«С — »:
реклама
Вестник ПСТГУ II: История. История Русской Православной Церкви. 2011. Вып. 4 (41). С. 15–29 «САМАЯ БОЛЬШАЯ ГОРДОСТЬ — БЫТЬ ТВОИМ ПЕРВЫМ И САМЫМ ВЕРНЫМ ПОДДАННЫМ»: ВЕЛ. КН. КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ И ВЕЛ. КН. КОНСТАНТИН КОНСТАНТИНОВИЧ НА СЛУЖБЕ ПРЕСТОЛУ* К. В. САК Работа посвящена изучению общественно-политических взглядов двух представителей императорской династии в России: великого князя Константина Николаевича, бывшего одним из идеологов Великих реформ, и великого князя Константина Константиновича, избегавшего активного участия в российской политической жизни. В статье ставится задача выяснить, как в жизни великих князей поколений Великих реформ и «контрреформ» отразились политические и социальные перемены второй половины XIX — начала XX в., и как эти изменения повлияли на их отношение к своему месту в жизни государства. Ответ на поставленные вопросы позволяет увидеть, какие изменения происходили в этот период в императорской фамилии как институте власти. Время жизни вел. кн. Константина Николаевича и вел. кн. Константина Константиновича охватывает колоссальный по своему значению отрезок истории императорской России. На этот период пришлись царствования четырех императоров — Николая I (1825–1855), Александра II (1855–1881), Александра III (1881–1894), Николая II (1894–1917), — по-разному видевших будущее Российской империи и династии. На судьбу двух поколений одной семьи выпали реформы, перестроившие традиционный уклад России, произошли принципиальные перемены в положении членов правящего дома и в их отношении к своей роли в жизни государства. Безусловно, представители правящей династии не остались равнодушны к проводившимся в России преобразованиям. Кроме того, часто эти преобразования непосредственным образом влияли на их положение в системе государственного управления. Следовательно, встает вопрос об изучении воззрений членов императорской фамилии на происходящие в России изменения, что, в свою очередь, позволяет более конкретно рассматривать вопросы подготовки и обсуждения различных общественных и политических инициатив в пореформенной России. * Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ «Переписка великого князя Константина Николаевича и А. В. Головнина (1851–1886)». 10-01-00034а. 15 Исследования Статья основана главным образом на неопубликованных архивных источниках личного происхождения1. Прежде всего это более 20 дневников великого князя Константина Константиновича. Различные цитаты из дневника использовались в исследовательской литературе главным образом в иллюстративных целях, прежде всего для воссоздания атмосферы придворной жизни. Однако, с нашей точки зрения, данные источника могут быть использованы и для решения других исследовательских задач. Ведь в подробных, за редким исключением, ежедневных записях в дневнике освещены взаимоотношения отца и сына, их беседы на острые политические темы, представлены взгляды великих князей на их место в жизни и судьбах страны. Таким образом, наша задача заключается в том, чтобы на основании дневников сравнить взгляды на политическую и общественную деятельность двух представителей династии Романовых — отца и сына: великого князя Константина Николаевича и великого князя Константина Константиновича. Император Николай I, отец великого князя Константина Николаевича, стремился сделать из династии особый системообразующий институт власти. В нем он видел главную опору монарху и гарантию наследования престола будущими поколениями. В 1832 г. он включил в Свод законов Российской империи Учреждение об императорской фамилии, составленное и обнародованное императором Павлом I в 1797 г. Учреждение начиналось с определения степени родства в императорском доме, на основании которой его члены получали привилегии, в том числе пенсии, уделы и денежное содержание. Далее речь шла «о титулах, гербах и прочих внешних преимуществах», о содержании и гражданских правах. Шестая глава была посвящена обязанностям членов императорского дома по отношению к императору. Царствующий император объявлялся главой семейства, ее попечителем и покровителем. Великие князья были обязаны относиться к нему с «совершенным почтением, повиновением, послушанием и подданством», а также соблюдать «миролюбное обращение» и «хранить семейную тишину» и согласие. Соблюдение этих условий гарантировало законность и порядок — «непременное исполнение оных останется ненарушимым в роды родов и на вечные времена и фундаментальным Российской империи законом»2. Таким образом, семейное право, регулирующее отношения внутри правящей династии, целенаправленно было поставлено на один уровень с основными государственными законами3. Со временем царская фамилия стала ассоциироваться с монархией и империей. Вслед за монархом члены дома Романовых несли ответственность за образ самодержавной власти в глазах общества и народа. Они были публичными людьми и должны были являть собой пример нравственности и образцового служения престолу и Отечеству. Отождествление 1 ГА РФ. Ф. 660. Великий князь Константин Константинович Романов. Оп. 1. Д. 18–41, 52–58. 2 Свод законов Российской империи. Кн. 1. Т. 1–3. СПб., 1912. С. 17. 3 Более подробный анализ Учреждения об императорской фамилии с точки зрения законодательства см.: Иванова Н. А., Желтова В. П. Сословное общество Российской империи (XVIII — начало XX века). М., 2009. С. 21–84. 