«Вы» и «Ты»: Великий князь Константин Николаевич и А.В
реклама
Александр Шевырев «Вы» и «Ты»: Великий князь Константин Николаевич и А.В. Головнин в переписке* В статье на основании комплекса переписки великого князя Константина Николаевича и А.В. Головнина за 1851 – 1886 гг. рассматривается характер отношений двух крупных государственных деятелей эпохи Великих реформ. Несмотря на то, что их связывали узы дружбы, Головнин стремился использовать свою близость к Константину Николаевичу в политических и карьерных целях. Главное внимание уделяется способам влияния Головнина на политическую деятельность великого князя. К их числу относятся рекомендация круга чтения, прямые советы, комплименты. Отмечается, что переписка носила довольно откровенный характер, вследствие чего некоторые письма или их части впоследствии были уничтожены. Ключевые слова: великий князь Константин Николаевич, А.В. Головнин, эпистолярий, Великие реформы, Закулисная политическая жизнь остается довольно закрытой областью исторического познания. Политики оставляют по себе множество документов, но подавляющее большинство их, как правило, рассчитано на публичное прочтение. Даже дневники, какими бы интимными они ни были, в конечном счете, подразумевают постороннего читателя. Иное дело эпистолярный жанр. Здесь читатель не только подразумевается – он точно определен. Автор создает свой текст в расчете на адресата, а посторонний читатель подразумевается как досадная помеха, которую при невозможности избегнуть следует обмануть. Обстоятельства порой вынуждают корреспондентов обсуждать на бумаге то, что они в обычных условиях поверяют друг другу только наедине и только изустно. И если такая переписка сохраняется для историков, она приоткрывает им завесы политической кухни. Крупный эпистолярный комплекс представляет собой переписка великого князя Константина Николаевича и А.В. Головнина. Она охватывает период с 1851 г. до 1886 г. и включает в себя около двух тысяч писем, которые до сих пор еще не публиковались. В письмах великого князя Константина Николаевича и А.В. Головнина нашли отражение такие сюжеты пред- и пореформенной истории, как подготовка крестьянской реформы, преобразования в морском ведомстве, политика в Царстве Польском, политика в области просвещения, конституционные проекты, международные отношения. Интерес представляют письма и за 1880-е гг., когда оба корреспондента были фактически не у дел и посвящали свое время анализу сделанного и того, что совершалось деятелями нового царствования. Великий князь Константин Николаевич занимал выдающееся положение в истории царствования своего брата Александра II. На протяжении всего царствования он в звании генерал-адмирала стоял во главе флота и проводил в своем ведомстве широкие и громкие реформы. Он был деятельным участником подготовки и реализации крестьянской реформы, занимая должность председателя Главного комитета по крестьянскому делу, а затем Главного комитета об устройстве сельского состояния. В 1862-1863 гг. Константин Николаевич состоял наместником и главнокомандующим войсками Царства Польского, где «политикой примирения» безуспешно пытался предотвратить назревавшее восстание. После годичного перерыва в государственной деятельности, вызванного неудачей в Польше, он был назначен в 1865 г. председателем Государственного совета и находился на этом посту вплоть до полной отставки в 1881 г. А.В. Головнин формально находился в высших эшелонах власти неполных пять лет – с 1861 по 1866 гг., когда занимал должность министра народного просвещения. Однако его политическая роль превосходила его официальное положение: до 1861 г., когда он 2 находился при особе Константина Николаевича, и после 1866 г., когда он состоял членом Государственного совета, Головнин пытался активно влиять на ход государственных дел и прежде всего через своего патрона – великого князя. Дружба великого князя и Головнина завязалась в 1850 г., когда последний был командирован состоять при первом для работ по составлению Морского устава. Знакомство же их началось еще раньше – в 1845 г. Тогда Константин Николаевич стал председателем только что созданного Русского