Две стороны одного конфликта

Национальный
контекст
Две стороны
одного конфликта
Эфиопия и Эритрея
в противостоянии 1998–2000 годов
Наталья Пискунова
С
окончанием «холодной войны»
роль Африки в международных отношениях претерпела радикальные изменения. Перестав быть ареной конфронтации между Востоком и Западом, этот
регион утратил свое стратегическое значение в системе внешнеполитических координат ведущих держав, а опыт политического и экономического сотрудничества с
африканскими странами подвергся критической переоценке [Jones R., Jones P., Dark,
Peters 1998; A New Framework for Analysis
2003]. Началось постепенное угасание интереса к континенту, и к 1990-м годам, как
в Африке, так и за ее пределами, получили
распространение пессимистические настроения в отношении не только отдаленных, но и ближайших перспектив региона,
стали выдвигаться сценарии развития,
имевшие явно негативную тональность.
В итоге в международном политическом лексиконе прочно утвердился термин «афропессимизм». Прежде всего, это
было связано с многочисленными межгосударственными конфликтами в различных
регионах Африки и, в первую очередь, с
многолетним противостоянием на Африканском Роге, чреватым крайне неблагоп-
риятными последствиями для международной безопасности. Кроме того, «демократический транзит», рекомендованный международными политическими и финансовыми организациями как условие и средство разрешения экономических проблем
стран Африканского Рога, в большинстве
случаев себя не оправдал и выродился в
тенденцию превращения авторитарных
режимов в псевдодемократические [Gros
(ed.) 1998; Diamond 2002]. Таким образом,
экономические проблемы и псевдодемократия стали барьером на пути дальнейшего развития африканских государств.
Изучение потенциала конфликтогенности на континенте в целом и в странах Северо-Восточной Африки в частности
имеет особое значение. Несмотря на ряд
внутристрановых разногласий, которые
зачастую выливались в вооруженные столкновения, вели к гражданским войнам, военным переворотам, общая картина безопасности в Африке долгое время коренным
образом не менялась. В конце XX в. начался период острой региональной конфликтности. «С окончанием холодной войны...
ограниченные конфликты внутреннего интернационализированного характера ста-
148
космополис № 1(15)
весна 2006
Наталья Пискунова
/ Две стороны одного конфликта
ли основным типом вооруженного противостояния в 90-х годах. При этом внутренние интернационализированные конфликты объединили в себе наиболее опасные
черты как международных, так и внутригосударственных конфликтов» [Brown (ed.)
2003; Lemke 2002].
Применительно к Африке можно говорить о нескольких «волнах конфликтности», которые, вспыхнув в локальных очагах, распространились на регионы и субрегионы континента. При этом «горячие
точки» Африки — это не только точки столкновения интересов и двусторонних претензий политического, территориального
или экономического характера, но и «узлы
конфликтности», которые образовались
путем трансформации, «перетекания» внутреннего конфликта сначала в пограничный,
затем в конфликт в другой стране и т.д.
Подобный процесс чреват перерастанием
в «волны конфликтности», которые могут
охватить весь континент. Конфликт, генерированный претензиями двух сторон и
возникший зачастую в рамках одного государственного образования, путем «перетекания» начинает самовоспроизводиться
и обретает ускорение, собственную динамику и логику. В целом это отражает общемировую тенденцию [Brown (ed.) 2003]. По
мнению современных конфликтологов, отличительная черта конфликтов в XXI в. заключается не только в трудности управления ими, но и в том, что конфликты локальные имеют тенденцию перерастать в региональные. В конечном итоге, исходные
противоречия первоначальных противников порой не имеют ничего общего с тем,
во что они превращаются.
В связи с этим пристального внимания заслуживают два фактора. Прежде
всего, это феномен общемирового значения, связанный со взрывом конфликтнос-
ти после окончания «холодной войны».
Другой фактор — усиление конфликтности на Африканском континенте и дезинтеграция ряда государств. Сам по себе данный фактор не является новым феноменом
в международных отношениях, но потенциал конфликтности в Африке сегодня как
никогда высок: континентальные противоречия больше не сдерживаются мощными
игроками извне.
