ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ КОНСТИТУЦИИ ЧЕЧЕНСКОЙ

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 21 (159).
Право. Вып. 20. С. 41–44.
Р. А. Цекиева
ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ КОНСТИТУЦИИ
ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ И ИХ ЗНАЧЕНИЕ
Анализируются основные принципы Конституции Чеченской Республики, раскрывается их значение, рассматриваются особенности правосознания мусульман в России.
Ключевые слова: конституция, принцип, суверенитет, правосознание, мусульманское право.
В 2003 г. была принята Конституция Чечен­
ской Республики. Особенности и проблемные
вопросы Основного Закона Республики являются предметом рассмотрения В. Черепанова1, который обозначил некоторые перспективы реализации конституционных норм.
В частности, автор указывает на то, что принцип ограниченного суверенитета, закрепленный
в ст. 1 Конституции Чечни, представляется одним из важнейших и вместе с тем проблемных
положений рассматриваемого документа.
Конституционный Суд РФ неоднократно
обра­щался к вопросу о суверенитете республик
в составе Российской Федерации. Комплексная
его оценка дана в определении от 27 июня 2000 г.
№ 92-О2, где отмечено, что Конституция РФ
не предполагает иного государственного суверенитета, помимо суве­ренитета Российской
Федерации. Суверенитет Рос­сийской Федерации
не допускает суверенитета, даже ограниченного, ни республик, ни иных субъ­ектов
Российской Федерации. Республики, как субъ­
екты Российской Федерации, не имеют статуса
су­веренного государства, и решить этот вопрос
иначе в своих конституциях они не могут, а потому не вправе наделять себя свойствами суверенного государства — даже при условии, что
их суверенитет признавался бы ограниченным.
Правовая позиция Конституционного Суда
РФ по этому вопросу, особенно с учетом новой политической ситуации, возникшей после
принятия Конституции Чеченской Республики,
представляет­ся спорной.
В Основном Законе страны суверенитет республик не обозначен, но и не отрицается.
Федеративный договор подписали органы власти суверенных рес­п ублик. В соответствии
с Конституцией РФ Федеративный договор остается важнейшим источником конституционного
права (ч. 3 ст. 11), а республики имеют конституционный статус государств (ч. 2 ст. 5). Вполне
убедительной в связи с этим выглядит точка зрения Б. Эбзеева о том, что «тем самым признается
их су­веренитет, ибо он является атрибутивным
свойством любого государства. Суверенность
государства оп­ределяется не наличием записи
об этом в конститу­ции, а объемом его полномочий и прав»3.
Вопрос о суверенитете Чечни остро обсуждался при подготовке и проведении референдума. Идеи суверенности за последние годы глубоко проникли в массовое сознание населения
Республики, и не учи­тывать этого было невозможно. За юридическими формулировками стояли две чеченские кампании, судьба чеченского
народа и его нахождение в соста­ве Российской
Федерации. В Конституции Чечни, как и в новой Конституции Татарстана 2002 г., принцип
ограниченного суверенитета сформулиро­ван
следующим образом: «Суверенитет Чеченской
Республики выражается в обладании всей полнотой власти (законодательной, исполнительной
и судебной) вне пределов ведения Российской
Федерации и полномочий по предметам совместного ведения Российской Федерации
и Чеченской Республики и является неотъемлемым качественным состоянием Чеченской
Республики».
В. Черепанов, в частности, подчеркивает, что,
приняв Консти­т уцию, чеченский народ тем самым дал согласие на ограничение своей суверенности федеральными полномочиями и дальнейшую интеграцию в составе России. В этом
заключается важнейшая позитивная особенность Конституции Чеченской Республики.
Представляется, что принцип ограниченного
суве­ренитета республик в составе Российской
Федера­ции, закрепленный в Федеративном договоре как согласованная воля этих республик
(для Татарстана и Чечни — закрепленный в их
конституциях), явля­е тся важным фактором,
интегрирующим россий­скую федеративную
систему, а не разрушающим ее. Принцип единства и неделимости территории Республики,
которая составляет неотъемлемую часть территории Российской Федерации (ч. 2 ст. 1
42
Конституции Чеченской Республики), является отражением феде­рального конституционного принципа целостности и неприкосновенности территории России. Это представляется
особенно важным в отношениях с Чечней, позитивный вектор формирования которых направлен на обеспечение целостности территории России. Единство территории является
важным, но не единственным признаком вхождения Республики в состав Федерации. В рес­
публиканской Конституции субъектность в составе России специально не обозначена. Это
можно лишь предполагать на основе анализа ее положений. Субъектность Чечни в составе России определена Конституцией РФ (ч. 1
ст. 65), нормы которой имеют высшую юридическую силу, прямое и непосредст­венное действие
на всей территории Российской Федерации,
в том числе и в Чеченской Республике. Однако
отсут­с твие конституционного закрепления
нахождения Чечни в составе России, а также единства системы исполнительной власти
в Российской Федерации представляется пробелом республиканского документа.