16 К. В. Сак. «Самая большая гордость — быть твоим первым и самым верным подданным»... династии и государства было положено в основу российского образа правления и стало его отличительной чертой4. В соответствии со своими представлениями о роли членов династии в политической жизни России Николай I воспитывал детей, готовя их к будущей государственной деятельности. Эти принципы он воплотил, прежде всего, в создании особой системы образования детей, которая давала им знания, формировала определенный политический опыт, позволявший активно участвовать в жизни государства5. Так, Константин Николаевич свою государственную деятельность начал в Морском министерстве. В 1853 г. он занял пост управляющего этого ведомства. После поражения в Крымской войне стало очевидным, что флот необходимо модернизировать. С этого времени именно в Морском министерстве под начальством Константина Николаевича проводились преобразования, ставшие в дальнейшем примером для правительства в реформировании государственной системы6. Он изменил морскую администрацию, финансовую систему, упростил делопроизводство. Был сокращен наличный состав береговых команд, заведены эмеритальные кассы. По распоряжению великого князя был подготовлен и осуществлен проект реформы морского судоустройства и судопроизводства. Парусный флот был заменен паровым. Константин Николаевич инициировал подготовку квалифицированных кадров, изменив систему преподавания в морских учебных заведениях. В это время вокруг Константина Николаевича объединяются единомышленники, составившие в дальнейшем так называемую партию просвещенных либералов. Царь-освободитель хорошо понимал значение поддержки, которую ему оказывал августейший контр-адмирал, и высоко ценил его помощь. В 1858 г., поздравляя Константина Николаевича с днем рождения, Александр II написал: «Да сохранит тебя Бог, твое семейное счастье. Да подкрепит он тебя и физически и морально, чтобы продолжать служить Матушке нашей России, как ты начал, т. е. верой и правдой!»7. Константин Николаевич поспешил поблагодарить монарха за теплые слова и в свою очередь ответил: «Твое расположение ко мне, которое ты мне так ясно высказал, переполняет мою душу, и я не знаю, что было бы мне невозможно для тебя, моего брата и моего Государя. Самая большая награда для меня — доброе слово от тебя, самая большая гордость — быть твоим 4 О династических традициях российской монархии более подробно см.: Уортман Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Т. 1–2. М., 2004.; о династических представлениях Николая I: Николай I и создание династического сценария // Уортман Р. Указ. соч. С. 336–543. 5 О реформаторской деятельности великого князя Константина Николаевича см.: Воронин В. Е. Русские правительственные либералы в борьбе против «аристократической партии» (середина 60-х — середина 70-х гг. XIX в.). М., 2009; Его же. Русская самодержавная власть и либеральная правительственная группировка в условиях политического кризиса (конец 70-х — середина 80-х гг. XIX в.). М., 2010; Шевырев А. П. Русский флот после Крымской войны: Либеральная бюрократия и морские реформы. М., 1990. 6 Воронин В. Е. Русские правительственные либералы. С. 4. 7 1857–1861. Переписка императора Александра II с великим князем Константином Николаевичем. Дневник великого князя Константина Николаевича. М., 1994. С. 68. 17 Исследования первым и самым верным подданным. Служа тебе, ведь мы продолжаем службу нашему незабвенному Папа»8. Неслучайно, что после отставки с поста председателя Главного комитета по крестьянскому делу графа А. Ф. Орлова, выступавшего против освобождения крестьян, Александр II назначил на его место Константина Николаевича, сторонника выкупа «поземельной собственности при помощи и гарантии правительства». 10 октября 1860 г. после первого заседания Константин Николаевич пишет брату письмо, делясь своими впечатлениями: «Преклоняясь пред Твоею волею как моего Государя и Брата, я вступил в исполнение должности председательствующего. Моя надежда на Бога, что он мне позволит исполнить мой долг верою и правдою, как Ты это от меня ожидаешь. Ты знаешь, что я этой должности не искал и не желал, а принял ее по Твоему желанию. Видно, что тому была Воля Божия, преклоняюсь пред Ней, я и от нее только и ожидаю сил и способностей для Ее исполнения. Поэтому перед открытием заседания я сегодня заезжал в крепость и над могилою нашего бесценного Папа долго и усердно молился о ниспослании мне сил свыше»9. Великий князь Константин Николаевич участвовал не только в разработке отмены крепостного права, но и в других Великих реформах. Особое место он отводил реформированию земства, в среде которого, по его мнению, должна была возникнуть прочная опора либеральному курсу правительства10. В перспективе он видел Земскую реформу, утвержденную Александром II 1 января 1864 г., как первый шаг на пути переустройства государственного управления России. При этом он понимал, что подобные перемены со временем приведут к конституции. Непременным для нее условием было новое гражданское сознание, основанное на чувстве справедливости. Великий князь писал: «После освобождения крестьян, это, по-моему, самая важная реформа в России, гораздо важнее судебной реформы, потому что от удачного образования земства зависит вся будущность политического строя и существования России. В тесной с ним связи и конституционный вопрос, который к нам навязывается так неотступно. Мы увидим, зрелы ли мы для самоуправления, и как силен в нас дух правды»11. Непосредственного участия в составлении проекта этой реформы Константин Николаевич не принимал. Не посчитал он нужным и своевременным открыто выразить свое мнение по этому вопросу Александру II. Дело в том, что в июне 1862 г. великий князь был назначен наместником Царства Польского, где намеревался проводить либеральный курс. Но после восстания 1863 г. император освободил его от занимаемого поста. В то же время, опасаясь роста непопулярности великого князя в обществе, он дал ему годовой заграничный отпуск. Находясь вдалеке от столицы, Константин Николаевич получал информацию о разработке Земской реформы из писем своего единомышленника и близкого друга А. В. Головнина, занимавшего тогда пост министра народного просвещения. Александр II, 8 1857–1861. Переписка императора Александра II с великим князем Константином Николаевичем. Дневник великого князя Константина Николаевича. М., 1994. С. 68. 