Остановимся подробнее на одном из
конфликтов, а именно на вооруженном
противостоянии Эфиопии и Эритреи в
1998–2000 гг., проанализируем его истоки, последствия и роль в системе безопасности на Африканском Роге и в глобальном масштабе.
Истоки эфиопо-эритрейского
конфликта
После окончания Второй мировой
войны, в которой Италия, как одна из колониальных держав, оказалась в числе проигравших, Эфиопия начала активную кампанию за включение в свой состав Эритреи,
бывшей итальянской колонии. В 1950 г. Генеральная Ассамблея ООН проголосовала за образование федерации Эфиопии и
Эритреи, и через два года было провозглашено ее создание.
В Эритрее основную часть населения составляет народность тыграи, которая
также населяет соседнюю эфиопскую провинцию Тыграй и говорит на языке тыгрыннья. Исходя из этого, предполагалось, что
образование федерации пройдет безболезненно. На первоначальном этапе события развивались именно так. Однако, начиная с 1962 г., когда Эритрея была лишена прав автономии в рамках федерации,
развитие национального самосознания
эритрейцев привело к осознанию своего
149
космополис № 1(15)
весна 2006
Национальный
особого пути развития, в результате чего
присоединение к Эфиопии стало восприниматься ими как колонизация. Стремление Эритреи к независимости усилилось
после свержения в 1974 г. императора Хайле Селассие I и прихода к власти военного
режима во главе с Менгисту Хайле Мариамом, который предложил разрешить все
противоречия путем построения в рамках
федерации общества социалистической
ориентации. Между тем эритрейское сепаратистское повстанческое движение
ширилось и распространило свою деятельность на провинцию Тыграй, которая стала
играть ключевую роль после прихода к власти тыграйского правительства. Народный
фронт освобождения Эритреи возглавлял
Исайяс Афеворки, а Народный фронт освобождения Тыграя — Мелес Зенауи. Афеворки и Зенауи, представлявших народность тыграи, сплачивала общая борьба
против режима Менгисту. В 1991 г. вооруженная оппозиция свергла этот режим.
Зенауи пришел к власти в Аддис-Абебе, где
традиционно проживали представители
народности амхара, а Афеворки — в Асмэре. Таким образом, произошел своего рода
раздел сфер влияния. При этом Эритрея
фактически обрела независимость. В 1993 г.
после проведения референдума, на котором 99,8% избирателей проголосовали за
суверенитет, статус Эритреи как независимого государства был закреплен юридически. Эфиопия не только безоговорочно признала новое государство, но и взяла на
себя весь внешний долг, согласилась оставить единую валюту бырр, пошла на заключение выгодных для Эритреи двусторонних договоров в области безопасности,
торговли и т.д. [Закладываются основы
прочных дружественных отношений 1993].
Начало двусторонних отношений
было отмечено частыми визитами офици-
контекст
ального и неофициального характера, работой совместных комиссий по целому
спектру вопросов и т.п. Однако сразу же
обнаружились серьезные проблемы, прежде всего экономические, которые в итоге
вылились в вооруженный конфликт 1998–
2000 гг.
Эритрея, не располагавшая ценными природными ресурсами, сделала ставку на свое выгодное геополитическое положение, решив стать африканским Гонконгом или Сингапуром. Иными словами,
был взят курс на превращение страны в
своеобразный транспортный узел и производителя готовой экспортной продукции.
Реализация этой политики могла бы быть
достаточно успешной, но при таком подходе Эфиопия, к тому времени уже не находившаяся в составе федеративного эфиопо-эритрейского государства, становилась
сырьевым придатком и поставщиком дешевой рабочей силы. Естественно, подобные
планы вызвали недовольство эфиопской
стороны, равно как и попытки Эритреи завысить плату за пользование портом Ассэб, через который Эфиопия осуществляла транзитные перевозки, поддерживая
внешнеэкономические связи с другими
африканскими странами, арабскими государствами и некоторыми европейскими
державами.