географического общества, а Головнин оказался в роли секретаря общества. Правда, время тесного их общения тогда еще не наступило: юный великий князь много времени проводил в заграничных путешествиях и плаваниях. Но с 1850 г. их тесное сотрудничество переросло в прочную дружбу, и духовно они оставались неразлучными вплоть до смерти Головнина в 1886 г. Амбиции обоих деятелей, их стремление к активной роли в политике определило ценность оставленного ими по себе документального наследия. Дневник великого князя Константина Николаевича, в который он заносил свои дела и мысли, давно уже привлекает исследователей эпохи Великих реформ [1]. Не меньшую ценность представляет и мемуарное наследие Головнина, в котором он последовательно занимался как апологией деяний своих и своего патрона, так и критикой своих политических оппонентов [2]. Однако особое значение для изучения политики как Александра II, так и Александра III имеет эпистолярное наследие великого князя Константина Николаевича и А.В. Головнина. Особенностью переписки, что, однако, правильнее считать закономерностью, является то, что за небольшими исключениями она велась в периоды разлуки корреспондентов. Те редкие и короткие записки, отправленные на короткие расстояния – в тот же город или в ближайший пригород, заключали в себе лишь предложения о предстоящей встрече либо информацию о ее отмене. По этой причине весь комплекс переписки хронологически выстраивается довольно неравномерно: периоды интенсивности сменяются длительным молчанием. Во второй половине 1850-х годов переписка велась главным образом в отсутствие Александра Васильевича в столице. Болезненный Головнин часто ездил за границу на лечение и оттуда писал часто и помногу. А в 1860 году он провел целое лето в своем рязанском имении и в путешествии по центральным, малороссийским и новороссийским губерниям. Что касается генерал-адмирала, то он совершил длительное путешествие в 1858/1859 гг. в Германию, Францию, Средиземноморье и в Палестину. В 1862 г. великий князь отправился на год в Варшаву, и Головнин часто писал ему туда о том, что происходило в Петербурге. Общение письмами продолжилось и позже, поскольку после провала варшавского сидения Константин Николаевич еще целый год не показывался в Петербурге. Вторая половина 1860-х – 1870-е гг. – время затишья. Корреспонденты видятся часто, поэтому писать им почти не о чем. Но в 1881 г. вступивший на престол Александр III увольняет в отставку Константина Николаевича, который был неприемлем для него в политическом отношении и абсолютно не выносим в этическом. Пуританин в вопросах семейной морали, Александр III вынудил дядю покинуть Петербург, чтобы не пятнать честь императорской фамилии внебрачными связями. Великий князь вместе со своей второй семьей удалился в свое крымское имение, а затем за границу. И вот на эти годы приходится пик эпистолярной активности этих корреспондентов. Она находит объяснение в другой особенности переписки, а именно в том, что по большей части она имела односторонний характер. До 1881 года объем эпистолярного творчества Головнина в десять раз превосходил объем писем великого князя. Константин Николаевич был довольно ленив на письма и, занятый многочисленными делами, не утруждал себя частной перепиской. Головнин же, напротив, обладал фантастической работоспособностью. Даже будучи министром, он «стремился лично во все вникать» и «не только неизменно правил, дополнял и редактировал наиболее важные документы, составленные чиновниками Министерства, но и сам много писал»[3]. 