О.Я. Ноздрин СОЛДАТЫ СМУТЫ.

УДК 94(47).045
О.Я. Ноздрин
СОЛДАТЫ СМУТЫ.
НАЕМНИКИ В РОССИИ НАЧАЛА XVII в.
Сплоченность, мобильность, корпоративность, профессионализм и опыт, достигавшиеся многолетней службой обеспечивали наемникам прочные позиции на
международном рынке ратных услуг XVI–XVII вв. Слабость национальной военной организации увеличивала зависимость от их отрядов, компенсировавших
достоинства пороками, включавшими неподсудность гражданским властям, разорительные постои и грабежи. В начале XVII в. внутренние конфликты, совпавшие с вмешательством внешних сил, угрожали суверенитету России, обеспечив внимание «солдат удачи» к русским делам. Следствием этого в 1612 г.
в Архангельске высадился отряд А. Флодорфа, А. Астона и Д. Хилла, историю
которого, помещенную в широкий контекст европейской политики, рассматривает статья.
Ключевые слова: войны XVII в., рынок ратных услуг, наемники, смута, А. Флодорф, А. Астон, Д. Хилл, международные отношения раннего Нового Времени.
Ни одна европейская армия XVII столетия не обходилась без
наемников. Знание законов войны, владение современными тактическими приемами, сплоченность, мобильность, корпоративность, профессионализм и опыт, достигавшиеся многолетней
службой под знаменами различных стран и государей, обеспечивали им конкурентные преимущества на поле брани. Интернационализация рынка ратных услуг содействовала аполитичности
и терпимости, переходящей в конфессиональную и этнокультурную индифферентность космополитичных по составу отрядов.
Слабость национальной военной организации увеличивала
зависимость от кондотьеров, компенсировавших достоинства не
менее впечатляющими пороками. Вызывающе самостоятельные
и неподсудные гражданским властям, они допускали различные
«вольности», вроде неоправданных реквизиций и поборов с населения, разорительных постоев, массовых насилий и откровенных грабежей. Мятежный дух наемных рот мало способствовал
поддержанию строгого порядка, а верность и усердие находились
в прямой зависимости от звона монет. «Неоспоримо, что когда
тем солдатам не идет жалованье, их нельзя удержать в надлежащей военной дисциплине, – констатировала реляция, прославлявшая «искусные и рыцарские деяния» графа Эрнста Мансфельда
188
О.Я. Ноздрин
1622 г. – Они и их кони не могут жить воздухом. Все, что они носят, оружие или платье, изнашивается или ломается. Должны они
себе его опять купить или справить, то для этого надобны деньги.
И ежели их в том не удовольствовать, то они берут там, где найдут, и притом, не за счет тех, кто им должен, ибо они не считают
и не взвешивают… они берут все, они вынуждают отдать все, они
бьют и побивают все, что им противится. Одним словом, нельзя
измыслить такого бесчинства, которого бы они не натворили»1.
Россия не оставалась в стороне от европейских тенденций.
Но, принимая на службу отдельных иноземцев, используемых в
качестве технических специалистов, фортификаторов, вспомогательный элемент войска, царское правительство сознательно
стремилось опираться на собственные силы, заслужив этим одобрение даже предвзятого шведа Петра Петрея, сопоставлявшего
надежность и дешевизну содержания московских ратников с пришлыми формированиями не в пользу последних: «Великий князь
дает им [стрельцам] жалованье в военное и мирное время, по шести и по восьми талеров в год, смотря по их усердию, да еще
20 бочек муки на содержание. Больше они не получают ничего,
но должны каждый час быть готовы по его требованию, отправляться в то место, куда он пошлет их, и не смеют сказать, как делают наши воины: “Не хотим-де идти, пока не дадут нам вперед
за столько-то месяцев жалованья, и хотим жить в такой роскоши,
чтобы все у нас было с сахаром и перцем”»2.
Преувеличение видеть в каждом из наемных формирований
пристанище исключительно «всякого сброда, мерзавцев и сволочи», хотя именно таково расхожее мнение. Суровые обстоятельства войны порою рождали личностей, выходящих за тесные
рамки положительных или отрицательных определений. Каждая
эпоха рождает своих героев. Русская Смута XVII в. не исключение. Среди ее авторов удивляет обилие военных, казалось бы,
далеких от высокой словесности, при этом тщательно фиксировавших происходившие события для современников и потомков.