В Ассэбе располагалась крупнейшая
в Эритрее эфиопская колония, составлявшая почти половину жителей города. После обострения эфиопо-эритрейских отношений начался процесс возвращения эфиопского населения на родину, а порт фактически перестал функционировать. В конце концов, Аддис-Абеба прекратила его
эксплуатацию, переключившись на сотрудничество в этом вопросе с Джибути, а затем отчасти на сомалийскую Берберу [Поляков 2000]. Позже недовольство Аддис-
150
космополис № 1(15)
весна 2006
Наталья Пискунова
/ Две стороны одного конфликта
Абебы вызвало введение эритрейским
правительством осенью 1997 г. собственной национальной валюты — накфы —
вопреки договоренностям, достигнутым
на переговорах после предоставления
Эритреи независимости в 1993 г. [Лебедева 1999]. Руководство Эфиопии отказалось признать эритрейскую валюту и
потребовало вести все расчеты в твердой валюте — на общих основаниях с другими государствами.
Непосредственным поводом к началу вооруженного конфликта между двумя
странами послужил территориальный вопрос, обострение которого пришлось на конец 1997 г. Вскоре после провозглашения
независимости в Эритрее были напечатаны карты, на которых линия межгосударственной границы отличалась от административной границы времен Менгисту Хайле Мариама. В оправдание такого
разграничения приводились документы и
карты колониального периода. Это было
открытой демонстрацией своей позиции,
что означало, по терминологии Р. Фишера и У. Юри, наличие у стороны конфликта
наилучшей альтернативы мирному разрешению спора и вело к ее отказу от сотрудничества с противником и принятию односторонних мер для достижения наиболее
выгодного для себя результата. С точки
зрения конфликтологии, вооруженное
столкновение между Эфиопией и Эритреей было практически неизбежно.
Тем не менее с целью разрешения
возникших разногласий была сформирована двухсторонняя смешанная комиссия,
первое заседание которой состоялось 14
ноября 1997 г. в Асмэре. На заседании была
достигнута договоренность о сохранении
статус-кво в районе спорных территорий до
решения вопросов об их принадлежности
и о сотрудничестве сторон по ликвидации
напряженности в приграничных районах
[«Addis Zemen» 15.11.1997]. (Комиссия, занимавшаяся разрешением пограничных
противоречий, не смогла достигнуть прогресса в данном вопросе.)
Что же толкало стороны к эскалации
конфликта?
Эфиопское руководство было уверено в силе собственного государства, в
его превосходстве над Эритреей, прежде
всего в демографическом отношении (население Эритреи составляло около 4 млн.
человек, Эфиопии — более 60 млн. [Страны Африки 2000]), а также в экономическом и военном. Ситуация осложнялась тем,
что для премьер-министра Эфиопии Зенауи
признание поражения в тот момент означало бы политическую смерть. Положение
Зенауи было непрочным, так как многие
считали его «чужаком и ставленником эритрейцев» (по национальности он был представителем тыграи) [«Addis Zemen» 1999].
Чтобы изменить отношение к себе, эфиопскому лидеру нужны были весомые контраргументы.
Позиция эритрейской стороны во
многом обусловливалась особенностями
национальной психологии. Добившись создания самостоятельного государства и его
признания мировым сообществом, руководство Эритреи, большая часть которого
состояла из участников многолетней борьбы за отделение от Эфиопии, очевидно,
уверовало в собственную непобедимость.
Афеворки стал культивировать «идеологию опоры на собственные силы» [Поляков 2000], утверждая, что Эритрея может
добиться всего сама, даже несмотря на социально-экономические трудности. Во главу угла была поставлена возведенная в
абсолют национальная гордость. Под руководством Афеворки, который «воевал всю
сознательную жизнь», страна начала пре-
151
космополис № 1(15)
весна 2006
Национальный
вращаться в некое подобие военного лагеря, сохранявшего атрибуты того времени, когда еще продолжалась борьба за независимость. Афеворки был убежден в том,
что «войны необходимы, чтобы молодое
поколение, не успевшее изведать тяготы
борьбы за независимость, не расслаблялось и не забывало о жертвах, принесенных на алтарь отечества их родителями»
[Поляков 2000]. Поэтому проводившийся им
внешнеполитический курс, основанный на
военизированной идеологии, неизбежно
вел к ухудшению отношений с соседними
государствами. Таким образом, эфиопоэритрейский конфликт можно считать отражением специфики политической и экономической жизни этих государств.