3 Оказавшись же не у дел, великий князь обнаружил у себя не только обилие свободного времени, но и желание выговориться о том, что было в прошлом, и о том, что происходило в Петербурге при новом императоре. Он стал много писать, и переписка двух друзей стала обретать характер действительного обмена письмами. За период 1881 – 1886 гг. объем эпистолярного творчества Константина Николаевича по-прежнему уступал объему писем Головнина, но теперь разница была несущественной – менее чем в два раза. Диспропорция в корреспонденции, помимо личных склонностей к творчеству в этом жанре, коренилась и в тех ролях, которые друзья принимали на себя в своих отношениях. С самого начала их дружбы Головнин исполнял роль фактотума Константина Николаевича. Он педантично выполнял все поручения своего патрона, но главную свою миссию он видел в том, чтобы информировать генерал-адмирала обо всем, что совершалось в сфере политики, науки и тех областей, в которые был вовлечен Константин Николаевич. Головнин много читал и часто пересказывал патрону содержание прочитанных книг, а иногда советовал ему самому прочитать ту или иную книгу. В 1856 году он рекомендовал генерал-адмиралу недавно вышедшие в свет «Старый порядок и революцию» А. Токвиля и роман «Дред» Г. Бичер-Стоу. Головнин проводит при этом прямую параллель между Старым порядком во Франции и современным положением в России: «Сочинение его содержит много весьма поучительного и особенно для нас русских именно в теперешнюю эпоху много полезного». Что касается творения американской писательницы, то он рекламирует и более ранний, более знаменитый ее роман – «Хижину дяди Тома», «написанный против рабства в Америке и который после Библии есть книга, имевшая наибольшее число экземпляров. В новом сочинении, – писал Головнин, – она преследует ту же цель и представляет, какое вредное влияние имеет рабство на владельцев рабов и на государственное управление и финансы»[4]. Спустя четыре года Головнин с удовлетворением отмечает, что книга Токвиля понравилась великому князю и что его патрон вывел из нее именно то, что уже сформулировал сам ментор: «Мне помнится, что Ваше Высочество читали с большим интересом сочинение Tocqueville L’ancien régime et la revolution и находили большое сходство между положением Франции до революции и нынешним состоянием России»[5]. Теперь он рекомендовал обратиться и к источникам, из которых Токвиль черпал свои суждения о Старом порядке, а именно к сочинению Артура Юнга «Путешествия по Франции», и просил великого князя иметь в виду его «мысли при окончательном обсуждении положения о крестьянах»[6]. А на следующий год Головнин настаивает на прочтении нового сочинения Токвиля – «Демократии в Америке», из которого можно почерпнуть и идеи пореформенного устройства крестьян, и образцы общинного устройства в управлении, и практические рекомендации по председательству в Комитете об устройстве лиц сельского состояния. Другие сочинения, с которыми знакомился в это время Головнин и которые он рекомендовал генерал-адмиралу, это – «О свободе» и «Размышления о представительном правлении» Дж. Милля, «История цивилизации в Англии» Г. Бокля, «О централизации и ее последствиях» О. Барро. В этих работах Головнин находил аргументы против идей о необходимости введения в России конституционного правления: «Подобная мера была бы гибельна для России в настоящую эпоху, – полемизировал он с П.В. Долгоруковым и другими сторонниками конституции, – и если б Русский Государь, увлекаясь идеями Александра Павловича, задумал для нас такой подарок, я из любви к отечеству стал бы противодействовать таковому намерению. Самые либеральные современные писатели Buckle, Mill и Odilon-Barrot подтверждают справедливость моих мыслей»[7]. В политических и карьерных замыслах Головнина великому князю отводилась очень важная роль. Разумеется, он рассчитывал на августейшее покровительство при восхождении по лестнице чинов и должностей. Однако исполнение политической программы для 4 Головнина было, пожалуй, не менее важной целью, чем карьерный успех. В конечном счете, его собственная карьера была частью этой программы. В составляемых ежегодно Головниным «Материалах для жизнеописания царевича и великого князя Константина Николаевича» под 1857/1858 год представлена политическая программа генерал-адмирала. Стиль ее построения и изложения не вызывает сомнений, что составлена она была самим Головниным и отражала прежде всего его собственные идеи. Александр Васильевич в отношениях со своим патроном был довольно щедр на мысли, но в еще большей степени ему удавалось придавать законченную форму как своим, так и чужим идеям. «Плодовитый мыслями, но ленивый в изложении их, требовавшем усидчивого труда, – писал об этом тандеме адмирал И.