9 Там же. С. 122–123. 10 Воронин И. Е. Русские правительственные либералы. С. 12. 11 Там же. 18 К. В. Сак. «Самая большая гордость — быть твоим первым и самым верным подданным»... признавая вклад августейшего контр-адмирала и в эту реформу, писал 24 января 1864 г.: «Дай Бог, чтобы земские учреждения принесли ту пользу, которую мы ожидаем. Часть этого важного дела принадлежит, в основании своем, также тебе»12. Более 16 лет великий князь Константин Николаевич занимал пост председателя Государственного совета (с 1 января 1865 по 13 июля 1881 г.), высшего законосовещательного органа. Свой выбор Александр II объяснил следующим образом: «Он действует совершенно по моим мыслям»13. По инициативе великого князя в Государственный совет перешло рассмотрение судебной реформы. 19 октября 1865 г. Константин Николаевич возглавил Комитет для введения судебного преобразования. Через Государственный совет под председательством Константина Николаевича были также проведены реформы поземельного устройства государственных крестьян, печати и многие другие. Уже после назначения шефом жандармов П. А. Шувалова и усиления охранительных начал в политике, благодаря деятельному участию Константина Николаевича, были проведены Городская реформа (1870) и Военная реформа (1874). Во время болезни цесаревича Николая Александровича в марте–апреле 1865 г. Александр II назначил великого князя Константина Николаевича председателем «секретной комиссии», созданной для управления государством во время его пребывания в Ницце у одра смертельно больного сына14. Вновь великий князь получил широкие властные полномочия в 1867 г., когда Александр II пребывал во Франции15. Таким образом, император настолько доверял и полагался на своего брата, что смело вверял ему свои функции на время отсутствия. Активное участие Константина Николаевича в государственных делах порождало множество слухов. Так, говорили, что Константин Николаевич желает занять место своего брата на престоле. Подозрения эти зародились еще в 1866 г. после покушения Д. В. Каракозова. В тот день заседание Государственного совета под председательством великого князя длилось дольше обычного. Столичная публика посчитала, что великий князь сам организовал это преступление и хотел, чтобы после убийства Александра II члены Государственного совета тут же провозгласили его императором16. Подобные слухи циркулировали по Петербургу и в 1880 г. после взрыва в Зимнем дворце, но на этот раз они приняли непредвиденный и опасный оборот. «Самые нелепые слухи ходят по Петербургу, — записал в дневнике сын Константина Николаевича великий князь Константин Константинович после покушения, — например, что Папа для большей личной безопасности в день взрыва находился в Кронштадте, тогда как он поехал туда по службе и желая быть на обеде в Морском собрании в день его годовщины. Также говорят, что 4-го числа я был в карауле во дворце за тем, чтобы приго12 Воронин И. Е. Русские правительственные либералы. С. 15. Там же. С. 40. 14 Там же. С. 74. 15 Там же. С. 142. 16 Бартенев П. И. Записная книжка П. И. Бартенева, 1907–1909 гг. // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. Т. XV. М., 2007. С. 165–166. 13 19 Исследования товить взрыв»17. Распространение по столице клеветы вызывало у Константина Николаевича серьезное беспокойство. Ему стали приходить анонимные письма с обвинениями в «братоубийстве» и угрозами скорой расправы. «Папа пожаловался мне, — записал Константин 13 февраля, — что ему приходится переживать тяжелое время. Ему известно, что с некоторых пор здесь в клубах и в обществе установилось мнение, что он стоит во главе социалистов и что он зачинщик всех покушений на жизнь Государя. Теперь этот слух пущен, не знаю кем, в простой народ, на площадях и рынках говорят об этом с совершенным убеждением»18. Как видно из государственной деятельности Константина Николаевича, слухи не имели никакого отношения к его взглядам и намерениям. Скорее они были результатом того, что Константин Николаевич, благодаря своей реформаторской деятельности, занял особое положение во власти. К тому же, движимый соображениями пользы Отечеству, он часто действовал вразрез с общепризнанным мнением и интересами высшего сословия. Внезапная гибель Александра II подвела черту под реформаторской деятельностью великого князя Константина Николаевича. В прошлое уходила эпоха Великих реформ, и вместе с ней с политической арены — люди времени царяосвободителя. Воцарение Александра III положило конец надеждам реформаторов на продолжение либерального курса первого десятилетия правления Александра II. Все они подали в отставку, многие навсегда покинули столицу, не находя себе места в новых условиях. Не стал исключением и великий князь Константин Николаевич. 13 июля 1881 г. Александр III издал указ о его увольнении со всех занимаемых должностей с оставлением почетного звания генераладмирала и почетного председателя Государственного совета. По-видимому, великий князь так сильно переживал коснувшиеся его перемены, что рассказал своей семье о том времени лишь спустя два года. Константин Константинович после разговора с отцом записал в дневнике: «Папа, хотя и нехотя, рассказал нам, как в последние дни прошлого царствования было решено приступить к вызову выборных от всех сословий. В утро 1 марта покойный государь подписал бумагу, которая должна была решить участь России. 