армии [10]. Только транспортной милицией на Челябинском железнодорожном узле в 1945 году было задержано 39 дезертиров из армии, 194 дезертира оборонной промышленности, 43 преступника, находящихся в розыске, 19 человек, бежавших из мест заключения [11]. Только в 1946 году входе облав проводимых органами милиции при помощи войск Челябинского гарнизона у преступников в городе Челябинске было изъято 684 единицы огнестрельного оружия [12]. 72 Следует отметить, что подобные мероприятия в рассматриваемый нами период проводились практически во всех регионах страны так как приносили определенный эффект в борьбе с послевоенной преступностью. Например, в конце 1946 года УМВД по Куйбышевской области провело серию оперативных мероприятий в г.г. Куйбышеве и Чапаевске, граничивших с Чкаловской областью, в которых, помимо сотрудников милиции, принимали участие более 800 военнослужащих внутренних войск частей Приволжского военного округа, им помогали 1200 человек коммунистов и комсомольцев из числа гражданских лиц. Эта операция, длившаяся в течение всего декабря 1946 года, позволила задержать 506 преступников, у которых было изъято 67 единиц огнестрельного оружия. Всего же за 1946 год сотрудниками ОУР и ОББ УМВД по Куйбышевской области было изъято у населения 1027 единиц боевого оружия [13]. Учитывая сложную криминальную обстановку в стране, Наркомат внутренних дел принял также ряд мер по укреплению аппаратов уголовного розыска и прежде всего в крупных промышленных городах. Так, в соответствии с Приказом НКВД СССР от 8 декабря 1945 года в Москве численность оперативного состава была увеличена на 638 единиц, на железнодорожных узлах и крупных станциях сформированы оперативные заслоны для предотвращения проникновения уголовных элементов в столицу в состав которых вводились и войсковые подразделения [14]. Выполняя Приказ НКВД СССР оперативными заслонами на челябинском железнодорожном узле в период с 1 января по 1 октября 1945 года было задержано: по подозрению в шпионаже – один человек, дезертиров из воинских частей 76, уклоняющихся от воинского учета 312, дезертиров железнодорожного транспорта 221, оборонной промышленности 775, разыскиваемых органами НКВД 29, бежавших из мест заключения 57, бежавших из лагерей военнопленных 12, мешочников 1165, спекулянтов 77, задержанных за взятки 14 человек [15]. Помимо этого, оперативные заслоны задержали за незаконный проезд в товарных эшелонах 5079 человек, было оштрафовано за незаконный проезд в пассажирских поездах 3029 человек, взыскано штрафов на сумму 435175 рублей [16]. Всего в указанный период работало 7 оперативных заслонов, в которых было занято 104 человека. Из них оперсостава – 16 человек, рядового состава – 22, военнослужащих из войск НКВД – 13, привлеченных из разных общественных организаций – 63 человека [17]. Рост преступности во все времена являлся следствием напряженных социальных ситуаций, экономических и иных катаклизмов, происходивших в стране. Милиция в послевоенный период вела напряженную и бескомпромиссную борьбу с уголовной преступностью и, в частности, с такой ее разновидностью, как воровско-грабительские банд и группы, которые являются прообразом сегодняшних организованных преступных группировок. Благодаря применению новых форм и методов борьбы с преступно73 стью удалось снизить уровень разного рода преступных проявлений. Одной такой из действенных форм борьбы с преступностью стало участие в ней войсковых подразделений. К середине 50-х годов по уголовному бандитизму был нанесен ощутимый удар, в том числе благодаря участию подразделений Красной Армии. Библиографический список 1. ОГАЧО. – Ф. – 288. – Оп. 7. – Д. 227. Подсчитано автором. 2. Там же. 3. Там же. 4. ИЦ УВД по Оренбургской области. – Ф. 19. – Оп. 1. – Д. 12. – Л. 31. 5. Там же. Л. 26–27. 6. ИЦ УВД по Курганской области. – Ф-10. – Оп. 1. – Д. 6. – Л. 1. 7. Там же. – Л. 10. 8. ОГАЧО. – Ф. 288. – Оп. 7. – Д. 227. 9. Кузьмин, С. Лагерники / С. Кузьмин // Молодая гвардия. – 1993. – № 5–6. – С.186. 10. Милиция Челябинской области. Страницы истории. – Челябинск, 2002. – С.182. 11. ИЦ ГУВД по Челябинской области. Акт проверки железнодорожной милиции УМВД Челябинской области за 1945 г. – Л. 26. 12. Милиция Челябинской области: 1802-2002. Страницы истории… – С. 182. 13. Тушис, М. А. Полиция и милиция Самарской губернии (имена, события, факты). 1802-2002 : истор. очерки / М. А. Тушис, П. М. Алексеев, Карпов И. Е. ; под ред. И. Е. Карпова. – Самара : Изд. ГУВД Самарской области, 2003. – С. 151. 14. Органы и войска МВД России. Краткий исторический очерк. – М., 1996. – С. 269. 15. ИЦ ГУВД по Челябинской области. Акт проверки МВД СССР железнодорожной милиции Челябинска за 1945 г. – Л. 27. 16. Там же. – Л. 28. 17. Там же. 74 УДК 356.1+93 В.С. Кобзов 6-й ОСОБЫЙ ПЕХОТНЫЙ ПОЛК ВО ФРАНЦИИ В статье освещается малоизвестная страница истории Урала периода Первой мировой войны, связанная с формированием Особых пехотных полков. Эти полки – 5 и 6-й, сведенные в 3-ю Особую пехотную бригаду, приняли участие в боевых действиях против германских войск во Франции. Бригада действовала во французской провинции Реймс и в сражениях отличалась неоднократно. После выхода советской России, личный состав использовался на хозяйственных работах и только в период гражданской войны был эвакуирован на Родину. Ключевые слова: Первая мировая война, запасные части, Особые полки, Франция. Первая мировая война, поводом для которой послужило убийство в Сараево сербскими националистами наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда, стала рубиконом, разделившим мир на две эпохи. С самого начала политического конфликта Россия заняла просербские позиции. После ряда жестких дипломатических шагов, которыми обменялись между собой ведущие державы мира, в период с 1 по 6 августа 1914 г.1 Германия и Австро-Венгрия объявили России, Франции и Великобритании войну. Эта война привела к кардинальным изменениям на политической карте мира, стерла с исторической арены последние империи – Российскую, Германскую и Австро-Венгерскую и предопределила наступление эпохи вооруженных переворотов под знаменами социализма. Каждая из сторон вступала в конфликт с надеждой на его скорое и победоносное завершение. Начало войны подавляющая часть населения России встретила с воодушевлением. Стихийные акции патриотического характера прошли во многих крупных городах, небывалый подъем охватил и деревню. Не стала в том исключением и Оренбургская губерния. В день публикации Указа императора о мобилизации, в Оренбурге Николаевская улица и городской бульвар были буквально запружены горожанами. Жители «…бурно выражали свои патриотические чувства в связи с выступлением России на стороне балканских народов. Отовсюду слышались здравницы в честь Государя Императора и произносились горячие речи о скорой победе. Военных, особенно, казачьих офицеров, качали на руках и осыпали цветами» [9, с. 50]. Во многих городах, заводских поселках, селах и деревнях, отмечается в имеющейся по данной проблеме литературе, «прошли молебны о даровании победы. Они сопровождались сбором по1 Здесь и далее даты приводятся по старому стилю. 75 жертвований на нужды войны, которая рассматривалась большинством населения как справедливая и оборонительная» [10, с. 203]. Однако события на фронтах развивались не так, как планировала правящая элита. Первая крупная наступательная операция – ВосточноПрусская, завершилась гибелью одной из наиболее боеспособных русских армий – 2-й армии генерала А.В. Самсонова. В рядах этой армии сражался и 2-й Оренбургский Воеводы Нагого полк. Его командир полковник Ситников погиб, многие казаки и офицеры оказались в плену [13, с. 129]. Это известие произвело на казачье население ошеломляющее впечатление – его полки еще никогда не несли таких больших потерь. Очень скоро у России закончились запасы вооружения, боеприпасов, острая нехватка стала испытываться и в предметах обмундирования, снаряжения. Начались перебои с поставками продовольствия не только в действующую армию, но и в крупные города и промышленные центры. Страна перешла на нормированное потребление основных видов продуктов, вводились специальные талоны на топливо и керосин, применявшийся для освещения. Вооружение пришлось срочно закупать за границей, на французских, английских и японских заводах было размещено значительное количество русских военных заказов. В сложившихся условиях отечественная промышленность оказалась не готовой к производству необходимого для армии снаряжения. Поэтому на помощь власти пришла российская буржуазия, объединившаяся в Военно-промышленный комитет, Союз Земств и Городов, наладившие на местных предприятиях выпуск военной продукции. Одновременно с неудачами на фронтах, в стране стали нарастать и антиправительственные настроения. Вера в царя стремительно падала, растворялись надежды на победу в принимавшей затяжной характер войне. Война как-то незаметно стала непопулярной. В этих условиях один из союзников – Франция, в которой к осени 1915 г. сложилось крайне тяжелое положение, обратилась к России с просьбой прислать во Францию русские войска. Сложившуюся ситуацию русский военный агент в Париже полковник А.А. Игнатьев объяснял так: «…военная промышленность из-за нехватки рабочей силы оказалась в столь тяжелом положении, что для работы на заводах пришлось возвращать солдат с фронта из поредевших уже рядов французской армии. Парижские мудрецы решили разрубить этот узел одним ударом топора, выписав людей из России, представлявшей, по их мнению, неиссякаемый источник пополнений» [4, с. 604]. В первое десятилетие ХХ столетия среди европейских государств, в первую очередь у будущих союзников, сложилось превратное убеждение о неисчерпаемости людских ресурсов России. Именно это, по мнению ряда исследователей, сыграло определенную роль в расчетах Франции и Англии при создании Антанты, а затем и при разработке стратегических планов. В годы мировой войны союзные правительства «при проведении всех крупных военных операций, – как отмечали еще советские исследователи 76 Л.М. Гаврилов и В.В. Кутузов, – оказывали давление на русское командование с целью перенесения главных усилий на плечи русской армии. Постоянные требования об активизации боевых действий на русском фронте преследовали одну цель – ценой огромных жертв достичь облегчения положения союзных армий на Западном фронте» [2, с. 145]. Однако в реальности положение с людскими ресурсами в России складывалось неблагоприятное. Если после мобилизации 1914 г. русская армия составляла 5338 тыс. человек, то к осени 1917 г. она возросла до 7 млн человек. За годы войны было мобилизовано 15800000 мужчин наиболее работоспособного возраста или 8,7 % от численности населения империи. Высокими оказались и безвозвратные потери русской армии. Они по последним уточненным данным составили 51399 офицеров и классных чиновников и 2202970 нижних чинов [15, с. 326]. К середине 1916 г. оказались исчерпанными ресурсы ратников 1-го разряда, а к концу года и 2-го разряда. Власти были вынуждены призывать в армию отдельные категории ополченцев. Этот вынужденный шаг свидетельствовал – миф о русском многолюдье рассеялся т. к. никогда прежде в русскую армию лица старше 40 лет не призывались. Тем не менее, в очередной раз в конце 1915 г. французское правительство через своих представителей сенатора Поля Думера и генерала По обратилось к Николаю II с просьбой о посылке в свою армию от 100 до 300 тыс. русских солдат. Свою просьбу они мотивировали сложившейся во Франции тяжелой военной обстановкой и неспособностью России обеспечить свои войска необходимым вооружением. В обмен на «пушечное мясо» союзники обещали наладить поставки винтовок, боеприпасов и, главное, пулеметов, в которых русская армия испытывала особую нужду. Поддержало Францию и английское правительство, обратившееся непосредственно к министру иностранных дел С.Д. Сазонову. Несмотря на общее отрицательное мнение, Полю Думеру удалось добиться согласия императора Николая II и начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала М.В. Алексеева на посылку во Францию русской пехоты. Определение формы организации посылаемого воинского контингента вызвало в военных кругах определенные расхождения. Вот что писал по этому поводу граф А.А. Игнатьев: «С одной стороны, было необходимо предоставить русским войскам известную долю самостоятельности, но вместе с тем не возлагать на них чересчур большой ответственности. Дивизия, а тем более корпус, казались нам соединением довольно крупным, состоящим из всех родов оружия, насыщение всякого рода техникой, могло вызвать для наших генералов чересчур большие трудности. С другой стороны, полк являлся единицей, которой французы могли бы помыкать, не считаясь с нашими русскими уставами и обычаями… Вот как создавался проект командирования во Францию наших подкреплений в форме отдельных бригад: эти войсковые соединения лучше всего отвечали требованиям военнополитической обстановки» [4, с. 606]. 77 В конечном итоге было решено направить в распоряжение союзников четыре пехотные бригады двухполкового состава, получивших названия Особых [16]. В каждом особом пехотном полке, состоявшем из трех батальонов четырехротного состава, полагалось иметь три пулеметные роты (по 12 пулеметов в роте), команду связи и нестроевую роту. Кроме того, для восполнения потерь каждой бригаде придавался маршевый (запасный) батальон (6 рот) [3]. В состав Русского экспедиционного корпуса вошло четыре Особые пехотные бригады: 1-я под командованием генерал-майора Н.А. Лохвицкого1, 2-я генерал-майора М.К. Дитерихса, 3-я генерал-майора В.В. Марушевского и 4я под начальством генерал-майора М.Н. Леонтьева [1, 17, 12]. Общая численность личного состава доходила до 44,5 тыс. человек, в том числе 745 офицеров. Позже во Францию были направлены Особая артиллерийская бригада и инженерно-саперный батальон. Экспедиционные войска формировались на базе запасных частей Московского и Казанского военного округов. Казанский округ был одним из наиболее значимых, его территория включала в себя Казанскую, Симбирскую, Самарскую, Пензенскую, Саратовскую, Астраханскую, Вятскую, Пермскую, Уфимскую, Оренбургскую губернии и две области: Уральскую и Тургайскую (всего 94 уезда, площадь 1.917.017 кв. верст, население 25 млн чел.). В мирное время в округе дислоцировались два армейских корпуса – ХVI (41, 45 и 47–я пехотные и 5-я кавалерийская дивизии) и ХХIV (48 и 49-я пехотные дивизии), три местные бригады, Астраханское, Оренбургское и Уральское казачьи войска, оружейные и пороховые заводы Пермской, Казанской и Симбирской губерний и ряд других подразделений и военноучебных заведений. Под влиянием итогов русско-японской войны в России прошли серьезные изменения в порядке комплектования армии, как в мирное, так и военное время. Запас был разделен на два разряда. 1-й состоял из младших возрастов и предназначался для пополнения полевых частей, а 2-й – для пополнения резервных подразделений. Кроме запаса существовало и госу1 Лохвицкий Николай Александрович (1867–1933) генерал-лейтенант. Окончил 2-е Константиновское военное училище, выпущен подпоручиком в 105-й Оренбургский пехотный полк, впоследствии окончил Николаевскую академию Генерального Штаба. В годы мировой войны командовал 95-м Красноярским пехотным полком, 2-й бригадой 25-й пехотной дивизии. С января – начальник 1-й Особой пехотной бригады, затем командир 1-й особой пехотной дивизии во Франции. В конце 1918 г. вернулся в Россию, в войсках адмирала Колчака – командующий 2-й армии, возглавлял Дальневосточную армию, начальник штаба Главнокомандующего всеми вооруженными силами Российской Восточной окраины. После окончания гражданской войны эмигрировал во Францию. Награжден орденами Св. Георгия 4 и 3-й степени, Георгиевским оружием, Св. Владимира 3-й ст. с мечами и 4-й ст. с мечами и бантом, Св. Анны 1 ст. с мечами, Св. Станислава 1 ст. с мечами, Командорским крестом ордена Почетного легиона. 78 дарственное ополчение, в которое включались жители возрастного диапазона от 21 до 43 лет. Число ратников запаса 1-го разряда включались лица отслужившие «действительную» но не попавшие по каким-либо причинам в полевые войска. К ратникам 2-го разряда относились физически негодные к строевой службе и многодетные граждане, которые направлялись исключительно в ополченческие дружины, несшие в тылу вспомогательную службу. С началом войны кадровые части стали основой для формирования пехотных полков 2-й очереди и запасных пехотных батальонов. В частности, 196-й пехотный Инсарский полк выделил батальон для формирования второочередного 336-го пехотного Челябинского полка и 109-го запасного батальона. Свой «кадр» выделили и другие уходившие на фронт полки округа. Небывало высокие потери личного состава в действующей армии вынудили командование пойти на дальнейшее совершенствование системы подготовки резервов. Об уровне безвозвратных потерь ярко свидетельствует пример 48-й пехотной дивизии, дислоцировавшейся до войны на территории Казанского военного округа, – за 1914–1917 гг. ее личный состав переменился 12 (!) раз [7, с. 248]. В начале войны на территории Казанского военного округа было развернуто 28 запасных пехотных батальона, в которых в течение 1–1,5 месяцев велась подготовка мобилизованных. Отведенного времени для их обучения явно было недостаточно и, по отзывам командиров строевых частей, прибывавшее пополнение в боевом отношении было подготовлено слабо, Солдаты маршевых рот «умели маршировать, но из-за недостатка в тылу винтовок зачастую не могли их заряжать». Недостатки в боевой подготовке и увеличение числа призываемых вынудило командование с середины 1916 г. начать переформирование запасных батальонов в полки 12–16-ротного состава и увеличить сроки подготовки с 1,5 до 4-5 месяцев. Коснулись эти изменения и частей Казанского военного округа. В конечном итоге подготовка новобранцев для фронта была сосредоточена в развернутых на территории округа 3 пехотных дивизиях (12 запасных бригад, 73 пехотных и 2 пулеметных полка), 3 ополченческих корпусах и 3 запасных артиллерийских бригадах. Из них 4 бригады в составе 25 запасных полков (38 гарнизонов) дислоцировались на территории Урала (Вятская, Пермская, Уфимская и Оренбургская губернии) [8, с. 33]. До 1917 года военные власти успели сформировать и отправить на Западный фронт 4 бригады экспедиционных войск. В том числе 3-я Особая бригада (5 и 6–й пехотные полки), формировалась в Казанском военном округе. Она была укомплектована преимущественно личным составом запасных частей, дислоцировавшихся на территории уральских губерний. Из имеющейся по данной проблеме научной литературы, какую-либо ясную картину хода формирования особых пехотных полков представить сложно. Вся информация основывается на нескольких приказах штаба Верховного главнокомандующего и воспоминаниях участников тех собы79 тий, в частности П.Ф. Карева [5, 6], Р.Я. Малиновского [11]. Все же, кто писал и пишет на эту тему, в основном ограничиваются введенной в научный оборот генералом Ю.Н. Даниловым и эмигрантом А.А. Хазовым информацией о том, что части 1-й пехотной бригады комплектовались преимущественно из рабочих и городских жителей Москвы, а личный состав 3-й бригады из крестьян уральских губерний. При этом одни авторы публикаций утверждали, что это были крестьяне Оренбургской, другие уточняли – Уфимской, а третьи считают, что жители Пермской губернии. По той причине, что делопроизводство практически всех запасных полков в годы революции было полностью уничтожено1, сегодня практически невозможно восстановить не только списочный состав формировавшихся частей, но сам ход комплектования рот, батальонов и полков Особых бригад. Думается, что для восстановления общей картины хода формирования частей экспедиционного корпуса все же следует привести общие сведения. Так, 1-я бригада была сформирована в Московском военном округе всего за три недели января 1916 г. Все, кто писал на эту тему, ссылаются на воспоминания П.Ф. Карева, отмечая, что солдат для посылки во Францию отбирали особенно тщательно из разных полков. К примеру, из гарнизона сибирского города Кузнецка, насчитывавшего в своем составе около 30 тыс. человек, командование отобрало всего 260 унтер-офицеров и солдат. «Все эти люди были рослые, крепкие, красивые, грамотные, – писал Карев, – …все прошли на следующий день тщательный медицинский контроль. Тех, у кого обнаружили хотя бы незначительный физический недостаток, браковали» [6, с. 17]. Несколько по-иному в период с 28 мая по 6 августа 1916 г. происходило формирование полков 3-й Особой пехотной бригады в Казанском военном округе. Как единодушно отмечают практически все исследователи, личный состав для нее набирался частично из действующих полков (3 роты в каждом полку) и из запасных батальонов (остальные 9 рот) [3, с. 30]. Местом формирования 5-го Особого полка стал г. Екатеринбург (Пермская губ.), 6-го – Челябинск (Оренбургская губ.). Достоверной информации о том, из каких полков действующей армии комплектовались нижние чины полков, нет. Однако можно предположить, что призываемые ратники запаса и новобранцы проходили обучение в 109 и 163-м запасных пехотных батальонах (Челябинск) и 108, 124,126 и 149-м батальонах, дислоцировавшихся в Екатеринбурге (впоследствии полки). В этот же период в Перми располагались запасные полки 17-й бригады – 107, 123 и 162-й. 104, 105 и 238-й запасные пехотные полки входили в состав гарнизона Оренбурга 1 В частности, из всего комплекса делопроизводства 32-й пехотной запасной бригады, штаб которой находился в Челябинске, и двух запасных полков – 109 и 163-го, в настоящее время в РГВИА отложилось всего 6 архивных дел. При этом документы штаба 163-го запасного полка оказались уничтоженными полностью. 80 (18-я запасная бригада). Кроме того, 128-й запасной полк дислоцировался в г. Златоусте, 246-й – в Кустанае, 244-й в Бузулуке. В одном из номеров альманаха «Гостиный Двор», издающегося в Оренбурге, историком В.Г. Семеновым был опубликован приказ № 1721 по Казанскому военному округу под грифом «секретно», содержащий список солдат и унтер-офицеров маршевого батальона 3-й Особой пехотной бригады, награжденных Георгиевской медалью «За храбрость» 4-й степени. В нем приведены фамилии 148 кавалеров и указаны части, из которых награжденные прибыли в запасный батальон. Знакомство с документом показывает, что в него были откомандированы солдаты 95, 96, 102, 103, 104,105, 108, 126,127, 144, 244 и 266-го запасных полков. Кроме того, двое прежде проходили службу в 5-м Особом и 7-м Финляндском стрелковом полках. Больше всего пополнения – 12, 17, 38 и 57 человек соответственно, прибыло из 105, 127, 144 и 126-го пехотных полков [14,с. 272–274]. В интернете удалось найти и два упоминания о солдатах, воевавших во Франции в составе 3-й Особой бригады. Это мещанин из г. Бугуруслан А.В. Андреев (6-й полк) и солдат маршевого батальона (впоследствии распределен в 5-й полк) В.П. Кленов, призванный в армию из поселка Белорецкого завода Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии. Оба солдата навсегда затерялись на полях сражений Франции и у родственников остались на память от них всего лишь несколько карточек, полученных по военной почте. Офицеров для укомплектования полка отбирали из действующих частей по специальной разнарядке. По единичным сохранившимся документам удалось выявить некоторых из них. В частности, 3-й батальон 6-го полка возглавил капитан Жуков, 9-ю роту – поручик Патрик, 10-ю – штабс-капитан Андреев, (11-ю – не установлено) и 12-ю – штабс-капитан Лупанов. Знамя 6-му Особому пехотному полку было вручено за месяц до отправки на фронт – 8 июля 1916 г. На знамени образца 1900 года со светлосиней каймой, был изображен образ Спаса Нерукотворного. Позднее, за доблесть, проявленную личным составом полка в бою на высоте Сапиньель у селения Курси, 1 мая 1917 г. приказом командующего V-й армии генерала Мазеля, полк был награжден французским Военным крестом с пальмой, который был прикреплен на знамя1. По окончании войны, когда русские части были расформированы, полковое знамя осталось на хранении в музее Армии в Париже. Существуют в имеющейся литературе расхождения и по поводу командира 6-го полка: одни отмечают, что его возглавил полковник Г.И. Симонов [3], 1 Французский Военный крест имел несколько своеобразных степеней – крестом с бронзовой звездочкой отличившиеся награждались приказом командира полка или бригады, с серебряной – приказом начальника дивизии, золотой – командиром корпуса. Пальмовая ветвь на ленточке орденской колодки свидетельствовало, что награждение произведено командующим армией и данная степень считалась высшей. 81 другие – полковник Сименов1, командир 60-го Замосцкого пехотного полка [12, с. 54]. По прибытии на место назначения 2 и 4 –я бригады были направлены на Салоникский, 1 и 3-я – на Французский фронт. Их боевой путь – тема для отдельной статьи. Библиографический список 1. Волков, Е.В. Колчаковские офицеры: опыт исторического исследования / Е.В. Волков. – Челябинск: Изд-во ЮУрГУ. – 2001. – С. 302. 2. Гаврилов, Л.М. Истощение людских резервов в русской армии в 1917 г. / Л.М. Гаврилов, В.В. Кутузов // Первая мировая война. – М., 1968. – С. 145. 3. Данилов, Ю.Н. Русские солдаты на французском и македонском фронтах. 1916–1918 гг. / Ю. Н. Демидов. – М.: Кучково поле: Киммерийский центр, 2010. – С. 30. Данная работа генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего генерала Ю.Н. Данилова впервые была опубликована за границей в 1933 году. 4. Игнатьев, А.А. Пятьдесят лет в строю / А.А. Игнатьев. – М.: Воениздат. – 1988. – С. 604. 5. Карев, П.Ф. Нас не укротили / П.Ф. Карев. – Иваново, 1937. 6. Карев, П.Ф. Экспедиционный корпус / П.Ф. Карев. – Куйбышев: Кн. изд-во, 1957. – С. 17. 7. Керсновский, А.А. История Русской армии. – Т. 4: 1915–1917. – М., «Голос», 1994. – С. 248. 8. Кобзов, В.С. Народная милиция Урала в период Февральской революции: моногр. / В.С. Кобзов, В.И. Романов. – Челябинск: Челябинский юридический институт МВД России, 2010. – С. 33. 9. Кобзов, В.С. Оренбург в первые месяцы Мировой войны / В.С. Кобзов // Оренбургу – 250 лет: программа и материалы научной конференции, посвященной юбилею города. – Оренбург, 1993. – С. 50. 10. Магомедов, Р.Р. Население Южного Урала в начале Первой мировой войны / Р.Р. Магомедов, Н.Н. Шмакова // Вестник Оренбургского государственного университета. – 2012. – № 5(141). – С. 203. 11. Малиновский, Р.Я. Солдаты России / Р.Я. Малиновский. – М., 1988. 12. Павлов, А.Ю. «Русская одиссея» эпохи первой мировой. Русские экспедиционные силы во Франции и на Балканах / А.Ю. Павлов. – М.; СПб.: «Вече», 2011. 13. Семенов, В.Г. Оренбургское казачье войско в годы Первой мировой войны. 1914–1918 гг. / В.Г. Семенов. – Оренбург, 2010. – С. 129. 1 Вызывает удивление то, что на странице 44 Ю.Н. Данилов называет фамилию командира полка – Симонов, а на странице 280 именует его полковником Сименовым. 82 14. Семенов, В.Г.Список нижних чинов маршевого батальона 3-й Особой пехотной бригады, награжденных Георгиевской медалью 4-й степени / В.Г. Семенов // Гостиный Двор. Литературно-художественный и общественно-политический. – 2006. – № 19. – С. 272–274. 15. Федосеев, С.А. «Пушечное мясо» Первой мировой. Пехота в бою / С.А. Федосеев. – М.: Яуза: Эксмо, 2009. – С. 326. 16. Хазов, А.А. Русский экспедиционный корпус во Франции (19161918) / А.А. Хазов // Кадетская перекличка. – 1989. – № 46. 17. Шмаглит, Р.Г. Белое движение. 900 биографий крупнейших представителей русского военного зарубежья / Р.Г. Шмаглит. – М., Зебра, 2006. – С. 172. УДК 341.3+93 В.Н. Ковин ВОЗЗРЕНИЯ А.В. СУВОРОВА И НОРМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА В статье рассматриваются взгляды А.В.Суворова на поведение воина во время боевых действий. Раскрывается гуманистическая составляющая мировоззрения полководца. Выявляется обоснование взглядов А.В.Суворова. Ключевые слова: гуманность, международное гуманитарное право, война, участники боевых действий, мирное население. Международное гуманитарное право как совокупность норм поведения во время боевых действий вобрало в себя опыт предыдущих войн. Смысл этих правовых норм состоит в том, что воюющие стороны, должны предоставлять защиту лицам, не принимающим участия в боевых действиях. Правила поведения во время войны складывались длительное время. Европейские мыслители и политики внесли свой вклад в формирование международного гуманитарного права. Не осталась в стороне от этого процесса и Россия. В 1864 году представителями 16 государств принята Женевская конвенция об улучшении участи раненых и больных воинов. По предложению Александра II в 1868 году подписана Санкт-Петербургская декларация о запрещении использования на войне некоторых пуль. Она утверждена представителями 17 государств. По его же инициативе в Брюсселе в 1874 году была созвана дипломатическая конференции. Предложенный на ней проект «Международная декларация, касающаяся законов и обычаев войны» не вступил в силу, так как некоторые государства не желали связывать себя договорными обязательствами. В 1899 году по инициативе Николая II проводилась Конференция в Гааге, на которой принята конвенция, касающаяся 83 законов и обычаев войны. Во второй половине XIX века российские императоры достаточно активно выступали с предложениями по гуманизации законов войны. Формированию международного гуманитарного права способствовали не только теоретические изыскания ученых-юристов, но и боевой опыт великих военачальников. К их числу по праву относится выдающийся российский полководец, генералиссимус, князь Италийский, граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский. Обширное письменное наследие великого полководца – письма, приказы, реляции, указания – позволяет выявить его взгляды по проблемам, регулируемым международное гуманитарное право. А.В.Суворов приказами и распоряжениями формировал у своих подчиненных определенное отношение к противнику, пленным, мирному населению. Пример полководца, имеющего высокий авторитет в русской армии, закладывал гуманистическую традицию поведения армии на войне. В 1771 году А.В.Суворов в письме к И.Вагнеру об обучении войск оговаривал поведение русских войск в отношении сдающихся польских повстанцев: «…бунтовщиков подлыми не почитайте, но никакого злодея уничтожить не должно, а оружие низложивши оказывать всякое благоволение» [1]. Во время польской кампании 1794 года в приказе войскам о боевой подготовке от 22 августа указывал: «В поражениях сдающимся в полон давать пощаду. Во всех селениях вообще, где неприятель обороняться будет, естественно должно его кончить в домах и строениях. … Противостоящего неприятеля истреблять до последнего, но отдающемуся в полон весьма давать пощаду» [2]. В диспозиции к штурму варшавского пригорода Прага А.В.Суворов подчеркивал: «… неприятеля, просящего пощады, щадить» [3]. Более подробные требования содержатся в дополнительных указаниях, отправленных на следующий день: «1-е. При малейшем сопротивлении, атаковав, никого не упустить. … 3-е. Згода! пардон. – Отруць бронь. Кои положат ружье, тех отделить: вольность!» [4]. В ордере И.Е. Ферзену о преследовании противника предписывалось: «При Качове … оказались мятежники … прикажите их крепко бить… Сдающимся: згода! – пардон!» [5]. В ходе Итальянского похода 1799 года в наставлении, данном союзной армии, указывал: «Бегущего неприятеля истребляет одно преследование. Победителю прилично великодушие. Бегущий неприятель охотно принимает пардон» [6]. В еще одном наставлении, направленном союзным войскам, А.В. Суворов предписывал: «Неприятеля поражать холодным оружием, штыками, саблями, пиками… 2-е. В атаке не задерживать. Когда неприятель сколон, срублен, то тотчас его преследовать и не давать ему время ни сбираться, ни строиться. Если неприятель будет сдаваться, то его щадить, только приказывать бросить оружие» [7]. В разосланных казачьим войскам указаниях о правилах ведения боя с французами говорилось: «Их генера84 лов, … примечают по кучкам, около их кричат пардон, а ежели не сдаются, убивать» [8]. В 1778 году в приказе Кубанскому корпусу о боевой подготовке и способах действий в бою А.В. Суворов писал: «С пленными поступать человеколюбиво, стыдиться варварства» [9]. Через год, делаю примечания на рапорте В.В. Райзера, он вновь повторил: «С пленными поступать человеколюбиво, стыдиться варварства» [10]. В Польше он предписывал И.Е. Ферзену: «… какие части капитулируют, … поступать весьма ласково и дружелюбно» [11]. И в обеих польских кампаниях, и в итальянском походе, отправляя отчеты о состоянии дел, он указывает: «… а протчие с данными от меня пашпортами со взятием с их реверсов с свои домы отпущены» [12], «… но притом с моим ясным увещеванием отпущен» [13]. В документах встречаются примеры гуманного отношения к польским офицерам, которых, после взятия с них реверса, отпускали домой. В письменном наследии А.В. Суворова такому отношению к взятому в плен противнику давалось несколько объяснений. Во-первых, этическое: «Победителю прилично великодушие. Бегущий неприятель охотно принимает пардон». Во-вторых, религиозно-нравственное: «… они такие же люди: грех напрасно убивать». В-третьих, рациональное: «Всех военнопленных распределить по городам …, чтоб как можно быстрее произвести обмен всех наших храбрых воинов». В-четвертых, психологическое, так, говоря о победе в одном из сражений с турками, А.В. Суворов отмечал, что убийство сдающихся в плен не приближало победу, а доводило противника до отчаяния, в котором тот сражался еще более яростно: «… коль паче чиновники для политической пользы и после сражения, когда сдающиеся или просящие аман немилосердно убиваемы. Зрящие то бусурманы разъяряются, впадают в отчаяние и наносят явной вред нашим войскам» [14]. В-пятых, прагматическое: гуманное отношение к противнику – это еще одно средство для достижения победы не столько в одном сражении, как во всей кампании: «Не мщением, но великодушием покорена Польша. Так удобно и Францию покорить». Отношение полководца к мирному населению на театре военных действий оставалось неизменным на протяжении всей его жизни: не следует причинять бессмысленного вреда обывателю. Так, во время войны с Турцией в диспозиции для нападения на Туртукай указывалось: «Между тем Туртукай весь сжечь и разрушить палаты так, чтобы более тут неприятелю пристанища не было» [15]. Таких действий требовали условия военного противостояния, но уже в следующих строках писал о мягком отношении к мирным жителям: «Весьма щадить жен, детей и обывателей, хотя бы то и турки были, но не вооруженные. Мечети и духовной их чин для взаимного пощажения наших святых храмов» [16]. В диспозиции на штурм Измаила А.В. Суворов отметил: «Христиан и безоружных отнюдь не лишать жизни, разумея то же о всех женщинах и детях» [17]. В Польше в указаниях о 85 штурме Праги также обратил внимание на отношение к мирным жителям: «В дома не забегать; безоружных не убивать; с бабами не воевать; малолетков не трогать» [18]. Великий полководец требовал от своих войск ни во время переходов, ни при остановках в селениях не причинять убытков обывателям, за все, что берется, платить или выдавать квитанцию. Передвигаясь по Польше в 1770 году, русская армия должна была «на постах и в проходах через деревни и местечки обывателям ни малейших обид не чинить и безденежно ничего не брать» [19]. В Крыму А.В. Суворов наставлял подчиненных: «соблюдать полную дружбу и утверждать обоюдное согласие между россиян и разных званиев обывателей» [20]. Разрабатывая дополнительную диспозицию к осаде Турина, полководец подчеркивал, что начальникам необходимо удерживать солдат от грабежей. Мародерство, грабеж местного населения он считал серьезным проступком, виновные в котором должны быть немедленно наказаны. К примеру, в первую польскую кампанию «… отлучившихся без дозволения ротного командира для кражи скота в деревню, во отдалении от лагеря, … шесть раз шпицрутен; … через 1000 человек в том полку в страх других прогнать» [21]. О своем отрицательном отношении к грабежу местного населения Александр Васильевич заявлял и в ходе второй польской кампании в рапорте И.И. Веймарну: «… казак один, который ранен и взят в полон … на мародировании, за что я жестоко наказываю» [22]. В письме к правительству крымского хана он писал и о соблюдении порядка, что всякий случай воровства должен быть сразу расследован, а справедливость – восстановлена: «И естли и малейшая окажется шалость, то немедленно виновника того отысканы и наказаны будут должны, а продажа отдастся хозяевам, через что обе части будут успокоены» [23]. В Италии А.В.Суворов издал приказ о мерах борьбы со случаями мародерства, в котором определял систему борьбы с ним: «За каждою колонную в марше позади быть одному взводу драгун и по 10-ти казаков. Сии мародеров разъездами ловят и представляют гевальдигеру, но где он не на месте, то командиру колонны. Суд короткий! Старший в полку или в баталионе прикажет обиженному все сполна возвратить, а ежели чего недостает, то заплатит обиженному на месте из своего кармана. Мародера гоняют шпицрутеном по силе его преступления, тем больше, ежели обиженного на лицо не будет» [24]. Гуманное отношение А.В.Суворова к местному населению находит несколько объяснений. Во-первых, бесчеловечное поведение по отношению к обывателю есть нарушение воинской дисциплины и предписаний уставов: «… до какого лихоимств не касаться, ибо сие запрещено воинскими артикулами». Во-вторых, прагматические соображения: если население будет доверять армии, то оно будет предупреждать о возможных действиях возмутителей спокойствия («С обывателями в окружности вашей наблюдать ласковость подтверждаю; дружбы с старшими и чиновными, ибо чрез 86 оных саны [нам] наилутчие сведения для их же успокоения о намерениях возмутительских получить можно») [25]. В-третьих, стратегические соображения: привлечение инородцев для проживания на территории России: «…дабы и другие таковые, видя являемые им со стороны нашей благоснисхождения, охотно желали переселятца в области российские к умножению подданных…» В-четвертых, моральные соображения: мародерствующую армию население считает бандитами и относится к ней враждебно: «…пребывающих спокойно щадить и нимало не обидеть, дабы не ожесточить сердца народа и притом не заслужить порочного названия грабителей» [26]. В-пятых, соображения логики: война ведется против вооруженных сил противника, а не против населения: «Обывателям ни малейшей обиды, налоги и озлобления не чинить; война не них, а на вооруженного неприятеля» [27]. В-шестых, рациональное начало: «Обывателя не обижай: он нас поит и кормит; солдат не разбойник». Таким образом, и на войне А.В.Суворов стремился проявлять гуманность по отношению к поверженному противнику и мирному населению Своей жизнью он доказал, что даже в сложнейших условиях можно оставаться человеком. Человеколюбие великого полководца носило не абстрактный характер, а опиралось на морально-практические соображения и поэтому являлось одним из средств достижения победы на войне. Библиографический список 1. Суворов, А.В. Документы / А.В. Суворов. – М., 1949. – Т. I. – С. 356. 2. Суворов, А.В. Документы… – Т. III. – С. 350 3. Суворов, А.В. Документы… – Т. III. – С. 398. 4. Суворов, А.В. Документы… – Т. III. – С. 398 5. Суворов, А.В. Документы… – Т. III. – С. 403. 6. Суворов, А.В. Документы… – Т. IV. – С. 18. 7. Суворов, А.В. Документы… – Т. IV. – С. 145. 8. Суворов, А.В. Документы… – Т. IV. – С. 154. 9. Суворов, А.В. Документы… – Т. II. – С. 61. 10. Суворов, А.В. Документы… – Т. II. – С.186. 11. Суворов, А.В. Документы…– Т. III. – С. 412. 12. Суворов, А.В. Документы…– Т. III. – С. 400. 13. Суворов, А.В. Документы… – Т. IV. – С. 190. 14. Суворов, А.В. Документы… – Т. II. –С. 552. 15. Суворов, А.В. Документы… – Т. I. – С. 614. 16. Суворов, А.В. Документы… – Т. I. – С. 614. 17. Суворов, А.В. Документы… – Т. II. – С. 532. 18. Суворов, А.В. Документы… – Т. III. – С. 398. 19. Суворов, А.В. Документы… – Т. I. – С. 274. 20. Суворов, А.В. Документы… – Т. II. – С. 48. 87 21. 22. 23. 24. 25. 26. 27. Суворов, А.В. Документы… – Т. I. – С. 506. Суворов, А.В. Документы… – Т. I. – С. 506. Суворов, А.В. Документы… – Т. II. – С. 163 Суворов, А.В. Документы… – Т. IV. – С. 56. Суворов, А.В. Документы… – Т. III. – С.500. Суворов, А.В. Документы… – Т. III. – С. 347-348. Суворов, А.В. Документы… – Т. III. – С. 350. УДК 93+26 А.И. Конюченко РУСИНЫ ГАЛИЧИНЫ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ: НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ РЕЛИГИОЗНОГО ВОПРОСА В статье рассматривается происхождение русинов Галиции и Буковины как этноса, отношения жителей Галицко-Волынского княжества с потомками остальных восточнославянских племен. Обращено внимание на попытки римско-католической церкви окатоличить славян, репрессии со стороны поляков. Показывается политика австро-венгерских властей по отношению к русинам, причины геноцида народа, стремившегося к возврату к своим традиционным ценностям. Ключевые слова: Галицко-Волынское княжество, русины, римско-католическая церковь, уния, Галиция, Буковина, Первая мировая война, геноцид Западная окраина восточнославянского ареала включала в себя такие субъекты современной Украины, как Львовская, Тернопольская, ИваноФранковская, Черновицкая и Закарпатская области. На территории трех первых областей располагается Галичина (Галиция, Червоная Русь). Галицко-Волынское княжество было сильнейшим после распада Киевской Руси. В связи с пресечением местной ветви княжеской династии Рюриковичей Галиция сошла с восточнославянской орбиты и была включена в 1340-е годы Казимиром Великим в состав польской короны. При этом польский король гарантировал православным жителям Галичины полную автономию, включая свободу вероисповедания. Однако когда об этом узнал Римский папа, он просил в 1341 г. Краковского бискупа освободить короля от принесенной галичанам клятвы в целях их латинизации и католизации [1, с. 15]. Для этого назначаются епископы, но по причине отсутствия католической паствы они в звании суфраганов (викарных епископов) проживали при кафедрах в европейских странах. Для обращения православных в римокатолицизм вызываются монахи францисканского ордена, и в 1375 г. папа Григорий XI объявил об открытии архиепископии в Галиче. Распростране88 ние католицизма на исконно православных землях сопровождалось отнятием у православной кафедры храмов, имений и сел [1, с. 16–17]. Со второй половины XV в. Галичина подверглась мощной полонизации, в результате которой православные крестьяне были закрепощены, а духовенство, городское население и даже знать подвергались многочисленным ограничениям. Это приводило к тому, что православные вынуждены были переходить в навязываемую религию римо-католичества. Мелетий Смотрицкий в своем сочинении «Плач» действительно оплакивал происходящее, называя знатные православные роды, оставившие веру своих предков: «Где теперь дом князей Острожских, который превосходил всех блеском своей древней православной веры? Где князья Слуцкие, Заславские, Збаражские, Вишневецкие, Сангушки, Чарторыйские, Пронские, Рожинские, Соломерецкие, Соколинские, Лукомские, Пузыны и другие без числа? Где вместе с ними и другие роды – древние, именитые, сильные роды славного по всему миру силою и могуществом народа русского: Ходкевичи, Глебовичи, Кишки, Сапеги, Дорогостайские, Войны, Воловичи, Зеновичи, Пацы, Халецкие, Тышкевичи, Корсаки, Хребтовичи, Скумины, Поцеи и другие?» [2, с. 129–130]. Но и М. Смотрицкий перешел в униатство. Тем не менее, православие и после этого не исчезло окончательно, что раздражало римскую тиару и польскую корону. Для окончательного уничтожения православия было приложено немало усилий, увенчавшихся в конце-концов успехом. После подписания вероисповедной Брестской унии 1596 г., по которой признавалась правильность римо-католического учения и главенство Римского папы, поднялась волна негодования. Но королевская власть предпочла не услышать голоса православных и предприняла решительное наступление: православные были объявлены еретиками и начались очередные захваты храмов и монастырей, которые передавались Униатской или, как ее назвали для привлечения православных, ГрекоКатолической церкви. Если на востоке Украины православие выстояло благодаря поддержке казаков и, лично, гетмана Петра Сагайдачного, галичанина по происхождению, то в Галиции уния поглотила коренных православных жителей при деятельной помощи светских польских властей. Оказавшись после первого раздела Речи Посполитой в 1772 г. в составе Австрийской империи Габсбургов, Галиция получила временную передышку, облегчение своего положения, поскольку правительство хотело превратить русинов в преданных монархии подданных. Несмотря на то, что большинство русинов было переведено из православия в унию, в 1840-е годы начинается рост самосознания галичан, испытывавших при этом трудности окончательного самоопределения. Процесс самоопределения, самоидентификации затруднялся австрийскими властями и поляками. Причем во второй половине XIX – начале ХХ в. удельный вес 89 польского населения в Галичине продолжал возрастать. Если в 1849 г. русины составляли более половины населения провинции, то в 1910 г. – 40%, в то время как поляки – 58% [3, с. 394]. В период начала самоидентификации – 1840-е годы – русины, пытаясь отказаться от польского языка, не могли определиться со своим. Легче всего новый язык распространялся среди духовенства, знавшего церковнославянский. Но и они не знали современной им русской литературы и великорусской речи. Поляки же убеждали, что «русины составляют часть польского народа, русский язык – лишь наречие польского» [4, с. 418–419]. В результате со скрипом формировался новояз, состоявший из польских, украинских, русских слов. Эта неуклюжая искусственная языковая смесь, созданная интеллигенцией, имела бессистемные правила и оставалась непонятной для крестьян. Причем, даже интеллигенция, писавшая на самосозданном новоязе, предпочитала в общении польский язык. На вопрос, почему именно польский, русины отвечали: «Малороссийский – это язык крестьян, а русского мы не знаем, поэтому приходится разговаривать на цивилизованном языке поляков» [3, с. 407]. Со второй половины XIX в. среди русинов начался раскол на русофилов и украинофилов. Австрийские власти на русофилов, тянувшихся к русской культуре и называвших себя «чистокровно русскими», смотрело подозрительно. Этноним «русские» исчез из официального употребления в 1848 г. и был заменен на «русины». Украинофилам были привиты антироссийские идеи, и все отрицательные качества они стали приписывать великороссам-москалям [5, с. 190–206]. Унию первоначально использовали для денационализации подвластного Польше восточнославянского населения, но этого сделать не удалось, и русины со временем стали рассматривать униатскую церковь как свою национальную, отличную от польской. Но поскольку униатское духовенство находилось в юрисдикции Ватикана и постоянно испытывало влияние иезуитов и папских миссий, оно не могло выйти из русла общественнополитических идей католицизма [6, с.170]. Попытки униатского епископата еще далее оттянуть унию от православия путем дальнейшей латинизации обрядовой стороны столкнулись с сопротивлением русинов. Люди ответили протестом на стремление убрать из церквей иконостасы, чтобы сделать их больше похожими на костелы. Когда митрополит Андрей (Шептицкий) распорядился, чтобы на Великом входе во время литургии вместо возглашения «вас всех православных христиан» произносилось «правоверных христиан», верующие разворачивались, демонстрируя свои спины, и выходили из церквей [7, с. 234–235]. Австрийские власти болезненно реагировали на массовые переходы русинского униатского населения в православие, особенно в преддверии войны. Массовый переход из унии в православие русинов галицийских сел на Лемковщине, Сокальщине, Коломыйщине послужил причиной обвине90 ний в шпионаже и государственной измене. В 1913 г. в Угорской Руси (Подкарпатье) начался второй Мармарош-Сигетский процесс (первый состоялся в 1904 г.). Первоначально к суду было привлечено 189 человек, впоследствии прокурор уменьшил их число до 94, которые были обвинены в подстрекательстве против венгров, Греко-Католической церкви и законов [8, с. 46–48]. Первая мировая война обрушилась на Галичину и накрыла ее. Восточный фронт Четверного союза неоднократно двигался с запада на восток и обратно по ее территории. Трагизм ситуации обострялся тем, что украинцам пришлось воевать друг против друга в составе армий двух империй. В составе российской армии их было около 3,5 миллионов, австрийской – около 250 тысяч [3, с. 431]. С самого начала войны начал раскручиваться маховик репрессий против русофильского населения. Поскольку мест для содержания арестованных не хватало, были созданы концентрационные лагеря. Уже 4 сентября 1914 г. в лагерь Талергофф в Штирии доставили около 2 тысяч человек. В лагере царили издевательства и пытки, в бараках – антисанитария, вызывавшая эпидемии, уносившие тысячи жизней. В Галичине, Буковине и Угорской Руси повсеместно проводились казни мирного населения. По некоторым данным лишь за первые месяцы войны было повешено и расстреляно около 20 тысяч [9]. Массовый геноцид русинов в годы Первой мировой называют первым холокостом в Европе в ХХ в. Также известен случай расстрела солдат восьмидесятого пехотного полка, набранных в Галичине, которые отказались расстреливать русских [10, с. 45]. Украинские радикальные националисты объединились в Головную украинскую раду, призывавшую поддерживать австрийцев в борьбе с москалями. На территории Галичины было создано вооруженное формирование «Украинские сечевые стрельцы», принявшее участие в войне [8, с. 50–51]. С другой стороны, кратковременное пребывание российской армии породило в Галичине и Прикарпатье надежды на вхождение в состав России. Русофилы приняли меры для создания карпато-русской добровольческой дивизии. Предполагалось, что она будет укомплектована добровольцами из галицких и карпатских русинов и примет участие в боевых действиях. Но когда процесс формирования приближался к концу, российская армия отступила из Галиции, а затем произошла революция, что не позволило осуществить задуманное [9]. После входа во Львов российских войск предстоятель Греко- Католической церкви митрополит Галицкий, архиепископ Львовский, епископ Каменец-Подольский Андрей (граф Роман Мария Александр Шептицкий) вызвал подозрение у российских властей, был арестован и выслан вглубь Российской империи, где пробыл до Февральской революции [11, с. 286–308]. Причиной послужило его искреннее убеждение и стремление распростра91 нить унию на восток. Оставаясь во Львове, он мог существенно ограничивать движение униатских русинов в сторону православной веры. На галицийских территориях, занятых российской армией, русины часто и настойчиво просили: «Дайте же настоящего русского священника, с бородой, надоели нам эти бритые униаты!», «Довольно нам бритых! Мы хотим наших! С волосами, с бородой...» Но российские власти – военные, гражданские и церковные предпочитали не форсировать процесс возвращения униатов в православие. Было решено выполнять просьбы о назначении православных священников в приходы при наличии 75% воссоединившихся. Униатские церкви передавались православным, если они составляли 90%, если меньше – предлагалось служить по хатам. Так что российским солдатам приходилось молиться и причащаться в униатских храмах [7, с. 240–244]. После отступления русских на оккупированной территории австрийцы хозяйничали, не останавливаясь перед кощунством и осквернением церквей. Например, в Успенской Почаевской лавре они поставили свой престол в главном храме и стали служить мессы. Зимний (трапезный) храм превратили в кинотеатр, поставив кинопроектор на место престола. Зрители смотрели кино, не снимая шапок, курили. Из домой церкви архиерейского дома выбросили иконостас и превратили ее в офицерский ресторан. После ухода оставили после себя похабные рисунки на стенах и гору бутылок [11, с. 253]. Архиепископ Волынский и Житомирский Евлогий, занимавшийся религиозными вопросами на временно оккупированной русской армией территории Галичины, вынужден был заниматься эвакуацией русинов, чтобы спасти их от уничтожения, понимая при этом, что потери неизбежны. Условия эвакуации были ужасны: «В пыли, грязи, под дождем и зноем, рожая и умирая в пути, двигался грандиозный табор беженцев, не зная, где и когда он осядет». Только на артиллерийском полигоне в Ровненском уезде Волынской губернии первоначально осело около 50 тысяч человек [11, с. 250–251]. Сколько русинов погибло, остается неизвестным. Первая мировая война стала очередным этапом тяжелых испытаний для русинов, которых не смогли денационализировать ни поляки, ни австрийцы, ни венгры. В годы войны большая часть православных русинов погибла или была эвакуирована на восток, где и ассимилировалась. Геноцид русинов был вызван их самобытностью, дистанцированием от чуждой культуры, стремлениями вернуться к православной вере и воссоединиться Россией, ненавидимой поляками и австрийцами. И тех и других раздражало демонстрируемое русинами отчуждение и отказ вступить в единую католическую семью. После войны Галичина снова оказалась в составе Польши. И поляки не смогли забыть и простить стремление русинов, к ополячиванию и окатоличиванию которых они приложили за 700 лет много сил, на восточнославянскую орбиту, поскольку теряли «младшего брата» как будущего союз92 ника в борьбе против России для восстановления великой Польши, в состав которой, естественно, по их мнению, была обязана войти Галичина. Библиографический список 1. Беднов, В.