Немцы Конрад Буссов и Маттиас Шаум, французы Жак Маржерет
и Пьер Делавиль, англичанин Генри Бреретон, шотландец Дэвид
Гилберт, поляк Миколай Мархоцкий – далеко не полный перечень
солдат удачи, отложивших мушкет ради пера, более привычно1
Морозов А.А. Ганс Якоб Кристоф Гриммельсгаузен и его роман «Симплициссимус» // Гриммельсгаузен Г.Я. Симплициссимус. Л., 1967. С. 532.
2
Петрей П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут
в Московии. М., 1997. С. 413.
Солдаты смуты. Наемники в России начала XVII в.
189
го в руках университетских профессоров, священников, королевских секретарей или дипломатов. Живые впечатления заинтересованных очевидцев сочетаются в их сочинениях с фантазией,
использование библейских и античных образов переплетается с
риторическими допусками и оборотами, а исторические параллели дополняются расхожими литературными и мифологическими сюжетами. Непосредственные участники восстаний и переворотов, они перенесли переживания и пристрастия на страницы
книг, демонстрируя подчас высокий уровень самосознания, тонкость оценки избранных персонажей, проницательность, сметливость, наблюдательность, стремление анализировать происходящее, создавая особый мир, не всегда намеренно совпадающий с
реальностью.
Образованность, грамотность, знание нескольких языков,
владение «смежными» профессиями учителя строевого дела, толмача, инженера, полкового лекаря, делали наемников ценными
кадрами любой армии. Поэтому затрагивавшая их информация
отслеживалась с понятным и оправданным вниманием. Так, летом 1600 г. «Вести-куранты» докладывали из Европы: «Граф Мориц изнова принял наемных людей пять тысяч и готовится всею
силою и французов и швицар... а держит их к притче и ту притчю
обявит время…»3 Пока же граф Мориц ожидал притчу, события в
Московском государстве шли своим чередом.
Начало смуты, внутренние восстания и внешняя интервенция вовлекли в русские дела множество искателей приключений,
приток которых не всегда удавалось регулировать должным образом. Речь Посполитая фактически монополизировала поставку солдат в таборы первого и второго Лжедмитриев. С другой
стороны, союзники царя Василия шведы настойчиво стремились
установить контроль за прибывающими на царскую службу иноземцами. В 1607 г. в письме к Выборгскому коменданту Арвиду
Теннессону шведский король Карл IX уверял: «Мы сами готовы
доставить царю иноземных наемников, немцев, шотландцев и
французов, как скоро царь обещает с точностью выплачивать им
жалованье…»4 Прибегнув от безысходности к услугам Стокгольма, правительство Шуйского не спаслось от падения, после чего
недавние друзья, «освободившись» от взятых обязательств, с чистой совестью захватили 17 июля 1611 г. Великий Новгород.
3
4
Вести-Куранты: 1600–1639. М., 1972. С. 22.
Форстен Г.В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях: (1544–1648). СПб.,
1894. Т. II. С. 76.
190
О.Я. Ноздрин
Размещение польского гарнизона в Москве, отпадение от столицы целых областей, хозяйничанье литовских и казацких банд
на юге, шведская оккупация Северо-Запада, поставили страну
перед угрозой потери независимости. Создание в 1612 г. второго
земского правительства, опиравшегося на ополчение во главе с
К.З. Мининым и Д.М. Пожарским, изменило ситуацию. 22 октября 1612 г. ополченцы выбили поляков из Китай-города, а спустя
четыре дня под контроль Совета всей земли перешел московский
Кремль. Однако значительные территории продолжали находиться под неприятелем. В этих условиях появление в России очередных незваных союзников сложно было назвать особо радостной
вестью.
24 июля 1612 г. в Архангельск прибыл «шкотцкие земли немчин Яков Шав», сообщивший, что едет «к боярам… перед болшими послы о добром совете». Принятый 10 августа в Переславле-Залесском князем Д.М. Пожарским, немчин заявил, «идут де к
боярам и ко всей земле цесаря Римского началной сенатарь Ондреян Флодеран и Лит да Аглинсково и Шкотцкого короля дворянин комнатной князь Артер Астон да агличанин воевода ж воинских людей каранель Якуб Гиль о добром деле… а идут де собою,
а не посланы ни от кого, а с ними де будет капитонов, и ротмистры
тож, человек з 20, а с ними воинских людей и пахолков человек до
100, а что их дело, то писано от них подлинно в грамоте…»
Представленные документы дополняли сказанное. Из них
становилось ясно, что нидерландский барон Адриан Флодорф,
собрав на свой страх и риск вместе с английскими полковниками сэром Артуром Астоном (Эстоном) и Джеймсом Хиллом группу наемников, отправился из Гамбурга в Россию помогать ее
«велеможным князем и всей земле… одново лета с недруги
управитца»5.