Конец конфликта или латентная
фаза кризиса?
Вопросы, возникшие в ходе демаркации, подтверждают тезис об отсутствии
существенных пограничных споров, которые могли бы объяснить степень эскалации эфиопо-эритрейского конфликта: многие населенные пункты, из-за которых развернулась вооруженная борьба, даже не
имели общепризнанного положения на
географической карте. Так, населенный
пункт Бадмэ, ставший «камнем преткновения», на разных картах нанесен по-разному, к тому же в 1902 г. его просто не существовало (он возник в 1960-е годы). Название пункта также различается: в источниках он указывается как Бадмэ, Бадимэ, Бадамэ, Бадума, Йирга. Аналогичная путаница наблюдается и в отношении двух других
крупных населенных пунктов, являющихся
предметом территориального спора, —
Тсорона-Заламбесса и Бурэ.
Любое посредничество в этом противостоянии осложнялось тем, что стороны
контекст
не хотели признавать истинной сути конфликта, который к тому времени перешел в
открытую фазу. Посредническая миссия
ОАЕ успеха не имела — свою роль сыграла твердая позиция посредника в отношении принципа нерушимости границ колониального периода (формально именно
вопрос о границах разделял участников
конфликта и к переделу этих границ сводились их интересы). Алжирское же посредничество оказалось успешным в силу
ряда причин. Прежде всего, в сознании
лидеров Эфиопии и Эритреи Алжир ассоциировался с идеей справедливой национально-освободительной борьбы, которая
по духу была им близка (как уже отмечалось, Зенауи и Афеворки были соратниками по многолетней борьбе против режима
Менгисту). К тому же Алжир представлялся
участникам конфликта незаинтересованной стороной, поэтому можно было не опасаться его вовлечения в военные действия.
При всей успешности алжирской
посреднической миссии процесс урегулирования эфиопо-эритрейского конфликта нельзя признать завершенным. Можно говорить лишь о его переходе в стадию регулирования в рамках переговорного процесса. Несмотря на согласованные решения Комиссии по урегулированию пограничного спора между Эфиопией и Эритреей (ЭЭПК), противоречия
между сторонами сохраняются. Решения
ЭЭПК сами по себе — это промежуточный этап, многие существенные детали
должны быть уточнены в ходе демаркации. (Миссия ООН в Эфиопии и Эритрее
(МООНЭЭ) провела аэрофотосъемку местности для составления точных карт района прохождения границы и определения
Комиссией конкретных мест установки
пограничных столбов.) Не могут не вызывать тревогу приостановка заседаний
152
космополис № 1(15)
весна 2006
Наталья Пискунова
/ Две стороны одного конфликта
военно-координационной комиссии, основного канала общения Аддис-Абебы и
Асмэры, и осложнения, возникшие в отношениях Эфиопии и МООНЭЭ сначала
в результате организации несанкционированных поездок в приграничные районы, а затем в связи с отказом Эфиопии
признать решение МООНЭЭ о передаче
Эритрее района Бадме. В 2002–2003 гг.
Эфиопия опротестовывала это решение
в ООН.
В итоге в 2003–2005 гг. процесс
урегулирования зашел в тупик. В сентябре 2005 г. Эритрея угрожала возобновить
военные действия в районе Бадме, если
миссия ООН провалится [«Haddas Ertra»
12.09.2005; «Eritrea Post» 20.09.2005; «Reuters Alertnet Foundation» 11.09.2005; «Panafrican News Agency» 12.09.2005]. В декабре
того же года МООНЭЭ активизировала
призывы к Эфиопии и Эритрее вывести
войска из пограничного района [«Hmbasha»
07.01.2006; «Reuters» 07.01.2006, 09.01.2006].
В январе 2006 г. эфиопское руководство согласилось с требованием ООН о выведении войск из района Бадме [«Hmbasha»
07.01.2006; «Reuters» 07.01.2006, 09.01.2006],
но заявило о своих претензиях на этот район. Очевидно, что возможность реэскалации конфликта реально существует ввиду
отказа Эритреи вывести войска и жесткой
позиции Эфиопии в отношении принадлежности спорной территории.