А. Православная церковь в Польше и Литве / В.А. Беднов. – Киев: Митрополия УПЦ, 2005. 2. Цит. по: Киприанович, Г.Я. Исторический очерк православия, католичества и унии в Белоруссии и Литве / Г.Я. Киприанович. – Минск: Изд-во Белорусского экзархата, 2006. 3. Субтельный, О. Украина: история / О. Субтельный. – Киев: Лыбедь, 1994. 4. Витте, Е.И. Русско-польский вопрос в Галичине / Е.И. Витте // «Украинская» болезнь русской нации. – М.: Имперская традиция, 2004. 5. Марков, Д.А. Русская и украинская идеи в Австрии // «Украинская» болезнь. 6. Ульянов, Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. – М.: Вагриус, 1996. 7. Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. М.: Московский рабочий : Издательский отдел всецерковного православного молодежного служения, 1994. 8. Суляк, С. Русины в Первой мировой войне и русской смуты / С. Суляк // Русин. – 2006. – № 1 (3). 9. Шевченко, К.Д. Карпатские и галицкие русины в Первую мировую войну / К.Д. Шевченко // Первая мировая война: карпаторусизм и политическое украинство: материалы конференции (2014 г.). – http://zapadrus.su/tag/австро%20венгрия.html 10. Суляк, С. Русины в истории: прошлое и настоящее / С. Суляк // Русин. – 2007. – № 4(10). 11. Василий ЧСВ, дьякон. Леонид Федоров. Жизнь и деятельность. – Львiв, 1993. 93 УДК 341.3+659+93 О.В. Красножон ЖУРНАЛЫ МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ОБ ОТНОШЕНИИ К ВОЕННОПЛЕННЫМ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Начало Первой мировой войны резко изменило обычное течение повседневной жизни российского общества. Страна перешла на военное положение, была объявлена всеобщая мобилизация, создавались комитеты по сбору добровольных пожертвований, в которых активно участвовали все слои населения. Пресса моментально отреагировала тем, что среди своих обычных рубрик в оперативном режиме начала печатать материалы из официальных источников, связанные с ходом военных действий; разъяснения по поводу мобилизации, и конечно сведения о людских потерях. По своим масштабам эта война не имела аналогов в прошлом. По имеющимся данным, в орбиту Первой мировой войны было втянуто 34 государства с населением более 1 млрд человек или 2/3 населения планеты. Под ружьем находилось 70 млн человек, из которых 10 млн были убиты и 20 млн ранены [6, с. 18]. В разных источниках приводятся различные сведения о количестве убитых, раненых и плененных во время Первой мировой войны. Считается, что около 8 млн чел. стали военнопленными, то есть почти столько же, сколько было убито. Больше всего было захвачено в плен русской армией – по разным источникам от 2,5 до 3 млн солдат и офицеров противника. Германская армия пленила 2,5 млн человек, а французские, британские и другие войска – значительно меньше. Сама русская армия потеряла пленными около 2,5 млн. человек, что составило половину потерь России в этой войне. При этом все страны, участвовавшие в войне, обязались соблюдать статьи Гаагской конвенции о военнопленных. Однако германцы отличались особо жестоким отношением к захваченным военнопленным. Не считаясь с международными конвенциями, немцы и австрийцы установили бесчеловечный режим для русских военнопленных. Неизвестно, сколько русских было расстреляно в плену за сопротивление, а бежало из лагерей (по немецким данным) в общей сложности 260 тыс. чел., то есть практически каждый десятый [1]. В одном из официальных печатных органов Министерства внутренних дел Российской империи журнале «Вестник полиции», издаваемом в Петербурге в 1907–1916 гг., был опубликован рассказ одного из российских военных врачей, только что вернувшегося из германского плена, о том, как немцы обращаются с ранеными русскими: «При овладении германцами городом Г., они дали три залпа в наших раненых, причем многие солдаты были вторично ранены. Когда один из наших офицеров спросил, почему 94 стреляют в раненых, германец ответил: «Знайте, с кем имеете дело!» «Русские свиньи, – говорили германские офицеры, – ничего другого не достойны». Тут же был ранен один из командиров полка. Он лежал на земле еле живой и стонал. Один из германских солдат тут же приколол его» [4, с. 993–994]. Врач рассказывал также, как немцы с пленных русских срывали погоны, срезали пуговицы и вообще проделывали с нашими русскими офицерами и солдатами все, что хотели, например, если им казалось, что солдат плохо работает, то его почти голого привязывали на сутки к столбу, причем пищи ему не давали и в течение суток наказанного не освобождали ни на минуту [4, с. 994]. Помимо этого для русских военнопленных существовали такие наказания, как битье хлыстом, плетью, палками и т. п.; карцер; сидение на корточках с поднятыми руками; привязывание к столбу; сажание на цепь; многочасовое в любую погоду стояние в строю; кандалы; натравливание собак; стояние босиком на снегу или в грязи; ползание по грязи, снегу или воде; маршировка часами на плацу как в одиночку, так и строем; удары штыками и прикладами. Врач рассказывал также, как однажды уже после 10 часов вечера вошел германский фельдфебель и начал кричать на наших офицеров. Он позволил себе так дерзко и нагло разговаривать, что один из офицеров возмутился и громко сказал: «Не забывайте, что вы говорите с русским офицером». Не прошло и нескольких минут, как все наши офицеры в одних ночных рубашках были отведены в холодную, где их продержали в течение 6 часов [4, с. 994]. Другой, вернувшийся из германского плена врач, дополняет это описание возмутительного обращения немцев с нашими ранеными и пленными следующими подробностями. Он исполнял обязанности ординатора в Бромберге в бараках для русских пленных, где было около 400 раненых, иногда с очень тяжелыми ранениями. Они обслуживались лишь двумя сестрами милосердия, да и те занимались только тем, что следили за экономным расходованием перевязочных материалов. «Нам сплошь и рядом, – рассказывает доктор, – давали для перевязок старые, вымытые нашими же ранеными солдатами, иногда в теплой, а в большинстве случаев лишь в холодной воде бинты. Бинты, пропитанные гноем, с одного раненого переходили на другого. Бывали случаи, когда старые, вымытые гнойные бинты были сплошь покрыты вшами. Когда мы эти бинты показывали сестрам, они лаконически отвечали, что «вши уже умерли и не представляют опасности для здоровья раненых». По правилам, постельное белье должно было меняться раз в неделю, но бывали случаи, когда раненые, с гноящимися ранами, не получали его по три недели» [4, с. 994]. Русские раненые помещались в бараках, сделанных из тонких деревянных досок, со сквозными щелями. Для отопления были поставлены чугунные или железные печки, когда в печи горел огонь – было тепло, но как только он сгорал – начинался адский холод. 95 Доктор обращал внимание на то, что в русских госпиталях, палатах, бараках для ухода за ранеными имелся целый штат прислуги. Ничего подобного не было в Бромберге. Вся работа в бараке, т.е. уборка кроватей, подметание полов, приготовление посуды для обеда, ее уборка, мытье ‒ все это исполнялось ранеными солдатами. Еле передвигаясь, а иногда и двигаясь на костылях, они, под окрики грубых немецких вахтеров, мели и чистили бараки, приносили обед, словом, исполняли всю необходимую работу [4, с. 995]. Общее правило, которого придерживались русские врачи, – это долечивание раненых. Немцы же отправляли из госпиталей и бараков в концентрационные лагери совершенно больных солдат с незажившими и гноящимися ранами, передвигающихся лишь на костылях. Об ужасах концентрационного лагеря в Штральзунде рассказывал пленный бельгийский сержант. По его рассказам, нижние чины жили в сырых и холодных землянках, питались самым невозможным образом и еще хуже одевались. Им выдавали на пропитание никуда негодный, старый, черствый, заплесневелый хлеб, признанный совершенно негодным для употребления в германской армии. Утром, вместо завтрака, им давали «какое-то пойло», которое, по выражению бельгийского сержанта, «в Бельгии не будет есть ни одна свинья». На обед давали «какое-то подобие супа», мяса конечно не было и в помине. С раннего утра до позднего вечера их заставляли работать на осушке болот, рытье канав и т. д. При подобных условиях жить было почти невозможно и поэтому в концентрационных лагерях свирепствовали болезни, и наблюдалась высокая смертность [4, с. 995]. Совсем другим было содержание пленных немцев и австрийцев в русских лазаретах и отношение к ним. К примеру, «Саратовский листок» сообщал о том, что в одном из земских лазаретов Саратовский губернии для пленных немцев в день Рождества по новому стилю была устроена елка. Немцы были хозяевами, а русские солдаты – гостями. Были устроены елки в некоторых городских лазаретах г. Саратова. Зажигались свечи, раздавались подарки – конфеты, папиросы и яблоки. Если немцы старались создать военнопленным худшие условия, чем своим раненым, то, как видно из сообщения профессора Разумовского и доктора Богуцкого на заседании саратовского губернского комитета о раненых, в саратовские земские лазареты, лучше других оборудованные, помещались исключительно немцы и австрийцы [2]. У московской общественности вызывала недоумение излишняя снисходительность по отношению к военнопленным германским и австрийским офицерам. Переодетые в штатское платье пленные офицеры посещали не только театры, но и кафе, и первоклассные рестораны. Вообще, русское добродушие по отношению к врагам переходило в Москве границы элементарной этики. Так, главный врач одного из госпиталей не счел для себя обидным приглашение на обед, устраиваемый в его честь выздоро96 вевшими ранеными австрийскими офицерами, и только благодаря вмешательству высшего начальства, признавшего подобную затею нетактичной, обед не состоялся [5, с. 995]. В статье «Вековое зло» «Оренбургская газета» сообщала, что Оренбург наводнен немцами, которые, будучи сосланы сюда русским правительством, очень часто занимали то же привилегированное положение, что и до войны в Риге. «Получается что-то нелепое, – пишется в статье, – ссыльный немец, ненавидящий и презирающий Россию и русских, находится во главе предприятия, нередко сменив на этом посту русского, и помыкает подвластными ему мелкими служащими русскими» [5, с. 995]. В Костроме, как сообщают газеты, пленные, чтобы разогнать скуку, устраивали в винном складе небольшие концерты: купили гармонию за три рубля, кларнет привезли из Австрии и поют, и наигрывают разные песенки. Около винного склада собирается, особенно по праздникам, большая толпа зевак и любопытных. «Так ли живут наши пленные в Германии?» – задаются вопросом авторы статьи [5, с. 995]. Все эти вольности среди германских и австрийских военнопленных привели к тому, что по распоряжению гофмейстера Н.А. Маклакова была создана комиссия из членов совета министра внутренних дел для обследования быта военнопленных. Они посетили северный, южный и восточный районы России, но из представленных ими министру внутренних дел докладов следовало, что «военнопленные не пользуются никакими излишними правами и привилегиями, но и не терпят никаких лишений» [7, с. 63]. Вообще, нужно сказать, что в России к доброму отношению к военнопленным призывали и российское правительство и сам Государь Император. Так, например, было указание губернатора крестьянам Омского военного округа по случаю прибытия туда 40 тыс. пленных славян, чехов, поляков, румын, итальянцев, австро-венгерских подданных и др. и размещения их по казацким станицам и крестьянским селениям, установить добрые отношения с ними, не притеснять их: «Благословляя Всевышнего за сохранение им в боях жизни, они счастливы, что попали в плен Великой православной России. Народ русский, с благородной душой, никогда не бывает жесток в несчастье. Крестьяне, вы примите отсылаемых к нам пленных не как врагов своих. Держите себя с ними с достоинством, но будьте справедливы и внимательны к чужому горю» [3, с. 996]. Сам Государь Император проявил великодушие в отношении этих военнопленных, освободив их от принудительных работ и определив им особые суммы от военного начальства на пропитание и денежную компенсацию за квартиру с отоплением и освещением из казны. Таким образом, мы видим различное отношение к военнопленным и их содержанию: от самого тяжелого и невыносимого для русских пленных в Германии до благосклонного и даже излишне снисходительного для военнопленных в России. В этом проявляется различие ментальностей (евро97 пейского рационализма и российской сострадательности), которые в военное время не только не нивелировались, а, наоборот, обострились и с еще большей силой проявились в годы Второй мировой войны. Библиографический список 1. Военнопленные Первой мировой войны // http://www.voynablog.ru/2012/04/12/voennoplennye-pervoj-mirovoj-vojny (дата обращения 13.03.2014). 2. Елка для немцев // Вестник полиции. – 1915. – № 1. – С. 31. 3. Интересный приказ о военнопленных // Вестник полиции. – 1914. – № 52. – С. 996. 4. Как обращаются германцы с пленными русскими? // Вестник полиции. 1914. – № 52. – С. 993–995. 5. Как обращаются с германскими пленными у нас? // Вестник полиции. – 1914. – № 52. – С. 995. 6. Назария, С.М. Международные отношения в эпоху мировых войн: факты и мифология / С.М. Назария. – Кишинев, 2012. – С. 18. 7. Обследование быта военнопленных // Вестник полиции. – 1915. – № 2. – С. 63. УДК 355.4+93 В.А. Кузнецов ПОДВИГИ ОРЕНБУРГСКИХ КАЗАКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ В данной статье предпринята попытка освещения боевой деятельности оренбургского казачества в 1-й мировой войне, в которой участвовали 16 из 18-ти казачьих полков Оренбургского казачьего войска, 8 казачьих артиллерийских батарей и 37 отдельных и особых сотен. Показан ряд военных эпизодов, в которых казаки проявили героизм, храбрость, мужество и патриотизм в боях на разных фронтах войны. Ключевые слова: Оренбургское казачье войско, 1-я мировая война, героизм, мужество, патриотизм, георгиевский крест. Оренбургское казачество как целостный социальный организм, отличаясь от других сословий края более замкнутым характером и относительной изолированностью, выработало свою совокупность войсковых ритуалов и традиций, воспитательное воздействие которых было направлено на формирование нравственно-патриотической личности казака. Глубоко укоренившиеся в казачьей среде вековые традиции служения Отечеству являлись основным мотивом для выработки необходимых морально-боевых 98 качеств защитника Родины, главными среди которых – соблюдение воинской чести и долга. Эти качества нашли отражение в героизме казаков во время участия их в войнах и боевых походах. К сожалению, история сохранила не так много подробностей о героических поступках оренбургского казачества, принявшего участие, начиная с конца XVIII в. и до 1-й мировой войны почти во всех войнах. В начале 90-х гг. XVIII века во время русско-шведской войны в Финляндии находились 163 оренбургских казака. За отличие в боевых действиях они были награждены специальной восьмиугольной серебряной медалью: «За службу, храбрость и мир со Швецией». Казаки в составе 1 и 2-го оренбургских казачьих полков не уронили воинской чести в боях против турок на Дунае в 1807-1812 гг. Так, будущий Войсковой атаман полковник В.А. Углицкий за отличия в боях был награжден орденами Св. Анны 3-го класса и Св. Владимира 4-й степени с бантом. 8 января 1810 года высочайшим указом орденом Св. Анны 3-й степени были награждены есаулы Василий Авдеев и Александр Углицкий. Есаул А. Углицкий награждался в «воздаяние отменной храбрости», которую показал в сражении с турками при местечке Россевате, где находился впереди полка и явил, как говорилось в рескрипте, «неустрашимость и мужество, бросаясь в сопротивлявшиеся неприятельские силы» [5]. Есаул Авдеев проявил храбрость и при разгроме турок у селения Батино, при котором в бою, раненный пулей в ногу, первый бросился на врага «с особливым мужеством» и показал пример своим казакам, последовавшим за ним [6]. В боях отличились сотник Коельской станицы Зайков, подпоручик Лебедев и хорунжий Севастьянов и др. Свой героический вклад внесли оренбургские казаки в борьбу с Наполеоновской Францией. Атаманский полк отличился в боях при осаде Данцига, а 3-й оренбургский казачий полк в составе Польской армии участвовал в боях под Дрезденом, в знаменитой Лейпцигской битве и во взятии Парижа [3]. За участие в блокаде Данцига пять урядников Атаманского полка были произведены в офицеры, а 14 урядников были награждены знаками отличия Военного ордена [7]. Казаки 3-го полка спустя много лет были награждены медалями «За взятие Парижа». В дальнейшем оренбургское казачество проявило себя в русскотурецких войнах и в присоединении к России Средней Азии. Боевые качества оренбургских казаков и преданность Отечеству высоко оценивались российскими властями и обществом, о чем говорят присваивавшиеся казачьим частям специальные наградные знаки, подлежавшие ношению на головных уборах, и свидетельствовавшие о проявленном отличии личным составом в тех или иных военных кампаниях и походах. Например, оренбургские казачьи сотни и батареи, принимавшие участие в Хивинском походе, получили на папахи знак с надписью «За отличие в Хивинском походе 1873 года». Личный состав 3-й батареи Оренбургского казачьего 99 войска 26 августа 1876 года получил серебряные Георгиевские трубы с надписью «За штурм г. Андижана» [15]. В 1877 году в русско-турецкой войне в боевых действиях приняли 6 и 7-й Оренбургские казачьи полки, включенные в состав Кавказкой армии. Казаки этих полков отличились в ряде сражений. За бои в районе Орланских высот и взятие крепостей Карс и Эрзерум 1, 2, 5 и 6-я сотни получили знаки на шапки с надписью «За Турецкую войну 1877-1878 гг.». Войсковой старшина 6-го полка Николай Авдеев за эти бои был награжден золотой шашкой с надписью «За храбрость». Есаул Николай Мякутин, сотники Иван Беляев и Иван Поляков заслужили по три боевых ордена. Дважды кавалером знака отличия Военного ордена стал казак Рахматулла Манаев. Но на этом участие оренбургских казаков в военных кампаниях XIX века не завершилось. В 1880-1881 г.г. 1-я сотня 1-го полка и сотни 5-го оренбургского полка участвовали в военной экспедиции в Закаспийском крае и штурмовали 12 января 1881 года туркменскую крепость Геок-Тепе. 4 июня 1882 года Император наградил казаков этих сотен знаками отличия на головные уборы с надписью «За штурм крепости Геок Тепе» [12]. Как только был объявлен Манифест о начале войны с Японией, на дальневосточный театр военных действий из Оренбургского казачьего войска была выставлена льготная казачья дивизия в составе двух бригад из числа 9,10,11,12-го второочередных полков под командованием генерал-майора В.П. Грекова. 25 апреля из Киевского военного округа отбыл на войну 1-й полк. В военных действиях против японцев приняло участие более 160 офицеров и 4700 оренбургских казаков. Неоднократно отличался в боях с японцами представитель известной казачьей офицерской династии подъесаул 1-го Оренбургского казачьего полка Ш.А. Кочуров. Он был награжден орденами Св. Станислава и Св. Анны 2-й степени с мечами и Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Отличился и рядовой казак Николай Петухов, в бою он был ранен, но задание выполнил. Через некоторое время он же отличился при налете на японскую заставу. Казак Петухов был удостоен знака отличия Военного ордена 3 и 4-й степени. Участие оренбургских казаков в войне 1904–1905 гг. отмечено знаками отличия на головные уборы. Их получили 1, 11 и 12-й полки [17]. Следует отметить, что в сложившейся в течение длительного времени системе военно-патриотического воспитания оренбургского казачества большое значение уделялось формированию верности боевым знаменам – Войсковому и полковому. Они являлись символами чести как полка, так и каждого в отдельности взятого казака. Наибольшей известностью и уважением в войске пользовалось знамя 9-го казачьего полка, полученное личным составом за мужество и храбрость в период русско-турецкой войны 1828–1829 годов. Это светло-голубое полотнище с вышитыми словами «За отличие в Турецкой войне». Знамя было получено вместе с грамотой, в которой говорится, что оренбургские казаки проявили «отчаянное мужество 100 и храбрость» в войне против Турции. Полк под командованием есаула И.В. Падурова отличился в ряде сражений: в бою при Козолуджи, под крепостями Кулевча и Шумлой. За воинские подвиги 155 офицеров, урядников и казаков этого полка были награждены орденами и знаками отличия Военного ордена. Полученное за отличие в боях знамя с тех пор стало именоваться в войске «падуровским» [2]. Оренбургские казаки свято соблюдали данную присягу на полях сражений и своими подвигами старались, не уронить честь знамен, полученных войском в разные периоды своей истории. О том, как Оренбургские казаки выполняли воинскую присягу и относились к святыне полка – боевому знамени, свидетельствуют исторические факты из боевых действий в период первой Мировой войны. Во время наступления армии генерала А.В. Самсонова в Восточной Пруссии в августе 1914 года в числе многих в окружение попал 2-й Оренбургский казачий имени воеводы Нагого полка. В бою часть личного состава полка во главе с его командиром полковником А. Ситниковым погибла. 20 августа 1914 года из окружения вышла небольшая группа казаков, спасшая святыню полка – знамя. «…Знамя было снято с древка заблаговременно младшим урядником Прочанкиным, будучи знаменосцем, помня присягу и выполняя свой долг, отбившись со снятым знаменем, во главе 10 человек, неся потери в лошадях, и в течение четырех дней пешком, голодные и окруженные германцами, перешли границу, доставив знамя к остаткам полка, собравшимся у городка Остроленска. Этим своим подвигом урядник Прочанкин спас полковую святыню от плена и увековечил свое имя в истории» – отмечалось в приказе по Оренбургскому казачьему войску [13]. За проявленное мужество и верность присяге все 10 казаков были награждены Георгиевскими крестами 4-й степени в их числе старший урядник Андрей Прочанкин, младший урядник Петр Русанов, младший урядник Городищенской станицы Андрей Ковешников, ветфельдшер Феоктист Подтиков, Михаил Толкачев, казаки Ефим Репьев, Иван Чернов, Александр Игнатенков. В августе 1917 года А. Прочанкин был произведен в подхорунжие. От Наказного атамана родным героев были преподнесены иконы с серебряной табличкой, на которых была выгравирована надпись «Наказный атаман генерал-лейтенант Сухомлинов благоволяет родных героя (называлось имя и звание), спасшего в боях с немцами 16-17 августа 1914 года знамя 2-го оренбургского казачьего воеводы Нагого полка в назидание потомству. 1915 г.» [1]. Такие акции войскового начальства, несомненно, имели воспитательное значение, они формировали и поддерживали патриотические чувства населения станиц и, особенно молодых казаков – будущих воинов. Участие оренбургского казачества в войнах и военных компаниях воспитывало у них любовь к Родине, патриотизм как одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками. Тяжелым испытанием для всего казачьего сословия стала разразившаяся мировая война. По данным на 1 января 1917 года на фронтах мировой войны 101 сражались 36674 оренбургского казака. Оренбургские полки участвовали в знаменитой летней операции 1916 года (в «Брусиловском прорыве»). Всего в войне из 18 конных полков участвовали 16 (4-й и 6-й полки участия в боевых действиях на западном твд не принимали), отдельный конный дивизион, 4 отдельные и 35 особых конных сотен, 8 артиллерийских батарей. На фронтах войны оренбургские казаки подтвердили свои высокие ратные качества. Они выполняли трудные боевые задачи, показав образцы храбрости и отваги. Имена 30 оренбургских казачьих офицеров – кавалеров ордена Святого Георгия выбиты на стенах Георгиевского зала Московского Кремля. За подвиги в боях оренбургские казаки получили 7000 Георгиевских крестов и более 6000 Георгиевских медалей. 160 казаков стали полными георгиевскими кавалерами [16]. В годы войны во всех станицах оренбургских казаков широко пропагандировались подвиги казака Пашнинского поселка Миасской станицы Ивана Васильевича Пашнина, ставшего первым полным Георгиевским кавалером. Великим Князем Николаем Николаевичем он был награжден породистым скакуном, а казаки 3-го военного отдела преподнесли ему шашку в серебре, на которой был укреплен золотой Георгиевский крест [16]. Старшие урядники Петр Пудовкин и Андрей Меркулов из Новоорской станицы одними из первых среди оренбуржцев стали кавалерами всех четырех Георгиевских крестов [9]. Двумя Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степеней и двумя Георгиевскими медалями были награждены подхорунжий 9-го казачьего полка имени атамана Падурова Насибула Хайбуллин и вахмистр Николай Осьминин. Несколько боевых наград, включая Георгиевский крест 2-й степени, имел урядник Султан Якупов. Всего к 1916 году в 9-м полку было 5 полных георгиевских кавалеров. Полученные оренбургскими казаками награды свидетельствуют об их героизме. Так в 1-м казачьем полку с начала войны и по апрель 1915 года было вручено 640 Георгиевских крестов, казакам 3-го полка – 247 наград [10]. Неоднократно отмечались в боевых приказах казаки 2-й Оренбургской сотни лейб-гвардии Сводного казачьего полка, они особенно отличились в боях за деревни Тополька и Избица, где, спешившись, целые сутки сдерживали наступление вражеской пехоты. В журнале «Нива» за 1915 год была помещена фотография казаков одной из оренбургских сотен, которым за героические действия одновременно было вручено 92 Георгиевских креста и 48 Георгиевских медалей с надписью «За храбрость» [8]. В годы войны за отличие в боях казаков производили в офицеры. В октябре 1914 года в чин прапорщика были произведены вахмистр Г. Марков, урядники А. Анфалов, М. Шеин; в декабре – вахмистры П. Сметанин, И. Коровин, А. Черников [14]. Особенно нравственная зрелость казака проявлялась в тот момент, когда он рисковал жизнью, не из-за желания отличится, показать свою удаль, но тогда, когда ценою своей жизни спасал своих товарищей в бою. Боевые 102 сводки действий казачьих полков свидетельствуют о многих таких подвигах. Так в октябре 1914 года казак 14-го полка Мингазин Биктов из станицы Сухомлиновская был награжден Георгиевским крестом 4-й степени за то, что, будучи в разведке у деревни Боровно он вместе с урядником Тимофеевым спасли жизнь хорунжему Кочурову, вынеся раненого командира с поля боя. В этом же бою отличился казак Воздвиженской станицы Заниятулла Габайдуллин, он, будучи ранен в руку и ногу, смог вынести раненого товарища из-под сильного огня. За этот подвиг он был награжден Георгиевским крестом 4-й степени [11]. О том, что патриотический дух основной массы казаков не иссякал за годы войны и перемен в России в первой половине 1917 года, свидетельствуют факты пожертвований в пользу армии для продолжения борьбы с врагом. Например, в июне 1917 года делегат с фронта, участвовавший в казачьем съезде в г. Троицке, старший урядник 3-го Самаро-Уфимского полка из станицы Кособродской Афанасий Молчанов пожертвовал георгиевский крест. При этом он сказал: «Для блага Родины жертвую свою боевую награду» [4]. Вся жизнь казачества проходила в войнах, походах, на пограничной и внутренней службе. Десятки тысяч казаков свято исполнили свой долг и заслужили славу для оренбургского казачества. В горниле боев вырабатывались и закреплялись традиции защиты Отечества. Именно боевые традиции являлись главным фактором воспитания, выполняя также задачи нравственной ориентации. Казачьи полки отличались не только своей боеготовностью, способностью эффективно решать боевые задачи, но верностью присяге, полковому знамени и Отечеству, что заметно выделяли их из общей массы войск России. Оренбургское казачество сыграло выдающуюся роль практически во всех событиях военной истории России XIX-XX вв. Библиографический список 1. Абрамовский, А.П., Во славу государства Российского. Начальное образование и военная подготовка в Оренбургском казачьем войске / А.П. Абрамовский, В.С. Кобзов. – Челябинск, 1994. – С. 80. 2. ГАОО. – Ф. 169. – Оп. 1. – Д. 38. – Л. 41; См: Кузнецов В.А. Иррегулярные войска оренбургского края. – Самара; Челябинск, 2008. – С. 210–211. 3. Казаки 3-го оренбургского полка за участие в боях при Кульме были позднее награждены «Кульмскими крестами», отлитыми из захваченных в бою французских пушек. 4. Казачья мысль. – 1917. – 23 июля. 5. Матвиевский, П. Е. Оренбургский край в Отечественной войне 1812 года: Исторические очерки / П.Е. Матвиевский // Учен. зап. Оренбург. пед. ин-та. Вып. 17. – Оренбург, 1962. – С. 133. 6. Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска. В 12-ти вып. – Оренбург, 1903–1915. – Вып. V. – С. 113-118. 103 7. Материалы… – Вып. VIII. – С. 189; Юдин, М.Л. Оренбуржцы в войне 1812–1814 гг. / М.Л. Юдин. – Ташкент, 1912. – Соч., С. 24. 8. Нива. – 1915. – № 27. 9. Новое поколение. – 1989. – 2 июня; См.: Кузнецов, В.А. Военнопатриотическое воспитание оренбургского казачества В.А. Кузнецов. – Челябинск,2004. – С. 156. 10. Оренбургская газета. – 1915. – 28 апреля. 11. Приказ по Оренбургскому казачьему войску от 7 января 1915 № 15. Старший урядник Тимофеев из Гирьяльской станицы награжден Георгиевским крестом 3 степени за №1937. 12. Приказ по Оренбургскому казачьему войску № 242, 1882; См.: Кузнецов, В.А. Военно-патриотическое воспитание оренбургского казачества … 13. Приказ по Оренбургскому казачьему войску № 34, 1915 г. // Оренбургская неделя. – 1991. – 25 января. 14. Приказы по Оренбургскому казачьему войску от 20 декабря 1914 г.; от 20 марта 1915 г. 15. РГВИА. – Ф. 1442. – Оп. 2. – Д. 3. – Л. 76; ГАОО. – Ф. 96. – Оп. 1. – Д. 131. – Л. 17об–18. 16. Семенов, В.Г. Оренбургское казачье войско в годы Первой мировой войны 1914–1918 гг. / В.Г. Семенов. – Оренбург, 2010. – С. 197, 254–258. 17. См.: Галушко, Ю. Казачьи войска России: Краткий историкохронологический справочник казачьих войск до 1914 года / Ю. Галушко. – М., 1993. – С. 144. УДК 32.019.5+93 Л.Ю. Лялина ОТНОШЕНИЕ НАСЕЛЕНИЯ ОРЕНБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ К ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ В статье рассматривается отношение населения Оренбургской губернии к началу Первой мировой войны и проведению всеобщей мобилизации. Показано отношение к войне разных сословий, приводятся сведения о численности мобилизованных и причины смены настроений к происходившим в стране событиям. Ключевые слова: Первая мировая война, мобилизация, патриотизм, казаки, запасные части. Для подавляющего большинства подданных Российской империи мировая война началась неожиданно. Несмотря на то, что после поражения в скоротечной русско-японской кампании, правящие верхи провели ряд глубоких перемен в военной сфере и лихорадочно осуществляли перевооружение армии, возможность нового международного конфликта казалась призрачной и отдаленной перспективой. Тем не менее, Англия и Франция 104 вовлекли Россию в войну против Германии, с которой у империи не было ни каких серьезных геополитических противоречий или территориальных претензий. Франции важно было взять реванш за поражение в франкопрусской кампании 1870 года и вернуть аннексированные Эльзас и Лотарингию. Англия же старательно доводила до конца свой план поэтапного ослабления России, ведя в ней серьезного конкурента в Азии и Индокитае. Россия, связанная по руках финансовыми обязательствами перед Францией, вынуждена была пойти на резкое с ней сближение в военной сфере и взять на себя обязательства вступить в войну в составе Антанты. Не смотря на предпринимавшиеся меры по укреплению армии и флота, Россия к войне не была готова. Едва были восполнены израсходованные за период русско-японской войны боеприпасы к стрелковому оружию и артиллерии, только еще налаживалось производство пулеметов, не был восстановлен подорванный Цусимой потенциал Российского флота. Тем не менее, в ответ на сараевские события и ультиматум Германии, Николай II объявил 1 августа (14 июля по ст.ст.) всеобщую мобилизацию. В этот же день Наказным атаманом Оренбургского казачьего войска Н.А. Сухомлиновым соответствующие телеграммы были разосланы по всем уездным городам губернии 1 . Во всех местных газетах был опубликован именной указ императора о мобилизации с 17 июля казаков льготных очередей, в том числе и Оренбургского войска 2 . Население губернии встретило известие о мобилизации с небывалым патриотическим подъемом. «Николаевская улица и городской бульвар были буквально запружены горожанами, выражавшими свои патриотические чувства в связи с выступлением России на стороне балканских народов. Отовсюду произносились здравницы в честь государя императора и произносились горячие речи о скорой победе. Военных, особенно казачьих офицеров, качали на руках и осыпали цветами» 3, с. 50 . Патриотические манифестации прошли во всех городах и заводских поселках региона, Молебны о даровании победы служились во всех храмах, не исключая небольшие сельские церкви, как на войсковой, так и гражданской территориях. Свое желание оказать посильную помощь в проведении мобилизации изъявили представители православного и мусульманского духовенства, начавшие сбор пожертвований на военные цели. Небывалое прежде единение проявили все сословия – дворянство, буржуазия, крестьяне, казаки, рабочие и городские обыватели. Казалось патриотический порыв смел возникшие в годы первой революции препоны и нация стала монолитной, сплотившись вокруг самодержавия под знаменами православия и народности. Для нужд призывников в городах передавались помещения народных училищ и домов, в Оренбурге сборным пунктом стал городской театр. Несмотря на запрет на продажу спиртного, многие из мобилизованных приходили в сопровождении родственников «навеселе», однако никаких проявлений буйства на улицах не было. «Всюду царит полный порядок, – отмечалось в отчете оренбургского полицмейстера, – запасные ведут себя хорошо, ничего предосудительного не замечено» 4, с.120 . 105 В соответствии в мобилизационным расписанием, через неделю после издания Манифеста о вступлении в войну, со сборных пунктов в действующую армию стали уходить воинские части. Первыми направлялись казачьи полки второй очереди – с 7-го по 12-й, затем третьей – с 13-го по 18-й. В Оренбурге, Верхнеуральске и Троицке, являвшихся центрами военных отделов, проводились ритуалы приведения казаков к присяге, молебны и смотры отправлявшихся на фронт казаков. На них присутствовали атаманы военных отделов, духовенство и представители общественности. В Челябинске мобилизованным были преподнесены иконы от имени жителей города и различные подарки, в Троицке по кружке пива и был устроен на средства купцов торжественный обед. В Оренбурге иконы отправлявшимся в действующую армию казакам и ратникам запаса вручали Наказной атаман генерал-лейтенант Н.А. Сухомлинов и вице-губернатор барон Д.О. Тизенгаузен. Не менее торжественно проходили проводы казаков в станицах. По сложившемуся обряду призывник обходил родственников и близких, которые его угощали и дарили необходимые на службе вещи – платки, варежки, носки, кисеты и прочее. Затем все собирались в доме родителей, окончательно ритуал проводов заканчивался за околицей станицы, откуда в конном строю мобилизованные уходили на сборный пункт. По сведениям полиции, в станицах так же не было зафиксировано никаких нарушений «благочиния и спокойствия» 5 . В целом, следует отметить, что чиновники губернского и уездных воинских присутствий успешно справились с возложенными на них обязанностями. В этом им большую помощь оказали чины местной полиции. Полицейские обеспечивали поддержание порядка на призывных пунктах, контролировали соблюдение постановления о запрете на продажу и отпуск спиртных напитков, участвовали в работе по материальному комплектованию воинских частей. За успешное выполнение поставленной задачи ряд уездных исправников был награжден медалью «За отличные труды по мобилизации 1914 года» 6, с. 246 . Всего Оренбургское казачье войско выставило 18 конных полков (два из них 4 и 6-й дислоцировались в Туркестанской крае и участия в боевых действиях не принимали), отдельный конный дивизион, 9 артиллерийских батарей, 47 отдельных и особых конных сотен, 4 конвойные полусотни. Кроме того, в каждом военном отделе для подготовки пополнений было сформировано по две запасные сотни и 6 отделений конского запаса или более 30 тыс. человек. Одновременно происходила мобилизация городского и крестьянского населения губернии. В действующую армию ушло 8 пехотных полков, 2 артиллерийских дивизиона и 19 отдельных команд. Всего за 1914–1916 гг. из Оренбургской губернии в армию было мобилизовано по одним данным 120581, по другим – 143741 человек 7, с. 205 . 106 Как и по всей стране, в Оренбургской губернии в начальный период войны отмечались случаи антигерманских настроений. Под удар попадали лица с немецкими фамилиями, в основном мелкие торговцы, аптекари и служащие частных промышленных заведений. Однако полиции удалось положение стабилизировать и дать перерасти патриотическим настроениям в погромные. Моральный подъем начального периода войны обусловил и постановку вопроса о переименовании, по примеру столицы, губернского города. Ряд местный общественный деятелей посчитала оскорбительным для русского человека сохранение прежнего, немецкого по происхождению топонима «Оренбург» (город на реке Орь). Вносились предложения назвать город в «Неплюевск» (в память о первом губернаторе И.И. Неплюеве), «СакмарУральск», «Усть-Сакмарск» (по речке Сакмаре, протекавшей вблизи города») 3, с. 51 . Однако все они не были приняты. Противники переименования задавали резонный вопрос – а как тогда именовать местное казачье войско – «неплюевским» или «сакмароуральским»? Этот аргумент перевесил доводы ура-патриотов и до 30-х годов ХХ столетия Оренбург сохранял свое название 8 . Патриотический подъем начального периода мировой войны по мере ее развития, постепенно угасал. Очень скоро ему на смену пришли протестные настроения, вызванные тяготами войны. Уже в 1915 года под влиянием поражений русской армии на германском фронте начались критические высказывания в адрес царя, правительства и военного командования. Подлила масла в огонь и ситуация вокруг военного министра Поливанова, «старца» Распутина, которых либерально настроенная часть буржуазии обвиняла в связях с немцами. Добавила своего инфляция и ухудшение материального положения городского и сельского населения, что обусловило рост антивоенных настроений. К началу 1917 года от былого единения власти и народа не осталось и следа. На промышленных и транспортных предприятиях Оренбургской губернии начались забастовки, активизировались организации социалдемократов и социалистов-революционеров, стали распространяться антиправительственные листовки. Охватили антиправительственные настроения и часть казачества 9, с. 201 . Вчерашние ура-патриоты, рукоплескавшие царю и власти в связи с началом войны, не менее восторженно восприняли известие об отречении Николая II от власти и дружно принесли присягу Временному правительству. Библиографический список 1. С 1865 года Наказной атаман Оренбургского казачьего войска совмещал свои обязанности с должностью губернатора. 2. Оренбургская газета. – 1914. – 18 июля. 107 3. Кобзов, В.С. Оренбург в начале Мировой войны / В.С. Кобзов // Оренбургу – 250 лет: программа и материалы научной конференции, посвященной юбилею город. – Оренбург, 1993. 4. Семенов, В.Г. Оренбургское казачье войско в годы Первой мировой войны.1914-1918 гг. / В.Г. Семенов. – Оренбург, 2010. 5. ГАОО. – Ф. 10. – Оп. 2. – Д. 44. – Л. 56. 6. Сичинский, Е.П. Полиция Южного Урала в период кризиса самодержавия / Е.П. Сичинский. – М., 2005. 7. Магомедов, Р.Р. Начало Первой мировой войны и население Южного Урала / Р.Р. Магомедов, Н.Н. Шмакова // Вестник Оренбургского государственного университета. – 2012. – № 5(141). 8. Город был переименован в Чкалов. 9. Махрова, Т.К. Казачество Урала и власть / Т.К. Махрова. – М., 2004. – С. 201. УДК 344.2 А.В. Майоров УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ВОЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В статье рассматривается действующее уголовное законодательство, его нормы, основанные на Международном уголовном праве и направленные на обеспечение военной безопасности. Автором указывается, что обеспечение военной безопасности посредством закрепления в Уголовном кодексе РФ главы 34 «Преступления против мира и безопасности человечества» является составной частью обеспечения национальной безопасности. Анализируются основные составы преступлений, предусматривающих ответственность за посягательства на мир и безопасность человечества. Определяется позиция автора по проблемным вопросам, связанным с определением объективной стороны рассматриваемых преступлений с учетом уголовно-правового обеспечения военной безопасности. Ключевые слова: война, военная безопасность, преступления против мира и безопасности человечества, агрессивная война, вооруженный конфликт, военные преступления, международные преступления. При решении проблемы обеспечения военной безопасности государства может быть несколько подходов. Один из таких подходов базируется на положениях международного права в военной политике государств. Эта концепция исходит из того, что сила оружия в качестве гаранта безопасности должна быть заменена безусловным выполнением международных правовых норм, широким сотрудничеством и доверием. Данная концепция, направленная на предотвращение войн невоенными средствами, безусловно, 108 поддерживается и Российской Федерации. При этом суть такого подхода заключается в обеспечении военной безопасности дипломатическими, правовыми, а также иными невоенными средствами и способами, с одновременным содержанием силовых военных структур, обладающих потенциалом оборонной достаточности. Говоря о военной безопасности, следует отметить, что это состояние защищенности жизненно важных интересов государства, общества и личности в военной сфере от внешних и внутренних угроз. По мнению М.Ф. Гацко военную безопасность следует признавать составной частью национальной безопасности [2, с. 22]. В Концепции национальной безопасности Российской Федерации указывается: «Обеспечение военной безопасности Российской Федерации является важнейшим направлением деятельности государства. Главной целью в данной области является обеспечение возможности адекватного реагирования на угрозы, которые могут возникнуть в XXI веке, при рациональных затратах на национальную оборону» [4]. Современное уголовное законодательство Российской Федерации среди основных задач выделяет такую задачу как «обеспечение мира и безопасности человечества». Такая позиция законодателя основана на сформировавшейся после Второй мировой войны концепции международного уголовного права [1, с. 18; 6, с. 201–209], в рамках которой было принято выделять две группы международных преступлений: 1) преступления против мира и безопасности человечества, круг которых определен Уставом Международного военного трибунала от 8 августа 1945 г. [5, с. 826–831]; 2) преступления международного характера, подрывающие основы сотрудничества государств в отдельных сферах, например терроризм, угон воздушного судна, контрабанда, незаконный оборот наркотиков, фальшивомонетничество, пиратство и др. [3, с. 31–53] Ответственность за обе разновидности посягательств наступает при условии, если международно-правовые предписания относительно их наказуемости трансформировались в нормы отечественного уголовного права. Применительно к первой группе преступных деяний это сделано в разделе XII Уголовного кодекса РФ, состоящем из главы 34 (ст. 353–360 УК РФ) «Преступления против мира и безопасности человечества». Основанием для выделения в Уголовном законодательстве посягательств против мира и безопасности человечества явились предписания ст. 6 Устава Международного военного трибунала (Нюрнбергского), созданного для процесса по делу главных военных (немецких) преступников, виновных в развязывании Второй мировой войны [7, С. 680]. Этот Устав, как и Устав Токийского трибунала, документы ООН, принятые в конце Второй мировой войны и в первые послевоенные годы, дали толчок созданию разветвленной системы международно-правовых договоров, призванных противодействовать но109 вым агрессивным войнам, уничтожению населения и природы, другим международным преступлениям [8]. Включение данной главы в УК РФ вытекает из требований ст. 15 Конституции РФ, предусматривающей, что общепризнанные положения международного права, международно-правовые договоры РФ являются частью внутреннего права. Это, конечно, не означает необходимости дословной их ретрансляции, но смысл должен быть воспроизведен во внутреннем законодательстве с учетом отечественной традиции законодательной техники. Внутреннее законодательство может также расширить объем соответствующих уголовно-правовых запретов, так как международные договоры обычно ориентированы на консенсус на основе минимума. Самостоятельно определяет внутреннее законодательство и санкции за международные преступления. В российском уголовном праве преступления против мира и безопасности человечества подразделены на три группы: преступления против мира (ст. 353, 354, 360 УК РФ); военные преступления (ст. 355, 356, 359 УК РФ); преступления против человечества (ст. 357, 358 УК РФ). Объективная сторона всех этих видов преступлений предполагает активные действия субъектов и, исходя из особой важности объектов посягательства, конструируется в рамках формальных составов. С субъективной стороны характерен прямой умысел. То есть они могут быть совершены только активными действиями виновных и предполагают прямой умысел. Характеризуя уголовно-правовые средства обеспечения военной безопасности, следует остановиться на рассмотрении ряда составов указанных групп противоправных деяний, которые прямо указывают на запрет военных действий. Такая норма уголовного законодательства как «Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны» (ст. 353 УК РФ), фактически объединяет два состава, объективная сторона одного из которых состоит в подготовительных действиях к агрессивной войне, а второго – в ведении этой войны. При этом под агрессивной войной следует понимать любые военные действия выраженные в вооруженной борьбе между государствами для достижения определенных целей, а также о применении государством вооруженной силы первым в нарушение Устава ООН (ст. 2). Имеется в виду применение вооруженной силы против суверенитета, территориальной неприкосновенности, политической независимости другого государства. Предполагается, что оценку действий государства как развязывания и ведения агрессивной войны (акта агрессии) дает Совет Безопасности ООН, если достигнуто единогласие голосованием его постоянных членов. Оборонительная война, когда государство защищается от агрессора, очевидно, не создает ситуаций, предусмотренных в ст. 353 УК РФ. Однако, не охватываются понятием агрессии и действия вооруженных сил, выделяемых государствами по решению ООН или региональной международной организации для миротворческих действий. Анализируя состав данного преступления можно отметить, что объективная сторона деяний, предусмотренных ст. 353 УК РФ, четко определена 110 в ней. Так, например, планирование агрессивной войны, уже факт которого является оконченным преступлением, – это разработка ее политических и стратегических целей, расчеты необходимых людских и материальных ресурсов для осуществления и закрепления результатов агрессии, разработка планов военных операций, перевода народного хозяйства на военные рельсы, мобилизации людей и технических средств; разработка планов управления оккупированными территориями, дипломатического и пропагандистского обеспечения агрессии, создания повода для нее и т.д. Подчеркнем вместе с тем, что нельзя отождествлять деятельность Генерального штаба и других органов, отвечающих за военную безопасность страны, по планированию операций и их обеспечению в случае нападения на страну с планированием агрессивной войны. Подготовка агрессивной войны – другой вариант объективной стороны состава, предусмотренного ч. 1 ст. 353 УК РФ, – включает в широком смысле и ее планирование. Речь идет, в частности, о фортификационном и коммуникационном оборудовании исходных позиций, о сосредоточении войск в районах, из которых начнется вторжение, о приведении их в повышенную боевую готовность, об интенсивной разведке сопредельной территории, об «обработке» общественного мнения и т.д. И наконец, развязывание агрессивной войны, также упомянутое в ч. 1 ст. 353 УК РФ, – это предъявление ультиматума, блокада сухопутных, водных, воздушных коммуникаций страны, в отношении которой развязывается война, вторжение ограниченного контингента для разведки боем и захвата опорных пунктов, захват дипломатических представителей, интернирование других граждан страны, на которую осуществляется нападение, захват ее имущества и т.