Перечень предметов ведения Республики
(ст. 61 Конституции Чеченской Республики) содержит основные сферы об­щественных отношений, регулируемые субъектами Российской
Федерации и обычно включаемые в их конституции (уставы). Республиканская Конституция
со­держит не открытый, а исчерпывающий состав предметов самостоятельного ведения,
что может ос­ложнить правовую ситуацию.
Вызывает сомнение конституционность таких
республиканских полно­мочий, как «установление республиканских налогов и сборов» (п. «з»
ст. 61). Согласно п. «и» ч. 1 ст. 72 Конституции
РФ установление общих принципов налого­
обложения и сборов в Российской Федерации
относится к предметам совместного ведения.
В со­ответствии с этим правилом Налоговым кодексом РФ определено, что региональные налоги и сборы устанавливаются Налоговым кодексом и законами субъекта Российской Федерации
(п. 3 ст. 12 НК РФ). Таким образом, данные вопросы все-таки относятся к предметам совместного с Российской Федерацией, а не исклю­
чительного республиканского ­ведения1.
Подытоживая сказанное, автор отмечает,
что Республиканской Конституционной ко­
миссии при активном содействии органов юстиции Республики, Южного федерального окру-
Р. А. Цекиева
га и Ми­нистерства юстиции РФ удалось подготовить це­лостный конституционный документ, учесть практику конституционного законодательства других регионов и национальноисторическую специфику Чечни. Неизбежные
при этом отдельные погреш­ности обусловливают необходимость поиска зако­нодательных путей их компенсации и преодоления1.
Таким образом, Конституция Чеченской
Республики в целом скопирована с Конституции
РФ. В ней не указывается о каких-либо особенностях правосознания чеченского народа и
о необ­ходимости их учета. Однако факт признания ограниченного суверенитета Чеченской
Республики не означает отказ чеченского народа
от своей религии и культурного наследия.
Среди принципов и положений данной
Конституции интерес представляет п. 1 ст. 11,
в котором указано, что «Чеченская Республика —
светское государство». Данным положением изначально отрицаются какие-либо особенности
правосознания чеченского народа в связи с исповедуемой им религией.
Моральные установки и религиозные нормы
находят свое отражение в ст. 35 Конституции
Чеченской Республики. Так, в п. 2 указанной
статьи говорится: «Забота о детях, их воспитании — равное право и обязанность родителей»,
п. 3 соответственно гласит: «Трудоспособные
дети, достигшие 18 лет, обязаны заботиться о родителях».
В связи с этим возникает вопрос о том, скопированы ли данные нормы с положений
Конституции РФ, или реальность возвела их
в статус конституционных прав, так как наблюдается их невыполнение.
Мощнейшим регулятором взаимоотношений
в семье на Кавказе является мораль, основные
принципы которой отражены и в исламе. Само
общество регулирует вопросы морали гораздо эффективнее, чем если бы это делало госу­
дарство.
В п. 4 ст. 35 Конституции Чеченской
Респуб­л ики закреплено следующее положение: «Об­ще­п ризнанные традиции и обычаи народов Чеченской Республики — уважение к старшему, женщине, людям различных религиозных убеждений, гостеприимство, милосердие — священны, охраняются
Конституцией Чеченской Республики и законами Республики». Закон таким образом пытается защитить национальные традиции и обычаи
Основные принципы Конституции Чеченской Республики и их значение
чеченского народа, но все-таки не совсем понятно, какие именно традиции и обычаи являются общепризнанными. Являются ли таковыми лишь те, которые перечислены в статье, или
их перечень не ограничен? Остается надеяться,
что традиции и обычаи, не нашедшие своего
закрепления на конституционном уровне, просто не упоминаются в Конституции, а не объявляются вне закона.
В ст. 60 Конституции Чеченской Республики
перечисляются вопросы, находящиеся в совместном ведении Российской Федерации
и Чеченской Республики, в частности, «общие
вопросы воспитания, образования, науки, культуры, физической культуры и спорта». Остается
открытым вопрос о том, каким образом будет
осуществляться это положение на практике при
исповедании чеченским народом мусульманской
религии. На наш взгляд, было бы уместным
отдать данные вопросы в ведение Чеченской
Республики.