8-го марта у нового государя собрался совет: Папа тоже тут был. И государь, вместе с прочими подписавшими знаменитую бумагу, не решился привести ее в исполнение. Через месяц Папа уже не звали к государю на совет. 8 апреля было решено ни к чему не приступать без ведома всех министров сообща. Тогда Победоносцев с Катковым составили манифест, о котором не знали ни один из министров. Тогда-то все они один за другим стали подавать в отставку»19. Позднее, в 1892 г., уже после смерти великого князя Константина Николаевича, в дневнике его сына появилась запись о визите к нему Е. А. Перетца20. И вновь речь шла о проекте по привлечению депутатов от дворянских и земских собраний в Государственный совет. Он был составлен по поручению Констан17 «Мы переживаем время террора». Из дневников великого князя Константина Константиновича. Февраль 1880 г. // Исторический архив. 2009. № 6. С. 146–147. 18 Там же. 19 ГА РФ. Ф. 660. Д. 21. Л. 21 об. — 22. 20 Статс-секретарь, в 1878–1882 гг. — государственный секретарь. 20 К. В. Сак. «Самая большая гордость — быть твоим первым и самым верным подданным»... тина Николаевича в 1866 г. и обсуждался в последний год царствования Александра II: «Он привез мне записку, составленную кн[язем] [С. Н.] Урусовым по мысли Папа в половине 60-х годов. Позднее, в 80-м году покойный государь вспомнил об этой записке и повелел особому совещанию обсудить ее. Вследствие возникших несогласий Папа поручил ее передать Перетцу, а когда она дальнейшего хода не получила, отдал ее ему на хранение. Дело шло о привлечении к Государственному совету гласных со всех концов России»21. Константин Николаевич не принял консервативного курса венценосного племянника22, шедшего, по его мнению, вразрез с либеральными преобразованиями эпохи Великих реформ. Вскоре после событий марта–апреля 1881 г. великий князь уехал сначала в свое имение в Крыму, в Ореанду, а затем за границу. Находясь в «изгнании», Константин Николаевич с сожалением писал А. В. Головнину о том, что больше не может служить Отечеству: «Мне так совестно и так стыдно неимоверно блаженствовать, когда бедная больная, истерзанная Россия далеко не блаженствует, когда вся ее будущность находится под вопросом. Грустно иногда становится, когда чувствуешь, что в тебе есть еще силы и способности и некоторая энергия, чтоб быть в состоянии работать и дело делать, и пользу приносить, и бороться, и что все эти силы и способности и энергия пропадают даром без возможности употребить их в дело и в пользу»23. Константин Константинович писал в дневнике о своем отце и Александре III, что «эти два человека непременно ненавидят друг друга», что «Папа боится своего возвращения в Россию, своих отношений с государем. Он его не уважает, не любит и не может его считать честным человеком»24. После возвращения великого князя в Петербург в 1883 г. Константин Константинович написал: «Люди нынешнего царствования, начиная с государя, ему невыносимы, он сердится, когда ему приходится бывать при дворе. Все ему не нравится: и урядники земской полиции, и верховые казаки, ездившие по дороге в Петергоф для охраны государя, и мои сапоги, сшитые не по старому образцу, а по новому, с закругленными носами»25. В 1886 г. великий князь Константин Николаевич, вопреки воле Александр III, официально запретившего праздновать 25-летие освобождения крестьян, скромно, в домовой церкви Мраморного дворца, отметил это событие. 19 февраля его сын описал в дневнике, как проходил домашний праздник: «Дома в 12 ½ был молебен, в церкви, по случаю исполнившегося двадцатилетия26 со времени освобождения крестьян. Папа собрал на это небольшое домашнее торжество всех имеющих на лице участников дела освобождения: обоих дя21 ГА РФ. Ф. 660. Д. 39. Л. 14 об. Власть и реформы. От самодержавия к советской России. СПб., 1997; Зайончковский П. А. Кризис самодержавия на рубеже 1870–1880-х гг. М., 1964; Идеология пореформенного самодержавия. М., 1978; Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., 1970; Твардовская В. А. Александр III // Романовы. Исторические портреты. Кн. 2. М., 1997; Чурнуха В. Г. Александр III // Александр III. Воспоминания. Дневники. Письма. М., 2001. 23 ГА РФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 1118. Письмо от 1 сентября 1881 г. 24 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 21. Л. 21 об. 25 Там же. Д. 22. Л. 19. 26 Так в тексте. 22 21 Исследования дей, [А. В.] Головнина, Буша, [К. К.] Грота, [С. И.] Зарудного, [Г. П.] Галагана, [М. И.] Семевского и нескольких других, некоторых по именам не знаю. Все это были не первые деятели в то время: из заседавших тогда в Государственном совете в живых остались только Папа и его два брата. Дьякон провозгласил вечную память покойному Государю и многолетие всем потрудившимся великому делу освобождения крестьян»27. Утешением в столь непростое для великого князя Константина Николаевича время оставался сын и наследник Константин, который к началу 80-х гг. достиг совершеннолетия и должен был определиться в выборе своего поприща. Однако и здесь отставного почетного контр-адмирала ждало разочарование. Константин Константинович походил на отца своей религиозностью, одаренностью в искусстве, любовью к Отечеству и почитанием императора. Однако, при некотором сходстве их характеров, отношения между ними складывались непросто. Семейные раздоры и незаконная связь