д. [8]. Если планирование и подготовка агрессивной войны обычно отделены от ее развязывания достаточно значительным промежутком времени, то действия по развязыванию агрессии немедленно переходят в полномасштабное ведение агрессивной войны (ч. 2). Речь идет о бомбардировке территории или масштабном применении иного оружия, военном вторжении, оккупации всей или части страны, подвергнувшейся нападению. Агрессивной войной являются и боевые действия, которые развертывают вооруженные силы страны агрессора, уже ранее введенные на территорию какой-либо страны по соглашению с ней для выполнения какихлибо совместных задач (например, по договору о взаимопомощи), если они предпринимают военные операции вопреки условиям соглашения. Следующая норма уголовного законодательства, направленная на обеспечение военной безопасности – «Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны» (ст. 354 УК РФ). Выделение этого состава из общего понятия подготовки войны связано, по-видимому, со спецификой объективной стороны и субъекта рассматриваемого противоправного деяния. Объективная сторона состава преступления предполагает обращение в любой форме (устной, письменной, графической и т. д.) к достаточно значитель111 ной аудитории (на митинге, собрании, в общественном месте, где находится много людей и т. д.), для того чтобы убедить ее в необходимости начать агрессивную войну для разрешения возникшего или прогнозируемого межгосударственного конфликта, то есть конкретный призыв к войне (ч. 1). Квалифицированный состав (ч. 2) предусматривает усиление наказания в случаях использования средств массовой информации (сюда же следует отнести и сеть Интернет), либо, если субъект преступления занимает государственную должность РФ или субъекта Федерации. Такой состав преступления, как «Применение запрещенных средств и методов ведения войны» (ст. 356 УК РФ) принято относить к группе военных преступлений, обеспечивающих военную безопасность. Однако использованное законодателем понятием «война» не полностью охватывает круг случаев, когда совершенные деяния подпадают под действие ст. 356 УК РФ. Не случайно в тексте статьи применяется другое понятие, носящее более широкий характер – «вооруженный конфликт» [8]. По буквальному смыслу дополнений, внесенных в 1977 г. в пакет Женевских конвенций 1949 г., понятие запрещенных средств и методов ведения войны распространяется на любые вооруженные конфликты, связанные и не связанные с объявлением войны, в том числе на вооруженные конфликты внутригосударственного характера. Рассматриваемая статья не содержит основного и квалифицированного составов, налицо два самостоятельных состава, относящихся к категории особо тяжких. В ч. 1 этой статьи предусмотрено жестокое обращение с военнопленными или гражданским населением, их депортация, разграбление национального имущества на оккупированной территории, применение иных средств и методов, запрещенных международным договором России. Часть 2 предусматривает уголовную ответственность за применение оружия массового поражения. Вместе с тем, следует отметить, что запрет жестокого обращения с военнопленными требует конкретизации в части круга лиц, защищаемых этим запретом. Исходя из предшествующего опыта человечества, Женевская конвенция 1949 г. относит к числу военнопленных не только личный состав вооруженных сил, но и добровольцев (но не наемников), ополченцев, восставшее против захватчиков население, но при условии открытого ими ношения оружия и соблюдения законов и обычаев войны. На положении военнопленных должны считаться также экипажи торгового флота и гражданской авиации, захваченные неприятелем. Жестокое обращение – это причинение не вызываемых военной необходимостью физических или нравственных страданий, в том числе пытки, эксперименты на людях, избиение, бесчеловечные условия содержания, унижение чести и достоинства и т.д. [8]. Появившиеся в уголовно-правовой литературе утверждения, что отсутствие физического насилия не позволяет применять квалификацию деяний как жестокого обращения, не соответствуют международно112 правовым документам. Даже пытка возможна путем применения психического, а не физического воздействия. Законодатель относит к категории защищаемых лиц и гражданское население, жестокое обращение с которым также составляет объективную сторону деяния, запрещенного ст. 356 УК РФ, – это любые лица, не участвующие в войне или ином вооруженном конфликте, независимо от того, являются ли они гражданами воюющей страны или других стран либо лицами без гражданства. Запрещена под угрозой уголовной ответственности и депортация гражданского населения, т.е. его высылка с занятой территории, угон при отступлении и т.д. Но от депортации надо отличать: а) добровольную эвакуацию; б) действия воюющей стороны, направленные на предотвращение массовых потерь гражданского населения. К примеру, временное выселение из населенных пунктов, в которых предполагаются крупные боевые действия. Также законодатель установил наказуемость и за иные нарушения законов и обычаев войны, но лишь для случаев, прямо предусмотренных международно-правовыми обязательствами России. Речь идет, например, о принудительном направлении военнопленных на предприятия, изготавливающие оружие, боеприпасы, иное военное имущество или на оборонные работы в прифронтовой полосе. Итак, на основе международно-правовых норм о наказании преступлений против мира и безопасности человечества Уголовный закон РФ впервые предусмотрел ответственность за преступления против международного мира; военные преступления; преступления против человечества. Характерным признаком главы 34 «Преступления против мира и безопасности человечества» УК РФ является то, что преступления, описанные в ней, носят конвенциальный характер: соответствующие уголовноправовые запреты вытекают из международно-правовых обязательств страны и обеспечивающие военную безопасность и безопасность нации. При этом наиболее тяжкие из этих преступлений, а именно предусмотренные ст. 353, 356–358 УК РФ, влекут ответственность и наказание независимо от давности их совершения (ст. 78 УК РФ). Библиографический список: 1. Блищенко И.П. Международный уголовный суд / Блищенко И.П., Фисенко М.В.; предисл. Лобзяков В.П. – М.: Закон и право: ЮНИТИ, 1998. – 239 c. 2. Гацко, М.Ф. Правовое обеспечение военной безопасности: монография / М.Ф. Гацко. – М., 2006. – 344 с. 3. Карпец, И.И. Преступления международного характера / И.И. Карпец. – М.: Юрид. лит., 1979. – 262 с. 4. Концепция национальной безопасности Российской Федерации. – http://www.scrf.gov.ru/documents/1.html 113 5. Международное право в документах / сост. Н.Т. Блатова. – М.: Юрид. лит., 1982. – 853 с. 6. Решетов, Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности / Ю.А. Решетов. – М.: Междунар. отношения, 1983. – 224 с. 7. Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учеб. / М.П. Журавлев [и др.]; под ред. А.И. Рарога. – 6-е изд., перераб. и доп. – М. : Проспект, 2010. – 704 с. 8. Уголовное право России. Особенная часть / под ред. В.П. Ревина. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Юстицинформ, 2010. – 392 с. – http://yourlib.net/content/category/22/53/62/ (дата обращения: 02.04.2014 г.). УДК 355.018+341.3+93 Т.К. Махрова ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И ПРОБЛЕМЫ БЕЖЕНСТВА (по материалам тыловой Оренбургской губернии) В статье рассматриваются вопросы беженства как социальной и гуманитарной проблемы, порожденной мировыми и локальными войнами ХХ столетия. На примере событий периода Первой мировой войны показаны особенности начального этапа процесса формирования в России правовой и организационной основы для создания системы попечения о беженцах на уровне как государственных, так и неправительственных организаций. Ключевые слова: беженцы Первой мировой войны, Татьянинский комитет, Особое и губернские совещания по устройству беженцев, Оренбургская губерния, Оренбургское казачье войско. 28 июля 1951 года Конференцией полномочных представителей по вопросу о статусе беженцев и апатридов, созванной в соответствии с резолюцией 429 (V) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1950 года, была принята Конвенция о статусе беженцев. Проблемы людей, вынужденных покидать места своего проживания под угрозой оккупации их войсками противника или иных военных угроз, существовали и существуют везде, где война приобретает затяжной характер. Опыт двух мировых войн показал, насколько болезненными становятся эти проблемы не только в связи с временными, но и пространственными характеристиками. Беженство проявляется как острейшая социальная и гуманитарная проблема, требующая для своего разрешения материальных затрат и организационноправовых усилий, координации действий органов власти и управления различного уровня – от локального уровня вовлеченных в процесс регионов до Управления Верховного комиссара Организации Объединенных 114 Наций по делам беженцев. Конвенция 1951 года объединила заключенные ранее международные акты, определявшие статус беженцев: соглашения от 12 мая 1926 г., 30 июня 1928 г., Конвенции от 28 октября 1933 г., Конвенции о статусе беженцев, прибывающих из Германии, от 10 февраля 1938 г. и дополнительный протокол к ней от 14 сентября 1939 г., Устав Международной организации по делам беженцев 1946 г. Этот перечень появился в период между двумя мировыми войнами и обрел форму единого международного документа по завершении Второй мировой войны. Вопрос о беженцах стал рассматриваться как глобальная проблема, такое понимание складывается после Первой мировой войны. До XX в. не существовало каких-либо универсальных норм в отношении защиты беженцев, а помощь таким людям существовала на уровне местной благотворительности. Первая мировая война обозначила проблему беженства во всей ее полноте. Как и любая продолжительная по времени война, она потребовала от воюющих государств мобилизации всех ресурсов, перестройки промышленности, введения режима строгой экономии. Неизбежное следствие затяжной войны – ухудшение экономического положения населения, рост социальной напряженности. Не стала исключением и Россия, которой с началом войны пришлось решать вопрос устройства потока беженцев из западных районов империи на уровне как государственных, так и неправительственных, общественных организаций, занимавшихся обеспечением нужд беженцев на местах. С осени 1914 г. нуждающиеся беженцы получали материальную помощь эпизодического характера – «татьянинские субсидии». Эта помощь поступала по линии созданного осенью 1914 г. Комитета великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных действий [8]. Великой княжне было на момент создания Комитета 17 лет, но она лично участвовала в учреждении и деятельности организации из 28 членов, председателем которой стал член Государственного Совета А.Б. Нейдгарт. Утвержденное 14 сентября 1914 г. положение о Комитете великой княжны Татьяны Николаевны стало первым законодательным актом об организации беженского дела в России. В задачи Комитета входило оказание единовременной материальной помощи пострадавшим, содействие воссоединению семей и отправлению беженцев на место постоянного жительства, приискание занятий для трудоспособных, помещение нетрудоспособных в больницы, богадельни и приюты, устройство детей в учебные заведения, организация собственных приютов. Комитет следил за перемещением войск, налаживая почтовую связь родных с военнослужащими, координировал помощь пленным воинам. Сюда же поступали сведения о реквизированном или уничтоженном войсками имуществе [3]. Комитет пользовался правительственной поддержкой и государственными субсидиями, в его распоряжение поступали также средства от кружечного сбора, от устройства благотворительных балов, лотерей, базаров и 115 выставок, пожертвования от частных лиц и благотворительных организаций. Действовала программа сбора продовольствия под названием «Ковш зерна нового урожая». Вскоре Комитет учредил губернские отделения во главе с местными губернаторами на прифронтовой территории, а затем по всей стране, превратившись в крупнейшую общественную благотворительную организацию по оказанию помощи беженцам. Комитет и его отделения выполняли важные координационные функции в центре и на местах, имея в своем составе представителей всех заинтересованных сторон, занятых беженским делом (местная администрация и органы самоуправления, Красный Крест и военное ведомство, благотворительные организации, включая национальные) и тратя больше половины средств на финансирование других беженских организаций, включая национальные общества. При Комитете был создан Особый отдел по регистрации беженцев и Всероссийское бюро регистрации беженцев, их количество официально фиксировалось в 54 регистрационных пунктах в пределах Европейской России. В настоящее время подвергаются сомнению оценки итоговой численности беженцев, часто воспроизводимые по данным Е.З. Волкова (7,4 млн человек на лето 1917 г.). Современные исследования, опирающиеся на данные из фондов РГИА и региональный анализ беженства, показывают общую численность перемещенных граждан в период Первой мировой войны в России в пределах 5 млн. человек. «Беженские деятели, – указывает, в частности, А.Н. Курцев, – обсудив этот вопрос в 1916 г. на Пироговском съезде, также пришли к общему мнению (поначалу оценки колебались от 3 до 10 млн. человек), что беженцев насчитывалось до 5 млн.» [5]. До весны 1915 г. преобладало стихийное добровольное беженство, относительно немногочисленные пока беженцы оставались селениях и лесах прифронтовой местности, надеясь на быстрое возвращение домой, в тыл выезжали немногие, обычно в расчете найти приют у близких людей. 20 августа 1914 г. было издано «Временное положение о вывозе за счет казны по военным обстоятельствам государственного имущества, правительственных учреждений, служащих и их семейств», согласно которому началась организованная эвакуация семей чиновников из районов боевых действий в близлежащие города. В начале июня 1915 г., после весеннего наступления противника в Галиции и на Западе России, войска получили приказ «превращать в пустыню» оставляемую неприятелю при отступлении территорию, после чего началось принудительное выселение крестьянства, в первую очередь мужчин призывного возраста от 17 до 45 лет, при этом уничтожались запасы продовольствия и другое имущество. Спасаясь уже не только от врага, но и от полного разорения «выселенцы» переполнили прифронтовые территории, в августе было принято решение о массовом перемещении их во внутренние губернии, сначала на обозах в сопровождении «проводников» из местного духовенства и сельской администрации, с осени – только по железным дорогам на специально сформиро116 ванных поездах, каждый из которых вмещал более 1 тыс. человек с вещами (разрешалось брать с собой не более двух пудов багажа на человека). Татьянинский комитет вполне справлялся со своими задачами в 1914 г., но после резкого увеличения потока беженцев Министерство внутренних дел пришло к заключению, что «заботы об упорядочении движения массы беженцев, о снабжении их необходимым пропитанием и врачебной помощью в пути и об устройстве их в местах водворения, являясь вопросами государственной важности, составляют задачу правительственной власти». 30 августа 1915 г. был издан «Закон об обеспечении нужд беженцев», определивший на будущее содержание государственной политики попечения о беженцах. Беженцами признавались «лица, оставившие местности, угрожаемые неприятелем или им уже занятые, либо выселенные распоряжением военных или гражданских властей из района военных действий, а также выходцы из враждебных России государств» (кроме высланных из района военных действий под надзор полиции). Вслед за изданием закона в сентябре 1915 г. при Министерстве внутренних дел под председательством министра было создано Особое совещание по устройству беженцев, ставшее органов координации эвакуации, перевозок, снабжения беженцев. Одним из первых решений Особого совещания было введено регулярное нормированное довольствие беженцев из расчета в среднем 20 копеек в день на человека, исходя из уже сложившейся практики оказания помощи беженцам Татьянинским комитетом (с начала войны Комитет выдавал 15–20 коп. в день в виде денежного пособия на продовольствие, иногда дополнительно единовременные денежные пособия для «наиболее бедствующих» в размере 10–20 руб. на покупку одежды, оплату квартиры и др.) [5]. Осенью 1915 г. были созданы губернские совещания по устройству беженцев под личным руководством губернаторов. Местные отделения Татьянинского комитета были переориентированы на оказание помощи детям беженцев, в том числе беспризорных, в получении питания, образования, лечения. Внимание было обращено и на интеллигенцию, которая к тяжелым условиям эвакуации приспосабливалась с трудом и редко могли трудоустроиться по профессии. Характерная в целом для тыла социально-экономическая ситуация сложилась в Оренбургской губернии, куда первые беженцы с западного театра военных действий начали прибывать в конце июля 1915 г.: в губернском центре их разместилось около 700 человек – в женском монастыре, в помещении ресторанов и кофеен, кинематографа и т.п., в августе число беженцев возросло до 18500, из них в уезды было направлено 10000 человек. Число беженцев росло с каждым днем [10]. По инициативе управляющего губернией Л.А Пушкина 2 августа 1915 г. состоялось учредительное собрание местного губернского отделения комитета Великой Княжны Татьяны Николаевны. К приему беженцев подключился губернский комитет Всероссийского Земского Союза помощи боль117 ным и раненым воинам. Уездным организациям было рекомендовано вовлекать в такую деятельность представителей всех общественных и благотворительных учреждений, которые занялись поиском квартир и работы для беженцев, изоляцией и организацией бесплатного лечения для больных. Были организованы сбор вещей под лозунгом «Оденьте беженцев и их детей!», кружечный сбор и лотерея-аллегри, врачебно-питательные пункты, началось строительство теплых бараков за счет средств, отпущенных правительством. По улицам города ездили специальные фуры для пожертвований. Собранные средства исчислялись десятками тысяч рублей, это были существенные суммы для того времени, когда пуд муки стоил, например, около 2 руб., а выделенных государством на одного беженца денег приходилось менее 2 руб. [10] Не осталась в стороне и церковь. Епархиальный комитет выделил деньги для организации питания детей и приобретения для нуждающихся беженцев одежды и обуви. В ноябре была заложена церковь для беженцев, в декабре 1915 г. – приют для престарелых беженцев. В Оренбурге по призыву городской управы образовался общественный комитет помощи беженцам, названия его секций говорят сами за себя: финансовая, регистрационная, жилищно-строительная, врачебно-санитарная, распределительная, одежная, эвакуационная, по воспитанию детей. Благодаря общим усилиям складывалась определенная система общественногосударственного «призрения беженцев». В конце 1915 в Оренбурге ожидалось ежедневное прибытие до 1500 беженцев. Городской комитет для обеспечения нужд беженцев обратился к наказному атаману Оренбургского казачьего войска с просьбой к казакам разместить приезжих в станицах. К 1916 г. в 60 % селений Оренбургской губернии жили беженцы (около 30% прибывших оставались в городах, 70% – селились в уездах, наибольшее количество беженцев оказалось в Челябинском уезде – 22 тыс. чел. [4, с. 41]). Всего же, по данным на февраль 1917 г., Оренбургская губерния приняла около 80000 беженцев [9, с. 37]. Отношение к беженцам, как и в других регионах, в целом было благожелательным, однако с весны 1916 г. социально-экономическая ситуация в тылу обостряется, сокращаются масштабы «государственного призрения» эвакуированного населения, все большее напряжение испытывают хозяйства местного населения, всех трудоспособных призывают к самостоятельному обеспечению своего существования. Четыре уральских губернии мобилизовали за годы войны в общей сложности более 1 млн человек, до половины мужского населения [4, с. 36]. В событиях Первой мировой войны приняло участие около 60 тысяч оренбургских казаков (при общей численности населения этого третьего по величине казачьего войска 553 тыс. чел.). Война оторвала от хозяйства множество рабочих рук, оказала пагубное воздействие на состояние хозяйства. Эти процессы не сразу отразились как на экономическом, продовольствен118 ном положении населения войска, так и губернии в целом. В 1914, 1915 годах в Оренбургской губернии отмечался урожай выше среднего уровня. Достаточно устойчивым было и положение казачьих хозяйств. С самого начала влияние войны сказалось в основном на развитии отраслей, ориентированных на экспорт и потерявших с началом войны зарубежные рынки сбыта. Так, например, было свернуто пережившее предвоенный бум производство в маслоделии, сыроварении, хотя поставки уральского масла в Лондон удалось частично сохранить даже в условиях военного времени. Наличие хлебных запасов позволяло сдерживать рост цен, хотя наблюдались, как и до войны, сезонные колебания цен из-за недостаточного количества зернохранилищ и неравномерного рыночного предложения. Симптомы хозяйственного неблагополучия более отчетливо начинают проявляться к концу 1915 г., когда старые запасы истощились, а для создания новых не хватало рабочей силы. Инспекторская поездка помощника Наказного атамана Оренбургского войска в декабре 1915 г. по станицам показала, что из-за мобилизации недостаток рабочих рук испытывали и маломощные, и зажиточные хозяйства. Имели место даже обращения казаков к войсковому начальству с просьбой разрешить им использовать в своих хозяйствах и на полевых работах военнопленных, но в Петрограде эта просьба была отклонена, военнопленных предполагалось занять на оборонных работах [6]. Положение обострилось к весне 1916 года, для полевых работ разрешено было даже отпустить часть нижних чинов из дружин государственного ополчения, предлагалось также привлекать «за справедливое вознаграждение» беженцев, которым местное население оказывало помощь хлебом, дровами, одеждой, деньгами. Были и надежды на то, что новые поселенцы окажут помощь в проведении сельскохозяйственных работ, организуют ремесленное производство. Однако ремесленники оседали в городах, торговых поселках, железнодорожных станциях, то есть в местах, где спрос на их труд гораздо выше, чем в селе или станице. Почти треть беженцев не работали вообще. А с 1916 г. беженцы все активнее «собирались домой». «Вследствие этого, – отмечали местные наблюдатели, – у местного населения, правда, всего у 6 %, не возникло желания оказывать помощь беженцам, а у 45 % селян сложилось мнение, что беженцы – плохие сельские работники, или просто уклоняются от какой-либо работы». В феврале 1916 г. атаман Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенант М.С. Тюлин отметил, что находящиеся в России пленные и беженцы «даром едят хлеб» и дорого обходятся казне: «за границей последних используют даже на тыловых работах, а мы стесняемся их использовать, и они только наглеют». В апреле 1916 г. трудоспособные беженцы, отказывающиеся от работ, признаются «не заслуживающими попечения о себе, вследствие чего лишаются продовольственного и квартирного пайка» [9, с. 37–38]. Установленная в Оренбургской губернии ежедневная норма выдачи продуктов для беженцев 119 составляла: мяса – 0,5 фунта (фунт – около 400 г), хлеба – 2 фунта, крупы – 24 золотника (золотник – 4,26 г), сахара – 4 куска, чая – 0,5 золотника [10]. С весны 1916 г. политики государственного призрения эвакуированного населения свертывается не только в Оренбуржье, но и в других регионах, принимавших беженцев. В июне 1916 г. Особое совещание предписало губернским совещаниям снять с продовольственного пайка 10% беженцев в сельской местности и 15% в городской, а с октября 1916 г. беженские пайки предусматривались по смете только для половины их численного состава. Были отменены пайки для сельскохозяйственных рабочих [1]. Осенью 1916 г. «пайковые» деньги – продовольственные (в среднем до 6 руб. на человека в месяц) и квартирные (2 руб. в городе и 1,2 руб. в деревне) – выдавались лишь самым нуждающимся семьям, оставшимся без кормильца, а вещевое пособие (на одежду и обувь) получали примерно треть эвакуированных. Размеры государственных пособий не индексировались, а цены постоянно росли: пуд пшеницы, например, в «хлебном» Троицке к зиме 1916 г. подорожал с 50-60 коп. до 1 руб. 57 коп., пуд соли – с 60 коп. до 1 руб.60 коп. С 1915 г. в Оренбургской губернии, а с 1916 г. и на войсковой территории был введен нормировочный порядок ценообразования на продукты первой необходимости (хлеб, мука пшеничная и ржаная, отруби, пшено, мясо, сало, масло, овощи, яйца, молоко, соль, чай, сахар, керосин, спички, уголь, мыло, сено, топливо) [2]. Возрастали тяготы для местных хозяйств, в которых проводились реквизиции имущества для нужд фронта (одну молочную корову оставляли на трех членов семьи [11]), а с января 1917 г. вступал в силу план хлебной разверстки. Многие семьи мобилизованных – как казаков, так и невойскового сословия – сами не могли обойтись без казенного пособия и пайка: таких семей в войске насчитывалось более 24 тысяч [7, с. 191]. В этих условиях постой эвакуированных для коренного населения тыловых территорий становится все более обременительным, отчего, как сообщают корреспонденты беженских организаций, «повсеместно наблюдается стремление местного населения избавиться от беженцев и на этой почве происходят даже эксцессы». Всего с июля 1915 г. по 15 октября 1917 г. «на содержание беженцев» государство направило, по неполным данным, свыше 600 млн руб., советское руководство прекратило выдачу пайковых пособий беженцам с 1918 г, когда началось растянувшееся еще на несколько лет возвращение беженцев на родину [5]. Библиографический список 1. Белова, И.Б. Беженцы Первой мировой войны из западных районов Российской империи: обеспечение жизнедеятельности в местах временного проживания / И.Б. Белова // Вестник Балтийского федерального университета 120 им. И. Канта. – 2013. – № 12. – http://journals.kantiana.ru/vestnik/1630/4639 (17.03.2014). 2. ГАОО. – Ф. 37. – Оп. 4. – Д. 124/1. – Л. 19–22. 3. Керзум, А.П. Комитет великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных действий (Татьянинский комитет) / А.П. Керзум // Энциклопедия благотворительности. – http://encblago.lfond.spb.ru/showObject.do?object=2812191820 (14.03.2014) 4. Кобзов, В.С. Народная милиция Урала в период Февральской революции / В.С. Кобзов, В.И. Романов. – Челябинск: Челябинский юридический институт МВД России, 2010. – С. 41. 5. Курцев, А.Н. Беженцы первой мировой войны в России (1914–1917) / А.Н. Курцев // Вопросы истории. – 1999. – № 8. – С. 98–113. 6. Махрова, Т.К. Экономическое положение оренбургского казачества в годы первой мировой войны / Т.К. Махрова // Оренбургское казачье войско: Страницы истории 19-20 веков: сб. науч. тр. ; под ред. В.С. Кобзова. Челябинск: Челяб. гос. ун-т, 1999. – С. 98–107. 7. Машин, М.Д. Из истории родного края. Оренбургское казачье войско / М.Д. Машин. – Челябинск, 1976. – С. 191. 8. После февральских событий 1917 г. Комитет был переименован во Всероссийский комитет помощи пострадавшим от войны. 9. Семенов, В.Г. Оренбургское казачье войско в годы Первой мировой войны. 1914–1918 гг. / В.Г. Семенов. – Оренбург: Печатный дом «Димур», 2010. – С. 37. На Азиатскую Россию (Сибирь, Дальний Восток, Средняя Азия) приходилось 114637 человек, или 3,0% всех беженцев. 10. Судоргина, Т.В. Беженцы не были оставлены на волю Божию... / Т.В. Судоргоина // Вечерний Оренбург. – 2000. – 16 февраля. 11. Троицкая газета. – 1916. – 17 апреля. 121 УДК 341.3+355.01 А.И. Мацына ПЕРВАЯ МИРОВАЯ: ГЕНОЦИД КАК КРАЙНЯЯ ФОРМА КСЕНОФОБИИ Аннотация: в статье рассматривается явление геноцида как прямое продолжение ксенофобии. Ксенофобия рассматривается как принцип, ведущий к исключению иного, другого в качестве равноправной стороны. Отмечается, что современное состояние западного общественного сознания в значительной степени искажено ксенофобией и, в частности, русофобией. А это является серьезной угрозой правам человека. Ключевые слова: геноцид, ксенофобия, русофобия, русины, столкновение цивилизаций, права человека, общественное сознание. Прошел век с начала войны, которая запустила ход грандиозным потрясениям не только исторического и политического масштаба, но и изменениям в общественном сознании, чудовищным перекосам морального облика человечества. Первая Мировая война начинается с артиллерийских обстрелов Белграда, указавших на начало эпохи, пошатнувшей модернистскую веру в прогресс и мощь человеческого разума. Эпохи массового уничтожения людей с ее авиационными бомбардировками, газовыми атаками и целенаправленным уничтожением целых народов. В истории этой войны мы отчетливо видим геноцид как явление общественной жизни, набирающее силу в XX веке. Геноцидом (греч. γένος – род, племя и лат. caedo – убиваю) считаются действия, которые совершаются с намерением полного или частичного уничтожения какой-либо социальной группы – национальной, этнической, расовой или религиозной – как таковой. При этом предусматривается, что уничтожение может происходить различными способами. Например, путем прямого убийства членов этой группы либо причинения вреда их здоровью. Это могут быть меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в такой группе или предумышленное создание жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этой группы. Явление геноцида, начиная с 1948 года, признается в ООН международным преступлением. Эпоха же Первой Мировой войны дает убедительные примеры геноцида в разных его формах. В течение этой войны одними только австрийскими войсками был осуществлен прямой геноцид мирного сербского населения на территории Сербии и русинов – коренного русскоязычного населения – на территории Галиции. Длительная ассимиляция лужицких сербов на территории Германии, на наш взгляд, также должна быть глубоко проанализирована с этих позиций. Тематика геноцида 122 и этноцида времен Первой Мировой войны относительно недавно стала находить своих исследователей, которые, вне всякого сомнения, обязательно восстановят историческую справедливость. Мы же позволим себе лишь некоторые рассуждения об этом явлении в контексте современных событий. В международном правовом поле эпохи Первой Мировой практически только начинают оформляться гуманистические принципы в применении к явлению войны. Например, несколькими десятилетиями ранее, в целях снижения катастрофичных последствий войн, Женевской конференцией был образован Международный Комитет Красного Креста. Этот комитет подготовил первый многосторонний договор о защите жертв вооруженных конфликтов. Однако, Женевская конвенция 1864 года «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях», была направлена на защиту исключительно военных госпиталей и обеспечение равного медицинского лечения для сражающихся сторон. Пятнадцать последующих в период с 1899 по 1907 год Гаагских конвенций установили ограничения в методах и средствах ведения войны, причиняющих излишнее страдание. Законодательной базы, защищающей права мирного населения, оказавшегося на территории ведения войны, практически не было. Некоторый прогресс в области защиты прав мирного населения имел место после Первой Мировой. Так, в 1918 году, в «Четырнадцати пунктах», представленных Сенату президентом США Вильсоном, содержалась программа окончания войны и создания мира, основанного на правосудии и справедливом отношении. Вильсон призывал к праву на самоопределение национальностей, стремящихся к автономии путем придания им государственности в пределах созданных границ. Программа была отвергнута. Тем не менее, согласно логике этих предложений, после Парижской мирной конференции 1919 года и подписания Версальского договора была создана Лига Наций и Международная Организация Труда. Однако даже на период 1919 года права человека в этих международных документах четко не оговариваются. Несмотря на эти обстоятельства, вполне уместным представляется вопрос о присутствии в сознании традиционно христианского австровенгерского общества того времени морально-нравственного принципа «Не убий». Или в этом случае мы сталкиваемся с двойными стандартами, свойственными современному европейскому общественному сознанию? В этом отношении показательной является оценка некоторыми европарламентариями линии поведения Европарламента как двойcтвенной. Показателен также и отказ наиболее совестливых голосовать за отчет Европарламента 2013 года о нарушениях прав человека в мире. В процессе ежегодных слушаний Европарламент голосует за резолюцию на базе этого отчета. Резолюция используется Евросоюзом в политических целях для воз123 действия на страны, в которых в соответствии с этим документом, обнаружены массовые нарушения прав человека. В 2013 году, как и в прошлые годы, Россия этом отчете занимает особое место. Депутат Европарламента от Австрии Эвальд Штадлер отказался голосовать за этот отчет, который, по его мнению, однобок и направлен исключительно против России, Украины и Белоруссии: «Этот отчет – сказал Э. Штадлер на выступлении в Европарламенте 11 декабря 2013 года, – насквозь пропитан русофобией! Поэтому я по своему глубокому убеждению голосую против этого отчета!» [1]. Возникает закономерный вопрос об истоках двойных стандартов и усиливающейся русофобии Европарламента. По словам Штадлера, импульс такой двуличности Евросоюза, который может совершенно не беспокоиться о правах человека, если это не противоречит его интересам, идет в Европу из англосаксонского мира, поскольку, Евросоюз обслуживает в первую очередь интересы США [1], попутно удовлетворяя собственные потребности на фоне мощной информационной войны с Россией. Это, в свою очередь, заставляет вспомнить пятилетней давности скандальный проект П. Ханны, в котором мы найдем все сценарии для нашего ближнего зарубежья, включая идею будущего евромайдана [3, с. 54–55]. В целом, в этом произведении речь идет об отрыве территорий дружественных России стран в пользу растущей «империи Европейского Сообщества». Согласно западной геополитической мысли Независимые Государства являются частью континентальной массы, примыкающей к «сердцевине» – России (Х. Макиндер), которая предназначена для ее отрыва. Эта линия отношения к небольшим государствам как к территориям, отрыв которых от «осевого ареала» необходим мировым державам для ослабления евразийской «сердцевины» и установления господства прослеживается в работах З. Бжезинского и других западных геополитиков. С. Хантингтон предлагает взять за основу формулу: «The West and The Rest» («Запад и Все Остальные»). Фактически красной нитью проводится призыв к всемерному укреплению стратегических позиции западной цивилизации, к подготовке к противостоянию, к консолидации стратегических усилий против соединения цивилизаций в антизападный континентальный альянс [2, с. 283–284]. Идея «столкновения цивилизаций» оказывается теоретическим принципом овладения геополитическим пространством. Тезис о двойных стандартах европейского общественного сознания, спроецированный в будущее, дает устрашающую картину. Поскольку в уставе продвигающегося на Восток НАТО отсутствует категория «права человека». При этом сценарий «столкновения», по которому уничтожались этносы в Австро-Венгрии, происходил развал СССР, стран Варшавского договора, действует чрезвычайно эффективно. Следствием такой намеренно конструируемой политики «столкновения» является возрастающая ксе124 нофобия современного европейского общественного сознания. Ксенофобия (греч. ξένος – чужой + φόβος – страх) подразумевает страх и ненависть к иному, другому, чужому – незнакомому, непривычному и непостижимому. А поэтому – восприятие его как враждебного. Которое в своем максимальном напряжении разворачивается как стремление к уничтожению иного, другого. Поэтому крайней формой выражения ксенофобии по отношению к иной цивилизации, культуре, народу оказывается геноцид. Стимулируемая двойной пропагандистской моралью, ксенофобия европейского сознания требует выхода. И в свете последних событий на Украине это предупреждение, которое доносится до нас как страшное эхо Первой Мировой войны, обязательно должно быть услышано. Ксенофобия искажает общественное сознание и мораль западного общества, создает угрозы правам человека. Поиск весомых альтернатив в отечественной философской мысли, опора общественного сознания на традиционные ценности – вот что даст нам возможность обрести интеллектуальную и духовную инициативу в борьбе с уничтожающей евразийское культурное пространство враждебной линией «столкновения цивилизаций». Библиографический список 1. Ростовский А. «Страх Запада перед усиливающейся Россией». Интервью с депутатом Европарламента от Австрии Эвальдом Штадлером (Ewald Stadler (MEP) об усиливающейся русофобии Евросоюза и США, 12 декабря 2013, Страсбург / А. Ростовский. – http://www.youtube.com/ watch?v=UHbp5wvHlGk&feature=share (дата обращения: 25.02.2014). 2. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / С Хантингтон. – М., 2003. – 603 с. 3. Ханна П. Второй мир / П. Ханна. – М., Изд-во «Европа», 2010. – 616 с. 125 УДК 355.484 О.В. Медведев РОЛЬ ВОЕННОГО РУКОВОДСТВА РОССИИ В СУДЬБОНОСНЫЕ МОМЕНТЫ СТРАНЫ, АРМИИ, ЧЕЛОВЕКА НА ПРИМЕРЕ 1914 ГОДА Экскурс в военную историю России. Триумвират генералов у руля русской армии в 1914 году. Их непрофессионализм – как залог будущих военных поражений и потрясений страны. Роль военного руководства, отдельных генералов и солдат в первых победах и поражениях русских армий в Великую войну. Ключевые слова: 1914 год, Первая мировая война, военное руководство. За трудную многовековую историю нашей страны судьбы армии, государства и народа всегда были неразделимы друг от друга. Особенно ярко и зримо это проявлялось в переломные знаковые годы истории России: во времена правления Ивана Грозного в XVI веке, в годы смуты начала XVII века, при становлении Российской империи в XVIII веке, в наполеоновское нашествие на Отечество в 1812 году, во время первой и второй мировых войн XX столетия. Громкие победы русского оружия происходили тогда, когда армию возглавляли такие талантливые полководцы, как Петр I, П.А. Румянцев, А.В. Суворов, М.И. Кутузов, А.А. Брусилов, Г.К. Жуков. Их виктории над многочисленными врагами Родины увековечивали славу русской армии, увеличивали мощь государства, вселяли в народ уверенность и спокойствие. И наоборот, жестокие поражения наших войск при неумелом военном командовании, нередко ставили страну на грань катастрофы, и при этом простые люди безмерно страдали от иноземных вторжений, подвергаясь разорению и насилию, часто попадая в рабство. 1914 год Россия встречала в неблагоприятной военно-политической обстановке, имея на своих западных и южных рубежах три враждебных империи: германскую, австро-венгерскую и оттоманскую. Мир в насыщенной оружием Европе, поделенной на два соперничающих блока государств, готов был взорваться в любое время. Так кто же был у руля русской армии в этот судьбоносный год, не считая царя Николая II, который помогал обороноспособности Российской империи всем, чем мог? Три генерала занимали ключевые посты в военном руководстве страны: Владимир Александрович Сухомлинов был военным министром с 1909 года, Николай Николаевич Янушкевич с марта 1914 года стал начальником генерального штаба армии, и Юрий Никифорович Данилов долгое время был квартийместером генштаба. Этот триумвират и должен был достойно подготовить Россию к началу Великой войны. Прежде чем разобрать работу этих военачальников на важнейших государственных постах, необходимо дать им личностные деловые характеристики. 126 Наиболее влиятельной фигурой в военном командовании России был шестидесятишестилетний Сухомлинов, который еще в 1908 году занимал пост начальника генштаба армии, до своего назначения военным министром. Один штрих к его деловому портрету. Этот всегда жизнерадостный и самодовольный государственный муж хвастал всем, что с академической скамьи более не прочел ни одной книги по военному делу. Его легкомысленность и ветреность не знала предела. В 1913 году он, наделенный огромными полномочиями, едва не вверг Россию в очередной балканский военный конфликт. Сухомлинов единолично объявил в империи мобилизацию в армию, а сам между тем собрался в отпуск… за границу [4, с. 42]. Не раз этот нерадивый военный министр отдавал важные оборонные заказы для армии на иностранные заводы, находящиеся на территории враждебных стран. Но верхом стратегического просчета была его теория о том, что современные войны не могут длиться более полугода [3]. Во многом из-за этого военного неуча армия испытала в Великой войне острую нехватку в винтовках, орудиях и снарядах. Он преступно определил, что русской артиллерии достаточно на орудие 800 снарядов, в то время как у французов их было 2000, а у немцев – до 3000(!) [4, с. 115]. Дорого, безумно дорого заплатили наши войска и страна в целом за эти сухомлиновские умозаключения. Снарядный голод и нехватка другого военного снаряжения стало одной из основных причин русских поражений в 1915 году [4, с. 176]. Ослабла военная мощь страны и сразу стали поднимать головы внутренние враги, стремясь посеять в народных массах разброд и шатание. Бывший военный министр России А. А. Поливанов так отозвался на назначение Н. Н. Янушкевича на пост начальника генштаба: «Очень важный акт легкомысленного оппортунизма Сухомлинова». Действительно, как можно было назначить Янушкевича на такую высокую должность, когда он не занимался полевой службой, практически незнаком с кабинетной работой, не имел боевого опыта и вообще не командовал войсками. Янушкевич никогда не блистал какими-то большими талантами и был лишь благообразен, старателен и приятен в общении. Но ведь этого мало, преступно мало для руководящего поста в русской армии! Буквально за месяц до Первой мировой войны сам Сухомлинов не двусмысленно выразился насчет своего сорокашестилетнего протеже: «Наш начальник генерального штаба еще совсем дите…» Янушкевич из-за своей профнепригодности практически полностью отстранился от стратегических дел и переложил всю ответственную оперативную работу на Юрия Никифоровича Данилова квартийместера генерального штаба русской армии. Именно он, по сути, единолично занимался и руководил разработкой планов войны с Германией и Австро-Венгрией. Данилов был вдумчивым и усидчивым человеком, но недалеким в военном отношении. Этот генерал не хватал с неба звезд, старался все делать разумно, но был лишен стратегического дара полководца. 127 Вот такое непрофессиональное военное руководство досталось России в канун Великой войны. Конечно, в русской армии были талантливые боевые генералы, но они в силу консерватизма государственной системы не смогли пробиться на самый верх. К августу 1914 года высшее военное командование Российской империи совершило ряд непростительных ошибок, которые губительно сказались за первые месяцы войны и в дальнейшем негативно влияли на положение в армии и государстве. Ранее было сказано о создании искусственной нехватки вооружения и снаряжения для русских войск. Другой важнейший военный аспект – планирование военных операций, как и размещение сил и средств армии также находились не на должном уровне. До марта 1914 года военными планами занимался начальник генштаба Яков Григорьевич Жилинский. Он в ходе встреч с союзным французским коллегой Жоффром, принял на себя, а значит и на Россию тяжкие военные обязательства: Россия начинает военную операцию на пятнадцатый день мобилизации, выставив против Германии 800000 человек, и наступать будет на жизненные центры этой империи [2]. Неподготовленные русские удары по Восточной Пруссии и даже на Берлин, чрезвычайно стесняли русские войска, которые должны были еще выдержать серьезное столкновение с другой центральной империей – Австро-Венгерской. Так как же были распределены и где были сосредоточены русские армии военным руководством нашей страны на решающем западном направлении против четырех австрийских армий и одной германской с крупными резервами? Жилинский, а после него Янушкевич с Даниловым распределили девять русских армий в следующих районах: Первую и Вторую армии против германской Восточной Пруссии, Девятую армию у Варшавы, Третью, Четвертую, Пятую и Восьмую армии против Австро-Венгрии, Шестую у Петербурга и Седьмую армию вдоль румынской границы [1]. В августе 1914 года – в первом и во много решающем месяце Великой войны, как и предполагалось на русском фронте военные действия начались в Восточной Пруссии, Южной Польше и Восточной Галиции. То есть из девяти армий, находившихся у России на западных рубежах, лишь шесть приняли участие в сражениях, а это всего лишь 80 процентов русских войск. Из Первой и Второй армий перед наступлением на Восточную Пруссию, изъяли несколько боевых корпусов для укомплектования Девятой армии бесцельно простоявшей у Варшавы весь август[2]. Александр Васильевич Самсонов, был вынужден пойти со своей армией на враждебную Германию, имея в распоряжении только четыре с половиной корпуса вместо семи. Они наступали разрозненно на широком фронте в полном одиночестве, не имея дружеского плеча соседних армий. Так была предопределена трагическая судьба этой довольно слабой армии имеющей в оппонентах Восьмую германскую армию обладающей мощной артиллерией и ожидавшей подхода несколько свежих корпусов перебрасываемых из Франции. 128 Благодаря бездарному военному руководству Шестая, Cедьмая и Девятая русские армии в грозовом августе 1914 года стали сторонними наблюдателями развернувшихся тяжелых боев с германцами и австро-венграми. Шестая армия базировалась близ Петербурга, защищая столицу от гипотетических угроз со стороны достаточно удаленной нейтральной Швеции и столь же не близкого германского военно-морского флота. На начальном этапе войны эти угрозы были эфемерны, так как на страже Балтики и Петербурга находился русский Балтийский флот с мощными береговыми крепостями. Да один Кронштадт стоил половины флота. К тому же мелководный и узкий Финский залив перед столицей России мог быстро и надежно усеян морскими минами. Так что, по сути, большая армия бесцельно охраняла всего лишь царские дворцы и сады. Как себя чувствовали солдаты и офицеры этой забытой армии в те первые месяцы Великой войны? О чем думали там лихие казаки оренбургской дивизии? Правда, потом Шестую армию все же отправили на фронт… Столь же бессмысленную роль играла в начале войны Седьмая русская армия, сторожившая румынскую границу вместе с пограничной стражей. Когда австро-венгерские войска стали терпеть жестокие поражения от русских армий, то Вена попыталась привлечь на свою сторону Бухарест. Но слабые в военном отношении румыны, выставили австрийцам два условия: отдать им часть своей территории и прежде всего… одержать крупную победу над русскими. В конце концов, и войска Седьмой армии отправились воевать на реальный фронт военных действий, но уже было не вернуть упущенное драгоценное время. Не лучшим образом была использована военным руководством в августе 1914 года и только что созданная Девятая армия. Она первый месяц войны простояла у русской Варшавы. Ее так и не решились использовать в намечаемом наступлении прямо на Берлин. Воины этой армии стоя на перепутье так и не помогли ни Второй армии Самсонова в Восточной Пруссии, ни двум нашим армиям в Южной Польше. Было бы интересно посмотреть на германских и австрийских генералов, смогли бы они начать свою агрессивную войну в Европе, имея на своих восточных границах, не пять, как им предполагалось, а девять русских армий готовых защитить не только свою Родину, но и своих союзников. Тогда бы Германия с Австро-Венгрией десять раз бы подумали, прежде чем ввергнуть мир в кровавую бойню. В первые дни Великой войны во главе русских войск был поставлен Верховным Главнокомандующим Николай Николаевич Романов. Его любили в армии за смелость и решительность. Но он встал во главе прежней военной верхушки, и в августе 1914 года она допустила трагедию армии Самсонова. Здесь свое «черное дело», а точнее бездействие совершил главнокомандующий Северо-Западным фронтом Яков Григорьевич Жилинский, который из штаба фронта практически не влиял, если не мешал наступа129 тельной операции в Восточной Пруссии. Он вначале из газет узнал про… громкую победу своей Первой армии Павла Карловича Ренненкампфа под Гумбинненом. Позже Жилинский не смог заставить Ренненкампфа активно продолжать успешное наступление, в следствии чего германская Восьмая армия полностью переключилась с Первой русской армии на Вторую – наступающую корпусами разрозненно на многие и многие десятки верст. Главнокомандующий фронтом буквально загнал необдуманными приказами войска Самсонова, совершавшие тяжелейшие ежедневные марши, а когда на них навалились немцы, то ничем вовремя не помог. Жилинский за несколько все решавших суток пребывал в полном неведении о судьбе одинокой Второй армии [1]. А ведь у него при штабе была авиация, автомобили и конница, но он не беспокоился о вверенных ему сотнях тысяч русских воинах. Когда же Жилинский узнал об окружении центральных корпусов генерала Самсонова, то слишком медленно принудил Первую армию и фланговые корпуса Второй помочь окруженцам. Хуже того, когда долгожданная помощь была уже совсем рядом с истекавшими кровью корпусами, Жилинский отдал преступный приказ об отходе. Он предал на смерть и плен множество русских воинов, среди которых был и мой дед – драгун Иван Анисимович Степанов. Победы, как и поражения русских войск, напрямую связаны с военным руководством армии, фронта и Верховной Ставки. На Юго-Западном фронте против Австро-Венгрии профессиональный уровень русских военачальников был выше не в пример Северо-Западному фронту. Недаром перед Великой войной германское военное руководство откровенно смеялось над многими русскими генералами, особенно из Второй армии Самсонова. Противник ставил им уничтожающий вердикт – профессиональная непригодность. За первые месяцы войны на австрийском фронте особо отличилась Восьмая армия генерала Алексея Алексеевича Брусилова. Она, стремительно наступая, одерживала одну победу за другой. Блестяще раскрылся большой полководческий талант Брусилова. Венцом тому стала решающая роль Алексея Алексеевича в сражении за взятие столицы Восточной Галиции города Львова и его последующего удержания в русских руках. В целом русские войска пяти армий одержали разгромную победу над сильным врагом в Галицийской битве, благодаря не только таланту отдельных генералов и храбрости нижних чинов, но и своевременной поддержки Ставки Верховного Главнокомандующего. Николай Николаевич Романов, изучив горькое поражение армии Самсонова, применил железнодорожную переброску крупных воинских соединений в кратчайшие сроки. Он использовал успешный опыт германцев и быстро задействовал в грандиозной Галицийской битве и Девятую армию и несколько свежих корпусов. В результате смелых и умелых действий русской гвардии, гренадеров, драгун, казаков и солдат Австро-Венгерскую империю едва не поставили на грань ката130 строфы, и лишь срочная переброска германских корпусов и осторожность командования Юго-Западного фронта позволила австрийцам стабилизировать положение. Многие непрофессиональные военные руководители русских частей и соединений после первых месяцев Великой войны, после первых боев и сражений показав свою непригодность, были отстранены от должностей, а некоторые даже уволены из армии. Россия в целом и многие ее солдаты и офицеры заплатили слишком высокую цену за давно назревшую чистку рядов среди генералитета. Зато наш самый сильный противник – кайзеровская Германия в лице своих заслуженных генералов после августа 1914 года высоко оценила боевые качества простых русских солдат [4, с. 132]. Нижние чины царской армии восхитили Европу своей храбростью и хладнокровием, слаженной и точной стрельбой из всех видов оружия. Прямую зависимость судьбы обыкновенного русского солдата от нерадивости его военного командования в августе 1914 года я могу показать на примере моего деда Ивана Анисимовича Степанова. Начало Великой войны он встретил драгуном имевший боевой опыт русско-японской войны. Он нес конно-нарочную службу во Второй армии Самсонова и по причине неумелых, а порой и преступных действий ряда генералов, в первую очередь главнокомандующего фронтом Жилинского, попал в окружение. Степанов не сдался врагу, а вместе с несколькими драгунами вырвался из германского кольца, но попал под свинцовую очередь пулемета. Слава Богу, что он еще попал в необъятно длинный список 50 миллионов раненых на той войне, а не в другой 10 миллионный – погибших. У него были прострелены обе ноги, и он потерял много крови, но боевые товарищи помогли ему и доставили в госпиталь. Иван Анисимович долго лечился и в результате выбыл по здоровью из рядов русской армии. Степанов уехал на родной Южный Урал, где женился, и у него родились сын и три дочери. Средней из них и была моя будущая мать Нина Ивановна… Более четырех лет длилась кровавая Великая война. В этой жестокой бойне многие наши предки показали себя патриотами и героями. Не вина солдат и офицеров Первой мировой войны, что она так печально и позорно закончилась для Российской империи, ввиду разобщенности военной и политической элиты, которая и ввергла страну в пучину многолетней смуты. Грозные события столетней давности современное российское государство, армия и народ должны помнить и изучать, чтобы никогда более не повторять тех роковых ошибок. Библиографический список 1. Вержховский, Д.