Россия по-прежнему игнорирует самобытность национального сознания чеченцев, особенности их морально-правовых установок, связанных с религией. Интересным в связи с этим
представляется мнение З. Х. Мисрокова, считающего, что необходимо учитывать особенности правосознания мусульман России в связи с исповедуемой ими религией, но при этом
он отмечает, что «надо радикально реформировать мировоззрение северокавказских народов,
а не только право, и отказаться от исламской цивилизации в целом, чтобы полностью ликвидировать мусульманскую юридическую традицию
в этническом социуме»4. В данном случае автор
выступает последователем идеи глобализации,
придерживаясь принципа: индивидуальность
мешает управлять массой.
Однако данная публикация интересна тем, что
затрагивается статус права мусульман в правовом пространстве России. Автор, анализируя
проблему востребованности ислама и мусульманской правовой традиции в новейшее время
на Северном Кавказе, связывает ее с издержками процесса становления нового социального
и правового порядка, обусловленного внедрением единообразного права, имеющего большие
пробелы и игнорирующего культурно-правовые
традиции народов4.
На наш взгляд, в законодательстве субъектов Российской Федерации необходимо учитывать религиозные и моральные нормы, кото-
43
рых придерживаются народы, исповедующие
ислам. Однако при этом не должны ущемляться права граждан других субъектов Российской
Федерации, где не исповедуют ислам. Не следует
отдавать предпочтение какой-либо религии, как
это закреплено, к примеру, в Федеральном законе
от 19 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях»5, преамбула которого выделяет особую роль православия
в России. При этом согласно ст. 28 Конституции
РФ «каждому гарантируется свобода совести,
свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять
религиозные и иные убеждения и действовать
в соответствии с ними».
Так, Г. Л. Касторский отмечает, что «светское право веками формировалось под влиянием религии. Учитывая преемственность норм
права в их историческом разви­т ии, можно обнаружить ряд аналогий светского и религиозного права. Эти аналогии имеют большое криминологическое значение, поскольку вызывают
у верующих уважение к действующему зако­
нодательству»6. Автор раскрывает ряд аналогий
светского и религиозного права, поскольку они
имеют криминологическое значение, т. е. вызывают у верующих уважение к действующему законодательству, если при этом нет противоречия с нормами религии, что в противном случае
может привести к проявлению крайнего фундаментализма.
Представляется уместным привести также
точку зрения В. Н. Никитенко, который отмечает, что, например, низкий уровень корыстных преступлений в Саудовской Аравии больше связан с экономическим развитием этой
страны и социальной защитой населения, нежели с религиозностью граждан7. Однако есть
страны более развитые в экономическом плане, чем Саудовская Аравия, но уровень корыстных преступлений в них сдерживается законами и проведением мероприятий по повышению
уровня правосознания населения. В мусульманском мире фактором сдерживания служит религия — коранический запрет, который превратился в убеждение.
Мораль в исламе влияет на право больше,
чем в других правовых системах мира, она,
наряду с религиозными нормами, не только не утратила своей ценности, но и имеет
44
Р. А. Цекиева
­ риоритетное положение. В этом и заключается
п
особенность ­правосознания мусульман России.
Игнорирование или отрицание этого факта
создает почву для возникновения религиозного (исламского) фундаментализма в его крайней форме, ведет к разжиганию национальной
и религио­зной вражды в России.
Примечания
1
См.: Черепанов, В. Основные принципы Конституции
Чеченской Республики // Рос. юстиция. 2003. № 8. С. 6–8.
2
Собрание законода­т ельства Российской Федерации.
2000. № 29. Ст. 311.
3
Эбзеев, Б. С. Российский федерализм и единство
конституцион­ного пространства // Конституционный Суд
Рос­сийской Федерации. Постановления. Определения.
1992–1996 / отв. ред. Т. Г. Морщакова. М., 1997. С. 508.
4
Мисроков, З. Х. Феномен мусульманского права в процессах динамики систем права России (XIX — начало
XXI века) // Журн. рос. права. 2002. № 10. С. 8.
5
Собрание законодательства РФ. 1997. № 39. Ст. 4465.
6
Касторский, К. Л. Проблемы криминологии религии
// Криминология: вчера, сегодня, завтра : тр. Санкт-Петерб.
криминолог. клуба. 2002. № 2 (3). С. 156–158.
7
См.: Лепешкина, О. И. Криминология и религия
/ В. С. Хар­ламов, Д. А. Шестаков // Там же. С. 219–220.