Сообщение шотландца вызвало недоумение деятелей ополчения. Возвышенные рассуждения о желании «против ваших неприятелей, видечи вашу правду, до смерти битца», нисколько не
проясняли, кто и зачем подвиг капитанов да ротмистров на отважный поступок. Привыкшие ссылаться с независимыми монархами и штатами, москвичи слабо верили самостоятельности действий иноземцев.
5
Акты времени междуцарствия 1610–1613 гг., изданные под наблюдением
С.К. Богоявленского и И.С. Рябинина // Чтения в Обществе истории и древностей Российских при Московском университете. М., 1915. Кн. IV (255). С. 52–
53, 55.
Солдаты смуты. Наемники в России начала XVII в.
191
Кроме того, смущал титул главного воеводы – барона Адриана Балтазара Флодорфа (1580–1656). На рубеже XVI и XVII вв.
значение Freihe Herren («вольных господ») – имперских баронов
находилось несоизмеримо выше положения «простого» титулованного лица XVIII–XIX вв. Еще в 1665 г. отпускная грамота покидавшего царскую службу генерала Т. Далйелла рекомендовала
его одновременно «великим государям, королям и курфистрам, и
арцы-князям, и графам и вольным господам, кому то ведать надлежит»6, сближая права и достоинства различных правителей.
Тем более значимо казалось появление на горизонте «фрейгера
Ондреяна» в начале XVII в., которого, при желании, вполне можно было представить владетельным «державцем».
Флодорфы, входившие в узкий круг нидерландской аристократии, связанной родством с ведущими представителями местной знати, к концу XVI в. благодаря удачной брачной политике,
превратились во влиятельных сеньоров, владевших многочисленными поместьями и замками. Разбросанные в пограничье Исторических Нидерландов и Германии земли позволяли ускользать
от призрачного контроля формального сюзерена «Рейнских Низин» римского императора (цесаря). Высокий статус подчеркивали привилегии, включая право чеканки собственной монеты,
которым род пользовался в качестве вольных имперских баронов
Рекхейма (vrijheer te Reckheim) между 1555 и 1563 гг.7
Унаследовав в 1603 г. большую часть отцовских владений
вместе с достоинством имперского барона («вольного господина») Флодорфа, барона Лёта, Вёлла и Рикхолта (Herr von Leut,
Well [Wöhll], Rijckholt [Rickhelt] etc.), Адриан Балтазар к 1612 г.
прослушал курс наук швейцарской Академии Кальвина, позднее
ставшей Женевским университетом, объехал Германию, Италию,
Англию, получив чин полковника армии бранденбургского курфюрста Иоганна Сигизмунда8.
Столь же почтенно выглядела биография второго предводителя сэра Артура Астона (1571–1627) представлявшего младшую,
католическую ветвь древнего рыцарского рода. Преувеличение
6
Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. М., 1828. Ч. IV. С. 143.
7
Revue de la numismatique Belge. Publiée sous les auspices de la Société numismatique / Par R. Shalon, L. de Coster, C. Piqué. 4e Série. Bruxelles, 1863. T. I.
P. 444–445.
8
Oelsnitz A.C. Geschichte des koeniglich Preussischen ersten Infanterie-Regiments.
Berlin, 1855. P. 51.
192
О.Я. Ноздрин
его заслуг переданными русской стороне документами не отменяло близости англичанина высшим придворным кругам и личного
знакомства с монархом. Обойдя оставшегося эсквайром старшего
брата Джона, 15 июля 1604 он получил рыцарское достоинство,
12 июня 1607 вместе с сэром Патриком Мюрреем, сэром Хью
Кармайклом и королевским капелланом Джеймсом Медоу сопровождал короля Джеймса I во время визита к лорду мэру Лондона
сэру Джону Уоттсу9.
Третий командир наемников Джеймс Хилл принадлежал к
«обычному дворянству», предпочитавшему войну более мирным
занятиям.