В. Первая мировая война 1914–1918 гг. Приложение. Схема 1. Планы войны / Д.В. Вержховский, В.Ф. Ляхов. – М.: Изд-во «Воениздат», 1964. 131 2. Данилов, О.Ю. Пролог Великой войны / О.Ю. Данилов. – М.: Изд-во «Поколение», 2010. 3. Сухомлинов, В.А. Россия хочет мира, но готова к войне / В.А. Сухомлинов // Биржевые ведомости. – 1914. – 27 февраля. 4. Уткин, А.И. Первая мировая война / А.И. Уткин. – М.: Изд-во «Эксмо», 2002. УДК 37.013+355.23 И.Е. Мищенко АКТУАЛЬНОСТЬ ПРОФИЛАКТИКИ ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ В КУРСАНТСКОЙ СРЕДЕ В статье освещен вопрос профилактики девиантного поведения в курсантской среде посредством культурно-досуговой работы. Ключевые слова: девиантное поведение, культурно-досуговая работа, курсанты, профилактика. На данный момент современное общество все чаще сталкивается с проблемой девиантного поведения. Образ жизни нынешней молодежи говорит о том, что наше общество все дальше отстраняется от таких извечных ценностей, как порядочность, здоровый образ жизни и патриотизм. Юноши все чаще стоят пред выбором и делают его не в пользу нравственности и рассудка, а подчиняются стихийному мнению и поведенческим стереотипам, принятым у современной молодежи. Эти стереотипы навязывают им СМИ и негативно влияющая социальная среда, субкультуры, которые разлагают их жизненные устои и ценности. Несмотря на строгий отбор абитуриентов при поступлении в высшие военные учебные заведения, юноши, склонные к проявлению девиантного поведения, хоть и в небольшом количестве, но все же преодолевают вступительные испытания. Попадая в воинскую среду, они негативно влияют на взаимоотношения внутри коллектива, плохо несут службу и портят имидж будущего офицера. Существует ряд актуальных проблем в воинской среде, в числе которых выделены следующие: издержки в духовно-нравственном и патриотическом воспитании военнослужащих негативно влияют на состояние правопорядка и воинской дисциплины. деформация нравственных ориентиров, низкие моральные качества у определенной части призывного контингента и поступающего в войска пополнения. 132 Названные выше проблемы указаны в Постановлении Коллегии Министерства обороны Российской Федерации от 31 июля 2013 г. «О состоянии и мерах по совершенствованию духовно-нравственного и патриотического воспитания военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации» (далее – Постановление) [1] и зачастую являются причиной проявлений девиантного (отклоняющегося) поведения. Заметим, что не все виды девиантного поведения, встречающиеся в современной литературе по психологии, имеют место в курсантской среде. Среди видов девиантного поведения, присутствующих в курсантской среде, наиболее распространены делинквентное и аддиктивное. К первому стоит отнести невыполнение приказа, дезертирство, самовольное оставление части, неуставные взаимоотношения и т.д. Ко второму курение, компьютерную зависимость (касается курсантов, проживающих вне казармы), а также алкогольную зависимость, имеющую место лишь в редких случаях. Любопытно то, что среди существующих на данный момент источников научной литературы, касающейся проблематики девиантного поведения именно в воинской среде, ни в одном не указан такой вид девиантного поведения, который касается систематических не уголовно наказуемых нарушений требований общевоинских уставов, к числу которых относятся нарушение распорядка дня, неопрятный внешний вид, курение в неположенном месте, нарушение дисциплины строя, нарушение формы одежды, нарушение дисциплины на занятиях и т.п. Вид девиантного поведения, описанный выше, будем называть виоляционным (англ. violation – нарушение). Подробное описание этого нового вида девиантного поведения будет приведено в будущих исследованиях и научных работах. Возвращаясь к Постановлению и отмеченным в нем проблемам, нельзя не отметить роль культурно-досуговой работы, способствующей их решению. Культурно-досуговая работа является частью воспитательной работы, проводимой с курсантами ВВУЗов, и понимается как система проводимых командирами, воспитательными структурами и учреждениями культуры Вооруженных Сил мероприятий по духовной мобилизации личного состава на успешное решение задач военной службы, формированию и развитию у курсантов интеллектуально-нравственных качеств надежных защитников Отечества, приобщению их к духовным ценностям, а также по организации их досуга с целью снятия эмоциональных и физических нагрузок, утверждения здорового образа жизни [2]. Культурно-досуговая работа в курсантских подразделениях проводится в виде КВН, вечеров отдыха, встреч с артистами и различными деятелями литературы и искусства, организации смотров художественной самодеятельности, экскурсий, викторин, культпоходов и др. Очевидно, что культурно-досуговая работа выполняет функцию профилактики девиантного поведения, которая, в свою очередь, объединяет в 133 себе и другие, уже существующие функции, среди которых: культурновоспитательная (формирование средствами культуры и искусства моральнопсихологических, профессиональных и духовно-нравственных качеств, повышение общей культуры), регулятивная (влияние культурно-досуговой работы на социальное поведение, становление духовных ценностей и норм через традиции и социальные установки), а также функция формирования общественного мнения(содействие выработке правильных оценок происходящих событий, созданию здорового морально-психологического климата, сплоченности воинского коллектива) [1]. Объединяя значения вышеперечисленных функций, нетрудно увидеть, что функция профилактики девиантного поведения культурно-досуговой работы направлена на формирование необходимых качеств личности, способствующих правильному поведению в коллективе, а также адекватному оцениванию происходящих событий. Не стоит скрывать, что профилактикой девиантного поведения в курсантской среде профессионально занимаются психологи, но заметим, что в процессе мероприятий, проводимых в рамках культурно-досуговой работы, курсанты духовно обогащаются, что приводит к повышению их духовно-нравственных и моральных качеств. Как результат культурнодосуговой работы у курсантов укрепляются самоконтроль, способность адекватной оценки происходящих событий, что положительно влияет на взаимоотношения внутри коллектива и вне его. Еще одним результатом культурно-досуговой работы является осознание курсантом себя как гражданина-патриота. Все вышеперечисленное укрепляет положительный имидж будущих офицеров и способствует развитию их стремления к дальнейшему самосовершенствованию, что приводит к уменьшению случаев проявления девиантного поведения среди курсантов. Библиографический список 1. Постановление Коллегии Министерства Обороны Российской Федерации от 31 июля 2013 г. 4/1/6 «О состоянии и мерах по совершенствованию духовно-нравственного и патриотического воспитания военнослужащих вооруженных сил Российской Федерации». 2. Резник Н.И. и др. Воспитательная работа в Вооруженных Силах Российской Федерации. М.: «ГУВР ВС РФ», 2005. 344с. 134 УДК 355.48+93 З.О. Морозова УЧАСТИЕ 1-ГО ОРЕНБУРГСКОГО КАЗАЧЬЕГО ПОЛКА В БИТВЕ У Д. ЯРОСЛАВИЦЕ В статье описывается одно из исторических событий Первой мировой войны – битва у д. Ярославице и роль в этом сражении казаков из 1-го Оренбургского казачьего полка, входившего в состав 10-й кавалерийской дивизии под командованием графа Келлера. Ключевые слова: «забытая война», регулярная кавалерия, 1-й Оренбургский казачий полк, конный бой, д. Ярославице. В один из жарких июльских дней 1914 года во всех казачьих областях страны от станичных правлений галопом поскакали в разные стороны дежурившие казаки. Каждый из них держал в руке маленький красный флажок – «сполох», означавший сигнал общей тревоги и немедленного сбора казаков второй очереди строевого разряда. Завидев мчавшихся во весь опор всадников с флажками, народ понял, что это была не обычная учебная тревога. Бросив дела (а в это время шла уборочная страда), казаки поспешили к своим станичным правлениям. Так в казачьи курени постучалась война, названная потом и Великой, и даже Второй Отечественной, а еще позже осуждающе-пренебрежительно – империалистической и грабительской. В обыденном же сознании простых людей она получила незамысловатое наименование Германской. В прошлом участие России в одной из самых больших, страшных и кровопролитных войн во всей истории человечества – Первой мировой – либо всячески замалчивалось, либо отмечалось поверхностно. При этом сама война характеризовалась исключительно как «империалистическая» и «грабительская». А участие в ней преподносилось либо как досадное недоразумение, либо чуть ли не как провинность и преступление. В настоящее время, к очень большому сожалению, эта война по праву может быть названа забытой. Даже от русско-японской войны нам остались песни о «Варяге», Маньчжурских сопках, книги «Порт-Артур», «Цусима». Эта война была, но ее как бы и не было – она не осталась в памятниках, в названиях улиц, песнях, книгах, фильмах. Если и упоминалась на страницах книг, то лишь как прелюдия к Гражданской войне, полностью существуя в ее тени. Миллионы простых людей, в том числе и сотни тысяч казаков, в Первой мировой войне сражались прежде всего за свое Отечество и его интересы. И в этом их несомненная заслуга перед Россией и всеми последующими поколениями россиян [4]. 135 Первая мировая война долгое время существовала на обочине информационного поля. Но прошло время, в последние годы ситуация меняется, Великая война приходит на страницы книг и экраны телевизоров, теперь, кроме Брусиловского прорыва, рассказывают еще и о Самсоновской катастрофе, Галицийской битве, Великом отступлении… Однако у «забытой войны» по-прежнему остаются забытые сражения. Одно из таких победоносных сражений позднее военные историки назовут самым грандиозным конным боем мировой войны и последним масштабным кавалерийским сражением в истории военного искусства. Огромную роль в этом сражении сыграл 1-й Оренбургский полк, а казаки из личного конвоя графа Келлера даже спасли ему жизнь в критический момент боя… [1] Надо сказать, что, если кавалерия была элитой русской армии, то казаки – важнейшей боевой силой этой элиты. В конце XIX – начале XX века каждая русская кавалерийская дивизия наряду с тремя полками регулярной кавалерии – гусарским, уланским и драгунским – обязательно включала в себя один казачий полк и одну казачью батарею. Шефом 1-го Оренбургского полка в 1914 году Государь Император Николай II назначил своего единственного сына и Наследника престола, юного Цесаревича Алексея. 1-й Оренбургский казачий полк проходил службу в Харьковской губернии еще с 1882 года – через семь лет после того, как здесь была сформирована 10-я кавалерийская дивизия. Более 30 лет пробыли оренбургские казаки в Харькове и оставили глубокий след не только в истории города, но и в мировой истории. Именно здесь офицер 1-го Оренбургского казачьего полка Сухин обучал русскому языку юного Карла Густава Маннергейма. И не только обучил, но и привил любовь к военному делу, определившую выбор военного направления в карьере будущего финского маршала и президента. В рядах этого же полка служил будущий атаман Оренбургского казачьего войска, один из вождей белого движения во время гражданской войны Александр Ильич Дутов, окончивший за время службы Харьковский технологический институт. На 14 июля 1914 года полк был в составе 10-й кавалерийской дивизии графа Ф.А. Келлера, в составе 6-ти сотен по 12 рядов во взводах в составе 2 штаб-офицеров, 24 обер-офицеров, 697 строевых и 93 нестроевых казаков, при 765 строевых и 145 обозных лошадях, существовал некомплект в 120 казаков и лошадей. «Сознание близкой встречи с конницей противника, что с нетерпением ожидалось всеми нами с первого дня объявления войны, заставляло живее биться сердца; раздавались радостные возгласы; на лицах присутствующих замечалось волнение и решимость. Только одно сомнение закрадывалось в душу, а вдруг противник уйдет, не приняв боя?» [3, с. 9]. Генерал Келлер быстро отдавал приказания: Оренбургским казакам атаковать деревню Волчковце, откуда вела огонь австрийская пехота… 136 Донскому артиллерийскому дивизиону – поддержать эту атаку… Основным силам дивизии, запоздавшей с выступлением с ночлега, – спешно подтягиваться… Вскоре казаки доставили к штабу до полсотни пленных австрийских пехотинцев, из опроса которых выяснилось, что перед нашими кавалеристами – 4-я австрийская кавалерийская дивизия… Пока оренбуржцы, спешившись, выбивали из деревни вражескую пехоту, подошла колонна главных сил дивизии – новгородские драгуны, одесские уланы, ингерманландские гусары. Было около 10 утра. Сразу же двинулись вперед. Местность была холмистая и, чтобы избежать неприятных неожиданностей вследствие замедления с необходимыми распоряжениями, штаб дивизии вместе с генералом Келлером и конвоем ехали в голове колонны, сразу же вслед за боевыми разъездами. Впереди была узкая лощина, за ней небольшая роща, откуда неприятель вел артиллерийский огонь. Перед въехавшим на холм штабом вдруг раскрылась следующая картина: вершину противоположного желтого ската лощины окаймляла черно-голубая полоса. То австрийские кавалеристы в парадных мундирах в развернутом строю изготовились к бою. Всего лишь минуту мы и они стояли, словно в оцепенении, в полной тишине. Каких-то полкилометра разделяло противников и вскоре до холма, где стоял штаб, донеслись отрывистые слова немецкой команды, в ответ на которые раздался лязг оружия. В лучах солнца блеснула сталь клинков. Генерал Келлер быстро отдавал последние распоряжения для атаки. С холма в разные стороны карьером неслись ординарцы. Перед боем полковые трубачи, как полагается, протрубили кавалерийский сбор: Да посрамлен будет тот малодушный, Кто без приказа отступит на шаг! Долгу, чести, клятве преступник – На Руси будет принят как злейший враг! По длинной ленте колонны дивизии прошел электрический ток; масса вздрогнула, – полки начали выстраивать фронт и галопом выходить на одну линию» [3, с. 13]. Так начинался знаменитый бой под Ярославицами, названный впоследствии военными авторитетами и историками последним кавалерийским боем мировой истории. Сочинение, на которое мы опираемся, – небольшая брошюрка, напечатанная в 1921 г. в Сербии. Ценность ее состоит не только в том, что автор сам был участником того славного боя, но находился во время него рядом с графом Ф. А. Келлером. Профессиональный уровень его также вне всякого сомнения – перед самым началом Великой войны он закончил Николаевскую академию Генерального штаба. В описываемое время Александр Владимирович Сливинский состоял старшим адъютантом 10-й кавалерийской дивизии, впоследствии заняв должность начальника ее штаба. Да, в тот день под Ярославицами, по словам А.В. Сливинского, «вопрос шел о чести русской конницы, о чести Русской Армии, о славе имени рус137 ского! Только сильные порывы могут вызывать сильные поступки. Только такой могучий мотив мог рождать такой же силы решения в тот момент, когда катастрофа была более чем очевидной». Воспользовавшись выгодами позиции (гребень скрывал их подлинные силы и построение не только от атакующей русской кавалерии, но и ее штаба), австрийцы преподнесли неприятный сюрприз. Вслед за первой линией (6-8 эскадронов) двинулась вторая (6 экадронов), и, наконец, третья (4 эскадрона). Удар их был настолько силен, что наши уланы и драгуны стали сдавать. И вот уже смешанные русско-австрийские группы всадников, неистово крича, с лицами с написанным на них «ужасом, страхом и безумием» понеслись к нам в тыл. Стройной колонной туда же пронесся целый австрийский эскадрон. Положение становилось критическим. «Так вот что такое конный бой, которого мы так долго и нетерпеливо ждали!.. – пронеслось в голове в этот миг у одного из офицеров штаба. – А что ожидает нас в России?.. Позор!.. Нет, лучше погибнуть здесь же, не сходя с места!.. Но, если суждено умереть сегодня, то… раньше убью хоть одного из них!..» Мысли офицера прервал зычный голос Келлера: – Штаб и конвой – в атаку! «Во время шока, – рассказывал позднее сам граф Келлер, – один эскадрон противника прошел в наш интервал, я лично это увидел и решил лично поправить дело. Я бросился с ординарцами и с несколькими случайными всадниками во фланг этого эскадрона и смял его» [3, с. 17]. Конвою графа Ф.А. Келлера, состоящему из взвода казаков 1-ой сотни, пришлось останавливать австрийский эскадрон, прорвавшийся в тыл. Победа в течение каких-то минут была буквально вырвана у врага. Генерал Келлер со своим штабом тем временем скакал через лощину. Стоял жаркий полдень. Вдруг с неба на землю стала спускаться желтая мгла. «Солнце, – писал очевидец, – покрывалось полупрозрачным диском, окаймленным серебряным сиянием. Наступало полное затмение солнца» – Картина жуткая и одновременно величественная. Началось преследование и избиение противника. Единственная переправа через протекавшую в австрийском тылу реку Стрыпу была занята сотней Оренбургского казачьего полка. Лишенные возможности спастись бегством, австрийцы метались вдоль берега. Преследование прекратилось лишь из-за крайнего утомления коней [3, с. 18–19]. За этот бой 23 сентября 1914 г. 25 граф Келлер, генерал-майор Марков, а также командиры Донских конных батарей получили орден Святого Георгия 4-й степени. (Полное название – Императорский Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия). Это была вожделенная награда настоящего воина. В армии говорили: «Выше Белого креста – только деревянный». За атаку в этом бою в составе трех сотен полка лавой на батальон 35-го ландверного полка у деревни Маниловки награжден Георгиевским оружием раненый командир 2-ой сотни есаул В.Н. Половников – «за то, что в бою 8-го 138 августа 1914 года у села Ярославице лично повел в пешем строю свой полк, выбил из двух деревень 5 неприятельских рот, захватил с боя два пулемета и тем содействовал конной атаке 10-й кавалерийской дивизии, и другие четыре офицера полка [3, с. 21]. «К сожалению, штаб 3-й армии, – оценивал стратегические итоги этого славного боя военный историк А.А. Керсновский, – не сумел воспользоваться этим блестящим успехом. Победа у Ярославице … окрылила нашу конницу, но все ее возможности, увы, не были использованы» [2]. Библиографический список 1. Ганин, А. История 1-го Оренбургского казачьего полка / А.Ганин, А. Левченко, В. Семенов. – Харьков: Райдер, 2007. 2. Керсновский, А.А. История Русской Армии / А.А. Керсновский. – М.: Голос, 1994. – Т. 3. – С. 203. 3. Сливинский, А.В. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 г. у д. Ярославице / А.В. Сливинский. – Сербия, 1921. 4. Трут В. Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций / В. Трут. –http://mirageswar.com/uploads/posts/1229886601_dorslyt.jpg УДК 341.33 Ф.Ф. Мухаметов ЛЕЧЕНИЕ РАНЕНЫХ В Г. ТРОИЦКЕ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Статья посвящена состоянию здравоохранения до Первой мировой войны, поэтапно проанализирована динамика этого процесса с начала XIX в., что позволяет отследить факторы, способствующие созданию объективных предпосылок для приема большего количества больных в развивающемся городе. С другой стороны, это стало залогом успешного размещения и лечения раненых во время Первой мировой войны. Этому способствовал также небывалый всплеск активности граждан города, стремившихся внести свой вклад в дело выздоровления раненых бойцов. Ключевые слова: военные лекари, лазарет, больница, врачи, пациенты, доктор медицины, приют, амбулатория, холерный барак, эпидемический лазарет при ночлежном доме, фельдшеры, дантисты, аптеки и аптекарские магазины, пожертвования, Троицкий Дамский комитет, «Комитет по оказанию помощи раненым», «Троицкое городское общество взаимного от огня страхования» (ТГО), заимки около имения «Песчаное». Первыми медицинскими работниками в Троицке стали военные лекари. Дореволюционный историк А. Кривощеков писал, что в каждой крепости был лазарет. Это подтверждает и план Троицка начала XIX в., хранящийся 139 в городском краеведческом музее. На той же схеме обозначены места для строительства новых зданий лазарета и солдатской богадельни. В 1804 г. в лазарете числились фельдшер, цирюльник, «лазаретные служители» и «надзиратели больных». Кроме того, согласно штатному расписанию в каждой роте гарнизона имелось по два цирюльника. Именно они, владевшие элементарными врачебными навыками, а также костоправы, коновалы и т. п. оказывали медицинскую помощь при отсутствии квалифицированных лекарей. Они делали простейшие операции, пускали кровь, ставили банки и пиявки, лечили зубы. После перевода Троицкого батальона на Новую линию в городе остается только казачья часть. С этими изменениями в составе гарнизона связано открытие в 1848 г. казачьей платной больницы на 40 коек, располагавшейся в «Верхнем форштадте» (район «Красных казарм»). Видимо, больница обслуживала и не войсковое население Троицка и его уезда. К середине XIX века относятся и первые сведения о троицких врачах. В 1853-1855 гг. в Троицке стали практиковать дипломированные врачи (военный медик К.А. Геппен, городской врач И.М. Юдин). Первый имел чин коллежского асессора, который по Табели о рангах составлял VIII класс. Второй мог обслуживать пациентов только на дому, между тем как городу требовалась своя больница. Есть сведения, что в 1858 г. была предпринята попытка начать ее строительство. Но и год спустя В. Ильин, автор «Статистических заметок о городе Троицке» писал, что «благотворительных заведений в городе не существует и даже до настоящего времени не устроена городская больница… Купленный у местного купца Зарубина для помещения больницы деревянный…, на торговой площади дом остается без употребления» [1, с. 30–31]. Через 6 лет появился и первый военный госпиталь. В «Оренбургских губернских ведомостях» (№34 за 1867 год) сообщалось, что «лечебница в городе одна, это военный госпиталь, который по устройству помещения для пациентов вообще удобен и хорош, при нем имеется своя аптека». В том же году для городской больницы (городской врач И.Ф. Малишевский) было приобретено деревянное здание с флигелем («предположительно в оной количество кроватей для 12 мужчин и 8 женщин»). С 1885 г. действующей стала Пупышевская больница-богадельня (названная по фамилии основного инициатора и ее спонсора городского головы В.М. Пупышева), проект которой был составлен в 1882 г. К 1893 г. в ней имелись терапевтическое, хирургическое и родильное отделения на 60 коек. Таким образом, уже в начале XX в. медицинскую помощь населению оказывали: городская больница (на 100 коек; в штате доктор медицины надворный советник Н.Н. Внуков, младшие врачи А.Б. Алдияров и Н.Н. Ковалев, «добавочный врач» Ю.И. Ицковская), названная ранее казачья больница (40 коек), так называемая Татьянинская больница на восточной окраине города (50 коек), Заречный приют, амбулатория, холерный барак, 140 эпидемический лазарет при ночлежном доме; главный врач при городской управе (П.И. Покрывалов), уездный врач (С.Я. Шварцман) и два дипломированных сельских врача (в т.ч. Г.К. Маврицкий), два врача и шесть фельдшеров при управлении строительством железнодорожной линии Троицк – Кустанай, врачи при городских училищах, мужской и женской гимназиях, несколько дантистов. К этому времени в Троицке фукционировало 10 аптек и аптекарских магазинов (одна из первых – аптека Арлюка); 23 мая 1913 г. была открыта городская аптека [7, с. 15]. Видимо, в целом достаточно солидная материальная и кадровая базы стали основным условием для развертывания лазаретов и госпиталей с началом Первой мировой войны. Поэтому троичане приняли самое активное участие в годы Первой мировой войны, как в организации размещения, так и лечения раненых, прибывающих с фронта, потому что на первых порах городской лазарет, разместившийся в Соборном переулке (ул. Володарского) не справлялся с нагрузкой. Самый большой в городе госпиталь (на 200 чел.) был открыт братьями Яушевыми в здании по ул. Нижегородской (совр. Советская), № 62. Лазарет на 50 коек организовал в своем доме по ул. Оренбургской (Октябрьской), № 71, купец, владелец кожзавода и гласный городской думы Александр Иванович Осипов [2]. Казанский женский монастырь отдал свою новую каменную двухэтажную больницу Троицкому Дамскому комитету, который оборудовал для военных пациентов 40 коек [3]. 7 октября 1914 г. Дамский комитет открыл лазарет по Николаевскому переулку (совр. ул. Разина) на одиннадцать кроватей, одна из которых содержалась на средства купца П.Е. Степанова. «Комитет … для оказания помощи семействам воинов» также оборудовал и содержал лазарет в городской больнице. 16 сентября 1914 г. Городская дума разрешила Управе совместно с Комитетом ежегодно расходовать на врачебную помощь больным и раненым воинам до 3 тысяч рублей. На углу ул. Л. Толстого (совр. ул. Ленина) и Артемьевского переулка (ул. Ильина) открылся лазарет Комитета Российского Общества Красного Креста. Кроме того, врачи этих учреждений могли рассчитывать на помощь коллег из госпиталя 131 запасного пехотного батальона (около горбольницы), казачьей больницы, лазарета Комитета по призрению беженцев (Нижегородская, № 26), Заречной амбулатории и городского эпидемиологического лазарета (на Амуре), железнодорожных больницы (угол Оренбургской улицы и Васильевского переулка) и холерного барака (в привокзальной слободке). В 1914 г. троицкие мусульманки организовали «Комитет по оказанию помощи раненым» под председательством Мафтухи Яушевой. Ее помощницами были Мунавара и Фатима Яушевы, Гульнур Галиева, активную поддержку оказывали также Магитаб Бикматова, Марьям Валеева, Сорур Учарова, Хадича Яушева и др. [6] Они стали энергично собирать пожертвования, в т.ч. и в уезде. По данным Н.А. Аблиной, «на немецких и мало141 российских заимках, около имения «Песчаное», они собрали около 100 рублей». Из кассового отчета дамского кружка видно, что на 9 октября пожертвования от частных лиц составили 7 руб. 42 коп., по подписным листам получено 479 рублей, от «Торгового дома Кутузова» – 50, единовременные пожертвования Сибирского банка составили 100 рублей. А всего было собрано 6853 рубля, кои и были израсходованы на мебель, отопление лазарета, материал для белья [1, с. 42]. В мае 1915 г. Комитет Ее Императорского Величества государыни Императрицы Александры Федоровны выразил благодарность Троицкому мусульманскому дамскому кружку за 5 почтовых посылок с пожертвованиями в пользу воинов [4]. Примером патриотизма явились действия членов «Троицкого городского общества взаимного от огня страхования» (ТГО). Организацию, возникшую в 1912 г., перед войной возглавил надворный советник Михаил Александрович Протасов (старший помощник надзирателя акцизного управления). Кроме председателя на постоянной основе в ТГО работали техникоценщик и бухгалтер-делопроизводитель (эту должность в 1912-1917 годах исполнял ссыльный большевик Т.Д. Дерибас). С началом войны ТГО на экстренном общем собрании приняло решение передать 1 тыс. руб. в помощь больным и раненым воинам, члены правления Белов, Протасов и Русанов передали «на нужды военного времени» свое содержание и вознаграждение в сумме 130 рублей. ТГО ежемесячно перечисляло взносы городскому комитету для выдачи пособий семьям призванных на войну (85 руб.) и Троицкому комитету Красного Креста (80 руб.) на содержание в его лазарете четырех койко-мест, закупало чай для отправки на фронт через Троицкий Дамский комитет. Особо надо отметить, что ТГО обратилось к Городской думе и троицкому исправнику с просьбой «возбудить ходатайство перед надлежащими учреждениями о воспрещении торговли всякими спиртными напитками (в том числе пивом и виноградными винами) на все время войны». Это было одно из первых в стране обращений подобного рода [5]. Итак, Троицк в годы Первой мировой войны, принял на себя очень важную функцию – организацию размещения и лечения раненых, прибывающих с фронта, и успешно с нею справился, благодаря самоотверженности и патриотизму его жителей. Библиографический список 1. Аблина, Н.А. Путешествуя по столетиям… Троицку 260 лет / Н.А. Аблина. – Челябинск: Челябинский Дом печати, 2003. 2. ГАОО. – Ф. 15. – Оп. 1. – Д. 218. – Л. 260–260 об; Д. 320. – Л. 60–66 об; Отчет Троицкого городского Комитета по оказанию помощи семействам нижних чинов, призванных в действующую армию и помощи больным и 142 раненым воинам. За время с 31 июля 1914 г. по 1 августа 1916 г. – Троицк: Русская Типография Д.М. Грязнова, 1916. – С. 2–4. 3. Обозрение церквей и приходов Тр. и Чел. уездов еп. Чел. Сильвестром (Ольшевским) в 1915 году. Записано священниками Петром Холмогорцевым и Василием Кудрявцевым / сост. М.А. Меньшикова. – Еманжелинск: Приход храма св. прп. Серафима Саровского пос. Зауральского, 2011. – С. 11. 4. Оренбургская газета. – 1915. – 20 мая. 5. Социально-экономическое положение г. Троицка в 1913–1917 гг. // Календарь знаменательных и памятных дат. Челябинская область, 2014 / Челяб. гос. акад. культуры и искусств, Челяб. обл. универс. науч. б-ка, отд. краеведения; сост.: И.Н. Пережогина, Р.Р. Хайретдинова. – Челябинск, 2014. 6. Сююмбика. – 1914. – № 2. – С. 18–19; Биктимирова Т.А. Ступени образования до Сорбонны. – Казань: Алма-Лит, 2003. – С. 151. 7. Троицкий городской округ: энциклопедия. – Челябинск: Каменный пояс, 2013. – С. 15. УДК 378.1+355.23 Д.В. Нефедов, Д.Е. Иванов ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ ПОВЫШЕНИЯ КАЧЕСТВА ВОЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ В статье рассмотрены вопросы повышения качества военного образования. Приведены основные компоненты для составления учебных программ. Ключевые слова: календарный модуль, дистанционный модуль, блок дисциплин, дисциплинарный модуль, федеральный государственный образовательный стандарт (ФГОС), рейтинговая оценка. В настоящее время наметилась неблагоприятная тенденция, когда преимущества, заложенные в ФГОС (3 поколения), ввиду неграмотной интерпретации превращаются в недостатки. В результате появился ряд противоречий: 1. ФГОС – необходимость введения обусловлена учетом требований, предъявляемых «международным рынком труда», с одной стороны, и российским офицерам никогда не придется быть участниками конкурентной борьбы на «международном рынке военного труда» – с другой. 143 2. ФГОС обеспечивает поэтапность подготовки (бакалавр, магистр, специалист), с одной стороны, и с другой – отсутствует связь между среднепрофессиональным образованием как этапом и высшим профессиональным образованием. На основании данных противоречий необходимо разрабатывать Государственные образовательные военные стандарты и утверждать самим Министерством обороны совместно с Министерством образования и науки исходя из нужд обороны страны и задач армии, так как решать, что соответствует понятию «национальная профессиональная военная школа» (в том числе и «высшая»), а что нет, могут и должны только и исключительно сами военные профессионалы. В основе составляемых программ должны лежать следующие составляющие: Календарный модуль (КМ) – структурированная часть учебного года, в течение которой одновременно изучается блок дисциплин, определенных рабочим учебным планом. Блок дисциплин (БД) – это набор дисциплин, одновременно изучаемых в течение одного календарного модуля, объединенных в соответствии со структурно-логической схемой образовательной программы по направлению (специальности) для обеспечения концентрации усилий курсантов на освоение в определенный период времени данного блока дисциплин. Дисциплинарный модуль (ДМ) – часть учебной дисциплины, по окончании изучения которой осуществляется промежуточный контроль знаний курсантов. Количество дисциплинарных модулей определяется в зависимости от содержания и трудоемкости дисциплины. Входной контроль (ВК) – это выявление остаточных знаний по ранее изученным смежным дисциплинам, которые необходимы для успешного освоения новой дисциплины. Текущая работа (ТР) – все виды аудиторной и внеаудиторной работы курсантов по данному дисциплинарному модулю, результаты которой оцениваются до промежуточного контроля. Промежуточный контроль (ПК) – это проверка полноты знаний по освоенному материалу дисциплинарного модуля. Итоговый контроль (ИК) – это подведение итогов текущей работы и промежуточных контролей по дисциплинарным модулям. Добор баллов – это проверка знаний курсантов, желающих отчитаться по задолженностям или повысить свой рейтинг, осуществляемая на дополнительных занятиях. Рейтинговая оценка по дисциплине в календарном модуле – это оценка знаний курсантов, которая складывается из количества баллов, набранных за текущую работу и полученных при промежуточных контролях по совокупности дисциплинарных модулей. 144 Структура взаимодействия данных составляющих Для более качественной реализации в уже существующих и вновь создаваемых программах необходимо: 1. Скорректировать календарные модули на основе рекомендаций межкафедральных предметно-методических комиссий, в соответствии с рабочим учебным планом. 2. Скорректировать единую структурно-логическую схему календарного модуля. 3. Методику выставления рейтинга курсантов за модули и за дисциплину определяют кафедры. Особое внимание следует обратить на выработку единых межкафедральных требований по дисциплинам. В свою очередь, это даст основания: насыщать учебные программы учреждений профессионального военного образования необходимыми предметами обучения; составлять учебные планы и программы исходя из необходимого нам количества учебных часов и лет обучения, избегая пагубной «интенсификации процесса» взамен качества учебы; привлекать к обучению курсантов и офицеров лучшие научные силы страны. Это обеспечит высочайший уровень национальной военной школы, обучаясь и воспитываясь в которой, офицерский корпус России будет гарантированно и по определению хорошо образован. Профессиональное военное образование должно иметь конкретную деловую цель, а каждая его ступень (уровень) должна приводить обучаемого к следующему (очередному) уровню его служебной карьеры. 145 Библиографический список 1. Об образовании: федер. закон от 29 декабря 2012 г. № 273–ФЗ (ред. от 3 февраля 2014 г. // Собрание законодательства РФ. – 2012. – № 53 (Ч. 1). – Ст. 7598. 2. Федеральный государственный образовательный стандарт высшего образования. – http://www.fgosvo УДК 316.66+93 Н.С. Нижник ЖЕНЩИНЫ И ВОЙНА: ПРОБЛЕМЫ ТРАНСФОРМАЦИИ СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Статья посвящена истории зарождения и развития отечественного женского движения и феминизма, изменению социального статуса женщин в условиях военного времени. Рассматриваются различные аспекты деятельности женских организаций в период Первой мировой войны: работа в качестве сестер милосердия, оказание помощи семьям фронтовиков в тылу, замена мужчин на производстве, благотворительность. Ключевые слова: женское движение, феминизм, женская благотворительность, дамские кружки, равноправие, гражданка, социальный статус. В связи с приближением столетия начала Первой мировой войны интерес к ней возрос как в отечественной, так и в зарубежной науке. Проблемы взаимоотношений общества и власти, вопросы самоорганизации российской общественности в 1914–1918 гг., картины повседневной жизни россиян в тылу и на фронте еще ждут своих исследователей. Не получили комплексного анализа и проблемы, касающиеся женского общественного движения и деятельности женских организаций в годы Первой мировой войны. Правда, отдельные аспекты истории женского движения и женских организаций получили освещение в научной литературе при рассмотрении вопросов, касающихся участия женщин в освободительном движении, в борьбе за высшее образование и избирательные права, при анализе русского феминизма. Но самоорганизация женщин в годы Первой мировой войны до сих пор явно недостаточно изучена отечественной исторической наукой [7]. Учтем, что, в отличие от зарубежной исторической науки, в советской историографии женское движение как самостоятельный субъект социальных изменений не изучалось. Причина того, что отечественные историки разрабатывали только некоторые направления и темы (женщины – сестры 146 милосердия, женская благотворительность) и не рассматривали женское движение в целом, коренилась прежде всего в отсутствии методологии исследования общественных движений. Современники событий описывали женское движение без анализа его как социального феномена (именно поэтому их работы сегодня выступают как исторические источники, а не как научные исследования), а советские ученые имели возможность проводить исследования только в марксистской парадигме, которая создавала определенные ограничения при анализе социальных движений вообще и женского движения в частности (основой конфликтного поведения марксизм рассматривал классовый конфликт, а для женского движения классовый конфликт таковым не является) [11]. Зарубежные исследователи российской истории, не ограниченные в методологических приемах, рассматривая общие проблемы войны и гендерные аспекты истории, стали первооткрывателями российского женского движения [3]. В российской науке новое обращение к теме отечественного женского движения и феминизма первой волны произошло только в 1990-е годы, когда появилась возможность изучать социальные движения на базе отличной от марксизма методологической основе. В качестве отдельных вопросов в исследованиях отечественных и зарубежных ученых выступали идеология феминизма, организация и деятельность дамских кружков в годы Первой мировой войны, работа женщин сестрами милосердия на фронте, оказание помощи семьям фронтовиков в тылу в 1914–1918 гг., деятельность отдельных женских организаций. Необходимость комплексного исследования по истории российских женщин периода Первой мировой войны вообще и проблемам их самоорганизации и самомобилизации в условиях военного времени 1914–1918 гг. уже давно назрела. По мнению П. Гетрелла, работы, посвященные сестрам милосердия, секретаршам, работницам промышленных предприятий и труженицам сельского хозяйства, дали бы возможность «поразмышлять о военном опыте России в общеевропейском контексте» [5, с. 112]. Деятельность женщин в годы Первой мировой войны была активной, разноплановой и многоаспектной. Она привела к серьезным изменениям в сфере тендерных отношений, поставила большое количество вопросов о свойственном и несвойственном поведении с точки зрения традиционных мужских и женских социальных ролей и поведенческих норм, о механизмах адаптации к изменению общественно-политической системы в условиях военного времени. Важнейшим элементом источниковой базы исследования проблемы женских организаций и женского движения в России в годы Первой мировой войны является периодическая печать. Изданий, на страницах которых прямо либо опосредованно находила отражение деятельность самоорганизованных женщин, в России было немало [10]. Среди ведущих изданий был журнал «Женский вестник», издававшийся с 1904 г. Женской прогрес147 сивной партией, провозгласивший целью «разбудить русских женщин», не осознающих свое бедственное положение. В годы Войны журнал продолжал регулярно выходить и включал в себя статьи не только о жизни женщин в России и за рубежом, но и о событиях на фронтах и в тылу. Портреты русских женщин, отличившихся в годы Первой мировой, можно увидеть на страницах «Альбома героев войны». Определенную пользу в изучении социальных ролей женщины в военные годы принесли материалы приложений к журналам «Хуторянин» и «Родина», журналы «Исторический вестник», «Вестник Европы», «Русская мысль». Во второй половине XIX в. в России шел активный процесс модернизации во всех сферах жизни общества (экономической, политической, социальной, культурной). Одним из признаков модернизационных процессов, перехода от традиционного общества к современному, являлось появление разнообразных форм женской гражданской активности, в том числе и женского движения, которое зародилось в России именно в это время. Оно ставило перед собой задачи вывести женщину на общественную арену, расширить ее жизненное пространство [6, с. 34]. По мере своего развития женское движение в России видоизменялось, и в начале XX в. под влиянием идей феминизма, идущих с запада, на смену ему пришло феминистское движение с критикой тендерного неравенства в обществе и требованием равноправия мужчин и женщин. «Женский Вестник», «Союз Женщин», «Женское Дело» стали отражением истории феминизма в России. Эти издания инициировались, редактировались и составлялись самими женщинамифеминистками. В журналах поднимались вопросы, которые оставались без внимания иной прессы. Феминистские журналы фактически носили альтернативный, оппозиционный характер. И эта позиция сознательно принималась и укреплялась редакторами-издательницами журналов и авторами статей [6, с. 37]. «Женщины, объединяйтесь!» – эта фраза стала главным лозунгом, с которым российские феминистки обращались к женщинам. Объединению женщин способствовал и специфический язык феминистских периодических изданий. Именно на их страницах особое распространение получило обращение «сестры», которое применялось ко всем женщинам. Крестьянок и работниц называли «меньшими сестрами» интеллигентных женщин [8], проституток – «падшими сестрами» [9]. Подобное обращение способствовало формированию коллективной женской идентичности, что было необходимо для успешного развития феминистского движения в России. Начали широко использоваться такие определения, как «юристка», «музыкантша», «композиторша», «диспутантка», «журналистка», «докторша», которые все чаще употреблялись на страницах феминистских журналов. Но наиболее употребимым становилось слово «гражданка» [6, с. 37]. Идеальный образ активной, самостоятельной, мыслящей женщины, который предлагался читательницам в качестве образца, свидетельствует о 148 начале процесса формирования системы ценностей, соответствующих гражданскому обществу и, соответственно, о начале формирования самого гражданского общества. История войн до 1914 года четко делилась на чисто мужской опыт на поле брани и опыт женщин, пассивно дожидавшихся своих мужчин в тылу. Первая мировая война разрушила эту бинарную оппозицию. В 1914–1918 гг. женщины не только служили на фронте сестрами милосердия, санитарками, выхаживали раненых для фронта и помогали им преодолевать физические и психические увечья, они становились работницами заводов и фабрик, выполняли новые общественные обязанности, в том числе и сопряженные с опасностью. Новые обязанности означали серьезные перемены в жизни женщин. Они давали им больше самоуважения и уверенности в себе и открывали дверь в мир, по традиции принадлежавший мужчине. Женщины, пришедшие работать на заводы, «стали походить на мужчин». Изменению социального статуса женщины способствовало появление невиданного ранее количества беженцев. К началу 1917 г. общее число беженцев составляло уже более 6 млн человек [6, с. 34]. Здоровых мужчин среди них практически не было, так как они были призваны в армию, поэтому забота о насущных потребностях огромного количества беженцев, имевших тяжелое материальное положение, легла на плечи взрослых женщин. Заботу о беженцах, хлынувших во внутренние губернии России, возглавили образованные женщины. В круг их общественных функций вошли попечение о здоровье, безопасности и моральном благополучии беженцев. Острой задачей были уход и забота о сиротах, нуждавшихся в особой опеке. Выполнение этого нового долга значительно укрепило положение женщин в обществе и привело к формированию комплекса специфических женских обязанностей, часть которых не имела прецедента в истории Российской империи. В годы Первой мировой войны произошли и иные перемены в статусе женщин. Война ликвидировала преграды свободному перемещению женщин, выгнав их из домов и вынудив не только взвалить на себя новые семейные обязанности, но и занимать все новые, ранее закрытые для них общественные ниши [5, с. 112]. До Войны крестьянка сохраняла прочную связь с домом независимо от того, находилась она в пределах деревни или покидала ее в поисках заработка. В годы Войны эта связь была прервана. Отсутствие постоянного очага, крыши над головой, бюрократизованная благотворительность вызывали у нее чувство стыда и утраты. Несмотря на то, что многие беженки, вероятно, действительно испытывали чувство гордости от того, что взвалили на себя дополнительные обязанности, выполнение этих обязанностей давалось очень дорогой ценой, и женщины испытывали колоссальную усталость от постоянных забот о членах своих семей. Беженки, стремящиеся решить поставленные перед ними и членами их семей проблемы и самостоятельно заработать на жизнь, столкнулись со 149 стереотипом отношения к себе: им предлагалась, как правило, работа прислуги. В городах появились вакансии для служанок. А в деревнях вакансий не было никаких, особенно зимой, за исключением должности прачки. Работники благотворительных организаций отмечали, что многие беженки считали эту работу унизительной в силу своего социального положения. В этих случаях их уговаривали записываться в швейные кружки или заниматься прядением и ткачеством на дому. Однако женщины из рабочих семей изъявляли желание работать на кондитерских, спичечных или табачных фабриках, где было больше возможностей для свободного общения. Иногда способности беженок приводили современников в восхищение. Так, петроградские газеты много писали об одном общежитии, которое они называли «женское царство», где женщины не только образцово присматривали за детьми, но и демонстрировали впечатляющее умение общения с чиновниками [2]. Основной обязанностью молодых замужних женщин считалось совершенствование материнских навыков. Газеты сетовали на то, что беженство подрывает основу материнства и ведет к проявлениям патологического поведения. Рассказы о беженцах пестрели историями об отчаявшихся матерях, которые не могли уберечь детей от голода, инфекционных заболеваний и смерти, и о матерях, которые в приступе безумия убивали своих голодных или больных детей [1]. Беременным женщинам предлагали места в петроградской «школе материнства», где их обучали уходу за детьми в надежде, что они поймут необходимость правильного ухода за новорожденным и тем самым дадут больше надежды на выживание следующему поколению российских подданных. Первая мировая война заставила российское общество искать новый баланс социальных ролей, в котором женщины получили возможность самим определять свои социальные и экономические обязанности и приобрести новый статус, войдя во все сферы жизни российского общества активным и полноправным субъектом. Библиографический список 1. Беженцы и выселенцы. – М., 1915. – С. 50. 2. Биржевые ведомости. – 1915. – 25 июля. 3. В рамках этой проблематики и сегодня продолжают работать серьезные зарубежные ученые, среди которых М. Бакли, П. Гетрелл, Р. Гликман, Б. Клементс, Г. Лапидус, Н. Нунан, Р. Ратчилд, Р. Стайтс, Л. Эдмондсон, Б.А. Энгл и другие. 4. Волков, Е.З. Динамика народонаселения СССР за восемьдесят лет / Е.З. Волков. – М., 1930. – С. 71. 5. Гетрелл, П. Беженцы и проблема пола в России во время Первой мировой войны / П. Гетрелл // Россия и Первая мировая война: материалы международного коллоквиума. – СПб., 1999. – С. 112. 150 6. Крадецкая, С.В. Особенности феминистской периодической печати в России в начале XX века / С.В. Крадецкая // Женская история и современные тендерные роли: переосмысливая прошлое, задумываясь о будущем: материалы Третьей международной научной конференции Российской ассоциации исследователей женской истории (1–3 ноября 2010 г., г. Череповец). – М.: ИЭА РАН, 2010. – Т. 2. – С. 34. 7. Нижник, Н.С. Женские организации в условиях самомобилизации гражданского общества в России в годы Первой мировой войны как предмет зарубежной и отечественной историографии / Н.С. Нижник // Гражданское общество в России и за рубежом. – 2013. – № 1. – С. 32–38. 8. Отдел для читательниц // Женский Вестник. – 1905. – № 8. – С. 243. 9. Письмо проститутки // Союз Женщин. – 1909. – № 4. – С. 9. 10. См., напр.: «Биржевые ведомости. Вечерний выпуск» (Пг., 1914– 1916); «Биржевые ведомости. Утренний выпуск» (Пг., 1914–1916); «Голос работницы» (Пг., 1914–1916); «Женская жизни» (М., 1914–1916); «Женские новости» (Пг., 1915–1916); «Женский вестник. Ежемесячный общественный научно-литературный журнал, посвященный равноправию и улучшению положения женщин» (Пг., 1914–1916); «Женский календарь» (М., 1914–1915); «Женское дело» (М., 1910–1917); «Женщина и война» (М., 1915); «Женщина и хозяйка» (М., 1917); «Женщина: Гражданка, жена, мать, хозяйка» (СПб., 1914–1916); «Жизнь студентов психоневрологов. Газета студентов и слушательниц Психоневрологического института» (Пг., 1914); «Журнал для женщин» (М., 1915–1918); «Журнал для хозяек» (М., 1917–1918); «Звезда» (Пг., 1914); «Мир женщины» (М., 1914–1916); «Наш листок работницы» (Пг., 1914); «Охрана материнства и младенчества. Всероссийское попечительство об охране материнства» (Пг., 1915); «Первый женский календарь. Ежегодник / сост. П.Н. Ариян». (Пг., 1914–1915);. «Правда» (Пг., 1914); «Пчелка. Новый женский журнал». (М., 1916–1918); «Работница. Еженедельный журнал» (Пг., 1914); «Речь». (Пг., 1914–1917); «Русские ведомости» (М., 1914–1917); «Санкт-Петербургские ведомости» (Пг., 1914). 11. Юкина, И.И. Русский феминизм как вызов современности / И.И. Юкина; под ред. Т.А. Мелешко. – СПб., 2007. – С. 5–6. 151 УДК 141 С.А. Нижников ПРОТИВИТЬСЯ ЛИ ЗЛУ СИЛОЙ? ВОТ В ЧЕМ ВОПРОС! Я не люблю насилье и бессилье Вл. Высоцкий В статье рассматриваются основы гуманистической политики ненасилия и пацифистской политики. Особое внимание уделяется принципиальным отличиям пацифизма от гуманистической политики ненасилия. Ключевые слова: гуманистическая политика, органическая солидарность, ненасильственное сопротивление, пацифизм. 1. Основы гуманистической политики Гуманистическая политика (И. Кант, Ф.М. Достоевский, М. Ганди, М.Л. Кинг и другие) исходит из тезиса «благая цель может быть достигнута только благими методами» [5, с. 281]. Данное высказывание является не пожеланием кота Леопольда («Давайте жить дружно!»), но аксиомой, подтвержденной на практике. Дело в том, что цель зависит от тех средств, с помощью которых она достигается, поэтому благая цель не может быть достигнута негодными средствами, она тогда видоизменится, будет уже другой, не благой. Отвечая на вопрос, «что же есть истинная политика?», И.