Константина Николаевича с балериной Мариинского театра Анной Васильевной Кузнецовой положили начало отстранению Константина Константиновича от отца, непониманию и недоверию между ними. Константин Константинович трепетно любил свою мать, великую княгиню Александру Иосифовну, и болезненно переживал неверность отца. По словам П. И. Бартенева, знавшего семью Константиновичей и вхожего в их дом, «второй сын вырос в постоянной горести от раздоров между отцом и матерью»28. Выражаясь словами Константина Константиновича, в семье нередко происходили сцены и тому подобные неприятности29. Чаще всего это случалось тогда, когда глава семьи был в дурном расположении духа: «Когда он в хорошем настроении, — записал Константин после семейного обеда, — я чувствую к нему прилив нежности, и его присутствие меня не стесняет, что случается каждый раз, если он мрачно и раздражительно настроен»30. Как не раз признавался в своих дневниках Константин, он почти никогда не был спокоен в присутствии отца — «он так порабощен своими привычками и требует подражания им, что чувствуешь себя как в деспотическом государстве. Может, я и преувеличиваю сравнение, но совершенно от него не отказываюсь»31. Жесткий характер Константина Николаевича в первую очередь выражался в его убеждении, что сын, как и он сам в свое время, должен безропотно следовать указаниям отца. Отец же определяет, чем следует заниматься сыну на службе Отечеству и императору. Еще одной причиной для разногласий был выбор Константином Константиновичем характера собственного служения. Константин Константинович в юности представлял себе свое будущее смутно: «Я слишком много думаю и обыкновенно совершенно непроизводительно, — записал в дневнике великий 27 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 28. Л. 54 об. 1857–1861. Переписка императора Александра II с великим князем Константином Николаевичем. Дневник великого князя Константина Николаевича. С. 467. 29 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 17. Л. 89. 30 Там же. 31 Там же. Л. 80 об. 28 22 К. В. Сак. «Самая большая гордость — быть твоим первым и самым верным подданным»... князь, размышляя над особенностями своего характера. — Впечатления долго у меня не остаются, а беспрестанно сменяют друг друга. То я сочиняю стихи, то пишу музыку, то собираюсь приняться за коллекцию старинных вещей, то готовлюсь в государственные люди»32. Его не привлекали столичная жизнь и морская служба. Куда больше в 22 года он мечтал о том, чтобы «жениться и зажить себе счастливой семейной жизнью» в доме «в чисто русском стиле, вроде теремов»33. В 1881 г., пребывая на Афоне, в одном из разговоров с монахом он поделился, что хочет «посвятить жизнь свою на улучшения быта духовенства и под старость принять на себя Ангельский образ, быть архиереем, приносить великую пользу»34. Ту же мысль несколькими днями позже он высказал своей старшей сестре, великой княгине Ольге Николаевне, королеве Греческой: «На обратном пути говорил Оле про свои мечты быть женатым, сделаться оберпрокурором Святейшего Синода и, в конце концов, постричься в монахи и стать архиереем»35. Единственное, в чем Константин Константинович был абсолютно уверен, это то, что он не хочет служить во флоте. Намерение поменять сферу деятельности возникло у него во время учебного плавания по Средиземному морю в 1880– 1881 гг. На корабле Константин, предчувствуя, насколько тяжело будет отцу принять это решение, обращается в письме к своему кузену, великому князю Сергею Александровичу, и просит содействия в выходе из флота. Через несколько дней Константин Константинович получил длинный ответ: «Он (Сергей. — К. С.) говорит, что передал “куда следует” о моем желании бросить морскую службу, выбрать другое поприще деятельности. Догадываюсь, что “кому следует” должно означать Государя и Алексея. Они были огорчены моим намерением <…> Но несмотря на огорчение, поняли мое желание и по моему возвращении из плавания примут его к сведению»36. Не оставил Константин Константинович своего намерения и после прибытия в Петербург: «Когда порою припомнится какой-нибудь предмет в моей каюте, то сердце сжимается. Часто плавание представляется мне зловещим кошмаром»37. Первое самостоятельное решение Константина Константиновича, определившее во многом его дальнейшую судьбу, нанесло тяжелейший удар по ожиданиям Константина Николаевича: «Папа крайне раздражен моим оставлением флота и не хочет мешаться ни в какие мои дела. Ни за что не допускает мысли, чтобы я продолжал носить морской мундир. Обвиняет меня в многолетнем лицемерии, предоставляет служить и прислуживаться в разных канцеляриях и министерствах, но без флотской формы»38. Возвращаясь к разговору с отцом, Константин Константинович свидетельствовал: «Папа начал с того, что мое нежелание служить во флоте и заявление о том его глубоко огорчает, что я нанес ему тяжелый удар, и что теперь, когда он и так уже сряду имел неприятностей, 32 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 17. Л. 77 об. — 78. Там же. Л. 80. 34 Там же. Д. 18. Л. 1об. — 2. 35 Там же. Л. 8. 36 Там же. Л. 19 об. 37 Там же. Л. 9 об. 38 Там же. Л. 80 об. — 81. 