Недоверие пересилило прочие доводы. Обладавшее не менее спорной легитимностью земское правительство отказалось
от услуг добровольных помощников, дав вежливый, но категорический ответ: «Чаючи милости Божей, оборонилися от полских
людей и сами Российским государством и без наемных людей,
а коли будет впредь надобны будут Московскому государству на
помочь воинские наемные люди, и тогда к ним ратным людем для
договору пошлют своих людей, а ныне ратные люди не надобеть
и договору о них чинити нечего. И им бы в Московское государство не ходити и себе своим приходом убытков не чинити…»10.
Однако, не дожидаясь вестей от капитана Шава, компания
Флодорфа прибыла осенью 1612 г. в Россию, намереваясь записаться на службу. Возобновление переписки с Москвой подтвердило призрачность подобных надежд. Окончание сроков навигации заставило иноземцев зимовать в Архангельске до начала
будущего года, когда часть из них вынужденно покинула страну.
Другие во главе с А. Астоном задержались на более долгий срок,
успев в 1613 г. поучаствовать в отражении «воровского набега»
на Холмогорский острог, получив от нового правительства царя
Михаила благодарность и поощрение, в конечном счете, добившись разрешения остаться11.
9
The Citizen’s pocket chronicle: Containing a digested view of the History,
Antiquity, and Temporal Government of the City of London, its Laws, Customs,
Rights, Liberties, Privileges, Exemptions, Charters, Courts, Companies, Public
Functionaries, with a Chronological Record. L., 1828. P. 206.
10
Акты времени междуцарствия… С. 57.
11
Более подробно см.: Скобелкин О.В. Иностранцы на русском севере в годы
смуты // Исторические записки: Научные труды исторического факультета Воронежского государственного университета. Воронеж, 1998. Вып. 3.
С. 10–17.
Солдаты смуты. Наемники в России начала XVII в.
193
Архангельская эпопея наемников не осталась без внимания
главного политического соперника Москвы – Варшавы. Вольфенбюттельская библиотека сохранила послание 1613 г., излагающее
польскую версию событий: «Некий дворянин из Пруссии, Юлий
Флодорф, он же фан Лет, отправился в гавань Св. Николая с неким английским кавалером, и еще с одним англичанином, который назывался полковником Гиллем. Они взяли с собою 150 солдат и питали надежду обогатить себя разграблением церквей и
расхищением золотых и серебряных образов. Но московитяне
соединились, окружили их и взяли в плен. Знатнейших из них
они жестоким образом лишили жизни, а остальных повесили на
деревьях»12.
Очевидно, польский источник хорошо представлял состав
отряда, упоминая прежнюю службу Флодорфа бранденбургским
Гогенцоллернам, опекавшим неспособного к управлению герцога
Альбрехта Фридриха Прусского (1553–1618). Сообщение сознательно дискредитировало идею «русского путешествия», предостерегая потенциальных новобранцев, решившихся следовать
путем собратьев.
Сигизмунд III сам активно использовал наемников, составлявших одну из наиболее боеспособных частей войска. В королевском
лагере под Смоленском в 1609–1611 гг. кроме литовцев и поляков,
находились венгры, французы, шотландцы, ирландцы, лифляндцы,
выходцы из немецких земель, а так же 300 валлонов под началом
пана Розена13. Маленький отряд барона Флодорфа не мог серьезно конкурировать с объединенными силами Речи Посполитой.
Но появление его в русских пределах в момент, казалось бы, полного краха Московского государства, было крайне неприятным симптомом для политиков из окружения польского короля.
Судьбы участников экспедиции сложились по-разному. Начальный воевода Адриан покинул Россию под конец навигации
1613, позднее отличившись в Тридцатилетней войне, отстаивая
протестантские идеалы вместе с бранденбургской, датской, нидерландской армиями. В 1630 г. за особые заслуги перед Стокгольмом король Густав II Адольф даровал ему достоинство шведского графа.
12
Кордт В.А. Очерк сношений Московского государства с Республикой Соединенных Нидерландов до 1631 г. // Сборник Русского исторического общества.
СПб., 1902. Т. 116. С. CCCI–CCCIII.
13
Бутурлин Д.И. История смутного времени в России в начале XVII века. СПб.,
1846. С. 132, 137–139, 176.