А. Ильин пишет: «Утверждение органической солидарности всех со всеми». И далее: «Истинное Политическое служение имеет в виду не отдельные группы и не самостоятельные классы, но весь народ в целом. Политика по существу своему не раскалывает людей и не разжигает их страсти, чтобы бросить их друг на друга; напротив, она объединяет людей на том, что им всем обще» [2]. Образцом гуманистической политики ненасильственного сопротивления может служить деятельность Махатмы (Мохандас Карамчанд) Ганди (1869–1948), который осуществил, казалось бы, совершенно невозможное: на практике доказал возможность политики ненасилия и добился успеха, когда насилие стало повсеместной и общепризнанной нормой, чем-то будничным и обычным, не вызывающим протеста. А ведь до него насилие в политических делах считалось столь же естественным и необходимым, как биологическая смерть человека от старости. У Ганди, как и у Достоевского, Бог с дьяволом борются за обладание человеческим сердцем. По Ганди, «сила происходит не из физических способностей, она проистекает из неукротимой воли. Ненасилие – самая мощная сила, находящаяся в распоряжении человечества». Почему оно не торжествует в современном мире? Потому что требует для своего осуществления духовной личности, ищущей не власти и господства, не славы и богатства, а служения народу и человечеству в лице каждого угнетенного и нуждающегося. 152 В Америке известным последователем Махатмы Ганди, выступившим против расовой сегрегации, стал негритянский священник-баптист Мартин Лютер Кинг (1929–1968). Он считал Ганди своим учителем и повторил его судьбу – был застрелен убийцей. Важнейшим было понимание М.Л. Кингом необходимости действовать здесь и сейчас, а не откладывать на потом. Им была глубоко осознана сущность человеческой свободы, провозглашенная уже библейскими пророками, Сократом, ранними христианами, мужественно принимавшими насильственную смерть: «Существует странное, иррациональное убеждение, что в самом ходе времени есть нечто, что неизбежно исцелит все болезни. На деле же время нейтрально. Его можно использовать либо разрушительно, либо созидательно. Я начинаю думать, что люди злой воли использовали время гораздо более эффективно, чем люди доброй воли. Нашему поколению следует покаяться не просто за едкие слова и действия плохих людей, но за ужасающее молчание хороших людей. Мы должны увидеть, что человеческий прогресс никогда не катится на колесах неизбежности. Он идет благодаря неустанным усилиям и постоянному труду людей…» [4]. Иммануил Кант также выступил против как поглощения политикой морали у Макиавелли, так и макиавеллистского освобождения политики от морали: «Политика говорит: «Будьте мудры как змии», мораль прибавляет (как ограничивающее условие): «и чисты как голуби»; «истинная политика... не может сделать шага, заранее не отдав должного морали» [3, т. 7, с. 37, 259, 290]. Кант, наследуя традицию классической политической философии (Аристотеля), утверждал, что истинная цель политики – «соответствие общей цели общества» [3, т. 7, с. 55, 56]. Он подвел итог теоретическим исканиям эпохи Просвещения, обосновывал правовые формы и методы борьбы за изменение общественного строя и объявил личность самоцелью общественной организации: «...право человека должно считаться священным, каких бы жертв это ни стоило господствующей власти». Однако Кант по-просветительски наивно мыслил, что даже дьявол, если он обладает рассудком, в итоге превратится в светлого ангела [3, т. 7, с. 33]; что уж тут говорить о всемирной истории и таком пустяке, как человеческий эгоизм, – Кант безусловно верил в его социализацию. Он, как и его предшественники, полагал, что в итоге социализация эгоизма достигнет такой степени, что человечество из враждующих народов превратится во «всеобщее правовое гражданское общество» [3, т. 8, с. 12]. С одной стороны, Кант выступает против макиавеллистского освобождения политики от морали, с другой – он прославляет существующий в обществе антагонизм и эгоистическую природу человека, возвращаясь к методологии Макиавелли и Гоббса. У Достоевского же природа человека выглядит антиномичной, и одному рассудку не справиться со злом, более того, он может быть на услужении у него. В отличие от Канта, ставшего родоначальником немецкой 153 классической политической философии, Достоевского можно назвать родоначальником экзистенциальной гуманистической политической философии. Особенно глубоко его идеи развернулись в произведениях «Братья Карамазовы», «Идиот» и «Бесы», в которых дана непревзойденная критика всякого революционного насилия. Для Достоевского «сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества» (VIII, с. 192). Оно разлито по всем его сочинениям. Наиболее глубок, значителен и радикален символ «слезинки ребенка», изображенный Достоевским в бунте Ивана Карамазова, когда он отказывается принять светлое совершенное будущее общество, если при возведении его фундамента необходима хотя бы одна слезинка ребенка: «И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая необходима была для покупки истины, то утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены» (XIV, c. 223). Достоевский солидарен с Кантом в том, что человек есть цель и никогда не может выступать в качестве средства. В основе моральной политики должны быть не «духи истории» (Гегель), не «антогонистические классы» (Маркс), а хрупкая человеческая личность, ценность которой превыше любой идеологии. Новая политическая теория, основанная на хорошо забытых принципах «осевого времени», мировых религий и истинного гуманизма, должна быть экзистенциально-личностной, а не диалектически-классовой или либерально-экстремистской. Свобода и демократия не являются самоцелями. Они – лишь средства (и зачастую негодные, если нуждаются для своего осуществления в насилии) для достижения личного и общественного блага. В международной политике, где победила идеологически и геополитически понимаемая «демократия», «демократичным» является все, что способствует установлению власти единого суверена на Земле (однополярность), недемократично все то, что не укладывается в это желание (многополярность). Метод преодоления данных идеологем, их нейтрализация должны осуществляться на теоретическом и практическом уровнях. Наиболее приемлемый и эффективный для этого путь – утверждение во внутренней и внешней политике государств приоритета моральных ценностей. В сегодняшнем мире уже ни «демократия», ни «либерализм», ни «свобода» и др. искаженные и дискредитированные ценности способны выправить ситуацию, а только проведение морально ориентированной экзистенциально-личностной политики. Именно такую политику всегда стремились утверждать духовные традиции человечества, лучшие его умы. Необходимо углубление, развитие и распространение культуры активного и деятельного (не пацифистски обезоруживающего) ненасилия, способного противостоять злу и насилию, но не их методами. Мораль требует защиты оскорбленного и униженного, требует нейтрализации агрессивных устремлений. Ненасильственная моральная политика не должна впадать ни в крайность насилия, ни в политика должна быть жизнеутверждающей, способной отстаивать истинность своих принципов и теоретически, и практически. 154 2. Пацифизм Пацифистская политика непротивленчества может быть выражена тезисом «непротивление злу силой» (Лев Толстой). При этом ее необходимо принципиально отличать от гуманистической политики ненасилия, исходящей из тезиса «непротивление злу насилием», но признающей при необходимости «сопротивление злу силой». Разница в этих тезисах и подходах – качественная, однако ее не всегда замечают, смешивая указанные положения. Достоевский раскритиковал непротивленчество еще до его оформления в доктрину у Толстого. Наиболее проницательные мыслители сразу обнаружили, куда могут завести данные идеи: «вы к Льву Толстому как проповеднику слишком добры, – пишет Константин Леонтьев В. Розанову. – Он хуже преступных нигилистов. Те идут сами на виселицу, а он – блажит, «катаясь как сыр в масле» [6, с. 359]. Уже в сборнике «Из глубины», увидев последствия 1917 года, Бердяев дает следующую оценку толстовскому непротивленчеству: «Толстой мешал нарождению и развитию в России нравственно ответственной личности, мешал подбору личных качеств, и потому он был злым гением России, соблазнителем ее. В нем совершилась роковая встреча русского морализма с русским нигилизмом и дано было религиозно-нравственное оправдание русского нигилизма, которое соблазнило многих… Толстовская мораль восторжествовала в русской революции, но не теми идиллическими и любвеобильными путями, которые предносились самому Толстому. Толстой сам, вероятно, ужаснулся бы этому воплощению своих моральных оценок. Но он многого, слишком многого из того, что сейчас происходит, хотел. Он вызывал тех духов, которые владеют революцией, и сам был ими одержим [1, с. 81]. По Бердяеву, первая мировая война была проиграна Россией потому, что в ней возобладала толстовская моральная оценка войны: «Русский народ в грозный час мировой борьбы обессилили кроме предательств и животного эгоизма толстовские моральные оценки» [1, с. 82]. Согласно Ф. Степуну, «христианство глубоко миролюбиво и определенно интернационалистично. Тем не менее христианское миролюбие как по своим духовным истокам, так и по своим волевым устремлениям очень далеко от выросшего (не без влияния сектантства) на демократическисоциалистической почве пацифизма. Разница в том, что мироощущение пацифизма оптимистично, а мироощущение христианства – трагично. Пацифизм, в частности и пацифизм Толстого, верит в то, что отказом от войны может быть выкорчевано порождающее ее зло. Христианству же ясно, что пока корни мира питаются злом, мир не может не болеть войной, от которой никому и никуда уйти нельзя, не подменяя, хотя бы и бессознательно, вопроса спасения мира от зла вопросом изъятия себя из мира» [7, с. 41]. Именно политика отказа Временного правительства от борьбы с откровенным злом насильственного экстремизма привела Россию к гражданской 155 войне и тотальному террору. Вот как охарактеризовал эту диалектику П.Б. Струве: «Ведь революция, которая привела к разрушению государства и падению культуры, восторжествовала не силою народа, а его слабостью. Той слабостью сопротивления крамоле, которая знаменовала все поведение русской общественности с 1906-го до 1917 г.» [8]. Непротивленчество и насилие – диалектические противоположности, переходящие друг в друга и питающие друг друга. Иная ипостась этой диалектики – насилие порождает насилие, когда революция пожирает своих героев, что уже показал якобинский этап Французской революции и описал Достоевский. Запущенный маховик насильственного захвата и удержания власти не может остановиться – такова методология его существования. Ненасилие, таким образом, отличается от пацифизма тем, что не запрещает необходимую самозащиту от агрессора. Еще одно важнейшее отличие состоит в том, что ненасилие утверждает необходимость защиты третьего лица, тем более, если оно само не может защитить себя (женщина, ребенок, слабый перед сильным злодеем и т. д.). С этих позиций пацифизм выглядит аморальной доктриной, так как помимо обезоруживания самого субъекта перед лицом зла, он также подвергает опасности другого, невинного и слабого, отказывая ему в защите. Пацифист, не беря в руки оружие, тем самым вынуждает других выполнять функцию защиты вместо себя. Это не моральная и ненасильственная позиция, а страусиная попытка избежать ответственности за другого путем тотального отказа от применения силы. Но мораль характеризуется тем, что не избегает ответственности, а напротив, берет ее на себя. Моральный человек – это безусловно ответственная личность, и не только за себя, но и за окружающих людей, за общество, в котором он живет, и государство, человечество, в конце концов, что особенно актуально в эпоху глобализации. Ненасилие – концепция реалистическая, морально преобразующая жизнь; пацифизм – утопическая, на деле не изменяющая жизнь, а устраняющаяся от решения ее проблем. Пацифизм – это «дурной» идеализм, не связанный никак с реалиями человеческой жизни. Ненасилие – идеализм разумный, исходящий из морали и действительности, стремящийся максимально воплотить моральный принцип в жизни, преобразовать жизнь на его основе, а не уклониться от жизни в псевдо-нравственную чистоту. Пацифизм неизбежно двойственен и непоследователен: он стремится исходить из максималистски понимаемого морального принципа «Не убий», но в итоге приводит к еще большему насилию, так как не противостоит злу активно. Зло, которому не дается отпор, возрастает и уничтожает самого пацифиста. Таким образом, данная доктрина оказывается убийственной для окружающих и самоубийственной для ее носителя, – она сама себя уничтожает. Пацифисты возможны только потому, что в мире есть те, кто все же борется со злом силой, т.е. исходит из принципа ненасилия. Если все станут пацифистами, то общество перестанет существовать. 156 Библиографический список 1. Бердяев, Н.А. Духи русской революции / Н.А. Бердяев // Из глубины: Сборник статей о русской революции. – М.: Изд-во МГУ, 1990. – С. 81. 2. Ильин, И.А. Кризис демократии обостряется... // Собрание сочинений: в 10 т. / И.А. Ильин. – М., 1993. – Т. 2. – Кн. 2. – С. 155. 3. Кант, И. К вечному миру: сочинения: в 8 т. / И. Кант. – М., 1994. 4. Кинг-младший, М.Л. Письмо из бирмингемской городской тюрьмы // Ненасилие как мировоззрение и образ жизни / М.Л. Кинг-младший. – М.: ИВИ РАН, 2000. – С. 274–275. 5. «Ненасилие требует, чтобы средства, которые мы используем, были так же чисты, как наши цели». См.: Кинг-младший, М.Л. Письмо из бирмингемской городской тюрьмы / М.Л. Кинг-младший // Ненасилие как мировоззрение и образ жизни… – С. 281. 6. Розанов, В.В. Собрание сочинений. Литературные изгнанники: Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев / В.В. Розанов. – М., 2001. – С. 359. 7. Степун, Ф.А. Христианство и политика / Ф.А. Степанов // Сочинения. – М., 2000. – С. 411. 8. Струве, П.Б. Дневник политика (1925-1935) / П.Б. Струве. – М., 2004. УДК 378.1+355.23 Ю.А. Панасенко УПРАВЛЕНИЕ КАЧЕСТВОМ ОБРАЗОВАНИЯ КАК СИСТЕМА УПРАВЛЕНЧЕСКИХ ДЕЙСТВИЙ Статья содержит рекомендации по управлению качеством подготовки офицерских кадров. Рассматриваются средства, приоритетные факторы, влияющие на повышение качества профессионального образования. Ключевые слова: качество обучения, государственные критерии, общественные критерии, воспитательный потенциал, средства управления, формы контроля. Система высшего образования предъявляет все более возрастающие требования к качеству образования. Этот параметр становится ключевым в педагогике высшей военной школы, так как результатом профессиональной подготовки должно быть повышение уровня профессиональной подготовленности воина-офицера, что является важной социальной и стратегической задачей государственной безопасности. Качество образования – определенный уровень знаний и умений, умственного и физического развития, которого достигают обучаемые на определенном этапе в соответствии с планируемыми целями. В данном определении речь, скорее всего, идет не о качестве образования, а о качестве обучения. 157 За эффективность образования в равной степени отвечают курсант и преподаватель. Качество образования, его ценность создаются тем и другим, а «производство» и «потребление» в этом процессе неразрывно связаны между собой. Наряду с понятием «качество образования» в научной литературе рассматривается и понятие «качество обучения». Качество обучения является основным компонентом оценки качества образования при выявлении качества профессиональной подготовки. Оно традиционно включает в себя оценку учебной деятельности курсанта (степень теоретической подготовленности через традиционные виды аттестации, степень практической подготовленности через лабораторно-практические работы, уровень подготовленности через результаты практик и выполнение курсовых и дипломных работ) и оценку педагогической деятельности преподавателя. В военных вузах имеет место традиционный набор форм контроля качества обучения: стартовый (входной), который осуществляется при приеме в вуз, ему уделяется большое внимание. Это связано с тем, что к личности военного предъявляются очень высокие требования и все обучение служит тому, чтобы повысить уровень развития личности минимум до достаточного уровня. Рубежный (промежуточный) контроль осуществляется при завершении изучения основных тем и разделов, а итоговый – в конце семестра, либо в конце всего обучения. Говоря о современных критериях оценки качества образования, необходимо обратить внимание на то, что существуют четыре подхода. Международные критерии оценки качества образования – это норма, позволяющая сравнивать образовательные системы отдельных стран и решать вопросы признания документов об образовании. Международная общественность Европы отразила их в Болонской Декларации 1999 г. В их основе самооценка, внешний, желательно, международный аудит качества, аккредитация независимыми организациями, публичность всех процедур и результатов оценки качества и т.д. Государственные критерии оценки качества образования – требования к выпускникам, соответствующие государственному образовательному стандарту; минимальная нормированная основа разработки профессиональных образовательных программ. Данные параметры отслеживаются в процессе итоговой государственной аттестации. Общественные критерии оценки качества образования – требования к уровню воспитанности; признанный уровень образования, гарантирующий личности профессиональную адаптацию к меняющимся социальноэкономическим условиям в процессе трудовой деятельности; требования к профессиональной подготовке, предъявляемые любым гражданином страны к специалистам с соответствующей подготовкой. Иллюстрацией сказанного могут служить оценочные суждения граждан следующего типа: «настоящий офицер», «толковый специалист», «врач с большой буквы» и т.п. 158 Личностные критерии оценки качества образования – это эталон, по которому можно судить об объеме и качестве предоставляемых личности образовательных услуг, представления человека о том, что должны включают в себя образовательные услуги. Однако следует отметить тот факт, что выделенный личностный критерий оценки качества находится в стадии становления в связи с тем, что культура потребления образовательных услуг у граждан нашей страны окончательно не сформирована. Мы рассмотрели критерии оценки качества. Но ключевым понятием является «управление качеством образования». Управление представляет собой целеполагающее, организующее и регулирующее воздействие людей на собственную общественную, коллективную и групповую жизнедеятельность, осуществляемое как непосредственно (самоуправление), так и через специально созданные структуры (органы управления). Развитие управленческой мысли вращается, в сущности, вокруг трех основополагающих понятий – задача (задачи), человек и управленческая деятельность. Управление качеством образования – это система управленческих действий, направленных на достижение и поддержание определенных свойств учебно-воспитательного процесса и результата, соответствующих потребностям субъектов и требованиям образовательных стандартов. В понимании управления качеством подготовки курсантов существует два подхода: 1) оценка качества сводится к профессиональным образовательным услугам в вузе, которые характеризуются перечнем предлагаемых услуг, его разнообразием и соответствием государственному кадровому заказу, качеством услуг, реальной возможностью пользоваться ими, качеством преподавания профессорско-преподавательского состава; 2) оценка качества, с точки зрения конечного результата подготовки выпускников вузов, готовности качественно решать профессиональные задачи. Из анализа функционирования системы подготовки курсантов следует, что управление ее качеством осуществляется на четырех уровнях: государственном, ведомственном, вузовском, внутривузовском. На государственном уровне определяется государственная политика в области высшего профессионального образования и подготовки курсантов, осуществляется подбор руководителей образовательных учреждений, формируются государственные требования к офицерским кадрам и ГКЗ на профессиональную подготовку слушателей и курсантов, определяется сеть образовательных учреждений, их емкость, сроки обучения и степень привлечения гражданских вузов к подготовке военных специалистов, осуществление финансирования высшего военного профессионального образования и материально-техническое обеспечение, разрабатывается нормативная база функционирования вузов силовых ведомств, проводится их лицензирование, аттестация и государственная аккредитация. 159 На ведомственном уровне (Министерство обороны, МВД, МЧС России, другие силовые ведомства, Главкоматы видов и родов войск) создается учебно-материальная база вузов, устанавливаются профессиональные профили, специальности, квалификация специалистов, осуществляется комплектование вузов профессорско-преподавательским и научным составом, определяется количественный состав обучающихся в вузе, разрабатываются квалификационные требования к выпускникам, осуществляется финансирование вузов, устанавливаются периодичность и сроки процесса подготовки курсантов, координируется профессиональная образовательная деятельность военных вузов, определяется тематика научных исследований по проблемам образовательного процесса и подготовки офицерских кадров. Указанные проблемы, решаемые на ведомственном уровне, требуют от органов управления высокой компетенции в области профессионального образования и соответствующего статуса. На вузовском уровне разрабатываются образовательные программы, осуществляются планирование, организация и проведение образовательного процесса, научных исследований, профессиональная подготовка научно-педагогического состава, оснащение и переоснащение учебнолабораторного оборудования, подготовка нормативных документов внутреннего пользования, информационное обеспечение профессиональной подготовки, координация вузов в решении общих задач профессионального образования, повышение компетентности в управлении качеством подготовки. Важным, особенно для органов управления образованием, является положение о том, что управлять надо качеством профессиональной подготовки, а не вузами, так как они способны самостоятельно и эффективно решать задачи внутривузовского управления качеством подготовки. Под внутривузовским управлением качеством подготовки курсантов понимается обеспечение учебно-методическим отделом, кафедрами, факультетами, другими подразделениями вуза необходимого уровня профессиональной подготовки офицеров, способных к эффективной профессиональной деятельности, владеющих инновационными технологиями в своей специальности, умеющих использовать полученные знания при решении профессиональных задач. Непосредственно в вузе управление качеством подготовки курсантов также можно рассмотреть как многоуровневую систему (командование, факультеты, кафедры, слушатели и курсанты, выпускники), которые позволяют объективно и постоянно оценивать уровень профессиональной подготовленности курсантов. Важным средством, обеспечивающим управление качеством подготовки курсантов является внутривузовский контроль, представляющий собой совокупность целенаправленных и скоординированных мер ученого совета вуза, его руководства, других должностных лиц по организации и проведению вузовских, факультетских и кафедральных проверок в целях установления 160 соответствия качества профессиональной подготовки слушателей и курсантов требованиям Федерального Государственного образовательного стандарта и квалификационным требованиям. Контроль позволяет планомерно осуществлять организационные мероприятия по всестороннему анализу и объективной оценке деятельности вузов, структурных подразделений, сформировать единую централизованную базу данных для управления качеством подготовки офицерских кадров и ее корректировки в интересах повышения профессиональной подготовленности курсантов. В целях повышения управляемости качеством подготовки офицерских кадров необходимо, прежде всего, усилить оперативность и гибкость принимаемых решений на всех уровнях, осуществляющих руководство процессом подготовки курсантов. Одним из приоритетных факторов повышения эффективности управления качеством подготовки курсантов является реализация воспитательного потенциала вузов. Структура воспитательного потенциала процесса подготовки курсантов включает в себя: виды деятельности (учебновоспитательная, служебно-боевая, культурно-досуговая, самовоспитание, спортивно-массовая); субъекты воздействия (командование, отделы и службы, факультеты, кафедры, переменный состав); воспитательный потенциал (факторы, методы, средства, приемы, способы, пути и направления). Реализация воспитательного потенциала осуществляется по следующим педагогическим направлениям: повышение эффективности и результативности системы воспитания, совершенствование ее структурных элементов; обеспечение единства обучения и воспитания, реализация принципов воспитывающего обучения; повышение роли руководящего и профессорскопреподавательского состава в обеспечении высокой эффективности профессионального образования слушателей и курсантов; оптимизация воспитания во внеучебное время и в часы воспитательной работы, функционирование воспитательного потенциала вузов в организационном, содержательном и методическом планах. Библиографический список 1. Об образовании: федер. закон от 29 декабря 2012 г. № 273–ФЗ (ред. от 3 февраля 2014 г. // Собрание законодательства РФ. – 2012. – № 53 (Ч. 1). – Ст. 7598. 2. Федеральный государственный образовательный стандарт высшего образования. – http://www.fgosvo 161 УДК 364.013+93 С.С. Пирожок О ФОРМАХ РЕАЛИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В статье освещается социальная политика российского государства в годы Первой мировой войны. Подробно рассказывается об организации и осуществлении помощи населению государственными и местными органами власти. Ключевые слова: местные земские и городские власти, попечительский совет, Российское общество Красного креста, государственные субсидии. Война всегда сопровождается изменениями общественной жизни, многократным увеличением числа нуждающихся в помощи. Продолжительность и масштабы Первой мировой войны (1914–1918 гг.) стали для Российской империи настоящим испытанием. Тем не менее, на фоне обострения кризисных явлений в обществе государство взяло на себя заботу о нуждающихся. Помощь незащищенным слоям населения стала носить не разовый характер, оказание социальной поддержки охватило огромные массы населения. Произошло объединение усилий местной и центральной власти с усилиями частных благотворительных организаций и церкви, направленных на поддержку семей призванных, детей – сирот воинов, беженцев, инвалидов и их семей [3, с. 3]. Первым существенным шагом в направлении улучшения материального положения семей воинов стало принятие Государственной думой и Государственным Советом Закона от 25 июня 1912 г., согласно которому пособия до возвращения воинов домой или до получения постоянной пенсии назначались: 1) женам и детям независимо от того, вместе или отдельно они жили; 2) отцу, матери, деду, бабке, братьям и сестрам, если они содержались трудом призванного. Детям до 5 лет пособия начислялись в половинном размере. Размер пособия примерно равнялся 3 руб. в месяц, что соответствовало стоимости солдатского месячного пайка-довольствия [1]. Контроль за выплатой пособий возлагался на губернаторов и градоначальников. Забота государства по закону 1912 г. означала, по сути, государственную помощь вне зависимости от материального положения семьи. 11 августа 1914 г. для объединения усилий государства и общества в деле попечения о семьях мобилизованных был учрежден Верховный совет по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших воинов под председательством императрицы Александры Федоровны. Значительную роль в попечении нуждающимся играли местные земские и городские органы власти, которые после объявления войны и моби162 лизационных процессов в армии, обратились к правительству с заявкой о возможности расходовать местные средства на организацию помощи призванным. При этом земства брали на себя обязательства выплатить в течение 5–10 лет заимствованные у государства суммы. Законодательной основой такого распределения средств служила статья 12 Закона 1912 г. «Об устройстве кредитов для городов и земств». Таким образом, первоначально местные органы власти на выплату пособий тратили изысканные на местах средства, а затем восстанавливали их ассигнованиями государственной казны. Основными силами, задействованными на фронтах, являлось крестьянство. Механизм выдачи пособий в деревнях имел свои особенности. Местные должностные лица «по крестьянским делам установлений» в деревнях и чины полиции в городах ежемесячно составляли акты состояния семей. Пособия выдавались 3 раза в год: в апреле, августе и декабре (не всегда своевременно). Газета «Речь» сообщала, что в Петрограде в начале 1915 г. на Казначейской улице собирались до 8 тыс. ожидающих пособия. В подобных ситуациях Верховный совет просил соответствующие службы увеличивать количество дней и мест выдачи пособий [4, с. 14]. Важную роль в организации помощи нуждающимся играло Министерство внутренних дел. МВД издавались специальные брошюры, которые должны были помочь солдатам и их семьям разобраться в вопросах получения пособий, сориентироваться как призреваемым, так и организациям, оказывающим им помощь. Так, в 1914 г. вышла брошюра «Наставление семьям лиц призванных на войну, а также раненных и падших воинов». Разъяснительной деятельностью активно занимались правительственные комитеты, которые участвовали в выпуске подобных брошюр (в 1915 г. Елизаветинский комитет выпустил брошюру под названием «Как русскому солдату и его семье получить пособие»). При расчете суммарной стоимости пойка учитывались инфляционные процессы. Соответственно, стоимость «кормовой нормы» росла. К 1917 г. она составила около 15 руб. по сравнению с 3 руб. в начале войны. Стоимость пайка определялась стоимостью входивших в него пищевых продуктов. В дополнение к пайку семьям солдат, матросов и казаков бесплатно или по льготному тарифу предоставлялось право проезда по железной дороге, давались преимущества при распределении земель на переселенческих участках, при аренде земли и т. п. Беднейшим семьям безвозмездно отпускался с казенных дач валежник на топливо, а более состоятельным – дрова по заготовительной цене. Семьям призванных на действительную военную службу мастеровых, рабочих и низших служителей заводов, фабрик, мастерских и т. п. выплачивались постоянные пособия в размере половины, трети или четверти заработка кормильцев в зависимости от состава семьи. В самом начале войны возникли всероссийские организации, объединившие деятельность местных общественных управлений – Всероссийский 163 земский союз и Всероссийский союз городов помощи больным и раненым воинам. В финансовом отношении земский и городской союзы были подключены отлаженной системе Российского общества Красного Креста, основу фонда которого составляли государственные субсидии. Отделения этих организаций проводили разнообразные акции для привлечения пожертвований, финансировали попечение детей призванных. Доля государственных вложений в деятельность этих организаций была велика. Так, Министерство финансов, например, выделило в начале войны Петрограду 200 тыс. руб., а затем еще 2 млн руб. [4, с. 22] На местах принимались решения об освобождении от оплаты за лечение в городской больнице и родильных домах. Города выполняли и предписание Министерства просвещения об организации «школьной помощи» – бесплатного обучения детей солдат. Примером активной заботы о нуждающихся в годы Первой мировой войны может служить деятельность попечительских комитетов в Петрограде. Кроме помощи в трудоустройстве, оказания правовой помощи, активно оказывалась вещевая помощь: деньгами, теплыми вещами, дровами. Одним из основных направлений в деятельности попечительств была организация столовых, раздача бесплатных и дешевых обедов (дешевых обедов было 11,6% от общего числа, остальные были бесплатными). Вынужденный переход на обеспеченную государством, гарантированную, социальную помощь имел большое значение. М. Лемке1, писал, например, что страх за жизнь жены, детей, покрывал у «обросших бородой» (семейных) «сознание долга перед родиной в пролитии последней капли крови…», каждый из них знал, что такое нужда, что такое оставленная семья. В этом отношении по прошествии нескольких месяцев большую услугу оказал паек. Получение его на местах успокоило ополченцев, они с большой верой относились к будущему своих семей» [2, с. 179, 181]. В годы Войны государственные и местные органы власти проявили сильные стороны в деле организации и осуществления социальной помощи населению. Социальная политика государства в военное время нашла свое выражение, в первую очередь, в выплате пособий (пайков), предоставлении транспортных и коммунальных льгот, финансировании деятельности попечительских советов, которые оказывали вещевую, медицинскую и иную помощь. Война стимулировала создание попечительской системы нового типа, при которой финансирование производилось государственноцентрализованным порядком, а сама деятельность по оказанию помощи осуществлялась местными органами власти и благотворительными добровольческими организациями. 1 Михаил Константинович Лемке (1872–1923) – историк русской журналистики, цензуры и революционного движения. В 1915–1916 гг. – военный цензор в ставке верховного главнокомандующего. 164 Библиографический список 1. Закон о призрении нижних воинских чинов и их семейств 25 июня 1912 г. [Отд. Оттиск]. – Тип. Молния, б. г. – С. 1–4. 2. Лемке, М. 250 дней в царской ставке (25 сентября 1915 – 2 июля 1916). – Пб., 1920. – С. 179, 181. 3. Мельников, В.П. История социальной работы в России: учеб. пособие / В.П. Мельников, Холостова Е.И. – М., 2002. – С. 3. 4. Павлова, И.П. Социальное попечение в России в годы Первой мировой войны / И.П. Павлова. – Красноярск, 2003. – С. 14. УДК 355+93 В.И. Романов В.С. Кобзов 18-Й ОРЕНБУРГСКИЙ КАЗАЧИЙ ПОЛК НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ В статье рассматривается боевой путь 18-го Оренбургского казачьего полка с момента его мобилизации до возвращения на родину в конце 1917 года. В научный оборот впервые введен журнал боевых действий полка, случайно сохранившийся в делопроизводстве одного из советских учреждений города Троицка. Использование этого документа позволило предельно точно восстановить участие полка в военных действиях 1914-1917 гг. на русско-германском фронте, показать особо отличившихся офицеров и казаков. Ключевые слова: Оренбургское казачье войско, 18-й полк, Первая мировая война, Георгиевские кавалеры, льготные части, революция. Начало 1-й Мировой войны казаки Оренбургского войска как люди военные встретили без паники, в обстановке патриотического подъема, охватившего подданных Российской империи. По мобилизационному плану войско, кроме находившихся на постоянной службе шести первоочередных полков, Отдельного конного дивизиона и трех артиллерийских батарей, обязано было выставить еще двенадцать конных полков – по три полка второй и третьей очередей. Один из таких – 18-й полк, комплектовался из льготных старших возрастов Звериноголовской, Коельской, Кундравинской, Кособродской, Ключевской, Михайловской, Нижнеувельской и УстьУйской станиц 3-го военного отдела [5, с. 273]. 18-й Оренбургский казачий полк относился к частям третьей очереди, т. е. приписанный к нему личный состав хранил в исправности обмундиро165 вание, снаряжение и холодное оружие, но строевых коней, как правило, не имел. Конский состав льготные казаки обязаны были приобретать по особому указанию. Поэтому мобилизационным планом для формирования частей третьей очереди отводился месяц. Однако казаки снарядились на фронт гораздо раньше и уже 4 августа 1914 года [3] со сборного пункта станицы Ключевской через Троицк сотни полка в количестве 21 офицера и 963 казаков выступили в назначенное место. Полк возглавил полковник Я.И. Рогожников1, занимавший эту должность до конца войны [2, с. 486]. В силу разных причин полковая документация после возращения полка на родину, была уничтожена. Случайно сохранился лишь журнал строевой части, позволяющий предельно точно показать боевой путь полка, находившегося с конца августа в составе 24-го армейского корпуса (48 и 49-я пехотные дивизии, до войны дислоцировавшиеся на Урале) и вместе с ним участвовавшего в боях начального периода войны [1]. Думается, есть все основания для того чтобы впервые опубликовать записи столетней давности в полном объеме, без купюр и комментариев. «28 августа получив задачу занять деревню Горбач спешенным строем, – отмечается в журнале, – где продержаться до смены пехоты, что и было выполнено; в ночь на 29 августа полк с частями 49 пехотной дивизии выступил для поддержания 3 стрелковой бригады, которая в то время находилась в критическом положении. 29 августа от полка выделено две сотни для занятия переправы на р. Щержице и удерживать за собой, что этими сотнями и было выполнено, не смотря на сильный артиллерийский и ружейный огонь. Две сотни – 5-я и 6-я – находились приданными к 49 пехотной дивизии для поддержания пехоты. 5-я сотня в конном строю атаковала деревню Пустомыто, где захватила 55 чел. австрийцев и отбила 2 пулемета 55-го пехотного Подольского полка; 6-я сотня совместно с частями 49 пехотной дивизии участвовала в пешем строю в атаках на деревни Глинки и Пустомыто, где казаки сотни в критическую минуту под сильный артиллерийским, ружейным и пулеметным огнем подавали (доставляли в цепи – авт.) винтовочные патроны, что и способствовало атаке. 31 августа полк выступил для преследования отступающего противника, причем были высланы вперед 3 разведывательные сотни по трем направлениям. Задача полком была выполнена (захвачены пленные и оружие). С 1 сентября 1914 года распоряжением корпуса сотни приданы были пехотным дивизиям, где и работают по настоящее время в составе этих дивизий, неся службу связи, разведки и получая отдельные боевые задачи. С 9 по 22 число апреля месяца 1915 года три сотни полка (1, 3 и 4) находи1 Рогожников Яков Иванович. Участник русско-японской и 1-й Мировой войн. В мае 1917 по болезни эвакуирован в Оренбург, уволен со службы с мундиром генералмайора. В годы гражданской войны – в штабе войска. 166 лись в окопах с полками 48 пехотной дивизии в Венгрии у м. Сборо, близ г. Бартфельда. Сотни лежали в окопах под сильным артиллерийским огнем без смены до 22 апреля, когда были сменены ротами Рымникского полка (48 дивизии). Особенную же энергию сотни проявили во время отхода пехотных дивизий корпуса из-за Карпат и далее. О периоде времени с 22 апреля по 10 сентября 1914 года, когда он своею разведкой, спешенными боями, прикрывал отход частей названных дивизий. 28 сентября 1914 года разъезд под командой вахмистра Гашкова (ныне хорунжий), казаки Плешков и Кандауров1 своим лихим налетом захватили 57 австрийцев, занимавших наблюдательный пост у мельницы в 2-х верстах от д. Лаврова. Урядник Щербинин, будучи во главе разъезда из 3 человек, октября по дороге на д. Лавров под сильным артиллерийским огнем противника, встретил австрийский разъезд из 7 гусар, взял их в плен и захватил повозку со снаряжением, теплыми вещами и оружием. 2-я сотня 9 октября 1914 года подошла к д. Мадерону, занятой противником в количестве одной роты, которая полагала обстреливать сотню и цепи находящегося правее Троицко-Сергиевского полка. Командовавший пехотным полком полковник Ремизов приказал 2-й сотне атаковать в конном строю засевших на окраине деревни австрийцев и выбить их оттуда, дабы таким образом очистить путь дальнейшего следования. Разомкнувшись лавой сотня с расстояния около 2-х верст перешла в намет и обстреливаемая беспрерывно противником быстро прошла это расстояние и ворвалась в деревню, заскакала в тыл австрийцам, которые выкинули после этого белый флаг и сдались в плен всей ротой в 150 человек. 28 октября 48 пехотная дивизия продолжала двигаться на д. Пустохово, один взвод под командованием подъесаула Калачева назначен был охранения флангов. Во время этого движения замечен был протянутый телефонный кабель, по видимому соединявший в нашем тылу шпиона с батареей австрийцев, т. к. их батарея очень метко обстреливала с правого фланга. Когда телефонный кабель был перерезан, то батарея моментально прекратила огонь. 10 ноября 5 сотня при следовании к д. Тоничаны вступила в бой с противником, который старался выбить из деревни батальон Рымникского полка и тем отрезать путь 48 пехотной дивизии. Сотня заняв позицию, от1 Гашков Арефий Александрович, вахмистр, из казаков Коельской станицы. В апреле 1915 г. приказом командующего VIII армии награжден Георгиевским крестом 4 степени. В дальнейшем произведен в прапорщики, к июлю 1917 г. – сотник 18 ОКП. Участник гражданской войны в рядах белой армии; Плешков Никифор Егорович (12.03.1883 – 12.03.1934), приказный, из казаков Лейпцигского поселка Михайловской станицы. За октябрьский подвиг награжден Георгиевским крестом 4 ст. № 157097. В середине 1915 г. по ранению эвакуирован в тыл, с марта 1916 г. – в штате постоянного состава 6-го запасного полка; Кандауров Осип Васильевич, из казаков Лейпцигского поселка, награжден Георгиевскими крестами 3 и 4 степеней. 167 крыла сильный ружейный огонь по неприятелю и тем удержала занятую позицию до подхода частей Очаковского полка. 30 ноября 5-я сотня получила приказание занять высоту 868 на правом фланге частей 49 пехотной дивизии и удерживала ее целый день. Сотня дружным оружейным огнем отбивала наступавшие части противника, который вынужден был окопаться и прекратить обход: сотня задачу выполнила и отошла только тогда, когда было получено приказание оставить позицию. С 9 по 11 декабря 49 пехотная дивизия повела наступление от м. Фригитак в направлении Дукла – 5 сотне приказано было наступать уступом впереди левого фланга дивизии и держать связь с 12-й Сибирской дивизией, причем, между д.д. Натокол и Хтастувка сотня атаковала в конном строю австрийцев, где и была взята полурота австрийцев в 48 человек. Младший урядник 5-й сотни Алексей Хомутов 11 декабря 1914 года с 4 казаками захватил заставу австрийцев 30 человек, первым вбежал в хату и заставил всех сдаться в плен. У деревни Рудка вахмистр Коровин (ныне хорунжий за боевые отличия) находясь в разведке с 3-мя казаками, встретился с 8 австрийскими разведчиками, бросился на них в атаку и взял всех в плен, не смотря на оказанное сопротивление. Казак Сергей Бутаков везя в Карпатах донесение один, столкнулся с вышедшими из пади 16-ю австрийцами. Бутаков, не растерявшись, взял пику к бою и поскакал на австрийцев крича, чтобы они бросали ружья, так как за ним идет разъезд. Оторопевшие австрийцы побросали ружья, были приведены Бутаковым и сданы командиру 49-й пехотной дивизии. 2-я сотня находясь в арьергарде 49-й пехотной дивизии у м. Юзефов, выслала разъезд под командой хорунжего Лысова влево от себя к д. Гомерня для охраны. Хорунжий Лысов выслал вперед старшего урядника Пакулева, казака Кожевина и казака Голубкова, дело было в лесу, из-за поворота дороги неожиданно на них вышел взвод австрийцев в 24 человека при офицере. Обнажив клинки, с криком «Ура», бросились казаки на австрийцев, причем первым ворвался в их толпу казак Кожевин и за ним остальные двое. Размахивая клинками, приказали бросить оружие, что те и исполнили и все 24 человек при офицере были взяты в плен троими казаками. 10 декабря 1914 г. старший урядник 5-й сотни Беляев во время атаки на д. Избишек, первый ворвался в эту деревню и своим примером увлек других. 20 апреля 6-я сотня спешно вызвана для занятия прорыва, образовавшегося между частями 49 пехотной дивизии и Х армейским корпусом. Сотня прибыла в д. Бартко, произвела разведку, как оказалось, часть д. Бартко была занята австрийцами. Тут же подошли две роты Переволоцкого полка, которые согласно произведенной сотней разведки, заняли свои позиции, а сотня продвинулась правее на высоту 847 и заняла позицию. Сотня под сильным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем несколько раз останавливала наступление противника. 168 21 апреля 1915 года у м. Змегрод старший урядник Пичугов с разъездом в 4 человека наткнулся на разъезд в коней германских улан. Не задумываясь бросился в атаку и будучи ранен германским офицером шашкой, продолжил биться, причем убил улана и разъезд германцев заставил повернуть обратно. 30 мая 1915 года при наступлении неприятеля на фольварк Цидула на 12-ю роту 189 пехотного Измаильского полка из строя выбыли все офицеры роты, а нижние чины пришли в смятение и стали отходить от фольварка, который тут же занял противник. Видя это, казак 1-й сотни Григорий Шатров кинулся вперед, чтобы поддержать дух пехоты и взял на себя командование означенной ротой, во главе которой пошел в атаку на фольварк Цидула, выбил из него противника, занял его и удерживал за собой до приказания. Сотник Рожков со взводом казаков 3 июля 1915 года около деревни Юзефов был выслан в арьергард для прикрытия пехоты. Находясь на одном холме для наблюдения за противником, заметил немецкую кавалерию силою в один эскадрон, который направился в обход, и пехотные цепи противника силою около роты, наступающей с фронта. Сотник Рожков, спешив казаков, занял позицию по увалу холма и удерживал позицию весь день, отражал несколько раз напор австрийцев. Казак 4-й сотни Григорий Попов в ночь с 27 на 28 июля начальником команды связи 196-го Инсарского полка прапорщиком Рыжковым был послан с важным донесением в окопы передней лини Воля-Верецинская к батальонному командиру и не смотря на адский обстрел тяжелой артиллерией противника, точно исполнил свое поручение. Нестроевой старшего разряда Михаил Сметанин, казаки Василий Зубков и Иван Хлызов, 28 июля будучи в разъезде хорунжего Кандалова высланы начальником штаба 49 пехотной дивизии по направлении к фольварку Линики и д. ВоляВерецинской в 6 часов утра в туманную погоду, вызвались охотниками и продвинулись почти вплотную к противнику, обнаружили его окопы и подготовку к наступлению (свертывание шинелей и выход из окопов), о чем сообщили начальнику разъезда, а сами продолжили наблюдение до того момента, когда цепи противника выдвинулись вперед, обнаружили их и подвергли сильному обстрелу». На этом обзор боевых действий полка завершился. В цитируемом документе отмечалось, что в период войны Георгиевским оружием был награжден один офицер – есаул Е. Подтихов. Прочие офицеры получили в среднем по 4 награды. Нижних чинов награждено Георгиевскими крестами: 1-й степени – 16, 2-й степени – 69, 3-й степени – 221 и 4-й степени – 579 человек. Кроме того, 28 человек награждено Георгиевскими медалями «За храбрость» 3 и 4 степеней – 351. 169 За период военных действий было взято в плен 389 солдат противника. При этом среди офицерского состава полка убитых не было, ранен один, сотник Иванов, который возвратился в строй. Убито 20, ранено 62 и 52 казака пропало без вести, один попал в плен. После ранений 18 казаков вернулось в полк. Вместе с героическими моментами, в истории полка был и случай совершения воинского преступления, за которое корпусному суду было предано двое казаков, однако, как сообщал командир полка «…при перевозке по железной дороге из Львова в Брест-Литовск они с поезда бежали и в настоящее время разыскиваются». В начале 1917 года полк был отозван с передовой и вместе с 17 ОКП вошел в состав 2-й бригады формировавшейся 2-й Оренбургской казачьей дивизии. За период революции произошли изменения и в числе награжденных – число полных Георгиевских кавалеров увеличилось до 23 человек, а общее количество награжденных казаков составило 966 человек. Февральская революция привела к развалу русской армии. В частях началось разложение, отдельные части в полном составе самовольно снимались с позиций и уходили в тыл. Дезертиры заполонили все железнодорожные станции, повсеместно митинговали. В этих условиях только казачьи части сохраняли верность власти, поддерживали дисциплину и порядок. В том числе и 18-го полк поддержал Временное правительство в его призыве начать в июне 1917 года наступление. Полковой комитет принял резолюцию, в которой отмечалось «…сознавая серьезность данного момента, мы, казаки, заявляем, что всегда добросовестно исполняли приказания начальства, заявляем и теперь, что исполним свой долг перед Родиной и по первому приказанию начальства все как один в любой момент, при всякой обстановке готовы идти на врага. Среди нас нет ни трусов, ни изменников» [6, с. 182]. После октябрьских событий, новая власть распустила прежнюю армию. Ушли по домам и казаки. На родину, в Троицк, 18-й казачий полк прибыл в конце 1917 года. Все офицеры и казаки были распущены по домам и лишь несколько офицеров во главе с исполняющим обязанности командира войсковым старшиной М.Ф. Ситниковым1 остались для сдачи документации и имущества полка. Власть в губернии к этому времени уже перешла в руки большевиков и их союзников левых эсеров. 24 декабря крупный отряд красногвардейцев вступил в Троицк. Все воинские чины запасных полков – 131-го пехотного, 3-го и 6-го Оренбургских казачьих – разбежались, 1 Ситников Михаил Федотович (01.11.1869 - 26.12.1917), войсковой старшина. В 18 ОКП призван 3 августа 1914 г. со льготы, занимал должности командира сотни, заведующего полковым хозяйством. В годы мировой войны награжден тремя орденами, с августа 1917 г. командир 18 ОКП. Расстрелян большевиками в г. Троицке по обвинению в участии в контрреволюционном заговоре. 170 окружное правление, арсенал и войсковые мастерские были брошены на произвол судьбы. Оставшиеся в городе офицеры – одиночки, новой власти сопротивления не оказали. Тем не менее на них началось буквально охота. В числе первых арестовали, а затем и расстреляли по мифическому обвинению в контрреволюции командира 18-го полка М.Ф. Ситникова, есаула А.М. Нагаева и еще нескольких задержанных казачьих офицеров [4, с. 91]. Имущество полка было расхищено, документация уничтожена как не представлявшая ценности. Из всего массива документов, включая документацию окружного правления, сохранилось лишь несколько дел, да и то только по причине, что на оборотной стороне полкового делопроизводства вели свою документацию работники советских органов. В годы гражданской войны 18-й казачий полк был возрожден в сентябре 1918 г вошел в состав 2 бригады 3-й Оренбургской казачьей дивизии Западной армии генерала М.В. Ханжина. После переформирования частей Восточного фронта, с марта 1919 года полк действовал в составе 4-й Отдельной Оренбургской бригады. В начале 19120 года остатки 3-й армии, в рядах которой казачьи части отступали в Сибирь, попали в окружение под Красноярском. Большая часть личного состава 18 ОКП сдалась в плен, оставшиеся вышли к Чите, где остатки полков были сведены 3-й корпус Дальневосточной армии. В том числе из 2, 3, 5, 6, 11, 12, 18, 34 и 4-го запасного полков были образованы 1 и 2-й сводные казачьи полки Отдельной Оренбургской казачьей бригады. Казаки сражались с советскими войсками в Забайкалье и Приморье. В ноябре 1922 года остатки бригады под командованием генерал-майора А.В. Зуева ушли в Манчжурию. Так завершился боевой путь 18-го Оренбургского казачьего полка. Библиографический список 1. Архив администрации г. Троицка. – Ф. 245. – Оп. 2. – Д. 87. 2. Ганин, А.В. Офицерский корпус Оренбургского казачьего войска. 1891–1945: биографический справочник / А.В. Ганин, В.Г. Семенов. – М.: Русский путь: Библиотека-фонд «Русское Зарубежье», 2007. – С. 486. 3. Даты приводятся по старому стилю. 4. Кобзов, В.С. Варна сквозь призму времен. – Екатеринбург: Сократ, 2013. – С. 91. 5. Кобзов, В.С. Восемнадцатый казачий полк / В.С. Кобзов, В.Г. Семенов // Челябинская область: энциклопедия. – Челябинск: Каменный пояс, 2003. – Т. 1. – С. 723. 6. Семенов, В.Г. Оренбургское казачье войско в годы Первой Мировой войны. 1914–1918 гг. / В.Г. Семенов. – Оренбург, 2010. – С. 182. 171 УДК 378.147+355.23 Е.