А. Шестаков, – великий князь сообщал их наметавшемуся в деловой редакции секретарю, и через час, много два, получал свою идею в крови и плоти, т.е. на бумаге и в чернилах, готовую для сообщения кому заблагорассудится» [8]. В этой программе помимо перечня перспективных целей, включающих в себя отмену крепостного права и проведение других либеральных реформ, намечались и средства их достижения. В числе этих средств было и приготовление «всеми зависящими от него способами способных людей для действия сообразно с помянутой целью в разных частях управления» и употребление своего влияния, «чтобы доставлять им необходимое для этого положение» [9]. По замыслу Александра Васильевича, «константиновцы» – так в обществе называли сотрудников генерал-адмирала – должны были со временем рассесться по министерским и другим высокопоставленным креслам. Разумеется, что и сам он наделся занять какой-нибудь важный государственный пост. Помимо воспитания чтением Головнин позволял себе и прямые советы своему патрону. Особенно сильно его беспокоили обуревавшие иногда великого князя желания бегства из Петербурга. Вспыльчивая натура Константина Николаевича испытывала большие трудности при встрече с серьезными препятствиями на пути к осуществлению своих амбициозных планов. В таких случаях он был склонен отказываться от активной политической деятельности, которая лишала его «возможности заниматься специально своей морской частью» в то время, как он «желал бы быть только генерал-адмиралом, управлять только флотом и чаще ходить в море с эскадрами» [10]. В 1858 г. Головнину не удалось отговорить генерал-адмирала от эскапистского решения, хотя для этого ему пришлось прервать собственное лечение за границей и срочно вернуться в Петербург. Однако два года спустя, прознав о том, что у великого князя возникло желание отправиться в Германию, Головнин прибегнул к лести – излюбленному приему прикосновения к струнам души своего покровителя. Процитировав строки Г.Р. Державина о том, что «бессмертная прямая слава есть цепь цветущих вечно благ», и перечислив те благодеяния великого князя, которые, безусловно, можно отнести к подобной цепи, Головнин напомнил и те задачи из политической программы, решением которых предстояло заняться генерал-адмиралу: «преобразование судебных учреждений, которое должно дать всем служащим в морском ведомстве справедливый суд; преобразование учебных заведений […]; учреждение пенсионной кассы для матросов, коего высокая цель – прекратить несправедливость правительства к этим людям […]; освобождение Черноморских адмиралтейских поселян от крепостного права морского ведомства; меры к развитию купеческого флота; участие в делах Крестьянского Комитета с целию сделать добро обоим сословиям, развязать их и заменить нынешнюю вражду дружелюбным расположением и создать для 22-х миллионов вольный труд; участие в Финансовом Комитете – с целию уменьшить тягость народную и разложить равномерно на богатых и бедных, тогда как теперь она преимущественно лежит на последних. Вот какая блестящая и главное полезная деятельность предстоит Вам на 1860/61 год». Завершал он эту картину блестящей будущности риторическим вопросом: «Неужели можно променять её на прогулку по германским дворам?» [11]. 5 Из переписки Константина Николаевича и А.В. Головнина хорошо видно, что их отношения носили по-настоящему дружеский характер. Головнин был для великого князя самым близким человеком, с которым он мог быть откровенным во всех, даже интимных делах. Сам же Головнин был натурой довольно закрытой, и в переписке никогда не забывал своего положения и той дистанции, которая отделяла его от члена императорской фамилии. Головнин был старше Константина Николаевича по возрасту, но разница была незначительной – всего шесть лет. Тем не менее, в их переписке статусная иерархия соблюдалась неизменно: один свысока тыкал другому и называл его Головненком, другой обращался к первому на «Вы» и величал Высочеством. Дружба двух сановников раздражала как противников, так и сторонников генераладмирала. Раздражало главным образом то, что менторская роль Головнина в отношениях с великим князем была слишком очевидной. Головнину