7. Средние века. Вып. 72 (3 – 4)
194
О.Я. Ноздрин
Яков Шав остался на царской службе. В 1618 г. «шкотчанин»
стал капитаном ирландской роты, получив в дополнение к денежному корму поместный оклад. В 1626 г. он умер, что привело к
ликвидации самостоятельности ирландцев, слитых вместе с шотландцами в единую иноземную роту «Бельских немец»14.
Прослужив до 1619 г. царю Михаилу, признанный в России
«князем» Астон с трудом добился отставки. 1621 год застал его
в Польше, где он командовал тремя сотнями наемников в Хотинском походе против турок15. Узнав об этом, бояре устроили выговор английскому посланнику Д. Меррику: «Ведомо, что князь
Артемий Астон и в Московское государство поехал по совету с
изменником Маржеретом; тот же Астон, выехавши из Москвы,
приезжал к польскому королю уже из Англии и жену свою оставил в Польше: а потом приехал в Польшу сын его и напрашивался
у короля сбирать ратных людей, чтоб идти на Московское государство, про которое говорил поносные и укорительные слова;
так король бы князя Артемья наказал большим наказаньем», на
что последовал ответ дипломата: «Думает он, Артемью от короля
за его воровство не пробудет»16.
По настоянию находившегося в Лондоне русского посланника Исаака Погожего, вернувшегося домой весною 1622 г. Астона
демонстративно заключили 6 июня в тюрьму Маршалси, откуда
выпустили уже 16 июня того же года, считая инцидент исчерпанным.
В 1625–1626 гг. сэр Артур исполнял обязанности губернатора американской колонии Авалон (Ньюфаундленд), содействуя
основанию «образцового поселения» английских католиков, что
вызвало резкую отповедь протестантской пропаганды. Воспользовавшись удобным случаем, он покинул Америку, примкнув к
армии Джорджа Вилльерса, герцога Бекингема, отправившегося
воевать во Францию. Бестолковое командование фаворита провалило плохо подготовленную экспедицию. В 1627 г. католик сэр
Артур Астон пал под Ла Рошелью, помогая французским гугенотам прорвать блокаду города войсками короля Людовика XIII.
Его младшего сына, бывшего с отцом на русской службе до
1618 г., Артура Астона младшего (1590–1649), прославила английская гражданская война середины XVII в. Успешно командуя
14
Сташевский Е.Д. Смоленская война 1632–1634 гг. Киев, 1919. С. 51.
Mierzwa E.A. Anglia a Polska. Warszawa, 1986. P. 50, 52, 247.
16
Соловьев С.М. Сочинения. М., 1990. Кн. V: История России с древнейших
времен. С. 267.
15
Солдаты смуты. Наемники в России начала XVII в.
195
королевскими драгунами в сражении при Эджхилле 23 октября
1642 г., осенью 1649 г. он был убит, защищая ирландскую крепость Дрогеду от войск парламента. «В пылу боя, – бесстрастно доносил О. Кромвель президенту Государственного Совета и
председателю парламента, – я не велел щадить ни одного человека, который будет найден в крепости с оружием в руках. Комендант, сэр Артур Астон, множество высших офицеров и, как
надо полагать, до двух тысяч солдат пали в эту ночь под ударами
оружия…»17 Узнай Кремль, какой конец постиг «давних изменников» Астонов, возможно, он был бы более благосклонен к будущему лорду-протектору.
Любопытно, что незадолго до начала русско-польской войны
1632–1634 гг., когда в Москву вновь прибывали наемники, вспомнили о старой истории. Рассказывая об изгнании интервентов из
России, «Новый летописец» сообщал: «В Московском же государстве начальники и все людие хвалу воздаша Богу, како Бог показа предивные чюдеса такими последними людми. Народи Московского государства, охрабри их Бог, и сташа против тех злодеев
и очисти Бог Московское государство начальников радением и
ратных людей службою и радением и послаша во все городы. Во
всех же городех радость бысть велия, немцом же аглинским, кои
было пошли к Архангельскому городу Московскому государству
на помочь, князь Ортемью с товарыщи, повеле отказати: Бог очистил и русскими людми. Те же злодеи, Московского государства
изменники, кои хотеху добра Литве и писаху в город и грамоты
королевскии кои имаху у проходцов и кладаху и посылаху в город, все убо враги посрамлены…»18.
17
18
7*
Гизо Ф. История Английской революции. СПб., 1868. Т. II. С. 71.
Новый летописец // Полное собрание русских летописей. М., 1965. Т. XIV.
С. 128.