В. Рыбина ПРОФЕССИОНАЛЬНО-ДИСКУССИОННЫЕ И РОЛЕВЫЕ ИГРЫ В ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ИНОЯЗЫЧНОЙ ПОДГОТОВКЕ КУРСАНТОВ ВОЕННОГО АВИАЦИОННОГО ВУЗА Рассмотрена проблема повышения эффективности обучения курсантов иностранному языку в свете современных требований к иноязычной подготовке выпускников вуза путем использования в учебном процессе деловых и ролевых игр. Ключевые слова: иноязычная коммуникация, коммуникативная компетенция, профильно-ориентированный курс, деловая и ролевая игры, имитационно-ролевая игра, В качестве основной цели в области преподавания иностранного языка при получении высшего профессионального образования, в том числе и военного, признается формирование коммуникативной компетенции и умения пользоваться ей как средством общения в сфере будущей профессиональной деятельности. Эта задача сопряжена с необходимостью обеспечивать иноязычную коммуникацию в профессиональной сфере, то есть общение на темы, связанные с будущей профессией, изучаемые в рамках профильно-ориентированного курса иностранного языка. В свете новых требований процесс формирования коммуникативной компетенции предполагает переход от информативных к активным, творческим, интенсивным формам познавательной и учебной деятельности – широкое использование активных и интерактивных форм проведения занятий (компьютерных симуляций, деловых и ролевых игр, работы в парах и мини-группах, дискуссий) – всего того, что заставляет обучаемого говорить самому и взаимодействовать с другими. Трудность формирования иноязычной коммуникативной компетенции связана с тем, что речевая деятельность, как правило, носит коллективный характер, она обусловлена взаимной деятельностью группы людей, которые представляют различные организации и сферы общественной жизни. Специалисту необходимо уметь не только быстро ориентироваться в меняющейся обстановке, принимать оптимальные решения, но и преодолевать возникающие отклонения от намеченного пути. Этим навыкам предстоящей профессиональной деятельности можно обучать при использовании ролевых игр на занятиях, где используются проблемные задачи, а также рассматриваются пути их возможных решений в будущей профессиональной деятельности. Одним из эффективных путей активизации устного общения в профессионально ориентированном курсе является использование ролевых и деловых игр, которые помогают включить в процесс обучения иностранному языку модель будущей трудовой деятельности. 172 Деловая и ролевая игра в методической литературе отмечается как одно из наиболее эффективных средств, позволяющих активизировать учебноречевую деятельность. Этот вид игры при обучении говорению способствует: созданию особого отношения участников игры к окружающему миру (каждый участник одновременно находится в реальном мире и мире воображения, что обеспечивает притягательную ценность игры за счет игрового момента); индивидуализации деятельности участников игры (каждый участник игры имеет возможность проявить индивидуальные качества и свое «Я» не только в игровой ситуации, но и во всей системе межличностных отношений: личность – личность, личность – группа, личность – преподаватель); обеспечению участников игры социально значимым видом деятельности; созданию условий для процесса усвоения знаний, формирования речевых навыков и умений в говорении (знания, навыки и умения формируются у участников в процессе естественного учебного общения) [1]. Кроме того, применение в учебном процессе ролевых и деловых игр развивает социальные и психологические качества обучающихся: их уверенность в себе и их способность работать в коллективе, воспитанию чувства взаимной ответственности, так как для ее успешного проведения важны взаимодействие, взаимопомощь и поддержка друг друга. В ходе подготовки к ролевой игре решаются и проблемы формирования важных качеств личности будущего выпускника высшего специального учебного заведения и его интеллектуальные и профессиональные умения: умение работать с достаточно большими объемами информации; умение высказывать и аргументировать свою точку зрения; находить необходимую для подготовки индивидуального ролевого задания информацию, критически ее анализировать; умение принимать обоснованные решения. Во время игры обучающиеся овладевают такими элементами общения, как умение начать беседу, поддерживать ее, прервать собеседника, в нужный момент согласиться с его мнением или опровергнуть его, умение слушать партнера, задавать уточняющие вопросы и т. д. В различных видах игровой деятельности формируются следующие коммуникативные умения: умение конструировать коммуникацию, относиться доброжелательно к партнерам, отстаивать свою точку зрения, активно слушать и понимать партнера, вести беседу и ясно выражать свои мысли. Кроме того, ролевая игра учит курсантов управлять своим поведением, отслеживать и понимать свою реакцию в ответ на то, что говорит другой человек. Так, например, в ролевой дискуссии курсанты учатся: не соглашаться с чьим-то мнением, оставаясь при этом вежливым, организовать коллегиальное принятие решений проявлять качества лидера, ориентироваться в конфликтных ситуациях и правильно их разрешать. 173 В ролевой и деловой игре формируются умения понимать и принимать точку зрения оппонента, быстро входить в ситуацию сосредоточиться на главном в ситуации, ориентироваться в ситуации коммуникации. Имитационно-ролевая игра кроме всего прочего учит быстро реагировать на получаемую информацию. Игра создает благоприятную для обучения атмосферу, т. к. на занятии создаются реальные ситуации из жизни, заставляющие курсантов адекватно реагировать на них посредством иностранного языка. И когда это начинает получаться, только тогда можно говорить о языковой компетенции. Ролевая игра имеет свои особенности. Для ее осуществления предлагается лишь общий сюжетный ход, распределяются и намечаются коммуникативные намерения. Затем следует саморазвивающийся процесс, открывающий широкие возможности для импровизации. В методике преподавания иностранного языка использование ролевой игры рекомендовано на заключительных и обобщающих уроках. Успешное проведение ролевой игры предполагает четкую подготовку и организацию, как со стороны преподавателя, так и со стороны курсантов. Роль преподавателя в данном случае – это роль организатора. Он должен открыть возможность для активной речевой деятельности курсантов незаметно, изнутри руководя их речевым поведением, не навязывая при этом своего мнения. Во время ролевой игры преподаватель или совсем не участвующий в игре, или берет на себя второстепенную роль. И в том и в другом случае он наблюдает за участниками, записывает ошибки, но не прерывает игру с целью исправления. После ролевой игры он сначала анализирует ход игры, обязательно отличая удачные моменты, а затем останавливается на наиболее типичных ошибках участников и только после этого организует работу по их исправлению. Боязнь сделать ошибку сковывает речь курсантов, поэтому исправление ошибок во время проведения ролевой игры представляется недопустимым. К ролевой игре следует привлекать как можно больше курсантов, не игнорируя слабо подготовленных в языковом отношении обучаемых, поручая им на начальном этапе немногословные роли. Во время подготовки к игре курсантам предлагается ряд упражнений, которые помогут им овладеть способами построения речевых высказываний и выбрать необходимые для этого языковые средства. Подготовительная работа может проходить на нескольких занятиях. Курсанты выполняют различные тренировочные упражнения, направленные на усвоение различных речевых моделей, знакомятся с опорами, отрабатывают отдельные фрагменты ролевой игры. Для такой подготовки можно использовать парную работу. Следует отметить, что совместная учебная деятельность курсантов способна повысить интерес в изучении языка и активность курсантов на занятии, улучшить успеваемость (так как каждый отвечает не только за резуль174 тат своей работы, но и за результат всей группы), обеспечить возможность индивидуализации и дифференциации обучения с учетом способностей курсантов. Рассмотрим основные требования, которыми должен руководствоваться преподаватель, организовывая профессионально-дискуссионные деловые и ролевые игры. К этим требованиям относят, как правило, следующие: использование учебных игр на практических занятиях должно быть направлено не только на расширение объема, структурирование, интегрирование знаний и обобщение предметного содержания, но и на преобразование личного опыта каждого курсанта; характер предъявления учебного материала в учебных играх должен обеспечивать выявление содержания субъектного опыта курсанта, включая опыт его предшествующего обучения; активное стимулирование курсанта к самоценной образовательной деятельности и будущей профессиональной деятельности должно обеспечивать ему возможность самообразования, саморазвития, самовыражения в ходе овладения знаниями; ситуации профессионального общения в учебной игре должны моделироваться таким образом, чтобы курсант имел возможность выбора при их актуализации; необходимо стимулировать курсантов к самостоятельному выбору ролей и использованию наиболее значимых для них способов решения поставленной в ходе игры коммуникативной задачи; необходимо обеспечивать контроль и оценку не только результата на стадии коллективного обсуждения после проведения игры, но и, главным образом, контроль процесса обучения на всех стадиях подготовки и проведения учебной игры, т.е. обеспечивать контроль тех изменений, которые осуществляет курсант при усвоении учебного материала [2]. С учетом данных требований преподаватели кафедры иностранного языка активно используют различные развивающие ролевые и деловые игры, беседы, дискуссии, конференции. Ролевые игры легко вписываются в разговорную тематику, которая изучается на первом курсе. И хотя о профессиональной коммуникации речь пока не идет, однако, на данном этапе происходит формирование речевых умений и подготовка к проведению ролевых и деловых игр на старших курсах, где изучение иностранного языка охватывает военно-профессиональную тематику. Вот пример ролевой игры в парах, которая часто проводится с курсантами первого курса при изучении темы «Путешествие». Курсанты разыгрывают прохождение паспортного контроля и таможенного досмотра. Игра называется «Customs» (Таможня), где первый участник – пассажир, второй участник – таможенник. По ходу игры пассажир заполняет таможенную декларацию, т. е. анкету. При этом он задает вопросы и отвечает на вопросы второго участника. В этой игре хорошо тренируется лексика по теме, 175 а также грамматические структуры такого типа как общие и специальные вопросы. Примером ролевой игры в парах может служить игра, которую преподаватели кафедры организуют при изучении темы «Hotel» (Гостиница). Курсантам предлагается ролевая игра «At the Reception – desk» (у администратора гостиницы), где один участник – администратор гостиницы, а другой – турист, приехавший на отдых. Не требует большой подготовительной работы, и успешно проводятся такие ролевые игры, как «At the Supermarket», «At the Department Store» (В супермаркете, в универмаге). Целью игры «Using a Telephone» (Телефонный разговор) является развитие лексических навыков по теме и формирование практического навыка применения телефонных сообщений. Преподаватель напоминает курсантам вежливые формы общения по телефону, отрабатывает с ними клише, а затем предлагает им проявить свою фантазию и инсценировать телефонные разговоры как делового, так и частного порядка. Вот пример ролевой игры, проводимой уже в группах, которая активно используется преподавателями при работе над темой «Еда». Каждая минигруппа – несколько человек, заказывающих обед в ресторане. Официант (Waiter) подает меню, участники выбирают блюда и напитки. Усложняющим элементом такой игры может быть несовпадение вкусов, попытка обосновать свой выбор и убедить других в достоинствах того или иного блюда или напитка. Эта ролевая игра может быть эффективным приемом для тренировочной работы – закрепления степеней сравнения прилагательных, разговорных формул, выражающих согласие/несогласие и т. п. Вместе с тем при наличии проблемных установок, в этой игре присутствует выход в речь. При изучении военной и военно-авиационной тематики преподаватели обращаются к деловым играм и дискуссиям, проводят конференции, которые, безусловно, требуют более длительной и тщательной предварительной работы и в большей степени соответствуют уровню языковой подготовки курсантов старшего курса. Так, большой интерес вызывает у обучающихся конференция на тему «Виды авиационной техники ВВС России и США». В ходе конференции курсанты выступают с рефератами, представляя тот или иной самолет, дают его тактико-технические характеристики, предлагают просмотреть видеоролики и презентации, а затем отвечают на вопросы «специалистов», желающих, например, заключить контракты на приобретение военной техники. Наиболее приближенными к реальной профессиональной деятельности будущего авиационного специалиста являются деловые и ролевые игры, которые в обязательном порядке проводятся при изучении дисциплины Авиационный английский язык. Роль пилота и диспетчера курсанты проигрывают практически на каждом занятии при освоении радиотелефонной 176 фразеологии. Стоящую перед преподавателем задачу научить курсантов вести радиообмен в режиме «пилот – диспетчер» невозможно осуществить без проведения ролевой игры. Вопрос в том, насколько сложное задание дается для обыгрывания, насколько глубоко продуманы «правила игры». Наиболее сложными и требующими подготовки ролевыми играми являются такие, которые не обговаривают заранее условий полета. Так, например, курсанты ведут диалог «пилот – диспетчер» на одном из этапов полета и внезапно преподаватель дает сигнал о возникновении какой-то неисправности в работе систем или оборудования самолета. Крайне важно уметь быстро и правильно реагировать на возникшую ситуацию, без какой-либо подготовки уметь подобрать нужные языковые средства и тактически верно осуществить коммуникацию. Преподаватели кафедры успешно проводят ролевые игры с использованием лингафонного оборудования, где «пилот» и «диспетчер» ведут диалог через гарнитуру, находясь в разных концах лингафонного кабинета, а также игры где моделируются особые и аварийные ситуации, возникающие в полете. Для создания наглядности мы используем аудио- и видеоматериалы, записи реального радиообмена. Опыт показывает, что игровая форма организации учебного процесса обладает рядом достоинств: она способствует повышению мотивации к учению, учит объективно оценивать себя и других, помогает курсантам с большей эффективностью уяснить материал и устранить пробелы в знаниях. Кроме того, обучение во взаимодействии, имея множество способов реализации, способно разнообразить занятие, создать непринужденную, доброжелательную обстановку, что помогает снять коммуникативные барьеры и раскрыть потенциал курсантов [3]. Коллективная учебная деятельность курсантов в ролевых и деловых играх на практическом занятии по иностранному языку способствует мотивированию речевых высказываний курсантов и является эффективным средством активизации их учебно-речевой деятельности при овладении иноязычной речью, а использование преподавателем различных наглядных средств помогает обучаемым осуществлять логичные и последовательные иноязычные высказывания. Все это создает необходимые условия для формирования иноязычной коммуникативной компетенции курсантов. Библиографический список 1. Абдрахманова, Л.В. Формирование коммуникативных умений у курсантов технического вуза в процессе реализации профессиональнодискуссионной игровой технологии (на примере предметной области «Иностранный язык»): дис. … канд. пед. наук / Л.В. Абдрахманова. – Самара, 2007. – 200 с. 177 2. Новые педагогические и информационные технологии в системе образования / под ред. Е.С. Полат. – М.: Академия, 2001. – С. 10. 3. Обучение иностранным языкам: метод. пособие для преподавателей, аспирантов и студентов. – СПб.: КАРО, 2005. 4. Фокин, Ю.Г. Преподавание и воспитание в высшей школе: методология, цели и содержание, творчество. Высшее образование. – М.: Академия, 2002. – С. 181. УДК 929 В.Г. Семенов ЗАБЫТОЕ ИМЯ В статье рассматривается непростая судьба одного из офицеров Оренбургского казачьего войска – И.Д. Анисимова. Начав свою служебную карьеру в царской армии, он в годы революции перешел на службу пролетарской власти. К концу 30-х годов прошлого столетия, он стал одним из руководителей советской военной разведки, внес большой вклад в развитие средств связи и техническое оснащение разведорганов. В годы массовых политических репрессий был обвинении в антисоветской деятельности и расстрелян. Ключевые слова: офицер, казачье войско, Первая мировая война, ордена, внешняя разведка, интендант, репрессии. Среди офицеров Российской императорской армии происходивших из казаков Оренбургского казачьего войска особое место занимает недавно попавшее на страницы печати имя полковника Анисимова Ивана Дмитриевича. Хотя он и родился в казачьей семье, однако стал известным военным инженером. Проявив храбрость и мужество, известность получил как герой 1-й мировой войны, кавалер редких и почетных наград; ордена Святого Георгия 4 степени, Георгиевского оружия, а в 1917 году решением полкового комитета награжден солдатским Георгиевским крестом. После окончания Гражданской войны стал одним из руководителей военной разведки СССР и был репрессирован в 1937. 15 августа 1886 года в семье казака Алексеевского поселка Донецкой станицы Дмитрия Ивановича Анисимова и его супруги Матрены Андреевны родился сын названый в честь деда Иваном. На следующий день он был крещен в Переволоцкой церкви. Восприемниками (крестными) были казак Брянцев Алексей Онуфриевич и казачка Черникова Анна Петровна [1]. После окончания Самарской гимназии в 1905 году поступил в Московское Алексеевское военное училище, которое готовило офицеров пехоты и располагалось в Красных казармах в Лефортово. 19 декабря 1905 года переведен в Елисаветградское кавалерийское училище. 12 января 1906 года пере178 веден вновь в Московское Алексеевское училище. 25 октября 1906 года был произведен в унтер-офицеры. 14 июня 1907 года произведен в подпоручики и направлен младшим офицером 1-й роты в 20-й Саперный батальон. 19 октября 1907 года переведен в 4-й резервный Саперный батальон, где числился младшим офицером 1-й роты, обучающим в школе подпрапорщиков, и батальонным казначеем. 01 октября 1910 года произведен в поручики, 25 декабря 1910 года за отличия по службе был награжден орденом Святого Станислава 3-й степени. С 23 сентября 1910 года по 02.10.1910 года временно был начальником нестроевой команды батальона. 16 октября 1910 года Ивану Дмитриевичу, являвшемуся помощником батальонного адъютанта по мобилизационному отделу, было поручено составить историю батальона. С 20 сентября 1912 по 11 октября 1912 года находился в командировке в г. Оренбурге в распоряжении комитета попечительства трудовой помощи. 17 апреля 1912 года был назначен командиром 2-й роты. 31.03.1913 года переведен младшим офицером телеграфной роты в 24-й Саперном батальон, расквартированный в Самаре. В 1913 году «За заслуги по попечительству при организации общественных работ в Челябинском уезде в 1911–1912 гг.», был пожалован именным серебряным знаком попечительства. 7 июля 1914 года он был назначен командиром 3-й роты. После начала 1-й мировой войны, 04.08.1914 года вместе с батальоном в составе 24-го армейского корпуса выступил в поход из г. Самары на Юго-западный фронт в 8-ю армию генерала Брусилова. 01 октября 1914 года на фронте был произведен в штабс-капитаны. В течение года за боевые отличия был награжден шестью орденами: 2 ноября 1914 года – Святой Анны 4 степени «За храбрость». 22 ноября 1914 года приказом по 8-й Армии № 209 по удостоению Кавалерской Георгиевской думы учрежденной при 8-й Армии награжден орденом Святого Георгия 4-й степени за бой 27 августа 1914 года [2] «за то, что в бою 27 августа 1914 года у села Горожана Велька собрав из нижних чинов разных полков роту, перешел с ней в контратаку и, заняв позиции противника, обеспечил отрыв от противника» [3]. 22 февраля 1915 года – Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом. 15 июня 1915 года – Святого Станислава 2 степени с мечами, 24 августа 1915 года – мечами и бантом к ордену Святого Станислава 3-й степени. 27 июня 1915 года – Святого Владимира 4 степени с мечами и бантом. 12 августа 1915 года – Святой Анны 2 степени с мечами. В начале ноября 1916 года И.Д. Анисимов досрочно, за отличия, произведен в капитаны, а через два с половиной месяца – в подполковники. 13 февраля 1917 года 24-й Саперный батальон был переименован в 24-й Инженерный полк. 25 апреля 1917 года Приказом по Армии и Флоту И.Д. Анисимов был произведен в полковники. С 09 марта 1917 по 03 июня 1917 года был штаб-офицером для поручений при Управлении корпусного инженера 24-го Армейского корпуса. С 03 июня 1917 по 21 июля 1917 года 179 являлся помощником командира полка по строевой части. С 21 июля 1917 года временно командует 196-м пехотным Инсарским полком 49-й пехотной дивизии, входившей в 24-й армейский корпус. Этот полк до войны побатальонно размещался в Челябинске и Златоусте. Из состава полка была выделена часть офицеров и солдат, из которых в городе был сформирован второочередной 336-й Челябинский пехотный полк. После развала российской армии знамя Инсарского полка было передано сформированному на Урале 3-му Уральскому полку горных стрелков (с декабря 1918т – 43-й Верхнеуральский стрелковый полк). 12 сентября 1917 года утвержден в должности командира полка. В боях под местечко Окна с 28 по 30 августа 1917 года командовал двумя полками – 196-м Инсарским и 27-м пехотным Румынской армии. 26 ноября 1917 года приказом по 4-й Армии № 5706 по удостоению Кавалерской думы награжден Георгиевским оружием за бой 30 августа 1917 года. 24 ноября 1917 года приказом по 49-й пехотной дивизии № 199 по удостоению Наградной думы 196-го пехотного Инсарского полка награжден солдатским Георгиевским крестом за бой 06 августа 1917 года. В 1917 году был холост. В 1919-1920 гг. служил на административно-хозяйственных должностях в добровольческой армии барона П.Н. Врангеля. Владел 12 языками. С 1921 года работал в Главном штабе РККА. В 1924-1926 гг. был помощником начальника технической части 3-го отдела в Центральном аппарате Разведуправления РККА. В 1926-1936 годах работал в Четвертом (разведывательном) управлении Штаба РККА, начальником сектора Разведуправления РККА. Воинское звание на 1936 год, интендант 1-го ранга (что соответствовало званию полковника). Проживал в Москве. Арестован 11 декабря 1937 года. Приговорен ВКВС СССР 22 августа 1938 года по обвинению в шпионаже и участии в офицерской монархической организации. Расстрелян 22 августа 1938 года. Реабилитирован посмертно 09 января 1957 года [4, с. 224–226]. Библиографический список 1. ГАОО. – Ф. – 173. – Оп.16. – Д. 572. – Л. 398 об. 2. РГВИА. – Ф. 400. – Оп. 12. – Д. 26679. – Л. 84–85. 3. Русский инвалид. – 1915. – № 25. 4. Семенов, В.Г. Оренбургское казачье войско в годы Первой мировой войны 1914–1918 / В.Г. Семенов. – Оренбург, 2010. – С. 224–226. 180 УДК 341.33 И.В. Семенченко ОРГАНИЗАЦИЯ ЗЕМСТВАМИ УРАЛА МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ РАНЕНЫМ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Статья посвящена деятельности губернских земских собраний по организации помощи больным и раненым воинам. В ней анализируются структура здравоохранения в рассматриваемый исторический период, основные принципы развития и повседневной работы земской медицины. Ключевые слова: земский союз, комитет, земская больница, структура здравоохранения. С началом первой мировой войны характер деятельности земств изменился, на их плечи была возложена ответственность за мобилизацию всех материальных, финансовых и трудовых ресурсов для защиты Отечества. 22 июля 1914 года Московская губернская земская управа образовала комитет по оказанию помощи раненым воинам. Начался широкий сбор пожертвований. Кроме того, московское земство приняло решение использовать для приема больных и раненых воинов земскую больничную сеть. 25 июля Московское губернское земское собрание предложило всем губернским земствам образовать общероссийскую земскую организацию. Оно выделило на эти нужды 500 тыс. руб. Правительство обусловило создание такого объединения требованием, чтобы его деятельность не выходила за рамки медицинской и благотворительной помощи действующей армии. 30 июля состоялся Всероссийский земский съезд, на котором был образован Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам. В состав Союза вливалась общеземская организация со своими капиталами. Председателем Главного комитета Союза и главноуполномоченным был избран князь Г.Е. Львов. Правительство одобрило создание Земского союза и обязалось возмещать земству затраты, связанные с созданием госпиталей и лечением раненых. Местные власти получили указание оказывать поддержку земствам в изыскании помещений для госпиталей. К 10 августа состоялись земские сессии в 38 губерниях. Губернские земские собрания образовали губернские комитеты помощи больным и раненым воинам. Всего во Всероссийский земский союз вступило 40 губернских земств [4], в том числе: Вятское, Пермское, Уфимское, Оренбургское. Отказалось присоединиться к деятельности общеземского объединения только Курское земство. Формировались также уездные комитеты. Для координации работы на местах Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам назначал уполномоченных, которые действовали от его имени. 8–9 августа был учрежден аналогичный Всероссийский союз городов. 181 Главные комитеты обоих союзов приняли решение тесно сотрудничать и одновременно проводить свои съезды. Центром объединения органов земского и городского самоуправления, местом расположения их руководящих органов стала Москва. Периодические журналы — «Известия» Земского союза и «Известия» Союза городов выходили два раза в месяц. Всероссийский земский союз имел четкую вертикаль управления: Главный комитет – губернский комитет (губернское земство) – уездный комитет (уездное земство). При центральных и местных органах Союза сложился огромный и разветвленный аппарат управления, состоявший из десятков отделов и управлений. По мере расширения функций Земского союза росла численность штата его сотрудников. Были созданы также фронтовые комитеты. К 1 сентября 1914 г. Земский союз обеспечил устройство госпиталей и лазаретов на 60 тыс. коек, к концу 1914 г. – на 155 тыс., а к концу 1915 г. – на 173 тыс. Главный комитет Земского союза ведал также созданием санитарных поездов для перевозки раненых. К середине октября 1914 г. уже имелось 35 таких поездов, к 1 января 1915 г. – 40 [4]. Набор и подготовка медицинского персонала, обеспечение лечебных учреждений медикаментами также изначально входили в сферу деятельности Земского союза. Врачей не хватало. Медики, поступавшие на службу Союза, не пользовались освобождением от призыва на военную службу. За первые пять месяцев войны из 1660 врачей, подавших заявления о приеме на работу в Союз, удалось принять лишь 298. Чтобы помочь земцам решить проблему, правительство санкционировало досрочный выпуск специалистов медицинских факультетов университетов. Для пополнения среднего медицинского персонала земские управы открывали курсы сестер и братьев милосердия. Медикаменты первоначально закупались Союзом за границей, затем в Москве был открыт фармацевтический завод, ежегодно производивший различную продукцию общей стоимостью более одного млн руб. Для больных закупались белье и теплая одежда. Финансы Земского союза складывались из взносов местных обществ, пожертвований и субсидий правительства. К концу 1915 г. они составляли 152 млн руб. [4] Наличие таких средств позволяло Главному комитету Союза брать на свое содержание медицинские и прочие учреждения тех земств, которые были не в состоянии их содержать. Сами земства вели большую работу по обеспечению денежными пособиями семей воинов, по уходу за ранеными и увечными. Земские управы снабжали действующую армию подарками по случаю праздников — Рождества, Пасхи и др. Наконец, земства занимались делами непосредственного укомплектования действующей армии. С фронта, от генералов и офицеров, в адрес земских учреждений и Земского союза поступали благодарности за присылку одежды, теплых вещей и др. Развитие уральской медицины всецело зависело от величины земских ассигнований на содержание больниц и участковых лечебниц, подготовку медицинского персонала, санитарные мероприятия и т. п. 182 Расходы земств Уральских губерний на медицинскую часть в 1915 [5] Губерния Сумма (тыс. руб.) % к общему бюджету Вятская 2810,7 21,3 Пермская 3853,9 24,1 Оренбургская 816,1 26,1 Уфимская 1803,0 20,8 Из приведенных данных видно, что, несмотря на свой долгосрочный опыт, Уфимская губерния значительно отставала от передовых российских земств и по абсолютной сумме ассигнований на медицину, и в процентном отношении этой части к бюджету в целом. Что касается затрат на здравоохранение со стороны оренбургских органов местного самоуправления, то в сумме они были меньше, чем у соседей, однако по удельному весу этой статьи расходов в годовой смете, оренбуржцы обогнали коллег, и это при том, что на становление структуры медицинских учреждений практически с нулевого уровня требовались значительные капиталовложения. Анализ данных о расходах на медицинскую часть из расчета на душу населения дает нам несколько иную картину. На медицинское обслуживание одного человека в 1914 г. Оренбургское губернское земство выделяло всего 59 коп., в то время как в Уфимской губернии – 72,45 коп. [8], в среднем по России – 79,7 коп. [10]. Органы местного самоуправления Оренбуржья пытались увеличивать темпы ассигнований на медицину (с 709,2 тыс. руб. в 1914 г. эта сумма выросла в 1915 г. до 816,1 тыс.). Однако с 1916 г. наблюдалась тенденция к снижению темпов прироста дотаций (до 822 тыс. руб.) [6], так как условия военного времени вынуждено накладывали свои коррективы Уездными земствами в смету были заложены следующие статьи: заработная плата медикам и вспомогательному персоналу, расходы на покупку обстановки и инструментария для каждого пункта, заготовка белья, приобретение микроскопов, рецептурной посуды, выписка медицинских газет и журналов на каждый участок, ремонт старых больниц. Каждый уезд в медицинском отношении был разделен на несколько врачебных участков, в каждом обязательно находилась больница. Система здравоохранения в Оренбургской губернии в 1915 г. [1] Уезд Оренбургский Орский Верхнеуральско-Троицкий Челябинский Количество врачебных участков 11 8 10 12 183 Количество фельдшерских пунктов 31 19 20 29 Таким образом, в Оренбургской губернии были заложены основы стройной структуры здравоохранения: к 1915 г. существовало 99 самостоятельных фельдшерских пунктов и 41 земский врачебный участок [1]. Врачебный персонал каждого участка состоял из участкового врача; фельдшера, заведующего самостоятельными фельдшерскими пунктами, учрежденными в наиболее крупных и удаленных от резиденции врача селениях; состоящих при враче больничных и аптечных фельдшеров, акушерок и оспопрививателей. Участковый врач обычно работал в амбулатории, куда повсеместно стекалась масса больных. В случае необходимости врач посещал населенные пункты своего участка, а при обнаружении каких-либо эпидемических болезней оставлял фельдшерский медицинский персонал для дальнейшего наблюдения за больными, известив об этом уездного санитарного врача. Осуществлялся также элементарный врачебный надзор за школами, заводами, летними ясельными площадками, ярмарками, базарами. Немалые средства выделяли органы местного самоуправления на психиатрическую помощь населению. Так, по решению Оренбургского губернского земского собрания в Челябинском уезде планировалось создать психиатрическую колонию. Для достижения этой цели были проведены следующие мероприятия: перепись душевнобольных губернии, организация консультаций специалиста-психиатра, профессора Сербского, создание разъездного отряда в Челябинске при городской больнице, разработка проекта постройки филиальных помещений больниц для душевнобольных не менее 50 коек на каждую, строительство изоляционных помещений в Челябинске и пр. [2]. В Оренбургской губернии в рамках организации системы здравоохранения была создана современная глазная лечебница Общества слепых [7]. Ассигнования на ее строительство и оборудование были выделены уездными земствами при том условии, что учащиеся различных учебных заведений смогут посещать там практические занятия. После Февральской революции медицинское дело стало развиваться более стремительными темпами. Благодаря земствам повысилось качество обслуживания населения: строились больницы и фельдшерские пункты в сельской местности, расширялась сеть аптек, приглашались на работу врачи и созывались их съезды, организовывались фельдшерские и акушерские курсы, налажено было правильное оспопрививание. К этому времени земская медицина выработала основные принципы своего развития и повседневной работы. Суть этих принципов сводилась к следующему: 1) бесплатность и общедоступность медицинской помощи; 2) замена «разъездной медицинской помощи» медицинскими пунктами – больницами или амбулаториями; 3) замена фельдшерской медицинской помощи более качественной – врачебной; 4) организация врачебной помощи не только амбулаторной, но и стационарной (небольшая больница, хотя бы 184 на 3–4 койки, при каждом врачебном пункте); 5) планирование развития медицинского дела в соответствии с установленными нормами (врачебный участок с радиусом не более 15 верст); 6) проведение периодических совещаний врачей и фельдшеров с обсуждением предполагаемых земством медицинских мероприятий [11]. В докладе Белебеевской уездной земской управы «О развитии медицины», сделанном в апреле 1917 г. на очередном уездном земском собрании, подчеркивалось: «Дело охранения народного здравия заключает в себе многообразные мероприятия, как лечебного, так и предупредительного характера, как-то: оказание лечебной помощи, борьба с эпидемиями, оспопрививание и прочее, и ввиду их важности, требуют больших материальных затрат и объединенного сотрудничества всех видов земского самоуправления, т. е. губернского, уездного и волостного земств» [11, л. 111]. Вопросы укрепления материально-технической базы медицинских учреждений, улучшения условий лечения для больных и работы для персонала рассмотрел организованный земской управой в Челябинске в мае 1917 года уездный съезд фельдшеров и акушерок. Обсуждалась необходимость увеличения заработной платы младшему медицинскому персоналу в условиях возрастающей дороговизны. По решению земской управы ежемесячное жалованье фельдшерам и акушеркам было увеличено до 90 руб. (плюс 15 руб. на оплату квартиры) и 65 руб. соответственно [9]. К осени 1917 года заработная плата врача была повышена в среднем до 300 руб. в месяц, врачахирурга – до 350 руб., фельдшера и акушерки до 120-150 рублей [3]. Энтузиазм земских врачей был огромен. В Челябинском уезде наиболее известными врачами были: Э.М. Грубель, Т.Ф. Лентовская, С.И. Антонова, С.М. Сотникова, С.И. Тюмеев, В.Н. Копысов, Я.С. Талызин. Земство не раз поощряло их работу благодарностью или денежным вознаграждением. Большой вклад в здравоохранение края внес А.И. Подбельский, длительное время возглавлявший общество врачей Уфимской губернии. По его инициативе в 1908 г. была открыта губернская фельдшерско-акушерская школа, которой он руководил до 1923 года. Врачу В.Я. Палферову принадлежит заслуга в составлении и издании всех печатных материалов земской медицины Башкирии. На свои средства он открыл баклабораторию по диагностике инфекционных заболеваний. Следовательно, земства Урала внесли серьезный вклад в совершенствование медицинского обслуживания населения. Библиографический список 1. ГАОО. – Ф.44. – Оп.1. – Д. 156. – Л. 12. 2. Доклады Оренбургской губернской земской управы IV очередному Оренбургскому губернскому земскому собранию. Январь 1917. – Оренбург, 1917. – С. 76. 185 3. ЗАО. – Ф. 11. – Оп. 1. – Д. 829. – Л. 26. 4. Известия Главного комитета Всероссийского земского союза. – 1915. – № 17. – С. 2. 5. Календарь-справочник земского деятеля на 1916 год / сост. Б.Б. Веселовский. – СПб., 1915. – С. 308–311. 6. Оренбургское земское дело. – 1915. – № 9. – С. 6 7. Оренбургское земское дело. – 1916. – № 20. – С. 14. 8. Отчет Уфимской губернской земской управы за 1914 год. – Уфа, 1915. – С. 28. 9. Союзная мысль. – 1917. – 4 мая. 10. Френкель, Г.З. Земский бюджет по смене 1914 года / Г.З. Френкель // Земское дело. – 1914. – № 24. – С. 14–83. 11. ЦГИАРБ. – Ф. И-135. – Оп. 1. – Д. 40. – Л. 110. УДК 351.74+93 Е.П. Сичинский ПОЛИЦИЯ УРАЛА В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В статье рассматриваются вопросы деятельности полиции Южного Урала, преимущественно Оренбургской губернии, по обеспечению общественной безопасности в годы войны. Обращено внимание на участие полиции в обеспечении кампании мобилизации, борьбу с антиправительственными выступлениями. Показывается вклад полицейских подразделений в материально-техническое обеспечение отправляемых на фронт воинских частей. Ключевые слова: полиция, война, борьба со шпионажем, уездный исправник, мобилизация, общественный порядок. Несмотря на то, что Урал находился далеко от фронтов первой мировой войны, ее влияние на деятельность полиции края было определяющим. В условиях военного времени у стражей правопорядка появились новые задачи, функции, а вместе с ними и трудности. С началом войны прекратились занятия в челябинской и оренбургской школах урядников, приостановилось перевооружение полицейской стражи, часть квалифицированных специалистов была призвана в армию. Начало войны потребовало проведения крупных организационных мероприятий, среди которых естественно выделялась мобилизация, начавшаяся еще 18 июля. Чины полиции и раньше привлекались к проведению призыва в армию, но в июле 1914 г. им пришлось столкнуться с явлением не сопоставимым по масштабам с призывной компанией мирного времени. Только в Троицк к началу августа прибыло 2000 запасных чинов. Такое скопление призывников требовало особой четкости действий как от лиц 186 проводящих мобилизацию, так и от чинов полиции, обеспечивающих ее. Особое эмоциональное состояние людей, отправляющихся в действующую армию, могло привести к чрезвычайной ситуации в случае сбоя механизма призывной компании. Например, задержка выплаты «кормовых денег» запасным чинам привела 22 июля к массовым беспорядкам на станции Шумиха. Новобранцы, не имея средств, положенных им по закону, просто разгромили винную лавку. Для предотвращения продолжения пьяного погрома власти дополнительно командировали на станцию пристава и нескольких стражников [6]. Угроза «пьяных» беспорядков заставила Оренбургского губернатора издать 26 июля обязательное постановление, запрещающее во время мобилизации до особого распоряжения продажу и отпуск спиртных напитков под любым видом. Надзор за исполнением постановления возлагался на полицию [4]. Помимо содействия призыву на полицию возлагалась задача способствовать материально-техническому укомплектованию воинских частей. Так, по распоряжению губернатора уфимский уездный исправник должен был обеспечить поставку от населения 80 верховых, 982 артиллеристских и 3287 обозных, а всего 4349 лошадей, а также 925 парных повозок и 3 одноконных с соответствующим числом комплектов упряжи [12]. В ходе мобилизации пришлось одновременно оперативно решать и проблему призыва на военную службу самих полицейских, среди которых подавляющее число было военнообязанными, а в конных отрядах полицейской стражи было много казаков. С начала войны войсковое начальство потребовало их немедленной явки в строй. Компромисс был найден на условии, что чины полиции и казаки освобождаются от мобилизации только на время ее проведения [7]. В целом характеризуя итоги проведения мобилизации на Урале, необходимо отметить, что она прошла относительно спокойно, без каких-либо серьезных эксцессов. Более того, в адрес губернаторов некоторые главы городских органов самоуправления посылали положительные отзывы о деятельности полиции. Во второй половине декабря 1914 г. за успешное выполнение мобилизации челябинский уездный исправник Н.С. Желтовский, троицкий – М.Г. Волженцев, верхнеуральский – В.И. Чернов были представлены оренбургским губернским по воинским делам присутствием к «Высочайшей награде». По уфимской уездной полиции к награждению медалью «За всеобщую мобилизацию 1914 г.» было представлено 12 классных чинов полиции и 64 полицейских урядника и стражника [11]. В последующие военные годы участие в проведении мобилизаций оставалось одной из главных обязанностей полиции. С этой целью в ее структуре создавалась должность нарочного, на которого возлагалась своевременная доставка так называемых «красных конвертов» с объявлением о мобилизации. В адресном столе Уфы появилась должность поли187 цейского надзирателя по надзору за военнообязанными. Чины полиции должны были организационно обеспечивать освидетельствование всех лиц призываемых в армию и осуществлять их доставку в пункты сбора, что само по себе уже было сложным мероприятием. Например, 26 августа 1915 г. из Стерлитамака в Уфу была отправлена команда ратников численностью 404 человека. Именно на уездную полицию в разгар уборки урожая была возложена задача обеспечить ее движение, поставив 136 одноконных подвод по всему пути следования [14]. В условиях военного времени пришлось перераспределять акценты в организации охраны правопорядка. В городах в первую очередь усиливалась охрана банков, казначейств, почты, арестантских камер. Особое внимание уделялось обеспечению безопасности движения на железнодорожном транспорте. Несмотря на то, что последний всецело находился в ведении жандармской полиции, потребовалось ее усиление чинами общей полиции, учитывая стратегическую важность железнодорожных перевозок в военное время. Несмотря на удаленность Урала от театра боевых действий на территории края предпринимались меры по борьбе с возможным шпионажем, что заставляло полицию расширять круг негласного надзора. Это было вызвано тем, что в регион на жительство высылались иностранные подданные из западных районов страны. Полиция должна была вести учет иностранных подданных и сообщать о них сведения начальникам почтовых учреждений для установления контроля за их почтовыми отправлениями [13]. В отчетах появляется новая графа, включавшая лиц военнообязанных подданных германского, австрийского и турецкого происхождения, состоящих под наблюдением полиции. Именно они, по мнению военных, представляли потенциальную угрозу шпионажа и требовали особого внимания. В отчете челябинского уездного исправника о состоянии уезда за последний квартал 1914 г. сообщалось, что под надзором полиции состоит военнообязанных германских подданных – 236, австрийских –20, турецких –6. То есть число поднадзорных увеличилось почти в два раза. Причем из их числа 14 было заподозрено в шпионаже [5]. Одновременно на территории Урала начинают появляться военнопленные. Данный факт потребовал установления негласного наблюдения и за военнопленными, которые нередко пытались бежать. По статистике МВД, стражи правопорядка вылавливали свыше 70% лагерных беглецов [8, с. 37]. Затягивающаяся война привела к возникновению новой проблемы – дезертирства, которое подчас было вынужденным. Накапливающаяся психологическая усталость от войны, тоска по близким заставляли солдат использовать любую возможность для свидания с родными. В сентябре 1915 г. на имя оренбургского губернатора поступил рапорт начальника самарского окружного эвакуационного пункта, где он сообщал, что в последнее время из лазаретов, госпиталей, тыловых санитарных поездов и команд выздо188 равливающих участились побеги эвакуированных нижних чинов. В связи с тем, что большинство, как правило, бежало на свидание к своим родным, начальник эвакопункта просил задействовать органы полиции по их возвращению обратно в части [2]. Возвращающиеся с фронта солдаты нередко стремились привести домой военный трофей, что заставило департамент полиции МВД обратить внимание на значительное количество находящихся в обращении в частных руках германских и австрийских винтовок и потребовать изъять их у лиц, которые не имели на то разрешение. Часть оружия была сдана добровольно, другую пришлось изымать с помощью полиции. Старые обязанности полиции в годы войны наполнялись новым содержанием. Если до войны полиция контролировала установленный законом порядок торговли спиртными напитками, то после ее начала данная функция абсолютно преобразилась. Ликвидированный административными мерами рынок спиртных напитков перешел на нелегальное положение. С мест стали поступать многочисленные донесения о широком распространении самодельных напитков и употреблении подчас вредных для здоровья суррогатов, что часто оканчивалось смертью потребителя. От губернатора требовали принять соответствующий нормативный акт, который, с одной стороны, должен был запретить изготовление суррогатных спиртных напитков домашним способом, а с другой, предоставить полиции право привлекать к ответственности их производителей, т. к. до войны этот вид деятельности не был запрещен. По мере продолжения войны в стране возникают экономические трудности. Начинают наблюдаться перебои с поставками продовольствия, рост цен и как следствие спекуляция. На плечи полиции легли обязанности по борьбе с дороговизной «на жизненные продукты» и предметы первой необходимости. Так, в феврале 1916 г. пристав первого стана Златоустовского уезда принял ряд мер против произвольного повышения цен на Кусинском заводе [10, с. 278]. В 1916 г. под руководством курганского уездного исправника М. Иконникова была разоблачена шайка спекулянтов в Кургане, за что получил благодарность от тобольского губернатора за раскрытие этого дела [9, с. 7–8]. Хозяйственные трудности накапливались и порождали социальную агрессию низших слоев общества, притупить которую в условиях падения жизненного уровня можно было только взвешенным и дальновидным поведением властей. В истории уральской полиции присутствуют такие примеры. В январе 1915 г. в Челябинске начались волнения рабочих на почве дороговизны. Челябинские мукомолы повысили цену на муку и стали ограничивать ее продажу по фиксированным ценам. Реакция челябинского уездного исправника Н.С. Желтовского была незамедлительной. 14 января им было сделано распоряжение о производстве по этому делу дознания и привлечение виновных к ответственности [1]. 189 В мае–июле 1915 г. сложилась напряженная обстановка на Белорецких железоделательных заводах Пашковых, которые работали на оборону. Рабочие в связи с начавшимися полевыми работами трижды пытались оставить предприятие. Только вмешательство верхнеуральского уездного исправника В.И. Чернова, который апеллировал к патриотическим чувствам рабочих, предотвратило остановку работ и срыв заказов военного ведомства [3]. В годы войны победа достигается не только героизмом армии на полях сражения, но и созданием крепкого тыла, в чем значительная роль принадлежит органам полиции, на плечи которой ложилась основная тяжесть правоохранительной деятельности. Южноуральские подразделения российской полиции сумели с честью выполнить свой долг перед обществом и государством в эти трудные годы, обеспечивая поддержание правопорядка в условиях военного времени. Библиографический список 1. ГАОО. – Ф. 10. – ОП. 2. – Д. 192. – Л. 43. 2. ГАОО. – Ф. 10. – Оп. 4. – Д. 443. – Л. 161. 3. ГАОО. – Ф. 11. – Оп. 13а. – Д. 733. 4. ГАОО. – Ф. 10. – Оп. 1. – Д. 394а. – Л. 102. 5. ГАОО. – Ф. 10. – Оп. 2. – Д. 192. – Л. 33. 6. ГАОО. – Ф. 11. – Оп. 1. – Д. 1276. – Л. 48. 7. ГАОО. – Ф. 11. – Оп. 1. – Д. 1276. – Л. 50. 8. Горелов, Ю. П. Полицейские Сибири на службе Отечеству в годы первой мировой войны / Ю. П. Горелов // Милиция Сибири: история и современность: материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 200-летию МВД (Кемерово, 26 марта 2002 г.). – Кемерово: Изд-во «Притомское», 2002. 9. История милиции города Кургана / авт.-сост. Е. Тельпиз. – Курган, 2002. 10. Революционная и трудовая летопись южноуральского края. – С. 278. 11. ЦГАРБ. – Ф. И-85. – Оп. 2. – Д. 141. – Л. 6. 12. ЦГАРБ. – Ф. И-85. – Оп. 2. – Д. 23. – Л. 1. 13. ЦГАРБ. – Ф. И-85. – Оп. 2. – Д. 37. – Л. 1, 36. 14. ЦГАРБ. – Ф. И-85. – Оп. 2. – Д. 45. 190 УДК 37.013 В.В. Соглаев ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ГОТОВНОСТИ БУДУЩИХ ОФИЦЕРОВ К ПАТРИОТИЧЕСКОМУ ВОСПИТАНИЮ В статье рассматриваются факторы, повышающие роль и значимость государственно-патриотического воспитания. Анализируются педагогические условия, способствующие формированию готовности курсантов вуза к патриотическому воспитанию. Ключевые слова: готовность, патриотическое воспитание, педагогические условия формирования готовности к воспитанию. Начало Первой мировой войны явилось ярким проявлением патриотических чувств российского народа. Во всех крупных городах прошли патриотические манифестации и массовые молебны, добровольно были собраны значительные денежные суммы на нужды фронта, оппозиционная часть политической элиты «забыла» о борьбе с режимом, армия жаждала активных боевых действий. Но патриотическая эйфория к середине 1917 года сменилась противоположными настроениями: революционным оборончеством, пацифизмом, открытым пораженчеством. Результаты этой перемены особенно пагубно отразились на солдатских массах. Этому способствовал комплекс условий и факторов. Одним из них стало то, что позитивные тенденции патриотического подъема не были поддержаны соответствующей воспитательной работой с рядовым составом русской армии. К этой работе не были готовы прежде всего офицеры. События начала XXI века связанные с обострением противоречий Российской Федерации с США, странами Западной Европы, Украиной в связи с воссоединением Крыма с Россией также вызвали подъем национального самосознания и патриотических чувств россиян. Как и век назад, процесс возрождения «русского мира» ставит на ключевые позиции необходимость активизации патриотического воспитания. Патриотическое воспитание становится ведущим направлением воспитательной работы, прежде всего, с военнослужащими, так как именно им предстоит показывать в боевых условиях устойчивость патриотической направленности личности. Решать эту задачу будут все государственно-политические институты. Несомненно, что ведущую роль в этом процессе будет играть офицерский состав Вооруженных Сил Российской Федерации. Таким образом, важнейшей задачей системы военного образования является создания комплекса педагогических условий, способствующих формированию готовности курсантов вуза к патриотическому воспитанию воинов. Для выявления педагогических условий формирования готовности курсантов вуза к патриотическому воспитанию, необходимо, прежде всего, рассмотреть сущность понятия «готовность». В словаре С.И. Ожегова гово191 рится, что готовность – это согласие сделать что-нибудь, состояние при котором все сделано, все готово для чего-нибудь. В одном из фундаментальных справочных изданий «Российской педагогической энциклопедии» рассматривается готовность к школьному обучению, которое понимается как совокупность морфофизиологических и психологических особенностей ребенка старшего дошкольного возраста, обеспечивающая успешный переход к систематическому организованному школьному обучению и включает мотивационный, волевой, умственный, коммуникативный и речевой компоненты [1, с. 224]. Анализ психолого-педагогической литературы показывает, что проблема готовности человека к определенному виду деятельности рассматривается и изучается учеными и практиками из разных сфер и профессий. Если рассматривать историю возникновения понятия готовность, то здесь необходимо отметить, что родилось оно в экспериментальной психологии. Активно изучали проблему готовности к деятельности как в общетеоретическом, так и в прикладном плане психологи: А.