приходилось вести упорную борьбу с окружением Константина Николаевича за сохранение и укрепление своего влияния. Труднее всего ему приходилось преодолевать сопротивление великой княгини Александры Иосифовны. По этой причине в биографии генерал-адмирала он не пожалел черных красок в осуждении пагубного влияния великой княгини на мужа и не постеснялся описать ее как «весьма ограниченную от природы, хотя и не без хитрости, не получившую никакого образования и не прочитавшую в жизнь свою ни одной дельной книги» [12]. Чтобы снизить риск быть обвиненным в пагубном влиянии на генерал-адмирала, Головнин добивался от него самого признания в пользе информации, получаемой от своего друга. Такое признание явно ожидалось в ответе на его письмо генерал-адмиралу в июне 1860 г.: «В течение этого месяца […] написал Вам более 10 писем. Может быть, Вы этих писем вовсе не читаете, или находите их весьма неинтересными или бесполезными, но мне кажется, я поступаю по совести, стараясь из деревенской глуши знакомить Вас с подробностями сельского быта ввиду предстоящих вам осенью суждений о крестьянском вопросе в Глав[ном] Комитете» [13]. Разумеется, Константин Николаевич благодарил за «частые и весьма любопытные письма» и просил «и впредь продолжать дарить […] ими» [14]. Именно такой ответ и нужен был Головнину: «Теперь, видя, что письма мои Вами одобряются, буду продолжать их» [15]. Два года спустя, когда великий князь пребывал в Варшаве, Головнин, которого в Петербурге обвиняли во вредном влиянии на варшавского наместника, почти в категорической форме требовал от того ответа на свой вопрос: «Если мои совершеннооткровенныя письма приносят Вам вред, то конечно я должен прекратить их, но […] я считаю долгом обратиться прямо к Вам с вопросом: правда ли это? Если я не получу письменного собственноручного ответа, то приму это молчание за приказание прекратить откровенную переписку и буду писать только полу-официаль[но]» [16]. И на этот раз Головнин получил ожидаемый ободряющий ответ: «Твои цыдулы мне всегда доставляют большое удовольствие, и я всегда их читаю с величайшим интересом. Пожалуйста, не верь сплетням и слухам и продолжай мне писать по-старому. Чрез Тебя одного я узнаю, что делается в Питере, а это мне необходимо» [17]. Откровенность корреспондентов в переписке, особенно когда письма переправлялись «с оказией», имела следствием неполноту сохранившегося эпистолярного наследия двух сановников. Некоторые письма по прочтении уничтожались их адресатами. Так, когда Головнин писал Константину Николаевичу в Варшаву, его волновало то, что адресат не уничтожает его письма и при неблагоприятных обстоятельствах («когда Вам придётся поспешно оставить Варшаву») они могут стать достоянием гласности. Поэтому он просил великого князя принять необходимые меры предосторожности: «или чтоб Вы собственноручным письмом обещали мне жечь мои письма, никому не показывая их; или, если хотите сохранить для справок, чтоб возвращали мне с карандашной отметкой, а я по накоплении их передам в Мрамор[ный] Дворец в запечатанном картоне» [18]. 6 Много позже, после своей отставки генерал-адмирал пенял Головнину за то, что он по соображениям безопасности вырезает из его писем целые куски: «Я очень сожалею, что Ты из моих писем сделал вырезки и сжег их». Поскольку же Головнину приходилось играть роль своеобразного PR-агента великого князя в Петербурге и частенько зачитывать отрывки из великокняжеских писем в беседах с разными сановниками, он просил патрона сортировать письма на те, которые можно показывать другим, и на те, которые он «должен уничтожить или хранить про себя». Этот труд великий князь, не склонный обременять себя мелочной работой, перекладывал на своего бывшего секретаря: «Ты сам потрудись взять на себя роль цензора, и изволь красным карандашем отмечать, что Ты найдешь нецензурного, и этого другим не читай» [19]. Переписка великого князя Константина Николаевича и А.