33 23 Исследования эта рана останется неизлечимой до конца его жизни. У него слезы были на глазах <…> Папа так смотрит на вещи: отец определяет будущность сына, невзирая на его наклонности. Сын должен повиноваться беспрекословно. Так думал и поступал Николай I, и дети его не сопротивлялись»39. Однако это был еще не конец разочарованиям Константина Николаевича. Еще одним ударом для него стала новость о том, что сын решил посвятить себя поэзии. Все в том же 1881 г. в «Вестнике Европы» были напечатаны стихотворения, автор которых скрылся под криптонимом «К. Р.». Но Константин Николаевич сразу догадался, кому принадлежат прочитанные им стихи, и вызвал молодого поэта на разговор. Он говорил, что «каждый раз эти стихи возбуждали в нем самое неприятное чувство», что ему стыдно за сына. Со слов отца Константин Константинович пишет в дневнике, что тот сам в юности увлекался поэзией. Но когда об этом узнал Николай I, последовал строгий выговор: «Николай Павлович сказал: Je voudrais faire mon fils mort plus tot que poete40». Он не допускал мысли, чтобы великий князь мог и подумать о каком-либо занятии вне службы государству. «Папа заметил мне, — продолжает «К. Р.», — что, вероятно, его слова будут мне неприятны, но что он человек старого времени и своих взглядов переменить на новый лад не может»41. «Новый лад» ассоциировался у Константина Николаевича с атмосферой царствования Александра III. В отличие от Александра II, Александр III не только отстранил августейших родственников от управления, но и задумался об уменьшении принадлежавших им по закону прав. Отношение Александра III к представителям династии отчетливо выразилось в том, что он внес ощутимые изменения в Учреждение об императорской фамилии. Их суть состояла в ограничении числа членов дома Романовых, которые могли бы претендовать на то, чтобы называться великими князьями и иметь соответствующие привилегии, в том числе получать немалое содержание из государственной казны. По новому установлению, правнуки монарха и последующие поколения получали титул князей крови императорской42. Заметно сокращалось и их денежное довольствие: в отличие от внуков императора, которые по совершеннолетию получали 150 тысяч рублей в год, они получали 30 тысяч43. Также замедлялось их продвижение по службе. Нововведения стали настоящим потрясением для августейшего семейства, ведь теперь дети здравствующих внуков императора едва ли могли рассчитывать на уже ставшие привычными привилегии: «Кто-то из них в шутку назвал их Указом о Сидоровых козах, так как эти будущие потомки не имеют определенного имени»44. Впрочем, у Александра III были основания задуматься об ограничении «для будущего»45, как он говорил, числа «высочеств», тем более, что он не видел в них помощников в деле государственного управления. Если при Николае I великих князей было 5, то при Александре III их стало уже 24, а 39 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 19. Л. 60. «Я предпочел бы, чтобы мой сын умер раньше, чем стал поэтом» (фр.) 41 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 20. Л. 11 — 11 об. 42 Свод законов Российской империи. Кн. 1. Т. 1–3. СПб. 1912. С. 10. 43 Там же. С. 13. 44 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 29. Л. 49. С. 93. 45 Половцов А. А. Дневник государственного секретаря. Т. 1. 1883–1886. М., 2005. С. 200. 40 24 К. В. Сак. «Самая большая гордость — быть твоим первым и самым верным подданным»... впоследствии при Николае II — 22 и 13 князей крови императорской, не считая герцогов Лейхтенбергских, князей Романовских. Чем больше становилось великих князей, тем легче им было затеряться в окружении императора. Все дальше отходили они от участия в жизни государства, отдавая предпочтение личным интересам. «Политическая» карьера Константина Константиновича очень показательна в этом отношении. Он начал службу незадолго до вступления на престол Александра III. Ожидания «К. Р.» от нее вполне соответствовали отношению нового императора к правительственной деятельности великих князей. Августейший поэт признавался, что в политике смыслит мало, и его воззрения «шатки и неопределенны». «У меня только одно чутье, может быть, совсем неверное», — говорил он императрице Марии Федоровне46. Такой взгляд на свою роль в государстве способствовал тому, что в отличие от отца, который порицал «решительно все», что «творилось» при Александре III, Константин Константинович, напротив, относился к императору с глубоким почтением и уважением: «Я чувствую к нему, — писал он в дневнике в 1885 г., — какую-то бесконечную привязанность, преданность; к этому еще примешивается благоговение как перед чем-то священным. Он для меня не только сильный, прямодушный человек, с чистым добрым сердцем, но и Царь-помазанник Божий. Хорошо бы за него в огонь и в воду»47. Константин Константинович, отказавшись от службы во флоте, в феврале 1884 г. в возрасте 26 лет принимает командование ротой Измайловского полка (для сравнения, Константин Николаевич в 26 лет возглавил Морское министерство). Это назначение вполне удовлетворяло амбиции младшего великого князя. Повышение в 1891 г. и назначение командующим Преображенским полком он воспринял неохотно, записав в дневнике, что оно его «не радует», и он подмечает в себе «недоброе чувство»48. В 1888 г., в день своего тридцатилетия, великий князь подвел промежуточный итог своей жизни, так контрастирующий с достижениями в этом же возрасте его отца, и записал в дневнике: «Жизнь моя и деятельность вполне определились. Для других я военный, ротный командир, в близком будущем полковник, а там, лет через 5–6, — командир полка и, как мне хотелось бы, Тифлисского, моего, на Кавказе. Для себя же — я поэт. Вот мое истинное призвание»49. Поэзии Константин Константинович отводил особое место, что, в частности, отразилось в его программном стихотворении «Баловень судьбы»50, в котором он заявляет о своем желании совершить «священный подвиг певца» «во славу матушки России». 46 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 31. Л. 42. Там же. Д. 27. Л. 88 об. 48 Там же. Д. 38. Л. 69. 49 Там же. Д. 35. Л. 6 об. — 7. 