В. Алексеев, Н.Д. Завалова, А.Д. Ганюшкин, О.А. Конопкин, М.А. Котик, В.И. Лебедев, Н.Д. Левитов, Л.С. Нерсесян, А.Ц. Пуни, К.К. Платонов, В.Н. Пушкин, П.А. Рудик, В.Ф. Ломов, Ю.М. Забродин, М.М. Филатова-Шуева и другие. Результатом исследования готовности стало понимание того, что существует две формы готовности к деятельности: общая, долговременная готовность и временная (настрой). Первая определяет потенциальную возможность выполнения данной задачи с наилучшими показателями. Однако ее выполнение зависит также от готовности в данный момент, то есть от состояния до начала выполнения задачи – настроя. Вторая отражает особенности и требования предстоящей ситуации. В отличие от нее длительная готовность – это устойчивая система профессионально-важных качеств личности (положительное отношение к профессии, организованность, внимательность, самообладание и т. д.), ее опыт, знания, навыки, умения, необходимые для успешной деятельности во многих ситуациях. Положительными чертами временной готовности являются: относительная устойчивость, соответствие структуры оптимальным условиям достижения цели, действенность влияния на процесс деятельности. К существенным качествам длительной готовности можно отнести: соответствие структуры содержанию и условиям профессиональной деятельности, легкость актуализации и включения в выполнение задачи, пластичность, сочетание устойчивости и динамизма. Обе формы, или вида, готовности находятся в единстве. Временная готовность – это каждый раз создаваемое функциональное острие долговременной готовности, повышающее ее действенность. Возникновение готовности как состояния зависит от долговременной готовности. В свою очередь, временная готовность определяет ситуативную продуктивность мышления, воображения, памяти, навыков, знаний, всей деятельности. Затрудняют проявление обоих видов готовности пассивное отно192 шение к задаче, беспечность, безразличие, отсутствие плана действий и намерения полностью использовать свои силы. Многие исследователи под профессиональной готовностью понимают закономерный результат профессиональной подготовки, развития профессиональной направленности, ознакомления с профессией, профессионального образования, воспитания и самовоспитания, профессионального самоопределения. В структуру готовности входит единство различных взаимодействующих функциональных компонентов. Очевидно, что готовность к воспитательной деятельности имеет как общие признаки с готовностью к любому виду деятельности, так и свои особенные черты, обусловленные важностью и сложностью воспитательной работы. Исходя из этой логики и проведенного анализа психологопедагогической литературы по проблеме готовности к деятельности можно предложить следующий подход к пониманию сущности и структуры готовности будущих офицеров к воспитательной деятельности, направленной на формирование у подчиненных личностных качеств воина-патриота. Готовность к патриотическому воспитанию – это сложное, интегративное, устойчивое личностное образование, выражающее стремление военного руководителя, на основе имеющихся собственных личностных патриотических качеств, системы гуманитарных и психолого-педагогических знаний, умений по применению воспитательных технологий успешно решать задачи по патриотическому воспитанию военнослужащих. В структуру готовности к патриотическому воспитанию, по нашему мнению, входит мотивационный, целеполагающий, ориентационный, эмоционально-волевой, личностно-операциональный и оценочно-рефлексивный компоненты [2, с. 51]. Отсутствие хотя бы одного из компонентов существенно сказывается на общем состоянии готовности будущих офицеров к патриотическому воспитанию подчиненных. Формирование готовности к патриотическому воспитанию осуществляется в ходе образовательного процесса в вузе и представляет собой целенаправленную, специально организованную, комплексную деятельность профессорско-преподавательского состава, специалистов воспитательных структур, командиров курсантских подразделений по актуализации у курсантов мотивов к воспитательной работе и овладению ими знаниями, навыками и умениями, необходимыми для решения задач по патриотическому воспитанию военнослужащих. Исходя из анализа подходов к проблеме педагогических условий, изучения результатов исследований ученых, практики подготовки курсантов вузов к выполнению педагогических функций мы можем утверждать, что необходимыми и достаточными педагогическими условиями для формирования у будущих офицеров готовности к патриотическому воспитанию являются: 193 активное участие всех субъектов воспитательного процесса в государственно-патриотическом воспитании будущих офицеров; тесное взаимодействие органов государственной и муниципальной власти, представителей общественных организаций с командованием вуза в обеспечении участия курсантов в подготовке и проведении различных мероприятий патриотической направленности в регионе; формирование системы глубоких и устойчивых знаний военной психологии и педагогики; развитие у курсантов положительной мотивации к воспитательной деятельности; систематическое привлечение курсантов к проведению мероприятий по патриотическому воспитанию своих однокурсников и военнослужащих частей обеспечения учебного процесса; активное использование на занятиях педагогических игр, моделирующих воспитательную деятельность офицера. Созданные педагогические условия позволят усилить практическую направленность занятий, углубить психолого-педагогические знания и понимания сущности патриотического воспитания, приобрести курсантам опыт воспитывающего поведения и общения, чувство успеха, повысить уверенность в своих педагогических способностях, стимулировать развитие творческого педагогического мышления, сформировать у курсантов готовность к патриотическому воспитанию военнослужащих. Библиографический список 1. Российская педагогическая энциклопедия. В 2 т. / гл. ред. В.В. Давыдов. – М.: Большая Российская энциклопедия, 1993. – 608 с. 2. Соглаев, В.В. Педагогические условия формирования готовности курсантов ввуза к воспитательной деятельности: дис. ... канд. пед. наук / В.В. Соглаев. – Челябинск: ЧелГУ, 1997. – 222 с. 194 УДК 355.23 Н.А. Тренин, М.А. Васильев, А.А. Короткевич ОРГАНИЗАЦИЯ РАБОТЫ С ЛИЧНЫМ СОСТАВОМ В ВООРУЖЕННЫХ СИЛАХ США Организация работы с личным составом в зарубежных армиях, анализ подготовки личного состава в вооруженных силах ведущих государств мира свидетельствует о существовании в них разветвленной системы воспитания военнослужащих, которое по терминологии военных специалистов именуется, как «политическое образование», «формирование морального духа», «внутреннее руководство» и т. д. В вооруженных силах США социально-педагогическая работа с военнослужащими возведена в ранг государственной политики. Ее главная цель заключается в том, чтобы сформировать и развивать личность американского военнослужащего как гражданина-патриота и как воина профессионала, который постоянно стремится к самосовершенствованию. Исходя из данной цели, перед социально-педагогической деятельностью поставлены следующие основные задачи: формирование национально-государственного самосознания, развитие гордости за принадлежность к вооруженным силам, выработка лояльности к правительству страны и ее президенту. Ответственность за воинское воспитание личного состава возложена на командиров всех степеней и, в первую очередь, на младших командиров (сержантский состав). Система воспитания личного состава в армии США представляет собой единство многих структурных элементов. Ее основными направлениями являются: правовое воспитание, воинское воспитание, духовно-нравственное воспитание, морально-психологическая подготовка, физическое воспитание и организация здорового образа жизни военнослужащих. К основным элементам организационного строения системы воспитания военнослужащих в зарубежных армиях относятся структуры, отвечающие за формирование и развитие у военнослужащих высоких военнопрофессиональных качеств, формирование и развитие у личного состава положительной мотивации к военной службе. Воспитательная деятельность командования, специалистов по Работе с личным составом в армиях ведущих стран мира носит Многоплановый, системный характер. Она оказывает существенное влияние на моральнопсихологическое состояние военнослужащих. Значительную роль в определении задач и проведения воспитательной работы в вооруженных силах США играют специальные органы Министерства обороны: управления и службы по строительству вооруженных сил и личному составу; по связям с 195 общественностью; институт военных священников. На эти структуры возложена ответственность за реализацию программ, направленных на идеологическую обработку и морально-психологическую подготовку личного состава. В Министерстве обороны США руководит деятельностью вышеназванных служб первый заместитель министра обороны. В видах вооруженных сил и в войсках действуют идентичные органы и службы по всей вертикали сверху вниз. Так, при штабах объединений и соединений действуют отделы и отделения по связи с общественностью, а также службы военных капелланов. В частях и подразделениях эти органы представлены офицерами по связям с общественностью и двумя капелланами с их помощниками (один капеллан на 700 солдат). Отделения капелланов в штабах корпусов и дивизий состоят из 3–4 священников. Число капелланов в дивизии колеблется от 16 до 24 в зависимости от задач, стоящих перед соединением. При этом в структуре вооруженных сил США отсутствует единый орган, отвечающий за организацию воспитания военнослужащих. Система воинского воспитания и морально-психологической подготовки личного состава армии США основывается, прежде всего, на комплексе мер материального и морального стимулирования. Основную роль в разработке программ непосредственно воспитания личного состава в масштабах вооруженных сил играют специальные должностные лица министерства обороны, министерств видов вооруженных сил и их аппараты. К ним относятся: заместитель министра обороны по личному составу и боеготовности; помощник министра обороны по резервам; помощник министра обороны по вопросам медицинского обеспечения; помощник министра обороны по связям с общественностью; помощники министров видов вооруженных сил; институт военных священников. Среди прочих на эти структуры возложена ответственность за реализацию программ идеологической обработки и морально-психологической подготовки личного состава. Под руководством заместителя министра обороны по личному составу и боеготовности (вопросы комплектования вооруженных сил, медицинского обеспечения, обучения, продвижения по службе, морально-психологического состояния) функционируют: управление военной торговли; служба военного образования; служба по подбору и подготовке гражданских служащих министерства обороны; служба военных медицинских программ; военный университет медицинских наук; военный институт изучения проблем обеспечения равных возможностей; военный институт анализа проблем подготовки личного состава; информационный центр министерства обороны по личному составу. Аналогичными вопросами занимаются помощники министров видов ВС и их аппараты: в сухопутных войсках и ВМС – помощники министров по вопросам личного состава и резервам; в ВВС – помощник министра ВВС по вопросам личного состава, резервам, военным объектам и защите окружающей среды. 196 Помощник министра обороны по связям с общественностью возглавляет систему информационно-пропагандистского обеспечения. Ему подчинены: соответствующие службы видов вооруженных сил; пресс-служба министерства обороны США; служба проката кино- и видеофильмов; служба радио и телевидения. Под руководством службы связи с общественностью работают многочисленные информационные центры. Министерством обороны США издается большое количество газет и журналов. Министерства видов также выпускают несколько десятков газет и журналов (каждое). Тираж некоторых достигает 100 тыс. экземпляров. Радио- и телевизионная сеть вооруженных сил США располагает 204 радио- и 80 телевизионными наземными станциями, а также 56 радио- и 11 телевизионными станциями, смонтированными на кораблях ВМС. Значительный вклад в формирование высокого уровня морального состояния личного состава и его культурного обслуживания вносят современные технологии («итернет-кафе», современные культурно-оздоровительные центры) 578 библиотек, из них 266 расположены на суше и действуют в качестве центров организованного отдыха и досуга личного состава. Также 312 библиотек находятся на кораблях и подводных лодках. Министерство обороны намерено продолжить строительство новых и реконструкцию имеющихся библиотек и расширить их возможности посредством использования сети «Интернет». Библиотеки подсоединяются линиями связи к системе «Интернет», оснащаются запоминающей аппаратурой, устройствами кодирования и программным обеспечением, а также аппаратурой, обеспечивающей доступ к базам данных государственных и общественных библиотек страны. Военные капелланы представляют различные христианские конфессии (в основном протестантского толка), иудеев, а с 1987 года и буддистов, что позволяет охватить в основном весь личный состав и осуществлять дифференцированный подход к военнослужащим, придерживающимся различных вероисповеданий. Одной из основных функций института военных священников (капелланов) глубоко продуманная церковно-воспитательная работа с личным составом. Американские военные капелланы являются офицерами штабов, носят военную форму, специальные знаки различия и имеют офицерские звания. В США церковь официально отделена от государства. В то же время в вооруженных силах США корпус военных капелланов, созданный в 1775 году, составляет 5 тыс. военных священнослужителей в офицерском звании, из которых 3300 капелланов находятся в регулярных войсках, а 1650 – в резерве. Примерно столько же насчитывается их помощников из числа рядового и сержантского состава. Должность военного капеллана предусмотрена во всех соединениях и воинских частях до отдельного батальона включительно. Военные капел197 ланы занимаются вопросами удовлетворения религиозных нужд, религиозного образования и воспитания, социальной помощи личному составу. Как офицеры штаба (батальона и выше) они выполняет иные служебные обязанности. Вся религиозная работа в армии США направлена на создание в воинских коллективах устойчивого морально-психологического климата, смягчение тягот военной службы, помогает найти выход из стрессовых ситуаций, и вселяет в военнослужащих веру в себя. Деятельностью службы военных капелланов руководит совет капелланов при заместителе министра обороны по личному составу и боеготовности, включающий шесть человек, в т.ч. главных капелланов видов вооруженных сил (в воинских званиях «генерал- майор» и «контр-адмирал»), которые по очереди исполняют обязанности председателя каждый в течение одного года. Совету подчинены управления главных капелланов при штабах видов вооруженных сил, которые выполняют свои функции через соответствующие отделы при штабах военных командований. В нижестоящих штабах соединений, воинских частей (до отдельного батальона) имеются соответствующие отделения, секции и штатные должности офицеров-капелланов. Работу в войсках на всех уровнях попеременно возглавляют представители протестантского, католического и иудаистского вероисповеданий. В повседневной деятельности военные священники опираются на помощников капелланов, выделяемых в основном из числа специально подготовленных сержантов и рядовых. Помощники военных капелланов есть во всех подразделениях. Они могут носить оружие. Подготовка военных капелланов и их помощников осуществляется в учебном Центре военных капелланов и школе при нем (Форт-Манмаут, штат Нью-Джерси), где они проходят трехмесячный курс, а спустя 6-10 лет службы – годичный курс обучения. В школу принимаются политически благонадежные лица, обладающие достаточно высоким интеллектуальным уровнем и хорошей физической подготовкой. Кандидаты в военные священники должны иметь свидетельство об окончании трехгодичного курса в области теологических наук в любом учебном заведении, признанном национальным советом церквей США, звание бакалавра богословских наук (или ему равную теологическую степень), а также разрешение (рекомендацию) от своей церкви. Военные капелланы выполняют двойную функцию. Они обеспечивают отправление религиозной службы военнослужащими и членами их семей, а также консультируют командиров по вопросам организации жизнедеятельности войск (сил). Среди мероприятий, проводимых с участием военных капелланов – ежедневная молитва, работа по программам «Уровень жизни», «Борьба с алкоголизмом и наркоманией», «Моральное наследство и человеческое самосовершенствование», «Равные возможности», а также 198 «Час капеллана», «Взгляд в мир», «Религиозные дни», исповеди, индивидуальные пастырские беседы. Транслируются выступления высшего военного духовенства, богослужения из Ватикана. В вооруженных силах США создана мощная система религиозных средств массовой информации (выходит около 2 тыс. протестантских, католических и иудаистских периодических изданий). Кроме этого, практически все военные издания отводят место для статей на религиозную тему. В масштабах вооруженных сил США военно-религиозная служба издает ежемесячный журнал «Военный капеллан», многочисленные бюллетени и проспекты. В войсках (на кораблях) издаются листовки, многотиражки, памятки, тексты молитв и гимнов. Каждому военнослужащему США при приеме на военную службу вручается карманная Библия и молитвенник. Помимо культовых отправлений военные капелланы читают перед военнослужащими лекции о текущих событиях, проводят занятия по «американскому» (патриотическому) воспитанию, другим темам, участвуют в организации досуга. Они входят в состав комиссий по поощрению рядового и офицерского состава, расследованию совершенных проступков, улаживанию конфликтных ситуаций, а также выступают как социологи- консультанты при командирах. Военные капелланы, как офицеры вооруженных сил США дополнительно выполняют обязанности, предусмотренные службой штабных офицеров. С ними проводятся занятия по боевой подготовке. Предусмотрено, что в случае необходимости военный капеллан может заменить соответствующего командира подразделения. Ответственность за организацию морально-психологической подготовки личного состава возложена на командиров всех степеней. Вместе с тем в масштабе вооруженных сил для решения этих задач созданы и функционируют специальные подразделения (центры, отделы, группы), общее руководство которыми осуществляет аппарат помощника министра обороны по личному составу и боеготовности. В компетенцию этих органов входят психологические и социологические исследования в вооруженных силах, разработка специальных методик и программ контроля и повышения морально-психологической устойчивости военнослужащих в экстремальных условиях, формирования у личного состава высоких боевых качеств. Кроме того, на них возложено решение задач по социально-бытовому обеспечению военнослужащих и членов их семей. В социально-педагогической работе в армии США командиры широко используют рекомендации социально-психологической службы. Она имеется во всех видах вооруженных сил (в каждой медицинской роте есть психолог, психиатр и социолог, а также 6-8 их помощников). В общей сложности в этой службе занято около 8 тыс. дипломированных военных и гражданских специалистов. 199 Среди сильных сторон системы социально-педагогической работы в армии США выделяются: практицизм, техническая культура, умелое использование материальных и моральных стимулов; нацеленность на подготовку личного состава на ведение боевых действий. В целом, система социальнопедагогической работы с военнослужащими США носит целеустремленный, многоплановый, продуманный характер, оказывает существенное позитивное воздействие на морально-психологическое состояние личного состава. Базой для формирования военно-профессиональных качеств военнослужащих является их гуманитарная подготовка. Так, например, по требованиям Министерства обороны США военные дисциплины в военноучебных заведениях не должны превышать 15% от общего объема учебных часов. Считается, что выпускник военного колледжа должен быть в первую очередь высокоинтеллектуальным, широко образованным офицером, по многим параметрам, превосходящим выпускника любого из престижных гражданских университетов. Такой офицер, по мнению военного командования, способен успешно проводить социально-педагогическую работу по прибытии в войска. Другим важнейшим направлением социально-педагогической работы в армии США является воспитание патриотизма у военнослужащих: чувства гордости за страну и ее вооруженные силы; приверженности в справедливости и исключительности социально- экономических устоев в США; воспитание личного состава на героической истории и положительных традициях вооруженных сил; формирование корпоративного духа: широкое рекламирование военной службы. В ходе социально-педагогической работы формируются положительные мотивы к службе, и успех в этом достигается главным образом умелым использованием материальных стимулов и предоставлением разнообразных льгот (их около 40). Например, оклады военнослужащих, которые исчисляются от воинского звания, и выслуги увязаны с повышением профессионального мастерства. Рядовые и сержанты разделены на девять категорий, причем на каждую последующую категорию нужно проходить соответствующие испытания. Военнослужащий с более высоким рейтингом в то же время отвечает за обучение и воспитание менее опытного. В социально-педагогической работе особое значение имеют меры по организации здорового образа жизни, включающие следующие компоненты: медицинский контроль; образовательная часть; реабилитация тех военнослужащих, у которых есть проблемы (в каждом соединении действуют консультационные пункты, где работают гражданские дипломированные психологи); увольнение из вооруженных сил военнослужащих, имеющих вредные привычки и переходящие в злоупотребление; проведение пропаганды за здоровый образ жизни. Роль физической подготовки исключительно весома в социально-педагогической работе со всеми категориями 200 личного состава. Физическое состояние военнослужащих определяется их способностью выполнять определенный комплекс физических упражнений по нормативам. К основным формам социально-педагогической работы в вооруженных силах США относятся: еженедельные групповые занятия по программам: «Командная информация», «Моральное наследство и человеческое самосовершенствование», «Равные возможности»; занятия по «Курсу выживания»; религиозные мероприятия («Час капеллана», богослужения, индивидуальные пасторские беседы); празднование различных памятных дат (День вооруженных сил США и др.); соревнование за право называться «Лучшим солдатом» месяца (квартала, года); различные встречи; «вечера боевой дружбы» и др. Главной формой социально-педагогической работы является индивидуальная. Занятия, по программе «командная информация» обязан проводить лично командир подразделения. На них обязательно присутствие всего личного состава, «они проводятся в форме свободного обмена мнениями, дискуссии». К занятиям по программе «Моральное наследство и человеческое самоусовершенствование» помимо командиров частей и подразделений привлекаются военные капелланы. На эти занятия в месяц выделяется 7 часов на собеседование по различным вопросам и обсуждение моделей поведения военнослужащих в различных ситуациях. Целью программы «Равные возможности» является ослабление противоречий в вооруженных силах на национальной, расовой почве, а также по признакам пола и социального происхождения. Руководителям занятий рекомендуется: «осуждать открытую дискриминацию тех или иных категорий военнослужащих, пренебрежительные клички, оскорбительные анекдоты на расовые и национальные темы; воспитывать у командиров всех степеней чувство справедливого отношения к своим подчиненным независимо от расы, вероисповедания, цвета кожи, пола или национальности; популяризировать вклад представителей национальных меньшинств в вооруженные силы США» и т.д. Высокие морально-боевые качества у военнослужащих США формируются, прежде всего, в процессе учебно-боевой деятельности. С этой целью созданы различные программы психологической подготовки с учетом специфики боевой деятельности видов и родов войск, служб вооруженных сил США, которые включают специальные занятия по повышению психологической устойчивости к нагрузкам, выработке чувства взаимопомощи, уверенности в себе. Вместе с тем повышение сложности и напряженности службы, связанных с проведением военных операций в Афганистане и Ираке, а также неуклонный рост потерь вызвали недовольство среди военнослужащих. По признанию американского командования с началом военных операций в рамках «глобальной войны с терроризмом» в системе комплектова201 ния вооруженных сил США, не смотря на беспрецедентные меры по материальному стимулированию военнослужащих за пребывание в зоне боевых действий, возникли серьезные проблемы. Не менее скандальную известность получили факты совершения военнослужащими воинских преступлений, в том числе издевательств над военнопленными и бесчинств по отношению к мирным гражданам. В то же время известны многочисленные случаи, когда в ходе выполнения специальных операций, а также боевых действий в Ираке, когда американские военнослужащие отказывались выполнять приказы командования или стремились уклониться от выполнения боевых задач, но в целом созданная в вооруженных силах США система морально-психологического обеспечения способствует успешному выполнению поставленных задач. Библиографический список 1. Богатарев, В.Н. Организация работы с личным составом в зарубежных армиях / В.Н. Богатарев, В.Н. Бусловский. – М., 2005. 2. Резник, Н.И. Система социально-педагогической работы в армии США / Н.И. Резник. – М., 2005. 3. Резник, Н.И. Зарубежный опыт морально-психологической подготовки военнослужащих к боевым действиям / Н.И. Резник. – М., 2005 г. УДК 349.6+355.01 Тюльпанов Ф.М. ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ СИТУАЦИИ В ПЕРИОД ВОЙН И ВОЕННЫХ КОНФЛИКТОВ В статье исследуются вопросы экологических последствий ведение войн и военных конфликтов на различных частях света. Автор рассматривает экологические последствия войн и военных конфликтов в последние годы, связав их с нарушением национального и международного права. Ключевые слова: война и экология, экологические войны, гонка ядерных вооружений, атомные энергетики, загрязнение мирового океана. В современный период во всех странах происходит расширение сфер и мощные воздействия человека на окружающую среду, что привело к нарушению баланса между обществом и природой, а также между экономикой и окружающей средой. Около 100 лет назад в международном праве появились нормы, которые были направлены на охрану окружающей среды во время военных действий. Таким документом была декларация принятая в 1868 году в г. Санкт-Петербурге (Санкт-Петербургская декларация) [1, с. 401]. 202 В период 1980-1990 годы в западных странах под руководством НАТО было принято и выполнено несколько международных проектов под названием «Вооруженные силы и окружающая среда». Они послужили основой для активной и конструктивной практической деятельности, проводимой военными ведомствами стран НАТО по обеспечению экологической безопасности вооруженных сил. В этот период в России недостаточно уделялось внимание Вооруженным Силам и не придавалось особого серьезного значения выполнения экологического законодательства. И только в 1992 г. в составе Министерства обороны РФ было создано Управление экологии и специальных средств защиты. В 1992-1995 годах на уровне Совета Безопасности РФ, Правительство РФ и Министерство обороны РФ был принят ряд решений по экологической безопасности самих Вооруженных Сил. Вместе с тем большую опасность для экологии представляют войны и военные конфликты. В зависимости от масштабности и применения вооружений и их видов, они могут привести к экологической катастрофе. Военные действия, разрушающие окружающую среду, есть не что иное как экоцид. К сожалению, не всегда удается получит конкретные сведения о вредном воздействии на природные объекты фактов поражения, загрязнения и уничтожения экологических систем. В этой связи, возникают трудности с оценками и прогнозами развития, сохранения ландшафтов, подверженных военным воздействиям. Так, применение современных средств поражения, таких как ракеты класс «земля-земля», реактивных снарядов, использование крупных контингентов войск, оснащенных гусеничной и колесной техникой, разрушает природные ландшафты. В момент нанесения мощных огневых ударов, в том числе и по экологически опасным объектам (нефтегазовые комплексы, могильники радиоактивных веществ), противоборствующим сторонам не до соблюдения норм экологической безопасности – приносит огромный и невосполнимый экологический и экономический вред. Специальных исследований, посвященным экологическим последствиям военными действиями в нашей науке недостаточно. Однако созданная международная организация, так называемая «Экологическая Программа ООН» начала проводит исследования по изучению войны на Балканах и множества других военных конфликтов, захлестнувших Афганистан в 90-е годы. К сожалению, военные конфликты во Вьетнаме, Африке, такие как войны в Конго, Руанде, Бурунди, Ливии, Сьерра Леоне и на Берегу Слоновой Кости – не получили должного внимания. Из истории войн известны способы нарушения экологических систем. Так, с древних времен во время войн уничтожались леса: с целью лишить противника укрытий, отравлялись источники питьевой воды на оккупированных (захватываемых) территориях, после битв остаются на местах огромное число трупов, при разложении которых образуется яд, в последующем попадание в водоемы, отравляя их. Действие яда может продолжаться в течение многих лет. 203 По мере развития научно-технического прогресса государств масштабы экологических последствий войн и военных конфликтов постоянно росли. Война США против Вьетнама в 60-70-е годы уничтожила и загрязнила почву и леса этой страны, путем применения напалма, химических веществ с целью причинения вреда оборонной техники. Кроме того, упор США делался на применение ущерба природной среде и экономики Вьетнама. США во Вьетнаме было уничтожено 400 тыс. га посевных площадей, где использовалось химическое оружие. Касаясь военных действий в Афганистане, которые начались с 1979 г. и ведутся до сих пор США уже уничтожено около 30% лесов, погублены многочисленные сельскохозяйственные угодья и источники воды. Многие города, в том числе и столица страны Кабул, лежат в развалинах. Засуха последних трех лет только усугубила ситуацию. В период военного конфликта на территории Чеченской Республики в 1994–1996 гг. было установлено свыше 160 тыс. мин и фугасных зарядов, в том числе и противопехотные мины МОН-50, разрывающиеся на две тысячи осколков, которые более опасны, чем растяжка с гранатой Ф-1, имеющей радиус поражения до 50 м. Советом Безопасности РФ в 1994 г. была представлена рабочая записка Межведомственной комиссии по вредным экологическим последствиям для природы региона. Особое внимание в ней было уделено загрязнению грунтовых вод нефтепродуктами, где добывалась нефть и проходили нефтепроводы, емкости, занимающие площади в десятки квадратных километров (известны случаи «добычи» низкосортного топлива для автомашин, а позже для танков из копаней и колодцев). Кроме того, в рабочей записке указывалось на опасность разрушения бывшего союзного спецкомбината «Радон», который занимался переработкой и захоронением радиоактивных отходов малой и средней активности. Спецкомбинат «Радон» расположен на Терском хребте в 10 км от Грозного и в 2–4 км от р. Терек. Объем радиоактивных отходов, хранящихся на «Радоне», составляет 906 м3, из них 750 м3 завезены из различных регионов России. На этом комбинате хранятся радиоактивные материалы общей активностью свыше 1500 Ки. Элементарные расчеты показывают: в случае разгерметизации или взрывов высока вероятность переноса радиоактивной пыли с западного направления на Большую Чеченскую равнину и далее через Главный Кавказский хребет к берегам Черного моря. В восточном направлении произойдет заражение всей Прикаспийской низменности, включая и само Каспийское море. Одновременно радиоактивная пыль будет переноситься в Каспий и с водами р. Терек. По оценкам директора «Радона», при разгерметизации активность излучения могильника «Радона» может достигать половины мощности Чернобыля. Также в документе серьезное внимание уделялось и скотомогильникам – потенциальным источникам сибирской язвы. Только на территории 204 Грозного, по данным Госсанэпидемнадзора России, имелось четыре таких скотомогильника. Территория Чечни, да и всего Северного Кавказа в целом, представляет собой естественный природный очаг чумы и других опасных инфекций, особенно в теплый период года. Если во время первой чеченской кампании (1994–1996 гг.) использовались в основном сухопутные войска и тяжелая военная техника, применение которой связано с разрушением почвенно-растительного покрова, то во время второй военной акции, начатой в 1999г., основным средством нанесения ударов по террористам стала авиация. Авиаудары наносились и по топливно-энергетическому комплексу (ТЭК), который является мощным источником загрязнения окружающей среды. Отметим, что ТЭК федерального уровня был полностью разрушен еще в 1994–1996 гг., теперь требовалось разрушить криминальный ТЭК с сетью мини-нефтезаводов, который являлся экономической базой терроризма в регионе. Наибольшие нефтяные загрязнения были отмечены возле объектов заправки, хранения, транспортировки горюче-смазочных материалов и нефтепродуктов при авариях на объектах ТЭК. Основные причины образующихся при этом загрязнений – изношенность нефтяной инфраструктуры, особенно нефтехранилищ и топливопроводов, а также низкий уровень их технической эксплуатации. Другой пример, когда НАТО 24 марта 1999 года начала агрессию против Югославии где была спровоцирована беспрецедентная в современной Европе гуманитарная катастрофа, которая переросла в экологическую катастрофу. Война разрушила естественные биогеоэкосистемы Югославии. При нападении на Югославию было использовано немало оружия, которое запрещено международными конвенциями (кассетные бомбы, боеприпасы с обедненным ураном и т.п.). Это оружие было угрозой не только для военной инфраструктуры, но и для жизней граждан и окружающей среды. В период бомбардировок на Югославию было сброшено около 10 тонн обедненного урана. Были разбомблены баки с винилхлоридом-мономером (1200 тонн), хлором, гидроокисью натрия (6000 тонн), соляной кислоты (33-процентной – 800 тонн), этилендихлоридом (1500 тонн). Из этого количества только в Дунай влилось около 3000 тыс. тонн гидроокиси натрия, 600 т соляной кислоты, 1400 тонн этилендихлорида, огромное количество нефти и нефтепродуктов, в результате чего загрязнению подверглись также и сопредельные территории (Румыния, Болгария, Украина). В результате бомбардировки тукового завода крылатыми снарядами, вместе с газами из нефтехимического комплекса образовалось общее облако, в котором концентрация винилхлорида-мономера была в 3–4 тысячи раз больше допустимых значений, концентрация окисей азота – 10 мг/м3, фосгена – 2 мг/м3. С завода минеральных удобрений вытекло около 250 тонн жидкого аммиака. Кроме того, массированные бомбежки Югославии (до тысячи самолетовылетов в день) привели к изменению климата этого региона: в течение 205 2,5 месяцев воздух непрерывно нагревался. В результате установившаяся атмосферная циркуляция над Европой нарушилась: перенос воздуха с запада на восток разделился на два потока: севернее и южнее Югославии. В результате, в европейской части России установилась засуха, а в Западной Европе, наоборот, шли непрерывные дожди [2, с. 10]. Во время войны в Ираке самолеты А-16 использовались только 1 раз (по заявлению командования – 26 февраля 1991 г.), выпустив примерно 1 тысячу 30-мм снарядов. В дельте рек Тигр и Евфрат на территории Ирака за последние десять лет возникла катастрофическая, с экологической точки зрения, ситуация, последствия которой пока непредсказуемы. Уже сейчас низменность в дельте Тигра и Евфрата практически полностью высохла. Уничтожение исконного ландшафта грозит нарушить экологическое равновесие на берегах Персидского залива. В результате широкомасштабного военного конфликта, применения токсичного оружия большой разрушительной силы возможно резкое увеличение числа раковых заболеваний и новорожденных с физическими недостатками, нефть в арабском регионе может уйти на более глубокие горизонты. События, происходившие на территории Кувейта и близлежащих территорий Персидского залива после операции «Буря в пустыне» в начале 1991 года, являются наиболее характерным примером экологической катастрофы. Отступая из Кувейта, иракские войска взорвали большую часть из 1250 нефтяных скважин. Свыше 700 из них горела на протяжении шести месяцев, отравляя окружающую среду газами и сажей. В результате, в сутки в атмосферу выбрасывалось около 70 млн кубометров газа, в составе которого присутствовали до 50 тыс. тонн диоксида серы (главного компонента кислотных дождей), до 100 тыс. тонн углекислого газа. По данным специалистов, массированные бомбардировки могут спровоцировать волну землетрясений в регионе Ирака и его географическом окружении. Они не формируют очаги землетрясений, а лишь провоцируют их в тех местах, где уже есть готовые очаги и наблюдается заметное повышение сейсмоактивности. По аналогии с сейсмологической ситуацией после операции «Буря в пустыне» в 1991 году и после бомбардировок Югославии в 1999-м, можно сказать, что землетрясения начинаются в среднем через 2–4 недели после активизации авианалетов с использованием мощных бомб. При этом подземные толчки могут ощущаться на расстоянии до 1500 километров от района бомбардировок. Летом 2008 г., при применении для обстрела Цхинвала системы «Град» (полевая 122-мм дивизионная реактивная система залпового огня БМ-21) происходило высвобождение опасных химических веществ – сырья, полупродуктов применяемого вооружения, что привело к превышению их концентрации в атмосфере до уровней, сравнимых с применением химических вооружений. Залпом из 40 осколочно-фугасных снарядов обеспечивается 206 поражение открыто расположенной живой силы на площади 1046 кв. м небронированной техники – на площади 840 кв. м. Следует отметить, что в районах вооруженных конфликтов наблюдаются не только прямые последствия боевых действий, но и результаты влияния политической ситуации, практически блокирующие возможность решения крупных природоохранных задач и предотвращения экологических катастроф. К примеру, Мертвое море быстро высыхает и отступает со скоростью 35м/год. В течение тысячелетий оно питалось водами р. Иордан, однако, в последние годы, баланс был нарушен отводом на ирригационные нужды Израиля и Иордании. Взрывоопасная ситуация в этом регионе практически сводит на нет все попытки предотвращения экологической катастрофы. Экологические последствия военных конфликтов и войн ощущает на себе нынешнее поколение человечества. В послевоенные годы были сброшены военными кораблями в воды мирового океана огромное количество химического оружия. Так, в воды Балтийского и Северного морей в 1945– 1947 годах английским, американским и советским командованием затоплено около 300 тыс. тонн трофейных и собственных боеприпасов с отравляющими веществами (ипритом, фосгеном, адамантом). Захоронение по затоплению проводились в большой спешке с нарушением норм экологической безопасности, и по прошествии времени корпуса химических боеприпасов сильно разрушились, что чревато тяжелыми последствиями [1, с. 436]. Исходя из сказанного можно сделать вывод о том, что экологическая безопасность вытекает из: экологической агрессии; угрозой национальной безопасности за счет внешний экологических проблем; воздействием на национальную безопасность внутренних экономических проблем. В 1977 году была принята Конвенция о запрещении военного или другого враждебного использования средств воздействия на природную среду. Кроме этой Конвенции существуют другие международные документы, ограничивающие возможность ведения «экологических войн». Вместе с тем опыт войн и вооруженных конфликтов последних десятилетий свидетельствует о том, что эти нормы и документы зачастую являются только декларациями [3]. Библиографический список 1. Ерофеев, Б.В. Экологическое право России: учебник / Б.В. Ерофеев. – 20-е изд. переработ. и доп. – М., 2007. – С. 436. 2. Зоин, С.В. Экологические последствия военных операций в Чечне / С.В. Зоин, И.С. Зоин. – М.: Энергия, 2002. – С. 10. 3. Родионов А. Война и экология / А. Родионов, Р. Развалов // Зеленый мир. – 1996. – № 2. 207 УДК 358.4 О.А. Фадейкин, С.В. Баранов НАПРАВЛЕНИЯ РАЗВИТИЯ БЕСПИЛОТНЫХ ЛЕТАТЕЛЬНЫХ АППАРАТОВ В статье освещены вопросы целевого использования беспилотных летательных аппаратов (БЛА), концепции перспективы их применения. Назван ряд фундаментальных и прикладных технических проблем, которые необходимо решить для повышения эффективности комплексного применения БЛА и ЛА. Ключевые слова: целевые функции, БЛА, комплексное применение, прикладные технические проблемы, авиационная ударная группа, целеуказание. Развитие информационно-вычислительных технологий, систем управления и навигации дает возможность реализовывать потенциальные возможности беспилотных летательных аппаратов (БЛА) при выполнении боевых задач. Создаваемые авиационные ударные группы БЛА занимают промежуточное положение между крылатыми ракетами и боевыми самолетами нового поколения, т.е. обладают большими возможностями по сравнению с ракетами и существенно меньшей стоимостью в сравнении с боевыми самолетами [4]. Беспилотные летательные аппараты должны и способны решать задачи обнаружения, распознавания и поражения наземных и воздушных целей, радиоэлектронного подавления и огневого поражения средств противовоздушной обороны (ПВО) противника. В зависимости от целевых функций БЛА могут быть разделены на две группы [3]: боевые БЛА, способные поражать воздушные, морские и наземные цели (ударные беспилотные летательные аппараты); БЛА боевого обеспечения (разведывательные стратегические и тактические, ретрансляции и формирования информационных сетей, БЛА воздушных перевозок грузов, дозаправки топливом в полете и прочих функций, необходимых для нанесения удара по противнику). Концепция применения БЛА предусматривает следующий алгоритм действий: полет в заданный район, поиск и селекция объектов, передача на пункты управления изображений для идентификации целей, их поражение и последующее возвращение к месту базирования (для БЛА многоразового применения). Особенность применения БЛА заключается в том, что после нанесения ударов по целям противника они могут продолжить свой полет уже в качестве БЛА обеспечения (средства разведки, ретрансляции и т. д.) 208 По своим характеристикам (эффективная площадь отражения, геометрические размеры, способность выдерживать значительные статические и динамические перегрузки и т. д.) БЛА обладают более широкими возможностями по нанесению ударов с минимальных дальностей или применятся как БЛА-снаряд. Перспектива применения БЛА в авиационных ударных группах рассматривается не только при нанесении удара по наземным, но и по морским целям. Наиболее проработанными видами комплексного применения беспилотной и пилотируемой авиации в настоящее время являются виды радиоэлектронного противодействия (РЭП) и огневого поражения радиоэлектронных средств (РЭС) противовоздушной обороны (ПВО) противника. Эксперты полагают, что уже в ближайшее время появятся БЛА, участвующие вместе с пилотируемыми ЛА в прорыве многоэшелонированной ПВО противника[2]. При этом тактика прорыва ПВО может быть следующей[3]: 1. Передовой эшелон тактического построения авиационной группировки включает БЛА, обеспечивающие РЭП и «провоцирование» ПВО противника с целью вскрытия ее РЭС, а также доразведку и обозначения объектов удара. 2. БЛА вызывают «огонь на себя» и сами БЛА самостоятельно наносят удары по объектам ПВО. 3. Осуществляется массовый вход БЛА в зону ПВО с целью дезорганизации системы управления ПВО, после чего пилотируемыми самолетами будет облегчена задача РЭП и огневого поражения РЛС ПВО. После прорыва ПВО противника БЛА осуществляет доразведку и обозначение наземных целей, наносят выборочные удары маломощными боеприпасами, до прихода пилотируемых ЛА с мощными средствами поражения. Следующий этап расширения области применения БЛА (с 2015 по 2020г.) будет характеризоваться решением задачи автономного преодоления многоэшелонированной ПВО противника и нанесением ударов по объектам в глубине обороны противника. Это станет возможным благодаря освоению технологий малозаметности и потенциальных возможностей маневрирования БЛА при выполнении противоракетных и противозенитных маневров. Целями в глубине обороны противника станут стационарные объекты с достоверно известными координатами. По мере развития систем селекции целей, систем управления и наведения возникнут условия для поражения мобильных целей в автономном режиме полета БЛА. Возросшие возможности по преодолению ПВО противника и усовершенствование бортовых систем позволят БЛА данного этапа решать задачи доразведки целей (в том числе мобильных), формирования целеуказаний для высокоточных систем оружия и контроля результатов поражающих ударов. 209 В период с 2020 по 2030 гг. на БЛА могут возложить боевые задачи с применением практически всего спектра средств поражения совместно с пилотируемой авиацией в едином информационном поле. Максимально эффективными БЛА будут те, в которых совмещаться разведывательные и ударные функции. Анализ показывает, что для эффективного комплексного применения БЛА и пилотируемых ЛА необходимо решить ряд фундаментальных и прикладных технических проблем, а именно[4]: 1. Повышение точности применения авиационных средств поражения (АСП), размещаемых на БЛА, за счет совершенствования навигационных систем ББЛА путем интеграции инерциальной навигационной системы (ИНС) со спутниковыми навигационными системами, тепловизионными и лазерными системами, а также РЛС с синтезированной апертурой. 2. Обеспечение низкой заметности БЛА для средств наблюдения противника и снижение их показателя аварийности. 3. Создание комплексной иерархической автоматизированной системы управления ББЛА для всех видов боевых операций с использованием единого информационного поля. 4. Автоматизация решения интеллектуальных задач с помощью соответствующей экспертной системы поддержки летных экипажей и операторов. 5. Выход на новый технологический уровень разработки микропроцессоров и комплексов телекоммуникационной связи, так как при операциях с мобильными целями для обработки информации требуются процессоры с характеристиками скорости и объема памяти, эквивалентными или превышающими возможности человека. Таким образом, решение данных проблем позволит повысить эффективность применения беспилотных летательных аппаратов при выполнении боевых задач. Библиографический список 1. Моисеев, С. Перспективы развития зарубежных боевых БЛА / С. Моисеев // Аэрокосмическое обозрение. – 2008. – № 1. 2. Новичков Н., Основные направления развития беспилотных авиационных комплексов / Н. Новичков, В. Барковский // Рынки вооружений. – 2008. – Т. 8. – № 1. 3. Развитие беспилотной боевой авиации и роль информационных технологий в ее реализации. Аналитический обзор по материалам зарубежных информационных источников / под общ. ред. Е.А. Федосова. – М.: ГосНИИАС, 2005. 4. Современные информационные технологии в задачах навигации и наведения беспилотных маневренных летательных аппаратов / под ред. М.Н. Красильщикова, Г.Г. Себрякова. – М., 2009. 210 УДК 355.23 Ш.Ш. Хайрулин ПОДГОТОВКА ОФИЦЕРСКОГО СОСТАВА НАКАНУНЕ И В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В статье рассматривается система подготовки офицерского состава в России накануне и в годы Первой мировой войны. Особое внимание уделено изменениям, произошедшим в деятельности военных учебных заведений, в ходе Первой мировой войны. Ключевые слова: подготовка офицерских кадров, Главное управление военно-учебных заведений, юнкерское училище, военное училище, школа прапорщиков. С начала XVIII века – момента становления регулярной армии России – возникла проблема подготовки офицерских кадров. Уже к концу XVIII века численность офицерского корпуса сухопутных войск возросла с 5,4 тысяч человек до 14 тысяч человек. В России в первой трети XVIII века обучение пехотных и кавалерийских офицеров осуществлялось при гвардии и в армейских полках [6]. Для подготовки артиллеристов, инженеров и офицеров флота открывались специализированные школы. Среди них, в 1698 году, первая военная (артиллерийская) школа при бомбардирской роте Преображенского полка. Ее возглавил «капитан от бомбардир» СкорняковПисарев, а преподавали в ней офицеры полка. В ней изучали арифметику, геометрию, фортификацию и артиллерию. В 1701 году в г. Москве открылась «Школа математических и навигацких, т. е. мореходных хитростно искусств учения». Размещалась она в Сухаревской башне. Количество учащихся было определено в 500 человек. Те, кто имел более пяти крестьянских дворов, содержались за свой счет, остальные получали «кормовые» деньги от казны. Учебный план составил сам Петр I. Навигационная школа стала кузницей первых российских офицеров [1]. До середины 60-х годов XIX столетия военно-учебные заведения давали едва 1/3 всего числа офицеров, необходимого для армии, а потому корпус офицеров большей частью комплектовался производством вольноопределяющихся и унтер-офицеров, прослуживших определенный срок и выдержавших весьма легкий экзамен. Неудовлетворительность подготовки этой части офицеров выяснилась еще до Крымской войны и тогда же при некоторых штабах, по частному почину военных начальников, были открыты юнкерские школы. По окончании Крымской войны 1853–1856 годов было предположено устроить школы во всех армейских корпусах, но, за недостатком денежных средств и неудобством организации военно-учебных заведений при корпусных штабах, передвигавшихся вместе с войсками с места на место, таких школ было открыто всего три. К началу 1863 года существовали училища в Воронеже, в Финляндии и училище войск Царства 211 Польского, которые вскоре были закрыты. Только с преобразованием старших классов кадетских корпусов в военные училища, когда получились некоторые сбережения в денежных средствах, в 1864–1865 годах приступили к открытию окружных юнкерских училищ в военных округах. Юнкерские училища предназначались для получения военного образования юнкерами и унтер-офицерами из вольноопределяющихся перед производством их в офицеры. Прохождение курса училищ сделано было обязательным для всех вольноопределяющихся, желавших приобрети право на производство в офицеры, и с 1868 года было прекращено производство нижних чинов в офицеры за выслугу лет. Как новый тип военно-учебного заведения юнкерские училища появились в 1864 году. По проекту, утвержденному 14 июля1864 года, их штат определен в 200 человек (рота). Юнкерские училища создавались при окружных штабах. Они именовались пехотными или кавалерийскими по городу нахождения. В конце 1864 года открылись Виленское и Московское юнкерские училища. В 1865 году организованы 8, а в 1866 году – еще 2 училища. В 1867 года образовано Оренбургское училище на 200 человек (в том числе 120 казачьих урядников Оренбургского, Уральского, Сибирского и Семиреченского казачьих войск). Позже было сформировано еще три училища. Таким образом, сеть юнкерских училищ создана очень быстро. Если к концу 1868 года было 13 училищ на 2130 человек, то к началу 1871 года – 16 училищ на 2670 пехотных, 270 кавалерийских и 405 казачьих мест. В 1878 года. Ставропольское и Оренбургское училища преобразованы в казачьи [5]. В 1863 году был создан специализированный руководящий орган военным образованием – Главное управление военно-учебных заведений (ГУВУЗ), которое просуществовало до Октябрьской революции 1917 года. В ведении ГУВУЗ находились кадетские корпуса, военные гимназии (прогимназии), юнкерские и военные училища. Не входили в систему ГУВУЗ и не подчинялись ему военно-морские учебные заведения, военные академии, артиллерийское, инженерное, военно-топографическое и иные специальные училища [4]. В период реформ под руководством военного министра Д.