Стремясь добиться корректировки
линии границы в свою пользу, правительство Зенауи пытается затянуть процесс демаркации, в том числе под давлением оппозиции, недовольной решением ЭЭПК,
которое, по мнению оппозиционеров, не
отражает военные успехи Эфиопии.
В случае успешного завершения демаркация позволит разрешить территориальный спор, послуживший формальной
причиной эфиопо-эритрейского конфликта. Но это будет означать всего лишь прохождение «технически легкого» отрезка
пути в направлении полномасштабной и
всесторонней нормализации отношений
между двумя странами. Интеграционные
связи легко разорвать, восстанавливать
их гораздо сложнее. Это касается, в первую очередь, так называемой «проблемы
портов» и контроля над экспортными товаропотоками (и сопутствующими финансовыми потоками) из Эфиопии.
Перспективы урегулирования эфиопо-эритрейского конфликта в узком смысле — установления межгосударственной
границы — представляются реальными.
Полная нормализация отношений — задача более далекого будущего, которая, возможно, потребует прихода к власти в обеих странах нового поколения лидеров.
В заключение можно констатировать, что, несмотря на переход эфиопо-эритрейского конфликта из открытой фазы в
закрытую и перенос акцента с урегулирования на его долгосрочное регулирование,
опасность реэскалации конфликта достаточно велика. Исполнение решения наиболее острого вопроса о границах затягивается, а комплексные противоречия, затрагивающие экономические интересы обоих
государств (например, проблема портов),
по-прежнему не разрешаются. Стороны
продолжают следовать стереотипам национального сознания, которые способны
быстро катализировать «зеркальные образы противников» и вызвать проявления
«феномена приписывающего искажения»,
уже сыгравшего свою роль в открытой стадии конфликта.
Учитывая, что внутригосударственные конфликты характеризуются крайней
степенью ожесточения и длительным течением (примером может служить тридца-
153
космополис № 1(15)
весна 2006
Национальный
тилетнее противостояние Эритреи, еще
находившейся в составе Эфиопии, и федеральных эфиопских властей), при изучении межгосударственных и локальных
конфликтов необходимо выделять признаки, на основании которых они могут быть
отнесены к типу конфликтов, описанному
в настоящей статье. В теоретическом пла-
контекст
не рассмотренный нами эфиопо-эритрейский конфликт отражает глобальную мировую тенденцию изменения типологии
конфликтов: формально друг другу противостоят суверенные государства, однако
корни этого противостояния следует искать «внутри» некогда единого государственного образования.
примечания
Закладываются основы
прочных дружественных отношений. 1993 // «Эфиопия сегодня», № 8.
Лебедева М.М. 1999. Политическое урегулирование
конфликтов. М.
Поляков А. 2000. Логика
бессмысленной войны //
«Азия и Африка сегодня»,
№ 10.
Страны Африки: Энциклопедия. 2000. М.
A New Framework for
Analysis. 2003. Boulder; L.:
Lynne Rienner.
«Addis Zemen», 1997, 15.11.
Brown M.E. (ed.) 2003.
Grave New World: Security
Challenges in the Twenty-first
Century. Washington, D.C.:
Georgetown University.
Diamond L. 2002. Thinking
About Hybrid Regimes //
«Journal of Democracy», vol. 13,
№ 2, April.
«Eritrea Post», 2005, 20.09.
Gros J.-G. (ed.) 1998.
Democratization in Late-20thcentury Africa: Coping with
Uncertainty // «Contributions in
Political Science», № 385.
Jones R.J.B., Jones P.M.,
Dark K., Peters J. 1998.
154
космополис № 1(15)
весна 2006
Introduction to International
Relations. Problems and
Perspectives. Manchester
University Press.
«Haddas Ertra», 2005,
12.09.
«Hmbasha», 2006, 07.01.
Lemke D. 2002. Regions of
War and Peace. Cambridge:
Cambridge University Press.
«Panafrican News Agency»,
2005, 12.09.
«Reuters», 2006, 07.01,
09.01.
«Reuters Alertnet
Foundation», 2005,
11.09.