50 Я баловень судьбы... Уж с колыбели Богатство, почести, высокий сан К возвышенной меня манили цели, — Рождением к величью я призван <…> Но пусть не тем, что знатного я рода, Что царская во мне струится кровь, 47 25 Исследования Увлечение Константина Константиновича поэзией способствовало его известности в творческих и научных кругах. Возможно, поэтому в 1889 г. Александр III через министра народного просвещения графа И. Д. Делянова предложил великому князю занять пост президента Императорской академии наук. Отнесся великий князь к новому назначению серьезно и ответственно: «Эта честь так велика, так ослепляет меня, что я молю Бога вразумить меня, помочь мне не возгордиться и служить смиренно и деятельно новому высокому призванию»51. Неожиданным поворотом карьеры сына остался доволен и великий князь Константин Николаевич: «За обедом Папа расспрашивал меня про академические дела, про академиков и про мои к ним отношения. Я с удовольствием заметил, что он весьма участливо и доверчиво смотрит на мое назначение президентом, на мою способность справиться с этой обязанностью и на пользу, которую я бы мог принести академии»52. Вскоре после этого радостного для Константина Николаевича назначения состояние его здоровья стало заметно ухудшаться. Во время болезни он жил со своей женой великой княгиней Александрой Иосифовной в Павловске, куда навестить отца часто приезжал Константин Константинович. В июне лечащий врач И. П. Мержеевский предупредил членов семьи о возможности паралича сердца или одной половины тела. 7 июля Константин Константинович записал в дневнике, что Мержеевский и морской врач В. Н. Дмитриев определили «паралич правой стороны лица и языка с полупараличным состоянием всей правой половины тела»53. Константин Николаевич, находясь в совершенном сознании, не мог смириться с постигшим его ударом. В тот день он «плакал, видя свое беспомощное состояние, подходил к зеркалу и всматривался в свое лицо, как бы желая заметить на нем признаки болезни, разглядывал свою еще более ослабевшую руку, выражая нетерпение и бессильную раздражительность, а на предложение написать что-нибудь, не мог этого сделать»54. В первые дни после приступа врачи, избегая лишних волнений для больного, не допускали к нему родных. Через неделю после удара Константин Константинович повидал отца: «Жалкий вид его, бессвязные звуки, вырывающиеся вместо слов, жалобные стоны, беспричинный плач и смех действуют на меня до того мучительно, что я не в силах подвергать себя такому испытанию»55. Спустя чуть менее четырех месяцев великого князя навестили император Александр III и императрица Мария Федоровна. Младший великий князь присутствовал при этой встрече и написал о Родного православного народа Я заслужу доверье и любовь, Но тем, что песни русские, родные Я буду петь немолчно до конца И что во славу матушки России Священный подвиг совершу певца. (Стихотворения К. Р. 1879–1885. 2-е изд. СПб., 1889. С. 40). 51 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 36. Л. 1 об. 52 Там же. Л. 21 об. 53 Там же. Л. 44. 54 Там же. 55 Там же. Л. 49 об. 26 К. В. Сак. «Самая большая гордость — быть твоим первым и самым верным подданным»... ней в дневнике «Папа плакал, закрывал лицо рукою, притягивал к себе государя и целовал его <…> И государь, и государыня были сильно взволнованы видом бедного больного»56. Болезнь Константина Николаевича продолжалась три года. В ночь с 12 на 13 января 1892 г. Константин Константинович получил телеграмму о приближающейся кончине отца и прибыл в Павловск: «Я подошел к кровати. Дыхание видимо слабело и замедлялось. Приближалась полночь. Заметно стало, что конец не далек. Хрипение стало еле слышно. Мы все тихо опустились на колени. Д[окто]р Дмитриев, стоявший напротив Мама у изголовья и поминутно утиравший губы Папа, перекрестился и поцеловал его в лоб. Не хватало минут 4-х до полночи. Зашипели часы, и стало бить 12. Вдруг еще слабый вздох, голова слегка качнулась, и лицо приняло тихое, спокойное выражение: душа отлетела…»57. Потянулась цепочка траурных церемоний и прощаний. Александр III, повидимому, так и не примирился со своим дядей. Он был на панихидах «всего 2 раза» и весьма сдержанно выразил свои чувства, сказав лишь: «Царствие ему небесное, и да простит Господь ему все грехи, вольные и невольные»58. Казалось бы, влияние Константина Николаевича на судьбу сына прекратилось. Но это не так. В начале XX в. все возраставший хаос и отчетливо звучавшие требования конституции и ограничения монархии ставили под вопрос положение правящей династии: «Власть пошатнулась, и в безволии государя вся наша беда. Нет ничего определенного <…> Смута растет, и чувствуется впереди что-то неведомое, но неминуемое и грозное», — отмечал Константин Константинович59. Великие князья чувствовали нависшую над императорским Домом опасность и ясно видели, что Николай II по каким-то причинам не желает обратиться к ним за поддержкой. Следовало ожидать, что кто-нибудь из них сам проявит себя, как это было в царствование Александра II. Но могли ли великие князья, начало государственной деятельности которых пришлось на царствование Александра III, проявить инициативу и стать опорой государю, подобно Константину Николаевичу, подавая пример самоотверженного служения монарху в дни революции? Из дневников Константина Константиновича следует, что существовало как минимум два проекта объединения великих князей, которые, однако, были не проявлением воли членов императорской фамилии, а предложениями придворных лиц. И именно к сыну Константина Николаевича, считавшегося опорой либералов эпохи Александра II, они были обращены. Первое предложение поступило в июне 1904 г. от некоего Белова. Его Константин Константинович характеризовал как «73-летнего старичка, хорошего, бескорыстного русского человека, нигде не состоящего на службе»60. Он предупреждал великого князя, что министры «окружили царя непроницаемой стеной» и забрали власть в свои руки, используя ее в личных интересах. По его мнению, только великие князья, 56 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 36. Л. 104–104 об. Там же. Д. 38. Л. 9 об. — 10. 