А. Милютина была создана четкая система подготовки офицеров. В эту систему входили юнкерские училища, созданные в 1864 году с целью «доставления низшим чинам регулярных войск и урядникам из дворян и обер-офицерских детей иррегулярных войск научного и строевого образования, необходимого для офицера» со сроком обучения два года; военные училища, которые были созданы на базе специальных классов после преобразования кадетских корпусов. Так были сформированы Константиновское (1859 год), Павловское (1863 год), Александровское (1863 год) и Оренбурское (1863 год) военные училища. В 1865 году на базе Николаевского училища гвардейских юнкеров было открыто Николаевское кавале212 рийское училище. Поступали в военные училища дети дворян, окончившие военные гимназии и кадетские корпуса. Срок обучения два года. Помимо пехотных и кавалерийских училищ продолжали действовать Михайловское артиллерийское, Николаевское инженерное, Военно-топографическое училища и офицерские школы [1]. В конце XIX века Военному министерству удавалось решать задачу подготовки обер-офицеров через юнкерские училища, однако давал о себе знать низкий уровень подготовки выпускников этих учебных заведений, что делало невозможным выдвигать их на более высокие должности, чем командир взвода. Было решено постепенно переводить юнкерские училища на учебный план военных училищ [2]. В начале XX в. после такого преобразования Московского, Киевского и Елисаветградского кавалерийского оставалось 10 юнкерских училищ: 7 пехотных (Петербургское, Виленское, Казанское, Одесское, Чугуевское, Иркутское и Тифлисское), 1 кавалерийское (Тверское) и 2 казачьих (Новочеркасское и Оренбургское) [5]. К 1911 году подготовка общевойсковых обер-офицеров была переведена на базу военных училищ. Среди военных училищ к началу XX века действовало три пехотных (Павловское, Константиновское, Александровское), одно кавалерийское (Николаевское) и два казачьих училища (Новочеркасское, Иркутское). Штат пехотных училищ – 300 обучаемых, кавалерийского – 250. После реорганизации в 1911 году юнкерских училищ всего стало 13 пехотных, 3 кавалерийских, 2 казачьих училища и военно-училищные классы Пажеского корпуса. Переход к военным училищам позволило не только поднять уровень образования обер-офицерского звена, но и поднять штатное число учащихся в училищах с 1800 в 1903 году до 5600 человек в 1911 году[2]. В связи с увеличением численности обучающихся Военное ведомство столкнулось с рядом проблем. Одна из них связана с попытками дворянства оградить офицерский корпус от выходцев из других сословий. В начале XX века в училищах обучалось детей дворян более 50%, офицеров и чиновников около 40%, остальные дети духовенства (0,2%), казаков (3%) и иностранных поданных (0,6%). Но острая нехватка хорошо подготовленных офицеров привело к поиску компромисса. Так, в 1905 году было решено разделить училища на две группы: первую группу составляли училища, на которые распространялось право приема в кадетские корпуса, а во вторую – остальные училища. Окончившие училища первой группы пользовались правом выбора при назначении в войска. В первой группе обучалось детей дворян, офицеров и чиновников – 96%, во второй группе – 60%, остальные во второй группе включали дети духовенства 2,1%, казаков – 5,61%, купцов и почетных граждан – 13,78%, мещан – 12,27%, крестьян – 6,19%, иностранцев – 0,24%. Какие-либо сословные ограничения при поступлении в военные училища были отменены только в 1914 году [2]. 213 С началом Первой мировой войны пришлось срочно переходить на краткосрочные курсы от 3-х до 6-ти месяцев. Ускоренные выпуски превысили нормальные в 1914 году более чем в 3 раза, в 1915 году – в 9 раз, в 1916 году – 12 раз. В 1914 году выпущено до войны 2831 человек, по ускоренному выпуску 9914 человек. В 1915 году по ускоренному выпуску 18999 офицеров и в 1916 году – 34906. В период войны дополнительно были открыты Сергиевское (г. Одесса), Николаевское (г. Киев) артиллерийские училища и Киевское инженерное училище. Однако офицеров не хватало. Одним из решений проблемы стали 3-х месячные школы прапорщиков, первые из которых были сформированы в 1914 году при запасных пехотных бригадах. Штат каждой школы был установлен в 200 человек. Вслед за этим были открыты школы в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе, Тифлисе, Иркутске на 400 человек каждая. К концу 1914 года уже действовало 13 школ. Дополнительно на летний период в зданиях кадетских корпусов было открыто 10 временных школ, рассчитанных на подготовку 2500 офицеров. В общем, в 1915 году через школы прапорщиков армия получила 29820 прапорщиков пехоты и 402 прапорщика инженерных войск. В 1916 году действовало 38 школ, рассчитанных на 18970 офицеров. Три выпуска этих школ дали 50350 офицеров [2]. Подготовка офицеров для казачьих войск осуществлялась в специальных учебных заведениях. К началу Первой мировой войны в России было два казачьих военных училища – Новочеркасское и Оренбургское. Первым начальником Оренбургского училища 22 декабря 1867 года стал полковник В.И. Котов, который первым своим приказом объявил училище открытым. С данного времени и до 1917 года эта дата отмечалась как день образования училища. Самое открытие состоялось 20 декабря того же года. В 1876 году штат был увеличен до 300 юнкеров.18 апреля 1878 года училище было переименовано в Оренбургское казачье юнкерское училище (со штатом в 250 человек) Оренбургского, Сибирского, Уральского, Семиреченского казачьих войск и башкирского полка. Причем юнкера младшего класса пехотных регулярных частей были переведены в Казанское пехотное юнкерское училище, а в Оренбургском училище остались только казаки. Фактически с этого года училище является вдвойне специальным учебным заведением, оно не только военное, но и казачье. В 1898 году при училище было реорганизовано из двухклассного в трехклассное с переводом в состав училища казачьего отдела Иркутского юнкерского училища и установлением штатов на 120 юнкеров всех казачьих войск, кроме Донского, так как в Новочеркасске имелось аналогичное училище. В 1905 году училище, взамен подчинения начальнику штаба Казанского военного округа, было подчинено наказному атаману Оренбургского казачьего войска. 27 августа 1908 года училище переподчинено непосредственно Главному управлению военно-учебных заведений. 31 мая 1910 года переименовано в Оренбургское казачье училище [5]. 214 Иначе шла подготовка летного и инженерно-технического состава для авиации России. До 1910 года эта проблема решалась путем обучения офицеров в авиационных школах за границей. В марте 1910 года во Францию были командированы 6 офицеров – будущих пилотов и 6 нижних чинов – мотористов. В июле 1910 года первым дипломированным военным летчиком России стал обучавшийся во французской авиашколе лейтенант Черноморского флота С.Ф. Дорожинский. Но подобная ситуация не удовлетворяла потребности армии в авиационных кадрах, поэтому в мае 1910 года в Гатчине под Санкт-Петербургом был открыт авиационный отдел Офицерской воздухоплавательной школы отдела воздушного флота (ОВФ). В связи с невозможностью осуществлять обучение круглый год из-за погодных условий, 24 ноября 1910 года была открыта в г.Севастополе авиационная школа ОВФ. Ее возглавил начальник службы связи Черноморского флота и председатель Севастопольского аэроклуба капитан 2 ранга В.Н. Кедрин. Первый набор составил 14 офицеров. Обучение включало в себя: теоретические курсы в Петербургском политехническом институте имени Петра Великого, практические полеты на базе Севастопольской школы авиации ОВФ, сдача экзамена [3]. Таким образом, накануне Первой мировой войны и в период самой войны происходила постоянная корректировка системы подготовки офицерских кадров исходя из сложившихся условий. Библиографический список 1. Аршинов, А.В. Система военно-учебных заведений по подготовке офицерских кадров в российской армии XVII-XIX веков / А.В. Аршинов, Ю.К. Юмашев // Военная мысль. – 1996. – № 1. – С. 71–78. 2. Бескровный, Л.Г. Армия и флот России в начале XX века / Л.Г. Бескровный. – М.: Наука, 1986. – С. 31–35. 3. Герасимов, В.Л. Создание системы подготовки авиационных кадров флота в годы Первой мировой войны / В.Л. Герасимов // Военноисторический журнал. – 2003. – № 7. – С. 32–37. 4. Островский, А.В. Большинство юнкеров и кадетов остались верны монархии / А.В. Островский // Военно-исторический журнал. – 2001. – № 7. – С. 58–62. 5. Стрелец, Р.В. История Оренбургского казачьего училища (1867– 1920) / Р.В. Стрелец, А.В. Гирин // На защите Родины: сб.статей. – Оренбург, 2008. 6. Харламов, В.И. Военное образование в России в XVIII веке / В.И. Харламов // Военно-исторический журнал. – 1997. – № 4. – С. 50–59. 215 УДК 351.74+93 В.М. Шадрин ВОЕННО-ПОЛИЦЕЙСКИЕ ФУНКЦИИ КАЗАКОВ ОРЕНБУРГСКОГО ВОЙСКА НА НИЖЕГОРОДСКОЙ ЯРМАРКЕ (ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIX ВЕКА) В статье освещается более чем полувековая деятельность казаков Оренбургского войска по обеспечению порядка на Нижегородской ярмарке и обеспечению безопасности ведущих к ней торговых путей Военно-полицейская деятельность казаков показана во всем многообразии ее форм: несение караульной и постовой службы, «поимка воров, преследование и истребление разбойников, рассеяние запрещенных законом скопищ; усмирение неповиновений и буйств». Ключевые слова: Оренбургское казачье войско, Макарьевский торг, Нижегородская ярмарка, военно-полицейские функции, безопасность, внутренняя стража. Основное назначение оренбургского казачества вплоть до середины XIX века заключалось в экономическом освоении Оренбургского края и его обороне от набегов кочевников Киргиз-кайсацкой степи. Но кроме выполнения этой задачи, казачье войско постоянно исполняло и разнообразные военные и полицейские функции, выступая в качестве составной части силовых структур Российской империи. Более сорока лет, ежегодно из войска посылался отряд казаков для поддержания порядка и обеспечения безопасности на Нижегородской (Макарьевской) торгово-промышленной ярмарке. Ярмарка являлась объектом повышенного внимания царского правительства, военного ведомства и губернаторской власти. Вся история Нижегородской (Макарьевской) ярмарки тесно связана с историей становления и развития охранительной системы государства и в значительной степени с одним из элементов этой системы – казачеством Урала, наряду с полицией, жандармерией и внутренней стражей достойно обеспечившим «тишину и спокойствие» на ярмарке. Рождением своим ярмарка обязана возникшей в первой четверти XVII в. примонастырской торговле на левом берегу Волги, в 80 верстах от Нижнего Новгорода, у стен обители преподобного Макария. Макарьевский торг обратил на себя внимание московского правительства, и с середины XVII века ярмарка была признана официально В конце XVIII века поток купцов на ежегодные торги Макарьевской ярмарки значительно возрос. Увеличение торгующих, требовало лучшей охраны порядка. 216 Макарьевская ярмарка в конце ХVIII – начале ХIХ вв. являлась крупнейшей в России и в Европе. По своим оборотам она превышала вторую по значимости ярмарку России – Ирбитскую ярмарку на 20–25%. Лейпцигская ярмарка по своим оборотам в это время уступала Макарьевской ярмарке 4, с. 4 . У Макарьевского монастыря ярмарка просуществовала до 1816 года, когда 18 августа сильнейший пожар уничтожил практически все торговые строения. По «Высочайше утвержденному положению Комитета Министров, объявленному Сенату Министром внутренних дел» от 15 февраля 1817 г. Макарьевская ярмарка была переведена в Нижний Новгород, и уже летом 1817 г. там проводилась торговля во временных «балаганах» 1 . Официально за ярмаркой сохранялось прежнее название, затем она стала называться Нижегородская ярмарка. С 1817 г. начинается регулярная служба оренбургских казаков по обеспечению «тишины и спокойствия» на Нижегородской ярмарке. По приказу оренбургского военного губернатора князя Г.С. Волконского в Нижний Новгород на Макарьевскую ярмарку были командированы казаки под начальством есаула Михайлова. Отряд был сформирован из казаков четвертого и пятого кантонов 11 , в составе 9-ти офицеров, 12-ти урядников, 300 станичных казаков и одного казака Оренбургского казачьего полка. Местом сбора отряда был город Самара. Из своих станиц к месту сбора казаки добирались самостоятельно. В Нижнем Новгороде отряд поступил в подчинение нижегородскому губернатору. Казаки были разделены на две равные части, одна из которых, в составе 4 офицеров, 5 урядников и 151 казака была направлена в распоряжение уездных земских исправников. Команда эта содержала пикеты в Арзамасском, Княгинском, Макарьевском, Васильсурском, Нижегородском, Горбатовском, Семеновском и Балахнинском уездах. В обязанности казаков входило содержать караулы по дорогам, охранять купеческие обозы и всех проезжающих на ярмарку и обратно от разбойников и грабителей, задерживать нищих и бродяг, беспаспортных и дезертиров, во множестве сходившихся в Нижний ежегодно с начала навигации на Волге и Оке и особенно к началу ярмарки; задержанные доставлялись в уездные земские суды. Оставшиеся 5 офицеров, 7 урядников и 150 казаков были расположены за рекой Окой в ближайших деревнях и несли патрульную и постовую службу непосредственно на ярмарке. По окончании ярмарки, 28 августа, отряд выступил из Нижнего и прибыл в Самару 19 сентября. Из Самары казаки были распущены по станицам. Все последующие годы, примерно таков был порядок расстановки казаков и несения ими службы на ярмарке. В следующем 1818 г., 10 офицеров, 26 урядников и 286 казаков несших полицейскую службу на ярмарке под начальством есаула Пастухова, получили благодарность в приказе по Оренбургскому корпусу за № 94 1 . 217 Всего, с 1817 по 1839 г., на ярмарку в Нижний Новгород было послано из казачьего войска 22 трехсотенных отряда1. Командировано 7080 казаков. Военно-полицейская служба казаков на ярмарке была хотя и не столь опасна и беспокойна, как на Оренбургской пограничной линии, но также достаточно обременительна, поскольку на летние месяцы отрывала их от дома и хозяйства. В целом казаки несли службу добросовестно. Вместе с тем имели место и негативные явления, выразившиеся в том, что казаки несшие службу на ярмарке вели себя на ней порой, как в завоеванном городе. Примером попыток бороться с злоупотреблениями со стороны полиции и казаков на ярмарке, служит распоряжение нижегородского военного губернатора генерал-майора А.А. Одинцова от 24 июля 1864 г. «Озабочиваясь сохранением имущества забираемых под стражу за пьянство и другие проступки против общественного благочиния лиц, я строго предписал, чтобы казаки и полицейские чины не обыскивали и не отбирали денег и вещей от арестуемых, но доставляли бы с ними все на главную гауптвахту и сдавали под расписку находящегося там командированного мною титулярного советника Архангельского, который записывает деньги в книгу, выданную от коменданта, и обязан находиться на гауптвахте при обысках представляемых казаками лиц и жить там в дежурной офицерской комнате…» 7 . Именным указом от 20 июня 1839 г., объявленным командиру Оренбургского корпуса, высочайше повелевалось: командировать впредь на ярмарку от Оренбургского казачьего войска вместо трехсотенного отряда, целый полк из 571 человека 2 . В нормативном акте отмечалось, что 300 человек должны нести службу на ярмарке, а остальные в уездах. В 1840 г. на очередную службу в Нижний Новгород был назначен полк № 14 под начальством есаула Шрейдера. В составе 19 офицеров, 20 урядников и 571 казака. Местом сбора полка была станица Чебаркульская. Из станицы полк выступил 23 апреля, имея 609 строевых и 305 вьючных лошадей и 40 повозок. В Нижний Новгород полк прибыл 7 июля. Как и в прошлые годы, одна часть полка несла службу на ярмарке, другая была распределена по 8 уездам. После окончания работы ярмарки, полк 11 сентября выступил в обратный путь и прибыл в Чебаркульскую 23 ноября, где и был распущен. Следовавший в Нижний Новгород в 1841 г. полк № 15, принял 17 июня активное участие в тушении пожара в г. Свияжске, за что было объявлено Высочайщее Благоволение – монаршая награда в объявленном высочайшем приказе командиру полка есаулу Сычугову, зауряд-есаулу Шантарину и зауряд-хорунжим Завьялову и Фалькову (приказ по войску № 150) 6, с. 670 . Участвовали казаки и в «усмирении неповиновений и буйств». Начальник 4-х сотенного полка, командированного на ярмарку в Нижний Новгород в 1856 г., есаул Сысоев, рапортом от 27 июля доложил оренбургскому 1 Мы не располагаем данными о командировании казаков на ярмарку в 1819 г. 218 и самарскому генерал-губернатору графу В.А. Перовскому, что по предписанию нижегородского военного губернатора от 23 июня за № 6855, были командированы 1 офицер, 3 урядника и 50 казаков, «для приведения в повиновение крестьян Нижегородской губернии, Сергачского уезда, деревни Сурково, вотчины г. Рахманова». Крестьяне упорно уклонялись от повиновения помещичьей власти. 26 июля Сысоев рапортовал, что полусотня возвратилась в полк. Команда днем и ночью совершала разъезды по окрестным лесам для отыскания «разбежавшихся более 80 домохозяев; из них 30 человек пойманы казаками. Крестьяне были приведены в повиновение 5, с. 389 . «Отлично-усердная и ревностная служба» казаков, а также содержание ими караулов и постов на ярмарке, неоднократно отмечались в приказах по оренбургскому корпусу и казачьему войску. Например, за отличноусердную службу чинов четырехсотенного отряда на Нижегородской ярмарке в 1857 году пожалованы денежные награды из ярмарочных доходов Нижегородской ярмарки: двум есаулам – 123 руб., четырем сотникам единовременно годовое жалованье по казачьим окладам – по 88 руб. 80 к. серебром и одному хорунжему – 71 руб. 55 к., а также денежные награды урядникам и казакам 5, с. 525 . В мае 1859 г., приказом по Отдельному Оренбургскому корпусу, обер офицерам и казакам бывшим на службе в 1858 г. на Нижегородской ярмарке вручены различные награды по представлению Нижегородского военного губернатора. В частности, казаку Леонтию Плешкову три рубля серебром и звание урядника 3, с. 212 . В приказе за № 258 – за отличное благоустройство, чистоту и порядок в Нижнем Новгороде и на ярмарке, во время Высочайшего там пребывания, офицерам объявлено Монаршее благоволение, а нижним чинам пожаловано по 25 к. серебром на человека 5, с. 526 . В военном сборнике сообщается о подвиге казака Кокшарова, который в 1861 г. в лесах Нижегородской губернии захватил один «шайку разбойников из пятерых человек, несмотря на то, что, защищаясь, они успели нанести ему тяжелые раны» 8, с. 114 . Приказом Военного министра от 2 декабря 1866 г. исполнение полицейской службы на Нижегородской ярмарке было возложено на казаков войска Донского. В 80-е годы в составе полицейской охраны ярмарки была организована отдельно от города ярмарочная полиция. Полицейские функции выполнял также ярмарочный врачебно-полицейский комитет. Оренбургские казаки приняли участие в обеспечении порядка на ярмарке и в эти годы. Так, 23 апреля 1882 г. из сотен Оренбургского казачьего войска, принимавших участие в Ахал-Текинской экспедиции, был сформирован Оренбургский казачий полк № 5. В июле месяце 1882 г. полк был включен в состав тринадцатой кавалерийской дивизии и расквартирован в Нижнем Новгороде. В июле 1885 г. полк поменял нумерацию и стал называться Оренбургским № 2 полком. В течение пяти 219 лет полк находясь в Нижнем обеспечивал безопасность горожан и порядок на проводимых ярмарках. В 1888 г. полк был переведен в Варшаву. В начале XX века, в период революционных событий, служба безопасности ярмарки была увеличена. «В виду переживавшегося времени, – пишет В.П. Мельников, – средства охраны наружного порядка на ярмарке были усилены. Кроме небольших кадров от московской и петроградской полиции, обычно командируемого сводного батальона, на ярмарке, как и в 1905 году, находилась сотня казаков 23-го Донского полка» 10 . Корреспондент газеты «Русское слово» 14 августа 1907 г. сообщает из Нижнего Новгорода: «Сегодня в дополнение к существующей на ярмарке охране прибыл еще отряд петербургской полиции. Ярмарку охраняют: временные и постоянные кадры собственной полиции, сводный батальон войск, конно-полицейская стража, казаки, драгуны, петербургская и московская полиция. Много охраны в банках, в Главном доме. Знаменитый Азиатский переулок с его трущобами проституток охраняется особенно строго – ходят вооруженные солдаты, дежурят драгуны. Ночью на улицах постоянные конные разъезды» 9 . Последним годом ярмарки стал 1916-й. Нижегородская ярмарка не дожила до своего столетия всего один год. Революция уничтожила ярмарку, которая к этому времени утратила какое-либо экономическое значение. Библиографический список 1. I ПСЗ. – Т. – XXXIV. – № 26677. 2. II ПСЗ. – Т. XIV. – № 12449. 3. Абрамовский, А.П., Оренбургское казачье войско в трех веках / А.П. Абрамовский, В.С. Кобзов. – Челябинск, 1999. 4. Богородицкая, Н.А. Нижегородская ярмарка. Исторический очерк / Н.А. Богородицкая. – Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 1991. 5. Материалы по историко-статистическому описанию ОКВ. Выпуск 12. 6. Материалы по историко-статистическому описанию ОКВ. Выпуск X. 7. Нижегородский ярмарочный листок. – 1864. – № 2. 8. Оренбургское казачье войско (военный сборник). – Оренбург, 1874. 9. С Нижегородской ярмарки // Русское слово. – 1907. – 14 августа (1 августа). 10. Систематический сборник приказов по военному ведомству и циркуляров главного штаба за время с 1 января 1861 г. по 1 октября 1882 г. – СПб., 1883. – № 260. 11. Центр 4 кантона – Оренбург, входили: г. Бузулук, станицы Тоцкая, Ольшанская, Бердская и др. Центр 5 кантона – станица Самарская, входили: Алексеевская, Борская, Мочинская и другие станицы. 220 УДК 93 И.В.Шведов ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И УРАЛ: ВЗГЛЯД С ПОЗИЦИЙ ЧЕЛОВЕКА ХХI ВЕКА В статье рассматриваются причины и последствия Первой мировой войны, показываются потери в живой силе русской армии, особенности системы подготовки резервов для действующих частей. Подробно показывается дислокация полков Казанского военного округа, отмечается вклад Урала в материально-техническое оснащение армии. Обращено внимание и на историю отечественной авиации, показан вклад в ее развитие уральцев. Ключевые слова: Первая мировая война, потери личного состава, мобилизационные резервы, Казанский военный округ, запасные части, подготовка офицерского состава, авиация, революция. Первая Мировая война по числу вовлеченных в ее круговорот людей и последствиям не имела себе равных в предшествующей истории человечества. Война продолжалась более 4 лет (с 1 августа 1914 года по 11 ноября 1918 года), втянув в кровавый конфликт население 38 стран или 1,5 миллиарда человек. В рядах противоборствующих армий оказалось свыше 70 миллионов офицеров, солдат и лиц вспомогательного персонала, непосредственно находившихся в военных структурах Антанты и Тройственного Союза. Только в одной России под ружье было поставлено около 16 млн человек. Из 521 дивизии стран Антанты – 288 (55,3%) были русскими. Несоразмерно с войнами предшествующего периода были и безвозвратные потери. До сегодняшнего дня военные историки спорят о числе потерь российских воинов – называются цифры от 511 тыс. до 1,2 млн погибших и умерших от ран и болезней солдат и офицеров. Точка в многолетних спорах была поставлена в 2001 году, когда коллективом авторов под руководством генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева были обнародованы результаты многолетней исследовательской работы в архивах Российской Федерации. Установлено, что безвозвратные демографические потери русской армии за период 1-й Мировой войны составили 2254369 человек, из них убито и умерло от ран – 1890369 чел., умерло от болезней, в плену и в результате других причин – 364 000 чел. [10, с. 326]. О том, насколько высокими были потери в частях действующей армии говорят такие данные. Дислоцировавшаяся до августа 1914 года на территории Урала 49-я пехотная дивизия (193, 194, 195, 196-й пехотные полки и 49-я артиллерийская бригада) за годы войны 12 раз поменяла полностью свой состав. Аналогичное положение сложилось и 48-й пехотной дивизией [5, с. 33]. Высокими оказались и потери в командном составе. Известный российский историк С.В. Волков считает, что в 1914–1917 гг. убыль офицерского 221 состава, включая военных чиновников, составила 71298 чел. [2, с. 91]. Комиссия генерала Кривошеева дает несколько иные цифры потерь командного состава – 51399 чел., включая и небоевые потери [10, с. 326]. К 1917 году в пехотных полках оставалось всего по 2–3 офицера довоенного времени (как правило, командир полка и один из командиров батальона), остальные являлись выпускниками военных училищ ускоренной подготовки и многочисленных школ прапорщиков. Наиболее массовыми стали школы прапорщиков, работавшие по трехмесячному курсу. Если в 1914 году в России действовало 13 таких школ, то в 1916 – 38. Три выпуска этих школ в 1916 году дали русской армии 50350 прапорщиков [1, с. 31]. Особенностью школ прапорщиков было то, что в них кроме лиц, имевших полное среднее образование, зачисляли отличившихся в боях солдат и казаков. Кроме того, чин прапорщика в соответствии со Статутом присваивался и полным Георгиевским кавалерам. Одна из таких школ – Оренбургская, размещалась на территории Урала, успев сделать несколько выпусков прапорщиков пехоты. Таким образом, за годы Мировой войны офицерский корпус значительно демократизировался, что обусловило в 1917 году массовый переход офицеров младшего звена на сторону революционной власти [6]. Война потребовала мобилизации сил фронта и тыла. Увеличившейся в 8,5 раза в сравнении с довоенным периодом, русской армии за период 1914–1917 гг. было поставлено 9,64 млн т муки, 8,74 млн т мяса, 1,48 млн т крупы, 8,73 млн т мяса, около 0,52 млн т жиров и много другого продовольствия и фуража. Государственные структуры, а также организации Всероссийского Союза земств и городов (Земгор) поставили в действующую армию более 86 млн пар обуви, 76 млн пар нижнего белья, 39 млн телогреек, около 7 млн пар валенок, 5 млн штук бараньих тулупов и «романовских» полушубков. Урал в годы Мировой войны стал и крупным центром военного производства. В первую очередь война вызвала увеличение потребностей в артиллерийских орудиях, стрелковом оружии, боеприпасах, снаряжении и воинской амуниции. Если перед войной Ижевский оружейный завод, являвшийся одним из трех работавших в России подобного рода производств, выпускал около 80 тыс. винтовок и 400 тыс. стволов, то в 1915 году он выпустил 306529, в 1916 году 504871, в 1917 году – 505863 винтовки. Много это или мало – показывает сравнение с другими заводами. В частности, Сестрорецкий оружейный завод в 1914 году изготовил 59000 винтовок, в 1915 – 73968, в 1917 – 147762 винтовки системы Мосина [6]. На выпуск военной продукции было переведено большинство из действовавших в регионе предприятий. Металлургические предприятия стали производить сортовое железо и сталь, необходимые для военного производства. По заказам комитетов – Главного по снабжению армии и Военнопромышленного, заводы Урала выпускали армейские кухни, полевые бани, 222 шанцевый инструмент, бомбы, ручные гранаты, мины, артиллерийские снаряды, винтовочные патроны, наладили производство динамита. Урал являлся и крупнейшим центром по формированию воинских частей и подготовке резервов для действующей армии. Казанский военный округ, образованный в 1881 году, к началу Мировой войны являлся одним из самых крупных тыловых округов России. На его территории размещались 16-й армейский корпус (41, 45, и 47 пехотные дивизии, 5-я кавалерийская дивизия, 16-й мортирный дивизион и 1 и 2 саперные батальоны) и 24-й армейский корпус (48, 49-я пехотные дивизии, 1 и 2 –я Оренбургские отдельные казачьи сотни 24-й мортирный дивизион и 24-й саперный батальон). Кроме пехотных и артиллерийских частей на территории округа размещались и земли двух казачьих войск – Уральского и Оренбургского, выставивших на фронт в общей сложности 27,5 конных полков, 10 артиллерийских батарей, 45 Отдельных сотен и 6 конвойных полусотен. К концу декабря 1916 года на фронте находилось более 1 тыс. офицеров и 45 тыс. казаков [4, с. 216]. С Урала на фронт ушло немало частей, в том числе и 49-я пехотная дивизия. В последней находился 196-й пехотный Инсарский полк. Часть полка (штаб и 3 роты) во главе с командиром полковником Н.А. Киленин размешались В Златоусте и семь рот в т.н. «Красных казармах» в Челябинске. По две роты дислоцировались в Миасском, Юрюзанском и КатавИвановском заводах. Кстати, 1-й бригадой этой дивизией до конца декабря 1914 года командовал генерал-майор Лавр Георгиевич Корнилов. В 1917 году именно он стал Главнокомандующим Русской армией и за отказ подчиняться Временному правительству был объявлен мятежником, арестован и смещен с поста. После объявления мобилизации из состава Инсарского полка был выделен батальон, на основе которого был сформирован 336-й пехотный Челябинский полк (командир полковник Николенко). В числе второочередных полков, сформированных на Урале были 329-й Бузулукский, 330-й Златоустовский, 331-й Орский, 334-й Ирбитский и ряд других частей, достойно воевавших на полях сражений 1-й Мировой войны. Для подготовки призываемых в армию ратников запаса и новобранцев, в регионе была сформировано несколько десятков запасных батальонов. В 1916 году батальоны переформированы в запасные полки. В частности, в Челябинске размещался штаб 32-й запасной пехотной бригады (командир генерал-майор П.Н. Кареев) и два полка – 109-й и 163-й. В городе находились и другие запасные части, а также 101 и 141 сводные эвакуационные госпитали. Кроме того, на территории современной Челябинской области подготовку маршевых подразделений готовили на базе 128-го запасного пехотного полка (г. Златоуст) и 131-го (г. Троицк). Пополнения для казачьих частей готовились на базе запасных Оренбургских казачьих полков – 2-го (Верхнеуральск) и 3-го (Троицк). 223 Особую страницу в истории 1-й Мировой войны составляет участие русских войск в боевых действиях в Европе. В 1916 году на Салоникский фронт и во Францию было отправлено несколько Особых пехотных бригад, одна из которых – 3-я, формировалась на Урале. 5 и 6-й Особые пехотные полки приняли участие в боях в провинции Реймс, покрыв свои знамена боевой славой [3, с. 205]. Причастен Урал и к истории становления Отечественной авиации, впервые сказавшей о себе, как о грозном оружии, именно в годы 1-й Мировой войны. Как ни парадоксально, но среди первых отечественных летчиков оказались казаки Уральского и Оренбургского войск. Уралец капитан Г.Г. Горшков, освоивший технику полетов еще до войны, стал командиром первого соединения тяжелых кораблей «Илья Муромец». Именно под его руководством прошло первое массовое бомбометание в феврале 1915 года. В ходе этого налета противнику был нанесен ощутимый урон, что позволяет считать эту дату временем рождения российской фронтовой бомбардировочной авиации. Первым капитан Горшков провел и воздушную разведку – на самолете он прошел над тылами противника более 400 верст, засняв на фотоаппарат наиболее важные транспортные узлы немецкого тыла. Отважный летчик полковник Г.Г. Горшков, не принявший пролетарской власти, был расстрелян в Бутырской тюрьме в августе 1919 года. Заметный след в истории авиации оставил и подъесаул Оренбургского казачьего войска А.Т. Кожевников. Став летчиком-истребителем, он выполнил несколько десятков боевых вылетов, сбил вражеский аэроплан, за что был удостоен Георгиевского оружия [9, с. 123]. В отличие от полковника Горшкова, подъесаул Кожевников Советскую власть принял и честно ей служил, в годы гражданской войны был отмечен орденом Красного Знамени. В мирное время командовал авиацией Белорусского военного округа, награжден орденом Трудового Красного Знамени Белорусской ССР. Затем возглавлял командный факультет и кафедру оперативного искусства Военновоздушной Академии им. Н.Е. Жуковского. В сентябре 1935 года комдив Кожевников возглавил авиацию Уральского военного округа, принимал активное участие в создании Челябинской школы летчиков-наблюдателей. В марте 1938 года он был необоснованно арестован и вскоре по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре расстрелян. Реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления в 1956 году. Участники 1-й Мировой войны – герои и ее жертвы в советское время оказались в глухом забвении в связи с тем, что она пролетарской властью была объявлена империалистической и антинародной. Почти столетие замалчивалось, что в войне погибло более двух миллионов человек, над памятью воинов глумились, создавая бастионы лжи и несправедливых обвинений. И только в начале второго десятилетия третьего тысячелетия положение резко изменилось – президент Российской Федерации В.В. Путин обратил внимание членов Совета Федерации на то, что «…этой войны нет 224 в нашей истории, нет в наших учебниках, нет даже памятной даты, нет даже места, где можно было бы положить цветы в память погибших» [8]. Лед тронулся. В соответствии с обращением главы государства Государственная Дума приняла законопроект, получивший одобрение Совета Федерации, устранявший историческую несправедливость. 31 декабря 2012 года Президент В.В. Путин подписал Закон «О внесении изменений в статью Федерального Закона «О днях воинской славы и памятных датах России». В целях увековечения памяти российских воинов, перечень памятных дат России дополнен новой – 1 августа – Днем памяти российских воинов, погибших в 1-й Мировой войне 1914–1918 годов [7]. Несколько раньше – 21 июня 2011 года – В.В. Путин принял участие в открытии Мемориала памяти солдат и офицеров Русского Экспедиционного корпуса, воевавшего в 1-ю Мировую на Западном фронте. Решение о создании мемориала было принято Председателем Правительства Российской Федерации В.В.Путиным и Премьер-министром Франции Ф. Фийоном во время российско-французской межправительственной комиссии в Рамбуйе 27 ноября 2009 года. Памятник установлен в центральной части Парижа на набережной Сены, рядом с мостом Александра III. Несколько позже памятник русским солдатам, павшим за Францию, был установлен в городе Мурмелон в провинции Реймс. Аналогичная работа ведется сегодня и в России. В частности, глава исполнительной власти Челябинска С.В. Давыдов объявил о принятом решении – воздвигнуть памятник участникам 1-й Мировой войны в районе современной областной клинической больницы. На месте старого тракта, по которому на войну уходили полки и маршевые роты, формировавшиеся в Челябинске. Библиографический список 1. Бескровный, Л.Г. Армия и флот России в начале ХХ в. Очерки военноэкономического потенциала / Л.Г. Бескровный. – М.: Наука, 1986. – С. 31. 2. Волков, С.В. Русский офицерский корпус / С.В. Волков. – М.: Воениздат, 1993. – С. 91. 3. Данилов, Ю.Н. Русские отряды на французском и македонском фронтах. 1916-1918 гг. / Ю.Н. Данилов. – М.: Куликово поле: Киммерийский центр, 2010. – С. 205. 4. История казачества Азиатской России. В 3 томах. – Екатеринбург, 1995. – Т. 2. – С. 216. 5. Кобзов, В.С., Народная милиция Урала в период Февральской революции / В.С. Кобзов, В.И. Романов. – Челябинск: Челябинский юридический институт МВД, 2010. – С. 33. 6. Махрова, Т.К. Казачество Урала и власть / Т.К. Махрова. – М.: Глобус, 2004. 225 7. О внесении изменений в статью 1.1 Федерального Закона «О днях воинской славы и памятных датах России: федер. закон // Российская газета. – 2013. – 6 января. 8. Российская газета. – 2012. – 6 июля. 9. Семенов, В.Г. Трагическая судьба летчика-казака А.Т. Кожевникова / В.Г. Семенов // Оренбургское казачье войско: поиски, находки, открытия. – Челябинск, 1999. – С. 123. 10. Федосеев, С.А. «Пушечное мясо» Первой мировой. Пехота в бою / С.А. Федосеев. – М.: Яуза: Эксмо, 2009. – С. 326. 226 СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ Андреева Таисья Анатольевна, доцент кафедры истории России Института гуманитарного образования Челябинского государственного университета, кандидат исторических наук, доцент; Балагурова Наталья Николаевна, доцент кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин факультета Подготовки сотрудников правоохранительных органов Южно-Уральского государственного университета (НИУ), кандидат юридических наук; Баранов Сергей Валерьевич, начальник лаборатории 12 кафедры БПАВ филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина»; Барашков Сергей Борисович, доцент 12 кафедры БПАВ филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина»; Быков Владимир Петрович, старший преподаватель 11 кафедры «Самолетовождение» филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск), кандидат педагогических наук; Васильев Михаил Александрович, старший преподаватель 13 кафедры БУА и УВД филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск); Власова Ирина Михайловна, старший преподаватель кафедры иностранных языков филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск); Волков Евгений Владимирович, профессор кафедры истории России Южно-Уральского государственного университета (НИУ), доктор исторических наук, доцент; Гизатуллин Рауф Назипович, доцент кафедры профессиональной педагогики, истории и философии Уральской государственной академии ветеринарной медицины (г. Троицк); Гурский Валентин Владимирович, сотрудник отдела безопасности ЧелГУ, кандидат философских наук; Джунджузов Степан Викторович, доцент кафедры истории Оренбургского государственного университета, кандидат исторических наук, доцент; Завершинский Владимир Иванович, помощник секретаря Совета национальной безопасности Российской Федерации, генерал-полковник (г. Москва); Зекрист Рида Эриковна, профессор кафедры гуманитарных наук Костанайского социально-технического университета, кандидат философских наук (Республика Казахстан); Зуев Сергей Васильевич, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин факультета Подготовки сотрудников правоохранительных органов Южно-Уральского государственного университета (НИУ), доктор юридических наук, доцент; Иванов Дмитрий Евгеньевич, старший помощник начальника учебно-методического отдела филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск); 227 Кадочников Александр Иванович, доцент 11 кафедры «Самолетовождение» филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск), кандидат педагогических наук, доцент; Калмыков Валерий Витальевич, доцент кафедры безопасности жизнедеятельности Уральского государственного университета физической культуры, кандидат исторических наук; Кобзов Владимир Серафимович, профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск), доктор исторических наук, профессор; Ковин Владимир Николаевич, доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск), кандидат исторических наук, доцент; Конюченко Андрей Иванович, профессор кафедры истории Института гуманитарного образования Челябинского государственного университета, доктор исторических наук, доцент; Короткевич Алексей Альбертович, старший преподаватель 13 кафедры БУА и УВД филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск) Красножон Оксана Владимировна, адъюнкт кафедры теории государства и права Санкт-Петербургского университета МВД России; Кузнецов Владимир Александрович, профессор кафедры философии Челябинского государственного университета, доктор исторических наук, доцент; Лялина Лилия Юрьевна, доцент кафедры гуманитарных и социальноэкономических дисциплин филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск), доцент; Майоров Андрей Владимирович, заведующий кафедрой государственных и гражданско-правовых дисциплин факультета Подготовки сотрудников правоохранительных органов Южно-Уральского государственного университета (НИУ), кандидат юридических наук, доцент; Махрова Татьяна Кимовна, профессор кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин факультета Подготовки сотрудников правоохранительных органов Южно-Уральского государственного университета (НИУ), доктор исторических наук, доцент; Мацына Андрей Иванович, доцент кафедры гуманитарных и социальноэкономических дисциплин филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск), кандидат философских наук; Медведев Олег Владимирович, писатель (г. Екатеринбург); Мищенко Игорь Евгеньевич, начальник 2 курса факультета № 2 филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск); 228 Морозова Зоя Олеговна, преподаватель Уральской государственной академии ветеринарной медицины (г. Троицк), кандидат исторических наук; Мухаметов Фарит Федорович, профессор кафедры истории Троицкого филиала Челябинского государственного университета, доктор исторических наук, доцент; Нефедов Дмитрий Владимирович, начальник учебно-методического отдела филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск), доктор технических наук, профессор; Нижник Надежда Степановна, профессор кафедры теории государства и права Санкт-Петербургского университета МВД России, доктор юридических наук, профессор; Нижников Сергей Анатольевич, профессор кафедры истории философии Российского университета дружбы народов, доктор философских наук, профессор (г. Москва); Панасенко Юрий Александрович, заместитель начальника филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск) по учебной и научной работе, кандидат педагогических наук, доцент; Пирожок Светлана Сергеевна, адъюнкт кафедры теории государства и права Санкт-Петербургского университета МВД России; Романов Владимир Иванович, заместитель председателя Правительства Свердловской области, кандидат исторических наук (г. Екатеринбург); Рыбина Елена Викторовна, заведующая кафедрой иностранных языков филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск); Семенов Владимир Геннадьевич, заместитель заведующего кафедрой истории Отечества и социально-политических теорий Оренбургского государственного педагогического университета, кандидат исторических наук, доцент; Семенченко Ирина Васильевна, профессор кафедры социальноправовых и гуманитарных наук Южно-Уральского государственного университета (НИУ) (филиал в г. Златоусте), доктор исторических наук, доцент; Сичинский Евгений Павлович, директор института повышения квалификации работников профессионального образования Челябинской области, доктор исторических наук, доцент; Соглаев Вадим Викторович, заведующий кафедрой «Философия, история и право» Челябинского филиала Финансового университета при Президенте Российской Федерации, кандидат педагогических наук, доцент; Тренин Николай Александрович, доцент 13 кафедры БУА и УВД филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск), кандидат военных наук; Тюльпанов Фарид Муллагалиевич, доцент кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин факультета подготовки сотрудников правоохранительных органов Южно-Уральского государственного 229 университета (НИУ), кандидат юридических наук, доцент – «Чрезвычайные экологические ситуации в период войн и военных конфликтов»; Фадейкин Олег Алексеевич, начальник 12 кафедры БПАВ филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск); Хайрулин Шамиль Шамильевич, заведующий кафедрой гуманитарных и социально-экономических дисциплин филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск), кандидат педагогических наук, доцент; Шадрин Владимир Михайлович, профессор кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Челябинского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент; Шведов Игорь Валерьевич, начальник филиала ВУНЦ ВВС «ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Челябинск). 230 СОДЕРЖАНИЕ Андреева Т.А. Кино и война: восприятие взрослых и детей ..................... 3 Балагурова Н.Н. Совершенствование правовых основ военного строительства как одно из условий обеспечения военной безопасности Российской Федерации ........................................................... 7 Барашков С.Б. Создание, внедрение и эксплуатация системы дистанционного обучения в вузе ................................................................... 12 Быков В.П. Развитие международного гуманитарного права, применяемого в вооруженных конфликтах .................................................. 20 Власова И.М. О развитии профессиональной коммуникативной компетенции у курсантов военных вузов ............................................................... 26 Волков Е.В. Теория военного господства в воздухе А.Н. Прокофьева-Северского (из истории российской эмиграции в США) .......................................................................................... 30 Гизатуллин Р.Н. Учебные заведения Троицка в годы Первой мировой войны (по страницам местной печати).......................................... 33 Гурский В.В. Боевое применение авианосно-ударных групп (АУГ) Черноморским флотом во время Первой мировой войны .......................... 38 Джунджузов С.В. Привлечение Ставропольских крещеных калмыков к полицейско-охранительной службе (1739-1839 гг.) ................................. 42 Завершинский В.И. Оренбуржцы Лейб-гвардии Сводно-казачьего полка в годы Первой мировой войны ............................ 48 Зекрист Р.Э. Основные формы и технологии воздействия власти на формирование личности в условиях глобализации: современная война .......................................................................................... 53 Зуев С.В. Внутренние и внешние факторы развития преступности в России в годы Первой мировой войны............................... 60 Кадочников А.И. Ограничения на право вооруженных конфликтов ........ 64 Калмыков В.В. Участие войсковых подразделений в борьбе с уголовной преступностью на Южном Урале в годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы .................. 69 Кобзов В.С. 6-й Особый пехотный полк во Франции ............................... 75 Ковин В.Н. Воззрения А.В. Суворова и нормы международного гуманитарного права ....................................................................................... 83 Конюченко А.И. Русины Галиции в годы Первой мировой войны .......... 88 Красножон О.В. Журналы Министерства внутренних дел – об отношении к военнопленным в годы Первой мировой войны.............. 94 Кузнецов В.А. Подвиги оренбургских казаков в Первой мировой войне................................................................................. 98 Лялина Л.Ю. Отношение населения Оренбургской губернии к Первой мировой войне................................................................................. 104 Майоров А.В. Уголовно-правовое обеспечение военной безопасности .. 108 Махрова Т.К. Первая мировая война и проблемы беженства (по материалам тыловой Оренбургской губернии) ..................................... 114 231 Мацына А.И. Первая мировая: геноцид как крайняя форма ксенофобии........................................................................................... 122 Медведев О.В. Роль военного руководства России в судьбоносные моменты страны, армии, человека на примере 1914 года ...................................................................................... 126 Мищенко И.Е. Актуальность профилактики девиантного поведения в курсантской среде ..................................................................................................... 132 Морозова З.О. Участие 1-го Оренбургского казачьего полка в битве у д. Ярославице .................................................................................. 135 Мухаметов Ф.Ф. Лечение раненых в г. Троицке в годы Первой мировой войны ................................................................................... 139 Нефедов Д.В., Иванов Д.Е. Проблемные вопросы повышения качества военного образования ..................................................................... 143 Нижник Н.С. Женщины и война: проблемы трансформации социального статуса в годы Первой мировой войны .................................. 146 Нижников С.А. Противиться ли Злу насилием? Вот в чем вопрос! ........ 152 Панасенко Ю.А. Управление качеством образования как система управленческих действий.......................................................... 157 Пирожок С.С. О формах реализации социальной политики российского государства в годы Первой мировой войны .......................... 162 Романов В.И., Кобзов В.С. 18-й Оренбургский казачий полк на полях сражений Первой мировой войны ................................................. 165 Рыбина Е.В. Профессионально-дискуссионные и ролевые игры в профессиональной иноязычной подготовке курсантов военного авиационного вуза .................................................................. 172 Семенов В.Г. Забытое имя ...................................................................... 178 Семенченко И.В. Организация земствами Урала медицинской помощи раненым в годы Первой мировой войны ....................................... 181 Сичинский Е.П. Полиция Южного Урала в годы Первой мировой войны ................................................................................... 186 Соглаев В.В. Педагогические условия формирования готовности будущих офицеров к патриотическому воспитанию .................................. 191 Тренин Н.А., Васильев М.А., Короткевич А.А. Организация работы с личным составом в Вооруженных Силах США ........................................ 195 Тюльпанов Ф.М. Чрезвычайные экологические ситуации в период войн и военных конфликтов .......................................................... 202 Фадейкин О.А., Баранов С.В. Направления развития беспилотных летательных аппаратов ............................................................ 208 Хайрулин Ш.Ш. Подготовка офицерского состава накануне и в годы Первой мировой войны .................................................. 211 Шадрин В.М. Военно-полицейские функции казаков Оренбургского войска на Нижегородской ярмарке ............................................................... 216 Шведов И.В. Первая мировая война и Урал: взгляд с позиций человека XXI века ......................................................................... 221 Сведения об авторах ..................................................................................... 227 232 ВОЙНА И ПРАВО: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ Материалы Международной научной конференции (к 100-летию Первой мировой войны) (г. Челябинск, 3 апреля 2014 г.) Военный учебно-научный центр «Военно-воздушная академия им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (филиал, г. Челябинск) Южно-Уральский государственный университет (национальный исследовательский университет) Часть 1 Редакционная коллегия В.С. Кобзов, А.В. Майоров Статьи печатаются в авторской редакции Компьютерная верстка: Е.В. Южакова, П.А. Смирнова Дизайнер: П.А. Смирнова Издательский центр Южно-Уральского государственного университета Подписано в печать __.06.2014. Формат 60 84 1/16. Печать цифровая. Усл. печ. л. 14,5. Тираж 120 экз. Заказ ______. Цена С. Отпечатано в типографии Издательского центра ЮУрГУ. 454080, г. Челябинск, пр. им. В.И. Ленина, 76 233