В. Головнина, которая велась с разной степенью интенсивности на протяжении 35 лет, помимо того, что она проливает свет на многие события внутренней и внешней политики России во второй половине XIX века, прекрасно раскрывает характер отношений двух государственных деятелей этого времени, которых историки вполне заслуженно относят к числу наиболее ярких представителей либеральной бюрократии. В этих отношениях было много от искренней дружбы, откровенности, доверия и доверчивости. Для Константина Николаевича Головнин был действительно самым близким человеком, на которого он целиком полагался в своей политической деятельности и которому оно во многом доверял в своей интимной жизни. Для Головнина же великий князь был не столько близким человеком, сколько средством политической карьеры, и он последовательно, пользуясь разнообразными приемами манипулировал своим патроном. В его письмах почти всегда присутствует либо прямой совет, либо подтекст, побуждающий адресата к определенным политическим действиям. Однако Головнин был честен по отношению к своему патрону: он в меру своих сил и способностей работал над имиджем генерал-адмирала даже тогда, когда политическая карьера великого князя завершилась. Верность своему покровителю он сохранил до конца. Источники и литература 1. 1857–1861: Переписка Императора Александра II с Великим Князем Константином Николаевичем. Дневник Великого Князя Константина Николаевича. М., 1994. 2. Головнин А.В. Записки для немногих. СПб., 2004. Он же. Материалы для жизнеописания царевича и великого князя Константина Николаевича. СПб., 2006. 3. Стафёрова Е.Л. А.В. Головнин и либеральные реформы в просвещении (первая половина 1860 гг.). М., 2007. С. 118. 4. А.В. Головнин – вел. кн. Константину Николаевичу. 9 (21) сентября 1856 г. // Российский государственный архив Военно-морского флота (далее – РГАВМФ). Ф. 224. Оп. 1. Д. 331. Л. 44. 5. А.В. Головнин – вел. кн. Константину Николаевичу. 12 июня 1860 г. // РГАВМФ. Ф. 224. Оп. 1. Д. 334. Л. 31. 6. Там же. Л. 31об. 7. А.В. Головнин – вел. кн. Константину Николаевичу. 26 июня (8 июля) 1861 г. // РГАВМФ. Ф. 224. Оп. 1. Д. 335. Л. 77. 8. Шестаков И.А. Полвека обыкновенной жизни // Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (далее – ОР РНБ). Ф. 856. Ед. хр. 2. С. 366–367. 9. Головнин А.В. Материалы для жизнеописания царевича и великого князя Константина Николаевича. СПб., 2006. С. 155. 10. Там же. С. 157. 11. А.В. Головнин – вел. кн. Константину Николаевичу. 2 июля 1860 г. // РГАВМФ. Ф. 224. Оп. 1. Д. 334. Л. 54-55. 12. Головнин А.В. Материалы для жизнеописания царевича… С. 188. 13. А.В. Головнин – вел. кн. Константину Николаевичу. 16 июня 1860 г. // РГАВМФ. Ф. 224. Оп. 1. Д. 334. Л. 34. 7 14. Вел. кн. Константин Николаевич – А.В. Головнину. 19 июня 1860 г. // ОР РНБ. Ф. 208. Ед. хр. 53. Л. 6. 15. А.В. Головнин – вел. кн. Константину Николаевичу. 23 июня 1860 г. // РГАВМФ. Ф. 224. Оп. 1. Д. 334. Л. 43. 16. А.В. Головнин – вел. кн. Константину Николаевичу. 28 августа 1862 г. // РГАВМФ. Ф. 224. Оп. 1. Д. 336. Л. 17. 17. Вел. кн. Константин Николаевич – А.В. Головнину. 10 (22) октября 1862 г. // ОР РНБ. Ф. 208. Ед. хр. 55. Л. 4. 18. А.В. Головнин – вел. кн. Константину Николаевичу. 28 августа 1862 г. // РГАВМФ. Ф. 224. Оп. 1. Д. 336. Л. 17. 19. Вел. кн. Константин Николаевич – А.В. Головнину. 19 июля 1881 г. // Государственный архив Российской Федерации. Ф. 722. Оп. 1. Д. 1118. Л. 14об – 15об. Alexander Shevyrev Grand Duke Konstantin Nikolaevich and A.V. Golovnin in their correspondence The article is based on the correspondence of Grand Duke Konstantin Nikolaevich and A.V. Golovnin, two reformers in the times of the Great Reforms, and is devoted to their relations in 18511886. Being a close friend of the Grand Duke, Golovnin used to exploit their relations in his political aims and in making his way up. The article pays much attention to Golovnin’s means of influence on the Grand Duke’s political activities. The means included recommendations of reading, direct advices, compliments. It is marked in the article that the correspondence was rather frank, and that was the reason for some letters or extracts from them had been later deleted. Key words: Grand Duke Konstantin Nikolaevich, A.V. Golovnin, correspondence, the Great Reforms. * Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ, грант 10-01-00034а.