58 Там же. Л. 10. 59 Там же. Д. 54. Л. 122 об. 60 Там же. Д. 53. Л. 99. 57 27 Исследования как наиболее заинтересованные в сохранении своего положения и ближайшие к императору люди, могли спасти Николая II и его родственников от грозящей династии опасности. При этом Белов напомнил Константину Константиновичу о той роли, которую сыграл его отец во время осуществления Великих реформ: «Белов указывает на царствование Александра II, когда важнейшее из его деяний — освобождение крестьян — было возложено на облеченного неограниченным его доверием моего отца, действовавшем помимо каких-либо министров»61. Соглашаясь с доводами «73-летнего старичка», Константин Константинович не посчитал нужным последовать примеру отца-реформатора. Во-первых, он не хотел вступать в союз с предложенной Беловым кандидатурой — великим князем Александром Михайловичем, так как он ему не доверял и упрекал в склонности к личной выгоде. Во-вторых, и это представляется более важным для понимания отношения великого князя к своей роли в политике, Константина Константиновича смущала моральная сторона поступка — «втираться в доверие государя, насильственно добиваться влияния над ним, хотя бы и во имя высших целей — благородно, достойно ли? Цель оправдывает ли средство?»62. Второй проект был представлен великому князю в середине 1906 г. князем Михаилом Михайловичем Андрониковым, который был убежден, что если не остановить революцию, то династии придет конец. Но Константин Константинович не изменил себе и на этот раз, теперь уже не веря, что члены императорской фамилии могут на чтото повлиять: «Настаивает, что кому-нибудь из нас надо известить царя о грозящей опасности. Но разве это поможет?»63. Тем не менее Константин Константинович, не желая оказывать влияние на императора, оставался верным и преданным престолу. Накануне обнародования Высочайшего манифеста 17 октября 1905 г. великий князь записал в дневнике о разговоре между его женой, великой княгиней Елизаветой Маврикиевной, и великим князем Николаем Михайловичем, который «напугал жену, говоря, что всех нас — императорскую фамилию — скоро погонят прочь и что надо торопиться спасать детей и движимое имущество». Константин Константинович был возмущен этим предложением, считая такой поступок «ниже своего достоинства»64. Таким образом, отношения великого князя Константина Николаевича и великого князя Константина Константиновича к своей роли в жизни империи резко различались. Во многом причиной тому было время, на которое пришлась государственная деятельность двух великих князей. «Оттепель» 1850–1860-х гг., доверительные отношения между Константином Николаевичем и его венценосным братом императором Александром II побуждали великого князя к участию в преобразованиях и давали возможность воплотить в жизнь многие его проекты. Император Александр III ограничил доступ членов императорской фамилии к высоким государственным должностям, не желая видеть родственников в политике. Поэтому Константин Константинович мог позволить себе считать сво61 ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 36. Л. 99 об. — 100. Там же. 63 Там же. Д. 57. Л. 44 об. 64 Там же. Д. 55. Л. 31 об. — 32. 62 28 К. В. Сак. «Самая большая гордость — быть твоим первым и самым верным подданным»... им главным делом поэзию, а не службу государству. Ориентация большинства великих князей на личные интересы и собственное благополучие пошатнула фундамент, на котором должна была строиться династия. Это отчетливо проявилось во время Первой русской революции 1905–1907 гг. Тогда обнаружилось, как далеко зашел процесс отхода членов императорской фамилии от тех основополагающих принципов функционирования династии как института власти, которые были заложены Николаем I. Ключевые слова: Династия Романовых, великий князь Константин Николаевич, великий князь Константин Константинович, Учреждение об императорской фамилии, Великие реформы, контрреформы, Первая русская революция, поколение. «THE BIGGEST PRIDE IS TO BE YOUR FIRST AND THE TRUEST SUBJECT»: THE GREAT DUKE KONSTANTIN NIKOLAEVICH AND THE GREAT DUKE KONSTANTIN KONSTANTINOVICH IN THE SERVICE TO THE THRONE BY К. V. SAC The study is devoted to the study of socio-political views of the two representatives of the imperial dynasty in Russia: the great prince Konstantin Nikolaevich, who was one of the ideologists of the Great reforms, and the great prince Konstantin Konstantinovich, избегавшего active participation in the Russian political life. The paper seeks to find out, as in the life of the great princes of generations of the Great reform and counterreform» reflected the political and social changes of the second half of the XIX century — the beginning of 20 centuries., and how they have influenced their attitude to its place in the life of the state. The answer to these questions will enable you to see what changes have occurred in this period in the Imperial family as institute of the government. Keywords: Romanov’s Dynasty, grand Duke Konstantin Nikcolaevich, grand Duke Konstantin Konstantinovich, the Foundation of Imperial Family, the Great reforms, the Counter-reforms, The second Russian revolution, generation.
